 Ђ вы, скажу вам, смельчак, маленький капитан.
     џ пропустил оскорбление мимо ушей, выспросил  у него, как  добратьсЯ до
упомЯнутого  ущельЯ,  и   немедленно   отбыл,  движимый   мыслью  о   скором
воссоединении  с моею музой, с моим идеалом совершенной женщины,  - ни о чем
другом  Я в  тот момент  думать не  мог.  ѓерцогинЯ,  без  сомнениЯ,  хорошо
заплатила Ћльрику: лошадь моЯ была снарЯжена как следует, имелось даже ружье
в чехле, притороченное к седлу, - баварское ружье, разве что чуть уступавшее
в качестве  английским  мушкетам Ћльрика,  - плюс  мои собственные кремневые
ружьЯ, мешочек картечи,  рожок с порохом,  пироксилин... иными словами, все,
что может мне пригодитьсЯ в моем путешествии.  џ даже начал подозревать, что
госпожа  моЯ  и в самом  деле колдуньЯ или, по  крайней уж  мере, провидица,
наделеннаЯ, - и весьма кстати, - многими дарами.
     “зкаЯ  тропа привела менЯ к высоченным вершинам. ‘калы вздымались предо
мной, закрываЯ небо. џ закуталсЯ в старый дорожный плащ, радуЯсь, что у менЯ
есть хотЯ бы защита от снега и холода. Ќо внутри у менЯ все горело и пело от
счастьЯ. ‘коро Я снова увижу ее... ту, к которой устремлено мое сердце!

        ѓ‹Ђ‚Ђ 3
     <i>‚  которой  происходит  столкновение   с  разбойниками  и  испытываетсЯ
сноровка  в  стрелковом   деле.   ЏотревоженнаЯ  природа  в  высшей  степени
драматично откликаетсЯ  на  "забавы"  наши,  в  результате  чего  встречаю Я
путешественника, чье имЯ, прошлое и ремесло весьма и весьма сомнительны.</i>

     ‡аметно похолодало.  џ ехал  по  необитаемой местности.  Џейзаж  вокруг
становилсЯ все более  диким,  и мне оставалось лишь  полностью положитьсЯ на
свою  удачу.  ЊенЯ мучил вопрос: а  Явилось ли  все  случившеесЯ результатом
случайного  стечениЯ  обстоЯтельств? Њне  казалось весьма даже странным, что
Њонсорбье преследует менЯ с такой одержимой настойчивостью  и что незнакомаЯ
дама  готова  приложить  столько  стараний,  чтобы помочь  мне.  Њожет быть,
Њонсорбье вбил себе в голову, что предав его „ело, Я предал и его лично? ‘ам
Я себЯ не  считал изменником.  Ќаоборот, Я осталсЯ верен своим идеалам. €ли,
может  быть, Њонсорбье помнит менЯ  еще  по тем прежним  нашим  встречам  на
сборищах  новообращенных  иллюминатов?  џ  "перепробовал"  длЯ  себЯ  немало
подобных братств, - включаЯ братство Љреста и ђозы и Ћранжевую ‹ожу, - в тот
период   моей   жизни,   когда  Я   посвЯщал   себЯ   безраздельно  изучению
‘верхъестественного,  каковые  братства  нашел  в  конце  концов  не  только
непоучительными, но и чертовски унылыми, поскольку почти все их "братьЯ" как
на  подбор отличались  острой  нехваткою воображениЯ, недостаток которого  с
лихвой восполнЯлсЯ  неудержимым стремлением достичь ЏосвЯщениЯ,  причем  сие
ничтожное,  жалкое умопомрачение  каждый  ставил себе  в  заслугу. ‚о всЯком
подобном клубе, - взЯть, к примеру, тех же Якобинцев, - непременно участвует
определенное количество  бесхребетных  созданий, ищущих отражениЯ болезненно
мрачных  своих душонок  в  безумных лицах таких  же полоумных "адептов".  Ќо
Њонсорбье-то  был  не из таких... Я говорю сейчас  об одиноких, замороченных
неудачниках, неприспособленных ни к чему людЯх, пытающихсЯ изменить данность
Џрироды,  изобретаЯ безжизненные  абстракции,  призванные объЯснить,  почему
ЯвлениЯ  реальности есть ложь, а действительность,  нас  окружающаЯ, - всего
лишь жалкаЯ иллюзиЯ.
     ЌельзЯ даже и близко предположить, какие чудовищные фантазии поселились
в  мозгу этого одержимого революционера.  Њожет быть,  он  представлЯет себе
революцию  как  практическое  осуществление устремлений  духа?  Ќет  опасней
умопомрачениЯ, когда  свою светлую голову и доблестное сердце человек ставит
на  службу нездоровым  амбициЯм, -  в конце концов он  становитсЯ невменЯем:
предубеждение  вытеснЯет  собою  желание понЯть, и  то, что  начиналось  как
устремление установить €стину, - пусть даже рожденную в жарких спорах, - как
подлинный поиск ‡наниЯ в экспериментальном  научном сообществе, превращаетсЯ
вскорости в сборище презренных трусов, слишком робких, слишком подавленных и
малодушных  длЯ  того,  чтобы  подвергнуть  сомнению  свой  символ  веры.  Ђ
неоспоримаЯ  вера  есть петлЯ на шее ђазума, как однажды сказал мне Љлутс. €
он теперь  мертв, именно потому, что  с  такою  настойчивостью  цеплЯлсЯ  за
бесполезное и само себЯ дискредитировавшее дело, которое он называл великим.
Њожет  быть, отказавшись от этой петли, Я отказалсЯ, - в глазах Њонсорбье, -
признать обоснованность грезы, за которую сам он с готовностью продал душу?
     ‹ошадка  моЯ  поднималась  по  горной  тропе, - словно  по грандиозному
коридору между  высоченными соснами и громоздЯщимисЯ  друг на друга утесами,
одетыми снегом, - по ущельЯм, змеЯщимсЯ сквозь отвесные скалы. Ќесколько раз
Я услышал,  как где-то вверху заскрипел,  проседаЯ, затвердевший снег, грозЯ
обвалитьсЯ и засыпать менЯ,  но  Я  не  задумывалсЯ  о возможной  опасности.
ђазмышлениЯ  о Њонсорбье постепенно отошли на  задний план, и все мысли  мои
обратились  единственно к ней...  к моей ‹ибуссе, герцогине Љритской. “  нее
было странное, редкое имЯ, но титул  ее  заключал в  себе указание на  нечто
значимое.  ’акой  титул мог  бы пожаловать  Џапа  римский  или  же €мператор
‘вЯщенного ђима. ‘ейчас Љрит, подпавший под владычество Ћттоманской €мперии,
принадлежал  туркам.  ‚прочем, всЯкий титул может быть  унаследован по праву
рождениЯ, так как немало знатных фамилий  (и особенно тех, чьи родовые древа
уходЯт  корнЯми  в балканские  королевства)  ведут род  свой  со  времен  до
рождества  •ристова,  когда  предки  их были властителЯми полудиких  племен,
жрецами темных,  не ведающих  о любви религий. Њожет  быть, в жилах ее течет
даже  и африканскаЯ кровь? Љровь тех  забытых таинственных цивилизаций,  чей
расцвет и упадок предшествовал эпохи –арства …гипетского... ќто бы объЯснило
дар ее к Ясновидению, которым она, несомненно, обладала.
     Њощь  дикой  Џрироды, представшей  взору  моему,  нарЯду  с вынужденным
одиночеством породили в мозгу моем самые причудливые фантазии. Ќаконец Я был
просто вынужден взЯть себЯ в руки  и напомнить  себе о  том, что мне  сейчас
надо  бы побеспокоитьсЯ о вещах  более  приземленных. Ћднако осуществить сие
оказалось  гораздо труднее,  чем может предположить  мой любезный  читатель.
„олгое времЯ, - пока дорога вилась  между заросшими лесом холмами,  - Я  был
так погружен  в  себЯ,  что не  замечал изменений  погоды, поскольку грозное
скопление туч, громоздЯщихсЯ в небе, отражало как в зеркале смЯтение чувств,
охватившее  мою душу:  этот могучий,  неуправлЯемый  поток эмоций,  которые,
перехлестываЯ  друг  друга,  заглушали  глас  здравого  смысла своим  мощным
грохотом  и  словно  искали, как  заново  сотворить менЯ, но  существом,  не
подобным Ѓогу,  а одержимым демоном. Љ тому времени, когда  небо совсем  уже
потемнело,  так что  казалось  на землю спустилась ночь,  а  мелкаЯ изморось
обернулась  свистЯщим снегопадом (из-за которого Я как будто ослеп,  хотЯ  и
тогда еще не заметил, что продрог до мозга костей), Я был вынужден  понукать
свою  лошадь  идти  вперед,  шаг  за  шагом,  не  останавливаЯсь.  Ќе стоит,
наверное,  и  упоминать о том, что  дороги Я не  разбирал совершенно!  Ћчень
скоро мне пришлось слезть с седла и идти  дальше пешком, одною  рукою сжимаЯ
поводьЯ, а другой отрЯхаЯ снег, который  ложилсЯ мне на лицо и слепил глаза,
- €дти вперед, в ‹озанну, руководствуЯсь больше инстинктом, поскольку видеть
Я ничего не видел. џ пришел к выводу, что моЯ госпожа, вероЯтно, решила менЯ
испытать: что  Я должен не только сыграть  до конца в предлагаемую мне игру,
но еще  и постичь  сущность  этой игры. ѓоворЯ  по правде, менЯ не на  шутку
встревожила  моЯ же собственнаЯ одержимость... было  в  ней  что-то такое...
нездоровое,   что  ли.   џ  вообще  не  любитель  абстрактных  умопостроений
различного  рода,  а  тут   вдруг  менЯ  захватили  неощутимые,  неосЯзаемые
мечтаниЯ. ’ак что даже когда  мне пришлось все-таки остановитьсЯ  и укрытьсЯ
от  непогоды в  какой-то  заброшенной полуразрушенной  хижине  неподалеку от
тропы, Я достал походную свою  чернильницу и перо и начал писать, при плохом
сумрачном свете,  пытаЯсь  хоть  как-нибудь привести  в порЯдок лихорадочные
свои мысли.
     ’еперь,  когда  Я пересматриваю то немногое,  что сохранилось  от  этих
страниц,  Я понимаю, что Я тогда уже  сделал  шаг  по направлению к Ѓезумию.
‚ооружившись трезвою  логикой,  чтобы  объЯснить  умопомрачение,  овладевшее
мною,   Я  с  готовностью  привлекал  как  свидетельство   всЯкое  банальное
поистасканное заключение:  Man  fuhlt tief,  hier ist nichts  Willkurliches,
alles ist langsam bewegendes, ewiges Gesetz. (‘троки ѓете всегда  пригодЯтсЯ
при подобных  умозрительных  упражнениЯх.  € пусть  сохранившиесЯ  фрагменты
моего тогдашнего  дневника теперь не дают мне  Befriedige deine  naturlichen
Begierden und geniesse  so viel Vergnugen, als du kannst,  когда Я находил в
них  немалое утешение.)  многого Я  не сумел  припомнить,  многого  записать
должным образом, так как строки имеют  тенденцию  переплетатьсЯ  и путатьсЯ,
точно корни  в земле, образуЯ  бессмысленный шифр,  не поддающийсЯ  никакому
ключу. Ќо пока  Я  писал, дрожа от холода и измождениЯ,  все,  ложившеесЯ на
бумагу, казалось  мне преисполненным глубочайшего,  - и мучительного смысла.
Ќе слишком ли  быстро менЯ охватило сие жуткое состоЯние духа, где смешались
идеализм  и  ЯвнаЯ эротоманиЯ,  очарование и любопытство, после  того, как Я
призвал весь свой пресловутый цинизм, дабы закрыть сердце свое бронею против
боли,  - боли  “траченных  Ќадежд? Ѓыло бы  весьма неразумно  приписать  это
единственно проказам маленького Љупидона.
     „олжно  быть,  ужасы  разъЯренного террора, страх быть пойманным,  крах
моей  веры,  -  все это  вместе  и привело менЯ  к  тогдашнему  мучительному
состоЯнию. Џохоже, вместо того, чтобы обеспечить себе  защиту, Я сам  сделал
свой  разум и дух еще более уЯзвимыми!  Ќо вот что странно: подойдЯ к  самой
грани безумиЯ,  Я в то же времЯ очень четко осознавал все безрассудство, всю
извращенность  и   немалую  опасность  своих  деЯний,  мог  подметить  любую
подробность  (тому  доказательство -  мой  дневник) и  весьма  проницательно
прокомментировать каждый поступок свой, подступаЯ при этом все ближе и ближе
к краю пропасти бесконтрольного помешательства.
     Ћткуда она, сиЯ одержимость? ‚новь и вновь задавалсЯ Я этим вопросом. ‚
тех замерзших  горах все стало  зловещим  и  пагубным.  џ уже начал  всерьез
задумыватьсЯ  о  том,  что, быть  может,  и вправду  злобные демоны рыщут по
древним этим лесам, где предки мои вырезали суровых идолищ из живых деревьев
и  поклонЯлись  им,  свершаЯ  наводЯщие  ужас  Языческие  ритуалы,  проливаЯ
жертвенную  кровь  в черное чрево ‡емли, ублажаЯ и умиротворЯЯ какого-нибудь
ухмылЯющегосЯ  божка!  €  разве  те  из  нас,  кто  полагает  себЯ  наиболее
защищенными от сего древнего колдовства,  не ЯвлЯютсЯ самой легкой  длЯ него
добычей? Ќо  здравый смысл  пока еще  сдерживал это  мое направление мыслей,
устремившихсЯ  к  свербЯщей метафоре;  хотЯ иной  раз метафора может служить
указующей вехой на карте пути, - опознанной путником, но не понЯтой им.
     ‘нег  наконец  перестал,  и  Я  продолжил  свой   путь.  ‘иЯние  солнца
прорезалось как-то вдруг, - Я как  раз огибал громадный  изукрашенный  льдом
валун, - но ехать  от этого легче  не  стало: теперь снег блестел на  свету,
грозЯ  ослепить  менЯ.  Љогда тени  уже удлинились, протЯнувшись по  белизне
снега  и  зелени хвои, Я наткнулсЯ на след от  тЯжелой повозки. Ѓыло странно
увидеть  подобный  знак  человеческого присутствиЯ в  этой  Явно необитаемой
местности. Њожет быть, вдруг подумалось мне, то была карета миледи? —то если
и она тоже решила  так необдуманно срезать путь? Ќо Я  тут же отбросил дикую
эту  мысль,  -  все-таки хоть какое-то здравомыслие у менЯ еще оставалось, -
пожал плечами и отказалсЯ от всех дальнейших размышлений на эту тему.
     Ќо, как бы  там ни  было,  глубокие следы  колес  на  снегу  продолжали
указывать  мне  дорогу. ’еперь снежный покров стал  рыхлее. ‘нег подтаЯл под
теплыми  лучами  солнца.  ‚переди  на  голубом  фоне  неба резкими силуэтами
проступили вершины Ђльп.
     џ  с  благодарностью отметил про себЯ, что новые тучи  не собираютсЯ на
горизонте. ‚оодушевившись, Я сел в седло, и, поскольку на талом снегу копыта
лошадки моей не скользили, скорость наша  заметно увеличилась. „еревьЯ вдоль
тропы сверкали каплЯми влаги;  дыхание  мое  плыло в воздухе струйками пара,
уносЯсь мне за плечо. ‚переди темнели крутые отроги гор, обозначаЯ проход. џ
поднЯлсЯ еще выше. ‡десь снег был рассыпчатым и хрустЯщим. ‚идимо, выпал уже
давно.
     Џохоже,  недавно  здесь прошла  снежнаЯ  бурЯ.  ‘лед  проЯвилсЯ  четче:
всего-то  две лошади в упрЯжке и, вероЯтно,  один возница, - Я заметил следы
человеческих ног  там,  где он слезал с  козел,  чтобы подбодрить  животных,
которые упирались, не желаЯ идти наверх.
     џ уже начал чувствовать голод и, пошарив в  седельных сумках, обнаружил
там пару  ломтей холодной  телЯтины, большой  кусок жареной свинины, немного
баранины, каравай  черного  хлеба и  несколько сладких булочек, тех самых, к
которым  швейцарцы  питают такое  пристрастие. Џерекусив  на ходу Я  воспрЯл
духом  (благодарЯ также флЯге вина,  коей снабдила менЯ чьЯ -  то заботливаЯ
рука) и принЯлсЯ строить планы, как Я стану ухаживать за моей дамой. €так, Я
ехал  по  горной  тропе,  беззаботно  насвистываЯ  себе  под  нос,  а  тропа
становилась все круче и уже, пока не превратилась  в опасный проход, по одну
сторону  которого, - далеко внизу, - ревел стремительный горный поток,  а по
другую - высилась почти отвеснаЯ, заросшаЯ лишайником стена  гранита.  ‚новь
проЯвив осторожность и благоразумие, Я убрал все,  что  не доел,  обратно  в
сумку  и немедленно спешилсЯ.  Ќо не прошел Я и  двух  шагов,  -  успел лишь
завернуть  там,  где  тропа изгибалась  под  острым углом, - как в  отчаЯнии
обнаружил,   что   дорогу  мне  преграждают  шесть  или,  может  быть,  семь
вооруженных мужчин, а грохот и шарканье, донесшиесЯ сзади, однозначно давали
понЯть, что и за спиной у менЯ стоЯт точно такие же молодцы. џ знал, что мне
полагалось  либо  же  терпеливо ждать, пока менЯ не оберут  до нитки  или не
захватЯт  ради выкупа,  либо же попытатьсЯ сразитьсЯ.  ђассудив,  что  Я все
равно ничего не  терЯю, Я выбрал  последнее, а посему снова взлетел в седло,
игнорируЯ угрожающие их взглЯды и делаЯ вид,  что не понимаю ни  слова из их
местного говора.
     Ћдежда на этих  людЯх: короткие  камзолы и бриджи,  широкополые шлЯпы и
широкие  же поЯса, - не отличалась ничем от типичного одеЯниЯ горцев, только
то  были   отнюдь  не  честные  швейцарские  поселЯне,  а   самые  настоЯщие
разбойники, судЯ по количеству всевозможного  оружиЯ, при  них находЯщегосЯ,
включаЯ два  арбалета, древнее короткоствольное ружье с  раструбом,  парочку
пистолетов с фитильным замком,  самые разнообразные ножи и кинжалы, шпаги  и
сабли,  и  даже  абордажные   гарпуны,  лезвиЯ  которых  покрыты  были  либо
ржавчиной, либо запекшейсЯ  кровью предыдущих жертв. Ќе  преуспев в попытках
своих заставить менЯ прислушатьсЯ  к их арго, они попробовали вразумить менЯ
на итальЯнском.
     -  O la borsa, o  la vita! - завыли  они  едва ли не  хором.  Ѓороды их
давненько  уже  свалЯлись  и спутались,  а зловоние,  от  них исходЯщее,  не
рассеивал даже свежайший  горный воздух. Џредложенный выбор,  - кошелек  или
жизнь, - дело достаточно Ясное, но поскольку денег у менЯ с собой было всего
нечего, а  доверитьсЯ  этим  головорезам,  что  они пощадЯт  мою  жизнь,  Я,
понЯтно, не мог, ответил Я  тем, что достал из чехла баварское свое ружье и,
взведши  курок, нацелил  его прЯмо в грудь того  малого,  который,  как  мне
показалось, был у них главарем. - Ћсвободите проезд, джентльмены, - сказал Я
на английском,  поскольку был абсолютно уверен, что этого Языка они знать не
могут, - иначе Я буду вынужден переселить жалкие ваши тела в лучший мир!
     ‚ознагражден Я был тем, что головорез этот снЯл засаленную свою зеленую
шлЯпу  и, отвесив  мне насмешливый поклон, заговорил  на старом  швейцарском
(который, Я  даже  не сомневаюсь, они называют романским),  потом попробовал
по-французски.  џ же пожал  плечами и помотал головой,  делаЯ  знак  ружьем,
чтобы он освободил проход.
     Ћн запрокинул давно не мытую свою голову и громко расхохоталсЯ.
     - No, signor! Scusi, per favore. Buona sera.
     џ  сразу  смекнул, что итальЯнский его был разве  что чуть получше, чем
мой,  так  что  тем  более  Я  не увидел  великого смысла продолжать попытки
завЯзать разговор,  -  только времЯ зрЯ тратить.  џ снова  повел ружьем,  не
упускаЯ  при этом  из  виду  звук крадущихсЯ ног у менЯ  за спиною: те,  кто
стоЯли сзади,  потихонечку подбирались поближе. Џришлось прижать ружье одной
рукой  к  ребрам,  а второй  достать  пистолет  и нацелить его через  плечо.
евеление у менЯ за  спиною тут же прекратилось. Џохоже, теперь  мы достигли
некоторой мертвой точки. џ  мог рассчитывать только на их малодушие,  -  а у
менЯ на то были все шансы, - хоть и безбожники и убийцы, молодцы эти Явно не
отличались  великою храбростью.  ‹егонько пришпорив  лошадку, Я заставил  ее
сделать два шага вперед.
     Џри  этом  раздалсЯ щелчок арбалета, и  стрела  оцарапала скалу прЯмо у
менЯ  над головою. ‚тораЯ,  -  подобнаЯ "меткость"  объЯснЯлась  единственно
искривление ложи арбалета,  -  просвистела мимо  левой  моей ноги  и сразила
разбойника у менЯ за спиною. ’от смачно выругалсЯ, потом закричал и, потерЯв
равновесие, свалилсЯ  камнем в бурлЯщую реку.  џ  воспользовалсЯ  моментом и
разрЯдил  баварское ружье свое с таким грохотом,  что он мог бы  поднЯть  из
могил всех  мертвецов  на  земле. ‚ груди атамана образовалась окровавленнаЯ
дыра.  џ рванулсЯ прЯмо  на них и, угрожающе размахиваЯ пистолетом  и орудуЯ
ружьем  как  дубиной, расшвырЯл  их по сторонам, освобождаЯ себе проезд. ‚се
это сопровождалось вспышками пороха  и  грохотом выстрелов справа и слева. џ
даже начал уже опасатьсЯ, что все мы свалимсЯ в реку, -  лошадь моЯ в  такой
свалке  с трудом  сохранЯла шаткое равновесие, - но  когда Я приготовилсЯ  к
самому худшему, мы наконец прорвались.
     ђазбойники, впрочем, не  отступили  так просто  и  устремились за  мною
вдогонку,   надеЯсь  отомстить,  швырЯЯ  вслед   мне  ножи  свои,   камни  и
бесполезные,  как  оказалось,  огнестрельные  стволы.  ’очно  стаЯ  голодных
волков, они жаждали моей крови,  и лишь через  четверть, примерно,  часа мне
удалось  положить некоторое  расстоЯние  между  собой  и  разъЯренными моими
преследователЯми и  выбратьсЯ на дорогу.  ’ем  временем на  землю спустились
сумерки и поглотили собою все.
     Џри каждом  скачке  из-под  лошадиных копыт летели белые облачка сухого
хрустЯщего снега. ’еперь, на широкой дороге, Я мог пустить лошадь галопом, и
разбойники вскоре отстали, только  крики Ярости и разочарованиЯ  гремели еще
среди безучастных  сосен. Џостепенно Я перешел на шаг. ‘умерки  сгустились -
стало  совсем  темно. ‚ небе носились грачи, хриплым  их крикам вторило эхо,
мечущеесЯ по каменной колоннаде скал, в воздухе  пахло  свежею хвоей. “гроза
смерти осталась теперь далеко  позади, и, судЯ по всему, Я был уже где-то на
полпути к ‹озанне: и днЯ  не пройдет, как Я  снова увижу свою госпожу. —ерез
час Я решил, что поры мне подыскать  место длЯ ночлега. џ не хотел рисковать
и  ехать  дальше  в  кромешной  тьме  по извилистым  ущельЯм, мимо  глубоких
провалов и  стремительных  горных речушек, что  неслись,  грохоча и  пенЯсь,
напитать водою своею широкий поток, протекавший по дну долины. ‡акат окрасил
снега  в нежно розовый  цвет,  и  Я  даже приостановилсЯ,  чтобы насладитьсЯ
чарующим видом этого величавого творениЯ природы,  -  дикою красотою могучих
гор.  Џока Я стоЯл,  по сугробам на склоне  чуть  выше тропы пробежал  белый
заЯц. џ  так  и не  выбрал свободной минутки,  чтобы перезарЯдить ружье, так
что, похоже, на горЯчий ужин рассчитывать не приходилось.
     ‚прочем, один  пистолет был зарЯжен.  џ прицелилсЯ  и выстрелил в зайца
как раз в тот момент, когда зверек хотел шмыгнуть в заросли рЯбины.
     ќхо  от  выстрела  прокатилось  волной  по  далеким долинам.  Љогда эхо
замерло, подстреленный заЯц упал. “же совсем стемнело.
     ’еперь мне пришлось взЯть на  себЯ роль  подружейного пса и отыскать на
снегу свою  добычу.  Џока Я  пробиралсЯ  по сугробам, -  зайца  Я  обнаружил
быстро, по Яркому пЯтнышку алой  крови на белом боку  чуть  выше плеча, - до
слуха моего донессЯ какой-то странный приглушенный звук, который Я не  сразу
сумел распознать: словно бы что-то шуршало, сдвигаЯсь.
     Џохоже на шелест ветра в ветвЯх или на грохот горного потока. Ќо едва Я
поднЯл обмЯкшее тельце мсье  ‘карум, звук внезапно пропал. џ вернулсЯ  на то
место, где решил разбить лагерь, разжег костер из сосновых шишек, быстренько
освежевал и выпотрошил  зайца, жалЯ  при этом, что у менЯ ничего нет с собой
длЯ  того,  чтобы выделать  как  следует эту  мЯгкую  шкурку.  ‡аЯчье  мЯсо,
зажаренное на углЯх, оказалось нежным и мЯгким.
     Ќочь  закуталась  тишиною.  ‚се  пребывало  в  том  безмЯтежном  покое,
которого сам  Я  не  знал уже  столько  лет.  ‚  первозданной  черноте  неба
проступили мерцающий звезды.
     Љонтуры  всех созвездий  выделЯлись  четким  сиЯющим  рельефом.  ‘ладко
зеваЯ,  Я забралсЯ  в  свою  небольшую  палатку,  -  усталость  на  цыпочках
подступила ко мне, и Я принЯл ее как хорошего друга. ‡аснул Я мгновенно.
     €,  проснувшись  на  утро  бодрым  и  свежим,  - менЯ  разбудило сиЯние
рассвета,  льющеесЯ сквозь полотнЯные  стены палатки,  преисполнилсЯ светлой
уверенности,  что  сегоднЯ  уже  Я увижу  свою герцогиню.  џ  встал,  быстро
позавтракал  остывшими  остатками  вчерашнего пира,  напоил и  накормил свою
лошадь, оседлал ее и привел себЯ по возможности в божеский вид.
     ’еперь можно было ехать.  “же  к вечеру, если не раньше, Я  доберусь до
‹озанны, и у менЯ будет достаточно времени, чтобы встретитьсЯ с моим другом,
забрать свои деньги, а потом (если только поблизости  где-нибудь не окажетсЯ
Њонсорбье,  - а уж  в этом Я мог быть  уверен) предстать подобающим  образом
пред моей госпожой и выЯснить  все-таки, почему она вдруг решила помочь мне,
и выведать, - если удастсЯ, - что потребует она взамен за такую услугу.
     ЌасвистываЯ, Я сел в седло.  Њне даже казалось, что в воздухе ощущаетсЯ
неизбежное приближение весны. ‘ие радостное настроение, которое Я теперь мог
оценить по достоинству, и величие Џрироды во всех  ее проЯвлениЯх  пробудили
во мне мой  былой  оптимизм.  џ  давно уже не  испытывал  подобного ощущениЯ
бодрости  и душевного  подъема, со времен, предшествовавших ђеволюции. ’акое
светлое  настроение продержалось  еще  где-то с  час, пока Я не  свернул  за
очередной  поворот  извилистой  горной  тропы.  ’ам Я застыл  как вкопанный.
‘ердце мое упало.
     ’еперь-то  Я понЯл,  что это  был за шуршащий шум, удививший менЯ вчера
вечером.
     Њой  собственный выстрел потревожил снега над ущельем и вызвал  лавину,
котораЯ  полностью завалила проход.  Џредо мной возвышалась  стена из снега,
камней и даже деревьев, сметенных обвалом. џ издал крик отчаЯниЯ, не в силах
сдержать  себЯ. ‚ своем  огорчении  Я даже не  сразу заметил, что был там не
один.
     ’от,  другой,  путешественник  сидел  в  полном  унынии  на  деревЯнной
приступочке большой крытой повозки, какими обычно пользуютсЯ странствующие в
поисках работы лудильщики, цыгане или бродЯчие актеры. ’олько то Явно был не
какой-то  там  бедный  точильщик,   судЯ  по  длинному  плащу,  отороченному
горностаевым  мехом (наблюдалось  определенное  сходство со  шкуркою  зайца,
которого Я  вчера подстрелил), меховому "треуху" на голове и муфте из белого
меха,  в  которой он  прЯтал руки. …два он заметил  менЯ, взглЯд его тут  же
метнулсЯ  к  зачехленному  моему ружью, но когда  он  поднЯл тонкую руку,  в
приветственном жесте его не было ни гнева, ни злобы.
     - Ќу что, мой благородный охотник, надеюсь, выстрел ваш попал в цель  и
вы славно поужинали вчера.  €, скажите, к чему так стенать? ‚ам, может быть,
представлЯетсЯ,   что   это   ‘удьба-злодейка   свалила   гору,   дабы   вам
воспрепЯтствовать?  - говорил  он  Язвительно, по-французски,  с  неуловимым
акцентом, который Я никак не мог определить.
     - € проехать нельзЯ? - Џохоже, чувства мои притупились от потрЯсениЯ.
     - …сть какие-то шансы, что эту гору обломков  можно будет расчистить за
месЯц, впрочем,  врЯд ли... кто  его знает,  какой  она там толщины.  ‚полне
может  так получитьсЯ,  что  мы  застрЯнем  тут до весны.  „елать  нам будет
нечего, есть тоже нечего, нечем занЯть себЯ... - ’ут он дружелюбно добавил:
     - Ќо, может быть, вы постараетесь все  же достойно и радостно встретить
свою судьбу, раз уж всему виной, несомненно, ваш злополучный выстрел.
     џ  тупо разглЯдывал стену снега, загромождающую проход. Ќи на мгновение
не усомнилсЯ Я в том, что  человек этот в  плаще с горностаевым мехом прав и
что  теперь  здесь проехать никак не  возможно.  ’ак что  Я  подъехал к нему
поближе и спешилсЯ, изо всех сил стараЯсь держать себЯ в руках.
     —еловек,   сидЯщий   на    приступочке   повозки,   выглЯдел   истинным
джентльменом:  худощавый, высокий, утонченный. Ћн поднЯл глаза  и  улыбнулсЯ
мне, растЯнув свои  Яркие чувственные губы,  слегка  изогнутые в  уголках  в
выражении перманентной иронии.
     - €так, сударь?
     - џ искренне сожалею, сударь, что по собственной глупости причинил  вам
столько неудобств,  - сказал Я. - „остаточно времени миновало с тех пор, как
Я в последний раз охотилсЯ в горах, а поскольку Я страшно проголодалсЯ после
недавнего своего  столкновениЯ  с разбойниками,  Я не  подумал  как следует.
Џриношу вам свои извинениЯ, сударь. Џозвольте представитьсЯ: Њанфред, рыцарь
фон Ѓек. Ќе стоит,  наверное, и упоминать, что Я полностью  к вашим услугам.
Љак вы считаете,  сможет  всадник  проехать по верху и привести  помощь? ќто
реально?
     - „а, - отозвалсЯ  высокий джентльмен, - попробовать можно. Ќо Я думаю,
выйдет гораздо быстрее,  если  перелететь.  - Ћн рассмеЯлсЯ  (немецкий  его,
замечу кстати, был  так же хорош,  как  и французский,  но акцент так пока и
оставалсЯ длЯ менЯ загадкой) и поднЯлсЯ с приступочки, стрЯхнув снег с колен
и седалища. џ подошел еще ближе.  „ва  его мула,  похоже,  чувствовали  себЯ
весьма даже непринужденно и, не жалуЯсь на судьбу, тыкались носами в снег, -
вынюхивали траву на краю завала.
     џ пожал ему руку.
     -  Ћк  из ‹охорка,  - представилсЯ  он,  -  окрещенный Љолином „жеймсом
Љарлом.  ‚ыходит, он был уроженцем  ‘еверной  Ѓритании.  Ќикогда  еще  Я  не
встречал британца, который бы так  хорошо владел  разговорным  немецким, - Я
сразу  принЯл его за одного  из  ландскнехтов, наемных  воЯк, привлеченных в
последнее времЯ  "цветной  гвардией"  ”редерика. Ђ  поскольку ЏруссиЯ сейчас
воюет  с революционной  ”ранцией, он, вероЯтно,  ушел  со  службы, не желаЯ,
подобно многим,  -  участвовать в  штурме  молодой республики. ‚  манере его
говорить  и  держатьсЯ Явственно проступала военнаЯ  выправка,  равно  как и
черты, присущие франту и щеголю. Џохоже, он был из той породы людей, которые
при любых обстоЯтельствах довольны жизнью.
     -  џ  также известен под именем шевалье де  ‘ент-Ћдрана.  „олжен  сразу
оговоритьсЯ, дабы не произвести на вас ложного впечатлениЯ, что Я лаэрд лишь
по  имени. Ќесколько  акров  земли,  еще  сохранившейсЯ  от  моих  владений,
настолько  скверны  и  бедны,  что единственный отличительный  признак  их -
полнаЯ  неспособность  породить  жизнь  растительную  и  поддерживать  жизнь
животную. Ќичто не может там выжить, сударь. „аже Я.
     - ‚ы из отландии, как Я понЯл.
     -  „а, сударь,  оттуда. Ѓатюшка мой,  свЯто  блюдЯ  фамильную традицию,
провел жизнь свою, совершаЯ долговременное  паломничество по всЯким  злачным
местам  и по более  скромным монаршим дворам …вропы. Џосле известных событий
сорок  пЯтого  года  мало  уже  было  радости  в  том,  чтоб  оставатьсЯ  на
шотландской земле, где ты в  любое мгновение  мог  пасть жертвою  диких толп
своих  же  сограждан из  южной  части  страны  и  англичан,  чьЯ  жестокость
превосходит все мыслимые пределы.
     Џочти всю  свою жизнь Я  провел за границей... под сим  подразумеваЯ  Я
двенадцать  стран  и  множество  мелких  кнЯжеств,  большинство  из  которых
обеспечило  мне в свое времЯ вполне  даже комфортное существование. ‚замен Я
показывал тамошним  людЯм  свои чудеса. —удеса, коим  Я  обучилсЯ, сударь, у
великих героев воздухоплаваниЯ, под началом  которых мне довелось одно времЯ
служить, у самих братьев Њонгольфье!
     џ поглЯдел на повозку его с новым уже интересом.
     - Ђвиалодка!
     Ћн похлопал рукою по стенке повозки.
     -  Ћн здесь,  сударь, да.  Њой  корабль. ЊоЯ  гордость. ‘емьЯ моЯ и моЯ
честь. ЊоЯ судьба и, надеюсь, судьба человечества тоже. „а, сударь,  как вы,
должно быть, уже догадались,  Я -  аэронавт, искатель приключений,  только в
воздухе, не  на земле.  € в настоЯщее времЯ Я странствую по проезжим и тихим
дорогам этого континента с целью собрать необходимые средства длЯ снарЯжениЯ
экспедиции...  столь  дерзновенной, сударь, столь  грандиозной...  сокровища
лондонского ’ауэра выглЯдЯт  просто жалкими грошами  по сравнению с тем, что
можно будет получить, если только сие начинание преуспеет.
     ‚прочем, карты у менЯ правильные, показаниЯ компаса Я разбираю, так что
трудностей быть не должно.
     - ’ак вы, стало быть, сударь, искатель сокровищ?
     - ‘ударь, Я не ищу сокровищ, Я продаю ключ к сокровищам. ‚ерные способы
отыскать золото в самых отдаленных уголках земного шара.  џ  знаю, где можно
будет  найти неизвестные  миру  расы  людей, цвет  кожи  которых  вообще нам
неведом, или  древние города  в дебрЯх  джунглей, чьи обитатели почитают как
высшую ценность листьЯ простого платана и живут, окруженные золотом, каковое
у них не  имеет вообще никакой цены. Ћни с охотою обменЯют фунт золота пробы
в 24 карата на несколько листьев, да еще, может быть, два кусочка коры. …сть
страны, сударь,  - только  их  не найдешь  на современных  картах, - страны,
известные „ревним, но  забытые  нами,  где женщины необычайно  красивы,  а у
мужчин, которых  и так немного, вместо лиц  -  песьи  морды, так что всЯкий,
скажем,   невзрачный   баварец   длЯ   них   будет   смотретьсЯ   дьЯвольски
привлекательным. “ Џлатона встречаем мы упоминаниЯ об Ђтлантиде,  о ЏолЯриде
-  у  ‘ократа. ‚от лишь  две  из  многих земель, которые  вскоре  начнем  мы
исследовать,  открыв  их  все  заново:  страны,  сударь, где нет ни  зла, ни
порока,  ни  политических переворотов, где человечество  будет  жить в мире,
укрывшись от страшной реальности, что ужасает всех нас.
     „олжно быть, Я слишком устал и был слишком расстроен постигшим менЯ так
внезапно разочарованием, потому что Я вдруг  обнаружил, что говорю ему вЯлым
подавленным тоном:
     - ‘ократ не упоминал ЏолЯриду, сударь.
     евалье де ‘ент-Ћдран нахмурилсЯ, словно бы он уличил менЯ в проЯвлении
вопиющей невоспитанности.
     - “поминал.
     - Ќет, сударь. Ќи разу.
     - Љак Я понимаю, вы не читали его ’айных Љниг. - ’айных Љниг?
     -  ’ех,  что  хранЯтсЯ  в  ‹ондоне?  Ћбнаруженных  несколько  лет назад
исследователЯми из Љоролевского Ќаучного Ћбщества.
     €звлеченных из пыльной библиотеки какого-то мусульманского али-паши. Ќу
теперь-то вы припоминаете, сударь?
     - Ќет, что-то не припоминаю.
     - ‚ Ѓританском музее,  сударь.  „а. есть книг ‘ократа, все подлинники,
на древнегреческом,  писаные рукой  самого  философа.  џ видел  их,  сударь,
своими глазами. џ их читал.
     ’огда-то Я и составил  себе представление о характере  шевалье,  причем
именно  то впечатление, что сложилось о нем у менЯ, он, по всей вероЯтности,
и  имел  в виду произвести. Ћн совсем  не хотел надо  мной посмеЯтьсЯ или же
обмануть  менЯ;   скорее,  он  демонстрировал  мне  компетентностью  свою  и
профессионализм.  Ќо  демонстрациЯ  эта  была  отнюдь  не  бахвальством.  Ћн
искренне  стремилсЯ заинтересовать менЯ  и доставить мне удовольствие своими
познаниЯми.
     -  €  признаюсь вам как на духу, - продолжал шевалье,  - запродал их не
раз уже и не два. - Ћн рассмеЯлсЯ. - Ќе раз и не два. Ќо шар есть.  € на нем
можно летать.
     - € через завал этот можно перелететь?
     - ‡десь мало места. Љупол  нужно разложить на земле. € развести большой
костер. Љогда баллон  наполнитсЯ газом, - ученые еще называют его горючим, -
можно будет лететь. Ќо газ  этот редкий и весьма дорогой. …сли уж  разжигать
костер,  то прЯмо  под этим  снежным  утесом.  Ѓыть может,  у  нас получитсЯ
растопить его!
     -  Њое дело, сударь, не терпит никаких отлагательств. ‡десь есть другаЯ
дорога на ‹озанну?
     - „умаю, вон туда. - Ћн показал, куда именно. - ЏрЯмо на  запад. ’олько
она очень долгаЯ... много миль.  џ предложил бы вам карту, но у менЯ на всех
картах  еще  неоткрытые земли,  вы  понимаете.  -  ’ут  он  подмигнул.  -  Ђ
кое-какие,  если по правде, еще  даже  и  не придуманы. -€ вновь его свежее,
румЯное, так и  пышущее  здоровьем лицо  расплылось в широкой улыбке. ‹ицо у
него было вытЯнутым, под стать худощавой высокой фигуре, и смотрелось весьма
привлекательным, даже красивым, когда шевалье  проЯвлЯл веселое расположение
духа.
     - ‚ы, сударь, слишком открытый и искренний длЯ ловкача, - сказал ему Я.
- Њогу Я задать вам вопрос, почему вы с такою охотой и видимым удовольствием
столь Язвительно высмеиваете передо мною все уловки вашего ремесла?
     - ‚рЯд  ли Я  их  высмеиваю,  сударь. ‚ы  их разглЯдели,  а это  совсем
другое. - он извлек из глубин повозки  громадную винную бутыль. - Ќе желаете
выпить со мной замечательного кларета, сударь?
     ‡ажав бутыль между колен, он принЯлсЯ неуклюже пристраивать штопор.
     -  Ћткровенно   признаюсь  вам,  сударь,  поначалу  Я  принЯл  вас   за
кондотьера,  авантюриста,  которому не составило  бы труда  "раскусить"  мое
ремесло. ‚прочем, в  одном  Я могу вас уверить: Я  действительно  достаточно
опытный аэронавт-любитель. џ училсЯ у самих Њонгольфье.  џ знаю все тонкости
метода Љарлье. ‘реди прочих, Ѓланкард и ‹юнарди признали менЯ как равного. Ђ
поднатореть мне еще и в области воздушных течений, и Я смогу даже немножечко
управлЯть аэрокораблем.  ‚ настоЯщее времЯ Я как раз и работаю над системой,
позволЯющей сделать  воздушный  шар полностью  управлЯемым. Ќо пока что  еще
никому  не нужна  эта  машина, весьма,  кстати замечу,  выгоднаЯ и  полезнаЯ
штука. Џублика почитает науку воздухоплаваниЯ за обычное модное новшество, а
публика, как  известно, очень упорна в  своих оценках. Ђ  ведь с этого шара,
который без дела лежит у менЯ в повозке, можно было бы обозревать поле битвы
и  направлЯть  ход  сражениЯ. €ли исследовать местность, где  зодчий наметил
большое строительство. Џеревозить  на нем почту и путешественников из города
в город, из страны в страну...  и гораздо быстрее, чем в какой-то карете или
на корабле  по  воде.  …го можно  использовать длЯ различного  рода  научных
исследований.  €  все же, без  этих  дурацких  трюков,  каковыми  снабжаю  Я
публику,  жадную до  чудес и  сенсаций, у менЯ не было бы ни единого  су длЯ
продвижениЯ и поддержки моих изысканий в области воздухоплаваниЯ. Џринцы ли,
крестьЯне, в  этом  все  они  одинаковы:  каждый готов рискнуть  всем  своим
состоЯнием и  вложить  его  в  воплощение  какого-нибудь  фантастического  и
заведомо нереального плана,  обещающего обогатить его несказанно за какую-то
одну ночь, но зато с Яростным  возмущением наотрез  откажетсЯ  инвестировать
план  реальный, осуществимый,  который  в  поддержку  свою  может  выставить
исключительно здравый смысл и никаких буйных фантазий!
     Џожав плечами, он вытащил пробку из бутылки.
     -  •а! ќто  нас разогреет! €так,  сударь, перед вами находитсЯ человек,
начинавший   как   серьезный   механик  и  инженер,  но  обратившийсЯ  волею
обстоЯтельств  в  комедианта,  шута.  €з  человека  науки  Я  превратилсЯ  в
сладкоречивого  шарлатана.  - Ћн нарочито  весело  рассмеЯлсЯ, позабавленный
горькой иронией своих  слов. -  Ќо,  полагаю, Я  бы не стал заниматьсЯ этим,
если бы не находил в том своеобразного удовольствиЯ. Ќачал Я, на континенте,
по крайней мере, как вполне честный солдат.
     џ  немного воодушевилсЯ, - человек этот  помог мне отвлечьсЯ от мрачных
раздумий  насчет   того,   что   сам  Я,  по  собственной  глупости,  создал
непроходимую  эту   преграду  между   собой  и   предметом   страстных  моих
устремлений. Ѓольше того, прозаичные его  манеры, его простой юмор и хорошее
настроение  весьма  способствовали тому, что  Я вновь  пришел  в  согласие с
реальностью и  достиг  наконец,  - пусть даже  и  временного, -  ментального
равновесиЯ.  ‘ей  стильный,  обаЯтельный,  Я  бы   сказал,  мошенник   сумел
позабавить  менЯ,  пусть   даже  душа  моЯ  изнывала   тогда  от  горчайшего
разочарованиЯ, побуждаЯ  менЯ броситьсЯ в этот завал и голыми руками прорыть
тоннель на  ту сторону.  ЊечтаниЯ его захватили мое внимание, и  Я, напомнив
себе о хороших манерах, признал, что шевалье де  ‘ент-Ћдран держитсЯ со мною
весьма  любезно,  если учесть,  что  всЯ  ответственность за  приключившеесЯ
несчастье лежит только на мне. џ  причинил ему  несказанные неудобства, а он
ни единым словом не выразил мне своего недовольства.
     Ќо, несмотрЯ на все эти разумные увещеваниЯ, едва  отхлебнув из бутылки
вина, Я бездумно вскочил и  набросилсЯ на эту груду грЯзного снега и камней,
роЯ,  точно  барсук,  не  обращаЯ вниманиЯ  на  холод;  при  этом  Я  громко
выкрикивал ее имЯ, - той, кто взЯла  мое сердце в полон! ЊенЯ  вдруг охватил
леденЯщий  ужас. Њне  почему-то представилось,  что  если  она действительно
поменЯла  курс и решила  поехать по этой дороге, она  могла  оказатьсЯ здесь
именно в тот  момент, когда обвалилась лавина, и карета ее погребена  теперь
под толщею снега!
     - ЉлЯнусь вам, Я слышал крик, ‘ент-Ћдран! Џомогите же мне, ради Ѓога!
     ‘  тЯжким  вздохом,  -  полукритическим, полусмиренным, - и  выражением
усталого недоумениЯ  на утонченном аристократичном лице  шевалье забралсЯ  в
свою повозку и вернулсЯ с двумЯ лопатами, одну из которых передал он мне.
     - €мущество одного молодого старателЯ, сударь. Џроиграл их мне в карты,
не  успев  еще даже  отправитьсЯ на серебрЯные полЯ Љорниша. ‚прочем, ладно,
карту-то Я ему уже  продал. Ђ  утешением мне послужила мысль, что Я  избавил
беднЯгу от весьма дорогостоЯщего путешествиЯ.
     џ с размаху вонзил лопату в рыхлую стену снега. Ѓыло Ясное утро, солнце
залило  ущелье  сиЯющим  светом,  радостное  щебетание  птиц  вторило   моей
отчаЯнной  сбивчивой  литании, воспевающей  все  добродетели обворожительной
моей возлюбленной. евалье  слушал менЯ  с выражением вежливого безразличиЯ,
проЯвлЯЯ  тем   самым  благовоспитанную  тактичность.  Ћн  снЯл  свой  плащ,
отороченный горностаевым  мехом, аккуратно сложил  его,  убрал  в сторону и,
перебросив за спину  кружева,  украшавшие ворот его  рубахи, взЯлсЯ за дело,
напеваЯ  тихонько ритмичные шотландские песни и  прерываЯ работу единственно
длЯ того,  чтобы  вытереть пот  со  лба желтым  шелковым  платком. ‚ремЯ  от
времени он бормотал:
     - ‚ самом деле, сударь? - и делал глоток-другой из бутылки с кларетом.
     Љогда  излиЯниЯ  мои  иссЯкли, он  продолжил  рассказ  о  своей  жизни,
начавшейсЯ с нищенского прозЯбаниЯ в грЯзных трущобах ќдинбурга, - поскольку
он не был шотландским лаэрдом, как призналсЯ  он прежде, - когда шевалье мой
в возрасте семи лет бежал  из тюрьмы,  куда  угодил за то, что украл в лавке
рулон материи (за  подобное преступление кого-то  постарше приговорили бы  к
казни  через повешение), и  отправилсЯ в ‹ондон, где  очень скоро очутилсЯ в
Ќью-ѓейте, но  уже  в  более  достойной  компании  возмутителей спокойствиЯ,
честных людей  и  отъЯвленных  негодЯев. ‚ тюрьме он  завербовалсЯ в солдаты
Ћст-€ндийской Љомпании и  отправилсЯ в  Ђзию,  где  участвовал  в нескольких
боевых операциЯх  и дослужилсЯ до  офицерского чина, а также сумел  снискать
расположение одного местного  царька, к  которому и дезертировал вскоре, - и
впоследствии сослужил этому  хану хорошую службу, помог ему оттеснить войска
Љомпании  от  границ  его  владений,  за  что  был  пожалован  титулом кнЯзЯ
Џовджиндрского, но возбудил Ярость и злобу в сердцах бывших своих соратников
(абсолютно, на его взглЯд, необоснованно), каковые соратники  назначили даже
награду  за  его  голову. ‘ие последние, как шевалье мне призналсЯ, он нашел
весьма  длЯ  себЯ  лестным  и  счел,  что  подобное  может служить  неплохою
рекомендацией длЯ его будущего нанимателЯ.
     ЏутешествуЯ  по Ђфганистану  и перебиваЯсь  продажею  мелочного товара,
шевалье в конце концов добралсЯ до ђоссии. € весьма своевременно:  он  успел
записатьсЯ в национальную армию и поучаствовать в подавлении казачьих бунтов
на „ону и „непре.
     Џобывал  он в ѓрузии и даже в ’урции, - уже в  качестве  флибустьера, -
где принЯл самое деЯтельное  участие в подготовке  восстаниЯ  армЯн-христиан
против их  оттоманских хозЯев, надеЯсь,  что  сие даст  Њосковии достаточный
повод  длЯ того,  чтобы объЯвить войну  турком