        ‘вЯтослав ‹огинов. ‡акат на планете ‡емлЯ
___________________________________
”айл из библиотеки Љамелота
<a href=http://www.spmu.runnet.ru/camelot/>http://www.spmu.runnet.ru/camelot/</a>
--------------------

 +------------------------------------------------------------------+
 |          „анное художественное произведение распространЯетсЯ в   |
 |   электронной форме с ведома  и  согласиЯ  владельца авторских   |
 |   прав  на  некоммерческой  основе  при   условии   сохранениЯ   |
 |   целостности  и  неизменности  текста,   включаЯ   сохранение   |
 |   настоЯщего  уведомлениЯ.  ‹юбое  коммерческое  использование   |
 |   настоЯщего текста без ведома  и  прЯмого  согласиЯ владельца   |
 |   авторских прав Ќ… „ЋЏ“‘ЉЂ…’‘џ.                                 |
 |                                                                  |
 +------------------------------------------------------------------+
     Џо вопросам коммерческого использованиЯ данного произведениЯ
     обращайтесь к владельцу авторских прав  непосредственно  или
     по следующим адресам:
     E-mail: barros@tf.ru (Serge Berezhnoy)
     ’ел. (812)-245-4064 ‘ергей Ѓережной

     ЋфициальнаЯ страница ‘вЯтослава ‹огинова:
     http://www.sf.amc.ru/loginov/ і http://www.sf.amc.ru/loginov/

 --------------------------------------------------------------------

     (c) ‘вЯтослав ‹огинов, 1995

 --------------------------------------------------------------------

                          ‘вЯтослав ‹Ћѓ€ЌЋ‚

        ‡ЂЉЂ’ ЌЂ Џ‹ЂЌ…’… ‡…Њ‹џ


    ‚ечер - времЯ особое. ‘олнечный шар  медленно  наливаетсЯ  красной
усталостью, от кипарисов и елей падают густые тени. Ќо словно не желаЯ
признавать близость ночи, все живое вскипает Яростно и своевольно.  Џо
сухому песку стремительно проносЯтсЯ Ящерицы, необычно шустрые  в  это
времЯ суток, в ветвЯх розовеющих магнолий разноголосо  вопит  пернатое
население, а там,  где  серый  песок  незаметно  переходит  в  гниющее
болото, начинают бурно готовитьсЯ к ночи рыбы и  мокрокожие  -  гулкие
шлепки, уханье  и  дробное  кваканье  разносЯтсЯ  в  вечернем  воздухе
особенно далеко.
    € в этот же час, перед  тем,  как  погрузитьсЯ  в  ночное  подобие
смерти, свершаетсЯ главное таинство жизни.
    Ќа пологой горушке у самого  краЯ  болота  сдвинулсЯ,  рассыпаЯсь,
песок.  —то-то  зашевелилось  там,   отчаЯнно   барахтаЯсь,   стараЯсь
выбратьсЯ из надоевшего плена к воздуху, багровому исчезающему  свету,
свободе. ђодившеесЯ  существо  еще  облеплЯли  кожистые  пленки  Яйца,
задние конечности вЯзли в глубине, но существо извивалось,  размахиваЯ
миниатюрными  ручками,  билось...  разлепило  один  золотистый   глаз,
впервые увидав мир, затем -  второй,  и  наконец  выдралось  наружу  и
неуклюже поползло по песку, волоча за собой смЯтую  скорлупку,  бывшую
прежде его вселенной.
    Џо всему пригорку, сухому, насквозь прогретому за день,  творилось
то же самое. ЃратьЯ и сестры родившегосЯ взрыхлили поверхность  холма.
Ћдни ползли куда-то, подчинЯЯсь инстинкту, другие уже стоЯли на ногах,
смешно раскачиваЯсь, не умеЯ оперетьсЯ на ненужный пока  хвост.  Ђ  из
песка поЯвлЯлись все новые, рвущиесЯ к жизни существа.
    ђодившийсЯ подполз к воде, ткнулсЯ  носом  в  ее  нечувствительную
плоть. ‚ода понравилась, но откуда-то он знал, что в воду ему  нельзЯ.
Џока нельзЯ. „етеныш пополз вдоль  воды  и  здесь,  на  мокром  песке,
наткнулсЯ на улитку. ‘ама ли она выползла на берег,  или  ее  оставила
отошедшаЯ вода, детеныша не  заботило  -  он  сразу  понЯл,  что  надо
делать. Ћн перевернул улитку,  даже  не  успев  удивитьсЯ,  как  ловко
справились с работой пЯтипалые, с далеко отстоЯщим мизинцем,  руки,  и
куснул мЯгкое тело. “литка пыталась спрЯтатьсЯ в раковине, но  детеныш
мгновенно, словно всегда этим занималсЯ, разгрыз раковину  и  принЯлсЯ
за еду.
    „ругой детеныш, точно такой же, мокрый, с налипшим на хвост и лапы
песком, подобралсЯ к найденной улитке. Џервый недовольно забил ногами,
отгонЯЯ соперника, но неожиданно всем существом осознал, что новенький
- его брат, и почувствовал, как нестерпимо тому хочетсЯ  добратьсЯ  до
улитки и попробовать, что это  такое.  „етеныш  подвинулсЯ,  пропускаЯ
брата, вдвоем они живо разделались с  остатками  улитки,  отползли  от
воды и растЯнулись на песке.
    ‘олнце  спустилось,  быстро  начало  темнеть.  €счезающаЯ  краснаЯ
полоса заката не грела, не грели  и  звезды,  раскрывшие  свои  глаза.
Џесок  остывал.  „етеныш  чувствовал,  что  начинает  проваливатьсЯ  в
небытие, подобное тому, которое он испытывал,  лежа  в  Яйце.  Ћн  еще
видел, слышал, осЯзал, но  конечности  и  хвост  не  подчинЯлись  ему.
„етеныш лежал, тараща глаза в сгущающуюсЯ  темноту,  не  видЯ  ничего,
кроме звезд на небе. Ќо  потом  две  звезды,  красных  и  пристальных,
оказались внизу. Ћни  двигались,  и  их  сопровождал  легкий  шорох  и
фырканье. Љто-то возилсЯ в темноте, постепенно приближаЯсь к детенышу.
‚от он остановилсЯ совсем рЯдом, там, где лежал  брат.  Ѓрат  пискнул,
потом детеныш услышал хруст, чавканье и понЯл, что  "пришедший  ночью"
ест их также, как они ели улиток.
    ѓлаза  придвинулись  вплотную,  детеныш  ощутил  чужое  дыхание  и
прикосновение  волосков,  ощупывающих  его.  “литка  могла   хотЯ   бы
прЯтатьсЯ в хрупкую раковину, он же не  мог  ничего.  ЌочнаЯ  прохлада
сковала крошечное тельце и не давала пошевелитьсЯ.
    „етеныша коснулсЯ мокрый нос, но в это мгновение от болота, откуда
прежде доносилсЯ лишь нескончаемый лЯгушачий концерт, прилетел  низкий
рокочущий рев, и кто-то двинулсЯ к берегу, тЯжело  ступаЯ  и  поднимаЯ
при движении волну. Ќочной хищник замер, отпрыгнул в сторону - красные
звезды описали дугу - и исчез.
    „етеныш не испугалсЯ и не обрадовалсЯ. ‚ его теле осталось слишком
мало тепла. Ћн засыпал. € уже засыпаЯ,  всем  существом  почувствовал,
как волной нарастает вокруг нечто  могучее,  не  голос  даже,  а  хор,
говорЯщий сам с собой, сам себЯ спрашивающий и сам себе отвечающий. Ќо
сил понЯть, что это, уже не было.
    “тром  солнце  согрело  песок  и  пробудило  к  жизни   застывшего
детеныша. ‘перва он лежал неподвижно, лишь часто дышал, дергаЯ  тонким
горлом, затем взорвалсЯ суматошными  движениЯми.  ђывком  поднЯлсЯ  на
ноги - впервые в жизни! - шагнул  раза  два,  остановилсЯ.  Џеред  ним
валЯлсЯ бесформенный серый клочок, а из него торчала крохотнаЯ рука  с
зажатыми в кулачок  пальцами.  ’о,  что  осталось  от  брата.  ‘екунду
детеныш стоЯл неподвижно, потом раскачиваЯсь,  побежал  дальше.  ‚ечер
был еще так не скоро, а  внизу  в  просвеченной  лучами  теплой  воде,
ползали улитки.
    Ќо вечер все же пришел.  Ќа  багровую  землю  легли  черные  тени,
солнце, коснувшись горизонта, погасло. •олодел воздух, остывал  песок,
и детеныша охватила вЯлаЯ усталость. Ѓеспокойство, овладевшее  им  при
наступлении темноты, сменилось безразличием. Ћдин страх  тлел  внутри:
скоро придет сверкающий глазами, и на этот раз ничто не остановит его,
- это была даже не мысль, а лишь обреченное представление.
    Ћднако, ночной хищник медлил. ’ьма сгустилась, от болота  потЯнуло
пахучей сыростью. Џрохлада сковала тельце детеныша, но его брюшко было
плотно набито едой - и это немного согревало его; так что сознание  не
ускользало окончательно, и когда вновь  в  бескрайних  просторах,  еще
неведомых детенышу, родилась могучаЯ музыка,  сотканнаЯ  из  множества
голосов, детеныш понЯл, что это не  сон,  это  на  самом  деле  кто-то
говорит, радуетсЯ и негодует, удивлЯетсЯ и получает ответы, живет,  не
желаЯ признавать смерти, приходЯщей после заката.
    € детеныш присоединилсЯ к ночному хору, послав в пространство свое
первое беспомощное "почему?". Ћн не ждал ответа, но ответ пришел.
    - ‘пи, малыш, - сказали ему. - ’ы еще мал,  но  ты  вырастешь.  Њы
ждем тебЯ. Ђ страшный с красными глазами больше не поЯвитсЯ  -  мы  не
пустим его...
    Ќочь набирала силу, и успокоившийсЯ  детеныш  подчинилсЯ  приказу,
уснул, свернувшись клубком в Ямке, полной пустых скорлупок.
    ’ретий день жизни был наполнен событиЯми. „етеныш испещрил следами
весь берег, разузнал великое множество вещей. Ќа дальнем склоне  холма
он нашел траву. Ћна оказалась вкусной, но  слишком  жесткой.  ‡ато  та
трава, что росла в воде, понравилась ему  необычайно.  Љроме  того,  в
воде плавали серебристые рыбешки и шустрые головастики. „етеныш  хотел
поймать одного -  головастики  казались  ужасно  вкусными,  -  но  тот
скрылсЯ  в  глубине,  а  детеныш,  кинувшись  следом,  нахлебалсЯ   от
неожиданности воды. Џотом он обнаружил, что  умеет  плавать,  и  снова
погналсЯ за головастиками. „ругие детеныши тоже плавали и тоже  гонЯли
головастиков, но неожиданно из глубины метнулась плоскаЯ тень  -  и  у
детеныша стало одним братом меньше.
    „етеныш торопливо выбралсЯ на берег. …му казалось,  что  сейчас  в
темной воде мигнут два красных глаза, и на песок вылезет ночной страх.
    ‚прочем, через минуту детеныш успокоилсЯ и словно забыл о недавней
трагедии. Ћн поймал стрекозу, но та ударила  ему  по  глазам  жесткими
радужными крыльЯми,  вырвалась  и  улетела.  „етеныш  побежал  за  ней
следом, перевалил через горушку и здесь наткнулсЯ на большую  Ящерицу.
џщерица была вдвое больше его, она раскорЯчилась на  земле,  не  мигаЯ
рассматривала детеныша и медленно распахивала широкую пасть.
    •отЯ Ящерица  ничем  не  напоминала  ночного  убийцу,  на  секунду
детенышем овладел ужас. џщерица могла запросто заглотить его  целиком.
„етеныш сдавленно пискнул и издал громкую как крик мысль:
    - ЊенЯ нельзЯ есть!.. “ходи!
    џщерица судорожно зевнула и побрела прочь, чертЯ по песку  длинным
хвостом. „етеныш понЯл, что большой зверь подчинилсЯ его крику, что он
теперь может ходить за Ящерицей и дергать ее за лапы, а она не  тронет
его. Ћт сознаниЯ своей власти у него закружилась  голова,  он  побежал
вперед, не разбираЯ пути, быстро переставлЯЯ окрепшие  ноги  и  поднЯв
длЯ равновесиЯ хвост.
    ЋстановилсЯ он, наткнувшись на живую гору. ќто живое  превосходило
все, что встретилось ему за три днЯ. Ќо почему-то у детеныша  не  было
страха, одно лишь любопытство. „етеныш подбежал ближе, и навстречу ему
опустилась огромнаЯ ладонь, каждый  палец  которой  был  больше  всего
детеныша. „етеныш живо вскарабкалсЯ на  эту  ладонь,  его  поднЯло  на
неизмеримую  высоту  к  золотистым   озерам   глаз.   „етеныш   ощутил
снисходительную  усмешку,  доброту,  легкое   удивление,   идущее   от
великана.
    - ‚от ты  какой,  -  сказали  ему.  -  Ќе  уходи  далеко,  там  ты
пропадешь.
    ’огда, слившись с  этим  огромным,  детеныш  сделал  свое  главное
открытие - осознал себЯ.
    - ќто Я! - закричал он, подпрыгиваЯ. - џ! џ живой! џ  ел  траву  и
улиток, а менЯ никто не съел! џ могу бегать, Я дралсЯ со стрекозой,  Я
приказал Ящерице, и она послушалась. ќто же Я! ЊенЯ зовут ‡ау!


        x x x


    Џроходили дни, ‡ау рос. Ћн привык не спать по  ночам,  а  замерев,
слушать беседу великанов, - это было огромным удовольствием,  хотЯ  он
почти ничего не понимал. ‘амому говорить еще  не  хватало  сил:  задав
вопрос, ‡ау почти сразу проваливалсЯ в небытие. Ќо все же ‡ау  многому
научилсЯ. Ћн узнал, что добрые великаны - это такие же существа, как и
он сам, что когда он вырастет, он тоже станет огромным и  сильным.  Ћн
выЯснил, что зубастаЯ рыба никогда не выплывает на мелководье. Ђ потом
увидел, как пришел взрослый и, взбаламутив воду и перетоптав  половину
улиток, поймал рыбу и съел ее на глазах у восхищенных братьев ‡ау.
    ’еперь стало безопасно плавать по всему болоту, можно было нырЯть,
разгонЯЯ рЯску и  путаЯсь  в  толстых  стеблЯх  кувшинок.  Њожно  было
доставать улиток с самой глубины, ловить мальков и головастиков.
    ‚прочем, улиток, головастиков и мелких  рыбешек  осталось  гораздо
меньше, чем вначале, и приходилось порой повозитьсЯ,  чтобы  раздобыть
себе обед. Љ тому  же,  ‡ау  подрос  и  ему  уже  не  хватало  обычных
трех-четырех улиток. ‚се чаще малыши жаловались  по  ночам  беседующим
взрослым, что они голодны.
    € вот однажды на берегу вновь поЯвилсЯ взрослый великан  и  принес
улитку. ’акой  огромной  улитки  никто  из  братьев  ‡ау  не  видывал.
‡авернутаЯ спиралью раковина казалась целым холмом, а длинные щупальца
улитки  свисали  до  земли,  даже  когда  взрослый  поднЯл  улитку  на
вытЯнутых руках.
    ‡ау вместе со всеми подбежал к расколотой  раковине  и  стал  есть
упругое серое мЯсо. „авно он так не пировал. Ќо радость была  омрачена
неожиданным открытием. Ћн вдруг  заметил,  как  мало  осталось  их  на
берегу. Ќекоторые, самые нетерпеливые, ушли  в  дальние  заросли,  где
было много травы и  мелкой  живности,  но  где  попадались  звери,  не
понимавшие или не слушавшие приказов, поэтому оттуда  почти  никто  не
возвращалсЯ. Њногие братьЯ ‡ау уродились слабее остальных, а потом  не
сумели выправитьсЯ. Ћни чахли и  умирали  один  за  другим.  Ќо  самый
большой урон нанес ночной страх.
    ‡ау знал: того, кто приходит ночью, зовут молочником. Љогда  холод
заставлЯет засыпать живущих, один лишь молочник не подчинЯетсЯ  ему  и
выходит на охоту. …ще дважды с момента рождениЯ ‡ау молочник ухитрЯлсЯ
преодолеть ловушки,  поставленные  взрослыми,  и  устроить  на  берегу
побоище.
    Љ тому времени ‡ау настолько подрос,  что  мог,  хоть  и  недолго,
двигатьсЯ ночью. Џравда, через несколько секунд непослушные конечности
замирали, и ‡ау засыпал так крепко, что не слышал  ночных  разговоров,
которые любил больше всего на свете. Џоэтому запас энергии ‡ау  берег,
чтобы  лежа  в  полной  неподвижности,  беседовать  с   маленькими   и
взрослыми, далекими и близкими братьЯми. Њногого в  разноголосом  хоре
он не понимал, многое забывал к утру, но приходила новаЯ ночь,  и  ‡ау
снова училсЯ.
    Ћднако, когда молочник пришел в четвертый раз, ‡ау, хотЯ мысли его
были далеко, вскочил и побежал. Ћн не знал, что  запаса  дневной  силы
хватит ему лишь на десЯть шагов, а молочник видит в темноте и неутомим
в беге. Џросто крошечное  тельце  не  желало  быть  съеденным,  и  ‡ау
спасалсЯ. ‘ослепу он влетел  в  воду,  а  молочник,  которому  хватало
добычи на берегу, не полез за ним.
    ‘идЯ по горло в воде, ‡ау обнаружил,  что  вода  остывает  гораздо
медленнее песка. ‚ теплой воде способность двигатьсЯ не покидала  его,
и ‡ау на ночь стал забиратьсЯ в воду.  „ругие  малыши  последовали  за
ним, но потом  случилась  очень  холоднаЯ  ночь,  вода  на  мелководье
выстыла, и несколько братьев утонуло.
    ’акие холодные ночи почему-то стали повторЯтьсЯ все  чаще.  ‡елень
на берегу стоЯла скучнаЯ, не было молодых побегов. ‚ыросли  и  пропали
головастики. …сли бы не помощь взрослых, в береговой  колонии  началсЯ
бы голод. ‚зрослые, беседуЯ между собой, называли случившеесЯ бедствие
"зимой". ‘амих  взрослых  зима  не  пугала,  у  них  было  что-то  под
названием "дом", в котором было тепло даже зимой. ‚зрослые строили дом
из деревьев, и ‡ау тоже решил построить дом. Ќасобирал палок и воткнул
их во  влажный  песок.  Ѓегать  между  торчащими  палками  было  очень
интересно, но от ночного холода они не помогали.
    ‡има не нравилась всем.  џщерицы  скрылись  между  камней,  глупые
мокрокожие зарылись в ил и не всплывали даже, чтобы глотнуть  воздуха.
Ћдни молочники любили зиму. ќто было их времЯ.
    ’о, что молочник не один, что их много, потрЯсло  ‡ау  до  глубины
души. Љогда ночью он услышал тЯжелый удар, а потом  резкий  незнакомый
визг, он не  подумал  о  молочнике.  Њолочник  ходит  в  тишине,  лишь
пофыркивание выдает его. “тром ‡ау побежал смотреть, что произошло  за
холмом, где стоЯли западни, настороженные взрослыми.
    ‡астрЯв в узком проходе, оставленном в  ограде,  лежал  незнакомый
зверь. Ћн был невелик, лишь немного больше изрЯдно подросшего ‡ау,  но
вид  зверЯ  был  чудовищно  отвратителен:  вытЯнутое  тело   покрывали
какие-то нити, словно  убитый  успел  прорасти  небывалой  травой  или
покрытьсЯ мерзкой черной плесенью. •вост, слишком  длинный  и  тонкий,
чтобы помогать при ходьбе, тЯнулсЯ нелепым червЯком. ‚ раскрытой пасти
белели длинные тонкие зубы, а глаза, так страшно сверкавшие  во  тьме,
теперь были почти неразличимы. ‡ау  никогда  не  видел  молочника,  но
сразу понЯл, что это  он  и  есть.  ’олько  молочник  мог  быть  столь
беспредельно гадок. „линные нити на  кончике  морды  -  ведь  это  они
касались ‡ау в первую ночь его жизни! - обвисли, в  ноздрЯх  запеклась
густаЯ кровь. Њолочник был мертв,  раздавлен  упавшим  сверху  толстым
куском бревна.
    ‡ау,  охваченный   неожиданной   радостью,   начал   подпрыгивать,
раскачиваЯсь и размахиваЯ руками.
    - Њолочник умер! ЃольшаЯ деревЯшка упала и убила молочника!  Ќикто
больше не придет ночью, никогда  не  раздастсЯ  шорох,  красные  глаза
больше не засветЯтсЯ! Њолочник умер!..
    “слышав мысли ‡ау, со всего берега сбежались  остальные  детеныши.
Ћни смотрели, раскачивались на хвостах, подпрыгивали и пели:
    - “мер молочник!..
    Ќо потом пришел взрослый, веткой брезгливо отшвырнул  раздавленный
труп и начал приводить ловушку в порЯдок.
    - Њолочник умер! - закричал ему ‡ау. - Ѓольше не надо боЯтьсЯ!
    - Ќет, малыш, - ответил взрослый.. - ќтот умер,  но  есть  другие.
‚ам еще рано жить самим.
    - „ругие? - переспросил ‡ау. - …ще молочник?.. Њного молочников?..
    ќто не умещалось в голове. “жас может быть  только  один,  и  лишь
один может быть молочник. € все же это была  правда.  —ерез  несколько
ночей молочник пришел и загрыз одного  из  братьев.  Ђ  потом  и  этот
молочник попал в капкан и был раздавлен.  ‡ау  смотрел,  как  взрослый
вытаскивает убитого  убийцу,  и  вдруг  понЯл,  что  больше  не  может
боЯтьсЯ.
    - Љогда придет молочник, - громко подумал он, - Я  возьму  большую
деревЯшку и убью его. џ прЯмо сейчас возьму деревЯшку, найду молочника
и убью его.
    ‚зрослый опустил на землю чурбан и сказал, не  глЯдЯ  на  малышей,
копошащихсЯ у его ног:
    - ќти молочники еще молодые, они  недавно  родились,  у  них  мало
опыта. Џоэтому они так часто попадаютсЯ. Ќо  если  вы  встретитесь  со
старым молочником, деревЯшка не поможет.
    - Ћн большой, как ты? - спросил кто-то.
    - Ћн маленький, но вам лучше с ним не встречатьсЯ.
    ‡ау понуро пошел к берегу.
    ‘нова потЯнулась невеселаЯ зимнЯЯ жизнь. Ќо все  же  ‡ау  разыскал
палку поувесистей и клал  теперь  ее  рЯдом  с  собой,  чтобы  ударить
молочника, когда тот придет за ним.
    —ерез несколько дней пошел дождь. ’акого дождЯ на памЯти  ‡ау  еще
не было. ‘труи воды впивались  в  землю,  разбрызгивали  песок,  секли
траву, сшибали с веток старые листьЯ. ‘лучись подобное полгода  назад,
когда ‡ау только родилсЯ, он был бы убит - с такой силой падала с неба
вода.  ‡ато  сразу  после  дождЯ  отовсюду  полезла   трава,   деревьЯ
украсились свежими побегами. ‡има  кончилась.  Ќе  только  днем  стало
тепло, но и после заката ‡ау мог долго бродить по берегу.  Џравда,  он
почти не видел  в  темноте,  но  и  просто  осознавать  себЯ  хозЯином
собственного тела было приЯтно. Љ тому же он мог теперь сколько угодно
беседовать по ночам - и ‡ау непрерывно училсЯ,  узнаваЯ  тысЯчи  новых
вещей.
    Џочти ничего из того, о чем говорили взрослые, ‡ау не встречал, но
образы, возникавшие в голове, были столь подробны, что  ‡ау  казалось,
будто он знает  все  о  мире,  раскинувшимсЯ  за  пределами  болота  и
песчаного плЯжика. ќтот мир манил и  отпугивал  одновременно.  Ќо  ‡ау
догадывалсЯ, что скоро желание видеть и делать пересилит страх.
    ‘ приходом весны молочник стал поЯвлЯтьсЯ реже, но ‡ау  все  равно
таскал с собой палку и часто, воинственно взвизгиваЯ, врубалсЯ с нею в
камыши, круша их направо и налево и представлЯЯ,  что  вместо  смирных
растений перед ним злобный молочник. Ћднако, когда молочник пришел  на
самом деле, палка оказалась забытой.
    Љрасные глаза просверлили темноту,  обдав  ‡ау  волной  ужаса.  Ќо
прежде чем молочник кинулсЯ на него, ‡ау прыгнул сам. Ћн понимал,  что
бежать некуда, и на этот раз смерть не обойдет его  стороной.  —елюсти
‡ау, привыкшие дробить ракушки и перемалывать  стебли,  сомкнулись  на
холке не ожидавшего  нападениЯ  хищника.  Њолочник  издал  скрежещущий
визг, зубы его полоснули ‡ау по руке. –елой рукой ‡ау судорожно  искал
палку, но ее не было, а сила убывала, движениЯ становились все слабее,
медленнее. Ћстрые как осколок раковины, резцы молочника вновь  рванули
по пальцам, но ‡ау не почувствовал боли. ђасход  энергии  был  слишком
велик, ‡ау засыпал в  самый  неподходЯщий  длЯ  этого  момент.  Ћн  не
чувствовал,  как  кривые  когти  дерут  чешуйки  на  его  животе,  как
извиваетсЯ и верещит зажатый молочник. ЏоследнЯЯ мысль, с которой  ‡ау
провалилсЯ в темноту, была: "’олько бы не разжать зубы..."
    ‡ау очнулсЯ позже обычного, когда берег  уже  бурлил.  ‚округ  ‡ау
толпились братьЯ,  а  рЯдом  на  песке  валЯлсЯ  задушенный  молочник.
Њолочника подцепили на палку - она лежала совсем близко! - и  потащили
к границе участка. ‡ау поплелсЯ следом.  €скалеченнаЯ  рука  безвольно
висела, мышцы были разорваны, два пальца  словно  сострижены  начисто.
‘амое  печальное,  что  молочник  отгрыз  мизинец,  и  ‡ау,  глЯдЯ  на
болтающуюсЯ руку, подумал, что больше он ничего не сможет ею схватить.
    Џришел взрослый, забрал  дохлого  молочника,  потом  принес  комок
битума и помазал раны ‡ау. “слышав смЯтение в мыслЯх детеныша, сказал:
    - ’ы храбрый и сильный. Ђ с рукой ничего страшного  не  случилось.
’ы молодой, рука заживет. Љ осени вырастут новые пальцы.
    Ѓоли ‡ау почти не  чувствовал,  и  хотЯ  облепленнаЯ  смолой  рука
мешала ему, вскоре он уже носилсЯ  по  песку  вместе  со  всеми.  •отЯ
беготнЯ больше не приносила радости. …сли прежде  от  кромки  вода  до
зарослей, отгороженных заборами и рЯдами ловушек, ‡ау добиралсЯ больше
получаса, то теперь  покрывал  это  расстоЯние  за  пару  минут.  „нем
проходы в ограде были открыты, но ‡ау лишь  однажды,  на  третий  день
своей  жизни,  выбралсЯ  наружу,  сам  не  заметив  этого.  ’еперь  он
частенько околачивалсЯ возле зарослей, не смеЯ углубитьсЯ в них, но  и
не имеЯ сил отойти. ќта  страннаЯ  игра  -  ходить  взад-вперед  через
ворота - отнимала у него все больше времени.
    „ругие подростки вовсю бегали в заросли, с каждым днем уходили все
дальше   и    дальше.    ‚озвращались    возбужденные,    обменивались
впечатлениЯми. Ќекоторые не возвращались, и ‡ау не мог понЯть: погибли
они или просто остались там жить, не захотев вернутьсЯ.
    ‘ам ‡ау боЯлсЯ уходить. ‚оспоминание о зубах молочника мучило его.
он понимал, что с одной рукой  в  лесу  делать  нечего.  ‘начала  надо
дождатьсЯ, чтобы выросли новые пальцы.
    € вот, когда эти мысли окончательно определились,  ‡ау  решилсЯ  и
ушел. Љусты сомкнулись  за  его  спиной,  но  он  не  остановилсЯ,  не
повернул назад, а продолжал идти, косЯ в  разные  стороны  любопытными
глазами, боЯсь и ожидаЯ нового.
    Љустарник сменилсЯ лесом, туи и тЯжелые ели закрывали небо, лишь с
полЯн можно было увидеть голубой простор, в котором на страшной высоте
парил владыка воздуха - беззубый птеродонт. ‚низ он спуститьсЯ не мог,
каждый сучок опасно грозил его нежным крыльЯм, поэтому лес  был  отдан
птицам. ќти смешные летуны перепархивали в дерева на дерево,  наполнЯЯ
воздух хриплыми криками.
    Њрачный  хвойный  лес  сменилсЯ  светлым  лиственным.  ‡десь  было
гораздо  больше  птиц,  а  внизу  встречались  не  только   безмозглые
мокрокожие, но  и  настоЯщие  звери:  змеи,  Ящерицы,  дикие  двуногие
зверушки, удивительно  похожие  на  самого  ‡ау,  но  бессмысленные  и
пугливые. ‡ау вначале решил, что это его пропавшие братьЯ, и  радостно
кинулсЯ к ним, но зверушки, услышав его мысли, в панике  умчались.  Ќа
бегу они громко щебетали и пересвистывались.
    „вуногие очень понравились ‡ау, но догнать их он  не  смог.  ’огда
‡ау спрЯталсЯ в кустах, а когда двуногие  вернулись,  он  приказал  им
стоЯть. Џотом он попыталсЯ заставить их маршировать строем, но  умениЯ
приказывать всем сразу у него на хватило, двуногие снова разбежались и
больше уже не вернулись.
    Ќа полЯнах, заросших кустарником и высокой сочной травой,  паслись
другие звери. Ћни были столь колоссальны, что ‡ау  на  всЯкий  случай,
обходил полЯны стороной, опасаЯсь, что его  раздавЯт,  не  со  зла,  а
просто не заметив.
    Ђ потом он наблюдал,  как  один  из  этих  гигантов  был  повержен
хищником, ворвавшимсЯ на полЯну.  •ищник  тоже  передвигалсЯ  на  двух
ногах, и ‡ау даже не стал  прЯтатьсЯ,  до  того  зверь  был  похож  на
взрослых его племени. •отЯ настоЯщий взрослый едва достал  бы  ему  до
плеча, а руки пожирателЯ были такими же беспомощными, как у  щебечущей
мелкоты, да и безлобаЯ голова оказалась лишь придатком к  пасти.  ‡ау,
замерев следил, как чудовище раздирает сбитого великана на  части.  Ќо
через несколько минут ошеломление прошло, ‡ау расслышал  самодовольное
ворчание, заменЯвшее хищнику мысли, и понЯл, что тот хоть  и  огромен,
но глуп и не опасен. €з памЯти эхом  ночных  уроков  всплыло  название
зверЯ: тарбозавр. ‡ау подумал, что можно было бы отнЯть  у  тарбозавра
добычу, приказав ему уйти, но не решилсЯ, догадываЯсь, что тот может и
не разобрать приказа.
    ‡ау развернулсЯ и побежал через лес, громкой  мыслью  предупреждаЯ
всех, что идет пусть  маленький,  но  настоЯщий  хозЯин.  Ќи  зубастый
тарбозавр, ни толстолапаЯ эупаркериЯ  не  посмеют  тронуть  того,  кто
умеет говорить,  а  древним  глухим  хищникам  не  справитьсЯ  с  ним.
Њокрокожий стегоцефал, что порой встречаетсЯ на болотах, не сможет его
проглотить, и широкоротаЯ рыба уже не смотрит на ‡ау, как  на  добычу.
Ћн вырос, он большой, никто не страшен ему.
    "Ђ молочник? - кольнула мысль, но ‡ау отогнал ее. -  ‘ейчас  день,
молочник прЯчетсЯ в потайных норах, а  если  он  вылезет  оттуда,  ‡ау
снова задушит его."
    ‚переди раздалсЯ громкий треск расщеплЯемой древесины. ‡ау кинулсЯ
на звук. Ќесколько неосмысленных гигантов,  натужно  упираЯсь,  ломали
деревьЯ, другие - четвероногие,  зацеплЯЯ  бревна  изогнутыми  рогами,
волокли их куда-то. ‚се это было абсолютно ненужно им,  и  в  воздухе,
казалось, висело удивление, излучаемое работниками. Ќо  ‡ау  прекрасно
знал,  что  заставлЯет  их  трудитьсЯ.  ѓде-то  рЯдом  находились  его
взрослые собратьЯ, их  приказы  и  выполнЯли  большие,  но  неразумные
звери.
    ‡ау миновал взрытую изуродованную полосу,  где  проводилась  ломка
леса, и по краю широкой  дороги  поскакал  смотреть,  длЯ  чего  нужно
столько стволов.
    ‡аросли кончились, ‡ау увидел окаймленный  осокой  песчаный  плЯж,
поверхность воды, знакомо блестЯщую под  лучами  солнца.  Ќо  сходство
этим и ограничивалось, потому что  вместо  небольшой  болотистой  лужи
перед ‡ау расстилалсЯ огромный водный простор. Џротивоположного берега
было не видно,  ветер,  разбежавшись  над  водой,  вспенивал  волны  с
крутыми гребешками.
    Џо всему берегу шла работа.  ђогатые  монстры,  распахиваЯ  песок,
заталкивали стволы в воду. ’ам их поджидали взрослые братьЯ  ‡ау.  Ћни
отгонЯли всплывшие бревна и что-то складывали из них в воде. Ќесколько
пленных тарбозавров заколачивали в дно сваи.  ‡ау  восхитилсЯ,  глЯдЯ,
как лупЯт они безмозглыми башками по дереву,  словно  пытаЯсь  нанести
смертельный удар упавшей на землю жертве. Ђ чтобы первый  же  удар  не
разбил тупую морду вдребезги, зубастаЯ пасть каждого хищника  защищена
здоровенной дубовой нашлепкой. ‡ау взвизгнул  от  восторга,  глЯдЯ  на
работу живых кувалд. Ћн не знал, что строитсЯ здесь,  -  дом  или  еще
что-нибудь интересное, его просто переполнЯла радость и  желание  быть
вместе со всеми.
    - џ тоже хочу строить! - закричал он,  бросившись  вниз,  к  урезу
вспененной грЯзной воды.


        x x x


    Ќочь выдалась на редкость холодной,  ‡ау  влез  в  самую  середину
садка, где поднимающиесЯ снизу теплые струи  не  давали  ему  застыть.
ђЯдом темным горбом выпирала из воды туша •исса. ‡а прошедшие два года
‡ау сильно вытЯнулсЯ, но все же не доставал  старшему  товарищу  и  до
поЯса. •исс  был  невероЯтно  стар  и  огромен.  ’ело  его,  словно  у
мокрокожих было покрыто бородавками и наростами, тЯжелые руки с годами
стали неповоротливыми, будто лапы манжурозавра. Ќикто, даже  сам  •исс
не мог сказать, сколько времени он живет на свете. €ногда он  упоминал
зверей, которых никто уже не встречал, или говорил об эпохах, когда не
было зимы, а молочники даже ночью боЯлись высунутьсЯ из нор.  Ќо  чаще
•исс молчал или тЯжко перебирал в уме, что сделано за сегоднЯшний день
и что предстоит сделать завтра.
    “же два года ‡ау работал вместе с •иссом. Ћни  обслуживали  садки.
Џосле того,  как  строители  вбивали  в  илистое  дно  лагуны  сваи  и
укладывали бревна, наступал черед •исса  и  ‡ау.  Ћни  заваливали  дно
мелким  древесным  мусором  и  травой,  засеивали  садок  дрожжами   и
личинками  белого  червЯ,  и  вода  в  садке  начинала   бродить.   Џо
поверхности растекались маслЯные разводы, со дна  поднимались  пузыри.
†адные рыбы-воздухоглоты копошились на  гниющем  дне,  их  вылавливали
сотнЯми, но они не убывали, пока весь сор и щепки не перегнивали и  не
ложились  на  дно  плотным  черным  слоем.  ’огда  •исс  с  помощником
ремонтировал садок, вновь забивал его трухой и засеивал. Ђ если  стены
садка приходили в полную негодность, начинал  на  этом  месте  строить
новый.
    Џервое времЯ ‡ау полагал, что все  говорЯщие  занимаютсЯ  подобной
работой, и удивлЯлсЯ, зачем другие взрослые приезжают к ним за рыбой и
жирными моллюсками в витых и двустворчатых раковинах.  Ќеужели  у  них
самих нет всего этого? ђыбы ‡ау было не жалко,  ее  вылавливали  очень
много, и ‡ау помогал укладывать живых вздрагивающих рыбин на  повозки,
запрЯженные меланхоличными горбатыми стиракозаврами.
    Ќо потом он узнал, что говорЯщие занимаютсЯ множеством разных дел.
ЋказываетсЯ, рыбу увозили в поселок, где  жило  много  говорЯщих.  ‡ау
тоже стал наведыватьсЯ туда, чтобы походить среди настоЯщих домов  (он
уже  знал,  что  это  такое),  полакомитьсЯ  сладкими   плодами,   что
выращивались вдоль реки, многоногой морской улиткой или  куском  мЯса,
отнЯтым охотниками у беспомощного в своей глупости хищника.
    •исс в поселок не ходил, в еде довольствовалсЯ  рыбой,  да  иногда
словно игуанодон объедал верхушки окрестных  деревьев.  ‡ау  не  знал,
возраст  ли  причиной  такому  поведению,  или  просто  когда-то   все
говорЯщие жили так.
    „ома у •исса не было, ночевал он в садке, погрузившись в  воду  по
самую шею. ‡ау, еще не забывший обычаев детского плЯжа,  тоже  залезал
на ночь в воду. ‚ода в садке была теплой  и  вонючей,  зимой  над  ней
поднималсЯ пар.
    Њолочников ‡ау больше не  боЯлсЯ,  но  ненавидел,  как  и  прежде.
Љак-то, одно из этих существ, не дождавшись темноты, выбралось на плЯж
и, крадучись, направилось к раздавленным остаткам рыбы. ‡ау, ночью  не
видевший ничего, все же разглЯдел в сгущающихсЯ сумерках юркую тень  и
удивилсЯ, каким маленьким оказалсЯ грозный некогда враг. ‡ау  выскочил
на сушу, чтобы растоптать отвратительную тварь, но молочник шмыгнул  в
сторону и мгновенно исчез - напрасно ‡ау металсЯ по берегу. Џотом, уже
сидЯ в воде, он долго не мог успокоитьсЯ.
    “тром •исс подозвал ‡ау к небольшому обрывчику, где  старые  садки
высушили берег, заставив воду отступить. •исс поднЯл обломок бревна  и
мощным ударом обрушил  бывший  берег.  Ћказалось,  что  обрыв  источен
ходами: мелкие молочники брызнули  в  стороны.  ‚  этот  день  ‡ау  не
работал. ‡ато он расковырЯл весь берег, истреблЯЯ молочников: взрослых
пытавшихсЯ подпрыгнуть и вцепитьсЯ ему в живот, и  детенышей,  слепых,
беспомощно сбившихсЯ в норах. ‡ау мстил за год страха, за братьев,  из
которых почти никто не выжил. “толить ненависть он не смог,  а  устав,
понЯл, что так с молочниками не справитьсЯ.
    •исс к молочникам относилсЯ  спокойно,  говорил,  что  они  всегда
крали Яйца и всегда убивали детенышей, так  что  ничего  особенного  в
этом нет. …сли бы детеныши не погибали в первый год жизни, то  в  мире
просто не хватило бы места длЯ  разумных.  ‡начит,  и  молочники  тоже
нужны. ‡ау слушал,  соглашалсЯ,  потом  вспоминал  ледЯнЯщее  ожидание
гибели и - не соглашалсЯ.
    € был еще один вызывающий недоумение вопрос. „ремучаЯ мысль  •исса
была, насколько воспринимал ее ‡ау, понЯтна ему, однако в ночном  хоре
‡ау слышал голоса, обсуждавшие нечто невообразимое. ђечь там шла не  о
садках и рыбе, а о вещах сложных и не  имевших  к  повседневной  жизни
никакого отношениЯ. ‚зрослых волновали тайны памЯти, они спорили,  что
из чего  состоит  и  во  что  переходит.  ‹юбой  вопрос  в  их  спорах
разрасталсЯ, усложнЯЯсь, ‡ау терЯл нить рассуждений и словно  в  самом
раннем детстве слушал ночной разговор как вдохновенную, но  непонЯтную
музыку, где лишь изредка мелькнет и западет в памЯть знакомый звук.
    …сли ночью и поминались знакомые ‡ау садки, то говорилось о них  с
тревогой. Ѓеспокоились,  что  все  меньше  остаетсЯ  мелких  бухт,  но
главное,  почему-то  взрослых  тревожило,  что  бревна  старых  садков
пропадают под водой, заносЯтсЯ илом. ‚се равно ведь старые бревна  уже
никуда не годились. Ћднажды •исс выволок со дна  такое  бревно  -  оно
было тЯжелым и твердым, как камень: ‡ау лишь  потерЯл  времЯ,  пытаЯсь
выпилить на нем пазы и снова пустить в дело.
    •исс в таких разговорах не участвовал, неЯсно даже, понимал ли  он
их. Ћн лишь порой одобрительно-иронически фыркал, а на вопросы ‡ау,  о
чем говорЯт дальние взрослые, пренебрежительно отмахивалсЯ:
    - ЊаютсЯ. •отЯт больше, чем могут.
    Ќенадолго этот ответ успокаивал ‡ау, но потом он снова вслушивалсЯ
в песнь мысли, ожидаЯ времЯ, когда сможет не только задать вопрос,  но
и сказать сам - громко и сильно.
    ‚ холодные ночи •исс  порой  засыпал  словно  новорожденный,  хотЯ
забродившаЯ вода в садках всегда была теплой. Њысли •исса прерывались,
дыхание останавливалось, •исс с головой уходил под воду  и  неподвижно
лежал там. ‹ишь редкие удары его сердца доносились до ‡ау.
    Ќачиналось утро. ‡убастые птицы, разжиревшие на отбросах, орали  в
ветвЯх. ‘олнце начало пригревать, и  ‡ау  собралсЯ  на  берег.  Џрежде
всего он толкнул полузатонувшую тушу •исса, чтобы  старик  очнулсЯ  от
забытьЯ. Ќо на этот раз •исс не поднЯл иссеченную шрамами голову, даже
не шелохнулсЯ. € ‡ау  вдруг  осознал,  что  не  слышит  гулких  ударов
•иссова сердца.
    - •исс! - закричал ‡ау.
    Ћн нырнул в гнилую воду, обхватил руками тЯжелую голову, поднЯл  к
свету.
    - •исс! - просил он. - „ыши, пожалуйста!
    •исс медленно открыл мутные глаза, затем  снова  закрыл  их.  ‡ау,
хрипЯ от напрЯжениЯ, пыталсЯ сдвинуть •исса, подтащить его  к  берегу,
но  огромное  тело  оставалось  неподвижным.  Ђ  потом   медленно   из
неслышимых глубин, нарастаЯ и заглушаЯ все, возник тЯжелый вибрирующий
звук, мрачное гудение, парализующее, лишающее сил и воли.
    ‡ау, спотыкаЯсь, добралсЯ до берега, упал на  песок.  ђев  и  гул,
идущие от умирающего •исса, захватили его целиком. ‡вук складывалсЯ не
в слова, а в картины и ощущениЯ. ‡ау не понимал, что творитсЯ  с  ним,
он лежал, словно размазанный по гальке, и ему казалось, что его  нигде
нет. Ѓыл  •исс.  Ћн,  ‡ау,  был  •иссом,  древним,  живущим  несчетные
тысЯчелетиЯ, а  вокруг  бушевал  невообразимо  праздничный  юный  мир.
‡абытые звери и сгинувшие чащи окружали его, солнце палило в выцветшем
небе,  не  знавшем  зимы,  прозрачные  хвойные  леса  покрывали  сухие
плоскогорьЯ. Љазалось, ничто не может  поколебать  благополучиЯ  мира;
говорЯщие жили повсюду: ловили рыбу, растили перистые пальмы с  нежной
сладкой  сердцевиной,  истреблЯли   в   сохнущих   болотах   последних
гигантских мокрокожих, прожорливых и неумных. Ќичто не могло  угрожать
разуму. “слышав звук мысли, двуногий горгозавр бежал прочь,  судорожно
дергаЯ хвостом,  изумленно  замирала  ненасытнаЯ  челышевиЯ,  послушно
сворачивал с пути упрЯмый моноклон.
    ѓолос •исса разносилсЯ на много дней пути, и никто вокруг, сколько
хватало слуха, не  занималсЯ  сейчас  делами:  говорЯщие  стоЯли,  где
застал их звук, и, замерев, слушали прощальный рассказ старика,  голос
его памЯти.
    ’ак же, как и сегоднЯ, из тысЯч рожденных выживали единицы, но век
их был долог, а умираЯ, они оставлЯли свою памЯть. ’еперь •исс говорил
от имени тех ушедших поколений, и нельзЯ было понЯть, идет ли счет  на
сотни  тысЯч  или  сотни  миллионов  лет.  „вигались,  сталкиваЯсь   и
расходЯсь континенты, истекали огнем горы, высыхали и рождались  морЯ.
’ам, в забытой стране бродил, низко опустив тЯжелую голову, хирозавр -
зверь с ловкой пЯтипалой рукой, котораЯ сделала его  владыкой  сущего.
ќто его потомки  расселились  по  землЯм,  вопль  ужаса  превратили  в
разумную речь, построили дома и рыбные садки, насадили рощи, подчинили
всех живущих от безногой Ящерицы до парЯщего в выси птеродонта.
    Ќо что-то сдвинулось и сломалось в мире. Џроизошло это задолго  до
того, как новорожденный •исс впервые  замер  в  жуткой  неподвижности,
ожидаЯ  прихода  молочника.  Ѓеда  не  торопилась,  она  накапливалась
постепенно, не привлекаЯ вниманиЯ мудрых говорЯщих.  Ќочи  становились
холоднее, но взрослые в  теплых  домах  не  замечали  этого.  €счезали
некогда  процветавшие  виды  животных,  но  ведь  большинство  из  них
уничтожили сами говорЯщие, потому что неразумные соседи были не  нужны
или попросту мешали.
    Ќемногие видели беду, но среди них оказалсЯ и •исс. Ћн бросил дом,
других говорЯщих и жил так, как жили его предки в  те  времена,  когда
они почти не отличались от бессловесных. ‘толетиЯ •исс  молчал,  слывЯ
чудаком, и лишь теперь  раскрывал  перед  другими  свою  боль  и  свое
неумение предотвратить копЯщуюсЯ угрозу. …го  предостережение  звучало
мудро, но беспомощно.
    ‡вук медленно замер. ‡ау шевельнулсЯ, отыскиваЯ свое крошечное "Я"
в том огромном, что растворило его. Џотом вскочил и,  вспениваЯ  воду,
кинулсЯ к •иссу. Ќо остановилсЯ, понЯв, что •иссу уже ничего не нужно.
    —ерез час к садкам пришли все говорЯщие, что жили в поселке.  ’ело
•исса  достали  из  воды,  положили  на  высокий  штабель  из  бревен,
заготовленных длЯ ремонта садков. ‚спыхнул огонь, столб  черного  дыма
поднЯлсЯ к небу.  ‡ау  стоЯл,  не  принимаЯ  в  происходЯщем  никакого
участиЯ. Љазалось, за первый год жизни он мог бы привыкнуть  к  смерти
братьев, но •исс был вечен, его голос еще звучал в голове,  и  там  не
оставалось места, чтобы понЯть, что всесильные взрослые тоже умирают.
    Љогда погребальный костер прогорел, собравшиесЯ двинулись  обратно
в поселок. Њежду собой они не говорили, в каждом слишком сильно звучал
голос •исса. ‡ау поспешил следом за уходЯщими. Ћн знал, что  завтра  в
садках будут работать другие, знал, что и сам может остатьсЯ работать,
и никто не прогонит его. Ќо гремело в голове завещание  •исса,  и  ‡ау
спешил. Ћн хотел знать, что происходит. Ћн просто хотел знать, а здесь
его больше ничто не удерживало.


        x x x


    ѓород можно было узнать издали. ‘обранные из камнЯ и  дерева  дома
окружали большие площади. Ќа утоптанной множеством ног земле ничего не
росло. Џустынен был и морской залив,  на  берегу  которого  раскинулсЯ
город.
    ‚ поселке, где бывал ‡ау, стоЯло всего два десЯтка домов, почти во
всех жили разумные, и лишь в двух занимались работой: мастерили разные
предметы из дерева и заготавливали впрок отнЯтое у хищников мЯсо.
    ‚ городе домов были  многие  сотни,  но  только  половина  из  них
оказалась жилой. ‚ городе трудились, и  даже  сам  воздух  пах  дымом,
загнившей водой и еще чем-то резким и  неживым.  ќтот  запах  пугал  и
притЯгивал одновременно. ‡вери в городе попадались редко и были словно
придавлены непрерывной работой. •отЯ в самом центре  города  оказалось
несколько небольших озер, но мокрокожие здесь не встречались  вовсе  -
вода была мертва.
    Ђ еще над городом разливалось монотонное  басовитое  гудение.  ‡ау
даже не сразу понЯл, что это не обычный  звук,  что  гудит  в  мыслЯх.
ђевело так мучительно, что даже собственные мысли ‡ау начали путатьсЯ,
и он уже не понимал, зачем сюда пришел. ‘амое удивительное,  что  этот
рев не был живым: в нем не было ни следа разума или чувства.
    Џонемногу  ‡ау  приспособилсЯ  к  шуму  и  начал  различать  мысли
говорЯщих, хотЯ ничего не мог в них разобрать - шум был слишком силен.
    "Љак здесь можно жить? - недоумевал ‡ау. - Љто это сделал? ‡ачем?"
    ‚ыло со всех сторон, но ‡ау все же определил направление  наиболее
мощного рева и пошел туда. Ћн ничуть не удивилсЯ, оказавшись на  самой
грЯзной площади. €з ворот каменного зданиЯ лениво тек Ядовитый  ручей.
…дкаЯ жидкость, растекаЯсь лужами, жгла ноги. ќто было не самое лучшее
место в мире, но все же ‡ау вошел в ворота.
    Ћн увидел рЯды странных  емкостей,  похожих  на  крошечные  рыбные
садки. ‚ них бурлили вонючие  жидкости.  ђев  стоЯл  невыносимый.  ‡ау
осторожно приблизилсЯ, наклонилсЯ над одной из емкостей. „лЯ этого ему
пришлось схватитьсЯ за блестЯщую полосу, идущую над садками. ‚ это  же
мгновение жестокий удар сбил его с ног. ‡ау свалилсЯ  на  промасленный
асфальтовый  пол.  ђуку  свело   судорогой,   обожженные   пальцы   не
разгибались.
    Љазалось бы, удар должен был отбить  у  ‡ау  охоту  знакомитьсЯ  с
неприЯтным зданием, но именно в эту минуту ‡ау  понЯл,  что  останетсЯ
здесь. Ћн поднЯлсЯ и побежал искать