ечно
недоставало: в  гостиной  стоЯла  прекраснаЯ  мебель,  обтЯнутаЯ  щегольской
шелковой материей, котораЯ, верно, стоила весьма недешево; но на два  кресла
ее недостало, и кресла стоЯли обтЯнуты просто  рогожею;  впрочем,  хозЯин  в
продолжение нескольких лет всЯкий раз предостерегал  своего  гостЯ  словами:
"Ќе садитесь на эти кресла, они еще не готовы". ‚ иной комнате  и  вовсе  не
было мебели, хотЯ и было говорено в первые дни  после  женитьбы:  "„ушенька,
нужно будет завтра похлопотать, чтобы в эту комнату хоть на времЯ  поставить
мебель". ‚вечеру подавалсЯ на стол очень  щегольской  подсвечник  из  темной
бронзы с тремЯ античными грациЯми, с перламутным щегольским щитом, и рЯдом с
ним ставилсЯ какой-то просто медный инвалид, хромой, свернувшийсЯ на сторону
и весь в сале, хотЯ этого не замечал ни хозЯин, ни хозЯйка, ни  слуги.  †ена
его... впрочем, они были совершенно довольны друг другом. ЌесмотрЯ на то что
минуло более восьми лет их супружеству,  из  них  все  еще  каждый  приносил
другому  или  кусочек  Яблочка,  или  конфетку,   или   орешек   и   говорил
трогательно-нежным  голосом,   выражавшим   совершенную   любовь:   "ђазинь,
душенька, свой ротик, Я тебе положу этот кусочек".  ‘амо  собою  разумеетсЯ,
что ротик раскрывалсЯ при этом  случае  очень  грациозно.  Љо  дню  рождениЯ
приготовлЯемы были сюрпризы: какой-нибудь бисерный чехольчик на  зубочистку.
€ весьма часто, сидЯ  на  диване,  вдруг,  совершенно  неизвестно  из  каких
причин, один, оставивши свою  трубку,  а  другаЯ  работу,  если  только  она
держалась на ту пору в руках, они напечатлевали друг другу  такой  томный  и
длинный поцелуй, что в продолжение его можно  бы  легко  выкурить  маленькую
соломенную сигарку. ‘ловом, они были, то что говоритсЯ, счастливы.  Љонечно,
можно  бы  заметить,  что  в  доме  есть   много   других   занЯтий,   кроме
продолжительных поцелуев и  сюрпризов,  и  много  бы  можно  сделать  разных
запросов. ‡ачем, например, глупо и  без  толку  готовитсЯ  на  кухне?  зачем
довольно пусто в кладовой? зачем воровка  ключница?  зачем  нечистоплотны  и
пьЯницы слуги? зачем всЯ дворнЯ спит немилосердым образом и повесничает  все
остальное времЯ? Ќо все это предметы низкие, а Њанилова воспитана хорошо.  Ђ
хорошее воспитание, как известно, получаетсЯ в пансионах. Ђ в пансионах, как
известно, три главные предмета составлЯют основу человеческих  добродетелей:
французский Язык, необходимый длЯ счастиЯ семейственной  жизни,  фортепьЯно,
длЯ составлениЯ приЯтных минут супругу, и, наконец, собственно хозЯйственнаЯ
часть:  вЯзание  кошельков  и  других  сюрпризов.  ‚прочем,  бывают   разные
усовершенствованиЯ и изменениЯ в мето'дах, особенно в  нынешнее  времЯ;  все
это более  зависит  от  благоразумиЯ  и  способностей  самих  содержательниц
пансиона. ‚ других пансионах бывает таким образом,  что  прежде  фортепьЯно,
потом французский Язык, а там уже хозЯйственнаЯ часть.  Ђ  иногда  бывает  и
так, что прежде  хозЯйственнаЯ  часть,  то  есть  вЯзание  сюрпризов,  потом
французский Язык, а там уже фортепьЯно. ђазные  бывают  мето'ды.  Ќе  мешает
сделать еще замечание, что Њанилова... но, признаюсь, о дамах Я очень  боюсь
говорить, да притом мне пора возвратитьсЯ к нашим героЯм, которые стоЯли уже
несколько минут перед дверЯми гостиной, взаимно упрашиваЯ друг друга  пройти
вперед.
     - ‘делайте милость, не беспокойтесь так длЯ менЯ,  Я  пройду  после,  -
говорил —ичиков.
     - Ќет, Џавел €ванович, нет, вы гость, - говорил Њанилов, показываЯ  ему
рукою на дверь.
     -  Ќе  затруднЯйтесь,   пожалуйста,   не   затруднЯйтесь.   Џожалуйста,
проходите, - говорил —ичиков.
     -  Ќет  уж  извините,  не  допущу  пройти  позади   такому   приЯтному,
образованному гостю.
     - Џочему ж образованному?.. Џожалуйста, проходите.
     - Ќу да уж извольте проходить вы.
     - „а отчего ж?
     - Ќу да уж оттого! - сказал с приЯтною улыбкою Њанилов.
     Ќаконец оба приЯтелЯ вошли в дверь боком и  несколько  притиснули  друг
друга.
     - Џозвольте мне вам представить жену мою, - сказал Њанилов. - „ушенька!
Џавел €ванович!
     —ичиков, точно, увидел даму, которую он совершенно  было  не  приметил,
раскланиваЯсь в дверЯх с Њаниловым Ћна была недурна, одета к  лицу.  Ќа  ней
хорошо сидел матерчатый шелковый  капот  бледного  цвета;  тонкаЯ  небольшаЯ
кисть руки ее что-то бросила поспешно на стол и сжала  батистовый  платок  с
вышитыми уголками. Ћна поднЯлась с дивана, на котором сидела; —ичиков не без
удовольствиЯ подошел  к  ее  ручке.  Њанилова  проговорила,  несколько  даже
картавЯ, что он очень обрадовал их своим приездом и что муж ее не  проходило
днЯ, чтобы не вспоминал о нем.
     - „а, - примолвил Њанилов, - уж она, бывало, все спрашивает  менЯ:  "„а
что же твой приЯтель не едет?" -  "Џогоди,  душенька,  приедет".  Ђ  вот  вы
наконец и  удостоили  нас  своим  посещением.  “ж  такое,  право,  доставили
наслаждение... майский день... именины сердца...
     —ичиков, услышавши, что дело уже дошло до именин сердца, несколько даже
смутилсЯ и отвечал скромно, что ни громкого имени не имеет,  ни  даже  ранга
заметного.
     - ‚ы все имеете, - прервал Њанилов с такою же приЯтною улыбкою,  -  все
имеете, даже еще более.
     - Љак вам показалсЯ наш город? -  примолвила  Њанилова.  -  ЏриЯтно  ли
провели там времЯ?
     - Ћчень хороший город, прекрасный город, - отвечал —ичиков, -  и  времЯ
провел очень приЯтно: общество самое обходительное.
     - Ђ как вы нашли нашего губернатора? - сказала Њанилова.
     - Ќе  правда  ли,  что  препочтеннейший  и  прелюбезнейший  человек?  -
прибавил Њанилов.
     - ‘овершеннаЯ правда, - сказал —ичиков, -  препочтеннейший  человек.  €
как он вошел в свою должность, как понимает ее! Ќужно желать побольше  таких
людей.
     - Љак он может этак, знаете, принЯть  всЯкого,  блюсти  деликатность  в
своих поступках, - присовокупил Њанилов с улыбкою и  от  удовольствиЯ  почти
совсем зажмурил глаза, как  кот,  у  которого  слегка  пощекотали  за  ушами
пальцем.
     - Ћчень обходительный и приЯтный человек,  -  продолжал  —ичиков,  -  и
какой искусник! Я даже никак не мог предполагать этого. Љак хорошо  вышивает
разные домашние узоры! Ћн мне показывал своей работы  кошелек:  редкаЯ  дама
может так искусно вышить.
     - Ђ вице-губернатор, не  правда  ли,  какой  милый  человек?  -  сказал
Њанилов, опЯть несколько прищурив глаза.
     - Ћчень, очень достойный человек, - отвечал —ичиков.
     - Ќу, позвольте, а как вам показалсЯ полицеймейстер ? Ќе правда ли, что
очень приЯтный человек?
     - —резвычайно приЯтный, и какой умный, какой начитанный человек!  Њы  у
него проиграли в вист вместе с прокурором и председателем  палаты  до  самых
поздних петухов; очень, очень достойный человек.
     - Ќу, а какого вы мнениЯ о жене полицеймейстера? - прибавила  Њанилова.
- Ќе правда ли, прелюбезнаЯ женщина?
     - Ћ, это одна из достойнейших женщин, каких только Я  знаю,  -  отвечал
—ичиков
     ‡асим не пропустили председателЯ палаты, почтмейстера и  таким  образом
перебрали  почти  всех  чиновников  города,  которые  все  оказались  самыми
достойными людьми.
     - ‚ы всегда в  деревне  проводите  времЯ?  -  сделал  наконец,  в  свою
очередь, вопрос —ичиков.
     - Ѓольше в деревне, - отвечал Њанилов. - впрочем, приезжаем в город длЯ
того только, чтобы  увидетьсЯ  с  образованными  людьми.  Ћдичаешь,  знаете,
будешь все времЯ жить взаперти.
     - Џравда, правда, - сказал —ичиков.
     - Љонечно, - продолжал Њанилов, - другое дело, если бы  соседство  было
хорошее, если бы, например, такой человек, с которым  бы  в  некотором  роде
можно  было  поговорить  о  любезности,   о   хорошем   обращении,   следить
какую-нибудь этакую  науку,  чтобы  этак  расшевелило  душу,  дало  бы,  так
сказать, паренье этакое...  -  ‡десь  он  еще  что-то  хотел  выразить,  но,
заметивши, что несколько зарапортовалсЯ, ковырнул только рукою в  воздухе  и
продолжал: - ’огда, конечно,  деревнЯ  и  уединение  имели  бы  очень  много
приЯтностей. Ќо решительно нет никого... ‚от только  иногда  почитаешь  "‘ын
отечества".
     —ичиков согласилсЯ с этим совершенно, прибавивши, что ничего  не  может
быть приЯтнее,  как  жить  в  уединенье,  наслаждатьсЯ  зрелищем  природы  и
почитать иногда какую-нибудь книгу...
     - Ќо знаете ли, - прибавил Њанилов, - все если нет друга, с которым  бы
можно поделитьсЯ...
     - Ћ, это справедливо, это совершенно справедливо! - прервал —ичиков.  -
—то все сокровища тогда в мире! "Ќе  имей  денег,  имей  хороших  людей  длЯ
обращениЯ", сказал один мудрец.
     - € знаете,  Џавел  €ванович!  -  сказал  Њанилов,  ЯвЯ  в  лице  своем
выражение не только сладкое,  но  даже  приторное,  подобное  той  микстуре,
которую  ловкий  светский  доктор  засластил  немилосердно,   воображаЯ   ею
обрадовать пациента. - ’огда чувствуешь какое-то, в некотором роде, духовное
наслаждение... ‚от как, например, теперь, когда случай мне доставил счастие,
можно сказать образцовое, говорить с  вами  и  наслаждатьсЯ  приЯтным  вашим
разговоров...
     - Џомилуйте, что ж за приЯтный разговор?.. Ќичтожный человек, и  больше
ничего, - отвечал —ичиков.
     - Ћ! Џавел €ванович, позвольте мне быть откровенным: Я  бы  с  радостию
отдал половину всего моего состоЯниЯ,  чтобы  иметь  часть  тех  достоинств,
которые имеете вы!..
     - Ќапротив, Я бы почел с своей стороны за величайшее..
     Ќеизвестно, до чего бы дошло взаимное излиЯние чувств обоих  приЯтелей,
если бы вошедший слуга не доложил, что кушанье готово.
     - Џрошу покорнейше, - сказал Њанилов. - ‚ы извините,  если  у  нас  нет
такого обеда, какой на паркетах и в столицах,  у  нас  просто,  по  русскому
обычаю, щи, но от чистого сердца. Џокорнейше прошу.
     ’ут они еще несколько времени поспорили о том, кому  первому  войти,  и
наконец —ичиков вошел боком в столовую.
     ‚ столовой уже стоЯли два мальчика, сыновьЯ Њанилова,  которые  были  в
тех летах, когда сажают уже детей за стол, но еще на  высоких  стульЯх.  Џри
них стоЯл учитель, поклонившийсЯ вежливо и с улыбкою. •озЯйка села  за  свою
суповую чашку; гость был посажен между хозЯином и  хозЯйкою,  слуга  завЯзал
детЯм на шею салфетки.
     - Љакие миленькие дети, - сказал —ичиков, посмотрев на них, - а который
год?
     - ‘таршему осьмой, а меньшему вчера  только  минуло  шесть,  -  сказала
Њанилова.
     - ”емистоклюс!  -  сказал  Њанилов,  обратившись  к  старшему,  который
старалсЯ освободить свой подбородок, завЯзанный лакеем в салфетку.
     —ичиков поднЯл несколько бровь, услышав такое  отчасти  греческое  имЯ,
которому, неизвестно почему, Њанилов дал окончание на  "юс",  но  постаралсЯ
тот же час привесть лицо в обыкновенное положение.
     - ”емистоклюс, скажи мне, какой лучший город во ”ранции?
     ‡десь учитель обратил все внимание на ”емистоклюса  и  казалось,  хотел
ему вскочить в глаза, но наконец совершенно  успокоилсЯ  и  кивнул  головою,
когда ”емистоклюс сказал: "Џариж".
     - Ђ у нас какой лучший город? - спросил опЯть Њанилов.
     “читель опЯть настроил внимание.
     - Џетербург, - отвечал ”емистоклюс.
     - Ђ еще какой?
     - Њосква, - отвечал ”емистоклюс.
     - “мница, душенька! - сказал на это —ичиков. - ‘кажите, однако  ж...  -
продолжал он, обратившись тут же с некоторым видом изумлениЯ к Њаниловым,  -
в такие лета и уже такие сведениЯ! џ должен вам сказать, что в этом  ребенке
будут большие способности.
     - Ћ, вы еще не знаете его, - отвечал Њанилов, у него чрезвычайно  много
остроумиЯ. ‚от меньшой, Ђлкид,  тот  не  так  быстр,  а  этот  сейчас,  если
что-нибудь встретит, букашку, козЯвку,  так  уж  у  него  вдруг  глазенки  и
забегают; побежит за ней следом и тотчас обратит внимание. џ  его  прочу  по
дипломатической части. ”емистоклюс, - продолжал он, снова обратЯсь к нему, -
хочешь быть посланником?
     - •очу, - отвечал ”емистоклюс, жуЯ хлеб  и  болтаЯ  головой  направо  и
налево.
     ‚ это времЯ стоЯвший позади лакей утер посланнику нос, и  очень  хорошо
сделал, иначе бы канула в  суп  препорЯдочнаЯ  постороннЯЯ  каплЯ.  ђазговор
началсЯ за столом об удовольствии спокойной жизни,  прерываемый  замечаниЯми
хозЯйки о городском театре и об актерах. “читель очень внимательно глЯдел на
разговаривающих и, как только замечал, что они были готовы усмехнутьсЯ, в ту
же минуту открывал рот и  смеЯлсЯ  с  усердием.  ‚ероЯтно,  он  был  человек
признательный и хотел заплатить этим хозЯину за хорошее обращение. Ћдин раз,
впрочем, лицо его принЯло суровый  вид,  и  он  строго  застучал  по  столу,
устремив глаза на сидевших насупротив его детей. ќто было  у  места,  потому
что ”емистоклюс укусил за ухо Ђлкида, и Ђлкид, зажмурив глаза и открыв  рот,
готов был зарыдать самым жалким образом, но, почувствовав, что за это  легко
можно было лишитьсЯ блюда, привел рот в прежнее положение и начал со слезами
грызть баранью кость, от которой у него обе щеки  лоснились  жиром.  •озЯйка
очень часто обращалась к —ичикову с словами: "‚ы ничего не кушаете, вы очень
мало взЯли". Ќа что —ичиков отвечал всЯкий  раз:  "Џокорнейше  благодарю,  Я
сыт, приЯтный разговор лучше всЯкого блюда".
     “же встали из-за стола. Њанилов был доволен чрезвычайно и,  поддерживаЯ
рукою спину  своего  гостЯ,  готовилсЯ  таким  образом  препроводить  его  в
гостиную, как вдруг гость  объЯвил  с  весьма  значительным  видом,  что  он
намерен с ним поговорить об одном очень нужном деле.
     - ‚ таком случае позвольте мне вас попросить в мой  кабинет,  -  сказал
Њанилов и повел в небольшую комнату, обращенную окном на синевший лес. - ‚от
мой уголок, - сказал Њанилов.
     - ЏриЯтнаЯ комнатка, - сказал —ичиков, окинувши ее глазами.
     Љомната была, точно, не без приЯтности: стены были  выкрашены  какой-то
голубенькой краской вроде серенькой, четыре стула,  одно  кресло,  стол,  на
котором лежала книжка с заложенною закладкою, о которой мы уже имели  случай
упомЯнуть, несколько исписанных бумаг, но больше всего было табаку. Ћн был в
разных видах: в картузах и в табачнице, и, наконец, насыпан был просто кучею
на столе. Ќа своих окнах тоже помещены были горки выбитой  из  трубки  золы,
расставленные не без стараниЯ очень красивыми рЯдками. ‡аметно было, что это
иногда доставлЯло хозЯину препровождение времени.
     - Џозвольте вас  попросить  расположитьсЯ  в  этих  креслах,  -  сказал
Њанилов. - ‡десь вам будет попокойнее.
     - Џозвольте, Я сЯду на стуле.
     - Џозвольте вам этого не позволить, - сказал Њанилов с улыбкою.  -  ќто
кресло у менЯ уж ассигновано длЯ гостЯ: ради или не ради, но должны сесть.
     —ичиков сел.
     - Џозвольте мне вас попотчевать трубочкою.
     - Ќет, не курю, - отвечал —ичиков ласково и как бы с видом сожалениЯ.
     - Ћтчего? - сказал Њанилов тоже ласково и с видом сожалениЯ.
     - Ќе сделал привычки, боюсь; говорЯт, трубка сушит.
     - Џозвольте мне вам заметить, что это предубеждение.  џ  полагаю  даже,
что курить трубку гораздо здоровее, нежели нюхать табак. ‚ нашем  полку  был
поручик, прекраснейший и образованнейший человек, который  не  выпускал  изо
рта трубки не только за столом, но  даже,  с  позволениЯ  сказать,  во  всех
прочих местах. € вот ему теперь уже сорок с лишком лет, но, благодари  бога,
до сих пор так здоров, как нельзЯ лучше.
     —ичиков заметил, что это, точно, случаетсЯ и что натуре находитсЯ много
вещей, неизъЯснимых даже длЯ обширного ума.
     - Ќо позвольте прежде  одну  просьбу...  -  проговорил  он  голосом,  в
котором отдалось какое-то странное или почти странное выражение, и вслед  за
тем неизвестно чего оглЯнулсЯ  назад.  -  Љак  давно  вы  изволили  подавать
ревизскую сказку?
     - „а уж давно; а лучше сказать не припомню.
     - Љак с того времени много у вас умерло крестьЯн?
     - Ђ не могу знать; об этом, Я полагаю, нужно спросить  приказчика.  ќй,
человек! позови приказчика, он должен быть сегоднЯ здесь.
     Џриказчик ЯвилсЯ. ќто  был  человек  лет  под  сорок,  бривший  бороду,
ходивший в сюртуке и, по-видимому, проводивший очень покойную жизнь,  потому
что лицо его глЯдело какою-то пухлою полнотою,  а  желтоватый  цвет  кожи  и
маленькие глаза показывали, что он знал слишком хорошо, что такое пуховики и
перины. Њожно  было  видеть  тотчас,  что  он  совершил  свое  поприще,  как
совершают  его  все  господские  приказчики:  был  прежде  просто  грамотным
мальчишкой в доме, потом женилсЯ на какой-нибудь Ђгашке-ключнице,  барыниной
фаворитке, сделалсЯ  сам  ключником,  а  там  и  приказчиком.  Ђ  сделавшись
приказчиком, поступал, разумеетсЯ, как все приказчики: водилсЯ и  кумилсЯ  с
теми, которые  на  деревне  были  побогаче,  подбавлЯл  на  тЯгла  победнее,
проснувшись в девЯтом часу утра, поджидал самовара и пил чай.
     - Џослушай, любезный! сколько у нас умерло  крестьЯн  с  тех  пор,  как
подавали ревизию?
     - „а как сколько? Њногие умирали с тех пор, - сказал  приказчик  и  при
этом икнул, заслонив рот слегка рукою, наподобие щитка.
     - „а, признаюсь, а сам так думал, - подхватил Њанилов, - именно,  очень
многие умирали! - ’ут он оборотилсЯ к —ичикову  и  прибавил  еще:  -  ’очно,
очень многие.
     - Ђ как, например, числом? - спросил —ичиков.
     - „а, сколько числом? - подхватил Њанилов.
     - „а как сказать числом? ‚едь неизвестно, сколько умирало, их никто  не
считал.
     - „а,  именно,  -  сказал  Њанилов,  обратЯсь  к  —ичикову,  -  Я  тоже
предполагал, большаЯ смертность; совсем неизвестно, сколько умерло.
     - ’ы, пожалуйста, их перечти, - сказал —ичиков, -  и  сделай  подробный
реестрик всех поименно.
     - „а, всех поименно, - сказал Њанилов.
     Џриказчик сказал: "‘лушаю!" - и ушел.
     - Ђ длЯ какие причин вам это  нужно?  -  спросил  по  уходе  приказчика
Њанилов.
     ќтот вопрос, казалось, затруднил гостЯ, в лице его показалось  какое-то
напрЯженное выражение, от которого он даже покраснел,  -  напрЯжение  что-то
выразить, не совсем покорное словам. € в самом деле, Њанилов наконец услышал
такие  странные  и  необыкновенные  вещи,  какие  еще  никогда  не   слыхали
человеческие уши.
     - ‚ы спрашиваете, длЯ каких причин?  причины  вот  какие:  Я  хотел  бы
купить крестьЯн... - сказал —ичиков, заикнулсЯ и не кончил речи.
     - Ќо позвольте спросить вас, - сказал Њанилов, - как желаете вы  купить
крестьЯн: с землею или просто на вывод, то есть без земли?
     - Ќет, Я не то чтобы совершенно крестьЯн, - сказал —ичиков, -  Я  желаю
иметь мертвых...
     -  Љак-с?  извините...  Я  несколько  туг  на  ухо,   мне   послышалось
престранное слово...
     - џ полагаю приобресть  мертвых,  которые,  впрочем,  значились  бы  по
ревизии как живые, - сказал —ичиков.
     Њанилов выронил тут же чубук с трубкою на пол и как разинул рот, так  и
осталсЯ с разинутым ртом  в  продолжение  нескольких  минут.  Ћба  приЯтелЯ,
рассуждавшие о приЯтностЯх дружеской жизни, остались недвижимы, вперЯ друг в
друга глаза, как те портреты, которые вешались в старину один против другого
по обеим сторонам  зеркала.  Ќаконец  Њанилов  поднЯл  трубку  с  чубуком  и
поглЯдел снизу ему в лицо, стараЯсь высмотреть, не видно ли какой усмешки на
губах его, не пошутил ли он; но ничего не было видно такого, напротив,  лицо
даже казалось степеннее обыкновенного; потом подумал,  не  спЯтил  ли  гость
как-нибудь невзначай с ума, и со страхом посмотрел на  него  пристально;  но
глаза гостЯ были совершенно Ясны, не было в них дикого,  беспокойного  огнЯ,
какой бегает в глазах сумасшедшего человека, все было прилично и в  порЯдке.
Љак ни придумывал Њанилов, как ему быть и что ему сделать, но ничего другого
не мог придумать, как только выпустить изо рта оставшийсЯ дым  очень  тонкой
струею.
     - €так, Я бы желал  знать,  можете  ли  вы  мне  таковых,  не  живых  в
действительности, но живых относительно законной формы,  передать,  уступить
или как вам заблагорассудитсЯ лучше?
     Ќо Њанилов так сконфузилсЯ и смешалсЯ, что только смотрел на него
     - Њне кажетсЯ, вы затруднЯетесь?.. - заметил —ичиков.
     - џ?.. нет, Я не то, - сказал  Њанилов,  -  но  Я  не  могу  постичь...
извините... Я, конечно,  не  мог  получить  такого  блестЯщего  образованиЯ,
какое, так сказать,  видно  во  всЯком  вашем  движении;  не  имею  высокого
искусства выражатьсЯ... Њожет быть, здесь... в этом, вами сейчас  выраженном
изъЯснении... скрыто другое... Њожет быть, вы изволили  выразитьсЯ  так  длЯ
красоты слога?
     - Ќет, - подхватил —ичиков, - нет, Я разумею предмет таков как есть, то
есть те души, которые, точно, уже умерли.
     Њанилов совершенно растерЯлсЯ. Ћн  чувствовал,  что  ему  нужно  что-то
сделать, предложить вопрос, а какой вопрос  -  черт  его  знает.  Љончил  он
наконец тем, что выпустил опЯть дым, но только уже не ртом, а  чрез  носовые
ноздри.
     - €так, если  нет  препЯтствий,  то  с  богом  можно  бы  приступить  к
совершению купчей крепости, - сказал —ичиков.
     - Љак, на мертвые души купчую?
     - Ђ, нет! - сказал —ичиков. - Њы напишем, что они живы, так, как  стоит
действительно в ревизской  сказке.  џ  привык  ни  в  чем  не  отступать  от
гражданских законов, хотЯ за это и  потерпел  на  службе,  но  уж  извините:
обЯзанность длЯ менЯ дело свЯщенное, закон - Я немею пред законом.
     Џоследние слова понравились Њанилову, но в толк самого дела он все-таки
никак не вник и вместо ответа принЯлсЯ насасывать свой чубук так сильно, что
тот начал наконец хрипеть, как фагот. Љазалось, как будто он хотел  вытЯнуть
из него мнение относительно такого  неслыханного  обстоЯтельства;  но  чубук
хрипел и больше ничего.
     - Њожет быть, вы имеете какие-нибудь сомнениЯ?
     -  Ћ!  помилуйте,  ничуть.  џ  не  насчет  того  говорю,   чтобы   имел
какое-нибудь,  то  есть,  критическое  предосуждение  о  вас.  Ќо  позвольте
доложить, не будет ли это предприЯтие или,  чтоб  еще  более,  так  сказать,
выразитьсЯ, негоциЯ,  -  так  не  будет  ли  эта  негоциЯ  несоответствующею
гражданским постановлениЯм и дальнейшим видам ђоссии?
     ‡десь Њанилов, сделавши некоторое  движение  головою,  посмотрел  очень
значительно в лицо —ичикова, показав во всех чертах  лица  своего  и  сжатых
губах такое глубокое выражение, какого, может быть,  и  не  видано  было  на
человеческом лице, разве только у какого-нибудь слишком умного министра,  да
и то в минуту самого головоломного дела.
     Ќо —ичиков сказал просто, что подобное предприЯтие, или негоциЯ,  никак
не будет несоответствующею гражданским  постановлениЯм  и  дальнейшим  видам
ђоссии, а чрез минуту потом прибавил, что казна  получит  даже  выгоды,  ибо
получит законные пошлины.
     - ’ак вы полагаете?..
     - џ полагаю, что это будет хорошо.
     - Ђ, если хорошо, это другое дело: Я  против  этого  ничего,  -  сказал
Њанилов и совершенно успокоилсЯ.
     - ’еперь остаетсЯ условитьсЯ в цене.
     - Љак в цене? - сказал  опЯть  Њанилов  и  остановилсЯ.  -  Ќеужели  вы
полагаете, что Я стану брать  деньги  за  души,  которые  в  некотором  роде
окончили свое  существование?  …сли  уж  вам  пришло  этакое,  так  сказать,
фантастическое желание, то с своей стороны Я передаю их вам  безынтересно  и
купчую беру на себЯ.
     ‚еликий упрек был бы историку предлагаемых событий, если бы он  упустил
сказать, что удовольствие одолело  гостЯ  после  таких  слов,  произнесенных
Њаниловым. Љак он ни был степенен и рассудителен, но тут  чуть  не  произвел
даже скачок по образцу козла, что, как известно, производитсЯ только в самых
сильных порывах радости. Ћн поворотилсЯ так сильно в  креслах,  что  лопнула
шерстЯнаЯ материЯ, обтЯгивавшаЯ подушку; сам Њанилов  посмотрел  на  него  в
некотором недоумении. Џобужденный  признательностию,  он  наговорил  тут  же
столько благодарностей, что тот смешалсЯ, весь покраснел, производил головою
отрицательный жест и наконец уже выразилсЯ, что это сущее  ничего,  что  он,
точно, хотел бы доказать чем-нибудь сердечное влечение,  магнетизм  души,  а
умершие души в некотором роде совершеннаЯ дрЯнь.
     - Ћчень не дрЯнь, - сказал —ичиков, пожав ему руку. ‡десь  был  испущен
очень глубокий вздох. Љазалось, он был настроен к  сердечным  излиЯниЯм;  не
без чувства и выражениЯ произнес он наконец следующие слова:  -  …сли  б  вы
знали, какую услугу оказали сей, по-видимому, дрЯнью человеку без племени  и
роду! „а и действительно, чего не потерпел Я? как барка  какаЯ-нибудь  среди
свирепых волн... Љаких гонений, каких преследований не испытал, какого  горЯ
не вкусил, а за что? за то, что соблюдал  правду,  что  был  чист  на  своей
совести, что подавал руку и вдовице беспомощной, и сироте-горемыке!.. -  ’ут
даже он отер платком выкатившуюсЯ слезу.
     Њанилов был совершенно растроган. Ћба приЯтелЯ долго  жали  друг  другу
руку и долго смотрели молча один другому  в  глаза,  в  которых  видны  были
навернувшиесЯ слезы. Њанилов никак не хотел выпустить руки  нашего  героЯ  и
продолжал жать ее так горЯчо, что тот уже не знал, как ее выручить. Ќаконец,
выдернувши ее потихоньку,  он  сказал,  что  не  худо  бы  купчую  совершить
поскорее и хорошо бы, если бы он сам понаведалсЯ в город. Џотом взЯл шлЯпу и
стал откланиватьсЯ.
     - Љак? вы уж хотите ехать? - сказал Њанилов, вдруг  очнувшись  и  почти
испугавшись.
     ‚ это времЯ вошла в кабинет Њанилова.
     - ‹изанька, - сказал Њанилов с несколько  жалостливым  видом,  -  Џавел
€ванович оставлЯет нас!
     - Џотому что мы надоели Џавлу €вановичу, - отвечала Њанилова.
     - ‘ударынЯ! здесь, - сказал —ичиков, - здесь, вот где, - тут он положил
руку на сердце, - да, здесь  пребудет  приЯтность  времени,  проведенного  с
вами! и поверьте, не было бы длЯ менЯ большего блаженства, как жить  с  вами
если не в одном доме, то по крайней мере в самом ближайшем соседстве.
     -  Ђ  знаете,  Џавел  €ванович,  -  сказал  Њанилов,   которому   очень
понравилась такаЯ мысль, - как было бы в самом деле  хорошо,  если  бы  жить
этак  вместе,  под  одною  кровлею,  или  под   тенью   какого-нибудь   вЯза
пофилософствовать о чем-нибудь, углубитьсЯ!..
     - Ћ! это была  бы  райскаЯ  жизнь!  -  сказал  —ичиков,  вздохнувши.  -
Џрощайте, сударынЯ! - продолжал он, подходЯ к ручке Њаниловой.  -  Џрощайте,
почтеннейший друг! Ќе позабудьте просьбы!
     - Ћ, будьте уверены! - отвечал Њанилов. - џ с вами расстаюсь  не  долее
как на два дни.
     ‚се вышли в столовую.
     - Џрощайте, миленькие малютки! -  сказал  —ичиков,  увидевши  Ђлкида  и
”емистоклюса, которые занимались каким-то деревЯнным гусаром, у которого уже
не было ни руки, ни носа. - Џрощайте, мои крошки. ‚ы извините менЯ, что Я не
привез вам гостинца, потому что, признаюсь, не знал даже, живете  ли  вы  на
свете, но теперь, как приеду, непременно привезу. ’ебе привезу саблю; хочешь
саблю?
     - •очу, - отвечал ”емистоклюс.
     - Ђ  тебе  барабан;  не  правда  ли,  тебе  барабан?  -  продолжал  он,
наклонившись к Ђлкиду.
     - Џарапан, - отвечал шепотом и потупив голову Ђлкид.
     - •орошо, а тебе привезу  барабан.  ’акой  славный  барабан,  этак  все
будет: туррр... ру... тра-та-та, та-та-та... Џрощай, душенька! прощай! - ’ут
поцеловал он его в голову и обратилсЯ к Њанилову и его супруге  с  небольшим
смехом, с какие  обыкновенно  обращаютсЯ  к  родителЯм,  даваЯ  им  знать  о
невинности желаний их детей.
     - Џраво, останьтесь, Џавел €ванович! - сказал Њанилов,  когда  уже  все
вышли на крыльцо. - Џосмотрите, какие тучи.
     - ќто маленькие тучки, - отвечал —ичиков.
     - „а знаете ли вы дорогу к ‘обакевичу?
     - Ћб этом хочу спросить вас.
     - Џозвольте, Я сейчас расскажу вашему кучеру. -
     ’ут Њанилов с такою же любезностью рассказал дело кучеру и  сказал  ему
даже один раз "вы".
     Ључер, услышав, что нужно  пропустить  два  поворота  и  поворотить  на
третий,  сказал:  "Џотрафим,  ваше   благородие",   -   и   —ичиков   уехал,
сопровождаемый  долго  поклонами  и  маханьЯми  платка  приподымавшихсЯ   на
цыпочках хозЯев.
     Њанилов долго стоЯл на крыльце, провожаЯ глазами удалЯвшуюсЯ бричку,  и
когда она уже совершенно стала не видна, он  все  еще  стоЯл,  курЯ  трубку.
Ќаконец вошел он в комнату, сел на стуле  и  предалсЯ  размышлению,  душевно
радуЯсь, что доставил гостю своему небольшое удовольствие. Џотом  мысли  его
перенеслись незаметно к другим предметам и наконец занеслись бог знает куда.
Ћн думал о благополучии дружеской жизни, о том, как бы хорошо  было  жить  с
другом на берегу какой-нибудь реки, потом чрез эту реку  начал  строитьсЯ  у
него мост, потом огромнейший дом с  таким  высоким  бельведером,  что  можно
оттуда видеть даже Њоскву и там пить  вечером  чай  на  открытом  воздухе  и
рассуждать о каких-нибудь  приЯтных  предметах.  Џотом,  что  они  вместе  с
—ичиковым приехали в какое-то общество в  хороших  каретах,  где  обворожают
всех приЯтностию обращениЯ, и что будто бы  государь,  узнавши  о  такой  их
дружбе, пожаловал их генералами, и далее, наконец, бог знает что такое, чего
уже он и сам никак не мог  разобрать.  ‘траннаЯ  просьба  —ичикова  прервала
вдруг все его мечтаниЯ. Њысль о  ней  как-то  особенно  не  варилась  в  его
голове: как ни переворачивал он ее, но никак не мог изъЯснить  себе,  и  все
времЯ сидел он и курил трубку, что тЯнулось до самого ужина.

        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ…’њџ 

     Ђ  —ичиков  в  довольном  расположении  духа  сидел  в  своей   бричке,
катившейсЯ давно по столбовой дороге. €з предыдущей главы уже видно,  в  чем
состоЯл главный предмет его вкуса и склонностей, а потому не  диво,  что  он
скоро погрузилсЯ весь в  него  и  телом  и  душою.  ЏредположениЯ,  сметы  и
соображениЯ,  блуждавшие  по  лицу  его,  видно,  были  очень  приЯтны,  ибо
ежеминутно оставлЯли после себЯ следы довольной усмешки. ‡анЯтый ими, он  не
обращал никакого вниманиЯ на то, как его кучер, довольный  приемом  дворовых
людей Њанилова, делал весьма дельные замечаниЯ  чубарому  пристЯжному  коню,
запрЯженному с  правой  стороны.  ќтот  чубарый  конь  был  сильно  лукав  и
показывал только длЯ вида, будто бы  везет,  тогда  как  коренной  гнедой  и
пристЯжной каурой масти, называвшийсЯ ‡аседателем, потому что был приобретен
от какого-то заседателЯ, трудилисЯ от всего сердца, так что даже в глазах их
было заметно получаемое ими от того удовольствие. "•итри, хитри! вот Я  тебЯ
перехитрю! - говорил ‘елифан, приподнЯвшись и хлыснув кнутом ленивца.  -  ’ы
знай свое дело,  панталонник  ты  немецкий!  ѓнедой  -  почтенный  конь,  он
сполнЯет свой долг, Я ему с охотою дам лишнюю меру, потому что он  почтенный
конь, и ‡аседатель тож хороший конь... Ќу, ну! что потрЯхиваешь  ушами?  ’ы,
дурак, слушай, коли говорЯт! Я тебЯ, невежа, не  стану  дурному  учить.  €шь
куда ползет!" ‡десь он опЯть хлыснул  его  кнутом,  примолвив;  "“,  варвар!
Ѓонапарт ты проклЯтый!" Џотом прикрикнул на всех: "ќй  вы,  любезные!"  -  и
стегнул по всем по трем уже не в виде наказаниЯ, но чтобы показать, что  был
ими доволен. „оставив такое удовольствие, он опЯть обратил речь к  чубарому:
"’ы думаешь, что скроешь свое поведение.  Ќет,  ты  живи  по  правде,  когда
хочешь, чтобы тебе оказывали почтение. ‚от у помещика, что мы были,  хорошие
люди. џ с удовольствием поговорю, коли хороший человек; с человеком  хорошим
мы всегда свои други, тонкие приЯтели; выпить  ли  чаю,  или  закусить  -  с
охотою, коли хороший человек. •орошему человеку всЯкой отдаст почтение.  ‚от
барина нашего всЯкой уважает,  потому  что  он,  слышь  ты,  сполнЯл  службу
государскую, он сколеской советник..."
     ’ак  рассуждаЯ,   ‘елифан   забралсЯ   наконец   в   самые   отдаленные
отвлеченности. …сли бы —ичиков прислушалсЯ, то узнал бы много  подробностей,
относившихсЯ лично к нему; но мысли его так были занЯты своим предметом, что
один только сильный удар грома заставил его  очнутьсЯ  и  посмотреть  вокруг
себЯ; все небо было совершенно обложено тучами, и  пыльнаЯ  почтоваЯ  дорога
опрыскалась каплЯми дождЯ. Ќаконец  громовый  удар  раздалсЯ  в  другой  раз
громче и ближе, и дождь хлынул вдруг как из ведра. ‘начала,  принЯвши  косое
направление, хлестал он в одну  сторону  кузова  кибитки,  потом  в  другую,
потом, изменив и образ нападениЯ и сделавшись совершенно  прЯмым,  барабанил
прЯмо в верх его кузова; брызги наконец  стали  долетать  ему  в  лицо.  ќто
заставило его задернутьсЯ кожаными занавесками с двумЯ круглыми  окошечками,
определенными на рассматривание дорожных видов, и приказать  ‘елифану  ехать
скорее. ‘елифан, прерванный тоже  на  самой  середине  речи,  смекнул,  что,
точно, не нужно мешкать, вытащил тут  же  из-под  козел  какую-то  дрЯнь  из
серого сукна, надел ее в рукава, схватил в руки вожжи и прикрикнул  на  свою
тройку, котораЯ  чуть-чуть  переступала  ногами,  ибо  чувствовала  приЯтное
расслабление от поучительных речей. Ќо ‘елифан никак не мог припомнить,  два
или три поворота  проехал.  ‘ообразив  и  припоминаЯ  несколько  дорогу,  он
догадалсЯ, что много было поворотов, которые все пропустил он мимо. ’ак  как
русский человек в решительные минуты найдетсЯ, что сделать,  не  вдаваЯсь  в
дальние рассуждениЯ, то, поворотивши направо, на первую перекрестную дорогу,
прикрикнул он: "ќй вы, други почтенные!" - и пустилсЯ вскачь, мало  помышлЯЯ
о том, куда приведет взЯтаЯ дорога.
     „ождь, однако же, казалось, зарЯдил надолго. ‹ежавшаЯ  на  дороге  пыль
быстро замесилась в грЯзь, и лошадЯм ежеминутно становилось  тЯжелее  тащить
бричку. —ичиков уже начинал сильно беспокоитьсЯ, не видЯ так  долго  деревни
‘обакевича. Џо расчету его, давно бы пора было приехать. Ћн  высматривал  по
сторонам, но темнота была такаЯ, хоть глаз выколи.
     - ‘елифан! - сказал он наконец, высунувшись из брички.
     - —то, барин? - отвечал ‘елифан.
     - ЏоглЯди-ка, не видно ли деревни?
     - Ќет, барин, нигде не видно! - Џосле чего ‘елифан,  помахиваЯ  кнутом,
затЯнул песню не песню, но что-то такое длинное, чему и конца не было.  ’уда
все вошло: все  ободрительные  и  побудительные  крики,  которыми  потчевают
лошадей по всей ђоссии от одного конца до другого; прилагательные всех родов
без дальнейшего разбора, как что первое  попалось  на  Язык.  ’аким  образом
дошло до того, что он начал называть их наконец секретарЯми.
     Њежду тем —ичиков стал примечать, что бричка качалась на все стороны  и
наделЯла его пресильными толчками;  это  дало  ему  почувствовать,  что  они
своротили с дороги и, вероЯтно, тащились  по  взбороненному  полю.  ‘елифан,
казалось, сам смекнул, но не говорил ни слова.
     - —то, мошенник, по какой дороге ты едешь? - сказал —ичиков.
     - „а что ж, барин, делать,  времЯ-то  такое;  кнута  не  видишь,  такаЯ
потьма! - ‘казавши это, он так покосил бричку,  что  —ичиков  принужден  был
держатьсЯ обеими руками. ’ут только заметил он, что ‘елифан подгулЯл.
     - „ержи, держи, опрокинешь! - кричал он ему.
     - Ќет, барин, как можно, чтоб Я опрокинул, -  говорил  ‘елифан.  -  ќто
нехорошо опрокинуть, Я уж сам знаю; уж Я никак не опрокину. - ‡атем начал он
слегка поворачивать бричку, поворачивал, поворачивал и наконец выворотил  ее
совершенно набок. —ичиков и руками  и  ногами  шлепнулсЯ  в  грЯзь.  ‘елифан
лошадей, однако ж, остановил, впрочем, они остановились бы  и  сами,  потому
что были сильно изнурены. ’акой непредвиденный случай совершенно изумил его.
‘лезши с козел, он стал перед бричкою, подперсЯ в бока обеими руками,  в  то
времЯ как барин барахталсЯ в грЯзи, силЯсь оттуда вылезть,  и  сказал  после
некоторого размышлениЯ: "‚ишь ты, и перекинулась!"
     - ’ы пьЯн как сапожник! - сказал —ичиков.
     - Ќет, барин, как можно, чтоб Я был пьЯн! џ  знаю,  что  это  нехорошее
дело быть пьЯным. ‘ приЯтелем поговорил,  потому  что  с  хорошим  человеком
можно поговорить, в том нет худого; и закусили вместе.  ‡акуска  не  обидное
дело; с хорошим человеком можно закусить.
     - Ђ что Я тебе сказал последний раз, когда  ты  напилсЯ?  а?  забыл?  -
сказал —ичиков.
     - Ќет, ваше благородие, как можно, чтобы Я  позабыл  џ  уже  дело  свое
знаю. џ знаю, что нехорошо  быть  пьЯным.  ‘  хорошим  человеком  поговорил,
потому что...
     - ‚от Я тебЯ как высеку, так ты у менЯ будешь  знать,  как  говорить  с
хорошим человеком!
     - Љак милости вашей будет угодно, - отвечал на все согласный ‘елифан, -
коли высечь, то и высечь; Я ничуть не прочь от того.  Џочему  ж  не  посечь,
коли за дело, на то волЯ господскаЯ. Ћно  нужно  посечь,  потому  что  мужик
балуетсЯ, порЯдок нужно наблюдать. Љоли за дело, то и посеки;  почему  ж  не
посечь?
     Ќа такое рассуждение барин совершенно не нашелсЯ, что  отвечать.  Ќо  в
это времЯ, казалось, как будто  сама  судьба  решилась  над  ним  сжалитьсЯ.
€здали послышалсЯ собачий лай. Ћбрадованный —ичиков дал приказание  погонЯть
лошадей. ђусский возница имеет доброе чутье вместо глаз; от этого случаетсЯ,
что он, зажмурЯ глаза, качает иногда во весь дух  и  всегда  куда-нибудь  да
приезжает. ‘елифан, не видЯ ни зги, направил лошадей так прЯмо  на  деревню,
что остановилсЯ тогда только, когда бричка удариласЯ  оглоблЯми  в  забор  и
когда решительно уже некуда было ехать. —ичиков только заметил сквозь густое
покрывало  лившего  дождЯ  что-то  похожее  на  крышу.  Ћн  послал  ‘елифана
отыскивать ворота, что, без сомнениЯ, продолжалось бы долго, если бы на ђуси
не было вместо швейцаров лихих собак, которые доложили о нем так звонко, что
он поднес пальцы к ушам своим. ‘вет  мелькнул  в  одном  окошке  и  досЯгнул
туманною струею до забора, указавши нашим дорожным ворота. ‘елифан  принЯлсЯ
стучать, и скоро, отворив  калитку,  высунулась  какаЯ-то  фигура,  покрытаЯ
армЯком, и барин со слугою услышали хриплый бабий голос:
     - Љто стучит? чего расходились?
     - Џриезжие, матушка, пусти переночевать, - произнес —ичиков.
     - ‚ишь ты, какой востроногий, - сказала  старуха,  -  приехал  в  какое
времЯ! ‡десь тебе не постоЯлый двор: помещица живет.
     - —то ж делать, матушка: вишь, с дороги сбились. Ќе ночевать же в такое
времЯ в степи.
     - „а, времЯ темное, нехорошее времЯ, - прибавил ‘елифан.
     - Њолчи, дурак, - сказал —ичиков.
     - „а кто вы такой? - сказала старуха.
     - „ворЯнин, матушка.
     ‘лово "дворЯнин" заставило старуху как будто несколько подумать.
     - Џогодите, Я скажу барыне, - произнесла она и  минуты  через  две  уже
возвратилась с фонарем в руке.
     ‚орота отперлись. Ћгонек мелькнул и в другом окне. Ѓричка, въехавши  на
двор, остановилась перед небольшим домиком, который за темнотою трудно  было
рассмотреть. ’олько одна половина его была  озарена  светом,  исходившим  из
окон; видна была еще лужа перед домом, на которую прЯмо ударЯл тот же  свет.
„ождь стучал звучно  по  деревЯнной  крыше  и  журчащими  ручьЯми  стекал  в
подставленную бочку. Њежду тем псы  заливались  всеми  возможными  голосами:
один, забросивши вверх голову, выводил так протЯжно и с таким старанием, как
будто за это получал бог знает какое жалованье; другой  отхватывал  наскоро,
как пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок,  неугомонный  дискант,
вероЯтно молодого щенка, и все  это,  наконец,  повершал  бас,  может  быть,
старик, наделенный дюжею собачьей натурой, потому  что  хрипел,  как  хрипит
певческий контрабас, когда концерт в полном разливе: тенора  поднимаютсЯ  на
цыпочки от сильного желаниЯ вывести  высокую  ноту,  и  все,  что  ни  есть,
порываетсЯ  кверху,  закидываЯ  голову,  а  он  один,   засунувши   небритый
подбородок в галстук, присев и опустившись почти до земли, пропускает оттуда
свою ноту, от которой трЯсутсЯ и дребезжат стекла. “же по  одному  собачьему
лаю,  составленному  из  таких  музыкантов,  можно  было  предположить,  что
деревушка была порЯдочнаЯ; но промокший и озЯбший герой  наш  ни  о  чем  не
думал, как только о постели. Ќе успела бричка совершенно  остановитьсЯ,  как
он уже соскочил на крыльцо, пошатнулсЯ и чуть  не  упал.  Ќа  крыльцо  вышла
опЯть какаЯ-то женщина, помоложе прежней,  но  очень  на  нее  похожаЯ.  Ћна
проводила его в комнату. —ичиков кинул вскользь два  взглЯда:  комната  была
обвешана старенькими полосатыми обоЯми; картины с какими-то  птицами;  между
окон старинные маленькие зеркала  с  темными  рамками  в  виде  свернувшихсЯ
листьев; за всЯким зеркалом заложены были  или  письмо,  или  стараЯ  колода
карт, или чулок; стенные  часы  с  нарисованными  цветами  на  циферблате...
невмочь было ничего более заметить. Ћн чувствовал, что  глаза  его  липнули,
как будто их кто-нибудь вымазал медом. Њинуту спустЯ вошла  хозЯйка  женщина
пожилых лет, в каком-то спальном чепце, надетом наскоро, с фланелью на  шее,
одна из тех матушек, небольших помещиц, которые плачутсЯ на неурожаи, убытки
и держат голову несколько набок, а между тем набирают понемногу деньжонок  в
пестрЯдевые мешочки, размещенные по Ящикам комодом. ‚ один мешочек  отбирают
все целковики, в другой полтиннички, в третий тий четвертачки, хотЯ с виду и
кажетсЯ, будто бы в комоде ничего нет, кроме бельЯ, да ночных  кофточек,  да
нитЯных моточков, да распоротого салопа, имеющего потом обратитьсЯ в платье,
если старое как-нибудь прогорит во  времЯ  печениЯ  праздничных  лепешек  со
всЯкими прЯженцами или поизотретсЯ само собою. Ќо  не  сгорит  платье  и  не
изотретсЯ само собою: бережлива старушка, и салопу суждено пролежать долго в
распоротом  виде,  а  потом  достатьсЯ  по  духовному  завещанию  племЯннице
внучатной сестры вместе с