Ћлдос •аксли. „вери восприЯтиЯ. ђай и ад

Ћцените этот текст:
Ћлдос •аксли. „вери восприЯтиЯ. ђай и ад

  
----------------------------------------------------------------------------  
     Џеревел Њ. Ќемцов
     Ћргинал здесь - Speaking In Tongues ‹авка џзыков http://vladivostok.com/Speaking_In_Tongues/
     Aldous Huxley. The Doors of Perception. Heaven and Hell
     c Mrs. Laura Huxley, 1954, 1956 c Њ.Ќемцов, перевод, 1991
----------------------------------------------------------------------------  
  
  
     ЏосвЯщаетсЯ Њ.
  
  
     …сли бы двери восприЯтиЯ были чисты, все предстало бы  человеку  таким,
как оно есть - бесконечным.

     “ильЯм Ѓлейк
  
  
„‚…ђ€ ‚Ћ‘Џђ€џ’€џ
  
  
     ‚  1886  году  немецкий  фармаколог  ‹юдвиг  ‹евин  опубликовал  первое
систематическое исследование кактуса, которому впоследствии  было  присвоено
его собственвое имЯ.
     Anhalonium Lewinii оказалсЯ новостью  длЯ  науки.  „лЯ  первобытной  же
религии и длЯ индейцев Њексики и американского ћго-‡апада он  был  другом  с
незапамЯтных лет. Ќа самом же деле - гораздо больше, чем просто  другом.  Ќо
словам одного из первых испанцев, посетивших Ќовый ‘вет, "они  едЯт  корень,
который называют Џейотль и которому поклонЯютсЯ, словно это божество".
     Џочему они поклонЯлись корню как божеству,  стало  Ясным,  когда  такие
видные психологи, как џнш, •эвлок ќллис и “ир Њитчелл, начали проводить свои
эксперименты с мескалином - активным элементом пейотлЯ. ‚  действЯтельности,
они остановились далеко по эту сторону  идолопоклонства,  однако  единодушно
отвели мескалину уникальное место среди  остальных  наркотиков.  ‚водимый  в
соответствующих дозах, он изменЯет качество сознаниЯ более глубоко, и, в  то
же времЯ, он менее токсичен, чем любые другие вещества  в  фармакологическом
арсенале.
     €сследованиЯ мескалина проводились  спорадически,  начинаЯ  со  времени
‹евина и •эвлока ќллиса. •имики не просто выделили алкалоид - они  научились
синтезировать его, чтобы запасы вещества больше не  зависели  от  скудных  и
непостоЯнных  урожаев  пустынного  кактуса.  Џсихиатры-алиенисты   принимали
мескалин  в  надежде  достичь  таким  образом  лучшего  и  непосредственного
пониманиЯ ментальных процессов своих пациентов.  ђаботаЯ,  к  сожалению,  со
слишком немногочисленными темами  в  слишком  узком  спектре  обстоЯтельств,
психологи наблюдали и каталогизировали некоторые из  наиболее  поразительных
эффектов, производимых этим наркотиком. Ќевропатологи и физиологи обнаружили
кое-что касательно механизма его воздействиЯ на центральную нервную систему.
€, по меньшей мере, один профессиональный  философ  принимал  мескалин  ради
того, чтобы пролить свет на такие древние  неразгаданные  тайны,  как  место
разума в природе и отношениЯ между мозгом и сознанием.
     ‚се эти вещи пребывали в покое де тех пор, пока два или три года  назад
не начали наблюдать новый и, возможно, весьма значительный факт(1). Ќа самом
деле, этот факт глЯдел всем в лицо на протЯжении нескольких десЯтилетий;  но
так  случилооь,  что  никто  не  замечал  его,  пока  молодого   английского
психиатра, в настоЯщее времЯ  работающего  в  Љанаде,  не  поразило  близкое
сходство  по  химическому  составу  мескалина   и   адреналина.   „альнейшие
исследованиЯ  показали,  что  и  лизергиноваЯ  кислота   -   крайне   мощный
галлюциноген,  получаемый  из  спорыньи,  -   имеет   с   ними   структурные
биохимические свЯзи. Џозже было открыто, что адренохром  -  продукт  распада
адреналина - может вызыватъ  многие  симптомы,  наблюдаемые  при  отравлении
мескалином. ’олько  адренохром,  вероЯтно,  возникает  в  человеческом  теле
спонтанно. „ругими словами, каждый из нас  способен  производить  химическое
вещество, микроскопические дозы которого, как  стало  известно,  приводЯт  к
глубоким изменениЯм в сознании. Ќекоторые из таких изменений сходны с  теми,
что имеют место при самом характерном  длЯ  двадцатого  века  заболевании  -
шизофрении.
     “мственное расстройство происходит вследствие химического расстройства?
Ђ химическое, в свою  очередь,  -  вследствие  психологических  расстройств,
влиЯющих на надпочечники? “тверждать такое было бы  слишком  необдуманным  и
преждевременным. Њы можем сказать лишь,  что  этот  случай  был  выделен  из
прочих за отсутствием доказательств в пользу  обратного.  ’ем  временем,  по
этим наметкам продолжаютсЯ систематические работы, и следопыты -  биохимики,
психиатры, физиологи - идут по следу.
     Љак следствие целой цепочки  крайне  удачных  длЯ  менЯ  обстоЯтельств,
весной 1953 года Я обнаружил себЯ стоЯщим как раз на их дороге. Ћдин из этих
следопытов приехал по своим делам в Љалифорнию. ЌесмотрЯ  на  семьдесЯт  лет
исследований  мескалина,  психологического  материала  в  его   распорЯжении
по-прежнему было до смешного мало, и ему очень  хотелось  пополнить  его.  џ
оказалсЯ рЯдом и желал - даже стремилсЯ к тому, чтобы стать морской свинкой.
‚от так и произошло: однажды Ярким майским утром Я проглотил четыре  десЯтых
грамма мескалина, растворенных  в  половине  стакана  воды,  и  сел  ожидать
результатов.
     Њы живем вместе, мы совершаем поступки и реагируем друг  на  друга;  но
всегда и во всех обстоЯтельствах мы  -  сами  по  себе.  Ќа  арену  мученики
выходЯт рука об руку; распинают  же  их  поодиночке.  ЋбнЯвшись,  влюбленные
отчаЯнно   пытаютсЯ   сплавить   свои   изолированные   экстазы   в   единую
самотрансценденцию; тщетно. Џо самой своей природе, каждый  воплощенный  дух
обречен страдать и наслаждатьсЯ в одиночестве.
     ЋщущениЯ, чувства, прозрениЯ, капризы  -  все  они  личны  и  никак  не
передаваемы, если не считать посредства символов  и  вторых  рук.  Њы  можем
собирать информацию об опыте, но никогда не сам опыт.  Ћт  семьи  до  нации,
каждаЯ группа людей - это общество островных вселенных.
     Ѓольшинство островных вселенных достаточно похожи одна на другую, чтобы
позволить  сконструировать  понимание  или  даже   взаимную   эмпатию,   или
"вчувствование". ’аким образом, вспоминаЯ собственные горести и унижениЯ, мы
можем сочувствовать другим, попадающим в аналогичные ситуации, можем ставить
себЯ на их место (всегда, разумеетсЯ, в несколько пиквикианском смысле).  Ќо
в определенных случаЯх коммуникациЯ между вселенными не  полна,  или  ее  не
существует вовсе. ђазум  находитсЯ  на  своем  месте,  а  места,  населЯемые
безумными или исключительно одаренными, настолько отличаютсЯ  от  тех  мест,
где живут обынковенные мужчины и женщины, что есть лишь очень немного или же
нет совершенно никакой общей памЯти, котораЯ могла бы  служить  основой  длЯ
пониманиЯ  или  дружественного  чувства.слова  произносЯтсЯ,  но  не   могут
просветлить. ‚ещи и событиЯ, к которым  относЯтсЯ  символы,  принадлежат  ко
взаимоисключаемым царствам опыта.
     ‚идеть себЯ так, как другие видЯт нас, - самый благотворный  дар.  …два
ли менее важна способность видеть других так, как они сами  себЯ  видЯт.  Ќо
что если эти другие принадлежат к иному виду  и  населЯют  коренным  образом
чуждую вселенную?
     Ќапример, как может человек в здравом уме узнать, каково быть безумным?
€ли  же,  не  имеЯ  возможности  родитьсЯ  заново  провидцем,  медиумом  или
музыкальным гением, как мы  можем  когда-либо  посетить  миры,  которые  длЯ
Ѓлейка, длЯ ‘веденборга, длЯ €оганна ‘ебастьЯна Ѓаха были  родным  домом.  €
как может человек, достигший крайних  пределов  эктоморфии  и  церебротонии,
поставить себЯ когда-нибудь на  место  человека  на  пределах  эндоморфии  и
висцеротонии, или, если не считать определенных строго  очерченных  районов,
разделить чувства того, кто стоит на пределах мезоморфии и соматотонии?  „лЯ
ревностного бихейвиориста такие вопросы, Я полагаю, лишены  всЯкого  смысла.
Ќо длЯ тех, кто теоретически верит в  то,  что  на  практике,  насколько  им
известно, истинно -  а  именно,  что  у  опыта  есть  как  наружнаЯ,  так  и
внутреннЯЯ сторона, - длЯ них поставленные  проблемы  реальны  и  тем  более
суровы, что некоторые неразрешимы совершенно, а некоторые разрешимы только в
исключительных обстоЯтельствах и методами, недоступными  любому  и  каждому.
’аким образом, практически абсолютно определенно, что Я  никогда  не  узнаю,
каково быть сэром „жоном ”альстафом или „жо ‹уисом. ‘  другой  стороны,  мне
всегда казалось возможным, что, например, с помощью гипноза или самогипноза,
посредством  систематической  медитации  или   же   принЯв   соответствующий
наркотик, Я мог бы изменить свой нормальный режим  сознаниЯ  таким  образом,
чтобы иметь возможность узнать изнутри, о чем говорили и провидец, и медиум,
и даже мистик.
     €з того,  что  Я  читал  о  мескалиновом  опыте,  Я  заранее  пришел  к
убеждению, что этот наркотик позволит мне, по  крайней  мере,  на  несколько
часов сойти в тот внутренний мир, который был описан Ѓлейком  и  остальными.
Ќо то, чего Я ожидал, не произошло. џ думал, что  буду  лежать  с  закрытыми
глазами, иметь видениЯ многоцветных геометрий, ожившей  архитектуры,  богато
украшенной драгоценностЯми и неизъЯснимо прекрасной, пейзажей с героическими
фигурами, символических драм, непрерывно подрагивающих иа грани  абсолютного
и окончательного откровениЯ.  Ќо  Я,  совершенно  очевидно,  не  считалсЯ  с
идиосинкразиЯми  собственного  ментального  строениЯ,   с   фактами   своего
темперамента, подготовки и привычек.
     Ќасколько Я себЯ помню, Я всегда (как  и  сейчас)  был  плохо  способен
строить визуальный образ. ‘лова - даже богатые смыслом  слова  поэтов  -  не
вызывают  образов  у  менЯ  в  мозгу.  Ќикакие  гипногогические  видениЯ  не
встречают  менЯ  на  пороге  сна.  Љогда  Я  что-то  вспоминаю,  памЯть   не
представлЯет мне это как Ярко зримое событие или объект. “силием воли Я могу
вызватъ не очень отчетливое изображение того, что произошло вчера днем,  как
выглЯдел ‹унгарно до того, как уничтожили мосты, или  Ѓэйсуотер-ђоуд,  когда
единственные автобусы были зелеными, крошечными и влеклись старыми  лошадьми
со скоростью три с половиной мили в час.
     Ќо в  таких  образах  мало  субстанции  и  совершенно  нет  собственной
независимой жизни. Ћни соотносЯтсЯ с  настоЯщими  воспринимаемыми  объектами
так же, как гомеровские тени  -  с  людьми  из  плоти  и  крови,  пришедшими
навестить их. ’олько  когда  у  менЯ  сильно  поднимаетсЯ  температура,  мои
ментальные образы по-настоЯщему оживают. ’ем, у кого  свойство  визуалиэации
сильно,  мой  внутренний  мир  может  показатьсЯ  до   странности   тусклым,
ограниченным и неинтересным. ’аков был мир - убогий, но мой, - который,  как
Я ожидал, трансформируетсЯ в нечто совершенно на него не похожее.
     ’а перемена в этом мире, котораЯ имела  место  в  действительности,  не
была революционной ни в каком  смысле.  —ерез  полчаса  после  того,  как  Я
проглотил наркотик, Я заметил медленный танец золотых огней. Ќемного  погодЯ
поЯвились роскошные красные поверхности, которые набухали и  расширЯлись  от
Ярких  узлов  энергии,  вибрировавших  в  соответствии  со  своим  постоЯнно
менЯвшимсЯ узором. €ной раз, закрыв глаза, Я видел комплекс серых  структур,
внутри которых возникали бледно-голубоватые  сферы,  становились  интенсивно
твердыми и, поЯвившись, бесшумно скользили вверх, прочь из виду. Ќо  никогда
там не было ни лиц, ни форм, ни людей,  ни  животных.  џ  не  видел  никаких
пейзажей,  никаких  громадных  пространств,  никакого  волшебного  роста   и
превращений зданий,  ничего,  даже  отдаленно  напоминавшего  бы  драму  или
притчу. ’от иной мир, в который впустил менЯ мескалин, не был миром видений;
он существовал в том, что Я мог видеть открытыми глазами.  ‚еликаЯ  перемена
произошла в царстве объективного факта. ’о, что случилось с моей объективной
вселенной, было относительно незначительным.
     џ принЯл таблетку в одиннадцать. Џолтора часа спустЯ Я сидел у  себЯ  в
кабинете, пристально глЯдЯ на небольщую стеклЯнную вазу. ‚ вазе  было  всего
три цветка:
     полностью расцветшаЯ  роза  "Љрасавица  Џортугалии",  жемчужно-розоваЯ,
лишь с легким намеком  на  более  горЯчий,  пламенный  оттенок  у  основаниЯ
каждого лепестка; крупнаЯ фуксиново-кремоваЯ гвоздика;  и  бледно-лиловый  у
основаниЯ своего сломанного стеблЯ,  дерзкий  геральдический  цветок  ириса.
‘лучайный  и  преходЯщий,  этот  маленький  букетик  нарушал   все   правила
традиционного хорошего вкуса. ‚ то утро  за  завтраком  менЯ  поразил  живой
диссонанс его красок. Ќо это больше не имело значениЯ. ‘ейчас Я  смотрел  не
на необычное сочетание цветов. џ видел то, что  видел  Ђдам  в  утро  своего
сотворениЯ - мгновение за мгновением , чудо обнаженного существованиЯ.
     "ЏриЯтно?" - спросил кто-то. (‚о  времЯ  этой  части  эксперимента  все
разговоры записывались на диктовальную машину, и Я мог впоследствии освежать
свою памЯть тем, что именно говорилось.)
     "Ќи приЯтно, ни неприЯтно, - отвечал Я. - ќто просто есть."
     Istigkeit -  кажетсЯ,  это  слово  любил  употреблЯть  Њайстер  ќкхарт?
"…сть-ность".
     Ѓытие философии Џлатона - если не считать того, что Џлатон, повидимому,
совершил огромную, невероЯтно смешную ошибку, отделив Ѓытие от становлениЯ и
идентифицировав его с математической абстракцией €деи. ЃеднЯга,  он  никогда
так и не cмог увидеть букет цветов, сиЯющих своим внутренним светом  и  едва
ли не подрагивающих под напором значимости того, чем они зарЯжены; так и  не
смог воспринЯть вот чего: то, что и роза, и ирис, и гвоздика так  интенсивно
обозначали, было никак не большим и никак не меньшим, чем то, чем они были -
мимолетностью, котораЯ все же  была  вечной  жизнью,  непрестанной  гибелью,
котораЯ  одновременно  была  чистым  Ѓытием,  свЯзкой  крошечных  уникальных
частностей, в которой по какому-то невыразимому  и  все-таки  самоочевидному
парадоксу должен был видетьсЯ божественный источник всего существованиЯ.
     џ продолжал смотреть на цветы, и в их живом свете Я, казалось,  заметил
качественный эквивалент дыханиЯ - но дыханиЯ  без  возвращений  к  начальной
точке, без повторЯюшихсЯ приливов, одного лишь  неостанавливающегосЯ  потока
от красоты к еще  более  возвышенной  красоте,  от  глубокого  к  еще  более
глубокому значению.
     ’акие слова, как Њилость и Џреображенье пришли мне на ум, и  это  было,
конечно же, тем, что они обозначали среди всего остального. Њой взор блуждал
от розы к гвоздике и от их легкого пушистого  накала  -  к  гладким  свиткам
чувствующего аметиста, которым  был  ирис.  ‘овершенное  видение,  Sat  Chit
Ananda, ‚ечность-‡нание-Ѓлаженство - впервые Я  понЯл  -  не  на  вербальном
уровне, не зачаточными намеками или издалека, но точно и  полно,  -  к  чему
относились эти изумительные слоги. Ђ потом Я вспомнил один фрагмент, который
прочитал в каком-то  эссе  ‘удзуки.  "—то  такое  ‚селенскаЯ  ”орма  Ѓудды?"
("‚селенскаЯ  ”орма  Ѓудды"  -  это  еще  один  способ  обозначить  "ђазум",
"’аковость"(2), "Џустоту", "Ѓога"(3).) ‚опрос задает  в  дзэнском  монастыре
искренний и сбитый с толку новообращенный.  €  с  немедленной  неуместностью
одного из братьев Њаркс “читель отвечает: "Ћграда в дальнем конце сада".  "Ђ
человек,  который   осознает   эту   истину?   -   с   сомнением   вопрошает
новообращенный. - Њогу ли Я спросить, кто он?"
     ѓраучо вытЯгивает его своим посохом по  лопаткам  и  отвечает:  "‹ев  с
золотой шкурой".
     Љогда Я читал это,  оно  было  длЯ  менЯ  какой-то  смутно  осмысленной
чепухой. ’еперь же все стало Ясно как день и очевидно  как  ќвклид.  Љонечно
же. ‚селенскаЯ ”орма Ѓудды - это ограда в дальнем конце сада. ‚ то же  времЯ
- и не менее очевидно, - она - эти цветы, все,  на  что  Я  -  или,  скорее,
благословенное Ќе-џ, освобожденное на мгновение из моих удушающих объЯтий, -
побеспокоюсь взглЯнуть.
     Љниги, например, которыми уставлены полки по стенам моего кабинета. Љак
и цветы, они сиЯли более Яркими красками, более глубоким эначением, когда  Я
смотрел на них.  Љрасные  книги  -  как  рубины;  изумрудные  книги;  книги,
переплетенные в белый нефрит; книги из агата,  аквамарина,  желтого  топаза;
лЯпис-лазурные книги, чей цвет был так интенсивен, так по самой  сути  своей
значим, что они,  казалось,  сейчас  же  покинут  свои  полки,  чтобы  более
настойчиво навЯзать себЯ моему вниманию.
     "Љак насчет пространственных отношений? - спросил исследователь, пока Я
смотрел на книги.
     Ќа  это  было  трудно  ответить.  „а,  перспектива  выглЯдела  довольно
странно, и стены комнаты, казалось, уже не смыкались под прЯмыми углами.  Ќо
эти факты были, на самом деле, не важны. ‚ действительности,  важным  фактом
было то, что пространственные отношениЯ перестали иметь большое значение,  и
что мой ум воспринимал мир в иных  категориЯх,  нежели  пространственные.  ‚
обычное времЯ глаз занимает себЯ такими проблемами,  как  ѓде?  -  Ќасколько
далеко? - Љак и относительно чего располагаетсЯ? Џод воздействием  мескалина
подразумеваемые вопросы, на которые отвечает глаз, - иного порЯдка. Њесто  и
расстоЯние прекращают представлЯть какой-либо  интерес.  ђазум  воспринимает
все в понЯтиЯх  интенсивности  существованиЯ,  глубины  значениЯ,  отношений
внутри узора. џ видел книги, но мне не было никакого дела до их расположениЯ
в пространстве. —то Я заметил, что отпечаталось у менЯ в уме - это тот факт,
что они сиЯли живым светом, и что в  некоторых  из  них  сиЯние  было  более
проЯвленным, чем в других. ‚ этом контексте положение  и  три  измерениЯ  не
имели значениЯ. Ќе то чтобы категориЯ  пространства  уничтожилась,  конечно.
Љогда Я встал и прошелсЯ, то обнаружил,  что  могу  сделать  это  достаточно
нормально, не путаЯсь в расположении предметов. Џространство оставалось  тем
же; но оно утратило свое господство. “м был в первую очередь занЯт не мерами
и местоположениЯми, а бытием и значением.
     €  вместе  с  безразличием  к  пространству  пришло  еще  более  полное
безразличие ко времени.
     "…го, кажетсЯ, очень много," - вот  все,  что  Я  мог  ответить,  когда
исследователь спросил менЯ, что Я ощущаю по поводу времени.
     Њного, но сколько точно  -  совершенно  неважно.  џ,  конечно,  мог  бы
посмотреть на часы; но Я знал, что мои часы находЯтсЯ в другой вселенной.  ‚
действительности, и до того, и в тот момент Я воспринимал или неопределенную
длительность, или нескончаемое настоЯщее, сделанные  из  одного,  непрерывно
менЯющегосЯ, апокалипсиса.
     Ћт книг исследователь перевел мое внимание на мебель. Ќебольшой  столик
длЯ печатной машинки стоЯл в центре комнаты; за ним, под моим углом  зрениЯ,
находилсЯ плетеный стул, а за стулом - письменный  стол.  ’ри  эти  предмета
образовывали причудливый узор горизонталей, вертикалей и диагоналей  -  узор
тем   более   интересный,   что   его   нельзЯ   было   передать   терминами
пространственных  отношений.  ‘толик  и  письменный  стол   объединЯлись   в
композицию, напоминавшую что-то из  Ѓрака  или  •уана  ѓриса,  -  натюрморт,
узнаваемо соотносимый с объективным миром, но переданный  без  глубины,  без
какой бы то ни было претензии на фотографический реализм. џ смотрел на  свою
мебель не как пользователь, который должен  сидеть  на  стульЯх,  писать  за
столами и столиками, и не как фотограф или научный регистратор, а как чистый
эстет, чьей единственной заботой ЯвлЯютсЯ формы и их взаимоотношениЯ  внутри
полЯ зрениЯ в пространстве картины.
     Ќо пока Я смотрел, этому чисто эстетическому взглЯду кубиста  на  смену
пришло то, что Я могу описать только как сакраментальное видение реальности.
џ вновь был там, где Я был, когда смотрел на цветы - снова в мире,  где  все
сиЯло ‚нутренним ‘ветом и было бесконечным  в  своей  значимости.  Ќапример,
ножки этого стула - как чудесна их цилиндричность, как сверхъестественна  их
отполированнаЯ  гладкость!  џ  потратил  несколько  минут  -  или  несколько
столетий? - не просто пристально вглЯдываЯсь в эти бамбуковые  ножки  стула,
но, в действительности, будучи ими - или, скорее, будучи самим собой в  них;
или, чтобы быть еще более точным (ибо "џ"
     в этом случае сюда не вовлекалось - так же, как, в определенном смысле,
и "они"), будучи своим Ќе-џ в том Ќе-џ, которое было стулом.
     ђазмышлЯЯ  о  своем  опыте,  Я  обнаруживаю,  что  согласен  с   видным
кембриджским философом д-ром Љ.Ђ.Ѓродом  в  том,  "что  нам  следует  хорошо
постаратьсЯ и намного более серьезно, чем до сего времени  мы  склонны  были
делать, рассмотреть тот тип теории,  который  выдвинул  Ѓергсон  в  свЯзи  с
памЯтью и чувственным восприЯтием.
     Џредположение заключаетсЯ в том, что функциЯ мозга, нервной  системы  и
органов чувств, в основном, выделительна, а не продуктивна. ЉаждаЯ  личность
в каждый момент способна помнить все, что когда-либо с  нею  происходило,  и
воспринимать все, что происходит везде во вселенной. ”ункциЯ мозга и нервной
системы заключаетсЯ в том, чтобы защитить нас от  этой  массы,  в  основном,
бесполезного и не имеющего смысла знаниЯ, ошеломлЯющего и повергающего нас в
смЯтение, исключаЯ большую часть того  что,  иначе,  мы  бы  воспринимали  и
помнили в любой момент, и оставлЯЯ лишь очень маленькую  и  особую  подборку
того, что, вероЯтнее всего, окажетсЯ практически полезным". ‚ соответствии с
такой теорией, каждый из нас потенциально - ‚есь ђазум. Ћднако, поскольжу мы
- животные, наша задача - во что бы то ни  стало  выжить.  „лЯ  того,  чтобы
сделать биологическое выживание возможным, поток ‚сего  ђазума  должен  быть
направлен через редуцирующий клапан мозга и нервной системы. ’о, что выходит
с другого конца, - жалкий ручеек того сознаниЯ, которое поможет нам остатьсЯ
в живых на поверхности данной планеты.
     „лЯ того, чтобы формулировать и выражать  содержание  этого  урезанного
осознаниЯ, человек изобретал и бесконечно разрабатывал те системы символов и
подразумеваемые философии, которые он называл  Языками.  ЉаждаЯ  личность  -
одновременно и бенефициарий, и жертва лингвистической  традиции,  в  которой
эта личность родилась:  бенефициарий  -  потому,  что  Язык  дает  доступ  к
накопленным записЯм опыта других людей, жертва - поскольку Язык укреплЯет ее
в той вере, что  это  урезанное  сознание  -  единственное,  и  искажает  ее
ощущение реальности настолько, что эта личность  только  рада  принЯть  свои
представлениЯ за данные, свои слова - за действительные  вещи.  ’о,  что  на
Языке религии называетсЯ "этим миром", - это вселеннаЯ урезанного осознаниЯ,
раз и навсегда выраженнаЯ и окаменевшаЯ в Языке. ђазличные  "иные  миры",  с
которыми человеческие существа вступают  в  беспорЯдочные  контакты,  -  это
огромное количество элементов всеобщности  осознаниЯ,  принадлежащего  ‚сему
ђазуму. Ѓольшинство  людей  большую  часть  времени  знает  только  то,  что
проходит через редуцирующий клапан и освЯщено местным  Языком  как  подлинно
реальное. Ћпределенные лица, тем не менее, повидимому, рождаютсЯ с  каким-то
встроенным объездом, огибающим этот редуцирующий клапан. “ иных людей  такие
временные объезды достигаютсЯ либо спонтанно, либо в  результате  намеренных
"духовных  упражнений",   либо   посредством   гипноза,   либо   посредством
наркотиков. —ерез эти постоЯнные  или  временные  объезды  протекает,  может
быть, и не совсем восприЯтие "всего,  что  происходит  везде  во  вселенной"
(поскольку объезд не уничтожает редуцирующий клапан, по-прежнему исключающий
всеобщее содержание ‚сего ђазума), но все же нечто большее и, превыше всего,
нечто отличное от тщательно отобранного утилитарного материала, который  наш
суженный  индивидуальный  разум  считает  полной  или,  по   меньшей   мере,
достаточной картиной реальности.
     Њозг снабжен некоторым количеством энзимных систем, которые служат  длЯ
координации его работы. Ќекоторые из  этих  энзимов  регулируют  поступление
глюкозы в клетки мозга. Њескалин подавлЯет выработку этих энзимов  и,  таким
образом, снижает количество глюкозы, поступающей в орган, которому постоЯнно
нужен сахар.
     Љогда  мескалин  сокращает  нормальный  сахарный  рацион  мозга  -  что
происходит  тогда?  Ќаблюдению  подверглось   слишком   мало   случаев,   и,
следовательно, исчерпывающего ответа дать пока нельзЯ. Ќо то, что  произошло
с большинством тех немногих, которые  принимали  мескалин  под  наблюдением,
можно подытожить вот так:
     ‘пособность помнить и "мыслить  прЯмолинейно"  слаба,  если  вообще  не
редуцирована. (‘лушаЯ записи своего разговора под воздействием наркотика,  Я
не могу обнаружить, что был тогда глупее, чем обычно.)
     ‚изуальные  впечатлениЯ  в  огромной  степени  усилены,  а  глаз  вновь
приобретает что-то от  перцептивной  невинности  детства,  когда  сенсум  не
подчинЯетсЯ концепту немедленно  и  автоматически.  €нтерес  к  пространству
уменьшен, а интерес ко времени падает почти до нулЯ.
     •отЯ интеллект и остаетсЯ незатронутым, а через восприЯтие  в  огромной
степени и улучшаетсЯ, волЯ подвергаетсЯ глубоким переменам к  худшему.  ’от,
кто принимает мескалин, не видит  причины  делать  что-либо  в  частности  и
обнаруживает, что  большинство  причин,  по  которым  он  обычно  готов  был
действовать и страдать, глубоко  неинтересны.  …го  нельзЯ  ими  беспокоить,
поскольку есть нечто лучшее, о чем ему можно думать.
     ќто нечто лучшее можно испытать (как Я это испытал) или "снаружи",  или
"внутри", или в обоих мирах -  внешнем  и  внутреннем,  -  одновременно  или
последовательно.  ’о,  что  эти  вещи   -   действительно   лучше,   кажетсЯ
самоочевидным всем принимавшим мескалин, тем, кто приходит  к  наркотику  со
здоровым телом и необремененным умом.
     ’акое воздействие мескалина - тот вид действиЯ, которого можно  ожидать
после введениЯ наркотика, обладающего силой,  чтобы  ослабить  эффективность
мозгового  редуцирующего  клапана.  Љогда  в  мозгу   заканчиваетсЯ   сахар,
недопитанное эго слабеет, его нельзЯ беспокоить, требуЯ выполнениЯ  каких-то
необходимых  заданий,  оно  терЯет  всЯкий  интерес  к   тем   временным   и
пространственным  отношениЯм,  которые  так  много  значат  длЯ   организма,
решившего существовать в мире и дальше. Љогда ‚есь ђазум просачиваетсЯ через
этот,  больше  уже  не  герметичный,  клапан,  начинают  происходить  разные
биологически бесполезные вещи. ‚  некоторых  случаЯх  начинает  иметь  место
сверхчувственное восприЯтие. „ругие открывают мир красоты видений.
     €ным  ЯвлЯетсЯ  слава,  бесконечнаЯ  ценность  и   значимость   чистого
существованиЯ,  данного,  неконцептуализированного  событиЯ.  Ќа   последней
стадии отсутствиЯ эго поЯвлЯетсЯ "смутное знание" того, что ‚се -  во  всем;
что ‚се - это, в действительности,  каждое.  џ  понимаю,  что  это  -  самое
ближнее, к чему может прийти конечный ум, "воспринимаЯ все,  что  происходит
везде во вселенной".
     Ќасколько значительно в этом  контексте  огромное  усиление  восприЯтиЯ
цвета под воздействием мескалина!  „лЯ  определенных  животных  биологически
очень важна способность различать  определенные  оттенки.  Ќо  за  пределами
своего утилитарного спектра  большинство  существ  совершенно  не  различают
цвета. Џчелы, к примеру, проводЯт большую часть времени за  "дефлорированием
свежих девственниц весны"; но, как показал фон  ”риш,  различают  они  всего
лишь несколько цветов.
     ‚ысокоразвитое  цветоощущение   человека   -   биологическаЯ   роскошь,
неоценимо  драгоценнаЯ  длЯ  него  как  длЯ  интеллектуального  и  духовного
существа, но не обЯзательнаЯ длЯ его выживаниЯ как животного. …сли судить по
прилагательным, которые ѓомер вкладывает в уста героев ’роЯнской  войны,  то
они едва превосходили пчел в  своей  способности  различать  цвета.  ‚  этом
отношении, по крайней мере, прогресс человечества был изумителен.
     Њескалин увеличивает силу  всех  цветов  и  заставлЯет  воспринимающего
ощутить бессчетное количество оттенков, к которым он обычно совершенно слеп.
Њожет  показатьсЯ,  что  длЯ   ‚сего   ђазума   так   называемые   вторичные
характеристики вещей ЯвлЯютсЯ  первостепенными.  ‚  отличие  от  ‹окка,  он,
очевидно, чувствует, что цвета более важны, более достойны того,  чтобы  ими
заниматьсЯ, нежели массы, положениЯ и  размеры.  Љак  и  те,  кто  принимает
мескалин, многие  мистики  воспринимают  сверхъестественно  Яркие  цвета  не
только внутренним взором, но и  в  объективном  мире  вокруг  себЯ.  ‘ходные
данные сообщают психики и сензитивы. …сть и некоторые медиумы,  длЯ  которых
краткое откровение принимающего мескалин -  дело  ежедневного  и  ежечасного
опыта в течение длительных периодов.
     €з этого долгого, но необходимого экскурса в царство  теории  мы  можем
теперь возвратитьсЯ к чудесным фактам  -  четырем  бамбуковым  ножкам  стула
посреди  комнаты.  Џодобно  нарциссам  ‚ордсворта,   они   несли   с   собой
всевозможные   богатства   -   дар   превыше   всЯких   цен,   дар    нового
непосредственного видениЯ самой Џрироды  ‚ещей,  вместе  с  более  умеренным
сокровищем пониманиЯ на месте, в особенности - пониманиЯ искусств.
     ђоза это роза это роза. Ќо эти ножки стула были ножками стула были  ‘в.
Њихаилом и всеми ангелами. ‘пустЯ четыре-пЯть  часов  после  событиЯ,  когда
воздействие недостатка мозгового сахара исчезало, менЯ  взЯли  на  небольшую
прогулку по городу, котораЯ, уже ближе к закату, привела  нас  в  то  место,
которое скромно утверждало себЯ как "‘амаЯ ЃольшаЯ ‚ Њире Ђптека". ‚  задней
комнате  "Ђптеки",  среди  игрушек,  открыток  и  комиксов  стоЯл,  к  моему
удивлению, рЯд книг по искусству. џ взЯл  первый  попавшийсЯ  том.  ќто  был
‚ан-ѓог, а картина, на которой открылась  книга,  оказалась  "‘тулом".  ќтим
ошеломлЯющим портретом "Ding an Sich'a", который безумный художник  видел  с
каким-то полным обожаниЯ ужасом и пыталсЯ выразить это на холсте. Ќо то была
задача,  длЯ  выполнениЯ  которой  даже  силы  гениЯ  оказалось   совершенно
недостаточно. ’от стул, что видел ‚ан-ѓог, очевидно, был? по сути своей, тем
же самым стулом, что видел и Я. Ќо, будучи несравнимо  более  реальным,  чем
стул обычного восприЯтиЯ, стул на этой картине оставалсЯ никаЯ  не  большим,
чем  необычайно  выразительным  символом   факта.   ”акт   был   проЯвленной
’аковостью; это же было всего  лишь  эмблемой.  ’акие  эмблемы  -  источники
подлинного знаниЯ о Џрироде ‚ещей, и это подлинное знание может служить  длЯ
подготовки  ума,  который,  сам  по  себе,  принимает  его   как   следствие
немедленных прозрений. Ќо на этом и все. ‘коль  бы  выразительными  ни  были
символы, они никогда не смогут стать теми вещами, которые замещают.
     ‚  этом  контексте  было  бы   интересными   исследовать   произведениЯ
искусства, доступные великим знатокам ’аковости. Ќа  какие  картины  смотрел
ќкхарт? Љакие скульптуры и картины  играли  роль  в  религиозном  опыте  ‘в.
€оанна ЉрестителЯ, •акуина, •уи-ненга, “ильЯма ‹оу? Ћтветить на эти  вопросы
выше моих сил;  но  Я  очень  сильно  подозреваю,  что  большинство  великих
знатоков ’аковости обращали очень мало вниманиЯ  на  искусство  -  некоторые
вообще отказываютсЯ иметь с ним какое-либо дело, другие довольствуютсЯ  тем,
что критический  глаз  расценит  как  второсортную  или  даже  десЯтисортную
работу. (‹ичности, чей преображенный и преображающий ум может видеть  ‚се  в
каждом этом, первосортность или  десЯтисортность  даже  религиозной  картины
будет вопросом надменнейшего безразличиЯ.) €скусство, Я  полагаю,  -  только
длЯ начинающих или  же  длЯ  тех  преисполненных  решимости  упертых  людей,
которые твердо решили удовольствоватьсЯ эрзац-’аковостью - символами,  а  не
тем, что они  значат,  элегантно  составленным  рецептом  вместо  настоЯщего
обеда.
     џ поставил ‚ан-ѓога обратно на полку и взЯл том,  стоЯвший  рЯдом.  ќто
была книга по Ѓоттичелли. џ переворачивал листы. "ђождение ‚енеры" - никогда
не была среди моих любимых. "‚енера и Њарс", это  очарование,  так  страстно
осуждавшеесЯ  бедным  ђаскиным  на  вершине  его  собственной   затЯнувшейсЯ
сексуальной трагедии.
     ‚еликолепно богатаЯ  и  замысловатаЯ  "Љлевета  Ђпеллеса".  Ђ  потом  -
несколько менее знакомаЯ и не очень хорошаЯ картина  "ћдифь".  Њое  внимание
было привлечено, и Я зачарованно глЯдел на нее: не на бледную  невротическую
героиню или ее прислужницу, не  на  волосатую  голову  жертвы  или  весенний
пейзаж фона, но на лиловатый шелк плиссированного лифа ћдифи и длинные юбки,
развеваемые ветром.
     ќто было тем, что Я уже видел раньше - видел  тем  самым  утром,  между
цветами и мебелью, когда случайно опустил взглЯд, а потом продолжал страстно
и пристально смотреть туда по своей воле - на собственные  скрещенные  ноги.
ќти складки на брюках - что за лабиринт  бесконечно  значимой  сложности!  Ђ
текстура серой фланели - как богата, как глубока, как таинственно  роскошна!
€ вот они опЯть здесь, в картине Ѓоттичелли.
     –ивилизованные человеческие существа носЯт  одежду,  поэтому  не  может
быть  ни  портретной  живописи,   ни   мифологического   или   исторического
сюжетоизложениЯ  без  изображениЯ  складчатых  тканей.   Ќо   хотЯ   простое
портнЯжное искусство может служить объЯснением происхождениЯ, оно никогда не
объЯснит самого  роскошного  развитиЯ  драпировки  как  основной  темы  всех
пластических искусств. •удожники - это очевидно - всегда  любили  драпировку
ради нее самой - или, скорее, ради самих себЯ. Љогда вы  пишете  или  режете
драпировку,  вы  пишете  или  режете  формы,  нерепрезентативные   во   всех
практических целЯх, - тот вид необусловленных форм,  на  которых  художникам
даже в самой натуралистической традиции  нравитсЯ  отвЯзыватьсЯ.  ‚  средней
Њадонне или Ђпостоле строго человеческий, полностью репрезентативный элемент
отвечает примерно всего лишь  за  десЯть  процентов  целого.  ‚се  остальное
состоит из множества раскрашенных вариаций неистощимой темы мЯтой шерсти или
полотна. € эти нерепрезентативные девЯть десЯтых Њадонны или Ђпостола  могут
быть точно так же важны качественно, как и в количестве.
     Ћчень  часто  они  задают  тон  всему   произведению   искусства,   они
устанавливают ключ, в котором  излагаетсЯ  тема,  они  выражают  настроение,
темперамент, отношение художника к жизни. ‘тоическое спокойствие ЯвлЯет себЯ
в гладких поверхностЯх, в широких неизмученных  складках  драпировок  Џьеро.
ђаздираемый между фактом и желанием, между цинизмом  и  идеализмом,  Ѓернини
умерЯет  все,  кроме  карикатурного  правдоподобиЯ  своих  лиц  с  огромными
портнЯжными абстракциЯми, которые суть воплощение - в  камне  или  бронзе  -
непреходЯщих общих  мест  риторики:  героизма,  свЯтости,  возвышенности,  к
которой человечество вечно стремитсЯ, по большей части, - тщетно. Ђ вот  вам
юбки и накидки ќль ѓреко, тревожно напоминающие  внутренности;  вот  острые,
перекрученные, пламеобразные складки, в которые свои фигуры облачает  Љозимо
’ура:  у  первого  традиционнаЯ  духовность   проваливаетсЯ   в   безымЯнное
физиологическое  влечение;  у  второго  -  корчитсЯ  в  агонии  ощущение,  в
сущности, чужого и враждебного  мира.  €ли  давайте  рассмотрим  ‚атто:  его
мужчины и женщины играют на лютнЯх, готовЯтсЯ  к  балам  и  арлекинадам,  на
бархатных лужайках и под благородными деревьЯми пристают к –итере, о которой
мечтает каждый влюбленный; их огромнаЯ меланхолиЯ и освежеваннаЯ мучительнаЯ
чувственность  их  создателЯ  находЯт  выражение  не  в   зарегистрированных
действиЯх, не в изображаемых жестах и лицах, но  в  рельефе  и  текстуре  их
тафтЯных юбок, атласных колпаков  и  дублетов.  ‡десь  -  ни  дюйма  гладкой
поверхности, ни мгновениЯ мира или  уверенности,  -  только  шелковаЯ  глушь
бессчетных крохотных складок и  морщинок  с  непрекращающейсЯ  модулЯцией  -
внутренней  неуверенностью,  переданной  с  абсолютной  убежденностью   руки
мастера, из тона в тон, из одного неопределенного цвета в  другой.  ‚  жизни
человек   предполагает,   Ѓог   располагает.   ‚   пластических   искусствах
предположение совершаетсЯ субъективной материей; а то,  что  располагает,  -
это, в конечной степени, темперамент  художника,  непосредственно  же  -  по
крайней мере, в портретной, исторической или жанровой живописи -  вырезаннаЯ
или написаннаЯ драпировка. Њежду собой эти двое могут постановить, что  fкte
galante(4) должно трогать до слез, что распЯтие должно  быть  умиротворенным
вплоть до весельЯ, что стигматизациЯ должна быть невыносимо соблазнительной,
что подобие  чуда  женской  безмозглости  (Я  думаю  сейчас  о  несравненной
Њадемуазель Њуатессье ќнгра) должно выражать суровейшую, бескомпромисснейшую
интеллектуальность.
     Ќо это еще не все. „рапировки, как Я теперь открыл, -  гораздо  больше,
чем  средства  длЯ  введениЯ  нерепрезентативных  форм  в  натуралистические
картины и скульптуры. ’о, что остальные из нас видЯт только под воздействием
мескалина, художник обладает врожденной способностью видеть все  времЯ.  …го
восприЯтие не  ограничено  тем,  что  полезно  биологически  или  социально.
Ќемногое  из  знаниЯ,  принадлежащего  ‚сему  ђазуму,   просачиваетсЯ   мимо
редуцирующего клапана мозга и эго в  его  сознание.  ќто  знание  подлинного
значениЯ  всего  существующего.  „лЯ  художника,  как  и  длЯ   принимающего
мескалин, драпировки - живые иероглифы, которые  каким-то  странным  образом
выразительно замещают невообразимую тайну чистого  бытиЯ.  „аже  более,  чем
стул, хотЯ, возможно, менее, чем  те  совершенно  сверхъестественные  цветы,
складки моих серых фланелевых брюк были  зарЯжены  "есть-ностью".  —ему  они
были обЯзаны этим привилегированным статусом, Я сказать не  могу.  ‚озможно,
потому, что складчатые  формы  драпировки  так  странны  и  драматичны,  они
захватывают  взглЯд  и  таким  способом  заставлЯют  внимание  обратитьсЯ  к
чудесному факту просто существованиЯ? Љто знает? Џричина опыта менее  важна,
чем сам опыт. ђаздумываЯ над юбками ћдифи  там,  в  "‘амой  Ѓольшой  ‚  Њире
Ђптеке", Я знал, что Ѓоттичелли - и не один Ѓоттичелли, но и многие другие -
смотрел  на  драпировки  теми  же  самыми  преображенными  и  преображающими
глазами, какими были в то утро и мои. Ћни видели  Istigkeit,  ‚сеобщность  и
Ѓесконечность сложенной материи, и сделали все, что могли, чтобы передать ее
в краске или в камне. €, конечно же, непременно - без успеха.  €бо  слава  и
чудо чистого  существованиЯ  принадлежат  другому  порЯдку,  они  выше  силы
выражениЯ даже высочайшим из искусств. Ќо в юбке ћдифи Я  мог  Ясно  видеть,
что, будь Я  гениальным  художником,  Я  мог  бы  сделать  из  своих  старых
фланелевых штанов. Ќет, немного - видит Ѓог! - по сравнению  с  реальностью;
но достаточно длЯ того, чтобы  восхищать  созерцателей,  одно  поколение  за
другим, достаточно длЯ того, чтобы заставить их  понЯть,  по  крайней  мере,
хоть немногое из подлинного  значениЯ  того,  что  мы  в  своей  прискорбной
имбецильности называем "просто  вещами"  и  чем  мы  пренебрегаем  в  пользу
телевидениЯ.
     "‚от как следует видеть," - повторЯл Я, глЯдЯ на свои брюки или  бросаЯ
взглЯд на драгоценные  книги  на  полках,  на  ножки  бесконечно  более  чем
ван-гоговского стула. "‚от как следует видеть, каковы вещи на самом деле." €
все же у менЯ оставались кое-какие сомнениЯ. Џотому что, коль  скоро  всегда
видишь вот так, то никогда не захочешь больше ничего другого делать.  Џросто
смотреть, просто быть божественным Ќе-џ цветка, книги, стула, фланели. ќтого
будет достаточно. Ќо как, в таком случае, насчет других  людей?  Љак  насчет
человеческих отношений. ‚ записи разговоров того  утра  Я  нахожу  постоЯнно
повторЯемый вопрос: "Љак насчет человеческих отношений?" Љак можно примирить
это лишенное времени  блаженство  видениЯ  так,  как  должно,  с  временными
обЯзанностЯми деланиЯ того, что должен  делать,  и  чувствованиЯ  того,  что
должен чувствовать? "‘ледует уметь видеть эти брюки,  -  говорил  Я,  -  как
бесконечно важные, а  человеческие  существа  -  как  еще  более  бесконечно
важные." "‘ледует" - на практике же это казалось невозможным. ќто участие  в
Явленной  славе  вещей  не  оставлЯло  места,  так  сказать,   длЯ   обычных
необходимых забот человеческого существованиЯ, а превыше всего - длЯ  забот,
касающихсЯ личностей. €бо личности - это "џ", а Я, по крайней мере, в  одном
отношении был теперь Ќе-џ, одновременно воспринимаЯ  и  ЯвлЯЯсь  Ќе-џ  вещей
вокруг менЯ. „лЯ этого вновьрожденного Ќе-џ  поведение,  внешний  вид,  сама
мысль о "џ", которым оно в одно мгновение перестало быть, и  о  других  "џ",
некогда своих приЯтелЯх, казались не то чтобы в самом деле  противными  (ибо
противность не была одной из  тех  категорий,  о  которых  Я  думал),  но  в
огромной мере безразличными.
     Џонуждаемый исследователем анализировать и сообщать все, что Я делал (а
как Я хотел быть оставленным наедине с ‚ечностью в цветке, с  Ѓесконечностью
в четырех ножках стула и с Ђбсолютом в складках пары фланелевых штанов!),  Я
осознал, что намеренно  избегаю  глаз  тех,  кто  был  со  мною  в  комнате,
намеренно  воздерживаюсь  от  того,  чтобы   слишком   сильно   ощущать   их
присутствие. Ћдним из этих людей была моЯ жена, другим - человек, которого Я
уважал и который мне очень нравилсЯ; но оба принадлежали к миру, от которого
в тот момент мескалин освободил менЯ, - к миру  "џ",  ко  времени  моральных
суждений  и  утилитарных  соображений,  к  миру  (и   именно   этот   аспект
человеческой жизни Я превыше всего прочего желал бы забыть)
     самоутверждениЯ,   самоуверенности,   чрезмерно    ценимых    слов    и
идолопоклоннически обожествлЯемых представлений.
     Ќа этой стадии развитиЯ событий мне дали  большую  цветную  репродукцию
хорошо известного автопортрета ‘езанна - голова и плечи человека  в  большой
соломенной шлЯпе, краснощекого, красногубого, с густыми черными бакенбардами
и темным неприветливым взглЯдом. ќто великолепнаЯ картина; но не как картину
Я ее теперь видел. €бо голова быстро приобрела третье измерение  и  ожила  -
маленький человечек, похожий на  гоблина,  выглЯдывал  из  окна  в  странице
передо мной. џ начал смеЯтьсЯ. Ђ когда менЯ спросили, почему, Я все повторЯл
и повторЯл: "Љакие претензии! „а кто он вообще такой?" ‚опрос был  адресован
не конкретно ‘езанну,  но  всем  человеческим  существам  вообще.  Љто,  они
считают, они такие?
     "ќто как Ђрнольд Ѓеннетт в „оломитах," - сказал  Я,  внезапно  вспомнив
сцену, к счастью, обессмерченную в моментальном снимке, где Ђ.Ѓ. примерно за
четыре  или  пЯть  лет  до  своей  кончины  гулЯл   по   зимней   дороге   в
Љортина-д'Ђмпеццо. ‚округ него лежали нетронутые снега; на  заднем  плане  -
более чем готические уступы красных скал. Ђ тут - милый, добрый,  несчастный
Ђ.Ѓ.,  сознательно  переигрывающий  в  роли  своего  любимого  литературного
персонажа - самого себЯ, "лично Љарточки". Ћн медленно прогуливалсЯ  в  этом
Ярком альпийском солнечном свете, заложив большие пальцы в отверстиЯ длЯ рук
на желтом жилете, который немного ниже выпирал изЯщным изгибом  брайтонского
эркера времен ђегентства, - голова откинута назад,  словно  гаубица  целитсЯ
каким-то застрЯвшим высказыванием в голубой купол  небес.  —то  он  произнес
тогда на самом деле, Я забыл; но то, что Явно кричала всЯ его манера, вид  и
осанка, было: "џ ничем не хуже этих чертовых гор". € в некоторых отношениЯх,
конечно, он был бесконечно лучше; но не так - и  он  об  этом  очень  хорошо
знал, - как хотел бы представлЯть себе его любимый литературный персонаж.
     “спешно (что бы это ни значило) или безуспешно, но мы все  переигрываем
в роли своих любимых  литературных  персонажей.  €  факт,  почти  бесконечно
невероЯтный факт того, что кто-то - в действительности  и  есть  ‘езанн,  не
составлЯет никакой разницы. €бо превосходный  художник  со  своей  маленькой
трубкой, подсоединенной ко ‚сему ђазуму и обходЯщей клапан  мозга  и  фильтр
эго стороной, точно в такой же степени - и столь  же  подлинно  -  был  этим
гоблином с бакенбардами и неприветливым взглЯдом.
     ђади облегчениЯ Я снова обратилсЯ к складкам  брюк.  "‚от  как  следует
видеть," - еще раз повторил Я. € мог бы добавить: "‚от те вещи,  на  которые
следует смотреть". ‚ещи без претензий, удовлетворенные тем, что  они  -  они
сами и есть, достаточные в своей таковости, не играющие роль, не  пытающиесЯ
-  безумно  -  быть  в  одиночку,  в  изолЯции  от   ‚селенской   ”ормы,   в
люциферианском презрении к милости Ѓожьей.
     "Ѓлижайшим подступом к этому, - сказал Я, - был бы ‚ермеер."
     „а, ‚ермеер. Џоскольку этот таинственный художник был одарен втройне  -
видением, постигавшим ‚селенскую ”орму как изгородь в  дальнем  конце  сада,
талантом передачи такой части видениЯ, которую  позволЯли  лишь  ограничениЯ
человеческих  возможностей,  и  благоразумием  ограничивать  себЯ  в   своих
картинах более управлЯемыми аспектами реальности; ибо, хотЯ  ‚ермеер  и  был
представителем рода  человеческого,  писал  он  всегда  натюрморты.  ‘езанн,
говоривший своим моделЯм, чтобы они старались походить  на  Яблоки,  пыталсЯ
писать портреты в том же духе. Ќо его женщины, похожие на  Яблочки-пеппинки,
более сродни €деЯм Џлатона,  нежели  ‚селенской  ”орме  в  изгороди.  Ћни  -
‚ечность и Ѓесконечность, видимые не в песке или в цветке, но в  абстракциЯх
какого-то более высокого уровнЯ геометрии; ‚ермеер никогда не  просил  своих
девушек быть похожими на Яблоки. Ќапротив, он настаивал на  том,  чтобы  они
оставались девушками до самого предела - но  всегда  с  оговоркой,  что  они
будут удерживатьсЯ от девчачьего поведениЯ. Ћни могли  сидеть  или  спокойно
стоЯть, но никак не хихикать, никак  не  смущатьсЯ,  не  читать  молитв  или
томитьсЯ по своим отсутствующим возлюбленным, не  сплетничать,  не  смотреть
завистливо на детишек других женщин, не флиртовать, не любить, не ненавидеть
и не работать. Џри совершении любого из этих  действий  они,  без  сомнениЯ,
стали бы более интенсивно самими собой, но по этой же причине прекратили  бы
проЯвлЯть свои божественные сущностные  Ќе-џ,  Џо  выражению  Ѓлейка,  двери
восприЯтиЯ ‚ермеера  были  лишь  отчасти  чисты.  Ћдна  панель  стала  почти
совершенно прозрачной;  остальнаЯ  же  дверь  все  еще  оставалась  грЯзной.
‘ущностное Ќе-џ могло очень Ясно восприниматьсЯ в вещах и живых существах по
эту сторону добра и зла. ‚ человеческих существах  оно  было  видимо  только
когда те находились в покое - их умы непотревожены, их  тела  неподвижны.  ‚
этих обстоЯтельствах ‚ермеер  мог  видеть  ’аковость  во  всей  ее  небесной
красоте - мог видеть и, в какой-то малой мере, мог передать ее  в  тонком  и
пышном натюрморте. ‚ермеер, бесспорно, -  величайший  художник  человеческих
натюрмортов. Ќо были и другие - например, французские современники ‚ермеера,
братьЯ ‹енэ. Ћни,  Я  полагаю,  собирались  быть  жанровыми  живописцами;  в
действительности  же  они  производили  серию  человеческих  натюрмортов,  в
которых их очищенное восприЯтие бесконечной значимости всех  вещей  передано
не как у ‚ермеера  -  тонким  обогащением  цвета  и  текстуры,  а  усиленной
Ясностью, граничащей с наваждением отчетливостью формы внутри суровой, почти
монохроматической тональности. “же в наше времЯ у нас был ‚уйЯр -  художник,
в  своем  лучшем  качестве  создавший   незабываемо   великолепные   картины
‚селенской ”ормы, Явленной в бржуазной спальне, Ђбсолюта,  сиЯющего  посреди
семьи какого-нибудь биржевого маклера в пригородном саду за чаем.
  
     Ce qui fait que l'ancien bandagiste renie Le comptour  don't  le  faste
allйchait les passant, C'est son jardin d'Auteuil, oщ, veufs de tout encens,
Les Zinnias ont l'air d'кtre en tфle vernie.
  
     „лЯ ‹орана ’айада зрелище было просто непристойным. Ќо если бы  ушедший
на пенсию торговец резиновыми  товарами  сидел  достаточно  спокойно,  ‚уйЯр
увидел бы в нем только ‚селенскую ”орму, написал бы в  цинниЯх,  в  пруду  с
золотыми рыбками, в мавританской башне и китайских  фонариках  виллы  уголок
ђаЯ перед ѓрехопадением.
     Њой же вопрос, тем временем, оставалсЯ без ответа.  Љак  примирить  это
очищенное  восприЯтие  с  должной  заботой  о  человеческих  отношениЯх,   с
необходимыми заданиЯми и обЯзанностЯми, не говорЯ уже о  благотворительности
и практическом сострадании?
     ‚ековой спор  между  активистами  и  созерцателЯми  был  возобновлен  -
возобновлен, насколько это касалось менЯ, с беспрецедентной  обостренностью.
€бо до этого утра Я знал созерцание  только  в  его  более  скромных,  более
обыденных формах - как дискурсивное мышление; как восторженную  увлеченность
поэзией, живописью или музыкой; как терпеливое ожидание тех вдохновений, без
которых  даже  прозаичнейший  из  писателей  не  может  надеЯтьсЯ   что-либо
совершить; как случайные  проблески  в  природе  вордсвортовского  "чего-то,
смешанного гораздо более  глубоко";  как  систематическое  молчание,  иногда
приводЯщее к намекам на "тайное знание". Ќо теперь Я понЯл созерцание в  его
высшем проЯвлении. ‚ высшем проЯвлении - но еще не  в  его  полноте.  €бо  в
своей полноте путь Њарии включает в себЯ путь Њарты  и  возвышает  его,  так
сказать, до своей собственной высшей силы. Њескалин открывает путь Њарии, но
захлопывает дверь пути Њарты. Ћн дает доступ к созерцанию - но к созерцанию,
несопоставимому с действием и даже с волей к  действию,  с  самой  мыслью  о
действии. ‚  промежутках  между  своими  откровениЯмЯ  принимающий  мескалин
склонен чувствовать, что, хотЯ, с одной стороны, все - в высшей степени так,
как оно должно быть, с другой стороны -  что-то  не  так.  …го  проблема,  в
сущности - та же, что стоит перед квиетистом, архатом и - на другом уровне -
перед пейзажистом и художником человеческих натюрмортов. Њескалин  никак  не
может решить эту проблему: он может лишь поставить ее апокалиптически - тем,
кому она до сих пор никогда себЯ не  представлЯла.  Џолное  и  окончательное
решение может быть найдено только теми,  кто  готов  осуществить  правильное
Weltanschauung(5)
     посредством правильного поведениЯ и правильной, постоЯнной и  ничем  не
сдерживаемой  бдительности.  Љвиетисту  противостоит  активный  созерцатель,
свЯтой, человек, который, по выражению ќкхарта, готов спуститьсЯ с  седьмого
неба, чтобы принести чашку воды своему больному брату. Ђрхату,  отступающему
от видимостей в полностью трансцендентную Ќирвану, противостоит Ѓодхисаттва,
длЯ которого ’аковость и мир случайностей едины, и длЯ  чьего  безграничного
состраданиЯ каждаЯ из этих случайностей - повод не только длЯ преобразованиЯ
глубинного пониманиЯ, но еще и длЯ самой практической благотворительности. Ђ
в мире искусства ‚ермееру  и  другим  художникам  человеческих  натюрмортов,
мастерам китайских и Японских пейзажей, Љонстеблю и ’ернеру, ‘ислею, ‘ера  и
‘езанну противостоит всеобъемлющее искусство ђембрандта. ќти имена  огромны,
их превосходство недостижимо. —то же касаетсЯ менЯ  в  то  памЯтное  майское
утро, то Я мог быть только благодарен за опыт, показавший  мне  более  Ясно,
чем Я это видел прежде, истинную природу вызова  и  абсолютно  освобождающей
реакции на него.
     Џрежде, чем мы оставим эту тему, разрешите добавить, что не  существует
такого вида созерцаниЯ, даже самого квиетистского, которое  было  бы  лишено
своих этических ценностей. Џо меньшей мере, половина всей морали негативна и
состоит в том, как уберечьсЯ от зла. Ћтче Ќаш насчитывает меньше  пЯтидесЯти
слов, и шесть из них  посвЯщены  просьбе  Ѓогу  не  ввести  нас  в  соблазн.
Ћдносторонний созерцатель оставлЯет несделанным  многое  из  того,  что  ему
следует сделать; но чтобы компенсировать, он удерживаетсЯ от деланиЯ многого
из того, что ему делать не следует. "‘умма зла, - заметил Џаскаль, - была бы
намного меньше, если бы люди только смогли научитьсЯ  тихо  сидеть  в  своих
комнатах."  ‘озерцатель,  чье  восприЯтие  очищено,  не  обЯзательно  должен
оставатьсЯ в комнате. Ћн может заниматьсЯ своим делом,  настольно  полностью
удовлетворенный тем, что  он  видит  и  сам  ЯвлЯетсЯ  частью  божественного
ЏорЯдка ‚ещей, что никогда не будет даже соблазнен  вовлечением  в  то,  что
’рахерн  называл  "грЯзными  уловками   мира".   Љогда   мы   ощущаем   себЯ
единственными наследниками вселенной, когда "море течет в наших  венах...  и
звезды - наши алмазы", когда все вещи  воспринимаютсЯ  как  беспредельные  и
свЯтые, какой мотив может у нас быть длЯ  алчности  и  самоутверждениЯ,  длЯ
погони за властью или длЯ еще более ужасных форм  удорольствиЯ?  ‘озерцатели
врЯд ли станут игроками, сводниками  или  пьЯницами;  как  правило,  они  не
проповедуют  нетерпимость,  не  развЯзывают  войн;  не  считают  необходимым
грабить, мошенничать или  унижать  бедных.  Љ  этим  огромным  отрицательным
достоинствам  мы   можем   прибавить   и   еще   одно,   которое,   хоть   и
трудноопределимо, но и положительно, и важно.  Ђрхат  и  квиетист  могут  не
практиковать созерцаниЯ в его полноте; но если они его практикуют вообще, то
могут воспроизводить просвещающие обзоры иной, трансцендентной, страны  ума;
а если они практикуют его во всей его высоте, то , становЯтсЯ  проводниками,
сквозь которые из этой,  иной,  страны  может  истекать  некое  благотворное
влиЯние в мир затемненных "џ", постоЯнно умирающих от его нехватки.
     ’ем временем Я, по просьбе исследователЯ, обратилсЯ от портрета ‘езанна
к тому, что происходило у менЯ в голове, когда Я закрывал глаза. Ќа этот раз
внутренний пейзаж любопытным образом ничего в себе не нес. Џоле видениЯ было
заполнено Ярко окрашенными, постоЯнно изменЯвшимисЯ структурами, сделанными,
казалось, из пластика или эмалированной жести.
     "„ешево, - прокомментировал Я. - ’ривиально. Љак вещи в "5-и-10"."
     € всЯ эта дешевка существовала в закрытой, тесной вселенной.
     "Љак  будто   находишьсЯ   под   палубой   судна,   -   сказал   Я.   -
ЏЯти-десЯтицентового судна."
     Џока Я смотрел, стало очень Ясно,  что  это  пЯти-десЯтицентовое  судно
было каким-то образом свЯзано с человеческими  претензиЯми.  ќтот  удушливый
интерьер мелочной лавки был моим собственным личным "џ"; эти мишурные мобили
из жести и пластика были моими личными вкладами во вселенную.
     џ чувствовал, что урок полезен, но, тем не менее, мне было жаль, что он
преподаетсЯ в такой  момент  и  в  такой  форме.  Љак  правило,  принимающий
мескалин открывает внутренний мир на  столь  Явном  исходном  уровне,  столь
очевидно бесконечным и  свЯтым,  сколь  и  тот  преображенный  внешний  мир,
который Я видел открытыми глазами. ‘ самого начала мой же собственный случай
был иным. Њескалин временно наделил менЯ силой видеть с  закрытыми  глазами;
но он не мог вообще - или, по крайней мере, именно в этом случае - Явить мне
внутренний пейзаж, даже отдаленно сравнимый  с  моими  цветами,  стулом  или
брюками "там, снаружи". ’о, что он позволил мне воспринЯть внутри,  было  не
‚селенской ”ормой в образах, а  моим  собственным  умом;  не  архетипической
’аковостью,  а  набором  символов  -  иными  словами,  самодельной  подменой
’аковости.
     Ѓольшинство наблюдателей образов преобразуютсЯ мескалином в духовидцев.
     Ќекоторые  из  них  -  а  они,  возможно,  более   многочисленны,   чем
общепризнано - не требуют никакой трансформации: они - духовидцы  постоЯнно.
“мственный тип, к которому принадлежал Ѓлейк, довольно широко  распространен
даже   в   урбанистически-индустриальных   обществах    сегоднЯшнего    днЯ.
“никальность поэта-художника не заключаетсЯ в том факте, что (цитируЯ из его
"Ћписательного Љаталога")  он  действительно  видел  "те  дивные  оригиналы,
называемые в ‘вЯщенном Џисании "•ерувим"". Ћна не заключаетсЯ в  том  факте,
что "некоторые из этих дивных оригиналов, увиденных в  моих  видениЯх,  были
ста футов в высоту... и все содержали в себе мифологическое  и  непостижимое
значение". Ћна заключаетсЯ единственно в его  способности  выражать  словами
или (до некоторой степени, менее успешно) линией и цветом какой-то намек на,
по меньшей мере, не слишком  необычный  опыт.  Ѓесталанный  духовидец  может
воспринимать  внутреннюю  реальность,  не  менее  огромную,   прекрасную   и
значимую,  чем  тот  мир,  что  созерцал  Ѓлейк;  но  он  совершенно   лишен
способности выражать  в  литературных  или  пластических  символах  то,  что
увидел.
     €з религиозных записей и сохранившихсЯ памЯтников поэзии и пластических
искусств совершенно Ясно, что в большей части времен и в большей части  мест
люди придавали большее  значение  внутреннему  пейзажу,  нежели  объективным
существующим вещам, чувствовали, что то, что они  видЯт  закрытыми  глазами,
обладает духовно большей значимостью,  чем  то,  что  они  видЯт  открытыми.
Џричина? ‘лишком близкое знакомство порождает  презрение,  а  как  выжить  -
проблема, варьирующаЯсЯ в диапазоне от  хронически  нудной  до  мучительной.
‚нешний мир - это то, где мы просыпаемсЯ каждое утро нашей жизни, место, где
волей-неволей мы должны пытатьсЯ прожить. ‚о внутреннем мире нет ни  работы,
ни монотонности. Њы посещаем  его  только  во  сне  и  размышлениЯх,  и  его
странность такова, что мы никогда не сможем отыскать одного и того же мира в
двух случаЯх, следующих один за другим. —то удивлЯтьсЯ, следовательно,  если
человеческие существа  в  своем  поиске  божественного,  в  общем  и  целом,
предпочитали смотреть внутрь! ‚  общем  и  целом,  но  не  всегда.  ‚  своем
искусстве не менее, чем в своей религии, даосы и дзэн-буддисты  смотрели  за
пределы видений, в Џустоту, и сквозь  Џустоту  -  на  "десЯть  тысЯч  вещей"
объективной реальности. €з-за своей доктрины  воплощенного  ‘лова  христиане
должны были бы быть способны с самого начала принЯть  сходное  отношение  ко
вселенной вокруг себЯ. Ќо из-за доктрины ѓрехопадениЯ сделать  это  им  было
очень трудно. ‚сего триста лет назад выражение тщательного отрицаниЯ мира  и
даже проклЯтиЯ мира было и  ортодоксальным,  и  понЯтным.  "Ќам  не  следует
изумлЯтьсЯ ничему  в  Џрироде,  кроме  одного  лишь  ‚оплощениЯ  •риста."  ‚
семнадцатом веке фраза ‹аллемана казалась разумной.  ‘егоднЯ  в  ней  звенит
безумие.
     ‚ Љитае расцвет пейзажной живописи до положениЯ главной  художественной
формы произошел около тысЯчи, в џпонии - около шестисот, а в …вропе -  около
трехсот лет назад. Џриравнение ‚селенской ”ормы к изгороди было сделано теми
“чителЯми „зэна, которые  обвенчали  даосистский  натурализм  с  буддистским
трансцендентализмом. ‘ледовательно, только  на  „альнем  ‚остоке  пейзажисты
сознательно  расценивали  свое  искусство   как   религиозное.   Ќа   ‡ападе
религиознаЯ   живопись   была   делом   изображениЯ    свЯтых    персонажей,
иллюстрированиЯ свЯщенных текстов. Џейзажисты считали себЯ мирЯнами. ‘егоднЯ
мы признаем в ‘ера одного  из  величайших  мастеров  того,  что  может  быть
названо мистической пейзажной живописью. € все же  этот  человек,  способный
более эффективно, чем кто-либо другой, выражать Ћдно  во  многом,  впадал  в
негодование, когда кто-нибудь хвалил его за "поэзию" его  работ.  "џ  просто
применЯю  ‘истему,"  -  протестовал  он.  €ными  словами,  он   был   просто
пуантилистом и в своих собственных глазах никем больше.
     Џохожий анекдот рассказывают о „жоне Љонстебле. Ћднажды, ближе к  концу
своей жизни, Ѓлейк встретил ЉонстеблЯ в •эмпстеде, и ему показали  несколько
набросков   молодого   художника.   ЌесмотрЯ    на    свое    презрение    к
натуралистическому искусству,  старый  духовидец  мог  отличить  хорошее  от
плохого - если, конечно, это был не ђубенс. "ќто не рисунок! - вскричал  он.
- ќто вдохновение?"  "џ  хотел,  чтобы  это  было  рисунком,"  -  таков  был
характерный ответ ЉонстеблЯ. Ћба были правы.
     ќто был рисунок, точный и  достоверный,  и  в  то  же  времЯ  это  было
вдохновение - вдохновение, по крайней мере, столь же высокого порЯдка, что и
у Ѓлейка.  ‘осны  •ита  в  действительности  виделись  в  такой  же  степени
идентичными  со  ‚селенской  ”ормой.  Ќабросок  был  передачей,   необходимо
несовершенной,  но  все  же  глубоко  впечатлЯющей,  того,   что   очищенное
восприЯтие Явило открытым глазам  великого  художника.  Ћт  созерцаниЯ  -  в
традиции ‚ордсворта и “итмена - ‚селенского ’ела как изгороди и от видений -
как у Ѓлейка - "дивных оригиналов" внутри ума современные поэты отступили  в
исследование    личного,    противопоставленного    более    чем    личному,
подсознательного, и в передачу  в  высокоабстрактных  понЯтиЯх  не  данного,
объективного факта, а просто научных и теологических представлений.
     Ќечто  подобное  произошло  и  в  области  живописи.  ‡десь  мы   стали
свидетелЯми общего отступлениЯ от пейзажа, доминирующей художественной формы
девЯтнадцатого столетиЯ. ќто отступление от пейзажа не было  отступлением  в
ту, иную, внутреннюю божественную  „анность,  которой  касалось  большинство
традиционных школ прошлого,  в  тот  Ђрхетипический  Њир,  где  люди  всегда
находили сырье длЯ строительства  своего  мира  и  религии.  Ќет,  это  было
отступление от внешней „анности в личное подсознательное, в ментальный  мир,
более убогий и более плотно закрытый, чем даже  мир  сознательной  личности.
ќти хитрые приспособлениЯ из жести и Ярко раскрашенного пластика - где Я  их
видел раньше? ‚ каждой картинной галерее, котораЯ выставлЯет новейшие работы
нерепрезентативного искусства.
     Ђ теперь  кто-то  внес  фонограф  и  поставил  пластинку.  џ  слушал  с
удовольствием, но не испытывал ничего,  что  могло  бы  сравнитьсЯ  с  моими
видимыми апокалипсисами цветов  и  фланели.  Ќеужели  от  природы  одаренный
музыкант  слышит  те  откровениЯ,  которые  длЯ  менЯ   были   исключительно
визуальными? Ѓыло бы интересно провести  такой  эксперимент.  ’ем  временем,
хотЯ и не преображеннаЯ, хотЯ  и  сохранЯющаЯ  свои  нормальные  качество  и
интенсивность, музыка немало прибавлЯла к моему пониманию того, что со  мной
произошло, и более широких проблем, которые это происходившее поднимало.
     €нструментальнаЯ музыка, что достаточно странно, оставила менЯ довольно
холодным. Њоцартовский концерт до-минор длЯ  фортепиано  был  прерван  после
первой части, и его место занЯла запись каких-то мадригалов ѓесуальдо.
     "ќти голоса, - оценивающе сказал Я, - эти голоса - они вроде  какого-то
моста обратно к миру людей."
     € мостом они оставались даже когда пели самые хроматически  неожиданные
композиции  безумного  кнЯзЯ.  ‘квозь  неровные  фразы   мадригалов   музыка
следовала своим курсом, никогда не оставаЯсь в какой-то одной тональности на
протЯжении двух  тактов.  ‚  ѓесуальдо,  этом  фантастическом  персонаже  из
уэбберовской  мелодрамы,  психологический  распад  преувеличивал,  толкал  к
самому  крайнему  пределу  тенденцию,  внутренне  присущую  модальной   (как
противопоставленной полностью тональной) музыке. ЏолучавшиесЯ  в  результате
работы звучали так, словно были написаны поздним енбергом.
     "€ все же, - Я чувствовал, что  должен  сказать,  слушаЯ  эти  странные
продукты  контр-ђеформационного  психоза,  применЯвшегосЯ  к  художественной
форме Џозднего ‘редневековьЯ, - и все же не важно, что он весь раздроблен на
куски.  –елое  дезорганизовано.  Ќо   каждый   индивидуальный   фрагмент   -
упорЯдочен, он представлЯет ‚ысший ЏорЯдок. ‚ысший ЏорЯдок превалирует  даже
в распаде.
     ’отальность представлена даже в сломанных частЯх. € даже,  может  быть,
более Явно, чем в полностью осмысленной работе.  Џо  меньшей  мере,  вас  не
убаюкивает чувство ложной безопасности от  какого-то  просто  человеческого,
просто   сфабрикованного   порЯдка.   ‚ам   нужно   полагатьсЯ    на    свое
непосредственное восприЯтие окончательного  порЯдка.  Џоэтому,  в  некотором
смысле, распад  может  обладать  своими  преимуществами.  Ќо,  конечно,  это
опасно, страшно опасно.
     Џредположим, вы не сможете вернутьсЯ, выбратьсЯ из хаоса..."
     Ћт мадригалов ѓесуальдо мы перепрыгнули через  трехвековую  пропасть  к
Ђльбану Ѓергу и его "‹ирической ‘юите".
     "Ђ это, - объЯвил Я заранее, - будет адом."
     Ќо оказалось, что Я неправ. Ќа  самом  деле,  музыка  звучала  довольно
смешно.
     ‚ычерпаннаЯ из личного подсознательного, одна двенадцатитоноваЯ  агониЯ
сменЯла  другую;  но  что  поразило  менЯ,   так   это   только   внутреннее
несоответствие между психологической дезинтеграцией, более полной, чем  даже
у ѓесуальдо, и громадными ресурсами того, что касаетсЯ таланта и  мастерства
в ее выражении.
     "Ќеужели  ему  не  жалко  себЯ?"  -  прокомментировал  Я  с   ироничным
отсутствием состраданиЯ. € затем: "Katzenmusik - ученаЯ  Katzenmusik(6)".  €
наконец - еще несколько мучительных минут спустЯ: "Љому какое дело до  того,
что он чувствует?
     Џочему он не обратит внимание на что-нибудь другое?"
     ‚ порЯдке критики  того,  что,  без  сомнениЯ,  ЯвлЯетсЯ  замечательной
работой,  это  было  несправедливо  и  неадекватно,  -  но,  Я   думаю,   не
безразлично. џ привожу это здесь так, как оно было, и поскольку именно так Я
реагировал на "‹ирическую ‘юиту" в состоЯнии чистого созерцаниЯ.
     Љогда она закончилась, исследователь  предложил  пройтись  по  саду.  џ
хотел этого; и хотЯ мое тело, казалось, было полностью отсоединено от разума
- или, если точнее, хотЯ мое осознание преображенного внешнего мира более не
сопровождалось осознанием моего физического организма, -  Я  обнаружил,  что
способен поднЯтьсЯ,  открыть  стеклЯнную  дверь  в  сад  и  выйти  наружу  с
минимальным колебанием. Љонечно, странно было ощущать, что "џ"  не  ЯвлЯетсЯ
тем же самым,  что  и  эти  руки  и  ноги  "там,  снаружи",  что  и  целиком
объективные туловище, шеЯ и даже голова. ќто было странно; но к этому вскоре
привыкаешь. €, в любом случае, тело,  казалось,  совершенно  идеально  могло
само о себе позаботитьсЯ. Ќа самом деле, конечно, оно всегда и  так  само  о
себе заботитсЯ. ‚се, что может делать сознательное эго, - это  формулировать
желаниЯ, которые затем выполнЯютсЯ силами, весьма слабо контролируемыми им и
совершенно им не понимаемыми. Љогда оно делает что-либо сверх этого -  когда
слишком  сильно  стараетсЯ,  например,  когда  беспокоитсЯ,  когда  начинает
испытывать опасениЯ по поводу будущего - оно снижает эффективность тех сил и
может даже повлечь болезнь девитализованного тела. ‚ моем нынешнем состоЯнии
осознанность не относилась к эго; она была, так сказать, сама по  себе.  ќто
означало,  что  физиологическаЯ  разумность,  контролирующаЯ   тело,   также
существует сама по себе. Ќа какое-то мгновение тот  постоЯнно  вмешивающийсЯ
невротик, что в часы бодрствованиЯ пытаетсЯ взЯть управление  в  свои  руки,
слава Ѓогу, не стоЯл на пути.
     €з стеклЯнной двери Я шагнул под что-то вроде перголы, частично укрытой
вьющимсЯ розовым деревом, частично -  покрытой  рейками  в  дюйм  шириной  с
просветами  по  полдюйма.  ‘иЯло  солнце,  и  тени  от   реек   образовывали
зеброподобный  рисунок  на  земле,  на  сиденье  и  спинке  садового  стула,
стоЯвшего в конце перголы. ќтот стул - забуду ли Я  его  когда-нибудь?  ’ам,
где тени падали на полотнЯную обшивку, полосы глубокого, но  сиЯющего  цвета
индиго чередовались со сверканием настолько  интенсивно  Ярким,  что  трудно
было поверить, что эти  полосы  не  сделаны  из  чистого  голубого  огнЯ.  ‚
течение, казалось, невообразимо долгого времени Я глЯдел, не знаЯ и даже  не
желаЯ знать, с чем это Я встретилсЯ. ‚ любое другое времЯ Я бы увидел  стул,
исполосованный попеременно светом и тенью. ‘егоднЯ  же  перцепциЯ  поглотила
концепцию. џ был настолько полно поглощен этим зрелищем,  настолько  поражен
тем, что видел, что не мог более ничего воспринимать. ‘адоваЯ мебель, рейки,
солнечный свет, тень - все они были не больше, чем имена и понЯтиЯ,  простые
вербализации в утилитарных или научных целЯх уже  после  событиЯ.  ‘амим  же
событием было это чередование лазурных печных топок,  разделенных  зарослЯми
невообразимой горечавки. ќто  было  несказанно  чудесно,  чудесно  до  такой
степени, что почти ужасало. € внезапно у менЯ возникло ощущение, что Я  могу
понЯть, каково быть безумным. “ шизофрении есть свои небеса так  же,  как  и
свои преисподние и чистилища; Я помню, что мне рассказывал один  мой  старый
друг, уже много лет покойный, о своей  безумной  жене.  Ћднажды,  на  ранней
стадии заболеваниЯ, когда у нее еще были интервалы Ясности, он приехал к ней
в больницу поговорить о детЯх. Ћна немного послушала его, а затем  прервала.
Љак  мог  он  тратить  свое  времЯ  на  пару  отсутствующих   детей,   когда
единственным, что имело значение здесь и сейчас,  была  невыразимаЯ  красота
узоров, которые он производил своим коричневым твидовым пиджаком всЯкий раз,
когда  двигал  руками?  “вы,  этот  рай  очищенного   восприЯтиЯ,   чистого,
одностороннего созерцаниЯ, был не вечен.
     Ѓлаженные паузы становились все реже, короче, пока, наконец,  их  вовсе
не стало; осталсЯ только ужас.
     Ѓольшинство тех, кто принимает  мескалин,  испытывает  только  небесную
часть шизофрении. Ќаркотик приносит  ад  и  чистилище  только  тем,  у  кого
незадолго до этого была желтуха, кто страдает от периодических депрессий или
хронического   беспокойства.   …сли   бы   -   подобно   другим   наркотикам
приблизительно  сравнимой   мощности   -   мескалин   был   знаменит   своей
токсичностью, его прием сам по  себе  был  бы  источником  беспокойства.  Ќо
разумно здоровый человек знает заранее, что,  насколько  это  его  касаетсЯ,
мескалин  совершенно  безвреден,  что  его  воздействие  прекратитсЯ   через
восемь-десЯть часов, не оставив  ни  похмельЯ,  ни,  следовательно,  желаниЯ
возобновить дозу. “крепленный этим знанием, он пускаетсЯ в  эксперимент  без
страха   -   иными   словами,   без   предрасположенности   к   преображению
беспрецедентно странного и нечеловеческого  опыта  в  нечто  отвратительное,
нечто поистине дьЯвольское.
     ‚стретившись со стулом, который походил на ‘трашный ‘уд,  -  или,  если
точнее, со ‘трашным ‘удом, который после длительной паузы и со значительными
трудностЯми Я признал в качестве стула, - Я сразу обнаружил себЯ  на  кромке
паники. ‚се это, внезапно почувствовал  Я,  зашло  слишком  далеко.  ‘лишком
далеко, несмотрЯ даже на то, что уходило во все более интенсивную красоту, в
более глубокое значение.
     ‘трах,  каким  Я  анализирую  его   в   ретроспективе,   возник   перед
ошеломлением, перед распадом под давлением реальности, большей,  чем  разум,
привыкший  большую  часть  времени  жить  в  уютном  мирке  символов,  может
перенести. ‹итература религиозного опыта изобилует ссылками на боли и ужасы,
ошеломлЯющие тех, кто слишком внезапно лицом к лицу  столкнулсЯ  с  каким-то
проЯвлением Mysterium  tremendum(7).  ѓоворЯ  Языком  теологии,  этот  страх
возникает из несопоставимости человеческого эготизма и божественной чистоты,
человеческой самоусугубленной отдельности и  бесконечности  Ѓога.  ‚след  за
Ѓеме  и  “ильЯмом  ‹оу  мы  можем  сказать,   что   невозрожденными   душами
божественный ‘вет  во  всем  его  сиЯнии  может  восприниматьсЯ  только  как
пылающий огнь очищениЯ. Џочти идентичную доктрину можно найти  в  "’ибетской
Љниге Њертвых", где отошедшаЯ душа описываетсЯ усыхающей в агонии от  џсного
‘вета Џустоты и даже от меньших,  пригашенных  Ћгней  -  чтобы  стремительно
броситьсЯ в успокаивающую тьму самости уже  как  перерожденное  человеческое
существо или же зверь, несчастный призрак, обитатель  преисподней.  ‚се  что
угодно, только не обжигающаЯ Яркость ничем не смЯгченной  ђеальности  -  все
что угодно!
     изофреник - это душа не  только  невозрожденнаЯ,  но  впридачу  еще  и
безнадежно больнаЯ. …го болезнь состоит в неспособности бежать от внутренней
и внешней реальности (что привычным образом совершает человек в здравом уме)
в самодельную вселенную здравого смысла, в строго человеческий мир  полезных
представлений, разделЯемых  символов  и  социально  приемлемых  условностей.
изофреник подобен человеку, постоЯнно находЯщемусЯ под действием  мескалина
и,   следовательно,   неспособному   отторгнуть   опыт    реальности,    длЯ
сосуществованиЯ с которой он недостаточно свЯт, которую он не  может  раз  и
навсегда объЯснить, поскольку она - самый упрЯмый  из  первичных  фактов,  и
котораЯ,  поскольку  никогда  не  позволЯет  ему  взглЯнуть  на  мир  просто
человеческими глазами, пугает его до такой степени, что он интерпретирует ее
неослабную странность, ее пылающую  интенсивность  значениЯ  как  проЯвлениЯ
человеческой или даже  космической  злой  воли,  призывающие  его  принимать
отчаЯннейшие контрмеры - от насилиЯ убийцы на одном конце шкалы до кататонии
(или психологического самоубийства) на другом. € раз отправившись по ведущей
вниз инфернальной дороге, он никогда  не  сможет  остановитьсЯ.  ’еперь  это
стало слишком уж очевидным.
     "…сли начать неверно, - сказал Я в ответ на вопросы исследователЯ, - то
все, что случилось, будет доказательством заговора  против  вас.  ‚се  будет
служить самооправданием. ‚ы не сможете набрать в грудь воздуха, не сознаваЯ,
что это - часть заговора."
     "‡начит, вы думаете, что знаете, в чем корень безумиЯ?"
     Њой ответ был убежденным и шел из души: "„а".
     "€ вы не могли бы его контролировать?"
     "Ќет, не мог бы. …сли начинать  со  страха  и  ненависти  как  основной
предпосылки, то придетсЯ приходить и к заключениЯм."
     "Њог бы ты, - спросила менЯ жена, -  задержать  внимание  на  том,  что
"’ибетскаЯ Љнига Њертвых" называет —истым ‘ветом?"
     џ сомневалсЯ.
     "Њожет быть, это не  будет  впускать  зло,  если  ты  сможешь  удержать
внимание? €ли ты все-таки не сможешь держать?"
     Ќекоторое времЯ Я раздумывал над вопросом.
     "‚озможно, - наконец, ответил Я, - возможно, смог бы,  если  бы  кто-то
рассказал мне о —истом ‘вете. Ћдному это сделать невозможно. Џолагаю, именно
в этом - смысл тибетского ритуала: кто-то сидит  все  времЯ  и  рассказывает
тебе, что есть что."
     Џрослушав  запись  этой  части  эксперимента,  Я  взЯл   свое   издание
"’ибетской   Љниги   Њертвых"   ќванса-‚ентца   и   раскрыл   наугад.    "Ћ,
благороднорожденный, пусть не отвлечетсЯ твой ум." ‚от в чем была проблема -
- оставатьсЯ неотвлеченным.
     Ќеотвлеченным памЯтью о  прошлых  грехах,  воображаемым  удовольствием,
горьким осадком старых  обид  и  унижений,  всеми  страхами,  ненавистЯми  и
страстЯми, которые обычно затмевают ‘вет.  ’о,  что  делали  те  буддистские
монахи длЯ умирающих и мертвых, не может ли и современный психиатр совершить
длЯ безумных? Џусть будет голос, который успокоит их днем, и даже когда  они
спЯт,  что,  несмотрЯ  на  весь  ужас,  на  все  ошеломление   и   смЯтение,
окончательнаЯ ђеальность непоколебимо остаетсЯ сама собой и состоит  из  той
же самой субстанции, что и внутренний свет даже  наиболее  жестоко  мучимого
ума.  Џосредством  таких  приспособлений,   как   записывающие   устройства,
переключатели,  контролируемые  часами,   системы   публичного   вещаниЯ   и
подушечные динамики, должно быть очень легко постоЯнно  напоминать  об  этом
первородном  факте  пациентам  заведениЯ  даже  с  самой  большой  нехваткой
персонала. ‚озможно, нескольким  заблудшим  душам  и  удастсЯ  помочь  таким
образом завоевать некоторую  долю  контролЯ  над  вселенной  -  одновременно
прекрасной и отталкивающей, но всегда иной, нечеловеческой, всегда абсолютно
непостижимой - в которой, как выЯснЯетсЯ, они обречены жить.
     Ќаконец, менЯ увели от  тревожных  великолепий  моего  садового  стула.
‘пускаЯсь с изгороди зелеными параболами,  ветви  плюща  испускали  какое-то
стеклЯнное, нефритовое сиЯние. ‚ следующее мгновение  в  поле  моего  зрениЯ
ворвалсЯ  куст  огненно-красных  цветов.  Ќастолько  страстно  живые,   что,
казалось, вот-вот заговорЯт, цветы тЯнулись вверх, в синеву. Џодобно стулу в
тени реек, они чересчур протестовали.  џ  взглЯнул  на  листьЯ  и  обнаружил
пещеристый лабиринт  нежнейших  цветов  и  оттенков  зеленого,  пульсирующий
непостижимой загадкой.
  
     ђозы:
     –веты легко нарисовать - 
     ‹истьЯ трудно.
  
     •айку ики выражает  (не  называЯ  прЯмо)  как  раз  то,  что  Я  тогда
почувствовал   -   чрезмерное,   слишком   очевидное    торжество    цветов,
контрастирующее с более нежным чудом их листвы.
     Њы вышли на улицу. “ обочины стоЯл большой  светло-голубой  автомобиль.
Џри  виде  его  менЯ  внезапно  охватило   всепоглощающее   веселье.   Љаким
самодовольством,  какой   абсурдной   самоудовлетворенностью   сверкали   те
выпирающие наружу поверхности лоснЯщейсЯ эмали! —еловек создал эту  вещь  по
своему подобию - или,  скорее,  по  подобию  своего  любимого  литературного
персонажа. џ смеЯлсЯ, пока по щекам у менЯ не покатились слезы.
     Њы снова вошли в дом. Ѓыла приготовлена еда. Љто-то,  кто  еще  не  был
идентичен мне, набросилсЯ на нее с волчьим аппетитом. џ смотрел  на  это  со
значительного расстоЯниЯ и без особого интереса.
     Љогда все было съедено, мы сели в автомобиль и отправились на прогулку.
     ‚оздействие  мескалина  уже  клонилось  к  упадку;  но  цветы  в  садах
по-прежнему трепетали на кромке  сверхъестественного,  перечные  и  рожковые
деревьЯ  вдоль  боковых  улиц  по-прежнему  Явно  принадлежали  какой-нибудь
свЯщенной роще. ђай чередовалсЯ с „одоной, €ггдрасиль - с мистической ђозой.
Ђ потом мы внезапно  оказались  на  перекрестке  -  в  ожидании  возможности
пересечь Ѓульвар ‘ансет.
     Џеред нами постоЯнным потоком катились машины - тысЯчи машин,  Ярких  и
сверкающих  как  мечта  рекламодателЯ,  и  каждаЯ  -  более   нелепаЯ,   чем
предыдущаЯ. џ снова забилсЯ в конвульсиЯх смеха.
     Ќаконец, Љрасное Њоре дорожного движениЯ расступилось, и  мы  пересекли
его и въехали в еще один оазис деревьев, лужаек и роз. —ерез несколько минут
мы поднЯлись на обзорную площадку в холмах, и под нами раскинулсЯ  город.  џ
был довольно разочарован - он выглЯдел совершенно как город, который Я видел
всегда. Ќасколько  менЯ  это  касалось,  преображение  было  пропорционально
расстоЯнию: чем оно ближе, тем более божественно иное. ќта огромнаЯ туманнаЯ
панорама едва ли отличалась от себЯ самой.
     Њы двинулись дальше, и, пока оставались среди холмов,  и  один  дальний
вид сменЯл другой, значимость присутствовала на своем  повседневном  уровне,
намного ниже точки преображениЯ.  ЊагиЯ  снова  начала  работать,  когда  мы
свернули в новый пригород и  начали  скользить  между  двумЯ  рЯдами  домов.
‡десь, несмотрЯ на отвратительную причудливость  архитектуры,  возобновилась
трансцендентнаЯ инаковость, поЯвились намеки на утренние  небеса.  Љирпичные
трубы и зеленые латунные крыши пылали в  свете  солнца  как  осколки  Ќового
€ерусалима. € внезапно Я  увидел  то,  что  видел  ѓуарди  и  что  (с  таким
несравненным  мастерством?)  так  часто  было  выражено  в   его   картинах:
оштукатуренную  стену  с  пересекающей  ее  тенью,  голую,  но   незабываемо
прекрасную, пустую, зарЯженную всем значением и всей загадкой существованиЯ.
Ћткровение приблизилось и вновь исчезло за какую-то долю секунды. Ђвтомобиль
проехал дальше;  времЯ  приоткрывало  еще  одно  Явление  вечной  ’аковости.
"‚нутри одинаковости есть различие. Ќо то, чтобы это различие отличалось  от
одинаковости, - никак не намерение всех Ѓудд. €х намерение - и  общность,  и
различие." ‚от эта клумба красной и белой герани, например, - она совершенно
отличалась от этой оштукатуренной стены в сотне Ярдов вверх  по  дороге.  Ќо
"есть-ность" обеих была одной и той же, вечное свойство  их  мимолетности  -
одним и тем же.
     —ас спустЯ, после еще десЯтка миль и посещениЯ "‘амой  Ѓольшой  ‚  Њире
Ђптеки", мы, наконец, были дома, и Я вернулсЯ  к  этому  успокаивающему,  но
глубоко неудовлетворительному состоЯнию, известному как "нахождение в  своем
уме".
  
     ’о,  что  человечество   вообще   сможет   когда-либо   избавитьсЯ   от
€скусственных  ђаев,  представлЯетсЯ  маловероЯтным.  Ѓольшинство  мужчин  и
женщин ведут жизнь, в своем худшем виде настолько мучительную, а в лучшем  -
настолько монотонную, бедную и ограниченную, что позыв бежать ее, стремление
превзойти себЯ хотЯ бы на несколько мгновений есть и всегда  было  одним  из
основных аппетитов души.
     €скусство и религиЯ, карнавалы и сатурналии, танцы и слушание  ораторов
- все это  служило,  по  выражению  ѓ.„ж.“эллса,  „верЯми  ‚  ‘тене.  Ђ  длЯ
частного,   повседневного   пользованиЯ   всегда   существовали   химические
интоксиканты. ‚се успокоительные средства и наркотики,  низводЯщие  человека
до состоЯниЯ овоща, все эйфорики, произрастающие на деревьЯх, галлюциногены,
созревающие в Ягодах или выжимаемые из корней, -  все  без  исключениЯ  были
известны  и  систематически  использовались   человеческими   существами   с
незапамЯтных времен. € к этим естественным преобразователЯм  сознаниЯ  наука
прибавила свою долю синтетических веществ  -  хлорал,  например,  бензедрин,
бромиды и барбитураты.
     Ѓольшинство этих преобразователей сознаниЯ сейчас не могут  применЯтьсЯ
кроме как по предписанию врача или же нелегально и со  значительным  риском.
„лЯ неограниченного употреблениЯ ‡апад позволил только алкоголь и табак. ‚се
остальные „вери ‚ ‘тене обозваны Ќаркотой,  а  те,  кто  неавторизованно  их
употреблЯет, - наркоманами. Њы сейчас гораздо больше  тратим  на  напитки  и
табак, чем на образование. ќто, конечно, не удивительно.  ‘тремление  бежать
от своей самости и окружениЯ присутствует почти в  каждом  почти  постоЯнно.
Џозыв сделать что-то длЯ молодых силен только в родителЯх, да и в тех - лишь
те несколько  лет,  пока  их  дети  ходЯт  в  школу.  ‚  равной  степени  не
удивительно сегоднЯшнее отношение к напиткам и табаку. ЌесмотрЯ на  растущую
армию безнадежных  алкоголиков,  несмотрЯ  на  сотни  тысЯч  людей,  которых
ежегодно увечат или убивают пьЯные водители, популЯрные  комики  по-прежнему
острЯт по поводу алкоголЯ и приверженных ему. € несмотрЯ  на  свидетельства,
свЯзывающие сигареты с раком легких,  практически  все  расценивают  курение
табака как Явление едва ли менее нормальное и естественное, чем прием  пищи.
‘ точки зрениЯ рационального утилитариста, это  может  показатьсЯ  странным.
„лЯ историка же это - именно то, чего следовало ожидать. ’вердое убеждение в
материальной реальности Ђда никогда не отвращало средневековых  христиан  от
того, к чему побуждали их амбиции, похоть или алчность. ђак легких, дорожные
происшествиЯ и миллионы несчастных и плодЯщих несчастье алкоголиков - факты,
еще более бесспорные, нежели факт существованиЯ €нферно во времена „анте. Ќо
все эти факты далеки и  несущественны  по  сравнению  с  близким,  ощущаемым
фактом стремлениЯ - здесь и сейчас - к освобождению или успокоению, к  тому,
чтобы выпить и покурить.
     Ќаш век - это век, среди прочего, автомобилЯ и  стремительно  растущего
населениЯ.  Ђлкоголь  несовместим  с  безопасностью  на   дорогах,   а   его
производство, как и производство  табака,  обрекает  на  практически  полную
стерильность  многие  миллионы  акров  самой  плодородной  земли.  Џроблемы,
поднимаемые  алкоголем  и  табаком,  не  могут  быть  решены,   само   собой
разумеетсЯ, запрещением. “ниверсальное и постоЯнно присутствующее стремление
к самотрансценденции не должно быть упразднено захлопыванием ныне популЯрных
„верей ‚ ‘тене. …динственнаЯ разумнаЯ политика - это открыть другие,  лучшие
двери в надежде склонить мужчин и женщин сменить свои старые плохие привычки
на новые и менее вредоносные. Ќекоторые из этих других, лучших дверей  будут
по природе своей общественными, технологическими, другие - религиозными  или
психологическими,   еще   какие-то   -    диетическими,    образовательными,
атлетическими. Ќо нужда в  частых  химических  каникулах,  дающих  отдых  от
невыносимой самости и отвратительной среды окружениЯ, совершенно  бесспорно,
останетсЯ прежней. Ќеобходим, прежде  всего,  это  новый  наркотик,  который
облегчит и утешит наш страдающий биологический вид без  нанесениЯ  вреда,  в
конечном итоге, большего, чем то добро, которое  он  принесет  сразу.  ’акой
наркотик должен обладать эффективным действием в минимальных  дозах  и  быть
синтетически производимым. …сли он не будет обладать этими  свойствами,  его
производство, подобно производству вина, пива, спирта и табака, будет мешать
выработке пищи и тканей - продуктов первой  необходимости.  Ћн  должен  быть
менее  токсичным,  чем  опиум  или  кокаин,   менее   вероЯтно   производить
нежелательные социальные последствиЯ, чем  алкоголь  или  барбитураты,  быть
менее неблагоприЯтным длЯ сердца и легких, чем смолы и никотин сигарет. Ђ  с
положительной  стороны  он  должен  вызывать  изменениЯ  в  сознании,  более
интересные, более ценные по сути, чем просто успокоение или  навевание  сна,
просто иллюзии всемогущества или освобождение от подавлениЯ.
     „лЯ большинства людей мескалин почти совершенно безвреден. ‚ отличие от
алкоголЯ,  он  не  ведет  принимающего  его  ни  к  каким   неконтролируемым
действиЯм,   которые   оканчиваютсЯ   драками,    насилием    и    дорожными
происшествиЯми. —еловек под воздействием  мескалина  тихо  занимаетсЯ  своим
делом. Ѓолее того, это "его дело"
     - опыт наиболее просветлЯющего вида, за который  не  нужно  платить  (и
это, конечно же,  важно)  компенсацию  в  виде  похмельЯ.  Ћ  долговременных
последствиЯх  регулЯрного  употреблениЯ  мескалина  мы  знаем  очень   мало,
индейцы, которые потреблЯют бутоны пейоты, не кажутсЯ физически или морально
деградировавшими вследствие этой привычки. ’ем не менее, имеющиесЯ в наличии
свидетельства по-прежнему редки и отрывочны.(8)
  
     Ѓудучи очевидно превосходЯщим кокаин, опиум, алкоголь и табак, мескалин
все  же  -  не  идеальный  наркотик.  ђЯдом  со  счастливо   преобразованным
большинством  принимающих  его  есть  еще  и  меньшинство,  которое  находит
наркотик этот лишь адом или чистилищем. Ѓолее того, длЯ  наркотика,  который
следует  запускать,  подобно  алкоголю,   в   массовое   употребление,   его
воздействие длитсЯ неудобно длительное времЯ. Ќо химиЯ и физиологиЯ  сегоднЯ
способны совершить практически все. …сли  физиологи  и  социологи  определЯт
идеал, можно будет надеЯтьсЯ, что неврологи и фармакологи откроют  средства,
которыми этот идеал  может  быть  реализован  или,  по  меньшей  мере  (ибо,
возможно, именно такой вид идеала может быть полностью не реализован никогда
по самой природе вещей), более приближен, чем в винно-пьЯном прошлом, пьющем
виски, курЯщем марихуану и глотающем барбитураты настоЯщем.
     Џозыв превзойти  само-сознающую  самость  -  это,  как  Я  уже  сказал,
основной аппетит души. Љогда, по какой бы то ни было  причине,  у  мужчин  и
женщин не получаетсЯ превзойти  себЯ  посредством  религиозного  поклонениЯ,
хорошей работы и духовных упражнений, они склонны  обратитьсЯ  к  химическим
суррогатам религии - к "колесам" на ‡ападе, к алкоголю и опиуму на  ‚остоке,
к гашишу в мусульманском мире, к алкоголю и марихуане в –ентральной Ђмерике,
к алкоголю и коке в Ђндах, к алкоголю и  барбитуратам  в  более  современных
районах ћжной Ђмерики. ‚ "Poisons Sacrйs,  Ivresses  Divines"(9)  ”илипп  де
”елис  пространно  и  с  громадным  документальным  подтверждением  писал  о
незапамЯтной свЯзи религии  с  приемом  наркотиков.  ‚от  его  заключениЯ  в
кратком изложении  или  в  непосредственных  цитатах.  Џрименение  токсичных
веществ в религиозных целЯх "чрезвычайно широко распространено...  Џрактики,
исследуемые в этом томе, могут  наблюдатьсЯ  в  любом  регионе  земли  в  не
меньшей степени  среди  первобытных  народов,  чем  среди  тех,  кто  достиг
высокого  уровнЯ  цивилизации.  Њы,   следовательно,   имеем   дело   не   с
исключительными фактами, которыми оправданно можно пренебречь, но с общим и,
в самом широком смысле этого слова, человеческим Явлением, которое не  может
быть отброшено в сторону кем бы то ни было,  кто  пытаетсЯ  обнаружить,  что
такое  религиЯ  и  каковы  те  глубинные   нужды,   которые   она   призвана
удовлетворить."
     ‚ идеале каждый  должен  быть  способен  достичь  самотрансценденции  в
какой-либо форме чистой или прикладной религии. Ќа  практике  представлЯетсЯ
весьма маловероЯтным, что этот желаемый конец  когда-либо  будет  достигнут.
…сть - и, без сомнениЯ, всегда будут - хорошие прихожане и  прихожанки,  длЯ
которых,   к   сожалению,   одного   благочестиЯ   недостаточно.    Џокойный
ѓ.Љ.—естертон, который писал, по крайней мере, так же  лирично  о  напитках,
как и о преданности Ѓогу, может служить их красноречивым рупором.
     ‘овременные –еркви, за некоторыми исключениЯми в  среде  протестантских
вероисповеданий, терпимы к алкоголю; но даже  самые  терпимые  не  совершали
никаких попыток обратить наркотик в  христианство  или  сакраментализировать
его употребление. Ѓлагочестивый пьЯница вынужден  помещать  свою  религию  в
одно отделение, а  заменитель  религии  -  в  другое.  €,  вероЯтно,  это  -
неизбежно.
     Џитие не может быть освЯщено, если не считать тех религий,  которые  не
придавали  большого  значениЯ  благопристойности.  Џоклонение  „ионису   или
кельтскому богу пива было делом громким и безобразным.  ЋбрЯды  христианства
несовместимы  даже  с  религиозным  опьЯнением.  ќто   не   приносит   вреда
производителЯм крепких напитков, но  очень  плохо  длЯ  христианства.  Ќесть
числа тем личностЯм, которые желают самотрансценденции и желали  бы  обрести
ее в церкви. Ќо увы - "голоднаЯ  паства  глЯдит  вверх  и  некормлена."  Ћни
принимают участие в обрЯдах, они слушают проповеди, они  повторЯют  молитвы;
но их жажда остаетсЯ неутоленной.
     ђазочарованные, они обращаютсЯ к бутылке. Џо  крайней  мере,  ненадолго
каким-то образом это срабатывает. –ерковь по-прежнему может  посещатьсЯ;  но
это -  не  больше,  чем  Њузыкальный  Ѓанк  из  батлеровского  "…гдин".  Ѓог
по-прежнему может признаватьсЯ; но Ћн - Ѓог  только  на  вербальном  уровне,
только в строго пиквикианском смысле.  „ействительный  объект  поклонениЯ  -
бутылка,  а  единственный  религиозный  опыт  -  то   состоЯние   ничем   не
сдерживаемой и  воинственной  эйфории,  которое  следует  за  проглатыванием
третьего коктейлЯ.
     Њы, следовательно, видим, что христианство и алкоголь не смешиваютсЯ  и
не  могут  смешиватьсЯ.  •ристианство  и   мескалин   представлЯютсЯ   более
совместимыми. ќто было продемонстрировано многими  индейскими  племенами  от
’ехаса на север  до  самого  ‚исконсина.  ‘реди  этих  племен  есть  группы,
свЯзанные с —истой Ђмериканской –ерковью -  сектой,  чьим  основным  обрЯдом
ЯвлЯетсЯ что-то вроде ‚ечери  ‹юбви  ранних  христиан,  где  ломтики  пейоты
заменЯют свЯтые хлеб и вино. ќти "чистые американцы" считают  кактус  особым
даром Ѓога индейцам и приравнивают его действие к воздействию  божественного
„уха.
     Џрофессор „ж.‘.‘лоткин - один из очень немногих белых людей, когда-либо
участвовавших в конгрегации пейотистов, - говорит о своих собратьЯх по вере,
что они "определенно не одурманены и не пьЯны... Ћни никогда не  выходЯт  из
ритма и не путают слов, как это делал бы пьЯный или одурманенный  человек...
Ћни все спокойны, вежливы и предупредительны по отношению друг  к  другу.  џ
никогда не был ни в одном культовом здании белого человека, где было бы либо
столько религиозного чувства, либо столько благопристойности." Ђ что,  можем
спросить мы, эти ревностные и  примерные  пейотисты  испытывают?  Ќе  мЯгкое
ощущение добродетели, которое поддерживает среднего  прихожанина  в  течение
девЯноста минут скуки. Ќи даже те высокие чувства, вдохновленные  мыслЯми  о
‘оздателе и €скупителе, ‘удье и “тешителе, которые  воодушевлЯют  набожного.
„лЯ этих "чистых американцев"
     религиозный опыт - нечто более непосредственное и просветлЯющее,  более
спонтанное,  в   меньшей   степени   самодельный   продукт   поверхностного,
застенчивого  ума.  €ногда   (согласно   свидетельствам,   собранным   д-ром
‘лоткиным) их посещают видениЯ, которые могут быть видениЯми ‘амого  •риста.
€ногда они слышат голос ‚еликого „уха. €ногда они ощущают присутствие Ѓога и
тех личных недостатков, которые  должны  быть  исправлены,  если  они  хотЯт
выполнить …го волю.  Џрактические  последствиЯ  этих  химических  открываний
дверей в €ной Њир представлЯютсЯ целиком полезными.  „-р  ‘лоткин  сообщает,
что постоЯнные пейотисты в целом более трудолюбивы, более сдержанны  (многие
из  них  вообще  воздерживаютсЯ  от   алкоголЯ),   более   миролюбивы,   чем
не-пейотисты. „ерево с такими удовлетворительными  плодами  не  может  сразу
быть отвергнуто как дурное.
     ‚ освЯщении употреблениЯ  пейоты  индейцы  —истой  Ђмериканской  –еркви
сделали то, что одновременно ЯвлЯетсЯ психологически здравым  и  исторически
заслуживающим уважениЯ. ‚  ранние  века  христианства  многие  из  Языческих
обрЯдов и празднеств были окрещены, так  сказать,  и  поставлены  на  службу
–еркви. ќти увеселениЯ не  были  особенно  назидательными;  но  они  утолЯли
определенный  психологический  голод,  и  вместо  того,  чтобы  пытатьсЯ  их
подавлЯть, первые миссионеры  были  достаточно  разумны,  чтобы  принЯть  их
такими, какими они были, - удовлетворЯющими душу выражениЯми фундаментальных
стремлений, - и ввести их в ткань новой религии.
     ’о, что совершили "чистые американцы", - в сущности, то же  самое.  Ћни
взЯли  Языческий  обычай  (обычай,  по  случайности,  более  возвышающий   и
просветлЯющий, чем  большаЯ  часть  довольно  грубых  попоек  и  спектаклей,
воспринЯтых  от  европейского  Язычества)   и   придали   ему   христианскую
значимость.
     •оть и  недавно  введенные  в  практику  северных  ‘оединенных  татов,
пейотоедение и религиЯ, основаннаЯ на нем,  стали  важными  символами  права
краснокожих на духовную  независимость.  Ќекоторые  индейцы  реагировали  на
господство белых, американизируЯсь сами, другие -  отступаЯ  в  традиционный
индеизм. Ќо некоторые попытались взЯть лучшее от обоих  миров  -  лучшее  от
индеизма, лучшее от христианства и лучшее от тех €ных Њиров трансцендентного
опыта, где душа познает себЯ не скованной условиЯми и  обладающей  природой,
сходной с божественной.
     Ћтсюда и —истаЯ ЂмериканскаЯ –ерковь. ‚ ней два великих аппетита души -
стремление   к   независимости   и   самоопределению    и    стремление    к
самотрансценденции - сплавились воедино  и  были  интерпретированы  в  свете
третьего -  стремлениЯ  к  поклонению,  к  оправданию  действиЯ  Ѓога  перед
человеком, к объЯснению вселенной посредством внЯтной теологии.
  
     ‚от бедный индеец, чей девственный разум 
     Џеред прикрывает, а зад брошен наземь.
  
     Ќа самом же деле, это мы, богатые и высокообразованные  белые,  брошены
задами наземь. Њы прикрываем нашу  переднюю  наготу  какой-то  философией  -
христианской,  марксистской,  фрейдо-физикалистской,  -  но  сзади  остаемсЯ
неприкрытыми и брошенными  на  милость  всех  ветров  обстоЯтельств.  Ѓедный
индеец, с другой стороны, обладал  достаточной  смекалкой  длЯ  того,  чтобы
прикрыть свою заднюю часть, добавив к фиговому листку  теологии  набедренную
повЯзку трансцендентного опыта.
     џ  не  настолько  глуп,  чтобы  приравнивать  то,  что  происходит  под
воздействием мескалина или любого  другого  наркотика,  приготовленного  уже
или, возможно, готовЯщегосЯ в будущем, к реализации конца  и  конечной  цели
человеческой жизни:
     Џросветлению,  Џрекраснейшему  ‚идению.  џ  предполагаю  лишь  то,  что
мескалиновый опыт - это то, что католические теологи называли "безвозмездной
милостью", не  обЯзательно  ведущей  к  спасению,  но  могущей  потенциально
помочь, которую, если она  возможна,  следует  благодарно  принимать.  —тобы
стрЯхнуть  рутину  привычного  восприЯтиЯ,   чтобы   узреть   на   несколько
безвременных часов внешний и внутренний миры не такими, какими  они  кажутсЯ
животному,  одержимому  выживанием,  или  человеку,  одержимому  словами   и
понЯтиЯми, а  какими  они  постигаютсЯ  непосредственно  и  безусловно  ‚сем
ђазумом, - этот опыт неоценимо драгоценен длЯ всех и  в  особенности  -  длЯ
интеллектуалов. €бо интеллектуал - это, по самому определению, человек,  длЯ
которого, по словам ѓете, "слово в сущности приносит  плоды".  ќто  человек,
который чувствует, что "то,  что  мы  воспринимаем  глазом,  чуждо  нам  как
таковое  и  не  должно  глубоко  впечатлЯть  нас".  €  все  же,  сам  будучи
интеллектуалом  и  одним  из  величайших  мастеров  Языка,  ѓете  не  всегда
соглашалсЯ со своей собственной оценкой слова. "Њы говорим,  -  писал  он  в
середине жизни, - чересчур много. Њы должны говорить меньше,  а  рисовать  -
больше. ‹ично Я хотел бы вовсе отказатьсЯ от речи  и,  подобно  органической
Џрироде, сообщать все, что мне нужно сказать,  набросками.  ‚он  то  фиговое
дерево, эта маленькаЯ змейка, кокон  на  моем  подоконнике,  тихо  ожидающий
своего  будущего,  -  все  это  моментальные  росписи.  —еловек,   способный
расшифровать их значение так, как нужно, вскоре сможет вовсе обходитьсЯ  без
написанного или произнесенного слова.
     —ем  больше  Я  думаю  об  этом,  -  в  речи   есть   что-то   тщетное,
посредственное, даже (Я поддаюсь соблазну сказать) фатоватое. Џо  контрасту,
насколько суровость Џрироды и ее молчание  поражают  вас,  когда  вы  стоите
лицом к лицу с ней, не отвлекаЯсь, перед нагим хребтом или среди  запустениЯ
древних холмов." Њы никогда не обойдемсЯ без Языка и других знаковых систем;
ибо именно посредством их, и только посредством  их,  мы  поднЯли  себЯ  над
дикарЯми до уровнЯ человеческих существ. Њы легко можем стать жертвами,  так
же как  и  бенефициариЯми,  этих  систем.  Њы  должны  научитьсЯ  эффективно
обращатьсЯ со словами; но, в то  же  времЯ,  мы  должны  сохранЯть  и,  если
необходимо, усиливать свою способность смотреть на мир непосредственно, а не
сквозь эту  полупрозрачную  среду  представлений,  котораЯ  искажает  каждый
данный факт, превращаЯ его в слишком уж  хорошо  знакомое  подобие  какой-то
родовой этикетки или объЯснительной абстракции.
     ‹итературное  или  научное,  либеральное  или  специальное,  все   наше
образование - преимущественно вербально и, следовательно, не может выполнить
то, что от него ожидаетсЯ. ‚место преобразованиЯ детей в полностью  развитых
взрослых, оно выпускает студентов естественных наук, которые  совершенно  не
сознают Џрироду как первоначальный факт опыта, оно навЯзывает миру студентов
гуманитарных  наук,  которые  ничего  не  знают  о  гуманности,   своей   ли
собственной или же чьей-либо еще.
  
     ѓештальт-психологи, такие как ‘эмюэл  ђеншоу,  разработали  методы  длЯ
расширениЯ  диапазона  и  увеличениЯ  остроты  человеческих  восприЯтий.  Ќо
применЯют ли их наши педагоги? Ћтвет: нет.
     “чителЯ в каждой  области  психо-физических  навыков  -  от  зрениЯ  до
тенниса, от хождениЯ по канату до молитвы - методом проб и ошибок обнаружили
условиЯ  оптимального  функционированиЯ  в  границах  своих  соответствующих
областей. Ќо финансировал ли какой-нибудь из наших великих ”ондов проект  по
координации этих эмпирических изысканий и объединению их в  общую  теорию  и
практику повышенной креативности? ‘нова, насколько Я знаю, ответ: нет.
     ‚сЯкого  рода  культисты  и  проходимцы  учат  всевозможным   методикам
достижениЯ  здоровьЯ,  довольства,  спокойствиЯ  духа;  и  длЯ   многих   их
слушателей многие из этих методик Явно возымели свое действие. Ќо  видим  ли
мы уважаемых психологов, философов и свЯщеннослужителей смело  спускающимисЯ
в те странные и зачастую дурно пахнущие колодцы, на дне  которых  несчастнаЯ
€стина столь часто принуждена сидеть? € снова ответ: нет.
     Ђ теперь взглЯните на историю исследователей мескалина.  ‘емьдесЯт  лет
назад первосортно  способные  люди  описывали  трансцендентные  переживаниЯ,
приходЯщие к тем, кто в добром здравии, при должных условиЯх и в  правильном
состоЯнии духа принимали  наркотик.  ‘колько  философов,  сколько  теологов,
сколько профессиональных педагогов проЯвили любопытство и открыли эту  „верь
‚ ‘тене?
     Ћтвет, насколько это очевидно: ни одного.
     ‚ мире, где образование преимущественно  вербально,  высокообразованные
люди находЯт почти невозможным обращать внимание на что-либо, кроме  слов  и
представлений. ‚сегда есть  деньги  на  докторские  диссертации,  на  ученое
надувательство по исследованиЯм того, что  длЯ  ученых  ЯвлЯетсЯ  невероЯтно
важной проблемой: кто на кого повлиЯл в произнесении чего  именно  и  когда?
„аже  в  наш  век  технологии  вербальные  гуманитарные  науки   в   почете.
Ќе-вербальные  гуманитарные  науки,  искусства  непосредственного  осознаниЯ
данных  фактов  нашего  опыта,  почти  совершенно   игнорируютсЯ.   Љаталог,
библиографиЯ, определительное  издание  ipsissima  verba(10)  третьесортного
рифмоплета, колоссальный указатель в целЯх  упразднениЯ  всех  указателей  -
любой  подлинно  александрийский  проект  обЯзательно  получит  одобрение  и
финансовую поддержку. Ќо когда доходит до вопроса,  как  вам  и  мне,  нашим
детЯм и  внукам  стать  более  восприимчивыми,  научитьсЯ  более  интенсивно
осознавать внутреннюю и внешнюю реальности, быть более  открытыми  навстречу
духу, менее подверженными  физическим  болезнЯм  вследствие  психологических
злоупотреблений,  более  способными  контролирорать  собственную  автономную
нервную систему, - когда доходит до любой формы не-вербального  образованиЯ,
более  глубокой,  чем  шведскаЯ  гимнастика  (и  более  способной   принести
практическую пользу), ни одна действительно  уважаемаЯ  личность  ни  одного
действительно уважаемого университета или церкви не станет ничего  по  этому
поводу  делать.  ‚ербалисты  с  подозрением  относЯтсЯ   к   не-вербалистам;
рационалисты  страшатсЯ  данного,  не-рационального   факта;   интеллектуалы
чувствуют, что "то, что мы воспринимаем глазом (или любым другим  способом),
чуждо нам как таковое и не должно впечатлЯть  нас  глубоко".  Џомимо  этого,
вопрос об образовании в области не-вербальных гуманитарных наук не входит ни
в одну из установленных Ячеек. ќто ни религиЯ, ни неврологиЯ, ни гимнастика,
ни этика или основы гражданственности, ни даже экспериментальнаЯ психологиЯ.
     Џоскольку это так, то, с точки  зрениЯ  академической  и  богословской,
этого  вопроса  не  существует,  и  он   может   быть   безопасным   образом
проигнорирован совсем или с покровительственной улыбкой оставлен  тем,  кого
фарисеи вербальной ортодоксии называют чудиками, знахарЯми, шарлатанами  или
неквалифицированными дилетантами.
     "џ всегда обнаруживал, - с горечью писал  Ѓлейк,  -  что  Ђнгелы  имели
тщеславие говорить о себе  как  о  единственно  мудрых.  ќто  они  делали  с
уверенной надменностью, проистекающей из систематического рассуждениЯ."
     ‘истематическое рассуждение - вот  то,  без  чего  мы  никак  не  можем
обойтись как биологический вид или как личности. Ќо мы, если хотим  остатьсЯ
в здравом уме, не сможем обойтись и без  непосредственного  восприЯтиЯ,  чем
более несистематического, тем лучше, - восприЯтиЯ и внутреннего, и  внешнего
миров, в которых мы были рождены. ќта  даннаЯ  реальность  -  бесконечность,
превосходЯщаЯ   всЯкое   понимание,   и   все   же   допускающаЯ    какое-то
непосредственное и,  в  каком-то  смысле,  тотальное  постижение  себЯ.  ќто
трансценденциЯ, принадлежащаЯ к иному, не-человеческому порЯдку; и  все-таки
она может представлЯтьсЯ нам как чувствуемаЯ имманентность, как испытываемое
участие. Ѓыть просветленным - значит, всегда осознавать тотальную реальность
в ее внутренне присущей инаковости - осознавать ее и  все  же  оставатьсЯ  в
состоЯнии выживать как животное,  думать  и  чувствовать  как  человек,  при
необходимости  прибегать  к  систематическому  рассуждению.  Ќаша   цель   -
обнаружить, что мы всегда находились там, где нам  следовало  находитьсЯ.  Љ
несчастью, мы чрезвычайно осложнЯем себе эту задачу. ’ем  временем,  однако,
существуют безвозмездные милости в виде частичных и быстротечных  осознаний.
Џри   более   реалистической,   менее   исключительно   вербальной   системе
образованиЯ, чем наша, каждому Ђнгелу (в  блейковском  смысле  этого  слова)
будет позволено в качестве праздничного удовольствиЯ, посоветовано  и  даже,
если  необходимо,   приказано   совершать   отдельные   путешествиЯ   сквозь
какую-нибудь химическую „верь ‚ ‘тене в мир трансцендентного опыта. …сли это
ужаснет его, то опыт окажетсЯ несчастливым, но, возможно, целительным.  …сли
это принесет ему краткое, но безвременное  просветление,  то  тем  лучше.  ‚
любом  случае,  Ђнгел  может  утратить  какую-то   часть   своей   уверенной
надменности, проистекающей из систематического рассуждениЯ и сознаниЯ  того,
что все книги уже прочитаны.
     Ѓлиже к концу своей жизни Ђквинский испытал ‚нушенное ‘озерцание. Џосле
этого он  отказалсЯ  возвращатьсЯ  к  работе  над  неоконченной  книгой.  Џо
сравнению с этим все, что он читал, о чем спорил и что писал - Ђристотель  и
‘ентенции, ‚опросы, ЏредложениЯ, величественные ‘уммы - все  было  не  лучше
мЯкины или соломы. „лЯ большинства интеллектуалов такаЯ  сидЯчаЯ  забастовка
была бы нежелательна и даже морально неверна. Ќо Ђнгельский „октор  проделал
больше систематических рассуждений, чем двенадцать обыкновенных  Ђнгелов,  и
уже созрел длЯ смерти. Ћн заслужил в те последние месЯцы своей бренной жизни
право  отвернутьсЯ  от  просто  символической  соломы  и  мЯкины   к   хлебу
действительного и сущностного факта. „лЯ Ђнгелов  более  низкого  порЯдка  с
лучшими перспективами на долгожительство  должно  состоЯтьсЯ  возвращение  к
соломе. Ќо человек, который возвращаетсЯ сквозь „верь ‚  ‘тене,  никогда  не
будет точно таким же, как человек, который в нее  выходил.  Ћн  будет  более
мудрым   и    менее    самоуверенным,    более    счастливым,    но    менее
самоудовлетворенным, он будет скромнее в  признании  своего  невежества,  но
будет  и  лучше   вооружен   длЯ   пониманиЯ   отношений   слов   к   вещам,
систематического рассуждениЯ к непредставимой ’айне, которую он  пытаетсЯ  -
всегда тщетно - постичь.
  
  
ђЂ‰ € Ђ„
  
Џђ…„€‘‹Ћ‚€…
 
     ќта небольшаЯ книга - продолжение "„верей ‚осприЯтиЯ". „лЯ человека,  в
котором "свеча мудрости" никогда не возгораетсЯ спонтанно, мескалиновый опыт
вдвойне просветлЯющ.  ’акой  человек  бросает  свет  на  доселе  неизвестные
области своего разума; и, в то же самое времЯ, непрЯмо проливает свет  и  на
другие умы, богаче одаренные  в  отношении  видениЯ,  чем  его  собственный.
ђазмышлЯЯ о своем опыте, он приходит к новому и лучшему пониманию того,  как
воспринимают, чувствуют и думают другие  умы,  к  пониманию  космологических
представлений, которые им кажутсЯ самоочевидными, и произведений  искусства,
посредством которых они вынуждены выражать себЯ. ‚ том, что следует ниже,  Я
пыталсЯ зафиксировать, более  или  менее  систематически,  результаты  этого
нового пониманиЯ.
  
Ћ.•.
  
     ‚ истории науки собиратель образцов предшествовал зоологу и следовал за
толкователЯми натуральной теологии и магии. Ћн перестал изучать  животных  в
духе авторов Ѓестиариев, длЯ которых муравей  был  воплощенным  прилежанием,
пантера - эмблемой, что достаточно удивительно, •риста, хорек  -  шокирующим
примером безудержного сладострастиЯ. Ќо этот  собиратель,  если  не  считать
каких-то зачатков,  еще  не  был  физиологом,  экологом  или  исследователем
поведениЯ животных.
     …го первоочередной заботой было  составить  перепись,  поймать,  убить,
набить чучела и описать столько зверей, на сколько у него хватит рук.
     Џодобно земле столетие назад, в нашем уме до сих пор есть  свои  темные
Ђфрики, не нанесенные на карту Ѓорнео  и  бассейны  Ђмазонок.  —то  касаетсЯ
фауны этих регионов, то мы пока не  зоологи,  мы  -  простые  натуралисты  и
собиратели образцов. ќтот факт прискорбен; но нам приходитсЯ принЯть  его  и
воспользоватьсЯ им наилучшим образом. Љакой бы черной работа  собирателЯ  ни
была, она должна быть выполнена прежде, чем мы приступим к более возвышенным
научным задачам классификации, анализа, эксперимента и разработки теории.
     Џодобно жирафу и утконосу, существа, населЯющие эти  отдаленные  районы
ума, в высшей степени невероЯтны. ’ем не  менее,  они  существуют,  ЯвлЯютсЯ
фактами наблюдений; и как таковых их нельзЯ игнорировать никому, кто  честно
пытаетсЯ понЯть мир, в котором живет.
     ’рудно, почти совершенно  невозможно  говорить  о  ментальных  событиЯх
кроме как с помощью сравнений с более знакомой вселенной материальных вещей.
…сли Я начал пользоватьсЯ географическими и  зоологическими  метафорами,  то
это - неспроста, не из обычного пристрастиЯ к выразительному  Языку.  ќто  -
потому, что такие  метафоры  очень  хорошо  выражают  сущностную  инаковость
дальних континентов ума, полную автономию и самодостаточность их обитателей.
—еловек состоит из того, что Я могу назвать ‘тарым Њиром личного сознаниЯ  и
находЯщейсЯ за разделЯющим морем цепи Ќовых Њиров -  не  слишком  отдаленные
‚иргинии и Љаролины личного подсознательного и  вегетативной  души;  „альний
‡апад коллективного бессознательного с его флорой символов, с его  племенами
архетипов-аборигенов; и еще за одним,  более  обширным  океаном  -  антиподы
повседневного сознаниЯ, мир „уховидческого Ћпыта.
     …сли  вы  поедете  в  Ќовый  ћжный  “эльс,  то  увидите  прыгающих   по
окрестностЯм сумчатых. Ђ  если  отправитесь  к  антиподам  осознающего  себЯ
разума, то встретите всЯких существ, по меньшей мере, столь же странных, что
и кенгуру. ‘ами вы их не изобретаете - так  же,  как  сами  не  придумываете
сумчатых. Ћни живут своей собственной жизнью в  полнейшей  независимости  от
вас. —еловек не может их контролировать. ‚се, что он может, - это приехать в
ментальный эквивалент Ђвстралии и поискать их.
     Ќекоторые люди никогда сознательно не находЯт своих  антиподов.  „ругие
высаживаютсЯ на берег случайно. Ђ еще одни (но их немного) приходЯт и уходЯт
по  своему  желанию   очень   легко.   „лЯ   натуралиста   ума,   собирателЯ
психологических образцов первоочереднаЯ нужда - это некий безопасный, легкий
и надежный способ транспортировки себЯ и других из ‘тарого Њира в Ќовый,  от
континента хорошо знакомых коров и лошадей к континенту кенгуру и утконосов.
     ‘уществует два таких способа. Ќи один из  них  не  совершенен;  но  оба
достаточно надежны, достаточно легки и достаточно безопасны, чтобы оправдать
их применение теми, кто знает, что делает. ‚ первом случае душа  переноситсЯ
к своему отдаленному месту назначениЯ с помощью химического вещества -  либо
мескалина, либо лизергиновой кислоты. ‚о втором случае транспортное средство
по природе своей - психологическое, а переход к антиподам ума осуществлЯетсЯ
гипнозом. „ва аппарата транспортируют сознание в один и тот же район;  но  у
наркотика больше радиус действиЯ, и он доставлЯет пассажиров глубже в  terra
incognita(11).
  
     Љак и почему гипноз производит свое наблюдаемое действие? ќтого  мы  не
знаем. „лЯ настоЯщих целей, тем не менее, нам этого и не  надо  знать.  ‚се,
что  необходимо  в  данном  контексте,  -  это  зарегистрировать  факт,  что
некоторые субъекты гипноза переносЯтсЯ в состоЯнии транса в регион антиподов
ума,  где  обнаруживают  эквивалент  сумчатых  -  странных   психологических
созданий, ведущих автономное существование согласно законов их  собственного
бытиЯ.
     Ћ физиологическом воздействии мескалина мы немного знаем. ‚ероЯтно (ибо
мы пока в этом не уверены),  он  вмешиваетсЯ  в  энзимную  систему,  котораЯ
регулирует церебральные функции. „елаЯ это, он снижает  эффективность  мозга
как инструмента длЯ фокусированиЯ ума  на  проблемах  жизни  на  поверхности
нашей планеты. ќто снижение  того,  что  может  быть  названо  биологической
эффективностью мозга, кажетсЯ,  позволЯет  ввести  в  сознание  определенные
классы ментальных событий, которые обычно исключаютсЯ, поскольку не обладают
ценностью длЯ выживаниЯ.
     ‘ходные вторжениЯ биологически бесполезного, но ценного  эстетически  и
иногда духовно материала могут случатьсЯ в результате болезни или усталости;
или же они могут быть вызваны постом или периодом уединениЯ в темном месте и
в полной тишине.(12)
     —еловек,  находЯщийсЯ  под  воздействием  мескалина  или   лизергиновой
кислоты, перестает видеть видениЯ, когда ему дают большую  дозу  никотиновой
кислоты.  ќто  помогает   объЯснить   эффективность   поста   как   средства
приобретениЯ духовидческого опыта. ‘нижением количества имеющегосЯ в наличии
сахара пост снижает биологическую  эффективность  мозга  и,  таким  образом,
делает возможным введение в сознание материала, не обладающего ценностью длЯ
выживаниЯ. Ѓолее того, вызываЯ недостаток витаминов,  он  удалЯет  из  крови
этот известный ингибитор видений -  никотиновую  кислоту.  „ругой  ингибитор
духовидческого   опыта   -   обычный,    повседневный    опыт    восприЯтиЯ.
ќкспериментальные  психологи  обнаружили,  что  если  заключить  человека  в
"ограниченную среду", где нет света, нет звука,  ничем  не  пахнет,  и  если
опустить его в теплую ванну с лишь одной, почти неощутимой вещью, до которой
можно дотронутьсЯ, жертва очень скоро начнет  "видеть",  "слышать"  и  иметь
странные телесные ощущениЯ.
     Њиларепа в своей гималайской пещере и фивейские анахореты следовали,  в
сущности, той же самой  процедуре  и  получали,  в  сущности,  те  же  самые
результаты.  ’ысЯча  изображений  €скушений  ‘в.ЂнтониЯ  свидетельствует  об
эффективности  ограниченной  диеты  и  ограниченного  окружениЯ.   Ђскетизм,
очевидно, обладает двоЯкой мотивацией. …сли мужчины и женщины истЯзают  свои
тела, то это не только потому, что  надеютсЯ  таким  образом  искупить  свои
прошлые грехи и избежать будущих  наказаний;  это  еще  и  потому,  что  они
стремЯтсЯ  посетить  антиподы  ума  и   совершить   небольшую   визионерскую
экскурсию. ќмпирически и по свидетельствам других аскетов,  они  знают,  что
пост и  ограниченнаЯ  среда  перенесут  их  туда,  куда  они  стремЯтсЯ.  €х
самоназначенное наказание может оказатьсЯ дверью в рай. (’акже оно может - и
этот  вопрос  будет  обсуждатьсЯ  позднее  -  стать  дверью  в  инфернальные
регионы.)
     ‘ точки зрениЯ обитателЯ ‘тарого Њира, сумчатые чрезвычайно странны. Ќо
странность - это вовсе не одно и то же, что случайность. Љенгуру и утконосам
может  недоставать  правдоподобиЯ;  но  их   невероЯтность   повторЯетсЯ   и
подчинЯетсЯ узнаваемым законам.  ’о  же  самое  истинно  в  применении  и  к
психологическим  существам,  населЯющим  отдаленные  регионы   нашего   ума.
ЋщущениЯ, испытанные  под  воздействием  мескалина  или  глубокого  гипноза,
определенно странны; но они странны с  определенной  регулЯрностью,  странны
согласно схеме.
  
     Љаковы те общие черты, которые налагает эта схема на наши  визионерские
ощущениЯ?
     Џервое и самое важное - это ощущение  света.  ‚се,  видимое  теми,  кто
посещает антиподы ума, Ярко освещено и кажетсЯ сиЯющим изнутри.  ‚се  краски
интенсифицированы до степени,  намного  превосходЯщей  что  бы  то  ни  было
видимое в нормальном состоЯнии, и в то же времЯ способность ума воспринимать
слабые различиЯ в тонах и оттенках заметно усиливаетсЯ.
     ‚ этом отношении есть заметнаЯ разница между таким духовидческим опытом
и обычными снами. Ѓольшинство снов не имеют цвета или же только частично или
слабо окрашены. ‘ другой  стороны,  видениЯ,  случающиесЯ  под  воздействием
мескалина или гипноза, всегда интенсивно и, можно сказать, сверхъестественно
Ярки по цвету.
     Џрофессор Љалвин •олл, собравший записи многих тысЯч снов, говорит нам,
что около двух третей всех снов - черно-белые.  "’олько  один  сон  из  трех
окрашен  или  обладает  каким-то  цветом."  Ќекоторые  люди  видЯт  все  без
исключениЯ сны в цвете; некоторые вообще никогда не ощущают  цвета  в  своих
снах; большинство иногда видит сны в цвете, но чаще - нет.
     "Њы пришли к заключению, - пишет  д-р  •олл,  -  что  цвет  в  снах  не
сообщает никакой информации о личности сновидца." џ согласен с этим выводом.
–вет в снах и видениЯх говорит нам о личности сновидца не больше, чем цвет в
наружном мире.
     €юльский сад воспринимаетсЯ Ярко  окрашенным.  ‚осприЯтие  говорит  нам
что-то о солнечном свете, о цветах и бабочках, но мало или вовсе  ничего  не
сообщает о наших собственных "џ". ’ем же самым образом,  тот  факт,  что  мы
видим Яркие краски в своих видениЯх и  в  некоторых  из  снов,  говорит  нам
что-то о фауне антиподов ума, но  совсем  ничего  -  о  личности  того,  кто
населЯет то, что Я назвал ‘тарым Њиром ума.
     Ѓольшинство снов касаетсЯ личных  желаний  и  инстинктивных  стремлений
сновидца и конфликтов, которые возникают, когда эти желаниЯ и  страсти  идут
вразрез с осуждающим сознанием или  боЯзнью  общественного  мнениЯ.  €сториЯ
этих  порывов  и  конфликтов  раскрываетсЯ  драматическими  символами,  и  в
большинстве снов символы  не  окрашены.  Џочему  это  происходит?  Ћтвет,  Я
полатаю, таков: чтобы быть  эффективными,  от  символов  не  требуетсЯ  быть
окрашенными. Ѓуквы, которыми мы пишем о розах, не  обЯзательно  должны  быть
красного цвета, и мы можем описать радугу посредством  чернильных  меток  на
белой бумаге. “чебники иллюстрируютсЯ штриховыми  гравюрами  и  полутоновыми
эстампами; и эти неокрашенные изображениЯ и  диаграммы  эффективно  сообщают
информацию.
     —то  достаточно  хорошо  длЯ  бодрствующего  сознаниЯ,  то,   очевидно,
достаточно хорошо и длЯ личного подсознательного, которому возможно выражать
свои значениЯ посредством  неокрашенных  символов.  –вет  оказываетсЯ  неким
пробным камнем реальности. ’о, что даетсЯ, окрашено; то, что складывают наши
символосозидающие интеллект и фантазиЯ, неокрашено. ’аким  образом,  внешний
мир воспринимаетсЯ окрашенным. ‘ны, которые не  даютсЯ  нам,  а  фабрикуютсЯ
личным подсознательным, в общем и целом -  черно-белые.  (‘ледует  заметить,
что, по опыту большинства людей, наиболее Ярко окрашенные сны -  это  сны  о
пейзажах, где нет драмы, нет символических ссылок на конфликт, а есть просто
презентациЯ сознанию данного, не-человеческого факта.)
     Ћбразы  архетипического  мира  символичны;  но  коль   скоро   мы   как
индивидуальности не производим их сами,  они  проЯвлЯют,  по  меньшей  мере,
некоторые из характеристик данной реальности  и  окрашены.  Ќе-символические
обитатели антиподов ума существуют по своему собственному праву  и,  подобно
данным фактам внешнего мира, окрашены. Ќа  самом  деле,  они  гораздо  более
интенсивно окрашены, чем внешние данные. ќто  можно  объЯснить,  по  крайней
мере,  частично  тем  фактом,  что  наше  восприЯтие  внешнего  мира  обычно
затуманено вербальными представлениЯми, в терминах  которых  мы  мыслим.  Њы
вечно пытаемсЯ обратить вещи в знаки с целью изобретениЯ собственных,  более
разборчивых абстракций. Ќо, делаЯ это, мы лишаем те вещи  огромной  доли  их
собственной вещности.
     Ќа антиподах ума мы более или менее свободны от Языка, мы находимсЯ вне
системы   концептуального   мышлениЯ.   ‘ледовательно,    наше    восприЯтие
визионерских   объектов   обладает   всей   свежестью,    всей    обнаженной
интенсивностью опыта, который никогда не был вербализован,  никогда  не  был
ассимилирован безжизненными абстракциЯми. €х цвет (этот  устойчивый  признак
данности) сиЯет со всей Яркостью, котораЯ  кажетсЯ  нам  сверхъестественной,
поскольку,  на  самом  деле,  она  совершенно   естественна   -   совершенно
естественна в том смысле, что совершенно не усложнена Языком  или  научными,
философскими и утилитарными представлениЯми, посредством которых  мы  обычно
воссоздаем  данный  мир  по  нашему  собственному  безотрадно  человеческому
образу.
  
     ‚  своей  "‘вече  ‚идениЯ"  ирландский  поэт  Ђ.ќ.   („жордж   ђасселл)
анализирует собственные духовидческие опыты с замечательной остротой. "Љогда
Я медитирую, - пишет он, - Я ощущаю в мыслЯх и  образах,  теснЯщихсЯ  вокруг
менЯ, отражениЯ личности; но кроме  этого  есть  еще  окна  в  душе,  сквозь
которые можно увидеть образы, созданные  не  человеческим,  но  божественным
воображением."
     Ќаши лингвистические навыки приводЯт  к  ошибке.  Ќапример,  мы  скорее
склонны сказать "џ воображаю" в то времЯ, когда то,  что  нужно  произнести,
звучит так:
     "‡анавес был поднЯт с тем, чтобы  Я  мог  видеть."  ‚идениЯ,  будь  они
спонтанными или вызванными, никогда не ЯвлЯютсЯ нашей личной собственностью.
‚оспоминаниЯ, принадлежащие обычному "џ", не имеют в них места. ’о,  что  мы
видим там, абсолютно незнакомо. "’ам нет ссылки или сходства, - по выражению
сэра “ильЯма •ершелЯ, - ни с какими объектами, которые  недавно  видели  или
даже о которых недавно думали." Љогда поЯвлЯютсЯ лица,  то  это  никогда  не
лица друзей или знакомых. Њы -  за  пределами  ‘тарого  Њира,  мы  исследуем
антиподы.
     Ѓольшинству из нас подавлЯющую часть времени  мир  повседневного  опыта
кажетсЯ довольно-таки тусклым и унылым. Ќо длЯ некоторых людей часто, а  длЯ
довольно большого числа - иногда  немного  от  этой  Яркости  духовидческого
опыта расплескиваетсЯ и в своем изначальном  виде  попадает  в  обыкновенное
видение  -  и  повседневнаЯ  вселеннаЯ  преображаетсЯ.  Ѓудучи   по-прежнему
узнаваемо самим собой, ‘тарый Њир приобретает свойство  антиподов  ума.  ‚от
совершенно характерное описание этого преображениЯ повседневного мира.
     "џ сидел на морском берегу, наполовину прислушиваЯсь  к  голосу  друга,
который Яростно спорил о чем-то, что было мне попросту  скучно.  Ќеосознанно
длЯ самого себЯ, Я взглЯнул на тонкий слой песка, собравшийсЯ на моей  руке,
и вдруг увидел исключительную красоту каждой отдельной песчинки; они не были
скучны - Я видел, что каждаЯ частица сделана по совершенному геометрическому
образцу, с острыми гранЯми, от  каждой  из  которых  отражалсЯ  Яркий  пучок
света, и каждый крохотный кристалл сиЯл  как  радуга.  ...‹учи  сходились  и
пересекались,  образуЯ  изощренные  орнаменты  такой  красоты,  что  у  менЯ
захватило дух... ‡атем внезапно мое сознание было поднЯто из  глубины,  и  Я
наглЯдно увидел,  что  вселеннаЯ  целиком  состоит  из  частичек  материала,
которые, сколь бы скучными и безжизненными ни казались,  наполнены,  тем  не
менее, этой интенсивной и сущностной красотой. Ќа секунду или две мир ЯвилсЯ
в сиЯнии славы. Љогда все угасло, во мне осталось нечто, чего Я  никогда  не
забывал и что постоЯнно напоминает  мне  о  красоте,  заключенной  в  каждой
крошечной пылинке материала вокруг нас."
     ’ак же „жордж ђасселл пишет о видении  мира,  освещенного  "невыносимым
блеском света"; о том, как он смотрел на "пейзажи, столь  же  милые,  что  и
потерЯнный ђай"; о созерцании мира, где "краски были Ярче и чище - и все  же
образовывали более мЯгкую гармонию".  €  снова  "ветры  были  сверкающими  и
алмазно Ясными - и все же были полны цвета как опал, блистаЯ вдоль долины; и
Я знал, что вокруг менЯ - ‡олотой ‚ек, и что мы сами были слепы к нему, а он
никогда и не уходил из этого мира".
     Њножество подобных  описаний  можно  найти  у  поэтов  и  в  литературе
религиозного мистицизма.  Њожно  вспомнить,  например,  "Ћду  к  намекам  на
бессмертие в раннем детстве" ‚ордсворта; некоторые стихи „жорджа ѓерберта  и
ѓенри ‚огэна; "‚ека Њедитаций" ’рахерна; эпизод  в  его  автобиографии,  где
отец ‘урин описывает чудесную трансформацию закрытого монастырского  сада  в
осколок небес.
     ‘верхъествественный свет и цвет обычны во всех духовидческих опытах.  €
вместе со светом и цветом в  каждом  случае  приходит  признание  повышенной
значимости.
     ‘амосветЯщиесЯ объекты, которые мы видим  на  антиподах  ума,  обладают
значением, и это их значение, каким-то образом, так же интенсивно, как и  их
цвет. ‡начимость здесь идентична бытию; ибо  на  антиподах  ума  объекты  не
представлЯют ничего,  кроме  самих  себЯ.  Ћбразы,  поЯвлЯющиесЯ  в  ближних
пределах коллективного подсознательного, обладают значением по  отношению  к
основным фактам человеческого опыта;  но  здесь,  у  пределов  визионерского
мира,  нас  встречают  факты,  которые,  подобно  фактам  внешней   природы,
независимы от человека, как индивидуально, так и коллективно,  и  существуют
по своему собственному праву. €х значение  и  состоит  именно  в  этом:  они
интенсивно ЯвлЯютсЯ сами собой и, будучи таковыми, оказываютсЯ  проЯвлениЯми
сущностной данности, не-человеческой инаковости вселенной.
  
     ‘вет, цвет и значимость  не  существуют  изолированно.  Ћни  определЯют
объекты или  проЯвлЯютсЯ  в  них.  ‘уществует  ли  какой-либо  особый  класс
объектов, общий длЯ большинства духовидческих опытов? Ћтвет: да, существует.
Џод мескалином  и  гипнозом  -  так  же,  как  и  в  спонтанных  видениЯх  -
определенные классы перцептивных ощущений возникают снова и снова.
     ’ипичный  опыт  мескалина  или  лизергиновой   кислоты   начинаетсЯ   с
восприЯтиЯ цветных,  движущихсЯ,  живых  геометрических  форм.  ‘о  временем
чистаЯ геометриЯ становитсЯ конкретной, и духовидец принимает  не  узоры,  а
узорчатые вещи, такие как ковры, мозаики, резьбу. Ћни уступают место сложным
постройкам посреди пейзажей, которые постоЯнно видоизменЯютсЯ,  переходЯ  из
одного избыточного состоЯниЯ в другое, более богато и интенсивно  окрашенное
избыточное состоЯние, из великолепиЯ  во  все  более  глубокое  великолепие.
Њогут  поЯвитьсЯ  героические  фигуры  того  вида,  который   Ѓлейк   назвал
"‘ерафим"(13), -  поодиночке  или  во  множествах.  Џоле  зрениЯ  пересекают
фантастические животные. ‚се ново и изумительно. Џочти никогда духовидец  не
наблюдает ничего, что напоминало бы ему о его  собственном  прошлом.  Ћн  не
вспоминает сцены, людей или предметы, и он не изобретает их; он  смотрит  на
новое создание.
     ‘ырье длЯ этого созданиЯ поступает из визуального опыта обычной  жизни;
но  заливка  материала  в  формы  -  это  работа  кого-то,  кто   совершенно
определенно не ЯвлЯетсЯ "џ", кто с самого начала обладал опытом или  позднее
вспоминал  и  размышлЯл  о  нем.  ќто,   если   процитировать   слова   д-ра
„ж.ђ.‘майтиса из его недавней работы в  "Ђмериканском  †урнале  Џсихиатрии",
"работа высокодифференцированного умственного отдела  без  всЯкой  очевидной
свЯзи,  эмоциональной  или  волевой,  с  целЯми,  интересами  или  чувствами
затронутой личности".
     Ќиже  в  прЯмых  цитатах  или  конденсированном  пересказе   приводитсЯ
описание “ирем Њитчеллом мира видений, в который он был перенесен с  помощью
пейоты - кактуса, ЯвлЯющегосЯ естественным источником мескалина.
     Џри вхождении в этот мир он увидел множество "звездных точек" и  нечто,
похожее на "осколки цветного стекла". Џотом возникли "нежные парЯщие  пленки
цвета". Ќа смену им пришел "резкий порыв  бессчетных  точек  белого  света",
пронесшийсЯ через поле зрениЯ. ‡атем поЯвились зигзагообразные  линии  Ярких
красок, которые как-то превратились в распухающие  облака  еще  более  Ярких
оттенков. ‚от возникли строениЯ, затем пейзажи. ’ам  была  готическаЯ  башнЯ
причудливой конструкции с обветшавшими статуЯми в  дверных  проемах  или  на
каменных опорах. "Џока Я смотрел, каждый выступающий  угол,  карниз  и  даже
лицевые  стороны  камней  на  стыках  начинали  постепенно  покрыватьсЯ  или
унизыватьсЯ гроздьЯми того, что казалось огромными драгоценными камнЯми,  но
камнЯми необработанными, так что  некоторые  походили  на  массы  прозрачных
плодов... ‚се, казалось, обладало своим внутренним светом."
     ѓотическаЯ башнЯ  уступила  место  горе,  утесу  невообразимой  высоты,
колоссальному  птичьему  когтю,  вырезанному  из  камнЯ  и  нависающему  над
бездной, бесконечно разворачивающимсЯ цветным драпировкам и  снова  цветению
драгоценных камней. €, наконец, поЯвилась панорама зеленых и пурпурных волн,
разбивающихсЯ о плЯж "мириадами огней того же оттенка, что и волны".
     Љаждый мескалиновый опыт, каждое  видение,  возникающее  под  гипнозом,
уникальны; но все узнаваемо принадлежат к одному и тому  же  виду.  Џейзажи,
архитектура, гроздьЯ драгоценностей, Яркие и прихотливые орнаменты - все это
в своей атмосфере сверхъестественного  света,  сверхъестественного  цвета  и
сверхъестественной важности и есть вещество, из  которого  сделаны  антиподы
ума.
     Џочему это должно быть именно так, мы не имеем понЯтиЯ. ќто грубый факт
опыта, который - нравитсЯ нам это или нет - мы должны принЯть: точно так же,
как мы должны принЯть факт существованиЯ кенгуру.
  
     Ћт этих фактов духовидческого опыта давайте теперь перейдем к описаниЯм
€ных Њиров, сохранившимсЯ во всех культурных традициЯх, - миров,  населенных
богами, духами умерших, населенных человеком  в  его  изначальном  состоЯнии
невинности.
     Џри чтении таких описаний  нас  немедленно  поражает  близкое  сходство
вызванного или спонтанного духовидческого опыта с  небесами  или  сказочными
землЯми фольклора и  религии.  ‘верхъестественный  свет,  сверхъестественнаЯ
интенсивность окраски, сверхъестественнаЯ значимость  -  вот  характеристики
всех €ных Њиров  и  ‡олотых  ‚еков.  €  практически  в  каждом  случае  этот
сверхъестественно значимый свет освещает или испускаетсЯ пейзажем  настолько
невероЯтной красоты, что слова этого выразить не могут.
     ’ак, например, в  греко-римской  традиции  мы  находим  прекрасный  ‘ад
ѓесперид, …лисейские ЏолЯ и дивный остров ‹евку, куда был  перемещен  Ђхилл.
Њемнон отправилсЯ на другой сиЯющий остров  где-то  на  ‚остоке.  Ћдиссей  и
Џенелопа путешествовали в противоположном направлении  и  насладились  своим
бессмертием с –ирцеей в €талии.  …ще  дальше  к  ‡ападу  находились  Ћстрова
Ѓлагословенных, впервые упоминавшиесЯ ѓесиодом, в которые  настолько  твердо
верили, что еще в первом веке до ђ.•. ‘ерторий собиралсЯ послать из  €спании
эскадру, чтобы обнаружить их.
     ‚олшебно прекрасные острова вновь возникают в фольклоре кельтов,  а  на
противоположной стороне мира - у Японцев. Њежду Ђвалоном на крайнем ‡ападе и
•орайсаном на „альнем ‚остоке находитсЯ землЯ “ттаракуру, €ной Њир индусов.
     "‡емлЯ, - читаем  мы  в  "ђамаЯне",  -  орошаетсЯ  озерами  с  золотыми
лотосами. ’ам тысЯчи рек, полных листьев цвета сапфира и  лазури;  и  озера,
блистающие как утреннее солнце, украшены золотыми клумбами красных  лотосов.
‚сЯ местность вокруг покрыта драгоценностЯми и дорогими каменьЯми,  веселыми
клумбами  голубых  лотосов  с  золотыми  лепестками.  Ќе  песок,  а  жемчуг,
драгоценности и золото образуют берега  рек,  над  которыми  нависают  ветви
деревьев из золота, Яркого как огонь.  ќти  деревьЯ  беспрестанно  цветут  и
плодоносЯт, испускаЯ сладкий аромат и полнЯсь птицами."
     “ттаракуру, как мы видим, напоминает пейзажи мескалинового опыта  своим
богатством драгоценными камнЯми. € эта черта - общаЯ  практически  длЯ  всех
€ных Њиров религиозной традиции. Љаждый рай  полон  драгоценностей  или,  по
крайней мере, предметов, похожих на драгоценности, которые  напоминают,  как
определил “ир Њитчелл, "прозрачные плоды". ‚от,  например,  как,  по  версии
…зекиилЯ, выглЯдит ђайский  ‘ад:  "’ы  был  в  ќдеме,  саду  Ѓожьем.  ‚сЯкий
драгоценный камень был тебе покровом - сард, топаз и брильЯнт, берилл, оникс
и Яшма, сапфир, изумруд и карбункул, и золото... ’ы  -  помазанный  херувим,
что  покрывает...  ты  ходил  взад  и  вперед  посреди  каменьев  огненных."
Ѓуддистские раи украшены похожими "огненными  камнЯми".  ’ак,  ‡ападный  ђай
‘екты —истой ‡емли огорожен серебром, золотом и бериллом; в нем есть озера с
драгоценными берегами и обилием пылающих лотосов, внутри которых  на  тронах
сидЯт Ѓодхисаттвы.
     Џри описании своих €ных Њиров кельты и тевтонцы очень  мало  говорЯт  о
драгоценных камнЯх, но им есть что сказать о другом, равно чудесном длЯ  них
веществе - о  стекле.  “  уэльсцев  была  благословеннаЯ  землЯ,  называемаЯ
"€нисветрин", "‘теклЯнный Ћстров"; а одним из имен  германского  королевства
мертвых было "ѓласберг". ќто напоминает "‘теклЯнное Њоре" в Ђпокалипсисе.
  
     Ѓольшинство раев украшено зданиЯми, и, подобно деревьЯм, водам,  холмам
и полЯм, эти  зданиЯ  сверкают  драгоценностЯми.  ‚се  мы  знакомы  с  Ќовым
€ерусалимом, - "и строительство стен его  было  из  Яшмы,  и  город  был  из
чистого золота, как Ясное стекло. €  основаниЯ  стен  города  украшены  были
всевозможными драгоценными камнЯми".
     ‘ходные описаниЯ можно найти в  эсхатологической  литературе  индуизма,
буддизма и ислама. Ќебеса - всегда место драгоценностей. Џочему  это  именно
так? ’е, кто думает обо всей человеческой деЯтельности в терминах социальных
и экономических точек отсчета, дадут ответ вот в таком  духе:  „рагоценности
очень редки на ‡емле.
     Њало людей ими обладает. —тобы компенсировать это, выступающие от  лица
нищего большинства наполнЯли свои воображаемые небеса драгоценными  камнЯми.
ќта гипотеза "пирога в небе", без сомнениЯ, содержит в себе какой-то элемент
истины; но она не может объЯснить, почему с самого начала драгоценные  камни
должны были расцениватьсЯ как драгоценные.
     ‹юди тратили огромные количества времени, энергии  и  денег  на  поиск,
добычу и огранку цветных камушков. Џочему? —еловек  утилитарного  склада  не
может предложить никакого объЯснениЯ столь фантастическому поведению. Ќо как
только мы примем в расчет факты духовидческого опыта, все  станет  Ясным.  ‚
видении люди воспринимают изобилие  того,  что  …зекииль  назвал  "огненными
каменьЯми", что “ир Њитчелл описывает как "прозрачные плоды". ќти вещи  сами
испускают свет, проЯвлЯют  сверхъестественную  Яркость  окраски  и  обладают
сверхъестественной   значимостью.   Њатериальные   предметы,   ближе   всего
напоминающие эти источники духовидческого просветлениЯ, - драгоценные камни.
Ћбрести  такой  камень  -   значит,   обрести   нечто,   чьЯ   драгоценность
гарантируетсЯ его существованием в €ном Њире.
     Ћтсюда иначе не объЯснимаЯ страсть человека к драгоценностЯм  и  отсюда
его приписывание  драгоценным  камнЯм  лекарственных  и  волшебных  свойств.
ЏричиннаЯ  цепь,  Я  убежден,  начинаетсЯ  в   психологическом   €ном   Њире
духовидческого  опыта,  спускаетсЯ  на   землю   и   снова   поднимаетсЯ   в
теологический €ной Њир небес. ‚  этом  контексте  слова  ‘ократа  в  "”аэдо"
обретают новое значение. ‘уществует, говорит он нам, идеальный мир над и  за
миром материи. "‚ этой, другой земле цвета намного чище и намного Ярче,  чем
здесь, внизу... ‘ами горы, сами камни обладают более богатым глЯнцем,  более
милой прозрачностью и интенсивностью оттенка.
     „рагоценные камни этого, нижнего мира, наши высоко  ценимые  сердолики,
Яшмы, изумруды и все остальное лишь крохотные осколки тех камней наверху.  ‚
другой земле нет камнЯ, который был бы не драгоценным и не превосходил бы по
красоте любую нашу драгоценность."
     €ными  словами,  драгоценные  камни  драгоценны  только   потому,   что
отдаленно напоминают сиЯющие чудеса, видимые  внутренним  взором  духовидца.
"‚ид  того  мира,  -  говорит   Џлатон,   -   это   видение   благословенных
созерцателей"; ибо видеть вещи "такими, каковы они  сами  по  себе,"  -  это
блаженство, неподдельное и непередаваемое.
     „лЯ тех людей, которые не владеют  знанием  о  драгоценных  камнЯх  или
стекле, небо украшено не  минералами,  а  цветами.  ‘верхъестественно  Яркие
цветы цветут в большинстве €ных Њиров, описанных первобытными  эсхатологами,
и даже в усыпанных драгоценностЯми и стеклом раЯх более развитых религий  им
отведено свое место.
     Њожно вспомнить лотос индуистской и буддистской традиций, розы и  лилии
‡апада.
     "Ѓог  сперва  посадил  сад."  ‚  этом  утверждении  заключена  глубокаЯ
психологическаЯ истина, источник садоводства - или, по крайней мере, один из
его источников - лежит  в  €ном  Њире  антиподов  ума.  Љогда  поклонЯющиесЯ
возлагают цветы к алтарю, они возвращают богам те вещи,  которые,  насколько
они знают  или  (если  не  ЯвлЯютсЯ  духовидцами)  смутно  ощущают,  присущи
небесам.
     € этот возврат к источнику не просто символичен; это, к тому же, еще  и
вопрос непосредственного  опыта.  €бо  движение  между  Ќашим  Њиром  и  его
антиподами, между ‡десь и ‡апредельем, осуществлЯетсЯ в обоих  направлениЯх.
„рагоценности, например, происходЯт из небес  видений  души;  но  они  также
ведут душу обратно к тем небесам. ‘озерцаЯ их, люди обнаруживают, что  сами,
как говоритсЯ, переносЯтсЯ - уносЯтсЯ далеко к этой €ной  ‡емле  из  диалога
Џлатона, в волшебное место, где каждый камешек драгоценен.  €  то  же  самое
воздействие может производитьсЯ изделиЯми  из  стекла  и  металла,  свечами,
горЯщими в темноте, Ярко раскрашенными  изображениЯми  и  узорами,  цветами,
ракушками и перьЯми, пейзажами, видимыми так, как  елли  увидел  ‚енецию  с
…вганейских •олмов в преображающем свете зари или заката.
     € в самом деле, мы рискуем обобщить и сказать, что  все  что  угодно  в
природе  или  произведениЯх  искусства,  напоминающее  какой-либо   из   тех
интенсивно значимых, внутренне сиЯющих объектов,  встреченных  на  антиподах
ума, способно  вызывать  -  хотЯ  бы  в  частичной  и  ослабленной  форме  -
духовидческий опыт. ‚ этом месте гипнотизер напомнит нам, что если  пациента
убедить пристально смотреть на блестЯщий предмет, то он войдет  в  транс;  и
что если он войдет в транс или хотЯ бы всего лишь в  глубокую  задумчивость,
то он очень  даже  сможет  увидеть  видениЯ  внутри  и  преобразованный  мир
снаружи.
     Ќо как именно и почему  вид  блестЯщего  предмета  вызывает  транс  или
состоЯние  глубокой  задумчивости?  Љак   утверждали   викторианцы,   просто
напрЯжение зрениЯ заканчиваетсЯ общим нервным истощением?  €ли  нам  следует
объЯснЯть это Явление в чисто психологических терминах -  как  концентрацию,
доведенную до степени моноидеизма и ведущую к диссоциации?
     Ћднако, есть еще и третий вариант. ЃлестЯщие предметы  могут  напомнить
нашему бессознательному то, чем оно наслаждаетсЯ на  антиподах  ума,  и  эти
смутные намеки на жизнь в €ном Њире так  чарующи,  что  мы  обращаем  меньше
вниманиЯ на этот мир  и,  таким  образом,  становимсЯ  способны  сознательно
испытывать то, что бессознательно всегда с нами.
  
     Њы  видим,  следовательно,  что  есть  в  природе  определенные  сцены,
определенные  классы  предметов,  определенные  материалы,  одержимые  силой
переносить ум созерцателЯ к его антиподам, из повседневного ‡десь в  сторону
€ного  Њира  ‚идениЯ.  ‘ходным  образом,  в  царстве  искусства  мы  находим
определенные работы, даже определенные классы работ, в  которых  проЯвлЯетсЯ
та же самаЯ транспортирующаЯ сила. ќти вызывающие видениЯ работы могут  быть
выполнены в вызывающем  видениЯ  материале,  например,  в  стекле,  металле,
драгоценном камне или пигментах, напоминающих драгоценный камень.  ‚  других
случаЯх причина их силы заключена в том факте, что  они  каким-либо  странно
выразительным образом передают какую-либо сцену или объект транспортации.
     ‘амое лучшее искусство, вызывающее видениЯ, создаетсЯ  людьми,  которые
сами обладают духовидческим опытом; но  и  длЯ  любого  достаточно  хорошего
художника возможно, просто следуЯ испытанному рецепту, создать произведениЯ,
которые будут иметь, по крайней мере, хоть какую-то силу транспортации.
     €з всех искусств, вызывающих  видениЯ,  самым  полностью  зависимым  от
сырьЯ  ЯвлЯетсЯ,  конечно,  искусство  ювелира.   Џолированные   металлы   и
драгоценные камни настолько, в сущности  своей,  транспортирующи,  что  даже
викторианскаЯ драгоценность, даже ювелирное изделие "нового искусства"  суть
предмет,  обладающий  такой  силой.  €  когда  к  этой  естественной   магии
блестЯщего  металла  и  самосветЯщегосЯ  камнЯ   прибавлЯетсЯ   инаЯ   магиЯ
благородных  форм  и  цветов,  смешанных  искусно,  то  мы   оказываемсЯ   в
присутствии подлинного талисмана.
     ђелигиозное  искусство  всегда  и  везде  использовало  эти  вызывающие
видениЯ материалы. ‘вЯтилище из золота, статуЯ из золота и  слоновой  кости,
символ или образ, украшенные драгоценностЯми, сверкающее убранство алтарЯ  -
мы находим подобные вещи в современной  …вропе  так  же,  как  и  в  „ревнем
…гипте, в €ндии и Љитае так же, как и среди греков, инков, ацтеков.
     Џродукты ювелирного искусства божественны по своей сути.  Ћни  занимают
место в самом сердце каждого ’аинства, в каждой свЯтаЯ свЯтых. ќти свЯщенные
ювелирные изделиЯ всегда ассоциировались со  светом  лампад  и  свечей.  „лЯ
€езекиилЯ драгоценность была камнем огнЯ. Ћбратным же образом, пламЯ  -  это
живаЯ драгоценность,  наделеннаЯ  всей  силой  транспортации,  принадлежащей
драгоценному  камню  и,  в  меньшей  степени,  полированному  металлу.   ќта
переносЯщаЯ сила пламени возрастает пропорционально глубине и  протЯженности
окружающей тьмы. ‘амые впечатлЯюще величественные храмы - сумеречные пещеры,
в которых несколько свечей дают жизнь  переносЯщим  в  €ной  Њир  сокровищам
алтарЯ.
     ‘текло едва  ли  менее  эффективно  в  качестве  средства,  вызывающего
видениЯ, чем естественные драгоценности. ‚ определенных отношениЯх  оно,  на
самом дало, даже более эффективно по той простой причине,  что  его  больше.
ЃлагодарЯ стеклу целое здание - церковь ‘ен-апель, например, соборы  артра
и ‘ена -  может  быть  превращено  в  нечто  волшебное  и  транспортирующее.
ЃлагодарЯ стеклу Џаоло “ччелло мог создать свою драгоценность в форме  круга
тринадцати футов в диаметре - огромное  окно  ‚оскрешениЯ,  вероЯтно,  самое
необычное произведение, вызывающее видениЯ, из всех, когда-либо созданных.
     „лЯ людей ‘редневековьЯ - это  очевидно  -  духовидческий  опыт  был  в
высшей степени ценен. Ќастолько действительно ценен,  что  они  готовы  были
платить за него трудно заработанными деньгами. ‚ двенадцатом веке в  церквЯх
были установлены копилки на создание и поддержание цветных витражей.  ‘угер,
аббат ‘ен-„ени, сообщает нам, что они всегда были полны.
  
     Ќо  нельзЯ  ожидать  от  уважающих  себЯ  художников,  что  они   будут
продолжать делать то, что уже превосходно сделали их отцы.  ‚  четырнадцатом
веке цвет уступил место гризалю, и окна перестали  вызывать  видениЯ.  Љогда
позднее, в пЯтнадцатом веке, цвет снова вошел в моду,  художники  по  стеклу
почувствовали желание (и в то же времЯ оказалось, что они технически к этому
подготовлены) имитировать живопись ‚озрождениЯ в ее прозрачности. ђезультаты
часто оказывались интересными; но они никуда не переносили.
     ‡атем наступила  ђеформациЯ.  Џротестанты  не  одобрЯли  духовидческого
опыта и наделЯли магическими свойствами печатное слово. ‚ церкви  с  чистыми
стеклами поклонЯвшиесЯ могли читать свои Ѓиблии и молитвенники и не  ощущали
соблазна сбегать  от  службы  в  €ной  Њир.  ‘  католической  стороны,  люди
Љонтр-ђеформации обнаружили, что у них есть два мнениЯ  на  этот  счет.  Ћни
считали духовидческий опыт  хорошей  вещью,  но  также  верили  и  в  высшую
ценность печати.
     ‚ новых церквЯх редко устанавливали цветные стекла, а во многих  старых
витражи полностью или частично заменЯли простым стеклом. Ќичем не затененный
свет позволЯл верным следить за службой по своим книгам  и  в  то  же  времЯ
видеть вызывающие видениЯ  работы,  созданные  новыми  поколениЯми  барочных
скульпторов и архитекторов. ќти транспортирующие произведениЯ были выполнены
в металле и полированном камне. Људа  бы  не  повернулсЯ  поклонЯющийсЯ,  он
обнаруживал  блеск  бронзы,  богатое  свечение  цветного  мрамора,  неземную
белизну скульптуры.
     ‚ тех редких случаЯх, когда контр-реформисты пользовались стеклом,  оно
служило суррогатом алмазов, а не рубинов  или  сапфиров.  Ћграненные  призмы
вошли в религиозное искусство в семнадцатом веке, и в  католических  церквЯх
они до сих пор болтаютсЯ на бессчетных канделЯбрах.  (ќти  очаровательные  и
чуточку   смешные   украшениЯ   -   среди   немногих   вызывающих    видениЯ
приспособлений, разрешенных €сламом. ‚ мечетЯх нет изображений или реликвий;
но на Ѓлижнем ‚остоке,  во  всЯком  случае,  их  суровость  иногда  смЯгчена
транспортирующим поблескиванием кристаллов рококо.)
     Ћт стекла, цветного или граненого, мы  переходим  к  мрамору  и  другим
камнЯм, которые могут тонко полироватьсЯ  и  употреблЯтьсЯ  в  своей  массе.
Ћчарование, вызываемое  такими  камнЯми,  может  регулироватьсЯ  количеством
потраченного времени и трудностЯми их добычи. ‚  Ѓаальбеке,  непример,  и  в
двух-трех сотнЯх миль дальше вглубь,  в  Џальмире,  мы  находим  среди  руин
колонны из розового асуанского гранита. ќти огромные монолиты  добывались  в
карьерах ‚ерхнего …гипта, спускались по Ќилу на баржах, переправлЯлись через
‘редиземное море в Ѓиблос или ’риполис, а оттуда их тЯнули быками, мулами  и
людьми наверх, в ѓомс, а уже из ѓомса - на юг, в Ѓаальбек,  или  на  восток,
через пустыню, в Џальмиру.
     —то  за  гигантский  труд!  €,  с  утилитарной  точки   зрениЯ,   сколь
великолепно бесцельный! Ќо, на самом  деле,  цель,  конечно,  была  -  цель,
существовавшаЯ за пределами простой пользы. Ћтполированные до  визионерского
сиЯниЯ розовые столбы провозглашали свое  Явленное  родство  с  €ным  Њиром.
–еной огромных усилий люди переносили эти камни из их каменоломен на тропике
ђака; и теперь, в порЯдке  компенсации,  камни  переносили  переносивших  их
людей на половину пути к духовидческим антиподам ума.
  
     ‚опрос пользы  и  тех  мотивов,  которые  лежат  за  пределами  пользы,
возникает вновь применительно к керамике. Ќемногие вещи более полезны, более
абсолютно незаменимы, чем горшки, тарелки и  кувшины.  Ќо,  в  то  же  самое
времЯ, некоторые человеческие существа обращают внимание на  пользу  меньше,
чем коллекционеры фарфора и глазированной керамики.  ‘казать,  что  у  таких
людей есть аппетит к  прекрасному,  -  недостаточное  объЯснение.  Ћбыденное
уродство окружающего, в котором так часто выставлЯетсЯ изЯщнаЯ  керамика,  -
достаточное доказательство тому, что то, к чему стремЯтсЯ ее владельцы, - не
прекрасное во всех его  проЯвлениЯх,  а  лишь  особаЯ  его  разновидность  -
красота изогнутых отражений,  мЯгко  поблескивающих  глазировок,  изЯщных  и
гладких поверхностей. Ћдним словом, красота, котораЯ переносит  созерцателЯ,
поскольку напоминает ему,  смутно  или  красноречиво,  о  сверхъестественном
свете и красках €ното Њира. ‚ основе своей, искусство гончара  было  мирским
искусством - но мирским искусством, к которому его многочисленные поклонники
относились с почти идолопоклонническим почтением.
     ‚ремЯ от времени, тем не менее,  это  мирское  искусство  отдавалось  в
услужение религии. ѓлазированные плитки поЯвились в мечетЯх и - то  тут,  то
там - в  христианских  церквЯх,  из  ЉитаЯ  пришли  сверкающие  керамические
изображениЯ богов и свЯтых. ‚ €талии ‹ука делла ђоббиа  создавал  длЯ  своих
сиЯющих белых мадонн и детей •риста небеса из  голубой  глазури.  ЋбожженнаЯ
глина дешевле мрамора, но, будучи правильно  обработанной,  почти  столь  же
транспортирующа.
     Џлатон и (во времЯ  более  позднего  расцвета  религиозного  искусства)
‘в.”ома Ђквинский утверждали, что  чистые  Яркие  краски  внутренне  присущи
художественной  красоте.  Њатисс,  в  таком  случае,  мог  бы,  в  сущности,
превосходить  ѓойю  или  ђембрандта.  Ќужно  только   перевести   абстракции
философов в конкретные термины, чтобы увидеть, что это уравнивание красоты в
общем  с  Яркими  чистыми  красками  абсурдно.  Ќо,  несмотрЯ  на  всю  свою
несостоЯтельность, почтеннаЯ доктрина все же не вполне лишена истины.
     џркие  чистые  краски  характерны  длЯ   €ного   Њира.   ‘ледовательно,
произведение   искусства,   написанное   Яркими    чистыми    красками,    в
соответствующих  обстоЯтельствах  способно  переносить  ум  созерцающего   в
направлении антиподов. џркие чистые цвета принадлежат сущности, а не красоте
в  общем  -  только  лишь  особому  роду  красоты,  духовидческой   красоте.
ѓотические  церкви  и  греческие  храмы,  статуи  тринадцатого  века   после
рождества •ристова и пЯтого века  до  рождества  •ристова  -  все  они  Ярко
окрашены.
     „лЯ греков и людей ‘редневековьЯ это  искусство  каруселей  и  восковых
статуй было очевидно  транспортирующим.  Ќам  оно  представлЯетсЯ  достойным
сожалениЯ. Њы предпочитаем, чтобы наши Џраксители были просты, наш мрамор  и
известнЯк - au naturel(14). ‘ чего бы это наш  вкус  в  этом  отношении  так
сильно отличалсЯ от вкуса наших предков? Џричина, Я полагаю,  заключаетсЯ  в
том, что мы стали слишком хорошо знакомы с чистыми Яркими пигментами,  чтобы
быть глубоко ими тронутыми.
     Њы, конечно, восхищаемсЯ ими, когда видим их в какой-нибудь великой или
малой  композиции;  но  сами  по  себе  и  как  таковые  они  оставлЯют  нас
неперенесенными.
  
     ‘ентиментальные любители прошлого жалуютсЯ на унылость  нашего  века  и
невыгодно  противолоставлЯют  его  веселой   Яркости   прежних   времен.   ‚
действительности, конечно, в современном  мире  существует  гораздо  большее
изобилие цвета,  нежели  в  древнем.  ‹Япис-лазурь  и  тирский  пурпур  были
дорогостоЯщими редкостЯми; богатые бархаты и парчи кнЯжеских одеЯний, тканые
или расписные занавеси домов ‘редневековьЯ и  раннего  Њодерна  принадлежали
привилегированному меньшинству.
     „аже величайшие люди на земле владели очень немногими из этих сокровищ,
вызывающих видениЯ. …ще в семнадцатом веке у монархов  было  настолько  мало
мебели, что они вынуждены были путешествовать из одного дворца  в  другой  с
целыми возами блюд и покрывал, ковров и гобеленов. „лЯ огромной массы  людей
единственно возможными были домотканые материалы  и  несколько  растительных
красителей; а длЯ внутренних  украшений,  в  лучшем  случае,  были  доступны
землЯные краски, а в худшем (и в большинстве случаев) - "пол из штукатурки и
стены из навоза".
     Ќа антиподах всЯкого ума лежит €ной  Њир  сверхъестественного  света  и
сверхъестественного цвета идеальных драгоценностей и  визионерского  золота.
Ќо перед каждой парой глаз была лишь темнаЯ нищета  семейной  берлоги,  пыль
или болото деревенской улицы, грЯзно-белые, мышиные или  поносно-зеленоватые
цвета ветхой одежды. Ћтсюда - страстнаЯ, почти отчаЯннаЯ жажда Ярких  чистых
цветов; и отсюда ошеломлЯющее воздействие, производимое такими  цветами  где
угодно - в  церкви  ли,  при  дворе  -  везде,  где  они  ЯвлЯютсЯ.  ‘егоднЯ
химическаЯ  промышленность  выпускает  краски,   чернила   и   красители   в
бесконечном разнообразии и огромных количествах. ‚  нашем  современном  мире
Ярких красок достаточно, чтобы гарантировать производство миллиардов флажков
и комиксов, миллионов стоп-сигналов и  хвостовых  огней,  пожарных  машин  и
банок длЯ кока-колы - сотнЯми тысЯч,  ковров,  обоев  и  нерепрезентативного
искусства - квадратными милЯми.
     —ересчур  близкое  знакомство  порождает  безразличие.   ‚   универмаге
"‚улворт" мы видим слишком много чистых Ярких красок  длЯ  того,  чтобы  это
оказалось внутренне транспортирующим. €  здесь  можно  отметить,  что  своей
поражающей воображение способностью давать нам слишком много самого  лучшего
современнаЯ  технологиЯ  начала  склонЯтьсЯ   к   девальвации   традиционных
вызывающих видениЯ материалов.
     ѓородское  освещение,  например,   было   когда-то   редким   событием,
приберегаемым длЯ побед и  национальных  праздников,  канонизаций  свЯтых  и
коронований королей.
     ’еперь же оно имеет место еженощно  и  прославлЯет  достоинства  джина,
сигарет и зубной пасты.
     ЏЯтьдесЯт лет назад в ‹ондоне электрические знаки в небе были  новинкой
настолько редкой, что сиЯли  из  туманной  мглы  "подобно  драгоценностЯм  в
ожерелье". —ерез ’емзу, на старой башне от-’ауэр золотые и рубиновые  буквы
были волшебно прекрасны - une fйerie(15). ‘егоднЯ китайских фонариков больше
нет. ‚езде неон, и, именно потому, что он - везде, он на нас  не  действует,
если не считать, может быть, ностальгической хандры по первобытной ночи.
     ’олько в свете прожекторов можем мы вновь  поймать  неземное  значение,
которое раньше, в век масла и воска и даже  в  век  газа  и  угольных  нитей
накаливаниЯ, сиЯло своим светом от практически  любого  островка  Яркости  в
безграничной тьме. ‚ свете прожекторов ‘обор Џарижской Ѓогоматери и  ђимский
”орум  -  визионерские  объекты,  обладающие  силой,  чтобы   перенести   ум
созерцателЯ в €ной Њир.(16)
     ‘овременнаЯ технологиЯ обладает столь же девальвирующим воздействием на
стекло и полированный металл, как и на китайские  фонарики  и  чистые  Яркие
краски. €оанном из Џатмоса и его современниками стены из стекла  могли  быть
представлены  только  в  Ќовом  €ерусалиме.  ‘егоднЯ  они  -  черта   любого
современного конторского зданиЯ или частного особнЯка.  €  этот  переизбыток
стекла  повторЯетсЯ  переизбытком  хрома  и  никелЯ,  нержавеющей  стали   и
алюминиЯ, целой кучи сплавов, старых и новых.
     Њеталлические поверхности подмигивают нам в ванной, сиЯют  из  кухонной
раковины, с блеском проносЯтсЯ по стране автомобилЯми и поездами.
     ќти богатые выпуклые отражениЯ, которые настолько восхищали ђембрандта,
что он никогда не уставал передавать их в красках, теперь стали общим местом
в доме, на улице, на фабрике. Ћстрие редкого удовольствиЯ  притупилось.  —то
когда-то  было  иглой   духовидческого   восторга,   теперь   стало   куском
опостылевшего линолеума.
  
     Џока Я говорил  только  о  материалах,  вызывающих  видениЯ,  и  об  их
психологической девальвации современной технологией. ’еперь пора рассмотреть
чисто  художественные  приемы,  с  помощью  которых  создавались  вызывающие
видениЯ работы.
     ‘вет и  цвет  склонны  принимать  сверхъестественное  свойство,  будучи
видимыми посреди окружающей их тьмы. ђаспЯтие ”ра  Ђнжелико  в  ‹увре  имеет
черный фон - так же, как и фрески ‘трастей ѓосподних, написанные Ђндреа дель
Љастаньо длЯ монахинь ‘анта Ђполлонии во ”лоренции. Ћтсюда  -  духовидческаЯ
интенсивность, страннаЯ транспортирующаЯ сила этих необыкновенных  работ.  ‚
совершенно ином художественном и психологическом контексте  тем  же  приемом
часто пользовалсЯ ѓойЯ в своих офортах. ’е летающие люди,  конь  на  канате,
огромное и отвратительное воплощение ‘траха - - все они выделЯютсЯ, точно  в
луче прожектора, на фоне непроницаемой ночи.
     ‘ развитием кьЯроскуро в шестнадцатом и семнадцатом веках,  ночь  вышла
из  фона,  утвердившись  в  самой  картине,  котораЯ  стала   сценой   некой
манихейской борьбы между ‘ветом и ’ьмой. ‚ то времЯ, когда  создавались  эти
работы, они, должно быть, обладали подлинно транспортирующей силой. „лЯ нас,
кто видел чересчур много  подобных  вещей,  большинство  их  кажетсЯ  просто
театральными. Ќо некоторые до сих пор сохранЯют свою магию.  ‚от,  например,
"Џоложение во гроб" Љараваджо; дюжина волшебных полотен †оржа де ‹атура(17);
все те духовидческие ђембрандты, где  освещение  обладает  интенсивностью  и
значимостью света на антиподах ума, где  тени  полны  богатых  возможностей,
ожидающих своей очереди войти в действительность, сиЯюще проЯвитьсЯ в  нашем
сознании.
     ‚ большинстве случаев, Явные сюжеты картин ђембрандта взЯты из реальной
жизни или же из  Ѓиблии  -  мальчик  за  уроками  или  купающаЯсЯ  ‚ирсавиЯ;
женщина, входЯщаЯ в пруд,  или  •ристос  перед  своими  судьЯми.  ‚ременами,
однако, посланиЯ из €ного Њира передаютсЯ посредством изображаемого  сюжета,
взЯтого не из реальной  жизни  или  истории,  а  из  царства  архетипических
символов. ‚ ‹увре висит "Mйditation du  Philosophe"(18).  чей  символический
сюжет - не больше и не меньше, чем человеческий ум с кишащими в нем  тенЯми,
с его мгновениЯми интеллектуального и  духовидческого  просветлениЯ,  с  его
таинственными  лестницами,  извивающимисЯ  вверх  и   вниз,   в   неведомое.
ђазмышлЯющий философ сидит там, на своем островке внутреннего  просветлениЯ;
а на другом конце символического покоЯ, на другом розовом островке -  стараЯ
женщина,  склонившаЯсЯ  перед  очагом.  ‘вет  пламени  касаетсЯ  ее  лица  и
преображает его, и мы видим конкретную иллюстрацию невозможного парадокса  и
высшей истины: что восприЯтие - это то же самое, что и Ћткровение  (или,  по
меньшей мере, может им  быть,  должно  быть),  что  ђеальность  просвечивает
сквозь каждую видимость, что Ћдно всеобще, оно  бесконечно  присутствует  во
всех частностЯх.
     ‚месте со сверхъестественными светом и цветом, драгоценностЯми и  вечно
менЯющимисЯ узорами, посетители антиподов ума обнаруживают мир величественно
прекрасных пейзажей, живой архитектуры и героических фигур. ’ранспортирующаЯ
сила многих произведений искусства может быть отнесена на счет  того  факта,
что  их  создатели  писали  сцены,  лица  и  предметы,  которые   напоминают
созерцающему их о том, что, сознательно или бессознательно, он знает об €ном
Њире в глубине своего разума.
  
  
     „авайте начнем с человеческих или, скорее,  с  более  чем  человеческих
обитателей этих отдаленных мест. Ѓлейк называл  их  "•ерувим".  €,  по  сути
дела, это - как раз то, чем  они  ЯвлЯютсЯ:  психологические  оригиналы  тех
существ,  которые  в  теологии  каждой  религии  служат  посредниками  между
человеком и —истым ‘ветом.
     Ѓолее чем человеческие персонажи духовидческого опыта никогда ничего не
"делают". (‘ходным же образом, благословенные никогда ничего не "делают"  на
небесах.) Ћни удовольствуютсЯ тем, что просто существуют.
     Џод многими именами, облаченные в бесконечно разнообразные одежды,  эти
героические  фигуры  человеческого   духовидческого   опыта   поЯвлЯютсЯ   в
религиозном искусстве каждой  культуры.  €ногда  они  показаны  отдыхающими,
иногда - в историческом или мифологическом действии.  Ќо  действие,  как  мы
видели, нелегко даетсЯ обитателЯм антиподов ума. Ѓыть занЯтыми -  это  закон
нашего бытиЯ. ‡акон их бытиЯ - ничего не делать. Љогда  мы  заставлЯем  этих
безмЯтежных  незнакомцев  играть  роль  в  одной  из   наших,   слишком   уж
человеческих, драм, то мы неверны по отношению к духовидческой  истине.  ‚от
почему наиболее транспортирующие  (хотЯ  не  обЯзательно  самые  прекрасные)
изображениЯ "•ерувима" - те, на которых они показаны  в  своем  естественном
окружении: ничего в особенности не делаЯ.
     €  это  объЯснЯет   ошеломлЯющее,   более   чем   просто   эстетическое
впечатление, производимое  на  созерцателЯ  огромными  статичными  шедеврами
религиозного искусства. ‘кульптурные фигуры египетских  богов  и  богоцарей,
Њадонны и Џантократоры византийских  мозаик,  Ѓодхисаттвы  и  ‹оханы  ЉитаЯ,
сидЯщие Ѓудды кхмеров, стелы и статуи Љопана, деревЯнные  идолы  тропической
Ђфрики - у них всех есть одна  общаЯ  черта:  глубочайшее  спокойствие.  ќто
именно то, что придает им  их  божественное  свойство,  их  силу  переносить
созерцателЯ из ‘тарого Њира его повседневного опыта далеко  к  духовидческим
антиподам человеческой души.
     Љонечно, ничем выдающимсЯ статичное искусство,  в  сущности  своей,  не
выделЯетсЯ.
     Ѓудь оно статичным или динамичным, плохое произведение - всегда  плохое
произвеление. ‚се, что Я имею в виду, - это что при равенстве прочих  вещей,
героическаЯ фигура, находЯщаЯсЯ в покое, обладает  большей  транспортирующей
силой, нежели фигура, изображеннаЯ в действии.
     "•ерувим" живут в ђаю и в  Ќовом  €ерусалиме  -  иными  словами,  среди
выдающихсЯ  строений,  расположенных  в  богатых,  Ярких  садах  с  далекими
перспективами, открывающимисЯ на равнины и горы, реки и  морЯ.  ќто  -  дело
непосредственного опыта, психологический факт, зафиксированный в фольклоре и
религиозной литературе каждого века и каждой страны. ’ем не  менее,  это  не
было зафиксировано в изобразителаном искусстве.
     ЋзираЯ последовательность человеческих культур,  мы  обнаруживаем,  что
пейзажной живописи либо не существовало вообще, либо она была рудиментарной,
либо развивалась с очень недавнего времени. ‚ …вропе  полновесное  искусство
пейзажной живописи существует всего лишь четыре или пЯть веков, в Љитае - не
более тысЯчи лет, а в €ндии, по всем видимым признакам, его не  существовало
никогда.
     ќто любопытный факт, требующий объЯснениЯ. Џочему  пейзажи  нашли  свое
место в духовидческой литературе данной эпохи и данной  культуры,  но  не  в
живописи?
     Џоставленный именно таким образом, вопрос сам на  себЯ  дает  наилучший
ответ. ‹юди могут довольствоватьсЯ просто словесным выражением этого аспекта
своего духовидческого опыта  и  не  ощущать  необходимости  его  перевода  в
изобразительный рЯд.
     ’о, что это часто происходит с отдельными личностЯми, очевидно.  Ѓлейк,
например, созерцал визионерские пейзажи, "выраженные превосходнее всего, что
может  произвести  смертнаЯ  и  гибнущаЯ  природа",  и   "бесконечно   более
совершенные  и  подробнейше  организованные,   чем   все,   видимое   глазом
смертного".  ‚от  описание  такого  визионерского  пейзажа,   представленное
Ѓлейком на одном из вечеров миссис Ђдерс: "Ћднажды вечером, прогуливаЯсь,  Я
набрел на луг и в дальнем конце его увидел загон с ЯгнЯтами. Љогда Я подошел
ближе, землЯ распустилась цветами, а плетенаЯ изгородь со  своими  пушистыми
обитателЯми Явилась мне в изысканной пасторальной красоте. Ќо Я взглЯнул еще
раз, и отара оказалась не живой, но прекрасной скульптурой."
     Џереданное в красках, это видение выглЯдело бы, Я полагаю, как какое-то
невозможно прекрасное смешение  одного  из  самых  свежих  набросков  маслом
ЉонстеблЯ с анимализмом в  волшебно-реалистическом  стиле  Ягненка  с  аурой
‡урбарана - полотном, которое сейчас находитсЯ в музее ‘ан-„иего.  Ќо  Ѓлейк
никогда  не  делал  ничего  отдаленно  напоминающего   такую   картину.   Ћн
довольствовалсЯ тем, что говорил и писал о своих  пейзажных  видениЯх,  а  в
собственной живописи сосредотачивалсЯ на "•ерувиме".
     —то ЯвлЯетсЯ истиной применительно к одному художнику,  то  может  быть
истинно и длЯ целой школы. …сть множество вещей, которые люди испытывают, но
не собираютсЯ выражать; или же они могут пытатьсЯ выразить то, что испытали,
но только в каком-то одном из своих искусств. ‚ иных же  случаЯх  они  будут
выражать себЯ теми способами, которые  не  могут  быть  немедленно  признаны
свЯзанными с их  первоначальным  опытом.  ‚  этом  последнем  контексте  д-р
Ђ.Љ.Љумарасвами говорил кое-что интересное о мистическом искусстве  „альнего
‚остока - искусстве, где "нельзЯ разделить денотацию и коннотацию", где  "не
чувствуетсЯ  разницы  между  тем,  чем  вещь  "ЯвлЯетсЯ",  и  тем,  что  она
"означает"".
     Ќаивысший пример такого мистического искусства  -  пейзажнаЯ  живопись,
вдохновленнаЯ дзэном, котораЯ возникла в Љитае в период ‘унь и  четыре  века
спустЯ возродилась в џпонии.  ‚  €ндии  и  на  Ѓлижнем  ‚остоке  мистической
пейзажной живописи нет; но  там  есть  свои  эквиваленты  -  "вайшнавистскаЯ
живопись, поэзиЯ и музыка в €ндии, темой которых ЯвлЯетсЯ половаЯ любовь;  и
суфистскаЯ   поэзиЯ   и   музыка   в   Џерсии,    посвЯщенные    восхвалению
интоксикации"(19).
     "Џостель, - как без лишних слов гласит  итальЯнскаЯ  поговорка,  -  это
опера нищего." Ђналогично, секс - это  ‘унь  индуистов;  вино  -  персидский
импрессионизм. Џричина этому, конечно, в том, что  опыт  полового  соитиЯ  и
интоксикации несет в себе ту сущностную инаковость, котораЯ  характерна  длЯ
всех видений, включаЯ видениЯ пейзажей.
     …сли в какое бы  то  ни  было  времЯ  люди  находили  удовлетворение  в
определенном виде деЯтельности, то следует полагать, что  в  периоды,  когда
эта  удовлетворЯющаЯ  деЯтельность  не  проЯвлЯлась,  длЯ  нее  должен   был
существовать некий эквивалент. ‚ ‘редние ‚ека, например, люди были озабочены
до наваждениЯ, почти до мании словами и символами. ‚се в  природе  мгновенно
признавалось    конкретной    иллюстрацией    какого-либо     представлениЯ,
сформулированного в одной из книг или легенд, в то времЯ рассматриваемых как
свЯщенные.
     €  все  же,  в  иные   периоды   истории   люди   отыскивали   глубокое
удовлетворение  в  признании  самостоЯтельной  инаковости  природы,  включаЯ
многие аспекты природы человека. Ћпыт этой инаковости выражалсЯ  в  понЯтиЯх
искусства,  религии  или  науки.  Љаковы  были   средневековые   эквиваленты
ЉонстеблЯ  и  экологии,  наблюдений  за  птицами  и  ќлевсиса,  микроскопии,
дионисийских обрЯдов и Японского хайку? €х следовало искать, Я подозреваю, в
оргиЯх ‘атурналий на одном конце шкалы и в мистическом опыте  -  на  другом.
Њасленицы,   Њайские   „ни,   Љарнавалы   -   они   позволЯли    осуществить
непосредственный  опыт  животной  инаковости,  лежащий  в  основе  личной  и
общественное идентичности. ‚дохновенное созерцание  ЯвлЯло  еще  более  иную
инаковость божественного  Ќе-џ.  Ђ  где-то  между  двумЯ  этими  крайностЯми
располагалсЯ опыт духовидцев  и  вызывающих  видениЯ  искусств,  посредством
которых тот опыт мог  схватыватьсЯ  и  воссоздаватьсЯ  -  искусств  ювелира,
стеклодува, ткача, художника, поэта и музыканта.
     ЌевзираЯ на …стественную €сторию, ЯвлЯющуюсЯ не чем иным,  как  набором
нудно морализаторских  символов,  находЯсь  в  челюстЯх  теологии,  котораЯ,
вместо того, чтобы расценивать слова как знаки  вещей,  расценивала  вещи  и
событиЯ как знаки библейских или аристотелевых слов, наши предки  оставались
в относительно здравом уме. € они достигали  этого  искусства,  периодически
ускользаЯ из удушающей тюрьмы своей самоуверенно рационалистичной философии,
своей  антропоморфной,  авторитарной  и  не-экспериментальной  науки,  своей
слишком уж красноречивой  религии  в  не-вербальные,  не-человеческие  миры,
населенные инстинктами, визионерской фауной антиподов ума, и за  всем  этим,
но все же внутри всего этого - всерастворенным „ухом.
  
     Ћт  этого  широкомасштабного,  но  все-таки  необходимого   отступлениЯ
давайте вернемсЯ к частному случаю,  с  которого  начали.  Џейзажи,  как  мы
увидели, - постоЯннаЯ  черта  духовидческого  опыта.  ЋписаниЯ  визионерских
пейзажей встречаютсЯ в древней  фольклорной  и  религиозной  литературе;  но
живописные полотна с  пейзажами  не  поЯвлЯютсЯ  до  сравнительно  недавнего
времени. Љ тому, что уже было сказано в порЯдке  объЯснениЯ  психологических
эквивалентов, Я прибавлю несколько кратких  замечаний  о  природе  пейзажной
живописи как искусства, вызывающего видениЯ.
     „авайте начнем с вопроса.  Љакие  пейзажи  -  или,  более  общо,  какие
изображениЯ  естественных  объектов  -  наиболее  транспортирующи,  наиболее
сущностно способны вызвать видениЯ? ‚  свете  своего  собственного  опыта  и
того, что Я слышал от других людей об их реакциЯх на произведениЯ искусства,
могу рискнуть и ответить.
     Џри  равенстве  прочих  вещей  (ибо  ничто  не   может   компенсировать
недостаток таланта) наиболее транспортирующие пейзажи - это, во-первых,  те,
которые представлЯют естественные  объекты  на  значительном  расстоЯнии,  а
во-вторых - те, которые представлЯют их вблизи.
     ђасстоЯние сообщает виду очарование; но то же самое делает и  близость.
‘уньское  полотно  с   изображением   далеких   гор,   облаков   и   потоков
транспортирует; но то же самое делают и приближенные  тропические  листьЯ  в
джунглЯх „уанье ђуссо. Љогда Я смотрю на суньский пейзаж,  то  он  мне  (или
одному из моих Ќе-џ)  напоминает  о  скалах,  о  безграничных  пространствах
равнин, о светЯщихсЯ небесах и морЯх антиподов  ума.  €  те  исчезновениЯ  в
туман  и  облака,  те  внезапные  поЯвлениЯ  каких-то  странных,  интенсивно
определенных форм - старой скалы, например, древней сосны, скрученной годами
борьбы с ветром, - они тоже транспортируют.
     €бо они напоминают мне, сознательно или  бессознательно,  о  сущностной
чуждости и неподотчетности мне €ного Њира.
     ’о же самое - с приближениЯми. џ смотрю на те листьЯ с их  архитектурой
жилок, с их полосками и крапинками, Я вглЯдываюсь  в  глубины  переплетенной
зелени, и что-то во мне вспоминает те живые  узоры,  столь  характерные  длЯ
мира видений, те бесконечные рождениЯ и  пролиферации  геометрических  форм,
превращающихсЯ в объекты, вещи, которые вечно преобразуютсЯ в другие вещи.
     ќти живописные приближениЯ джунглей - то,  на  что  в  одном  из  своих
аспектов похож €ной Њир, и поэтому они транспортируют менЯ, заставлЯют  менЯ
видеть глазами, преобразующими произведение искусства в нечто иное, в  нечто
за пределами искусства.
     џ помню - очень отчетливо, хотЯ это было много лет назад -  разговор  с
ђоджером ”раем. Њы говорили о "Љувшинках"  Њоне.  "Ћни  не  имеют  права,  -
продолжал   настаивать    ђоджер,    -    быть    настолько    возмутительно
неорганизованными,  столь  тотально   лишенными   должного   композиционного
скелета. Ћни все неправильны, художественно говорЯ. € все же, - вынужден был
признать он, - и все же..." € все же, как  сказал  бы  Я  сейчас,  они  были
транспортирующими.  •удожник  поразительной   виртуозности   избрал   писать
приближениЯ естественных объектов, видимых в их собственном контексте и  без
ссылок на просто человеческие представлениЯ о том, что есть что или что  чем
должно быть. —еловек, как нам нравитсЯ говорить, есть мера всех  вещей.  „лЯ
Њоне в данном случае кувшинки были мерой кувшинок: такими он их и написал.
     ’а же самаЯ не-человеческаЯ точка  зрениЯ  должна  быть  принЯта  любым
художником,  пытающимсЯ   передать   отдаленную   сцену.   Љакие   крохотные
путешественники на китайской картине - они  пробираютсЯ  вдоль  долины!  Љак
хрупка бамбуковаЯ хижина на склоне над ними! Ђ остальной огромный  пейзаж  -
весь пустота  и  молчание.  ќто  откровение  дикой  природы,  живущей  своей
собственной  жизнью  согласно  законам  своего  собственного  существованиЯ,
переносит ум к его  антиподам;  ибо  первобытнаЯ  Џрирода  странным  образом
походит на тот внутренний мир, где в счет  не  принимаютсЯ  ни  наши  личные
желаниЯ, ни даже постоЯнные заботы человека вообще.
  
     ’олько среднее расстоЯние и то, что можно назвать "отдаленным  передним
планом", строго человечески. Љогда мы смотрим очень близко или очень далеко,
человек либо совсем пропадает, либо  утрачивает  свое  главенство.  Ђстроном
смотрит еще дальше, чем суньский художник, и видит еще  меньше  человеческой
жизни. Ќа другом конце шкалы физик, химик, физиолог  следуют  приближению  -
клеточному, молекулЯрному, атомному и субатомному. Ћт того, что  в  двадцати
футах,  даже  на  расстоЯнии  вытЯнутой  руки,  выглЯдело  и   звучало   как
человеческое существо, не остаетсЯ и следа.
     €ногда что-то подобное случаетсЯ с близоруким художником  и  счастливым
влюбленным. ‚ брачных объЯтиЯх личность тает; персона (это  возобновлЯющаЯсЯ
тема стихов и романов ‹оуренса) прекращает быть собой  и  становитсЯ  частью
огромной безличной вселенной.
     ’о же самое - с  художником,  который  предпочитает  использовать  свои
глаза на близком расстоЯнии. ‚ его работе человечество терЯет свою  важность
и даже исчезает  полностью.  ‚место  мужчин  и  женщин,  разыгрывающих  свои
фантастические  трюки  перед  высшими  небесами,  есть  мы,  которых  просЯт
рассмотреть кувшинки, помедитировать на  неземной  красоте  "просто  вещей",
изолированных от своего утилитарного контекста и переданных как они есть,  в
себе и длЯ себЯ. Џоочередно с этим (или исключительно на более ранней стадии
художественного развитиЯ)
     не-человеческий мир близости передаетсЯ узорами. ќти узоры, по  большей
части, абстрагируютсЯ от листьев и цветов - розы,  лотоса,  аканта,  пальмы,
папируса  -  и  с  повторениЯми  и  вариациЯми   разрабатываютсЯ   в   нечто
транспортирующее и сходное с живыми геометриЯми €ного Њира.
     Ћтносительно недавно стали поЯвлЯтьсЯ более  свободные  и  реалистичные
изображениЯ Џрироды с ближней точки - но все же гораздо  раньше,  чем  такие
изображениЯ отдаленного плана, которые мы называем  пейзажем,  -  а  считать
пейзажами только их есть заблуждение. ‚ ђиме,  например,  существовали  свои
пейзажи в приближении.
     ”реска с изображением сада, котораЯ однажды украшала комнату  на  вилле
‹ивии, - великолепный образец этой формы искусства.
     Џо теологическим  причинам  €слам  вынужден  был  довольствоватьсЯ,  по
большей части, "арабесками"  -  пышными  и  (как  и  в  видениЯх)  постоЯнно
изменЯющимисЯ орнаментами, основанными  на  естественных  объектах,  видимых
вблизи. Ќо даже в €сламе подлинный пейзаж в приближении не  был  неизвестен.
Ќичто не может превзойти по красоте и  вызывающей  видениЯ  силе  мозаики  с
вилами садов и зданий в великой мечети ЋмайЯд в „амаске.
     ‚ средневековой …вропе, несмотрЯ на преобладающую манию обращать всЯкую
данность в концепт, всЯкий непосредственный опыт - в простой символ  чего-то
книжного, реалистические приближениЯ листвы и цветов были  довольно  обычны.
Њы находим их вырезанными на капителЯх готических  колонн,  как  в  Љапитуле
кафедрального собора в ‘аутвелле.  Њы  находим  их  в  живописных  полотнах,
изображающих погоню: эта тема -  всегда  присутствующий  факт  средневековой
жизни, лес, каким его  видит  охотник  или  заблудившийсЯ  путник,  во  всей
сбивающей с толку путанице листвы.
     ”рески папского дворца в Ђвиньоне - почти  единственные  остатки  того,
что еще во  времена  —осера  было  широко  практикуемой  формой  секулЯрного
искусства. ‘толетие спустЯ это искусство изображениЯ  леса  вблизи  достигло
своего робкого совершенства в таких великолепных и  волшебных  работах,  как
"‘в. ѓуберт"
     Џизанелло  и  "Ћхота  в  лесу"  “ччелло,  которые  теперь  хранЯтсЯ   в
Ђшмолейском музее в  Ћксфорде.  ‘  настенной  живописью,  изображающей  леса
вблизи, было  тесно  свЯзано  искусство  гобеленов,  которыми  богатые  люди
‘еверной …вропы украшали свои дома.
     ‹учшие из них - это  вызывающие  видениЯ  работы  высочайшего  порЯдка.
Џо-своему они столь же  небесны,  столь  же  мощно  напоминают  о  том,  что
происходит на антиподах ума, сколь  и  великие  шедевры  пейзажной  живописи
дальних планов - суньские горы в их  невообразимом  одиночестве,  бесконечно
прекрасные миньские реки,  голубой  субальпийский  мир  расстоЯний  ’ициана,
ЂнглиЯ ЉонстеблЯ, €талии  ’ернера  и  Љоро,  Џровансы  ‘езанна  и  ‚ан-ѓога,
€ль-де-”ранс ‘ислеЯ и €ль-де-”ранс ‚уйЯра.
     ‚уйЯр,  кстати,  был  превосходным   мастером   как   транспортирующего
приближениЯ,  так  и  транспортирующего  дальнего  плана.   …го   буржуазные
интерьеры - шедевры вызывающего видениЯ искусства, по сравнению  с  которыми
работы таких сознательных и, так сказать, профессиональных  визионеров,  как
Ѓлейк и Ћдилон ђедон, кажутсЯ до  крайности  слабыми.  ‚  интерьерах  ‚уйЯра
каждаЯ деталь, какой бы тривиальной и даже отвратительной она ни была - узор
поздневикторианских  обоев,  безделушки  "нового  искусства",   брюссельский
коврик,  -  видима  и  передана  им  как  живаЯ  драгоценность;  и  все  эти
драгоценности гармонично сочетаютсЯ в целом, которое  само  -  драгоценность
еще  более   высокого   порЯдка   духовидческой   интенсивности.   €   когда
представители верхушки среднего класса, населЯющие Ќовый  €ерусалим  ‚уйЯра,
выходЯт  на  прогулку,  то  оказываютсЯ  не  в  департаменте  ‘енетуаз,  как
предполагалось, но в ђайском ‘аду, в €ном Њире, который, по сути своей, - то
же самое, что и этот мир, но преображенный, а значит - транспортирующий.(20)
  
     „о сих пор Я говорил только о блаженном духовидческом  опыте  и  о  его
интерпретации в понЯтиЯх теологии, о его  переводе  на  Язык  искусства.  Ќо
духовидческий опыт не всегда блаженен. €ногда он ужасен. Ђд там присутствует
так же, как и рай.
     Љак и рай, духовидческий ад обладает своим сверхъестественным светом  и
своей  сверхъестественной   значимостью.   Ќо   значимость   эта   внутренне
отвратительна, а свет -  "дымный  свет"  "’ибетской  Љниги  Њертвых",  "тьма
видимаЯ" Њильтона. ‚ "„невнике шизофренички"(21), автобиографических записЯх
молодой девушки о преодолении  безумиЯ,  мир  шизофреника  назван  "le  Pays
d'Eclairement" - "страной просветленности".  ќто  имЯ  мог  бы  использовать
мистик длЯ обозначениЯ своих небес.
     Ќо  длЯ  бедной  шизофренички  ђене   эта   освещенность   инфернальна:
напрЯженное электрическое сиЯние без тени, вездесущее и неумолимое. ‚се, что
длЯ здоровых духовидцев - источник блаженства, все  это  несет  ђене  только
страх и кошмарное ощущение  нереальности.  ‘иЯние  летнего  солнца  зловеще;
блеск полированных поверхностей подразумевает не драгоценности, а  машинерию
и эмалированную  жесть;  интенсивность  существованиЯ,  одушевлЯющаЯ  каждый
предмет, при ближайшем  рассмотрении  и  вне  утилитарного  контекста  вещей
воспринимаетсЯ как угроза.
     Ђ  еще  есть  ужас  бесконечности.  „лЯ  здорового  духовидца  ощущение
бесконечности в конечной частности - откровение имманентности божественного;
длЯ  ђене  -  откровение  того,  что  она  называет  "‘истемой",  громадного
космического механизма, существующего только длЯ того,  чтобы  извергать  из
себЯ вину и наказание, одиночество и нереальность.(22)
     „ушевное  здоровье  -  это  вопрос  степени,  и  существует   множество
духовидцев, видЯщих мир так же, как и ђене, но ухитрЯющихсЯ, тем  не  менее,
жить за пределами лечебницы. „лЯ  них,  как  и  длЯ  позитивных  визионеров,
вселеннаЯ преображена - но к худшему. ‚се в ней - от звезд в небесах до пыли
под ногами - невыразимо зловеще или отвратительно; каждое  событие  зарЯжено
вызывающим   ненависть   значением;   каждый   объект   ЯвлЯет   присутствие
‚серастворимого “жаса, бесконечного, всемогущего, вечного.
     ќтот отрицательно преображенный мир времЯ от времени находит свое место
в литературе  и  искусствах.  Ћн  корчилсЯ  и  угрожал  в  поздних  пейзажах
‚ан-ѓога; он был обстановкой и темой всех историй  Љафки;  он  был  духовным
домом †ерико(23); в нем обитал ѓойЯ в годы своей глухоты и одиночества;  его
подмечал Ѓраунинг, когда писал "—айльд-ђоланда"; ему  было  отведено  место,
противоположное богоЯвлениЯм, в романах —арльза “ильЯмса.
     Ќегативный духовидческий опыт часто сопровождаетсЯ телесными ощущениЯми
особого и  характерного  вида.  Ѓлаженные  видениЯ  обычно  ассоциируютсЯ  с
чувством отделенности от тела, чувством деиндивидуализации.  (Ѓез  сомнениЯ,
именно это чувство деиндивидуализации позволЯет индейцам, практикующим культ
пейоты, пользоватьсЯ наркотиком не просто как средством быстрого  достижениЯ
мира видений, но и как инструментом созиданиЯ любви  и  солидарности  внутри
группы участников.) Љогда духовидческий опыт ужасен, а  мир  преобразовал  к
худшему, индивидуализациЯ усиливаетсЯ,  и  негативный  визионер  оказываетсЯ
свЯзанным с телом, которое, кажетсЯ, становитсЯ все более и  более  плотным,
более туго упакованным, пока он, наконец, не обнаруживает себЯ  сведенным  к
агонизирующему сознанию сконденсированного куска материи, не  больше  камнЯ,
который можно удержать в руках.
     ‘ледует заметить,  что  многие  из  наказаний,  описанных  в  различных
рассказах об аде, - наказаниЯ  давлением  и  ограничением.  ѓрешников  „анте
закапывают в грЯзь, запирают в стволах деревьев, замораживают в блоках льда,
сокрушают между камней.
     …го "Inferno" психологически достоверен.  Њногие  из  подобных  мучений
испытывают шизофреники и те, кто принимал мескалин или лизергиновую  кислоту
при неблагоприЯтных условиЯх.(24)
     Љакова  природа  этих  неблагоприЯтных  условий?  Љак  и   почему   рай
превращаетсЯ в ад?
     ‚  определенных  случаЯх  негативный  духовидческий  опыт  -  результат
преимущественно физических причин. Њескалин после усвоениЯ  имеет  тенденцию
накапливатьсЯ в печени. …сли печень больна, то  свЯзанный  с  нею  ум  может
очутитьсЯ в аду. Ќо еще более важен длЯ наших настоЯщих целей тот факт,  что
отрицательный духовидческий опыт может быть  вызван  чисто  психологическими
средствами. ‘трах и гнев преграждают путь к небесному €ному Њиру и погружают
принимающего мескалин в ад.
     € что истинно  длЯ  принимающего  мескалин,  то  также  истинно  и  длЯ
человека, которому видениЯ ЯвлЯютсЯ спонтанно или под воздействием  гипноза.
Ќа этом психологическом основании была взращена доктрина спасительной веры -
доктрина,  встречающаЯсЯ  во  всех  великих  религиозных   традициЯх   мира.
ќсхатологам всегда было трудно примирить свою рациональность и моральность с
грубыми фактами психологического опыта. Ѓудучи рационалистами и моралистами,
они чувствуют, что  хорошее  поведение  должно  быть  вознаграждено,  и  что
добродетельные  заслуживают  того,  чтобы  отправитьсЯ  в  рай.  Ќо,  будучи
психологами, они знают, что добродетель не есть единственное или достаточное
условие блаженного духовидческого опыта.  Ћни  знают,  что  одни  труды  тут
бессильны, и что именно вера  (или  любЯщаЯ  уверенность)  гарантирует,  что
духовидческий опыт будет блаженным.
     Ћтрицательные  эмоции  -  страх,  ЯвлЯющийсЯ  отсутствием  уверенности,
ненависть, гнев или злоба, исключающие любовь,  -  вот  гарантиЯ  того,  что
духовидческий опыт, если и когда  он  придет,  будет  ужасающим.  ”арисей  -
добродетельный человек; но его добродетель - того сорта, который совместим с
отрицательной эмоцией.  Џоэтому  его  духовидческие  опыты  скорее  окажутсЯ
инфернальными, нежели блаженными.
     Џрирода ума такова, что грешник, который покаЯлсЯ и осуществил акт веры
в высшую силу, скорее  будет  иметь  блаженный  духовидческий  опыт,  нежели
самоудовлетворенный столп общества со своим праведным негодованием, заботами
о владениЯх и претензиЯми, со  своими  укоренившимисЯ  привычками  обвинЯть,
презирать и предавать проклЯтию. Ћтсюда  -  огромное  значение,  придаваемое
всеми великими религиозными традициЯми состоЯнию ума в момент смерти.
     „уховидческий опыт - не одно и то же с мистическим опытом.  Њистический
опыт располагаетсЯ за пределами  царства  противоположностей.  „уховидческий
опыт - все-таки в пределах этого царства. ђай влечет за собой ад, и "попасть
в рай" - не есть большее освобождение,  чем  сойти  в  ужас.  ђай  -  просто
команднаЯ высота, с которой божественную ’вердь можно узреть более Ясно, чем
с уровнЯ ординарного индивидуализированного существованиЯ.
     …сли сознание переживает телесную смерть, то оно, как  подразумеваетсЯ,
выживает на каждом ментальном уровне -  на  уровне  мистического  опыта,  на
уровне   блаженного   духовидческого   опыта,   на   уровне    инфернального
духовидческого   опыта   и   на   уровне    повседневного    индивидуального
существованиЯ.
     ‚ жизни даже блаженный духовидческий опыт склонен поменЯть свой знак  -
если длитсЯ  слишком  полго.  “  многих  шизофреников  были  свои  мгновениЯ
небесного счастьЯ; но тот факт, что они, в отличие  от  тех,  кто  принимает
мескалин, не знают, когда  им  будет  позволено  вернутьсЯ  к  успокаивающей
банальности повседневного опыта (если вообще  будет  позволено),  заставлЯет
даже небеса казатьсЯ ужасающими. Ђ длЯ тех, кто  по  какой  бы  то  ни  было
причине повергнут в ужас, рай обращаетсЯ адом, блаженство - кошмаром, —истый
‘вет - ненавистным сиЯнием земли просветленности.
     Ќечто подобное может произойти и в посмертном  состоЯнии.  Џосле  того,
как большинству душ ЯвлЯетсЯ  мимолетное  видение  невыносимого  великолепиЯ
окончательной ђеальности, после своих метаний между адом и раем они  находЯт
возможным  отступить  в  тот  более  успокаивающий  регион  ума,  где  могут
использовать   желаниЯ,   воспоминаниЯ   и   капризы   других   людей    длЯ
конструированиЯ мира, очень похожего на тот, в котором они жили на земле.
     €з  тех,  кто  умирает,  бесконечно  малое  меньшинство   способно   на
немедленное  единение  с  божественной  ’вердью,  лишь   немногие   способны
поддерживать  духовидческое  блаженство  небес  и  немногие  оказываютсЯ   в
визионерских ужасах ада  и  неспособны  их  избежать;  огромное  большинство
заканчивает  в  том  мире,  который   описан   ‘веденборгом   и   медиумами.
ЏредставлЯетсЯ весьма сомнительным, что  из  этого  мира  возможно  перейти,
когда выполнены необходимые условиЯ, в миры  духовидческого  блаженства  или
окончательного просветлениЯ.
     Њое собственное предположение заключаетсЯ  в  том,  что  и  современный
спиритизм, и древнЯЯ традициЯ  верны.  „ействительно  существует  посмертное
состоЯние того типа, который описан в книге сэра Ћливера ‹оджа "ђаймонд"; но
также существует и рай блаженного духовидческого опыта; существует  также  и
ад того самого вида ужасающего духовидческого опыта,  от  которого  страдают
шизофреники и некоторые из принимающих мескалин; и еще существует опыт -  за
пределами времени - опыт единениЯ с божественной ’вердью.
  
  
  
Џђ€‹Ћ†…Ќ€… I
  
     ‡аслуживают упоминаниЯ два других,  менее  эффективных  вспомогательных
средства   достижениЯ   духовидческого   опыта   -   двуокись   углерода   и
стробоскопический фонарь.
     ‘месь (совершенно нетоксичнаЯ) семи  частей  кислорода  и  трех  частей
двуокиси углерода производит в тех, кто ее вдыхает, определенные  физические
и психологические изменениЯ,  которые  исчерпывающим  образом  были  описаны
Њедуной.
     ‘реди  этих  изменений  наиболее  важным  в  нашем  контексте  ЯвлЯетсЯ
заметное усиление способности "видеть вещи", даже  когда  глаза  закрыты.  ‚
некоторых случаЯх видны только завихрениЯ цветовых узоров. ‚ других  случаЯх
это могут быть наглЯдные картины пережитого.  (Ћтсюда  -  ценность  ‘Ћ2  как
терапевтического средства.) ‚ иных же случаЯх  двуокись  углерода  переносит
субъекта  в  €ной  Њир  на  антиподах  его  повседневного  сознаниЯ,  и   он
наслаждаетсЯ очень краткими духовидческими ощущениЯми, не свЯзанными  с  его
собственной личной историей или проблемами человеческой расы вообще.
     ‚ свете этих фактов  легко  становитсЯ  понЯтной  рациональнаЯ  сторона
йогических  дыхательных   упражнений.   Џрактикуемые   систематически,   эти
упражнениЯ через некоторое времЯ приводЯт к способности надолго  задерживать
дыхание. „олгие задержки  дыханиЯ  ведут  к  высокой  концентрации  двуокиси
углерода в легких и  крови,  а  это  возрастание  концентрадии  ‘Ћ2  снижает
эффективность мозга как редуцирующего клапана и позволЯет войти  в  сознание
духовидческим или мистическим ощущениЯм "оттуда".
     Џродолжительное или непрерывное пение или крик могут  вызвать  сходные,
но менее сильно отмеченные результаты. …сли певцы не очень  хорошо  обучены,
то они склонны выдыхать больше воздуха, чем  вдыхать.  Џоэтому  концентрациЯ
двуокиси углерода в альвеолЯрном воздухе и крови возрастает, и при сниженной
эффективности  церебрального  редуцирующего  клапана  становитсЯ   возможным
духовидческий опыт.
     Ћтсюда - бесконечные "тщетные повторениЯ" магии и  религии.  Њонотонное
пение curandero, лекарЯ, шамана; бесконечное пение псалмов  и  интонирование
сутр христианскими и буддистскими монахами; многочасовые крики  и  завываниЯ
ривайвалистов - при всех расхождениЯх теологических верований и эстетических
условностей, психо-химико-физиологические намераниЯ остаютсЯ постоЯнными.
     “величить концентрацию ‘Ћ2 в легких и крови  и  таким  образом  снизить
эффективность мозгового редуцирующего клапана, пока мозг не впустит  в  себЯ
биологически бесполезный материал из ‚сего ђазума - вот что во  все  времена
было истинной целью и смыслом магических заклинаний, мантр, литаний, псалмов
и сутр, хоть шаутеры, певцы и бормотуны этого  и  не  знали.  "“  сердца,  -
сказал Џаскаль, - есть свои резоны." …ще более неоспоримы  и  гораздо  более
трудны в обнаружении резоны легких, крови и энзимов,  невронов  и  синапсов.
Џуть к сверхсознательному пролегает через подсознательное, а путь - или,  по
меньшей  мере,  один  из  путей  -  к  подсознательному  лежит  через  химию
индивидуальных клеток.
     ‘ помощью стробоскопического фонарЯ мы опускаемсЯ от химии в еще  более
элементарное царство физики.  …го  ритмически  вспыхивающий  свет,  кажетсЯ,
действует непосредственно через оптические нервные волокна на  электрические
проЯвлениЯ  деЯтельности   мозга.   (Џо   этой   причине   в   использовании
стробоскопического фонарЯ  всегда  есть  легкаЯ  опасность.  Ќекоторые  лица
страдают от petit mal(25), не сознаваЯ этого  факта  из-за  отсутствиЯ  Ясно
обозначенных и безошибочных симптомов.  Џомещенные  перед  стробоскопическим
фонарем, такие люди могут впасть в прололжительный эпилептический припадок.)
     ‘идеть с закрытыми глазами  перед  стробоскопической  лампой  -  весьма
любопытное и чарующее ощущение. Љак  только  фонарь  включаетсЯ,  становЯтсЯ
видимыми  очень  Ярко  окрашенные  узоры.  ќти  узоры   не   статичны,   они
беспрестанно изменЯютсЯ. €х доминирующий цвет - функциЯ от частоты  разрЯдки
стробоскопа. Љогда лампа мигает с любой скоростью  от  10  до  14-15  раз  в
секунду, узоры, в основном, - оранжевого или красного цвета. ‡еленые и синие
цвета поЯвлЯютсЯ, когда частота превышает 15 вспышек в секунду. Џосле 18 или
19 узоры становЯтсЯ белыми  и  серыми.  Џочему  мы  видим  такие  узоры  под
стробоскопом, неизвестно. ‘амое  очевидное  объЯснение  может  быть  дано  в
понЯтиЯх интерференции двух или более  ритмов  -  ритма  лампы  и  различных
ритмов  электрической  деЯтельности  мозга.  –ентром  зрениЯ  и  оптическими
нервными окончаниЯми такие интерференции могут  переводитьсЯ  в  нечто,  что
мозг начинает  осознавать  как  цветной  движущийсЯ  узор.  ѓораздо  труднее
объЯснить тот факт,  наблюдавшийсЯ  несколькими  исследователЯми  независимо
друг от  друга,  что  стробоскоп  склонен  обогащать  и  усиливать  видениЯ,
вызываемые мескалином или  лизергиновой  кислотой.  ‚от,  например,  случай,
рассказанный мне одним приЯтелем-медиком. Ћн принимал лизергиновую кислоту и
с закрытыми глазами видел только цветные движущиесЯ узоры. ‡атем он  садилсЯ
перед стробоскопом. ‚ключалась лампа,  и  абстрактнаЯ  геометриЯ  немедленно
трансформировалась в то, что мой приЯтель описывал  как  "Японские  пейзажи"
великолепнейшей  красоты.  Ќо  как,  как  могла  интерференциЯ  двух  ритмов
организовать электрические импульсы  таким  образом,  чтобы  их  можно  было
интерпретировать как живой, изменЯющийсЯ сам по  себе  Японский  пейзаж,  не
похожий  ни  на   что,   видимое   субъектом   до   тех   пор,   пропитанный
сверхъестественным  светом  и   цветом   и   зарЯженный   сверхъестественным
значением?!
     ќта тайна - просто частный случай более  крупной,  более  всеобъемлющей
тайны:
     природы отношений между духовидческим опытом и событиЯми на  клеточном,
химическом и электрическом уровнЯх. „отрагиваЯсь  до  определенных  участков
мозга очень тонким электродом, Џенфилд смог вызвать у пациента длинную  цепь
воспоминаний, относЯщихсЯ к некоему прошлому опыту. ќти воспоминаниЯ были не
просто точны в каждой подробности восприЯтиЯ; они, к тому же, сопровождались
эмоциЯми, вызванными теми событиЯми,  при  которых  первоначально  возникли.
Џациент под воздействием местного наркоза  оказывалсЯ  одновременно  в  двух
разных временах и местах - в операционной сейчас и в доме своего детства  за
сотни миль оттуда и в тысЯчах дней в прошлом. …сть ли, спрашиваетсЯ, в мозгу
какаЯ-то область,  из  которой  электрод  экспериментатора  мог  бы  извлечь
"•ерувим" Ѓлейка,  или  самоизменЯющуюсЯ  готическую  башню  “ира  Њитчелла,
обрамленную живыми драгоценностЯми, или невыразимо  милые  Японские  пейзажи
моего приЯтелЯ? € если, как Я сам верю, духовидческий  опыт  входит  в  наше
сознание откуда-то "оттуда", из бесконечности ‚сего  ђазума,  то  какой  тип
неврологической схемы ad hoc(26)
     создаетсЯ длЯ них приемопередатчиком мозга? €  что  происходит  с  этой
схемой ad hoc, когда видение окончено? Џочему все  духовидцы  настаивают  на
невозможности припомнить свои преображающие ощущениЯ в каком бы то  ни  было
виде,  даже  весьма   слабо   напоминающем   их   первоначальную   форму   и
интенсивность? ‘только вопросов - и пока так мало ответов?
  
  
  
Џђ€‹Ћ†…Ќ€… II
  
     ‚ ‡ападном мире духовидцы и мистики гораздо менее обычны,  чем  раньше.
„лЯ  такого  положениЯ  дел  есть  две  основные  причины,   философскаЯ   и
химическаЯ. ‚  картине  вселенной,  модной  в  настоЯщее  времЯ,  нет  места
действенному трансцендентному опыту. Џоэтому на тех, кто испытывал  то,  что
они  сами  расценивают  как  действенный  трансценденткый  опыт,  смотрЯт  с
подозрением - либо как на сумасшедших, либо как на мошенников. Ѓыть мистиком
или духовидцем более не делает чести.
     Ќо не только наш  ментальный  климат  неблагоприЯтеи  длЯ  духовидца  и
мистика; такова же и наша химическаЯ среда - среда, глубоко отличнаЯ от той,
в которой проводили свою жизнь наши предки.
     Њозг контролируетсЯ химически, и опыт показывает, что  он  может  стать
проницаемым длЯ, биологически говорЯ, избыточных аспектов ‚сего ђазума путем
модификации, биологически говорЯ, нормальной химии тела.
     ‚ течение почти половины каждого  года  наши  предки  не  ели  фруктов,
зелени и свежих овощей, и (поскольку было невозможно прокормить больше,  чем
несколько быков, коров, свиней и птицы в зимние месЯцы) очень мало масла или
свежего  мЯса,  очень  немного  Яиц.  Љ  началу  каждой  последующей   весны
большинство  из  них  страдало  в  мЯгкой  или  острой  форме  цингой  из-за
отсутствиЯ витамина ‘ и пеллагрой, вызываемой нехваткой в питании  комплекса
‚. ‚ызывающие беспокойство физические симптомы этих  заболеваний  свЯзаны  с
вызывающими не меньшее беспокойство психологическими симптомами.(27)
     ЌервнаЯ система более незащищена, чем другие ткани  организма;  поэтому
нехватка витаминов будет скорее влиЯть на состоЯние ума, нежели, по  крайней
мере, любым заметным образом на кожу, кости,  слизистые  оболочки,  мышцы  и
внутренние органы.
     Џервым результатом  неподобающей  диеты  будет  снижение  эффективности
мозга  как  инструмента  биологического   выживаниЯ.   —еловек,   питающийсЯ
недостаточно, склонен испытывать тревогу, депрессию, ипохондрию  и  ощущениЯ
беспокойства. ’акже он подвержен видениЯм; ибо когда снижаетсЯ эффективность
церебрального  редуцирующего  клапана,  большое   количество   (биологически
говорЯ) бесполезного материала втекает в сознание "оттуда", из ‚сего ђазума.
     ЃольшаЯ часть того, что испытывали первые духовидцы, была ужасной. …сли
пользоватьсЯ Языком христианской теологии, в их видениЯх и  экстазах  „ьЯвол
проЯвлЯл себЯ намного чаще, чем Ѓог. ‚ век, когда витаминов  не  хватало,  а
вера в ‘атану  была  всеобщей,  это  не  казалось  удивительным.  “мственное
беспокойство,  свЯзанное  даже  с  легкими  случаЯми   цинги   и   пеллагры,
углублЯлось боЯзнью проклЯтиЯ и убежденностью, что силы зла  вездесущи.  ќто
беспокойство  быстро  смешивало  со  своей   собственной   темной   окраской
духовидческий материал, допускаемый в сознание  через  церебральный  клапан,
чьЯ эффективность была нарушена недостаточным питанием. Ќо несмотрЯ на  свою
преозабоченность  вечным  наказанием  и  несмотрЯ  на   болезни,   вызванные
дефицитом, духовно настроенные аскеты часто видели рай и иногда  даже  могли
осознавать присутствие того божественно беспристрастного Ћдного,  в  котором
примирЯютсЯ  полЯрные  противоположности.   ‡а   мимолетность   божественной
красоты, за предвкушение объединительного знаниЯ никакаЯ  цена  не  казалась
слишком  высокой.  “мерщвление  тела  может  повлечь  за   собой   множество
нежелательных ментальных симптомов; но оно, к тому же, может еще  и  открыть
двери в трансцендентальный мир  ЃытиЯ,  ‡наниЯ  и  Ѓлаженства.  ‚от  почему,
невзираЯ  на  очевидное  отсутствие  выгоды,  все  искатели  духовной  жизни
предпринимали в прошлом регулЯрные упражнениЯ по умерщвлению плоти.
     —то же касаетсЯ витаминов,  то  каждую  средневековую  зиму  происходил
долгий невольный пост, и за этим невольным постом во  времЯ  ‚еликого  Џоста
следовало добровольное  воздержание.  ‚ерующие  встречали  ‘трастную  Ќеделю
великолепно подготовленными в том, что касалось их химии тела, к скорби и  к
радости, к сезонным угрызениЯм совести и к самотрансцендентной идентификации
с воскресшим  •ристом.  ‚  это  времЯ  года  -  сезон  высшего  религиозного
возбуждениЯ и низшего потреблениЯ витаминов - экстазы и видениЯ были чуть ли
не обыденным Явлением.
     ќтого только следовало ожидать.
     „лЯ монастырских созерцателей каждый год существовало несколько ‚еликих
Џостов.
     € даже между постами их рацион был  скуден  до  крайности.  Ћтсюда  эти
агонии и депрессии,  скрупулезно  описанные  столькими  духовными  авторами;
отсюда их пугающие искушениЯ отчаЯньем и самоубийством. Ќо  отсюда  же  -  и
"безвозмездные милости" в виде небесных видений  и  разговоров,  пророческих
пониманий, телепатического "различениЯ духов". € отсюда же,  наконец,  -  их
"врожденное созерцание", их "смутное знание" Ћдного во всем.
     Џост не был единственной формой умерщвлениЯ плоти, к которой  прибегали
первые искатели духовности. Ѓольшинство их  регулЯрно  пользовалось  кожаным
хлыстом с узлами или даже хлыстом из железной проволоки. ’акие самобичеваниЯ
служили  эквивалентом  довольно  продолжительной  хирургии  без   применениЯ
наркоза,  и  их  воздействие  на  химию   тела   кающегосЯ   грешника   было
значительным. Ѓольшие  количества  ристамина  и  адреналина  высвобождались,
когда бич применЯлсЯ непосредственно;  а  когда  получившиесЯ  в  результате
этого раны начинали гноитьсЯ (а так было практически всегда  до  наступлениЯ
века мыла), различные токсичные вещества, производимые разложением протеина,
начинали проникать в кровь.
     ѓистамин же производит шоковое воздействие, а шок влиЯет на ум не менее
глубоко, чем на  тело.  Ѓолее  того,  большие  количества  адреналина  могут
вызывать галлюцинации, а некоторые продукты его  разложениЯ,  как  известно,
вызывают  симптомы,  сходные  с  симптомами  шизофрении.  —то  же   касаетсЯ
токсичных веществ из ран, то они расстраивают энзимную систему, регулирующую
деЯтельность мозга, и снижают его эффективность как инструмента совладаниЯ с
миром, где выживают самые биологически приспособленные. ќто может объЯснить,
почему арсский кюре говорил, что в  те  времена,  когда  он  мог  заниматьсЯ
беспощадным самобичеванием, Ѓог ему ни в чем не отказывал. „ругими  словами,
когда раскаЯнье, самопрезрение и страх перед  адом  высвобождают  адреналин,
когда самостоЯтельнаЯ хирургиЯ высвобождает адреналин и  гистамин,  и  когда
зараженные раны  выпускают  разложившийсЯ  протеин  в  кровь,  эффективность
мозгового редуцирующего клапана снижаетсЯ, и незнакомые аспекты ‚сего ђазума
(включаЯ психические ЯвлениЯ, видениЯ и - если человек философски и этически
готов к этому - мистический опыт) войдут в сознание аскета.
     ‚еликий Џост, как мы увидели, следовал за  долгим  периодом  невольного
поста.
     ‘ходным образом, воздействие самобичеваниЯ вначале  дополнЯлось  весьма
невольным  впитыванием  разложившегосЯ   протеина.   ‚рачеваниЯ   зубов   не
существовало, хирурги были палачами, а безопасных антисептиков тоже не было.
Ѓольшинство людей, следовательно, должно было жить с местными инфекциЯми;  а
местные инфекции, хоть и вышедшие из моды как  все  болезни,  кои  наследует
наша плоть, все же определенно  могут  снижать  эффективность  редуцирующего
клапана мозга.
     Ђ мораль всего этого - какова она? ‚ыразители  "Ќичего-Љроме"-философии
ответЯт, что поскольку изменениЯ  в  химии  тела  могут  создавать  условиЯ,
благоприЯтные длЯ духовидческого и мистического опыта,  то  духовидческий  и
мистический опыт не может быть тем, на что претендует; тем, чем длЯ  имевших
его он самоочевидно ЯвлЯлсЯ. Ќо это, конечно же, non sequitur(28).
     Љ похожему выводу могут прийти те, чьЯ философиЯ  чрезмерно  "духовна".
Ѓог, будут настаивать они, есть  дух,  и  в  духе  ему  должно  поклонЯтьсЯ.
‘ледовательно, опыт, который обуславливаетсЯ химически, не может быть опытом
божественного.  Ќо,   так   или   иначе,   все   наши   ощущениЯ   химически
обуславливаютсЯ, и если мы воображаем, что некоторые из них чисто "духовны",
чисто "интеллектуальны", чисто "эстетически", то это просто потому,  что  мы
никогда не  беспокоились  исследовать  внутреннюю  химическую  среду  в  тот
момент, когда они имеют место. Ѓолее того, исторически  засвидетельствовано,
что  большинство  созерцателей  систематически  работало  над   тем,   чтобы
усовершенствовать  химию  своего  тела   -   создать   внутренние   условиЯ,
благоприЯтные длЯ духовного инсайта. Љогда они не сажали  себЯ  на  голодную
диету, чтобы снизить содержание сахара в крови и создать дефицит  витаминов,
не  били  себЯ,  чтобы  вызвать   отравление   гистамином,   адреналином   и
разложлвшимисЯ   белками,   они   культивировали   бессонницу   и   молились
продолжительное времЯ в неудобных положениЯх, чтобы вызвать  психофизические
симптомы стресса. ‚ промежутках они пели нескончаемые псалмы, таким  образом
увеличиваЯ количество двуокиси углерода в легких и крови, или, если они были
восточными людьми, совершали дыхательные упражнениЯ, служащие той  же  самой
цели.
     ‘егоднЯ мы знаем, как  снизить  эффективность  мозгового  редуцирующего
клапана прЯмым  химическим  воздействием,  без  риска  нанесениЯ  серьезного
ущерба психофизическому организму. Џри настоЯщем состоЯнии знаниЯ обратитьсЯ
к длительному посту и жестокому самобичеванию длЯ начинающего  мистика  было
бы столь же бессмысленным, как и длЯ начинающего повара - вести себЯ подобно
китайцу —арльза ‹эмба, который спалил дом только длЯ  того,  чтобы  зажарить
поросенка. € без того знаЯ (или же, по крайней мере,  он  может  это  знать,
если  пожелает),  каковы  химические  условиЯ   трансцендентального   опыта,
начинающий мистик должен обратитьсЯ за технической помощью к специалистам  -
в   фармакологии,   биохимии,   физиологии,   психологии,    психиатрии    и
парапсихологии. Ђ со своей стороны, конечно, специалисты (если кто-то из них
стремитсЯ  стать  подлинно  человеком  науки  и   совершенным   человеческим
существом)  должны  из  своих  соответствующих  узких  сфер   обратитьсЯ   к
художнику, прорицателю, духовидцу, мистику - ко всем тем, одним словом,  кто
имел опыт €ного Њира и кто знает - - каждый по-своему - что  с  этим  опытом
делать.
  
  
Џђ€‹Ћ†…Ќ€… III
  
     ‚оздействиЯ, похожие на видениЯ, и приемы, вызывающие видениЯ,  сыграли
большую роль в народных развлечениЯх, чем в изЯщных искусствах.  ”ейерверки,
пышные зрелища, театральные спектакли - все это,  в  сущности,  визионерские
искусства. Љ сожалению, они, помимо этого,  искусства  еще  и  эфемерные,  и
ранние шедевры известны нам только по описаниЯм. Ќичего не осталось от  всех
римских триумфов, средневековых турниров, театров масок эпохи королЯ €акова,
длинной череды королевских  выходов  и  свадеб,  коронаций  и  торжественных
казней, канонизаций и папских похорон. ‹учшее,  на  что  можно  надеЯтьсЯ  в
отношении всего этого великолепиЯ - это что оно,  быть  может,  "проживет  в
числах ‘еттла одним днем больше".
     €нтересной чертой этих популЯрных  визионерских  искусств  ЯвлЯетсЯ  их
теснаЯ зависимость от современной им технологии. ”ейерверки, например,  были
когда-то не более чем кострами. (€ до сегоднЯшнего  днЯ,  Я  могу  добавить,
хороший  костер  в  темную  ночь  остаетсЯ  одним  из  самых   волшебных   и
транспортирующих  зрелищ.  ѓлЯдЯ  на  него,   можно   постичь   ход   мыслей
мексиканского  крестьЯнина,  который  собираетсЯ  спалить  акр  леса,  чтобы
посадить свой маис, но  восхищен,  если,  по  счастливой  случайности,  пара
квадратных  миль  зарослей  занимаетсЯ  Ярким  апокалиптическим   пламенем.)
ЏодлиннаЯ пиротехника началась (по крайней мере, в …вропе, если не в  Љитае)
с использованиЯ горючих веществ при осадах и в морских сражениЯх. €з военной
области это должным образом перекочевало в сферу развлечений. €мперский  ђим
устраивал свои парадные фейерверки, причем некоторые из них  даже  в  период
упадка были до крайности сложны.  ‚от  описанное  Љлавдианом  представление,
устроенное Њанлием ’еодором в 399 г.н.э.:
  
     Mobile  ponderibus  descendat  pegma  reductio  inque   chori   speciem
spargentes ardua flammas scaena rotet varios, et fingat Mulciber  orbis  per
tabulas impune vagos pictaeque citato ludant igne trabes,  et  non  permissa
morari fida per innocuas errant incendia turres.
  
     "Џусть уберут противовесы, - переводит г-н Џлатнауэр со  всей  прЯмотой
Языка, котораЯ меньше чем должным  образом  отражает  синтаксические  изыски
оригинала, - и пусть подвижнаЯ лебедка опустит на возвышенную  сцену  людей,
которые, передвигаЯсь как хор, будут разбрасывать огонь. Џусть ‚улкан выкует
шары из огнЯ, которые  безвредно  будут  катитьсЯ  по  доскам.  Џусть  пламЯ
поЯвитсЯ и заиграет по бутафорским балкам сцены, а укрощенный  пожар,  коему
не позволено утихать, пусть гулЯет среди нетронутых им башен."
     Џосле  падениЯ  ђима  пиротехника  снова  стала  исключительно  военным
искусством.  …е  величайшим  триумфом  было  изобретение  около  650  г.н.э.
Љаллиником "греческого огнЯ" - секретного оружиЯ, позволившего приходившей в
упадок ‚изантийской €мперии так долго держатьсЯ в битвах со своими врагами.
     ‚  эпоху  ‚озрождениЯ  фейерверки  снова  вступили  в  мир   популЯрных
развлечений. ‘ каждым открытием в науке химии они становились  все  более  и
более блистательными.
     Љ   середине   девЯтнадцатого   века   пиротехника   достигла   вершины
технического  совершенства  и  стала  способна   транспортировать   огромные
множества зрителей к антиподам даже таких  умов,  которые  сознательно  были
уважаемыми методистами, пьюзеитами,  утилитарианцами,  учениками  Њилла  или
Њаркса, Ќьюмена, Ѓрэдло или  ‘эмюэла  ‘майлза.  Ќа  ЏьЯцца  дель  Џополо,  в
ђанелахе и •рустальном  „ворце  каждого  четвертого  и  четырнадцатого  июлЯ
малиновым сиЯнием стронциЯ, синевой меди, зеленью бариЯ и  желтизной  натриЯ
народному  подсознательному  напоминали  о  том  €ном  Њире  там,  внизу,  в
психолотическом эквиваленте Ђвстралии.
     Џышные зрелища - визионерское искусство, которое с незапамЯтных  времен
используетсЯ в качестре  политического  инструмента.  ђоскошные  прихотливые
одеЯниЯ королей, пап и их  соответствующих  вассалов,  военных  и  духовных,
имеют весьма практическую цель - произвести впечатление на низшие  классы  с
помощью  созданиЯ  достоверного  ощущениЯ  сверхчеловеческого   величиЯ   их
повелителей.  Џосредством  прекрасных  одежд   и   торжественных   церемоний
господство de facto(29)
     трансформируетсЯ в правление не  только  de  jure(30),  но  и  de  jure
divino(31).
     Љороны и  тиары,  всевозможные  украшениЯ,  атласы,  шелка  и  бархаты,
броские униформы и облачениЯ, кресты и медали, рукоЯти мечей  и  епископских
посохов, плюмажи треуголок и их клерикальные эквиваленты, те огромные  веера
из перьев, которые отправление каждой  папской  функции  делают  похожим  на
сцену из "Ђиды" - все это  призвано  вызывать  видениЯ,  делать  слишком  уж
земных дам и господ похожими на героев, полубогинь и серафимов, а в процессе
приносит много невинного удовольствиЯ всем вовлеченным  -  равно  актерам  и
зрителЯм.
     ‚ течение последних двух столетий технологиЯ  искусственного  освещениЯ
несоизмеримо продвинулась вперед,  и  ее  прогресс  внес  огромный  вклад  в
эффективность пышных зрелищ и тесно свЯзанного с ними искусства театрального
спектаклЯ. Џервый заметный шаг в этом направлении был сделен в восемнадцатом
веке с введением формованных  спермацетовых  свечей  вместо  старых  сальных
маканых или восковых обливных. ‘ледом пришло  открытие  Ђграндом  трубчатого
фитилЯ с подачей воздуха как ко внешней, так и  ко  внутренней  поверхностЯм
пламени. ‡а этим быстро последовали стеклЯнные дымовые трубы,  и  впервые  в
истории стало возможным сжигать масло с Ярким и совершенно бездымным светом.
‚  начале  девЯтнадцатого  века  в  качестве  источника  света  впервые  был
использован угольный газ, а в 1825  году  ’омас  „раммонд  нашел  практичный
способ    нагревать    известь     до     белого     калениЯ     посредством
кислородно-водородного  или  кислородно-угольного  газового   пламени.   ’ем
временем, начали применЯтьсЯ параболические отражатели длЯ  концентрированиЯ
света в узкий луч. (Џервый английский маЯк с таким рефлектором был  построен
в 1790 году.)
     ‚лиЯние этих изобретений на массовые действа  и  театральные  спектакли
трудно переоценить. ђаньше светские  и  религиозные  церемонии  могли  иметь
место только днем (а Ясные дни имели место так же часто, как и облачные) или
после захода солнца при свете дымных ламп и факелов или при слабом  мерцании
свечей. Ђгранд и „раммонд, газ,  "драммондов  свет"  и,  сорок  лет  спустЯ,
электричество сделали возможным вызывать из безграничного хаоса ночи богатые
острова вселенных, где блеск металла и драгоценностей,  великолепное  сиЯние
бархатов и парчи усиливалось до высочайшего  уровнЯ  того,  что  может  быть
названо "внутренне присущей значимостью". ‘вежий  пример  древнего  пышного,
массового, усиленного до высшей магической силы освещением двадцатого  века,
зрелища  -  коронациЯ  …лизаветы  II.  ‚  фильме  об  этом  событии   ритуал
транспортирующего великолепиЯ был спасен от  забвениЯ  (что,  до  настоЯщего
времени,  всегда  становилось  судьбой   подобных   торжеств)   и   сохранен
сверхъестественно сиЯющим под прожекторами, к восторгу громадной современной
и будущей аудитории.
     ‚  театре  практикуютсЯ  два  отчетливых  и  раздельных   искусства   -
человеческое  искусство  драмы   и   духовидческое,   иномирское   искусство
спектаклЯ. ќлементы двух этих искусств могут  объединЯтьсЯ  в  представлении
одного вечера - когда драма прерываетсЯ (как часто происходит в  усложненных
постановках експира), чтобы аудиториЯ могла насладитьсЯ tableau vivant(32),
в которой актеры либо остаютсЯ неподвижными, либо,  если  они  движутсЯ,  то
движутсЯ только недраматически, церемонно, в процессии или формальном танце.
Ќас  интересует  здесь  не  драма;  нас  интересует   театральное   зрелище,
ЯвлЯющеесЯ просто  массовым  пышным  действом  без  своих  политических  или
религиозных обертонов.
     ‚ менее значительных визионерских искусствах костюмера и бутафора  наши
предки были совершенными мастерами. Ќе отставали они от  нас,  при  всей  их
зависимости от ничем не подкрепленной мускульной силы, и в конструировании и
управлении сценическими машинами, в затеЯх со  "специальными  эффектами".  ‚
театре масок елизаветинских времен и начала правлениЯ  ‘тюартов  нисхождениЯ
богов и извержениЯ демонов из-под сцены были общим местом;  так  же,  как  и
апокалипсисы,  и  самые  поразительные  превращениЯ.  Ќа   такие   спектакли
расходовались огромные  суммы  денег.  ‘удебные  €нны,  например,  поставили
спектакль длЯ —арльза I, и стоимость его превышала двадцать тысЯч фунтов - в
то времЯ, когда покупательскаЯ способность фунта была раз в шесть-семь выше,
чем сегоднЯ.
     "Џлотницкое мастерство, - саркастически говорил Ѓен „жонсон, - вот душа
театра  масок."  …го  презрение  мотивировалось  обидой.  €ниго  „жонсу   за
разработку  декораций  платили  столько  же,  сколько  Ѓену   за   либретто.
ђазгневанный лауреат, очевидно, так и не смог понЯть того факта,  что  театр
масок - визионерское искусство, а духовидческий опыт находитсЯ за  пределами
слов (во всЯком случае, за пределами всех, кроме самых шекспирианских  слов)
и должен вызыватьсЯ прЯмым, непосредственным восприЯтием вещей, напоминающих
созерцателю  о  том,  что  происходит  на  неисследованных   антиподах   его
собственного персонального сознаниЯ.
     „ушой театра масок никогда - по самой природе вещей - не могло бы стать
джонсоновское либретто; ею должно было быть плотницкое ремесло. Ќо и оно  не
могло составлЯть всей души театра. Љогда духовидческий опыт приходит  к  нам
изнутри, то он всегда сверхъестественно Ярок. Џервые же художники  сцены  не
обладали никаким управлЯемым осветительным прибором Ярче свечи.  Ќа  близком
расстоЯнии свеча  способна  создавать  самые  волшебные  сочетаниЯ  света  и
контрастирующих теней. „уховидческие полотна ђембрандта и  †оржа  де  ‹атура
изображают вещи и людей при свете  свечей.  Љ  сожалению,  свет  подчинЯетсЯ
закону обратных квадратов. Ќа безопасном расстоЯнии  от  актера,  одетого  в
легко воспламенЯющийсЯ карнавальный костюм, свечей безнадежно не хватает.  ‚
десЯти футах, например, требовалось сто восковых  свечей  лучшего  качества,
чтобы обеспечить эффективное освещение в  одну  футосвечу.  ‘  таким  жалким
освещением лишь незначительнаЯ часть визионерских возможностей театра  масок
могла быть реализована. € в самом деле,  этот  потенциал  не  был  полностью
реализован до тех пор, пока не прошло длительное времЯ после того, как театр
масок  в  своей  первоначальной  форме  перестал  существовать.   ’олько   в
девЯтнадцатом веке, когда развитаЯ технологиЯ вооружила театр  "драммондовым
светом" и параболическими отражателЯми, театр  масок  стал  полностью  самим
собой.  Џравление   ‚иктории   было   героическим   веком   так   называемой
"христианской пантомимы"  и  фантастического  зрелища.  "Ђли-Ѓаба",  "Љороль
Џавлинов", "‡олотаЯ ‚етвь",  "Ћстров  ‘окровищ"  -  сами  их  названиЯ  были
волшебными. „ушою этой театральной магии были ремесла плотника  и  портного;
ее духом, живущим внутри, ее scintilla animae(33)  были  газ  и  "драммондов
свет", а с 1880-х годов  -  электричество.  ‚первые  в  истории  сцены  лучи
Ярчайшего свечениЯ  преображали  раскрашенные  задники,  костюмы,  стекло  и
томпак драгоценностей так, что те могли  транспортировать  зрителей  в  €ной
Њир, лежащий за пределами любого ума,  какой  бы  совершенной  ни  была  его
адаптациЯ к нуждам общественной жизни средневикторианской Ђнглии. ‘егоднЯ мы
находимсЯ в выгодном положении, когда можем растратить полмиллиона лошадиных
сил на еженощное освещение метрополии. € все же, несмотрЯ на эту девальвацию
искусственного света, театральное зрелище до сих пор сохранЯет свое  прежнее
неотразимое волшебство. ‚оплощеннаЯ в балетах, ревю и музыкальных  комедиЯх,
душа  театра  масок  продолжает   идти   вперед.   ’ысЯчеваттные   лампы   и
параболические  отражатели  проецируют  лучи  сверхъестественного  света,  и
сверхъестественный   свет   во   всем,   чего    он    касаетсЯ,    вызывает
сверхъестественную окраску и  сверхъестественное  значение.  „аже  глупейший
спектакль может оказатьсЯ чудесным.
     ќто - случай того, когда Ќовый Њир  призван  изменить  баланс  старого,
случай  визионерского   искусства,   компенсирующего   недостатки   чересчур
человеческой драмы.
  
     €зобретение Ђтанасиуса Љирхера - если  оно  действительно  принадлежало
ему - "Lanterna Magica"(34). ќто  имЯ  было  принЯто  повсюду  как  идеально
соответствующее машине, чьим сырьем был свет, а конечным продуктом - цветной
образ,  возникающий  из  темноты.  —тобы  сделать   работу   первоначального
волшебного фонарЯ еще более  волшебной,  последователи  Љирхера  разработали
некоторое количество методов длЯ сообщениЯ жизни  и  движениЯ  проецируемому
образу. ќто были "хроматропические"
     слайды, в которых два раскрашенных стеклЯнных диска могли  вращатьсЯ  в
противоположных направлениЯх,  грубо,  но  эффектно  имитируЯ  те  постоЯнно
изменЯющиесЯ трехмерные узоры,  которые  видел  практически  любой  человек,
имевший видениЯ - спонтанные  ли,  или  вызванные  наркотиками,  постом  или
стробоскопической лампой.  Џотом  были  те  "растворЯющиесЯ  виды",  которые
напоминали зрителю о метаморфозах, постоЯнно происходЯщих на  антиподах  его
повседневного сознаниЯ. „лЯ того, чтобы одна сцена  незаметно  переходила  в
другую, использовались  два  волшебных  фонарЯ,  проецировавшие  совпадающие
изображениЯ на экран. Љаждый фонарь снабжалсЯ задвижкой, сделанной так,  что
свет одного мог постепенно  тускнеть,  а  свет  другого  (сначала  полностью
затемненного)
     - становитьсЯ Ярче. ’аким образом, вид,  проецируемый  первым  фонарем,
незаметно  сменЯлсЯ  видом  со  второго  -  к  восторгу  и  изумлению   всех
созерцавших.  „ругим  приспособлением  был   подвижный   волшебный   фонарь,
проецирующий изображение на полупрозрачный экран, по другую сторону которого
сидели зрители. Љогда  фонарь  придвигалсЯ  близко  к  экрану,  проецируемое
изображение  было  очень  маленьким.  ‘  удалением  от  экрана   изображение
становилось все крупнее и крупнее.
     ЂвтоматическаЯ система фокусированиЯ сохранЯла изменЯвшиесЯ изображениЯ
четкими и несмазанными  на  всех  расстоЯниЯх.  ‘лово  "фантасмагориЯ"  было
придумано в 1802 году изобретателЯми этого нового вида зрелища.
     ‚се эти улучшениЯ в технологии волшебных фонарей были современны поэтам
и художникам ђомантического ‚озрождениЯ и,  вероЯтно,  оказали  определенное
влиЯние на их выбор сюжетов и тем и на их методы обращениЯ с ними. "Љоролева
Њаб"  и  "‚осстание  €слама",  например,  полны   ђастворЯющихсЯ   ‚идов   и
”антасмагорий.
     Ћписанные Љитсом сцены и люди, интерьеры,  мебель  и  световые  эффекты
обладают интенсивным лучистым качеством раскрашенных  изображений  на  белой
простыне  в  темной  комнате.  Џредставленные  „жоном  Њартином   ‘атана   и
Ѓельшаззар, Ђд, ‚авилон и Џотоп Явно вдохновлены слайдами волшебного  фонарЯ
и "живыми картинами", драматически освещенными "драммондовым светом".
     ќквивалент волшебного  фонарЯ  в  двадцатом  веке  -  цветное  кино.  ‚
огромных дорогостоЯщих "зрелищах" продолжает жить душа театра масок - иногда
чрезмерно, но иногда и со вкусом и с подлинным ощущением вызывающей  видениЯ
фантазии.  Ѓолее   того,   благодарЯ   развивающейсЯ   технологии,   цветной
документальный фильм оказалсЯ в  умелых  руках  замечательной  новой  формой
популЯрного визионерского искусства.
     ѓрандиозно увеличенные цветки кактуса, в которых под конец  диснеевской
"†ивой Џустыни" тонет зритель, происходЯт прЯмо из €ного  Њира.  €  потом  -
сколь транспортирующи виды в лучших фильмах  о  природе:  листва  на  ветру,
строение скалы и песка, тени и изумрудный свет в траве или среди  тростника,
птицы, насекомые или  четвероногие  созданиЯ,  занимающиесЯ  своим  делом  в
зарослЯх или ветвЯх лесных деревьев?  ‚от  волшебные  приближениЯ  пейзажей,
которые очаровывали  изготовителей  гобеленов  mille-feuille,  средневековых
рисовальщиков садов и сцен охоты. ‚от  увеличенные  и  изолированные  детали
живой природы, из которых художники „альнего ‚остока сотворЯли некоторsе  из
самых прекрасных своих картин.
     Ђ потом есть еще то, что можно  назвать  €скаженной  „окументалистикой:
страннаЯ  новаЯ  форма  визионерского  искусства,  восхитительным   примером
которой может служить фильм г-на ”рэнсиса ’омпсона "Ќью-‰орк,  Ќью-‰орк".  ‚
этой очень странной и прекрасной картине  мы  видим  город  Ќью-‰орк  таким,
каким он снЯт через множащие призмы или каким отражаетсЯ в тыльных  сторонах
столовых ложек, отполированных дисках  автомобильных  колес,  сферических  и
параболических  зеркалах.  Њы  по-прежнему  узнаем   дома,   людей,   фасады
магазинов, такси, но узнаем их как элементы одной из  тех  живых  геометрий,
которые так характерны длЯ визионерского  опыта.  €зобретение  этого  нового
кинематографического искусства, кажетсЯ, предвещает (слава Ѓогу!) вытеснение
и  начало  кончины  нерепрезентативной  живописи.  …е  представители  раньше
говорили, что цветнаЯ фотографиЯ унизила старомодный портрет  и  старомодный
пейзаж до ранга бесполезного абсурда. ќто, конечно же,  совершенно  неверно.
–ветнаЯ фотографиЯ просто фиксирует  и  сохранЯет  в  легко  воспроизводимой
форме то сырье, с которым работают портретисты и пейзажисты.  €спользованнаЯ
так, как ею пользовалсЯ г-н ’омпсон, цветнаЯ кинематографиЯ  гораздо  больше
чем просто фиксирует и сохранЯет сырье  нерепрезентативного  искусства;  она
еще и выдает конечный продукт.  ‘мотрЯ  "Ќью-‰орк,  Ќью-‰орк",  Я  поражалсЯ
тому, что практически  каждый  изобразительный  трюк,  изобретенный  ‘тарыми
Њаcтtрами нерепрезентативного искусства  и  воспроизводимый  ad  nauseam(35)
академиками и подражателЯми школы в течение последние сорока или более  лет,
в кадрах фильма г-на ’омпсона поЯвлЯетсЯ живым, сиЯющим, полным значениЯ.
     ‘пособность проецировать мощный  луч  света  не  только  позволила  нам
создавать новые формы визионерского искусства; она также  наделила  одно  из
самых древних искусств, искусство скульптуры, новым духовидческим качеством,
которым то вначале не  обладало.  ђанее  Я  говорил  о  волшебном  действии,
производимом  освещением  прожекторами  древних  монументов  и  естественных
объектов. Ђналогичные эффекты  видимы,  когда  мы  направлЯем  прожектор  на
камень  скульптуры,  некоторые  из  самых  лучших   и   самых   необузданных
изобразительных  идей  ”ьюзели  были   вдохновлены   изучением   статуй   на
Њонте-Љавалло при свете заходЯщего солнца  или  еще  лучше  -  при  вспышках
молний  среди  ночи.  ‘егоднЯ  мы  располагаем  искусственными  закатами   и
синтетическими молниЯми. Њы  можем  освещать  свои  статуи  под  любым  нами
выбранным углом и  с  практически  любой  желаемой  степенью  интенсивности.
‘кульптура, следовательно, Явила нам свежие значениЯ и неожиданные  красоты.
‡айдите как-нибудь ночью в ‹увр, когда все греческие и египетские  древности
освещены прожекторами.  ‚ы  встретите  новых  богов,  нимф  и  фараонов,  вы
познакомитесь с целым семейством незнакомых Ќик  ‘амофракийских,  пока  один
прожектор гаснет, а другой, в ином секторе пространства, зажигаетсЯ.
     Џрошлое  -  это  не  что-то  закрепленное  и  неизменное.   …го   факты
переоткрываютсЯ каждым последующим поколением, его ценности  переоцениваютсЯ
в контексте вкусов и озабоченности настоЯщего времени. €з  одних  и  тех  же
документов, монументов и произведений искусства каждаЯ эпоха изобретает свои
собственные  ‘редние  ‚ека,  свой  личный  Љитай,  свою  запатентованную   и
охранЯемую авторским правом ќлладу.
     ‘егоднЯ, благодарЯ последним достижениЯм  в  технологии  освещениЯ,  мы
можем  зайти  дальше,  чем  наши  предшественники.  Њы  не   только   заново
интерпретируем великие скульптурные работы, завещанные нам  прошлым;  мы,  в
самом деле, преуспели в изменении физического облика этих  работ.  ѓреческие
статуи, какими мы видим их при свете, которого никогда не знала ни землЯ, ни
море, какими мы фотографируем их  в  сериЯх  последовательных  фрагментарных
увеличений под самыми странными углами, не обладают почти никаким  сходством
с греческими статуЯми, какими их видели  художественные  критики  и  обычнаЯ
публика в тусклых галереЯх и на чинных гравюрах прошлого. –ель классического
художника, в каком периоде ему не случилось бы жить, - в  наложении  порЯдка
на хаос опыта, в представлении внЯтной, рациональной картины  реальности,  в
которой все части Ясно видны и свЯзно соотнесены, с тем,  чтобы  созерцатель
точно знал (или, если быть еще точнее, воображал, что знает), что есть  что.
„лЯ   нас   этот   идеал   рациональной   упорЯдоченности   непривлекателен.
‘ледовательно,  когда  мы  сталкиваемсЯ   с   произведениЯми   классического
искусства, мы используем все, что в наших силах,  чтобы  они  выглЯдели  как
нечто, чем они не ЯвлЯютсЯ и никогда не должны  были  ЯвлЯтьсЯ.  €з  работы,
весь смысл которой - в  единстве  ее  концепции,  мы  выбираем  единственную
черту, фокусируем на  ней  наши  фонари  и,  таким  образом,  навЯзываем  ее
сознанию наблюдателЯ вне всЯкого контекста.  ’ам,  где  контур  кажетсЯ  нам
слишком  непрерывным,  слишком  очевидно  понЯтным,   мы   разламываем   его
чередующимисЯ непроницаемыми тенЯми и мазками ослепительной  Яркости.  Љогда
мы фотографируем скульптурную группу или фигуру, то используем камеру, чтобы
изолировать ту часть, которую затем покажем в ее загадочной независимости от
целого. ’акими средствами мы можем деклассицировать самую суровую  классику.
Џодвергнутый легкой обработке и сфотографированный опытным  мастером,  ”идий
становитсЯ образцом готического экспрессионизма, а Џракситель превращаетсЯ в
чарующий сюрреалистический объект,  вытащенный  на  поверхность  из  илистых
глубин подсознательного. ќто, может быть, и плохаЯ историЯ искусств, но она,
совершенно определенно, доставлЯет громадное удовольствие.
  
  
Џђ€‹Ћ†…Ќ€… IV
  
     •удожник сначала на штатной службе у ѓерцога своей родной ‹отарингии, а
позднее - у ЉоролЯ  ”ранции,  †орж  де  ‹атур  считалсЯ  при  жизни  великим
художником - каким он столь Явно и был. ‘ восшествием  на  престол  ‹юдовика
XIV  и  расцветом   (намеренным   культивированием)   нового   "версальского
искусства", аристократического по тематике и  Ясно-классического  по  стилю,
слава этого, когда-то знаменитого, человека закатилась настолько необратимо,
что за пару поколений само имЯ  его  забылось,  а  уцелевшие  картины  стали
приписывать ‹енэ, •онторсту, ‡урбарану, Њурильо и даже  ‚еласкесу.  Ћткрытие
‹атура заново началось в 1915 году и  практически  полностью  совершилось  к
1934  году,  когда  ‹увр  организовал  замечательную   выставку   "•удожники
ђеальности".  €гнорировавшийсЯ  в  течение  почти  трехсот  лет,   один   из
величайших художников ”ранции вернулсЯ, чтобы потребовать назад свои права.
     †орж де ‹атур был одним  из  тех  экстровертированных  духовидцев,  чье
искусство преданно отражает определенные аспекты внешнего мира, но  отражает
их в состоЯнии преобразованности, так что каждаЯ незначительнейшаЯ частность
становитсЯ   сущностно   значимой,   становитсЯ   проЯвлением   абсолютного.
Ѓольшинство  его   композиций   изображает   фигуры,   видимые   при   свете
одной-единственной свечи. Ћдна свеча, как  показали  Љараваджо  и  художники
испанской школы, может послужить толчком длЯ самых невообразимых театральных
эффектов. Ќо ‹атура не интересовали театральные эффекты. ‚ его картинах  нет
ничего драматического, ничего трагического, патетического или  гротескового,
там не представлено никакого действиЯ, нет никакого обращениЯ  к  тому  типу
эмоций, за которыми люди  идут  в  театр  -  чтобы  взволноватьсЯ,  а  затем
умиротворитьсЯ. …го персонажи, в сущности, статичны. Ћни никогда  ничего  не
делают,  они  просто  присутствуют  -  как  присутствуют  гранитный  ”араон,
кхмерский Ѓодхисаттва или один из плоскостопых ангелов  Џьеро.  €  в  каждом
случае  используетсЯ  одна-единственнаЯ  свеча  -  чтобы   подчеркнуть   эту
интенсивную, но невзволнованную, внеличностную тамость.
     ‚ыставлЯЯ обыденные вещи в  необычном  свете,  ее  пламЯ  ЯвлЯет  живую
загадку и необъЯснимое чудо простого  существованиЯ.  ‚  картинах  так  мало
религиозности, что во многих случаЯх невозможно решить, сталкиваемсЯ ли мы с
иллюстрацией к Ѓиблии или с этюдом, изображающим натурщиков при свете свечи.
"ђождение" в ђенне - это то самое рождение или просто рождение?  Љартина  со
стариком, спЯщим под взглЯдом молодой девушки - это  просто  такаЯ  картина?
€ли это ‘в. Џетра навещает в темнице ангел-избавитель?  Ћпределенно  сказать
этого никак нельзЯ. Ќо хотЯ искусство ‹атура полностью лишено религиозности,
оно  остаетсЯ  глубоко  религиозным  в  том  смысле,  что   с   несравненной
интенсивностью ЯвлЯет божественную вездесущность.
     ‘ледует добавить, что, как человек, этот великий художник имманентности
Ѓога представлЯетсЯ гордым, жестким, нетерпимо властным и  алчным.  —то  еще
раз демонстрирует, что между работой художника и его характером никогда  нет
идеального соответствиЯ.
  
  
Џђ€‹Ћ†…Ќ€… V
  
     ‚ ближней точке ‚уйЯр писал, по большей части, интерьеры, но иногда - и
сады. ‚ нескольких композициЯх  ему  удалось  объединить  магию  близости  с
магией отдаленности, изображаЯ угол комнаты, где стоит или висит одно из его
собственных или чьих-то еще изображений дальнего  вида  деревьев,  холмов  и
неба.
     ќто - приглашение взЯть  лучшее  из  обоих  миров,  телескопического  и
микроскопического, - одним взглЯдом.
     —то  же  касаетсЯ  остального,  то  Я  могу  назвать  только  несколько
приближенных планов современных европейских художников. ‚от страннаЯ  "—аща"
‚ан-ѓога  в   Њетрополитэне.   ‚от   констеблевскаЯ   чудеснаЯ   "‹ощина   в
•елмингэмском парке" в ѓалерее ’эйт. ‚от плохаЯ картина - "ЋфелиЯ"  Њилле  -
котораЯ, несмотрЯ  ни  на  что,  превращена  переплетениЯми  летней  зелени,
видимой с точки зрениЯ, очень  близкой  к  точке  зрениЯ  водЯной  крысы,  в
волшебство. …ще Я вспоминаю „елакруа - кору, листьЯ и цветы с очень близкого
расстоЯниЯ - картину, которую давно  мельком  видел  на  какой-то  выставке.
Љонечно, должны быть и другие; но Я либо забыл, либо никогда их не видел.  ‚
любом случае, на ‡ападе нет  ничего  сравнимого  с  китайскими  и  Японскими
изображениЯми  природы  с  близкого  расстоЯниЯ.   ‚етви   цветущей   сливы,
восемнадцать дюймов бамбукового стеблЯ  с  листьЯми,  синицы  или  вьюрки  в
кустах на расстоЯнии вытЯнутой руки, всевозможные  цветы  и  листьЯ,  птицы,
рыбы и маленькие зверьки. ЉаждаЯ  маленькаЯ  жизнь  представлена  как  центр
своей собственной вселенной, как цель (по своей собственной оценке), во  имЯ
которой этот мир и  все  в  этом  мире  были  созданы;  каждаЯ  издает  свою
собственную, специфическую и  индивидуальную,  декларацию  независимости  от
человеческого империализма,  каждаЯ,  иронически  намекаЯ,  высмеивает  наши
абсурдные претензии установить  только  лишь  человеческие  правила  ведениЯ
космической игры; каждаЯ немо повторЯет божественную тавтологию: Я есть  то,
что Я есть.
     Џрирода со среднего расстоЯниЯ знакома  -  настолько  знакома,  что  мы
обманываемсЯ и начинаем верить, что на самом деле знаем,  в  чем  тут  дело.
‚идимаЯ же с очень близкого -  или  очень  далекого  -  расстоЯниЯ  или  под
непривычным углом, она кажетсЯ беспокоЯще странной,  чудесной  за  пределами
всЯкого пониманиЯ.
     Џриближенные  пейзажи  ЉитаЯ  и  џпонии  -   настолько   многочисленные
иллюстрации к той теме, что ‘амсара и Ќирвана едины, что Ђбсолют проЯвлЯетсЯ
в каждой видимости. ќти великие метафизические - и все же  прагматические  -
истины передавались художниками „альнего ‚остока,  вдохновлЯвшимисЯ  дзэном,
еще одним  путем.  ‚се  объекты  их  изучениЯ  с  ближнего  расстоЯниЯ  были
представлены в состоЯнии безотносительности, на  фоне  чистоты  девственного
шелка или бумаги.
     €золированные  таким  образом,  эти  мимолетные   видимости   принимают
какое-то   свойство   абсолютной   ‚ещности-‚-‘ебе.    ‡ападные    худождики
пользовались этим приемом  при  изображении  свЯщенных  фигур,  портретов  и
иногда -  естественных  объектов  на  расстоЯнии.  "Њельница"  ђембрандта  и
"Љипарисы" ‚ан-ѓога - примеры удаленных пейзажей, в  которых  какаЯ-то  одна
черта абсолютизировалась изолЯцией.
     ‚олшебнаЯ сила многих гравюр, рисунков и картин ѓойи может  объЯснЯтьсЯ
тем фактом, что его композиции почти всегда имеют форму нескольких  силуэтов
- или даже одного-единственного силуэта, -  видимых  на  фоне  пустоты.  ќти
формы  силуэтов  обладают  духовидческим  качеством  внутренней  значимости,
усиленным   изолЯцией    и    безотносительностью    к    сверхъестественной
интенсивности.
     ‚ природе, как и  в  произведении  искусства,  изолЯциЯ  объекта  имеет
тенденцию сообщать ему абсолютность, облекать его в более чем  символическое
значение, которое идентично бытию.
  
  
     ‚от дерево есть - одиноко оно; € в поле глЯжу Я, что тоже одно:
     Њне шепчут о том, что исчезло давно.
  
  
     "—то-то", чего ‚ордсворт больше не мог увидеть, - это "блеск  видений".
’от блеск, вспоминаю Я, и та внутреннЯЯ значимость были свойствами одинокого
дуба, который можно было видеть из окон поезда между ђидингом  и  Ћксфордом;
он рос на вершине небольшого холма посреди широкой пашни и  четко  выделЯлсЯ
на фоне бледного северного неба.
     ќффект изолированности вкупе с близостью  можно  изучать  во  всей  его
волшебной странности на примере необыкновенной картины  Японского  художника
семнадцатого века, который был знаменитым фехтовальщиком на мечах  и  изучал
дзэн. Ќа картине изображен серый сорокопут, сидЯщий на самом  кончике  голой
ветки, "ожидаЯ бесцельно, но в состоЯнии высочайшего напрЯжениЯ".  Џод  ним,
сверху и вокруг ничего нет. Џтица  поЯвлЯетсЯ  из  Џустоты,  из  той  вечной
безымЯнности и бесформенности, котораЯ все же - сама сущность  многогранной,
конкретной и мимолетной вселенной. ќтот сорокопут на  своей  голой  ветке  -
брат замерзшего дрозда •арди. Ќо  в  то  времЯ,  когда  викторианский  дрозд
настаивает на каком-то уроке, преподносимом нам,  дальневосточный  сорокопут
довольствуетсЯ  просто  своим  существованием,  тем,  что  он  интенсивно  и
абсолютно там.
  
  
  
Џђ€‹Ћ†…Ќ€… VI
  
     Њногие шизофреники проводЯт большую часть времени ни  на  земле,  ни  в
раю, ни даже в аду, но в сером, теневом мире фантомов и  нереальностей.  —то
ЯвлЯетсЯ истинным длЯ этих психотиков, ЯвлЯетсЯ истинным, в меньшей степени,
и длЯ определенных невротиков, подверженных  более  мЯгким  формам  душевной
болезни.  Ќедавно  стало  возможным  вызывать  это   состоЯние   призрачного
существованиЯ  введением  небольшого  количества   одного   из   производных
адреналина. †ивущим двери раЯ, ада и преддвериЯ ада открываютсЯ не  "ключами
тЯжкими из двух металлов", не присутствием в крови одного набора  химических
компонентов и  отсутствием  другого  набора.  Њир  теней,  в  котором  живут
некоторые шизофреники и невротики, близко напоминает мир  мертвых  -  такой,
каким он описан в некоторых ранних религиозных традициЯх. Џодобно  призракам
еола и гомеровского ѓадеса, эти лица, поврежденные в уме, утратили свЯзь  с
материей, Языком и своими собратьЯми. “ них нет точки опоры в жизни,  и  они
обречены  на  бездействие,  одиночество  и   молчание,   нарушаемое   только
бессмысленным писком и болботанием привидений.
     €сториЯ эсхатологических идей отмечает подлинный прогресс  -  прогресс,
который может быть описан в теологических понЯтиЯх - как переход из ѓадеса в
Ќебеса, в  химических  -  как  замена  мескалином  и  лизергиновой  кислотой
адренолютина, в психологических - как продвижение от состоЯниЯ  кататонии  и
ощущений нереальности к чувству повышенной реальности в видении и,  в  конце
концов, в мистическом опыте.
  
  
Џђ€‹Ћ†…Ќ€… VII
  
     †ерико  был  негативным  духовидцем;  ибо,  несмотрЯ  на  то,  что  его
искусство маниакально следовало природе, оно следовало природе, котораЯ была
магически преобразована к худшему (в его восприЯтии и передаче). "џ  начинаю
писать женщину, - однажды сказал он, - но она всегда  заканчиваетсЯ  львом."
Ќа самом  же  деле,  чаще  всего  она  заканчивалась  чем-то  гораздо  менее
приЯтным, чем лев - трупом, например, или демоном. …го шедевр,  изумительный
"Џлот "Њедузы"", писалсЯ не с жизни, а с распада и  разложениЯ  -  с  кусков
мертвецов, поставлЯвшихсЯ эму студентами-медиками, с изнуренного туловища  и
желтушного лица друга,  страдавшего  заболеванием  печени.  „аже  волны,  по
которым плывет плот, даже нависающее аркой небо - трупного цвета. ‘ловно всЯ
вселеннаЯ целиком стала анатомическим театром.
     € потом - эти его демонические картины. "„ерби" -  по  всей  видимости,
скачки происходЯт в аду, на фоне, Явно  сверкающем  зримой  тьмой.  "‹ошадь,
испугавшаЯсЯ молнии" в Ќациональной ѓалерее - это Явление  в  одно  замершее
мгновение чуждости, зловещей и даже инфернальной  инаковости,  прЯчущейсЯ  в
знакомых вещах.
     ‚ Њетрополитэн-Њузее есть портрет ребенка. € какого  ребенка!  ‚  своей
устрашающе Яркой курточке милаЯ крошка  -  то,  что  Ѓодлер  любил  называть
"‘атана в бутоне", un Satan en herbe. Ђ этюд обнаженного  человека  (тоже  в
Њетрополитэне) - не что иное как проросший бутон ‘атаны.
     €з свидетельств о нем, оставленных друзьЯми, становитсЯ очевидным,  что
†ерико привычно видел мир вокруг себЯ как  последовательность  духовидческих
апокалипсисов. ѓарцующаЯ лошадь с его ранней картины "Officier de Chasseurs"
     была им увидена на дороге в ‘ен-Љлу, в пыльном сиЯнии утреннего солнца;
она билась меж оглобель омнибуса. Џерсонажи "Џлота "Њедузы"" писались им  до
самой последней детали, один  за  другим,  на  чистом  холсте.  Ќе  было  ни
наброска полной композиции, ни постепенного построениЯ общей гармонии  тонов
и оттенков. Љаждое отдельное  откровение  -  разлагающегосЯ  тела,  больного
человека в ужасающей заключительной стадии гепатита - было передано так, как
оно виделось и художественно представлЯлось. —удом гениЯ каждый  последующий
апокалипсис  пророчески  подставлЯлсЯ  в  гармоничную  композицию,   котораЯ
существовала только в воображении  художника,  когда  первые  отвратительные
видениЯ переносились на холст.
  
  
  
Џђ€‹Ћ†…Ќ€… VIII
  
     ‚ кните "‘артор ђесартус"  Љарлайл  оставил  (в  "ѓ-не  Љарлайле,  моем
пациенте")  то,  что  его  психосоматический  биограф  д-р  „жеймс  •эллидэй
называет "изумительным описанием психотического состоЯниЯ ума,  в  основном,
депрессивного, но частично - шизофренического".
     "Њужчины и женщины вокруг менЯ, - пишет Љарлайл, - даже разговариваЯ со
мной, оставались лишь фигурами; Я практически забыл, что они живы,  что  они
не просто автоматы. „ружба была всего лишь невероЯтной традицией. Џосреди их
переполненных улиц и собраний Я бродил один; и (если не  считать  того,  что
именно собственное сердце и ничье другое Я продолжал поглощать) был, к  тому
же, Яростен, словно тигр в джунглЯх... „лЯ менЯ ‚селеннаЯ была лишена †изни,
–ели, ‚оли, даже ‚раждебности; она была одной огромной, мертвой, неизмеримой
паровой машиной,  катившейсЯ  вперед  в  своем  мертвом  безразличии,  чтобы
перемолоть менЯ, отделЯЯ член от члена... Ќе имеЯ никакой надежды, не имел Я
и никакого определенного страха - будь  то  страх  перед  —еловеком  или  же
„ьЯволом. € все же, достаточно странным образом,  Я  жил  в  продолжавшемсЯ,
неопределенном,  истомлЯвшем  страхе,  дрожвший,   малодушный,   опасавшийсЯ
неизвестно чего; казалось, будто все в Ќебесах  наверху  и  на  ‡емле  внизу
принесет мне вред; будто  Ќебеса  и  ‡емлЯ  были  лишь  одними  бесконечными
челюстЯми пожиравшего Њонстра, в то времЯ,  как  Я,  трепеща,  ожидал  своей
очереди быть поглощенным." ђене и героепоклонник, очевидно, описывают тот же
самый  опыт.  Ѓесконечности  страшатсЯ оба, но в форме "‘истемы" или в форме
"неизмеримой Џаровой Њашины". „лЯ обоих, опЯть-таки, все значимо, но значимо
негативно  -  так,  что  каждое  событие  крайне бессмысленно, каждый объект
интенсивно нереален,  каждое  человеческое существо, похожее только на самое
себЯ, -  заводнаЯ  кукла,  совершающаЯ  гротескные  движениЯ  работы и игры,
любви,  ненависти,  мышлениЯ,  красноречиЯ, героизма, свЯтости, чего угодно;
роботы - ничто, если они не разносторонни.
  
  
  
  
  
  
  
     1. ‘м. следующие работы: •амфри  Ћсмонд  и  „жон  ‘майтиз.  изофрениЯ:
новый подход.
     The Journal of Mental Science, том XCVIII, апрель 1952г. •амфри Ћсмонд.
     Љасательно безумиЯ. Saskatchewsn Psychiatric Services Journal,  том  1,
_2, сентЯбрь 1952 г. „жон ‘майтиз. Њескалиновые ЯвлениЯ. British Journal for
the Philosophy of Science, том III, февраль 1953  г.  Ђбрам  •оффер,  •амфри
Ћсмонд и „жон ‘майтиз. изофрениЯ:  новый  подход.  The  Journal  of  Mental
Science, том ‘, _418, Январь 1954 г.
     ‘ейчас готовитсЯ множество  других  работ  по  биохимии,  фармакологии,
психологии и неврофизиологии шизофрении и по  ЯвлениЯм  мескалина.  -  Џрим.
автора.
     2. ’.е. безоценочное восприЯтие вещи. - Џрим. переводчика.
     3. ’.е. Ѓога как безличный абсолют. - Џрим. переводчика.
     4. ѓалантное веселье (фр.) - Џрим. переводчика.
     5. Њировоззрение (нем.) - Џрим. переводчика.
     6. ЉошачьЯ музыка (нем.) - Џрим. переводчика.
     7. ‚еликаЯ тайна (лат.) - Џрим. переводчика.
     8. ‚ своей монографии "Џейотизм  Њеномини",  опубликованной  в  декабре
1952 года в Џротоколах Ђмериканското ”илософского Ћбщества, профессор „ж. ‘.
‘лоткин писал, что "постоЯнное употребление Џейоты, по-видимому, не приводит
ни к какому возрастанию толерантности или зависимости. џ знаю многих  людей,
которые были пейотистами в течение сорока  или  пЯтидесЯти  лет.  Љоличество
Џейоты, употреблЯемое ими, зависит от  торжественности  случаЯ;  в  общем  и
целом, они сейчас употреблЯют Џейоты не больше, чем много лет назад. Љ  тому
же, между ритуалами есть иногда интервалы по месЯцу и более, и в эти периоды
они обходЯтсЯ без Џейоты, не чувствуЯ никакого стремлениЯ к  ней.  ‹ично  Я,
даже после серии ритуалов, имевших место четыре уикэнда один за  другим,  ни
увеличил   количество   принимаемой   Џейоты,   ни   почувствовал    никакой
продолжающейсЯ нужды принимать ее."
     Ћчевидно, что имелись веские причины, чтобы "легально  объЯвить  Џейоту
наркотиком   или   запретить   ее   использование   решением    федерального
правительства". Ќо,  тем  не  менее,  "в  течение  долгой  истории  контакта
индейцев  с  белыми  белые  официальные  лица   обычно   пытались   подавить
употребление  Џейоты,  поскольку  она  представлЯла   собой   нарушение   их
собственных нравов. Ќо такие попытки обычно проваливались." ‚ примечании д-р
‘лоткин  добавлЯет,  что  "удивительно  слышать  фантастические  истории   о
воздействии Џейоты и о природе  ритуала,  которые  рассказывают  официальные
лица из белых или индейцев-католиков в ђезервации Њеномини. Ќи у  одного  из
них не было непосредственного опыта, касающегосЯ этого растениЯ или религии,
но все же некоторые считают себЯ авторитетами и пишут  об  этом  официальные
доклады." - Џрим. автора.
     9. ‘вЯтые Яды, божественные опьЯнениЯ (фр.) - Џрим.переводчика.
     10. Ќаиподлиннейшие слова (лат.) - Џрим. переводчика.
     11. ‘м. Џриложение I.
     12. ‘м. Џриложение II.
     13. ‚ данном случае понЯтие "‘ерафим" ЯвлЯетсЯ видовым наименованием  и
употреблЯетсЯ собирательно. “ Ѓлейка (например, в "Љниге ’эль") оно никак не
толкуетсЯ. - Џрим. переводчика.
     14. …стественен (фр.) - Џрим. переводчика.
     15. ”еериЯ (фр.) - Џрим. переводчика.
     16. ‘м. Џриложение III.
     17. ‘м. Џриложение IV.
     18. ђазмышление философа (фр.) - Џрим. переводчика.
     19. Ђ.Љ.Љумарасвами. ’рансформациЯ природы в искусстве, стр.40.
     20. ‘м. Џриложение V.
     21. Њ.Ђ.‘ешейе. „невник шизофренички. Џариж, 1950.
     22. ‘м. Џриложение VI.
     23. ‘м. Џриложение VII.
     24. ‘м. Џриложение VIII.
     25. ‘лабаЯ или легкаЯ форма эпилепсии (фр.) - Џрим. переводчика.
     26. Ќа данный случай (лат.) - Џрим. переводчика.
     27. ‘м. "Ѓиологию человеческого голоданиЯ" Ђ.Љейса (€зд-во “ниверситета
Њиннесоты, 1950), а также недавние (1955) отчеты о работах по  исследованиЯм
роли витаминных  дефицитов  в  умственных  заболеваниЯх,  выполненных  д-ром
„жорджем “отсоном и его помощниками в ћжной Љалифорнии. - - Џрим. автора.
     28. ‡десь: отсюда вовсе не следует (лат) - Џрим. переводчика.
     29. Ќа деле (лат.) - Џрим. переводчика.
     30. ‡десь: по праву (лат.) - Џрим.переводчика.
     31. ‡десь: по божественному праву (лат.) - Џрим. переводчика.
     32. †ивой картиной (фр.) - Џрим. переводчика.
     33. ‡десь: светЯщейсЯ душой (лат.) - Џрим. переводчика.
     34. ‚олшебный фонарь (лат.) - Џрим.переводчика.
     35. „о тошноты (лат.) - Џрим. переводчика.
Last-modified: Mon, 22 Mar 2004 11:31:52 GMT
Ћцените этот текст: