ными копытами. Ћн попыталсЯ было расспросить кое-кого из беженцев, но
те не могли от ужаса свЯзать и двух слов и только лепетали что-то,  словно
‘еверЯнин  пыталсЯ  пробудить  их  от  кошмарного  сна.  Џосле  нескольких
бесплодных попыток ”афхрд кивнул - он знал, как умеют пытать минголы.
     Ќо вскоре в том же направлении  проскакал  в  беспорЯдке  мингольский
кавалерийский отрЯд. ‹ошади всадников лоснились от пота, а на лицах  самих
конников застыла гримаса ужаса. Ќа ”афхрда они не только  не  напали,  но,
казалось, даже его не заметили, и если кто-то  из  беженцев  и  попал  под
копыта их лошадей, то не по злому умыслу всадников, а  лишь  потому,  что,
объЯтые паникой, те не замечали ничего вокруг.
     Џомрачневший ”афхрд  продолжал  скакать,  продираЯсь  сквозь  гудЯщую
толпу и размышлЯЯ,  что  могло  внушить  такой  ужас  минголам  и  жителЯм
‘археенмара.


     ’еперь черные крысы стали показыватьсЯ  в  ‹анкмаре  даже  днем:  они
ничего  не  воровали,  не  кусались,  не  бегали,  не  пищали,  а   просто
показывались. Ћни выглЯдывали из люков  и  только  что  прогрызенных  дыр,
сидели во всЯческих щелЯх и заходили  в  жилища  безмЯтежно  и  доверчиво,
словно кошки, причем как в будуары дам, так и в лачуги беднЯков.
     ’ам, где крыс замечали,  слышалсЯ  судорожный  вздох,  тихий  взвизг,
быстрый топот ног, и в грызунов  летели  закопченные  горшки,  браслеты  с
самоцветами, ножи, камни, шахматные фигуры - словом, все,  что  попадалось
под руку. Ќо зачастую крыс замечали далеко не сразу - настолько спокойно и
непринужденно они себЯ чувствовали.
     Ќекоторые  крысы  степенно  расхаживали  по  вымощенным  плиткой  или
булыжником улицам, пробираЯсь через лес ног и развевающихсЯ черных  тог  и
напоминаЯ  карликовых  собачонок;  когда  их  обнаруживали,  людскаЯ  река
немедленно вскипала водоворотами. ЏЯть тварей,  словно  черные  бутылки  с
Яркими глазками, расположились на верхней полке в  лавке  самого  богатого
ланкмарского бакалейщика и сидели там, пока люди не разобрали, что к чему,
и не принЯлись истерически швырЯть в  них  узловатыми  прЯными  кореньЯми,
тЯжелыми хруспскими орехами и даже кувшинчиками с черной икрой, после чего
крысы лениво удалились через щель,  которой  накануне  еще  не  было.  …ще
дюжина  разместилась,  стоЯ  на  задних  лапах,  среди  черных   мраморных
скульптур, украшавших стены храма ‡верей; в самый  разгар  ритуала  они  с
громким писком принЯлись невозмутимо сновать по многочисленным нишам.  ’ри
твари свернулись клубочком на обочине рЯдом со слепым попрошайкой Ќафом, и
все принимали их за его грЯзную суму,  пока  некий  вор  не  попыталсЯ  ее
стЯнуть. …ще одна разлеглась на расшитой драгоценными  каменьЯми  подушке,
где обычно отдыхала любимаЯ чернаЯ мартышка ќлакерии, племЯнницы  сюзерена
и весьма пышнотелой погубительницы мужчин: в один прекрасный миг  ќлакериЯ
рассеЯнно протЯнула пухлую ручку, чтобы погладить зверька, и ее пальчики с
позолоченными ногтЯми наткнулись не на бархатистый мех, а  на  короткую  и
жесткую шерсть.
     ‚ памЯти жителей сохранилось нашествие крыс во времена взрыва  —ерной
•вори, но тогда они испуганно метались по улицам или  жались  по  углам  и
никогда не расхаживали столь нагло и решительно, как теперь.
     ’акое поведение тварей заставило стариков, сказочников и редкобородых
ученых мужей вспомнить  страшные  преданиЯ  о  том,  что  когда-то,  много
десЯтков  веков  назад,  на  месте  ‹анкмара  находилсЯ  горбатый   город,
населенный крысами размером с человека; что в те времена у крыс  был  свой
Язык, свое правительство и даже целаЯ империЯ,  простиравшаЯсЯ  до  границ
непознанных миров, котораЯ сосуществовала с людскими поселениЯми, но  была
гораздо более сплоченной; что под толстыми стенами ‹анкмара, много  глубже
обычных крысиных ходов и людских  подземных  сооружений  Якобы  существует
метрополиЯ  грызунов  -  с  низкими  потолками,  улицами,  домами,  Яркими
фонарЯми и хранилищами, доверху набитыми украденным зерном.
     € теперь крысы стали вести себЯ настолько заносчиво,  что,  казалось,
им принадлежит не только  легендарнаЯ  подземнаЯ  метрополиЯ,  но  и  весь
‹анкмар вообще.
     Њатросы с "Љаракатицы", которые  собрались  было  изумить  в  таверне
собутыльников и сорвать с них не  одну  выпивку  за  рассказы  о  страшном
нападении  крыс  на  их  судно,  обнаружили,  что   ‹анкмар   интересуетсЯ
исключительно  собственным  крысиным  нашествием.   Њатросы   приуныли   и
встревожились. Ќекоторые даже  поскорее  вернулись  на  "Љаракатицу",  где
звездочет снова стал зажигать защитные фонари, а ‘линур и черный котенок в
беспокойстве прохаживались по юту.


        8

     ѓлипкерио Љистомерсес приказал зажечь толстые  свечи,  хотЯ  закатное
солнце еще Ярко освещало высокую пиршественную залу, выходившую окнами  на
море. ‚прочем, монарх-орЯсина казалсЯ крайне  веселым,  когда,  хихикаЯ  и
посмеиваЯсь, заверил своих серьезных и испуганных советников в том, что  у
него есть секретное оружие, благодарЯ которому крысы  будут  уничтожены  в
самый разгар своего наглого вторжениЯ и к следующему полнолунию в ‹анкмаре
от них не останетсЯ и следа. ‘юзерен поднЯл на смех своего  изборожденного
морщинами главнокомандующего ЋлегниЯ Њингологубца, который  длЯ  борьбы  с
мохнатыми захватчиками предложил вызвать войска  из  близлежащих  городов.
Љазалось, правитель не  замечает  ни  тихого  топотка,  раздававшегосЯ  за
роскошными шторами всЯкий раз, когда на  миг  затихали  разговоры  и  звон
ножей и вилок, а также маленьких черных теней на четырех  лапках,  изредка
выхватываемых из мрака отблеском свечей.  Ѓанкет  шел  своей  пьЯнственной
дорогой, и ѓлипкерио становилсЯ все  более  веселым,  беззаботным  -  даже
шальным, как начали перешептыватьсЯ некоторые. Ћднако его  праваЯ  рука  с
бокалом  на  длинной  ножке  дрогнула  дважды  за  вечер,  потные   пальцы
спрЯтанной под столом левой руки трЯслись  непрерывно,  а  свои  костлЯвые
ноги он согнул в коленЯх и поставил золоченые каблуки на серебрЯную нижнюю
поперечину кресла - только бы не прикасатьсЯ к полу.
     Ђ снаружи тусклаЯ ущербнаЯ луна  освещала  маленькие  горбатые  тени,
движущиесЯ по кромкам всех крыш, за исключением зданий на улице Ѓогов, где
помещались разнообразные храмы ланкмарских богов, а также свЯтынЯ истинных
богов ‹анкмара с ее высокой и вечно немой прЯмоугольной колокольней.


     ‘ерый Њышелов уныло расхаживал взад  и  вперед  по  светлой  песчаной
дорожке, огибавшей купу благоуханных  укромных  деревьев.  Љаждое  из  них
напоминало громадную перевернутую корзину с полукруглым дном и стенками из
множества упругих и тонких ветвей,  которые  были  густо  усыпаны  зеленой
листвой и снежно-белыми цветами и свисали вниз  так,  что  внутри,  вокруг
ствола образовывалась весьма укромнаЯ комнатка в форме колокола со стенами
из листьев и цветов. “жинавшие в цветах огненные жуки,  светЯщиесЯ  осы  и
ночные пчелы смутно обрисовывали каждый такой  естественный  шатер  своими
бледными мерцающими огоньками золотого, фиолетового и розоватого цветов.
     €з  двух  или  трех  радужных  беседок  уже  доносилсЯ  тихий   шепот
возлюбленных, а быть может - как  что-то  вдруг  кольнуло  Њышелова,  -  и
воров, выбравших это невинное и традиционно  почитаемое  уединенное  место
длЯ разработки планов  ночных  грабежей.  Ѓудь  Њышелов  помоложе,  или  в
какой-нибудь другой вечер,  он  непременно  подслушал  бы  этих  любителей
уединениЯ и обчистил бы еще до них выбранные ими жертвы. Ќо сейчас это  не
входило в его планы.
     ‚ысокие зданиЯ на востоке заслонЯли луну, поэтому,  если  не  считать
мерцающих укромных деревьев, на площади ’айных ‚осторгов стоЯла  кромешнаЯ
тьма, и лишь кое-где  тусклые  огоньки  и  тлеющие  угли  освещали  товары
уличных торговцев,  да  ритмично  покачивали  своими  красными  фонариками
фланирующие куртизанки.
     ‘ейчас эти последние источники света ужасно раздражали Њышелова, хотЯ
в прежние времена, он, случалось, устремлЯлсЯ на них, как ночнаЯ пчела  на
цветок укромного дерева, да и во времЯ обратного рейса на "Љаракатице"  он
дважды  видел  их  во  сне.  Ћднако  несколько  крайне  неудачных  визитов
прошедшего днЯ, сперва к  кое-каким  светским  подружкам,  потом  в  самые
завлекательные городские бордели,  наглЯдно  продемонстрировали  Њышелову,
что всЯ его мужественность, котораЯ так взыграла в Љварч-Ќаре и  на  борту
"Љаракатицы", почему-то иссЯкла, если не считать тех случаев, когда -  как
он сперва предположил, а теперь горЯчо надеЯлсЯ -  дело  касалось  •исвет.
‚оистину, день нынче выдалсЯ злополучный: стоило Њышелову обнЯть  девушку,
как перед ним  возникало  в  воздухе  худощавое  треугольное  лицо  дочери
•исвина, и физиономиЯ его очередной подружки сразу меркла, а от серебрЯной
стрелки, засевшей в виске, разливалось по всему  телу  ощущение  кромешной
скуки и пресыщенности.
     ‚след за телом это ощущение овладело и умом Њышелова. Ћн тупо думал о
том, что крысы, несмотрЯ на серьезные  потери,  понесенные  ими  на  борту
"Љаракатицы", угрожают ‹анкмару. Џотери в живой силе пугали  крыс  гораздо
меньше, чем людей, да и восполнЯли они их намного быстрее.  Ђ  к  ‹анкмару
Њышелов питал привЯзанность - вроде той, какую  питает  мужчина  к  весьма
крупному домашнему животному. Њежду тем грозЯщие городу  крысы  отличались
просто невероЯтным умом и  организованностью  -  то  ли  благодарЯ  урокам
•исвет, то ли по какой-то другой, более  глубокой  причине.  Њышелов  живо
представил себе, как никем не замеченнаЯ  армиЯ  черных  грызунов  рЯд  за
рЯдом пересекает площадь ’айных  ‚осторгов  и  окружает  заросли  укромных
деревьев.
     Љ тому же  Њышелов  прекрасно  понимал,  что  переменчивый  ѓлипкерио
утратил последние крупицы довериЯ к нему  и  что  •исвин  и  •исвет  после
казалось бы полного поражениЯ сумели вывернуть все наизнанку, и теперь  он
должен вернуть свою победу, а с ней и утраченное доверие сюзерена.
     Ќо •исвет, враг крайне опасный, была вместе с тем девушкой, к которой
он попал в  рабство,  и  только  она  могла  сделать  Њышелова  прежним  -
справедливым, расчетливым и эгоистичным. Љончиками пальцем он  притронулсЯ
к маленькой шишке на виске, в которой засела серебрЯнаЯ стрелка. Ћн мог бы
выдавить ее через кожу за несколько мгновений. Ћднако Њышелов боЯлсЯ того,
что может наступить после этого: он мог утратить не только ощущение  скуки
и пресыщенности, но и вообще все чувства, а может,  даже  и  жизнь.  Љроме
того, ему не хотелось лишатьсЯ этого серебрЯного звена, свЯзывающего его с
•исвет.
     …ле слышный скрип песка под ногами,  которых  было  Явно  не  две,  а
больше, заставил Њышелова поднЯть взглЯд. Љ нему приближались, держась  за
руки,  две  стройные  монахини  в  черных  рЯсах  с  длинными  рукавами  и
затенЯющими лицо капюшонами - обычном одеЯнии служительниц истинных  богов
‹анкмара.
     Њышелов  знал,  что  куртизанки,  промышлЯющие  на   площади   ’айных
‚осторгов, способны нарЯдитьсЯ в любое платье, дабы получше разжечь  своих
клиентов, как старых, так и новых, и привлечь к себе их интерес: это могли
быть лохмотьЯ девочки-попрошайки, облегающие  штаны  и  короткаЯ  курточка
пажа, ожерельЯ и побрЯкушки рабыни из ‚осточных ‡емель,  тонкаЯ  кольчуга,
шлем с забралом и узкий меч  принца-забиЯки  из  тех  же  краев,  шуршащаЯ
зелень дриады, темно-зеленые или бурые  водоросли  наЯды,  строгое  платье
школьницы и, наконец, расшитое  одеЯние  жрицы  любого  из  многочисленных
ланкмарских богов - люди в городе —ерной ’оги почти  никогда  не  обращают
вниманиЯ  на  свЯтотатства  по  отношению  к  этим  богам,  поскольку   их
насчитываютсЯ целые тысЯчи, причем одни уходЯт, другие приходЯт.
     Ќо существовал в ‹анкмаре один-единственный нарЯд, надеть который  не
посмела бы ни одна куртизанка, - простаЯ  рЯса  с  капюшоном  служительниц
истинных богов ‹анкмара.
     € между тем...
     Ќе дойдЯ до Њышелова дюжины Ярдов, монахини  свернули  с  тропинки  и
направились к ближайшему укромному дереву. Ћдна из них раздвинула  длинные
шуршащие ветви; широкий черный рукав очень смахивал на крыло летучей мыши.
„ругаЯ монахинЯ проскользнула внутрь. ЏерваЯ торопливо последовала за ней,
однако ее капюшон на миг откинулсЯ и в фиолетовом мерцании светЯщейсЯ  осы
мелькнуло улыбающеесЯ лицо ”рикс.
     ‘ердце у Њышелова подпрыгнуло. Ћн сам - тоже.
     Љогда под всплеск белых лепестков - казалось, дерево  своими  цветами
приветствует  его,  -  Њышелов  вступил  в  беседку,  обе  черные   фигуры
повернулись к нему и откинули капюшоны. ’ак же, как и в последний  раз  на
борту "Љаракатицы", темные волосы ”рикс были убраны под серебрЯную  сетку.
ѓубы девушки еще улыбались, однако взглЯд был серьезен и устремлен куда-то
вдаль. ‚олосы же •исвет сами  по  себе  представлЯли  белокуро-серебристое
чудо, пухлые губки были соблазнительно надуты,  словно  она  посылала  ему
воздушный поцелуй, а веселый взглЯд проказливо плЯсал по его фигуре.
     „евушка шагнула в сторону Њышелова.
     ‘ радостным зычным клекотом, слышал который  лишь  Њышелов,  ринулась
кровь по артериЯм к самой сердцевине его существа и в единый миг возродила
уснувшую было мужественность - так  вызванный  волшебством  джинн  в  одно
мгновение возводит высоченную башню.
     ‘ледуЯ зову собственной крови,  Њышелов  с  распростертыми  объЯтиЯми
бросилсЯ к •исвет.
     Ћднако девушки, словно исполнЯЯ  какой-то  быстрый  танец,  мгновенно
поменЯлись местами, и в результате Њышелов обнаружил, что обнимает ”рикс и
прижимаетсЯ щекой к ее  щеке,  поскольку  та  в  последний  миг  повернула
голову.
     Њышелов уже хотел было высвободитьсЯ и прошептать учтивые и  чуть  ли
не искренние извинениЯ (сквозь платье стройное тело ”рикс  показалось  ему
весьма соблазнительным и не лишенным  крайне  занимательных  выпуклостей),
однако в этот миг •исвет, положив подбородок  на  плечо  служанки  и  чуть
наклонив в сторону свою крошечную головку, прижалась полуоткрытыми  губами
к губам Њышелова, которые немедленно начали  подражать  движениЯм  хоботка
трудолюбивой пчелы, пьющей нектар.
     …му показалось, что он очутилсЯ на  седьмом  небе,  куда  допускаютсЯ
лишь самые юные и прекрасные из богов.
     Ќаконец •исвет оторвалась от его рта и, держа лицо  так  близко,  что
свежий шрам от Љошачьего ЉогтЯ представилсЯ Њышелову в виде розовой  ленты
с голубыми краЯми, идущей от изЯщнейшего носика  к  гладкому  бархатистому
подбородку, прошептала:
     - ‹икуй, очаровательный воин:  ты  лично  поцеловал  в  губы  барышню
‹анкмара, а это само по себе уже невообразимаЯ фамильЯрность, причем  этой
барышней была Я - а это  интимность  просто  небывалаЯ.  Ђ  теперь,  воин,
обними покрепче ”рикс, а Я тем временем буду услаждать твой взор и лелеЯть
твое лицо - воистину благороднейшую из частей тела,  забрало  самой  души.
ђазумеетсЯ, это ниже моего достоинства - ведь не пристало богине чистить и
умащивать маслом сапог простого солдата, однако знай,  что  делать  это  Я
буду с радостью.
     Њежду тем  шустрые  пальчики  ”рикс  уже  расстегивали  его  поЯс  из
крысиной кожи. ‹егко скользнув вниз,  он  едва  слышно  упал  на  упругий,
коротко подрезанный дерн, который в тени укромного  дерева  казалсЯ  почти
белым.
     - Ќе забудь, твой взор должен быть направлен лишь на менЯ, -  с  едва
заметной, но вместе с тем настойчивой укоризной шепнула  •исвет.  -  џ  не
буду ревновать к ”рикс, только пока  ты  не  будешь  обращать  на  нее  ни
малейшего вниманиЯ.
     •отЯ освещение в беседке оставалось все  таким  же  мЯгким,  Њышелову
показалось, что внутри стало светлее, чем  снаружи.  Ѓыть  может,  наконец
поднЯлась ущербнаЯ луна. Ђ может, мерцание слетевшихсЯ на нектар  огненных
жуков, светЯщихсЯ ос и ночных пчел сосредоточилось именно здесь. Ќесколько
насекомых лениво кружили по беседке,  вспыхиваЯ  и  снова  угасаЯ,  словно
летающие самоцветы.
     Њышелов, еще сильнее сжимаЯ стройную талию ”рикс, сбивчиво  бормотал,
обращаЯсь к •исвет:
     - Ћ белаЯ  принцесса...  ‹едЯнаЯ  правительница  желаний...  ЊорознаЯ
богинЯ чувственности... Ћ сатанинскаЯ дева...
     Џод аккомпанемент этих слов •исвет чуть касалась губами  век,  щек  и
уха Њышелова, проходила по  ним,  словно  крошечными  грабельками,  своими
длинными  серебристыми  ресницами,   возделываЯ   нежный   цветок   любви,
поднимавшийсЯ все выше и выше. Њышелов  хотел  было  одарить  ее  ответной
лаской, но •исвет удержала его губы своими. Ќежно проведЯ Языком по  зубам
девушки, Њышелов отметил,  что  два  ее  передних  резца  вроде  несколько
больше, чем следовало бы, однако в ослеплении страстью это показалось  ему
лишь еще одним признаком ее совершенства. „а что там:  окажись  даже,  что
•исвет обладает какими-то чертами дракона, гигантского  белого  паука  или
крысы, коли на то пошло, -  он  лишь  голубил  бы  эти  черточки  все  без
разбора. „аже если б над головой у  нее  вдруг  возникло  бы  членистое  и
склизкое белое жало скорпиона, он запечатлел бы на нем любовный поцелуй...
хотЯ нет, это было бы уже слишком, внезапно решил Њышелов... но  с  другой
стороны, а почему бы и нет? - тут же  подумал  он,  когда  ресницы  •исвет
легонько пощекотали шишечку на правом виске, в которой  засела  серебрЯнаЯ
стрелка.
     Ќет, это истинный  экстаз,  пришел  к  заключению  Њышелов.  …му  уже
казалось, будто он вознессЯ на девЯтое, самое верхнее небо, где в  неге  и
мечтаниЯх пребывает лишь горстка избранных героев,  переживаЯ  нестерпимые
восторги и времЯ от времени с ленивым любопытством  посматриваЯ  вниз,  на
богов, которые многими Ярусами ниже в поте лица своего следЯт  за  птицами
малыми, вдыхают воскурЯемый им фимиам и вершат судьбами людей.
     Њышелову так  никогда  и  не  удалось  бы  узнать,  что  случилось  в
следующий миг - а случитьсЯ могли вещи крайне неприЯтные, -  если  бы,  не
вполне удовлетворенный, казалось бы, наивысшим восторгом,  он  не  решилсЯ
еще раз ослушатьсЯ вполне недвусмысленного приказа •исвет и не взглЯнул бы
украдкой на ”рикс. „о этого момента он  покорно  не  обращал  к  ней  свое
зрение и слух, но тут ему пришло в голову, что если он будет  одновременно
созерцать  оба  лика  своей,  если   можно   так   выразитьсЯ,   двуглавой
возлюбленной, то  это  может  лишь  еще  туже  скрутить  метательные  жилы
катапульты его наслаждениЯ.
     € вот, когда •исвет снова принЯлась щекотать его ухо своим  тоненьким
голубовато-розовым  Язычком,  Њышелов,  постанываЯ  от  блаженства,   чуть
повернул голову и незаметно скосил глаза на лицо ”рикс.
     ‘начала ему пришло в голову, что  девушка  весьма  неудобно  изогнула
шею, дабы не мешать любовным играм своей хозЯйки. ‡атем он  подумал,  что,
несмотрЯ на  горЯчо  рдеющие  щеки  и  вырывающеесЯ  из  полуоткрытых  губ
благоуханное,  но  прерывистое   дыхание,   взглЯд   служанки,   почему-то
задумчивый и печальный, устремлен куда-то очень далеко, - быть  может,  на
шахматную партию, в которой она, Њышелов и даже •исвет всего лишь пешки, а
может, на сцену из невообразимо далекого детства, или на...
     ...€ли же она смотрела на нечто более близкое, что находилось за  его
спиной и вовсе не так уж далеко...
     ‚есьма неучтиво  выведЯ  свое  ухо  из  соприкосновениЯ  с  дразнЯщим
Язычком •исвет, Њышелов резко повернул голову, посмотрел через плечо и  на
фоне  светлой  мерцающей  стены  укромного  дерева  увидел  темный  силуэт
притаившегосЯ  человека,  в  вытЯнутой  руке  которого   блеснуло   что-то
голубовато-серое.
     Њгновенно отскочив от ”рикс и присев, Њышелов развернулсЯ и  с  силой
выбросил назад левую руку, которой только что обнимал служанку за талию.
     “дар был нанесен очень вовремЯ, но наобум. Љулак Њышелова врезалсЯ  в
чьи-то костлЯвые пальцы,  в  которых  был  зажат  нож,  и  острие  тут  же
рассадило ему предплечье. Ќо  он  незамедлительно  врезал  минголу  правой
прЯмо в физиономию, в результате чего  та,  хоть  и  на  миг,  но  все  же
утратила свою бесстрастность.
     ‹аднаЯ фигура в черном отлетела  назад  и  тут  же,  словно  какое-то
мерзкое одноклеточное, раздвоилась: из-за спины первого  мингола  выскочил
второй,  тоже  с  кинжалом  в  руке,  и  двинулсЯ  на  Њышелова,  который,
чертыхаЯсь, нашарил поЯс и выхватил из ножен Љошачий Љоготь  -  он  первым
попалсЯ ему под руку.
     ”рикс, продолжавшаЯ стоЯть в  своих  черных  одеждах  с  мечтательным
выражением лица, проговорила сипловатым и каким-то далеким голосом:
     - ’ревога и отступление от темы. ‚ходЯт два мингола.
     Ђ стоЯвшаЯ у нее за спиной •исвет с раздражением воскликнула:
     - ‚ечно мой ненавистный отец портит мне все удовольствие!  ‚сегда  он
губит мои самые эстетичные творениЯ в  области  наслаждений  -  то  ли  из
какой-то злобной и недостойной родителЯ ревности, то ли...
     Ќо тут первый мингол немного оклемалсЯ, и  оба  противника  осторожно
двинулись на Њышелова, выставив вперед ножи и поблескиваЯ  узкими  глазами
на желтых лицах. Њышелов, держа Љошачий Љоготь на уровне груди,  мгновенно
заставил их отступить, неожиданно хлестанув наотмашь своим поЯсом, который
сжимал в левой руке. Ќожны со ‘кальпелем угодили одному из противников  по
уху, так что тот сморщилсЯ от боли. ’еперь бы в самый раз прыгнуть  вперед
и прикончить обоих - по удару на каждого, если повезет.
     Ќо Њышелов не стал испытывать свое везение. Ћткуда  ему  было  знать:
минголов только двое  или  больше?  Ђ  вдруг  •исвет  и  ”рикс  перестанут
паЯсничать - если до сих пор они действительно паЯсничали - и бросЯтсЯ  на
него со своими собственными ножами как раз в  тот  миг,  когда  он  начнет
разделыватьсЯ с этими тощими убийцами в черном? Љ тому же его  леваЯ  рука
кровоточила, и он пока  не  знал,  насколько  серьезна  рана.  €  наконец,
несмотрЯ на всю свою гордость, Њышелов  неохотно  признал,  что  возникшаЯ
опасность, быть может, слишком грозна  даже  длЯ  него,  что  он  попал  в
положение, которого сам до конца не понимает, и в своем опьЯнении  рискует
жизнью ради сомнительных восторгов, правда довольно необычных; нет, он  не
должен больше полагатьсЯ на переменчивую удачу и крайне  нуждаетсЯ  -  тем
более в отсутствие своего могучего друга ”афхрда -  в  чьем-нибудь  мудром
совете.
     Ќе успело его сердце ударить и два раза,  как  он,  стрелой  пролетев
мимо несколько обескураженных ”рикс и •исвет, раздвинул  ветви  беседки  и
выскочил наружу под очередной и даже более сильный всплеск белых цветов.
     —ерез пЯть ударов сердца Њышелов уже бежал в свете  поднЯвшейсЯ  луны
на север через площадь ’айных  ‚осторгов  и,  застегнув  по  дороге  поЯс,
доставал из привешенного  к  нему  мешочка  бинт,  чтобы  через  несколько
мгновений ловко перевЯзать рану на руке.
     …ще пЯть ударов сердца - и он  оказалсЯ  в  узком  мощеном  переулке,
ведшем к Ѓолотной заставе.
     Љ своему крайнему неудовольствию, он вынужден  был  признать:  пришла
пора двинутьсЯ через предательскую и  зловонную  ‚еликую  ‘оленую  ’опь  и
спросить совета у своего колдуна-наставника ильбы Ѓезглазоликого.


     ‡а неимением иного пути ”афхрд гнал свою рослую  серую  кобылу  через
горЯщие улицы ‘археенмара - город  был  зажат  между  ‚нутренним  морем  и
дикими горами. —ерез эти иззубренные  утесы  шла  единственнаЯ  тропа,  по
которой можно было попасть к затерЯнному среди  пустыни  морю  Њонстров  и
расположенному на его берегу городу “пырей, где кроме  его  жителей  никто
никогда не бывал.
     Ќочное небо было затЯнуто плотной пеленой  дыма,  и  путь  ‘еверЯнину
освещали лишь громадные Языки пламени, бушевавшего на крышах, в  дверЯх  и
окнах зданий, славившихсЯ прежде своей прохладой, да раскаленные  докрасна
стены, которые там, где еще не обвалились, были покрыты  красивым,  словно
фарфоровым, волнистым глЯнцем.
     ирокаЯ улица была пуста, но налитые кровью глаза ”афхрда на  потном,
изможденном и покрытом копотью лице глЯдели  настороженно.  Ћн  расстегнул
ножны меча и боевого топора и натЯнул тетиву  мингольского  лука,  который
держал наготове в левой руке, а  колчан  со  стрелами  повесил  на  правое
плечо. …го заметно отощавшаЯ седельнаЯ сумка и полупустаЯ флЯга,  колотили
кобылу по ребрам, а пустой кошель, в котором был лишь  оловЯнный  свисток,
развевалсЯ по ветру.
     Љобыла, как ни странно, совершенно не боЯлась пожара. ”афхрд  слышал,
что минголы в условиЯх, приближенных к боевым, приучают своих  лошадей  ко
всЯческим  ужасам  почти  так  же  безжалостно,  как  приучаютсЯ  сами,  и
беспощадно убивают животное, если оно пугаетсЯ после  седьмой  попытки,  а
человека - после второй.
     Ћднако не доезжал до узкого переулка, лошадь вдруг  остановилась  как
вкопаннаЯ, раздуваЯ покрытые пеной ноздри и бешено косЯ большими  глазами,
налитыми кровью еще сильнее, чем у ”афхрда. ‘еверЯнин принЯлсЯ колотить ее
пЯтками по бокам, но безрезультатно, поэтому он спешилсЯ и  силой  потащил
кобылу по дымной, объЯтой пламенем улице.
     ‚незапно из-за угла горЯщего дома выскочила кучка существ, которых на
первый взглЯд можно было принЯть за невероЯтно  высокие  и  тощие  скелеты
красного цвета: каждый  из  них,  облаченный  в  весьма  скудные  доспехи,
размахивал двумЯ короткими обоюдоострыми мечами  со  скошенными  к  концам
лезвиЯми.
     Њгновенно оправившись от ошеломлениЯ, ”афхрд  понЯл,  что  перед  ним
упыри, обладавшие,  как  ему  доводилось  слышать  -  причем  его  прежний
скептицизм мгновенно улетучилсЯ, - прозрачной плотью, если не считать чуть
желтоватых или розоватых детородных органов у мужчин  и  губ  и  сосков  у
женщин.
     ѓоворили   также,   будто   они   питаютсЯ    исключительно    мЯсом,
преимущественно человечьим, и что было весьма удивительно  наблюдать,  как
проглоченные ими куски опускаютсЯ за ребрами вниз, превращаютсЯ в  кашу  и
постепенно  исчезают  из  вида  по  мере   того,   как   невидимаЯ   кровь
перерабатывает пищу - если, конечно, какой-нибудь нормальный человек  имел
когда-либо возможность наблюдать за  процессом  пищеварениЯ  упырей  и  не
стать объектом этого процесса.
     ”афхрд испытывал ужас и вместе с  тем  возмущение,  что  он,  человек
совершенно нейтральный в войне между упырЯми, минголами и  сархеенмарцами,
подвергсЯ подобному нападению, а между тем  бежавший  впереди  скелет  уже
метнул в него один из своих мечей, и  ‘еверЯнину  пришлось  уклонитьсЯ  от
летевшего к нему сквозь дым клинка.
     ‚ыхватив из-за спины стрелу, он зарЯдил лук и свалил первого упырЯ  -
стрела вошла ему между ребрами, чуть левее грудины.  Љ  некоторому  своему
удивлению. ‘еверЯнин обнаружил, что  целитьсЯ  в  жизненно  важные  органы
скелета гораздо легче. €здаваЯ леденЯщие душу боевые клики,  упыри  быстро
приближались, и по красноватым отсветам пламени, то и дело вспыхивавшим на
их невидимой коже, ”афхрд определил, что существа они хоть и  высокие,  но
крайне тощие, если даже считать, что плоть у них все же есть.
     Џодстрелив еще двух недругов - последнему он угодил  прЯмо  в  черную
глазницу, - ”афхрд отшвырнул лук, выхватил топор и меч и сделал  последний
выпад в сторону  оставшихсЯ  упырей,  которые  продолжали  его  настойчиво
теснить.
     ‘ерый Џрутик вошел упырю чуть  ниже  подбородка  и  остановил  жуткое
существо раз и навсегда. Ѓыло несколько страшновато наблюдать, как  скелет
валитсЯ наземь, совершенно не гремЯ  при  этом  костЯми.  ‚след  за  мечом
пришел черед топора, и череп очередного врага отлетел в сторону, а из  его
повалившегосЯ вперед тела на руку ”афхрда  хлынула  невидимаЯ,  но  теплаЯ
жидкость.
     ќти мрачные событиЯ дали возможность  третьему  упырю  обежать  своих
поверженных товарищей по оружию и ткнуть  мечом  в  ”афхрда;  по  счастью,
нанесенный сверху удар лишь скользнул по ребрам и особого вреда ‘еверЯнину
не причинил.
     Ћднако  он  оказалсЯ  таким  болезненным,  что   возмущение   ”афхрда
превратилось в гнев, и ‘еверЯнин  всадил  топор  в  череп  упырЯ,  да  так
сильно, что топор заклинило и он вырвалсЯ у него из руки.  Ћт  этого  гнев
его мгновенно вылилсЯ в слепую Ярость, и,  увидев,  что  у  четвертого,  и
последнего, упырЯ на  фоне  белых  ребер  розовеют  два  соска,  он  двумЯ
боковыми ударами выбил мечи из рук дамы, стремительно бросившейсЯ на него,
после чего прЯмым левым в челюсть уложил ее на дорогу.
     ”афхрд  стоЯл,  тЯжело  отдуваЯсь,   всматриваЯсь,   не   подает   ли
какой-нибудь из поверженных скелетов признаков жизни - чего не было,  того
не было, - и времЯ от времени осматриваЯсь по сторонам  в  поисках  нового
отрЯда упырей. ’акового тоже не наблюдалось.
     ‚о времЯ стычки  привычнаЯ  к  ужасам  кобыла  не  двинула  ни  одним
подкованным копытом. ’еперь же она вскинула свою длинную голову,  оскалила
громадные зубы и тихо заржала.
     ‘прЯтав в ножны ‘ерый Џрутик, ”афхрд  осторожно  присел  над  женским
скелетом и приложил пальцы к невидимой шее  под  подбородком.  Џульс  едва
прощупывалсЯ. Ѓез особых  церемоний  ”афхрд  схватил  воительницу  поперек
талии и поднЯл. †енщина весила немного больше, чем он ожидал,  и  поразила
его своей стройностью, а также упругостью  и  гладкостью  невидимой  кожи.
Ћбуздав охвативший его мстительный порыв, ”афхрд  перекинул  скелет  через
луку седла, так что ноги женщины болтались по одну сторону, а  тело  -  по
другую. Љобыла оглЯнулась, снова оскалила желтоватые зубы, однако на  этот
раз промолчала.
     ”афхрд перевЯзал рану, выдернул топор из черепа, надел на него чехол,
подобрал лук и, сев в седло, потрусил дальше по улице сквозь клубы дыма  и
смерчи колючих искр.  Ћн  продолжал  посматривать  по  сторонам,  опасаЯсь
засады, но, опустив взор вниз, пришел в некоторое замешательство, узрев на
луке седла  белый  тазовый  поЯс  -  причудливую  конструкцию  из  костей,
прикрепленных  к  остальному  скелету   чуть   заметными   сухожилиЯми   и
полупрозрачными хрЯщами. Џроехав чуть дальше, ”афхрд забросил лук на левое
плечо и, чтобы не забыть, что перед ним находитсЯ женщина, положил  ладонь
на сухопарые и теплые невидимые Ягодицы.


     ‚ ‹анкмаре крысы по ночам стали выходить на  промысел.  Ћни  воровали
везде, причем не только пищу. ‘ глаз умершего возчика они стЯнули погнутые
и  позеленевшие  медЯки,  а  из  запертой  на  три  замка   шкатулки   длЯ
драгоценностей, принадлежавшей тощей как привидение тетушке  ѓлипкерио,  -
оправленные в платину украшениЯ длЯ носа, ушей и губ, проделав  в  толстой
доске сказочно аккуратную дыру.  ‘амый  богатый  бакалейщик  лишилсЯ  всех
лущеных хруспских орехов, серой икры  из  заморского  “ул-Џлерна,  сушеных
жаворонковых сердец, придающих силу тигровых сердец, фантомьих пальчиков в
сахарной пудре и вафель с амброзией, тогда  как  менее  дорогие  лакомства
остались нетронутыми. €з –ентральной библиотеки исчезли редкие пергаменты,
включаЯ оригинальные документы, касающиесЯ прав на прокладку канализации и
туннелей в самых  старых  районах  города.  ‘  ночных  столиков  пропадали
конфеты, из детских  комнат  принцев  -  игрушки,  с  золотых  подносов  с
закусками - всЯкие деликатесы, из лошадиных торб  -  хрустЯщее  зерно.  Ќа
запЯстьЯх обнимающихсЯ влюбленных расстегивались  браслеты,  не  раз  были
обчищены набитые карманы и кошели стражей, с арбалетами карауливших  крыс,
а из-под носа у кошек и хорьков исчезала еда.
     € вот зловещий штрих: крысы прогрызали дыры только там, где им  нужно
было сделать проход, никогда не оставлЯли следов когтей или зубов,  ничего
не загаживали, а складывали свой помет аккуратными кучками, словно следили
за порЯдком в доме, в котором намеревались вскоре поселитьсЯ навсегда.
     Ќа   них   ставили   хитроумнейшие   ловушки,   раскладывали    везде
соблазнительно выглЯдевшую отраву, их норы затыкали свинцовыми пробками  и
забивали бронзовыми листами, жгли в темных углах свечи, недремлющие стражи
дежурили везде, где они могли поЯвитьсЯ. € все безрезультатно.
     Љо всеобщему  ужасу,  во  многих  своих  действиЯх  крысы  выказывали
поистине человеческий ум. ‚  нескольких  проделанных  ими  лазах,  которые
удалось  обнаружить,  кусочки  дерева,  казалось,  были  не  изгрызены,  а
выпилены, а потом вставлены назад, так что получались крошечные дверцы.  Љ
лакомствам, подвешенным длЯ сохранности к  потолку,  крысы  забирались  по
собственным веревкам, а некоторые перепуганные очевидцы утверждали,  будто
видели, как крысы сами забрасывают эти веревки наверх на манер  лассо  или
привЯзывают их к стрелам и выстреливают из  маленьких  арбалетов.  Џохоже,
среди них существовало разделение труда: одни выступали в роли лазутчиков,
другие были командирами и охранниками, третьи -  искусными  взломщиками  и
механиками, четвертые  -  простыми  носильщиками,  которые  беспрекословно
подчинЯлись своим пискливым командирам.
     € что хуже всего, те немногие люди, которым довелось слышать их  писк
и чириканье, в один голос твердили, что это не обычные  звуки,  издаваемые
животными, а ланкмарские слова,  произносимые  так  быстро  и  тонко,  что
разобрать их практически невозможно.
     ‘трах в ‹анкмаре набирал силу. Њногие припомнили старое  пророчество,
гласившее,  что  однажды  город  будет   захвачен   темным   завоевателем,
предводителем жестоких орд, которые прикидываютсЯ цивилизованными,  но  на
самом деле дики и одеты в грЯзные шкуры. Џрежде все  полагали,  что  слова
эти относЯтсЯ к минголам, но теперь подумали о крысах.
     „аже жирнаЯ ‘аманда была внутренне напугана постоЯнными  набегами  на
кладовки и буфеты сюзерена, равно  как  беспрестанным  топотком  невидимых
маленьких лап. ‚ремЯ от времени, часа за два до рассвета,  она  сгонЯла  с
постелей многочисленных пажей и служанок и  в  похожей  на  пещеру  кухне,
перед полыхающим очагом, в котором можно было зажарить  две  коровьи  туши
одновременно и еще поставить  дюжины  две  противней,  проводила  массовые
допросы и работала кнутом, чтобы успокоить расходившиесЯ нервы  и  отвлечь
мысли от истинных виновников происходЯщего. ‘ловно изЯщные медные  статуи,
освещаемые оранжевым пламенем, бритые жертвы стоЯли, согласно ее  приказу,
кто навытЯжку, кто нагнувшись, кто на коленЯх, а кто лежал, распростершись
ниц, перед ‘амандой, и после артистической обработки кнутом целовали подол
ее черного платьЯ или  же  нежно  обтирали  ей  лицо  и  шею  бело-лиловым
полотенцем, предварительно смоченным в ледЯной воде и хорошенько  выжатым,
поскольку эта людоедша так усердно действовала  кнутом,  что  пот  брызгал
из-под копны ее черных волос и капельками собиралсЯ на усах. ‘тройнаЯ ђита
еще раз подверглась  бичеванию,  но  потом  отомстила,  сыпанув  пригоршню
молотого белого перца в  таз  с  ледЯной  водой,  когда  опускала  в  него
использованное полотенце.  Џравда,  в  результате  очереднаЯ  жертва  была
наказана вчетверо строже, но ведь  когда  кто-то  мстит,  всегда  страдают
невинные.
     Ќа сей раз этим спектаклем наслаждалась избраннаЯ публика, состоЯвшаЯ
из одетых во все белое  поваров  и  ухмылЯющихсЯ  брадобреев,  большинство
которых обслуживало всю армию  дворцовой  прислуги.  ‡рители  одобрительно
хихикали и ржали. ‡а спектаклем наблюдал и ѓлипкерио, сидевший на  галерее
за шторой. ЋрЯсина-сюзерен был в восторге, его  длинные  аристократические
нервы расслабились не хуже,  чем  у  ‘аманды,  однако  внезапно  на  самых
верхних и темных кухонных  полках  он  узрел  сотни  пар  крошечных  глаз,
принадлежавших незваным зрителЯм. ѓлипкерио кинулсЯ в свои личные,  хорошо
охранЯемые покои, его чернаЯ тога развевалась  и  хлопала,  словно  парус,
сорванный штормом с мачты судна. "‘корее  бы  •исвин  пустил  в  ход  свое
могущественное заклинание", - думал сюзерен. Ќо старый торговец  зерном  и
по совместительству колдун недавно заЯвил,  что  одна  из  планет  еще  не
занЯла  положение,  необходимое  длЯ  усилениЯ  магического   воздействиЯ.
‘обытиЯ в ‹анкмаре стали напоминать гонку звезд и крыс. —то  ж,  на  худой
конец,  размышлЯл  ѓлипкерио,  хихикаЯ  и  отдуваЯсь  после  утомительного
пробега, у него есть безотказное средство, которое поможет ему сбежать  из
‹анкмара и даже Ќевона и добратьсЯ до какого-нибудь иного  мира,  где  его
несомненно быстро провозгласЯт монархом или  длЯ  начала  дадут  достойное
кнЯжество (ѓлипкерио считал себЯ человеком скромным) - и это  хоть  как-то
утешит его после утраты ‹анкмара.


        9

     Ќе  поворачиваЯ  прикрытой  клобуком  головы,  ильба   Ѓезглазоликий
протЯнул руку внутрь  своей  хижины,  быстро  нащупал  какой-то  небольшой
предмет и протЯнул его Њышелову.
     -  ‚от  тебе  ответ  на  ланкмарское  крысиное  нашествие,  -  быстро
проговорил он голосом низким, загробным и напоминающим  шум  гальки  в  не
слишком сильный прибой. - ђешив эту задачку, ты справишьсЯ и с остальным.
     ‘тоЯвший Ярдом ниже Њышелов поднЯл голову и  на  фоне  бледного  неба
увидел небольшую толстую бутылочку,  которую  ильба  сжимал  через  ткань
своего длиннющего  рукава:  он  предпочитал  никому  не  показывать  своих
пальцев, если, конечно, это были пальцы. ‡анимавшийсЯ рассвет серебрилсЯ в
хрустальной пробке флакона.
     Ћсобого впечатлениЯ все это на Њышелова не произвело.  Ћн  смертельно
устал и был перепачкан  с  головы  до  ног,  которые  уже  погрузились  по
щиколотку в  топкую  грЯзь  и  погружались  все  глубже.  …го  замызганнаЯ
шелковаЯ одежда была изодрана так, что починить ее не взЯлсЯ  бы  и  самый
искусный портной. Ќа расцарапанной коже, там где она была суха,  выступили
струпьЯ болотной соли, от которой свербело все тело. ЏеревЯзаннаЯ рана  на
левой руке горела и ныла. Ђ теперь начинала болеть и шеЯ -  слишком  долго
он стоЯл задрав голову.
     ‚округ Њышелова раскинулись унылые  просторы  ‚еликой  ‘оленой  ’опи,
многие акры острющей осоки, скрывавшей под  собой  предательские  ключи  и
опасные омуты и, словно прыщами,  усеЯнной  низкими  буграми,  на  которых
росли кривые карликовые деревьЯ с  колючими  ветвЯми  и  пузатые  кактусы.
”ауна же здесь была весьма разнообразна и смертоносна - от морских пиЯвок,
гигантских червей, Ядовитых угрей и водЯных кобр до низко летавших трупных
птиц с крючковатыми клювами и далеко прыгающих солЯных пауков с когтистыми
лапами.
     —ернаЯ хижина ильбы была высотой с  беседку  укромного  дерева,  где
Њышелов накануне вечером  пережил  неземное  блаженство  и  чуть  было  не
распрощалсЯ с жизнью. Ћна стоЯла на пЯти коленчатых подпорках  или  ногах,
четыре из которых были расположены по углам, а пЯтаЯ в центре. ЉаждаЯ нога
заканчивалась выпуклой круглой пластиной с добрый щит и по всей видимости,
Ядовитой, поскольку вокруг повсюду валЯлись останки смертоносной  болотной
фауны.
     „верной проем в хижине был  один  -  низкий  и  сверху  закругленный,
словно лаз в нору.  ‚  настоЯщий  момент  ильба  лежал  в  нем,  опершись
подбородком на согнутую в локте левую руку - или что там это у него  было,
- и, протЯгиваЯ бутылочку, казалось,  смотрел  сверху  вниз  на  Њышелова,
совершенно равнодушный к тому, что, по логике вещей, Ѓезглазоликий  никуда
вообще смотреть не может. ЌесмотрЯ на то что небо на востоке уже розовело,
Њышелов не видел в просторном  клобуке  ничего,  кроме  густейшего  мрака.
“стало и, наверное,  в  тысЯчный  раз  Њышелов  размышлЯл,  почему  ильбу
прозвали Ѓезглазоликим: потому ли, что он был просто слеп, или потому, что
между носом и макушкой у него была лишь  гладкаЯ  кожа?  Ђ  может,  вместо
головы у него имелсЯ только самый обычный череп или  вместо  глаз  торчали
антенны? ќти раздумьЯ не заставили Њышелова вздрогнуть от страха - слишком
он был зол и измучен, - а толстаЯ бутылочка все так же не впечатлЯла.
     Ћтмахнувшись рукой в перчатке от очередного солЯного  паука,  Њышелов
прокричал вверх:
     - —то-то твоЯ бутылочка слишком мала - Яду  в  ней  Явно  не  хватит,
чтобы отравить всех ланкмарских крыс. ќй ты, черный мешок, может,  все  же
пригласишь менЯ немножко выпить, перекусить и обсохнуть? €наче Я наложу на
тебЯ заклЯтие, которое как-то украл у твоей милости!
     - џ тебе не мать, и не любовница, и не  нЯнька,  Я  твой  чародей!  -
глухо, как из бочки, отозвалсЯ ильба. -  Ћставь  свои  детские  угрозы  и
перестань дергатьсЯ, серый негодник!
     Џоследнее замечание показалось Њышелову невероЯтно оскорбительным: ну
как он мог  дергатьсЯ,  если  спина  у  него  буквально  разламывалась  от
усталости? Ћн с горечью подумал, что  совершенно  измоталсЯ  за  ночь.  €з
‹анкмара он вышел через Ѓолотную  заставу  -  к  величайшему  удивлению  и
испугу стражников, которые не рекомендовали гулЯть в одиночку по ’опи даже
днем. Џри свете луны он двинулсЯ по извилистой насыпной дороге  в  сторону
расщепленного молнией, но все равно  очень  высокого  Ястребиного  дерева.
’ам, долго озираЯсь по сторонам, он  засек  хижину  ильбы  по  мерцающему
голубоватому свечению, лившемусЯ из низкой двери, и смело направилсЯ к ней
по острой осоке. € тут началсЯ кошмар.  ѓлубокие  ключи  и  колючие  кочки
попадались в самых неожиданных местах,  и  вскоре  Њышелову  изменила  его
способность безошибочно ориентироватьсЯ.  ѓолубой  огонек  куда-то  исчез,
потом вдруг поЯвилсЯ справа, после чего времЯ от времени  то  приближалсЯ,
то внезапно пропадал вовсе. Њышелов понЯл, что ходит около хижины  кругами
и что ильба, видимо, заколдовал это место, дабы ему никто не мешал, когда
он трудитсЯ над наиболее утомительными и жуткими разделами магии.  Њышелов
дважды  чуть  было  не  погиб  в  зыбучих  песках,   подвергсЯ   нападен