 принЯто.
     ЊЯгко, хотЯ и достаточно увесисто, „еспина спрыгнула с дерева и, взЯв в
руки  сандалии,  нашла  глазами зеленый  островок травы, подошла  к нему  и,
тщательно  протерев  подошвы босых ног,  надела сандалии.  ’етушка  •рисула,
глЯдЯ на нее,  слегка кивнула, одобрЯЯ,  что  „еспина  хотЯ  бы  в этом сама
разобралась  и  поступила  так, как поступают в  подобных случаЯх девушки ее
круга.
     ‘прыгнув с дерева, —унка в знак  полного  примирениЯ  протЯнул  тетушке
•рисуле  корзину с  инжирами с тем,  чтобы она выбрала оттуда самые  спелые.
Ќесколько  мучительных  мгновений  тетушка  •рисула  боролась  с  собой,  то
заглЯдываЯ  в  корзину, то с укором на  —унку, потом с еще большим укором на
„еспину, стараЯсь подчеркнуть,  что, в сущности, основнаЯ тЯжесть вины лежит
на ней, так как она перваЯ скрылась в инжировой кроне.
     ’етушка  •рисула  даже  на  менЯ  посмотрела  проницательным  взглЯдом,
стараЯсь почувствовать, не  выветрилсЯ ли у менЯ  из  головы  этот  порочный
эпизод. € Я, чтобы угодить ей, кивнул головой в том смысле,  что выветрилсЯ.
’огда  тетушка •рисула выразила своим взглЯдом недоумение, как бы спрашиваЯ:
как  Я  мог   понЯть   значение  ее   взглЯда,  если  этот  порочный  эпизод
действительно выветрилсЯ у менЯ из головы?
     Џосле этого она протЯнула руку в корзину и, даваЯ знать, что не слишком
долго  выбирает,  вытащила  оттуда три инжира. Џоказав смеющемусЯ —унке, что
она  вытащила  только три инжира,  и  как  бы дав ему  осознать  проЯвленную
скромность, она в виде маленькой награды за эту скромность вытащила еще один
инжир.
     ’етушка •рисула обожала черный инжир.
     „ЯдЯ  ‘андро, вечно присматривавший,  кто бы  из окружающих мог на него
поработать, в один из  приездов  „еспины и тетушки •рисулы,  пренебрегаЯ  их
происхождением,  взЯл  обеих на  прополку своей приусадебной  кукурузы. ’етЯ
Ќуца   пыталась   отговорить  его,  напоминаЯ,  что  они  гости  и  неудобно
использовать их на такой тЯжелой работе. Ќо дЯдЯ ‘андро и глазом не моргнул.
     ѓреки  в отличие  от  наших, сказал он  жестко, как  бы  во  имЯ истины
жертвуЯ национальным чувством, не любЯт сидеть сложа руки.
     ‚прочем, „еспина и тетушка •рисула охотно согласились помогать ему, тем
более  что  ‘андро  обещал им  за это два  пуда  кукурузы, правда, из нового
урожаЯ.  Љак  видно,  аристократы  тоже  иногда  не  пренебрегают  случайным
заработком.
     „нЯ  три  или четыре  они работали  на  его  усадьбе.  „ЯдЯ ‘андро тоже
недалеко от них помахивал мотыгой.
     €ногда чегемцы останавливались возле усадьбы  дЯди  ‘андро,  удивлЯЯсь,
что  „еспина  мотыжит кукурузу,  почти  полностью  закрыв лицо  своим  синим
платком.
     Џерсючка, что ли? гадали они, пожимаЯ плечами.
     •арлампо, прогонЯЯ стадо мимо' усадьбы дЯди ‘андро, тоже останавливалсЯ
и  выслушивал удивленные  замечаниЯ  чегемцев  относительно  закрытого  лица
„еспины. ‘ сумрачным удовольствием глЯдЯ на свою невесту, он давал поЯснениЯ
чегемцам по поводу этой странности.
     „еспина не персючка, говорил он, воздев палец,  и,  усмехаЯсь наивности
чегемцев, добавлЯл: „еспина аристократиса.
     Ћн  хотел сказать чегемцам,  что  аристократическаЯ девушка  не  станет
мотыжить  кукурузу  с  открытым лицом, как  обычнаЯ крестьЯнка,  но  вот так
полностью  прикроет  его, оставив  щелку  длЯ глаз,  чтобы  лицо  ее  всегда
оставалось чистым и белым.
     ЏостоЯв некоторое  времЯ, •арлампо отгонЯл коз в  заросли лещины, чтобы
они,  не дожидаЯсь  его,  начинали  пастись,  и,  перемахнув через  плетень,
подходил к тетушке •рисуле и брал у нее мотыгу.
     Њожет,  •арлампо  и  начинал мотыжить, чтобы показать  тетушке •рисуле,
какой работЯщий муж будет у ее племЯнницы, но постепенно он  входил в азарт,
в самозабвение  труда, а „еспина, низко склонившись  к мотыге, старалась  не
отставать от него.
     ЉомьЯ земли так и выпрыгивали из-под мотыги  •арлампо, так и заваливали
кукурузные корни,  срезанные сорнЯки так  и никли под вывороченными глыбами,
столбики пыли так и  вспыхивали под его ногами,  а он все взметывал мотыгой,
ни на  мгновение не  останавливаЯсь длЯ передышки, и только изредка  на ходу
менЯл  руки,  резким движением  головы  стрЯхнув  с  лица  пот, и  продолжал
мотыжить, иногда разворачиваЯсь в сторону „еспины и помогаЯ ей дотЯнуть свою
полосу, а  потом  снова  шаг за  шагом  продвигаЯсь  вперед. Ђ „еспина  тоже
старалась  не  отставать  от него, мелко-мелко, быстро-быстро действуЯ своей
мотыгой.
     Ђ дЯдЯ  ‘андро  в  это времЯ,  продолжаЯ  помахивать своей  мотыгой,  с
грустной  укоризной поглЯдывал на изумленных  чегемцев, как бы напоминаЯ им,
что  он  их  всю жизнь именно так  учил  работать,  а  они, увы,  мало  чему
научились.
     ЌапрЯжение  трудового  экстаза все  усиливалось  и усиливалось  и  даже
отчасти, с точки  зрениЯ тетушки  •рисулы, становилось излишним, хотЯ и  она
опасливо любовалась ими.
     „еспина,  произносила она времЯ от времени, как  бы предлагаЯ им слегка
утихомиритьсЯ.
     ѓлЯдЯ  на  эту самозабвенную пару, один из  чегемских  фрейдистов вдруг
произнес:
     ђазмахались мотыгами! Ќебось им кажетсЯ: они вроде не на поле ‘андро, а
друг с дружкой усердствуют!
     ‚ точку  попал! хором  согласились с ним  несколько чегемцев,  стоЯвших
рЯдом, и было  видно, что у них сразу  же отлегло от сердца, они понЯли, что
им  незачем убиватьсЯ  на работе,  незачем  завидовать  этой  видоизмененной
любовной игре.
     Љстати,  вспоминаЯ высказываниЯ чегемцев в таком роде и сравниваЯ их  с
цитатами из книг австрийского фокусника, которые мне попадались, Я поражаюсь
обилию  совпадений.  ’ак как  заподозрить  чегемцев  в том, что  они  читали
‡игмунда ”рейда, невозможно, Я прихожу к неизбежному выводу, что он когда-то
под видом  знатного иностранца  проник в —егем, записал  там всЯкие байки  и
издал под своим именем, нагло не упомЯнув первоисточник.
     џ так думаю,  что в  течение множества лет,  пользуЯсь  безграмотностью
моих  землЯков, мир  разбазаривал  чегемские идеи, подобно тому  как древние
римлЯне беспощадно вырубали абхазский самшит. ’еперь-то Я подоспел и кое-что
добираю, но многое безвозвратно потерЯно.
     ‚озьмем, например, теорию прибавочной стоимости. ‚ сущности говорЯ, это
чегемскаЯ идеЯ. Ќет, Я не отрицаю, что Њаркс ее открыл сам. ЌаврЯд ли он мог
побывать в —егеме,  даже если бы ќнгельс,  как всегда, беднЯга, взЯл на себЯ
расходы на путешествие. Ќо  ведь эту  же теорию сам,  без  всЯкой подсказки,
открыл безграмотный  чегемский  крестьЯнин по имени  Љамуг,  которого многие
чегемцы принимали за сумасшедшего, хотЯ и неопасного длЯ жизни людей.
     (Ќам, как  говоритсЯ, не  то  обидно,  что  этот  безумный  мир  многих
гениальных людей  принимает за сумасшедших. Ќекоторые из гениальных  людей с
этим примирились, лишь бы их не трогали. Ќо нам то обидно, что этот безумный
мир,  осуществлЯЯ свои безумные представлениЯ о справедливости и равновесии,
часто сумасшедших людей объЯвлЯет  гениальными,  при  этом  он подсчитывает,
сколько  гениальных  людей  объЯвлено  сумасшедшими,  и  именно  столько  же
сумасшедших людей объЯвлЯет гениальными. € многие гениальные люди, знаЯ, что
по их количеству сумасшедшие люди будут  объЯвлЯтьсЯ гениальными, приходЯт в
ужас.  €м жалко человечество,  и они,  скрываЯ  свою  гениальность,  нередко
погибают от запоЯ. Ќо это очень большаЯ тема, и не будем ее здесь касатьсЯ.)
     Ќаш  милый  —егемчик  тоже не  вполне избежал безумий  этого  мира. „а,
конечно,  чегемцы гениального Љамуга считали сумасшедшим, но  зато  к  чести
чегемцев надо отнести то, что они за всю свою историю ни одного сумасшедшего
не объЯвили гениальным. ‚ этом мои чегемцы молодцы.
     Љамуг имел такую привычку. Љаждый раз перед тем, как идти на мельницу и
приступить к лущению  кукурузных початков, он  ломал надвое каждый початок и
половину сломанных  початков, принесЯ на кукурузное  поле, зарывал  в землю.
Љогда у него спрашивали, почему он так делает, он  не ленилсЯ в течение всей
своей жизни объЯснЯть людЯм смысл своего великого открытиЯ.
     €з одного зерна, говорил  Љамуг, в среднем можно  получить один хороший
кукурузный  початок.  ‚ одном  початке в среднем четыреста кукурузных зерен.
„остаточно  взЯть с початка  двести зерен, что бы  покрыть  расходы  на  еду
землепашца  и  его  семьи, на  семенной запас,  на содержание плуга,  мотыг,
серпов. ‡начит, кому принадлежат остальные двести зерен? ‡емле. Ћна работала
на  твой  урожай, она  заработала половину  его, и  надо ей  вернуть то, что
принадлежит ей.
     € он неизменно возвращал земле половину сорванных початков. †ена его от
этого очень страдала и  даже, вопреки его воле, одно времЯ  стала откапывать
эти сломанные  початки, кое-как очищать их  и потихоньку  скармливать курам.
Љамуг,  узнав об  этом,  пришел в  неслыханную Ярость, тем более что жена не
сознавалась, как долго она этим занимаетсЯ, и он не мог определить,  сколько
он задолжал земле.
     Ћдним словом, он избил жену,  что по абхазским  обычаЯм считаетсЯ очень
позорным, и выгнал ее  из  дому, что  тоже не украшает абхазца, но считаетсЯ
более терпимым. Њожно сказать, что в поведении  Љамуга с  женой стихийно,  в
зачаточной форме проЯвилась идеЯ диктатуры пролетариата,  стоЯщего на страже
интересов трудЯщейсЯ земли.
     ‚ следующий раз беднЯге  Љамугу женитьсЯ было очень трудно. Љак честный
человек, сватаЯсь,  он  объЯснЯл родственникам своей  будущей жены, почему и
как он  будет распределЯть  урожай  кукурузы со своего  полЯ,  одновременно,
правда, без всЯкой пользы, пытаЯсь заразить их своим примером.
     €з  одного  зерна,  принималсЯ  Љамуг  объЯснЯть  им   свою  теорию,  и
родственники  женщины,  к которой  он сваталсЯ,  иногда  начинали  мрачнеть,
иногда  трусливо  поддакивать, а иногда немедленно  прекращали  переговоры в
зависимости  от  собственного  темперамента  и  пониманиЯ  степени опасности
безумиЯ Љамуга.
     Џорой Љамуг сваталсЯ к вдовушкам или девицам,  которых родственники  уж
очень хотели сбыть с рук,  и, пытаЯсь как-нибудь смЯгчить, облагородить  его
версию распределениЯ  урожаЯ кукурузы,  они  намекали ему, что  понимают его
теорию как  неизвестный, но, в сущности,  добрый чегемский обычай  приносить
жертву богу плодородиЯ.
     Ќо Љамуг со всей прЯмотой  (кстати, на определенном этапе  свойственной
носителЯм этой идеи)  отвергал такую версию и  говорил,  что  он  преследует
только  одну цель  справедливо  возвратить  земле  то,  что  она заработала.
Ќаконец, ему удалось  посвататьсЯ  к  многодетной  вдовушке,  отец  которой,
видимо, в знак  брезгливого неодобрениЯ  его теории,  велел  передать своему
будущему зЯтю:
     Џоловину  урожаЯ  с нее  уже собрали,  пусть попробует  собрать  вторую
половину.
     ЌоваЯ  жена Љамуга, освоившись  в его доме,  решила внести  поправку  в
теорию  Љамуга. ‘оображениЯ  ее,  кажетсЯ,  не  лишенные  какой-то хитрости,
остались чегемцам непонЯтны.
     ђаз уж ты решил изводить половину урожаЯ,  сказала она  мужу, зачем его
закапывать в землю?.. ђазбрасывай его просто так по полю...
     Љамуг, говорЯт, посмотрел на нее и выразительно постучал себЯ по лбу.
     „а ты,  Я вижу,  еще глупее, чем  та жена,  сказал он,  та  хоть  курам
скармливала    кукурузу,   заработанную   землей,   а    ты   хочешь    этим
сойкам-пустомелЯм ее скормить. Ќе выйдет!
     Ѓольше  новаЯ  жена  не  вмешивалась  в  его  теорию,  но в  нее  стали
вмешиватьсЯ  дикие  кабаны,   случайно  дорывшись  до   заработанной  землей
кукурузы. †ил Љамуг немного на отшибе,  поблизости от леса.  Љстати, там-то,
на отшибе, всегда и возникают великие идеи.
     Џо ночам дикие кабаны все чаще и чаще стали посещать его усадьбу. Љамуг
теперь каждый раз все  глубже и глубже закапывал в землю заработанную землей
кукурузу.  Ќо  дикие  кабаны  своими  погаными  длинными  рылами  все  равно
докапывались до нее.
     Љамуг  стал  зарывать кукурузу в самых  разных местах своей усадьбы, но
они все равно ее находили. ’огда  Љамуг стал по всему приусадебному  участку
малыми порциЯми закапывать кукурузу, чтобы не все доставалось кабанам, чтобы
и земле кое-что перепадало. Ќо дикие кабаны, эти  сухопутные акулы чегемских
лесов в  поисках кукурузы к весне  перерыли своими  рылами весь приусадебный
участок Љамуга. (Љстати, слово "рыть" не от слова ли "рыло"? ’о есть то, что
роет. ‘коль  плодороден —егем!  ‘тоит прикоснутьсЯ  к его делам, как попутно
делаешь небольшие открытиЯ даже в русской филологии.)
     ѓлЯдЯ  на  перерытый  дикими  кабанами  приусадебный  участок,  Љамуга,
чегемцы по-своему оценили случившеесЯ.
     „а  теперь  ему  и  пахать  не  надо, говорили  они,  не  такой  уж  он
сумасшедший, этот Љамуг.
     Љамугу слышать  такое  было очень  обидно,  и он,  решив  доказать свое
полное  бескорыстие,  взЯлсЯ за ружье.  Ћн  стал по  ночам дежурить на своем
приусадебном участке и до следующей весны убил пЯтнадцать кабанов.
     Љак истинный абхазец, хоть и открыватель всемирной идеи,  Љамуг свинины
не  ел.  Ћттащив за  хвост убитого кабана к изгороди, он давал знать местным
абхазским  эндурцам,  и те  приходили к нему и  по смехотворно  низкой  цене
покупали его добычу.
     џ беру деньги только за порох, пули и бдение, говорил Љамуг.
     ‚от что чуднее всего, рассуждали чегемцы по этому поводу, какаЯ бы чума
на нашу голову ни свалилась, а эндурцам, глЯдишь, все на пользу.
     €змученный ночными  бдениЯми, Љамуг  приспособил  длЯ  передышки иногда
дежурить свою жену. Ќо тут  восстали чегемские старейшины. ‘миритьсЯ с таким
нарушением абхазских обычаев они не могли.
     †енщина, по нашим законам, осквернЯет  оружие, говорили  они,  а оружие
бесчестит женщину. Ќеужто он этого не знает?
     ’ем более  год тому  назад  остроглазый охотник  ’ендел,  побывавший  в
городе, принес оттуда неслыханную весть.
     ‘ветопреставление!  закричал  он,  вступаЯ  в  —егем,  и  рассказал  об
увиденном.
     ЋказываетсЯ, он шел  вечером  по городу и заметил возле одного магазина
старуху  с ружьем в руках да еще с глазными  стеклами  на носу,  сторожившую
магазин. ‘таруха с  ружьем в руках, охранЯющаЯ магазин, да еще  в очках  это
потрЯсло воображение чегемцев.
     Њногие чегемцы  нарочно ездили в  город посмотреть на  эту удивительную
старуху.  Ћни подолгу стоЯли поблизости от нее, жалеЯ ее и удивлЯЯсь  такому
варварскому обращению со старой женщиной.
     —тоб  Я  оплакал тех мужчин,  что выставили тебЯ на  позорище, говорили
одни по этому поводу.
     ЃеднаЯ, говорили другие, вместо того что бы возитьсЯ с внучатами, она с
ружьем в руках и с глазными стеклами на носу сторожит казенный магазин.
     —то случилось с русскими, разводил руками кто-нибудь из чегемцев, какаЯ
порча на них нашла, что они своих матерей выставлЯют сторожить магазины?
     „а они всегда такими были, находилсЯ какой-нибудь скептик.
     Ќет, качал  головой кто-нибудь  постарше,  мы их помним совсем другими.
Љто-то под них подкапываетсЯ...
     “ж не эндурцы ли? ...
     ЃеднаЯ  старуха,  бдительно  следившаЯ  за  этими  непонЯтными  ночными
делегациЯми чегемцев, однажды не выдержала  и засвистела в свисток, призываЯ
милиционера.
     „а  у нее еще свистулька  на  шее!  поразились  чегемцы,  нисколько  не
обеспокоенные  ее призывным  свистом,  а  еще  более потрЯсенные количеством
предметов, находЯщихсЯ при старухе, несовместимых с обликом почтенной старой
женщины: ружье, глазные стекла, свистулька.
     ’еперь свисти  не  свисти,  сказал один из  чегемцев, просвистели  твою
старость твои родственники с мужской стороны, чтоб Я их оплакал.
     Њилиционер, ЯвившийсЯ  на призывный свист, к своему несчастью, оказалсЯ
абхазцем, и ему, вместо того чтобы водворЯть порЯдок, пришлось оборонЯтьсЯ и
от чегемцев, и от сторожихи.
     ‡а что ее так?! подступились к нему чегемцы. Ћна что сирота?!
     ЏытаЯсь объЯснить  причину,  по  которой  старуху  выставили  сторожить
магазин, милиционер сказал,  что дело не в ее сиротстве,  а в том, что новый
закон теперь признал в городах равенство мужчин и женщин. ’акое смехотворное
равенство  чегемцы никак не могли признать и удивлЯлись милиционеру,  почему
он, будучи облеченным властью и при оружии, признает такое глупое равенство.
     ‘  другой  стороны, сторожиха пыталась  узнать  о  причине  любопытства
чегемцев и требовала от милиционера решительных мер.
     Ћни  грабить не будут,  успокаивал ее он, они просто никогда не  видели
сторожих, немножко дикие горцы.
     Љогда   один  из  чегемцев,  чуть-чуть  понимавший  по-русски,  перевел
остальным слова милиционера, чегемцы не только не обиделись, но увидели  всю
эту картину в новом, истинном свете ее безумного комизма.
     Ќеудержимо хохоча и вспоминаЯ отдельные детали этой встречи особенно им
казалось  смешным,  как она свистела в свисток, раздуваЯ  щеки и не  сводЯ с
чегемцев глазных стекол, они отправились ночевать к своему родственнику.
     Њы,  жалеЯ бедную старуху, удивлЯлись их  дикости, смеЯлись чегемцы,  а
они, оказываетсЯ, в это времЯ нас считают дикарЯми! •а! •а! •а!
     ‚ыставить на ночь старуху с ружьем в руках, с глазными стеклами на носу
и со свистулькой на шее уж дичее  этого и эндурец не  придумает! •а! •а! •а!
•а!
     € наш милиционер туда  же! вспоминали они попытки милиционера объЯснить
это позорище каким-то там равенством мужчины и женщины, признанным властью в
городах.
     €  вот не прошло и года  после такого  светопреставлениЯ, как  в  самом
—егеме   поЯвилсЯ  человек,   заставлЯющий  свою  жену  с   ружьем  в  руках
подстерегать диких кабанов. ќтого терпеть было нельзЯ.
     ’ы  бы  еще  купил  глазные стекла  и  выставил  бы ее с ружьем, как ту
русскую сторожиху, Язвительно заметил один из старцев, когда Љамуг  вошел  в
комнату, где сидели старейшины.
     „а повесил бы ей свистульку на грудь, как дитЯти, сказал другой.
     Ќеужто  ты  не знаешь,  добавил  третий, что по нашим  обычаЯм  женщина
осквернЯет  оружие, а  оружие  бесчестит женщину? Ћтправить  жену в  ночь  с
ружьем все равно  что  отправить ее в ночь с чужим мужчиной. Љакой  ты после
этого муж, если отправлЯешь в ночь собственную жену с чужим мужчиной?!
     Ќо тут  самый  старый  из  старейшин  властным,  но  не  оскорбительным
движением руки  остановил  старцев  и  сказал  Љамугу, склонившему  повинную
голову, спокойные, мудрые слова.
     Џо нашим обычаЯм, сынок, сказал  он, женщина может взЯть в  руки оружие
только в одном случае если в ее  роду не осталось  мужчин, которые  могли бы
отомстить за пролитую  кровь. ’огда женщина герой, и наш  народ  ее славит в
песнЯх  и сказаниЯх.  Ќо  чтобы  абхазскаЯ  женщина  взЯла в  руки  ружье  и
стрелЯла,  да еще в такое гЯурское животное, как дикаЯ свиньЯ, такого позора
мы, сынок, не потерпим. €ли покинь село, или оставь жену в покое.
     € Љамугу пришлось смиритьсЯ. €стощенный ночными бдениЯми, беднЯга Љамуг
умер  до  своего  срока.  ‚ сущности,  его  можно причислить к лику  великих
мучеников идеи.
     Ќикак  не  оспариваЯ  первенства Њаркса в открытии закона о прибавочной
стоимости, Я думаю, было  бы справедливо, если  бы и  имЯ нашего гениального
самоучки хотЯ бы  и  с опозданием  вошло в историю.  ‚ конце  концов он  это
заслужил  своим  открытием,   своими  страданиЯми  и  самозабвенной  защитой
трудЯщейсЯ земли от паразитов-кабанов.
     —то  случилось с  русскими? с каким-то недоумением и  горечью  времЯ от
времени вопрошали чегемцы, сколько Я их помню.
     џ думаю, вопрос этот впервые прозвучал, когда чегемцы узнали, что ‹енин
не  похоронен,  а  выставлен  в  гробу  в  особом  помещении  под  названием
"Ђмавзолей".
     Џредание   покойника   земле   длЯ   чегемцев    настолько   важный   и
неукоснительный акт,  что  нравственное  чувство чегемцев никогда  не  могло
примиритьсЯ с  тем, что  мертвый ‹енин годами лежит  в помещении над землей,
вместо того чтобы лежать в земле и слитьсЯ с землей.
     ‚ообще  чегемцы к  ‹енину  относились с загадочной нежностью.  Ћтчасти,
может быть,  это чувство вызвано  тем,  что  они  о жизни великого  человека
толком  узнали лишь тогда, когда услышали  о его  смерти и о  несправедливом
непредании  его  праха  земле.  „о этого о существовании ‹енина,  кроме дЯди
‘андро и еще, может быть, двух-трех чегемцев, мало знали.
     џ думаю, так возник чегемский миф о ‹енине.  —егемцы про него говорили,
что  он хотел  хорошего, но не успел. —его именно хорошего, они не уточнЯли.
€ногда, стыдЯсь суесловного употреблениЯ его имени и отчасти  кодируЯ его от
злого любопытства темных сил природы, они  не называли его, а говорили: ’от,
кто •отел •орошего, но не “спел.
     Џо  представлению  стариков чегемцев, над которым в мое  времЯ молодежь
втихомолку посмеивалась, ‹енин был величайшим абреком всех времен и народов.
Ћн стал абреком после того,  как его  старшего брата, тоже великого  абрека,
поймали и повесили по приказу царЯ.
     …го старший брат не  собиралсЯ становитьсЯ абреком. Ћн собиралсЯ  стать
учителем, как  и  его отец. Ќо судьбе  было  угодно  другое. ЋказываетсЯ,  в
Џетербурге в те времена, как и в  Ђбхазии, тоже бывали всенародные скачки. €
вот старший  брат  ‹енина,  увлеченный  скачками, не  заметил,  что  слишком
высовываетсЯ из толпы  и мешает царю  Ќиколаю  проехать  к своему  почетному
месту,  чтобы  любоватьсЯ  скачками.  (—егемские  мифотворцы, сами  того  не
заметив, укрупнили фигуру царЯ ЌиколаЯ за счет Ђлександра III.)
     Ѓрат ‹енина  не  хотел оскорбить царЯ, но так  получилось. ‹юди царЯ не
подоспели вовремЯ, чтобы очистить дорогу перед царской лошадью, а царь на то
и  царь, чтобы, не останавливаЯсь, ехать к своему  почетному месту. €  когда
царь Ќиколай,  одетый в  белую черкеску  и  сидЯ на белой лошади, доехал  до
брата  ‹енина, а тот, увлеченный скачущими  всадниками, его не заметил, царь
при всем  народе  стеганул его камчой, сплетенной из львиной шкуры, и поехал
дальше.
     ‘  этого все началось. ЋказываетсЯ, род ‹енина был очень  гордым родом,
хотЯ  люди  этого  рода всегда бывали учителЯми или  метили  в учителЯ. Ѓрат
‹енина  не  мог  вынести оскорблениЯ, нанесенного ему при народе  даже царем
Ќиколаем.
     Љстати, по  абхазским обычаЯм самое страшное оскорбление, которое можно
нанести человеку,  это ударить  его  палкой  или  камчой.  ’акое оскорбление
смываетсЯ  кровью,  и только кровью оскорбителЯ. “дарил  камчой  или  палкой
значит, приравнЯл тебЯ к скоту, а зачем жить, если тебЯ приравнЯли к скоту?!
     Љстати,  удар камчой  или  палкой  считаетсЯ  нешуточным  оскорблением,
иногда приводЯщим  даже  к пролитию крови,  и в том случае,  если кто-то без
разрешениЯ хозЯина ударил его лошадь. Ћсобенно возмутительно, если кто-то по
невежеству  или  из присущей ему  наглости ударил лошадь,  на которой  сидит
женщина. Љонечно, если женщина промолчит, а никто из  родственников этого не
заметил,  все может обойтись  мирно.  Ќо если ударивший  лошадь  вовремЯ  не
принес извинений, дело может кончитьсЯ очень плохо.
     Ѓывает  так. Љавалькада  односельчан  едет в другое село на свадьбу или
поминки.  ‚друг  лошадь,  на  которой,  скажем, сидит женщина,  заупрЯмилась
переходить брод, то ли чувствуЯ, что всадница не очень-то уверена в себе, то
ли еще что.
     € тут может случитьсЯ, что едущий  сзади сгорЯча, не спросЯсь, стеганул
эту лошадь, чтобы она шла в воду. € как раз в это мгновение обернулсЯ кто-то
из  ее  родственников  и  видел  всю  эту  картину  во  всей  ее  варварской
непристойности.  Ќет,   тут  он,  конечно,  промолчит,  чтобы  не  разрушать
общественного мероприЯтиЯ, в котором они принимают участие.
     Ќо кристаллизациЯ  гнева в душе этого родственника уже началась почти с
химической неизбежностью. Ћднако всадник, легкомысленно ударивший лошадь, на
которой сидела женщина, еще может все исправить.
     ‘тоит ему подъехать к омраченному родственнику и сказать:
     Ќе взыщи, друг, Я тут стеганул вашу лошадь невзначай...
     Ћ чем  говорить! отвечает  ему тот  с  вполне  искренним  великодушием.
‘котина, она на то и скотина, чтобы стегать ее. ‚ыбрось из головы! Ќе мучьсЯ
по пустЯкам!
     Ќо  мы  отвлеклись. Ђ  между  тем  царь Ќиколай  стеганул  камчой брата
‹енина, совершенно  не подозреваЯ,  какие грандиозные  исторические  событиЯ
повлечет за собой эта мгновеннаЯ вспышка царского гнева.
     Ѓрат ‹енина ушел в абреки, взЯв с собой двух-трех надежных товарищей, с
тем чтобы кровью царЯ смыть нанесенное ему на людЯх оскорбление. Ќо жандармы
его поймали и повесили вместе с его товарищами.
     €  тогда  ‹енин еще мальчиком дал  клЯтву  отомстить  за  кровь  брата.
Љонечно, если бы  царь  Ќиколай был  таким же, как  Ѓольшеусый,  он  тут  же
уничтожил  бы весь род ‹енина, чтобы  некому было мстить. Ќо царь Ќиколай не
думал, что род учителей может оказатьсЯ таким гордым. € тут он дал промашку.
     ‹енин ушел  в  абреки,  двадцать  лет  скрывалсЯ в  сибирских  лесах, и
жандармы всей ђоссии ничего с ним не могли  поделать.  Ќаконец, он подстерег
царЯ,  убил  его  и  перевернул его  власть. Џо другой версии, он его только
ранил, а Ѓольшеусый позже его  прикончил. Ќо  так  или иначе,  царь уже не в
силах был удержать власть, и ‹енин ее перевернул.
     Ћднако многолетнее пребывание  в холодных сибирских лесах подорвало его
здоровье, чем и воспользовалсЯ Ѓольшеусый. Џравда, перед смертью ‹енин успел
написать бумагу, где указывал своим товарищам, что и как делать без него.
     Џервое, что  он там написал, Ѓольшеусого отогнать от власти, потому что
он вурдалак.
     ‚торое, что он там написал, не собирать силком крестьЯн в колхозы.
     ’ретье,  что  он там  написал, если уж  совсем не смогут  обойтись  без
колхозов, не трогать абхазцев, потому  что абхазцу, глЯдЯ на колхоз, хочетсЯ
лечь  и  потихоньку умереть. Ђ  так  как абхазцы  хотЯ  и малочисленнаЯ,  но
исключительно  ценнаЯ порода  людей, их  надо сохранить.  €х надо сохранить,
чтобы в  дальнейшем  при  помощи  абхазцев постепенно улучшать породу других
народов,  гораздо   более  многочисленных,  но   чересчур  простоватых,   не
понимающих красоту обычаев и родственных свЯзей.
     —етвертое,  что он  там написал, за  всеми  государственными  делами не
забывать про эндурцев и постоЯнно приглЯдывать за ними.
     ЏересказываЯ  завещание  ‹енина, чегемцы  неизменно  обращали  внимание
слушателей на тот неоспоримый факт, что ‹енин перед смертью больше всего был
озабочен судьбой абхазцев. Љак же  чегемцам после этого было не  любить и не
чтить ‹енина?
     Љстати,  весть  о завещании  ‹енина,  Я думаю, принес  в —егем  некогда
известный командир гражданской войны дЯдЯ ”едЯ, живший  в —егеме то у одних,
то   у  других  хозЯев.  Ћн   иногда   запивал  с  таинственной  длЯ  —егема
длительностью.  Ђ  так  как в  —егеме  все пили, но алкоголиков  никогда  не
бывало,  его  запои чегемцами  воспринимались как болезнь, присущаЯ  русским
дервишам.
     …му голос был, говорили чегемцы, поэтому он бросил все и пришел к нам.
     —егемцам это  льстило. Џодробнее о  дЯде  ”еде  мы  расскажем  в другом
месте.  ќто был  тихий,  мирный  человек,  в  сезон  варениЯ  водки  сутками
дежуривший  у самогонного  аппарата и никогда в это  ответственное времЯ  не
запивавший.
     Ћн в самом деле был легендарным командиром гражданской  войны, а потом,
после победы  революции, стал крупным хозЯйственным работником. ‚ отличие от
многих  подобного   рода   выдвиженцев   он  откровенно  признавалсЯ  своему
начальству, что не  разбираетсЯ в своей работе. …го несколько раз снижали  в
должности, и вдруг в один прекрасный день он прозрел. Ћн понЯл, что в мирной
жизни  он  ничего,  кроме  крестьЯнского дела, которым  занималсЯ в  Љурской
губернии до германской войны, делать не может.
     ‘опоставив эту истину с реками крови, пролитыми им в гражданскую войну,
с  родителЯми  и  женой,  зарубленными  белоказаками в родном  селе,  он  не
выдержал.
     ѓрандиозный алкогольный цунами подхватил его, протащил по  всей ђоссии,
переволок  через  Љавказский  хребет,  и  однажды  цунами схлынул,  а  герой
гражданской  войны  очнулсЯ  в  —егеме  с  чудом уцелевшим  орденом Љрасного
‡намени на груди.
     Ќо  о нем  в другом  месте, а здесь мы продолжим  чегемскую  легенду  о
‹енине. ‡начит,  ‹енин  написал завещание, или бумагу, как говорили чегемцы,
но  Ѓольшеусый выкрал ее и сжег. Ћднако  ‹енин, как мудрый человек,  хотЯ  и
сломленный смертельной болезнью, успел прочесть ее своим родственникам.
     Џосле смерти ‹енина Ѓольшеусый стал уничтожать его родственников, но те
успели пересказать содержание ленинской бумаги другим людЯм. Ѓольшеусый стал
уничтожать множество людей, чтобы прихватить среди них тех, кто успел узнать
о бумаге. €  он уничтожил тьму-тьмущую людей, но  все-таки  весть о том, что
такаЯ бумага была, не мог уничтожить.
     € вот тело  ‹енина  выставили в домике  под названием "Ђмавзолей", хотЯ
вдова  его, по слухам, которые дошли до чегемцев, была против, проходЯт годы
и годы,  кости его  просЯтсЯ в землю, но их не предают земле. ’акое жестокое
упорство властей не могло не найти в головах  чегемцев понЯтного объЯснениЯ.
€  они  его нашли. Ћни  решили,  что  Ѓольшеусый,  гордЯсь,  что  он победил
величайшего  абрека,  каждую  ночь  приходит  туда,  где   он  лежит,  чтобы
насладитьсЯ его мертвым видом.
     €  все-таки чегемцы  не уставали надеЯтьсЯ, что даже Ѓольшеусый наконец
смилостивитсЯ и разрешит предать земле несчастные кости ‹енина.
     € если в —егем кто-нибудь приезжал из города, куда они давно не ездили,
или тем более из ђоссии (откуда  приезжали те, что служили в армии), чегемцы
неизменно спрашивали:
     —то слышно? ’ого, кто •отел •орошего, но не “спел, собираютсЯ предавать
земле или нет?
     „а вроде не слыхать, отвечал пришелец.
     € чегемцы, горестно присвистнув, недоуменно пожимали  плечами. € многие
беды,  накатывавшие на нашу страну,  они часто склонны  были объЯснЯть  этим
великим грехом: непреданием земле костей покойника, тоскующих по земле.
     €  не то чтобы чегемцы день и ночь только  об  этом  и думали,  но души
многих из них свербил этот позор неисполненного долга.
     Ѓывало, с мотыгами через плечо идут на работу несколько чегемцев. €дут,
мирно переговариваЯсь о том о сем. € вдруг один из них взрываетсЯ:
     Њерзавцы!!!
     Љто? спрашивают у него опешившие спутники.
     џ  о  тех,  кто  ‹енина  в земле  не  похоронил...  отвечает  тот,  кто
взорвалсЯ.
     ’ак у нас же не спрашивают...
     €ли,  бывало, уютный вечер в  какой-нибудь чегемской кухне. ‚сЯ семьЯ в
сборе в приЯтном ожидании ужина. ‚есело гудит огонь в очаге, и хозЯйка, чуть
отклонив от огнЯ котел, висЯщий на очажной цепи, помешивает в нем мамалыжной
лопаточкой.  € вдруг она  оставлЯет  мамалыжную лопаточку,  выпрЯмлЯетсЯ  и,
обращаЯсь к членам семьи, жалостливо спрашивает:
     ’ак неужто  ’ого, кто  •отел •орошего, но не “спел, так и  не  предадут
земле?
     ќх, вздыхает самый старший  в доме,  не  трогай наш больной  зуб, лучше
готовь себе мамалыгу.
     Ќу, так пусть сидЯт, где сидЯт! с горечью восклицает женщина, берЯсь за
мамалыжную лопаточку. € не  Ясно, что она имеет  в виду, то ли толстокожесть
правителей, то ли многотерпеливую неподвижность народа.
     Ћднажды,  стоЯ в кустах  лещины, Я увидел одинокого чегемца, в глубокой
задумчивости проходившего по тропе.  ЏоравнЯвшись со мной  и, разумеетсЯ, не
видЯ менЯ, он вдруг пожал плечами и вслух произнес:
     ...Џридумали какой-то Ђмавзолей...
     € скрылсЯ за поворотом тропы, как видение.
     €ли, случалось,  стоит чегемец на огромном каштане  и  рубит толстенную
ветку. € далеко вокруг в  знойном  воздухе раздаетсЯ долгое, сиротское: ’юк!
’юк! ’юк!
     ‚рубив топор в древесину, распрЯмитсЯ на минуту, чтобы, откинувшись  на
ствол, перевести дух, и вдруг замечает, что  далеко внизу по верхнечегемской
дороге  проходит  землЯк.  Џо его одежде он  догадываетсЯ,  что тот идет  из
города.
     ќй,  кричит  он ему изо всех сил,  идущий  из  города! ’ого, кто  •отел
•орошего, но не “спел, предали земле или нет?!
     € прохожий озираетсЯ, стараЯсь  уловить, откуда  идет  голос, чувствуЯ,
что  откуда-то сверху (не  с  небес  ли?), и,  может  быть, так и  не поймав
взглЯдом стоЯщего  на  дереве землЯка, он машет отрицательно рукой и кричит,
вскинув голову:
     Ќе-ет! Ќе-ет!
     Ќу  так пусть сидЯт, где сидЯт! сплюнув  в сердцах, говорит  чегемец, и
неизвестно,  что он  имеет  в виду,  то  ли толстокожесть правителей, то  ли
многотерпеливую неподвижность  народа. € снова, выдернув топор,  неизбывное,
долгое, сиротское: ’юк! ’юк! ’юк! ’юк!
     ‘мерть ‘талина и  водворение его  в Њавзолей были воспринЯты  чегемцами
как начало возмездиЯ. € они  сразу же стали говорить,  что теперь  имЯ его и
слава его долго не продержатсЯ.
     Џоэтому,  узнав о знаменитом  докладе •рущева на двадцатом съезде,  они
нисколько не удивились. ‚ целом одобрив содержание доклада, они говорили:
     •рущит  молодец!   Ќо  надо  было  покрепче  сказать  о   вурдалачестве
Ѓольшеусого.
     € опЯть чегемцы удивлЯлись русским.
     —то с  русскими,  говорили  они, мы здесь,  в  —егеме,  и  про  бумагу,
написанную ‹ениным, знали и про все вурдалачества Ѓольшеусого. Љак же они об
этом не знали?
     €  несмотрЯ  на  все превратности жизни,  и  несмотрЯ  на  все  попытки
объЯснить им, что такое бывало,  что иногда великих людей из любви к ним  не
предавали земле, чегемцы упорно продолжали ждать,  когда же наконец предадут
земле ’ого, кто •отел •орошего, но не “спел.
     Ќо хватит отвлекатьсЯ. Ѓудем рассказывать о •арлампо и „еспине,  раз уж
мы взЯлись о них говорить. Ђ то эти  отвлечениЯ, чувствую,  рано  или поздно
изведут менЯ до смерти, как извели беднЯгу Љамуга его ночные бдениЯ.
     Љогда „еспина и тетушка •рисула уезжали в Ђнастасовку, мы, дети, и тетЯ
Ќуца во главе с •арлампо провожали их до спуска к реке Љодор.
     Џеред прощанием тетушка •рисула  ставила  на землю корзину, наполненную
орехами,  чурчхелами и  кругами сыра. „еспина держала в руках  живых  кур со
свЯзанными  ногами.  ЊенЯ  почему-то слегка беспокоило, что вот  она берет с
собой наших кур, а ведь они никогда не несутсЯ двужелточными Яйцами.
     Ќесколько минут длилось горькое прощание влюбленных.
     •арлампо, говорила „еспина, и ее синие глазки наполнЯлись слезами.
     „еспина, глухо, с грозной тоской выдыхал •арлампо, и скулы его начинали
дышать желваками.
     •арлампо!
     „еспина! глухо, сдержанно, с такой внутренней силой  говорил  •арлампо,
что  куры, чувствуЯ  эту силу,  начинали  тревожно  кудахтать  и  взмахивать
крыльЯми на руках у „еспины.
     „еспина, вмешивалась  в этот дуэт тетушка •рисула, сама расстроеннаЯ  и
стараЯсь успокоить племЯнницу,  котораЯ, приподнЯв  сильную  руку, сжимавшую
кур, утирала слезы.
     •арлампо,  успокаивала  тетЯ  Ќуца своего  пастуха и поглаживала его по
широкой спине.
     ’етушка •рисула наконец бралась за свою корзину, и  они уходили вниз. Ђ
мы  глЯдели  им  вслед,  и  длинные  косы  „еспины,   позолоченные  солнцем,
вздрагивали на ее спине, и платок долго синел.
     ќй,   гиди,  дуньЯ!   (ќх,   мир!)  говорил   •арлампо   по-турецки  и,
поворачиваЯсь, уходил к своим козам.
     “ж  лучше бы они  совсем не приезжали, вздыхала  тетЯ Ќуца, бог знает о
чем задумавшись.
     € все мы, опечаленные  этим прощанием, омытые  им, Я думаю, неосознанно
гордЯсь, что на земле существует такаЯ любовь,  и неосознанно надеЯсь, что и
мы когда-нибудь будем достойны ее, уходили домой, жалсЯ •арлампо и „еспину.
     ’еперь  нам  придетсЯ  изобразить  фантастическое  любовное  безумство,
приписанное  чегемцами  •арлампо  и,  в  сущности,  ЯвлЯющеесЯ отражением их
собственного безумства.
     „ело в том, что  •арлампо на следующий день после умыканиЯ ’али, дочери
дЯди ‘андро, с горЯ объелсЯ орехов и в состоЯнии орехового одурениЯ погналсЯ
за ее любимой козой, добежал до мельницы, где был перехвачен еще  более, чем
он,  могучим ѓераго, свЯзан и погружен в ручей,  в котором сутки  пролежал с
пЯтипудовым жерновом на животе длЯ  противоборства течению  и окончательного
заземлениЯ вонзившейсЯ в него молнии безумиЯ.
     —ерез сутки ореховаЯ одурь  испарилась, горЯчечный мозг остыл в ледЯной
воде,  а  молниЯ  безумиЯ, покинув  его  тело,  заземлилась.  Ћтогревшись  у
мельничного костра, •арлампо пришел в себЯ и вместе  с козой был отправлен в
Ѓольшой „ом. Ћдин из  чегемцев, который тогда был на мельнице и на некотором
расстоЯнии  последовавший  за  ним,  ничего  особенного  в  его поведении не
обнаружил. ’олько коза иногда робко оглЯдывалась.
     ‚скоре •арлампо полностью  оправилсЯ,  и чегемцы  как будто  забыли про
этот случай. Ќо, выходит,  не  забыли. Ќа следующий год одна  из коз в стаде
старого  •абуга  оказалась  Яловой.  џвление   это  достаточно   обычное.  Љ
несчастью, Яловой оказалась именно та коза, за которой гналсЯ •арлампо.
     “-у-у! говорЯт, сказал один из чегемцев (впоследствии чегемцы  никак не
могли припомнить, кто именно сказал это первым).  џсно как день,  отчего она
оЯловела. „а он с ней балует! „а он ни одного козла к ней не подпускает!
     ‚скоре это открытие стало достоЯнием всего —егема. ‚ Ѓольшом „оме ни на
мгновение  не поверили этому слуху,  и тетЯ  Ќуца,  принЯвшаЯ  эту весть как
личное   оскорбление,  насмерть   переругалась   с  несколькими   женщинами,
пытавшимисЯ на табачной плантации подымать эту тему.
     Ќадо сказать, что многие чегемцы эту весть воспринЯли с юмором, но были
и такие, что не  на  шутку обиделись за честь чегемского скота, а через свой
скот и за собственную честь.
     Ћни  обратились  к старейшинам  —егема с  тем,  чтобы они велели •абугу
изгнать  •арлампо  из  села,  но  старцы  заупрЯмились.  ‘тарцы  потребовали
показаний очевидца, но такового  не оказалось в доступной  близости.  Њногие
чегемцы оглЯдывали друг друга, как бы удивлЯЯсь, что оглЯдываемый до сих пор
принималсЯ за очевидца, а теперь почему-то не сознаетсЯ.
     ‚прочем,  это  их  ненадолго смутило. —егемцы уверились,  что, раз весь
—егем  говорит об этом,  такого и быть не может,  чтобы  хоть один  не видел
своими глазами баловство •арлампо. Ѓыло решено, что теперь, когда дело дошло
до  старейшин,  этот  неуловимый  очевидец застеснЯлсЯ,  чтобы  не  омрачать
отношений со старым •абугом.
     Џри всем безумии,  охватившем —егем, ради  справедливости надо сказать,
что чегемцы  даже  в этом  состоЯнии оказались  настолько деликатными, чтобы
самому •арлампо впрЯмую не предъЯвлЯть своих обвинений.
     €  только  вздорный  лесник Ћмар вконец  осатанел, узнав  о подозрениЯх
чегемцев.  Ќи  честь козы старого •абуга, ни  честь чегемского скота сами по
себе  его  не интересовали. Ќо  в его дурную башку засела  уверенность,  что
•арлампо  на  козе  и  даже  вообще на  козах не  остановитсЯ, а  непременно
доберетсЯ  до  его кобылы,  котораЯ обычно паслась в  котловине  ‘абида и  о
привлекательности которой он был самого высокого мнениЯ.
     “вижу надвое разрублю! кричал он. Љак разрубал чужеродцев в  германскую
войну!
     Ќекоторые родственники Ћмара, стыдЯсь  его вздорности, говорили, что он
стал таким в "дикой  дивизии", где  Якобы возле  него  на фронте  разорвалсЯ
снарЯд. Ќо старые чегемцы, хорошо помнившие его, говорили, что до германской
войны  он был еще  хуже, что,  наоборот,  в  "дикой дивизии" он даже  слегка
пообтесалсЯ.
     ‹есник  Ћмар  множество раз  незаметно спускалсЯ  в  котловину  ‘абида,
зарывалсЯ там в папоротниках и часами следил оттуда за поведением •арлампо.
     Ћднажды мы  с —ункой ели чернику в  котловине ‘абида, как вдруг  пониже
нас  на  тропе  поЯвилсЯ Ћмар  и  стал  быстро подыматьсЯ,  цеплЯЯсь шашкой,
висевшей у него  на боку,  за  петли сассапарилЯ,  нависавшие над тропой. Ћн
Явно возвращалсЯ после многочасовой слежки за •арлампо.
     Ќу что, застукал? спросил —унка, издеваЯсь над Ћмаром, но тот, конечно,
этого не понимал.
     Ћмар  обернулсЯ  на  нас  с лицом,  перекошенным  гримасой  сомнениЯ, и
несколько  раз, раскидываЯ  руки  и медленно  приближаЯ  их  друг  к  другу,
показал, что вопрос этот остаетсЯ на стадии головоломной запутанности.
     „ва раза прошел возле моей кобылы, сказал он мрачно, словно уверенный в
преступности его намерений, но в то же времЯ как человек, облеченный властью
закона,  понимаЯ,  что  все-таки  этого  недостаточно,  чтобы разрубить  его
надвое.
     Ѓлизко прошел? спросил —унка.
     Џервый раз  метров  десЯть  было, сказал Ћмар,  стараЯсь быть поточней,
второй раз метров семь.
     ‚идать, примериваетсЯ, сказал —унка.
     ђазрублю! крикнул  Ћмар,  проходЯ  мимо  и гремЯ шашкой по  неровностЯм
кремнистой тропы. ‘лыхано  ль  дело  менЯ две впасти  приставили следить  за
лесом,  а этот безродный  грек  заставлЯет менЯ  следить за  скотом!  Џоймаю
разрублю!
     Ќо поймать •арлампо он никак не мог, и от этого  его самого все  чаще и
чаще сотрЯсала падучаЯ неистовства. Ћн его не только не мог застать со своей
кобылой, но и с козой не мог  застать. Ћднако сама невозможность поймать его
с четвероногой подругой не только не рассеивала его подозрений, а, наоборот,
углублЯла  их, превращала  •арлампо в  его глазах в коварно замаскированного
извращенца-вредителЯ.
     Љ  вечеру, когда •арлампо со стадом возвращалсЯ  из  котловины  ‘абида,
некоторые   чегемцы,   тоже  возвращавшиесЯ  домой  после   работы,   иногда
останавливались,  чтобы пропустить мимо себЯ  стадо •арлампо,  поглаз