раздо  полнее  и  строже,  чем  это  можно  было  сделать в жЯстких рамках
латинской поэмы. Љ тому же, там он говорил не об  одной,  хотЯ  бы  и  очень
опасной  болезни,  а  описывал  все известные науке моровые поветриЯ и давал
наилучшие способы их лечениЯ и предупреждениЯ.
     Џотом его взглЯд случайно упал на  очки,  лежащие  возле  незаконченной
записки,  и  он  вспомнил о некогда занимавших его свойствах стЯкол, которые
так прекрасно шлифуют мастера ‚енеции. ‚ своЯ времЯ  он  пыталсЯ  с  помощью
лупы  рассмотреть  семена  контагиЯ, но не преуспел в этом занЯтии, пришЯл к
неутешительному выводу, что контагий величиною подобен  невидимым  песчинкам
Ђрхимеда,  и  забросил  занЯтиЯ  оптикой.  Ђ жаль, потому что там тоже можно
встретить изЯщные и  удивительные  открытиЯ.  …сли  закрепить  на  тростинке
стекло  от  очков  и  смотреть  на  него  через другое, меньших размеров, то
мельчайшие предметы и животные предстанут огромными и значительными. € тогда
вульгарнаЯ платЯнаЯ вошь окажетсЯ  в  чЯм-то  схожей  с  кардиналом  Њарчело
—ервино, который опЯть что-то говорит...
     --  ќто  похвально -- беречь чужие тайны, -- произнЯс легат, -- так вы,
пожалуй, откажетесь назвать даже болезнь кардинала ЏолЯ, хотЯ каждаЯ болЯчка
на его лице кричит о чесотке?
     -- Ћткажусь, -- прошептал ”ракасторо.
     -- Ћткажете мне? „уховному лицу, посланнику папы? ќто вредное упорство.
Ѓоюсь, что вам всЯ же придЯтсЯ заговорить.
     -- Њонсеньор, когда Я поЯвилсЯ на свет, повивальнаЯ бабка  решила,  что
ребЯнок  родилсЯ мЯртвым. џ не закричал родившись, от менЯ не могли добитьсЯ
ни единого звука и лишь потом заметили, что мои губы срослись друг с другом.
—тобы Я заговорил, понадобилсЯ нож хирурга.
     -- “ инквизиции тоже есть ножи, -- заметил —ервино.
     -- Њне семьдесЯт лет, Я стар... -- ”ракасторо обречЯнно махнул рукой.
     € тут ему в голову пришла мысль, показавшаЯсЯ спасительной.
     -- Њонсеньор, -- медленно начал он,  --  добиваЯсь  от  менЯ  подобного
признаниЯ,  подумали ли вы о последствиЯх? ‚едь ваше здоровье тоже не вполне
безупречно, что будет, если мир узнает о ваших  недугах?  Љонтагий  гальской
болезни  передаЯтсЯ  лишь  при  плотском соитии, а духовный сан вы принЯли в
очень нежном  возрасте.  ‚ам  будет  нелегко  оправдатьсЯ,  если  кто-нибудь
обвинит  вас  в нарушении обета целомудренной жизни. ‚едь вы сами стремитесь
исправлЯть нравы духовенства...
     ”ракасторо замолчал, не закончив фразы. Ћн  только  сейчас  понЯл,  что
грозить  кардиналу  не  следовало,  этим  он  не  добилсЯ ничего, зато нажил
опасного врага.
     -- ’еперь вы понимаете, почему Я храню врачебную тайну? -- добавил  он,
пытаЯсь загладить ошибку.
     Ќо  кардинал,  кажетсЯ,  даже  не  слышал  монолога  старого врача. …го
внимание привлекла неоконченнаЯ записка, и теперь он, придвинувшись к столу,
внимательно читал еЯ.
     -- —то это? -- спросил он наконец.
     -- ‡аключение о тридентском море, -- неохотно  ответил  ”ракасторо.  --
Љардинал Њонте поручил мне написать этот небольшой труд.
     --  Ђх,  да! -- воскликнул легат. -- € что же? -- он ещЯ раз перелистал
записку. -- Њорбилис! —ума! ‚ ’риденте чума, это же замечательно, то есть --
ужасно!
     "Њорбилис это корь, а не чума. —ума  --  морбис",  --  хотел  поправить
”ракасторо, но промолчал.
     --  ‡десь очень опасно оставатьсЯ, -- улыбаЯсь продолжал —ервино. -- ‚ы
вовремЯ распознали болезнь, маэстро, Я вам благодарен. Џожалуй,  забудем  то
крохотное недоразумение, что было между нами...
     Ћн  ещЯ  что-то  говорил, а „жироламо опустошЯнно думал, что теперь его
хотЯ бы некоторое времЯ не тронут, потому что он нужен, а вернее, нужно  его
честное имЯ и авторитет.
     Џо   счастью,  —ервино  скоро  собралсЯ  уходить.  ”ракасторо  проводил
знатного гостЯ до выхода из дворца, где кардинала  ждал  паланкин.  ‹ишь  на
улице  он заметил, как изменилась погода: небо затЯнули тучи, моросил дождь.
Ќад городом висела мутнаЯ белесаЯ дымка.
     -- ‚ ’риденте очень нездоровый климат, отсюда необходимо срочно бежать,
-- сказал —ервино, а потом со вкусом продекламировал:
     Ћбласть ‡емли погрузилась как будто в пучину,
     ‘крылась из глаз в Ядовитых объЯтьЯх тумана.
     „жироламо не сразу узнал собственные свои стихи.
     Ћн поцеловал милостиво протЯнутую руку, медленно поднЯлсЯ  по  ступенЯм
дворца. ‚олоча ноги, подошЯл к своему кабинету.
     ‚  комнате  смежной  с  кабинетом  он остановилсЯ. “ дверей, наполовину
скрытый свисающей портьерой, сидел человек. Ћн сидел уже давно,  ”ракасторо,
провожаЯ гостЯ, краем глаза заметил сидЯщую фигуру, но решил, что это кто-то
из  окружениЯ  кардинала. ‹ишь сейчас врач разглЯдел посетителЯ. ‘идЯщий был
одет в мирской нарЯд, но опущенный взглЯд и  Янтарные  чЯтки,  струЯщиесЯ  с
нервных пальцев, выдавали лицо духовное. —еловек поднЯл голову, и ”ракасторо
узнал его. ќто был основатель и генерал нового монашеского ордена. Ћткуда он
взЯлсЯ  здесь,  если  всей  €талии  известно, что он неотлучно находитсЯ при
папе? ‚идно епископ ”ьезолесский действительно допустил нечто небывалое, раз
и инквизициЯ, и иезуиты слетаютсЯ сюда, словно вороны  на  падаль,  стремЯсь
первыми нанести опальному прелату смертельный удар.
     Ќо  слышал  ли  €гнатий  ‹ойола  его  разговор  с кардиналом? „жироламо
представил, как повторЯетсЯ тЯгостнаЯ сцена допроса, и его охватил  холодный
ужас.  ‚ерно  ‹ойола  угадал мысли старика, потому что на его лице поЯвилась
улыбка,  напомнившаЯ  дни,  когда  первый  иезуит  был  блестЯщим  офицером,
выбиравшим себе любовниц из принцесс королевской крови.
     --  Ќе  беспокойтесь,  маэстро,  -- сказал он, -- у почтенного епископа
есть слуги, и от любого из них за десЯть сольдо можно  узнать  тайну,  столь
ревностно оберегаемую вами.
     -- ’огда зачем же... -- хрипло начал ”ракасторо.
     --  —еловек  слаб  и немощен, -- произнЯс ‹ойола. -- “ менЯ болЯт ноги,
перебитые при обороне Џампелуны. Ќет ли у вас какой-нибудь мази?

        5. MEDICO MEDICUM

     Homo homini lupus est, medico medicum lupissimus.
                                 Paracelsus.*
     --------------------------------------------------------
     ‘ЌЋ‘ЉЂ: * —еловек человеку волк, врач врачу волчище.
                                 Џарацельс.
     ----------------------------------------------------------

     „важды в год,  весной  и  осенью,  во  ”ранкфурте  открывалась  большаЯ
книжнаЯ  Ярмарка.  ”робен  начинал распродажу книг, и туда же, во ”ранкфурт,
везли свои изданиЯ типографы ‚енеции и ‹иона, издатели Џарижа и  ђоттердама.
€  хотЯ  ни один законопослушный католик не должен покупать и читать вредных
немецких книг, но  на  Ярмарке  у  ”робена  это  забывалось.  „важды  в  год
книготорговцы всех стран развозили контрабандой по …вропе Яд образованиЯ.
     ђазумеетсЯ,  Џьер  Џомье  --  архиепископ ‚ьеннский прекрасно знал, как
неодобрительно  смотрит  церковь  на  франкфуртскую  торговлю,  но  что   не
позволено  быку,  то позволено ћпитеру -- дважды в год посланец архиепископа
отправлЯлсЯ в логово протестантов. €, конечно же, он покупал книги не только
длЯ своего господина, но и длЯ его личного врача, которому Џьер Џомье  особо
покровительствовал.
     Ќа этот раз книг было столько, что их пришлось упаковать в два Ящика. ‚
первом  лежали  худосочные  апологии,  продолжающие  бесконечный  спор между
арабистами и галенистами, астрологический календарь на 1544 год,  выпущенный
во ”лоренции, и несколько богословских брошюр, больше частью анонимных.
     ‚о  втором Ящике хранились фолианты. €х было всего три. Џервым оказалсЯ
прекрасно изданный ”робеном ѓиппократ. ќту книгу  Њигель  мечтал  приобрести
уже  три  года, и вот -- она у него. Њигель раскрыл том, но тут же захлопнул
-- ѓиппократ не любит суеты.
     ‘ледующаЯ книга оставила его в недоумении. €з  далЯкой  Џольши  приехал
этот  странный том: фолиант -- не фолиант, во всЯком случае, формат большой,
да и цена тоже. ‚рЯд ли что ценное может оказатьсЯ в сарматских  сочинениЯх,
надо будет сказать, чтобы впредь ему такого не привозили.
     Њигель  ещЯ  раз  перечитал  заголовок: "Ћб обращении небесных сфер" --
автор Ќиколай Љоперник. Њигель на мгновение задумалсЯ, и  в  памЯти  тут  же
всплыли   названиЯ  других  книг  этого  автора.  ЋбстоЯтельные  медицинские
трактаты, достойные  пера  Ѓеды  „остопочтенного,  с  важностью  повторЯющие
арабские бредни о сварении или несварении чего-то с помощью сиропов и мазей.
‚  медицине польскому канонику не удалось сказать своего слова, и теперь он,
значит, решил занЯтьсЯ астрологией. ‚о всЯком случае,  это  может  оказатьсЯ
забавным.  Ћн  сегоднЯ  же,  перед сном пролистает новый опус Љоперника. ‚от
только быстренько взглЯнет, что ещЯ осталось на дне Ящика.
     Џоследний том оказалсЯ настоЯщим великаном.  …го  переплЯт  из  дубовых
досок,  обитых  роскошной тиснЯной кожей, был застЯгнут на хитроумный медный
замочек. ‡амок не желал поддаватьсЯ;  пытаЯсь  открыть  его,  Њигель  сломал
ноготь. Ќаконец, петелька соскочила, и дубовые дверцы фолианта, изукрашенные
тиснЯными изображениЯми библейских мудрецов и девЯти муз, распахнулись.
     “  ЊигелЯ перехватило дыхание. Љак живой смотрел на него с листа старый
друг -- Ђндрей ‚езалий. Ђндрей стоЯл у  секционного  стола,  повернувшись  в
пол-оборота,  и  указывал  на  отлично  отпрепарированную человеческую руку.
Љазалось, он говорит в эту  минуту:  "Љак  видите,  пальцы  всЯ  же  двигают
двадцать  восемь  мускулов,  и Я искренне опечален, что утверждение ѓалена в
данном случае расходитсЯ с истиной". Ђ в глазах у ЂндреЯ как  всегда  дрожат
такие знакомые искорки лукавого весельЯ.
     Њигель поспешно перелистал страницы, перевернувшиесЯ вместе с доской. €
снова,  на  этот  раз  с  фронтисписа  книги  на него глЯнул Ђндрей. "ЂндреЯ
‚езалиЯ Ѓрюссельца, медика божественного императора Љарла пЯтого, семь  книг
о строении человеческого тела". Ћдну за другой Њигель перелистывал хрустЯщие
страницы, пробегал взглЯдом по строчкам. ‚начале, как и положено, посвЯщение
Љарлу,  но  даже  здесь  Ђндрей  вместо  того,  чтобы восхвалЯть императора,
говорит о медицине, а вернее, о врачах, об их долге, которым они столько лет
пренебрегали:
     "Џосле готского опустошениЯ даже наиболее одарЯнные  из  медиков  стали
гнушатьсЯ   оперированием,   избегать  беспокойств,  свЯзанных  с  подлинной
медициной, и хотЯ не уменьшили своего корыстолюбиЯ  и  горделивости,  но  по
сравнению   со   старыми   медиками  быстро  выродились,  ибо  предоставлЯли
наблюдение  за  режимом  больных  --  сторожам,  составление   лекарств   --
аптекарЯм,  а  оперирование  -- цирюльникам. ќтому обстоЯтельству мы обЯзаны
тем, что свЯщеннейшаЯ наука терпит унижениЯ  от  многих  попрЯков,  которыми
обыкновенно  забрасывают  врачей.  Џотому  следует  всЯчески  внушать  вновь
вступающим  в  наше  искусство  молодым   медикам,   чтобы   они   презирали
перешЯптываниЯ   физиков   (да  простит  из  бог),  а  следуЯ  настоЯтельным
требованиЯм Џрироды, прилагали к лечению собственную руку".
     -- ’ак их! -- азартно шептал Њигель. -- Њолодец!  ‚от  уж  от  кого  не
ожидал:  Ђндрей  ‚езалий,  прежде  покорно  склонЯвший  голову  перед словом
признанных писателей, называет наших доблестных физиков сороками. ‡начит,  и
тебЯ допекло их книжное всезнайство!
     "Џотому  и  Я,  -- летели перед глазами строки, -- побуждаемый примером
превосходных мужей, вознамерилсЯ достичь если не большего совершенства,  чем
у  древних  докторов,  то во всЯком случае, хоть равной степени развитиЯ. Ќо
мои занЯтиЯ никогда не привели к успеху, если бы во  времЯ  в  Џариже  Я  не
приложил  к  этому  делу  собственных  рук,  а  удовольствовалсЯ наблюдением
мимоходом показанных безграмотными цирюльниками нескольких внутренностей  на
одном-двух публичных вскрытиЯх".
     „а, в Џариже они изрезали немало мЯртвых тел, выкраденных на кладбищах.
Џравда,  Њигель  лишь однажды осмелилсЯ принЯть участие в рискованном ночном
походе на погост, впоследствии ‚езалий, как правило, отправлЯлсЯ за  добычей
вдвоЯм  со  студентом Њатеусом ’ерминусом, но на тайные вскрытиЯ обЯзательно
звали ЊигелЯ. €менно там они сделали свои первые наблюдениЯ и  усомнились  в
правоте  ѓалена.  Ћсобенно трудно было ‚езалию, преклонЯвшемусЯ перед именем
пергамского старца; но истина оказалась выше авторитета,  и  сегоднЯ  Ђндрей
прЯмо пишет:
     "Ќам  стало  Ясно из внимательного чтениЯ ѓалена, что сам он никогда не
вскрывал тела недавно умершего человека".
     Љниги, наваленные на столе, мешали Њигелю, он, не глЯдЯ, спихнул их  на
пол.  ‚есь  стол  занЯла  громада  везальевского  тома.  Њигель двумЯ руками
перекладывал огромные листы (без малого семьсот было из в книге), прочитывал
набранные  курсивом  сноски,   примечаниЯ   и   обозначениЯ   тем,   подолгу
рассматривал  гравюры,  исполненные  одним  из  лучших  художников €талии --
‘тефаном Љалькаром.
     ЉакаЯ бездна таланта вложена в эту книгу,  но  вдвое  больше  потрачено
труда -- тЯжЯлого и порой опасного. ‘отни вскрытий, а ведь любаЯ царапина во
времЯ  исследованиЯ  может  стоить  анатому жизни. „а и вообще, как он сумел
получить разрешение церкви на эту работу? ‘колько денег истратил на панихиды
по казнЯнным, на взЯтки и подарки свЯтым отцам! €  сколько  при  этом  нажил
смертельных врагов, и в церкви, и среди своих товарищей докторов.
     ‚незапно  Њигель  до  ужаса  зримо представил, что ждЯт впереди ЂндреЯ.
Љлевета, доносы,  холодное  внимание  инквизиции  и  закономерный  печальный
конец.
     Њигель  с  грохотом захлопнул книгу, открыл еЯ с конца. ’ам должен быть
индекс. ‘корее узнать, что пишет Ђндрей о душе, ведь именно  в  этом,  самом
важном  длЯ  ЊигелЯ  пункте  легче  всего найти ересь. •отЯ, кажетсЯ, в этом
вопросе осторожность не изменила ‚езалию: всего четыре пункта, с виду вполне
безобидных -- где изготовлЯетсЯ животнаЯ душа; как животнаЯ душа движетсЯ по
сосудам; движение влаги сердца приводит в движение душу; сердце --  источник
жизненного духа. ‚сЯ это пребывает в согласии с любезным сердцу Ђристотелем.
Ђндрей  осталсЯ  прежним,  он  принимает  на  веру, что не может исследовать
ножом.
     Њигель открыл книгу на том месте, где говорилось о сердце и  душе.  „лЯ
этого  опЯть  пришлось  встать и перекладывать бумажные пласты двумЯ руками.
Џервое, что он увидел там, было название темы:  "медику  надо  размышлЯть  о
свойствах и местопребывании души".
     "џ  совсем  воздержусь от рассуждениЯ о видах души и об их вместилищах,
-- Њигелю казалось, что он слышит звонкий, порой срывающийсЯ  голос  ЂндреЯ,
--  дабы  не  натолкнутьсЯ  на  какого-нибудь  цензора  ереси,  потому что в
настоЯщее  времЯ,  особенно  у  наших  соотечественников,  встретишь   самых
истинных  судей  по  вопросам  религии,  которые,  лишь  только услышат, что
кто-либо, занимаЯсь вскрытиЯми тел, пускаетсЯ в рассуждениЯ о душе,  --  тут
же  заключают,  что  он  сомневаетсЯ  в вере и, неизвестно в чЯм, колеблетсЯ
касательно бессмертиЯ души. ЏричЯм они не принимают во внимание, что медикам
(если  только  они  не  хотЯт  братьсЯ  за  науку  необдуманно)   необходимо
размышлЯть о тех способностЯх, которые нами управлЯют, а кроме того и больше
всего, каково вещество и сущность души..."
     --  Ќу  вот,  -- пробормотал Њигель, -- остерЯгсЯ, называетсЯ! € о душе
ничего не сказал, и инквизицию обидел. ЏрипомнЯт они тебе это, дай  срок,  и
насмешки  над  схоластами,  твердЯщими,  что из сезамовидной косточки в день
страшного суда воссоздастсЯ человек, тоже припомнЯт, и ещЯ многое.
     Њигель покачал головой и продолжил чтение. Ћн успел  перевернуть  всего
две страницы. "‹евый желудочек сердца, содержащий жизненный дух, заключает в
себе воздух", -- гласила четвЯртаЯ строка сверху.
     Њигель схватилсЯ за голову.
     --  ќто  не так! -- закричал он, словно голос его мог долететь к Ђндрею
через долины Џрованса и снежные вершины Ђльп. -- ’ы же исправил сотни ошибок
Џергамца, оставив только эту,  главнейшую,  котораЯ  затемнЯет  вопрос:  как
дышит и живЯт человек!
     ‘лабый голос метнулсЯ между стен и погас.
     Љнига,  лежащаЯ  на  столе,  великий труд, основание медицинской науки,
неумолимо повторЯла, пусть неосознанную, но всЯ же ложь:
     "‹евый желудочек через венозную артерию всасывает в себЯ воздух  всЯкий
раз,  как  сердце  расслаблЯетсЯ.  ќтот  воздух  вместе  с  кровью,  котораЯ
просачиваетсЯ в громадном количестве через перегородку из правого  желудочка
в  левый,  может быть предназначен длЯ большой артерии и, таким образом, длЯ
всего тела. Џерегородка, разъединЯющаЯ правый и левый желудочки,  составлена
из  очень  плотного  вещества  и  изобилует  на  обеих  сторонах  маленькими
Ямочками. —ерез эти  Ямочки  ничто,  поскольку  это  может  быть  воспринЯто
органами  чувств,  не  проникает  из  правого  желудочка  в левый; мы должны
удивлЯтьсЯ такому творению всемогущего, так как при помощи этого  устройства
кровь течЯт через ходы, которые недоступны длЯ человеческого зрениЯ."
     --  Љровь  не  просачиваетсЯ  через  перегородку,  -- безнадЯжно сказал
Њигель. -- Ќи единой капли.
     „вести ошибок исправил ‚езалий у древних мудрецов, сам же сделал  одну.
€  в  ќтой  одной  был виновен Њигель. Ѓольше десЯти лет назад, в Џариже, он
показал своему напарнику только что открытые им капиллЯры -- невидимые глазу
ходы крови, и тем натолкнул друга на мысль, что хотЯ в сердечной перегородке
и нет упоминаемых ещЯ ѓиппократом отверстий,  но  кровь  всЯ-таки  может  из
правого желудочка прЯмиком пройти в левый.
     Њигель  задумалсЯ,  рассеЯнно  глЯдЯ на гравированную заставку в начале
главы, где пЯть пухлых младенцев дружно отпиливали ногу своему извивающемусЯ
собрату. ЉакаЯ мрачнаЯ аллегориЯ! ‡ло творЯт они или добро? „а,  сейчас  ему
больно, но лучше причинить другу боль, чем оставить его вовсе без помощи...
     Њигель  сдвинул  в  сторону  фолиант, достал чистый лист бумаги, очинил
лЯгкое тростниковое перо и вывел первые строки: "Ђндрею ‚езалию от ЊишелЯ де
‚ильнЯва привет!"
     ‚ конце концов, ещЯ не всЯ потерЯно. ‚  мире  много  учЯных  ослов,  но
немало  и истинных медиков. ’руд ‚езалиЯ будет не раз переиздаватьсЯ, и надо
позаботитьсЯ, чтобы во втором издании ошибки уже не было.
     Њигель писал, стараЯсь заглушить мысль, что ему  жалко  отдавать,  даже
Ђндрею,  своЯ  открытие.  Ќо  если  он этого не сделает, то может ли он быть
избранником божьим, провозвестником счастливой христианской коммуны?
     "€стина же, друг Ђндрей, в  следующем,  --  торопливо  выводил  он,  --
воздух  вовсе  не проникает в артерии, которые от природы полны крови. ‚ том
легко  убедитьсЯ  во  времЯ  вивисекции,  осторожно  проколов  тонким  шилом
венозную артерию. ’акже кровь отнюдь не проникает -- как это думают -- через
перегородку  сердца, но из правого желудочка идЯт по необыкновенно долгому и
сложному пути в лЯгкие. €менно здесь она смешиваетсЯ со вдыхаемым  воздухом,
и от неЯ отделЯетсЯ сажа, удалЯемаЯ из организма при выдохе. Џосле того, как
кровь  хорошо смешаетсЯ с воздухом, она переходит в венозную артерию и через
неЯ поступает в левый желудочек сердца. ‚сЯ это Я наблюдал и заметил  первым
и  дарю  тебе  с  чистым  сердцем  на  пользу  нашего общего искусства. ‚едь
произнесшие  гиппократову  клЯтву  должны  помогать  друг  другу  всегда   и
бескорыстно,  хотЯ  в нашей жизни исполнение долга встречаетсЯ весьма редко.
‘ам Я собираюсь упомЯнуть об этом оправлении  человеческого  тела  в  книге,
котораЯ будет готова ещЯ не скоро, и хотЯ она не останетсЯ неизвестной миру,
и  всЯкий умеющий разбирать буквы, прочтЯт еЯ, но всЯ же книга та обращена к
лечению душ, но не тела, и потому  хотел  бы  Я,  чтобы  мир  узнал  о  моЯм
наблюдении из твоих просвещЯнных уст..."
     Њигель  отложил  перо,  придвинул  к  себе  том  и  через  минуту снова
погрузилсЯ в описание величайшего чуда вселенной -- человеческого тела.
     Љак ему всЯ же повезло, сегоднЯ он стоит у самой колыбели, присутствует
при рождении анатомии! Ѓлагословен будь год тысЯча пЯтьсот сорок третий,  он
навсегда останетсЯ в истории науки!
     „о  самого  утра  Њигель  не  сомкнул  глаз,  поочерЯдно хватаЯсь то за
письмо, то за книгу  ЂндреЯ.  Ђстрологическое  сочинение  ЌиколаЯ  Љоперника
забытое валЯлось под столом.
     * * *
     --  Њальчишка!  ™енок!  Ѓоже,  и  эту  тварь,  этого мерзкого ублюдка Я
выпестовал на своей груди! -- џкоб  „юбуа  задохнулсЯ  от  негодованиЯ  и  в
изнеможении  опустилсЯ  на  стул, но тут же снова вскочил и забегал по своей
комнатушке, забравшейсЯ на самый верхний этаж одного  из  домов  переулка  с
неблагозвучным названием "улица Љрысы".
     џкоб  „юбуа  --  великий  џкоб  ‘ильвиус, равно прославленный как своей
необычайной учЯностью, так и баснословной скупостью, только что прочЯл книгу
своего бывшего помощника, бывшего ученика и бывшего друга -- ЂндреЯ ‚езалиЯ.
Ќичего не скажешь, ‚езалий отплатил учителю чЯрной неблагодарностью, оплевав
и опорочив всЯ, что было дорого престарелому профессору.
     -- ќто же бунт! -- выкрикнул ‘ильвиус, воздев к потолку худые руки,  --
он  опасен  длЯ  государства -- судить его и примерно наказать, чтобы впредь
никому не было позволено обвинЯть наставников во лжи!
     ‘ильвиус ударил кулаком по книге, но тут же одумалсЯ и даже  наклонилсЯ
посмотреть,  цел  ли  переплЯт.  Љнига  дорогаЯ  и  оформлена  роскошно,  со
множеством  гравюр.  ’олько  богач  и  бахвал  ‚езалий  мог  позволить  себе
выпустить такую книгу, не приносЯщую издателю ничего, кроме убытка.
     ‚от  он  разлЯгсЯ,  этот том, и на столе уже нет места ни длЯ вышедшего
недавно  "‚ведениЯ  в  анатомию",  ни   длЯ   экономно   исписанных   листов
"Џримечаний"  к  книгам  ѓалена.  €  не  только на столе... ‚ самой жизни не
осталось  места  доктору  медицины  ‘ильвиусу,  мечетсЯ  по  тЯмной   конуре
безвестный  џкоб  „юбуа,  беспомощно  смотрит,  как  рушитсЯ  с таким трудом
выстроенное благополучие.
     ‘  младенчества  Ђндрей  ‚езалий  был  окружЯн  блестЯщей  и  учЯнейшей
публикой, с юных лет ему внушали, что имЯ его прогремит в умах современников
и  останетсЯ  в  памЯти  потомков.  €наче не замахнулсЯ бы он с дерзостью на
учителЯ, на медицину, на самого ѓалена. …сли бы пришлось ему,  как  когда-то
‘ильвиусу,  учитьсЯ  и  одновременно  работать: то привратником в церкви, то
даже носильщиком паланкинов, если бы он тратил своЯ здоровье не  на  вредные
умствованиЯ,  а  чтобы  вытащить  из  нищеты  четырнадцать братьев и сестЯр,
которым џкоб заменил умершего отца, то он не стал бы  втаптывать  в  уличную
грЯзь  того,  кто  помог  ему  выбитьсЯ  в  люди,  не  плескал  бы  в своего
благодетелЯ из сточной канавы лживых измышлений. •отЯ... --  ‘ильвиус  вдруг
вспомнил,  каким  был  Ђндрей на первых лекциЯх по анатомии. Џопав на чтениЯ
знаменитого профессора, Ђндрей ловил любое его  слово.  Ѓолее  почтительного
студента  нельзЯ  было себе пожелать. ќто потом, когда наставник, поддавшись
тщеславному желанию  иметь  прозектором  потомка  старинного  рода  медиков,
неосторожно  подпустил  его  к  секционному  столу,  мальчишка возомнил себЯ
богом. ‘обственноручное оперирование развращает врача, за сорок лет практики
‘ильвиус не сделал своей рукой ни единого разреза на человеческом  теле,  он
лишь указывал подручным, что и как надлежит выполнЯть. € открытиЯ, сделанные
им, от того не стали менее важны или изЯщны.
     ‘луге  же  мыслить  вовсе  не  следует.  Џотому,  ожегшись  на ‚езалии,
‘ильвиус выбрал в прозекторы человека вовсе неучЯного, хотЯ  и  составившего
себе имЯ ловким врачеванием ран.
     Ћднако, смешно сказать, но и этот неуч, слова не разбирающий по-латыни,
возомнил  о себе многое и, как говорЯт, накропал некую книжонку, посвЯщенную
огнестрельным ранам. Џравда, во времена ѓалена  не  было  огненного  боЯ,  а
значит,  упражнениЯ Ђмбруаза Џаре не могут оскорбить божественный авторитет.
Љ тому же, что хорошего можно сказать на варварском французском диалекте?  €
всЯ  же,  с  некоторых  пор  ‘ильвиус  начал с подозрением присматриватьсЯ к
своему нынешнему ассистенту.
     ‚оспоминаниЯ немного успокоили желчного профессора, но потом взглЯд его
упал на громоздЯщийсЯ посреди стола том, и вновь к горлу подступила злость.
     -- Ќет, он  не  даст  так  просто  растоптать  себЯ,  опорочить  науку,
отменить  всЯ,  ради  чего он жил! Ћн заставит везальца петь обратную песнь!
‡начит, внимательное чтение  ѓалена  убедило  тебЯ,  о  Ђндрей,  что  он  не
вскрывал  тела  недавно  умершего  человека?  —то  ты можешь знать о ѓалене,
несчастный, если держал в руках лишь  несколько  его  рукописей,  безнадЯжно
испорченных  переписчиками,  такими же неграмотными и самонадеЯнными, как ты
сам? ‚оистину, ты не ‚езалий, а ‚езанус -- безумец! Ѓерегись, Я иду на тебЯ!
"ѓнев, о богинЯ, воспой!.."
     ‘ильвиус  наугад  открыл  сочинение  противника,  углубилсЯ  в  чтение.
Ќекоторые  места он подчЯркивал ногтем и довольно хмыкал. —ерез какой-то час
‘ильвиус нашЯл уже в десЯток мест, которые мог бы оспорить,  пользуЯсь  тем,
что  у  него  на  руках,  пожалуй,  самое  полное собрание рукописей ѓалена.
‘ильвиус выписал клеветы, как он  их  назвал,  на  отдельный  листок,  бегло
проглЯдел. ђеестрик получалсЯ жалким по сравнению с опусом ‚езалиЯ. „а и что
доказывают  эти опровержениЯ? —то порой юнец ошибки переписчиков принимал за
мнение самого Џергамца, да ещЯ, быть может, что  ѓален  временами  в  разных
книгах  противоречил сам себе. Ќо при желании это можно представить как злой
умысел или невежество противника. ‘делав так, он поступит не слишком честно,
но ведь он всего-лишь человек и ничто человеческое ему не чуждо.  Ђ  человек
человеку  --  волк, это известно давно, и не ему менЯть установленный веками
порЯдок.
     ‘ильвиус судорожно  потЯр  лоб.  Џодобных  ошибок  он  наберЯт  сколько
потребуетсЯ.  „оказательства  можно подкрепить мнением старых писателей. ‚се
они, даже еретичный Њондино склонЯлись перед именем  врача  гладиаторов.  Ќо
это  он сделает потом, сейчас важнее опровергнуть ложные открытиЯ ослушника.
€менно это сокрушит его, если в  нЯм  сохранилась  хоть  каплЯ  благоговениЯ
перед  наставником, и навеки опозорит в глазах просвещениЯ, если он вздумает
упорствовать. Ќо в таком вопросе, пожалуй, не обойтись без ножа.
     ‘ильвиус вспомнил, как впервые студент  ‚езалий  обратилсЯ  к  нему  со
словами,  в  которых  звучало  неверие  в  ѓалена.  ‡рЯ  он тогда не обратил
вниманиЯ на мальчишескую выходку, отделалсЯ парой цитат. Њогут  ли  ђуф  или
Ђсклепиад убедить усомнившегосЯ в ѓалене? Ќадо было ткнуть щенка носом в то,
что  оно  сам  распотрошил,  и  на трупе показать, как легко можно толковать
увиденное на секции в ту или иную  сторону.  ‘ильвиус  припомнил  испуганные
глаза  ‚езалиЯ,  притихшую  толпу  школЯров,  а  внизу распластанное тело, к
которому очень не хотелось спускатьсЯ. ’огда  зло  можно  было  раздавить  в
зародыше,  теперь с ним придЯтсЯ долго сражатьсЯ. ‚от, скажем, негодЯй пишет
о начале полой вены и, ругаЯ ѓалена, бежит за помощью к  Ђристотелю,  забыв,
что  учитель  Ђлександра  не  был  медиком.  € всЯ же, мнение великого грека
драгоценно длЯ многих, и значит, спор должен решатьсЯ опытом.
     ‘ильвиус поднЯлсЯ, неспешно оделсЯ, постоЯл около печки,  чтобы  старый
плащ  вобрал  в  себЯ  побольше  тепла,  и  вышел  на  улицу. Ћн шествовал к
анатомическому театру, нимало не сомневаЯсь, что найдЯт там  Ђмбруаза  Џаре.
Ќа  завтрашнее  утро назначено вскрытие, господин прево уже доставил тело, и
навернЯка не  в  меру  ретивый  прозектор  вертитсЯ  вокруг  него.  ѓоворЯт,
анатомическим  представлениЯм  приходит  конец,  церковный  собор  разбирает
вопрос о прегрешениЯх врачей, анатомирование скоро объЯвЯт смертным  грехом.
Ќо пока ещЯ ничего не известно.
     ‚ пустом зале ‘ильвиуса встретило звЯканье инструментов и немузыкальное
"’рум-трум!"  напевающего  цирюльника.  “видав  профессора,  Џаре  пришЯл  в
замешательство, а потом принЯлсЯ многословно извинЯтьсЯ:
     -- џ никогда бы не осмелилсЯ, домине, без вас вскрыть брюшную  полость,
Я  позволил  себе  коснутьсЯ лишь суставов ног, ибо эта часть важна длЯ тех,
кто пользует вывихи и переломы. ‘ вашего позволениЯ Я бы хотел напечатать об
этом предмете небольшое практическое пособие на родном Языке...
     ‘ильвиус не  слушал.  Џотемневшими  глазами  он  глЯдел  туда,  где  на
отдельном   столике  рЯдом  с  инструментами  лежало  "ќпитоме"  ‚езалиЯ  --
извлечение  из  семи  книг,  атлас  анатомических  фигур,  изданный   подлым
клеветником специально длЯ тех, кому не по карману купить роскошное издание,
брошенное ‘ильвиусом на улице Љрысы. ‡начит, и сюда проникла зараза!
     -- —то это?!. -- свистЯщим шЯпотом выдохнул ‘ильвиус.
     --  "ќпитоме"  ЂндреЯ  ‚езальца, -- Џаре был удивлЯн. -- Љнига воистину
драгоценнаЯ. Ћна открыла мне глаза на нашу науку.  џ  имел  некогда  счастье
знать  ЂндреЯ и вчера написал ему в Џадую. џ испрашиваю позволениЯ перенести
часть этих гравюр в краткое руководство по анатомии, над  которым  Я  сейчас
тружусь... -- Џаре осЯксЯ и замолчал, с удивлением глЯдЯ на профессора.
     ‹ицо  ‘ильвиуса  страшно  налилось густой багровой синевой, щЯки и губы
мелко трЯслись, выпученные глаза бессмысленно  вращались.  Џаре  сделал  шаг
назад,  стараЯсь  незаметно  нащупать на столе тонкий ланцет. …сли сейчас со
стариком случитсЯ удар, то лишь немедленное и обильное  кровопускание  может
спасти его жизнь.
     Ќо  здороваЯ  натура  простолюдина  одержала верх над приступом. Љраска
разом схлынула с перекошенного лица, и ‘ильвиус  закричал,  топаЯ  ногами  и
брызжа слюной:
     -- ‚он отсюда! ’варь! Ќемедленно!.. ‚он!
     * * *
     ‘умрачным  бродил  по Џадуе ђеальд Љолумб. ђассеЯнно отвечал на поклоны
знакомых, пустыми глазами глЯдел мимо чужих.  ‡абывал  даже  порой  отгонЯть
палкой бродЯчих псов -- вечных спутников хирурга.
     ‚от  уже  месЯц, как нет в Џадуе ‚езалиЯ, тридцать дней занимает Љолумб
кафедру медицины. ’о, что не удавалось сделать никому из  близких,  издалека
совершил  всемогущий  ‘ильвиус  --  вышвырнул  фламандца  из  города.  џкобу
Џарижскому не пришлось даже печатать  свой  труд,  услужливые  доброжелатели
прислали  рукопись ‚езалию. ‚прочем, говорЯт, о том позаботилсЯ сам ‘ильвиус
-- засадил десЯтки  послушных  школЯров  за  переписывание  памфлета,  чтобы
избежать  расходов  на  типографию,  а  потом  разослал  готовое сочинение с
купцами по королевствам христианской республики.
     Љто знает, как было в действительности, но удар  цели  достиг.  ‘начала
‚езалий  возмутилсЯ,  кричал,  что  его  оболгали, накропал даже пространное
послание к оскорблЯнному учителю, где вызывал  его  на  состЯзание.  Џисьмо,
публично  им  читанное, заканчивалось словами: "Њне не от чего отрекатьсЯ. џ
не научилсЯ лгать. Ќикто больше менЯ не ценит всЯ то хорошее, что имеетсЯ  у
ѓалена,  но когда он ошибаетсЯ, Я поправлЯю его. џ требую встречи с ‘ильвием
у трупа, тогда он сможет убедитьсЯ, на чьей стороне правда".
     …щЯ  чаще,  чем  прежде  произносил  ‚езалий  в  анатомическом   театре
публичные  лекции,  и палач города Џадуи не справлЯлсЯ с работой, потому что
еретичным решением высокого сената приговорЯнных преступников со всех концов
‚енецианской области свозили в Џадую, чтобы они могли  послужить  материалом
длЯ молодого анатома.
     € всЯ же битва была проиграна. ‘ильвиус в парижском далеке молча ожидал
"возвратной  песни".  € хотЯ фламандец не сдалсЯ, но и сил длЯ борьбы уже не
было. ‚едь приходилось сражатьсЯ против собственного учителЯ, так  что  даже
те, кто был на стороне ‚езалиЯ, сочувствовали обиженному старцу.
     ‚  конце  концов, в один дивный, незабываемый длЯ Љолумба день, ‚езалий
собралсЯ и покинул Џадую. “ехал навсегда, принЯв лестное  предложение  Љарла
ЏЯтого, пожелавшего иметь его своим личным врачом.
     ‚перЯд  были отправлены подводы с дорогой одеждой и серебрЯной посудой,
книги, лекарства и инструменты. Љолумб ревниво следил за погрузкой, проверЯл
каждый сундук, ведь у ЂндреЯ нет лучше друга, чем Љолумб. Ќо при этом лучший
друг жадным глазом искал и не мог найти рукописей и неоконченных работ.
     Ќа площади перед собором они обнЯлись, всенародно расцеловались; чЯрнаЯ
жЯсткаЯ борода Љолумба  трижды  коснулась  курчавой  бороды  ‚езалиЯ,  потом
Ђндрей вскочил на конЯ, прощально махнул рукой и исчез.
     ‘  того  днЯ  у  Љолумба  не  стало  в  Џадуе соперников. ’еперь Љолумб
собирает на лекции  толпы  студентов,  его  приговора  ждут  словно  речениЯ
оракула,  и всЯ же довольства нет. Ћн-то понимает -- это слава ‚езалиЯ гонит
сюда учеников, а в нЯм, опытнейшем враче,  видЯт  всего  лишь  последователЯ
везальского  выскочки,  хотЯ  ђеальд  годами  старше того, кого прочат ему в
учителЯ.
     Љолумб не забыл, как  год  назад  оскорбил  его  сенат.  ‚езалий  тогда
отправлЯлсЯ в Ѓазель и оставил Љолумба заместителем по кафедре. ’ак же как и
сейчас  слушали  ђеальда  сонмы  школЯров-медикусов  и просто любознательных
дворЯн. “спех был громовой, но вернулсЯ ‚езалий, и из сената пришЯл указ: "Ђ
в дальнейшем желаем,  чтобы  лекции  по  анатомии  читались  только  Ђндреем
‚езальцем,  сыном императорского аптекарЯ". ’акого бесчестьЯ Љолумб простить
не мог.
     ‚ечерами Љолумб доставал из сундука рукопись, пухлую и уже затЯртую  по
краЯм. Џеречитывал и с горечью убеждалсЯ, что она представлЯет лишь слепок с
труда  ЂндреЯ.  Ђ  ведь  написана  его работа лучше, проще и понЯтнее. —тобы
прочесть ‚езалиЯ, нужно быть учЯней самого ќразма, а медики сегоднЯ,  как  и
триста лет назад, говорЯт на, пусть неправильной, но зато несложной кухонной
латыни.   Љонечно,   они   предпочтут   книгу   Љолумба.   ‚от  только  труд
императорского любимца был опубликован, когда ђеальд лишь начинал размышлЯть
о руководстве по анатомии.
     ѓлавное же --  в  работе  Љолумба  нет  ничего,  что  придавало  бы  ей
самостоЯтельную  ценность. ‘ам Љолумб понимал это Яснее всех, хотЯ и выносил
на полЯ почти любой страницы краткие примечаниЯ:  "‚езалий  ошибаетсЯ",  "‡а
ѓалена,   против   ‚езалиЯ"  и,  наконец,  "‚езалий  --  тЯмный,  непонЯтный
писатель". Ќо всЯ это относилось  ко  второстепенным  мелочам,  к  тому  же,
Љолумб  чувствовал,  что возражениЯ его шатки и будут опрокинуты, если вдруг
Ђндрей вернЯтсЯ в университет и обрушитсЯ на  предателЯ  всей  мощью.  —тобы
книга получила вес, в ней должно быть описано настоЯщее открытие.
     Џриходило  утро,  с  первым уличным шумом, прохладой, розовым солнечным
светом. ЌеложившийсЯ Љолумб надевал тЯжЯлый, шитый золотой ниткой  бархатный
кафтан  и  выходил на площадь. ѓрохоча посохом, проходил под гулкими арками,
спешил в прозекторскую, где ждал труп очередного повешенного. €х  по  старой
памЯти продолжали присылать в анатомический театр.
     Љолумб  кромсал  тело  скальпелем,  ища  подтверждениЯ ночным догадкам,
рассекал мышцы, препарировал нервы и сосуды, копалсЯ во внутренностЯх. Њного
раз казалось -- удача близка, но открывалась ошибка, и Љолумб с  проклЯтиЯми
отходил   от   тела,   порой   так  истерзанного,  что  в  нЯм  нечего  было
демонстрировать студентам.
     Ќезыблем оставалсЯ ‚езалий,  ни  одной  ошибки  не  мог  найти  у  него
завистливый  ученик,  и  ничего  не  находил  нового,  не открытого дотошным
анатомом. € не раз чудилось Љолумбу во времЯ вскрытий, что  Ђндрей  стоит  у
него  за  спиной  и  чуть  заметно  улыбаетсЯ в густую молодую бороду. ’огда
Љолумб сжимал нож побелевшими пальцами и начинал безжалостно кромсать  тело,
пачкаЯсь в крови и рискуЯ заразитьсЯ эпилепсией.
     ‘разу  по  отъезду  ‚езалиЯ, Љолумб поспешил в его дом. Ћчаг в кабинете
был полон серого хрусткого пепла. Ђндрей перед бегством  сжЯг  свои  бумаги:
рукописи неоконченных трудов, заметки, наблюдениЯ. Љонечно, ведь хотЯ сейчас
он  поедет  в  родную  ”ландрию,  но  большую  часть  времени  ему прийдЯтсЯ
проводить в €спании,  где  от  лап  инквизиции  его  будет  охранЯть  только
непрочное благоволение Љарла.
     Љолумб   пригоршнЯми   просеЯл   холодный  прах,  но  нашЯл  лишь  один
обуглившийсЯ клочок,  на  котором  уцелело  написанное  рукой  ЂндреЯ  слово
"lupus".  —то  оно  значило? ‡наток четырЯх Языков -- ‚езалий любил украшать
свои сочинениЯ примерами из древних авторов и хитроумными  аллегориЯми,  так
что  "lupus"  могло  попросту  означать "волк". Ђ если это название болезни?
Џоследнее времЯ ‚езалий много исследовал лечебные свойства китайского корнЯ,
и Љолумб, памЯтуЯ об э том, на всЯкий случай, стал назначать его  отвар  при
волчанке.  “спеха,  однако,  не  достиг  и  в  бешенстве изорвал бесполезный
клочок.
     ло времЯ. Љолумб желтел от вредных разлитий чЯрной  желчи,  исхудал  и
почти   совсем  облысел.  ђукопись  всЯ  реже  поЯвлЯлась  на  свет  и  тоже
бессмысленно желтела в запертом сундуке.
     Ћднажды, туманный осенним вечером Љолумб был обеспокоен сильным  стуком
в  дверь. ‚ошедший слуга доложил, что пришЯл некий человек, который говорит,
что принЯс почту из ”ранции. €х немало шаталось по  дорогам  --  купцов,  не
имеющих  товаров,  контрабандистов, бродЯчих монахов, промышлЯющих доставкой
корреспонденции. Љогда случалось6 они торговали вразнос,  не  пропускали  ни
одной  Ярмарки  или  свЯтого  места.  Ќо,  кроме  того,  в  дорожных  сумках
переносили  они  посланиЯ  итальЯнских  еретиков  своим  немецким  учителЯм,
изысканную  латинскую  переписку  гуманистов  и  просто  дружеские  посланиЯ
разделЯнных морем и горами людей,  тех,  у  кого  не  хватило  денег,  чтобы
послать  специального гонца. Ќеторопливо брели письмоноши по дорогам …вропы,
иной раз больше года уходило на то, чтобы письмо перевалило через  Ђльпы.  €
частенько случалось, что адресата на месте уже не оказывалось.
     Џутешественник  принЯс  письмо  профессору анатомии Ђндреасу ‚езалиусу,
случайные люди указали ему дом  профессора  анатомии  ђеальда  Љолумбуса,  и
посыльный отправилсЯ туда, надеЯсь, что собрат и товарищ адресата укажет ему
дальнейший  путь.  ђедко случалось, чтобы письмо, отправленное с оказией, не
находило цели, ведь деньги посыльный получал только когда передавал  письмо.
€  чем  труднее было найти адресата6 тем выше оказывалась награда. Ќе потому
ли порой письма шли годами?
     -- Ћткуда ты пришЯл? -- спросил Љолумб.
     -- €з ‹иона, домине, -- ответствовал торговец.
     -- Џисьмо от кого?
     -- Ќе знаю. Њне его вручил врач кардинала, почтенный доктор †ан Љанапе.
Ќо это не его печать.
     Љолумб  насторожилсЯ.  Љниги  лионского  врача  †ана  Љанапе  были  ему
известны,  в  особенности  "Љомментарий  к  шестой  книге по терапии ЉлавдиЯ
ѓалена" -- научный труд менее всего напоминающий действительный комментарий.
     -- Њожешь отдать письмо мне, -- веско проговорил  Љолумб.  --  Џослание
адресовано  профессору  анатомии  прославленного  Џадуанского  университета.
Џрежде то был ‚езалий, потому его имЯ и проставлено на письме, а теперь  это
Я.
     --  Љак  угодно,  домине,  Я  отдам  письмо, но за доставку мне обещано
десЯть золотых ливров.
     Ћтступать  было  некуда,  Љолумб,  скрепЯ  сердце,  развЯзал  кошель  и
отсчитал деньги.
     ‚   кабинете   он   долго  рассматривал  толстый  прЯмоугольный  пакет,
скреплЯнный красной восковой печатью с вензелем из переплЯтшихсЯ букв M.S.V.
Џечать и вензель были незнакомы Љолумбу. Љолумб медленно  переломил  печать,
развернул послание и начал читать:
     "Ђндрею ‚езалию от ЊишелЯ де ‚ильнЯва привет!"
     Ќе   стоило   больших  трудов  вспомнить,  кто  такой  Њишель  ‚ильнЯв.
‘кандалист,  судившийсЯ  с  медицинским  факультетом   ‘орбонны.   Џротивник
арабской  фармации, успевший при том опубликовать книжку о действии сиропов.
‚от  чего  Љолумб  не  мог  понЯть:  если  ты  враг  арабов,  то  пиши,  что
растительные  сиропы  не  действуют  вовсе, если же ты их ученик, то иди, не
рассуждаЯ, по стопам Ђвиценны. Ќо эти новые мыслители всЯ  переиначивают.  €
главный  из них -- ‚езалий. ѓаленист ‚езалий, втоптавший ѓалена в грЯзь. ’от
‚езалий, что порицал арабов за темноту и сложность рецептов, но сам  изрЯдно
потрудилсЯ  над  переводами  из  ђазеса.  Ќе удивительно, что именно ‚езалию
приносЯт свои открытиЯ новые медики. Ќо почему им, а не  ему  господь  дарит
редкую удачу открыть одну из тайн сущего?
     €  вдруг словно удар молнии потрЯс его чувства. ‚едь сейчас в его руках
находитсЯ  настоЯщее  открытие,  тот   редчайший   случай,   когда   ‚езалий
противоречит  ѓалену,  но  оба они неправы! Џусть потом ‚илланованус кричит,
что его обокрали, никто не  поверит  известному  скандалисту.  ’еперь  можно
свести  счЯты  с  ‚езалием, и господь простит грех вынужденной лжи. ‚едь как
заметил недавно Џарацельс, если человек человеку  волк,  то  врач  врачу  --
волчище!  Homo  homini  lupus  est,  medico  medicum  -- lupissimus! ‚от что
значило слово "lupus" в бумагах  ЂндреЯ.  ”ламандец  предвидел  свой  скорый
конец!
     ‘  этого  днЯ  затЯртаЯ рукопись вновь стала поЯвлЯтьсЯ на свет. аг за
шагом Љолумб  проверЯл  похищенные  сведениЯ  и  видел,  что  француз  прав:
природный дух не производитсЯ в сердце, тЯмнаЯ кровь обновлЯетсЯ в лЯгких, а
в сердечной перегородке нет ни малейшего, хотЯ бы булавочного отверстиЯ.
     ‚есь  материал  Љолумб  разделил  на три части и разнЯс по трЯм главам:
"Џредсердие и вены", "‘ердце и артерии" и "Ћ лЯгких", чтобы никто не  прошЯл
мимо великого открытиЯ ђеальда Љолумба.
     ѓа  этих  страницах мож