е  части  - только
вспомогательные  придатки. €ные,  которым,  очевидно,  приходитсЯ  звонить в
колокол,  обладают   невероЯтно   развитыми  слуховыми   органами;   другие,
работающие  над   тончайшими  химическими  процессами,  снабжены   огромными
органами   обонЯниЯ;  третьи  отличаютсЯ  плоскими  ногами   с  неподвижными
суставами длЯ работы на педалЯх и  подножках; четвертые же, которые, как мне
сообщили, принадлежат к цеху выдувальщиков  стекла, кажутсЯ просто легочными
мехами. Љаждый из этих рабочих-селенитов отлично приспособлен  к тому  делу,
которое  он  предназначен  выполнЯть.  ’онкаЯ  работа   исполнЯетсЯ  ловкими
мастерами, удивительно крошечными  и опрЯтными. Ќекоторые из них умещались у
менЯ  на  ладони. …сть даже такие особые селениты,  которые вертЯт  колеса и
рычаги  и  поставлЯют  двигательную  силу  длЯ  разных  мелких  работ. Ђ длЯ
управлениЯ   всеми   работами,   длЯ   поддержаниЯ   порЯдка   и   усмирениЯ
разрушительной тенденции, проЯвлЯющейсЯ  иногда у каких-либо уклонЯющихсЯ от
нормы натур, приставлены самые  сильные селениты, каких Я  только  видел  на
‹уне,  -  нечто  вроде  лунной  полиций;  их,  должно  быть,  с  ранних  лет
тренировали  длЯ  того, чтобы  оказывать  гипертрофированному  мозгу должное
уважение и повиновение.
     ‘оздание  всех  этих  селенитов-ремесленников  представлЯет,  вероЯтно,
удивительный и интересный процесс. џ до сих пор знаю об этом очень мало,  но
недавно Я  увидел несколько  молодых селенитов,  запечатанных  в  бочки,  из
которых  высовывались  только  их  передние  конечности.  Ћказалось, что  их
нарочно подвергают  сжатию, чтобы они сделались  потом машинистами. Џри этой
высокоразвитой  системе  технического  воспитаниЯ длиннаЯ "рука",  например,
отрастает  благодарЯ  особым прививкам, между  тем  как  ненужные части тела
умерщвлЯютсЯ. ”и-у, если только Я правильно понЯл его, объЯснил  мне, что на
ранних  стадиЯх  развитиЯ  в скрюченном положении селениты иногда  проЯвлЯют
признаки страданиЯ,  но  вскоре  легко  смирЯютсЯ  со  своей участью.  —тобы
убедить  менЯ в  этом,  он  привел  менЯ  на  место,  где  несколько будущих
посыльных подвергались как  бы прокатке при помощи механических приборов. Ќа
менЯ такие воспитательные методы  производЯт  очень  неприЯтное впечатление,
хоть Я и сам  знаю, что это глупо. ‚озможно, все это пройдет, и мне  удастсЯ
увидеть  еще  кое-что  из  их  удивительного  общественного устройства.  ќта
жалкаЯ,  высунувшаЯсЯ  из  бочки  щупальце-рука  показалась   мне   мольбой,
протестом против искусственного  уродства. Ћна преследует  менЯ  до сих пор,
хотЯ, может быть, в  конечном счете это более гуманно, чем наш земной метод:
мы позволЯем детЯм стать людьми, чтобы обратить их потом в придатки машин.
     Ќедавно -  кажетсЯ, это было во времЯ моей одиннадцатой или двенадцатой
прогулки  к   этому  аппарату  -  Я  подметил   любопытную  деталь  в  жизни
рабочих-селенитов.  ЊенЯ  подвели к  аппарату  не  обычным  путем  - вниз по
спиралЯм и набережным –ентрального ЊорЯ, - а через более короткий проход. €з
лабиринта длинной  темной галереи  мы  вступили  в  обширную низкую  пещеру,
пахнущую землей и сравнительно Ярко освещенную. ‘вет исходил из колыхавшейсЯ
массы  синевато-багровых  грибовидных растений, напоминавших наши грибы,  но
величиной больше человеческого роста.
     - ‹унЯне едЯт их? - спросил Я ”и-у.
     - „а, пища.
     -  Ђ  это что?  -  вскрикнул  Я, увидев большого и неуклюжего селенита,
неподвижно лежащего ничком среди грибов. Њы остановились.
     -  Њертвый? - спросил Я.  („о сих пор Я еще не видел мертвых  на ‹уне и
очень заинтересовалсЯ.)
     - Ќет, - ответил ”и-у. - Ћн рабочий, сейчас нет  работы. ‹учше  немного
выпить, - спать, пока не надо. ‡ачем будить? Ќезачем болтатьсЯ.
     - Ђ вот другой! - вскрикнул Я.
     €  действительно  весь  огромный  грибной  лес  был  усеЯн  спЯщими под
действием снотворного селенитами. Ћни спЯт  до тех пор, пока  не понадобЯтсЯ
длЯ работы. €х было множество разных видов, и Я мог перевернуть некоторых из
них и хорошенько  рассмотреть. Љогда Я их переворачивал, они начинали громко
дышать, но не пробуждались. Ћдного Я запомнил очень Ясно, так как фигура его
при этом  странном освещении походила на  вытЯнувшегосЯ  человека.  Џередние
конечности  у  него  состоЯли из  длинных тонких  щупалец,  приспособленных,
очевидно, длЯ какой-то сложной работы, и поза, в которой он заснул, выражала
покорное страдание. Ѓез сомнениЯ, с моей  стороны было ошибкой таким образом
объЯснЯть его выражение, но Я  это  сделал. €,  когда ”и-у переворачивал его
обратно в  сумрак  багровых мЯсистых  растений, Я  снова испытал  неприЯтное
чувство жалости, хотЯ в это времЯ он уже опЯть походил на насекомое.
     ‚се это свидетельствует  лишь  о  неразумности  наших привычных чувств.
Ќапоить снотворным рабочего,  в котором  не нуждаешьсЯ, и  отбросить  его  в
сторону, наверное, гораздо лучше, чем выгонЯть его с фабрики длЯ того, чтобы
он  умирал с голоду на улице. ‚  каждом сложном общественном организме времЯ
от времени  неизбежно  возникает безработица, а  таким способом эта проблема
совершенно устранЯетсЯ. Ћднако, как это ни смешно,  Я не люблю вспоминать об
этих  телах,  распростертых  под   спокойными  светЯщимисЯ  арками  мЯсистых
растений, и избегаю короткого прохода к аппарату, несмотрЯ  на то, что более
длинный очень шумен и неудобен.
     „ругой  путь  ведет  менЯ  кругом,  через  огромную  сумрачную  пещеру,
переполненную   и   шумную.  ‡десь   Я   могу  наблюдать  матерей-селенитов,
напоминающих   маток  пчелиного  ульЯ.   џ  вижу,  как  они  выглЯдывают  из
шестиугольных  отверстий  стены,  похожей  на  соты, или гулЯют  по  широкой
площади   за   стеной  и  перебирают  в   руках  драгоценности  и   амулеты,
изготовленные   длЯ   их  удовольствиЯ   ювелирами  с   тонкими  щупальцами,
работающими   в  подвальных  конурах.  Ћни   выглЯдЯт  довольно  благородно,
фантастически, иногда очень красиво  разукрашены,  держатсЯ  очень  гордо, и
головки у них крошечные, несмотрЯ на большие рты.
     Ћб условиЯх жизни различных полов на  ‹уне, о  женитьбе и замужестве, о
рождении селенитов Я до сих пор узнал очень  мало. Ќо ввиду  быстрых успехов
”и-у  в  изучении  английского Языка Я,  без сомнениЯ,  все это скоро узнаю.
„умаю, что, как у муравьев и пчел, огромное  число членов селенитской общины
- среднего  пола. Љонечно, и на ‡емле есть закоренелые холостЯки, которые не
живут семейной жизнью. Ќа  ‹уне же, как и у муравьев,  это Явление сделалось
обычным, и необходимое замещение выбывающих членов падает на особый и далеко
не  многочисленный класс  матрон,  матерей лунного  населениЯ  -  крупных  и
статных  существ, прекрасно приспособленных к  вынашиванию личинок.  …сли  Я
правильно  понЯл объЯснение  ”и-у, они  не способны  ухаживать  за  молодыми
особЯми,   которых  производЯт   на  свет:  периоды   наивной  привЯзанности
чередуютсЯ  у  них  со  стремлением  к  детоубийству,   поэтому  при  первой
возможности  нежные,  мЯгкие  и  бледно  окрашенные созданиЯ  передаютсЯ  на
попечение холостых  самок, женщин-работниц,  которые иногда  обладают мозгом
почти такого размера, как и у самцов".


     Љ   несчастью,   здесь  сообщение   Љейвора  прерываетсЯ.   Ћтрывистое,
вызывающее мучительное чувство неудовлетворенного любопытства изложение этой
главы дает нам, однако, представление об этом странном и изумительном мире -
мире,  с  которым,  быть  может,  нам  очень  скоро  предстоит  столкнутьсЯ.
ЏеремежающиесЯ  поЯвление  посланий  из  межпланетного  мира,  шуршание иглы
приемного  аппарата  среди  молчаниЯ  горных  склонов  -  это  только первое
предостережение человечеству о том, как неожиданно может изменитьсЯ весь его
мир.  Ќа  спутнике  ‡емли  мы  находим  новые элементы,  новые приемы, новые
традиции,  ошеломлЯющую лавину  новых идей,  странную  расу,  с  которой  мы
неизбежно должны будем боротьсЯ за  господство и золото в таком же изобилии,
как у нас, на ‡емле, железо или дерево...


        25. ‚…‹€Љ€‰ ‹“ЌЂђ€‰


     Џредпоследнее  сообщение  описывает,  иногда  очень  подробно,  встречу
Љейвора с ‚еликим ‹унарием,  правителем и властителем  ‹уны. Љейвор  передал
большую  часть  сообщениЯ,  по-видимому,  без перерыва,  но конец  почему-то
оборван. ‚торое же сообщение отправлено после недельного промежутка.
     Џервое послание начинаетсЯ так:
     "Ќаконец Я могу снова..."
     ‡атем  следует  неразборчивое  место,   а  потом   дальнейший  рассказ,
начинающийсЯ с середины фразы.
     Ќедостающее слово следующего предложениЯ, по всей вероЯтности, "толпа".
„альнейшее же совершенно Ясно:
     "...становилась все гуще и гуще, по мере того как мы продвигались ближе
к дворцу  ‚еликого ‹унариЯ, если можно назвать дворцом  рЯд  пещер. Ќа  менЯ
отовсюду  смотрели  селениты  - мелькали блестЯщие  рЯбые маски,  глаза  над
уродливо развитым органом обонЯниЯ, глаза  под  огромными нависающими лбами;
толпа низкорослых,  маленьких существ  вертелась  вокруг  менЯ,  визжала над
плечами и под мышками передних насекомых, ко мне вытЯгивались  шлемоподобные
лица на извилистых, длинносуставных  шеЯх. Џо счастью, никто  не мог подойти
близко: менЯ  окружала охрана  из тупоумных, корзиноголовых стражей, которые
присоединились  к нам  после того,  как  мы вышли  из  лодки, проплыв  вдоль
каналов –ентрального ЊорЯ. Љ нам присоединилсЯ также быстроглазый художник с
маленьким мозгом, и  целаЯ  толпа сухопарых носильщиков качалась и сгибалась
под  тЯжестью  всевозможных предметов, которые  считались  необходимыми мне.
Џоследний отрезок  пути  менЯ  несли  на  носилках,  сделанных  из какого-то
гибкого  металла,  черного  и  сетчатого, со  стержнЯми  из  более  бледного
металла.  Џо  мере   того,  как  Я  подвигалсЯ   вперед,  окружавшаЯ   толпа
увеличивалась, и постепенно образовалась огромнаЯ процессиЯ.
     ‚о   главе  ее,  наподобие  герольдов,  выступали  четыре  глашатаЯ   с
трубообразными лицами, производившие отчаЯнный шум, впереди  и  позади  моих
носилок  следовали коренастые решительные стражники,  по  бокам  - блестЯщее
собрание ученых голов, своего рода живаЯ энциклопедиЯ, которые, как объЯснил
”и-у, должны были предстать перед ‚еликим ‹унарием длЯ переговоров  со мной.
(Ќет  такого предмета  в лунной науке,  нет  такой  точки зрениЯ  или метода
мышлениЯ, которых не носили бы в своей голове  эти  удивительные  существа!)
‡атем следовали воины и носильщики, а за ними -  дрожащий мозг ”и-у, тоже на
носилках. ‡атем двигалсЯ ’зи-пафф на менее парадных носилках и, наконец, Я -
на самых роскошных носилках,  окруженный  слугами, несущими еду и питье  длЯ
менЯ. Џотом  шли еще трубачи, оглашавшие воздух резкими  выкриками, а затем,
так  сказать, большие  умы, специальные корреспонденты, или историографы, на
которых  возложена  была задача наблюдать  и запоминать  каждую  подробность
этого  выдающегосЯ событиЯ.  –елый рЯд  слуг, несших  и  волочивших знамена,
пахучие  грибовидные  растениЯ и  разные символические изображениЯ,  терЯлсЯ
сзади во  мраке. Џо  пути  с  обеих сторон стоЯли шеренгами  распорЯдители и
стражи в латах, блестевших, как сталь, а за ними - колыхавшеесЯ море голов.
     Џризнаюсь, Я  до сих пор  не могу привыкнуть  к наружности селенитов и,
очутившись  как  бы в муравейнике возбужденных  насекомых,  чувствовал  себЯ
довольно неприЯтно, словно человек,  попавший в царство ужасов.  ќто чувство
уже владело мною  однажды в лунных пещерах,  когда  Я оказалсЯ  безоружным и
беспомощным посреди  толпы враждебных селенитов, но  тогда это ощущение было
не так сильно. ќто, конечно,  неразумное  ощущение, и  Я надеюсь  постепенно
победить его. Ќо когда Я двигалсЯ вперед в огромном муравейнике селенитов, Я
с  большим  трудом подавил в  себе  желание  крикнуть  или  как-нибудь иначе
выразить  свое чувство и  только  изо  всех  сил  вцепилсЯ  в  носилки.  ќто
продолжалось не больше трех минут, потом Я вновь овладел собою.
     ‘начала мы поднЯлись по отвесной спиральной дороге,  затем прошли через
анфиладу  огромных, тщательно декорированных зал с  куполообразными сводами.
Џриближение к резиденции  ‚еликого  ‹унариЯ  обставлено было,  без сомнениЯ,
необычайно  величественно. ЉаждаЯ  новаЯ  пещера,  в  которую  мы  вступали,
казалась больше предшествовавшей и с более высокими сводами. ќто впечатление
усиливалось  облаками  слабо  фосфоресцирующего  голубого  фимиама,  который
постепенно сгущалсЯ и окутывал туманом даже наиболее близкие ко мне  фигуры.
Њне казалось, что Я непрерывно приближаюсь к чему-то огромному, туманному  и
все менее материальному.
     „олжен сознатьсЯ,  что эта процессиЯ  заставила  менЯ  чувствовать себЯ
очень жалким, даже ничтожным. џ был не брит и не  причесан: Я  не захватил с
собой  на  ‹уну бритвы,  и  подбородок мой  оброс густой жесткой бородой. Ќа
‡емле Я никогда не  обращал вниманиЯ на  свою наружность  и следил только за
чистотой, но в этих  исключительных условиЯх, когда Я, так сказать,  ЯвлЯлсЯ
как бы представителем целой планеты и всех земных людей и когда отношение ко
мне  зависело в  значительной мере  от того,  насколько  привлекательна  моЯ
наружность, Я многое дал бы за более  изЯщный и достойный внешний вид. џ так
глубоко  верил,  что  ‹уна  необитаема, что не  принЯл  длЯ этого решительно
никаких  мер. Ќа мне была фланелеваЯ куртка, бриджи и чулки-гольфы до колен,
перепачканные  лунной  грЯзью,  на  ногах  были  туфли  с  оторванным  левым
каблуком, а тело  прикрыто одеЯлом (точно  так Я одет  и до сих пор). Ћстрые
колючки  не  способствовали украшению  моей наружности, а  на  одном  колене
бриджей зиЯла большаЯ дыра,  особенно заметнаЯ теперь; когда Я колыхалсЯ  на
носилках, правый чулок  все времЯ спадал.  Њне было очень досадно, что Я так
недостойно представлЯю все человечество, и  Я был бы счастлив,  если бы  мог
изобрести  что-нибудь  необычное  и  приукрасить себЯ, но  Я ничего  не  мог
придумать. џ сделал  все, что можно было сделать из одеЯла, то есть набросил
его  на  плечи,  как  тогу,  а  затем старалсЯ  только держатьсЯ  как  можно
величественнее на носилках.
     ‚ообразите себе самый огромный  зал,  какой вам  когда-либо приходилось
видеть,  смутно  освещенный  голубоватым  светом  и затененный  серо-голубым
туманом,   кишащий  волнующейсЯ   массой   уродливых  разнообразных  существ
металлического  или  Ярко-серого цвета. ‚ообразите,  что  зал  заканчиваетсЯ
сводчатым  ходом,  за которым открываетсЯ еще более обширный зал, за  этим -
третий и  так далее.  ‚  конце  же  этой  анфилады  залов  смутно  виднеетсЯ
подымающаЯсЯ вверх  лестница, напоминающаЯ ступени Ara Coeli в ђиме. ‘тупени
этой лестницы  при приближении, казалось, уходили все выше и выше. Ќаконец Я
очутилсЯ  под огромным  сводом и, поднЯв глаза  к  вершине ступеней,  увидел
‚еликого ‹унариЯ, восседающего на престоле.
     Ћн  сидел на чем-то, похожем  на  сверкание голубого  пламени. Џри этом
сиЯнии и  окружающей  тьме казалось, что ‹унарий парит  в  голубовато-черной
пустоте.   ‘начала  он  показалсЯ   мне   маленьким   светЯщимсЯ   облачком,
опустившимсЯ на  темный  трон.  …го  мозг имел в диаметре несколько десЯтков
Ярдов. Ќе  знаю, как это достигалось, но из-за  трона исходили голубые лучи,
смыкавшиесЯ  над  головой   ‹унариЯ   Ярким  ореолом.  ‚округ  него  стоЯли,
поддерживаЯ его, многочисленные слуги и телохранители, крошечные и тусклые в
этом сиЯнии, а ниже в тени огромным  полукругом стоЯли его  интеллектуальные
советники,  его напоминатели,  вычислители, исследователи,  слуги  и  другие
знатные насекомые  лунного двора. …ще ниже стоЯли привратники  и  посыльные,
затем  -  стража;  у  самого  же  основаниЯ  лестницы  колыхалась  огромнаЯ,
разнообразнаЯ, смутнаЯ, терЯющаЯсЯ вдали в  полном мраке масса селенитов. €х
ноги непрерывно скребли по скалистому  полу, а  все  движениЯ сопровождались
каким-то шелестом.
     Љогда  Я  вошел  в  предпоследний зал,  раздались  торжественные  звуки
музыки; они все ширились, и крики глашатаев постепенно замирали...
     џ вошел в последний, самый большой зал...
     ЊоЯ процессиЯ  развернулась веером. ‘тражи и  хранители отошли вправо и
влево,  и  только  трое носилок,  на которых восседал  Я, ”и-у  и  ’зи-пафф,
двинулись  через  сиЯющий мрак зала  по  направлению к гигантским  ступенЯм.
’еперь  к  музыке  примешалось какое-то пульсирующее жужжание. Ћба  селенита
сошли  с носилок,  но мне велели  сидеть,  - полагаю, в виде особой почести.
Њузыка затихла, но жужжание продолжалось, и, точно единым движением, десЯтки
тысЯч почтительно повернувшихсЯ голов приковали мое  внимание к  окруженному
ореолом высшему разуму, парившему надо мной.
     ‘начала, когда Я стал всматриватьсЯ в лучистое сиЯние, этот лунный мозг
показалсЯ   мне  похожим  на  опаловый   расплывчатый  пузырь  с   неЯсными,
пульсирующими, призрачными прожилками внутри. ‡атем Я вдруг заметил под этим
колоссальным мозгом над краем трона среди  сиЯниЯ крошечные глазки. Ќикакого
лица  не было  видно  - только  глаза, точно пустые отверстиЯ. ‘начала  Я не
замечал ничего другого, кроме этих пристальных глаз, но потом различил внизу
маленькое  карликовое  тело  с  белесыми  скорченными, суставчатыми,  как  у
насекомых,  членами.   ѓлаза   глЯдели  на  менЯ  сверху  вниз  со  странным
напрЯжением,  и   нижнЯЯ   часть   вздутого  шара   сморщилась.   ‘лабенькие
ручки-щупальца поддерживали на троне эту фигуру...
     ќто было величественно и в то же времЯ вызывало жалость. џ  забыл зал и
толпу.
     Њои  носильщики  поднЯлись по лестнице.  Њне казалось,  что  светЯщаЯсЯ
голова распростерлась надо мной, и чем ближе Я к ней подходил, тем более она
концентрировала на себе  все  мое  внимание. ‘группировавшиесЯ вокруг своего
властителЯ  толпы  слуг и  помощников,  казалось, растворились во  мраке.  џ
видел, как темные слуги опрыскивали  охлаждающей  жидкостью этот  гигантский
мозг,  поглаживали  и  поддерживали   его.  џ  сидел,  ухватившись  за  свои
колыхающиесЯ носилки, и не мог оторвать взглЯд от ‚еликого ‹унариЯ. Ќаконец,
когда Я достиг маленькой  площадки  шагах в десЯти  от престола, гул  музыки
достиг своего апогеЯ и оборвалсЯ. џ был как бы распластан  перед  испытующим
взглЯдом ‚еликого ‹унариЯ.
     Ћн разглЯдывал первого человека, которого увидел...
     џ  перевел  наконец глаза с  этого воплощенного величиЯ  на толпившиесЯ
вокруг  него в  голубом тумане бледные  фигурки,  а  потом  на собравшихсЯ у
подножиЯ лестницы  селенитов, стоЯвших в  молчаливом  ожидании. € снова мною
овладел невыразимый ужас... Ќо только на мгновение.
     Џосле паузы  наступил момент приветствиЯ. Њне помогли слезть с носилок,
и  Я неуклюже  стоЯл,  в  то  времЯ  как  два изЯщных сановника торжественно
проделывали  передо  мной  целый  рЯд  любопытных и, без  сомнениЯ,  глубоко
символических жестов. ќнциклопедический синклит ученых, сопровождавших  менЯ
до входа в последний зал, поЯвилсЯ двумЯ  ступенЯми выше, слева и справа  от
менЯ, готовый  к услугам ‚еликого ‹унариЯ,  а ”и-у, с  его бледной  головой,
поместилсЯ на полпути от менЯ к трону, чтобы служить посредником между нами,
и так, чтобы не поворачиватьсЯ спиной  ни  к ‚еликому  ‹унарию,  ни  ко мне.
’зи-пафф  поместилсЯ позади  ”и-у. еренги придворных  боком подвигались  ко
мне,  с лицами,  обращенными к  ‚ластителю.  џ  сел  по-турецки,  а  ”и-у  и
’зи-пафф, в свою  очередь, стали на колени. ‘нова наступила пауза. Ѓлижайшие
придворные  смотрели  то  на менЯ,  то на ‚еликого  ‹унариЯ,  а среди  толпы
слышалсЯ тихий свист и писк нетерпеливого ожиданиЯ.
     ‚друг жужжание замерло.
     ‚ первый  и последний раз за все  мое пребывание  на  ‹уне установилась
полнейшаЯ тишина.
     ‚след за тем  Я услышал какой-то слабый звук. ‚еликий ‹унарий обращалсЯ
ко мне - точно кто-то скреб пальцем по оконному стеклу.
     џ  внимательно  следил за  ним  некоторое  времЯ,  а затем  взглЯнул на
насторожившегосЯ ”и-у. ‘реди этих  тощих  существ Я казалсЯ  себе невероЯтно
толстым, мЯсистым и плотным, особенно  моЯ голова с громадными  челюстЯми  и
черными волосами. џ снова уставилсЯ на ‚еликого ‹унариЯ. Ћн умолк. …го слуги
засуетились,  и  сиЯющаЯ  поверхность  его  головы  оросилась  и  засверкала
охлаждающей жидкостью.
     ”и-у на некоторое  времЯ погрузилсЯ в  размышление. Ћн посоветовалсЯ  с
’зи-паффом. ‡атем начал пищать по-английски,  он, видимо, волновалсЯ, и  его
нелегко было понЯть:
     -  ѓм...   ‚еликий  ‹унарий...  хочет  сказать,  хочет   сказать...  он
догадываетсЯ, что ты... гм... люди, что ты человек с планеты ‡емлЯ. Ћн хочет
сказать, что  приветствует  тебЯ, приветствует тебЯ... и хочет, так сказать,
познакомитьсЯ с  устройством вашего мира  и причиной, почему ты прибыл в наш
мир.
     Ћн умолк. џ уже готов  был ответить,  но он снова заговорил.  Ћн сделал
несколько  неразборчивых  замечаний,  очевидно, какие-то  приЯтные слова  по
моему адресу. Ћн сказал, что ‡емлЯ длЯ ‹уны - то же, что ‘олнце длЯ ‡емли, и
что  селениты очень хотЯт узнать про ‡емлю  и людей. Ћн  сообщил мне также -
без сомнениЯ, тоже из любезности  - и разницу в  объемах и диаметрах ‡емли и
‹уны и выразил удивление и желание поразмыслить,  которые  всегда вызывала в
селенитах наша планета. џ  стоЯл, потупив глаза, и, подумав, решил ответить,
что и  люди,  со своей стороны, интересуютсЯ  ‹уной,  но  считают,  что  она
мертва,  и  никак  не ожидают,  что  здесь  есть такое  великолепие. ‚еликий
‹унарий в знак  того, что понЯл менЯ, стал поворачивать, как прожектор, свои
длинные голубые  лучи, и  весь  огромный  зал  огласилсЯ писком,  шепотом  и
шуршанием  в  ответ  на мой  рассказ. ‡атем  ‹унарий задал  ”и-у  целый  рЯд
вопросов, на которые было гораздо легче ответить.
     Ћн понимает, сказал ‚ластитель,  что мы живем на поверхности ‡емли, что
наш воздух  и море находЯтсЯ снаружи шара, -  все это он знает уже  давно от
своих  астрономов. Ќо он желает иметь более подробные сведениЯ  об этом, как
он  выразилсЯ,  необыкновенном  Явлении,  так  как  твердость  ‡емли  всегда
склонЯла их к мысли, что она необитаема. Ћн хотел прежде всего узнать, какие
крайние  температуры  существуют  на  ‡емле,  и  очень заинтересовалсЯ  моим
рассказом о  тучах и дожде, сопоставив  его с тем, что  луннаЯ  атмосфера во
внешних галереЯх  нередко очень туманна. Ћн удивилсЯ,  что солнечный свет не
слепит  наших  глаз,  и  заинтересовалсЯ  моей  попыткой объЯснить  ему, что
голубаЯ  окраска неба  происходит  от  преломлениЯ  света в воздухе,  хотЯ Я
сомневаюсь, чтобы он это понЯл.  џ объЯснил, каким образом радужнаЯ оболочка
человеческого глаза способна  вызывать сокращение зрачка  и охранЯть неЯсную
внутреннюю ткань от избытка солнечного света, и мне позволили приблизитьсЯ и
остановитьсЯ  на расстоЯнии нескольких  футов от ‚ластителЯ,  чтобы  он  мог
рассмотреть  устройство моего глаза. ќто привело нас  к сравнению  лунного и
земного глаза. Џервый не только необыкновенно чувствителен  к такому  свету,
какой свободно  выносЯт люди,  но может видеть теплоту, и малейшаЯ разница в
температуре на ‹уне делает предметы видимыми длЯ него.
     ђадужнаЯ оболочка  оказалась органом,  совершенно  неизвестным ‚еликому
‹унарию.  Ќекоторое времЯ он забавлЯлсЯ тем, что устремлЯл  свои лучи на мое
лицо  и наблюдал,  как  сокращаютсЯ мои зрачки. ќти опыты на некоторое времЯ
ослепили менЯ...
     Ќо,  несмотрЯ  на эти неудобства, Я  почувствовал  себЯ спокойнее:  эти
вопросы и ответы были как-то привычны, обычны. џ мог закрыть глаза, обдумать
свой ответ и почти забывал, что ‚еликий ‹унарий безлик...
     Љогда Я снова спустилсЯ по ступенЯм  на  отведенное  мне место, ‚еликий
‹унарий спросил,  как  мы  защищаемсЯ  от  жары  и  бурь, и Я  объЯснил  ему
постройку   и  оборудование   наших   зданий.   ‡десь  мы   натолкнулись  на
недоразумениЯ  и непонимание, возникавшие, как  Я  полагаю, из-за неточности
моих выражений. „олгое времЯ  Я никак  не  мог объЯснить ему, что такое дом.
…му и его приближенным, без  сомнениЯ, показалось  очень странным,  что люди
строЯт   дома,  вместо  того,  чтобы  просто  спускатьсЯ  в  кратеры.  Ќовое
недоумение было вызвано моей попыткой объЯснить, что первоначально люди жили
в пещерах  и  что  теперь они проводЯт  железные дороги и  переносЯт  многие
службы под землю. џ думаю, что чересчур увлексЯ в своем стремлении к научной
полноте.  ’акое  же  недоумение вызвала  моЯ  попытка  объЯснить  устройство
рудников.  Ћставив наконец эту тему, так ничего и не  понЯв, ‚еликий ‹унарий
спросил, что мы делаем с внутренностью нашего шара.
     Џо  всему собранию до  самых  отдаленных  углов прокатилсЯ писк,  когда
выЯснилось,  что  люди  почти  ничего  не  знают  о  недрах  того  мира,  на
поверхности которого росли и развивались бессчетные поколениЯ наших предков.
Њне  пришлось   три  раза   повторить,  что  из  четырех  тысЯч  миль  между
поверхностью ‡емли  и ее центром  людЯм известна только одна четырехтысЯчнаЯ
часть, что  они  знают ‡емлю до глубины одной  мили, да  и  то в самых общих
чертах.  ‚еликий  ‹унарий спросил было,  что побудило  менЯ ЯвитьсЯ на ‹уну,
если  мы  не  изучили  еще  и  нашей  собственной  планеты,  но  его  больше
интересовали    подробности    относительно   условий   жизни    на   ‡емле,
перевертывающие все его обычные представлениЯ, и он не просил ответа на свой
первый вопрос.
     Ћн занЯлсЯ вопросами о погоде,  и Я попыталсЯ  описать ему  непрерывное
изменение неба, снег, мороз, циклоны.
     - Ќо ночью разве не холодно? - спросил он.
     џ ответил, что ночью холоднее, чем днем.
     - Ђ разве ваша атмосфера не замерзает?
     џ ответил, что нет, что холод у нас незначительный и ночи коротки.
     - € воздух не делаетсЯ жидким?
     џ, уже готов был  дать отрицательный ответ, но вспомнил, что по крайней
мере  часть  нашей атмосферы - водЯные пары  -  превращаетсЯ  в  жидкость  и
образует  росу, а  иногда  замерзает и образует  иней  - процесс, совершенно
аналогичный  замерзанию внешней атмосферы  ‹уны во  времЯ  ее долгой ночи. џ
изложил  все это,  и  ‚еликий ‹унарий  принЯлсЯ  расспрашивать  менЯ  о сне.
Џотребность  в сне, ЯвлЯющаЯсЯ регулЯрно каждые  двадцать четыре часа у всех
земных существ, составлЯет,  по его мнению, Явление земной наследственности.
Ќа ‹уне  селениты  отдыхают  редко,  после исключительных физических усилий.
‡атем Я пыталсЯ описать ему блеск летней ночи на ‡емле и перешел  к описанию
тех животных, которые ночью бродЯт,  а днем спЯт.  џ стал рассказывать ему о
львах и тиграх, но он, по-видимому, совершенно ничего  не понЯл. „ело в том,
что если  не  считать  чудовищ  –ентрального  ЊорЯ,  то  на  ‹уне  нет таких
животных, которые не были бы приручены и одомашнены селенитами, и так было с
незапамЯтных времен. “  них  имеютсЯ разные морские чудовища,  но нет хищных
зверей,  и   им  непонЯтна   мысль  о  каком-то  большом  и  сильном  звере,
подстерегающем их во мраке ночи...
     („алее следует пробел слов в двадцать, которые невозможно разобрать.)
     Ћн заговорил со  своими приближенными,  как мне показалось, о  странном
легкомыслии  и  неразумии  человека, живущего исключительно  на  поверхности
‡емли, подверженного всем переменам погоды, не сумевшего даже  покорить себе
зверей,   которые  кормЯтсЯ  его  собратьЯми,  и,  однако   же,  дерзнувшего
перелететь  на  чужую планету.  ‚о  времЯ этой  беседы  Я  сидел в  стороне,
погруженный в размышлениЯ. Џосле этого  Я,  по его желанию,  рассказал ему о
различных породах людей.
     Ћн засыпал менЯ вопросами.
     - € длЯ всех видов работы у вас существует одна порода людей? Ќо кто же
мыслит? Љто управлЯет?
     џ коротко описал ему наше общественное устройство.
     Ћн  приказал спрыснуть  свою  голову  охлаждающей  жидкостью,  а  затем
потребовал, чтобы Я повторил свое объЯснение, ибо он чего-то не понЯл.
     - ђазве они не занЯты каждый своим делом? - спросил ”и-у.
     - Ќекоторые из них, - ответил Я, - мыслители, другие - служащие, одни -
охотники, другие - механики, третьи - артисты, четвертые - ремесленники.  Ќо
все принимают участие в управлении.
     - Ќо разве они не различно устроены длЯ различных занЯтий?
     - Ћсобой разницы, кроме одежды, нет, - сказал Я. - €х мозг, может быть,
и отличаетсЯ немного один от другого, - прибавил Я, поразмыслив.
     - €х умы  должны сильно отличатьсЯ, - заметил ‚еликий ‹унарий,  - иначе
они все захотЯт делать одно и то же.
     „лЯ того, чтобы как  можно лучше приспособитьсЯ к его представлениЯм, Я
заметил, что его предпосылка совершенно правильна.
     -  ‚се различиЯ скрыты в мозгу, - сказал Я. - Ќо это незаметно снаружи.
Ѓыть может,  если б можно было увидеть умы людей, они оказались бы  столь же
различными  и неравными, как  и  у  селенитов. Ћказалось бы тогда, что  есть
более и  менее способные люди, люди, видЯщие далеко вперед,  и люди, бегущие
очень  быстро, люди, ум которых напоминает  трубу,  и  люди,  которые  могут
вспоминать не думаЯ...
     (’ри следующих слова неразборчивы.)
     Ћн прервал менЯ, чтобы напомнить мне о моем прежнем заЯвлении.
     - Ќо ты сказал, что все люди управлЯют? - настаивал он.
     - „о известной степени,  - ответил  Я  и,  как  мне  кажетсЯ, еще более
запутал вопрос.
     Ћн попыталсЯ нащупать что-либо конкретное.
     -  ’ы  хочешь сказать,  -  спросил  он,  -  что  на  ‡емле нет ‚еликого
‚ластителЯ?
     ‚  моем  уме  промелькнули  различные  имена,   но  в  конце  концов  Я
подтвердил, что  такого  нет.  џ объЯснил  ему,  что  все диктаторы и короли
обычно  кончали  тем, что  предавались  пьЯнству  и разврату или становились
убийцами  и что,  во  всЯком  случае, большаЯ и влиЯтельнаЯ часть  населениЯ
‡емли,  к  которой  принадлежу  и  Я,  - англичане  -  не  собираютсЯ  вновь
устанавливать у себЯ такой порЯдок. ќто еще более изумило ‚еликого ‹унариЯ.
     - Ќо каким образом вам удаетсЯ сохранить хотЯ бы ту мудрость, котораЯ у
вас есть? - спросил он.
     € Я  объЯснил ему,  как мы  стараемсЯ  прийти  на помощь ограниченности
нашего... (тут не хватает одного слова,  вероЯтно, "ума"), применЯЯ  книги и
библиотеки. џ объЯснил ему, как развиваетсЯ наша наука благодарЯ соединенным
усилиЯм  бесчисленного  количества маленьких  людей.  Ќа  это он  ничего  не
возразил, заметив только, что мы вопреки нашей социальной дикости, очевидно,
многого  достигли, иначе  мы  не  могли  бы попасть на ‹уну. Ћднако контраст
слишком велик. ‘елениты вместе с накоплением знаний росли и изменЯлись; люди
же накопили  знаниЯ и  остались  животными, снабженными знаниЯми. Ћн  сказал
это... (далее неразборчиво).
     ‡атем он заставил менЯ  рассказать, как мы путешествуем вокруг ‡емли, и
Я описал ему наши железные  дороги и пароходы.  Ќекоторое  времЯ он  не  мог
поверить, что мы познакомились с употреблением пара всего лишь около ста лет
назад.  Ќо  когда он в этом убедилсЯ, то очень был изумлен.  (‡десь, кстати,
следует  упомЯнуть очень  интересный  факт: у  селенитов  единица  измерениЯ
времени, так же как и у нас,  -  год, но Я не понимаю их системы исчислениЯ.
‚прочем,  это  не играет никакой роли, так как  ”и-у  усвоил нашу  систему.)
Џотом Я рассказал, что люди  впервые стали  селитьсЯ в городах только девЯть
или десЯть  тысЯч лет назад и что мы до сих пор не соединены в одно общество
и живем в  государствах  с  различными  формами  правлениЯ;  когда это  было
объЯснено ‚еликому ‹унарию, он очень удивилсЯ. ‘начала он подумал, что у нас
имеютсЯ просто административные делениЯ.
     -  Ќаши  государства  и  империи  -  только грубые  очертаниЯ  будущего
общества,  - сказал  Я и рассказал ему... (‡десь следует тридцать или  сорок
неразборчивых слов.)
     ‚еликий ‹унарий удивилсЯ, что люди стремЯтсЯ сохранить разные Языки.
     -  Ћни хотЯт в  одно  и  то же времЯ и  сообщатьсЯ друг с  другом и  не
сообщатьсЯ, - заметил он и потом долго расспрашивал менЯ о войнах.
     ‘начала он был потрЯсен и не поверил мне.
     - ’ы хочешь сказать, - спросил он, как бы недоумеваЯ, - что вы рыскаете
по  поверхности  вашего  мира  -  того  мира,  богатства  которого  вы  едва
затронули, убиваЯ друг друга, как убивают звери длЯ еды?
     џ должен был признатьсЯ, что это так.
     Ћн стал расспрашивать менЯ о подробностЯх.
     - Ќо разве не наноситсЯ  при этом  ущерб вашим судам и вашим несчастным
маленьким городам? - спросил он.
     € Я заметил, что  порча имущества  и судов во времЯ войны производит на
него почти такое же впечатление, как убийства.
     - ђасскажи  мне  подробней, - сказал ‚еликий ‹унарий. - Џокажи  мне это
Ясней. џ не могу ничего понЯть.
     €  тут Я, хоть и не  очень охотно, стал рассказывать ему историю земных
войн.
     џ  рассказал  ему  о  началах и церемониЯх войны, о  предупреждениЯх  и
ультиматумах,  о маршировке  и  боевых походах.  џ дал ему  представление  о
маневрах, позициЯх  и боЯх.  џ рассказал ему об осадах и атаках, о  голоде и
тЯжких страданиЯх  в  траншеЯх, о часовых, замерзающих в снегу. ђассказал  о
поражениЯх и нападении врасплох, о безнадежных сопротивлениЯх и безжалостном
преследовании бегущих, о трупах на  полЯх сражениЯ. џ рассказал, кроме того,
о прошедших временах, о нашествиЯх и избиениЯх, о гуннах и татарах, о войнах
Њагомета и калифов и о крестовых походах. Џо  мере того как Я рассказывал, а
”и-у переводил,  селенитов охватывало все большее волнение, и они пищали все
громче.
     џ рассказал ему про орудиЯ, которые стрелЯют, выпускают снарЯды в тонну
весом и  на  расстоЯнии  двенадцати  миль способны  пробить  железную  броню
толщиной в  двадцать футов, и про  подводные торпеды. џ описал  ему действие
пулеметов  и все, что Я  мог вспомнить о битве при  Љоленсо. ‚еликий ‹унарий
едва верил всему этому и часто прерывал перевод моих слов, чтобы услышать от
менЯ  подтверждение   правильности  этого  перевода.  Ћсобенно  сомнительным
показалось  ему   мое  описание  людей,  пирующих  и  веселЯщихсЯ   перед...
(битвой?).
     - Ќо, конечно, они не любЯт войны? - перевел мне ”и-у.
     џ заверил  их, что  многие люди смотрЯт на войну  как на самое  славное
призвание в жизни, и это поразило всех селенитов.
     - Ќо какаЯ польза от этих войн? - настаивал ‚еликий ‹унарий.
     - ЉакаЯ польза? - ответил Я. - ‚ойна уменьшает население!
     - Ќо зачем это нужно?
     Ќаступила пауза. …го голову обрызгали охлаждающей жидкостью, и он снова
заговорил..."


     “же с того момента, когда в рассказе  упоминаетсЯ об абсолютной  тишине
перед  началом  речи  ‚еликого ‹унариЯ,  в приемник  стали попадать какие-то
другие  волны, которые  очень мешали восприЯтию  сигналов Љейвора, а на этом
месте  они вообще все заглушили. ќти волны, очевидно,  результат радиации из
какого-то  лунного источника,  но  их  настойчивое  чередование  с сигналами
Љейвора  указывает  на оператора, умышленно  старающегосЯ перебить сообщение
Љейвора  и сделать  его  неразборчивым.  ‘начала эти волны  были короткие  и
правильные, так что при некотором напрЯжении, с потерей немногих слов мы все
же  могли  расшифровать сообщение Љейвора; потом они  стали длиннее  и более
неправильными, как будто  намеренно  проводили  нечто  вроде  черты  поперек
письма.  „олгое  времЯ   ничего  нельзЯ  было   поделать  с  этими  нелепыми
зигзагообразными  знаками,  потом неожиданно путаница прекратилась,  оставив
несколько  слов  Ясными,  а  затем опЯть  возобновилась  и  продолжалась  на
протЯжении  всего сообщениЯ,  совершенно  заглушив все,  что  Љейвор пыталсЯ
передать. …сли  это действительно  было  умышленное вмешательство, то почему
селенитам  понадобилось предоставить  Љейвору,  который  понЯтиЯ  не  имел о
помехах,  возможность  продолжать свою передачу?  Џочему  селениты предпочли
этот  способ, а не  приостановили сигнализации Љейвора  -  ведь это было  бы
проще  и вполне  зависело  от них,  - на этот  вопрос Я ответить не могу. Ќо
случилось  именно  так,  и  это все,  что  Я  могу  сказать. ЏоследнЯЯ часть
описаниЯ аудиенции у ‚еликого ‹унариЯ начинаетсЯ с середины фразы:
     "...настойчиво расспрашивали менЯ о моей тайне. ‘коро  мы с ними понЯли
друг друга, и Я наконец  узнал то, что очень менЯ изумлЯло: почему при такой
необычайно развитой науке  они не додумались до  кейворита? џ  убедилсЯ, что
они знакомы  с  ним  теоретически, но считали изготовление  его  практически
невозможным, потому что на ‹уне нет гелиЯ, а гелий..."
     Џоперек последних букв слова  "гелий" снова легла черта. ‡аметьте слово
"тайна", так как на этом слове, и на нем одном, Я основываю свое  толкование
нижеследующего посланиЯ - последнего посланиЯ,  которое,  по  нашему мнению,
отправил Љейвор, и последнее, что нам суждено от него услышать.


        26. ЏЋ‘‹…„Ќ…… ‘ЋЋЃ™…Ќ€… Љ…‰‚ЋђЂ ЌЂ ‡…Њ‹ћ


     ’ак неудачно обрываетсЯ предпоследнее сообщение Љейвора. ЉажетсЯ, будто
видишь, как  он суетитсЯ в голубом мраке  у своего  аппарата  и до последней
минуты  подает  сигналы на ‡емлю, совершенно  не подозреваЯ, какаЯ разделЯет
нас  завеса  путаницы,  не  подозреваЯ  о последних,  уже подстерегающих его
опасностЯх. Џолнейшее отсутствие элементарной  жизненной  хитрости  погубило
его.  Ћн говорил  о  войнах,  он рассказывал  о  силе  людей и их неразумном
стремлении к власти, об их неутолимой жажде завоеваний и неумении жить мирно
и спокойно. Ћн  сделал  человечество предметом ужаса и отвращениЯ длЯ  всего
лунного  мира,  и,  наконец,  Я  убежден,  у  него  вырвалось самое  роковое
признание, а именно, что только от него одного зависит - по крайней  мере на
долгое времЯ - возможность поЯвлениЯ на ‹уне других  людей. Њне Ясно, как на
это неминуемо  должен был реагировать холодный  нечеловеческий разум лунного
мира,  и,   вероЯтно,   какое-то  подозрение  закралось  и  в  его  душу.  џ
представлЯю, с каким тЯжелым предчувствием бродил Љейвор по ‹уне, все больше
и больше  осознаваЯ,  что он наделал. ‚еликий ‹унарий,  вероЯтно,  некоторое
времЯ  обдумывал создавшеесЯ положение, и  Љейвор расхаживал по ‹уне  так же
свободно,  как и  раньше. Ќо,  очевидно,  что-то помешало  ему  добратьсЯ до
электромагнитного аппарата после того, как он отправил только что изложенное
сообщение.  Ќесколько  дней мы  от него  ничего  не  получали.  Њожет  быть,
состоЯлись новые аудиенции, где он пыталсЯ исправить и смЯгчить созданное им
впечатление? Љто знает!
     € вдруг совершенно как предсмертный крик в тиши глубокой ночи слетело с
неба последнее сообщение, самое короткое из всех: обрывки двух фраз.
     ЏерваЯ:
     "џ поступил безумно, рассказав ‚еликому ‹унарию..."
     ‡атем  пауза,  наверно, с минуту, - видно, что-то помешало. ЏредставлЯю
себе:  он отошел от  машины, стоит  в  нерешительности среди неЯсной громады
аппарата,  в  сумрачной,  освещенной голубым  светом  пещере...  внезапно  с
отчаЯнием бросаетсЯ  назад к аппарату, но слишком поздно... ‡атем  торопливо
переданные слова:
     "Љейворит делаетсЯ так: возьмите..."
     € еще одно слово, совершенно лишенное смысла: "лезно".
     € это все.
     Ѓыть может,  в  последний  роковой  момент  он хотел  сказать, что  все
"бесполезно". Њы не знаем, что произошло  там, возле этого  аппарата. Ќо что
бы там ни случилось, Ясно  одно: мы  не получим больше сообщений с ‹уны. —то
касаетсЯ менЯ,  то Я  вижу эту  картину так же Ясно, как если бы  Я тоже был
там:  облитый голубоватым светом,  похожий на призрак,  всклокоченный Љейвор
отчаЯнно  вырываетсЯ  из  щупальцев  отвратительных  насекомых,  боретсЯ  из
последних сил,  а они напирают  на него,  пищат, чирикают,  быть может, бьют
его;  шаг  за  шагом  он  отступает  все  дальше  от  последней  возможности
обратитьсЯ к своим земным сородичам и  погружаетсЯ в Ќеизвестность, во мрак,
в молчание, которому нет конца...