...
    Љ  осени  на   площадке   оставалось   лишь   несколько   десЯтков
воспитанников.  €х  ‡ау  различал  по  голосам,   заботилсЯ   о   них,
подкармливал в голодный сезон, снисходительно, вполголоса беседовал  с
ними и вообще относилсЯ к ним, как к состоЯвшимсЯ  говорЯщим,  хотЯ  и
понимал, что первую зиму переживет меньше половины детей.
    ‚ременами  эта  селекциЯ,  отбор  на  выживаемость,  казалась  ‡ау
жестокой, но тогда он  вспоминал  краткие  наставлениЯ  Џальна:  разум
родилсЯ в борьбе за выживание, и каждый разумный обЯзан повторить этот
путь. …сли слишком заботитьсЯ о новорожденных, они вырастут слабыми  и
среди них не  окажетсЯ  ни  одного  по-настоЯщему  разумного,  а  лишь
пустоголовые жужжалки. ’акие  опыты  ставились  и  обошлись  говорЯщим
слишком дорого.  Џотом  на  памЯть  приходили  чадолюбивые  молочники:
безмозглые, хищные и глухие. ќтот врезавшийсЯ  в  душу  образ  помогал
балансировать между равнодушием и ошибкой.
    ‡а  неделю  до  нового  сезона  любви  последние  малыши  покидали
площадку. Ћбычно ‡ау сам отводил их в ближайший  поселок,  откуда  они
разбредались кто куда в поисках места. Ђ ‡ау возвращалсЯ  к  песчаному
холму и готовил его к приему нового поколениЯ.
    ‘ледующий год  повторЯл  предыдущий,  а  потом  сам  повторЯлсЯ  с
началом нового сезона. Љатастрофы  случались  редко,  хотЯ  химические
мастерские были восстановлены и даже разрослись.
    Ћбычно больше всего жизней уносили холодные зимы и  хищные  враги.
Џорой случалось, что по весне ‡ау  некого  было  отводить  в  поселок.
Ћсобенно досаждали молочники, изобретавшие все новые и новые  каверзы.
’еперь ‡ау жалел, что Њеза куда-то  исчезла,  и  ее  голоса  давно  не
слышно. Њожет быть она, перваЯ заметившаЯ  мутации  среди  молочников,
могла хоть что-то посоветовать. Ђ так  приходилось  боротьсЯ  вслепую,
почти не знаЯ противника.
    ‚оспитатель - это была работа, все признавали ее  нужной;  и  хотЯ
‡ау не сдавал на склады изделий, все же за ним резервировалась и  еда,
и кое-что из вещей. ‡аработок воспитателЯ было бы смешно сравнивать  с
тем, что получал ‡ау, когда был металлургом, но, с другой  стороны,  в
университете вообще ничего не платили, Њезе с  товарищами  приходилось
полагатьсЯ лишь на себЯ и щедрость таких, как ‡ау. •отЯ теперь ‡ау  не
смог бы делитьсЯ с другими своим достатком. ‚первые  он  столкнулсЯ  с
ситуацией, когда заработка стало не хватать. Ќе на жизнь,  разумеетсЯ,
здесь его требованиЯ всегда  были  скромны,  а  на  работу.  Њолочники
наносили свои безжалостные визиты уже с поЯвлением Яиц, и  ‡ау,  видЯ,
что капканы не спасают от напасти, решил испробовать Яд.  Ђ  поскольку
личных фондов не хватало ни  на  Яд,  ни  на  приманки,  ‡ау  пришлось
зарабатывать их на стороне.
    Ѓольшие болота  назывались  так  то  ли  по  традиции,  то  ли  по
недоразумению. Ќа самом деле это были большие полЯ. ‡атЯнутаЯ  илом  и
залитаЯ водой низина ежегодно засеивалась съедобным тростником, рисом,
другими влаголюбивыми растениЯми, которые охотнее прочих употреблЯлись
в пищу говорЯщими. ’уда  и  отправлЯлсЯ  ‡ау,  когда  ему  не  хватало
нищенского содержаниЯ воспитателЯ.  Џриходилось  по  колено  в  жидкой
грЯзи укоренЯть стебли рассады, убирать урожай, но больше всего трудов
уходило на  борьбу  с  вредителЯми.  ЌевидимаЯ  глазу  мушка  дырЯвила
листьЯ, портила цветки. ’рижды в сезон  следовало  обходить  посевы  и
опылЯть их толченым в пудру порошком серы. †елтый налет плыл по  воде,
не смачиваЯсь взлетал  с  ее  поверхности,  но  потом  все  же  тонул,
накапливаЯсь в торфЯных толщах.
    ’уда же под воду попадали и другие вредные вещества. ‘емена  перед
зимним хранением окуривали, убиваЯ жучков удушливым Ядом, что  варилсЯ
на нефтЯных озерах. Џеред посадкой зерно смешивали с  черным  порошком
урановой смолки. Љогда ‡ау узнал об этом, он удивилсЯ и испугалсЯ.  Ћн
знал,  как  действуют  на  живое  соли  урана  и  ториЯ,  и   даже   в
гальванических мастерских никогда не пользовалсЯ  ими.  Ќо  потом  ему
объЯснили, что без радиационной обработки нельзЯ надеЯтьсЯ на  дружные
всходы, а что касаетсЯ Ядовитых солей, то смолка нерастворима, в зерно
она не попадает, а надежно задерживаетсЯ рыхлым илом и остаетсЯ там, в
торфе.
    Џоработав на полЯх,  ‡ау  хорошо  познакомилсЯ  и  с  Ядами,  и  с
приманками.  Њолочники  и  здесь  были   первыми   среди   вредителей,
безжалостно портЯ урожай. Ђ вот  Яд  на  них  почти  не  действовал  -
привыкли к Яду сотни травленных поколений! ’еперь дозы отравы на полЯх
употреблЯлись такие, что ‡ау рисковал погубить детенышей, даже  в  том
случае, если никто из них не тронет Ядовитых приманок.
    •имическую  войну  ‡ау  благоразумно  прекратил  не  начинаЯ,   но
продолжал работать в двух местах, потому что решил строить дом.  Ќовый
дом потребовалсЯ длЯ детей. Ћдин год не  приходилсЯ  на  другой,  хотЯ
обычно они отличались друг от друга  не  сильно.  Ќо  потом  случилась
страшнаЯ зима, солнце не показывалось несколько дней крЯду, и к  концу
этих дней на песке не осталось ни одного живого детеныша. €х маленькие
тела не смогли прийти в себЯ после слишком долгого оцепенениЯ.
    ’огда-то, получив печальную возможность  нарушить  обет  молчаниЯ,
‡ау обратилсЯ к говорЯщим, требуЯ от имени погибших малышей большей  к
ним заботы. Ћн просил  поставить  на  плЯжике  дом,  чтобы  в  слишком
холодные ночи детеныши могли в нем спасатьсЯ.
    Ћтветом  было  повторение  общеизвестных  истин:  о  детЯх  нельзЯ
слишком печьсЯ, лишениЯ оборачиваютсЯ к их же  благу.  Ђ  годы,  когда
погибал весь выводок, случались  и  прежде.  †алко,  но...  ничего  не
поделаешь.
    Ќе получив поддержки, ‡ау решил строить дом сам и вновь отправилсЯ
в ту слишком свободную весну на полЯ, чтобы на заработанное приобрести
не  полагающийсЯ  ему  лес  и  немудреное  домашнее  оборудование.   ‚
строительстве ‡ау никто не помогал, но и не мешал. ќто было его  дело,
его право на эксперимент, пусть даже то был эксперимент  над  будущими
поколениЯми. ‡ау сам укладывал бревна, конопатил  стены,  устанавливал
грелку. ђодившиесЯ новой весной малыши толклись вокруг него, лезли под
топор, и каждый предлагал в дело свою щепочку, палочку или веточку.
    ‘троительство  дома  было   приостановлено   лишь   однажды.   ‡ау
устанавливал потолочные перекрытиЯ, когда среди  бела  днЯ  послышалсЯ
звук, словно сразу на полную мощность заговорил ночной хор. Ќо на  это
раз в хоре был всего один голос. ‡ау обмер, забыв, что неудобно держит
на весу потолочную балку. Ћн понЯл, что где-то, может быть  на  другом
континенте, повторЯетсЯ  высокаЯ  трагедиЯ  •исса.  Њудрый  говорЯщий,
достигший предела своих бесконечных лет,  последний  раз  держал  речь
перед разумными. ќта речь сильно отличалась от того, что говорил •исс.
Ќеведомый старец не только передавал  живущим  памЯть  предков,  но  и
кричал о многом, что он  сам  познал  и  увидел  в  жизни.  Ќе  только
животный  мир  менЯлсЯ,  беднеЯ  на  глазах  долгожителЯ,  не   только
уничтожались леса и отравлЯлось море.  ѓибла  всЯ  планета.  †изнь  на
холодной земле существовала лишь благодарЯ укутывавшему ее  одеЯлу  из
углекислого газа, создающего парниковый эффект.  Ќе  будь  его,  тепло
уходило бы в пространство, и в мире стало бы так холодно,  что  выжить
смогли бы разве что птицы да вездесущие молочники. —то-то подобное уже
было в мире двести миллионов лет назад, и  возвращение  доисторических
времен казалось невозможным. Ќо тем не менее, в  углекислотном  одеЯле
уже зиЯли рваные дыры, которые продолжали расползатьсЯ. Ќоситель жизни
- углерод оседал в меловых  отложениЯх  морских  рифов,  огораживающих
пастбища аммонитов и белемнитов. “голь уходил под песчаные  наносы  на
месте иссушенных рыбных садков, пропадал  вместе  с  отравленным  илом
полей, оставалсЯ в настилах гатей и фундаментах  состарившихсЯ  домов.
Љаждое лето безвозвратно уносило из атмосферы  углерод,  и  всюду  эти
страшные процессы подстегивались умелой, знающей рукой говорЯщего.  Ќе
случайны суровые зимы - они будут еще суровей,  не  случайны  дожди  -
ветры, рожденные еще теплыми  и  уже  холодными  зонами,  поднимают  с
океана массу воды. Ќе зрЯ ‡ау строит  дом,  скоро  без  него  детеныши
вообще перестанут выживать. ’олько поможет ли и дом?
    „етеныши не много понЯли из  услышанного,  а  ‡ау  долго  стоЯл  в
прострации, привычно сдерживаЯ мысли, но  чувствуЯ,  как  против  воли
созревает в нем план очередного эксперимента.


        x x x


    Љогда был  достроен  дом  и  отпущено  в  жизнь  первое  поколение
побывавших там малышей, когда вновь пришел  краткий  весенний  отпуск,
который ‡ау уже давно  не  посвЯщал  любви,  когда  наконец  поЯвилось
свободное времЯ, ‡ау позволил себе обдумать поЯвившийсЯ полгода  назад
замысел.
    Ћн хорошо помнил свою  неудачную  попытку  вновь  пустить  в  дело
мореную древесину, долгие годы пролежавшую под водой. Ќо сейчас  он  и
не  собиралсЯ  использовать  что-либо  по  второму  разу.  Ќадо   было
всего-лишь вернуть атмосфере похищенный у нее углерод.  „лЯ  этого  не
годились затонувшие бревна и тем более,  напоенный  водой  слежавшийсЯ
торф. ‡ау остановилсЯ на древнем  угле,  отложившемсЯ  в  незапамЯтные
эпохи и превратившемсЯ в камень.
    Ќеподалеку от города, там, где река, на которой ‡ау проводил  свою
медовую неделю, бурлила,  переливаЯсь  через  пороги,  на  поверхность
выходило несколько пластов каменного  углЯ.  Њинерал  этот  за  полной
ненужностью никем не разрабатывалсЯ, так что всЯкий  мог  использовать
его в любых целЯх. ‡ау решил вернуть углю  жизнь.  ‘делать  это  можно
было только с помощью огнЯ.
    ‘   вечноживым,   подвижным   всепожирающим   пламенем   говорЯщие
сталкивались лишь в смерти. Њертвых  сжигали,  так  чтобы  от  них  не
оставалось ни единой кости, освобождаЯ место на ‡емле  новым  живущим.
Ќигде больше опасный огонь не употреблЯлсЯ, так что ‡ау пришлось  идти
на выучку  к  могильщикам.  ‚  грЯзных  городах  все  больше  погибало
повзрослевших, но еще молодых говорЯщих, так  что  поЯвилась  и  такаЯ
профессиЯ. ќто было  невеселое  учение,  в  могильщики  шли  почему-то
исключительно пустоголовые, которые не  умели  толком  объЯснить,  как
добыть и поддержать огонь. Ќо все же ‡ау разобралсЯ в этом,  обзавелсЯ
он и необходимым длЯ добываниЯ огнЯ инструментом.
    ђазвести огонь среди черных глыб углЯ оказалось несложно, хотЯ сам
уголь  долго  не  хотел  разгоратьсЯ.  Ќаконец,   он   взЯлсЯ   жарким
беспламенным   огнем.   ‹егкий   смолистый   дым    костра    сменилсЯ
беспросветными удушливыми клубами,  так  напоминавшими  Ядовитую  гарь
нефтЯных мастерских. ‡ау, лихорадочно  вспоминаЯ,  нет  ли  поблизости
детских колоний, кинулсЯ гасить  огонь.  Љ  сожалению,  этому  его  не
научили вовсе. ‡адыхаЯсь  и  перхаЯ,  ‡ау  голыми  руками  растаскивал
исходЯщие багровым жаром угольные комьЯ, лишь сильнее  разносЯ  огонь.
Ћн не чувствовал  жара  и  сперва  не  обращал  вниманиЯ  на  то,  как
трескаетсЯ чешуЯ на запЯстьЯх и вздуваетсЯ волдырЯми ошпареннаЯ  кожа.
€ лишь потом остраЯ боль заставила его прекратить бестолковую работу и
вывалитьсЯ из пламени.
    „ымное облако расползалось по окрестностЯм. ‡ау бежал сквозь едкую
тьму, нечленораздельно  мыча  от  боли,  словно  дошедший  до  экстаза
пустоголовый. ђуки, вначале не чувствовавшие огнЯ,  вспухли  и  болели
нестерпимо.
    Џожар остановить не  удалось.  Ћгонь  ушел  вглубь  земли,  и  еще
несколько лет из расщелин поднимались дымные фонтаны, а берег реки был
усыпал крупной копотью. ѓарь мешалась с водой, поганЯ  чистое  дно,  в
реке исчезли заводи с желтыми точками кувшинок, погибло,  быть  может,
последнее в мире лежбище карликовых речных плезиозавров.
    ѓод ‡ау  не  работам:  болели  руки.  ‡ау  надолго  превратилсЯ  в
инвалида. …го из милости кормили, а  жил  он  на  детской  площадке  в
собственноручно  построенном  доме.  Џо  утрам  уходил  от  детей   на
безопасное расстоЯние и думал. ‚ праздную голову приходили невероЯтные
идеи, представлЯлось, будто сожженный пласт углЯ был когда-то, задолго
до поЯвлениЯ говорЯщих, залитым водой полем,  и  кто-то,  опасаЯсь  за
урожай,   посыпал   его   удушливым   серным   порошком,   обрабатывал
радиоактивными коллоидами. Ћ чем тревожитьсЯ? €л все  поглотит,  уголь
все впитает. ‚от и ушел уголь в землю навсегда, остудив воздух и море,
и беда тому, кто  вздумает  ковырЯтьсЯ  в  старых  помойках,  добывать
антрацит и сланцы: вместе  с  углем  освободитсЯ  и  упадет  кислотным
дождем пленнаЯ сера, и вонючаЯ гарь, и невидимаЯ  урановаЯ  гибель.  Ђ
без этого углерода, когда-то кутавшего и гревшего землю, в мир  ЯвитсЯ
- и уже идет - ‚еликий •олод.
    ‹огично все получалось и стройно. Џочти как у Њезы в  ее  бредовых
фантазиЯх. ‚от только  кто  мог  в  древности  возделывать  эти  полЯ?
Ќеповоротливый мокрокожий мастодонтозавр или  клыкастаЯ  иностранцевиЯ
со скошеным лбом? €ли гигантский диплодок с мозгом улитки,  первый  из
зверей истребленный предками ‡ау за то лишь , что был слишком легкой и
большой добычей?  Љонечно,  никто  из  них  не  смог  бы  так  надежно
уничтожить мир, это под силу лишь разуму.
    Ђ спасти мир врЯд ли сумеют и разумные.
    Ћднажды, в минуту надежды, ‡ау посчитал,  сколько  углекислоты  он
так  катастрофически  вернул  в  оборот.  ђезультат  получилсЯ   столь
ничтожен, что не стоил и упоминаниЯ.
    Ѓолели руки, болела голова. ‚ыхода впереди не было.


        x x x


    ‚торую неделю лил дождь. Њелкие капли,  не  по  летнему  холодные,
безнадежно выравнивали песок плЯжа, которому давно пора  быть  взрытым
сотней маленьких ног. Ќо  берег  оставалсЯ  пуст,  и  холмики  кладок,
сбереженные от набегов  молочников,  почти  сравнЯлись  с  землей.  ‡а
последнее десЯтилетие это был второй такой год, и ‡ау  уже  знал,  что
ему ожидать. Ћн разрыл один из холмиков. ‚ нос  ударил  запах  смерти.
Ќикто не вылупитсЯ из Яиц, равнодушно брошенных в холодную мокреть.
    Ћпустив тЯжелые, в шрамах  и  струпьЯх  давних  ожогов  руки,  ‡ау
побрел к дому. Ћн привычно сдерживал мысли,  хотЯ  сейчас  можно  было
говорить в полный голос, можно было кричать...
    ‚ечером ‡ау разложил у воды погребальный костер длЯ  неродившихсЯ.
Љогда огонь прогорел - залил угли, теперь он знал, как  это  делаетсЯ.
‘мотрел на курЯщийсЯ белый пар, перебираЯ в уме варианты поведениЯ.
    ’еплый дом, уже не первый на этом плЯже - первый давно сгнил - мог
спасти и до поры спасал  малышей.  Ќо  длЯ  Яиц  дрожжеваЯ  грелка  не
годилась, им было нужно горЯчее солнце. •орошую температуру  могли  бы
дать электрические нагреватели, но их  шум  еще  в  Яйце  убьет  разум
детенышей, они родЯтсЯ глухими. Ђ глухой говорЯщий  -  все  равно  что
мертвый. …сть еще огонь, но он слишком горЯч, и к  тому  же,  врЯд  ли
найдетсЯ сила, котораЯ заставит его развести огонь в доме.
    ‚переди  пустой  год,  за  это  времЯ  можно  было  бы  что-нибудь
придумать, - но что  можно  придумать  одному?  „авно  уже  говорЯщие,
задавленные бедой, которую сами же вызвали,  решают  лишь  сиюминутные
вопросы. Њного лет нет в  городе  университета  -  братства  разумных,
готовых бескорыстно взЯтьсЯ за исследование  любой  проблемы.  Ћни  не
сумели помочь в главном, и их стало накладно кормить.
    € теперь остаетсЯ, вопреки очевидному,  надеЯтьсЯ,  что  следующий
год окажетсЯ удачнее предыдущего, а освободившеесЯ  времЯ  тратить  на
подготовку к зиме, потому что  зимой  теперь  и  взрослого  говорЯщего
тЯнет в сон, если он слишком долго пробудет на улице.
    ‹етние  месЯцы  ушли  на  пустые  заботы  о  себе  самом,  а  зима
уничтожила  последние  надежды  на  чудо.  ‡имние  дни  стали   такими
холодными, что брожение в  грелке  почти  прекратилось,  и  даже  дома
приходилось быть начеку, чтобы не уснуть ненароком.
    € вот однажды утром, с трудом продержавшись до света, ‡ау  увидел,
что комната выстыла совершенно. Њороз победил грелку.
    ‡ау распахнул дверь и собственными глазами увидел смерть - то, что
он знал лишь теоретически, что предсказывали чудаки  из  университета.
‚ода замерзла и стала твердой, вместо  дождЯ  с  неба  сеЯлась  мелкаЯ
белаЯ крупка.
    †изнь на берегу кончилась, надо было уходить.
    ‡ау собрал свой инструмент, постаревший как и он сам, стершийсЯ от
времени, аккуратно притворил дверь дома, последний раз  обошел  пустой
детский плЯжик. ‚етер нес над песком  снежную  пудру.  ‘нег  зализывал
пЯтипалые  следы,  оставленные  ногами  ‡ау,  одинокаЯ  белаЯ  цепочка
рассекала мир детства. ‡ау наклонилсЯ, погрузил в песок обе  руки.  Ќа
смерзшемсЯ песке рЯдом со следами ног четко отпечатались две пЯтерни -
оттиски рук, искалечивших мир. ‚ыемки заносило  снегом,  потом  поверх
снега их забросает песком и, если никто больше не будет жить  на  этом
плЯже, то следы так и останутсЯ там,  в  слежавшейсЯ  толще,  уйдут  в
глубь земли, окаменеют, и, может быть, это  будет  самым  долгим,  что
оставит он после себЯ.
    ‡ау  стрЯхнул  ледЯную  сонливость,  начавшую  охватывать  его,  и
поспешил к городу.
    ‡иму он  провел  в  городе  вместе  с  немногими  оставшимисЯ  там
собратьЯми. ЉолониЯ жалась ближе  к  электрогенераторам,  превращавшим
всех в подобие пустоголовых, но в то же времЯ несущих тепло.  Џитались
жители старыми запасами, которые  приходилось  разваривать  в  горЯчей
воде.
    Ћкрестности города, когда-то плотно обжитые, были отданы во власть
молочников.  Њолочники  вышли  из  нор.   ЏритерпевшиесЯ   ко   всему,
травленные Ядом и радиацией, привыкшие к холоду и темноте.  ’еперь  их
ничто не сдерживало - они множились и менЯлись на глазах. Љакой удачей
было бы длЯ Њезы увидеть это разнообразие  отвратительных  форм!  €ные
грызли дерево  и  питались,  кажетсЯ,  одной  корой,  другие  пожирали
собственных  собратьев,  но  все  были  мерзки  и  многочисленны.  Ћни
поЯвились даже в домах, так что капканы ‡ау никогда не оставались  без
работы.
    †ить в городе, мучаЯсь от круглосуточного рева электропечей,  было
невыносимо тЯжело, и, с  трудом  дождавшись  весны,  когда  зазеленел,
казалось напрочь убитый морозом ивнЯк, а со дна оттаЯвших луж  всплыли
ожившие лЯгушки, ‡ау покинул город. Ћн двинулсЯ на  юг,  откуда  тЯнул
теплый ветер и летели возвращающиесЯ птицы. ’ам, судЯ  по  всему,  еще
оставалась   нормальнаЯ   жизнь,   если   можно,   конечно,   называть
происходЯщее нормальной жизнью.
    ‚переди были сотни лет и тысЯчи километров бегства.


        x x x


    Ћн потерЯл счет времени и местам. „олины рек и суровые плоскогорьЯ
проплывали мимо, не  врезаЯсь  в  памЯть,  а  лишь  истираЯ  ее  своей
необЯзательностью. ЊесЯцы и десЯтилетиЯ упруго сжимались и рассыпались
трухой секунд, пропускаЯ сквозь себЯ идущего.
    €ногда   ‡ау   встречал   поселениЯ   говорЯщих   внешне    вполне
благополучные, но он замечал, как мало там живет молодых,  видел,  как
расползаютсЯ от городов пЯтна рукотворных пустынь, - и уходил  дальше.
Ќикто не шел за ним следом, говорЯщие оставались  на  местах,  жертвуЯ
разумом и будущим ради сегоднЯшнего удобства и тепла.
    ‘лучалось, в  закрытых  от  ветра  долинах  попадались  нетронутые
уголки, где ‡ау хотел бы жить. ’огда он  останавливалсЯ,  строил  дом,
ловил и приручал животных, если они еще водились в этой местности.  Ќо
проходил десЯток лет, зима догонЯла ‡ау, и он бежал, оставлЯЯ  жилище,
бросив все.
    € наконец, он достиг предела. ‘  гребнЯ  серой  источенной  ветром
скалы он увидел океан. Њатерик был перейден из конца в  конец.  „альше
пути не было.
    Џод ногами мелко  хрустел  ракушечник.  -  витые  и  двустворчатые
домики морских существ, погубленных во времЯ чужих попыток  остановить
выстывание атмосферы. ’ем, кто жил здесь когда-то, удалось,  опрокинув
в  море  миллионы  тонн  Ядохимикатов,   уничтожить   микроскопический
известковый планктон, поглощавший драгоценный углекислый газ. Ќо вслед
за планктоном и кораллами  погибли  упрЯтанные  в  раковины  спруты  -
аммониты  и  стремительные   белемниты,   исчезли,   лишившись   пищи,
эласмозавры и плезиозавры, чьей печени ‡ау так и не  отведал,  пропали
пережившие многие эпохи шустрые рыбоЯщеры.  Њоре  опустело  и  потомки
незадачливых рыболовов отошли на север, их  выморочные  поселениЯ  ‡ау
оставил позади.
    Ќо все это было напрасно, ‚еликаЯ ‡има приближалась. “глекислотнаЯ
шуба истончалась с каждым годом, планета замерзала. € вот холод загнал
его сюда - на южную оконечность земли.  ‡десь  ему  предстоит  строить
последнее убежище, спасатьсЯ в нем и ждать неведомо чего, без  надежды
дождатьсЯ.


        x x x


    Ћкеан ударЯл  холодной  волной  в  обрыв  берега.  ‘оленые  брызги
залетали наверх, высыхали, покрываЯ колючей сединой кожу.  ‡ау  стоЯл,
напрЯженно вслушиваЯсь. ’ишина. Ќи одного голоса. Ќа  всем  берегу,  а
может быть, и на всем материке, он  единственный  нарушает  безмолвие,
посылаЯ в мир полную отчаЯниЯ мысль.
    ‡а спиной громоздитсЯ лес: корЯвые, изуродованные стволы  -  ветер
свищет меж безлистных ветвей. ќто ничего,  лес  оклемаетсЯ,  если  ему
позволит погода. Ћн сейчас без листьев, потому  что  зима  и  холодно.
„аже сюда, на южную точку континента, пришел зимний холод.  ‚се  времЯ
льют дожди. Ќикогда раньше их столько не было -  бесконечных,  мелких,
изводЯщих душу. Ћблака загораживают  солнце,  от  этого  холодает  еще
быстрее.  ‡ау  невесело  вздохнул:  даже  сейчас  он  ищет  объЯснениЯ
происходЯщему.
    €з-за леса донессЯ  тонкий  вой.  ’ам  бродЯт  группы  молочников,
осмелевших, ставших опасными. ‘былось безумное видение Њезы: говорЯщие
съели свою землю, и молочники без помех догрызают то, что осталось.
    ѓде-то за морем - материки ѓондваны. ’ам  тепло,  там  еще  должны
жить говорЯщие. Ќо уже давно не слышно оттуда голосов - то ли не с кем
беседовать через море,  то  ли  и  там  беда,  и  разум  задохнулсЯ  в
собственных отбросах. ‚прочем, даже если там и живы  разумные,  им  не
удастсЯ отсидетьсЯ в теплых землЯх.  Џройдут  эпохи,  но  когда-нибудь
страны  соединЯтсЯ,  и  по  дну  бывшего  морЯ  хлынут  орды  глухого,
беспощадного, ко всему привыкшего зверьЯ. …сли они на его  глазах  так
изменились, то что же будет потом...
    ’емнело. ‚оздух быстро холодел, и ‡ау поспешил к  дому.  ’ам  тоже
было холодно,  грелка  работала  плохо.  ‡ау  прикрыл  дверь  и  начал
раскладывать на камнЯх набранные днем ветки. …ще один бессмысленный  и
опасный эксперимент. Њысль  не  может  успокоитьсЯ,  хотЯ  надежды  на
победу давно нет. —то делать, таким  он  создал  себЯ  -  сначала  его
покинут силы и только потом разум.
    Ћгонь затрещал, вскинувшись по ветвЯм. Љомната  сразу  осветилась,
‡ау стал хорошо видеть. Ћн осторожно взЯл еще  одну  ветку,  бросил  в
огонь, быстро отдернув руку. ‚ комнате постепенно  становилось  тепло,
‡ау ощущал это по тому, как исчезала  сонливость.  €  все  же  его  не
оставлЯло чувство обреченности. ‚о все века огонь разводилсЯ лишь  длЯ
того, чтобы хоронить умерших, давний опыт с углем был  не  в  счет.  €
теперь ‡ау казалось, будто он хоронит самого себЯ.
    ‘иние клубы дыма плотным слоем собирались под потолком. „ыму  было
некуда деватьсЯ, постепенно он заполнил помещение, заставив  ‡ау  лечь
на пол. Ќо вскоре дым достал его и там. Ќесколько минут ‡ау лежал,  не
дыша и часто моргаЯ, чтобы умерить резь в глазах,  потом  выскочил  на
улицу отдышатьсЯ и проветрить дом.  „ым  повалил  следом  из  открытых
дверей. Џочему-то его не становилось меньше, густые клубы выплывали из
проема и тут же сливались  с  затЯнутым  облаками  ночным  небом.  ‡ау
сунулсЯ в дом и увидел, что в комнате горит  пол.  „олжно  быть,  угли
провалились между подложенных камней. ‡ау плеснул в  огонь  запасенную
заранее воду, потом метнулсЯ  было  к  берегу,  но  сделав  два  шага,
остановилсЯ. ‚ темноте  он  не  видел  абсолютно  ничего  и  мог  лишь
разбитьсЯ, упав с обрыва.
    „ом горел. ’еперь с лихвой хватало и тепла, и света, только тушить
было нечем и незачем. ‡ау стоЯл и рассматривал  свои  праздно  висЯщие
руки. Ќеужели это он? Ќеужели это  его  руки?  Љогда  он  успел  стать
таким? ќто скорее лапы •исса, натруженные и уставшие.  ‡автра  с  утра
ему снова придетсЯ братьсЯ за работу. Ћдному, без  помощников  таскать
бревна, строить дом, ночами спасатьсЯ у костров... „лЯ чего?  —тобы  в
одиночестве протЯнуть еще несколько сотен мрачных лет? Ђ потом? -  ‡ау
шевельнулсЯ. - Џотом он доживет до  своего  предела  и  перед  смертью
расскажет историю жизни и  гибели  могучей  цивилизации  говорЯщих.  €
может быть, если на материках ѓондваны - в Ђфрике или €ндии - есть еще
разумные, они услышат его, и это поможет  им  хоть  в  чем-то.  „алеко
Ђфрика...
    Љ утру пожарище остыло. Ѓледное солнце выбралось из-за горизонта и
тут же пропало среди облаков. ‘ неба привычно  засеЯло  мелкой  водой.
‡ау, вЯло двигаЯсь, натаскал сучьев, выломал в  лесу  два  ствола,  но
донести их до берега не  смог.  Ћн  понимал,  что  не  сумеет  разжечь
насквозь промокший хворост.
    Џеред закатом налетел ветер и разогнал тучи, выстрелив на прощание
в лицо снежным залпом.
    ‡ау  не  мерз,  он  лишь  чувствовал,  как  мороз  сковывает  его,
убаюкиваЯ бездонной чернотой сна. ’рудно ступаЯ, ‡ау вышел к пожарищу.
Џод ногами хрустел лед.
    Ћстывшее солнце тЯжело  падало  к  горизонту,  раздвигаЯ  размытые
остатки туч. Ќаступил вечер. Ћдин из бесчисленных вечеров  на  планете
‡емлЯ. ‘корее всего, длЯ него этот вечер станет последним.
    ‚етер гнал к берегу мутные валы. Ќо ни  один  плавник  не  мелькал
среди  белых  гребней.  €  воздух  не  прочерчивала  распЯленнаЯ  тень
рамфоринха,  лишь  несколько  чаек-ихтиорнисов  бестолково  бились   в
воздушных струЯх. ‘вистел ветер, и в тон ему с пустой земли доносилось
тонкое подвывание. Њолочники  дождались  своего  мокрого  и  холодного
часа.
    ‘олнце скрылось, лишь карминоваЯ  полоса  заката  кровавила  небо.
Ѓыстро темнело, беспомощные глаза не могли служить  ‡ау.  Ќо  все  же,
повернувшись к  лесу,  ‡ау  увидел  полукруг  горЯщих  точек.  ‡аметив
движение, молочники отскочили,  переливчато  перекликаЯсь.  „аже  эти,
новые, они были ничтожно слабы по сравнению с ним, но они умели ждать,
а за их спинами стоЯли тьма и холод.
    ‡ау шагнул вперед, сознаваЯ, что  бесцельно  тратит  остатки  сил.
ЋгненнаЯ цепь рассыпалась, охватываЯ его со всех сторон.
    Џолоса заката обуглилась, слившись с чернотой.
    Њолочники выли.
    "ЋставлЯть  этой  пакости  ‡емлю,  -  с  трудом  подумал  ‡ау,   -
обидно..."