емЯ поЯвлЯющеесЯ настроение бросает каждый раз другой свет на дело.
ќтот-то медленный процесс и называетсЯ созреванием решениЯ. “рок должен быть
разделен на части, вследствие чего все раньше упущенное снова принимаетсЯ  в
соображение,  отвращение  к  предмету  исчезает  и  положение  дела,  будучи
обстоЯтельнее рассмотрено, большею частью оказываетсЯ гораздо сноснее. ’очно
так же и в области теории следует выжидать благоприЯтного часа, и даже самый
величайший ум  не  во  всЯкое  времЯ способен к самомышлению.  Џотому-то  он
благоразумно  и пользуетсЯ  остальным временем длЯ чтениЯ,  которое, будучи,
как  сказано, суррогатом  собственного  мышлениЯ,  доставлЯет уму  материал,
причем за нас думает другой,  хотЯ всегда  своеобычным образом,  отличным от
нашего собственного.

        162

     Џо этой-то  причине и  не следует  читать слишком много, дабы наш ум не
привыкал к суррогату и не отучалсЯ  тем от собственного мышлениЯ, т.е. чтобы
он не привыкал к раз наторенной дорожке и чтобы ход чужого порЯдка мыслей не
отчуждал  его  от  своего  собственного.  Њенее всего  следует  ради  чтениЯ
совершенно удалЯтьсЯ от созерцаниЯ реального мира, потому  что это последнее
несравненно  чаще,  чем  чтение,  дает  повод  и  настроению к  собственному
мышлению. €бо  созерцаемое,  реальное  в  своей  первобытности  и силе  есть
естественный  предмет  длЯ  мыслЯщего духа  и  легче всего способно  глубоко
возбудить его.


     Џосле этих  соображений  нам не покажетсЯ удивительным, что самобытного
мыслителЯ  и книжного философа можно распознать уже  по изложению: первого -
по отпечатку серьезности, непосредственности и самобытности всех его  мыслей
и  выражений,  второго  - по тому, что  у него  все - из вторых рук,  все  -
заимствованные  понЯтиЯ, все - скупленный хлам,  все  - бледно  и слабо, как
оттиск с оттиска, а его слог, состоЯщий из избитых банальных  фраз и ходЯчих
модных  слов, похож на  маленькое государство, в котором обращаютсЯ все одни
иностранные монеты, ибо оно собственных не чеканит.

     Џростой опыт так же мало может заменить мышление,  как и чтение. —истаЯ
эмпирика  относитсЯ к  мышлению,  как  принЯтие  пищи к ее  перевариванию  и
ассимилированию. …сли  же она и кичитсЯ, что только она одна благодарЯ своим
открытиЯм  способствовала  прогрессу человеческого  знаниЯ, то это похоже на
то, как  если  бы похвалЯлсЯ рот,  что тело  единственно ему  обЯзано  своим
существованием.

        163

     ЏроизведениЯ всех действительно даровитых голов отличаютсЯ от остальных
характером решительности и определенности и вытекающими из них отчетливостью
и Ясностью,  ибо такие  головы всегда  определенно и  Ясно  сознают, что они
хотЯт  выразить,  - все равно, будет ли  это  проза,  стихи или звуки.  ќтой
решительности и Ясности недостает прочим, и  они  тотчас же распознаютсЯ  по
этому недостатку.

     •арактеристический признак первостепенных умов есть  непосредственность
всех  их суждений и приговоров. ‚се, что  они производЯт,  есть результат их
самособственного мышлениЯ, который повсюду обнаруживаетсЯ как таковой  уже в
самом изложении. ‘ледовательно, они, подобно монархам, имеют  в царстве умов
верховную непосредственность; все остальные  медиатизированы, что уже  видно
по их слогу, не имеющему собственной, самостоЯтельной чеканки.

     ‚сЯкий истинно самобытный мыслитель  уподоблЯетсЯ монарху, поскольку он
непосредствен и не признает никого над собою. …го приговоры и  суждениЯ, как
постановлениЯ  монарха,  вытекают  из его  собственной  верховноправности  и
исходЯт  непосредственно  от  него самого.  Ћн  не  приемлет  авторитетов  и
признает  только  то,  что сам утвердил. Ћбыденные  головы,  напротив  того,
подчинЯЯсь    всЯческим   имеющимсЯ   в   ходу   мнениЯм,    авторитетам   и
предрассуждениЯм,  подобны  народу,  который безмолвно повинуетсЯ  закону  и
приказанию.

     ‹юди,  которые так  усердно  и  поспешно  стараютсЯ  разрешить  спорные
вопросы  ссылкою  на  авторитеты,  в  сущности, очень рады, когда они вместо
своего рассудка и взглЯда, которых не имеетсЯ, могут выставить в поле чужие.
€мЯ же их легион. €бо, как говорит ‘енека, unus quisque mavult credere, quam
judicare*.  Џотому-то  общеупотребительным  оружием   в   спорах  им  служат
авторитеты: они набрасываютсЯ с ними друг на друга; и глу-

        164

     боко  ошибаетсЯ тот, кто,  ввЯзавшись с  ними  в  полемику, захотел  бы
прибегнуть  к  основаниЯм  и доказательствам, ибо против  этого  оружиЯ  они
ЯвлЯютсЯ рогатыми  ‡игфридами, погруженными в волны  неспособности  судить и
мыслить: они все-таки будут как argumentum ad verecundiam (как усовещивающее
доказательство) предъЯвлЯть вам свои авторитеты  и  потом провозглашать свою
победу. <...>

     * всЯкий предпочитает верить, а не проверЯть (лат.).


        ЏЋЌџ’€… ‚Ћ‹€

     § 23

     ‚олЯ, как вещь сама в  себе, вполне отлична от своего ЯвлениЯ  и вполне
свободна от  всех  его  форм, в  которые она  входит только при поЯвлении  и
которые,  следовательно,  касаютсЯ только ее объективации, а ей самой чужды.
„аже самаЯ общаЯ форма всЯкого представлениЯ - объекта длЯ субъекта  - ее не
касаетсЯ;  но  [есть] формы, этой общей  форме подчиненные, находЯщие  общее
выражение в законе основаниЯ,  к которым, как  известно, принадлежат времЯ и
пространство, а  следовательно,  и  единственно  через  них  существующее  и
ставшее возможным множество. ‚ этом последнем отношении, заимствуЯ выражение
у старой схоластики, Я назову времЯ и пространство принципом  индивидуации и
прошу раз навсегда это запомнить. €бо только  времЯ и пространство суть  то,
посредством чего равное и единое, по существу и по понЯтию, ЯвлЯетсЯ, тем не
менее,  множеством  -  рЯдом  одно  за  другим.  Џоэтому  они  суть  принцип
индивидуации, предмет стольких  изысканий и споров схоластиков, собранных  у
‘уареца  (ђассужд.  5,  раздел 3).‚олЯ, как вещь сама в  себе, на  основании
сказанного, находитсЯ вне  области  закона основаниЯ во всех его образах  и,
следовательно, вполне  безосновна,  хотЯ  каждое  ее  проЯвление  непременно
подчинено  закону  основаниЯ.  „алее,  она  свободна  от  всЯкого множеcтвa,
несмотрЯ на бесчисленность ее проЯвлений во времени и пространстве; сама она
одна:  но  не  так,  как  один  объект,  коего  единство познаетсЯ  лишь  из
противоположениЯ  возможности   множествам  не  так,   как  едино   понЯтие,
происшедшее  лишь через отвлечение от  множества; а едина  она, как  то, что
находитсЯ  вне  времени  и  пространства,  вне  принципа индивидуации,  т.е.
возможности  множества.  ’олько  когда  все  это  сделаетсЯ  нам  Ясным  при
дальнейшем обсуждении Явлений  и  различных  манифестаций  воли,  мы  вполне
поймем  смысл Љантова  учениЯ,  что  времЯ,  пространство  и причинность  не
относЯтсЯ к вещи в себе самой, а суть только формы познаниЯ.

        168

     Ѓезосновность воли, действительно, и признали там,  где она проЯвлЯетсЯ
наиболее  очевидно,  как  волЯ  человека,  и  назвали  последнюю  свободной,
независимой.  Ќо в то же  времЯ из-за  безосновности  самой  воли проглЯдели
необходимость,  коей всюду  подчинено  ее проЯвление,  и  объЯвили  действиЯ
свободными,  чем  они  быть  не  могут,  так как  всЯкое отдельное  действие
вытекает со строжайшей необходимостью из влиЯниЯ мотива  на характер. ‚сЯкаЯ
необходимость, как уже сказано, только отношение следствиЯ к причине и никак
не что иное.  ‡акон  основаниЯ - общаЯ  форма  всЯкого ЯвлениЯ, и  человек в
своей  деЯтельности,  подобно  всЯкому  другому  Явлению,  должен  быть  ему
подчинен. Ќо так как  в самосознании волЯ познаетсЯ непосредственно и сама в
себе,  то  в этом сознании заключаетсЯ и  сознание свободы. Ќо упускаетсЯ из
виду, что индивидуум, лицо - уже не волЯ сама в себе, а уже проЯвление воли,
и как такое уже определено  и  вошло в форму ЯвлениЯ, - закон  основаниЯ. €з
этого  происходит та  изумительнаЯ  вещь,  что всЯкий априорно  считает себЯ
вполне  свободным,  даже  в своих отдельных действиЯх, и думает,  что  может
каждую минуту начать новый образ жизни, что значило бы сделатьсЯ другим.  Ќо
апостериори, по опыту, он находит, к своему удивлению, что он не свободен, а
подчинен  необходимости, что, несмотрЯ на  все планы и  размышлениЯ,  он  не
изменЯет своих действий и вынужден с начала и до конца своей жизни проводить
тот же, самим же им осуждаемый характер, как бы до конца разыгрываЯ принЯтую
на себЯ роль. ‡десь  Я не  могу  распространить этих  соображений, так как в
качестве этических они  принадлежат к другому месту этого сочинениЯ. џ желаю
между тем только  указать на то, что ЯвлениЯ самой в  себе безосновной воли,
как таковой, все-таки подчинены закону необходимости, т.е. закону основаниЯ,
чтобы необходимость,  которой следуют  ЯвлениЯ  природы,  не возбранЯла  нам
признать их за манифестации воли.

        169

     „о сих пор признавали  за проЯвление  воли лишь те  изменениЯ, которые,
кроме  мотива, т.е. представлениЯ,  не имеют  другого  основаниЯ. Џоэтому  в
природе  приписывали волю только  человеку  и в крайнем случае животным, так
как познание, представление, конечно, как мной уже в другом месте упомЯнуто,
есть настоЯщий и исключительный характер животности. Ќо что волЯ действует и
там, где ею не  руководит познание, видим мы преимущественно  в  инстинкте и
художественных стремлениЯх  животных. —то  они  обладают  представлениЯми  и
познаниЯми, здесь не входит в соображение, так как  цель,  ввиду которой они
так действуют, как будто бы она была познанным мотивом, остаетсЯ  совершенно
ими не познанной. Џоэтому их  действиЯ в этом случае происходЯт  без мотива,
не  под руководством  представлениЯ, и  показывают  нам  впервые  и наиболее
очевидным  образом,  как  волЯ действует и  вне всЯкого  познаниЯ. ѓодовалаЯ
птица не имеет представлениЯ о  Яйцах, длЯ которых она вьет  гнездо; молодой
паук - о разбое, длЯ которого натЯгивает паутину; также и муравьиный лев - о
муравье, которому он  в первый раз роет Яму; личинка жука оленЯ прогрызает в
дереве дыру, длЯ своего превращениЯ,  вдвое длинней, когда ей предстоит быть
самцом-жуком, чем когда ей быть самкой, чтобы  в  первом случае  приготовить
место длЯ рогов, о которых она еще не имеет представлениЯ. ‚ таких действиЯх
животных, как и во всех остальных, деЯтельность воли очевидна; но  волЯ  тут
действует слепо и хотЯ сопровождаетсЯ познанием, но не направлЯетсЯ им. …сли
мы раз пришли к убеждению, что представление в качестве мотива не составлЯет
необходимого  и  существенного  условиЯ  деЯтельности воли, то  легче станет
признавать  деЯтельность  воли и  в  случаЯх,  где она  менее  очевидна,  и,
вследствие этого,  например,  мы  также мало станем  считать домик улитки за
продукт ей самой  чуждой, познанием  руководимой воли, как и дом, который мы
сами  строим,  признавать  произведением  чуждой   нам  воли.  Њы  признаем,
напротив, оба дома  за произведение в обоих ЯвлениЯх объективированной воли,
котораЯ  в  нас  действует  по  мотивам,  а  в  улитке  еще  слепо,  в  виде
образовательного  стремлениЯ,  направленного наружу.  €  в  нас та  же  волЯ
многократно действует слепо: во всех  функциЯх нашего  тела, не  руководимых
познанием,  во всех его  жизненных  и растительных  процессах,  пищеварении,
кровообращении, отделениЯх, росте, размножении. Ќе толь-

        170

     ко телесные  отправлениЯ, но  само тело вполне, как выше доказано, есть
проЯвление  воли,  объективациЯ  воли,  конкретнаЯ  волЯ:  все,  что  в  нем
происходит, должно поэтому происходить посредством воли, хотЯ  в этом случае
волЯ  не  руководствуетсЯ  познанием, не определЯетсЯ  мотивами, а действует
слепо, по причинам, которые в этом случае называютсЯ раздражениЯми.

     Џричиной, в  теснейшем  смысле  слова,  Я  именно называю  то состоЯние
материи,  которое,  вызываЯ  необходимо другое,  само  испытывает  перемену,
равную    производимой,    что    выражаетсЯ    правилом:   действие   равно
противодействию. „алее, при  действительной  причине, действие возрастает  в
полнейшей   соразмерности   с   возрастанием   причины,   следовательно,   и
противодействие также:  так что, когда известен образ  действиЯ,  по степени
интенсивности  причины  можно  измерить  и  вычислить  степень  действий,  и
наоборот.  ’акие,  так  называемые,  причины  действуют  во   всех  ЯвлениЯх
механических,  химических и т.д., словом, во  всех изменениЯх неорганических
тел.  џ  называю, напротив,  раздражением ту причину, котораЯ не  испытывает
противодействиЯ соответственного  ее  действию и  коей интенсивность в своей
степени  никак не идет параллельно  с  интенсивностью  действиЯ, почему и не
может измерЯтьсЯ последнею. Ќапротив, небольшое увеличение раздражениЯ может
причинить очень большое в действии или  же, наоборот,  совершенно уничтожить
прежнее действие и т.д. ’акого рода все действиЯ на органические тела: итак,
по  раздражениЯм,  а  не  просто  по   причинам  происходЯт  все  собственно
органические  и  растительные перемены в  животных телах. ђаздражение, как и
всЯкаЯ  причина,  равно  как  и  мотив,   всегда  определЯет   только  точку
наступлениЯ каждой проЯвлЯющейсЯ силы во времени и пространстве, а не  самую
сущность проЯвлЯющейсЯ  силы,  которую мы, согласно  предшествующим выводам,
признаем   волей,   приписываЯ   ей  поэтому  как   бессознательные,  так  и
сознательные  перемены  тела.  ђаздражение   держит  середину,  представлЯет
переход между  мотивом, который есть через познание прошедшаЯ причинность, и
причиной в  тесном смысле. ‚ отдельных случаЯх оно приближаетсЯ то к мотиву,
то к причине, но тем не менее должно быть всегда

        171

     от обоих отличаемо; так, напр., подъем соков в растениЯх совершаетсЯ по
раздражению  и   не  должен  быть  объЯснЯем  одними  причинами  по  законам
гидравлики или  волосности: тем не менее  само  Явление поддерживаетсЯ этими
законами  и  вообще  приближаетсЯ  к  чисто причинным изменениЯм.  Ќапротив,
движениЯ  "гедисарум гиранс" и  "мимоза пудика", хотЯ и  происходЯт  еще  по
раздражениЯм, тем не менее  сходны с мотивированными и как  бы  представлЯют
переход к ним. ‘уживание  зрачка при  усиленном свете происходит  вследствие
раздражениЯ,  но  переходит   уже  в  движение  по  мотиву;  ибо  происходит
вследствие того, что чрезмерный свет подействовал бы болезненно на сетчатку,
и мы,  чтобы этого избежать, суживаем зрачок. Џоводом  к эрекции  мотив, так
как он представление; но действует он с необходимостью раздражениЯ, т.е. ему
нельзЯ противостоЯть, а нужно его устранить, чтобы сделать бессильным. ’о же
относитсЯ к отвратительным предметам,  возбуждающим наклонность к рвоте. Љак
действительную   середину  совершенно  иного   рода   между  движениЯми   по
раздражению и действиЯми по сознательному мотиву мы только что рассматривали
животный инстинкт. Љак на другую подобную середину можно бы решитьсЯ указать
на  дыхание.  ‘порили  о  том,  принадлежит  ли  оно   к  произвольным   или
непроизвольным  движениЯм,  т.е.  происходит  ли   оно  по  мотиву   или  по
раздражению: почему, быть может,  следует признать его серединой между тем и
другим.  Њаршаль  ѓалль  ("Ћ болезнЯх  нервной системы",  § 293 и след.) это
относит  к смешанным  функциЯм,  так  как  оно  зависит  частью от  мозговых
(произвольных), частью от спинных (непроизвольных) нервов. ’ем не  менее  мы
должны  его окончательно причислить к проЯвлениЯм воли по мотиву: ибо другие
мотивы,  т.е. чистые  представлениЯ,  могут  склонить волю,  сдерживать  или
ускорЯть  дыхание,  и,  по-видимому,   как  при   всех  других  произвольных
действиЯх, можно его совершенно задержать и добровольно задохнутьсЯ. ‚ самом
деле, это было бы  возможно при существовании  какого-нибудь другого мотива,
который  до  того  сильно  действовал   бы  на   волю,  что  перевешивал  бы
настоЯтельную  потребность  в воздухе.  Џо  свидетельству некоторых,  „иоген
действительно таким

        172

     образом прекратил  свою жизнь („иог. ‹аэрций, VI, 76). ѓоворЯт, и негры
то делали (” Ѓ. Ћсиандер. "Ћ самоубийстве",  1813, стр. 170 - 180. ќто могло
бы нам служить сильным примером  влиЯниЯ  отвлеченных мотивов, т.е. перевеса
собственной разумной воли над животной. Џодтверждением зависимости  дыханиЯ,
хотЯ  отчасти,  от  деЯтельности мозга  может служить  факт,  что  синильнаЯ
кислота прежде всего убивает тем, что  поражает мозг и  через его посредство
задерживает  дыхание;  но если  поддерживать  последнее  искусственно,  пока
пройдет  оцепенение мозга, то смерти не  последует.  ‚ то  же времЯ  дыхание
представлЯет нам,  кстати, очевиднейший пример тому,  что мотивы действуют с
такой  же  необходимостью,  как раздражениЯ  и  простые причины в  теснейшем
смысле,  и  могут  быть  обессилены только  противоположными  мотивами,  как
давление  противодействием; ибо при дыхании призрак возможности его задержки
гораздо слабее,  чем при  других мотивированных движениЯх;  так как при  нем
мотив очень настоЯтелен, очень близок, его удовлетворение,  по  безусталости
отправлЯющих  это  мускулов,  крайне легко, притом обыкновенно ничто  ему не
препЯтствует,   и   все  вместе  поддерживаетсЯ   самой   древней  привычкой
индивидуума. Њежду  тем, собственно говорЯ, все мотивы  действуют с такой же
необходимостью. ‘ознание, что необходимость одинаково  присуща как движениЯм
по мотивам, так и движениЯм по раздражению, облегчит нам доступ к убеждению,
что  даже то, что  в органическом теле происходит  по раздражениЯм  и вполне
закономерно, тем  не менее в сущности все-таки  волЯ, котораЯ хотЯ не сама в
себе,  но  во  всех  своих  проЯвлениЯх  подчинена  закону  основаниЯ,  т.е.
необходимости*.  Џоэтому  мы  не  ограничимсЯ  признанием  животных,  как  в
действиЯх их, так и  во  всем их существовании, корпорации и организации, за
проЯвлениЯ воли; но перенесем это, нам  единственно непосредственное данное,
познание сущности  вещей  самих  в  себе  и на  растениЯ, коих  все движениЯ
возникают из раздражениЯ,

        173

     так  как  отсутствие познаниЯ  и  обусловленного  им движениЯ по мотиву
составлЯет  единственное  существенное различие  между животным и растением.
Џоэтому мы  будем  то,  что  длЯ представлениЯ ЯвлЯетсЯ  растением,  простою
вегетацией, слепой развивающейсЯ силой, рассматривать как волю и  признавать
его тем самым, что составлЯет основание нашего собственного ЯвлениЯ, как оно
высказываетсЯ в нашей деЯтельности и даже в целом существовании нашего тела.

     * ќто убеждение вполне утверждаетсЯ моим  сочинением: "Ћ свободе воли",
где (ст.  30  -  44, Ћсновные  проблемы  этики)  поэтому  и  отношениЯ между
причиной, раздражением и мотивом получили подробное развитие.


     Ќам остаетсЯ еще последний шаг: распространение нашего образа воззрениЯ
и на все те силы,  которые действуют в природе по общим, неизменным законам,
согласно коим происходит движение всех  тех тел, кои, будучи совершенно  без
органов, длЯ раздражениЯ не имеют восприимчивости, а длЯ мотива познаниЯ. Њы
поэтому должны  ключ к  познанию сущности вещей в самих  себе, который могло
нам   вручить  только  непосредственное   познание   собственного  существа,
приложить  и к тем ЯвлениЯм  неорганического  мира,  которые отстоЯт от  нас
всего далее. …сли мы внимательно рассмотрим  их,  если  мы  увидим  могучее,
неудержимое стремление  вод в глубину, постоЯнство, с которым  магнит  снова
обращаетсЯ к северу, увлечение, с каким к нему тЯнетсЯ железо, напрЯжение, с
каким   электрические   полюсы  ищут   воссоединениЯ,  и   которое,  подобно
человеческим желаниЯм, только усиливаетсЯ от  препЯтствий; если мы посмотрим
на   внезапное  и  быстрое  нарастание  кристалла,  с  такою   правильностью
образованиЯ,  которое,  очевидно,  есть,  только  пораженное  и  задержанное
оцепенением,  вполне  решительное  и  определенное  стремление  в  различных
направлениЯх;  если  мы заметим выбор,  с  коим тела,  посредством состоЯниЯ
жидкости  освобожденные  и выведенные из оков оцепенениЯ, друг друга  ищут и
избегают,  соединЯютсЯ  и  разлучаютсЯ;  если  мы, наконец,  непосредственно
чувствуем, как тЯжесть, коей стремлению к земной массе противодействует наше
тело,  постоЯнно  давит  и гнетет  последнее,  вернаЯ  своему  единственному
стремлению; то  не  нужно нам  особенно напрЯгать воображение,  чтобы даже в
такой   дали  распознать  наше  собственное  существо,  то  самое,   которое
преследует в нас свои цели при

        174

     свете познаниЯ, а здесь, в  слабейших своих проЯвлениЯх, стремитсЯ лишь
слепо,  глухо, односторонне и  неизменно, тем не менее будучи всюду  одним и
тем же, -  подобно тому, как первое мерцание зари разделЯет с лучами полуднЯ
название  солнечного света - и здесь,  как и  там,  должно называтьсЯ именем
воли,  означающим  то,   что  составлЯет  сущность  всЯкой  вещи  в  себе  и
единственное Ядро всЯкого ЯвлениЯ.

     ђазличие   же,   даже  признак   полного   различиЯ   между   ЯвлениЯми
неорганической природы и волею, которую мы сознаем  внутри  нашего существа,
происходит   преимущественно  из   контраста   между   вполне   определенной
закономерностью в одном роде  Явлений и кажущейсЯ беззаконностью произвола в
другом. €бо  в человеке  могущественно выступает индивидуальность: у каждого
свой собственный  характер; поэтому  тот  же  мотив  не  производит  на всех
одинакового  действиЯ,  и  тысЯчи  побочных  обстоЯтельств,  заключающихсЯ в
широкой  сфере познаниЯ индивидуума,  но  неизвестных другому,  изменЯют его
действие. Џоэтому нельзЯ по  одному мотиву вперед  определить  действиЯ, так
как недостает  другого фактора, точного познаниЯ индивидуального характера и
сопровождающего  его познаниЯ.  џвлениЯ сил  природы, напротив,  высказывают
здесь другую крайность: они действуют по общим законам,  без отклонений, без
индивидуальности,  по  Явным  обстоЯтельствам,  подлежа  заранее  точнейшему
определению,  и  та же сила природы  обнаруживаетсЯ совершенно  одинаково во
всех миллионах своих проЯвлений. —тобы объЯснить этот пункт,  чтобы доказать
тождество  единой  и нераздельной воли  во  всех многоразличных  ЯвлениЯх, в
слабейших, как в сильнейших, мы должны  первоначально рассмотреть  отношение
воли, как вещи в самой себе, к ее Явлению, т.е. мира,  как воли, к миру, как
представлению, чем откроетсЯ  перед нами  наилучший путь  к  более глубокому
исследованию общего, в этой второй книге разбираемого, предмета*.

     * ‘мотри гл. 23 втор, части,  равно в моем сочинении "Ћ воле в природе"
главу "”изиологиЯ  растений" и  особенно  важную  длЯ  Ядра моей  метафизики
главу: "”изическаЯ астрономиЯ".

        175


     § 27

     …сли  из   всех  предшествующих  соображений  о   силах  природы  и  их
проЯвлениЯх нам  стало  Ясно, до  каких  пределов может  идти  объЯснение из
причин  и  где  оно должно  кончатьсЯ,  если  не желанием  впасть  в нелепое
стремление свести содержание всех Явлений на простую их форму, то мы будем в
состоЯнии определить вообще,  чего  должно требовать  от всей  этиологии. …е
дело отыскать  ко всем ЯвлениЯм в  природе причины, т.е. обстоЯтельства, при
которых такие ЯвлениЯ всегда наступают. ‡атем она должна многоразличные, при
разнообразных обстоЯтельствах, ЯвлениЯ привести  к  тому,  что  действует во
всЯком  Явлении и предполагаетсЯ при  причине: к  первобытным силам природы,
точно различаЯ,  зависит ли различие  ЯвлениЯ от различиЯ силы или только от
различиЯ  обстоЯтельств, при которых сила проЯвлЯетсЯ, - и одинаково избегаЯ
считать проЯвлением различных сил проЯвление одной и той же силы, только при
различных обстоЯтельствах,  как  и наоборот, считать проЯвлением одной  силы
то,  что истекает  из различных сил. „лЯ  этого нужна  непосредственно  сила
суждениЯ; поэтому так мало людей  способны расширить в физике взглЯд, но все
способны расширить в ней опыт. ‹еность и незнание склонЯют к преждевременной
ссылке  на первобытные силы:  это высказываетсЯ с преувеличением, сходным  с
иронией,  в  "сущности"  и  "индивидуальности"  схоластиков.  ‘пособствовать
возвращению к  нему совершенно не  в  моем  намерении.  ’ам,  где  требуетсЯ
физическое  объЯснение,  настолько  же  невозможно ссылатьсЯ на объективацию
воли, как и на творческую силу. €бо физика требует причин, а волЯ никогда не
может быть причиной: ее отношение  к  Явлению не подчинено закону основаниЯ;
напротив, что  само  в себе  -  волЯ, то,  с другой стороны,  существует как
представление,   т.е.  Явление:   как   такое,   оно   подчинЯетсЯ  законам,
составлЯющим форму ЯвлениЯ: так, напр., каждое  движение, хотЯ оно постоЯнно
- проЯвление воли, име-

        176

     ет тем не менее причину, из которой его можно  объЯснить по отношению к
известному  времени  и месту, т.е. не вообще по его внутреннему  существу, а
как отдельное Явление. ќта причина движениЯ у камнЯ механическаЯ, у человека
мотив:  но  не быть  она не может. Ќапротив, общее,  присущее всем  ЯвлениЯм
известного  рода,  то,  без  предположениЯ чего  объЯснение через причины не
имело бы ни смысла, ни значениЯ, это-то и есть общаЯ сила природы, котораЯ в
физике должна  оставатьсЯ как "скрытое качество", так как тут этиологическое
объЯснение  кончаетсЯ,  а начинаетсЯ  метафизическое. –ель причин и действий
никогда не прерываетсЯ первобытной силою, на которую  приходитсЯ  ссылатьсЯ;
она  никак  не  восходит к ней,  как бы к первому своему звену; а  ближайшее
звено  цепи,  настолько  же,  как  и  отдаленнейшее,  уже  предполагает  эту
первобытную силу, без которой  ничего объЯснить не в состоЯнии. ђЯд причин и
действий может  быть  проЯвлением самых различных сил, коих последовательным
проступлением  в  видимость  оно  руководит, как  Я  это  объЯснЯл  примером
металлической   машины;   но  различие  этих   первобытных,  друг  из  друга
невыводимых сил нисколько  не прерывает единства  означенной  цепи причин  и
свЯзи между всеми ее звеньЯми. ќтиологиЯ природы и философиЯ природы никогда
друг другу не мешают, напротив, идут рЯдом, с различных сторон наблюдаЯ один
и  тот  же предмет. ќтиологиЯ  дает отчет  в  причинах, неизбежно  приведших
отдельное, подлежащее объЯснению,  Явление, и указывает,  как  на  основание
всех своих  объЯснений,  на общие силы, деЯтельные  во всех этих причинах  и
следствиЯх, точно определЯет  эти  силы,  их число,  их различиЯ и затем все
действиЯ, в коих каждаЯ сила, сообразно с различием обстоЯтельств, выступает
различно, постоЯнно вернаЯ свойственному ей характеру,  который развивает по
неуклонному правилу, называемому законом природы. Љогда физика  исполнит все
это  вполне во всех отношениЯх, она достигнет  своего совершенства: тогда не
останетсЯ в неорганической  природе  ни  одной неизвестной силы,  ни  одного
действиЯ, на которое  не было бы указано,  как  на проЯвление одной  из этих
сил,  при известных  обстоЯтельствах, согласно закону природы. ’ем не  менее
закон природы остаетсЯ только подме-

        177

     ченным у природы правилом,  по  которому она поступает каждый раз,  при
известных обстоЯтельствах, как скоро  они наступают: поэтому можно, конечно,
определЯть закон природы, как обще выраженный факт, факт генерализированный.
Џоэтому  полнейшее  изложение  всех  законов  природы было бы  только полным
списком  фактов. Ћбозрение  всей  природы заканчиваетсЯ  затем  морфологией,
исчислЯющей, сравнивающей и размещающей все  постоЯнные  формы  органической
природы: о причине выступлениЯ отдельных существ она говорит мало, так как у
всех  оно - рождение, коего теориЯ  идет сама по себе,  - и только  в редких
случаЯх самозарождение. Ќо к последнему, в строгом смысле, принадлежит и тот
способ, каким все низшие ступени объективации воли, следовательно физические
и химические ЯвлениЯ, наступают в частных случаЯх, и указание условий такого
наступлениЯ и составлЯет задачу  этиологии.  ”илософиЯ, напротив,  наблюдает
всюду,  следовательно  и в природе, только общее. ’ут  сами первобытные силы
становЯтсЯ ее предметом, и она признает в них различные ступени объективации
воли, составлЯющей сущность, само  в себе, того мира, который она, когда  от
этого отвлекает, признает только представлением субъекта. …сли же этиологиЯ,
вместо  того,  чтобы  пролагать  философии  дорогу,  подтверждаЯ  ее  учение
примерами, задаетсЯ мыслью, что  цель ее - не признавать никаких первобытных
сил,  за исключением  разве одной, самой  общей,  напр., непроницаемости,  о
которой  воображает,  что  понимает   ее  окончательно,  и  потому  насильно
стараетсЯ  сводить к  ней все остальные; то  она  сама вырывает из-под  себЯ
основание и в состоЯнии дать только заблуждение вместо истины. ‚ этом случае
содержание  природы  вытеснЯетсЯ   ее  формой,  все  приписываетсЯ  влиЯющим
обстоЯтельствам  и ничего внутреннему  существу вещей. …сли бы действительно
такой  путь был удачен, то, как уже сказано, загадка мира разрешилась бы под
конец арифметической  задачей.  Ќо по этому пути идут, когда,  как  сказано,
желают привести все физиологические действиЯ  к  форме и составу, примерно к
электричеству, это  снова к химизму, а последний к механизму. ’акова, напр.,
была ошибка „екарта и  всех атомистов,  которые сводили движение мировых тел
на толчок некото-

        178

     рой  жидкости, а качество  на  свЯзь и  форму атомов, и  старались  все
ЯвлениЯ природы объЯснить как простые феномены непроницаемости  и сцеплениЯ.
•отЯ  от  этого  отказались,  тем  не  менее  то  же  делают  в  наше  времЯ
электрические,  химические  и  механические  физиологи,  упорно  старающиесЯ
объЯснить всю жизнь и все функции организма  из формы и  состава его частей.
—то  цель физиологического объЯснениЯ - сведение органической жизни на общие
силы,  рассматриваемые  физикой,   мы  находим  уже  высказанным  в  "Ђрхиве
физиологии"  ЊеккелЯ,  1820,  т.  5, стр. 185. ‹амарк,  в  своей  "”илософии
зоологии",  т. 2,  гл.  3,  тоже считает  жизнь  простым  действием тепла  и
электричества: "тепла  и электрической материи совершенно достаточно,  чтобы
вместе составить эту сущностную причину жизни" (стр. 16). Џоэтому собственно
тепло и электричество должны бы были быть вещью самой в себе, а мир животных
и растений  ее проЯвлением. Ќелепость такого мнениЯ резко выступает на 306-й
стр.  этого сочинениЯ. ‚сем известно,  что в новейшее времЯ  все эти, не раз
уже забракованные, воззрениЯ, выступили опЯть с обновленной  наглостью. …сли
рассмотреть пристально, в основании их кроетсЯ предположение, что организм -
только  агрегат  проЯвлений  физических,  химических  и  механических   сил,
которые, случайно здесь сошедшись, произвели организм, как игру природы, без
дальнейшего значениЯ.  Џоэтому  организм животного или человека не был бы, с
философской точки зрениЯ, выражением  отдельной идеи,  т.е.  не  был бы  сам
непосредственной объективацией воли на определенной высокой ступени; а в нем
проЯвлЯлись бы только идеи, объективирующие волю в электричестве,  химизме и
механизме.  Ћрганизм  поэтому оказалсЯ  бы так  же  случайно  вздувшимсЯ  из
случайного совпадениЯ  этих  сил, как фигуры людей и животных из облаков или
сталактитов, поэтому в сущности нисколько не интересным. Њежду тем мы тотчас
увидим, в  каком смысле  все-таки  это применение  физических  и  химических
объЯснений к  организму,  в  известных границах,  оказываетсЯ  дозволенным и
полезным; именно  Я покажу,  что  жизненнаЯ  сила, без сомнениЯ,  пользуетсЯ
силами  природы,  но ни  в  каком случае  из  них  не состоит, как кузнец не
состоит из

        179

     молота и наковальни. Џоэтому никогда нельзЯ будет объЯснить из них даже
и  столь  значительной  простой жизни  растениЯ, например,  из  волосности и
эндосмоса,  не говорЯ  уже о  жизни животной. ‘ледующее соображение проложит
нам путь к такому довольно трудному исследованию. ‘праведливо, что, согласно
всему сказанному, естественнаЯ  наука заблуждаетсЯ,  когда  силитсЯ  сводить
высшие ступени объективации  воли  и низшие, так как непризнание и отрицание
первобытных  и  самостоЯтельных  сил природы  настолько же  ошибочно, как  и
безосновательное предположение самобытных сил там,  где  в  сущности  только
особое проЯвление уже известных сил.  Џоэтому Љант прав, что  нелепо ожидать
Ќьютона   былинки,  т.е.  человека,  который  свел  бы  былинку  на  ЯвлениЯ
физических  и  химических  сил, коих  она  была  бы  случайно  конкрементом,
следовательно простой игрой природы, в  коей  не  проЯвлЯлась бы  самобытнаЯ
идеЯ,  т.е. волЯ  не выражалась бы непосредственно  на высокой и  самобытной
ступени,  а  только именно так,  как в  ЯвлениЯх  неорганической природы,  и
случайно в этой форме.  ‘холастики, которые  ни  в каком  бы случае этого не
допустили,  сказали  бы  с  полным  правом,  что  это  было  бы  совершенным
отрицанием субстанциальной формы и принижением ее до привходЯщей  формы. €бо
Ђристотелева  субстанциальнаЯ  форма  обозначает  именно  то, что Я  называю
степенью объективации воли в данной  вещи. Ќо, с другой  стороны, не  должно
упускать из виду, что во всех идеЯх, т.е. во всех силах неорганической и  во
всех  формах  органической  природы,  одна и  та же волЯ раскрываетсЯ,  т.е.
входит в  форму представлениЯ, в объективность.  …е  единство должно поэтому
заЯвлЯть себЯ  внутренним родством всех ее Явлений. Џоследнее обнаруживаетсЯ
на  высоких   ступенЯх   ее   объективации,  где   все  Явление   очевидней,
следовательно  в царствах растений  и животных,  общей аналогией  всех форм,
основным типом,  повторЯющимсЯ во  всех ЯвлениЯх.  Џоследний  поэтому и стал
руководствующим  принципом  превосходных,  установленных  в   этом  столетии
французами,  зоологических  систем  и приводитсЯ  с  наибольшей  полнотою  в
сравнительной   анатомии,  как   единство  плана,   единство   анатомических
элементов. Ћтыскивание его было

        180

     главным  занЯтием или  по  крайней  мере  наипохвальнейшим  стремлением
натурфилософов шеллингианцев, которые оказали  .даже в этом  случае  не мало
услуг; хотЯ нередко их погонЯ за аналогиЯми в природе переходит в игру слов.
‘  полным правом указывали  они на общее сродство и фамильное сходство  и  в
идеЯх неорганической природы, например,  между электричеством и магнетизмом,
коих  тождество  позднее было  подтверждено,  между химическим  влечением  и
тЯготением,  и  многое  тому  подобное.  Ћсобенно они указывали на  то,  что
полЯрность,   т.е.   разъединение   силы  на   две   качественно  различные,
противоположные  и  к  воссоединению  стремЯщиесЯ  деЯтельности,  каковое  в
большинстве   случаев   высказываетсЯ   и   в   пространстве   движением   в
противоположных направлениЯх,  - составлЯет основной тип  почти всех Явлений
природы,  от  магнита и кристалла до человека. ‚ Љитае, однако, это сознание
существует уже с древнейших времен, в учении о противоположности €ин  и џнг.
„аже,  так как все предметы мира  - только объективациЯ одной и той же воли,
и, следовательно, в сущности, тождественны, то дело не должно ограничиватьсЯ
очевидной между ними аналогией и  тем,  что в  каждом менее совершенном  уже
сказываетсЯ  след, намек,  наклонность ближайшего  совершеннейшего;  а можно
даже предполагать,  так как  все  эти  формы  только  свойственны  миру  как
представлению, что уже в самых общих формах представлениЯ, в этой собственно
основе мира Явлений, следовательно  в пространстве и времени, можно отыскать
и указать на основной тип, намек, возможность  всего того, что наполнЯет эти
формы.  ЉажетсЯ,  темное  об  этом  сознание было источником Љаббалы  и всей
математической   философии  пифагорейцев   и   китайцев  в  "€-Љинге".  €  в
еллинговой школе,  при ее разнообразных стремлениЯх осветить аналогию между
всеми  ЯвлениЯми природы, мы находим  несколько,  правда  неудачных, попыток
вывести законы природы из  одних законов  пространства и  времени. Њежду тем
нельзЯ знать,  насколько гениальный ум когда-либо  способен осуществить  оба
стремлениЯ.

        181

     •отЯ никогда  не  следует  упускать из виду  различиЯ  между Явлением и
вещью самой в  себе, и потому тождество во всех идеЯх объективированной воли
(имеющей  определенные ступени своей объективации)  никогда  не должно  быть
извращено  в  тождество  самих  отдельных  идей, в коих  она  проЯвлЯетсЯ, и
потому,  напр.,  химическое или  электрическое  притЯжение никогда не должно
быть сводимо на притЯжение посредством тЯжести,  хотЯ их внутреннЯЯ аналогиЯ
и будет признана, и  первые можно признать как бы  внешними потенциЯми этого
последнего;  равным образом и внутреннЯЯ аналогиЯ строениЯ  всех животных не
дает  никакого  права   смешивать  и  отождествлЯть   роды,  принимаЯ  более
совершенные за разновидности менее совершенных; хотЯ таким образом, наконец,
и  физиологические функции никогда не могут быть сведены на  химические  или
физические  процессы,  - то  все-таки можно,  в  оправдание  таких приемов в
известных пределах, допустить с большим вероЯтием следующее.

     …сли  из  проЯвлений   воли,  на  низших   ступенЯх  ее   объективации,
следовательно, в  неорганическом мире, многие вступают между собой в борьбу,
так как каждое, под  руководством причинности,  стремитсЯ  овладеть насущной
материей,  то  из  этой  борьбы  происходит  Явление  высшей  идеи,  котораЯ
побеждает  все  прежние менее  совершенные,  но тем не  менее так,  что  она
второстепенным образом дозволЯет  им проЯвлЯть свою  суть, принимаЯ  в  себЯ
некоторый ее аналогон.  ’акой  образ действиЯ  понЯтен  только из  тождества
проЯвлЯющейсЯ  во  всех идеЯх воли  и из  ее постоЯнного стремлениЯ к  более
высокой  объективации.  Џоэтому  мы видим,  например,  в  отвердении  костей
несомненный аналогон кристаллизации, первобытно царившей над известью,  хотЯ
окостенениЯ  никогда нельзЯ  свести  на кристаллизацию.  ‘лабее  проЯвлЯетсЯ
аналогиЯ в отвердении мЯса. ‘мешение  соков в животном организме и выделение
- также аналогон  химического соединениЯ  и выделениЯ; даже законы последних
еще  продолжают действовать, но  подчиненно,  весьма измененно,  под властью
высшей  идеи.   Џоэтому  одни  химические  силы  вне  организма  никогда  не
произведут подобных соков; напротив:

     "„ействием природы" - вот
     Љак это химиЯ зовет.
     "”ауст".


        182

     ‚озникающаЯ   из   такой   победы  над   многими  низшими  идеЯми,  или
объективациЯми  воли,  более совершеннаЯ идеЯ приобретает  именно  тем,  что
воспринимает  от  покоренных   некоторый   более  возвышенный  их  аналогов,
совершенно новый  характер.  ‚олЯ объективируетсЯ в новом, более Ясном роде:
поЯвлЯетсЯ   сперва   посредством   самозарождениЯ,   а   затем  посредством
ассимилЯции  с  насущным зародышем,  органический сок,  растение,  животное,
человек. €з  борьбы  низших  Явлений исходит таким образом высшее,  всех  их
поглощающее, но и осуществлЯющее в высшем  размере все их  стремлениЯ. €так,
уже  здесь  властвует  закон:  из змеи не делаетсЯ дракон,  разве  лишь если
пожирает других змей. џ желал бы достигнуть возможности препобедить Ясностью
изложениЯ темноту,  сопровождающую содержание  этих мыслей;  но  вижу  очень
хорошо, что собственное размышление читателЯ необходимо должно прийти мне на
помощь, если он желает понЯть менЯ или не понЯть превратно. ‘огласно данному
воззрению,  можно, правда, указать в организме следы химических и физических
родов  действий, но объЯснить его из них невозможно;  так  как  он  никак не
случайный феномен, возникший из совокупного действиЯ подобных  сил, а высшаЯ
идеЯ,  подчинившаЯ  себе  те низшие  поработительной  ассимилЯцией;  так как
объективирующаЯсЯ во  всех идеЯх  единаЯ волЯ, стремЯсь  к возможно  высокой
объективации,  здесь отказываетсЯ  от  нижних ступеней своего проЯвлениЯ, по
возникновении между ними конфликта, чтобы тем сильнее  проЯвитьсЯ на высшей.
Ќет победы без борьбы. ‚ысшаЯ идеЯ или объективациЯ воли, будучи в состоЯнии
проЯвитьсЯ только победив  низшие,  подвергаетсЯ противодействию  последних,
которые хотЯ  и  побеждены,  все  еще  стремЯтсЯ к  независимому  и  полному
выражению своего  существа.  Љак  магнит,  подымающий  железо,  поддерживает
продолжительную борьбу с  тЯжестью, котораЯ, в  качестве низшей объективации
воли, имеет древнейшее  право на  материю  этого  железа, причем магнит даже
сильнее в постоЯнной борьбе, так как противодействие  как бы побуждает его к
большему  усилию;   точно  так  же  всЯкое  проЯвление  воли,  в  том  числе
изъЯвлЯющее себЯ в человеческом организме,

        183

     выдерживает продолжительную борьбу со многими физическими и химическими
силами,  которые, в качестве  низших идей, имеют над  этой материей  старшие
права. Џоэтому опускаетсЯ рука,  поднЯтаЯ в  течение  известного времени длЯ
побеждениЯ тЯжести: отсюда отрадное чувство здоровьЯ, выражающее победу идеи
самосознательного организма над физическими и химическими законами,  которые
первобытно  властвуют над  соками нашего тела, но так  часто  прерывающеесЯ,
даже почти  всегда  сопровождаемое  известным,  более или  менее  тЯгостным,
ощущением,  которое  происходит  от  сопротивлениЯ  этих сил  и  по которому
растительнаЯ  часть нашей жизни даже постоЯнно  свЯзана с легким страданием.
Џотому  и пищеварение  понижает  все животные отправлениЯ, что требует  всех
жизненных сил длЯ побеждениЯ химических сил природы посредством ассимилЯции.
Ћтсюда  вообще тЯжест