еть  на
него самого, на заподозренную козу и посудачить.
     Ђ женщины  после  работы  на табачной плантации  или  в табачном сарае,
несколько  отделившись  от  мужчин,  тоже останавливались  и  с любопытством
следили за  •арлампо и  его  козой.  ’е, что  не  знали, какаЯ  именно  коза
приглЯнулась •арлампо, подталкиваЯ других, вполголоса просили показать ее.
     ’ы смотри, какую выбрал!
     ‚роде бы грустненькаЯ!
     ЏритворЯетсЯ!
     ‚переди всех бежит гордитсЯ!
     Ќе, прЯчетсЯ от него!
     Љак же! ‘прЯчешьсЯ от этого вепрЯ!
     Њужчины молча, с угрюмым недоброжелательством оглЯдывали стадо и самого
•арлампо  и, пропустив его мимо себЯ, начинали  обсуждать случившеесЯ. Ќо  в
отличие от  женщин,  они  не  останавливались  на  интимных  психологических
подробностЯх, а напирали на общественное значение постигшей —егем беды.
     …сли мы это так оставим, эндурцы совсем на голову сЯдут!
     Ђ то не сидЯт!
     ‚овсе рассЯдутсЯ!
     „а они ж его и подучили!
     Ђ какаЯ им выгода?
     €м все выгода, лишь бы нас принизить!
     •оть  бы этот проклЯтущий  отец  „еспины выдал бы наконец за  него свою
дочь!
     Ђ зачем она ему? …му теперь весь чегемский скот „еспина!
     „а он теперь весь наш скот перехарлампит!
     ’о-то Я примечаю, что у нас с каждым годом скотина все больше Яловеет!
     Џо миру нас пустит этот грек!
     Ќеужто наши старцы так и не велЯт •абугу изгнать его?!
     Ќаши старцы перед •абугом на цыпочках ходЯт!
     Ћни велЯт доказать!
     —то  ж нам, рыжебородого карточника  приманить из  Њухуса, чтобы он  на
карточку поймал его с козой?
     Љак же, поймаешь! Ћн свое дело знает!
     Ђ через сельсовет нельзЯ его изгнать?
     Ђ сельсоветчикам что? Ћни скажут: "ќто политике не мешает..."
     ‚ыходит, мы совсем осиротели?
     ‚ыходит...
     •арлампо молча проходил  мимо этих недоброжелательно молчащих чегемцев,
с  сумрачной  независимостью  бросаЯ  на  них  взглЯды  и  показываЯ  своими
взглЯдами,  что  он  и такие  унижениЯ предвидел,  что  все  это давно  было
написано  в  книге  его  судьбы, но  ради  своей  великой  любви  он  и  это
перетерпит.
     €ногда  среди  этих  чегемцев  оказывались  те  парни,  которые  раньше
предлагали ему овладеть „еспиной и тем самым вынудить ее отца выдать дочь за
•арлампо.  €  сейчас  они напоминали ему  своими взглЯдами,  что напрасно он
тогда  не воспользовалсЯ  их советом,  что, воспользуйсЯ он в  свое времЯ их
советом,  не  было бы  этих глупых разговоров. Ќо  •арлампо  и  эти  взглЯды
угадывал  и на эти  взглЯды  с прежней  твердостью  отрицательным  движением
головы  успевал  отвечать,  что  даже  и сейчас, окруженный клеветой, он  не
жалеет о своем непреклонном решении дождатьсЯ свадьбы с „еспиной.
     Ћднажды,  когда  мы  с •арлампо  перегонЯли  стадо  домой,  из зарослей
папоротников выскочил  Ћмар  и, весь искореженный Яростью бесплодной слежки,
со  струйкой  высохшей  пены в углах  губ (видно,  Ярость  давно  копилась),
дергаЯсь сам и дергаЯ за рукоЯтку шашки, побежал за нами, то отставаЯ (никак
не мог выдернуть шашку), то догонЯЯ, и,  наконец догнав, с выдернутой шашкой
бежал рЯдом с нами, теснЯ •арлампо и осыпаЯ его проклЯтиЯми.
     ѓреческий шпионка! кричал он по-русски. ЊоЯ лошадь! ‘еким-башка!
     ‘ейчас это выглЯдит смешно, но Я тогда испытал внезапно отЯжеливший мое
тело  физиологический ужас близости отвратительного, нечеловеческого зрелища
убийства человека. …динственный  раз вблизи Я видел  лицо погромщика,  хотЯ,
разумеетсЯ,  тогда не знал, что это так называетсЯ. € самое страшное  в этом
лице были не глаза, налитые кровью, не  струйки засохшей пены в углах губ, а
выражение  своей абсолютной, естественной  правоты. Љак будто  бы человек на
наших глазах перестал быть человеком и выполнЯет предназначение переставшего
быть человеком.
     Љ этому ужасу перед возможным убийством •арлампо  еще  добавлЯлсЯ страх
за себЯ, боЯзнь, что он на •арлампо не остановитсЯ, ощущение того, что он  и
менЯ может  рубануть после •арлампо.  Љак-то  трудно было  поверить,  что он
после убийства •арлампо снова сразу  станет человеком и перестанет выполнЯть
предназначение  переставшего  быть   человеком,   и   было   подлое  желание
отделитьсЯ, отделитьсЯ, отделитьсЯ от •арлампо.
     € все-таки Я не  отделилсЯ от  него, может быть, потому,  что вместе со
всеми этими подлыми страхами Я чувствовал с каждым мгновением вдохновлЯющую,
вырывающую из этих страхов красоту доблести •арлампо!
     „а,  единственный  раз  в жизни  Я  видел  эллинскую доблесть,  Я видел
поистине сократовское презрение к смерти, и ничего более красивого Я в своей
жизни не видел!
     Ќаверное,  метров пЯтьдесЯт, пока мы не поднЯлись до  молельного ореха,
Ћмар, изрыгаЯ  проклЯтиЯ, теснил •арлампо, взмахиваЯ шашкой перед его лицом,
иногда стараЯсь забежать вперед, то ли длЯ того,  чтобы было удобней рубить,
то ли длЯ того, чтобы остановить •арлампо перед казнью.
     Ќо •арлампо, не  останавливаЯсь,  продолжал свой путь,  иногда  окриком
подгонЯЯ отставшую козу, иногда рукой  отстранЯЯ  трЯсущуюсЯ перед его лицом
шашку, отстранЯЯ не с большим выражением заинтересованности, чем если бы это
была ольховаЯ  ветка, нависшаЯ  над тропой. € он ни  разу не  взглЯнул в его
сторону, ни  разу!  € только желвак  на  его скуле,  обращенной  ко мне,  то
раздувалсЯ, то уходил, и он времЯ от времени горестно и гордо кивал головой,
даваЯ знать, что слышит  все и там, наверху, тоже слышат все и понимают все,
что терпит •арлампо! Ќа  подступах  к  сени молельного ореха Ћмар отстал  от
нас, издали  продолжаЯ кричать и  грозитьсЯ. € вдруг мне тогда подумалось на
мгновение, что свЯщеннаЯ сень молельного ореха своей силой остановила его. €
•арлампо,  продолжаЯ идти  за козами, бросил на менЯ взглЯд, который Я тогда
до  конца  не  понЯл  и который  лишь сейчас  понижаю  как напоминание:  "Ќе
забудь!"
     Џо  детской чуткости  Я потом  много ночей  терзалсЯ  подлостью  своего
страха  и Ясным, унизительным сознанием  своей неспособности вести себЯ так,
как  вел  •арлампо.  џ  тогда не  понимал, что только  великаЯ  мечта  может
породить великое мужество, а у •арлампо, конечно, была эта великаЯ мечта.
     „о старого •абуга, безусловно, доходили отголоски этих безумных слухов,
хотЯ и в сильно ослабленном виде. Љогда в Ѓольшом „оме заговаривали об этом,
тетЯ Ќуца  то  и  дело  выглЯдывала  в  дверь, чтобы посмотреть,  нет ли его
поблизости. —егемские глупцы, а, к  сожалению, их в —егеме тоже было немало,
при виде  старого  •абуга  делали  единственное, что может сделать глупец со
своей глупостью, скромно проЯвлЯть ее.
     Ќо  однажды  один  из  них  не  удержалсЯ.  Ќесколько  чегемцев  стоЯли
поблизости от Ѓольшого „ома, по-видимому, в ожидании, когда •арлампо пройдет
со своим стадом. €  тут на  дороге поЯвилсЯ  старый •абуг.  Ћн нес на плечах
огромную вЯзанку ветвей фундука корм длЯ козлЯт. € когда он прошел мимо них,
шелестЯ  холмом  свежих  ореховых  листьев  и почти покрытый ими,  и, может,
именно  из-за  этой  прикрытости  его  осмелев, один  из  ожидающих •арлампо
выскочил на дорогу  и  крикнул вслед уходЯщему  •абугу, как  бы ослабленному
этой   огромной,   шумЯщей   листьЯми    кладью,   как   бы   отчасти   даже
буколизи-рованному ею:
     ’ак до каких же нам пор терпеть твоего козлоблуда!!!
     ‘тарый •абуг несколько мгновений молча продолжал идти,  и холм ореховых
листьев  за его спиной равномерно  вздрагивал. Џотом  из-под этой движущейсЯ
рощи раздалсЯ его спокойный голос:
     ‚ы бы себЯ поберегли от усатого козла, чем заниматьсЯ моими козами...
     Ћпешив  от неожиданности  ответа, этот  чегемец  долго стоЯл,  стараЯсь
осознать  слова  старого  •абуга,  и,  наконец осознав, всплеснул  руками  и
плачущим голосом крикнул ему вслед:
     ’ак не мы ж его содержим в Љремле!
     ‚ конце  концов слухи о козлоблудии •арлампо докатились до Ђнастасовки,
хотЯ в  Ѓольшом „оме не исключали, что Ћмар тайно туда уехал  и там обо всем
рассказал.
     Ћднажды к вечеру в Ѓольшом  „оме  поЯвились тетушка •рисула и  „еспина.
“же  издали  по  их  лицам было  Ясно,  что они  о чем-то  знают. „еспиночка
похудела, и ее синие глазки словно выцвели и теперь казались гораздо бледней
ее косынки.
     ’етушка •рисула начала было жаловатьсЯ, но  старый •абуг остановил ее и
сказал, что  сначала надо поужинать, а  потом  обо всем  поговорить. ’етушка
•рисула тихо присела у очага на скамью и, глЯдЯ на огонь, сидела, подпершись
худенькой,  будто  птичьЯ  лапка,  ладонью,  и  скорбно  покачивала головой.
„еспина сидела на тахте и грустно  отворачивалась, когда —унка пыталсЯ с ней
заигрывать.
     Ќичего не подозревавший •арлампо пригнал стадо, вошел во двор с дровами
на плече и, издав свой обычный  очаголюбивый грохот,  сбросил их у  кухонной
стены.  “слышав этот  грохот,  тетушка  •рисула  еще более скорбно  закачала
головой, словно хотела сказать: он  этим  грохотом очаголюбиЯ тоже хотел нас
обмануть.
     ‚ойдЯ на  кухню и увидев „еспину, опустившую голову, когда он вошел,  и
тетушку  •рисулу, котораЯ даже не  повернулась в его сторону, он  понЯл, что
они все знают, и сумрачно замкнулсЯ.
     Џочти молча сели ужинать, и о боже! тетушка •рисула едва притронулась к
еде.
     Њир перевернулсЯ,  сказал —унка по-абхазски, тетушка  •рисула малоежкой
сделалась!
     „а  замолчи  ты! прикрикнула  на  него тетЯ Ќуца и воткнула в дымЯщуюсЯ
мамалыгу тетушки •рисулы  большой кусок сыру.  ’етЯ Ќуца очень волновалась и
хотела как-нибудь смЯгчить ее.
     Џоужинав,  вымыли руки, и все расселись у очага на  большой  скамье,  а
•арлампо сел отдельно на кушетке и этим слегка напоминал подсудимого.
     ’етушка •рисула  начала. ќто был долгий греческий разговор  с  горькими
взаимными  упреками,  с  постоЯнными печальными жестами  тетушки  •рисулы  в
сторону „еспины. Њне  показалось, что мелькнуло  и упоминание о двужелточных
Яйцах.  „еспина времЯ от времени  всплакивала  и  терла  свои голубые глазки
концом голубого платка.
     ‚  глазах •арлампо горел  сомнамбулический  огонь  отчаЯниЯ.  ѓолос его
делалсЯ  все резче и  резче. Ќикогда таким голосом он не  говорил с тетушкой
•рисулой. ќто было восстание демоса против аристократов!
     Ћн представил перечень унижений, пережитых им из-за жестокого упрЯмства
отца „еспины, ее  патеро! Ќа  пальцах длЯ  полной наглЯдности  он перечислил
годы насильственной разлуки с любимой и, перечислЯЯ, все выше и выше подымал
свой голос:
     ќна! „иа!! ’рио!!! ’есара!!!! Џенде!!!!!
     ЏЯть загнутых пальцев отметили  неимоверные  страданиЯ пЯти лет.  Ќо  и
этого не хватило, пришлось загнуть еще три  пальца на другой руке. Ћн застыл
на некоторое времЯ с приподнЯтыми руками и загнутыми в мощный кулак пальцами
одной из них и почти готовым кулаком второй  руки. Љазалось, еще два года, и
•арлампо  наброситсЯ  с   кулаками  на  отца  „еспины  и  всех  аристократов
Ђнастасовки, если там еще есть аристократы.
     (џ вижу  •арлампо так Ясно, как будто все это было вчера. € опЯть никак
не  могу избавитьсЯ от  навЯзчивого ощущениЯ  его  сходства с обликом  нашей
интеллигенции.  ‚от  так  же  и она, в  пересчете  на исторические сроки  ее
терпениЯ,   не   пройдет   и   пЯтидесЯти  лет,   как  наброситсЯ  на  своих
аристократов!)
     ’етушка •рисула не без пониманиЯ выслушала могучий выпад •арлампо,  она
как  бы  признала,  что   восстание  против   аристократов  имело  некоторые
основаниЯ.
     Ћднако  она не растерЯлась и сама пошла  в атаку. €ногда они оба, как к
судье,  обращались к  дедушке •абугу, переходЯ  на турецкий Язык, хотЯ он  и
по-гречески понимал  хорошо. ’етЯ Ќуца  тоже  времЯ  от времени вставлЯлась,
пытаЯсь  на  своем чудовищном  турецком Языке  защищать •арлампо.  Љогда она
особенно коверкала слова, —унка в ужасе  хваталсЯ за голову,  показываЯ, что
такой выговор обЯзательно угробит дело •арлампо.
     Ћбвинение тетушки •рисулы сводилось к тому,  что теперь отец „еспины не
захочет  иметь  дело  с  •арлампо, а  другие  греки не  захотЯт женитьсЯ  на
„еспине.
     "Љто  такаЯ „еспина?" по словам тетушки •рисулы, будут спрашивать греки
из других сел.
     "„еспина, будут отвечать им греки из Ђнастасовки, это та "аристократйко
корице", чей жених предпочел ей козу".
     Љондрепесо,  •арлампо?! обращалась тетушка •рисула  к •арлампо, который
тоже как бы отчасти признавал значительность доводов тетушки •рисулы.
     ђазговор был долгим, сложным, запутанным. ЋказываетсЯ, тетушка •рисула,
перед тем как ЯвитьсЯ в Ѓольшой „ом, инкогнито пришла на мельницу и узнала у
ѓераго о том, что •арлампо, гонЯЯсь за козой, прибежал на мельницу.
     •арлампо  и  дедушка  •абуг   объЯснили  ей,   что  дело  его  с  козой
ограничилось этой бесцельной и безвредной беготней.
     ‡ачем, зачем, вопрошала тетушка •рисула, ему надо было бегать за козой,
когда в Ђнастасовке его дожидаетсЯ невеста, белаЯ, как снег, и невиннаЯ, как
ангелица? “слышав ее слова, „еспина снова всплакнула.
     •арлампо сказал, что все это получилось потому, что он объелсЯ орехов и
заболел   ореховой   дурью.  ’етушка  •рисула   презрительно  отрицала  само
существование  такой болезни. € она привела доказательство. ’етушка  •рисула
сказала, что, когда они в последний  раз уходили с „еспиной из Ѓольшого „ома
в Ђнастасовку, она по дороге съела почти полкорзины грецких орехов и никакой
ореховой дурью не заболела.
     Џравда, „еспина? обратилась она к племЯннице, но отозвалсЯ —унка.
     Љонечно, правда! воскликнул он по-турецки. Љто же в этом усомнитсЯ!
     Ќет, ты не  видел, сказала  тетушка •рисула, взглЯнув на —унку. „еспина
видела.
     „еспина,  грустно кивнув  головой, подтвердила слово тетушки •рисулы. €
тут  •арлампо, видимо,  решил  окончательно  расплеватьсЯ  с  аристократами.
Џо-турецки, чтобы всем была понЯтна дерзкаЯ прЯмота его слов, он сказал, что
она не  заболела  ореховой  дурью, потому  что и  она,  и  ее брат  и так от
рождениЯ безумны. („елидур!)
     „а,  подтвердила  тетушка  •рисула,  горестно качаЯ  головой,  •рисула,
конечно, безумнаЯ, раз она разрешила своей невинной овечке обручитьсЯ с этим
дьЯволом.
     Ќу, от овечки до козы не так уж далеко! крикнул —унка по-абхазски.
     „а замолчи ты, бессовестный! замахнулась тетЯ Ќуца на него.
     „еспина  снова беззвучно  заплакала и снова стала  утирать  свои  синие
глазки концом своего синего платка.
     €  тут старый •абуг сказал свое слово. Ћн сказал, что отделЯет •арлампо
тридцать коз в счет его будущей работы. Ћн сказал, что рЯдом с усадьбой дЯди
‘андро он высмотрел хороший участок длЯ •арлампо. Ћн предложил там выстроить
дом  и этой же осенью сыграть  свадьбу и поселить в нем молодых.  Ћн сказал,
что дрань и доски они начнут заготовлЯть с •арлампо с завтрашнего днЯ.
     Њедленно бледнеЯ,  •арлампо медленно встал с кушетки.  ‚ыражаЯ взглЯдом
безусловную   власть  над  „еспиной,  власть,  выстраданную  восемью  годами
ожиданий,  он  протЯнул непреклонную руку  в сторону старого •абуга и сказал
непреклонным голосом:
     ‚от твой отец, „еспина! „ругого отца у тебЯ  нет, „еспина!  ”илисе  тон
патеро су, „еспина! (Џоцелуй своего отца, „еспина!)
     €  „еспина  вскочила,  „еспина  расплакалась,   „еспина  рассмеЯлась  и
мгновенно преобразилась в прежнюю цветущую, веселую девушку. Ћна подбежала к
старому  •абугу и, наклонившись, нежно обнЯла  его и поцеловала в обе  щеки.
‘тарый •абуг  осторожно  отстранил  ее  от себЯ,  как  переполненный  сосуд,
угрожающий пролитьсЯ на  него  непристойной длЯ его возраста влагой молодого
счастьЯ.
     ’еперь менЯ, „еспиночка! крикнул —унка по-русски.
     € „еспина, взглЯнув на —унку, весело расхохоталась,  и  тетушка •рисула
тоже мгновенно преобразилась  в  прежнюю тетушку  •рисулу  и  совсем прежним
голосом предупредила племЯнницу:
     „ес-пи-на!
     Џреображение ее было столь удивительным, что все рассмеЯлись.
     —ерез пЯть месЯцев  •арлампо  справил свадьбу  в своем  новом  доме,  и
тамадой на свадьбе был, конечно, дЯдЯ ‘андро. Ќа  свадьбе было  выпито много
вина,  спето  много  греческих и абхазских песен.  —унка  рЯдом  с  тетушкой
•рисулой танцевал сиртаки,  пытаЯсь или делаЯ вид, что пытаетсЯ рассказать о
том,  как  они с „еспиной  рвали инжир,  и тетушка  •рисула  с  негодованием
бросалась на него и  закрывала ему рот. ђазумеетсЯ,  тетушка •рисула на этой
свадьбе всех  переговорила, переела, но перепить дЯдю ‘андро ей все-таки  не
удалось.
     Џо сложным психологическим соображениЯм старый •абуг вместе с тридцатью
отделенными  козами отдал  и  ту, заподозренную в особых симпатиЯх •арлампо.
Ћставь он ее у себЯ, дурноЯзыкие стали бы говорить, что он это сделал, чтобы
не расстраивать семейную жизнь •арлампо.
     Њне запомнилась  картина,  может  быть,  самого безоблачного  семейного
счастьЯ, которую Я видел в своей жизни.  ‚месте с несколькими женщинами  мы,
мальчики, идем от табачной плантации к  табачному сараю. “ женщин  на плечах
большие корзины с табаком.
     ‚от мы проходим мимо дома •арлампо. •арлампо стоит в загоне среди коз и
придерживает  за рога ту злополучную козу, наконец-то  родившую козленка.  Ђ
„еспина, беременнаЯ „еспина, с большим животом, в широком цветастом  платье,
с  подойником в  руке, присаживаетсЯ  на корточки  возле козы и начинает  ее
доить. Ђ •арлампо сумрачно и победно  озираетсЯ  на нас,  и  Я чувствую, что
теперь сумрачность •арлампо  это маска, защищающаЯ его счастливую  жизнь  от
сглаза судьбы. ѓлЯдЯ на  нас, он  как  бы  приглашает обратить  внимание  на
строгое,  классическое,  естественное,  которое  только  могло быть  и есть,
расположение их фигур возле козы.
     —его это  он охранЯет козу?  говорит  одна  из женщин,  не  поленившись
остановитьсЯ, и  осторожно,  чтобы удержать огромную корзину  в  равновесии,
оборачиваетсЯ к другой.
     …ще бы, говорит другаЯ с такой же корзиной на плече, козе же обидно...
     Ќо  она  вдруг осекаетсЯ,  может  быть,  покореннаЯ могучим,  спокойным
струением гармонии этой ветхозаветной идиллии.
     •арлампо придерживает козу за рога, и сквозь сумрачную маску его лица Я
чувствую,  чувствую неудержимое, победное клокотание его  счастьЯ.  € в моей
душе смутно  брезжит догадка, что к такому счастью можно прийти только через
такие   страданиЯ.  €  сейчас,   вспоминаЯ  эту  картину   и   вспоминаЯ  то
изумительное, сладостно растекающеесЯ  в крови чувство благодарности чему-то
непонЯтному,  может  быть,  самой жизни,  которое  Я тогда испытал, глЯдЯ на
•арлампо  и  „еспину,  Я думаю, у человека  есть  еще одна  возможность быть
счастливым это умение радоватьсЯ чужому счастью. Ќо взрослые редко сохранЯют
это умение.
     —ерез  три  года у •арлампо  было трое детей. Џервую,  девочку, в честь
тетушки назвали ‘улой. –елыми  днЯми тетушка •рисула возилась с детьми. ‘ама
„еспина  к этому  времени  стала  лучшей  чегемской низальщицей  табака,  но
сравнЯтьсЯ  с   ’али   она,   конечно,   не   могла.   Ћднако   длЯ  молодой
аристократической  женщины, рожающей каждый год по ребенку, это было немалым
достижением.
     Џосле того, как „еспина родила третьего ребенка, тетушка •рисула пришла
в Ѓольшой „ом  и сказала, что в течение  одного  года  собираетсЯ дежурить у
постели  „еспины, и просила  кого-нибудь из женщин Ѓольшого  „ома  времЯ  от
времени  подменЯть  ее. Љогда у нее  спросили, зачем она должна  дежурить  у
постели  „еспины,  она отвечала, что  надо  не допускать  •арлампо к постели
„еспины, чтобы та отдохнула от беременности, хотЯ бы на гой.
     ’етЯ Ќуца  справилась  у  старой азины:  принЯто  ли  по нашим обычаЯм
дежурить не  только у  постели больного, но и у постели замужней женщины? ’а
отвечала, что  по нашим обычаЯм  это тоже принЯто, но разрешаетсЯ  дежурить,
только близким родственникам, и поэтому обитательницы Ѓольшого „ома не могут
сторожить у постели „еспины.
     Ѓуду дежурить одна, пока сил хватит, вздохнув, сказала тетушка •рисула.
     Ќо  тетушка  •рисула если и дежурила, то  недолго,  потому что  грЯнула
ЋтечественнаЯ война и всю молодежь —егема вместе с •арлампо забрали в армию.
     ‚ отличие от многих наших близких, в отличие от беднЯги —унки, которого
убили в начале войны на  западной  границе, •арлампо вернулсЯ домой.  „а, он
вернулсЯ, и жизнь его была счастлива вплоть до 1949 года, когда его вместе с
„еспиной, и детьми, и тетушкой •рисулой,  и всеми греками —ерноморьЯ выслали
в Љазахстан.
     ...ѓрузовик  возле правлениЯ  колхоза.  Љ  этому времени  машины  стали
подыматьсЯ до —егема. Љузов, переполненный несколькими отъезжающими семьЯми.
ђыданиЯ женщин уезжающих и женщин, прощающихсЯ с ними.
     агах в двадцати от машины на бревнах уселись нахохленные, отчужденные,
как  орлы  за  вольером, чегемские  старцы.  “же не постукиваЯ, как  обычно,
посохами о землю, а угрюмо опершись  о них, они неодобрительно поглЯдывают в
сторону машины, изредка перебрасываЯсь словами.
     Ћни как бы осознают, что происходЯщее должно было быть ими остановлено,
но,  понимаЯ, что не в  силах  ничего  сделать, они  чувствуют гнет вины  за
собственное молчание, оскверненность своей духовной власти.
     ...‡ареваннаЯ  „еспина  то и дело спрыгивает с  кузова  в  толпу, чтобы
обнЯтьсЯ  с  теми, с кем не  успела  попрощатьсЯ. ’етушка  •рисула  в черном
платье  стоит в кузове  и кричит  что-то  непонЯтное,  воздев  худую руку  к
небесам. (Ћтцу  народов мало  было  тысЯч  русских  крестьЯнок, высланных  в
‘ибирь, которых он, надо  полагать, пробовал на роль боЯрыни  Њорозовой  длЯ
картины  нового,  неведомого ‘урикова, ему еще  понадобилось тетушку •рисулу
попробовать на эту роль.)
     „вое  бледных,  растерЯнных  автоматчиков в кузове  и  внизу еще  более
бледный, с  трЯсущимисЯ губами офицер,  старающийсЯ унЯть лезущих, кричащих,
протЯгивающих руки в кузов машины, спрыгивающих на землю и вновь водворЯемых
в кузов.
     €  над  всем  этим  ревом,  заплаканными   лицами,  протЯнутыми  руками
сумрачное, бесслезное лицо  •арлампо, с желваками, то  и дело сокращающимисЯ
под кожей щек, с глазами, обращенными к чегемцам. Ћн покачивает головой, как
бы  напоминаЯ о  пророческом смысле своего  всегдашнего  облика.  Ћн  как бы
говорит: да, да, Я это предвидел  и потому всю жизнь своим сумрачным обликом
готовилсЯ к этому.
     Ћфицер,  отчаЯвшись  отогнать  чегемцев  от   машины,   что-то  крикнул
автоматчикам,  и  они,  спрыгнув   вниз  и  держа  перед  собой  автоматы  в
горизонтальном положении, как шлагбаумы,  стали  отжимать толпу.  Ќо так как
задние  не  отходили, толпа  не отжималась, а  сжималась. € словно от самого
сжатиЯ  толпы в воздухе  сгущалось электричество спертого гнева.  €  офицер,
вероЯтно, лучше других чувствовавший это, пыталсЯ опередить возможный  взрыв
нервного напрЯжениЯ.
     € все-таки взрыв произошел. „ва мальчика-подростка, абхазец и гречонок,
обнЯвшись, стоЯли у машины. Ћдин  из солдат несколько  раз  пыталсЯ отцепить
абхазского  мальчика  от  его  уезжающего друга.  Ќо мальчики  не  разнимали
объЯтий.  € тогда солдат, тоже,  вероЯтно, под влиЯнием нервного напрЯжениЯ,
толкнул мальчика прикладом автомата.
     Ќа беду, тут же стоЯли  двое дЯдей  и старший  брат  мальчика. ‚се трое
пыхнули разом!  Ѓрат мальчика и один из  дЯдей выхватили ножи, а другой дЯдЯ
вырвал из кармана немецкий вальтер.
     †енщины  завыли.  Ћба солдата,  прижавшись  спинами  к  кузову  машины,
выставили  автоматы,  а  офицер,  стоЯвший  рЯдом  с  ними,  забыв  о  своем
пистолете, все повторЯл, как пластинка с иглой, застрЯвшей в борозде:
     ‚ы что?! ‚ы что?! ‚ы что?!
     Ѓрат мальчика все норовил выбрать мгновение и сбоку наброситьсЯ с ножом
на солдата, ударившего мальчика. Џервый  дЯдЯ, держа его под прицелом своего
вальтера и угрожаЯ  им,  пыталсЯ его отвлечь, чтобы создать такое мгновение.
‚торой  дЯдЯ грозил ножом второму автоматчику, державшему под прицелом того,
что  грозил вальтером  первому солдату. Ћбе стороны,  не сговариваЯсь, разом
распределили, что кому делать.
     € неизвестно, чем бы это все кончилось,  если б на крики женщин, понЯв,
что в  толпе  случилось что-то  ужасное, старейшина —егема  не поднЯлсЯ бы с
места. Ћн  всадил  свой посох в землю,  расправил свои  белые усы и  пошел в
сторону  толпы,   не   менЯЯ   на   лице  выражениЯ   угрюмой,   отчужденной
нахохленности.
     Ћн шел ровным,  спокойным шагом, словно  уверенный в том, что если  то,
что  случилось  в толпе,  можно ввести  в разумные рамки,  то  оно, то,  что
случилось, и так его подождет. Ђ если  невозможно  обуздать  разумом то, что
случилось, тогда и торопитьсЯ некуда.
     ‹юди  расступались,  когда  он,  все  еще  нахохленный,  вошел в толпу,
котораЯ  пыталась ему рассказать суть случившегосЯ, и  он,  видно,  сразу же
понЯв эту суть, теперь только брезгливо отмахивалсЯ от лишнего шума.
     Ќичего  не  говорЯ,  он  подошел  к  этим  троим и, мгновенно определив
степень опасности  каждого, не ожидаЯ сопротивлениЯ и даже не  задумываЯсь о
возможности сопротивлениЯ, небрежно вырвал нож из руки брата мальчика, потом
из руки первого  дЯди  пистолет,  потом из руки второго дЯди нож и  все это,
почти  не  глЯдЯ, отбросил в  сторону,  как железный мусор,  как отбрасывает
крестьЯнин к изгороди камни, вынутые из пахоты.
     Џотом  он обернулсЯ к мальчику,  из-за которого все это  произошло, и с
размаху шлепнул его ладонью по голове. “ мальчика с головы слетела войлочнаЯ
шапочка,  но он, не  поднимаЯ ее,  повернулсЯ и пошел сквозь  толпу,  нагнув
голову и, видимо, сдерживаЯ слезы обиды. ’ак и ушел, ни разу не оглЯнувшись.
     ’ы бы у них отнЯл автоматы, а мы бы поглЯдели, нервно крикнул  владелец
вальтера, а то привыкли над нами куражитьсЯ!
     ’олпа неодобрительно зашумела.
     ‘олдат казенный человек, сказал старец,  обращаЯсь к  толпе, он делает,
что  ему  сказали...  Ќа Ѓольшеусого, видать,  снова  нашло вурдалачество...
‚ремЯ,  в  котором стоим,  такое, что,  даже  если тебЯ палкой ударЯт,  надо
смолчать...
     ќх, времЯ, в котором стоим, вздохнули в толпе.
     ‘тарец  повернулсЯ  и  пошел  к  своим   товарищам,  дожидавшимсЯ  его,
приподнЯв  нахохленные  головы  и  не  проЯвлЯЯ  никаких  внешних  признаков
любопытства.
     ‚  машину!  крикнул  офицер солдатам  и сам  вскочил в кабину, стараЯсь
опередить толпу.
     ‘олдаты взлетели в кузов, но толпа опЯть успела облепить его.
     Њашина засигналила  и тихо тронулась.  ѓрЯнул прощальный рев, а офицер,
высунув руку в окно, конвульсивно махал  ею, чтобы  остающиесЯ отцепились, и
продолжал махать, пока они окончательно не отстали.
     ...‘егоднЯ не слышно  греческой и турецкой речи на нашей земле,  и душа
моЯ  печалитсЯ, и слух мой осиротел. џ с детства привык к нашему  маленькому
‚авилону. џ привык  слышать в  воздухе родины абхазскую речь, русскую  речь,
грузинскую речь, мингрельскую речь, армЯнскую речь, турецкую речь, эндурскую
речь (да,  да,  дЯдЯ  ‘андро,  эндурскую тоже!),  и теперь,  когда из  этого
сладостного многоголосиЯ, из  брызжущего свежестью щебета  народов выброшены
привычные голоса, нет радости слуху моему, нет упоениЯ воздухом родины!
     ...‚от  так •арлампо и „еспина исчезли из  нашей жизни  навсегда. Ќо  Я
надеюсь, они сильные люди и там, на сухой  казахстанской земле, укоренились,
зажили  своим  домом,  своим  хозЯйством,  и  тетушке •рисуле,  надо думать,
нашлось что  пожевать.  Ќо  в  Љазахстане, по-моему, нет  инжира,  а тетушка
•рисула так любила инжир, особенно черный.
     ‚прочем,  с  тех  пор  прошло  столько  времени, что  тетушка  •рисула,
конечно,  уже умерла, и Я уверен, что  светлаЯ  душа ее сейчас в садах ќдема
вкушает столь любимый ею черный инжир.

        „ЯдЯ ‘андро и раб •азарат
     ќтот рассказ Я услышал от дЯди ‘андро, когда мы сидели  за столиком под
тентом в  верхнем Ярусе ресторана  "Ђмра".  ЉажетсЯ,  Я повторЯюсь,  слишком
часто  упоминаЯ верхний Ярус этого  ресторана. Ќо что делать, в нашем городе
так мало осталось уютных мест, где,  особенно в летнюю жару,  можно спокойно
посидеть  под прохладным бризом, слушаЯ шлепающие  и глухие  звуки,  которые
издают ребЯчьи тела, срываЯсь  с вышки длЯ прыжков в воду, слушаЯ их мокрые,
освежающие  душу голоса, созерцаЯ Яхты, иногда с цветными парусами, набитыми
ветром  до  плодово-телесной  выпуклости, в наклонном  полете  (Якобы  мечта
Џизанской башни) состругивающие мЯгкую гладь залива.
     Љстати,  о Џизанской башне. ђазглЯдывание ее  во  всЯких альбомах и  на
любительских снимках всегда вызывало во мне безотчетное раздражение, которое
почему-то надо было скрывать. ‘ам-то  Я таких альбомов не держу  и тем более
никогда не имел возможности сам сфотографировать ее.  ’ак что в том или ином
виде ее постоЯнно  мне  кто-нибудь  демонстрировал,  и каждый раз надо  было
благодарно удивлЯтьсЯ ее идиотскому наклону.
     Ћднако сколько  можно  падать и не  упасть?!  џ  считаю  так:  если  ты
ЏизанскаЯ  башнЯ,  то в конце концов или  рухни, или выпрЯмись!  €наче какой
воодушевлЯющий пример  устойчивости  длЯ  всех  кривобоких душ и  кривобоких
идей!
     ‚ ночных кошмарах, правда, чрезвычайно редких, Я всегда вижу один и тот
же сон. Љак  будто менЯ привезли в €талию, надежно привЯзали в  таком месте,
где  Я   день   и  ночь  вынужден  созерцать   Џизанскую  башню,  приходЯ  в
круглосуточное  бешенство от ее бессмысленного  наклона и точно знаЯ, что на
мой век ее хватит, при мне она не рухнет.
     ќтот ночной кошмар усугублЯетсЯ тем,  что какой-то  итальЯнец, вроде бы
‹уиджи ‹онго,  однако  почему-то и не признающийсЯ в этом,  три раза  в день
приносит мне тарелку спагетти и кормит менЯ, заслонЯЯ спиной Џизанскую башню
и  одновременно  читаЯ лекцию  о еврокоммунизме. € мне вроде до того неловко
слушать его, что Я еле сдерживаю себЯ от желаниЯ крикнуть:
     Ђмиго ‹онго, отойдите, уж лучше ЏизанскаЯ башнЯ!
     ‚о сне Я  прекрасно говорю  по-итальЯнски, однако  же молчу, потому что
очень вкусными мне кажутсЯ  эти  неведомые  спагетти. €  Я  вроде каждый раз
уговариваю себЯ:
     ‚от съем еще одну ложку и скажу всю правду!
     € оттого, что Я ему этого не говорю и у менЯ не хватает воли отказатьсЯ
от  очередной ложки, Я чувствую  дополнительное  унижение,  которое каким-то
образом не только не портит аппетита, но даже усугублЯет его.
     €  Я  вынужден  выслушивать  моего  лектора   до  конца,  до  последней
макаронины, а уж потом, за последней ложкой, какаЯ-то честность  или остатки
этой честности  мешают мне сказать ему все, что Я думаю. …сли б Я хоть одной
ложкой спагетти пожертвовал, еще можно было бы сказать ему всю правду, а тут
нельзЯ, стыдно, ничем не смог пожертвовать.
     € вот он уходит, и тут из-за его спины поЯвлЯетсЯ эта кривобокаЯ башнЯ.
Ќедавно  Я узнал от друзей, что какой-то польский инженер разработал и  даже
осуществил проект выпрЯмлениЯ Џизанской башни. Љонечно, такой проект  должен
был сотворить  именно  полЯк.  Љонечно,  в Џольше всЈ давно выпрЯмили, и его
тоска по выпрЯмлению должна была обратитьсЯ на Џизанскую башню.
     ‘ейчас мне вдруг  пришло  в голову: а что, если  наклон Џизанской башни
был  знаком,  показывающим  некий  градус отклонениЯ всей  земной  жизни  от
божьего замысла, и  теперь мы лишены  даже этого призрачного  ориентира? €ли
так: а что, если  беднЯга  ЏизанскаЯ башнЯ, в  сущности, правильно стоЯла, а
это наша землЯ со всеми нашими земными делами под ней скособочилась?
     €так,  мы  в  верхнем Ярусе ресторана  "Ђмра".  „ействующие лица:  дЯдЯ
‘андро, кнЯзь ќмухвари, мой двоюродный брат Љемал, фотограф •ачик и Я.
     –ель  встречи? Ќа  такой  следовательский  вопрос  Я бы вообще  мог  не
отвечать, потому что цели могло и не быть. Ќо на этот раз была.
     „ело  в  том,  что  мой двоюродный брат Љемал, бывший военный летчик, а
ныне мирный диспетчер  Њухусского аэропорта, находЯсь в  своей машине, мЯгко
говорЯ, в нетрезвом состоЯнии, был задержан автоинспектором.
     ‚ таком состоЯнии Я его несколько раз видел за рулем,  и ему ни разу не
изменили его точные рефлексы военного летчика и могучаЯ нервнаЯ система.
     Џри мне несколько раз его останавливали  автоинспекторы, догадываЯсь  о
неблагополучии  в  машине  скорее  по  чрезмерному  шуму весельЯ  на  заднем
сиденье, чем по каким-то нарушениЯм.
     ‚ таких  случаЯх он  обычно, не глЯдЯ на автоинспектора и  одновременно
воздействуЯ на  него своим  наполеоновским  профилем, тем более  что профиль
винных запахов не издает, так вот, в таких случаЯх он, не глЯдЯ, сует ему не
водительские права,  а книжку внештатного  корреспондента журнала "‘оветскаЯ
милициЯ".
     Љнижка воздействует магически.  Ќо  на этот раз она не могла сработать.
„ело  было  ночью,  и он в машине  был один. Ђ  когда  он, выпивший, ночью в
машине едет один, к его  точным рефлексам бывшего военного летчика незаметно
подключаетсЯ  сдвинутый  во  времени  рефлекс ночного  бомбардировщика:  ему
кажетсЯ, что война еще не  кончилась  и он летит бомбить Љенигсберг, который
давно  уже  восстал  из  своих   руин  и,   незаметно  смЯгчив  в  советской
транскрипции  готическую  остроугольность  своего  названиЯ,  превратилсЯ  в
Љалининград.
     ‚ сталинские времена за один этот его запоздалый рефлекс могли посадить
на десЯть лет.  Ќо в наше чудесное времЯ его только остановил автоинспектор,
потому что  он,  согласно своему  запоздалому рефлексу, старалсЯ  выжать  из
своих "†игулей" самолетную скорость.
     Љемал затормозил.  …му  бы дотерпеть,  пока  автоинспектор подойдет,  и
показать  ему книжку внештатного корреспондента журнала "‘оветскаЯ милициЯ".
Ќо он, затормозив, уснул за рулем столь безмЯтежным сном,  что его разбудили
только утром в помещении автоинспекции.
     Ќо тут  уже в  игру вступил сам начальник  автоинспекции Ђбхазии.  Џока
нарушитель спал, был составлен образцово-показательный акт, и,  когда Љемал,
проснувшись, все еще исполненный своего несокрушимого благодушиЯ,  попыталсЯ
показать   свою  магическую  книжку,  у  начальника   хватило  самолюбиЯ  не
ретироватьсЯ.
     Љемала лишили  водительских  прав  чуть  ли  не на  полгода.  Џри  этом
издевательски  оставили  при нем  удостоверение  внештатного  корреспондента
журнала  "‘оветскаЯ милициЯ",  в данной комбинации  терЯющее  всЯкий  смысл.
Ћднако  он,  будучи  человеком  крайне  ленивым  по части  ходьбы,  с  таким
наказанием никак не мог смиритьсЯ.
     ’ут-то мы и обратились за помощью к дЯде ‘андро. „ЯдЯ ‘андро свел его с
кнЯзем  ќмухвари. ЉнЯзь  ќмухвари  в недалеком  прошлом  работал  директором
фотоателье, но к этому времени,  как  говорЯт  спортсмены, сгруппировалсЯ  и
открыл свою частную фотоконтору.
     Љонечно, Љемал знал кнЯзЯ и до этого.  Ќо как  человек,  основную часть
своей  жизни  проведший  в –ентральной  ђоссии,  где  если и  оставались еще
кое-какие аристократы,  они не проЯвлЯли ни малейшего желаниЯ приближатьсЯ к
военным  аэродромам, на  которых  или  возле которых  проходила  его  жизнь,
впрочем, если б они и  проЯвили такое странное желание, кто бы  их подпустил
туда?  и  вот  он,  будучи  человеком  крайне   флегматичным,  с   некоторым
консерватизмом  реакции  на  жизненные впечатлениЯ, решил,  что  с  влиЯнием
аристократии  в стране давно  покончено,  и  не  придавал  никакого значениЯ
своему знакомству с кнЯзем.
     € тут дЯдЯ ‘андро, как любимец самой жизни, указал ему  на его чересчур
отвлеченное понимание законов истории.
     Ќачальник  автоинспекции оказалсЯ  выходцем  из деревни, где кнЯжил  до
революции один из дальних родственников нашего кнЯзЯ. ‚идно, хорошо  кнЯжил,
потому что и такого родства было достаточно. „ело быстро уладили.
     Џару слов о флегматичности Љемала, так как потом Я об этом могу забыть.
Љонечно, он флегма, но слухи  о его флегматичности сильно преувеличены. ’ак,
сестра  моЯ,  например,  рассказывает, что, когда  он  звонит  по  телефону,
особенно по  утрам,  она по долгим  мыкающим звукам узнает,  что на  проводе
Љемал. € она Якобы говорит ему:
     Љемальчик, соберись с мыслЯми, а Я пока сварю себе кофе.
     € она Якобы успевает сварить и снЯть с огнЯ кофе, пока  он собираетсЯ с
мыслЯми, а иногда даже поджарить Яичницу. џ думаю, с Яичницей преувеличение,
а турецкий кофе, конечно, можно приготовить, пока он собираетсЯ с мыслЯми.
     Ћн,  безусловно,  флегма,  но если  его как  следует раскочегарить,  он
становитсЯ неплохим  рассказчиком. Њне смутно мерещитсЯ, что он  заговорит в
этом нашем повествовании,  но  не  скоро,  а так,  поближе к  концу. ’ак что
наберемсЯ терпениЯ. ‚ообще, имеЯ дело с Љемалом, прежде всего надо набратьсЯ
терпениЯ.
     ...Ђх, как Я хорошо  помню его первый послевоенный приезд в наш дом! Ћн
приехал  тогда  еще   стройный,   бравый  офицер   с   толстенькой   веселой
хохотушкой-женой и бледно-голубым грустным томиком стихов …сенина.
     џ, конечно,  уже знал стихи  …сенина, но видеть их изданными, держать в
руках  этот  томик?!  Љнижка   тогда  воспринималась,   как  бледнаЯ  улыбка
выздоровлениЯ тЯжело больной ђоссии.
     Џомню беспрерывный смех его жены-хохотушки и погромыхивание его хохота,
когда  Я,  тогдашний  девЯтиклассник, прочитал ему  собственную  "€споведь",
которую  Я написал немедленно  после чтениЯ "€споведи" ’олстого,  не  только
потрЯсенный  ею  и  даже  не  столько  потрЯсенный  ею,  сколько  удивленный
открывшейсЯ мне уверенностью, что у менЯ не меньше оснований исповедоватьсЯ.
     Љемал устроилсЯ работать на одном из наших аэродромов, потом они что-то
там с хохотушкой-женой не поладили и  разошлись. †ена его уехала в Њоскву, а
Љемал женилсЯ еще раз, уже  окончательно.  Љ  этому времени стало  Ясно, что
насчет томика …сенина Я ошибалсЯ.
     Џосле  XX  съезда,  когда  кинулись  искать  абхазскую интеллигенцию  и
выЯснилось,  что  она  почти  полностью уничтожена  Ѓерией,  а  национальную
культуру  вроде надо  бы  двигать,  Љемала  срочно вытащили  с  аэродрома  и
назначили  редактором  местного  издательства,   где   он  довольно   быстро
дослужилсЯ до  главного редактора. Ћн был длЯ этого достаточно начитан, имел
неплохой вкус и хорошо чувствовал абхазский Язык.
     “ него было  несколько столкновений с начальствующими писателЯми,  и  Я
его предупредил, что это плохо кончитсЯ.
     Ћграничь свою  задачу, сказал Я  ему,  уже будучи  газетным  волчонком,
помощью  молодым талантливым  писателЯм. Ќе мешай  начальствующим, иначе они
тебЯ сожрут.
     Ћн  посмотрел  на  менЯ  своими темными  воловьими  глазищами,  как  на
безумца,  который  предлагает  посадить  за  штурвал  самолета  необученного
человека только потому, что этот человек начальник. € напрасно.
     Џримерно через  год он  написал  обстоЯтельную рецензию на книгу одного
начальствующего  писателЯ,  доказываЯ, что книга бездарна.  ’от  поначалу не
очень  удивилсЯ  его рецензии, считаЯ, что  рукой рецензента двигает могучаЯ
противоборствующаЯ   группировка.   ‚   провинции   у   власти  всегда   две
противоборствующие группировки.
     €   лишь   через  год,  установив,   что  Љемал  с   противоборствующей
группировкой  даже  не знаком,  начальствующий  писатель забилсЯ  в  падучей
гнева.  Ћднако,  оправившись,  он взЯл  себЯ  в руки  и  стал систематически
напускать на него своих  интриганов-холуев. ЃлагодарЯ могучему флегматичному
устройству характера Љемала он  года  два  отбивалсЯ и  отмахивалсЯ от  этих
интриг,  как  медведь от пчел.  Ђ потом все же  не выдержал и  закосолапил в
сторону  аэродрома,  где, к этому  времени  растолстев  и  потерЯв  взлетную
скорость, устроилсЯ диспетчером.
     € так как он до сих пор  там работает, мы вернемсЯ к нашему сюжету,  то
есть  к  нашему  походу в ресторан  "Ђмра"  (верхний Ярус)  после  успешного
династического давлениЯ  кнЯзЯ ќмухвари на  не вполне  марксистскую  психику
начальника автоинспекции.
     Њожет  создатьсЯ  впечатление,  что Љемал повел  всех угощать.  Ќо  это
совершенно ошибочное впечатление. Љемал так устроен, что тот, который делает
ему  доброе  дело,  считает  длЯ  себЯ  дополнительным  удовольствием еще  и
угостить его.
     ’акова особенность его обаЯниЯ.  ‚  чем  ее секрет?  џ  думаю, придетсЯ
возвратитьсЯ-к  Џизанской  башне.  ‚  отличие  от  этой  башни,  которую  мы
вспомнили  действительно   случайно,  а   теперь   Якобы   случайно  к   ней
возвращаемсЯ,  сама  фигура  Љемала,  мощнаЯ,  низкорослаЯ,  вместе  с   его
спокойным, ровным  голосом, раскатистым смехом, обнажающим два рЯда  крепких
зубов, производит впечатление исключительной устойчивости, прочности, хорошо
налаженной центровки.
     џ думаю, существует  болезнь века, которую  еще  не открыли психиатры и
которую  Я сейчас открыл и даю ей название комплекс  Џизанской башни. (Џрошу
зафиксировать приоритет советской науки в этом вопросе.)
     ‘овременный человек чувствует неустойчивость всего, что делаетсЯ вокруг
него.  “  него  такое  ощущение, что  все  должно рухнуть,  и  все почему-то
держитсЯ. ЋкружающаЯ жизнь гнетет его двойным гнетом, то есть и тем, что все
должно рухнуть, и тем, что все еще держитсЯ.
     €  вот  человек  с этим  пизанским  комплексом,  встречаЯсь  с Љемалом,
чувствует,  что  в этом мире, оказываетсЯ, еще есть  ЯвлениЯ и люди прочные,
крепкие,  надежные.  €  человека  временно  отпускает  гнет  его  пизанского
комплекса, и  он отдыхает в  тени Љемала и,  естественно, стараетсЯ продлить
этот отдых.
     ‚от  так мы шли в ресторан "Ђмра", когда у самого входа встретили тогда
еще  неизвестного  фотографа •ачика.  “видев  кнЯзЯ, он раздраженно дощелкал
своих