илось:
     -- Ќехватка белладонны? Ќедопоставка ипекакуаны? „а ведь это  же  позор
длЯ  нашей  социалистической фармакологии!  Ћбещаю  тебе,  Я  займусь  этим!
“видишь, дорогой дон Ѓазилио, к  концу пЯтилетки наши трудЯщиесЯ массы будут
наслаждатьсЯ избытком белладонны, изобилием ипекакуаны!
     ѓалактион взЯл себЯ за живот, похохотал.
     --  •очешь  честно,  ‹адо? ’ы  единственный  коммунист  большаЯ  шишка,
который мне когда-либо нравилсЯ. ‘егоднЯ пируем в твою честь!
     Ћни  уже  приготовились  было покинуть  заведение,  чтобы  как  следует
приготовитьсЯ  к  пиру,   когда  в  аптеку  вбежала   пожилаЯ  женщина.  Ћна
задыхалась, простирала руки, рыдала и взывала о помощи:
     -- ‘пасайте, добрые люди, благородный ѓалактион, спасай!
     -- —то случилось, уважаемаЯ Њанан? -- бросилсЯ  к ней фармацевт. Ћн тут
же забыл обо всем на свете, включаЯ и своего гостЯ.
     "‚еликий человек,  -- подумал Љахабидзе. -- Ќикого не знаю, кто бы  так
охотно бросилсЯ на помощь. ‚ партии у нас, во всЯком случае, таких нет."
     --  ‚ай-вай-вай, -- причитала Њанан, -- мой муж, мой  верный Ђвессалом,
умирает!  ‚ай,  наверное  уже  умер,  пока  Я  бежала  к  тебе,  благородный
ѓалактион, наша единственнаЯ надежда в  эти тЯжелые времена, наш гений! Ѓоже
благослови тебЯ, и всех твоих  предков, и всех твоих потомков, и всех  твоих
родственников навеки!
     ѓалактион с прытью, удивительной длЯ его величественной стати, бросилсЯ
в кладовку, вытащил две  кислородные подушки  и  устремилсЯ  к выходу.  ‹адо
Љахабидзе последовал за ним. ‘похватившись, и Њанан побежала.
     ‚сЯ  горбатаЯ  улочка,  по которой  они  бежали  вверх,  и  прилегающие
переулки  принимали участие в  событии. ‹юди свесились из окон и с балконов,
глЯдЯ,  как  бегут  два солидных  человека. „ве пузатые кислородные  подушки
делали их похожими на воров, но  люди знали, в чем дело, да и Њанан  вносила
Ясность   в   ситуацию,  продолжаЯ  на  бегу  возносить  хвалу  "всему  роду
ѓудиашвили,  и  аптекарЯм,  и художникам"  и  причитать о своем  незабвенном
Ђвессаломе.
     ѓалактион на бегу поЯснил другу:
     -- Ќи у кого в городе нет кислородных подушек, кроме ѓудиашвили! “ всех
постоЯнно временные трудности с камфорой монобромата, кроме ѓудиашвили!
     €з окон и с балконов вслед им неслось:
     --  Ѓоже,  благослови  благородного ѓалактиона,  нашего аптекарЯ! Ѓоже,
благослови его кислородные подушки!
     "„аже и ‹енину такое не снилось", -- думал, задыхаЯсь Љахабидзе.
     Љогда  подбежали   наконец   к  цели,  увидели  перед   домом  толстЯка
Ђвессалома. ‘идЯ под  ветвЯми инжира, он спокойно  играл с  соседом в нарды.
Џри  поЯвлении  запыхавшихсЯ ѓалактиона и  ‹адо  в сопровождении причитающей
Њанан толстЯк вскочил на ноги, даже подпрыгнул, начал бить себЯ в грудь.
     --  Џростите,  что  не  умер!  -- кричал он.  --  Џростите великодушно!
ѓалактион, дорогой, сама мысль о твоих  кислородных  подушках  спасла  менЯ!
Ѓоже, кого  Я вижу вместе  с нашим  чудо-аптекарем! €льей пророком  клЯнусь,
никогда не было в моем доме более славных гостей! ѓагемарджос,  ‹адо-батоно!
Њы  все  рады, что ты вернулсЯ! ‘ возвращением  в  вечный  дом нашей Љартли!
Њанан, мы не выпустим этих господ, пока они не преломЯт наш хлеб! Љ столу, к
столу, господа!
     Љак  мы  видим,  не  только  ѓалактион  отличалсЯ  умением  произносить
ренессансные монологи в  этой округе. Њанан дважды  просить не пришлось. Ћна
тут же поспешила к большому  столу, что уже  сто лет стоЯл  в этом дворе под
чинарой. Њногочисленные соседки  уже бежали  к  ней на  помощь, каждаЯ несла
всЯческие кушаньЯ. ‘тол быстро покрывалсЯ грудами фруктов и  овощей, чашками
с  лобио,  копчеными  цыплЯтами,  сыром, приправами,  глинЯными  кувшинами с
домашним  вином.  ЏоЯвлЯлись  соседи  -- пекари, парикмахеры,  почтальоны...
"•ороший знак,  -- подумал  Љахабидзе, --  первый  вечер в  ’ифлисе, и  Я  с
народом, и, кажетсЯ, менЯ даже выберут тамадой!"
     ’ак и получилось, его избрали почетным тамадой.  Ћн встал, держа в руке
рог с вином.
     --   „орогие   друзьЯ,   несколько   лет  Я   отдал   социалистическому
строительству на  “рале.  •олодными вьюжными ночами Я мечтал о своей  щедрой
родине. € вот теперь партиЯ послала менЯ обратно,  на  ответственный пост  в
родной республике. џ пью за  нашу  Љартли, за республику, в которой не будет
воровства,  взЯточничества,  где   будет   процветать  ленинский,   подлинно
ленинский стиль работы, товарищи!
     -- ‘тиль работы, -- важно закивали пекари и почтмейстеры.
     -- ‘тиль работы? -- поднЯл удивленные брови парикмахер.
     "Ќу как  к  ним занесло такого человека,  как  мой ‹адо", --  про  себЯ
вздохнул ѓалактион.
     --  Џусть будет  ѓрузиЯ настоЯщей витриной социализма  в нашем  великом
‘‘‘ђ! -- завершил свой спич Љахабидзе.
     ‘ приветственными криками пекари, парикмахеры и почтальоны поднЯли свои
роги и осушили их.  Ќе без  легкого саркастического смешка осушил свой рог и
ѓалактион.
     -- Џью за изобилие белладонны, за избыток ипекакуаны! -- сказал он.
     -- ‡а ваши кислородные подушки, дорогой! -- прошептал Ђвессалом.

     …сть  несколько перекрестков в ’ифлисе, где кажетсЯ, что ты в Џариже. ‘
одной  стороны  мы видим, скажем,  фасады  домов в  стиле конца века или арт
декор, с другой -- витую решетку чугунного литьЯ, ограду парка.
     Ќочь. Џустота. ‘тоЯщий возле решетки парка, будто так и нужно,  большой
черный автомобиль  с  тремЯ  серебрЯными  горнами  на  крыле  усиливает  это
миражное  ощущение.  „а и  пассажир,  которого можно  случайно увидеть через
опущенное стекло, тоже не очень-то смахивает на труженика пЯтилетки: молодой
еще, лысоватый,  очень холеный, со странным  взглЯдом, поблескивающим  через
пенсне  на мЯсистом  носу. "Љак капиталист  какой-то, --  подумает случайный
прохожий  и  тут же  тихо вскрикнет:  --  „а  ведь это же  ‹аврентий  ЃериЯ,
всесильный чекист!" -- и тут же парижский мираж рассеетсЯ.
     €з  боковой  улочки  стремительным  шагом  вышел Ќугзар и  направилсЯ к
"паккарду". ЃериЯ из окна протЯнул ему руку, ладонью кверху. Ќугзар, подойдЯ
ближе, хлопнул по ней своей ладонью, пригнулсЯ и шепнул прЯмо в нос старшему
другу:
     -- Ћн приехал, ‹аврентий. џ видел его сам и обнимал в доме дЯди.
     -- ‘адись, поехали, -- сказал ЃериЯ.
     Ќугзар нырнул  в машину.  "Џаккард" рЯвкнул  мотором, тронулсЯ с места.
Ќищий кинто на углу в страхе перекрестилсЯ.

     Ќа склоне горы царЯ  „авида лицом к городу стоит большой белый особнЯк.
Ћкрестные  жители уже  забыли,  что до  революции  он принадлежал  чае --  и
кофеторговцу ‹ионозову, знают только, что к  этому дому нельзЯ приближатьсЯ.
’уда и направилсЯ "паккард".
     Ћфициально  особнЯк  был  в ведении ‘овнаркома  и проходил  по  разрЯду
"гостевых", на самом деле здесь безраздельно хозЯйничало ѓЏ“.
     Љогда  подъехали, несколько черных автомобилей  уже стоЯли  у  крыльца.
—екисты в штатской одежде несли  охрану под окнами и  вдоль стен. €х смуглый
вид  привносил  что-то  итальЯнское  --  то   ли  мафиЯ  собралась,   то  ли
чернорубашечники на заре фашизма.
     ‡десь  уже Ќугзар  не  мог держатьсЯ на равных с ‹аврентием Џавловичем,
потому он и шел к крыльцу, приотстав, не как младший друг, а как помощник.
     ‘тарший охранник вытЯнулсЯ перед Ѓерией. ’о приложил ладонь к виску:
     -- ‡дравствуйте, товарищи! ‚се в порЯдке?
     -- ‚се в порЯдке, товарищ ЃериЯ!
     ‚нутри  сходство  с  сицилийской  мафией  еще  усилилось.  Ћколо дюжины
дородных   сумрачных   мужчин,   кто   в   полувоенном,   кто   в    тЯжелых
костюмах-тройках,  рассаживались  вокруг  стола.  “  некоторых  на  лацканах
пиджаков  были  депутатские,  вциковские  значки,  что  свидетельствовало  о
принадлежности   к  партийной  элите  и  отнюдь  не  уменьшало   итальЯнских
реминисценций.
     Њолчаливые  охранники  расставили  на столе вино и  закуски. Џотом  все
охранники  вышли.   “частники  встречи  поднЯли  бокалы  "‡а  нашу  дружбу!"
‘держанные, известные  в советской литературе  как "скупые", улыбки пошли по
лицам. ЃериЯ начал:
     -- Њы тут собрались, товарищи,  поговорить  о  ‹адо Љахабидзе,  который
только  что  вернулсЯ  в  ѓрузию,  чтобы   стать  председателем  –ентральной
контрольной  комиссии.  —то  он,  действительно хороший  человек или  только
притворЯетсЯ? Ќестор, ‘ерго,  Ђрчил, вы знали ‹адо с девЯтьсот пЯтого  года,
вы уверены, что он наш друг,  что он хороший товарищ?  ‚ахтанг,  ѓиви, ‚ано,
Њурман,  ђезо, Ѓорис, ‡ахар, ты  тоже,  Ќугзар, -- не  стеснЯйтесь,  давайте
поговорим по-партийному!
     ЌесмотрЯ на ободрение друга, Ќугзар старалсЯ держатьсЯ в этой компании,
как и подобает самому младшему: скромно  и старательно внимал каждому слову,
и каждый участник совещаниЯ  -- или, так скажем, "сходки" -- мог прочесть на
его  лице  эту  скромность  и старательность. Ќесколько  минут вокруг  стола
царило  молчание.  Џартийцы  посматривали  друг  на друга.  Ќаконец  Ќестор,
человек одного возраста с обсуждаемым Љахабидзе, высказалсЯ:
     -- Ћн мне никогда не нравилсЯ, этот ‹адо.
     ’ут же заговорил еще один ветеран, ‘ерго:
     -- Њного  о  себе думает товарищ Љахабидзе. ’олько  он, понимаешь, один
чистый ленинец. ‚се остальные с душком.
     Ђрчил, набычившись, сильно бил  пальцем по столу. ‚се уже понимали, что
он сейчас скажет. ’ак и оказалось.
     -- Џеред революцией он был в нашей партии в межпартийной контрразведке,
а во главе стоЯл кто?  Ѓурцев, эсер,  сбежал за  границу. ’еперь ‹адо всегда
ходит с таким видом, будто у него на всех материал по свЯзЯм с охранкой.
     ЃериЯ, пенсне вперед, тут же подпрыгнул Ђрчилу под руку:
     -- ‚ключаЯ?...
     -- ‘трашно сказать, кого  включаЯ, -- ответил Ђрчил, не  глЯдЯ на него.
-- ‚сех подозревает в предательстве "ленинских идеалов". Ќикакого уважениЯ к
вождЯм. ’еперь говорит,  что задаст бой коррупции в ѓрузии, как будто  здесь
капиталисты.
     Њинуты  две  в  мрачном   молчании  все  переваривали  сногсшибательную
информацию. Џотом молодой ‚ано обратилсЯ к Ѓерии:
     -- ќто правда, что он называет товарища ‘талина Љобой?
     ЃериЯ мило улыбнулсЯ:
     -- Њногие  старые товарищи называли товарища  ‘талина Љобой.  ЏартийнаЯ
кличка, подполье, ничего не поделаешь. -- ’ут он посуровел: -- Ћднако сейчас
по меньшей мере неуместно называть Љобой вождЯ народов ‘‘‘ђ!
     --  Џослушай, ‹аврентий, зачем его назначили к нам председателем ––Љ? џ
считаю...  -- горЯчо начал  было  ‚ахтанг,  но  ЃериЯ  остановил  его мЯгким
движением руки.
     -- Ћдну минуточку, ‚ахтанг. Ђ  разве уместно, товарищи, везде, как  это
делает ‹адо, после  первой  же рюмки болтать, что у  товарища  ‘талина шесть
пальцев на ступне одной ноги, что он видел это собственными глазами?
     ‘нова воцарилось молчание, на этот раз застойное, не выжидательное, как
раньше, а  своего  рода  "оживленное  молчание", с  некоторыми  искорками  в
глазах, с  улыбочками,  с  комическим "о-о-о, вот, мол, чем  испугали". „аже
проскользнул проказливый смешок.
     -- ‡ачем из этого делать историю? -- сказал затем ‘ерго. -- …сли у тебЯ
пЯть, а не шесть, никто из этого не делает истории...
     Ќестор, пощипав усики, развел руками:
     -- ‚ самом деле, что особенного -- пЯть, шесть?
     -- „ело не в этом! -- резко сказал ‚ано.
     -- ‚от именно,  ‚ано, дело не  в этом! -- с  энтузиазмом  поддержал его
ЃериЯ.
     ЏридвинулсЯ ђезо, резанул правду-матку:
     -- ’оварищ ‘талин просто не знает, что  ‹адо  Љахабидзе издеваетсЯ  над
ним,  делает грЯзные намеки на прошлое, развЯзно судит  о теле  вождЯ, иначе
Њосква не назначила бы его на такой важный пост к нам!
     -- Ђра, товарищи! -- воскликнул ЃериЯ.  Ћн  положил руку на плечо ђезо,
как  бы  подчеркиваЯ,  что близкие  друзьЯ  могу иногда прервать друг друга,
второй  рукой сжал запЯстье  Ќугзара  и опЯть весь  как  бы  поплыл  вперед,
поблескиваЯ пенсне. Ќаступал ключевой момент "хорошего разговора".
     --  Ђ  может быть, товарищ ‘талин как  раз  прекрасно знает о  взглЯдах
‹адо? -- почти шептал он. -- € в этом как раз причина его назначениЯ?  Њожет
быть  товарищ  ‘талин  питает  доверие к  своим  верным  товарищам  в  нашей
республике, что мы его не подведем?
     € снова воцарилось молчание, на этот  раз самое главное. Љаждый смотрел
на  всех,  все  смотрели  на  каждого. Џотом  все  одновременно расплылись в
улыбках. Ѓыл провозглашен тост "‡а верность!"

     Њежду тем,  пока на  склоне горы царЯ „авида шло совещание верных людей
партии, на вершине ее шел поэтический пир. ’ерраса ресторана, расположенного
в  конце канатной  дороги, была  как  бы подвешена  в ночном небе. ‚низу  --
Ѓожеское  творение,  долина  Љуры.  ЏолнаЯ  луна  освещает теснЯщиесЯ  крыши
’ифлиса,  Њетехский  замок,  изгибы реки.  Џоди придумай  более  поэтический
пейзаж!  ’ак размышлЯл  старик шарманщик, стоЯвший со  своей  машиной в углу
террасы, прЯмо над  самой красотой. "•одишь-ходишь по  этому  древнему миру,
счета нет твоим годам, сам превращаешьсЯ в ‚ечного жида, а  все восхищаешьсЯ
простыми  штучками луны". Ћн накручивал ручку машины, исторгаЯ из  нее почти
неразличимые  звуки кавказской  музыки. ‘ его  плеч слетали  два  попугаЯ  и
разносили  среди гостей розовые билетики предсказаний  "на счастье и удачу".
ЉомпаниЯ работала.
     Џоэты, не  менее  тридцати человек, сидели  за большим столом. ЉажетсЯ,
весь гонорар за новую книгу  Џаоло џшвили будет прокучен в эту же ночь. Ќина
сидела  между  виновником  торжества и  тамадой,  другим  знаменитым  поэтом
’ицианом ’абидзе. ’осты поднимались непрерывно, один витиеватее другого...
     --  ...Ђ так же за  тот ветер, который надувал паруса "Ђрго",  а сейчас
переворачивает  страницы  твоей  книги,  дорогой  Џаоло!  Ђлаверды  к  тебе,
’ициан-батоно!
     ’ициан ’абидзе давно уже стоЯл  с бокалом  в руке. Љак тамада он должен
был давать понЯть слишком многословным ораторам, что вино не ждет.
     -- џ принимаю тост за ветер! --  сказал он. -- € Џаоло, конечно, выпьет
за  тот вечный ветер,  что  принес  к  нам  сюда одну особу! ’у  особу,  что
вдохновлЯла грузинскую поэзию  последние  два  года. ЃратьЯ поэты,  поднимем
бокалы  за  Џрекрасную „аму  ’ифлиса!  ‡а Ќашу  „евушку! ќтот  титул  всегда
останетсЯ за  ней, сколько бы лет ни  прошло,  где бы  она ни  оказалась,  в
Њоскве ли, в Џариже ли, на Њарсе ли! ‡а Ќину ѓрадову!
     ‚скочил  Џаоло,  поднЯл  рог  над  головой. Ќа  плечо  Ќины,  сиЯющей и
смущенной,  как  раз в подходЯщий момент  сел попугай.  ‚  клюве у  него был
розовый билетик. Ћна развернула билетик и прочла вслух:
     ’от человек, что вам дороже,
     ‘ейчас придет и вам поможет!
     ‚есь стол расхохоталсЯ,  все, конечно, стали кричать, что  этот человек
уже пришел, что он, конечно, такой девушке  поможет... Ќина  смеЯлась вместе
со  всеми. Ћна была довольна, что попугай вдруг так удачно снизил застольные
высокопарности, в  которых у грузин  нет ни потолка,  ни  предела. Џоэты же,
хоть  и смеЯлись -- чувством юмора никто тут обделен не  был, --  а все-таки
досадовали, что сорвано такое велеречие. Џоэтому, как только  смех чуть-чуть
стих, Џаоло џшвили не замедлил выступить, потрЯсаЯ своим рогом:
     -- ЏринимаЯ "алаверды" моего брата ’ициана, друзьЯ, Я  пользуюсь волей,
что дает нам наша ‚ечнаЯ ђодина, чтобы назвать Ќашу „евушку...
     ‚  этот момент ритуал  опЯть оборвалсЯ. Ќа дальнем конце стола поднЯлсЯ
человек, взъерошенный и  пьЯный, поднЯлсЯ, если можно так сказать о персоне,
совсем  обвисшей  в  своем богемном обличье.  Ќинин законный супруг,  бывший
лефовец, бывший имажинист, поэт, прокочевавший по всем мыслимым  поэтическим
группам двадцатых  годов, ‘тепа Љалистратов. ‚друг, несмотрЯ на  обвислость,
он зарокотал мощно, как когда-то с эстрады:
     --  Џрошу  прощениЯ, можно  без  "алаверды"?... ЌельзЯ  ли  мужу  ‚ашей
„евушки сказать несколько слов? ќй вы, поэты! ‚ы дуете вино, шамаете шашлык,
волочитесь  за моей очаровательной паршивой женой, как будто все  в порЯдке,
как будто наш карнавал продолжаетсЯ...  Ђ между тем  -- пиздец! Џозор и мрак
-- вот наше будущее! ‘ережки  …сенина уже нет! ‚олодьки ЊаЯковского уже нет!
ђисунок звезд  не  в  нашу  пользу,  братцы!  €  ваш  покорный  слуга  ‘тепа
Љалистратов еле жив!
     ЏроизнесЯ этот монолог и исчерпав,  видно, все силы, ‘тепан бухнулсЯ на
стул и совсем уже обвис в руках своего дружка Ћтари, второго племЯнника дЯди
ѓалактиона, существа на удивление томного и молчаливого, как олень.
     Џоэты, даром что  грузины, не обиделись на ‘тепана за нарушение ритуала
застольЯ. Љто-то, правда, пробормотал: "‚от вам  типичный русский  скандал в
благородном семействе".  Љто-то тут же возразил:  "Ђх, оставьте, это  просто
отрыжка   футуризма,   эпате..."   Ќо  большинство   просто   преисполнилось
сочувствиЯ: "‘тепан -- страдающаЯ душа! Ћн гений! „авайте выпьем за него!"
     ‚друг  что-то  произошло. Ћдин  из  местных  вышибал прибежал, зашептал
что-то на ухо  џшвили. “  того округлились глаза. ‚се  повернулись ко входу,
ожидаЯ  вновь  прибывшего.  ‹егкими  шажками  на  террасу  впорхнул,  словно
воробушек, небольшой человек лет под сорок. Ћн простер руки к столу поэтов и
высоким, едва не обрывающимсЯ от гордости и восторга голосом начал читать:
     џ скажу тебе с последней
     ЏрЯмотой:
     ‚се лишь бредни -- шерри-бренди,
     Ђнгел мой!
     ‚се с грохотом  вскочили: Ћсип! „а ведь это же сам Ћсип во плоти! ‘лава
Њандельштаму!
     Ќина была потрЯсена.  Ћна знала,  как  и весь  литературный ’ифлис, что
Њандельштам где-то  на Љавказе, что  он  несколько  дней  провел  в городе у
‡даневичей, а потом уехал то ли в  Ђрмению, то ли в Ђзербайджан, но могла ли
она вообразить, что ее кумир вдруг  так неожиданно поЯвитсЯ над городом, под
луной,  в  парах вина, в ту ночь, когда она -- уж это она точно  знала  -- с
голыми  плечами  столь  неотразима,  что  он  будет   так  ошалело  на   нее
оглЯдыватьсЯ, пока обнимаетсЯ  с Џаоло и ’ицианом, будто узнал в ней одну из
"красавиц  тридцатого года",  может быть даже ту, ‘оломинку, тоже  грузинку,
как и сама она, особенно в эту ночь?
     --  Ћткуда  ты,  Ћсип?  --  громко   спросил  Џаоло,  разыгрываЯ  перед
понимающей аудиторией сцену встречи двух братьев по Њировой ‘ловесности.
     -- €з  Ђрмении!  -- вскричал Њандельштам.  --  …ле  ноги  унес  оттуда!
‘лушайте, вот несколько строк! -- Ћн начал читать, Явно  на Ќину:  -- ’ам, в
Ќагорном Љарабахе, в  хищном  городе уше, Я изведал эти страхи, соприродные
душе... -- Ѓросил читать и спросил, будто очертЯ голову, громким шепотом: --
Ѓога ради, Џаоло, кто ЋЌЂ?
     Џаоло с гордостью представил:
     --  Ќина  ѓрадова, молодаЯ  поэтесса, только  что мы  титуловали  Ќашей
„евушкой!
     Њандельштам холодными лапками цапнул Ќинину ладонь:
     -- Ќина, вы... Я просто ошеломлен... вы как будто  оттуда, из "ЃродЯчей
собаки"!..
     --  "џ  научилсЯ  вам,  блаженные  слова:   ‹енор,  ‘оломинка,  ‹игейЯ,
‘ерафита", -- как зачарованнаЯ, прочла Ќина.
     -- Ћ, вы помните? -- прошептал Њандельштам.
     Џоближе  к ним подошел шарманщик. Љрутанул  музыку на  полную  катушку.
Џопугаи бурно взлетели с его плеч. Њандельштам зашарил по карманам:
     -- “ менЯ, как всегда, ни рублЯ...
     -- Ќичего не надо, -- сказал старик.

     „аже  грузинские пиры иногда кончаютсЯ, и  к  концу ночи Њандельштам  и
Ќина  оказались одни  в  центре  города.  ‹уна  еще  стоЯла  в небе, освещаЯ
многочисленные портреты ‘талина и лозунги  первой  пЯтилетки. Ћни шли  вдоль
жалких витрин и некогда роскошных магазинов.
     -- ќтот ’ифлис...  --  пробормотал  Њандельштам.  --  „аже  несмотрЯ на
вездесущую  морду  кота...  -- Ћн  без всЯких  осторожностей ткнул пальцем в
направлении  портрета  усатого вождЯ.  --  ‡десь кажетсЯ,  что  дом  еще  не
разграблен, что  хотЯ бы нэп еще жив. ‚от, смотрите, в  глубине переулка  ни
одного портрета, ни одного  лозунга, только фонтан и над ним струЯ... струЯ,
Ќина,  как  до  катастрофы!...  а вокруг  столов такие живые,  не измученные
лица... и вы, Ќина... за что такой подарок судьбы?
     -- „авайте  уточним, Ћсип ќмильевич, --  сказала Ќина. --  Љто  подарок
судьбы: Я или ’ифлис?
     -- „лЯ менЯ вы теперь навсегда соединились, -- сказал Њандельштам.
     -- Ђ длЯ себЯ Я, увы, разъединЯюсь, -- улыбнулась она. -- ‚озвращаюсь в
реальный мир. ‚едь Я москвичка, Ћсип ќмильевич.
     —тобы  не подхватывать  его тон и не впадать в собственную экзальтацию,
Ќина старалась слегка проиронизировать их ночную прогулку. Њандельштам этого
тона Явно не принимал и смотрел недоумевающе.
     --  џ слышал о вас в Њоскве,  Ќина, -- сказал  Њандельштам. --  € читал
вашу  поэму  в "Љрасной нови". ‚ерьте не верьте, но Я видел ваше лицо сквозь
строки. -- Ћн осторожно взЯл ее руку повыше локтЯ.
     -- Џослушайте,  Ћсип ќмильевич... -- сказала она, чуточку  отстранЯЯсь.
Ћна  была немного выше его.  ‚прочем,  это, возможно,  из-за  туфель. "Љогда
сниму  туфли, мы  будем  одного роста,  -- подумала она. -- —то  такое,  моЯ
дорогаЯ? ‚ы уже, кажетсЯ, забыли сослагательные наклонениЯ?"
     ‡а их  спинами в  глубине улицы  послышалсЯ нарастающий шум.  Ћни  едва
успели обернутьсЯ,  когда  большой  черный автомобиль  с  тремЯ  серебрЯными
горнами на  крыле  прокатил мимо.  Ќина вздрогнула.  Љак раз  перед  началом
вчерашнего  пира,  когда она  рассказала братьЯм писателЯм  о шутке Ќугзара,
один  из них в полголоса поведал  ей,  кто разъезжает  по  ’ифлису  на  этом
автомобиле.
     …е испуг не ускользнул от Њандельштама. ‹апка  его подвинулась еще чуть
выше по ее руке, с Явным предложением дружеского полуобъЯтиЯ.
     -- ќти большие черные автомобили... -- проговорил он. ‚друг  взглЯд его
остекленел, он забыл  о  предложенном  объЯтии.  -- Љогда Я их вижу,  что-то
такое же  большое и черное поднимаетсЯ со дна души.  ЊенЯ преследует видение
чего-то ужасного, что неминуемо передушит нас всех...
     -- џ знаю это чувство, -- сказала она.
     Њандельштам -- он Явно чуть-чуть тЯнулсЯ  на цыпочках -- заглЯнул ей  в
лицо.
     -- ‚ы еще молоды длЯ него. -- сказал он.
     -- џ пережила горчайшее разочарование, -- серьезно произнесла она.
     -- ‚ любви? -- спросил он и подумал: "‘ейчас будет рассказывать о своей
несчастной любви".
     -- ‚ революции, -- сказала она.
     ’еперь уже он вздрогнул и подумал: "ЋчаровательнаЯ!"
     Ћни  остановились  возле  мерно  журчащего  фонтана;  высокаЯ   молодаЯ
красавица и жалкий стареющий  воробей.  “же без колебаний он взЯл ее  за обе
руки. ’еперь уже,  казалось, все фальшивки разлетелись, предлагалась  полнаЯ
искренность.
     -- Ќынче, после того, что было, и  перед тем,  что будет, Я вижу каждый
мирный  миг,  каждый  момент  красоты,  как  неслыханный  дар,  не  по  чину
доставшийсЯ. Ќина!  -- Ћн  попыталсЯ приблизить  ее к себе, и в этот  момент
кто-то  громко  усмехнулсЯ  поблизости,  а  потом хриплым голосом  произнес:
"•а-ха!"
     Ћтскочив друг  от  друга,  Ќина и  Њандельштам всмотрелись в  темноту и
разглЯдели ‘тепана  Љалистратова.  Џоэт лежал на краю  фонтана, свесив  свои
длинные волосы в воду. ђЯдом, как изваЯние грусти, сидел молчаливый Ћтари.
     -- „авай-давай, поцелуй  его, моЯ паршиваЯ жена!  -- одобрил ‘тепан. --
Ќе тушуйсЯ. ‡апишешь в биографии, что спала с Њандельштамом. џ разрешаю.
     Ћн  замолчал и отвернулсЯ, почти  слилсЯ с темнотой, только раздавалось
какое-то хлюпанье -- не плачь, а плеск,  -- да мерцала, будто ночнаЯ мольба,
папироса Ћтари.
     Ќина смотрела туда, где лежал ‘тепан, и вспоминала,  как почти три года
назад,  в предновогодний  вечер, они приехали на извозчике в ‘еребрЯный Ѓор,
как ворвались,  румЯные и хмельные, и как она объЯвила собравшимсЯ: "Ќу все,
уговорили,  уезжаю  в ’ифлис, но не  одна,  а со ‘тепкой, моим за-а-а-конным
мужем!"  €  как  ‘авва  Љитайгородский  быстро,  нагнув голову,  не соблюдаЯ
никаких  приличий,  которым  его  всю  жизнь  учили  в  семье, прошел  через
гостиную, выхватил из кучи свое пальто и исчез.
     ‚незапнаЯ и острейшаЯ жалость вдруг пронзила ее. Љ кому -- к ‘авве, или
деградирующему ‘тепану, или к себе, просто к  невозвратности тех  лет? Ѓудто
пришпореннаЯ, она бросилась к ‘тепану, потом обернулась к Њандельштаму:
     --  Џростите,  Ћсип  ќмильевич,  это  мой  муж.  Њой бедный,  беспутный
"попутчик"...
     Ћбхватив за плечи, стала трЯсти ‘тепана:
     -- ‚ставай, вставай же, балда! Џойдем домой!
     Љое-как  ‘тепан поднЯлсЯ. Ќина  поддерживала его.  ‘зади  плелсЯ Ћтари.
Џапироса потухла. Њандельштам стоЯл, не  двигаЯсь. „аже и  здесь, в  мирном,
докатастрофном углу, на него сквозь ветки посматривал портрет ‘талина.

        ѓлава 10

     ‡орьки, голубки, звездочки...

     …сть ли что-нибудь более заброшенное на земле, чем улица русского села?
Ќе говорЯ уже об  убожестве материального  состава, есть ли что-нибудь более
безнадежно  отдаленное  от  праздника  жизни,  от  феерии   революции?  ’ак,
несколько в гоголевском  духе, думал партийный пропагандист  Љирилл  ѓрадов,
проходЯ ранним вечером  мимо чахлых хат  по  улицам  ѓорелова  и  удивлЯЯсь,
почему из-за каждого плетнЯ выглЯдывают в этот час страждущие лица хозЯек.
     Ѓабы между тем всматривались в медленно приближающеесЯ облако пыли. Ћни
выходили  из-за плетней  и останавливались  у  ворот, каменели, скрестив под
грудЯми  руки.  Ћни  были Явно не  в силах  осознать происходЯщее, противное
всЯкому  смыслу   и   самой   природе.  ‚месте   с  облаком  приближалось  и
громоподобное мычание. ‚едомое растерЯнными пастухами-комсомольцами, брело в
село недоенное коллективизированное стадо.
     Љирилл  остановилсЯ,  пропускаЯ коров.  Џо мере приближениЯ стада бабьЯ
каменность трескалась,  не  владеЯ  больше  собой, женщины  начинали  громко
причитать и  взывать к  своим  бывшим питомцам и кормилицам с тоской и с той
нежностью, что всегда была характерна длЯ русских женщин  по  отношению к их
коровам.  "‡орька, мамочка моЯ! „а пошто ж тебЯ отнЯли от менЯ?!", "ѓолубка,
девонька моЯ  роднаЯ!  ѓлЯнь на  мамку-то свою, глЯнь хоть одним глазиком!",
"‡вездочка,  кормилица,  да  ты  ж  всЯ  немытаЯ,  нетертаЯ!  ‡агубили  тебЯ
супостаты колхозные!".
     ‚идЯ свои родные,  еще не остывшие дворы и слыша еще не забытые голоса,
то одна,  то  другаЯ, коровы  начинали выбиратьсЯ из стада и, как  в старые,
совсем еще недавние времена, направлЯлись восвоЯси на отдои и ласку. €ные из
женщин  бросались к  ним с тоской и отчаЯньем.  ђастерЯнные комсомольцы  без
разбора лупили хлыстами по спинам коров и головам  женщин.  Ћдна  из женщин,
узнав в пастухе собственного сына, волокла его за вихор и  поддавала  лаптем
под зад.
     "—то-то  тут не то,  -- думал Љирилл, наблюдаЯ эти сцены. -- —то-то тут
не так". Љроме этих  двух  фраз, ничего  не рождалось в голове.  ЏотрЯсенный
бессмысленной пронзительностью  происходЯщего  и  собственной оборонительной
тупостью,  он стоЯл  с каменным  лицом возле  плетнЯ. ‡акат отсвечивал в его
глазах. ‚друг  отчетливо возникло  и  проплыло  перед  глазами, будто  лента
телеграфа: "„а  есть ли в мире  что-либо более дорогое  мне,  чем эти бабы и
коровы?"
     Џодошел смущенный секретарь Ячейки ЏетЯ Џтахин, забормотал, краснеЯ:
     --  ‚ы  уж, пожалуйста,  не обращайте  вниманиЯ на  энтих  баб, товарищ
ѓрадов.   Ќоль   классового   сознаниЯ,   частнособственнические  ин-стик...
ин-спик-цы, да, вот что это такое...
     ‘тадо прошло. “тихла улица. ‹егла пыль. Љирилл и Џтахин продолжали путь
к  сельскому  клубу. Љлуб, разумеетсЯ, располагалсЯ в церкви, то есть, как и
везде, просвещение брало верх над предрассудками. ЏолуразвалившеесЯ здание с
дырЯвыми куполами и перекошенным крестом ЯвлЯло собой последствие то ли боЯ,
то  ли  мирного  надругательства.  ‘лева  и  справа  от  входа  висели   два
объЯвлениЯ. Ћдно гласило: "ЉоллективизациЯ и стирание граней между городом и
деревней. ‹ектор  товарищ ѓрадов". ‚торое  оповещало:  "Џроиски  британского
империализма  на  Ѓлижнем  ‚остоке. ‹ектор товарищ ђозенблюм". €  день и час
начала  у  обеих  лекций совпадали.  Ќад  объЯвлениЯми в  срединной,  как бы
примирЯющей позиции  висел  портрет  ‘талина с прикрепленным к нему,  словно
краснаЯ борода, лозунгом: "„аешь 100-процентную коллективизацию!"
     ’олпа сумрачных мужиков перед входом курила махорку.
     -- ‡дравствуйте, товарищи! -- сказал Љирилл.
     Ќикто не ответил, даже не посмотрел в его сторону. Њногие зато нехорошо
посматривали на комсомольского секретарЯ.
     -- —то же вы, Џтахин,  две лекции назначили на одно  и то же  времЯ? --
спросил Љирилл. -- ‡ачем тут конкуренциЯ?
     Џтахин,  подававший  мужикам знаки  "спокойно,  не  дурить", расторопно
ответил:
     --  Ђ не извольте беспокоитьсЯ,  товарищ ѓрадов. Ќаших, гореловских, мы
длЯ вас мобилизовали,  а энтих,  из Ќеелова,  ну,  из "‡аветов  €льича", длЯ
товарища ђозенблюм пригнали. ЏомещениЯ предостаточно.

     ‡ахватить свою аудиторию Љириллу не удалось ни историческим экскурсом к
утопическим  коммунам  ‘ен-‘имона  и  ”урье, ни  лучезарными  перспективами.
ѓореловские  мужики  сидели   с  каменными  лицами,  а  если  у  кого-нибудь
что-нибудь в лице и оживлЯлось, возникало ощущение, что  московского лектора
хотЯт взЯть на мушку.  Њежду тем  из соседнего зала, где неведомый ђозенблюм
бил  по  британскому  империализму,  то  и  дело доносилсЯ  дружный  смех  и
аплодисменты. Љирилл  решил  поскорее сворачиватьсЯ  и,  перепрыгиваЯ  через
параграфы, помчалсЯ к своему мощному завершению.
     --    Џрограмма   партии,   товарищи,   предусматривает   возникновение
грандиозных  сельскохозЯйственных комплексов,  в  которых длЯ труда  и  быта
колхозников будут созданы самые современные условиЯ. ѓрань  между  городом и
деревней,  как  учил великий  ‹енин, будет  практически  стерта в кратчайший
срок,  и  тогда окончательно  забудетсЯ  подмеченный еще  Њарксом  "идиотизм
сельской жизни"!
     ‹екциЯ  была  Явно окончена,  а  мужики как  сидели,  так  и  сидЯт, не
шелохнувшись.  Ќу,  не  раскланиватьсЯ  же. ‚стрепенулсЯ Џтахин,  захлопал в
ладоши, подаваЯ  пример.  Њужики тоже  захлопали. Љирилл, красный от  стыда,
начал собирать бумаги.
     --  ‚опросы, мужики,  задавайте вопросы!  -- крикнул Џтахин. -- ’оварищ
ѓрадов ответит на любые вопросы!
     ‡аросший бородой, будто лесной дух, старик поднЯлсЯ:
     -- Ђ лечить-то народ где будете, гражданин объЯснЯющий? ‚ больнице?
     -- ‹ечить? Ћт чего? -- озадаченно спросил Љирилл.
     -- Ћт идиотизму-то где будут лечить?
     ‚  полном замешательстве, Љирилл  вытер пот. €здеваетсЯ  старик или  на
самом деле ничего не понЯл? ЏетЯ Џтахин,  однако, знал,  как проводить линию
партии.
     -- ’ы,  дЯдЯ ђодион, думаешь, идиотизм у  тебЯ в  жопе,  а  он у тебЯ в
башке. ЏонЯтно?
     Њужики вЯловато поржали. ‘тарик мрачно сказал:
     -- € это есть.
     -- ‹екциЯ окончена, товарищи, -- сказал Љирилл и тут вдруг подумал, что
никому из этих людей он в товарищи не годитсЯ.
     ‚се вышли  в  коридор. €з соседнего зала,  то бишь церковного притвора,
послышались  взрывы смеха и какаЯ-то вознЯ.  Љирилл  от  досады сломал  свою
папироску-"гвоздик".
     -- ќтот  ђозенблюм, вот  видите, умеет найти общий Язык с колхозниками.
‘лышите, Џтахин, какаЯ живаЯ реакциЯ!
     -- Ќе  иначе как нееловские самогону туда притащили, забурели, вот те и
ре-ак-циЯ.
     „вери  распахнулись,  как бы  под натиском бурных  аплодисментов. ‚ышли
нееловские  мужики,  все  красные,  смурные,  гогочущие.  €ные  основательно
покачивались. Ђ вот и лектор, тот самый знаток крестьЯнских душ ђозенблюм, и
им  оказываетсЯ,  к  полному  изумлению  Љирилла,  никто  инаЯ,  как  –илька
ђозенблюм,  одна из Ќининых "синеблузовок",  с которой не раз  "смыкалсЯ" во
времЯ жарких споров в ‘еребрЯном  Ѓору на почве близости к генеральной линии
партии. ЊолодаЯ,  рыжаЯ и, несмотрЯ на густую  россыпь веснушек, не лишеннаЯ
даже привлекательности женщина. ‘траннейшаЯ комбинациЯ одеЯний -- моднаЯ лет
двадцать   назад  шлЯпка,  военнаЯ  гимнастерка,  подпоЯсаннаЯ  командирским
ремнем,  длиннаЯ  юбка чтицы-декламатора, кирзовые  сапоги -- создавала даже
определенный стиль.
     -- „а-да,  товарищи, --  говорила –илька сопровождающим ее  мужикам. --
Ѓританский лев сейчас -- это главный враг мирового пролетариата.
     Њужики реагировали с уважением.
     --  ‹ев, оно конечно, зверь серьезный, гибкий, окладистый. …му-ить тоже
жрать-то надо!
     Љто-то хмыкнул, кто-то прыснул, лекциЯ Явно удалась: эх, час без горЯ!
     Љирилл в изумлении  смотрел на –ецилию.  …е поЯвление  в этом медвежьем
углу,  где  так все не  похоже на  теоретические модели, где  просто, честно
говорЯ, руки  опускаютсЯ, где испарЯютсЯ самые строгие убеждениЯ, обрадовало
и  вдохновило его: вот наша  девчонка,  москвичка,  марксистка, большевичка,
дерзко работает  тут  в самой гуще бывших антоновцев, значит, и повсюду есть
наши,  нас  -- тысЯчи, мы  промоем глаза этому народу.  –ецилиЯ заметила его
стоЯщим у стены, на которой еще видны были затертые образы свЯтых, хохотнула
и подошла с протЯнутой рукой.
     -- ѓрадов, физкульт-привет! „ай пЯть!
     Љрепко пожимаЯ ее руку, Љирилл воскликнул:
     -- ђозенблюм!  ‚от уж не думал, что этот  "лектор ђозенблюм" -- это ты,
ђозенблюм! ‘колько ты здесь будешь?
     -- „ней пЯть, -- сказала –ецилиЯ.
     -- џ тоже! ‡начит, поедем вместе!
     Ћни  улыбались  друг  другу. Ќад  ними  по церковной стене был протЯнут
лозунг: "Ћтрубим когти кулаку!"
     -- Џошли шамать! -- предложила –ецилиЯ.
     -- Џошли пошамаем! -- с восторгом согласилсЯ Љирилл, хоть ему раньше  и
претил жаргон московской "комсы".
     Џо  лицу присутствующего Џети  Џтахина проходили счастливые  блики.  Ћн
Явно мечтал о системе партийного просвещениЯ.

     ‚ один из  этих последующих  пЯти дней,  а именно в один из мрачнейших,
гнусно  моросЯщих полудней  Љирилл  и  –ецилиЯ тащились  по  еле  проходимым
потокам грЯзи. „ожди заливали ѓорелово. “рожай гнил в полЯх, утро колхозного
строЯ  было   исполнено   "поросЯчьего  ненастьЯ".  Њолоды  люди  продолжали
теоретический марксистский спор.
     –ецилиЯ, будто отмахиваЯ ритм рукой, вещала:
     -- „еревнЯ сейчас развиваетсЯ  в строгом соответствии с нашей теорией и
‘талин как  великий  марксист прекрасно  понимает,  что мы не  можем от  нее
отклонЯтьсЯ.  ќто  научный закон, ѓрадов, понимаешь? ќлементарнаЯ диалектика
революции!
     Љирилл  вдумчиво следил за прохождением  каждой  ее  мысли из ее уст  в
сумрачные хлЯби, кивал.
     -- џ с  тобой согласен, ђозенблюм, теоретически у  нас нет расхождений,
нов практике, мне кажетсЯ, мы иногда перегибаем палку...
     Ћни завернули за угол единственного в селе двухэтажного каменного дома,
где  помещалсЯ  совет  и правление колхоза, и тут их спор прервалсЯ.  ‚ этой
части  села, что  открывалась за поворотом,  происходило  что-то  необычное.
Џосреди дороги стоЯла колонна  из полудюжины военных грузовиков с откинутыми
бортами. Љрасноармейцы, державшие винтовки с примкнутыми штыками, мелькали в
крестьЯнских усадьбах  по  обе  стороны  улицы,  выгонЯли из  изб рыдающих и
вопЯщих баб, визжащих от страха детей и ошеломленных стариков, вышвыривали в
грЯзь  жалкие  пожитки.  ‚ертЯщиесЯ  тут  же  сельские  активисты  на  месте
"коллективизировали"  оставшийсЯ мелкий скот, а также  уток и кур, разгонЯли
пинками и  камнЯми бесполезных  членов  хозЯйства, собак  и кошек. Љошки, по
свойственной  им  природе, немедленно удирали,  кто  с  глаз  долой, кто  на
недосЯгаемые ветви  деревьев, чтобы оттуда наблюдать происходЯщее в  вечном,
начинаЯ  с пирамид, качестве созерцателей человеческой истории. ‘обаки, не в
силах   преодолеть   верности   своим   домам,   были   единственными,   кто
сопротивлЯлсЯ, то есть рычал и бросалсЯ на захватчиков. „о Љирилла и –ецилии
со всех сторон долетали человеческие вопли: "„а что же вы творите, ироды?!",
"Ѓезбожники, креста на вас нет!", "Њучители проклЯтые! Љровососы!"
     Њелькнул с диким воплем расстегивающий кобуру командир отрЯда.
     -- Њолчать,  дерьмо  кулацкое!  ‘трелЯть  буду! -- Џальнул  все-таки  в
воздух.
     ЏотрЯсенные  происходЯщей практикой, Љирилл и  –ецилиЯ забыли о теории.
Ћни медленно  шли вдоль колонны, не в силах вымолвить ни слова. “  одного из
грузовиков  натолкнулись  на  своего  гореловского   чичероне,   комсомольца
Џтахина. ‘ деловым видом он делал какие-то пометки в блокноте.
     -- —то тут, черт побери, происходит, Џтахин? -- спросил Љирилл.
     -- „е-пор-тациЯ  классово чуждых  элементов, товарищ ѓрадов,  -- Џтахин
начал вроде бы сурово, а  потом нервно  хихикнул: --  „лЯ их  же собственной
пользы  отправлЯем кулацкие семьи на широкие  просторы братского Љазахстана.
Ќе  пешком, товарищ  ѓрадов, видите,  автомобили  за  ними  прислали,  такаЯ
забота.
     --   ‚от  этих  вы  кулаками  называете?  --  спросил  Љирилл,  еле-еле
удерживаЯсь от  содроганий. –ецилиЯ предупреждающе  взЯла его  за  руку.  --
Џрактика, увы, иногда расходитсЯ с теорией, увы, неизбежны издержки, однако,
Џетр, вы уверены, что это все кулаки?
     ‚   птахинской   расторопности  Љириллу   всегда  виделось   что-то  от
старорежимного  приказчика,   хотЯ   откуда   тут  взЯтьсЯ   приказчику,   в
’мутаракани.
     -- Ќе извольте беспокоитьсЯ, товарищ ѓрадов и вы, товарищ ђозенблюм! --
зачастил  ЏетЯ.  --  ‚се  проверено-перепроверено. ‚се  они  тут  у  менЯ  в
списочке, кулаки и середнЯки-подкулачники, а списочек-то утвержден тама-а-а!
-- ‘  чрезвычайной  значительностью  показал пальцем в  небо.  ѓрЯзнаЯ туча,
волокущаЯсЯ сейчас поперек села, как бы не оставила никаких сомнений.
     Љирилл и –ецилиЯ расстались с Џтахиным и прибавили шагу, чтобы поскорее
миновать  тЯгостную  сцену.  Џогром  между  тем  продолжалсЯ.  Љрасноармейцы
выхватывали у женщин и швырЯли в грЯзь излишки имущества -- одеЯла, подушки,
часы-ходики, самовары, сковороды  и  кастрюли.  ’о  и  дело длЯ  разъЯснениЯ
пускали в ход приклады. €ногда слышалсЯ предупредительный выстрел.
     Љак шагнули за околицу, все это сразу стало быстро отходить, как кошмар
хоть и мизерной, но все-таки цивилизации. €сконнаЯ, не именуемаЯ даже словом
"ђусь"  природа вносила  умиротворение, и  в  мрачности  она сулила простор,
широкий горизонт.  ‘вернули  на  боковую дорогу,  здесь было  суше.  –ецилиЯ
вздохнула:
     -- —то поделаешь, классоваЯ борьба...
     Љирилл было промолчал, поднЯл какую-то палку, потом  сломал ее о колено
и остановилсЯ.
     --  Ќу  это уж слишком,  ђозенблюм! ’ы видела  этих  кулаков...  нищие,
несчастные...  џ  слышал  краем  уха, не  хотел  верить, но... сюда прислали
какие-то неслыханные разнарЯдку,  может  быть,  в  отместку  за  антоновский
мЯтеж...  Ќикому  не нужные  крайности! Њы  разрушаем самую суть  российской
агрокультуры!  Ќе  знаю, как ты,  но  Я  собираюсь сообщить  в  –Љ  о  своих
наблюдениЯх!
     Ћн кипЯтилсЯ, лицо  его пылало,  а она смотрела на него  каким-то новым
взглЯдом.
     -- ‘лушай,  ѓрадов, разве  ты не  слышал  выражениЯ  "лес рубЯт,  щепки
летЯт"?  ‘талин  все  знает  и превосходно понимает  ситуацию  со  всеми  ее
эксцессами.  •ватит об этом! --  ‚незапно  она положила свои руки Љириллу на
плечи и глубоко заглЯнула в его глаза: -- Џослушай, ѓрадов, а как  ты насчет
небольшой половушки?
     Љирилл ошарашено отпрЯнул.
     -- —то ты имеешь в виду, ђозенблюм?
     ’емноватаЯ усмешка,  будто  тень стрекозы,  блуждала по ее веснушчатому
лицу.
     -- Ќу,  просто легкое физиологическое удовлетворение. ђазве мы этого не
заслужили  после недели политпросвещениЯ? „авай, ѓрадов, не  будь буржуазным
неженкой! ‚он, глЯнь, сарай на холме! Ћтличное место длЯ этого дела!

     Ѓрошенный  сарай  выглЯдел малопригодным  даже длЯ "этого  дела". Љрыша
зиЯла  прорехами, на  сгнившем  полу в бочках  стоЯла вода.  Ќа дверЯх висел
ржавый замок, но отодвинуть доски на стене и пробратьсЯ внутрь не составлЯло
никакого труда.
     –ецилиЯ деловито осмотрелась и быстро нашла более или менее сухой угол,
бросила туда охапку более или менее сухого сена, расстелила там свое пальто,
стащила пальто с Љирилла, потом с той же деловитостью снЯла  юбку -- под ней
оказались  несколько  отталкивающие лиловые  штанцы  по колено,  расстегнула
гимнастерку, повернулась к Љириллу: "Ќу, давай, ѓрадов!"
     Љирилл ничего давать не мог. Ћн был полностью  сконфужен и не знал, что
делать.  Ћна  стала вываливать то,  чем  он  был  совершенно  потрЯсен,  две
большие,  как  белые  гуси, груди. Ћткуда такие? ЏродолжаЯ  усмехатьсЯ,  она
полностью взЯла инициативу в свои руки.
     Џо завершении "легкой половушки" они лежали рЯдом и смотрели в  прорехи
на  крыше, где все мутнее и темнее клубилась непогода.  Ћшеломленный потоком
новых длЯ него эмоций, Љирилл прошептал:
     -- ’ы... ты... ты удивительнаЯ, ђозенблюм... ты просто чудо...
     –ецилиЯ села, прокашлЯлась, как стараЯ курильщица, белые гуси неуместно
потрЯслись, будто на воде  под внезапным  порывом ветра,  продула  папиросу,
спросила насмешливо:
     -- Љак это  вы,  товарищ ѓрадов, умудрились сохранить  девственность до
двадцати восьми лет?  -- Ќагнулась и  стала целовать  Љирилла с  неожиданной
нежностью. -- Ќу  что ж,  добро  пожаловать в  мир  взрослых,  профессорский
сынок!
     ‚друг  она заметила, что Љирилл  отвлексЯ  от  любовной  игры,  что  он
смотрит с  тревогой за  ее  плечо. ЋглЯнулась  и сама увидела  чьи-то глаза,
взирающие на них из угла, из-за свалки всЯкого хлама. Ћба вскочили.
     -- Љто там прЯчетсЯ? ‚ыходи! -- вскричал Љирилл.