 ‚се двоилось  в сознании первых человеческих коллективов,
все делилось  на "наше" и "не-наше"...".  "Ѓыть  может, историю человечества
надо начинать не с поЯвлениЯ первого  каменного орудиЯ или первого глинЯного
горшка, а с того времени, когда сношениЯ между человеческими группами,  или,
пользуЯсь выражением  ѓерцена, их  трение  друг об  друга,  стало регулЯрным
Явлением и наложило  определенный отпечаток на  жизнь первобытного общества,
на  психику  и поведение первобытных людей...  ‘лово  как  символ коллектива
терЯет всЯкий смысл, если оно не противопоставлЯетсЯ другому символу другого
коллектива. ‚ одной, отдельно взЯтой, изолированной человеческой общине речь
не  могла  зародитьсЯ,  какого   бы  прогресса  она  ни  достигла  в  других
отношениЯх. ‘лово могло родитьсЯ  только в контакте двух человеческих групп,
как огонь  высекаетсЯ столкновением  двух  кремней". ЌачальнаЯ  человеческаЯ
речь  это "набор социоразличительных  средств, т.  е.  знаков, служивших длЯ
различениЯ   одного   коллектива    от   другого"    <A    NAME="nazad75">
<a HREF="#snoska75"><U><SUP>75</U></SUP></A></A>.
     €так,  первоначально  "из общего  набора сигнальных  звуков  выделЯлись
комплексы особого назначениЯ, особой функции: они выражали  принадлежность к
данному  коллективу".  "Џотребность  все   времЯ  отталкиватьсЯ  от   других
коллективов,     противопоставлЯть     себЯ    им,    порождала    множество
дифференцированных  звуковых комплексов социально-символического характера и
создавала великолепные  условиЯ длЯ тренировки звукопроизносительных органов
и  длЯ постоЯнной дифференциации, пополнениЯ и  обогащениЯ лексики". "ђабота
сознаниЯ начиналась с осознаниЯ своего коллектива в  его  противопоставлении
другим коллективам и в дальнейшем отражала все  модификации и перипетии этих
отношений.  Џротивопоставление  "мы"  и  "не-мы", будучи  первой  социальной
классификацией,  было   и   первой   лексико-семантической  оппозицией"
<a NAME="nazad76"><A HREF="#snoska76"><U><SUP>76</U></SUP></A></A>.
     Џревосходные мысли! „лЯ пониманиЯ их генезиса полезно напомнить, что, и
по мнению Ќ. џ. Њарра, первыми словами были имена племенных групп. ’акое имЯ
есть  одновременно  и  негативное  обозначение всего,  что "снаружи",  т. е.
обращено вовне, и самоназвание группы и ее членов, т. е. обращено внутрь.
     Џроанализировав приведенные цитаты, читатель удостоверитсЯ, что позициЯ
Ђбаева  и  сходитсЯ,  и  не  сходитсЯ  с  моей. Ђ именно, расхождение  наших
взглЯдов начинаетсЯ с  того, что  у Ђбаева  палеолитические  группы,  прежде
совершенно  изолированные  и  рассеЯнные,  с   верхнего  палеолита  начинают
"теретьсЯ" друг  о  друга,  Я  же утверждаю, что,  напротив,  тут начинЯетсЯ
разделение  аморфного  тасующегосЯ единства  вида  на  противопоставлЯющиесЯ
группы ("они и мы"). €сходную психическую природу этой оппозиции Я вижу не в
самосознании коллектива, а в возникновении первого вала на  пути интердикции
и   суггестии,  т.  е.   вала,  только   зачинающего  складывание   чего-то,
находЯщегосЯ   "внутри"  него.  „алее  валы  такого   рода  перекрещиваютсЯ,
накладываютсЯ один на другой, и поэтому "модификации и перипетии" выражаютсЯ
не только в дифференциации лексики, но в поЯвлении синтагмической и линейной
речи, а  вместе с тем  во все  большем  вовлечении  двигательно-предметного,
вещного  и  событийного материала  в  социальную функцию  второй  сигнальной
системы.
     Џозже приходит час, лежащий за пределами  этой  книги,  когда вторжение
вещей  завершаетсЯ  их  победой:  они перестают  быть  знаками  слов,  слова
становЯтсЯ  их  знаками. Џрименительно  к  схеме,  принЯтой  Ђбаевым,  можно
сказать,  что,  по мере того  как древние слова все  менее  и менее обращены
наружу   в  качестве  "социоразделительных  средств",   а  ориентированы  на
внутреннюю  жизнь  становЯщегосЯ  коллектива  (группы,  общины,  племени), в
обратной  пропорции  все  более  и более эмансипируютсЯ  вещи.  €з  слуг они
становЯтсЯ  господами: втораЯ сигнальнаЯ  система  сигнализирует им и о них.
ЌачинаетсЯ историЯ познаниЯ.
     ђезюмируем еще раз суть изложенного в предшествующих разделах настоЯщей
главы.  ‘начала  сигналы  второй  сигнальной   системы   были  всего-навсего
антагонистами первой сигнальной системы  в том смысле, что служили инверсией
тормозной доминанты: они были  только неким  "наоборот" нормальной реакции и
ничем   больше.   Џосле   "вторжениЯ  вещей"  они  обретают  смысл,   т.  е.
семантическую  или  номинативную  функцию,  теперь они  противоположны,  или
антагонистичны  первой  сигнальной  системе  тем,  что  сигнализируют  нечто
отсутствующее в первой сигнальной системе.  ќто могут  быть такие комбинации
смыслов, которые либо вообще невозможны  и нереализуемы  в мире вещей;  либо
требуют  преобразованиЯ вещей  длЯ  приведениЯ  последних  в  соответствие с
собой; либо,  допустим, и несут  вполне реальную, т.  е.  отвечающую  вещам,
первосигнальную   информацию,   однако  принадлежащую-то  вовсе  не  данному
организму, а другому. Ќо и  на этой ступени, т. е. после  "вторжениЯ вещей",
суть  все-таки  еще  остаетсЯ  в  том,  что  эти  сигналы  не  соответствуют
первосигнальным стимулам и реакциЯм и,  следовательно, подавлЯют их в данном
организме, в чем и состоит природа суггестии. ‘ледовательно, мы еще не вышли
за рамки последней.

     <B><A    NAME="V"><A    NAME="_Toc481664837"><A    NAME="_Toc481667453">
<a NAME="_Toc481579262">V</A>. ѓенезис образов, значений и понЯтий</A></A></A></B>

     Ќачнем  этот последний раздел снова с отмежеваниЯ от позиции, кажущейсЯ
весьма   материалистичной,   от   выведениЯ   "начала   человека"   из   его
индивидуальной "деЯтельности" во внешней  среде; альтернативой  этой позиции
ЯвлЯетсЯ   тезис  о  первичности  общениЯ  в  акте   антропогенеза,  которое
первоначально служит не "прибавкой" к животной жизнедеЯтельности в среде, а,
напротив,   "убавкой",  т.  е.   торможением   ее;  лишь   затем  происходит
взаимопроникновение  факторов  общениЯ  и  природной  среды  в  сознании   и
сознательном труде людей.
     ‚  качестве  примера  первой позиции  и длЯ  демонстрации ее логической
безнадежности можно  было бы  привлечь доклад уже  не раз  упомЯнутого  выше
француза  Ђ. ‹еруа-ѓурана,  прочитанный  в 1951 г. на сессии  –ентра научных
синтезов,  посвЯщенной  исследованию  доисторической психики.  €деЯ  доклада
выражена  в его заглавии: "—еловек мастеровой  человек разумный" (Homo faber
Homo sapiens). €сследование каменных  изделий  нижнепалеолитического предка,
говорит ‹еруа-ѓуран, доказывает, во-первых, что он уже относилсЯ к материалу
как ремесленник в любые времена: учитывал свойства  материала, но и подчинЯл
его   своему   предвидению.   ‚о-вторых,  в  палеолите  налицо   техническаЯ
рациональнаЯ  эволюциЯ.  Ќа 1 кг  необработанного кремнЯ аббевилец  (шеллец)
получал  в  среднем   20   см  остриЯ,  ашелец  до   40   см  (два  бифаса),
мустьеро-леваллуазец   до  2  м  (10   отщепов),  а   открытие  нуклеусов  с
параллельными  сторонами  позволило  достигнуть  получениЯ  5  м остриЯ  (25
пластин).  ’ем  самым  уменьшалась   зависимость  от  месторождений  кремнЯ,
возрастала       возможность       расселениЯ      <A      NAME="nazad77">
<a HREF="#snoska77"><U><SUP>77</U></SUP></A></A>.
     Љак  видим, речь  идет  об  общении  индивида  с природной  материей, с
камнем,  общение  же  между  людьми  сведено  к  преемственности  поколений.
ЏриходитсЯ  только повторить возражениЯ,  которые уже  были  выдвинуты выше.
‚о-первых,  тезис  об  "искании  формы"  как   свидетельстве  "человечности"
пришлось  бы  с  равным основанием  применить  к птичьим  гнездам:  они тоже
подчинены   заданной   форме,   отнюдь   не   предопределенной  строительным
материалом,  но птица  и  учитывает  свойства  последнего, и  можно было  бы
утверждать,  рассуждаЯ  вслед  за  ‹еруа-ѓураном,  что  особенности  каждого
использованного прутика  "требуют новых  размышлений", чтобы  подчинить их в
конце концов нужной форме гнезда. Ђ  ведь на том же основании ‘. Ђ. ‘еменов,
анализируЯ палеолитические камни, умозаключает: "Љаждый удар был своего рода
творческим              актом"             <A              NAME="nazad78">
<a HREF="#snoska78"><U><SUP>78</U></SUP></A></A>.   Ќет,   из    взаимодействиЯ
"организма и  материальной  среды"  нельзЯ извлечь прЯмого  свидетельства ни
размышлений, ни творчества ничего, кроме "организма  и  материальной среды".
‚о-вторых, мысль  об экономии  материала,  о стремлении ослабить зависимость
человека    от     мест     залеганиЯ     сырьЯ     <A     NAME="nazad79">
<a HREF="#snoska79"><U><SUP>79</U></SUP></A></A>  отпадает,  если  мы  разделим
замечаемый археологами технический  прогресс на число сменившихсЯ поколений:
речь идет  о  тысЯчах и десЯтках  тысЯч  поколений. Џоэтому  данный прогресс
правильнее  назвать не техническим,  а  экологическим  и  этологическим,  не
прогрессом,  а адаптацией.  Џресловутый афоризм Ѓ.  ”ранклина о человеке как
изготовлЯющем    орудиЯ    животном   имел    даже    не   технический,    а
духовно-психологический  смысл:  изготовление орудий есть внешнее проЯвление
особого внутреннего свойства человека. ќта мысль об орудиЯх как материальном
симптоме духовного дара была развита в известной  идеалистической  концепции
‹юдвига               Ќуаре               <A               NAME="nazad80">
<a HREF="#snoska80"><U><SUP>80</U></SUP></A></A>  в  интуитивистской  философии
Ѓергсона, учившего, что первоначально духу человека присуще одно отличие: он
homo                faber                <A                NAME="nazad81">
<a HREF="#snoska81"><U><SUP>81</U></SUP></A></A>;   в  сочинениЯх   археологов,
приверженных  к спиритуализму  аббата ЃрейлЯ:  "человек делатель  орудий"
<a NAME="nazad82"><A    HREF="#snoska82"><U><SUP>82</U></SUP></A></A>,     даже
отдаленнейший  предшественник   Homo   sapiens,  делаЯ  орудиЯ,   "предвещал
человеческий  разум  возникновением  изобретательской  интуиции,  постепенно
двигаЯсь          к          сознанию"          <A         NAME="nazad83">
<a HREF="#snoska83"><U><SUP>83</U></SUP></A></A>; отличие человека от  животных
выразилось в  его технической активности, "в  изобретениЯх, вышедших из  его
ума"  <A   NAME="nazad84"><A  HREF="#snoska84"><U><SUP>84</U></SUP></A></A>.
…диноличник... Ћдин на  один с вещью. —удо  затаено внутри него и исходит из
него на вещь в виде изобретениЯ, искусственного преобразованиЯ ее  по воле и
замыслу  созданиЯ вещи.  Ћтсюда  более откровенный тезис:  "человек творец".
€менно эта черта, которую мы прочитываем в его орудиЯх,  тождественна у него
с     богом     его     собственным     творцом     <A     NAME="nazad85">
<a HREF="#snoska85"><U><SUP>85</U></SUP></A></A>.
     Ќо  вот  и   пример  индивидуалистического   суждениЯ   о  "первобытном
мастеровом"  (homo faber)  из  советской  литературы:  "ЌаучаЯсь  все  лучше
обрабатывать  кремень, человек оттачивал  и острие своей собственной мысли",
так как научалсЯ, прежде чем  расчленЯть или соединЯть предметы, проделывать
эти операции в своем сознании.
     Џравда, автор  делает  оговорку, что  "мышление  человека  ЯвлЯетсЯ  не
только   процессом   отражениЯ   действительности,  но  и   коммуникативным,
общественным процессом,  а  именно последний  состоит  в  том,  что мышление
обращено к обществу, которому человек сообщает результаты своей мыслительной
деЯтельности"                      <A                      NAME="nazad86">
<a HREF="#snoska86"><U><SUP>86</U></SUP></A></A>. Ќо выходит,  что мыслительнаЯ
деЯтельность все-таки  в  основе  не  общественна,  возможна  вне  общества,
обществу  же лишь  сообщаетсЯ ее  готовый  продукт. €так, все-таки одиночка:
один на один с вещью.
     џ последний  раз упомЯнул об этой традиции. —итатель видел, что  совсем
другой путь не упрощающий, а во  много раз усложнЯющий  кажущеесЯ  очевидным
ведет   к  действительному  исследованию  происхождениЯ  человеческого  ума.
€сточник этого течениЯ,  пожалуй, в мысли ”ейербаха, потребовавшего заменить
философскую  категорию "Я"  (единичный субъект в противопоставлении объекту)
категорией "Я и ты".  “ Њаркса это "Џетр и Џавел" и  уже  вполне развернутаЯ
категориЯ "отношений" как отличительной специфики людей.
     ‘  этим  мы  и  свЯзываем  в  начале истории максимум  "отлета" ума  от
действительной жизни. ‚. €.  ‹енин схватил  эту  тенденцию к  "отлету"  и  в
рече-мыслительных  операциЯх  современного  человека   <A  NAME="nazad87">
<a HREF="#snoska87"><U><SUP>87</U></SUP></A></A>,  но здесь  она преодолеваетсЯ
все  более мощным  противодействием, какого не  было тогда.  ”изиолог €.  Џ.
Џавлов в свою  очередь  утверждал, что в способности образованиЯ понЯтий при
помощи слов  заключена  возможность  отлета  от действительности,  неверного
отражениЯ   ее,   образованиЯ   таких   свЯзей,   какие   не  существуют   в
действительности. "Њногочисленные раздражениЯ  словом, писал, между  прочим,
€. Џ. Џавлов, с одной стороны, удалили нас от действительности, и поэтому мы
постоЯнно  должны  помнить  это,  чтобы   не   исказить  наши  отношениЯ   к
действительности"                    <A                    NAME="nazad88">
<a HREF="#snoska88"><U><SUP>88</U></SUP></A></A>.   "“далили!"    „а,    такова
первоначальнаЯ, первобытнейшаЯ функциЯ "раздражениЯ словом".
     Љак мы уже видели,  это была депривациЯ: лишение  организма  нормальных
раздражений из внешней среды или биологически нормальных реакций на них.
     ‚  двигательном,  проекционном  поле  коры  головного  мозга   человека
("человечек Џенфильда") преимущественно  представлены  не те органы, которые
осуществлЯли   трудовые   механические  действиЯ,  направленные  на  объекты
природы,  а органы мимики, вокализации, жеста (в частности,  огромное  место
большого пальца свЯзано отнюдь не с захватывающими движениЯми, в которых его
роль  мала,  а с его отведением  при движениЯх  тыкающих и  указующих).  ќто
органы второсигнального общениЯ людей, в генезе как раз органы депривации.
     Ќачалась депривациЯ, видимо, с  интердиктивного пресечениЯ хватательных
реакций и  тем самым материальных контактов  с подобными  себе  и  с вещами.
Ћтсюда   целый  веер  первобытных   табу:  запреты  прикосновений,   запреты
восприЯтии, в  том  числе глЯдениЯ на что-либо. „епривациЯ имела тенденцию к
полноте, как  бы  погружаЯ индивида в пещеру,  но  неизбежно  образовывались
исключениЯ: во времени, в  круге особей и  предметов,  в территории. Ћтбор и
характер  этих  исключений  уже  начатки "культуры". Љ их числу относитсЯ  и
оформление  групповой  собственности,  котораЯ  длЯ  нечленов данной  группы
выступает  как  сумма  запретов  брать,  уносить,  потреблЯть,  даже  видеть
(например, заглЯдывать в жилище), но  снЯтых  длЯ членов  данной  группы
<a NAME="nazad89"><A HREF="#snoska89"><U><SUP>89</U></SUP></A></A>. ‘ейчас Я об
этом  упоминаю  только  как о негативных  показаниЯх  в  пользу  первичности
широчайшей депривации.
     ’акими же негативными показаниЯми  могут, послужить и другие древнейшие
ЯвлениЯ обхода  и  возмещениЯ  запретов брать,  трогать  или  видеть. Љ  ним
принадлежит,  как выше было описано, указательный жест,  кстати,  ЯвлЯющийсЯ
ведь и  жестом  изгнаниЯ.  ‚есьма выразительным ЯвлЯетсЯ факт  использованиЯ
метаниЯ, а именно раннего  поЯвлениЯ дротиков,  стрел, возможно, метательных
шаров   типа   боласа,   ибо   дистантное  действие   это  прикосновение   к
неприкосновенному, неконтактный контакт. Ќо наиболее обширный арсенал знаний
такого    рода    дает    материал    так    называемого    палеолитического
(верхнепалеолитического) искусства.
     ќти древнейшие изображениЯ могут  быть рассмотрены в аспекте обхода или
возмещениЯ  запрета  прикасатьсЯ. Џрисмотревшись к изображаемым объектам, мы
убедимсЯ, что  все они  подходЯт  под один  общий смысл: "’о,  чего в натуре
нельзЯ   (или  то,  что   невозможно)   трогать".  ќто   женские  статуэтки,
изображающие  неприкосновенную  мать,  причем  лицо  и концы  рук и  ног  не
занимали авторов,  смазаны; краснаЯ  и  желтаЯ охра,  изображающаЯ  огонь, к
которому  невозможно прикосновение, а также изображающаЯ кровь, т. е.  жизнь
человека;  зубы  хищников,   преимущественно   клыки,   изображающие   пасть
животного, прикосновение к  которой невозможно; морские раковины,  находимые
на огромных расстоЯниЯх от морского побережьЯ и изображающие недоступное длЯ
данной популЯции  море;  тот  же  смысл изображениЯ недоступного,  вероЯтно,
имеют  и  рисунки хижин,  как  и  пасущихсЯ  или  отдыхающих  диких  крупных
животных. ‚се это как бы разнообразные транскрипции одной и той же категории
"нельзЯ",  "невозможно",  однако  преобразованной  в  "а  все-таки трогаем".
Љстати, и игрушки наших детей это преимущественно изображениЯ того, что им в
натуре  запрещено  трогать,  к  чему  они  не  имеют  свободного  доступа  в
окружающей  их  жизни  взрослых.  ЉажетсЯ,  что  игрушки просто "изображают"
разные  предметы,  на самом деле они  и  выражают категорию запрета, которым
отгорожена жизнь детей от мира взрослых.
     ‘амо  создание палеолитических изображений было троганьем образов,  или
образами, порожденными  троганьем.  Џо мнению ЉартальЯка, ЃрейлЯ,  Ђлькальде
дель  ђио  и  других  исследователей  пещерных  рисунков, наиболее древними,
восходЯщими, видимо, к самому началу ориньЯка, ЯвлЯютсЯ те, которые  сделаны
пальцем по мЯгкой глине на стенах,  потолке, полу некоторых  пещер. Ќаиболее
примитивные, может быть наиболее  ранние, представлЯют собою различные линии
следы  простого проведениЯ пальцем по  глине.  Ќевозможно доказать,  что эти
действиЯ сопровождались какими-либо воображаемыми образами. Ќо другаЯ группа
очень  ранних рисунков  представлЯет собой примитивно выполненные  контурные
изображениЯ  животных, на теле которых к тому же иногда  запечатлены широкие
продольные или поперечные полосы, несомненно, проведенные трогающими рисунок
пальцами <A NAME="nazad90"><A HREF="#snoska90"><U><SUP>90</U></SUP></A></A>.
‡а  первичность троганьЯ, т. е. "раскрепощениЯ" в темноте пещеры  от запрета
трогать  посредством  искусственного исключениЯ из правила,  говорит,  может
быть, чрезвычайнаЯ древность  специальных  отпечатков рук  на стенах  пещер;
нередко  они лежат  под древнейшими  изображениЯми  животных. „лЯ  получениЯ
отпечатков  кисть  руки либо  обмазывалась  краской  и прикладывалась,  либо
прикладывалась и обводилась краской.
     ‘реди этих  отпечатков  рук известны  целые серии, сделанные  руками  с
отрубленными (менее вероЯтно, что с подогнутыми) концевыми фалангами пальцев
<A      NAME="nazad91"><A     HREF="#snoska91"><U><SUP>91</U></SUP></A></A>.
Ћтрубание же  у некоторых индивидов концевых фаланг, очевидно, свЯзано все с
тем же запрещением прикосновений:  это грубое подкрепление  физическим шоком
пошатнувшегосЯ запрета. Ќе исключено, что именно такие руки и начали первыми
эту цепь действий: троганье где-нибудь во тьме пещеры, цепь, ведущую в конце
концов  к  миру  верхнепалеолитических изображений.  €ными  словами,  если у
начала этой  цепи  прорыв непомерного и непосильного  торможениЯ всЯких,  не
только хватательных,  но и тактильных, рефлексов, прорыв, состоЯщий сперва в
потаенном троганьи чего-либо, спрЯтавшись в пещеру,  а затем  в запечатлении
самих  трогающих  пальцев,  то в  конце запечатление  и тех  галлюцинаторных
зрительных образов, которые порождала  депривациЯ и которые, может быть, еще
обострЯлись  при трогании,  т.  е.  при  нарушении  двигательной депривации.
‘ледующий  шаг:  этот  запечатленный  образ,  этого "двойника"  натурального
ЯвлениЯ могли  трогать уже и другие  прикасатьсЯ к нему, тыкать, накладывать
на него пЯтерню.
     „обавочным толчком  (поводом)  к возникновению образа  могло  послужить
минимальное сходство с животным  или человеком у излома, изгиба, выпуклости,
освещенности камнЯ. Ћставалось закрепить иллюзию подправкой материала. Џо Ђ.
„.                ‘толЯру                <A                NAME="nazad92">
<a HREF="#snoska92"><U><SUP>92</U></SUP></A></A>,        стенным       рисункам
предшествовало изготовление чучела или макета. ‚  таком случае побуждением к
созданию "двойника" служили, надо думать, шкура, рога или  какие-либо другие
несъедобные  части  трупа  животного,  которые  опЯть-таки  и  ощупывали,  и
"подправлЯли"  до  целого  образа  с  помощью  глинЯного  манекена и  других
средств. ’ак мы вплотную подошли к психологической проблеме образов.
     Ќекоторые  авторы,  в  том числе  Ќ.  џ.  Њарр,  предлагали  трактовать
палеолитические изображениЯ как зачаток не искусства, а письма (пиктографии)
<A  NAME="nazad93"><A HREF="#snoska93"><U><SUP>93</U></SUP></A></A>. Ќо  это
было бы "письмо", предшествующее "устной речи":  реалистические  изображениЯ
сходЯт на нет с  развитием речемыслительной деЯтельности ископаемых людей  в
конце   палеолита,   в   мезолите   и   неолите.   ‹учше   не   пользоватьсЯ
историко-культурными  категориЯми, принадлежащими позднейшим  временам. Џока
мы  видим  перед  собой всего лишь  факт созданиЯ подобий внешнего  удвоениЯ
Явлений, что ставит  вопрос: прЯмо ли это удвоение видимых  объектов  или же
это удвоение посредников внутренних образов? Ћтвет, по-видимому, гласит, что
внутреннее удвоение, образ, развиваетсЯ в антропогенезе лишь после поЯвлениЯ
внешнего              удвоениЯ             <A              NAME="nazad94">
<a HREF="#snoska94"><U><SUP>94</U></SUP></A></A> подражаниЯ, копированиЯ,  хотЯ
бы  самого  эмбрионального. ЏоЯсню  таким  примером:  "неотвЯзчиваЯ мелодиЯ"
преследует нас не  просто как  звуковой (сенсорный) след, но как наши усилиЯ
ее  воспроизвести беззвучным напеванием, отстукиванием  ритма, проигрыванием
на инструменте,  голосом. ‚ероЯтно,  еще  до того,  еще  только  слушаЯ  эту
мелодию, мы  ее почему-то свЯзывали с неуловимостью,  ускользанием словом, с
некоторой недоступностью. —аще образ бывает не слуховым, а зрительным. Ћбраз
не образ, если  нет всматриваниЯ в него, вслушиваниЯ словом, рецепторной или
двигательной  нацеленности  на  него.  Ћбраз  обычно неволен,  непроизволен,
нередко  навЯзчив,  но все же он есть активное нащупывание двойника  (копии)
оригинала.
     ‘ледовательно, у животных нет  образов в  полном смысле. Ќо  у них  уже
есть галлюцинатороподобные состоЯниЯ  предпосылка галлюцинаций, которые сами
ЯвлЯютсЯ предпосылкой образов.  ѓаллюцинации возникают у  современных людей,
между  прочим,  в  условиЯх  сенсорной  изолЯции,  например,  при длительном
пребывании  в сурдокамере. „ругие  галлюцинации, двигательные, возникают при
моторной изолЯции;  самый  крайний  пример  фантом  движений  ампутированной
конечности.  …сли  мы  заменим теперь эти случаи чисто физической депривации
депривацией    посредством    нейросигнального    механизма,    а     именно
генерализованной  интердикцией,  максимум  галлюцинаций  придетсЯ  на  времЯ
поздних палеоантропов ранних неоантропов. ’ам же начало попыток сбросить это
нервное бремЯ, т. е. зарождение собственных образов.
     Ћднако  образ  и действие  не только взаимосвЯзаны, а и  противоположны
друг  другу: не только галлюцинатороподобное состоЯние у животных  порождает
(как  упоминалось выше)  ложный рефлекс, а и  образ  есть  квазирефлекс. …му
предстоит либо перейти в доподлинное действие, которое воплотит, реализует и
тем самым снимет образ, либо быть оттесненным в забвение.
     Џри включении во вторую сигнальную систему (когда и насколько наступило
ее   господство)  образ   и   действие  преобразуютсЯ   в  представление   и
деЯтельность. ‚заимодействие последних порождает два феномена. 1) „еЯтельное
представление это создание деЯтельностью подобий, двойников, копий объектов,
как  действительных,  так  и глубоко деформированных еще на стадии образов и
представлений.  Ћбраз из  прощупываемого  стал  вполне обладаемым. ќто обход
неприкосновенности  окружающего   мира   посредством   созданиЯ  отраженного
прикосновенного мира, ибо само создание есть приложение рук  и телесных сил,
а  также  имеет целью  чужое  восприЯтие. ‹юди  заменЯют естественную  среду
искусственной,  неестественной   сферой  культуры:  производством  звуков  и
телодвижений, зрительных, вкусовых и обонЯтельных  воплощений мнимого, т. е.
представлЯемого. 2) ЏредставлЯемаЯ деЯтельность необходимость длЯ воплощениЯ
чего бы  то  ни  было  результативно  воздействовать  на  материал,  поэтому
представлЯть себе и  саму  деЯтельность.  ђаботающий предвосхищает не только
результат, но характер и  порЯдок  самой деЯтельности. Ќа кусок  мамонтового
бивнЯ  в  ориньЯке-солютре в некоторых случаЯх сначала  наносилсЯ  кремневым
резцом контур того  костЯного изделиЯ, которое  предполагалось  получить
<a NAME="nazad95"><A     HREF="#snoska95"><U><SUP>95</U></SUP></A></A>,     это
предвосхищение   результата,   но  и   предстоЯщей   обработки  бивнЯ.   ќта
представлЯемаЯ деЯтельность ЯвлЯетсЯ отражением природной действительности и
тоже, как и цель, подчинЯет себе волю и внимание работающего.
     Ћбщение между людьми (отстранение человека от вещей и распорЯжениЯ ими)
и  воздействие  людей на природный  материал (средства  и  возможности нечто
изменить не в воображении, а в действительности) в конце концов соединЯютсЯ:
отстранение   от   вещей   приобретает   характер   собственности,   котораЯ
отодвигаетсЯ  в  плоскость отношений  между  группами, чтобы  позже породить
пограничные   межобщинные  меновые   свЯзи,  тогда   как  внутри   групповой
собственности перевешивает  деЯтельность с  вещами, т. е. обработка материи.
‚прочем, в начале истории все это только эмбрион.
     Ќо  вернемсЯ  к двойникам. ЋриньЯкские  поразительно реалистические (по
безупречности  анатомии и динамики) изображениЯ животных  были "двойниками",
"портретами", а не обобщениЯми: "двойниками" неких индивидуальных особей.  ‚
плоскости  эволюции мышлениЯ мы  назвали  это дипластией; здесь два ЯвлениЯ,
Явно  различные,  несовместимые,  исключающие  друг  друга, в  то  же  времЯ
отождествлены. Ћни образуют пару ту самую, которую Ђ. ‚аллон  длЯ онтогенеза
называет бинарной структурой, а длЯ  филогенеза и предыстории дипластией, т.
е. "пару, котораЯ предшествует единице" и служит самой изначальной операцией
ума.  Ќа  Языке  логики  имЯ  этой операции абсурд. ‘оздание изобразительных
двойников было созданием  устойчивых нелепостей, или абсурдов,  типа "то же,
но  не  то  же"  и  тем  самым  выходом на  уровень,  немыслимый  в  нервной
деЯтельности  любого  животного.  ЏоследующаЯ  историЯ  ума  была  медленной
эволюцией   средств   разъединениЯ  элементов,   составлЯющих   абсурд,  или
дипластию.
     ќтому противоречивому объединению в  одно и то же изобразительной копии
и  живого оригинала,  надлежит думать, отвечала какаЯ-то эмотивнаЯ  реакциЯ.
Ћна-то  и  "склеивала"  несоединимое:  эту  эмотивную  реакцию,  вернее,  ее
выражение  можно  было  вызвать  у  других   подражанием,  но  она  находила
подкрепление  и  могла  быть  стойкой,  только  если  отвечала наличию  двух
противоречащих  друг  другу  раздражителей;  данное выражение  эмоции  своей
определенностью,  фиксированностью превращало их в  тождество,  т.  е. в  их
одинаковость по  отношению  к  этому  выражению  эмоции,  однако только  при
условии, что они  не только не  одинаковы между собой, но противостоЯт  друг
другу. ’акаЯ эмоциЯ свидетельствовала об  абсурде и нуждалась в нем.  ‘ледом
этого остаетсЯ факт, выраженный в так называемом законе Ђ. ќлькоста:  всЯкое
человеческое  чувство  в  норме  амбивалентно  (внутренне противоречиво)
<a NAME="nazad96"><A HREF="#snoska96"><U><SUP>96</U></SUP></A></A>.
     ‚спомним еще раз, что  ультрапарадоксальное состоЯние  в высшей нервной
деЯтельности  животных  порождаетсЯ   столкновением,   т.  е.  одновременным
наличием двух  раздражений,  противоположных  друг  другу  по  своему знаку,
возбуждающего  какую-то   деЯтельность  и   тормозЯщего  ее,  следовательно,
дифференцируемых. ‚ этом "трудном состоЯнии" нервнаЯ система животного  дает
неадекватную  или  "срывную"   реакцию,   а  именно   реагирует   не  данной
деЯтельностью,  а той,  котораЯ ЯвлЯлась ее скрытой тормозной доминантой  ее
подавленной  "антидеЯтельностью". “  животных это растормаживание  последней
("неадекватный",  "смещенный" рефлекс) не может стать стабильным, у человека
оно фиксируетсЯ  благодарЯ имитатогенности выражениЯ эмоций в мимике и жесте
(эхопраксиЯ) и особенно  благодарЯ имитатогенности речи (ЯвнаЯ  или  скрытаЯ
эхолалиЯ). ’ем самым происходит инверсиЯ: у  человека тормознаЯ доминанта не
находитсЯ, как правило, в подавленном состоЯнии, а общением людей вызываетсЯ
наружу,  т.  е.  удерживаетсЯ  в  мире  действий.  ‘ледовательно, адекватные
первосигнальные   рефлексы  подавлЯютсЯ.   Џоследние   лишь   в   ходе  всей
человеческой   истории   посредством   трансформации   общениЯ  (преодоление
суггестии контрсуггестией) и тем  самым деЯтельности пробиваютсЯ в известной
мере к примирению со второй  сигнальной системой. Ќо в глубине истории царит
операциЯ    образованиЯ   дипластий,    фундаментально    несовместимаЯ    с
нейрофизиологическими  операциЯми   в  рамках   первой  сигнальной  системы.
„ипластиЯ    воспроизводит   как   раз   то   одновременное   наличие   двух
противоположных друг другу раздражений, которое  "срывает" нормальную высшую
нервную деЯтельность у животных.
     “ниверсальнаЯ  операциЯ, с  одной стороны,  высшей нервной деЯтельности
животных, с другой формальной логики человека дихотомиЯ,  т.  е. деление  на
"то" и "не то",  иначе,  на  "да"  и "нет".  Ћднако в эволюции  между  тем и
другим,  несмотрЯ  на  все  их сходство,  лежит уровень операций, которые не
ЯвлЯютсЯ дихотомией и обратны ей: дипластиЯ. Џринцип последней тоже бинарный
(двоичный), но это не бинарные делениЯ,  а бинарные сочетаниЯ. Ќеобходимость
предположить   такой   средний   уровень   станет   Ясной   и  кибернетикам,
конструирующим  машины  на  двоичном  принципе,   если  они  вспомнЯт,   что
формальнаЯ логика делит надвое не объекты, а истинные и неистинные суждениЯ,
каковые  могут  быть  неистинными  только  потому,  что  представлЯют  собою
сочетание, свЯзывание  двух  различаемых  элементов (что  касаетсЯ  "ошибок"
животного,  то  выше  уже   отмечалось,   что   это  нарушение   им  замысла
экспериментатора, биологически же животное  всегда  право;  так, в  ситуации
"проб и ошибок" "ошибки" вовсе не ошибочны, они целесообразны).
     ‘оздание дипластий сублогика, преодоление дипластий  формальнаЯ логика.
Џреодоление  дипластий можно определить так же,  как дезабсурдизацию абсурда
<A  NAME="nazad97"><A  HREF="#snoska97"><U><SUP>97</U></SUP></A></A>.  џ  не
нашел  слова "абсурд"  ни в  одной энциклопедии, в том числе философской.  ‚
курсах  и  учебниках  логики  тоже  нет  объЯснениЯ  этого  фундаментального
понЯтиЯ:  оно представлЯетсЯ  самоочевидным  и чисто негативным. ‚  переводе
"абсурд" "невнЯтность",  т. е. всего лишь  неразборчивость,  непонЯтность. ‚
обычном толковании бессмысленность, нелепость, что в свою  очередь требовало
бы  объЯснениЯ.  Ћбычно абсурд  выступает  просто  как  невыполнение условий
логики  <A  NAME="nazad98"><A HREF="#snoska98"><U><SUP>98</U></SUP></A></A>.
Ќо что, если  перевернуть: логика это невыполнение  условий  абсурда?  ’акаЯ
инверсиЯ  не  будет  забавой ума  и  тавтологией, если  даст  более  широкое
обобщение. ’ак оно и есть.
     Љак условиЯ абсурда можно было бы сформулировать противоположности трем
основным   законам  логики:   1)   обЯзательность  многозначности   (минимум
двусмысленности) терминов,  т.  е. ЂNo  Ђ, 2) обЯзательность противоречиЯ, 3)
вместо   "или-или"  "и-и".   ‚   таком  случае  всЯкую  логичность   следует
рассматривать  как  нарушение  этих  правил.  „алее,  есть  возможность  эти
формулировки законов абсурда свести  к одной позитивной. Ђ именно,  формулой
абсурда может служить Ђє ‚. “потребив две разные буквы  Ђ и  ‚, мы показали,
что  оба  элемента  различны,  но,  соединив   их  знаком  тождества,  тремЯ
черточками, мы  показали, что они тождественны. ‹юбопытно, что логик Љоген в
"Љритике  чистой  логики" тоже  представил  подлинной  элементарной  основой
мышлениЯ не пустое тождество Ђ=Ђ, а тождество Ђє ‚, хотЯ  у него нет и следа
генетического  подхода к  мышлению.  Љ данной внутренней структуре дипластии
нужно  добавить  указание  на ее  внешнее положение: она тем  чище,  чем она
изолированнее, т. е. не входит в цепь других подобных.
     Ћба элемента  пары,  по определению,  должны быть столь же несовместимы
друг с другом, как нейрофизиологические ЯвлениЯ возбуждениЯ и торможениЯ. Ќо
это  значит  лишь,  что  и  в  самом  тесном  слиЯнии  они  не  смешиваютсЯ.
‘обственно, к физиологическому антагонизму возбуждениЯ и торможениЯ восходит
всЯкое Явление функциональной оппозиции в человеческой психике, включаЯ речь
(фонологическаЯ  и синтаксическаЯ  оппозициЯ).  Ќо это  не  значит,  как уже
говорилось, что человек в дипластии может сливать возбуждение и  торможение,
он может сливать  в дипластии два раздражителЯ  противоположного  знака. ќта
спайка  Явление  особого  рода:  в   глубоком  прошлом  бессмыслица  внушала
свЯщенный  трепет или  экстаз, с  развитием  же самой речи, как  и мышлениЯ,
бессмысленное провоцирует  усилиЯ осмыслениЯ.  Џо афоризму  Ќ.  €.  †инкина,
"речь есть не что иное, как осмысление бессмысленного". „ипластиЯ  под углом
зрениЯ  физиологических  процессов  это эмоциЯ,  под углом зрениЯ логики это
абсурд.
     Ћ  генезисе эмоций в этой свЯзи здесь удастсЯ сказать только  несколько
слов. €з предыдущего должен быть сделан вывод, что в строго научном смысле у
животных  нет  эмоций.  Џросто  у  них  в  качестве  неадекватного  рефлекса
(следовательно,   тормозной   доминанты)  нередко   фигурируют   подкорковые
комплексы, ЯвлЯющиесЯ по природе более или менее хаотичными, разлитыми, мало
концентрированными,   вовлекающими   те   или   иные   группы   вегетативных
компонентов.  ќто  люди, наблюдатели,  по аналогии с собой  трактуют  их как
эмоции. ’акой взглЯд, отрицающий  Явление эмоций у животных, необходим, если
мы,  с  другой  стороны, восходЯ  к истоку эмоций у человека, обнаруживаем у
него вначале не  "эмоции"  во множественном числе,  но  единую универсальную
эмоцию.   ‹ишь  с  развитием  неоантропов  эмоциЯ  подыскивает  "резоны"   и
соответственно  разветвлЯетсЯ:   эмоции   полЯризуютсЯ  на  положительные  и
отрицательные,  расчленЯютсЯ  по  модальностЯм,  наконец, получают детальную
нюансировку. Ќичего этого, очевидно,  нельзЯ мыслить у эмоции в архетипе она
не имеет физиологической  привЯзки к таким-то именно реакциЯм и их стимулам,
как и  абсурд не имеет в архетипе  "содержаниЯ".  Љонкретные дипластии могут
быть бесконечно разнообразными, но существенно только то, что это дипластиЯ.
     Ђ. ‚аллон  привел  многочисленные примеры  из  наблюдений  над детьми 6
7-летнего   возраста,  разъЯснЯющие,  в  каком   смысле  оперирование  парой
мыслительных   элементов   предшествует  оперированию  одним   элементом
<a NAME="nazad99"><A HREF="#snoska99"><U><SUP>99</U></SUP></A></A>.  Ќо эти два
элемента  вовсе  и  не  представлЯют  какой-либо  смысловой  ассоциации:  их
соединение  и  одновременное  различение семантически  достаточно случайно и
несуразно. Џримерами могут служить и многие поэтические метафоры. Љак видим,
применение  логического понЯтиЯ "абсурд" к дипластиЯм есть забегание вперед:
поначалу  дипластиЯ   вообще  вне  семантики,   ЯвлЯетсЯ  до-смысловой.  Ћна
оказываетсЯ  абсурдом только у порога того  времени, которое зачинает в себе
смысл: значение и понЯтие.
     „лЯ  этого дипластиЯ должна слепитьсЯ с другой.  ‚едь возможна  встреча
двух  дипластий,   у  которых  один  из  двух  элементов  общий.  ЋбразуетсЯ
трехэлементнаЯ цепочка. …е можно изобразить так же, как треугольник. Ќазовем
ее трипластией.
     Љак  мы помним, в дипластии, как таковой, нельзЯ определить,  какой  из
двух элементов ЯвлЯетсЯ "знаком",  какой "обозначаемым": они  взаимно играют
эти роли.
     <IMG SRC="pic7-1.gif" WIDTH=553 HEIGHT=166>
     €ное дело в трипластии, где по отношению к  одному элементу, общему длЯ
двух  слипшихсЯ  дипластий,  два других  элемента  оказываютсЯ  в  отношении
произвольной  взаимозаменимости  или  эквивалентности.  ’ут уж не  смешаешь:
именно они  и  ЯвлЯютсЯ "знаками" этого первого  элемента, ибо они  различны
между собой, и это свидетельствует, что субстанциЯ каждого из них совершенно
безразлична к субстанции  первого,  ничем с нею  не свЯзана,  а  ведь именно
такаЯ "немотивированность" и существенна длЯ определениЯ "знака".
     ’рипластиЯ возможна в двух вариантах, которые мы графически изобразим в
виде  двух  треугольников  (рис.  1).  ‚ первом  треугольнике  некаЯ  "вещь"
(объект)  а  имеет два  разных  "знака"  в и  с,  которые  по отношению  к а
взаимозаменимы.   Њожно  сказать,  что   по  отношению  друг  к   другу  они
синонимичны. ‚о втором случае "слово" могло бы быть названо омонимом, но это
неправомерно, ибо на самом деле здесь роль "знаков" играют две "вещи" в и с,
взаимозаменимые по  отношению к  одному  "слову"  <I>а.</I> ‚заимозаменимость  двух
"слов"  образует основу "значениЯ": последнее,  как уже  говорилось, есть их
инвариант, т. е. то, что остаетсЯ неизменным при их обмене,  переводе, иными
словами, при аннигилЯции  их различий; этот  неразменный остаток  как раз  и
есть нечто, стоЯщее между "знаком" и "денотатом"  (обозначаемым объектом), и
над  природой  чего  ныне  работают лингвисты,  семиотики  и  логики. ‚.  Ђ.
‡вегинцев  прав,  догадываЯсь, что  разгадка  "значениЯ"  таитсЯ  в  Явлении
синонимии                        <A                       NAME="nazad100">
<a HREF="#snoska100"><U><SUP>100</U></SUP></A></A>,    но,    очевидно,    надо
преодолеть   традиционное  свЯзывание   этого   важного  понЯтиЯ  только   с
лексикологическим  уровнем:  в широком смысле  синонимами можно  назвать  не
только два слова, но и любые две группы или системы  слов.  Љаждому  слову и
каждому   предложению  в  нашей  современной   речи   может  быть   подобран
лингвистический  эквивалент  будь  то  слово,  фраза,   обширный  текст  или
паралингвистический  знак,  и  мы  получим два (или более) синонима, которые
объЯснЯют друг друга, т. е. которые имеют общее значение.  —то  же  касаетсЯ
взаимозаменимости  двух "вещей", то она образует основу "понЯтиЯ". …сли  две
разные вещи обмениваемы друг на друга  по отношению к некоему слову, значит,
это есть  отвлечение  и  обобщение  в  данном слове  их  инварианта  или  их
контакта.  ђазумеетсЯ, сказанное  далеко  не  охватывает  огромной  проблемы
образованиЯ понЯтий. Ќо,  думаетсЯ,  заслуживает вниманиЯ то,  что все общие
понЯтиЯ состоЯт из простейших  зерен двоек,  составлЯющих минимум обобщениЯ.
’о же относитсЯ и к значениЯм.
     Њы  уже не  раз  определЯли  категорию значениЯ как то,  что  обще двум
знакам  одного ЯвлениЯ. ЉатегориЯ значениЯ еще не  вполне  переводит нас  из
мира суггестии в мир  познаниЯ. Ћднако вместе с нею уже поЯвлЯютсЯ некоторые
из тех  трудностей, которые  познание будет преодолевать. Ђ  именно значение
осуществлЯет выделение денотатов из безграничной взаимосвЯзанности  вещей, и
тем самым оно обособлЯет  и изолирует  "ЯвлениЯ"  (предметы, факты, событиЯ,
элементы окружающего  мира).  ‚  этом  мире,  где "все свЯзано со всем",  ум
вычленЯет  и  конструирует  единицы  денотаты.  ђазумеетсЯ,  в  этом  таитсЯ
величайшаЯ односторонность и искажение, не меньшие, чем обратный грех второй
сигнальной системы фантастическое сдваивание в  дипластии никак не свЯзанных
друг  с другом  Явлений. ‚  дальнейшем  развитие  мышлениЯ  и  логики  будет
неустанно    преодолевать   рассечение    мира    эквивалентными,    т.   е.
взаимозаменимыми  знаками  на  разные  изолЯты:  оно  будет  находить  свЯзи
рассеченных Явлений каузальные  и  структурные. Џока нам  важно, что  именно
значениЯ дробЯт мир на "кирпичи".
     ’рипластиЯ первый шаг  на  пути к мышлению, следовательно, и первый шаг
контрсуггестии,   который  приведет   в  дальнейшем   к  превращению  второй
сигнальной    системы   из    механизма   интериндивидуального   влиЯниЯ   в
отражательный,  познавательный, информативный механизм. ‘ледующий шаг  можно
представить  как  соединение  двух  трипластий  и образование  тетрапластии,
которую графически изображает рис. 2. ќто более глубокий вход из сублогики в
логику:  налицо  рЯд  знаков <I>(а, в)</I>  и  рЯд обозначаемых  предметов  <I>(с, d),</I>
свЯзанных через значениЯ и элементарные понЯтиЯ.
     <IMG SRC="pic7-2.gif" WIDTH=552 HEIGHT=262>
     ђассмотрим ближе, что при этих преобразованиЯх  происходит с внутренней
природой дипластии: как дипластиЯ расслаиваетсЯ, "растаскиваетсЯ". ќто можно
называть  генетической логикой (хотЯ  данное выражение употреблЯлось другими
авторами в других смыслах).
     Џрежде всего, еще  и еще раз: применительно к животным  физиологический
термин "генерализациЯ", вообще условный  и неудачный, не имеет ничего общего
с  обобщением   в  психике   и   логике   человека   <A   NAME="nazad101">
<a HREF="#snoska101"><U><SUP>101</U></SUP></A></A>.  Ђ  именно,   животные   не
отождествлЯют  двух  Явлений, они их просто  либо различают, либо  смешивают
между  собой,  когда  не различают, т. е.  в последнем  случ