ьЯнних ужимок?
     Џозвольте!  ‚от  они  разделились  по  рангам,  по чинам... “ них целаЯ
иерархиЯ. ‚от снизу наиболее простые и корЯвые из них; смотрите --  вот  эти
шершавые  идиотские  морды  и  мЯсистые отвислые губы, эта дурацкаЯ и хитраЯ
улыбка и коварный рот, готовый издать хохот, похожий на ржание. Ђ вон повыше
-- живут  на  горах,  морды  почти  без  волос,  и  зубы   не   торчат   так
отвратительно, лбы не так узки и нос почти человеческий, не столь откровенно
собачий.  ќти  более  высокие  существа  все времЯ гримасничают, ухмылЯютсЯ,
стрекочут, но не прыгают и не  кувыркаютсЯ  так  безобразно,  как  нижние...
Ћни--специалисты  по сарказму, иронии, цинизму, и они -- философы и политики
издевательства, надругательства и злорадства. Ђ вот и третьи  --  живущие  в
самих  небесах,  аристократы  обезьЯннего  духа, архангелы и ангелы мирового
цинизма и злорадства, боги вселенского гоготаниЯ бытиЯ над самим собою.
     € обезьЯны нижней сферы гогочут над  неодушевленной  природой,  среднЯЯ
сфера  обезьЯн  гогочет над нижней, обезьЯньи архангелы и ангелы гогочут над
средней сферой,  боги  гогочут  над  архангелами  и  ангелами.  €  над  всей
обезьЯнней иерархией, небесной и земной, раздаетсЯ хохот и гоготание единого
и   истинного   правителЯ  всего  обезьЯннего  бытиЯ,  универсально-мирового
орангутанга, хохочущего  над  всеми  сферами  бытиЯ,  небесного,  земного  и
преисподнего...
        5.
     -- €  многое  другое  Я еще видел во сне, многое, очень многое из того,
что творилось среди обезьЯн... Ќо многое Я забыл тогда же, когда  проснулсЯ;
многое  забылось  в  течение  лет.  Ђ  то,  что еще помню сейчас, не стоит и
передавать, до того это отвратительно и неприлично...
     ‘кажу только то, что лег Я перед этим сном  одним  человеком,  а  встал
совершенно другим...
     Џравда, и раньше менЯ все как-то переставало интересовать. Ќо то, что Я
стал ощущать  на  другой  день  после  того  сна и ощущаю до настоЯщего днЯ,
превзошло все, бывшее со мною когда-нибудь.
     џ перестал видеть назначение предметов. ЏодходЯ к какой-нибудь вещи,  Я
осЯзал   ее  внешнее  тело,  но  переставал  понимать,  длЯ  чего  это  тело
существует. џ потерЯл душу вещей. ’акже, встречаЯ людей, чужих и даже хорошо
знакомых, Я видел в них какие-то мертвые тела, какие-то пустые механизмы,  и
с   трудом  заставлЯл  себЯ  что-нибудь  говорить  с  ними  и  верить  в  их
восприимчивость, верить в то, что они могут мне что-то ответить. ЃерЯ  стул,
чтобы  сесть,  берЯ  карандаш,  чтобы  писать, надеваЯ шапку, чтобы выйти на
улицу, Я все времЯ удивлЯлсЯ, что стул есть стул, что карандаш есть карандаш
и т. д. Ќазначение вещи, ее  душа,  казалось  мне,  так  внешне  и  случайно
свЯзаны  с  телом  этой  вещи, что вот-вот, казалось, эта душа улетит, и уже
нельзЯ будет назвать стул стулом, и нельзЯ будет пользоватьсЯ карандашом как
карандашом. € уже улетела  душа  вещей  от  самих  вещей,  и  осталось  одно
внешнее,  безымЯнное,  тупое  и темное тело их... € весь мир как бы потухал,
становилсЯ мнимым, терЯл очертаниЯ и краски. € некуда было  детьсЯ  от  этой
тьмы и безымЯнной, бесконечной массы тел, телесной массы -- неизвестно чего.
     џ  и  без  того  почти  никогда  не  смеЯлсЯ.  Ќо  после  этого  сна  Я
почувствовал, что потерЯл или терЯю способность даже улыбатьсЯ.  ’ы  помнишь
древнегреческое  предание  о пещере ’рофониЯ, котораЯ содержала в себе такие
вещи, что однажды заглЯнувший  туда  уже  на  всю  жизнь  терЯл  способность
смеЯтьсЯ...  „а, Я потерЯл самую способность смеЯтьсЯ и улыбатьсЯ, и потерЯл
ее сразу же, на другой же день после описанного мною сна...
     ’ак толкалсЯ Я среди обездушенных вещей,  по  крайней  мере,  несколько
недель.  Ћ виденном сне Я не вспоминал ни разу, но было Ясно, что после него
в душе осталась какаЯ-то идеЯ, которую во что  бы  то  ни  стало  надо  было
осуществить; и Я не знал, совершенно не знал, что это была за идеЯ.
     ЏодходЯ  к вещам и людЯм, пользуЯсь ими или общаЯсь с ними, Я все времЯ
очень наглЯдно видел, что все это употребление, все это общение -- не то, не
то  и  не  то...  ќти  пустые,  мертвые  вещи,  эти  погасшие   и   как   бы
мумифицированные  люди  -- что Я мог от них получить и что Я мог бы им дать?
„аже не было у менЯ и тоски или скуки... Ќичего  не  было  на  душе,  просто
ничего...  ’ы  вот, вижу, еще не знаешь, как это получаетсЯ так, что на душе
ровно ничего нет, --ну, просто ничего, абсолютно ничего...
     € какой-то -- не голос, нет (какие там еще голоса?!),  а  просто  голый
рассудок  еще  продолжал  говорить  и  недоумевать  по поводу моего осЯзаниЯ
бытиЯ. „а, вот хорошее слово -- осЯзание! џ перестал видеть и слышать  вещи,
перестал  даже  их мыслить. џ умел только их осЯзать... € среди этого бытиЯ,
осЯзательного бытиЯ, -- слабый и нерешительный голос  рассудка  еще  шептал,
что  есть-де  какие-то  идеи,  вернее,  какаЯ-то  одна  и единственнаЯ идеЯ,
которую Я во что бы то ни стало должен осуществить, -- несмотрЯ на  то,  что
тупаЯ  и  темнаЯ стихиЯ осЯзаниЯ поглотила все идеи, какие только могли быть
во мне.
     ‘коро (очень скоро -- днЯ через два-три после этого сна) Я  стал  очень
чувствительно  замечать  у  себЯ,  действительно, какую-то важную и глубокую
идею... “же не рассудок, а что-то внутреннее стало  требовать  осуществлениЯ
этой идеи. Ќо что же это за идеЯ, в чем она заключаетсЯ? ќто было совершенно
неизвестно!
     ‘коро  осуществление  этой  идеи  стало физической потребностью. “же не
внутреннее нечто толкало  на  эту  идею,  а  тело,  --  да,  да,  это  самое
физическое  тело, которое всеми считаетсЯ чем-то внешним, стало требовать во
что бы то ни стало осуществить эту идею. џ чувствовал, как  грудь,  горло  и
даже  живот  требуют,  повелительно  приказывают  осуществить  эту  идею.  џ
чувствовал ее в руках и ногах, Я чувствовал ее в позвоночном  хребте...  „а,
да,  в  особенности  в  спинном  мозгу... ‘коро стало прЯмо жить невыносимо,
но--Я все еще не знал и даже не догадывалсЯ, какого рода идеЯ могла  бы  тут
проЯвитьсЯ и какую идею Я хотел в действительности осуществить...
     џ  ходил  как  беременнаЯ  женщина, которой осталось до родов несколько
часов или десЯтков минут,  и  она  потрЯсаема  надвигающейсЯ  катастрофой  и
революцией  ее  организма,  откуда должно поЯвитьсЯ что-то абсолютно новое и
небывалое, но она знает это не чем иным, как именно своим телом, но  она  не
знает, кто и что поЯвитсЯ на свет в результате ее родов.
     ’ак  и  Я  ходил  среди обездушенного мира, беременный какой-то большой
идеей, которой оплодотворил менЯ мой роковой сон, но Я  не  мог  догадатьсЯ,
что это была за идеЯ, и не знал, как произойдет ее рождение.
     Ќаконец, через несколько недель после сна пришла и эта желаннаЯ идеЯ. џ
ухватилсЯ  за нее как утопающий, и уже не могло быть никаких сомнений в том,
что она должна быть  осуществлена.  ЏовторЯю,  если  ты  только  можешь  это
понЯть, ее осуществление было длЯ менЯ физической потребностью.
     Ћднажды  ночью  Я  был  разбужен  набатом  в  нашей маленькой церковке,
находившейсЯ от нас  через  несколько  домов.  ‚ыйдЯ  на  улицу,  Я  заметил
небольшое  зарево пожара. ѓорел недалеко от нас какой-то овин, который очень
скоро сгорел, и населению удалось вовремЯ локализовать  пожар,  так  что  не
пострадала  ни  одна  из  соседних  построек, и весь инцидент был исчерпан в
какие-нибудь полчаса. Ќо...
     Ќо как только Я вышел на улицу, как только посмотрел на зарево  пожара,
Я  сразу  понЯл все. . . џ сразу осознал свою идею, осознал сразу во всех ее
подробностЯх, осознал, как, где и когда Я осуществлю эту идею, понЯл, что  в
этом  --  физическаЯ  необходимость  моего  существованиЯ, что не может быть
никакой и речи об ее отстранении. . . „а, это стало слишком Ясно и  понЯтно!
€ не могло быть ни малейших сомнений, ни тени какого-нибудь колебаниЯ!
     ќта  идеЯ была такова: Я должен был сжечь наш милый, наш дорогой театр,
наше интимное место молодых вдохновений и юного счастьЯ красоты и  мудрости!
„а,  Я должен был сжечь. . . Њолчи, молчи, ‚анюша! ’ы сейчас выкатил на менЯ
глаза и решил что-то говорить. Ќе говори, не говори ничего! ‚се Я знаю,  что
можешь  и  хочешь  сказать. . . „а что ж тут и можно сказать кроме того, что
это -- сумасшествие, сумасброднаЯ идеЯ, что это -- преступление и т. д. и т.
д. ќх, наивный ты человек! ‚ижу по глазам твоим, что ничего ты не понимаешь.
. . „а и не можешь понЯть. . . ’ут, брат, надо другое. . . Ќу, словом, ты не
понимай, а Я иначе не мог.
     ’ы подумаешь, что Я почему-то вдруг возненавидел  наш  театр,  что  эта
идеЯ возникла в результате каких-то сознательных рассуждений?. . ‚от и опЯть
ошибсЯ. „а разве могу Я когда-нибудь ненавидеть наш театр, наше единственное
утешение  с  тобою  в  жизни? ђазве можно забыть эти юные мечты, эти высокие
идеалы, эти потрЯсающие чувства, пережитые нами со  сцены,  эту  глубокую  и
замечательную  школу  жизни, полученную нами там, в этом старинном и изЯщном
деревЯнном театре, который видел в своих стенах столько мысли, столько  ума,
столько  красоты?.  .  ђазве можно это забыть и разве можно с этим боротьсЯ,
это ненавидеть, это уничтожать?
     ‘овсем наоборот. . . џ так любил наш театр. .  .  ‚анЯ,  и  сейчас  вот
слезы  стоЯт в горле... € все же... ‚се же Я ничего не мог сделать! џ должен
-- понимаешь ли? -- должен был сжечь театр...
     Ќо этого мало. €деЯ о сожжении театра, сверкнувшаЯ во мне  в  ту  ночь,
как  бы  сразу  осветила и все подробности этого предприЯтиЯ. ‘жечь Я должен
был театр не вообще, а вместе со всем народом, который там  мог  быть.  Ќадо
было обЯзательно выбрать день с каким-ниибудь большим бенефисом или вообще с
парадным  спектаклем.  ‚се-таки  в  наш театр, при максимальном наполнении и
переполнении, помещалось до полутора тысЯч человек. .  .  Љроме  того.  .  .
Љроме  того, надо было заставить пойти на этот спектакль и жену. . . ‡а одно
уж. . .
     Ћсознавши свою идею, Я стал  работать  над  ее  осуществлением.  Џрежде
всего,  надо  было выбрать максимально многомодный спектакль. . . Ќо это еще
не так трудно. ’руднее был второй вопрос -- вывести жену на спектакль.  ќто,
действительно,  было  трудно.  ‚едь Я же никогда, буквально ни разу не водил
жену в театр, да и сам был всего два раза. . . ‘ женой Я  к  тому  же  почти
совсем не разговаривал. Ђ тут надо было -- что же? Џриглашать пойти в театр?
Џочему?  ‡ачем?  Љак  это вдруг в театр? Ќаконец, третью трудность Я уж и не
считал за трудность. ќто -- самый поджог. ’ут Я  всецело  надеЯлсЯ  на  свое
прекрасное  знание  всех мельчайших закоулков театрального зданиЯ, и поджечь
этот карточный домик не стоило никаких трудов. ..
     ‘пектаклЯ долго не пришлось  ждать.  ‚  первый  же  большой  бенефис  Я
назначил осуществление своей идеи, и еще задолго начал подготавливать жену к
этому вечеру. ’ут были небольшие трудности.
     Ћднажды,  вернувшись  со службы, Я сделал очень добродушный вид, сел за
обед вместе с женой (чего раньше почти не бывало) и произнес  с  беззаботным
выражением лица:
     "‹идиЯ,  почему ты все времЯ сидишь дома? Ћтчего ты не пойдешь никуда в
театр, на концерт, в цирк? . ."
     ‹идиЯ была, конечно, премного удивлена. Ћна в жеманных выражениЯх стала
слабо оправдыватьсЯ, ссылаЯсь на занЯтость по хозЯйству.  Ќо  перваЯ  победа
была  мною  одержана:  самаЯ  идеЯ  пойти в театр ей понравилась. Ђ это было
самое важное. “ стариков поЯвилось ко мне даже какое-то нежное чувство.  Ћни
сразу  стали  меньше  говорить  и меньше менЯ упрекать; и Я замечал, что они
гораздо больше шепчутсЯ между собой, чем говорЯт что-нибудь вслух.
     ‹идиЯ также как-то вдруг стала мЯгче и нежнее, хотЯ Я и не  отвечал  на
эти  внезапно  поЯвившиесЯ нежные взглЯды и какую-то едва заметную плавность
телодвижений. џ ведь не привык ни к каким нежностЯм, да и надо было  во  что
бы то ни стало довести до конца свою идею. . . Ђ какие же там еще нежности?!
„нЯ  через два после моего первого приглашениЯ пойти в театр, вечером, перед
сном, разыгралась было даже вполне сентиментальнаЯ сцена, но  она,  конечно,
не  могла менЯ тронуть. Ѓыло поздно, слишком поздно... ‚ечером, когда оба мы
раздевались в своем углу и были готовы лечь -- жена на постель, а Я на  свой
короткий,  хватавший мне только до колен, диванчик, --- вдруг она подошла ко
мне, обвила мою шею руками и навзрыд заплакала, заплакала долгими,  горЯчими
слезами  и  долго не отпускала менЯ, не будучи в состоЯнии сказать ни одного
раздельного слова. ‘тарики почему-то вдруг проЯвили необычный такт:  они  не
только  не  вмешались в эту сцену, но даже и с своих мест, за стенками нашей
ширмы они не проронили ни одного слова  вслух  и  ограничились  только  едва
слышным шепотом между собой.
     џ  обнЯл  ‹идию  и тоже не говорил ничего. Ћна продолжала рыдать в моих
объЯтиЯх.
     Ќаконец, когда рыданиЯ кончились, она тихо сказала мне:
     -- "Џетр Ђлексеевич, прости менЯ. џ  во  всем  виновата.  Џрости  менЯ.
Џрости. . ."
     € рыданиЯ опЯть возобновились с прежней силой.
     џ  не  знал,  что  ей отвечать. ќта сцена, эти объЯтиЯ и эти слезы были
впервые за все времЯ. . . Љогда она совсем успокоилась, Я бережно уложил  ее
в постель и сказал, чтобы она следила за собой, не лишала себЯ удовольствий,
и что мы с ней на-днЯх пойдем вместе в театр.
     Ќа  другой день, придЯ с своей почты, Я застал сцену, совсем не похожую
на то, что происходило вчера. „ело в том, что еще вчера Я сообщил жене,  что
намечавшеесЯ  мне  повышение жалованьЯ с 15 до 20 руб. в месЯц провалилось и
ближайшее полугодие Я опЯть буду сидеть на 15 рублЯх. ‹идиЯ, занЯтаЯ нежными
чувствами ко мне, забыла об этом сообщить старикам; сцена же,  разыгравшаЯсЯ
вечером, и вовсе отвлекла ее от мыслей о жалованье. Ќа другой же день, когда
Я  был  еще  на  почте, она сказала, наконец, старикам об этом, и те поднЯли
скандал, нещадно бранЯ менЯ и всЯчески обзываЯ ее -- за что, неизвестно. —ем
Я был виноват, что мне не прибавлЯют жалованьЯ  и  чем  в  особенности  была
виновата  ‹идиЯ?  Љогда  Я  пришел  домой, Я застал скандал в самом разгаре,
причем плакали все трое, не исключаЯ и старика. Љто из  них  и  кого  в  чем
обвинЯл,  Я  не  знаю.  Ќо  когда  пришел Я, они все обрушились на менЯ. џ и
плохой сын, Я и негодный муж, Я изверг, Я эксплуататор, Я дармоед, даже  хам
и живодер. . .
     Ќе  стоит, ‚анюша, передавать всего. ‘тарики озлобились не на шутку, но
‹идиЯ к вечеру отошла и стала помалкивать. Ђ на другой день было видно,  что
ей  все-таки  очень  хотелось  пойти  в театр. € Я ей обещал, что на будущей
неделе Я поведу ее на парадный спектакль, где будет всЯ интеллигенциЯ нашего
города. . .
        6
     Џодошел день избранного мною спектаклЯ.
     ЌельзЯ было откладывать все на самый день. Ќадо было подробно осмотреть
все здание  и  проверить,  осталось  ли  внутри  то  же  самое  расположение
помещений, что и раньше, и не было ли произведено какого-нибудь капитального
ремонта,  который бы изменил планирование внутренней площади. ‘амое главное,
это был длЯ менЯ огромный подвал, тЯнувшийсЯ  под  всем  зданием  и  занЯтый
всЯким  мелким хламом, -- Ящиками, стружками, бочками, картонными колоннами,
различными  частЯми  сцены,  императорскими  и  царскими  тронами,  стоЯчими
деревьЯми   и   пр.  принадлежностЯми  сцены,  которые  по  мере  надобности
выносились наверх и опЯть сносились назад,  по  миновании  надобности.  …сли
этот  подвал  был  цел,  --  все  было  спасено.  …сли  же  этот  подвал был
ликвидирован или если в него нельзЯ было проникнуть, то все мое  предприЯтие
ставилось под вопрос. ‚ самом деле, как было обойтись без подвала?
     Ќакануне  спектаклЯ,  вечером,  Я  пошел  на  разведку. Џодвал оказалсЯ
вполне таким же, как и в наше с тобою времЯ. Ќе успевши  еще  подумать,  как
попасть  в  этот  подвал,  Я заметил, через маленькое окошечко, спускающеесЯ
ниже уровнЯ тротуара,  что  в  подвале  кто-то  есть  и  виден  свет  слабой
керосиновой  лампы.  Љто-то  вошел  в подвал и долго внимательно рылсЯ там в
хламе, -- по-видимому, разыскиваЯ какие-то мелкие вещи, нужные длЯ того  или
иного спектаклЯ. ’усклый фонаришка был достаточен длЯ того, чтобы Я убедилсЯ
в полной сохранности подвала.
     Љак  проникнуть  в  подвал, это Я знал очень хорошо. ’уда вела дверь за
кулисами  на  лестницу,  круто  спускавшуюсЯ  под  сценой.  Џроникнуть  туда
незаметно  --  можно  было  только  во  времЯ спектаклЯ, когда все за сценой
занЯты представлением и никто не обращает вниманиЯ на эту  маленькую  дверь.
Ќадо  было  обЯзательно  проникнуть  туда накануне, чтобы расставить банки с
керосином и пузырьки с бензином и чтобы не перегружать  себЯ  в  самый  день
спектаклЯ.
     Џрошмыгнуть  в  эту  подвальную дверь не составило никакого труда. Њы с
тобой так часто околачивались там за кулисами около этой двери  и  настолько
хорошо  знали  все  порЯдки  и обычаи, царившие за кулисами, что прокрастьсЯ
через эту дверь в подвал мне удалось в какие-нибудь пЯть минут.
     Ѓанок и сосудов в подвале было  сколько  угодно.  џ  захватил  с  собою
только  бутылку  керосина и два пузырька с бензином. ‚ трех местах Я устроил
небольшие костры из хлама, которым был  наполнен  подвал.  ќти  костры  были
облиты  керосином. Џузырьки с бензином были расставлены недалеко от окошек в
подвал, чтобы можно было зажечь их при помощи длинной  палки,  просунутой  в
эти  окошки.  ‘тоило  только  взЯть  паклю  на  длинном  шесте,  зажечь ее и
коснутьсЯ через окошко приготовленных мною куч, как пожар в несколько секунд
уже должен был начатьсЯ, по крайней мере, в трех местах. Љроме  того,  места
эти  были выбраны с тем расчетом, чтобы в случае, если воспламенитсЯ потолок
подвала, то есть пол партера, чтобы обеспечен был провал  стены,  отделЯвших
два  Яруса  лож  и  галерею  от фойе. ќтого было вполне достаточно длЯ того,
чтобы публика не могла выйти в двери; она должна была рухнуть вниз вместе со
всеми ложами. „линную жердь с прикрепленной  на  конце  ее  паклей  Я  также
приготовил и положил в укромное место около театральных сцен.
     ‚се было готово, и Я спокойно заснул.
     Ќа  другой  день.  то  есть  в  самый  день  спектаклЯ,  Я  проснулсЯ с
настроением, которое надо назвать  не  больше  и  не  меньше,  как  каким-то
торжественным.  ’ак  бывало  в  детстве накануне великих праздников, когда в
доме все чистЯт и моют, на кухне готовЯтсЯ вкусные кушаньЯ и  всЯ  атмосфера
дома  пропитана  скрытым  торжеством, подготовкой к великой радости, котораЯ
вот-вот наступит. Џроснувшись утром, Я чувствовал сильнейшую, хотЯ и скрытую
радость и предвкушал свое счастье, когда, наконец, Я  исполню  свой  долг  и
осуществлю  идею, котораЯ уже начинала мешать моему существованию. „авно уже
Я не испытывал такого спокойствиЯ, такой ровной и тихой радости, как  в  это
утро,  когда, еще не одевшись, Я лежал в постели и мечтал о своем торжестве,
которое должно было состоЯтьсЯ вечером.
     ЏридЯ со службы, Я начал разговор с женой о театре. “же несколько  дней
назад  билеты  были  взЯты;  и  жена,  видимо, с удовольствием и нетерпением
дожидалась этого вечера, которого не суждено было ей пережить еще ни разу за
всю нашу совместнуюю жизнь. Ћна притихла и кроме двух-трех Язвительных  фраз
ничего  не  сказала  мне особенного. —аса за три до выхода в театр она стала
одеватьсЯ, завивать  свои  грубые  желтые  волосы,  разглаживать  оборки  на
платье,  бесконечное  число  раз примеривать браслеты и брошь и пр. ‘тарики,
которых после некоторого умЯгчениЯ прорвало в свЯзи с  отказом  в  повышении
мне  жалованьЯ,  так и не вернулись к своим чувствам, поЯвившимсЯ было после
моего приглашениЯ их дочери в театр. Џоследними словами, которые они бросили
нам вслед, когда мы вышли в театр, было:
     "-- Џо театрам ходит, а жрать нечего!"
     џ почему-то  даже  взЯл  извозчика,  --  чтобы  доставить  жене  полное
удовольствие.
     Љогда мы вошли в театр и занЯли последний рЯд партера, публики было уже
довольно много. ‘ каждой минутой количество народа росло и росло; и к началу
спектаклЯ  набралось  столько  публики,  что  были  занЯты  даже проходы, --
сначала приставными стульЯми, а потом и просто толпой стоЯвших  и  жаждавших
увидеть  и  услышать блестЯщую бенефициантку. —то была за пьеса, -- поверишь
ли? -- забыл, совершенно забыл; и что была за бенефициантка, -- тоже  забыл.
’олько  и осталось в памЯти, что была актриса, а не актер, и--больше ничего!
Љто играл и что играл, -- ничего не помню. •оть убей, -- ничего не помню.
     џ просидел с женою два  действиЯ.  Џо  окончании  второго  действиЯ  (а
оставалось  что-то  очень много, еще действиЯ три, если не больше), Я сказал
‹идии, что у менЯ сильно болит голова и что Я выйду  на  времЯ  антракта  на
воздух, а вернусь к началу следующего действиЯ или несколько запоздаю.
     ‘ Ясным и счастливым настроением души Я взЯл свое пальто в раздевальной
и медленно  вышел  из  театра.  Ћколо  театра стоЯл длинный рЯд извозчиков в
ожидании разъезда публики после спектаклЯ. Џлощадь  была  освещена  тусклыми
газовыми  фонарЯми.  џ  быстро  шмыгнул  в  тень,  зайдЯ  за  угол  театра и
погрузившись в темноту, где не было ни живого существа.
     Ќадо было несколько помедлить, чтобы кончилсЯ  антракт.  €наче  публике
было  бы очень легко выбегать из фойе наружу. џ в темноте нащупал свою жердь
с паклей: она была в полной сохранности.
     ’ы вот подумаешь, ‚анЯ, что у менЯ были  какие-то  там  идеи,  какие-то
сомнениЯ,  колебаниЯ,  что  Я чего-то боЯлсЯ, кого-нибудь жалел, опасалсЯ за
себЯ или других? .. ќх, ‚анюша! ‘вЯтаЯ простота! Ќичего-то ты не  понимаешь,
и--не  поймешь  ничего!  ’ут,  брат, откровение надо иметь. €з пальца это не
высосешь. Ќу, ладно... ђаз уж начал рассказывать, доскажу до конца.
     „а, впрочем, и рассказывать нечего. ‡ажег  паклю,  просунул  в  окошко,
коснулсЯ  приготовленных  куч.  ‚се  вспыхнуло  моментально.  џ  преспокойно
свернул в  соседний  переулок  и  мог  свободно  пройти  с  десЯток  улиц  и
переулков,  прежде  чем  должна  была  поднЯтьсЯ тревога. Ќо Я не уходил так
далеко. Њне хотелось присутствовать здесь на  пожарище,  а  в  суматохе  все
равно  никто  на менЯ не обратил бы вниманиЯ. € Я с легким нетерпением ходил
по соседнему переулку, в минуте ходьбы от театра.
     ’ревога очень долго не  поднималась.  “ж  не  потух  ли  пожар?  Ћднако
подойти  к театру и посмотреть в окошечко было бы опасно. € Я с возрастающим
нетерпением продолжал гулЯть по соседнему переулку.
     Џрошло, по крайней мере, с полчаса. Ќаконец, раздались слабые возгласы,
и Я поспешил к театру. Љартина была совершенно спокойнаЯ  и  скучнаЯ.  ’еатр
стоЯл  как  ни  в  чем  не  бывало, а со стороны, куда Я подошел, не было ни
одного окна и ровно ничего не было видно.  Љонечно,  в  подвальное  окошечко
можно  было  все  увидать,  но  Я  не решалсЯ подойти вплотную. ’олько вдруг
выбежавший из театра человек, без шапки  и  пальто,  кричал  во  все  горло:
"Џожар,  пожар,  пожар!!!"  Џо-видимому,  перед этим тоже выбежал один такой
человек, и его-то крик Я, вероЯтно, и слышал из соседнего переулка.
     Ќо где же всЯ прочаЯ публика и почему  же  нет  никакого  пламени?  “же
потом  Я  сообразил, что Я слишком спешил. ђазгоретьсЯ такому зданию, хотЯ и
насквозь деревЯнному, нельзЯ было сразу. Ћднако, пожар уже заметили: значит,
огонь, или, по крайней мере, дым, показалсЯ уже в зале,  а  это  могло  быть
только в том случае, если уже занЯлсЯ пол. Ђ если занЯлсЯ пол, то, рассуждал
Я, все спасено.
     …ще  через  полчаса весь театр представлЯл собою пылающий костер, и уже
не было видно ни стен, ни крыши, ни переднего фронтона, а только одно пламЯ,
уходившее в темное, тусклое небо.
     Ќу, вот тебе и весь рассказ...  ЏонЯл?  Ќу,  что  тебе  еще  прибавить?
Џрибавлю  то,  что  прочитал Я в местной газете на другой день после пожара.
Ћказались сгоревшими заживо 485 человек  и  получившими  тЯжелые  ожоги  522
человека.  Ћстальные  душ пЯтьсот спаслись. ‘реди сгоревших была и ‹идиЯ. „а
это и не удивительно. џ знал, что это будет именно так.
     „омой Я не пошел. „а и куда? Љ этим старым сумасбродам? Ќет, домой Я не
пошел, да и всЯкий "дом" как-то вдруг взЯл да и кончилсЯ.  џ  сразу  куда-то
уехал.  Ќе  возвратилсЯ  Я  и  на свою проклЯтую почту. Ќо с тех пор вот уже
сколько лет не могу две ночи переночевать в одном месте. ѓонит менЯ что-то с
места на место и гонит непрестанно, непрерывно. Ќе  могу,  не  могу  жить  в
одном  месте. € служить бросил тогда же и -- раз навсегда! „овольно! ‚анюша,
чекалдыкнем еще разик!
     ЏетЯ, не дожидаЯсь согласиЯ, хватил еще полграфинчика  и  стал  заметно
хмелеть.  ™еки  его  уже  давно порозовели, и его стало разбирать. Ћднако он
говорил очень хорошо и складно, только стал произносить несколько медленней,
как бы вдумываЯсь в каждое слово.
        7.
     -- Џодлецы!  ‚се  люди  подлецы!  --  продолжал  ЏетЯ,  начинаЯ  делать
неестественные  ударениЯ  на  словах  и  употреблЯЯ  пьЯные жесты. -- …ще ни
одного человека не встретил честного! €шь ты! Џонадевали  сюртуки  да  меха!
Џодумаешь,  и  --  правда. Ђ на самом деле все вы мерзавцы! „а, -- мерзавцы!
‚ишь ты, -- сидит, чай пьет да бутербродом закусывает. Џодумаешь, и на самом
деле человек. Ђ Я вижу, --да, да, вижу и знаю, что ты подлец. Људа ни пойду,
везде подлецы. “знавать, брат, умею. ’ы вот небось не умеешь,  а  Я  вот  по
маленьким  черточкам узнаю. ‚от по одной складочке на лбу или вокруг рта, по
одному жесту или по манере сидеть или ходить узнаю, что человек  --  подлец.
„а, да! Њошенники, подлые душонки! .
     Ќу,  ну,  ладно,  постой!  Ќе  обижайсЯ.  Ћбидно  за  человека?  Ќу, не
обижайсЯ, не  буду!  Ђ  ведь  посуди  сам.  .  .  Љакое  кругом  расслоение,
распадение,  разложение!  .  .  Ќе  честного  человека  Я не видал, а просто
человека не видал. . . „а, да, человека не существует. . .
     ‚се это кругом какое-то тЯгучее,  липкое,  вЯзкое.  .  .  Ќет  Ясности,
красоты,  нет  кристальности. Ќет в бытии ничего понЯтного и четкого. .. Љак
жизнь бесчеловечна, как жизнь бесчеловечно  непонЯтна!  Ђ  хочетсЯ  чего-то,
простого,  светлого-светлого,  Ясного-Ясного и, главное, простого. . . ‡ачем
эта ненужнаЯ сложность, многозначность, многомысленность, зачем  эта  вечнаЯ
несоразмерность,  неохватность,  это досадное и нудное скольжение жизни, эта
скользкость ее, осклизлость? . . ѓде начало и конец, где середина  бытиЯ?  Ђ
вот  изволь  жить!  †ить  в  условиЯх  внутреннего  неразличениЯ, внутренней
безразличности, безразличиЯ  жизни,  ее  вечной  однотипности,  однообразиЯ,
монотонности, скучной невыраженности, невыразительности жизни -- при всей ее
бездонности и разношерстности!
     …сть  что-то гнусное, что-то пошлое и бездарное в основе всего бытиЯ. .
. …сть какаЯ-то мелкаЯ, духовно-мелкаЯ идеЯ, залегающаЯ в глубине  жизни,  и
от нее все зависит, все и все. .. ќто духовное вырождение, это универсальное
мировое  мещанство,  эта  мелкаЯ  мстительность и придирчивость, -- вот они,
прославленные глубины бытиЯ и жизни! . . ‚ течение всего моего существованиЯ
кто-то великий и могучий, злой и мстительный придираетсЯ ко мне,  --да,  да,
придираетсЯ  ко  мне,--да,  да,  придираетсЯ  ко мне, дразнит менЯ, задирает
менЯ,  машет  кулаками  около  носа,  вызывает  на  драку,  на   месть,   на
ругательства.  —то  ему нужно от менЯ? „а кому это -- "ему"? Ђ есть этот он,
-- вернее, оно, -- да, да, оно, это хамское и бездарное "оно", завистливое и
мстительное, и куда ты от него денешьсЯ, если оно и  есть  все?  ѓлавное  --
завистливое     и    придирчивое,    мелко-мстительное,    бездарно-злобное,
нудно-вымогательское. Ћно неустанно следит за тобой, за каждым твоим  шагом,
ты  вечно  в поле его зрениЯ; и оно не выпускает тебЯ ни на одну секунду, ни
на одно мгновение. . . ќтот горЯщий и  светЯщийсЯ  глаз  вечно  бдит  где-то
вдали,  в  тусклой  и тошной мгле бытиЯ, не моргаЯ и магнетически пронизываЯ
тебЯ, -- издали, из-за угла, откуда-то сбоку.
     ’ак живут людишки под этим бдительным оком.  €  живут  скверно,  слабо,
невыразительно.  ‚се  как-то  больны,  слабы, ничтожны, бессильны, и в то же
времЯ злы и мстительны. ‘ам беспомощен, барахтаетсЯ в болезнЯх,  страданиЯх,
в  Язвах  души  и  тела, но сам в то же времЯ замышлЯет и творит зло, вредит
из-за угла, мстит мелко и жестоко. . . “мирает, а еще дышит злобой. . . ‚есь
ничтожен, нуждаетсЯ  в  помощи,  и  просит  о  ней,  и  тут  же--злобствует,
ползает(?)  и шипит как змеЯ. Ѓездарно это! ЃездарнаЯ месть, невыразительнаЯ
злоба. ќта капризнаЯ мелкота, эта копошащаЯсЯ  слизь  души,  это  отсутствие
живой  идеи  и  духовных  замыслов, душевного размаха и простора, эта вечнаЯ
сдавленность, скрюченность, бессильнаЯ приниженность, полнаЯ беспомощность и
ненужность  творимых   дел,   эта   духовнаЯ   ограниченность   и   какаЯ-то
обворованность,  пустота и скука, -- все это есть жизнь, это, ‚анюша, жизнь!
€ это называетсЯ жизнью!
     ‚от оно, везде и непрестанно,  --  мелкое,  злобное,  кривое,  больное,
бессильное,  мстительное, пустое, капризное, бездарное, глупое, придирчивое,
вЯзкое и липкое, серое, тусклое, невыразительное,  надоедливое,  дотошное  и
тошнотворное,   капризное,  уродливое,  беспомощное  и  страдающее,  гадкое,
осклизлое,     придушенное     и     духовно-мертвое,      духовно-холодное,
упорно-необщительное,  гнилое, скользкое, топкое, неуловимое, манЯщее пустою
призрачностью, какой-то вечный прибой и отбой холодной и методически-жесткой
мелкой злобы. ..
     „а, а театрик-то рухнул как карточный  домик,  сгорел  дотла  как  куча
дров, как готовый костер! ќх, дружище!
     Џри этом ЏетЯ похлопал менЯ по спине.
     -- ќх, дружище! Ќе так-то оно просто, жить-то! ЌельзЯ знать и--не сжечь
самого дорогого. ‡нание! . . ќх, ‚анюша, не понЯть тебе, что такое знание. .
.
     Ђ  ведь  не  избавилсЯ  Я от того чувства обездушениЯ, о котором Я тебе
говорил. €дею свою выполнил  и  облегчение  получил,  а  от  обездушениЯ  не
избавилсЯ.  •ожу  среди вещей и -- осЯзаю их, только осЯзаю, -- не вижу и не
мыслю их. ‚ижу только эти глупые и тупые бездарные тела, и--не вижу, не знаю
души. „а, именно -- бездарное тело. ’ело, ‚анюша, всегда бездарно. . . …жели
оно только тело, оно всегда бездарно,  бессмысленно,  бессодержательно;  оно
всегда есть вырождение. ’ело вещей без их души -- как это пошло, плоско, как
это  жалко,  ничтожно,  как  это  мелко  и ненаходчиво! ђазве можно заменить
одухотворенное бездушным, гениальное бездарным,  преисполненное  --  пустым,
талантливое -- тупым и тЯжелым?
     „а,  ‚анюша,  можно,  и  Я  заменил, -- понимаешь? -- заменил! “жасно и
мучительно  унижение  и  оскорбление  гениЯ,  души,  жизни,  но  --  великое
наслаждение  и  в удушении гениЯ, в убиении души, в уничтожении жизни! ѓений
непобедим, и душа бессмертна, а Я -- не хочу,  чтобы  гений  был  непобедим,
хочу,  чтобы  душа умерла. џ отомщу! џ отомщу за эти вечные придирки, за это
постоЯнное забирание и раздразнивание, за это издевательство над  неповинным
ни в чем человеком. џ отомщу! € Я уже отомстил!
     ‚анюша,  хочешь  купить  себе  обезьЯнку?  џ все времЯ хотел купить, да
денег не было. . . „а, впрочем. ..
     ќх, ‚анюша, не люблю этих гениев и талантов. . . ќту вот саму душу взЯл
бы да и придушил как клопа. ‹ичности, субъекты, великие сердца.  .  .  Њного
вас тут, дрЯни, шатаетсЯ, гениев-то.
     ЏетЯ сильно хмелел, и уже начинал нести какую-то чушь.
     -- Ђ  ведь  следствие-то.  .  .  ‘ледствие-то  было...  •а-ха!  Ћсудили
дирекцию театра и нескольких пожарных. . . •а-ха!  Џомнишь,  у  нас  в  фойе
стоЯли  в  касках и с топором за поЯсом... ЌастоЯщие римские солдаты. Ќу, их
тоже под суд. Љое-кого в ‘ибирь. . . •а-ха-ха! Њ-мать их. . .
     Ќе выношу  личностей.  .  .  ‹ичность.  .  .  Ђ  обезьЯнки  не  хочешь?
Ћрангутанга  мордатого не хочешь? „ушу... ежели того... душу, значит, убить.
. . •е-хе-хе! € лЯгушки тоже.  .  .  †енщины  любЯт  спать  с  обезьЯнами...
Њ-н-да!.. ‘ обезьЯнами и с мокрыми облезлыми лЯгушками. ‡начит, того...
     џ решил прервать Џетю.
     -- ЏетЯ, милый, ты болен. ’ебе бы отдохнуть, полечитьсЯ. . .
     -- ‚анька,  м-мать  твою.  .  . Ќу, давай поцелуемсЯ! Њилый мой ‚анЯ! Ђ
гимназию-то помнишь?
     ЏетЯ, шатаЯсь встал из-за  стола,  долго  со  мной  целовалсЯ  и  вдруг
заплакал.  ‡аплакал  и  зарыдал  на весь вокзал, так что многие стали на нас
обращать внимание. џ поспешил усадить его обратно за стол и пыталсЯ утешать.
     -- ‚анЯ, голубчик. . . ‚анЯ, а помнишь ‘ергеЯ, гимназического швейцара?
     € ЏетЯ вдруг вскочил, подошел ко мне и грохнулсЯ на колени.
     -- ‚анЯ, прости менЯ, прости, прости! ‚анЯ, ну, прости же,  прости  же,
прости! . .
     џ  бросилсЯ его поднимать, так как мы стали решительно обращать на себЯ
внимание, и могла вокруг нас собиратьсЯ публика.
     џ вновь поднЯл его и усадил за стол. Ќо  тут  послышалсЯ  на  платформе
звонок,  извещавший  о  выходе  моего поезда с последней станции. „о прихода
поезда оставалось 15 минут.
     -- ‚анЯ, -- заговорил ЏетЯ, немного  оправившись  и  утираЯ  слезы,  --
‚анЯ, дай два рублЯ денег.
     џ  вынул  несколько  кредиток  и  дал  ему.  Ќо  заметив,  что он в них
путаетсЯ, Я сам уложил эти деньги ему в карман.
     -- ‚анЯ, отведи менЯ вон туда. . . на  постоЯлый.  .  .  џ  заплатил  в
буфет,  одел  Џетю  и  вывел  его из вокзала. ЏостоЯлый двор, действительно,
оказалсЯ рЯдом с вокзалом, и Я  просил  заведующего  поместить  моего  друга
почище.
     -- ‚анЯ, милый ‚анЯ, --лепетал ЏетЯ, лежа в постели и засыпаЯ, -- ‚анЯ,
прости, прости за все! …сли ты простишь, то и. . .
     „альше  Я  не  понЯл.  ЏетЯ  еще долго что-то шептал и мычал, но ничего
нельзЯ было разобрать. Ћн тут же и заснул, а Я поспешил на  поезд,  так  как
оставалось 3--4 минуты.
     Љогда  Я  сел  в  вагон и разместил свои вещи и нашел себе место, образ
моего гимназического товарища Џети восстал во всех своих подробностЯх.
     ќто был талантливый, белокурый юноша, такой воспитанный, такой  простой
и Ясный, такой любитель и знаток искусства, такой чистый, нетронутый, умный.
. .
     џ ничего не понимал. . .

     11/XI--32.