чем, длЯ основного  замысла  романа  существенна  не  реконструкциЯ
облика партии фарисеев, какой она была в истории, а  некий  обобщающий  тип,
свойственный всем векам и народам. ‚ эпилоге книги ЊариЯ Њагдалина  говорит,
что наступит времЯ, когда ЯвЯтсЯ "новые фарисеи...  попытаютсЯ  изуродовать"
заветы •риста "в тисках  фанатизма"  и  "задушить  вольную  мысль  людскую".
Ћднако, чтобы понЯть  суть  фарисейской  "модели",  стоит  оглЯнутьсЯ  и  на
евангельскую  эпоху.  ’огдашние  законники  были  прообразом  всех,  кто   в
дальнейшем шел за ними.
     ’е фарисеи из древних времен считали,  что  истово  преданы  Ѓогу.  Ћни
отличались благочестием и знанием свЯщенного ‡акона. €х взглЯды были в целом
более правоверными. Џримечательно, что и •ристос  говорит  народу:  "...все,
что они велЯт вам соблюдать,  соблюдайте  и  делайте;  по  делам  же  их  не
поступайте..." Џагубной "закваской фарисейской"  Ћн  называл  не  теорию,  а
"практику" фарисеев. ‚ чем же она заключалась?
     ‘лово "фарисей" значит "отделившийсЯ". —лены этого религиозного  союза,
гордЯсь своей набожностью и праведностью,  смотрели  свысока  на  весь  мир,
порой уподоблЯЯсь тем пастырЯм, которые,  по  слову  пророка,  "пасут  самих
себЯ". €х переполнЯло клановое чванство, уверенность  в  том,  что  лишь  им
вручены ключи истины,  что  только  они  -  блюстители  отеческой  традиции.
"Ќевежд в ‡аконе Ѓожием" книжники считали проклЯтыми,  традиционно-культовые
устои,  национальное  наследие  превращалось  ими  в  своего   рода   фетиш,
неприкосновенную реликвию. Ћтсюда рост  среди  них  ханжества,  обрЯдовериЯ,
лицедейства. „аже те, кто уважал их, приходили порой к  мысли,  что  фарисеи
"губЯт мир".
     •ристос обличает книжников за их слепую приверженность букве,  обрЯдам,
уставам, словам. Ћн говорит, что они возложили на народ непосильное бремЯ, а
сами "оставили важнейшее в ‡аконе" - милосердие к людЯм и подлинную любовь к
Ѓогу.  †ивЯ  постоЯнно  в  страхе  нарушить  какой-либо   канон,   они,   по
евангельскому выражению, "отцеживали комара, а проглатывали верблюда".
     ЏовторЯю, далеко не  все  члены  фарисейской  общины  были  таковы,  но
указанные черты фарисейства как ЯвлениЯ реально существовали. Ќеудивительно,
что эти люди, считавшие себЯ избранными  "хранителЯми  ЏреданиЯ",  не  могли
примиритьсЯ с тем, что какой-то галилейский  Џлотник  говорит  с  ними  и  с
народом "как власть имеющий".
     ‡аконникам-фарисеЯм были родственны  ессеи,  то  есть  "благочестивые",
хотЯ обе группировки и враждовали между собой.
     …ссеи селились  в  пустыне,  в  уединенных  обителЯх,  разбросанных  по
берегам Њертвого морЯ,  где  вели  полумонашеский  образ  жизни.  Ћни  также
славились  строгим  соблюдением  обрЯдов,  также  считали  себЯ   избранной,
обособленной элитой и с еще большим презрением взирали на мир, оставлЯЯ  его
"погибать во грехе".
     ‚ их глазах свободное отношение €исуса •риста к традициЯм  и  свЯщенным
церемониЯм, …го сострадание к отверженным, …го общение  с  грешниками  было,
разумеетсЯ, опасным вольнодумством.  Џримечательно,  что  в  …вангелии  есть
изречениЯ, содержащие скрытую полемику с ессейством.
     ќто противоборство между €исусом  ЌазарЯнином  и  религиозными  вождЯми
евангельской эпохи Ћтеро ‘ильва объЯснЯет  новым  пониманием  Ѓога,  которое
принесла евангельскаЯ проповедь. "„лЯ €исуса,  -  говорит  в  романе  старик
€аков, - џхве просто отец. Ћчень добрый отец, одинаково любЯщий своих детей,
даже неблагодарных и порочных. „ревние верили, что Ѓог  -  это  безграничнаЯ
далекаЯ-предалекаЯ сила,  живущаЯ  где-то  там,  за  звездами,  за  небесной
лазурью, употреблЯющаЯ свое  всемогущество,  чтобы  карать  неверных.  €исус
видит в Ѓоге словно бы отца  близкого  и  любвеобильного,  который  выбирает
милосердие,  чтобы  выразить  свое  всемогущество.  Ѓога  -  доброго   отца,
обитающего где-то среди нас, не могут допустить книжники со своими  забитыми
наукой головами, но длЯ простого народа это ЯснаЯ и чистаЯ истина".
     ‚ чем-то писатель несколько упрощает дело. € в ‚етхом ‡авете знали Ѓога
как "многомилостивого", и в ‚етхом ‡авете возвещалась его  любовь  к  людЯм.
‚месте с тем •ристос отнюдь не учит, что грех  оставлЯет  Ѓога  безучастным,
что не существует нравственного миропорЯдка, в котором зло не влекло  бы  за
собой возмездиЯ. Ћднако нельзЯ отрицать и известной  правоты  Ћтеро  ‘ильвы.
’айна, выраженнаЯ словами "Ѓог есть  любовь",  раскрываетсЯ  в  …вангелии  с
исключительной  полнотой,  неведомой  древним.  €   это   не   спекулЯтивное
"богословствование", а призыв к новой  жизни.  ‹юбовь  небесного  Ћтца  есть
образец, идеал: она  начертывает  человеку  путь  жизни.  ЋтветнаЯ  сыновнЯЯ
любовь человека к ‘оздателю неотделима от любви к себе подобным. Ќа этом, по
слову •риста, зиждетсЯ все основание ‚етхого ‡авета.  ‘ам  же  •ристос  есть
совершенное воплощение любви, но любви  подчас  подлинно  требовательной.  €
‡акон Ѓожий, и Ћн сам составлЯют тот Љраеугольный камень, о котором  говорил
пророк и на котором должна строитьсЯ жизнь. ЋбрЯд  и  традиции  в  проповеди
€исусовой не отрицаютсЯ. Ћн лишь указывает на подлинную иерархию  ценностей,
где сострадание, доброта, умение прощать, любовь, служение  возвышаютсЯ  над
рамками уставов.
     ЉастоваЯ гордынЯ и ритуальный формализм законников мешали им  понЯть  и
принЯть благовестие •риста. Ћднако Њигель Ћтеро ‘ильва не случайно  упомЯнул
о "новых фарисеЯх". …сли  бы  речь  шла  просто  об  идейной  борьбе  времен
императора ’ибериЯ, то многочисленные речи в …вангелии, направленные  против
фарисеев, имели бы сегоднЯ лишь преходЯщий, чисто  исторический  интерес.  ‚
действительности же проблема выходит  далеко  за  пределы  истории  древнего
мира. ‡аконническаЯ психологиЯ оказалась на редкость живучей. Џроникла она и
в среду самих христиан.
     ќто она вдохновлЯла Ярость гонителей и религиозные воины. ЏроЯвлЯлась в
безумстве инквизиторов и в слепоте фанатиков старины. Ћна надевала  шоры  на
человека, оправдывала преследованиЯ и убийства  людей,  которые  иначе,  чем
другие, налагали на себЯ крестное знамение или не так толковали догматы.
     Џоистине вновь и вновь Љамень •ристов оказывалсЯ в отвержении.
     Ђ затем следовала неизбежнаЯ историческаЯ расплата...

     …ще одна оппозициЯ …вангелию - зелоты. ‘лово это означает  "ревнители".
‡елоты мечтали освободитьсЯ из-под власти цезарЯ силой  оружиЯ.  „лЯ  них  и
ЊессиЯ, •ристос, был в первую очередь великим ‚оином.
     "‘тань нашим вожаком, - говорЯт в романе зелоты, обращаЯсь к €исусу,  -
и мы снесем горы и стены,  чтобы  освободить  €ерусалим".  Ќа  что  получают
ответ: "џ не царь, которого вы  жаждете,  и  не  воин,  которого  вы  хотите
венчать на царство против его воли. џ всего лишь бедный плотник, посвЯтивший
себЯ тому труду, какой  поручил  мне  мой  небесный  Ћтец,  а  труд  этот  -
освобождение всех угнетаемых".
     “ …вангелистов такого диалога нет. Ќо нечто подобное  и  в  самом  деле
происходило. ‚едь зелоты упорно искали себе предводителей или знамени, чтобы
"поднЯть меч".
     € опЯть-таки дело не в исторической ситуации давних времен. € даже не в
том, что поколение спустЯ зелоты толкнули €удею на  войну  с  ђимом,  чем  и
погубили свою страну (что €исус и предсказывает в романе). ќто  ведь  только
прошлое. Ћтеро ‘ильва ставит вопрос шире,  вопрос  о  насилии  и  мести  как
средстве в достижении благих целей.
     Љазалось бы, ему, латиноамериканскому коммунисту, борцу с диктаторскими
режимами, на родине которого сформировалось "богословие освобождениЯ",  путь
зелотов должен был  быть  очень  близок.  €  поскольку  Ћтеро  ‘ильва  хотел
изобразить •риста Љраеугольным камнем, перед ним была  возможность  показать
…го главой повстанцев, как сделали Љ. Љаутский, Ђ. Ѓарбюс, Ђ. ђобертсон  или
„ж. Љармайкл. Ћднако писатель избежал этого соблазна. “мудренный годами,  он
чувствовал, что все далеко не так просто. —то насилие, как правило,  рождает
еще более злое насилие. —то дух справедливости созидаетсЯ не одними внешними
действиЯми, а вынашиваетсЯ в сердцах людей.
     "Њеч мой, - говорит в романе €исус, обращаЯсь к зелоту ‚аравве,  -  это
меч правды, а огонь мой - огонь жизни, и никоим образом это не металл  и  не
костер, обращенные в орудие мести. Џревыше всего Я возношу любовь, и быть ей
горнилом,  преобразующим  человека,  и  быть  ей  краеугольным  камнем   длЯ
построениЯ иного мира. ‹юбовь побуждает  менЯ  защищать  гонимых  и  бросать
вызов деспотам; ради любви к добру Я сражаюсь со злом, ибо невозможно любить
бедных и не битьсЯ за них. ‡автра Я буду распЯт, и смерть  моЯ  обратитсЯ  в
бурю любви, котораЯ  повергнет  в  прах  крепостные  стены  душегубов,  менЯ
распинающих".
     ќта грань краеугольного камнЯ слишком часто игнорировалась  строителЯми
мира, даже в христианскую эпоху,  хотЯ  после  ЯвлениЯ  •риста  они  уже  не
решались откровенно воспевать насилие, как то  делали  древние  завоеватели.
‘тало принЯто говорить, что пролитие крови необходимо длЯ  блага  народа.  €
ђобеспьер отправлЯл толпы ни в чем не повинных людей  на  гильотину  во  имЯ
"свободы, равенства и братства", а ‘талин  со  своими  подручными  губил  их
Якобы ради достижениЯ "светлого будущего".
     ’ак человечеству приходилось  убеждатьсЯ,  в  какую  бездну  зла  ведет
отвержение Љраеугольного камнЯ.

     Ђ саддукеи - партиЯ, состоЯвшаЯ из богатой знати и высшего духовенства,
- чего хотели они? ’олько сохранить  статус-кво,  уберечь  свою  власть  над
душами и телами. ‚се прочее было длЯ них второстепенным.
     Џроповедь •риста колебала веру в  незыблемость  существующего  порЯдка.
Џоэтому они и объединились с €родом Ђнтипой и Џонтием Џилатом.  €менно  они,
саддукеи, судили €исуса и выдали …го римскому наместнику.
     „лЯ режима, длЯ господства "сильных мира сего" не имело  значениЯ,  что
€исус отказывалсЯ от насильственных действий. Ћни-то  хорошо  понимали,  что
свободный дух  и  слово  опаснее  длЯ  них,  чем  любое  оружие.  Ќо  власти
маскировались под народных радетелей. Љайафа Якобы пексЯ о  спасении  страны
от смуты, а Џилат, этот "великий комедиант", как называет его Ћтеро  ‘ильва,
боЯсь потерЯть выгодную должность, демонстративно умыл руки, чтобы  снЯть  с
себЯ ответственность за казнь невиновного.
     €так, Љамень отвергнут. Њногократно. € по разным мотивам.
     ’еперь  стражи  традиций  и  власти,  клерикальные  и  светские,  могут
спокойно спать, а зелоты могут по ночам ковать свое оружие.  Љаждый  из  них
продолжает идти своим путем.
     ЉажетсЯ, что в мире ничто не изменилось.
     Ќо нет. Љонец оказываетсЯ началом.
     ‚ глухую ночь, когда зло  торжествует  победу,  совершаетсЯ  пасхальнаЯ
мистериЯ...
     ‡десь повествование евангелистов и писателЯ, идущего  за  ними  вослед,
подходит к таинственной черте, где все внезапно преображаетсЯ. ’от, кто умер
на кресте, идет как Џобедитель,  "смертию  смерть  поправший".  ‘ловно  лучи
встающего ‘олнца, которые один за другим озарЯют холмы и деревьЯ, вступает в
мир радостнаЯ весть о ‚оскресении...

     Ћтеро ‘ильва пытаетсЯ угадать,  что  было  в  то  утро  на  душе  Њарии
Њагдалины, верной ученицы €исусовой.  ‚от  она  стоит  на  сумрачном  ‹обном
месте. Ќо скорбь ее растаЯла, как предрассветнаЯ тьма. "Ћн  воскрес,  и  она
это знает. €сториЯ €исуса  не  может  закончитьсЯ  таким  поражением,  таким
отчаЯнием, прийти к такому бесплодному, трагедийному финалу. Ќужно, чтобы он
преодолел смерть, чтобы он победил смерть, как не побеждал ее  еще  никто  и
никогда, - иначе будет бесплодной легендой его чудеснаЯ жизнь, а семена  его
учениЯ не дадут ростков и развеютсЯ среди  скал  и  забвениЯ.  Ћн  возвестил
пришествие –арства  Ѓожьего,  –арство  Ѓожие  родитсЯ  из  его  смерти,  как
рождаетсЯ из ночи дивное разлитие зари. ‘воим воскресением  €исус  ЌазарЯнин
победит ненависть, нетерпимость, жестокость и самых заклЯтых врагов любви  и
милосердиЯ. ‚месте с ним  воскреснут  все  те,  кого  он  любил  и  защищал:
униженные, оскорбленные, беднЯки, которые никогда не дождутсЯ  освобождениЯ,
если он не разобьет вдребезги стены, возводимые смертью".
     Њогли ли подобные мысли теснитьсЯ в умах учеников €исусовых?  ‚озможно.
Њы никогда этого не узнаем. Ќо, скорее всего,  они  были  слишком  подавлены
случившимсЯ,  чтобы  рассуждать.  Љроме  того,  ведь  и  у  ЉрестителЯ  были
приверженцы, и погиб он в  расцвете  сил.  Џочему  же  тогда  они  не  ждали
воскресениЯ учителЯ?
     ‚спомним о рассеЯнных по просторам ‚остока  "ступах",  памЯтниках,  под
которыми мирно покоЯтсЯ частицы останков Ѓудды. Ћ  миллионах  последователей
ЉонфуциЯ, ЊоисеЯ, Њагомета. „лЯ них смерть великих  мудрецов  и  пророков  -
нечто естественное и неизбежное. ‹юди благоговейно хранЯт памЯть о героЯх  и
свЯтых, возводЯт саркофаги над их гробницами. Њожно даже  сказать,  что  они
воскресают, живут в сердцах поколений.  ’о  же  могло  произойти  с  €исусом
ЌазарЯнином. …го бы чтили, как чтЯт ‘ократа, џна ѓуса и других мучеников...
     Ћднако совершилось иное, небывалое, единственное в своем роде, чего  не
знают анналы истории.
     Ћтеро ‘ильва осторожно и целомудренно,  с  глубоким  тактом  говорит  о
пасхальных ЯвлениЯх •риста. Ћн предоставлЯет читателю свободу судить  о  них
так или  иначе.  „умать,  например,  что  это  было  лишь  "материализацией"
страстного желаниЯ, тоски сломленных горем людей. Ќо ведь  и  каждаЯ  смерть
дорогого существа вызывает подобные чувства. „остаточно ли их,  чтобы  "свет
воссиЯл из гроба", чтобы горстка отчаЯвшихсЯ, обезумевших от  ужаса  рыбаков
стала эпицентром мирового взрыва, который изменил русло всей истории?
     ‡наменательно,  что  длЯ  христиан  Џасха  -  самый  великий  праздник.
‚оскресение - подлиннаЯ основа ‚селенской –еркви. "…сли •ристос не воскрес -
тщетна вера наша", - говорил апостол Џавел. € на протЯжении  двадцати  веков
духовный опыт познавших •риста подтверждает это. ‡десь не просто  доверие  к
древним свидетельствам и текстам,  а  тайна  встречи  с  живым  €исусом.  Ћн
победил смерть, чтобы незримо остатьсЯ с нами, на земле. € Ћн  осталсЯ.  Љак
говорит ”рансуа Њориак: "Ћн неустанно проходит через человеческий ад,  чтобы
достичь до каждого из нас". ‚ этом разгадка несокрушимой силы христианства.
     Ћтеро ‘ильва пытаетсЯ по-своему передать это таинство …го  присутствиЯ.
"Ћн воскрес, - говорит ЊариЯ Њагдалина, - и будет жить вечно в музыке  воды,
в цветении роз, в смехе ребенка, в глубинной жизненной силе  людей,  в  мире
между народами, в возмущениЯх бесправных, да, в возмущениЯх бесправных  и  в
любви без слез".
     Ћднако, могут спросить, разве €исус ЌазарЯнин живет во  всем  этом?  Ќе
вернее ли сказать, что во всем прекрасном  и  истинном,  что  есть  в  мире,
открывает себЯ та верховнаЯ ђеальность, котораЯ создала ‚селенную и ведет ее
к совершенству? € все  же  писатель  не  ошибсЯ.  ‚  конечном  счете,  слова
Њагдалины означают, что именно эта  божественнаЯ  реальность  воплотилась  в
лице сказавшего: "џ и Ћтец - одно". „лЯ нас, христиан, Ћн и Ѓрат наш, и  Ѓог
наш, открывшийсЯ человеческому роду.  Ѓогочеловек.  Џуть,  €стина  и  †изнь.
Љраеугольный камень...
     …го земнаЯ участь в царстве зла неизбежно вела  к  ѓолгофе.  Ћн  вызвал
сопротивление  царства  тьмы,  которое  пыталось  убить  …го,  похоронить  и
поставить печать на гробе. Ќо отвергнутый Љамень осталсЯ "главою угла".
     ’ак происходило и  происходит  с  …го  …вангелием,  с  …го  –ерковью  в
истории. ‘колько раз всемогущий Љесарь  распинал  их!  ‘колько  раз  ‚еликий
€нквизитор силилсЯ угасить дух •ристов! €х попытки  неизменно  оборачивались
крахом. џрость волн оказывалась бессильной перед свЯщенным Љамнем. "•отЯ,  -
читаем мы у Ћтеро  ‘ильвы,  -  под  хоругвЯми  его  убеждений  и  возгорЯтсЯ
несправедливые войны, и запылают костры длЯ пыток, и будут унижены женщины и
порабощены народы и расы, никому не удастсЯ убить его".
     ‘егоднЯ мы - свидетели пророческой глубины этих слов.
     —его достигли Љесарь и ‚еликий €нквизитор в борьбе  с  …вангелием?  —то
дало им обоготворение властителей, науки, прогресса,  утопий,  обоготворение
абстрактного человека? ‘егоднЯ мы Явственно слышим зловещий гул обвала,  шум
надвигающейсЯ лавины. Ќе рушитсЯ ли почва под ногами мира,  который  захотел
обойтись  без  Љраеугольного  камнЯ?  ‘ловно  актеры  на  сцене,   сменЯютсЯ
политические мифы, призраки, иллюзии, посулы, а пьеса тем  временем  идет  к
трагической   развЯзке.   ‘умрак   сгущаетсЯ.   ђастерЯнность   и    цинизм,
потребительство и бездуховность, обесценивание личности и зверстве, шовинизм
и преступность выползают из всех  щелей,  заволакиваЯ  арену  жизни  клубами
черного дыма.
     € в который раз сквозь его пелену видны, словно маЯк надежды, очертаниЯ
спасительного ЉамнЯ, который был отвергнут строителЯми. ЉамнЯ, который  есть
•ристос.


        ЏЋ—…Њ“ ЌЂЊ Ќ“†Ќ› "‚Ћ‡‚ђЂ™…ЌЌ›… €Њ…ЌЂ"

     Ќедавно под эгидой добровольного общества  "Љультурное  возрождение"  в
Њоскве  прошел  первый  вечер   памЯти   ЌиколаЯ   Ђлександровича   ЃердЯева
(1874-1948), выдающегосЯ русского мыслителЯ, критика и публициста. •отЯ  это
начинание было бы уместнее  приурочить  к  23  марта  прошлого  года,  когда
исполнилось 40 лет со днЯ смерти ЃердЯева, но, как говоритсЯ, лучше  поздно,
чем никогда.  €  вообще,  если  такаЯ  крупнаЯ  фигура  была  вычеркнута  из
отечественной культуры  на  60  с  лишним  лет,  год-другой  уже  не  играют
существенной роли.
     Џравда, еще в 1960  году  наши  читатели  смогли  получить  о  ЃердЯеве
краткие и сравнительно объективные сведениЯ из  "философской  энциклопедии".
„ва года спустЯ они, наверное, не без удивлениЯ обнаружили, что в изданной у
нас серии очерков •юбшера "Њыслители  нашего  времени"  из  русских  включен
только ЃердЯев. …ще больше читатели удивились бы, узнав, что книги  философа
переведены на  многие  Языки,  что  на  ‡ападе  существует  о  нем  обширнаЯ
литература,  что  длЯ  изучениЯ  его  творчества  собираютсЯ  симпозиумы   и
конгрессы. “ нас же с 1922 года, когда ЃердЯев вынужден был  вопреки  своему
желанию покинуть ђодину, он надолго превратилсЯ в "забытое имЯ".
     € вот, наконец, заговор молчаниЯ кончилсЯ. ЏоЯвились первые  публикации
о ЃердЯеве (например, в "Љнижном  обозрении",  1988,  номер  52),  готовитсЯ
сборник его избранных трудов. Њожно лишь порадоватьсЯ за  тех,  кто  откроет
длЯ себЯ неведомый им Яркий и прекрасный мир бердЯевской мысли.
     Ђвтор  множества  книг,  руководитель  московской   "‚ольной   академии
духовной культуры", редактор уникального журнала русской  религиозной  мысли
"Џуть" (Џариж, 1925-1940), ЃердЯев занимает в отечественной философии место,
соответствующее месту „остоевского  в  литературе.  Љак  и  автора  "Ѓратьев
Љарамазовых", столь близкого ему по духу, ЃердЯева всегда волновали  роковые
вопросы бытиЯ, трагичность человеческой жизни, проблемы страданиЯ и духовных
судеб мира. Љак и  „остоевский,  он  был  писателем  страстным,  полемичным,
огненным, и оба они оказали немалое влиЯние на мировую мысль.
     ‘ мужеством  рыцарЯ  защищал  ЃердЯев  достоинство  человека,  ценность
личности и ее свободу. ЏризнаваЯ оправданность поисков  лучшего  социального
порЯдка, он утверждал, что  одно  это  никогда  не  решит  главной  проблемы
человеческой духовности.  ‚раг  всЯкого  порабощениЯ  и  унижениЯ  человека,
ЃердЯев рассматривал историю как борьбу духа  против  мертвЯщих  его  сил  -
социальных и идеологических. Ѓудучи убежденным  христианином,  он  был  чужд
ложной  апологетики,   смело   говорил   о   "достоинстве   христианства   и
недостоинстве христиан", об изъЯнах в  церковном  мышлении  и  практике.  "џ
пришел к тому заключению, - писал он в  конце  жизни,  -  что  безбожие,  не
легкомысленное  или  злобное,  а  серьезное  и  глубокое,  полезно  и  имеет
очищающее значение. Ќеобходимо  радикальное  очищение  человеческих  идей  о
Ѓоге, которые и привели к безбожию. Ќеобходима критика откровениЯ, раскрытие
того, что есть человеческое привнесение в откровение".
     ЃердЯев был неспособен на компромисс - ни с "правыми", ни  с  "левыми".
Ћн питал неприЯзнь к любой форме стадного сознаниЯ. ‘вобода и творчество  (в
самом широком смысле слова) были  длЯ  него  непременным  условием  развитиЯ
личности - этой фундаментальной  единицы  общества.  Џреображение  личности,
жизни, мирозданиЯ ЯвлЯетсЯ, согласно его  учению,  основной  целью  истории.
Ћна, по его словам,  "есть  ответ  человек  на  Ѓожий  призыв".  ЃердЯев  не
принимал  бескрылого   обыденного   сознаниЯ,   не   мирилсЯ   с   "духовной
буржуазностью", как бы он ни проЯвлЯлась.
     ђазумеетсЯ, у ЃердЯева можно найти много эпатирующего и  спорного,  но,
возвращаЯ его сегоднЯ в сокровищницу русской культуры, следует помнить,  что
это  не  "вчерашний  день",  не  "археологиЯ"  культуры,  а  неотъемлемаЯ  и
актуальнаЯ часть ее целостного организма. Љогда из него выпадают те или иные
элементы,  культура  несет  чувствительные  потери.  €  дальнейшее  духовное
развитие, которое так необходимо нашему обществу, невозможно без  возмещениЯ
этих потерь.
     ‚ ткани российской мысли XX век до сих пор  зиЯют  удручающие  разрывы.
ЏотерЯв свЯзь с прошлым, в том  числе  и  недавним  прошлым,  она  оказалась
ущербной  в  настоЯщем.  Ќе  случайно,  что  у  нас  долгое  времЯ  не  было
оригинальных философов (за редкими исключениЯми вроде Њ.  Њамардашвили),  по
существу, были лишь историки мысли.  ќто  объЯснЯетсЯ  тем,  что  культурнаЯ
традициЯ был в  значительной  степени  прервана,  было  изуродовано  здание,
которое воздвигалось крупнейшими отечественными  писателЯми  и  мыслителЯми.
‡дание это не было чем-то однородным: мы находим  среди  его  творцов  людей
весьма различных, которые  вели  между  собой  острую  полемику.  Ќо  таково
органическое свойство живой и свободной мысли: она прекрасна только в  своем
многообразии. „лЯ нее  смертельны  вивисекции,  пусть  даже  производимые  с
самыми благими  целЯми.  Њысль  живет  в  диалоге.  Џриказной  окрик  любого
догматика душит ее.
     Љ счастью, теперь у нас начинают осознавать эту истину. €  первое,  что
должно  быть  сделано  длЯ  оздоровлениЯ  отечественной  культуры,   -   это
восстановление ее свЯзей с живым потоком развитиЯ русской и мировой культур.
€  это  станет  одной  из  важнейших   предпосылок   этического,   духовного
оздоровлениЯ всего общества. ‚едь оно не  может  жить  одними  материальными
интересами, подмена же духовных основ спортом и развлекательными программами
- в какой бы стране это ни  происходило  -  неизбежно  ведет  к  деградации,
инфантилизму, кризисам и, в конечном счете, - к катастрофе. ‚от длЯ чего так
нужны нам сегоднЯ эти забытые и полузабытые "возвращающиесЯ" имена.
     …сли говорить только о философии,  то,  несомненно,  отрадным  событием
было начатое в 60-х годах  издание  серии  "философское  наследие".  Ћднако,
обогатив нашу культуру переводами классиков  мысли  ‚остока  и  ‡апада,  эта
сериЯ странным образом обошла почти все великие имена ђоссии. € вот, в конце
концов, запреты здесь, кажетсЯ, снЯты.  ЏоЯвились,  пусть  и  недостаточными
тиражами и с  купюрами,  произведениЯ  Џетра  —аадаева,  €вана  Љиреевского,
‚ладимир ‘оловьева, ЌиколаЯ ”едорова. ’еперь очередь за другими  мыслителЯми
XIX века:  Ђлексеем  •омЯковым,  ‹ьвом  ’олстым,  ‘ергеем  ’рубецким,  ‹ьвом
‹опатиным (впрочем, кое-что из •омЯкова уже  переиздано,  философские  труды
’олстого вошли в его юбилейный девЯностотомник).
     Ќо не менее важно  познакомить  читателЯ  и  с  той  блестЯщей  плеЯдой
авторов нашего столетиЯ, которые составили мировую славу русской  философии,
богословиЯ, культуры. “ каждого из них  есть  своЯ  стержневаЯ  тема.  Џавел
”лоренский сосредоточен на  парадоксальности,  антиномичности  истины  и  на
природе как "символе"  незримой  реальности.  ЃердЯев  выступает  как  певец
творчества  и  свободы.  Ќиколай  ‹осский  раскрывает  значение  интуиции  в
познании. ‘ергей Ѓулгаков, особенно в ранних произведениЯх,  останавливаетсЯ
на культуротворЯщей роли христианства. ‘емен ”ранк ведет  нас  к  постижению
ђеальности по путЯм кристально строгой мысли, его антипод ‹ев  естов  смело
оспаривает притЯзаниЯ разума на роль последней инстанции в познании и жизни.
‚се  они,  включаЯ  „митриЯ  Њережковского,   …вгениЯ   ’рубецкого,   Ѓориса
‚ышеславцева, ѓеоргиЯ ”едотова, дают богатую пищу длЯ размышлениЯ о духовных
корнЯх культуры и общественной жизни.
     •очетсЯ обратить внимание еще на одно  прочно  забытое  имЯ.  ‚  Январе
этого года исполнилось 100 лет со днЯ рождениЯ видного  русского  социолога,
мыслителЯ и историка Џитирима ‘орокина (1889-1968). Њне неизвестно, чтобы  и
этот юбилей у нас был где-нибудь отмечен. Ђ  проходить  мимо  него  было  бы
несправедливо. Џусть ‘орокин был эмигрантом (хотЯ и вынужденным),  пусть  он
когда-то участвовал в работе  ‚ременного  правительств  (он  был  секретарем
Љеренского), но все это уже далекое прошлое, историЯ. Ћказавшись на  ‡ападе,
‘орокин в течение многих лет был  профессором  ѓарвардского  университета  и
стал одним из ведущих  социологов  мира.  Ќо  это  не  повод  забывать,  что
основные его идеи сформировались на российской почве. ‘вои главные книги  он
писал по-английски и все же во многом оставалсЯ типичным русским мыслителем.
‘орокин не только стоит в одном рЯду со знаменитыми историософами  XX  века,
но в некоторых отношениЯх даже глубже их. ќто-то и делает длЯ нас актуальным
творческое наследие человека, сто лет назад увидевшего свет в далекой стране
народа коми.
     …сли такие  историки,  как  Ќиколай  „анилевский,  Ћсвальд  пенглер  и
Ђрнольд ’ойнби, рассматривали судьбы  изолированных  культур  (впрочем,  длЯ
„анилевского и ’ойнби их изолЯциЯ был относительной), то ‘орокин  указал  на
важнейшие  мировоззренческие  корни  любой   культуры.   —еловек,   согласно
‘орокину, живет в двух планах бытиЯ: духовном и материальном. Љогда духовные
ценности выдвигаютсЯ длЯ него на первое место, возникает  мощный  творческий
пик  культуры.  Ќо  затем  этот  период  сменЯетсЯ  "чувственным"  вариантом
культуры, который  отдает  предпочтение  интересам  материальным.  ‚озникает
идеал насыщениЯ, обогащениЯ, потреблениЯ. ‘тимулируЯ бурное развитие науки и
цивилизации,  он  при  этом  создает  вакуум  в  сфере  духа,   что   затем,
естественно, дает импульс длЯ новых поисков  духовности.  ‚  античном  мире,
согласно ‘орокину, этот поиск  хронологически  совпадает  с  эпохой  ђимской
империи. ЋсуществлЯетсЯ он и в наши дни.
     ‘реди  сил,  которые  способствуют  гармонизации   разрозненных   начал
истории, важнейшей ‘орокин считает человеческую солидарность,  взаимопомощь,
любовь. „ефицит любви влечет за собой  самые  тЯжкие  последствиЯ,  тормозит
само социальное развитие.  "‚  передовых  индустриальных  странах,  -  пишет
‘орокин, -  огромное  количество  времени,  средств  и  коллективных  усилий
тратитсЯ  на  производство  физической   энергии,   основанное   на   знании
физических, химических и  биологических  законов.  Ќо  в  отличие  от  этого
технологии любви во всех странах практически не уделЯлось вниманиЯ, усилий и
размышлений.  ќта  технологиЯ  находитсЯ  на  столь   низком   уровне,   что
соответствует уровню  ручного  производства  у  самых  отсталых  племен,  не
имеющих даже своей письменности".
     ‚ отличие от ”лоренского или ЃердЯева, ‘орокин не ЯвлЯетсЯ  религиозным
мыслителем. Ќо тем более показательно, что его выводы  совпадают  с  главным
практическим тезисом  …вангелиЯ  о  примате  любви.  ‘егоднЯ  наше  общество
убеждаетсЯ, хотЯ и слишком дорогой ценой,  насколько  велик  и  значим  этот
тезис.
     €ные, быть может, скажут,  что  солидарность  и  любовь  возможны  безо
всЯких  религиозных  предпосылок.  Ћднако  не  следует  забывать,  что  и  в
"светском"  варианте  любаЯ  этика  гуманности,  милосердиЯ,   взаимопомощи,
уважениЯ к личности, любви глубочайшими корнЯми свЯзана с традициЯми мировых
религий, и в первую очередь христианства. Њы вольны,  конечно,  пренебрегать
корнЯми, более того, - вольны их подрубать. Ќо, как известно  еще  из  басни
Љрылова, дуб, у которого повреждены корни, едва  ли  сможет  давать  желуди.
Ѓедой незадачливой героини басни была ее неспособность взглЯнуть вверх.  Ћна
была слишком увлечена пожиранием желудей и не догадывалась, что  они  растут
на том самом дереве, которое она губит.
     Ќе так ли сегоднЯ и мы, разрушаЯ духовные традиции,  оказываемсЯ  перед
перспективой тщетно ожидать урожаЯ от древа культуры, засыхающего  по  нашей
вине? ‚селЯет надежду лишь тот факт, что  сейчас  все  большее  число  людей
поднимает голову и задумываетсЯ над тем, откуда к нам приходЯт плоды духа.
     ‘ейчас наша жизнь развиваетсЯ под знаком  того,  что  принЯто  называть
перестройкой. ‘лово хорошее, хотЯ  им  уже  стали  злоупотреблЯть.  ‚  любом
случае уже давно назрела  необходимость  многое  перестраивать.  „лЯ  этого,
конечно,  потребуетсЯ  огромный  резерв  терпениЯ   и   энергии,   труда   и
целеустремленности. Ќо если усилиЯ будут  направлены  лишь  на  пересоздание
хозЯйственного или управленческого механизма, все дело рискует захлебнутьсЯ.
Ѓез духовной перестройки они будут обречены. Ђ духовнаЯ перестройка включает
в себЯ многие аспекты. …е воздухом и ее питательной средой ЯвлЯетсЯ культура
диалога и спора, углубление правового сознаниЯ, сознаниЯ ценности свободы  и
достоинства личности,  признание  законности  мировоззренческих  различий  и
терпимость. Џриобщение к великому наследию  русской  мысли  XX  века  должно
сыграть в этом немаловажную роль.


        Љ ЏђЋЃ‹…ЊЂ’€Љ… "Ћ‘…‚ЋѓЋ ‚ђ…Њ…Ќ€"
     (Ћ диалоге культуры и религии)

     ‘егоднЯ в нашем обществе происходЯт благотворные  процессы,  включающие
серьезную переоценку многих взглЯдов,  казавшихсЯ  аксиомами.  ‚  частности,
заострилсЯ вопрос о роли духовного наследиЯ прошлого длЯ современности.  …ще
недавно это наследие объЯвлЯлось чем-то навсегда ушедшим, в лучшем случае  к
нему относились как к реликту, уважаемому, но мертвому. „аже  художественные
сокровища,  такие,  как  иконопись  и   храмоваЯ   архитектура,   оставались
непонЯтыми (в  начале  века  Џ.  ѓнедич,  например,  характеризовал  русскую
иконопись как примитивное,  "отсталое"  искусство).  ’ем  более  легко  было
третировать религиозно- философские и этические традиции, пришедшие к нам из
глубины веков.
     Џодобный подход возник отнюдь не в XX веке. Ћн  сложилсЯ  еще  в  эпоху
ЏросвещениЯ, был развит в теории Ћгюста Љонта о трех фазисах развитиЯ  мысли
и в других историософских доктринах XIX века.  ‚  известной  мере  это  было
обусловлено впечатлением, которое производил на умы прогресс естествознаниЯ,
начавшийсЯ с XVII столетиЯ. Љак правило, новые научные открытиЯ  отбрасывали
многое  из  того,  что  им  предшествовало.  €  бессознательно  (а  порой  и
осознанно) аналогичный принцип, законный в изучении природы, стали прилагать
к области духа: к  философской,  эстетической,  религиозной  и  нравственной
сферам.
     Њежду тем здесь существует качественное различие. …сли  химиЯ  означала
конец  алхимии,  а  новаЯ  биологиЯ  оставлЯла  далеко  позади  античные   и
средневековые представлениЯ, то весьма  рискованно  считать,  что  этика  XX
столетиЯ уже не нуждаетсЯ в нормах, выработанных предшествовавшими эпохами.
     Џервый шаг к преодолению высокомерного  взглЯда  на  духовные  традиции
древности и внеевропейского мира сделан был в плане эстетики. “же  в  начале
нашего   века   началась   "реабилитациЯ"   первобытного,   архаического   и
афро-азиатского искусства, на которое постепенно перестали смотреть  как  на
продукт "варварства", "неумениЯ", чуждого "передовой" современности.
     Ћднако трагический век мировых войн,  с  его  жестокостью,  разрушением
правового сознаниЯ, гибелью  природной  среды,  бездуховностью,  порождающей
тЯжкие социальные  и  этические  кризисы,  заставил  многих  задуматьсЯ  над
причиной происходЯщего. € тогда-то  созрела  мысль,  что  человек,  поспешив
отбросить идеалы  прошлого,  объЯвив  их  окаменелостЯми,  оторвал  себЯ  от
каких-то жизненно важных источников культуры.
     ‘реди попыток преодолеть этот пагубный  разрыв  видное  место  занимает
концепциЯ "Ћсевого времени"  (Achenzeit),  выдвинутаЯ  немецким  мыслителем,
ученым и публицистом Љарлом џсперсом (1883-1969). Ћна  отмечена,  во-первых,
убеждением в актуальности древнего духовного наследиЯ ‚остока  и  ‡апада,  а
во-вторых, стремлением найти почву длЯ общечеловеческого единства [1].
     Ћсобенности "Ћсевого времени"
     Џостроение џсперса никак  нельзЯ  назвать  умозрительным,  навЯзывающим
истории абстрактные схемы. Ћн сам подчеркивал, что пришел  к  идее  "Ћсевого
времени" эмпирически, опираЯсь на вполне конкретные факты, хорошо  известные
до поЯвлениЯ его книги "€стоки и смысл истории" ("Vom Ursprung und zeil  der
Geschichte", 1949). ”илософ лишь вычленил  тот  общий  исходный  пункт,  где
возникли основные парадигмы мышлениЯ ‚остока и ‡апада.
     ђечь идет о  почти  синхронных  событиЯх,  развернувшихсЯ  на  обширном
пространстве от берегов  •уанхэ  до  греко-римского  региона  в  середине  I
тысЯчелетиЯ до н. э. €менно тогда проповедовали Ѓудда и Љонфуций, ‡аратустра
и библейские пророки;  тогда  же  были  написаны  “панишады,  книги  ‚етхого
‡авета, ранние части Ђвесты  и  Њахабхараты,  зародилась  и  расцвела  мысль
античных философов и трагиков, джайнистов, представителей шести классических
индийских даршан. ‚се это џсперс и обозначил как "Ћсевое времЯ".
     Ћно знаменовало прорыв сознаниЯ за пределы, очерченные географическими,
культурными, этническими и временными границами. ‚ самом деле, ведь даже и в
наши  дни  христианство  и  ислам,  дальневосточные  учениЯ  и   большинство
секулЯрных  доктрин,  так  или  иначе,  остаютсЯ  генетически  свЯзанными  с
материнским  лоном  "Ћсевого  времени".  Њы  найдем  в   нем   монотеизм   и
материализм,  отрешенный  мистицизм  и  поиск  справедливого   общественного
порЯдка, эстетические идеи и нравственные кодексы. ‚опрос в том, следует  ли
рассматривать это лоно просто как памЯтник минувшего или же признать  в  нем
резервуар живой духовности, необходимой длЯ современного мира.  Љроме  того,
важно определить, насколько  универсально  наследие  "Ћсевого  времени",  не
содержит ли оно ценности, способные питать лишь локальные потоки культур.
     ЋтвечаЯ на эти вопросы, џсперс утверждал как действенность прошлого длЯ
наших дней, так и вселенскую тенденцию, заложенную в "Ћсевом времени".
     ‘ледует оговоритьсЯ, что, когда философ  выдвигал  на  первое  место  в
истории духовную сферу, он отнюдь не суживал и не обеднЯл  проблему.  Љаковы
бы ни были социально-экономические коррелЯты "Ћсевого времени", его духовное
богатство относитсЯ к тому измерению человеческого бытиЯ, которое составлЯет
самое Ядро истории. ’ам, где совершаютсЯ завоеваниЯ и открытиЯ духа, человек
проЯвлЯет свою подлинную природу,  возвышающую  его  над  животным  уровнем.
ђазумеетсЯ, он "очеловечивает" также и процессы,  общие  у  него  с  прочими
живыми существами, но то, что несут в себе духовные движениЯ, в  природе  не
имеет аналогий.
     ‚ каком-то смысле "Ћсевое времЯ" было глобальной  революцией  сознаниЯ.
"ЊифологическаЯ",  недифференцированнаЯ  мысль,  присущаЯ  началу   истории,
которое џсперс считал прелюдией к "Ћсевому времени", не отделЯла человека от
мирозданиЯ [2]. ‚ ранних  письменных  цивилизациЯх  ЉитаЯ,  €ндии,  Ѓлижнего
‚остока и ќллады прочно сохранЯлсЯ взглЯд на вещи, который можно  обозначить
как  "магизм".  Ћн  восходит  к  доисторической  культуре,  когда  ‚селеннаЯ
мыслилась в виде некой грандиозной системы свЯзей, в которой  роду  людскому
принадлежит  достаточно  скромное   место.   ‚   этих   свЯзЯх   усматривали
манифестации  божественной  Џрироды,  породившей  богов,  людей,   животных,
растениЯ и стихии. —еловеку  оставалось  лишь  покорно  подчинитьсЯ  вечному
космическому порЯдку, частью которого он считал и ритуалы. Ћднако, знаЯ  его
"законы", человек мог также рассчитывать воспользоватьсЯ ими с помощью магии
в своих житейских целЯх (на охоте, в войне, в земледелии и т. д.).
     Њагическое миросозерцание царило тысЯчелетиЯ в самых  различных  частЯх
земного шара, создаваЯ устойчивые  и  во  многом  сходные  традиции  даже  в
странах, полностью изолированных  друг  от  друга  [3].  ‘амо  по  себе  это
сходство не нашло пока удовлетворительного  объЯснениЯ.  …ще  менее  понЯтна
синхронность  событий  "Ћсевого  времени",  поскольку  оно  охватывает  лишь
сравнительно небольшой промежуток истории. Џравда, тогда, в I тысЯчелетии до
н.  э.,  уже  действовали  многочисленные  межкультурные  свЯзи,   но,   как
справедливо отметил џсперс, они были  еще  слишком  слабы,  чтобы  полностью
объЯснить этот загадочный феномен.
     ‚ качестве примера можно взЯть так называемую "апофатическую теологию",
т. е. учение о Џоследней ђеальности как о Ќачале, которое  нельзЯ  адекватно
выразить никакими понЯтиЯми [4]. Ћ нем легче сказать, чем оно  не  ЯвлЯетсЯ,
нежели дать ему исчерпывающее определение. ’аково „ао в традиции, идущей  от
‹ао-цзы и —жуан-цзы, таков Ѓрахман в “панишадах  и  Њахабхарате,  Ќирвана  в
буддизме, высшее Ѓлаго у Џлатона, ‘ущий в учении израильского профетизма,  и
вообще "Ћсевому  времени"  свойственно  стремление  преодолеть  политеизм  и
обрести веру в …диного. Џри этом нет ни  малейшего  основаниЯ  предполагать,
что китайские мыслители были знакомы с греческими идеЯми или пророк €сайЯ  -
с текстами ‚ед.  ’о  же  самое  можно  сказать  об  удивительной  перекличке
нравственных  максим,  сформулированных  в  ту  эпоху.  ќтические   ценности
оказываютсЯ бесконечно выше  ритуальных  систем,  а  утилитарнаЯ  психологиЯ
магизма отступает перед благоговейным познанием  €стины,  перед  мистическим
созерцанием и профетической верой.
     Ѓудучи философом-экзистенциалистом, џсперс особенно подчеркивал, что  в
"Ћсевое времЯ" человек осознает  свою  отделенность  от  природного  мира  и
трагичность своего бытиЯ, т. е. оказываетсЯ в "пограничной ситуации". "Џеред
ним открываетсЯ ужас мира и собственнаЯ беспомощность. ‘тоЯ  над  пропастью,
он ставит радикальные вопросы, требует освобождениЯ и спасениЯ. Ћсознав свои
границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолютность в  глубинах
самосознаниЯ  и  в  Ясности  трансцендентного  мира"   [5].   „ействительно,
сотериологические доктрины, "религии спасениЯ", возникли  именно  в  "Ћсевое
времЯ".
     ‘огласно џсперсу, оно началось около 800 года и завершилось  около  200
года до н. э. ’аким  образом,  христианство  из  него  выпадает,  оказываЯсь
чем-то вторичным. "„лЯ  историка,  -  пишет  он,  -  €исус  -  последний  из
иудейских пророков,  осознающий  свою  свЯзь  с  ними"  [6].  ЋстаетсЯ  лишь
непонЯтным, почему при подобной интерпретации нельзЯ  было  расширить  рамки
"Ћсевого времени", доведЯ его до середины I века н. э. Ќо к этой теме мы еще
вернемсЯ, а пока еще раз важно отметить,  что  в  глазах  философа  "осевое"
наследие далеко  не  исчерпало  себЯ  и  способно  дать  человечеству  новые
импульсы длЯ развитиЯ. "‚ эту эпоху, - пишет он, - были разработаны основные
категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых  религий,
определЯющих по сей  день  жизнь  людей.  ‚о  всех  направлениЯх  совершалсЯ
переход к универсальности" [7].
     Џравда,  џсперс  находит  нечто  подобное  второй  "оси"  в  творчестве
постренессансного  ‡апада,  которое  получило   общечеловеческий   резонанс.
"‡амечательные  духовные  творениЯ  …вропы  1500-1800  гг.,  перед  которыми
блекнут достижениЯ  науки  и  техники,  -  творениЯ  Њикеланджело,  ђафаэлЯ,
‹еонардо, експира,  ђембрандта,  ѓете,  ‘пинозы,  Љанта,  Ѓаха,  Њоцарта  -
заставлЯют нас сопоставить европейскую культуру с "Ћсевым  временем"  две  с
половиной тысЯчи лет назад"[8]. Ќо сам же философ признает, что  эта  втораЯ
"ось" сравнительно быстро зашла в тупик и оказалась в затЯжном  кризисе  (не
забудем, что џсперс писал свою  историософскую  книгу  вскоре  после  второй
мировой войны).
     ‚ыход   из   кризиса   философ   видел   в   открытости    европейского
постренессансного сознаниЯ, которому  присущ  плюрализм,  восприимчивость  и
чуткость к иным традициЯм. ќта  характеристика  в  целом  справедлива,  если
вспомнить хотЯ бы о роли, которую  сыграло  Японское  искусство  в  развитии
западной живописи, а индийские идеи  -  в  философии  опенгауэра.  Ќапомним
также, чем был ‚осток длЯ таких писателей и  мыслителей,  как  ‹ев  ’олстой,
Ђльберт вейцер, ѓерман ѓессе, „жон ‘элинджер [9].
     ’руд џсперса стал знамением нашего века, который характерен  не  только
конфронтациЯми  и  взрывами  шовинизма,  но  и  поисками   общечеловеческого
единства. ‚се возрастающий интерес ‡апада к  ‚остоку  красноречиво  об  этом
свидетельствует. Љак было  верно  отмечено,  длЯ  "идеологов  ‚озрождениЯ  и
ЏросвещениЯ  эталоном  служил  человек  классической  античности:  романтики
начала XIX в. в поисках идеала обращались к миру средневековьЯ; уверенный  в
торжестве разума, эволюции и прогресса человек XIX в.,  хотЯ  и  открыл  длЯ
себЯ древневосточный мир, все-таки вдохновлЯлсЯ античностью, а люди  XX  в.,
особенно второй его половины, все больше вниманиЯ уделЯют чело