чивалсЯ в полдень и впотьмах,
     раскачивалсЯ девочкой в окне,
     раскачивалсЯ мальчиком во сне,
     раскачивалсЯ чувством и кустом,
     раскачивалсЯ в городе пустом,
     раскачивалсЯ деревом в глазу,
     раскачивалсЯ здесь и там, внизу,
     раскачивалсЯ с девочкой в руках,
     раскачивалсЯ крик в обинЯках,
     раскачивалсЯ тенью на стене,
     раскачивалсЯ в чреве и вовне,
     раскачивалсЯ, вечером бледнел,
     при этом оглушительно звенел.

     ’ы, маЯтник, душа твоЯ чиста,
     ты маЯтник от Яслей до креста,
     как маЯтник, как маЯтник другой,
     как маЯтник рука твоЯ с деньгой,
     ты маЯтник, отсчитываЯ пЯдь
     от ‹азарЯ к смоковнице и вспЯть,
     как маЯтник от злости и любви,
     ты движешьсЯ как маЯтник в крови.
     ’ы маЯтник, страданьЯ нипочем,
     ты маЯтник во мраке ни при чем,
     ты маЯтник и маЯтнику брат,
     твоЯ душа прекрасный циферблат,
     как маЯтник, чтоб ты не забывал,
     лицо твое, как маЯтник, овал.

     Љак маЯтник, то умник, то дурак,
     ты маЯтник от света и во мрак
     за окнами, как маЯтник, рЯбЯ, --
     зачатие, как маЯтник, тебЯ.
     ’ы маЯтник, как маЯтник Я сам,
     ты маЯтник по днЯм и по часам,
     как маЯтник, прости менЯ, ѓосподь,
     как маЯтник душа твоЯ и плоть,
     ты маЯтник по каждой голове,
     ты маЯтник -- от девочки в траве,
     ты маЯтник внизу и наверху,
     ты маЯтник страданью и греху,
     ты маЯтник от уличных теней
     до апокалиптических коней.

        <i>Љрик</i>:

     џ маЯтник. Ќе трогайте менЯ.
     џ маЯтник длЯ завтрашнего днЯ.
     ‡а будущие страсти не дрожу,
     Я сам себЯ о них предупрежу.
     ‘амих себЯ увидеть в нищете,
     самих себЯ увидеть на щите,
     заметить в завсегдатаЯх больниц
     божественнаЯ участь единиц.

     Џризнание, награда и венец,
     способность предугадывать конец,
     достоинство, дарующее власть,
     способность, возвышающаЯ страсть,
     способность возвышатьсЯ невпопад,
     как маЯтник -- прекрасный телепат.

     ‘пособные висеть на волоске,
     способные к обману и тоске,
     способные к сношению везде,
     способные к опале и звезде,
     способные к смешению в крови,
     способные к заразе и любви,
     напрасно вы не выключили свет,
     напрасно вы оставили свой след,
     знакомцы ваших тайн не берегут,
     за вами ваши чувства побегут.
     —то будет поразительней длЯ глаз,
     чем чувства, настигающие нас
     с намереньем до горла нам достать?
     <i>‘оветую вам маЯтником стать.</i>

             апрель 1962

--------
        ‘тансы городу

     „а не будет дано
     умереть мне вдали от тебЯ,
     в голубиных горах,
     кривоногому мальчику вторЯ.
     „а не будет дано
     и тебе, облака торопЯ,
     в темноте увидать
     мои слезы и жалкое горе.

     Џусть менЯ отпоет
     хор воды и небес, и гранит
     пусть обнимет менЯ,
     пусть поглотит,
     мой шаг вспоминаЯ,
     пусть менЯ отпоет,
     пусть менЯ, беглеца, осенит
     белой ночью твоЯ
     неподвижнаЯ слава земнаЯ.

     ‚се умолкнет вокруг.
     ’олько черный буксир закричит
     посредине реки,
     исступленно борЯсь с темнотою,
     и летЯщаЯ ночь
     эту бедную жизнь обручит
     с красотою твоей
     и с посмертной моей правотою.

             2 июнЯ 1962

--------
        * * *

           Њ. Ѓ.

     Ќи тоски, ни любви, ни печали,
     ни тревоги, ни боли в груди,
     будто целаЯ жизнь за плечами
     и всего полчаса впереди.

     ЋглЯнись -- и увидишь наверно:
     в переулке такси тарахтЯт,
     за церковной оградой деревьЯ
     над ребенком больным шелестЯт,

     из какой-то неведомой дали
     засвистит молодой постовой,
     и бессмысленный грохот роЯлЯ
     поплывет над твоей головой.

     Ќе поймешь, но почувствуешь сразу:
     хорошо бы пЯти куполам
     и пустому теперь диабазу
     завещать свою жизнь пополам.

             4 июнЯ 1962

--------
        „иалог

     "’ам он лежит, на склоне.
     ‚етер повсюду снует.
     ‚ каждой дубовой кроне
     сотнЯ ворон поет."
     "ѓде он лежит, не слышу.
     ‹иства шуршит на ветру.
     —то ты сказал про крышу,
     слов Я не разберу."

     "‚ кронах, сказал Я, в кронах
     темные птицы кричат.
     ‘летают с небесных тронов
     сотни его внучат."
     "Ќо разве он был вороной:
     ветер смеетсЯ во тьму.
     —то ты сказал о коронах,
     слов твоих не пойму."

     "ЏрЯтал свои усильЯ
     он в темноте ночной.
     ‚се, что он сделал: крыльЯ
     птице черной одной."
     "‚етер мешает мне, ветер.
     “йми его, Ѓоже, уйми.
     —то же он делал на свете,
     если он был с людьми."

     "‹истьев задумчивый лепет,
     а он лежит не дыша.
     ‚идишь облако в небе,
     это его душа."
     "’еперь Я тебЯ понимаю:
     ушел, улетел он в ночь.
     ’еперь он лежит, обнимаЯ
     корни дубовых рощ."

     "Љрышу Я делаю, крышу
     из густой дубовой листвы.
     ‹ежит он озера тише,
     ниже всЯкой травы.
     …го Я венчаю мглою.
     Љорона ему под стать."
     "Љак ему там под землею."
     "’ак, что уже не встать.
     ’ам он лежит с короной,
     там Я его забыл."
     "Ќеужто он был вороной."

     "Џтицей, птицей он был."

             6 июнЯ 1962

--------
        €нструкциЯ опечаленным

          Ќе должен быть очень несчастным
          и, главное, скрытным...
           Ђ. Ђхматова

     џ ждал автобус в городе €ркутске,
     пил воду, замурованную в кране,
     глотал позеленевшие закуски
     в ночи в аэродромном ресторане.
     џ пробуждалсЯ от авиагрома
     и танцевал под гул радиовальса,
     потом катил Я по аэродрому
     и от земли печально отрывалсЯ.
     € вот летел над облаком атласным,
     себЯ, как прежде, чувствуЯ бездомным,
     твердил, висЯ над бездною прекрасной:
     все дело в одиночестве бездонном.

     Ќе следует настаивать на жизни
     страдальческой из горького упрЯмства.
     —ужбина так же сродственна отчизне,
     как тупику соседствует пространство.

             6 июнЯ 1962

--------
        * * *

        1

     Џод вечер он видит, застывши в дверЯх:
     два всадника скачут в окрестных полЯх,
     как будто по кругу, сквозь рощу и гать,
     и долго не могут друг друга догнать.
     ’о бросив поводьЯ, поникнув, устав,
     то снова в седле возбужденно привстав,
     и быстро по светлому склону холма,
     то в рощу опЯть, где сгущаетсЯ тьма.

     „ва всадника скачут в вечерней грЯзи,
     не только от дома, от сердца вблизи,
     друг друга они окликают, зовут,
     небесные рати за рощу плывут.
     € так никогда им на свете вдвоем
     сквозь рощу и гать, сквозь пустой водоем,
     не ехать ввиду станционных постов,
     как будто меж ними не сотнЯ кустов!

     ‚ечерние призраки! -- где их следы,
     не видеть двойного им всплеска воды,
     их вновь возвращает к себе тишина,
     он знает из окриков их имена.
     Џо сельской дороге в холодной пыли,
     под черными соснами, в комьЯх земли,
     два всадника скачут над бледной рекой,
     два всадника скачут: тоска и покой.

        2

     ЏустаЯ дорога под соснами спит,
     смолкает за стеклами топот копыт,
     Я знаю обоих, Я знаю давно:
     так сердце звучит, как им мчатьсЯ дано.

     ’ак сердце стучит: за ударом удар,
     с полей наплывает холодный угар,
     и волны сверкают в прибрежных кустах,
     и громко играет любимый состав.

     ђастаЯл их топот, а сердце стучит!
     Ќисходит на шепот, но все ж не молчит,
     и, значит, они продолжают скакать!
     ‘пособны умолкнуть, не могут -- смолкать.

     „ва всадника мчатсЯ в полночную мглу,
     один за другим, пригибаЯсь к седлу,
     по рощам и рекам, по черным лесам,
     туда, где удастсЯ им взмыть к небесам.

        3

     €юльскою ночью в поселке темно.
     ‹етит мошкара в золотое окно.
     ѓорЯчий приемник звенит на полу,
     и смелый ѓиллеспи подходит к столу.

     Ћт черной печали до твердой судьбы,
     от шума в начале до Ясной трубы,
     от лирики друга до счастьЯ врага
     на свете прекрасном всего два шага.

     џ жизни своей не люблю, не боюсь,
     Я с веком своим ни за что не борюсь.
     Џускай что угодно вокруг говорЯт,
     менЯ беспокоЯт, его веселЯт.

     “ каждой околицы этой страны,
     на каждой ступеньке, у каждой стены,
     в недальное времЯ, брюнет иль блондин,
     поЯвитсЯ дух мой, в двух лицах един.

     € просто за смертью, на первых порах,
     хотЯ бы вот так, как развеЯнный прах,
     потомков застав над бумагой с утра,
     хоть пылью коснусь дорогого пера.

        4

     „ва всадника скачут в пространстве ночном,
     кустарник распалсЯ в тумане речном,
     то дальше, то ближе, за юной тоской
     несетсЯ во мраке прекрасный покой.

     „ва всадника скачут, их тени парЯт.
     Ќад сельской дорогой все звезды горЯт.
     Љопыта стучат по заснувшей земле.
     Њужчина и женщина едут во мгле.

             7 -- 9 июнЯ 1962

--------
        * * *

          "Ѓыл черный небосвод светлей тех ног,
          и слитьсЯ с темнотою он не мог".<a href=#fn_86_1><sup>1</sup></a>

     ‚ тот вечер возле нашего огнЯ
     увидели мы черного конЯ.

     Ќе помню Я чернее ничего.
     Љак уголь были ноги у него.
     Ћн черен был, как ночь, как пустота.
     Ћн черен был от гривы до хвоста.
     Ќо черной по-другому уж была
     спина его, не знавшаЯ седла.
     Ќедвижно он стоЯл. Љазалось, спит.
     Џугала чернота его копыт.

     Ћн черен был, не чувствовал теней.
     ’ак черен, что не делалсЯ темней.
     ’ак черен, как полуночнаЯ мгла.
     ’ак черен, как внутри себЯ игла.
     ’ак черен, как деревьЯ впереди,
     как место между ребрами в груди.
     Љак Ямка под землею, где зерно.
     џ думаю: внутри у нас черно.

     Ќо все-таки чернел он на глазах!
     Ѓыла всего лишь полночь на часах.
     Ћн к нам не приближалсЯ ни на шаг.
     ‚ паху его царил бездонный мрак.
     ‘пина его была уж не видна.
     Ќе оставалось светлого пЯтна.
     ѓлаза его белели, как щелчок.
     …ще страшнее был его зрачок.

     Љак будто был он чей-то негатив.
     ‡ачем же он, свой бег остановив,
     меж нами оставалсЯ до утра?
     ‡ачем не отходил он от костра?
     ‡ачем он черным воздухом дышал?
     ‡ачем во тьме он сучьЯми шуршал?
     ‡ачем струил он черный свет из глаз?

     Ћн всадника искал себе средь нас.

             28 июнЯ 1962


     * „атировано 1961 в SP. -- ‘. ‚.

     <a name=fn_86_1></a><sup>1</sup> ќпиграф написан Ѓродским (из примеч. в SP). -- ‘. ‚.

--------
        * * *

           Ђ. Ђ. Ђхматовой

     ‡акричат и захлопочут петухи,
     загрохочут по проспекту сапоги,
     засверкает лошадиный изумруд,
     в одночасье современники умрут.

     ‡апоет над переулком флажолет,
     захохочет над каналом пистолет,
     загремит на подоконнике стекло,
     станет в комнате особенно светло.

     € помчатсЯ, задеваЯ за кусты,
     невидимые солдаты духоты
     вдоль подстриженных по-новому аллей,
     словно тени Яйцевидных кораблей.

     ’ак начнетсЯ двадцать первый, золотой,
     на тропинке, красным солнцем залитой,
     на вопросы и проклЯтиЯ в ответ,
     обволакиваЯ паром этот свет.

     Ќо на Њарсовое поле дотемна
     ‚ы придете одинешенька-одна,
     в синем платье, как бывало уж не раз,
     но навечно без поклонников, без нас.

     ’олько трубочка бумажнаЯ в руке,
     лишь такси за ‚ами едет вдалеке,
     рЯдом плещетсЯ блестЯщаЯ вода,
     до асфальта провисают провода.

     ‚ы поднимете прекрасное лицо --
     громкий смех, как поминальное словцо,
     звук неЯсный на нагревшемсЯ мосту --
     на мгновенье взбудоражит пустоту.

     џ не видел, не увижу ‚аших слез,
     не услышу Я шуршаниЯ колес,
     уносЯщих ‚ас к заливу, к деревам,
     по отечеству без памЯтника ‚ам.

     ‚ теплой комнате, как помнитсЯ, без книг,
     без поклонников, но также не длЯ них,
     опираЯ на ладонь свою висок,
     ‚ы напишите о нас наискосок.

     ‚ы промолвите тогда: "Ћ, мой ѓосподь!
     этот воздух запустевший -- только плоть
     дум, оставивших признание свое,
     а не новое творение ’вое!"

             июнь 1962

--------
        „орогому „. Ѓ.

     ‚ы поете вдвоем о своем неудачном союзе.
     “лыбаЯсь сейчас широко каждый собственной музе.
     ’ополЯ и фонтан, соболезнуЯ вам, рукоплещут,
     в теплой комнате сна в двух углах ваши лиры трепещут.
     Ћдинокому мне это все интересно и больно.
     Ћт громадной тоски, чтобы вдруг не заплакать невольно,
     к молодым небесам за стеклом Я глаза поднимаю,
     на диване родном вашей песне печальной внимаю.
     Ћт фонтана бегут золотистые фавны и нимфы,
     все свЯтые страны предлагают вам взЯть свои нимбы,

     золотистые лиры наполнЯют аккордами зданье
     и согласно звучат, повествуЯ о вашем страданьи.
     ќто значит, весь мир, -- он от ваших страстей не зависит,
     но и беднаЯ жизнь вашей бедной любви не превысит,
     это ваша печаль -- дорогаЯ слоноваЯ башнЯ:
     исчезает одна, нарождаетсЯ новаЯ баснЯ.
     ЌесравненнаЯ правда дорогими глаголет устами.
     € все громче они ударЯют по струнам перстами.
     ‚ костЯное окно понеслась обоюднаЯ мука
     к небесам и в Ђид -- вверх и вниз, по теории звука.

     ‘оздаваЯ свой мир, окружаем стеною и рвами
     длЯ защиты его. Ћттого и пространство меж вами,
     что, длЯ блага союза, начинаЯ ее разрушенье,
     вы себЯ на стене сознаете все времЯ мишенью.

             18 июлЯ 1962

--------
        Ћтрывок

     Ќа вас не поднимаетсЯ рука.
     € Я едва ль осмелюсь говорить,
     каким еще понЯтием греха
     сумею этот сумрак озарить.
     Ќо с каждым днем все более, вдвойне,
     во всем себЯ уверенно винЯ,
     беру любовь, затем что в той стране
     вы, знаю, отвернетесь от менЯ.

             14 августа 1962

--------
        * * *

           Z. K.

     Џограничной водой наливаетсЯ куст,
     и трава прикордоннаЯ жжетсЯ.
     € боитсЯ солдат свЯтотатственных чувств,
     и поэт этих чувств бережетсЯ.

     Ќад холодной водой автоматчик притих,
     и душа не кричит во весь голос.
     ‹ишь во славу бессилиЯ этих двоих
     завывает осеннЯЯ голость.

     „а в тени междуцарствий елозЯт кусты
     и в соседнюю рвутсЯ державу.
     € с полей мазовецких журавли темноты
     непрерывно летЯт на ‚аршаву.

             10 октЯбрЯ 1962

--------
        * * *

     џ шел сквозь рощу, думаЯ о том,
     что сосны остаютсЯ за плечами,
     должно быть, так, как листьЯ под кустом:
     гниют и растворЯютсЯ ночами.
     —то существует то, что впереди;
     как например бетон, который залит
     в песок, с автомобилем на груди,
     где ждут менЯ, но что-то не сигналЯт.

     џ быстро шел среди вечерней мглы,
     мой шаг шуршал, но все кругом уснуло.
     џ задевал ладонью за стволы,
     и пару раз меж них шоссе мелькнуло.
     џ полчаса тропинки расплетал,
     потом солдатским шагом расторопным
     Я на бугор взбежал и увидал:
     шоссе пустынным было и неровным.
     Ќо небо, подгибаЯ провода,
     не то сливалось с ним, не то касалось.
     џ молча оглЯнулсЯ, и тогда
     совсем другой мне роща показалась.

             20 октЯбрЯ 1962

--------
        * * *

     ‚се чуждо в доме новому жильцу.
     Џоспешный взглЯд скользит по всем предметам,
     чьи тени так пришельцу не к лицу,
     что сами слишком мучаютсЯ этим.
     Ќо дом не хочет больше пустовать.
     €, как бы за нехваткой той отваги,
     замок, не в состоЯньи узнавать,
     один сопротивлЯетсЯ во мраке.
     „а, сходства нет меж нынешним и тем,
     кто внес сюда шкафы и стол, и думал,
     что больше не покинет этих стен;
     но должен был уйти, ушел и умер.
     Ќичем уж их нельзЯ соединить:
     чертой лица, характером, надломом.
     Ќо между ними существует нить,
     обычно именуемаЯ домом.

             октЯбрь 1962

--------
        * * *

     ќстонские деревьЯ озабоченно
     удерживают тусклые листы.
     ќстонскою латынью у обочины
     надписаны могильные кресты.
     € облако седое, кропотливое
     клубитсЯ и охватывает лес.
     € чувство возникает сиротливое
     к минувшему и будущему здесь.

     Ѓылое упоительней грЯдущего.
     € прожитым уверенней дышу.
     Ќи облика, ни голоса петушьего
     теперь уже в себе не нахожу.
     € встреча со знакомым впечатлением,
     когда Я оборачиваюсь вспЯть,
     так радостна, что вместе с удивлением
     терЯетсЯ желанье удивлЯть.
     Ќи ревности к грЯдущему, ни робости.
     ‹ишь новым соответствием души --
     рожок междугородного автобуса,
     рыдающий в заоблачной тиши.

             1 ноЯбрЯ 1962, Џирита

--------
        * * *

     Ћткуда к нам пришла зима,
     не знаешь ты, никто не знает.

     “молкло все. Ћна сама
     холодных губ не разжимает.
     Ћна молчит. ‚незапно, вдруг
     упорства ты ее не сломишь.
     ‚от оттого-то каждый звук
     зимою ты так жадно ловишь.

     уршанье ветра о стволы,
     шуршанье крыш под облаками,
     потом, как сгнившие полы,
     скрипЯщий снег под башмаками,
     а после скрип и стук лопат,
     и тусклый дым, и гул рассвета...
     Ќо даже тихий снегопад,
     откуда он, не даст ответа.

     € ты, входЯ в свой теплый дом,
     взбежав к себе, скажи на милость,
     не думал ты хоть раз о том,
     что где-то здесь она таилась:
     в пролете лестничном, в стене,
     меж кирпичей, внизу под складом,
     а может быть, в реке, на дне,
     куда нельзЯ проникнуть взглЯдом.

     Ѓыть может, там, в ночных дворах,
     на чердаках и в пыльных люстрах,
     в забитых досками дверЯх,
     в сырых подвалах, в наших чувствах,
     в кладовках тех, где свален хлам...
     Ќо видно, ей там тесно было,
     она росла по всем углам
     и всЈ заполонила.

     „олжно быть, это просто вздор,
     скопленье дум и слов неЯсных,
     она пришла, должно быть, с гор,
     спустилась к нам с вершин прекрасных:
     там вечный лед, там вечный снег,
     там вечный ветер скалы гложет,
     туда не всходит человек,
     и сам орел взлететь не может.

     „олжно быть, так. Ќе все ль равно,
     когда поднЯть ты должен ворот,
     но разве это не одно:
     в пролете тень и вечный холод?
     Њеж ними есть союз и свЯзь
     и сходство -- пусть совсем немое.
     ‘ойдЯсь вдвоем, соединЯсь,
     им очень просто стать зимою.

     „ела, не знавшие родства,
     и облака в небесной сини,
     предметы все и вещества
     и чувства, разные по силе,
     стихии жара и воды,
     увлекшись внутренней игрою,
     дают со временем плоды,
     совсем нежданные порою.

     Ѓывает лед сильней огнЯ,
     зима -- порой длиннее лета,
     бывает ночь длиннее днЯ
     и тьма вдвойне сильнее света;
     бывает сад громаден, густ,
     а вот плодов совсем не снимешь...
     ’ак берегись холодных чувств,
     не то, смотри, застынешь.

     € люди все, и все дома,
     где есть тепло покуда,
     произнесут: пришла зима.
     Ќо не поймут откуда.

             ноЯбрь 1962

--------
        ‘онет

           ѓ. Џ.

     Њы снова проживаем у залива,
     и проплывают облака над нами,
     и современный тарахтит ‚езувий,
     и оседает пыль по переулкам,
     и стекла переулков дребезжат.
     Љогда-нибудь и нас засыпет пепел.

     ’ак Я хотел бы в этот бедный час
     приехать на окраину в трамвае,
     войти в твой дом,
     и если через сотни лет
     придет отрЯд раскапывать наш город,
     то Я хотел бы, чтоб менЯ нашли
     оставшимсЯ навек в твоих объЯтьЯх,
     засыпанного новою золой.

             ноЯбрь 1962

--------
        * * *

     ’опилась печь. Ћгонь дрожал во тьме.
     „ревесные угли чуть-чуть искрились.
     Ќо мысли о зиме, о всей зиме,
     каким-то странным образом роились.
     Љакой печалью нужно обладать,
     чтоб вместо парка, что за три квартала,
     пейзаж неЯсный долго вспоминать,
     но знать, что больше нет его; не стало.
     „а, понимать, что все пришло к концу
     тому назад едва ль не за два века, --
     но мыслЯми блуждать в ночном лесу
     и всЈ не слышать стука дровосека.
     ‘тоЯт стволы, стоЯт кусты в ночи.
     ‚дали холмы лежат во тьме угрюмо.
     ‹уна горит, как весь огонь в печи,
     и жжет стволы. Ќо только нет в ней шума.

             ноЯбрь 1962

--------
        * * *

           Ђ. Ђ. Ђ.

        1

     Љогда подойдет к изголовью
     смотритель приспущенных век,
     Я вспомню запачканный кровью,
     укатанный лыжами снег,
     платформу в снегу под часами,
     вагоны -- зеленым пЯтном
     и длинные финские сани
     в сугробах под ‚ашим окном,
     заборы, кустарники, стены
     и оспинки гипсовых ваз,
     и сосны -- длЯ ‚ас уже тени,
     недолго деревьЯ длЯ нас.<a href=#fn_97_1><sup>1</sup></a>

        2 (<i>Явление стиха</i>)

     Ќе жаждал ЯвлЯтьсЯ до срока,
     он медленно шел по земле,
     он просто пришел издалека
     и молча лежит на столе.
     Џотом он звучит безучастно
     и тает потом в лесу.

     € вот, как тропинка с участка,
     выводит менЯ в темноту.

             1962

     <a name=fn_97_1></a><sup>1</sup> ‚ариант: "но долго деревьЯ длЯ нас"? -- ‘. ‚.

--------
        ‡агадка ангелу

           Њ. Ѓ.

     Њир одеЯл разрушен сном.
     Ќо в чьем-то напрЯженном взоре
     маЯчит в сумраке ночном
     окном разрезанное море.<a href=#fn_98_1><sup>1</sup></a>
     „ве лодки обнажают дно,
     смыкаЯсь в этом с парой туфель.
     ‚здымающеесЯ полотно
     и волны выражают дупель.

     Џодушку обхватив, рука
     сползает по столбам отвесным,
     вторгаЯсь в эти облака
     своим косноЯзычным жестом.
     Ћ камень порванный чулок,
     изогнутый впотьмах, как лебедь,
     раструбом смотрит в потолок,
     как будто почерневший невод.

     „ва морЯ с помощью стены,
     при помощи неЯсной мысли,
     здесь как-то так разделены,
     что сети в темноте повисли
     пустыми в этой глубине,
     но всЈ же ожидают всплытьЯ
     от пущенной сквозь крест в окне,
     свЯзующей их обе, нити.

     ‡везда желтеет на волне,
     маЯчат неподвижно лодки.
     ‹ишь крест вращаетсЯ в окне
     подобием простой лебедки.
     Љ поверхности из двух пустот
     два невода ползут отвесно,
     надеЯсь: крест перенесет
     и опустит в другое место.

     ’ак тихо, что не слышно слов,
     что кажетсЯ окну пустому:
     надежда на большой улов
     сильней, чем неподвижность дома.
     € вот уж в темноте ночной
     окну с его сиЯньем лунным
     две грЯдки кажутсЯ волной,
     а куст перед крыльцом -- буруном.

     Ќо дом недвижен, и забор
     во тьму нырЯет поплавками,
     и воткнутый в крыльцо топор
     один следит за топлЯками.
     —асы стрекочут. ‚далеке
     ворчаньем заглушает катер,
     как давит устрицы в песке
     ногой бесплотный наблюдатель.

     „ва глаза источают крик.
     ‹ишь веки, издаваЯ шорох,
     во мраке защищают их
     собою наподобье створок.
     Љак долго эту боль топить,
     захлестывать моторной речью,
     чтоб дать ей оспой проступить
     на теплой белизне предплечьЯ?

     Љак долго? „о утра? …два ль.<a href=#fn_98_2><sup>2</sup></a>
     € ветер шелестит в попытке
     жасминовую снЯть вуаль
     с открытого лица калитки.
     ‘еть выбрана, в кустах удод
     свистком предупреждает кражу;
     и молча замирает тот,
     кто бродит в темноте по плЯжу.

             1962

     <a name=fn_98_1></a><sup>1</sup> ђанний вариант следующих 4 строк (по —ђ): -- ‘. ‚.

     ‚исит в кустах аэростат.
     „ве лодки тонут в разговорах,
     что туфли в комнате блестЯт,
     но устрицам не давЯт створок.

     <a name=fn_98_2></a><sup>2</sup> ђанний вариант следующих 3 строк (по —ђ): -- ‘. ‚.

     € ветер паутину гонит,
     из веток шевелЯ вуаль,
     где глаз аэростата тонет.

--------
        * * *

     ‡атем, чтоб пустым разговорцем
     развеЯть тоску и беду,
     Я странную жизнь стихотворца
     прекрасно на свете веду.
     ‡атем, чтоб за криком прощальным
     лицо возникало в окне,
     чтоб думать с улыбкой печальной,
     что выпадет, может быть, мне,
     как в самом начале земного
     движеньЯ -- с мечтой о творце --
     такое же Ясное слово
     поставить в недальнем конце.

             1962

--------
        * * *

           Ђ. Ђ. Ђхматовой

     ‡а церквами, садами, театрами,
     за кустами в холодных дворах,
     в темноте за дверЯми парадными,
     за бездомными в этих дворах.
     ‡а пустыми ночными кварталами,
     за дворцами над светлой Ќевой,
     за подъездами их, за подвалами,
     за шумЯщей над ними листвой.
     ‡а бульварами с тусклыми урнами,
     за балконами, полными сна,
     за кирпичными красными тюрьмами,
     где больных будоражит весна,
     за вокзальными страшными люстрами,
     что толкаютсЯ, тени гонЯ,
     за тремЯ запоздалыми чувствами
     ‚ы живете теперь от менЯ.

     ‡а любовью, за долгом, за мужеством,
     или больше -- за ‚ашим лицом,
     за рекой, осененной замужеством,
     за таким одиноким пловцом.
     ‡а своим ‹енинградом, за дальними
     островами, в мелькнувшем раю,
     за своими страданьЯми давними,
     от менЯ за замками семью.
     ђазделенье не жизнью, не временем,
     не пространством с кричащей толпой,
     ђазделенье не болью, не бременем,
     и, хоть странно, но все ж не судьбой.
     Ќе пером, не бумагой, не голосом --
     разделенье печалью... Љ тому ж
     правдой, больше неловкой, чем горестной:
     вековой одинокостью душ.

     Ќа окраинах, там, за заборами,
     за крестами у цинковых звезд,
     за семью -- семьюстами! -- запорами
     и не только за тысЯчу верст,
     а за всею землею неполотой,
     за салютом ее журавлей,
     за ђоссией, как будто не политой
     ни слезами, ни кровью моей.
     ’ам, где впрЯмь у дороги непройденной
     на ветру моЯ юность дрожит,
     где-то близко холоднаЯ ђодина
     за финлЯндским вокзалом лежит,
     и смотрю Я в пространства окрестные,
     напрЯженный до боли уже,
     словно эти весы неизвестные
     у кого-то не только в душе.

     ‚от иду Я, парадные светЯтсЯ,
     за оградой кусты шелестЯт,
     во дворе Џетропаловской крепости
     тихо белые ночи сидЯт.
     ђазвеваетсЯ белое облако,
     под мостами плывут корабли,
     ни гудка, ни свистка и ни окрика
     до последнего краЯ земли.
     Ќе прошу ни любви, ни признаниЯ,
     ни волненьЯ, рукав теребЯ...
     „олгой жизни тебе, расстоЯние!
     Ќо Я снова прошу длЯ себЯ
     безразличную ласковость добрую
     и при встрече -- все то же житье.
     Џриношу ‚ам любовь свою долгую,
     сознаваЯ ненужность ее.

             1962

     * ‘тихотворение отсутствует в ‘€Ѓ. -- ‘. ‚.

--------
        Љрик в ереметьево

           €. ….

     —то ты плачешь,
     распростЯсь с паровозом.
     —то ты слушаешь гудки
     поездные.
     Џоклонись аэродромным березам,
     голубиному прогрессу ђоссии.
     —то ты смотришь все с печалью угрюмой
     на платочек ее новый,
     кумашный.
     Џоклонись этой девочке юной,
     этой девочке, веселой и страшной.

     —то ей стоит нас любить и лелеЯть.
     —то ей стоит поберечь нас немного.
     Љто ей, сильной,
     заперечить посмеет.
     ’олько ждет она кого-то другого!
     Ќичего!
     …й не грозит перестарок.
     Ќе гожусь ей в сыновьЯ,
     а уж рад бы...
     Џосылаю ей все слезы в подарок,
     потому что не дожить мне до свадьбы.

             1962

--------
        * * *

           Ђ. Ќ.

     Њы вышли с почты прЯмо на канал,
     который начал с облаком сливатьсЯ
     и сверху букву "п" напоминал.
     € здесь мы с ним решили расставатьсЯ.

     Њы попрощались. Њелко семенЯ,
     он уходил вечернею порою.
     Ћн быстро уменьшалсЯ длЯ менЯ
     как будто раньше вчетверо, чем втрое.

     Љонечно, что-то было впереди.
     —то именно -- нам было неизвестно.
     „лЯ тех, кто ждал его в конце пути,
     он так же увеличивалсЯ резко.

     Ќастал момент, когда он заслонил
     пустой канал с деревьЯми и почту,
     когда он все собой заполонил.
     Ћдновременно превратившись в точку.

             1962

--------
        Ќа титульном листе

     ’ы, кажетсЯ, искал здесь? Ќе ищи.
     ѓремит засов у входа неизменный.
     Ќе стоит подбирать сюда ключи.
     Ќе тут хранитсЯ этот клад забвенный.
     ‚сего и блеску, что огонь в печи.
     ‘оперничает с цепью драгоценной
     цепь ходиков стенных. €, непременный,
     горит фонарь под окнами в ночи.

     ‘вет фонарЯ касаетсЯ трубы.
     € больше ничего здесь от судьбы
     действительной, от времени, от века.
     € если что предполагает клад,
     то сам засов, не выдержавший взглЯд
     пришедшего с отмычкой человека.

             1962

--------
        Ќочной полет

     ‚ брюхе „угласа ночью скиталсЯ меж туч
     и на звезды глЯдел,
     и в кармане моем заблудившийсЯ ключ
     все звенел не у дел,
     и по сетке скакал надо мной виноград,
     акробат от тоски;
     был далек от менЯ мой родной ‹енинград,
     и все ближе -- пески.

     ЃессеребрЯной сталью мерцало крыло,
     приближаЯсь к луне,
     и чучмека в папахе рвало, и текло
     это под ноги мне.
     ЃилсЯ льдинкой в стакане мой мозг в забытьи.
     Ќад одною шестой
     в небо ввинчивал с грохотом нимбы свои
     двухголовый свЯтой.

     џ бежал от судьбы, из-под низких небес,
     от распластанных дней,
     из квартир, где Я умер и где Я воскрес
     из чужих простыней;
     от сжимавших рассудок махровым венцом
     откровений, от рук,
     припадал Я к которым и выпал лицом
     из которых на ћг.

     ‘частье этой земли, что взаправду кругла,
     что зрачок не берет
     из угла, куда загнан, свободы угла,
     но и наоборот:
     что в кошачьем мешке у пространства хитро
     прогрызаешь дыру,
     чтобы слЈз европейских сушить серебро
     на азийском ветру.

     —то на свете -- верней, на огромной вельми,
     на одной из шести --
     что мне делать еще, как не хлопать дверьми
     да ключами трЯсти!
     €бо вправду честней, чем делить наш ничей
     круглый мир на двоих,
     променЯть всю безрадостность дней и ночей
     на безадресность их.

     „уй же в крыльЯ мои не за совесть и страх,
     но за совесть и стыд.
     ‡ахлебнусь ли в песках, разобьюсь ли в горах
     или Ѓог пощадит --
     все едино, как сбившийсЯ в строчку петит
     смертной памЯти длЯ:
     мегалополис туч гражданина ль почтит,
     отщепенца ль -- землЯ.

     Ќо услышишь, когда не найдешь менЯ ты
     днем при свете огнЯ,
     как в Ѓыково на старте грохочут винты:
     это -- помнЯт менЯ
     зеркала всех радаров, прожекторов, лик
     мой хранЯщих внутри;
     и -- внехрамовый хор -- из динамиков крик
     грЯнет медью: ‘мотри!
     ’ам летит человек! не грусти! улыбнись!
     Ћн таращитсЯ вниз
     и сжимает в руке виноградную кисть,
     словно бог „ионис.

             1962

--------
        * * *

     Ћгонь, ты слышишь, начал угасать.
     Ђ тени по углам -- зашевелились.
     “же нельзЯ в них пальцем указать,
     прикрикнуть, чтоб они остановились.
     „а, воинство сие не слышит слов.
     Џостроилось в каре, сомкнулось в цепи.
     Ѓесшумно наступает из углов,
     и Я внезапно оказалсЯ в центре.
     ‚сЈ выше снизу взрывы темноты.
     Џодобны восклицательному знаку.
     ‚се гуще тьма слетает с высоты,
     до подбородка, комкает бумагу.
     ’еперь исчезли стрелки на часах.
     Ќе только их не видно, но не слышно.
     € здесь осталсЯ только блик в глазах,
     застывших неподвижно. Ќеподвижно.
     Ћгонь угас. ’ы слышишь: он угас.
     ѓорючий дым под потолком витает.
     Ќо этот блик -- не покидает глаз.
     ‚ернее, темноты не покидает.

             1962

--------
        * * *

     Ћни вдвоем глЯдЯт в соседний сад,
     и мысленно в той комнате огромной
     уже давно. Ќо тени их назад
     бегут вдвоем по грЯдке помидорной.
     ‘тоит безмолвно деревЯнный дом,
     но всЈ в морщинах: стены, дверь, стропила
     как будто повествуют здесь о том,
     что сходство между ними наступило.
     € в то же времЯ дымную свечу
     труба пускает в направленьи взглЯда,
     вложив сюда всю зависть к кирпичу,
     котораЯ плывет через ограду.
     Ћни ж не шелохнутсЯ. Ќо из глаз
     струитсЯ ровный свет в чужие розы.
     € как прекрасно, что они сейчас
     еще не там, совсем не там, где грезы,
     что вот они и могут выбирать,
     пустой участок предпочесть раките,
     и там свою дилемму повторЯть,
     как миф о ”илемоне и Ѓавкиде.

             1962

--------
        Ћт окраины к центру

     ‚от Я вновь посетил
     эту местность любви, полуостров заводов,
     парадиз мастерских и аркадию фабрик,
     рай речный пароходов,
     Я опЯть прошептал:
     вот Я снова в младенческих ларах.
     ‚от Я вновь пробежал Њалой Ћхтой сквозь тысЯчу арок.

     Џредо мною река
     распласталась под каменно-угольным дымом,
     за спиною трамвай
     прогремел на мосту невредимом,
     и кирпичных оград
     просветлела внезапно угрюмость.
     „обрый день, вот мы встретились, беднаЯ юность.

     „жаз предместий приветствует нас,
     слышишь трубы предместий,
     золотой диксиленд
     в черных кепках прекрасный, прелестный,
     не душа и не плоть --
     чьЯ-то тень над родным патефоном,
     словно платье твое вдруг подброшено вверх саксофоном.

     ‚ Ярко-красном кашне
     и в плаще в подворотнЯх, в парадных
     ты стоишь на виду
     на мосту возле лет безвозвратных,
     прижимаЯ к лицу недопитый стакан лимонада,
     и ревет позади дорогаЯ труба комбината.

     „обрый день. Ќу и встреча у нас.
     „о чего ты бесплотна:
     рЯдом новый закат
     гонит вдаль огневые полотна.
     „о чего ты бедна. ‘только лет,
     а промчались напрасно.
     „обрый день, моЯ юность. Ѓоже мой, до чего ты прекрасна.

     Џо замерзшим холмам
     молчаливо несутсЯ борзые,
     среди красных болот
     возникают гудки поездные,
     на пустое шоссе,
     пропадаЯ в дыму редколесьЯ,
     вылетают такси, и осины глЯдЯт в поднебесье.

     ќто наша зима.
     ‘овременный фонарь смотрит мертвенным оком,
     предо мною горЯт
     ослепительно тысЯчи окон.
     ‚озвышаю свой крик,
     чтоб с домами ему не столкнутьсЯ:
     это наша зима все не может обратно вернутьсЯ.

     Ќе до смерти ли, нет,
     мы ее не найдем, не находим.
     Ћт рожденьЯ на свет
     ежедневно куда-то уходим,
     словно кто-то вдали
     в новостройках прекрасно играет.
     ђазбегаемсЯ все. ’олько смерть нас одна собирает.

     ‡начит, нету разлук.
     ‘уществует громаднаЯ встреча.
     ‡начит, кто-то нас вдруг
     в темноте обнимает за плечи,
     и полны темноты,
     и полны темноты и покоЯ,
     мы все вместе стоим над холодной блестЯщей рекою.

     Љак легко нам дышать,
     оттого, что подобно растенью
     в чьей-то жизни чужой
     мы становимсЯ светом и тенью
     или больше того --
     оттого, что мы все потерЯем,
     отбегаЯ навек, мы становимсЯ смертью и раем.

     ‚от Я вновь прохожу
     в том же светлом раю -- с остановки налево,
     предо мною бежит,
     закрываЯсь ладонЯми, новаЯ …ва,
     Ярко-красный Ђдам
     вдалеке поЯвлЯетсЯ в арках,
     невский ветер звенит заунывно в развешанных арфах.

     Љак стремительна жизнь
     в черно-белом раю новостроек.
     ЋбвиваетсЯ змей,
     и безмолвствует небо героик,
     ледЯнаЯ гора
     неподвижно блестит у фонтана,
     вьетсЯ утренний снег, и машины летЯт неустанно.

     Ќеужели не Я,
     освещенный тремЯ фонарЯми,
     столько лет в темноте
     по осколкам бежал пустырЯми,
     и сиЯнье небес
     у подъемного крана клубилось?
     Ќеужели не Я? —то-то здесь навсегда изменилось.

     Љто-то новый царит,
     безымЯнный, прекрасный, всесильный,
     над отчизной горит,
     разливаетсЯ свет темно-синий,
     и в глазах у борзых
     шелестЯт фонари -- по цветочку,
     кто-то вечно идет возле новых домов в одиночку.

     ‡начит, нету разлук.
     ‡начит, зрЯ мы просили прощеньЯ
     у своих мертвецов.
     ‡начит, нет длЯ зимы возвращеньЯ.
     ЋстаетсЯ одно:
     по земле проходить бестревожно.
     Ќевозможно отстать. ЋбгонЯть -- только это возможно.

     ’о, куда мы спешим,
     этот ад или райское место,
     или попросту мрак,
     темнота, это все неизвестно,
     дорогаЯ страна,
     постоЯнный предмет воспеваньЯ,
     не любовь ли она? Ќет, она не имеет названьЯ.

     ќто -- вечнаЯ жизнь:
     поразительный мост, неумолчное слово,
     проплыванье баржи,
     оживленье любви, убиванье былого,
     пароходов огни
     и сиЯнье витрин, звон трамваев далеких,
     плеск холодной воды возле брюк твоих вечношироких.

     ЏоздравлЯю себЯ
     с этой ранней находкой, с тобою,
     поздравлЯю себЯ
     с удивительно горькой судьбою,
     с этой вечной рекой,
     с этим небом в прекрасных осинах,
     с описаньем утрат за безмолвной толпой магазинов.

     Ќе жилец этих мест,
     не мертвец, а какой-то посредник,
     совершенно один,
     ты кричишь о себе напоследок:
     никого не узнал,
     обозналсЯ, забыл, обманулсЯ,
     слава Ѓогу, зима. ‡начит, Я никуда не вернулсЯ.

     ‘лава Ѓогу, чужой.
     Ќикого Я здесь не обвинЯю.
     Ќичего не узнать.
     џ иду, тороплюсь, обгонЯю.
     Љак легко мне теперь,
     оттого, что ни с кем не рассталсЯ.
     ‘лава Ѓогу, что Я на земле без отчизны осталсЯ.

     ЏоздравлЯю себЯ!
     ‘колько лет проживу, ничего мне не надо.
     ‘колько лет проживу,
     сколько дам на стакан лимонада.
     ‘колько раз Я вернусь --
     но уже не вернусь -- словно дом запираю,
     сколько дам Я за грусть от кирпичной трубы и собачьего лаЯ.

             1962

--------
        Џритча

     "Џусть дым совьетсЯ в виде той петли,
     котораЯ согнать его сумела
     своим кивком с холмов родной земли".
     „олжно быть, в мщеньи выше нет предела.
     Љонечно, достигаЯ до небес,
     начнет гулЯть, дымить противоборство.
     Ќе стоит крыш снимать, чтоб видел лес
     сей быстрый труд, настойчивость, упорство.
     ‚се в ход пойдет: смола, навоз, трава,
     должно быть, в виде той петли разложат
     в горЯщем очаге свои дрова.
     Џусть ветер им поможет. Џусть поможет.

     Ќет, никогда ничьЯ на свете власть
     и всех стихий внезапное движенье
     не Явит ту, что просто родилась
     и вот живет в их злом воображеньи.
     ‹ес по краЯм. ЃлестЯщий снег хрустит,
     никак не различить теней нерезких,
     свидетелей того, как слабый мстит.

     € он пошел во тьму с холмов еврейских.

             1962

--------
        ‘онет

     ‚еликий ѓектор стрелами убит.
     …го душа плывет по темным водам,
     шуршат кусты и гаснут облака,
     вдали невнЯтно плачет Ђндромаха.

     ’еперь печальным вечером ЂЯкс
     бредет в ручье прозрачном по колено,
     а жизнь бежит из глаз его раскрытых
     за ѓектором, а теплаЯ вода
     уже по грудь, но мрак переполнЯет
     бездонный взглЯд сквозь волны и кустарник,
     потом вода опЯть ему по поЯс,
     тЯжелый меч, подхваченный потоком,
     плывет вперед
     и увлекает за собой ЂЯкса.

             1962

     * „атировано 1961 в SP. -- ‘. ‚.

--------
        ‘онет

     Џрошел Январь за окнами тюрьмы,
     и Я услышал пенье заключенных,
     звучащее в кирпичном сонме камер:
     "Ћдин из наших братьев на свободе".

     …ще ты слышишь пенье заключенных
     и топот надзирателей безгласных,
     еще ты сам поешь, поешь безмолвно:
     "Џрощай, Январь".
     ‹ицом поворотЯсь к окну,
     еще ты пьешь глотками теплый воздух,
     а Я опЯть задумчиво бреду
     с допроса на допрос по коридору
     в ту дальнюю страну, где больше нет
     ни ЯнварЯ, ни февралЯ, ни марта.

             1962

--------
        ‘онет

     џ снова слышу голос твой тоскливый
     на пустырЯх -- сквозь хриплый лай бульдогов,
     и след родной ищу в толпе окраин,
     и вижу вновь рождественскую хвою
     и огоньки, шипЯщие в сугробах.
     Ќичто верней твой адрес не укажет,
     чем этот крик, блуждающий во мраке
     прозрачною, хрустальной каплей Яда.

     ’еперь и Я встречаю новый год
     на пустыре, в бесшумном хороводе,
     и гаснут свечи старые во мне,
     а по устам бежит вино ’ристана,
     Я в первый раз на зов не отвечаю.
     ‘ недавних пор Я вижу и во мраке.

             1962

--------
        ‘тансы

           …. ‚., Ђ. „.

     Ќи страны, ни погоста
     не хочу выбирать.
     Ќа ‚асильевский остров
     Я приду умирать.
     ’вой фасад темно-синий
     Я впотьмах не найду,
     между выцветших линий
     на асфальт упаду.

     € душа, неустанно
     поспешаЯ во тьму,
     промелькнет над мостами
     в петроградском дыму,
     и апрельскаЯ морось,
     под затылком снежок,
     и услышу Я голос:
     -- „о свиданьЯ, дружок.

     € увижу две жизни
     далеко за рекой,
     к равнодушной отчизне
     прижимаЯсь щекой,
     -- словно девочки-сестры
     из непрожитых лет,
     выбегаЯ на остров,
     машут мальчику вслед.

             1962

--------
        * * *

     ’ы поскачешь во мраке, по бескрайним холодным холмам,
     вдоль березовых рощ, отбежавших во тьме, к треугольным домам,
     вдоль оврагов пустых, по замерзшей траве, по песчаному дну,
     освещенный луной, и ее замечаЯ одну.
     ѓулкий топот копыт по застывшим холмам -- это не с чем сравнить,
     это ты там, внизу, вдоль оврагов ты вьешь свою нить,
     там куда-то во тьму от дороги твоей отбегает ручей,
     где на склоне шуршит твоЯ быстраЯ тень по спине кирпичей.

     Ќ