 приближением к  Љрасной
площади обоих мальчиков охватывало все большее, почти ошеломлЯющее волнение,
а когда поЯвилсЯ Њавзолей и на нем отчетливо видное Ярко-серое пЯтно ‘талина
в  шинели,  немыслимый  триумф,  ликование,  какое-то  запредельное  счастье
охватило их и  слило воедино с многотысЯчной  ликующей толпой. Ћн там, он на
месте, в главной точке страны, а значит, все будет в порЯдке, отцы вернутсЯ,
и справедливость  будет восстановлена!  ‚от сейчас прикажи он мне умереть на
месте, думал Ѓорис IV, и не колеблЯсь -- на пулеметы,  на колючую проволоку,
с торпедой под  водой взрывать фашистский линкор! € с Њитей, бывшим кулацким
отродьем, творилось что-то похожее.
     -- ‚от погоди, погоди, Ѓорька, -- шептал он,  -- вот  вырастем  и дадим
‘талину знать, кто ему друг, а кто враг на самом деле!
     ЊитЯ  давно уже считал себЯ  неотъемлемым  членом градовской семьи и, в
глубине души,  матерью  своей полагал Њэри ‚ахтанговну,  а  не  взбалмошную,
нерЯшливую –ецилию,  свою, так сказать, мать по закону. Џосле ареста Љирилла
–ецилиЯ  как-то  стремительно   опустилась,  перестала  даже  причесыватьсЯ,
стирать рубашки, частенько  от нее как-то резко и отталкивающе попахивало, и
это был  запах  беды, неизбывного  горЯ и распада. „лЯ Њити было сущей мукой
бывать "дома", то есть в их маленькой комнатенке, коммунальной норе на пЯтом
этаже  так называемого  Ќародного дома на  ‚арварке, где эта женщина  часами
сидела  за  книгами,  не  произносила ни  слова  и вдруг  начинала  тихонько
всхлипывать и скулить, глЯдЯ невидЯщими глазами на свой любимый бюстик Љарла
Њаркса, что стоЯл  у  стены прЯмо  под картой мира,  кудрЯвой головой как бы
подпираЯ ледЯную подушку Ђнтарктиды. Џотом вдруг она вскакивала.
     --  Џочему, почему ты все времЯ хочешь туда? ’ы мой сын, ты должен быть
со мной! ’ы голоден? •очешь, сварю тебе суп?!
     Ћна  бросалась на коммунальную  кухню разжигать примус, ломала  спички,
бестолково качала керосин, ничего не получалось, обжигала себе  руки. ‘оседи
грубо хохотали над гримасами "еврейки", ЊитЯ упрашивал:
     --  ’етЯ  –илЯ,  не надо мне супа.  „ай лучше  денег, Я  булку куплю  и
ливерной колбасы.
     ‘упы –ецилии --  опусы абсурда. „ед  Ќаум, ее отец, пожимал плечами: "“
нашей  –ильки --  взрослый ребенок? ќто же парадокс века". Ќаконец приезжала
Њэри,  одна  или с дедом Ѓо, и ЊитЯ отправлЯлсЯ в свои  родные краЯ,  где по
ночам над большим и теплым  домом раскачивались  и гудели  сосны, где бродил
любезный друг Џифагор, где по утрам так радостно пахло свежими творожниками,
где, наконец, был Ѓорька IV, поЯвившийсЯ на  свет, как  все  здесь говорили,
длЯ возобновлениЯ династии.
     ЉажетсЯ, именно ЊитЯ первый увидел, как подъехала к их воротам "эмка" с
туго  задернутыми шторами в боковых окнах. Ћн сам не знал, что его разбудило
среди  ночи.  Ѓыл  сильный ветер, сосны шумели,  и  врЯд ли мотор  легкового
автомобилЯ  был  различим сквозь этот гул.  Ћн глЯнул в окно и увидел, как в
качающеесЯ световое пЯтно фонарЯ въезжает кургузаЯ каретка и останавливаетсЯ
прЯмо напротив их  ворот.  ‚прочем, может  быть, и  не  ЊитЯ  первым  увидел
чекистскую машину, а  сам дед  Ѓо, которого уже несколько ночей крЯду мучила
бессонница.
     -- ‚от они, приехали, -- прошептал он, как  ему потом казалось,  даже с
облегчением и стал влезать в халат, чтобы открыть дверь долгожданным гостЯм.
Њэри уже стоЯла за его спиной, как будто тоже не спала, а ждала.
     €з  машины  не торопЯсь выгружалась ночнаЯ команда:  мужчина  в военной
фуражке и  в штатском пальто, надетом на форму, женщина в кожаном пальто и в
мужской, хотЯ  и по-дамски заломленной, кепке, младший командир со служебной
овчаркой на поводке.
     -- ѓосподи, собака-то зачем, чего вынюхивать, -- пробормотал ѓрадов.
     Њладший командир знающим жестом  просунул руку через штакетник, оттЯнул
щеколду  калитки,  пустил собаку  и проследовал  за  ней.  Њужчина и женщина
прошли вслед.
     Ќе торопЯсь, они приближались, в точности как персонажи кошмара. ‘обака
не   отвлекалась  на  запахи  леса,   которые  вскружили  бы  голову  любому
нормальному псу.
     Ѓорис Ќикитич обнЯл жену:
     -- Ќу, вот  видишь, и за мной все-таки приехали.  “рожденнаЯ ѓудиашвили
вспыхнула и затрЯслась в последней грузинской отчаЯнной Ярости.
     -- џ не пущу их в мой  дом!  €ди, звони  Љалинину, ‘талину, хоть  черту
лысому!
     Ѓорис Ќикитич поцеловал ее в щеку, погладил по плечу:
     --  Џерестань, Њэри, милаЯ! ‘удьбу  не обманешь. ‚ конце концов врачи и
там  нужны.  ѓлЯдишь,  и  выдюжим.  …сли  не будет  конфискации,  постарайсЯ
поскорее продать дачу и переехать к ѓалактиону, в ’ифлис. Ђ  сейчас... там в
кабинете,  маленький  баульчик...   Я  приготовил  на  этот  случай-’рЯсучка
оставила Њэри. ‘горбившись, она отшатнулась от мужа и прошептала:
     -- џ  давно уже знала про этот баульчик и еще шерстЯные носки тебе туда
положила...
     ‚низу  уже звонили в дверь, один раз, другой,  третий, потом послышалсЯ
резкий наглый стук кулаком и  сапогом, крики: "Ћткрывайте! Ћткрывайте  двери
немедленно!"   ѓрадовский  дом   в  панике   просыпалсЯ.   ‡алаЯл   Џифагор,
прошелестела Ђгаша,  прогрохотали  сверху  ребЯта. Ѓорис  Ќикитич решительно
прошел к дверЯм, еще в халате, но уже в брюках и ботинках.
     -- Љто же это, Ѓорюшка, в такой-то час? -- прошептала Ђгаша. --  Ђли на
операцию тебЯ опЯть потащут?
     Ћн открыл дверь  и поразилсЯ выразительности открывшихсЯ перед ним лиц.
—то  угодно было  в них, но  только не  безучастность. Љазалось, что они еле
сдерживаютсЯ,  чтобы  не  завизжать  от упоениЯ  жизнью. ќто были не  просто
специалисты ночного дела,  но  Явные энтузиасты  и  большие  ценители  своей
неукоснительной    и   безжалостной    власти.   …динственным   бесстрастным
профессионалом в группе была сука одной с Џифагором породы, и, только глЯнув
на нее, старый пес заскулил в тоске и, пЯтЯсь, стал отползать назад, пока не
забралсЯ в кухне под кушетку.
     -- Њы из ЌЉ‚„, -- сказал старшой в пальто. -- “ нас ордер на арест...
     -- ‚ходите, -- быстро проговорил ѓрадов. -- џ готов.
     Њного  раз  прорепетировав  в уме  эту сцену,  он  решил не  выказывать
никаких эмоций, как будто не с людьми имеет дело. „аже презрениЯ к  себе они
от него не увидЯт. Љак будто роботы-могильщики Явились, а не живые существа.
     ‘таршой усмехнулсЯ. Ћн, очевидно, сталкивалсЯ и с такими, стойкими.  Ћн
был  Явно  не  робот.  …му  нравилось смотреть,  как кривлЯютсЯ  беспомощные
человеки, заподозренные в грЯзнейшем сифилисе -- государственной измене.
     ѓруппа  прошла  внутрь. ‘таршой  быстро  оглЯдел  всех  присутствующих.
ЏовернулсЯ к Ѓорису Ќикитичу и снова усмехнулсЯ с каким-то возмутительнейшим
презрением:
     --  Ќе  беспокойтесь, профессор ѓрадов.  Њы не за  вами. “ нас ордер на
арест гражданки ѓрадовой ‚ероники Ђлександровны, вашей невестки.
     -- Њамочка! Њамочка! -- совсем по-детски закричал  Ѓорис IV.  ‚ероника,
только  еще  спускавшаЯсЯ по  лестнице и завЯзывающаЯ халат, разом  села  на
ступени, уронила руки и голову.
     -- ‚ай! -- на грузинский манер воскликнула Њэри и бросилась к ‚еронике.
     ‡аплакала проснувшаЯсЯ в маминой спальне ‚ерулька.
     ‡апричитала  Ђгаша. Џлечи  ‚ероники  содрогнулись.  ‘лышались  какие-то
странные, басовитые, казалось бы, совершенно не присущие ей рыданиЯ.
     —екистка в кожанке вышла вперед и голосом  опытного  режиссера подобных
действ возгласила:
     -- ‚сем проживающим  на данной жилплощади надлежит  собратьсЯ внизу,  в
столовой.  ђекомендую  не  рыдать! Њосква  слезам  не верит.  ‘ейчас  придут
понЯтые, и начнем обыск.
     —екист с собакой криво улыбнулсЯ Ђгаше:
     -- Џо-буржуйски  тут живете, Я  поглЯжу! -- Ћн заглЯнул  под кушетку на
съежившегосЯ  Џифагора.  -- †ивотное свое заприте где-нибудь в  чулане, а то
может и  неприЯтность  произойти. --  Ћн  выразительно  похлопал  по  кобуре
пистолета.
     Ѓорис Ќикитич  был  совершеннейшим  образом  ошеломлен  и потрЯсен.  Ќи
малейшей, даже самой подсознательной радости от  того, что "не за ним", а за
кем-то другим, от того, что осталсЯ  на свободе, он не испытывал. ‚ отличие,
надо сказать, от Њэри, котораЯ потом  бесконечно казнилась,  что в первом ее
"вай",  наверно,  слышалась  непроизвольнаЯ  радость,  все-таки   ее  самого
близкого человека вдруг миновала  чаша сиЯ,  в  отличие от нее он был просто
уничтожен  таким поворотом.  “дар,  которого  он столько ждал  и  был  готов
принЯть как мужчина, как деЯтель науки -- твердой походкой русского врача по
мученической  тропе,  пока  не  упаду,  --  этот  удар  вдруг  направили  на
беззащитное, нежное существо, на ни в чем не повинную -- как будто сам-то он
в  чем-то  действительно  был  повинен  --  женщину!  ’ут  уж  ни  о   какой
сдержанности,  даже  в адрес этих  подлых  роботов,  речи быть не могло,  он
клокотал от Ярости.
     -- Ќа каком основании вы забираете не  менЯ, а беззащитную женщину?! --
вдруг закричал он на старшого.
     ‘таршой  сел к обеденному столу, разложил перед  собой бумаги, нехорошо
глЯнул на дрожащего старика.
     --  ‚ы  бы лучше на  нас голос  не повышали,  профессор. ‚аша  невестка
проходит как  соучастница по  делу вашего  сына  ѓрадова Ќикиты  Ѓорисовича.
„авайте  к  делу.  ‘  какого времени  проживает  с  вами  гражданка  ѓрадова
‚ероника?
     Џришли в сопровождении милиционера понЯтые.  €ми оказались  киоскерша с
трамвайного  кольца  и...  не кто  иной,  как  товарищ  ‘лабопетуховский.  “
последнего на  лице мрачно уже отразились все превратности  его  жизни. ‚есь
обыск он молча просидел в углу, словно истукан с островов Џасхи.
     Ќа  всю  процедуру  задержаниЯ ушло часа два-три.  Џоскольку  гражданка
ѓрадова  ‚.Ђ. проживала  не отдельно, а  как бы  во всем  этом доме,  обыску
подлежал весь дом, однако идиотский этот обыск был проведен только лишь  длЯ
формы. ‘ержант со  служебной  собакой  прошел  длЯ чего-то по всем комнатам.
‘обака Явно не  понимала, чего  от  нее  хотЯт,  нервничала, то приседала на
лапы,  тормозила   без  причины,  то   куда-то   бессмысленно  устремлЯлась.
—екистскаЯ баба прошуровала библиотеку, опЯть же ничего относЯщегосЯ к  делу
не  нашла,  кроме каких-то  фотоальбомов,  где  молодой Ќикита  попадалсЯ на
снимках в компании с другими командирами ђЉЉЂ.
     -- Ќе смейте трогать! --  закричала Њэри  ‚ахтанговна. -- ќто наши! ќто
не ее и не его альбомы! Ќаши! Њои и мужа,  заслуженного врача  ђ‘”‘ђ, трижды
орденоносца! ђуки прочь!
     Џерекосившись  как бы  от брезгливости,  чекистка  швырнула ей  альбомы
назад, но затем взЯлась уже за дело основательно: составлЯлась опись личного
имущества ‚ероники, то есть ее туалетов, совершивших немалый путь по дорогам
двадцатого века  из  парижских магазинов в московские комиссионки, оттуда --
на  дальние рубежи социалистической  державы  и  обратно в  Њоскву  в полной
готовности  снова  повиснуть  на  комиссионных  плечиках.  ‡десь  были вещи,
вызывавшие  Ярость   чекистской  бабы:  шифоны,  крепдешины,  меховаЯ  шуба,
теннисные ракетки, флаконы французских духов. Ѓудь ее волЯ, за одни  уже эти
вещи  поставила бы  эту  дамочку  к стенке,  сперва,  конечно,  как  следует
пропустив через  ребЯт  и девчат. ‚ добавление к "шмотью" тут  были опЯть же
личные ‚ероникины  фотоальбомы, пачки писем -- какого черта  они эти  старые
письма, да  еще  с засушенными крымскими  цветочками,  хранЯт? -- ну и самое
главное: сберкнижка и аккредитивы на изрЯдную сумму.
     ‘таршой все это хозЯйство аккуратно переписал.
     --  ‚опрос  о  личном  имуществе  будет  решен  позднее,  пока  что  мы
концентрируем все это в комнате задержанной и комнату эту опечатываем.
     Џри слове  "опечатываем" у Ѓориса  IV расширились глаза. Ћн поймал себЯ
на том, что процедура растапливаниЯ сургуча и пришлепываниЯ пломбы с печатью
вызывает у него жгучее любопытство.
     ‚ообще следует сказать, что все событиЯ последнего времени, аресты отца
и  дЯди и  вот теперь  --  матери, то есть  катастрофический  развал  семьи,
вызывал не только  горе  и уныние  в душе мальчика, но  и какое-то  странное
возбуждение, острейшее чувство новизны жизни. Ћн иной раз воображал уже себЯ
отпетым бродЯгой, тертым пареньком, вроде героЯ „жека ‹ондона, что подалсЯ к
устричным пиратам и промышлЯл с ними в заливе ‘ан-”ранциско.
     ‚друг   он   вздрогнул,   услышав  свое   имЯ,  произнесенное  каким-то
невероЯтным образом самим командиром отрЯда, хранителем сургуча.
     -- ѓрадовы Ѓорис Ќикитич, одиннадцати лет, и сестра его ‚ера Ќикитична,
шести  лет, временно, до  особого  распорЯжениЯ,  остаютсЯ под опекой деда и
бабки. ‚от здесь распишитесь, профессор.
     -- —то значит "временно"?! --  вскричала Њэри, как  раненаЯ  орлица. --
—то значит "до особого распорЯжениЯ"?! Ћни всегда останутсЯ с нами! „о конца
наших дней!
     --  ќтот  вопрос  будет  рассматриватьсЯ,  --  сказал  старшой.  --  Ќе
исключено, что государство возьмет их под свою опеку.
     -- —ерез мой труп! -- возопила Њэри.
     -- ’ы... -- сказал старшой и внимательно посмотрел на нее, как бы даваЯ
понЯть,  что  при таких нервах у  гражданки  вполне  возможен и названный ею
вариант.
     --  Њэричка,  успокойсЯ!  -- Џрофессор  обнЯл жену. -- „етей мы  им  не
отдадим ни  в коем случае. ‡автра же подаем заЯвление об усыновлении Ѓобки и
удочерении ‚ерули.
     -- ѓы-ы-ы, -- вдруг обнажил зубы проводник служебной собаки.
     -- ‚ чем дело, …пифанов? -- строго повернулсЯ к нему старшой.
     -- „а  так,  товарищ майор.  Џросто  подумал,  что  ребЯта-то будут  не
"Ќикитичи", а "Ѓорисычи"...
     -- Ќу, все, -- сказал старшой. -- Џрощайтесь с родственниками, ‚ероника
Ђлександровна! -- Ћн встал и вдруг поймал на себе  взглЯд  подростка „митриЯ
Љирилловича ѓрадова, бывшего ‘апунова,  1923  года рождениЯ, взглЯд,  полный
окончательной,  непримиримой  ни  при  каких обстоЯтельствах  ненависти. ‚от
такие будут нас убивать,  если  что. ‚от  такие  нас будут кончать  всех  до
последнего младшего чина.
     Њэри  и ‚ероника слились в объЯтиЯх и  залились слезами. „а  неужели же
когда-то существовало соперничество между двумЯ этими женщинами?
     -- ‚ероника моЯ, ласточка моЯ, голубушка моЯ...
     -- Ќу, хватит сюсюкать, -- сказала чекистскаЯ баба.  --  Џакости делать
не сюсюкают, а сейчас рассюсюкались!
     ‚ероника  вытерла  слезы   и  вдруг  предстала  перед  всеми  в  совсем
неожиданном, строгом и собранном образе.
     -- „о свиданиЯ, дети, не бойтесь ничего. ‚округ не только звери, есть и
люди. Ѓоба, присматривай за ‚ерулей. ЊитЯ, Я тебЯ  прошу позаботитьсЯ о моих
детЯх. „ети, слушайтесь и берегите бабушку  и дедушку. „о свиданиЯ, Њэричка,
роднаЯ. „о свиданиЯ, милый Ѓо. Џередайте мой поцелуй Ќинке, ‘авве и ‹еночке.
Џодготовьте  к новости моих родителей.  „о свиданиЯ, Ђгашенька,  всегда тебЯ
буду помнить. Ѓудьте здоровы и вы, ‘лабопетуховский!
     --  Ѓудьте здоровы, дорогаЯ и любимаЯ ‚ероника Ђлександровна! -- твердо
вдруг произнес ‘лабопетуховский.  ѓримаса прошла по его лицу, словно трещина
по камню.

     ѓлава XIX

     "Њне ’ифлис горбатый снитсЯ"
     ‚ ‘еребрЯном Ѓору еще царило оцепенение  и разброд после страшной ночи,
когда в квартире  одного  маленького счастливого  семейства в  центре Њосквы
протрещал будильник. ѓлава семьи, -- свежеиспеченный профессор и доктор наук
тридцатичетырехлетний  ‘авва  Љитайгородский,  привычно протЯнул мускулистую
руку и прижал колокольчик, чтобы не разбудил раньше времени жену и дочь. ’ут
только он заметил, что лежит в постели один, в  полуоткрытую  дверь  увидел,
что Ќина  в майке "‘партака" и  в  байковых шароварах копошитсЯ на кухне. Ћн
счастливо и с  хрустом потЯнулсЯ.  ЏовалЯюсь  еще  минут  десЯть,  а если  и
опоздаю сегоднЯ  на  полчаса,  ничего  не  случитсЯ:  профессор  может  себе
позволить. Ќинка,  по всей вероЯтности, возитсЯ со своей "стенной  печатью",
сочинЯет свои "хохмы". "•охма",  то есть шутка, была самым модным московским
словечком, совсем недавно  приплывшим в столицу из Ћдессы-мамы под  парусами
‹еонида “тесова  и "южной школы прозы". ‚се только и говорили:  "хохма". Ќу,
есть новые "хохмы"? ‚от так "хохма"! Џрекрати свои "хохмы"!
     ‘емейство  Љитайгородских   принадлежало  к  совсем  небольшому   числу
московских счастливцев, обладавших отдельной  квартирой,  а  не  комнатой  в
коммуналке.  Ћдин из пациентов ‘аввы, работник Њосгорисполкома, причем  даже
не  крупный, а  из среднего  звена, в благодарность за успешную операцию так
все это спроворил, по такому каналу сумел направить ‘аввино заЯвление, что в
результате  два  года  назад   они   получили   однокомнатную   квартиру   в
десЯтиэтажном,  русского  модерна доме по Ѓольшому ѓнездниковскому переулку.
„ом этот был уникален. Џостроенный незадолго до первой мировой войны, он был
похож скорее на отель, чем на обычный квартирный дом. ‚се дело в том, что он
нацелен был  на холостЯков, молодых московских интеллигентов-профессионалов:
юристов, дантистов,  служащих  банков и прочаЯ. ЉаждаЯ квартира в нем,  или,
как  их иногда  называли, "студиЯ",  состоЯла  из  одной,  довольно  большой
комнаты с прекрасным широким окном,  кухни и ванной (81м2!). Ќынче, конечно,
какие  уж  там  холостЯки,  все  квартирки  были забиты  семьЯми,  иной  раз
многолюдными и разветвленными,  но больше  одной семьи не  вселЯли, и потому
все тут были счастливы и гордились -- живем в отдельных квартирах! ‚ доме до
сих  пор надежно  функционировали лифты  и имелась  замечательнаЯ, обширнаЯ,
выложеннаЯ  кафелем  крыша,  задуманнаЯ  длЯ  прогулок  молодых  холостЯков,
погруженных в мысли о своих профессиЯх, о символистской поэзии, о дивидендах
фондовой  биржи,  а  главным образом о девицах.  Ќынче на крыше, разумеетсЯ,
играли  дети.  ‚ысокие  стальные  решетки,  предотвращавшие  дореволюционных
холостЯков от излишнего символизма,  ныне  надежно  предотвращали  детей  от
излишнего подражаниЯ стальной авиации.
     ’елефонов в квартирах  не  было, но зато -- по счастливой иронии судьбы
-- весь  десЯтый перестроенный  лаж занимало гнусное издательство "‘оветский
писатель", и Ќина  могла в  любой момент забежать  к какой-нибудь подружке в
кабинет  и "брЯкнуть" оттуда. „а и до "’руженицы" было буквально две  минуты
хода -- направо на улицу ѓорького, через нее и еще раз направо,  за углом на
Џушкинскую, вот и все. Ќина продолжала сотрудничать  в "’руженице", несмотрЯ
на  то  что ее друг, заведующаЯ отделом  €рина, уже  несколько  месЯцев  как
пропала. Џропала, и все, и  --  с концами. Ђ  где же  €рина? Ђ у нас теперь,
Ќиночка,   новаЯ  завотделом,  вот  познакомьтесь:  Ђнгелина  „ормидонтовна,
ударница труда  из ѓжатска... Ћчень  приЯтно,  но где  же €рина? Ћна  у  нас
больше не  работает. Ђ  где  же  она  сейчас работает?  Ќу,  Ќина, право, не
задавай наивных вопросов. Ђх, вот как, опЯть все то же, все из той же оперы,
был человек и пропал, и не задавайте наивных вопросов -- вот так "хохма"!
     ‚ иных кругах московской интеллигенции бесконечный круговой террор ЌЉ‚„
вызывал уже не ужас,  а черный юмор,  юмор висельников. ‚  своей кухне Ќина,
например,  повесила плакат,  обращение к благоверному:  "…сли  тебЯ  заберут
раньше  и  в   мое   отсутствие,  проверь,  выключил  ли  газовую   плиту  и
электрические  приборы!"  ’ак все-таки  было  немного  легче жить. ЏропавшаЯ
€рина была не права, остатки юмора все-таки выручали,  ну, а бегство от него
ничуть не спасало. ‚о  всем остальном, если допустимо сказать "остальное" об
остальном,  жизнь Ќины с  ‘аввой  можно  было бы  назвать  почти счастливой.
‹еночке шел уже третий год, оба в ней души  не чаЯли. ‚ романтическом смысле
Ќина,  что  называетсЯ,  "перебесилась". Џрежде всего, она вдруг обнаружила,
что давний  ее  вздыхатель,  смешноватый интеллигентик  ‘авва, исключительно
красив. ‚ прежние  времена она почему-то никогда не обращала вниманиЯ на его
фигуру и,  только  разделив  с ним  постель,  нашла  его  плечи  широкими  и
мускулистыми, талию гибкой, бедра узкими и длинными. Љогда  он склонЯлсЯ над
ней  и  спадали вниз  его  светлые волосы, он казалсЯ  ей истинным  северным
рыцарем, сущей  "белокурой бестией". ‘ильный,  сладостный  любовник,  верный
муж, настоЯщий джентльмен, чудесный друг -- что еще нужно женщине, даже если
она и считаетсЯ "противоречивой поэтессой".
     —то  касаетсЯ   ‘аввы,  то  он  не   только  не  думал   о  чем-то  еще
дополнительном, не  только не анализировал свою семейную гармонию, он просто
и представить себЯ  не  мог с какой-либо  другой женщиной.  Љонечно  же,  он
страдал иногда. џ не могу дать Ќинке всего, что ей нужно длЯ творчества.
     Ћна поэт, ей нужны временами крутые виражи, взлеты  и падениЯ, какие-то
"американские горы" эмоций, иначе музы отлетЯт  от  нее, а  Я  ей даю только
свою любовь, ровное повседневное движение. Ќу, что ж...
     Ќине  иногда  даже  казалось, что он выписал  ей своего  рода свободный
билет на кратковременные спирали. ’ак, она была  почти убеждена, что от него
не ускользнули  несколько  ее встреч  с только  что  вернувшимсЯ  из  …вропы
ќренбургом. ‡наменитый "московский парижанин", поэт  и мировой  журналист...
Ћна  увидела его в  "Ќационале" сидЯщим  в одиночестве у  окна, с трубкой  в
зубах, над стаканом коньЯку... Ћна даже споткнулась,  как взЯтаЯ  вдруг  под
уздцы лошадка. "‚он ќренбург, только  что из €спании  и,  конечно же,  через
Џариж. •отите  познакомитьсЯ?" -- сказал кто-то. ‚се было Ясно с первого  же
момента. Ћни встретились несколько раз  на  квартире  его друга. Ћн сидел на
подоконнике, смотрел, как всегда, в  сторону, читал ей из  записной  книжки:
"Џрости, что жил Я в том  лесу,  —то  все Я пережил  и выжил, —то до  могилы
донесу Ѓольшие  сумерки Џарижа"...  Ћна,  как когда-то  с другими поэтами, а
иногда  и  с  мерзавцами,  сама  расстегнула   ему  рубашку.  Љазалось,  вот
возвращаютсЯ прежний хмель и туман, жадно проглатываетсЯ некаЯ квинтэссенциЯ
существованиЯ. Љто-то дал ей понЯть, что органы буквально ходЯт  по пЯтам за
ќренбургом, а значит, и ее уже взЯли "на заметку", но  она это врЯд ли тогда
и расслышала,  и  уж,  конечно,  меньше  всего думала  она  об "органических
соображениЯх",  когда внезапно с горечью  обнаружила,  что  все испарилось и
встречатьсЯ больше не нужно. ’айна сиЯ вылилась в итоге в стихотворный цикл,
о котором причастные тайнам говорили с  двусмысленными улыбками, а поэтесса,
вдохнув  всей грудью перед лицом  свежего  бурного  морЯ, вернулась к своему
мужскому идеалу, профессору Љитайгородскому.
     —то  ж, Я  знал,  на ком  женюсь, думал ‘авва. џ знаю ее уже так давно,
знаю ее в тысЯчу раз лучше,  чем она менЯ. ‚ конце концов она -- мое счастье
именно в том качестве, в каком и существует.
     Ћн потЯнулсЯ еще раз и резко  выскочил из-под  одеЯла.  ‘делал растЯжку
левых  конечностей, потом правых конечностей. „есЯть приседаний.  ‘тойка  на
руках. Џотом пошел вытаскивать из постели …ленку.
     -- ‚ставай, моЯ оладьЯ, на работу пора, -- сказал он ей.
     „евочка свое детское учреждение давно уж называла"работой".
     ‘ дочкой на руках он прошел в кухню и увидел, что Ќинка и  в самом деле
пришпиливает  к   стене  новый  плакат,  на   котором  он  сам  изображен  в
лестно-карикатурном виде и покрыт стихоплетством.
     Њолодой профессор ‘авва --
     Ќашей хирургии слава.
     Џривлекательный мужчина,
     Ќезнаком с тоской и сплином.
     Џатефон вчера купил,
     “величил ценность скарба.
     ’елеграмму получил:
     "џ люблю вас. ѓрета ѓарбо".
     Ќу, конечно, все замечательно похохотали, лучше всех …ленка. —итать она
еще  не   научилась  и   требовала  повторениЯ  стиха,   чтобы  запомнить  и
продекламировать "на работе".
     --  ’олько  про  ѓрету ѓарбо не надо, …ленка, --  сказала Ќина, -- а то
разоблачишь наши свЯзи с заграницей. ‚место "џ люблю вас. ѓрета ѓарбо" читай
"ЋдобрЯю. „октор Љарпов".
     -- •орошо, -- сказала …ленка. -- ’ак даже лучше.
     --  Љакой еще  доктор  Љарпов?  -- возмутилсЯ ‘авва.  --  ’воЯ  мать --
неисправимаЯ  "синеблузница", …ленка.  Љонъюнктурщица.  ђади  ѓреты ѓарбо  Я
готов рискнуть своей шкурой.
     Ћн потащил дочку умыватьсЯ  и сам принЯл душ.  ‹ичнаЯ ваннаЯ -- ну,  не
роскошь  ли,  ну, не  счастье ль?  Џотом варил дочке  манную кашу. Ќинка тем
временем жарила Яичницу. ‚се наконец уселись за стол.
     -- —то касаетсЯ твоей шкуры, профессор, то она  у тебЯ, как у слона, --
сказала  Ќина. -- ‘егоднЯ ночью лифт три раза поднималсЯ и опускалсЯ,  а ему
хоть бы что, знай себе посапывает.
     -- Ђ почему же мне не спать, если еще не моЯ очередь? -- спросил ‘авва.
-- …дут за кем-то другим, а Я должен вскакивать, да?
     -- ‚от так логика! -- восхитилась Ќина.
     -- Ќу, а  кого взЯли-то  ночью? --  небрежно так, с некоторой  светской
пресыщенностью   поинтересовалсЯ  он.  Ќинка   в  ответ   тоже  замечательно
изобразила скучающую леди.
     --  „ворник сказал,  когда Я спускалась за газетой, что троих  и взЯли.
Ќикаких особенных  сюрпризов. Ќу,  ѓолемпольского взЯли, џковлеву  Њаргариту
Ќазаровну, апиро... Џоследнего с женой.
     -- ‡начит, не троих, а четверых, -- сказал ‘авва.
     -- —то? -- спросила Ќина, выискиваЯ в газете радиопрограмму.
     -- …сли апиро взЯли с  женой,  значит, всего сегоднЯ взЯто четверо, --
сказал ‘авва.
     --  Ќу,  конечно, --  кивнула  Ќина.  -- ѓолемпольского  взЯли  одного,
Њаргариту  Ќазаровну одну,  а  апиро с  женой вместе. ‡начит, всего сегоднЯ
взЯто четверо.
     …ленка уже  давилась  манной кашей  в  ожидании  взрыва  хохота.  ‘авва
покивал с Явным одобрением:
     -- •ороший улов.
     Ќина не выдержала,  расхохоталась. …ленка залилась счастливым смехом. ‚
этот как раз момент в дверь позвонили.
     -- Ќу, вот и за пЯтым пришли! -- радостно воскликнул ‘авва.
     -- Ђ может быть, и за шестой? -- лукаво предположила поэтесса.
     ‘авва пошел открывать. —епуха, конечно, органы по утрам не ходЯт, нигде
еще не зафиксировано, чтобы в такой ранний час пришли, когда люди собираютсЯ
на  работу, у них и у самих,  должно быть,  в  этот час-то пересменка. Њожет
быть,  просто  телеграмму принесли  от  ѓреты  ѓарбо?  ‘ледует  сказать, что
страсть  отдаленной  голливудской  красавицы  к  московскому  доктору  ‘авве
Љитайгородскому давно уже стала темой в семье и среди друзей.
     Ђ вдруг  все-таки накликали  мы  беду  своими хохмами, подумал  ‘авва и
открыл дверь. ‡а дверью и в самом  деле  стоЯла  беда в виде ближневосточной
старухи с трагически сжатым  ртом  и ввалившимисЯ глазами. Ћн не в первый же
момент узнал в этой скорбной фигуре свою тещу, а узнав, воскликнул:
     -- ‚зЯли отца?!
     ‚первые так назвал своего многолетнего научного руководителЯ.
     Њэри глотнула воздуху, положила себе руку на сердце, потом  покачнулась
и схватилась за притолоку.
     -- •уже, ‘аввушка, ‚еронику увели...
     ‚ этот момент выбежала Ќинка,  вскрикнула, увидев  слабеющую и будто на
глазах синеющую мать:
     --  „а что  же ты стоишь,  как остолоп!  --  подхватила  Њэри, потащила
внутрь.
     Џосле бессонной  ночи Њэри ‚ахтанговна  пошла на первый трамвай,  чтобы
застать  своих в Ѓольшом ѓнездниковском переулке до ухода на работу. ’рЯсЯсь
чуть ли не час  в духоте и давке, она  боЯлась  умереть. Њожет быть,  только
горькие мысли и спасали ее, отвлекали от сползаниЯ в пучину. Ќо потом опЯть,
уже  без мыслей, а только  лишь в состоЯнии горЯ, полной беды,  она начинала
соскальзывать. Ћдна пассажирка даже поинтересовалась не без участиЯ:  "—то с
вами, гражданочка? ‚ы откуда?"  --  но тут ее остановка подошла, и она стала
пробиватьсЯ к выходу.
     ‘авва  и  Ќина  уложили  мать на  кушетке  в кухне,  открыли  форточку,
натащили подушек и одеЯл. ЏринЯв  большую дозу  капель  ‡еленина, Њэри стала
возвращатьсЯ  к  жизни. —ерты  ее  смЯгчились, синева уступала место обычным
краскам.
     Ћна приехала к Ќине и ‘авве, чтобы посоветоватьсЯ. Ѓольше ждать нельзЯ,
иначе  все мы  будем уничтожены. €з  всех наших детей  остались только вы да
–илька,  но от –ильки толку мало:  она  только и  делает  что  пишет одну за
другой докладные записки в  –ентральный Љомитет,  объЯснЯет,  как  правильно
Љирилл  толковал различные установки  генеральной  линии. ‚ общем,  Я решила
действовать. Ќе могу Я в конце концов  сидеть сложа руки и смотреть, как мои
дети  один за  другим исчезают в этих застенках.  —то  Я могу  сделать? Ѓыть
может, ничего, а быть может, много. џ все-таки грузинка, и  ‘талин  все-таки
грузин. Џробьюсь к нему! Њэри совсем уже забыла о  своем самочувствии. ѓлаза
ее горели, как к финалу бравурной увертюры ђоссини. Ћна отправитсЯ в ’ифлис,
поднимет все  свои старые свЯзи, всех родственников, всех  друзей, установит
цепочку, по которой можно будет пройти и постучатьсЯ в двери  к ‘талину. ‚се
грузины все-таки родственники, так или нет? Ќу, что ты скажешь, Ќина? —то ты
скажешь, ‘аввушка?
     ‘авва,  изумленный, молчал.  „лЯ него идеЯ  найти  такую вот грузинскую
"цепочку"  к  ‘талину  звучала  пока,  точно  напрашиватьсЯ  в  родственники
огнедышащему дракону. Ћн  никогда прежде  не  думал о ‘талине как о грузине,
вообще как о  хомо сапиенс. Ћн,  например, не мог себе представить его своим
пациентом, с общечеловеческим анатомическим строением.
     Ќинка  несколько минут сидела в задумчивости,  уж она-то  знала  ’ифлис
лучше, чем кто-либо другой из этой троицы, потом сказала:
     -- Ђ знаешь, мама, в твоей идее что-то есть. Ќадежды, конечно, мало, Ќо
все-таки она где-то там брезжит. ‡верства хватает и в ѓрузии, но там иногда,
и нередко, и порой в самых неожиданных проЯвлениЯх, люди  вдруг возвращаютсЯ
к своей сущности. ‡десь же -- один Њолох-Њэри  вдохновилась. Љонечно! ‚озьми
только одного  моего брата ѓалактиона, он знает весь город, и его знают все!
Ћн пойдет  куда-то на пир, поговорит с одним, шепнет другому. Џочти уверена,
что  он найдет  длЯ  менЯ доступ к  Ѓерии, а  через него...  …сть  и  другие
возможности. џ  слышала, например, что  мой племЯнник  Ќугзар ‹амадзе сделал
большую карьеру...
     Ќина схватила ее за руку:
     -- ’олько к этому не  приближайсЯ, мамочка. ќто страшный человек, он...
-- Ћна осеклась.
     Њэри внимательно на нее посмотрела:
     -- Ќу, Я просто к примеру вспомнила про Ќугзара, можно и без него...
     ‚  кухню   прибежала  …ленка.   Ќад   головой   она  держала   куклу  с
подрисованными усами и бородой, кричала торжествующе:
     -- Њама, баба,  смотрите! ќто была ѓрета  ѓарбо, а  теперь  стал доктор
Љарпов!
     Њэри не  была  в  родном  городе  уже  больше  десЯти  --  одиннадцати?
двенадцати?   --  лет,  словом,  с  декабрЯ  двадцать  седьмого,  когда  она
сопровождала свою  "беспутную  левачку" --  Язык не  поворачиваетсЯ  сказать
"опрометчивую  троцкистку"  -- в  безопасную фармацевтическую гавань, к дЯде
ѓалактиону.  ‘  тех  пор  имЯ  города было  переиначено  на  ’билиси,  чтобы
полностью устранить колонизаторский оттенок. ’билиси, ’билисо звучит в самом
деле   более  по-грузински,  против  этого  она  не  возражала,   хотЯ  сама
предпочитала  называть город на старый  лад. ‚ "’ифлисе" длЯ нее  звучал  не
колонизаторский, а, скорее, космополитический оттенок; это был  город-базар,
город-карнавал, проходные ворота с ‡апада на ‚осток.
     ЏодъезжаЯ к городу, она привела себЯ в  порЯдок, причесалась,  седеющую
косу  забрала  в  пучок на затылке,  подмазала губы хорошей помадой,  надела
‚ероникину шлЯпку, не попавшую  в энкавэдэшную  опись.  Џосмотрела на себЯ в
зеркало  -- ими  был  богат  "международный" вагон  --  и осталась довольна:
достойнаЯ,  впечатлЯющаЯ дама  средних  лет  в  шлЯпке  и  меховой  жакетке,
купленной у Њюра и Њерилиза в 1913 году;  меховщики старой ђоссии знали свое
дело!
     ’ак она  и сидела, в шлЯпке и жакетке, молча смотрела  в окно, пока  по
мЯгким  холмам осенней раскраски к ней  подплывал ’ифлис.  ‚друг вспомнились
короткие годы  независимости. ‚ самом  начале гражданской  войны  ей удалось
выехать  с  маленькой  Ќинкой  из  голодной  Њосквы на ћг. естнадцатилетний
Љирилл наотрез отказалсЯ ехать с ними.  €скать убежища от ђеволюции,  ну уж,
знаете ли! …динственное, что  он обещал, -- не поступать к Ќиките в  полк до
окончаниЯ школы.
     ђазгоревшаЯсЯ   на  многотысЯчные  версты   гражданскаЯ  война  напрочь
отрезала ’ифлис от Њосквы. ‚ ѓрузии правил меньшевик-либерал  Ќой  †орданиЯ,
возникла независимаЯ  республика. Џовсюду бушевало злодейство, царил  глад и
мор,  а  за Љавказским  хребтом  свободные  грузины совместно  с армЯнами  и
персами,  русскими,  греками  и евреЯми  сидели под  каштанами,  пили вино и
тархунный  напиток  „агидзе,  ели свежий лаваш, редис,  травы,  неплохой  по
нынешним  временам шашлык,  как  всегда,  исключительный сациви  с  орехами,
лобио, рыбешку цхвали.
     ‚ ’ифлисе исключительно расцвела артистическаЯ жизнь. …ще  в германскую
многие поэты и художники  из столиц рванули  на ћг,  чтобы  не  попасть  под
призыв, ну, а потом бежали уже от красных,  от белых, от зеленых, то есть от
всех, кто  не понимал,  что именно революциЯ  в искусстве  спасет мир, а  не
банальные пушки, не вульгарные шашки, не пошлейшие массовые убийцы-пулеметы.
     Ћткрывались  повсюду маленькие театрики и  кафе  богемы.  Џоэт-футурист
‚асилий Љаменский читал свою поэму "‘тенька ђазин", скача по манежу цирка на
белом жеребце. ‘ергей ѓородецкий в своем журнале  символистов за  милую душу
издевалсЯ над правительством. Ќой †орданиЯ  однажды был изображен на обложке
в  виде  преомерзительнейшего  козла.  ‚  ответ  на  издевательство  премьер
улыбнулсЯ:  "ќти поэты!" —лен группы поэтов  "ѓолубые  роги"  ’ициан ’абидзе
однажды  столкнулсЯ  на  ѓоловинском проспекте  с  мэром  ’ифлиса.  "‘лушай,
’ициан, почему мрачный ты идешь по моему городу с молодой женою?" -- спросил
мэр. "Ќегде нам жить, господин  мэр, -- пожаловалсЯ ’ициан. -- Ќечем платить
за апартман". Њэр вынул ключ из кармана: "’олько что, ’ициан, реквизировал Я
особнЯк Љоммерческого клуба. ’ам  и живи ты с молодой женою,  там и работай.
’олько лишь ѓрузию не лишай своих стихосложений".
     ‚от  был  пир и бал в ту же  ночь в Љоммерческом клубе,  съехалась  всЯ
богема! € Њэри там  была, ее затащил своЯк,  порывистый юноша-художник  ‹адо
ѓудиашвили. Џерезнакомил  со  всеми: и с "ѓолубыми рогами", то есть с  самим
’ицианом,  его  друзьЯми  Џаоло  и  ѓриголом,  и  с  молодыми  москвичами  и
петербуржцами, футуристами, только что сомкнувшимисЯ в группу "41", братьЯми
‡даневичами, €горем ’ерентьевым, со знаменитым скандалистом Ђлешей Љрученых.
ЏоЯвилсЯ в  ту ночь и  бродЯчий будетлЯнин  ђоссии, гениальный "председатель
‡емли" ‚елимир  •лебников. џвилсЯ еле живой, в  лохмотьЯх,  в  расколоченных
башмаках,  в  солдатских   обмотках.  ЋказываетсЯ,  пробралсЯ  через  череду
враждующих армий из Ђстрахани. ’ут же был сбор объЯвлен в пользу •лебникова.
Њэри  снЯла с  руки  перстень.  Ћн глЯнул  на нее и  задохнулсЯ:  она была с
обнаженными плечами!
     „а-да, вот так  тогда еще случалось с мужчинами при взглЯде на нее: они
задыхались -- о,  Њэри! € это несмотрЯ на  то, что ’ифлис был полон молодыми
красотками-поэтессами и художницами, а ей уж было тридцать девЯть.
     ‡а  ней стал бешено ухаживать армЯнский футурист Љара-„ервиш. Џриглашал
ее  на чтениЯ в "”антастический  духан" и в "Џавлиний хвост", на  постановки
абсурдных "дра" €льи ‡даневича в театр миниатюр. Џо  возрасту он был ближе к
ней  среди этой молодежи, но ухватками забивал  и мальчиков: то стрекозу  на
щеке нарисует,  то большой "третий глаз". Ћна всегда на такие вечера брада с
собой  двенадцатилетнюю   Ќину,  прежде  всего,  конечно,  длЯ  того,  чтобы
подчеркнуть  сугубо дружеский характер  своих  отношений с Љара-„ервишем, то
есть отсутствие интимного характера в  этих отношениЯх  -- господа, господа!
-- сугубо товарищеского характера.
     Ђх,  что это  были за вечера! Ћчень запомнилсЯ  €люша  ‡даневич,  такой
денди, всегда с иголочки, бледный от сумасшедшей влюбленности  в Њельникову.
џрый футурист, враг  всей "блоковщины", он экспериментировал в своей зауми с
непристойностЯми, с анальной  темой, а  на Њельникову  смотрел с  обожанием,
будто  блоковский герой на Џрекрасную „аму. Љак  его "дра" назывались? Ћдна,
кажетсЯ,   "џнко,  король  Ђлбании",  другаЯ  "†опа  внаем"...  кого-то  там
приклеивали к стулу, он никак не мог оторватьсЯ. ‚еликолепнейший вздор.
     Ќинка смотрела  на всех распахнутыми, будто озера, глазами, особенно на
поэтических  девушек  -- ’аню  ‚ечорку, „али ѓаприндашвили.  Њожет быть, эти
вечера и затЯнули ее в поэзию.
     ‚от •лебников,  братцы, опЯть  ‚елимир поЯвилсЯ, опЯть весь ободранный,
читает что-то пророческое: "ѓрака хата чророро, линли,  эди,  лЯп, лЯп  бем.
‹ибибиби нираро ‘иноахо цетцерец!"
     Њэри просили сыграть.  ‘ыграй  что-нибудь  атональное,  Њэри! ‘ыграй из
"Џобеды над солнцем", вот тебе ноты! Њэри  садилась к инструменту, если этим
гордым  словом  можно  назвать  пианино  в  "”антастическом духане",  вместо
атональной матюшинской  музыки играла Ѓетховена. ѓул голосов гас, затишалось
шарканье "ошв,  чихочох  чах", как  сказал бы поэт.  Њолодые  люди  Явно  не
спешили "сбросить  Ѓетховена с парохода современности". Ќа лицах иных видела
Њэри следы истинного волнениЯ.
     ‚се было так  прекрасно  и  шатко в ’ифлисе  той трехлетней весной,  он
плыл,  будто  цветущаЯ  мраморнаЯ  льдина  в  море крови  и  слизи,  в  море
гражданского тифа, ковчег ЌоЯ †орданиЯ, -- то ли потонет, то  ли расколетсЯ;
может, потому и прекрасно, что шатко; все испытывали головокружение.
     ‚от и  у Њэри сильно закружилась  голова,  когда встретила его  взглЯд.
Ќет, это был  не Љара-„ервиш, и пусть его  имЯ никогда никому не  откроетсЯ,
имЯ того, кто был на пЯтнадцать лет младше ее и писал, конечно, стихи, того,
с кем  единственным она  изменила  своему  Ѓо. ‚ двадцать  первом, когда все
кончилось,  ему удалось убежать  за  границу,  и  он пропал. Ћттуда  уже  не
возвращаютсЯ ни люди, ни их имена. „а и зачем это ей  сейчас, без пЯти минут
старухе?  „аже  в памЯти не нужно  вызывать это  имЯ, назовем его  просто --
’ифлис. ’ем более не стоит вспоминать трагикомической стороны романтического
порыва, тех  небольших насмешек ‚енеры, которые он ей  передал:  тогда этого
было  трудно избежать.  ‚се  прошло, все  промылось  и прогремело  чистейшим
ключом в темно-синей ночи; пианиссимо.
     Љ концу двадцатого года весь этот переселившийсЯ к югу "серебрЯный век"
испарилсЯ  и  отлетел  куда-то,  может быть,  к  своим истокам,  к греческим
островам.  ѓрузинскаЯ республика  агонизировала. ‚ двадцать первом ввалилась
ЉраснаЯ ЂрмиЯ, свободе пришел конец, и согрешившаЯ Њэри вернулась с дочкой в
Њоскву,  где,   как  ей  казалось,  все  еще   оставалсЯ  последний   клочок
независимости, дача с роЯлем и любЯщий Ѓо.
     ’ифлис, впрочем, вскоре снова ожил, при  нэпе он снова  зазвенел своими
сазандариЯми, этот  древний человеческий  дом все-таки трудно превратить  во
вшивую казарму. ’ак  или иначе, моЯ дочка  через десЯть  лет тоже,  кажетсЯ,
получила здесь свою  долю "серебрЯного века".  ’ак  думала Њэри  ‚ахтанговна
ѓрадова, урожденнаЯ ѓудиашвили, подъезжаЯ к родному городу.
     Ќа вокзале  ее почему-то  никто не  встретил.  Ќаверное,  телеграмма не
доставлена,  такое  случаетсЯ,  иначе  здесь  бы  уже  гремел  голос  брата,
волоклись бы охапки цветов, уже на перроне провозглашались бы будущие тосты.
     €звозчиков  в  ’билиси больше не  было, а  такси достать  невозможно. ‚
растерЯнности  Њэри  не знала,  что  делать,  --  не тащитьсЯ же  с  тЯжелым
чемоданом  на  трамвае.  Ќаконец увидела камеру  хранениЯ, оставила там свой
багаж и  поехала в центр города  налегке. †адно смотрела из окна  трамваЯ на
прогрохатывающие мимо улицы. ѓород в основном, конечно, не изменилсЯ, только
к сизоватым его крышам, розоватым фасадам и глубоким синим тенЯм прибавилось
огромное количество красных полос -- лозунги социализма.
     Ћна вышла из  трамваЯ в центре  и пошла пешком по бывшей ѓоловина, ныне
проспекту  ђуставели.  Џротив такого переименованиЯ тоже трудно возразить --
почему главнаЯ улица грузинской столицы должна носить имЯ русского генерала,
а не восьмисотлетнее имЯ рыцарЯ царицы ’амар, казначеЯ и поэта?
     “вы, вдобавок к  ђуставели еще  две грузинских личности украшали каждый
перекресток --  ‘талин  и  ЃериЯ.  "„а  здравствует великий вождь трудЯщихсЯ
всего мира  товарищ ‘талин!", "„а  здравствует вождь закавказских трудЯщихсЯ
товарищ ЃериЯ!" -- там и сЯм начертано то грузинской вЯзью, то супрематизмом
партийной кириллицы.  Љакие  уж, впрочем,  тут  супрематизмы,  все будетлЯне
давно задвинуты в  самые темные углы, сидЯт и пикнуть боЯтсЯ, а многие уже и
покинули этот  мир,  оказавшийсЯ  столь негостеприимным  длЯ их космического
эксперимента. €скусство принадлежит народу и должно быть понЯтно народу! ‚от
какие  парсуны  соцреализма  выставлены  в  окнах,   вот  какие  воздвигнуты
скульптуры пионера с планером, пограничника с винтовкой, девушки с веслом!
     Њэри  жадно  смотрела по  сторонам. Ќарод  вроде бы осталсЯ все тот же:
озабоченные  серьезные  женщины,  дети с  папками длЯ  нот  и футлЯрами  длЯ
скрипок -- каждаЯ "приличнаЯ" семьЯ в этом городе считала долгом учить детей
музыке, -- все те же мужчины, их можно грубо разделить на ленивых и лукавых.
Њеньше стало людей в национальной одежде, почти не видно бурок,  зато больше
милиции. Џочти исчезли лошади, курсирует троллейбус, катЯт авто, крутЯт, как
оглашенные, мальч