т своей страсти  так, как это  обычно делает
одинокий мужчина.
     џ  лежал  тихо,  пытаЯсь  успокоитьсЯ, все  мой  чувства зудели,  мышцы
дергались и напрЯгались. џ медленно сел прЯмо, опустил ноги на пол. Ћни тоже
дрожали.
     Љогда  Я  смог  это  сделать,  Я  оделсЯ  быстро  и  аккуратно, пытаЯсь
выглЯдеть, как если бы ничего не случилось, чтобы можно было по крайней мере
удалитьсЯ, сохранЯЯ внешнее спокойствие.
     ‡аправлЯЯ рубашку, Я чувствовал на  коже  живота следы  своей разрЯдки,
холодный и липкие.
     џ  нашел  дорогу  из комнаты по  коридору в  громадную  зону  под полом
танцульки,  наполненную звуками  музыки  и шаркающих  ног. џ  уловил вспышку
Ярко-красного неона, прорывающегосЯ сквозь неплотно закрытую дверь. ‘ трудом
справившись  с  железными  ручками,  Я  толчком  открыл  дверь  и  обнаружил
выложенный  булыжником  закоулок   между  двумЯ   массивными  зданиЯми   под
тропической ночью,  ощутив  запахи стрЯпни, пота, прЯностей, жира, газолина,
ночных цветов. ‚ конце концов Я вышел на шумную  улицу у берега морЯ.  џ  не
увидел ни черных фуражек, ни шлюх, ни своих товарищей по судну.
     џ был  рад, что клуб оказалсЯ так близко к набережной. џ быстро  взошел
на  транспорт,  отметилсЯ  у  капралов,  потом  нырнул  на  нижние  палубы и
затерЯлсЯ в  безликом месиве остальных солдат.  џ не искал ничей компании во
времЯ  моих первых часов  на  переполненных  палубах. џ  улегсЯ  на  койку и
притворилсЯ спЯщим.
     Ќа  следующее утро судно вышло из ЊурисеЯ и мы снова направились  на юг
на войну.


        x x x
     Џосле   ЊурисеЯ  мой   взглЯд   на  острова  стал  другим.  ‚нешнЯЯ  их
привлекательность  уменьшилась.  €з  моего  короткого визита на берег в этот
перенаселенный город Я чувствовал себЯ набравшимсЯ опыта  островитЯнином,  Я
немного подышал  их воздухом и  ароматами,  Я услышал  их звуки  и увидел их
путаницу. •отЯ одновременно этот опыт углубил загадочность островов. Ћни все
еще  держали менЯ своим невольником, однако теперь Я  старалсЯ не отдаватьсЯ
им полностью. џ чувствовал, что немного повзрослел.
     ‚есь темп жизни на судне изменилсЯ, с каждым часом армейские требованиЯ
возрастали.  …ще  несколько  дней мы продолжали плыть зигзагообразным курсом
между тропическими островами, но так  как мы все дальше продвигались  на юг,
погода  постепенно  становилась  более умеренной, а  в  течении  трех долгих
малоприЯтных  дней  судно  боролось  с  мощным южным штормом и  болталось на
гороподобных волнах.  Љогда бурЯ, наконец,  улеглась, мы  оказались в  более
унылых  широтах.  Њногие из островов здесь,  в южной  части ‘рединного морЯ,
были  скалисты  и безлесны,  некоторые едва  возвышались над уровнем морЯ. €
стоЯли они дальше друг от друга, чем те, что ближе к экватору.
     џ все еще томилсЯ  по островам, но не  по таким. џ жаждал безумной жары
тропиков. ‘ каждым днем, пока острова  теплого климата все дальше ускользали
от  менЯ,  Я понимал, что надо  выбросить  их из своей  головы.  џ  перестал
выходить на верхние палубы с их тихими панорамами далеких фрагментов земли.
     Љ концу  путешествиЯ нас без предупреждениЯ  переместили с нашей нижней
палубы, и пока мы толпились кучей на другой, временной палубе, каждый рюкзак
был обыскан.  Љарту, которой Я пользовалсЯ, обнаружили  в моем рюкзаке.  …ще
пару дней ничего не происходило. Џотом менЯ  вызвали в кабину адъютанта, где
сказали, что карту конфисковали и уничтожили.  Ќа семь суток менЯ заперли, а
в военной книжке сделали  запись. џ был официально  предупрежден, что служба
черных фуражек поставлена в известность о нарушении мною правил.
     Ћказалось,  однако, что не все потерЯно. ‹ибо обыскиватели не нашли мою
записную  книжку, либо не прочитали длинный список названий островов,  что в
ней находилсЯ.
     ЏотерЯ карты упрЯмо напоминала мне  об островах, которые мы миновали. ‚
последние дни, проведенные на  транспорте,  Я  сидел в  одиночестве с  этими
страничками записной  книжки,  зазубриваЯ  имена в памЯти  и  пытаЯсь заново
вспомнить,  как  выглЯдел  каждый  остров.  Њысленно  Я  составлЯл  желаемый
перечень, которому Я буду следовать, когда наконец избавлюсь от армии и буду
возвращатьсЯ домой, двигаЯсь медленно, как Я запланировал, от одного острова
к другому, и, наверное, много времени проведЯ в этом процессе.
     ќто не может начатьсЯ, пока Я не покончу с войной,  однако с транспорта
пока еще даже не было видно пункта нашего назначениЯ. џ ждал в своем гамаке.


        x x x
     Џосле  высадки  менЯ определили  в пехотное  подразделение, вооруженное
неким типом гранатомета.  џ продержалсЯ возле порта еще почти месЯц, проходЯ
тренировку.  Љ тому времени, когда она завершилась,  мои  товарищи  по судну
рассеЯлись.  ЊенЯ  отправили  в долгое путешествие  по  унылому ландшафту на
соединение с моим новым подразделением.
     Ќаконец-то  Я продвигалсЯ по  печально  известному  южному  континенту,
театру  наземной  войны,  однако  в течении  трех  дней  моего  холодного  и
изматывающего  путешествиЯ  на  поезде  и  грузовике Я не  увидел  ни следов
сражений, ни  их  последствий. Ќа территориЯх, через  которые Я проследовал,
очевидно, никто никогда не жил -  Я видел кажущуюсЯ бесконечной  перспективу
безлесных  равнин, каменистых холмов, замерзших рек. џ получал новые приказы
ежедневно: мое мучение  было  одиноким, однако  маршрут мой  был известен  и
прослеживалсЯ,   устраивались  разнообразные  контрольные  пункты.  ‘о  мною
путешествовали  другие солдаты, никто  из  них подолгу.  “  всех  были самые
разные пункты  назначений, разные приказы.  ѓде бы ни останавливалсЯ  поезд,
его встречали грузовики, которые либо  стоЯли сбоку от путей, либо приезжали
откуда-то  через час-другой ожиданиЯ. Ќа  этих остановках  грузили топливо и
еду, а мои недолгие компаньоны входили  и выходили. ‚ конце концов  на одной
из таких остановок настал и мой черед выгружатьсЯ.
     Џо пандусу  Я перешел  на борт  грузовика и проехал под  брезентом  еще
день,  замерзший и голодный, весь в  ссадинах от  постоЯнного  подпрыгиваниЯ
грузовика,  и наконец-то  по-настоЯщему  ужаснулсЯ уединенности  окружающего
ландшафта. ’еперь во многом Я стал его  частью. ‚етер,  дергавший невзрачную
траву и колючие, лишенные  листьев кусты,  дергал и менЯ,  а камни и валуны,
усыпавшие  землю, были прЯмой причиной резких  рывков  грузовика. •олод, что
просачивалсЯ повсюду, подрывал мои силы и волю. џ  путешествовал в состоЯнии
ментальной  и  физической  отключки,  ожидаЯ,  когда  же  подойдет  к  концу
нескончаемое путешествие.
     џ со страхом  смотрел на окружающее.  џ  находил  этот темный  ландшафт
давЯщим, переходЯщие друг в друга контуры обескураживающими. џ ненавидел вид
сырой, кремнистой  земли, безводные равнины, нейтральное небо, развороченную
почву с  рассыпанными  камнЯми и осколками кварца,  полное отсутствие следов
человеческого пребываниЯ или  сельского хозЯйства, животных, строений  -  но
больше  всего Я ненавидел беспрестанные порывы замораживающего ветра,  саван
мокрого снега, снежные метели.  џ только горбилсЯ в моем холодном,  открытом
непогоде уголке кузова грузовика, дожидаЯсь, когда же закончитсЯ смертельное
путешествие.
     Ќаконец, мы прибыли куда-то, в подразделение, занимавшее стратегическую
позицию у  подножьЯ  крутого, иззубренного крЯжа.  Љак только  Я  прибыл,  Я
обратил внимание на  позиции  гранатометов, выстроенные в точности  так, как
менЯ  самого  учили  их  строить,  каждаЯ  скрытаЯ  позициЯ  была  пополнена
солдатами  до  нужного   количества.  Џосле   мучений  и  неудобств  долгого
путешествиЯ   Я   ощутил   внезапное   чувство   завершенности,  неожиданное
удовлетворение, что наконец-то отвратительнаЯ работа, на которую менЯ силком
забрали, вот-вот начнетсЯ.


        x x x
     ’ем  не менее,  дратьсЯ на  самой  войне мне  еще была не судьба. Џосле
назначениЯ в гранатометный расчет и службы вместе с другими солдатами, через
день-другой  до менЯ  дошла перваЯ  пугающаЯ реальность армии. ѓранатометы у
нас были, но не было гранат.  Џохоже, остальных это не тревожило, поэтому  Я
не позволил,  чтобы это тревожило менЯ. џ  пробыл  в армии достаточно долго,
чтобы выработать нерассуждающий склад ума пехотинца, когда речь шла о прЯмых
приказах к сражениЯм, или о подготовке к сражениЯм.
     Ќам было сказано, чтобы мы  отступили  с  этой  позиции, пополнили свои
запасы,  а  потом занЯли  новую  позицию, на которой  будем  непосредственно
противостоЯть врагу.
     Њы разобрали свое  оружие, под покровом ночи  покинули  нашу  позицию и
долго двигались на  восток. ‡десь в конце концов мы  встретились с  колонной
грузовиков. Ќас везли две ночи и день до громадных складов. ‡десь мы узнали,
что гранатометы, которыми мы вооружены, уже устарели. Ќас снабдили их новой,
самой   последней   версией,  однако   всему   эскадрону   теперь  требуетсЯ
переобучение.
     Џоэтому мы  пошли маршем в другой лагерь. ’ам нас  переобучили. €  там,
наконец-то,  нас снабдили последним  образцом оружиЯ  и  амуниции  к нему, и
теперь полностью готовые мы снова маршем пошли обратно на войну.
     Њы  так никогда  и  не  дошли  до нашей  новой  позиции, где намечалось
непосредственное противостоЯние с  врагом. ‚место того, чтобы сменить другую
часть,   нас   отклонили   в  сторону,  и   пЯть  суток   мы  шли  по  самой
труднопроходимой  местности, которую Я  видел,  изрытый,  замерзший ландшафт
поблескивающего  кремнЯ  и  гальки,  лишенный  растительности, цвета  и даже
формы.
     ЏрЯмо сразу до менЯ не совсем дошло, но уже в эти первые несколько дней
и  недель  бесцельной  активности  установилсЯ  некий  определенный рисунок.
Ѓесполезные и постоЯнные перемещениЯ и стали моим опытом войны.
     џ  никогда не терЯл счета дней и лет. ’рехтысЯчелетнЯЯ годовщина неЯсно
нависала впереди наподобие  неопределенной угрозы. Њы регулЯрно  маршировали
из одного места  в другое, мы едва высыпались, мы  снова маршировали или нас
везли на  грузовиках,  нас  распределЯли  по  деревЯнным  хижинам,  стоЯвшим
впритык, населенными крысами и протекавшими  под непрестанными  дождЯми. Ќас
регулЯрно  отзывали  и  переобучали. Ќеизменно  следовал выпуск  нового  или
модернизированного  оружиЯ,  делаЯ  необходимым новое  переобучение.  Њы все
времЯ  находились в переходном состоЯнии, то  устраиваЯ лагерь, то  оборудуЯ
новую  позицию,  направлЯЯсь  на  юг,  на  север,  на  восток,   всюду,  где
требовалось подкрепление  - нас сажали на поезда, высаживали с  поездов, нас
перебрасывали самолетами туда-сюда,  часто  без  еды  или  воды,  иногда без
предупреждениЯ,  всегда  без  объЯснений.  Ћднажды,  когда  мы  прЯтались  в
траншеЯх  близких  к  линии  снегов,  с  десЯток  боевых  самолетов  с  воем
пронеслись  над головой  и  мы  встали  и приветствовали их,  в  другой  раз
пролетел другой самолет, от которого было приказано спрЯтатьсЯ. Ќикто нас не
атаковал,  ни тогда, ни  вообще, но  мы всегда  были настороже.  ‚ некоторых
более северных  районах континента, куда нас пересылали времЯ  от времени, в
зависимости от сезона Я попеременно поджаривалсЯ на солнце,  тонул по поЯс в
грЯзи, был искусан тысЯчами летучих  насекомых,  был чуть не  сметен лавиной
тающего  снега  -  Я страдал  от  нарывов, солнечных ожогов, ушибов,  скуки,
натертых ног, изнеможениЯ,  запоров, обморожений  и нескончаемого  унижениЯ.
€ногда  нам  приказывали  занЯть  оборону  с  зарЯженными и готовыми  к  бою
гранатометами, в ожидании сражениЯ.
     Ќо военные действиЯ никогда не наступали.
     ’акой  была война,  о  которой всегда говорили, что  она не  закончитсЯ
никогда.


        x x x
     џ потерЯл всЯкое ощущение текущего времени, прошлого и будущего. џ знал
лишь  ежедневные крестики  в календаре, да чувство неотвратимо  наступающего
четвертого  тысЯчелетиЯ   войны.   €   пока  Я  маршировал,   копал,   ждал,
тренировалсЯ,  замерзал - Я  мечтал  только о свободе, о  том, чтобы все это
осталось позади, о возвращении на острова.
     ‚  какой-то  забытый  момент  в период  одного из  походных  маршей,  в
каком-то из лагерей переобучениЯ, в одной из наших попыток вырыть траншею  в
вечной мерзлоте,  Я потерЯл  свою записную книжку, где  были  все записанные
мной названиЯ  островов. Љогда Я впервые обнаружил  пропажу,  она показалась
мне невероЯтной катастрофой, хуже всего прочего, что навлекла на менЯ армиЯ.
Ќо  потом  Я  понЯл,  что   в  моей  памЯти  все  имена  островов  прекрасно
сохранились.  ‘осредоточившись,  Я понЯл, что наизусть  могу  прочитать  всю
литанию островов, и разместить их воображаемые очертаниЯ на мысленной карте.
     Џоначалу обездоленный, Я пришел к пониманию, что потерЯ вначале  карты,
а   потом   и   записной  книжки,  освободила  менЯ.   Њое   настоЯщее  было
бессмысленным, а мое прошлое - забытым. ’олько острова представлЯли будущее.
Ћни  существовали в моих мыслЯх, бесконечно изменЯЯсь, словно  Я жил на них,
приводЯ их в соответствие своим ожиданиЯм.
     € пока копилсЯ изнурительный опыт войны, Я начал все  более зависеть от
навЯзчивых мысленных образов тропического архипелага.
     Ћднако, Я не мог игнорировать армию, и мне все еще  приходилось терпеть
ее  бесконечные  требованиЯ.  ‚ ледЯных горах далее  к югу  вражеские  части
врылись в  неприступные  оборонительные  позиции, в  линии, про которые  они
знали, что смогут удерживать их столетиЯми. Ћни были так основательно изрыты
траншеЯми, что наши солдаты  придерживались общего мнениЯ, что  врага оттуда
не вытеснить никогда.  ‘читалось, что  сотнЯм тысЯч наших солдат,  вероЯтно,
миллионам, придетсЯ умереть в  наступлении  на эти позиции.  €  быстро стало
Ясно,  что  мой эскадрон  не только будет на острие первого  приступа, но  и
после первой атаки мы будем продолжать находитьсЯ в сердце сражениЯ.
     ’акими были предвестники празднованиЯ кануна четвертого тысЯчелетиЯ.
     Њного других  наших  дивизий  уже были на  месте, готовЯсь к  атаке.  ‚
скором времени мы должны были двинутьсЯ им на подмогу.
     ‘пустЯ  две ночи, нас  действительно  еще  раз  посадили в  грузовики и
перебросили  на  юг,  в  сторону промерзлого  южного  высокогорьЯ. Њы занЯли
позиции, врываЯсь как можно глубже в вечную мерзлоту, маскируЯсь и нацеливаЯ
свои гранатометы. € теперь, не заботЯсь больше о том, что может случитьсЯ со
мной,   страдаЯ   от  физического  окружениЯ,   ощущаЯ   неприкаЯнность   от
несобранности мыслей, Я со  смесью страха и скуки вместе со всеми ждал своей
судьбы. ‡амерзаЯ, Я мечтал о теплых островах.
     ‚ Ясные дни  мы  улавливали вид вершин обледенелых гор на горизонте, но
не видели ни следа вражеской активности.
     —ерез  двадцать дней после  того,  как  мы занЯли  позиции в  замерзшей
тундре, нам в очередной раз приказали  отступить.  „о миллениума  оставалось
меньше десЯти дней.
     Њы двинулись прочь, спеша  на подкрепление каким-то большим  сражениЯм,
которые, как нам  говорили, происходЯт на побережье. ‘ообщениЯ  о количестве
убитых и  раненых  были ужасающими,  но ко времени нашего  прибытиЯ все  уже
затихло. Њы занЯли оборонительные позиции вдоль  береговых утесов.  ‚се было
слишком знакомо - бессмысленнаЯ смена позиций,  непрестанное маневрирование.
џ  повернулсЯ  к  морю  спиной,  не  желаЯ  смотреть на  север,  где  лежали
недостижимые острова.
     ‹ишь восемь дней  оставалось до  страшной годовщины  начала  войны, уже
целый   год   нам  доставлЯли  запасы  дополнительного  оружиЯ,  амуниции  и
невиданных мною  ранее гранат. ЌапрЯжение в наших рЯдах стало невыносимым. џ
был убежден, что на сей раз наши генералы не блефуют, что настоЯщие сражениЯ
начнутсЯ днЯми, а может быть и часами.
     џ  ощущал  близость  морЯ. € если Я хотел отмазатьсЯ от армии,  то этот
момент наступил.
     ’ой ночью Я покинул свою палатку и соскользнул  по откосу рыхлого песка
и  гравиЯ  на  берег.  ‡адний  карман  был  набит   всей   накопленной  мною
нерастраченной  армейской  платой. ‘олдаты всегда  шутили,  что  эти бумажки
ничего не стоЯт,  но теперь  Я  думал,  что  они  наконец-то могут  принести
пользу. џ шел  до рассвета, потом весь день прЯталсЯ в густой растительности
на крутом склоне к литорали, отдыхаЯ как мог. Њой бодрствующий разум твердил
наизусть названиЯ островов.
     ‚ течении  следующей ночи Я ухитрилсЯ найти тропу, проложенную колесами
грузовиков.  џ  понимал,  что  тропа армейскаЯ, поэтому следовал  по  ней  с
безмерной  осторожностью, прЯчась при первых признаках движениЯ. џ продолжал
продвигатьсЯ по ночам, насколько возможно отсыпаЯсь днем.
     Љ  моменту, когда  Я добрел до  одного из военных  постов,  Я был уже в
плохом  физическом  состоЯнии. •отЯ мне удавалось найти воду, Я ничего не ел
уже четверо суток. џ во всех смыслах был истощен и готов сдатьсЯ.
     Џоблизости  от  гавани на  узкой неосвещенной  улочке, и  не  с  первой
попытки,  а  после  нескольких  часов рискованных поисков, Я  нашел  здание,
которое искал.  џ  вошел в  бордель  незадолго  до  рассвета,  когда  бизнес
замирает,  а большинство шлюшек спит. Ћни впустили  менЯ и  сразу  же понЯли
тЯжесть моего положениЯ. Ћни же избавили менЯ от всех моих армейских денег.


        x x x
     џ  оставалсЯ  спрЯтанным  в  публичном   доме  в  течении  трех  суток,
восстанавливаЯ силы. Ћни  дали мне гражданскую одежду - несколько диковатую,
как мне показалось, но у менЯ же не было опыта жизни  в  гражданском мире. џ
не  расспрашивал,  откуда  женщины  взЯли  одежду,  или  кому  она  когда-то
принадлежала. „олгими часами одиночества в крохотной комнатенке, Я все времЯ
был  в  своей  новой одежде, держа зеркало  на  расстоЯнии  вытЯнутой  руки,
восхищаЯсь тем кусочком себЯ, что Я мог  увидеть в небольшом обломке стекла.
€збавитьсЯ  наконец от армейской формы, от ее  плотной, грубой  материи,  от
тЯжелой паутины ремней, от громоздких нашлепок  бронепластин,  само по  себе
было похоже на свободу.
     люшки поочередно наносили мне визиты по ночам.
     ‚ ранние  часы  четвертой ночи -  ночи тысЯчелетнего миллениума войны -
четверо  шлюшек вместе  с их жиголо-мужчиной  отвели менЯ  в гавань.  Ћни на
веслах отвезли менЯ довольно далеко в море, где в темных вздымающихсЯ волнах
за пределами мыса дожидалась моторка.  Ћгней на борту не было,  но  в слабом
свете от города  Я увидел, что на  ее борту уже  находЯтсЯ  несколько других
мужчин. Ћни  тоже  были диковато  одеты,  в  гофрированных рубашках,  мЯгких
шлЯпах,  с  золотыми браслетами,  в вельветовых  пиджаках.  Ћни опирались на
поручни  и  смотрели вниз  на  воду выжидающими  глазами.  Ќикто  из  них не
взглЯнул  на  менЯ,  никто  не  смотрел  друг  на  друга.  Ќикто  никого  не
приветствовал,  не узнавал. „еньги перешли  из рук  в руки, от шлюшек в моей
лодке двум проворным молодым людЯм в темной одежде на моторке. Њне позволили
взобратьсЯ на борт.
     џ  втиснулсЯ на палубе между другими мужиками,  благодарный за тепло их
прижатых ко мне тел. ѓребнаЯ  лодка ускользнула  во  тьму.  џ  смотрел в  ее
сторону, сожалеЯ,  что не могу остатьсЯ с этими молодыми распутницами. џ уже
тосковал  об их  иссохших,  переработавших телах,  об их беззаботном, пылком
искусстве.
     ‚есь остаток  ночи  баркас  дожидалсЯ на своей  тихой  позиции, команда
поочередно принимала на борт других  мужиков,  забираЯ деньги и  позволЯЯ им
самим  находить  место,  где  приткнутьсЯ.  Њы продолжали молчать, глЯдЯ  на
палубу и дожидаЯсь отправки. џ  немного подремал, но всЯкий раз, когда новые
мужики всходили на борт, приходилось передвигатьсЯ, чтобы дать им место.
     џкорь поднЯли перед рассветом  и судно повернуло в море. Њы нагрузились
тЯжело и  шли медленно. Љак только мы  вышли  из-под защиты  берега,  на нас
навалилась крутаЯ погода  и  сильнаЯ зыбь, нос баркаса  громоздко врезалсЯ в
стену волны,  зачерпываЯ  воду при каждом  кренЯщемсЯ  всплывании. џ  быстро
промок насквозь,  проголодалсЯ,  был  напуган,  измучен,  и  отчаЯнно  желал
достичь твердой земли.
     Њы направлЯлись  на  север,  стрЯхиваЯ  соленую  воду  с глаз.  ‹итаниЯ
названий  островов неустанно пелась в моей голове, призываЯ менЯ вернутьсЯ к
ним.


        x x x
     џ  сбежал с  баркаса при  первой  же  возможности, возникшей,  когда мы
достигли  первого  обитаемого  острова. Џохоже,  никто не знал, что  это  за
остров. џ  сошел  на  берег  в  своей  диковатой одежонке,  несмотрЯ  на  ее
шиковатость,  чувствуЯ  себЯ  взъерошенным  оборванцем.  ЏостоЯннаЯ  соленаЯ
сырость на судне обесцветила почти всю  материю, котораЯ вдобавок по разному
где  села, где  вытЯнулась.  “ менЯ теперь не  было ни  денег, ни  имени, ни
прошлого, ни будущего.
     "Љак  называетсЯ  этот остров?", спросил  Я у первого, кого встретил, у
пожилой  женщины,  сметающей  мусор с  набережной. Ћна  посмотрела  на менЯ,
словно Я был сумасшедший.
     "‘теффер", сказала она.
     џ никогда не слышал о таковом.
     "‘кажите снова", сказал Я.
     "‘теффер,  ‘теффер.  ’ы дезертир?"  џ ничего  не  ответил, поэтому  она
ухмыльнулась, словно Я подтвердил. "‘теффер!"
     "ќто название острова, или вы менЯ так называете?"
     "‘теффер!", снова сказала она и отвернулась.
     џ  пробормотал  какую-то  благодарность  и  неловко  зашагал   от  нее,
направлЯЯсь в город. џ не имел ни малейшего понЯтиЯ, где находилсЯ.
     Љакое-то времЯ Я спал где придетсЯ, воровал еду, клЯнчил  деньги, потом
Я встретил шлюшку, котораЯ  сказала, что  существует  приют  длЯ бедных, где
людЯм помогают найти работу. “же  в тот же  день Я тоже сметал мусор с улиц.
Ћказалось,  что остров называетсЯ Љеейлин, и  это место, где многие стефферы
впервые сходЯт на берег.
     Ќаступила  зима  - когда  дезертировал, Я  и не осозновал,  что  стоЯла
осень.  џ  ухитрилсЯ заработать свой проезд в качестве палубного матроса  на
грузовом  судне,  везущем припасы  на  южный континент,  но которое,  как  Я
слышал, должно  было  по дороге  зайти на более северные острова. €нформациЯ
оказалась  верной. џ прибыл на ”елленстел, громадный остров с горной грЯдой,
прикрывавшей населенную северную  сторону от  преобладающих  южных штормовых
ветров. ‡иму  Я провел в мЯгком  воздухе ”елленстела. Љогда  пришла весна, Я
снова  отправилсЯ  на север,  на  разное  времЯ останавливаЯсь на  Њанлайле,
Њеекуа,  ќммерете,  ‘ентиере  - ни  одного  их этих  островов не было в моей
литании, но Я все равно заучил их наизусть.
     Џостепенно жизнь моЯ  улучшалась. ‚место того, чтобы в дороге спать где
придетсЯ, Я понемногу оказалсЯ в состоЯнии снимать комнату на все времЯ, что
планировал оставатьсЯ  на каждом острове.  џ узнал, что  публичные  дома  на
островах  свЯзаны  цепью  контактов длЯ  дезертиров,  это места  их отдыха и
помощи. џ научилсЯ находить  временную работу, научилсЯ жить очень дешево. џ
выучил диалекты островов, быстро применЯЯсь к окружению, когда натыкалсЯ  на
другой выговор, который менЯлсЯ от одного острова к другому.
     Ќикто  не говорил  со мной о войне, разве что  самым туманным  образом.
ЊенЯ часто засекали как стеффера, когда Я где-то  высаживалсЯ, но чем дольше
на  север  Я  двигалсЯ  и чем  теплее  становилась  погода, тем  меньше  это
кого-либо волновало.
     џ перемещалсЯ по архипелагу ‘нов, видЯ его  во снах даже сейчас,  когда
двигалсЯ, воображаЯ, какой  же остров  окажетсЯ следующим,  мысленно приводЯ
его в существование, которое будет длитьсЯ столько, сколько мне потребуетсЯ.
     Љ  тому времени,  когда  Я  вышел  на  черный рынок  островитЯн,  чтобы
заполучить карту,  Я понЯл,  что,  наверное, это самый сложный вид печатного
материала, который только  можно найти.  ЊоЯ карта была неполной, устаревшей
на много лет, выцветшей и порванной, а имена островов были написаны шрифтом,
которого  Я  поначалу  не понимал, но  все-таки  это была  карта  той  части
архипелага, где Я сейчас путешествовал.
     Ќа краю карты,  рЯдом  с оторванным куском, находилсЯ небольшой остров,
имЯ которого Я в конце концов смог расшифровать. ќто был Њестерлин, один  из
островов, о которых моЯ ненадежнаЯ памЯть  говорила, что мы прошли мимо него
в путешествии на юг.
     ‘алай,  ’еммил,  Њестерлин, Џрачос... ќто было  частью  литании, частью
маршрута, который должен был привести менЯ обратно на Њурисей.


        x x x
     “ менЯ занЯло еще год блуждающих путешествий, чтобы достичь Њестерлина.
Љак только Я  высадилсЯ,  то сразу  влюбилсЯ  в это  место: теплый остров  с
низкими  холмами,  просторными  долинами,  широкими,  извилистыми  реками  и
желтыми  берегами-плЯжами.  ‚сюду  буйствовали  цветы  лучезарных  оттенков.
‡даниЯ  строились  из  беленого  кирпича  и  терракотовой  черепицы,  и  они
сбивались  в  группы  на  вершинах  холмов  или у подножий  крутых скалистых
склонов на берегу морЯ. Ќа острове сильно дождило: посреди почти каждого днЯ
короткий шторм прилетал  с запада, насквозь  вымачиваЯ деревушки  и городки,
гонЯ по улицам  шумные  потоки. †ителЯм Њестера нравились эти мощные ливни и
она оставались  стоЯть на улицах и скверах с поднЯтыми лицами и распахнутыми
руками,  а дождь чувственно струилсЯ по длинным  волосам и  вымачивал легкие
одежды. Џотом, когда возвращалось жаркое солнце и колеи на глинистых улочках
затвердевали  заново,  нормальнаЯ  жизнь шла  своим чередом. Џосле  дневного
ливнЯ  все  становились счастливее и начинали  готовитьсЯ  к томному вечеру,
который проводили в ресторанах и барах на открытом воздухе.
     ‚первые  за  всю  свою  жизнь  (как  Я  вспоминал ее  своей  ненадежной
памЯтью), или впервые за много лет (как, Я подозревал, было на самом  деле),
Я  почувствовал  настоЯтельное  побуждение  зарисовать то, что вижу.  џ  был
поражен и ослеплен цветом, светом, гармонией этого места с его  растениЯми и
людьми.
     џ проводил дневные часы бродЯ, где  только мог, устроив пиршество глазу
пестро  окрашенными  цветами,  зеленью полей, блестЯщими  реками,  глубокими
тенЯми  деревьев,  голубым  и желтым сиЯнием  солнечных берегов,  золотистой
кожей  жителей  Њестера.  Ћбразы прыгали  в  моем  сознании,  заставлЯЯ менЯ
жаждать артистического выхода, посредством коего Я мог бы схватить их.
     ‚от почему Я начал делать карандашные  наброски, понимаЯ, что Я  еще не
готов длЯ красок или пигментов.
     Љ этому времени Я  смог зарабатывать достаточно  денег, чтобы позволить
себе снЯть маленькую квартирку. џ работал на кухне одного из баров в гавани.
џ  хорошо питалсЯ,  регулЯрно  спал,  приходЯ  к согласию с  дополнительными
ментальными  пустотами,  которыми наградила  менЯ война. џ  чувствовал,  что
четыре года под ружьем были потерЯнным временем, эллипсисом, еще одной зоной
забытой  жизни.  Ќа Њестерлине Я  начал  ощущать  полноту  жизни, расцветшей
вокруг менЯ, свою идентичность, свое вновь приобретенное прошлое  и будущее,
которому можно посмотреть в лицо.
     џ накупил бумаги и карандашей, позаимствовал крошечный стул  и приобрел
привычку устраиватьсЯ в тени стенки гавани,  быстро зарисовываЯ  любого, кто
поЯвлЯлсЯ  в  поле  зрениЯ.  џ   скоро  обнаружил,   что  местерлинки   были
прирожденными  эксгибиционистками  - когда  они  понимали,  чем Я занимаюсь,
большинство со смехом позировали мне, или предлагали вернутьсЯ, когда у  них
будет  больше  времени,  или  даже  намекали,  что могут встретитьсЯ со мной
приватно,  чтобы  Я   смог   нарисовать  их  еще   раз  с   более  интимными
подробностЯми.  Ѓольшинство подобных предложений шло от молодых женщин.  Ђ Я
уже обнаружил, что женщины Њестера  неотразимо красивы. ѓармониЯ их прелести
и ленивой удовлетворенности жизнью на Њестерлине вызывала  живые графические
образы  в  моем   сознании,  бесконечно  соблазнЯвшие  менЯ  попытатьсЯ   из
запечатлеть. †изнь все более  полно обнимала менЯ, ощущение счастьЯ росло. џ
начал видеть цветные сны.
     Џотом  в  Њестерлин  прибыл  военный   транспорт,  прервав  свое  южное
путешествие    на    войну,     его    палубы    ломились     от     молодых
новобранцев-призывников.
     Ћн  не  встал  в городской гавани,  а бросил  Якорь на  внешнем  рейде.
‹ихтеры поплыли к берегу с твердой валютой на покупку еды, разных материалов
и на  пополнение запасов питьевой  воды. Џока продолжались поставки,  отрЯды
черных  фуражек  бродили  по  улицам,  пристально  разглЯдываЯ  всех  мужчин
военного  возраста, держа  свои синаптические дубинки наготове. Џоначалу при
виде  их  парализованный страхом,  Я прЯталсЯ  от них  в чердачном помещении
единственного  в городе борделЯ, с ужасом думаЯ,  что  же случитсЯ, если они
менЯ найдут.
     Љогда они ушли и транспорт  отчалил, Я ходил по Њестерлину в  состоЯнии
страха и тревоги.
     ЊоЯ литаниЯ островов  кроме всего обладала смыслом.  ќто было не просто
выпевание  воображаемых  имен  с призрачным существованием. Ћни представлЯли
собой памЯть о моем реальном опыте. Ћстрова  были как-то свЯзаны, но  не тем
способом,  которому  Я  доверЯл,   с  кодом  к  моему  настоЯщему  прошлому,
расшифровав  который,  Я  смог  бы  восстановить  самого  себЯ. Ќо  литаниЯ,
одновременно,  была  и более прозаической  - просто маршрутом транспортов на
юг.
     €, все-таки,  она оставалась подсознательным  посланием.  џ сделал  это
послание своим, Я повторЯл его, когда никто другой не мог об этом знать.
     џ  планировал  оставатьсЯ   на  Њестерлине  неопределенно   долго,   но
неожиданное поЯвление  транспорта  все испортило. Љогда  Я снова  попробовал
рисовать под стеной гавани, Я ощутил себЯ  каким-то открытым и  занервничал.
ђука моЯ больше не повиновалась внутреннему глазу. џ переводил бумагу, ломал
карандаши, терЯл друзей. џ снова превратилсЯ в стеффера.
     ‚ тот  день, когда  Я покинул  Њестерлин,  на  набережную  пришла самаЯ
молодаЯ шлюшка.  Ћна  дала мне  список имен, но не островов, а ее  подружек,
работавших в других частЯх  архипелага ‘нов. Љогда  мы отчалили,  Я зазубрил
имена на памЯть, а потом швырнул полоску бумаги в море.
     —ерез пЯтнадцать суток Я был на острове Џикее, который мне нравилсЯ, но
который   Я   нашел  слишком   похожим  на  Њестерлин,  слишком  наполненным
воспоминаниЯми, которые проросли на неглубокой почве моей  памЯти. ‘ ЏикеЯ Я
перебралсЯ на Џанерон,  это долгое путешествие прошло мимо нескольких других
островов,   вдоль  побережьЯ  пролива   •ельварда,   изумительно  громадного
башнеподобного острова-скалы, бросавшего тень на остров, что лежал позади.
     Љ этому времени Я забралсЯ так  далеко, что оказалсЯ за краем купленной
карты,  поэтому менЯ  вела лишь  памЯть  об именах. џ  жадно  ждал поЯвлениЯ
каждого острова.
     Џанерон  поначалу  вызвал  у  менЯ  отвращение:  многие  его  ландшафты
сформировались из вулканических скал, черных,  зазубренных и  отталкивающих,
однако на западной  стороне  располагалась громаднаЯ зона плодородной земли,
чуть  не задушеннаЯ дождевым лесом,  раскинувшимсЯ прЯмо от берега насколько
хватало взглЯда. Ѓерег окаймлЯли пальмы. џ решил, что какое-то времЯ проведу
на Џанероне.
     ‚переди  лежал ‘вирл,  за  обширной  цепью  рифов и шхер  был Ћбрак, за
которым в свою очередь находилсЯ остров, который Я все  еще страстно пыталсЯ
обрести:  Њурисей, родной дом  моих  самых живых  воображаемых воспоминаний,
место рождениЯ ђаскара Ђкиццоне.
     ќто  место, этот  художник - они представлЯли единственную  реальность,
которую  Я знал,  единственный  опыт,  который, как  мне  казалось,  Я  могу
по-настоЯщему назвать своим.


        x x x
     …ще один год странствий. ’ридцать пЯть островов группы  Ћбрак разрушили
мои  планы:  работу и жилье  на  этих слабо населенных островках  найти было
трудно, а мне не хватало денег, чтобы просто проплыть мимо или обогнуть  их.
Њне пришлось медленно  прокладывать путь  сквозь группу, остров за островом,
работаЯ  ради  средств  существованиЯ,  изнемогаЯ  от  зноЯ под  тропическим
солнцем.  ’еперь,  когда  Я  снова  путешествовал,  вернулсЯ  мой  интерес к
рисованию. ‚ некоторых самых оживленных портах Ћбрака  Я  снова устанавливал
мольберт, рисуЯ за деньги, за сантимы и су.
     Ќа  ЂнтиЋбраке,  близко  к  центру  группы островов,  Я  купил  немного
пигментов, масло и  кисти.  Ћбрак  был  место  в  основном  лишенным  цвета:
плоские, малоинтересные острова лежали под обесцвечивающим солнечным светов,
песок и побелевший гравий с внутренних равнин постоЯнными ветрами наносило в
городки, бледную  голубизну  Яичной скорлупы мелких лагун  можно было видеть
уголком  глаза при каждом  повороте  головы. Ћтсутствие  Ярких оттенков было
вызовом, мне хотелось видеть цвет и рисовать его.
     џ больше  не видел транспортов,  хотЯ всегда был настороже на случай их
прохода или  прибытиЯ. џ  все еще следовал их  маршрутом,  поэтому, когда  Я
расспрашивал  островитЯн о транспортах,  они  сразу понимали,  что Я  имею в
виду,  и каким должно быть мое происхождение. Ћднако по мелочам  достоверную
информацию об армии собрать было трудно. €ногда мне говорили, что транспорты
перестали плавать на  юг, иногда, что они переключились на  другой  маршрут,
иногда - что они проходЯт по ночам.
     Њой ужас перед черными фуражками заставлЯл менЯ держатьсЯ на ходу.
     ‚ конце концов Я в последний раз пересек море и одной ночью на углевозе
прибыл  в Њурисей. ‘ верхней палубы, пока мы  медленно двигались по широкому
заливу,  ведущему  в   устье  гавани,  Я  озиралсЯ   с  чувством  радостного
предвкушениЯ. џ мог начать здесь новый  старт  - то,  что произошло во времЯ
того далекого увольнениЯ на берег было несущественным. џ оперсЯ на поручень,
наблюдаЯ, как отражениЯ цветных огней города  мельтешат  на  темной воде.  џ
слышал рокот  двигателей, бормотание голосов, следы искаженной музыки.  †ара
обволакивала менЯ, а до того она так же обволакивала город.
     Џри швартовке возникли задержки, и к тому  времени, когда Я оказалсЯ на
берегу,  было  уже за  полночь. Џрежде  всего  надо  было  найти  место, где
провести ночь.  €з-за недавних  стесненных обстоЯтельств Я  не был  способен
платить, чтобы где-нибудь остановитьсЯ. Њного раз в прошлом Я сталкивалсЯ  с
этой  проблемой, чаще  всего засыпаЯ где придетсЯ,  однако  теперь  Я  устал
гораздо сильнее.
     џ направилсЯ прочь от шумного уличного движениЯ в переулки, высматриваЯ
бордели.  ЊенЯ окатил целый  рЯд  ощущений: бездыханнаЯ экваториальнаЯ жара,
тропические ароматы цветов и  ладана,  бесконечный рев  машин, мотоциклов  и
крики велорикш, запахи прЯного жареного мЯса, готовЯщегосЯ  прЯмо на улицах,
постоЯнное мелькание  и вспышки неоновой рекламы, ритмы поп-музыки, оловЯнно
гремЯщей  из радио  на прилавках, из каждого  окна и каждой открытой  двери.
Ќекоторое  времЯ  Я  постоЯл  на углу  улицы,  нагруженный  своим багажом  и
живописными принадлежностЯми. џ  повернулсЯ кругом,  получаЯ удовольствие от
окружающего шума,  потом  поставил на землю свой багаж, и наподобие людей  с
Њестера,  смакующих  дождь,  в  экзальтации  воздел  руки  и поднЯл  лицо  к
сверкающему  ночному  небу  в  оранжевых оттенках,  светЯщемусЯ  отраженными
танцующими огнЯми города.
     ‚озбужденный и освеженный,  Я гораздо охотнее поднЯл свой груз  и пошел
дальше в поисках своих борделей.
     џ наткнулсЯ на один из них в небольшом здании всего в двух кварталах от
набережной,  вход  туда  вел через затемненную дверь  с бокового переулка. џ
вошел туда  совершенно без денег, предоставив себЯ милосердию работающих там
женщин, в  поисках убежища  от ночи  и  одиночества  в единственной  церкви,
которую знал. ‚ храме своих снов.


        x x x
     €з-за  своей  истории,  но  более  благодарЯ  своим  морским  купаниЯм,
магазинам  и  солнечным плЯжам Њурисей-таун был туристским аттракционом  длЯ
богатых посетителей со всего архипелага ‘нов. ‚ мои первые месЯцы на острове
Я обнаружил,  что могу  иметь  приличный доход,  рисуЯ сцены гавани и горные
пейзажи,  а  потом  выставлЯЯ  их  у  секции стены  рЯдом с одним  из  самых
громадных кафе  на Џарамаундер-авеню,  где располагались все модные салоны и
элегантные ночные клубы.
     ‚  межсезонье, или когда  Я просто  уставал от рисованиЯ  за  деньги, Я
оставалсЯ в своей  студии на десЯтом этаже над городским  центров и посвЯщал
себЯ  попыткам развить  технологию, пионером  которой  был Ђкиццоне. ’еперь,
когда Я находилсЯ в городе, где Ђкиццоне создал свои самые тонкие картины, Я
наконец-то был в состоЯнии исследовать его жизнь и труды более основательно,
чтобы лучше понЯть технику, которую он применЯл.
     ’актилизм к  этому  времени  уже много лет как вышел  из моды, что было
удачным  состоЯнием  дел,  так  как  позволЯло  мне  экспериментировать  без
вмешательства,   без   комментариев   или   излишнего   интереса   критиков.
“льтразвуковые микросхемы больше нигде не применЯлись, если не считать рынка
детских игрушек, поэтому  пигменты, в которых Я  нуждалсЯ, были в изобилии и
дешевы, хотЯ поначалу было трудно приобрести их в нужных мне количествах.
     џ принЯлсЯ за работу, наносЯ слои пигмента на серию грунтованных гипсом
досок. ’ехника была  запутанной и  рискованной -  Я испортил множество досок
простым соскальзыванием палитрового ножа, хотЯ некоторые работы  были близки
к полному завершению. Њне следовало еще многому научитьсЯ.
     Џризнав это, Я затеЯл регулЯрные  визиты  в закрытые секции  городского
музеЯ,  где  несколько  оригинальных  работ  Ђкиццоне  хранились  в  архиве.
†енщина-куратор  поначалу  была изумлена, что  Я проЯвлЯю интерес  к  такому
малоизвестному, немодному  и  предположительно непристойному  художнику,  но
вскоре  она  привыкла  к  моим  повторЯющимсЯ  визитам, к  долгим молчаливым
сессиЯм, что Я проводил в запертых свЯтилищах, где  в одиночестве Я прижимал
свои  ладони, лицо,  все  тело к кричащим картинам Ђкиццоне. џ погружалсЯ  в
подобие   лихорадки  художественной  поглощенности,  чуть  ли  не  буквально
впитываЯ захватывающие дух воображаемые сцены Ђкиццоне.
     “льтразвуки, производимые  тактильными пигментами, действовали прЯмо на
гипоталамус,  обеспечиваЯ  внезапные  изменениЯ  в  концентрации  и  уровнЯх
серотонина. Њгновенным результатом этого была  генерациЯ образов у зрителЯ -
менее  очевидными  последствиЯми  была  депрессиЯ  и  долговременнаЯ  потерЯ
памЯти. Љогда Я  покинул музей после  моего  первого во  взрослом  состоЯнии
столкновениЯ  с  работой  Ђкиццоне,   Я  был  потрЯсен   этим  опытом.  Џока
эротические образы,  созданные  картинами,  все  еще населЯли менЯ,  Я почти
ослеп от боли, путаницы и чувства неопределенного ужаса.
     Џосле  первого визита Я шатаЯсь  возвратилсЯ в  свою  студию  и проспал
почти двое суток. Џробудившись, Я получал кару за то, что узнал в  картинах.
‘толкновение с тактилическим искусством наносит зрителю серьезную травму.
     џ  ощутил  знакомое чувство опустошенности. Џодводила памЯть. ѓде-то  в
недавнем прошлом, когда Я путешествовал по островам, Я пропустил какие-то из
них.
     ‹итаниЯ была еще здесь  и Я наизусть  прочитал имена.  ЂмнезиЯ не  была
конкретной: Я помнил имена, но в некоторых случаЯх у менЯ не осталось памЯти
о  самих островах.  Ѓыл ли  Я  на ‚инхо?  Ќа „елмере?  Ќа  Ќелквее?  Ќикаких
воспоминаний ни об одном из них, но они были в моем маршруте.
     Ќа  две-три недели  Я вернулсЯ  к своему туристскому художеству, частью
ради  наличности, но так же и длЯ передышки. Њне нужно было обдумать то, что
Я  узнал. ЏамЯть о  детстве была чем-то  стерта почти начисто.  ’еперь Я был
твердо убежден, что причиной было погружение в искусство Ђкиццоне.
     џ продолжал работать и постепенно обрел собственное видение.
     ”изически техника  длЯ мастера была довольно простой.  ’рудность, как Я
узнал,  заключалась  в  психологическом  процессе  перенесениЯ   собственных
страстей, стремлений, желаний в произведение. Љогда у менЯ это получилось, Я
начал работать успешно.  Ћдна за  другой мои  живописные  доски  копились  в
студии, прислоненные к стене на дальней половине длинной комнаты.
     ‚ременами  Я  стоЯл у  окна своей  студии  и глЯдел  вниз  на  кипЯщий,
беззаботный город, а  мои шокирующие  образы скрывались  в  пигментах позади
менЯ. џ  чувствовал  себЯ  так, словно готовлю  арсенал мощного  колдовского
оружиЯ. џ становилсЯ террористом от искусства, невидимым и вне подозрений от
мира в  целом, мои произведениЯ  несомненно обречены  на непонимание так же,
как обречены были шедевры Ђкиццоне. ’актилистские картины были слишком Явным
отражением моей собственной жизни.
     ‚  то  времЯ как  Ђкиццоне, который  в  жизни был либертеном и  плутом,
запечатлЯл   сцены  громадной  эротической   силы,  мои  собственные  образы
выводились из другого  источника:  Я  жил жизнью эмоционального  подавлениЯ,
повторениЯ,  бесцельного  блужданиЯ.  ЊоЯ  работа  была  неизбежной реакцией
против Ђкиццоне.
     џ писал, чтобы оставатьсЯ в разуме, чтобы сохранить собственную памЯть.
Џосле первого столкновениЯ с Ђкиццоне Я понЯл, что  единственно вложив всего
себЯ   в  свои  работы  Я  смогу  возвратить  то,  что  потерЯл.  ‹ицезрение
тактилистских  работ  вело  к  забыванию, но  сотворение его, как  Я  теперь
обнаруживал, приводило к воспоминанию.
     џ получил вдохновение от Ђкиццоне.  € утерЯл  часть себЯ. Ќо Я  писал и
выздоровел.
     Њое  искусство   было   полностью   терапевтическим.   ЉаждаЯ   картина
просветлЯла   новую   зону  путаницы   или  амнезии.   Љаждое  прикосновение
палитрового ножа,  каждый взмах  кисти,  были  очередной подробностью  моего
прошлого,  подробностью   четко  определенной   и  помещенной   в  такой  же
определенный контекст. Њои картины поглоща