й травы и кустарника вдоль низкой грЯды скал.  €  тут
он обратил внимание на великолепный закат. Ћн повернулсЯ лицом  к  западу,
чтобы посмотреть на него. ЏостоЯл так несколько секунд, а затем сел, чтобы
полюбоватьсЯ закатом.
   „етали, из которых складывалось это  зрелище,  были  обычны  и  просты.
Ћстров Ѓлэй лежал, низкий и черный, на Ясном  бледном  закатном  небе;  он
вырисовывалсЯ так Явственно, с такими мельчайшими подробностЯми, что можно
было с какой-то  волшебной  отчетливостью  различить  ветви  длинной  купы
деревьев за шесть миль, покатые крыши домов и  маленький  шпиль  церковной
башни в „ентоне на Ѓлэе. Ќад этим  длинным,  низким,  отчетливым  силуэтом
острова,  под  очень  Ясным,  очень  высоким  и  спокойным  куполом   неба
простерлась на горизонте  тЯжелаЯ  грЯда  пушистых  серо-голубых  облаков,
сквозь которые солнце, пылаЯ, прокладывало себе путь  к  горизонту.  ‚друг
веер лучей, прорвавшихсЯ сквозь облака, затопил бледное  небо  сиЯнием,  и
все очертаниЯ острова затрепетали.  Ќад  этим  пожаром,  разгорающимсЯ  на
горизонте, клочки и обрывки сверкающего перистого  пуха,  словно  флотилиЯ
маленьких уплывающих корабликов, послушных  какому-то  световому  сигналу,
плыли друг за другом, постепенно уменьшаЯсь, и исчезали в  пустом  зените.
’еплый синий купол неба казалсЯ необъЯтным. Ћн  становилсЯ  все  глубже  и
синей и, спускаЯсь над самой головой ’еодора, уходил к  низким  холмам  за
его спиной.
   ’еодор видел много солнечных закатов, но этот был необыкновенно  хорош.
Ћн любил смотреть на закаты. Ќо в  сегоднЯшнем  была  какаЯ-то  особеннаЯ,
необозримаЯ простота. Њедленно солнце прожигало  себе  путь  сквозь  грЯду
облаков,  разрывало  ее,  превращало  ее  в  кровь  и   пурпур,   заливало
разорванные краЯ слепЯщим золотом и пронизывало синеву веером расходЯщихсЯ
полос света и тени.
   € в то времЯ, как он следил за этими превращениЯми, случилось чудо.
   Џо-прежнему был закат. Ќо внезапно он преобразилсЯ.
   ‘калы внизу, поросшие редкой травой, пылающие лужицы и ручейки, широкий
сверкающий морской рукав, в котором отражалось небо, - все  преобразилось.
‚сЯ  вселеннаЯ  преобразилась  -  словно   она   улыбалась,   словно   она
раскрывалась навстречу ему, словно она допускала его к полному  общению  с
собой. ‹андшафт перестал быть ландшафтом, он стал Ѓытием. Ћн словно  ожил:
он оставалсЯ  недвижным,  но  полным  жизни,  громадным  живым  существом,
приЯвшим его в свое лоно. ’еодор был в самом центре сферы этого ЃытиЯ.  Ћн
слилсЯ с ним воедино.
   ‚ремЯ исчезло. Ћн ощущал тишину,  в  которой  исчезают  все  звуки;  он
постигал красоту за пределами познаниЯ.
   ‚селеннаЯ представала перед ним ЯснаЯ, как кристалл,  и  вместе  с  тем
преисполненнаЯ  значительности  и   великолепиЯ.   ‚се   было   совершенно
прозрачно, и все было чудом. —удо было в  самой  сокровенной  глубине  его
существа и всюду вокруг него. ‘олнечный закат, и небо, и весь видимый мир,
и ’еодор, и сознание - все слилось воедино.
   …сли времЯ как-то и двигалось, оно двигалось незаметно до тех пор, пока
’еодор не заметил, что мысль его бежит, как тоненький ручеек на неуловимой
грани небес. Ћн сознавал совершенно  отчетливо,  -  это  мир,  с  которого
сдернута завеса причин и зависимостей, безвременный  мир,  в  котором  все
по-другому, все прекрасно и справедливо. ќто было ЌастоЯщее.
   ‘олнце  садилось,  врезаЯсь  в  контуры  острова,  смЯгчалось  в  своей
округлости, словно  расплавленное,  -  сплющилось  внизу,  превратилось  в
огненную кромку и исчезло. Ќебо пылало багрЯнцем, потом стало бледнеть.
   —то-то удалЯлось от ’еодора, отступало от него быстро-быстро; будь он в
силах, он удержал бы это "что-то" навеки. —удесное мгновение уходило,  оно
уже ушло, и он снова очутилсЯ в обычном,  будничном  мире.  …го  вывел  из
оцепенениЯ резкий крик морской чайки и протЯжный  шорох  легкого  ветра  в
сухой траве. Ћн очнулсЯ, увидел, что сидит  в  послезакатных  сумерках,  и
очень медленно поднЯлсЯ на ноги. Ћн  глубоко  вздохнул.  Ћн  был  точно  в
каком-то оцепенении, словно на него нашел столбнЯк. Ћн начал  припоминать,
кто он и где он.
   ’ам вдали виднелсЯ Ѓлэйпорт, и его огни пронизывали сгущающуюсЯ синеву.
’ам он жил.
   Ћн повернулсЯ лицом к дому.
   Ћн чувствовал, что  сделал  какое-то  очень  важное  открытие.  Ћн  был
посвЯщен в тайну. Ћн знал это.
   Ќо знал ли он? € что он, в сущности, знал?
   “ него длЯ этого не было слов.
   ‚ечером, за ужином, он показалсЯ Љлоринде необыкновенно  рассеЯнным,  и
она обратила внимание на восторженное выражение его лица.  Ћн  даже  забыл
спрЯтать свои переживаниЯ от Љлоринды.
   Љогда он ложилсЯ спать, это чудо было еще с ним, совсем близко, рЯдом.
   Ќо наутро оно было уже не так близко.
   ‘иЯние его оставалось живым пламенем в его душе  в  течение  нескольких
дней, но все убывающим пламенем,  затем  обратилось  в  воспоминание.  Ћно
обратилось в воспоминание, Яркость которого тоже потускнела. Ћн знал,  что
это было глубокое и чудесное откровение, но ему все труднее и труднее было
вспомнить, что, собственно, ему открылось.
   …го охватила непреодолимаЯ жажда воскресить это  воспоминание  во  всей
Яркости того подлинного мгновениЯ. ’ри раза на заходе солнца  он  приходил
на то же самое место, чтобы еще раз, если можно,  обрести  это  чудо,  это
откровение, еще раз заглЯнуть в  лоно  небес.  ‚  этих  своих  поисках  он
стремилсЯ снова слитьсЯ с богом. Ќо  чем  больше  он  пыталсЯ  воскресить,
восстановить длЯ себЯ это ощущение, тем оно становилось неуловимее. Љаждый
раз был великолепный закат. ’ри раза он видел, как  пламенел,  разгораЯсь,
сверкающий морской рукав и вспыхивали облака в небе. Ќо это было все.  ќто
были просто облака, и солнце, и знакомаЯ бухта. ’о  неповторимое  чудо  не
возвращалось.
   Ѓыло ли что-нибудь на самом деле?
   € если да, так что же это было? ‡аглЯнул ли он в  самый  корень  ЃытиЯ,
стало ли земное небесным на этот короткий миг, или, может быть,  это  была
просто галлюцинациЯ, а не озарение? ‚ конце концов в памЯти  его  осталось
только то, что однажды на закате вселеннаЯ в течение  нескольких  коротких
мгновений была непостижимо чудесной и близкой  и  что  душа  его  вышла  и
соединилась с ней.


        4. –…‹њ †€‡Ќ€

   Ћб этом единственном, неповторимом переживании, которое казалось  таким
чудесным, таким Ярким и реальным, гораздо более реальным в тот момент, чем
любаЯ действительность, и которое потом стало таким неуловимым, ’еодор  не
мог рассказать никому. …сли бы он и хотел кому-нибудь  рассказать,  он  не
знал бы, как к этому приступить. “ него длЯ этого  не  было  слов.  ‚сЯкое
ощущение этого  проваливалось  в  его  сознании  еще  глубже,  чем  грубые
плотские воспоминаниЯ его снов, воспоминаниЯ,  которые  он  сам  подавлЯл.
„аже если бы это переживание как-то изменило его, он не  заметил  бы,  чем
вызвана в нем перемена. ‚начале ’еодору казалось, словно бог открылсЯ  ему
и позвал его к себе.  Џотом  ему  вспоминалось,  как  если  бы  он  застал
вселенную врасплох и на несколько кратких мгновений заглЯнул по ту сторону
ее и в самую сокровенную ее глубину.
   Ќо самое удивительное в этом мгновенном озарении было то,  что  оно  не
имело ни  малейшего  отношениЯ  к  Ѓэлпингтону  Ѓлэпскому,  и  Ѓэлпингтону
Ѓлэпскому не было до этого  ни  малейшего  дела.  ’ак  оно  сохранЯлось  в
сознании ’еодора большей частью незаметно длЯ него, но никогда не  исчезаЯ
из его памЯти.  ќто  было  подобно  скрытой  искре,  котораЯ  может  снова
разгоретьсЯ и вспыхнуть очень Ярко, прежде чем совсем погаснуть.
   Ћн теперь часто вступал в длинные витиеватые споры с ’едди и Њаргарет о
религии, жизни и эволюции, и можно не без основаниЯ  предположить,  что  в
этих спорах была какаЯ-то долЯ влиЯниЯ  того  неописуемого  мгновениЯ.  Ќо
каково бы ни было это влиЯние, оно было подсознательно и неуловимо.
   Ћни теперь очень часто встречались во времЯ каникул. Њаргарет в учебное
времЯ посещала дневную школу ‘ент-Џоль, а потом продолжала свои занЯтиЯ  в
Ѓедфордском колледже; она сделалась большой любительницей водного  спорта,
участвовала в гонках  на  байдарках  в  ђиджент-парке.  ’едди  поступил  в
Љоролевский колледж, потому что его отец решил,  что  они  будут  чересчур
одинаково мыслить,  если  он  возьмет  сына  в  свою  лабораторию.  ’еодор
приставал, чтобы его тоже пустили  в  ‹ондон,  но  Љлоринде,  по-видимому,
казалось очень трудным решить, чем собственно он должен быть и что делать,
и пока что он совершал далекие прогулки, жадно глотал книги, училсЯ играть
на скрипке, так как одно времЯ возникло подозрение, что у него музыкальный
талант, и брал  спорадические  уроки  французского  и  латинского  Языков.
ђаймонд стоЯл за "квалифицированного репетитора",  который  подготовил  бы
его в  Ћксфорд,  но  это  так  и  не  осуществилось.  Ќаконец,  когда  ему
исполнилось семнадцать лет, его так неудержимо потЯнуло в ‹ондон,  что  он
поднЯл дома скандал, поселилсЯ в меблированных комнатах  в  Џаддингтоне  и
поступил в художественную школу ђоулэндса. ‚последствии он  перебралсЯ  на
квартиру в •емпстед, поближе к своей овдовевшей тетушке, котораЯ  жила  на
—ерч-роуд вдвоем с сестрой, мисс ‹юциндой ‘пинк, членом ‘овета ‹ондонского
графства, единственной не вступившей в замужество дочкой ‘пинка. Ќо ‹ондон
- большой и разбросанный город, и за исключением нескольких веселых встреч
на  митингах  социалистов  в  Љлиффорд-€нме,   откуда   они   все   вместе
перекочевывали в кафе, он очень редко встречалсЯ с Ѓрокстедами в ‹ондоне.
   Ђ вот в Ѓлэйпорте они  встречались  постоЯнно;  они  играли  в  теннис,
вместе плавали, вместе лежали на плЯже летом и пускались в  разные  походы
на пасхе и рождестве. “ них были совершенно разные взглЯды, но одно у  них
было общее: они читали и  разговаривали,  между  тем  как  большинство  их
сверстников в Ѓлэйпорте не утруждали себЯ  ни  тем,  ни  другим,  если  не
считать тех случаев, когда их вынуждала  к  этому  крайнЯЯ  необходимость.
”рэнколина присутствие Њаргарет погружало в неуклюжее молчание,  а  Ѓлеттс
уклонЯлсЯ от человеческого  обмена  мыслЯми,  прЯчась  за  набор  штампов,
годных длЯ любого случаЯ. €ногда к Ѓрокстедам приезжали гости,  к  которым
’еодор обычно склонен был ревновать своих друзей, а иногда гостей  сзывала
большаЯ безалабернаЯ семьЯ Џаркинсонов, проживавшаЯ в  полутора  милЯх  от
Ѓлэйпорта в сторону •ендина, и в таких  случаЯх  у  них  собиралась  масса
народу.
   Њистер Џаркинсон - агент по сбору рекламы  -  был  очень  деЯтельный  и
разносторонний человек. Њиссис  Џаркинсон,  белокураЯ  худощаваЯ  женщина,
чем-то так напоминала Љлоринду, что большего сходства ’еодор не мог себе и
представить; и там было столько сыновей, дочерей, сводных братьев, сестер,
кузин, кузенов и прочих гостей, что разобратьсЯ в  этом  не  было  никакой
возможности.
   ’аковы были условиЯ  и  обстоЯтельства,  среди  которых  эти  три  юных
характера  формировались  и  складывались,  заимствуЯ  один  от   другого,
воздействуЯ друг на друга.
   - Љакие у нас у всех планы? - спросил как-то однажды ’едди.  -  —то  мы
будем делать в этом нескладном мире? ‚ чем смысл всего существующего?
   Ѓлеттс, сидевший на  корточках  рЯдом  на  песке,  казалось,  собиралсЯ
что-то ответить, но промолчал.
   - џ думаю занЯтьсЯ спортом и всЯкой такой штукой, - сказал ”рэнколин.
   - Ђ Я за науку, за то, чтобы  исследовать,  раскрыть  все,  что  только
можно, - сказал ’едди. - € за социализм.
   ”рэнколин хрипло пробормотал, что он не одобрЯет социализм.
   - Ђ  Я  хочу  получить  право  голоса,  -  сказала  Њаргарет,  украдкой
испытующе поглЯдываЯ на ’еодора.
   ’еодор был настроен против всЯческого феминизма  того  времени,  но  он
скрывал свои предубеждениЯ и от Њаргарет и от Љлоринды. Ћн подумал, что бы
ему сказать о своих планах. € прибегнул к ђаймонду.
   - Њир существует длЯ искусства, - сказал он. - ќто выше всего, что есть
в жизни.
   - Ѓоже! - воскликнул Ѓлеттс и вскочил на ноги. - ‚ыше  всего  в  жизни!
Ќу, знаете... €дем? - сказал он ”рэнколину, и они удалились.
   Ћни, слава богу, не какие-нибудь надутые фанфароны. ‚ыше всего в жизни!
‘кажите! „а им в голову не придет засорЯть себе  мозги  этакими  дурацкими
вещами.  Џровались  оно,  это  искусство,  и  всЯкие  эти  "длЯ  чего   мы
существуем"! €, пожалуйста, оставьте бога в покое. Ђ то он, чего  доброго,
так  проучит!  Ћни   предпочитали   не   затрагивать   этого.   Ћни   были
рассудительные ребЯта.
   - “ж это ваше искусство! - сказал ’едди.
   - ‚оспроизвести, отобразить, - разливалсЯ ’еодор, цитируЯ ѓенри „жемса,
- найти форму - вот единственное, ради чего стоит жить.
   - ’ак вот, - сказал ’едди, возвращаЯсь к поднЯтому  им  вопросу,  -  мы
трое, выброшенные из ниоткуда вот в это. € мы не  знаем  как  и  не  знаем
почему.
   - € не знаем зачем, - прибавила Њаргарет, уткнувшись подбородком в руки
и глЯдЯ на море.
   - …сли только существует какое-то зачем, - сказал ’едди.
   - џ думал, что ваша излюбленнаЯ эволюциЯ объЯснЯет все это,  -  вставил
’еодор лицемерным уимпердиковским тоном.
   - Ћна показывает, а не объЯснЯет. Љто сказал, что  наука  или  эволюциЯ
что-то объЯснЯют? Ќаука  устанавливает  свЯзь  Явлений  или  пытаетсЯ  это
сделать. ќто все, на что притЯзает наука. Ќичто в  мире,  в  сущности,  не
объЯснено. Ђ может быть, и не подлежит объЯснению.
   - Ќо когда к этому подходит художник, вещи озарЯютсЯ.
   ’едди, нахмурившись, задумалсЯ на секунду; губы его беззвучно повторЯли
слова  ’еодора;  затем  он  повернулсЯ  к  своему  приЯтелю  и  пристально
посмотрел ему в лицо.
   - Ѓэлпи, - сказал он, -  эта  ваша  последнЯЯ  фраза  ровно  ничего  не
говорит.
   - Ћна говорит не меньше и не  больше,  чем  ваша  вселеннаЯ,  -  сказал
’еодор и почувствовал, что он опЯть отыгралсЯ.
   Ќа это, по-видимому,  нечего  было  ответить,  и  на  минуту  наступило
молчание.  ‚  нем  чувствовалась  скрытаЯ  солидарность   с   Ѓлеттсом   и
”рэнколином. Њожет быть, насмешливое  "Ќу,  знаете..."  Ѓлеттса  пробудило
какой-то отклик в их сознании.
   - ЉажетсЯ, сегоднЯ  так  тепло,  что  можно  бы  поплавать,  -  сказала
Њаргарет. - €нтересно, вода очень холоднаЯ? —то, если нам попробовать?
   - ЏридетсЯ притащить старую палатку из дома.
   Ћни притащили  из  дома  палатку,  и  тепло  весеннего  днЯ,  казалось,
приветствовало и поощрЯло их затею.
   Ќо когда ’еодор, присев на корточки и чертЯ пальцем  на  песке,  увидал
Њаргарет,  котораЯ,  нагнувшись,  вышла  из  маленькой  палатки  в   тесно
облегающем ее купальном костюме и остановилась, всЯ сверкающаЯ в солнечном
свете, что-то вдруг сжалось в нем и заставило его замереть неподвижно,  не
сводЯ с нее глаз. Џрирода, формируЯ ее, незаметно смЯгчала линии, и теперь
благодарЯ  этим  неуловимым  переменам  ее  стройное   юное   тело   стало
необыкновенно прелестным и загадочно волнующим.
   ђаньше ему всегда казалось, что тело  Њаргарет  -  это  одна  сплошнаЯ,
гибкаЯ, танцующаЯ стремительность. Ћн всегда думал  о  Њаргарет,  что  она
прекрасна, но сейчас он словно впервые увидел ее прекрасной.
   Ћн поднЯлсЯ, а она остановилась  против  него  и  засмеЯлась,  обхватив
коленки руками, и очарование рассеЯлось.
   - Ђх, идемте! - сказал он и схватил ее за руку, и они  побежали  вместе
до самой черты прибоЯ и потом с шумным плеском вдоль краЯ воды, заходЯ все
глубже, сначала по щиколотку, потом по колено, прежде чем смело поплыть  в
открытое море.
   - Ќе так плохо, Ѓэлпи! - крикнула она, нырЯЯ.
   - Ќе так плохо.


        5. ЏЋЏ›’Љ€ Ѓ›’њ ђЂ‘‘“„€’…‹њЌ›Њ

   —то Я делаю в этом нескладном мире?
   ќтот вопрос, возникший в сознании ’еодора с помощью ’едди,  возвращалсЯ
теперь, всЯчески видоизменЯЯсь и приносЯ с собой множество ответов.
   ’едди, по-видимому, пробивалсЯ к своей цели в жизни весьма  настойчиво.
„лЯ   него   было   Ясно,   что   он   будет   студентом,   будет    вести
научно-исследовательскую  работу,  станет  профессором.  Ћн  уже   заранее
наметил длЯ  себЯ  план  действий.  Ћн  совершенно  точно  знал,  что  ему
предстоит делать, чем придетсЯ пожертвовать, какие  правила  он  длЯ  себЯ
установит. Љазалось, на его пути не может быть никаких  препЯтствий  между
ним и этой определенной, избранной им будущностью.
   “ его сестры  не  было  такого  четкого  плана.  Ќо  она  перенЯла  его
решительный тон. Ћна  собиралась  учитьсЯ  на  доктора  и  добитьсЯ  права
голоса,  это  была  тайнаЯ  символическаЯ  мечта  всех  наиболее   ретивых
представительниц ее пола того поколениЯ. ќто было своего  рода  учтивое  и
сдержанное требование - чтобы женщине наконец открыли  доступ  к  познанию
самой себЯ, к той свободе располагать собой, к которой  она  стремилась  в
течение бесчисленных столетий рабства. ’еодора  эта  определенность  обоих
его друзей приводила в замешательство. “  него  не  было  никаких  планов.
Љогда они делились с ним своими предположениЯми, он только и мог  сказать,
что его интересует искусство или, возможно, критика. Ћн собираетсЯ писать.
   - Ќо ведь ты же не готовишьсЯ к этому, - сказал ’едди.
   - ѓотовитьсЯ? —то Я собираюсь писать - клише, что ли?
   - џ не понимаю, как можно рисовать или заниматьсЯ каким бы то  ни  было
искусством, пока не овладеешь этим, не проникнешь во все тайны мастерства,
Я не представлЯю, как человек может писать, если он не  знает,  как  можно
повернуть и перевернуть каждое слово, каждое выражение,  каждую  фразу.  Ђ
это нельзЯ знать без подготовки и без практики.
   - Ќет, это не так, - отвечал ’еодор. - ќто не так. ќто приходит само. -
€ затем, словно спохватившись, Џрибавил: - џ учусь рисовать.
   - ’ы должен упражнЯтьсЯ в этом, как пианист, - сказал ’едди.
   ’еодор и сам чувствовал, что его  художественные  притЯзаниЯ  несколько
расплывчаты. Ќо надо же было что-то сказать! Ћн и говорил,  но  в  глубине
души это его не удовлетворЯло. € сколько он ни думал об этом,  ничего  длЯ
него не проЯснЯлось. Љак только мысль его  освобождалась  от  сдерживающей
узды контакта с Ѓрокстедами, им тотчас же завладевали мечты. € тогда уж он
недолго оставалсЯ художником. Љем-кем он только не  был!  ‘начала  он  был
живописцем, таким тонким и  прославленным,  что  самые  знатные  красавицы
приходили к нему просить, чтобы он увековечил их красоту. Ћни ни перед чем
не останавливались. Ќо длЯ него - ему вспоминались ‹еонардо  и  ђомней,  -
длЯ него существовал только  один  образ,  смутнаЯ  тень  улыбки,  котораЯ
властвовала над всем, что он творил. ’ень  улыбки  -  это  был  плагиат  у
Њикеланджело, но ему представлЯлось, что это его собственное открытие.  Ќо
художник не может жить только своей мастерской. Њир нуждаетсЯ в вождЯх.  €
вот наступает момент, и гениальный дилетант, отложив свое изЯщное ремесло,
обращаетсЯ к народу, и народ признает его своим вождем.
   ’еодор   считал   ”ердинанда   ‹ассалЯ    [(1825-1864)    -    немецкий
мелкобуржуазный социалист, оппортунист; здесь речь идет и  о  политической
деЯтельности  ‹ассалЯ,  и  о  его  любви  к  …лене  фон  „еннигес,  дочери
баварского дипломата; ‹ассаль был смертельно ранен  на  дуэли  ее  женихом
ђаковицем] (в "’рагических комедиантах") весьма увлекательным примером; он
прочел о  нем  все,  что  можно  было  найти,  и  перенес  его  историю  в
современные  английские   условиЯ;   он   представлЯл   себе   Ѓэлпингтона
(избранного в парламент депутатом от горнЯков Ѓлэпа  после  нашумевшей  на
весь  мир,  захватывающей  победной  борьбы),  изысканного,   остроумного,
находчивого,  убедительного  Ѓэлпингтона,  во  главе  честных,  грубоватых
представителей простого народа. € вот сначала не во всем согласнаЯ с  ним,
несколько враждебнаЯ ему, поЯвлЯлась  фигура  очаровательной  политической
деЯтельницы, котораЯ в конце концов переходила на его сторону, - это  была
доктор Њаргарет Ѓрокстед. (‡десь он отступал от примера ‹ассалЯ.) Ќе  одно
женское сердце воспламенЯлось этой романтической  фигурой.  Ќовый  Њирабо,
соблазнЯемый прекрасной королевой, но на этот раз неуЯзвимый...
   - ’о, к чему человек чувствует настоЯщую склонность, обычно и выходит у
него лучше всего, - сказал профессор Ѓрокстед.  -  Ќадо  только  навернЯка
знать, что ты именно этого хочешь, и вот тогда  уж  отдашьсЯ  своему  делу
весь целиком. ќто и есть самое достойное употребление жизни.
   - Ќо не всем это удаетсЯ, - заметила миссис Ѓрокстед.
   - Ћпыт, дающий отрицательный результат, - сказал профессор  Ѓрокстед  -
он разглагольствовал за чайным столом, - не менее ценен, чем тот,  который
удаетсЯ. Њожет быть, даже и более.
   - Ќо, сэр,  -  заикаЯсь,  спросил  ’еодор,  -  разве  неудавшийсЯ  опыт
ммо-жет, мможет быть так уж ценен?
   - „а,  сэр,  -  отвечал  профессор.  -  …сли  он  или  она  обладают  в
достаточной мере здравым смыслом и мужеством, чтобы это  понЯть.  ‘мотрите
действительности в лицо. ‘ледуйте примеру стоиков.
   € вот вскоре после этой беседы  -  как-то  во  времЯ  одной  из  долгих
одиноких прогулок ’еодора - Ѓэлпингтон Ѓлэпский, теснимый со всех  сторон,
но  твердо  следуЯ  примеру  стоиков,  погиб,  глЯдЯ   в   лицо   жестокой
действительности, и лежал,  запрокинув  белое  мраморное  лицо,  озаренное
лунным светом, или шутливо беседовал на своем балконе, подобно сэру ’омасу
Њору, в то времЯ как час его смерти приближалсЯ. Ѓеседовал шутливо даже  с
леди Њаргарет, пока не наступила минута, когда он протЯнул к ней руки  длЯ
последнего крепкого объЯтиЯ.
   ‡атем  в  течение   некоторого   времени   его   критическое   чувство,
возродившеесЯ  в  юности  с  новой  силой   и   подстегиваемое   бодрЯщими
профессорскими замечаниЯми, честно  пыталось  перенести  эти  воображаемые
драмы  в  область  осуществимого.  …ще  раньше  оно  незаметно  установило
известные пределы места и времени.
   € вот тут-то с Ѓэлпингтоном Ѓлэпским  и  произошло  то  превращение,  о
котором мы уже упоминали выше, он  наконец  твердо  решил  познать  самого
себЯ, освободитьсЯ от всЯких фантазий и даже пыталсЯ внушить себе, что  он
"просто  ’еодор   Ѓэлпингтон,   обыкновенный   юноша",   который   смотрит
действительности в лицо. "‘уровый реалист", так говорил он, и в  ту  самую
минуту, когда он говорил  это,  перед  ним  возникал  образ  настойчивого,
решительного и  даже  не  очень  красивого  и  отнюдь  не  могущественного
человека, живущего очень скромно и сурово, разговаривающего  всегда  очень
сжато, действующего  с  неуклонной  прЯмотой,  без  всЯких  этих  вывертов
воображениЯ, что давало ему удивительную, чудесную власть  над  его  более
опрометчивыми и более своекорыстными ближними. ќто было своего рода  новое
духовное  пуританство,  блэптизм,  в  сущности  говорЯ,  соединение  всего
честного, прЯмого. ќти Ѓлэпсы; во  главе  которых  стоЯл  великий,  чуждый
всЯкого самообольщениЯ  и  уничтожающий  все  иллюзии  вождь,  стали  теми
сильными, крепкими людьми, которые  спасли  разрушающийсЯ  мир.  ќто  были
истинные  Ќаследники.  Ћни  строили  мир  заново.  €  первыми  среди   его
помощников были великий исследователь, профессор  ’едди  Ѓрокстед,  и  его
мужественнаЯ прелестнаЯ сестра, доктор Њаргарет Ѓрокстед.
   ’еодор был так поглощен придумыванием всех этих увлекательных положений
и обстоЯтельств, что ему не приходило в голову,  не  происходит  ли  нечто
подобное этому, хотЯ,  может  быть,  несколько  отличающеесЯ  размерами  и
размахом, в воображении обоих его друзей - да и всех его знакомых.  Ћн  не
сознавал того, что весь мир  кругом,  ослепленный  такими  же  фантазиЯми,
движетсЯ ощупью среди  смутно  различаемой  действительности.  Љак  бы  ни
фантазировал ’еодор, ему никогда не приходило в голову, что и  ’едди  тоже
иной раз получает в мечтах Ќобелевскую премию за свою научную работу и, не
задумываЯсь, употреблЯет ее всю целиком на новое  оборудование  длЯ  своей
маленькой, но замечательной лаборатории, в  которой  он  сделал  все  свои
самые важные открытиЯ,  и  что  Њаргарет  становитсЯ  видной  политической
деЯтельницей вроде юной ќтель ‘ноуден или Њаргарет Ђндерсон,  бесстрашной,
неподкупной, невозмутимой, звонкоголосой, и потрЯсает аудиторию (в которой
на самом видном месте сидит ’еодор), - возвещаЯ ей, что в  этот  созданный
мужчинами мир снобов и мошенников пришло наконец светлое, облагораживающее
влиЯние женщины.


        6. ‚…—…ђ “ ЏЂђЉ€Ќ‘ЋЌЋ‚

   Џаркинсоны устроили большой,  шумный,  веселый  вечер,  встречу  Ќового
года. ‘пальни, чуланчики,  мезонины,  площадки  на  лестницах  -  все  это
превратилось  в  уголки  гостиных,  а  кровати,  замаскированные  пестрыми
пледами и ковриками" преобразились в диваны;  на  них  можно  было  сидеть
по-турецки, поджав  ноги.  ‘ыновьЯ,  дочери,  пасынки,  сводные  сестры  и
братьЯ, их друзьЯ и друзьЯ их друзей, молодые и старые - все были в сборе.
‚ просторной гостиной  стоЯл  большой  роЯль,  и  двери  в  столовую  были
распахнуты настежь. Ћбычного традиционно-торжественного стола не было,  но
в самых неожиданных местах можно  было  обнаружить  столики  и  буфеты,  с
тарелками, вилками и стаканами и всЯкими вкусными вещами. „ве краснощекие,
с красными руками девушки-служанки  беспрестанно  уносили,  мыли  и  снова
приносили тарелки и стаканы. ‚ кабинете мистера  Џаркинсона  длЯ  солидных
гостей были расставлены столы длЯ бриджа, а более  легкомысленнаЯ  публика
упивалась собственным оживлением среди омелы, плюща и  затейливых  гирлЯнд
остролиста. Љаждому полагалось быть костюмированным, иначе  говорЯ,  сверх
того, что вы надевали на себЯ обычно,  вам  полагалось  нацепить  на  себЯ
что-то еще; молодежь развлекалась танцами и играми. Ќа тех, кто ЯвлЯлсЯ  в
своем обычном виде, надевали бумажные  колпаки.  Љлоринда  была  в  резной
короне,  взЯтой  напрокат  у  театрального  костюмера,  и  очень  эффектно
изображала Ѓодикку, а ђаймонд, как всегда, изображал ‚еласкеса с маленькой
непрочно  приклеенной  остроконечной  бородкой,  которую  он  всЯкий   раз
судорожно подхватывал  и  водружал  на  место,  когда  она  съезжала,  что
случалось довольно часто. Љлоринда  придумала  очень  удачный  костюм  длЯ
’еодора - он был теперь почти с нее ростом, - она взЯла длинную  шерстЯную
фуфайку и бумажное трико и выкрасила  их  серебрЯной  краской,  подпоЯсала
’еодора узорчатым серебрЯным поЯсом, накинула ему  на  плечи  свою  белую,
подбитую мехом пелерину, в которой она ездила в театр,  и  надела  ему  на
голову  маленький  посеребренный  шлем,  крылатый  шлем  викинга,   взЯтый
напрокат вместе с тиарой. Ћна чуть-чуть загримировала  его,  и  ’еодор  на
этот вечер превратилсЯ в удивительно хорошенького, может  быть,  несколько
хрупкого и не совсем типичного, юного варЯга.
   Ћна оглЯдела его с головы до ног с нескрываемой  гордостью,  поцеловала
его вдруг сначала в одну, потом в другую щеку и сказала:
   - €ди, сын мой, побеждай.
   - “ж ты сама скорей  похожа  на  победительницу,  -  ответил  ’еодор  с
необычной нежностью, - стоит только посмотреть на этот твой громадный меч.
   Ћни вошли с улицы, озаренной звездным светом, в переполненный  народом,
Ярко освещенный холл, где те же две служанки с красными руками отбирали  у
приходЯщих шлЯпы, шали и галоши и складывали их в передней в две  большие,
напоминающие винегрет кучи,  одну  мужского,  другую  женского  облачениЯ;
после этого гости во всеоружии своих костюмов, но еще несколько чопорные и
церемонные, проходили в большую  гостиную,  где  уже  собиралсЯ  народ,  и
сдержанно вступали в еще не наладившийсЯ разговор.
   ‚ дальнем конце гостиной  наискосок  от  двери  стоЯла  Њаргарет,  тоже
совершенно преобразившаЯсЯ, по бесподобнаЯ в тесно облегающем ее блестЯщем
зеленом платье и в высоком конусообразном  головном  уборе,  вызывавшем  в
памЯти турниры и трубадуров. Ћна не сразу заметила ’еодора, а потом, когда
она повернула голову  в  его  сторону  и  улыбнулась,  узнав  его,  что-то
зажглось в ее глазах, точно ей впервые открылсЯ Ѓэлпингтон Ѓлэпский.
   Ќо  она  была  прелестна.  ’еодор  забыл  о  своем  перевоплощении.  Ћн
чувствовал себЯ просто обыкновенным ’еодором. …му захотелось тут же  пойти
к ней через всю комнату по этому ‘веркающему полу и сказать  ей,  как  она
прелестна. ѓлаза его говорили это достаточно Ясно, но он не знал  этого  и
слов у него не было, а натертое воском пространство  казалось  огромным  и
как-то враждебно гипнотизировало его.
   ‡атем спина мистера Џаркинсона заслонила Њаргарет;  он  был  из  породы
обольстителей и тоже заметил  ее  очарование;  а  старшаЯ  мисс  Џаркинсон
подхватила  ’еодора  и  повела  его  знакомить  с   какими-то   совершенно
неинтересными людьми.
   Џрошло довольно много времени, прежде чем ’еодору удалось пробратьсЯ  к
Њаргарет, и он, дрожа, дотронулсЯ до ее руки. ‘начала один за другим  были
два контрданса, потом вальс, потом игра в загадки, потом  все  устремились
ужинать. € так все шло своим чередом, и множество было всЯких впечатлений,
но ’еодор все времЯ думал о Њаргарет, и ему беспрестанно казалось, что она
смотрит на него с каким-то новым выражением, вызывавшим в  нем  сладостную
дрожь. Љогда они наконец очутились друг перед другом, он слишком смутилсЯ,
чтобы пригласить ее танцевать, но она сказала:
   - Ѓэлпи, вам придетсЯ без конца  танцевать  со  мной  сегоднЯ.  џ  хочу
танцевать с вами.
   € с той самой  минуты,  как  они  очутились  вместе,  им  казалось  уже
невозможным разлучитьсЯ. Ќо об этом можно было особенно  не  беспокоитьсЯ,
потому что большинство молодых людей стремилось точно так  же  разделитьсЯ
на парочки. ’олько взрослые замечали это деление,  и  большинство  из  них
относилось к этому благосклонно.
   Љлоринде посчастливилось завладеть юным Ѓлеттсом; она расспрашивала его
о его планах и желаниЯх и вообще пыталась заставить его разговоритьсЯ.  Ќо
разговор его состоЯл преимущественно из: "„а, Я думаю так" и: "„а,  Я  вот
именно так и чувствую"; Љлоринде же казалось, что он  раскрывает  ей  свою
душу.
   - …сть что-то удивительно милое  и  трогательное,  -  рассказывала  она
потом, - в этих застенчивых, признаниЯх невинной юношеской души. †аль, что
они потом неизменно впадают в цинизм зрелости.
   —ары  мистера  Џаркинсона  были  подобны  лучам  прожектора  во   времЯ
воздушных маневров в пасмурную ночь. Ћни устремлЯлись всюду, но  им  очень
редко  что-нибудь  попадалось,  а  если  что  и  попадалось,  то  тут   же
ускользало. …му казалось,  что  жена  его  могла  бы  пригласить  побольше
молоденьких девушек, и он склонен был  усомнитьсЯ  в  ее  великодушии.  Ћн
очень увивалсЯ вокруг Њаргарет, но всЯкий раз ’еодор увлекал ее  от  него,
или, вернее сказать, она ускользала от него с ’еодором.
   Ћни несколько раз отправлЯлись вместе ужинать, ибо Џаркинсоны  проЯвили
большую  изобретательность  по  части  сандвичей,  и  ужинать  было  очень
интересно. Ћни принимали участие в играх и контрдансах, лазили наверх.
   -  „авайте  осмотрим  весь   этот   старый   дом,   -   с   неожиданной
предприимчивостью предложил ’еодор. Ћни  пустились  в  исследованиЯ,  и  в
разговоре их невольно стала чувствоватьсЯ некотораЯ натЯнутость.
   ‚ одной из маленьких комнаток они  наткнулись  на  целующуюсЯ  парочку,
котораЯ предавалась этому занЯтию с великим увлечением. Њолодые люди  были
так поглощены друг другом, что не заметили, как открылась дверь. ’еодор  и
Њаргарет отпрЯнули и очутились в темном коридорчике, и ’еодор  чувствовал,
что все его существо, каждаЯ жилка в нем трепещет.
   Ћни стоЯли молча. Ћн приблизил свое лицо совсем вплотную к ее лицу, так
что дыхание их  смешивалось.  ќтот  миг  длилсЯ  бесконечно.  ‚ремЯ  точно
остановилось. Њаргарет сама схватила его за плечи и приблизила его губы  к
своим. Ќикогда в жизни не случалось с ним ничего столь прекрасного.
   Ћн обнЯл ее, он прижал ее к себе, и сердца их стучали вместе. € еще.  €
еще.
   аги на лестнице нарушили очарование.
   Џосле этого осмотр  паркинсоновского  дома  превратилсЯ  в  откровенные
поиски укромных уголков  и  убежищ,  где  можно  было  бы  повторить  этот
восхитительный опыт. € даже, быть может, несколько его  усовершенствовать.
Њногие из этих убежищ оказывались уже занЯтыми.  ђазговор  и  даже  всЯкаЯ
видимость разговора между ними исчезла. Њаргарет не произносила ни  слова.
Ђ если бы ангел, приставленный к ’еодору, записывал то, что он говорил, он
не записал бы ничего, кроме: "Њаргарет, Њаргарет, скажи..."
   ‚ полночь гостей согнали в большую  комнату,  там  все  стали  в  круг,
взЯвшись за руки, и запели "‚ давние годы". ’еодору, щурившемусЯ  в  Ярком
свете рЯдом с Њаргарет, это казалось чем-то вроде обета или обручениЯ...
   Ќаконец хор прощальных "‘покойной ночи" и еще и  еще  "‘покойной  ночи,
счастливого Ќового года всем", - и Њаргарет, повиснув на  руке  ’едди,  но
беспрестанно оглЯдываЯсь и махаЯ рукой, исчезла за оградой из тамариска.
   - Љто была та смуглаЯ  девушка  в  елизаветинском  костюме?  -  спросил
ђаймонд. - Ћна показалась мне неглупой.
   - џ не заметила, дорогой, - сказала Љлоринда. - Ђ ты? - спросила она  у
’еодора.
   ‚опрос пришлось повторить дважды.
   - ‘муглаЯ? ‚ елизаветинском костюме? Ђх да, ты хочешь сказать, с такими
буфами на рукавах. - ’еодор все еще никак не мог  опомнитьсЯ.  -  ЉажетсЯ,
это новаЯ гувернантка у Џаркинсонов.
   Ђ впрочем, он не знает. € не все ли ему равно?
   …го предоставили его собственным чувствам и воспоминаниЯм.
   Ќа следующее утро мир снова стал обыкновенным, будничным миром и  очень
холодным,   когда   пришлось   вылезти   из-под   одеЯла.    Џродолговатые
четырехугольники окон неуклюже залепило точно клочками ваты. ел  снег,  и
вода, которую принесли в кувшине ’еодору, замерзла. Џохоже было на то, что
можно было кататьсЯ на коньках.
   Ћколо  одиннадцати  часов  он  отправилсЯ  к  Ѓрокстедам   по   белому,
запорошенному, застывшему городу. Ћн застал Њаргарет  и  ’едди  дома,  они
ссорились из-за коньков. Ћн принЯл участие в их споре. Њаргарет как  будто
вовсе не замечала его, но и он тоже избегал смотреть на Њаргарет. Ќикто ни
словом не упомЯнул о вчерашнем вечере. ‘ловно это был сон.
   Ћни привели коньки в  порЯдок,  отправились  на  каток  и  катались  до
темноты. ’едди и Њаргарет хорошо катались, а ’еодор успешно овладевал этим
искусством с их помощью.
   Ќикто из них не поминал о новогоднем вечере и о впервые  блеснувшей  им
радуге пылких сближений - ни слова. ќто кануло куда-то  глубоко,  скрылось
под другими, незримо зарождающимисЯ ростками жизни.
   ’олько один раз, когда они рука об руку стремительно  скользили  вдвоем
через весь пруд, ’еодору показалось, будто Њаргарет шепнула - скорее себе,
чем ему: "Ѓэлпи, милый".
   Ќо он не был в этом уверен. Њгновение скользнуло в вечность.
   Ћн притворилсЯ, что не слышал.


        7. ‘…’€ ЋЃџ‡Ђ’…‹њ‘’‚

   ‹ондон необозримо расширил мир ’еодора.
   Џодлинный мир, в котором жил ’еодор, представлЯлсЯ ему, как  и  всЯкому
подростку, абсолютно устойчивым и неизменным. „лЯ каждого ребенка его отец
и мать, дом и окружение - это нечто непреходЯщее; в  детстве  человечества
небо и землЯ неподвижны, горы вечны, а  всЯкие  социальные  и  религиозные
законы установлены раз и навсегда. Ѓиологи уверЯют, хотЯ каким образом они
это узнали, Я не могу себе представить, будто  муха  не  может  обнаружить
движение, которое обладает скоростью меньше  одного  дюйма  в  секунду,  и
потребовались длительные систематические наблюдениЯ, прежде чем люди могли
установить движение ледников, сползающих в долины Ђльп.
   €так, ’еодор оторвалсЯ от прочно  обосновавшегосЯ  и  неизменного  мира
Ѓлэйпорта, острова Ѓлэй и станции Џэппорт только длЯ того, чтобы на первых
порах  открыть  более  обширную  неизменность  ‹ондона.  Ћн   очутилсЯ   в
безграничном, неизменном в своем постоЯнства  волшебном  мире,  в  котором
людские потоки приливали и отливали. Ћн был бесконечно разнообразен,  этот
мир; суетливые улицы, нескончаемые вереницы домов, неуловимо  отличающиесЯ
в каждом квартале,  так  что  Ѓлумсбери,  Љенсингтон,  •емпстед,  Џимлико,
•айбэри, Љлэпхем нельзЯ было спутать даже в самых их  незаметных  уголках;
просторные  парки  с  густолиственными  деревьЯми,  голубые   просветы   и
сверкающие  декоративные  воды;  угрюмые,  величественные  серые   зданиЯ;
“айтхолл  и  ‚естминстер  и  стремительно  вспыхивающие  огни  ‘трэнда   и
Џикадилли. Љэбы и омнибусы уже становились реже, такси только  что  начали
поЯвлЯтьсЯ в те дни, но лошадь все еще  преобладала  в  уличном  движении;
рабочие по сноске домов и строители  орудовали  между  •олберном  и  новой
судебной палатой. ‚се менЯлось и все стремилось к решительной перемене, но
самое  это  положение  вещей   казалось   ’еодору   вечным.   Ћно   только
предоставлЯло  ему  на  первых  порах   новый,   более   обширный,   более
реалистический фон длЯ игры его фантазии.
   Ћн, правда, разглЯдывал  ‹ондон  гораздо  больше,  чем  он  разглЯдывал
Ѓлэйпорт. Ќо ‹ондон был слишком оглушительно непостижим длЯ него, и он  не
пыталсЯ освоить его сразу. …го услужливое воображение  временно  заполнЯло
пробелы плохо усвоенным месивом из героики и истории. Ѓэлпингтон  Ѓлэпский
после блестЯще завершившейсЯ избирательной кампании торжественно  едет  на
коне по “айтхоллу  в  парламент  или  усмирЯет  бунтующую  толпу,  Яростно
осаждающую   Ѓэкингемский   дворец.   €ли   он   поЯвлЯетсЯ,   когда   все
главнокомандующие  армии  и  флота  признают  свое  поражение,  и  наносит
сокрушительный удар уже почти победившей ѓермании, ”ранции, а может  быть,
даже и всей объединившейсЯ …вропе, и с торжеством едет по  Џэлл-Њэлл.  €ли
он отправлЯетсЯ на вокзал ‚икториЯ и, подобно  Ќельсону,  Њуру  и  ‚ульфу,
преисполнен  трагических  и  безошибочных  предчувствий  своей   последней
великой жертвы. €ли - это уж было совсем в другом стиле - у него  чудесный
таинственный дом в Џарк-‹ейн (который в то времЯ все еще представлЯл собою
нерушимый рЯд частных владений). ’ам он живет,  он,  Ѓэлпингтон  Ѓлэпский,
великий художник, отпрыск старинного рода, и при этом  влиЯтельнаЯ  особа,
ну вот как лорд ‹эйтон, этот изысканный президент Љоролевской академии, но
вместе с тем окутанный тайной, вроде героев “ильЯма ‹е Љю, и с  такими  же
безграничными возможностЯми, как дизраэлевы ђотшильды.
   …сли ‹ондон, овладеваЯ воображением ’еодора, сначала казалсЯ  инертным,
тысЯчи разнообразных знаков  все  же  помогали  ему  замечать  и  узнавать
действительность,  котораЯ  шевелилась  под  несметным  множеством   самых
разнообразных личин. Џостепенно они внушали ему,  что  этот  ‹ондон  может
изменитьсЯ, что он, в сущности, уже менЯетсЯ. ‚ ѓайд-парке  под  Њраморной
аркой  вечно  слышались  выкрики  ораторов,  призывавших  толпу   прохожих
страшитьсЯ бога или  остерегатьсЯ  попов,  взглЯнуть  в  лицо  "германской
угрозе" или "желтой опасности", искать спасениЯ в вегетарианстве, дабы  не
погибнуть от рака, этой неотвратимо надвигающейсЯ  кары,  восстать  против
капиталистических тиранов и готовитьсЯ к диктатуре пролетариата.  ‚се  эти
противоречивые надрывающиесЯ голоса сбивали с  толку  и  вызывали  смутное
чувство тревоги. Ћни подрывали веру в незыблемость и  неизменность  вещей.
Ѓрокстеды тоже, казалось,  стремились  к  чему-то  положительному  в  этом
беспорЯдочном, хаотическом, неустойчивом мире.  Ђ  тетушка  ‹юцинда  ‘пинк
считала, что ’еодору необходимо открыть глаза на более  серьезные  стороны
действительности.
   ’етушка ‹юцинда ‘пинк была старшаЯ, самаЯ худаЯ и самаЯ  энергичнаЯ  из
многочисленных сестер ‘пинк. Ћна была  точь-в-точь  как  Љлоринда,  только
худаЯ и костлЯваЯ, и тетЯ  Ђманда  тоже  была  точь-в-точь  как  Љлоринда,
только немножко выдохшаЯсЯ. ’етЯ Ђманда была  моложе  Љлоринды,  она  была
замужем, но пережила своего мужа; это был присЯжный поверенный,  по  имени
Љэтерсон, личность ничем не замечательнаЯ;  он  оставил  ее  бездетной,  с
очень недурным  состоЯнием,  но  она  каким-то  образом  утратила  всю  ту
предприимчивость, которой отличались ее сестры. Ћна теперь  относилась  ко
всему с трезво-благодушной шутливостью  и  находила  столько  забавного  в
жизни, что даже кое-что записывала, но от печатаниЯ  воздерживалась  из-за
родных. Џросто она иногда говорила разные смешные вещи.  ’етушка  ‹юцинда,
напротив, гордилась своим неумением  шутить;  это  была  всеми  уважаемаЯ,
общественно полезнаЯ стараЯ дева,  суфражистка,  но  не  из  воинствующих,
виднаЯ фигура в ”абианском обществе, член ‘овета  ‹ондонского  графства  и
весьма предприимчиваЯ особа. ќто она заставила Љлоринду переселить ’еодора
из Џаддингтона. “знав, как неосмотрительно поступила Љлоринда, она тут  же
обрушилась на нее. Ћна пересмотрела все  самые  знаменитые  справочники  и
картограммы общественной и моральной жизни ‹ондона и выЯснила, что ’еодора
поселили поблизости от конечной станции ‡ападной окружной железной дороги,
на  улице,  изобилующей  дешевыми  меблированными  комнатами  и   частными
заведениЯми весьма нежелательного свойства.
   - Њужчины приходЯт на поезд в самую последнюю минуту, - говорила она. -
Ђ если они опаздывают и не попадают на  поезд,  они  остаютсЯ  ночевать  в
Џаддингтоне.
   ќто было все, что она сказала, но этого было достаточно, чтобы  создать
Яркую, красочную картину страшной распущенности нравов.
   €так,  хотЯ  это  было,  значительно  дальше  от  художественной  школы
ђоулэндса, ’еодора переместили  поближе  к  —ерч-роуду,  в  гораздо  более
комфортабельную комнату  с  примыкавшей  к  ней  крошечной  неотапливаемой
мастерской; сдавала это пом