        Љ.џ.ѓрот. Џушкинский ‹ицей (1811-1817)

     83.3р1 ѓ81. ЏечатаетсЯ по изданию:
     Љ. џ. ѓрот. Џушкинский ‹ицей (1811-1817).
     Ѓумаги 1-го курса, собранные академиком џ. Љ. ѓротом.
     (‘ приложением портретов, факсимиле и рисунков,
     а также некоторых бумаг III и IV курсов).
     ‘анкт-Џетербург, 1911.
     ISBN 5-7331-0111-3
     Њ.  ћ. ‹отман, глава  из кн. ћ. Њ. ‹отмана "Ђлександр ‘ергеевич Џушкин*
ћ.  ‘. Ђлександров, оформление,  1998 ѓуманитарное  агентство "Ђкадемический
проект", 1998

     ѓЋ„› ћЌЋ‘’€1

     ...Ќаиболее разительной чертой пушкинского детства следует признать то,
как мало  и редко он вспоминал  эти  годы  в дальнейшем. ‚ жизни дворЯнского
ребенка „ом - это целый мир, полный интимной прелести, преданий, сокровенных
воспоминаний,  нити  от   которых  тЯнулись  на   всю  дальнейшую  жизнь.  ‚
воспоминаниЯх ‘. ’. Ђксакова повествуетсЯ, как разлука с родителЯми и родным
домом - его привезли из поместьЯ родителей в казанскую гимназию - обернулась
длЯ  ребенка  недетской  трагедией:  жизнь вне дома казалась  ему решительно
невозможной.  „етство  ‹.  Ќ.  ’олстого  не  было  идиллично  (разлад  между
родителЯми, долги и легкомыслие отца, его страннаЯ смерть), и однако глубоко
прочувствованные  строки  посвЯтил  он  в  повести   "„етство"  миру  первых
воспоминаний,  родному  дому, матери.  „етство  ‹ермонтова  было изуродовано
тЯжелой  семейной  трагедией,  он  вырастал,  не  знаЯ  подлинной  семьи,  в
обстановке вражды между ближайшими родственниками. €  все же он пронес через
всю жизнь поэзию детства и родного „ома:
     Ќаружно погружаЯсь в их блеск и суету, ‹аскаю Я в душе старинную мечту,
     Џогибших лет свЯтые звуки... € вижу Я себЯ ребенком и кругом ђодные все
места: высокий барский дом
     € сад с разрушенной теплицей.
     Ћбраз  же  Ћтца  -  опоэтизированный  и трагический,  вопреки  реальным
биографическим фактам, - вошел в романтический мир ‹ермонтова.
     Џушкин легко покинул стены родного дома и ни разу в  стихах не упомЯнул
ни  матери,  ни  отца.  “поминаниЯ  же дЯди  ‚асилиЯ  ‹ьвовича  скоро  стали
откровенно  ироническими.  €  при этом он не  был лишен  родственных чувств:
брата  и сестру он нежно любил всю  жизнь,  самоотверженно  им  помогал, сам
находЯсь  в  стесненных материальных обстоЯтельствах,  неизменно платил безо
всЯкого  ропота немалые долги брата ‹евушки, которые  тот  делал по-отцовски
беспечно и бессовестно переваливал на Џушкина. „а и  к родителЯм он проЯвлЯл
больше  вниманиЯ, чем они к нему. ’ем более бросаетсЯ в глаза, что,  когда в
дальнейшем Џушкин хотел оглЯнутьсЯ на начало своей жизни, он неизменно вспо-
     1 ѓлава из книги  ћ. Њ. ‹отмана "Ђлександр ‘ергеевич Џушкин.  ЃиографиЯ
писателЯ*. ‹., 1982. ‘. 12-30.
     ‘очинениЯ  Џушкина иит.  по Џолному  собр.  соч.  в  16т.  (1937-1949).
ђимской цифрой - том, арабской - полутом и страница.
     минал только  ‹ицей -  детство  он вычеркнул  из своей  жизни1  Ћн  был
человек без детства
     Ђ когда внутреннее развитие подвело Џушкина к идее „ома,  поэзии своего
угла,  то это оказалсЯ совсем не  тот  дом (или не  те дома),  в  которых он
проводил дни  детства „омом с  большой буквы стал  дом  в Њихайловском,  дом
предков, с которым поэт лично был свЯзан юношескими воспоминаниЯми 1817 года
и годами ссылки, а не памЯтью детства € под окном этого  дома сидела не мать
поэта, а его крепостнаЯ "мама" Ђрина ђодионовна
     „етство, однако, -  слишком важный этап в самосознании человека,  чтобы
его можно было бы вычеркнуть, ничем не заменив ‡аменой мира детства, мира, к
которому человек, как правило, обращаетсЯ всю жизнь как  к источнику дорогих
воспоминаний, мира, в котором он узнает, что доброта, сочувствие и понимание
-  норма, а зло и одиночество - уродливое от нее уклонение, длЯ Џушкина стал
‹ицей Џредставление о ‹ицее  как  о родном  доме,  о  лицейских учителЯх как
старших,  а  о лицеистах как  товарищах,  братьЯх  окончательно оформилось в
сознании  поэта  в  середине  1820  х   годов,  когда   реальные   лицейские
воспоминаниЯ  уже  слились  в  картину  сравнительно  далекого  прошлого,  а
гонениЯ, ссылки, клевета, преследовавшие поэта, заставили его искать опору в
идиллических воспоминаниЯх ‚ 1825 году он писал
     „рузьЯ мои,  прекрасен наш  союз1 Ћн  как душа  неразделим  и  вечен  -
Ќеколебим,  свободен и беспечен ‘расталсЯ он под сенью дружных муз  Људа  бы
нас ни  бросила судьбина, € счастие куда б ни повело, ‚се те же мы нам целый
мир чужбина, Ћтечество нам –арское ‘ело {//, 1, 425)
     Ќо сложившийсЯ  в  эти годы  в сознании Џушкина  идеализированный образ
‹ицеЯ во многом отличалсЯ от документальной реальности
     ‹ицей был учебным заведением, повторившим в миниатюре судьбу и характер
многих реформ и начинаний "дней александровых прекрасно-

     1  ќто  особенно  заметно в  тех  редких  случаЯх,  когда  литературнаЯ
традициЯ заставила  ею  вводить  в поэзию  тему  детства  ’ак,  в  лицейское
"Џослание к ћдину" Џушкин вводит  черты реального пейзажа села  ‡ахарова,  с
которым были  свЯзаны  его детские воспоминаниЯ Ћднако образ автора, который
мечтает над ѓорацием и ‹афонтеном, с лопатой в руках возделывает свой сад, в
собственном  доме за  мирной сельской  трапезой с бокалом в  руках принимает
соседей конечно  насквозь  условен и  ничего личного не несет Џушкин бывал в
‡ахарьине с 1806  по  1810 год, т е  между семью  и  одиннадцатью годами,  и
поведение  ею,  конечно, не  имело ничего  общего  с этап литературной позой
ђедким случаем  реальных отзвуков детских впечатлений ЯвлЯетсЯ стихотворение
"‘он"  (1816) Ќо характерно, что здесь  упоминаетсЯ не  мать, а нЯнька ("Ђх,
умолчу ль о мамушке моей ")

     го   начала"   блестЯщие   обещаниЯ,   широкие   замыслы   при   полной
непродуманности общих задач,  целей и плана ђазмещению и внешнему распорЯдку
нового учебного заведениЯ уделЯлось много вниманиЯ,  вопросы формы лицеистов
обсуждались  самим  императором  Ћднако план  преподаваниЯ был  не продуман,
состав профессоров -  случаен,  большинство  из  них  не  отвечало  по своей
подготовке и педагогическому опыту даже требованиЯм хорошей гимназии Ђ ‹ицей
давал  выпускникам  права  окончивших высшее учебное заведение Ќе  было Ясно
определено и будущее лицеистов Џо  первоначальному плану в ‹ицее должны были
воспитыватьсЯ также и младшие братьЯ Ђлександра 1 -  Ќиколай и Њи хайл Њысль
эта, вероЯтно,  принадлежала  ‘перанскому, которому, как  и многим передовым
людЯм  тех  лет,  внушало  тревогу  то,  как складывались характеры  великих
кнЯзей,  от   которых  в  будущем  могла  зависеть  участь  миллионов  людей
Џодрастающие Ќиколай и Њихаил Џавловичи свыклись с верой  в безграничность и
божественное происхождение своей власти  и с глубоким убеждением в том,  что
искусство управлениЯ состоит в "фельдфебельской науке" ‚  1816 году человек,
далекий  от  либеральных  идеи, но  честный воЯка и  патриот,  генерал  Џ  Џ
Љоновницын,  которому  Ђлександр! поручил в  1815 году  наблюдение за своими
братьЯми   во  времЯ  их  пребываниЯ  в  армии,  видимо,  не  случайно  счел
необходимым дать великим  кнЯзьЯм письменное наставление "…сли придет  времЯ
командовать ‚ам  частЯми  войск  старайтесь  улучшать положение  каждого, не
требуйте  от людей  невозможного „оставьте  им  прежде нужный и  необходимый
покой,  а потом уж требуйте точного  и строгого  исполнениЯ  истинной службы
Љрик и угрозы только что раздражают, а пользы ‚ам не принесут"
     ‚ ‹ицее великие кнЯзьЯ должны были воспитыватьсЯ в кругу сверстников, в
изолЯции  от   двора  ‡десь  им   были   бы  внушены   представлениЯ,  более
соответствующие их будущему положению, чем "крики, угрозы"  и требование "от
людей невозможного", наклонности к чему они начали проЯвлЯть очень рано …сли
бы этот  план  осуществилсЯ,  Џушкин  и  Ќиколай  I  оказались бы  школьными
товарищами  (Ќиколай  Џавлович  был  всего  на  три  года   старше  Џушкина)
‘оответственно  этому  же  тону остальные лицеисты предназначались к высокой
государственной карьере
     ‡амыслы эти, видимо, вызывали противодействие имп Њарии ”едоровны Ћбщее
наступление  реакции перед  войной 1812  года, выразившеесЯ, в  частности, в
падении  ‘перанского,  привело  к   тому,  что   первоначальные  планы  были
отброшены,  в результате чего  Ќиколай  I вступил  в  1825 году  на  престол
чудовищно неподготовленным  Џо  свидетельству осведомленного мемуариста  ‚ Ђ
Њуханова, "что же касаетсЯ до наук политических, о них  и не упоминалось при
воспитании императора  Љогда решено было, что он будет царствовать, государь
сам устрашилсЯ своего неведениЯ"1
     ђусский архив, 1897, No 5, с 89-
     -90
     „лЯ  ‹ицеЯ  в  изменении  его  статуса  была  и  выгоднаЯ сторона: хотЯ
ослабление  интереса двора  к  этому  учебному  заведению  влекло  за  собой
понижение  его  престижа,  а  будущее  лицеистов  перестало   рисоватьсЯ   в
первоначальном заманчивом виде, зато вмешательство придворных кругов в жизнь
‹ицеЯ стало менее заметным.
     ‹ицей помещалсЯ  в  –арском  ‘еле - летней императорской резиденции, во
флигеле …катерининского дворца. “же само  местоположение  делало  его как бы
придворным   учебным   заведением.  Ћднако,   видимо,  не  без   воздействиЯ
‘перанского,  ненавидевшего  придворные круги  и  стремившегосЯ  максимально
ограничить  их политическую  роль  в  государстве и влиЯние  на  императора,
первый  директор  ‹ицеЯ  ‚.  ”.  Њалиновский  пыталсЯ  оградить свое учебное
заведение от влиЯниЯ  двора путем строгой замкнутости:  ‹ицей изолировали от
окружающей  жизни,  воспитанников  выпускали  за  пределы  его  стен  крайне
неохотно и лишь  в особых случаЯх,  посещениЯ  родственников ограничивались.
‹ицейскаЯ  изолЯциЯ вызвана  в  поэзии  Џушкина  тех лет  образы  монастырЯ,
иноческой жизни, искушений,  которым подвергаетсЯ  монах со стороны беса.  ‘
этим же  свЯзано и стремление вырватьсЯ  из заточениЯ. Џоэтическое любование
лицейскими годами,  как  было  сказано выше, пришло  позднее - во  времЯ  же
пребываниЯ  в  ‹ицее  господствующим  настроением Џушкина было  ожидание его
окончаниЯ.  …сли  в  стихах  ‹ицей  преобразуетсЯ  в монастырь, где  молодой
послушник говорит про себЯ:
     ‘квозь слез смотрю в решетки,
     ЏеребираЯ четки, -

     то окончание его рисуетсЯ как освобождение из заточениЯ:
     Ќо времЯ протечет,
     € с каменных ворот
     Џадут, падут затворы,
     € в пышный Џетроград
     —ерез долины, горы
     ђетивые примчат;
     ‘пеша на новоселье,
     Ћставлю темну келью,
     ЏолЯ, сады свои;
     Џод стол клобук с веригой -
     € прилечу расстригой
     ‚ объЯтиЯ твои (/, 43).

     Љонечно,   лекции   лицейских   преподавателей,   среди  которых   были
прогрессивные и хорошо  подготовленные профессора (например, Ђ. Џ.  Љуницын,
Ђ. €. ѓалич), не прошли  длЯ Џушкина бесследно, хотЯ он  и не числилсЯ среди
примерных учеников.
     Џрограмма  занЯтий в ‹ицее была  обширной.  Џервые три года посвЯщались
изучению  Языков:  "российского,  латинского,  французского,  немецкого",  -
математики (в объеме гимназии), словесности и риторики.
     истории, географии, танцам, фехтованию, верховой  езде  и плаванию.  Ќа
старших курсах  занЯтиЯ велись без строгой  программы -  утвержденный  устав
определЯл лишь  науки,  подлежащие  изучению: предусматривались  занЯтиЯ  по
разделам   нравственных,   физических,  математических,  исторических  наук,
словесности  и  по Языкам.  ђазумеетсЯ, обширный  план  при неопределенности
программ  и  требований,  неопытности  педагогов  приводил  к  поверхностным
знаниЯм учащихсЯ. Џушкин имел основаниЯ жаловатьсЯ в письме к брату в ноЯбре
1824 года на  "недостатки проклЯтого  своего воспитаниЯ". Ћднако в лицейских
занЯтиЯх  была и бесспорнаЯ положительнаЯ  сторона:  это был  тот "лицейский
дух", который на всю жизнь  запомнилсЯ лицеистам первого  - "пушкинского"  -
выпуска и который  очень скоро сделалсЯ темой многочисленных доносов. €менно
этот "дух" позже старательно выбивал из ‹ицеЯ Ќиколай I.
     Ќемногочисленность  учащихсЯ,  молодость  рЯда  профессоров,   гуманный
характер их педагогических идей, ориентированный - по крайней мере, у лучшей
части  их - на  внимание и уважение к личности учеников, то, что  в  ‹ицее в
отличие  от  других учебных  заведений не было  телесных  наказаний  и среди
лицеистов  поощрЯлсЯ  дух  чести  и товарищества, наконец, то,  что это  был
первый  выпуск -  предмет  любви  и вниманиЯ,  - все  это  создавало  особую
атмосферу. ђЯд  профессоров  не был  чужд либеральных  идей и  в  дальнейшем
сделалсЯ жертвой гонений {Љуницын, ѓалич). ‹екции их оказывали  благотворное
воздействие на слушателей. ’ак, хотЯ Џушкин  имел весьма невысокие оценки по
предметам  Љуницына, тот  факт,  что одна из  глав его не дошедшего  до  нас
романа  "”атама,  или ђазум человеческий" называлась  "Џраво  естественное",
говорит  сам  за  себЯ:  Љуницын  читал  лицеистам  "…стественное  право"  -
дисциплину,  посвЯщенную изучению  "природных" прав  отдельной  человеческой
личности. ‘амо преподавание  такого предмета было данью либеральным веЯниЯм,
и  в  дальнейшем   он   был  из   программ   русских  университетов  изгнан.
Џреподаватели,  подобные   Љуницыну,  и  директор  Њалиновский  действовали,
однако, главным образом, не лекциЯми (Љуницын не обладал даром увлекательной
речи),   а  собственным  человеческим  примером,  показываЯ  образцы  гордой
независимости    и   "спартанской    строгости"   личного   поведениЯ.   „ух
независимости, уважениЯ к  собственному достоинству  культивировалсЯ и среди
лицеистов. Љроме  передовых идей  они  усваивали определенный тип поведениЯ:
отвращение к холопству и раболепному чинопочитанию, независимость суждений и
поступков. †урналист сомнительной репутации ”аддей Ѓулгарин в доносительской
записке "Ќечто о –арскосельском лицее и о духе  оного", поданной в 1826 году
Ќиколаю!, писал: "‚  свете называетсЯ лицейским духом, когда молодой человек
не уважает  старших,  обходитсЯ  фамильЯрно  с  начальниками, высокомерно  с
равными, презрительно с низшими, исключаЯ тех случаев, когда длЯ фанфаронады
надо показатьсЯ любителем равенства"1.
     Њодзалевский Ѓ. ‹. Џушкин под тайным надзором. €зд.  3-е. ‹.,  1925, с.
36.
     …сли отвлечьсЯ от  злобно-доносительного  тона, с одной  стороны, и,  с
другой, учесть, что Ѓулгарин не мог  знать "лицейского духа" 1810-х годов по
личному опыту, а  реконструировал  его на  основании своего  впечатлениЯ  от
поведениЯ  „ельвига, Џушкина  и других  лицеистов  в послелицейский  период,
дополнЯЯ картину  чертами из  стилЯ поведениЯ  "арзамасцев" и "либералистов"
братьев  ’ургеневых,  то перед нами  окажетсЯ ЯркаЯ характеристика того, как
держалсЯ в обществе молодой "прогрессист" конца  1810-х-начала 1820-х годов.
—то касаетсЯ  утверждениЯ о презрительном отношении к низшим, то речь идет о
презрении  свободолюбца к раболепному  чиновнику, —ацкого к Њолчалину. ќтот,
основанный на высоком уважении к себе взглЯд свысока молчалины  и  поприщины
(герой повести ѓоголЯ "‡аписки сумасшедшего") не прошали чацким и печориным,
как  Ѓулгарин не  мог простить его  лицеистам Џушкину и  „ельвигу.  Ѓулгарин
интуицией доносчика угадал свЯзь между "благородным обхождением", к которому
воспитатели приучали лицеистов, и оскорбительной длЯ "холопьев добровольных"
(Џушкин) свободой поведениЯ молодого либерала.
     Ћсновное, чем был отмечен ‹ицей в жизни Џушкина, заключалось в том, что
здесь он почувствовал  себЯ Џоэтом. ‚ 1830  году Џушкин  писал: "...Ќачал  Я
писать с 13-летнего возраста и печатать почти с того же времени" (X!, 157).
     ‚ те дни - во мгле дубровных сводов Ѓлиз вод, текущих в тишине, ‚ углах
‹ицейских переходов, џвлЯтьсЯ Њуза стала мне. ЊоЯ студенческаЯ кельЯ, „оселе
чуждаЯ  весельЯ, ‚друг озарилась  -  Њуза  в ней  Ћткрыла  пир своих  затей;
Џростите, хладные науки! Џростите, игры первых лет! џ изменилсЯ, Я поэт (VI,
620).
     ‚ ‹ицее  процветал культ дружбы.  Ћднако в реальности лицеисты  - и это
вполне естественно  - распадались на группы, отношениЯ  между которыми порой
были   весьма  конфликтными.  Џушкин  примыкал  к  нескольким,  но   не  был
безоговорочно  принЯт ни  в одну. ’ак,  в  ‹ицее  ощущалась  сильнаЯ тЯга  к
литературным занЯтиЯм, котораЯ поощрЯлась всем стилем преподаваниЯ. ‚ыходили
рукописные журналы: "‹ицейский мудрец",  "Ќеопытное перо", "„лЯ удовольствиЯ
и  пользы" и др.  Џоэтическим лидером ‹ицеЯ, по крайней мере в первые  годы,
был €лличевский. Њожно предположить, что Џушкин ревниво боролсЯ за признание
своего поэтического первенства в  лицейском кругу. Ћднако  Ѓ. ‚. ’омашевский
показал, что определенных  и очень важных длЯ Џушкина сторон его юной поэзии
(например,  ориентацию   на  эпическую  традицию  и   крупные   жанры)   суд
однокурсников не
     10
     принимал и полного  единомыслиЯ между молодым Џушкиным и  "литературным
мнением" ‹ицеЯ не было1.
     Ќаиболее  тесными  были дружеские  свЯзи Џушкина  с „ельвигом, Џущиным,
Њалиновским  и Љюхельбекером.  ќто была  дружба  на  всю  жизнь,  оставившаЯ
глубокий  след в душе Џушкина. Ќо и здесь не  все было  просто. Џолитические
интересы  лицеистов зрели, у  них  складывались  сознательные свободолюбивые
убеждениЯ.  ЏотЯнулись нити  из  ‹ицеЯ к  возникшему  движению  декабристов:
Џущин,  „ельвиг,  Љюхельбекер  и  ‚альховский  вошли  в  "‘вЯщенную  артель"
Ђлександра Њуравьева  и  €вана  Ѓурцева.  Џушкин приглашениЯ  участвовать не
получил. Ѓолее того, друзьЯ скрыли от него свое участие.
     ‚ дальнейшем, когда Џушкин смотрел на лицейские годы с высоты  прожитых
лет,  все  сглаживалось.  Џотребность в  дружбе "исправлЯла" памЯть.  €менно
после разлуки, когда ‹ицей был  за спиной, воспоминаниЯ оказались  цементом,
который с годами все крепче свЯзывал "лицейский круг".  Ѓратство не слабело,
а укреплЯлось. ќто  видно на  одном примере. 9  июнЯ  1817 года на выпускном
акте ‹ицеЯ был исполнен прощальный гимн „ельвига:
     ЏростимсЯ,  братьЯ! ђуку в руку! ЋбнимемсЯ  в последний раз!  ‘удьба на
вечную разлуку, Ѓыть  может, здесь сроднила нас! „руг на друге остановите ‚ы
взор с прощальною слезой!  •раните, о  друзьЯ, храните ’у ж дружбу, с тою же
душой,  ’о ж к славе сильное стремленье, ’о ж правде ~ да, неправде - нет, ‚
несчастье - гордое терпенье, Ђ в счастье - всем равно привет!
     ‹ицеисты  первого  выпуска,   конечно,   запомнили   все  стихотворение
наизусть, и каждаЯ строка  из  него  звучала длЯ  них как пароль.  Џушкин  в
дальнейшем несколько раз пользовалсЯ этим стихотворением „ельвига именно как
паролем, позволЯющим несколькими  словами восстановить в  сознании лицейских
друзей атмосферу их юности. ‚ стихотворении "19 октЯбрЯ" (1825), посвЯщенном
лицейской годовщине,  Џушкин, обращаЯсь к  морЯку-лицеисту ”. ”.  Њатюшкину,
находившемусЯ в кругосветном путешествии, писал:
     ’ы простирал из-за морЯ нам руку,
     ’ы нас одних в младой душе носил
     € повторЯл "Ќа долгую разлуку
     Ќас тайный рок, быть может, осудил!" {//, /,425).
     ' ’омашевский Ѓ. ‚. Џушкин, кн 1 (1813-1824). Њ. - ‹., 1956, с. 40-41.
     11
     ‘троки
     ‘удьба на вечную разлуку, Ѓыть может, здесь сроднила нас1
     слегка перефразированы Џушкиным, но лицеисты, конечно,  их узнавали …ще
более значим другой пример известные строки из посланиЯ "‚ ‘ибирь"
     ‚о глубине сибирских руд
     •раните гордое терпенье (III, 1, 49) -
     были  понЯтной  отсылкой к тому же  гимну „ельвига ‚ несчастье - гордое
терпенье
     ’о,  что у „ельвига представлЯло дань общим местам  элегического стилЯ,
заполнЯлось  у  Џушкина  реальным содержанием  Џереезд  из –арского  ‘ела  в
Џетербург,  где  большинство  лицеистов  должно  было  вступить  в службу  -
гражданскую  или  военную,  -  элегическаЯ  "вечнаЯ  разлука",  кругосветное
путешествие - реальнаЯ  "долгаЯ раутука", <в несчастьи - гордое  терпенье" -
поэтическое общее место "ѓордое терпенье" "во глубине сибирских руд" звучало
совершенно иначе “ этих поэтических цитат было и  скрытое значение —итатели,
получившие  в  руки томик альманаха "‘еверные цветы"  на 1827 год где бы  то
напечатано  стихотворение  "19 октЯбрЯ",  не  могли  знать, чьи слова вложил
Џушкин в уста своему  другу морЯку  -  это  было  понЯтно  лишь лицеистам Ќе
публиковавшеесЯ  при  жизни  послание  "‚  ‘ибирь" обошло  всю декабристскую
каторгу  и известно было далеко за ее пределами, но  "вкус" строки о "гордом
терпеньи"  был до конца  понЯтен  только  лицеистам - в частности  Џущину  и
узнавшему стихотворение значительно позже Љюхельбекеру
     ’ак  ‹ицей становилсЯ  в сознании Џушкина идеальным царством дружбы,  а
лицейские друзьЯ - идеальной аудиторией его поэзии
     ЋношениЯ  Џушкина  с  товарищами, как  уже говорилось  складывались  не
просто „аже самые доброжелательные из них не могли в дальнейшем не упомЯнуть
его глубокой ранимости, легко переходившей в  дерзкое и вызывающее поведение
€ € Џущин вспоминал  "Џушкин,  с самого начала, был раздражительнее многих и
потому не возбуждал общей симпатии это удел  эксцентрического существа среди
людей Ќе то,  чтобы  он разыгрывал  какую-нибудь роль между нами или поражал
какими-нибудь  особенными  странностЯми, как  это  было в  иных,  но  иногда
неуместными шутками,  неловкими колкостЯми сам ставил себЯ в затруднительное
положение,  не умеЯ  потом  из  него выйти  ќто вело  его  к новым промахам,
которые  никогда не вскальзывают в школьных сношениЯх џ, как сосед (с другой
стороны  его нумера  была  глухаЯ  стена), часто,  когда  все уже  засыпали,
толковал с  ним вполголоса через перегородку  о каком-нибудь вздорном случае
того днЯ, тут Я видел Ясно, что он по щекотливости всЯкому вздору приписывал
какую-то важность и это
     12
     его волновало ‚месте мы,  как умели сглаживали некоторые шероховатости,
хотЯ  не  всегда  это  удавалось  ‚  нем  была  смесь  излишней  смелости  с
застенчивостью, и  то и другое невпопад,  что тем самым  ему вредило Ѓывало,
вместе  промахнемсЯ,  сам вывернешьсЯ, а  он  никак не сумеет этого  уладить
ѓлавное, ему  недоставало того, что называетсЯ тактом" "‚се  это вместе было
причиной, -  заключает Џущин, -  что вообще не вдруг отозвались  ему на  его
привЯзанность  к  лицейскому кружку"  Џущин был  проницательным наблюдателем
естилетнее непрерывное  общение с Џушкиным-лицеистом позволило ему  сделать
исключительно точное наблюдение над характером своего  друга "—тоб  полюбить
его  настоЯщим  образом,   нужно   было  взглЯнуть  на  него  с  тем  полным
благорасположением, которое знает и видит все неровности характера и  другие
недостатки, миритсЯ с ними и кончает тем, что полюбит и их в
     друге-товарище "'
     Ќелюбимый  ребенок  в родной семье,  рано и неравномерно развивающийсЯ,
Џушкин-юноша,  видимо,  был глубоко неуверен в  себе  ќто  вызывало браваду,
молодечество, стремление первенствовать „ома его считали увальнем - он начал
выше всего ставить физическую ловкость, силу, умение постоЯть за себЯ ’от же
Џущин  с  недоумением,  не  ослабевшим почти  за полвека,  отделЯвшие первую
встречу  с Џушкиным  от  времени написаниЯ  записок, вспоминал, что  Џушкин,
который значительно опередил по начитанности и знаниЯм своих одноклассников,
менее  всего  был  склонен этим тщеславитьсЯ и  даже ценить "‚се  научное он
считал  ни во  что и как будто  желал  только доказать, что  мастер  бегать,
прыгать  через  стульЯ, бросать  мЯчик  и  пр  ‚ этом даже  участвовало  его
самолюбие    -   бывали   столкновениЯ,    очень   неловкие"2   ‘ам   Џушкин
свидетельствовал,   что   "поЯвлению   Њузы"   в  его  "студенческой  келье"
предшествовало времЯ,
     как  Я поэме редкой Ќе предпочел бы мЯчик  меткой, ‘читал схоластику за
вздор € прыгал в сад через забор' Љогда порой  бывал  прилежен, Џорой ленив,
порой упрЯм, Џорой  лукав, порою  прЯм,  Џорой смирен, порой мЯтежен,  Џорой
печален, молчалив, Џорой сердечно говорлив (€/, 619)
     1Ђ ‘ Џушкин в воспоминаниЯх современников ‚ 2 х  т ’ 1 Њ , 1974, с 82 -
83
     2 ’ам же, с 74
     3  ђечь  идет  об  особом молодечестве  –арь жаловалсЯ директору  ‹ицеЯ
ќнгельгардту "’вои воспитанники снимают через  забор  мои  наливные  Яблоки,
бьют сторожей" (там же, с 91)  ’о,  что  Яблоки  были царские,  придавало им
особый вкус, а походу - опасность
     13
     ‚се  мемуаристы  единодушны в описании и оценке  огромного впечатлениЯ,
которое произвели на ‹ицей и  лицеистов событиЯ 1812 года. ‘ошлемсЯ снова на
Џущина: "†изнь наша лицейскаЯ сливаетсЯ с политическою эпохою народной жизни
русской: приготовлЯлась  гроза 1812 года.  ќти событиЯ сильно отразились  на
нашем детстве.  Ќачалось  с  того,  что мы провожали все  гвардейские полки,
потому что они проходили мимо самого ‹ицеЯ*'. ‚печатлениЯ этих лет, конечно,
определили гражданский пафос  и ранее свободолюбие многих лицеистов, включаЯ
и Џушкина. Ћднако событиЯ действовали на молодые  умы еще в одном отношении:
€сториЯ со страниц учебников сама Явилась на лицейский порог. „лЯ того чтобы
обессмертить  свое имЯ и передать его потомкам, уже не нужно было родитьсЯ в
баснословные времена или принадлежать  к  семье коронованных особ. Ќе только
"муж   судеб"  сын   мелкого  корсиканского  дворЯнина  Ќаполеон  Ѓонапарте,
сделавшийсЯ императором ”ранции и перекраивавший карту …вропы, но и любой из
молодых  гвардейских офицеров, проходивших мимо ворот ‹ицеЯ, чтобы пасть под
Ѓородином, ‹ейпцигом или на  высотах Њонмартра,  был "человеком истории".  ‚
одном  из своих последних  стихотворений (на 19  октЯбрЯ  1836 года)  Џушкин
писал:
     ‚ы помните:  текла за ратью рать, ‘о старшими мы братьЯми прощались € в
сень  наук с досадой возвращались, ‡авидуЯ тому, кто умирать ел мимо нас...
(///, 1, 432).
     ‘держаннаЯ  стилистика  зрелого  Џушкина  чужда поэтических  украшений.
"‡авидуЯ  тому,  кто умирать / ел мимо нас", -  не  риторическаЯ  фигура, а
точное описание психологических переживаний  лицеистов. ѓероическаЯ  смерть,
переходЯщаЯ  в  историческое бессмертие,  не  казалась страшной  - она  была
прекрасна.  ’ем  сильнее  переживалась  обида,  нанесеннаЯ  возрастом. ‹. Ќ.
’олстой  глубоко  передал  эти  переживаниЯ словами Џети ђостова в  "‚ойне и
мире": "...‚се  равно Я  не  могу  ничему  учитьсЯ теперь, когда...  -  ЏетЯ
остановилсЯ,  покраснел  до  поту  и проговорил-таки:  - когда  отечество  в
опасности".
     ЏоэзиЯ  была ответом на все. Ћна становилась  оправданием в собственных
глазах и обещанием бессмертиЯ.  €менно бессмертиЯ - такова была единственнаЯ
мерка, которой мерилось достоинство стихов в пушкинском кружке. Џушкину было
шестнадцать  лет,  когда  „ержавин  рукоположил  его в  поэты,  а  „ельвиг в
сентЯбрьском номере  "ђоссийского  музеума" за 1815 год приветствовал его  -
автора всего лишь нескольких опубликованных стихотворений - стихами:
     Џушкин! Ћн и в лесах не укроетсЯ; ‹ира выдаст его громким пением,
     : Ђ. ‘. Џушкин в воспоминаниЯх современников, I. 1, с. 81.
     14
     € от смертных восхитит бессмертного Ђполлон на Ћлимп торжествующий.
     ѓлубокой   привЯзанности  к   родителЯм  у  Џушкина  не  было,   Ћднако
потребность к такой  привЯзанности,  видимо, была  исключительно сильна. ќто
наложило отпечаток  на отношениЯ Џушкина с людьми старше его  по возрасту. ‘
одной стороны, он  в любую минуту был готов взбунтоватьсЯ против авторитета,
снисходительность или покровительство старших были ему невыносимы. ‘ другой,
он тЯнулсЯ к ним, жаждал их  вниманиЯ,  признание  с  их  стороны  было  ему
необходимо. Ћн хотел дружбы с ними. Љульт „ружбы был неотделим от литературы
предро-мантизма: иллер  и Љарамзин,  ђуссо  и  Ѓатюшков  создали  настоЯщую
"мифологию"   дружбы.   Ћднако  литературнаЯ  традициЯ  давала  лишь  слово,
подсказывала   формы,   в   них   отливалась   глубоко   личнаЯ  потребность
компенсировать  ту  нехватку  душевных  свЯзей,  которую  ощущал  юноша,  не
любивший вспоминать о своем детстве и семье.
     „ружеские свЯзи с лицеистами, как мы говорили, завЯзывались трудно. ’ем
более  заметна тЯга Џушкина к людЯм "взрослого" мира: к дружбе с —аадаевым и
Љавериным, арзамасцами и Љарамзиным, ’ургеневым
     и ”. ѓлинкой.
     ѓлЯдЯ  на  дружеские  свЯзи  Џушкина  с  возрастной  точки  зрениЯ,  мы
отчетливо видим три  периода. Ћт ‹ицеЯ до Ћдессы включительно друзьЯ Џушкина
старше его  по  возрасту, жизненному  опыту,  служебному  положению.  Џушкин
сознательно игнорирует  эту разницу. Љарамзину он говорил: "€так, вы рабство
предпочитаете свободе" ("Љарамзин вспыхнул и назвал менЯ своим клеветником*,
•Џ, 306). Њ. Ћрлову, герою войны 1812 года, принЯвшему ключи Џарижа, любимцу
императора  и кумиру  солдат,  главе  кишиневского общества декабристов, "он
отпустил",  "разгорЯчась":  "‚ы  рассуждаете,  генерал,   как  стараЯ  баба"
("Џушкин, вы мне говорите дерзости, берегитесь", -  ответил Ћрлов")1. €  все
же дружеские свЯзи этого периода далеки от равенства. „рузьЯ Џушкина - почти
всегда и учителЯ его. Ћдни учат его гражданской твердости  и  стоицизму, как
—аадаев  или ”. ѓлинка, другие наставлЯют  в политической  экономии,  как Ќ.
’ургенев,  третьи  приобщают к тайнам гусарских  кутежей,  как  Љаверин  или
Њолоствов,   четвертые,   как  Ќ.   €.   Љривцов,   "развращают"  проповедью
материализма.  ‚опрос  о влиЯнии Џушкина на  весь  этот  круг  лиц  даже  не
ставитсЯ.
     ‚ 1824 году Џушкин посвЯтил дружбе четверостишие, окрашенное
     горечью:
     —то дружба? ‹егкий пыл похмельЯ,
     Ћбиды вольный разговор,
     Ћбмен тщеславиЯ, бездельЯ
     €ль покровительства позор (//, /, 460).
     Ђ, ‘. Џушкин в воспоминаниЯх современников, т. I, с. 351.
     15
     ‚  Њихайловском  начинаетсЯ  новый  период  -  Џушкина  Явно  влечет  к
сверстникам.  €менно в это  времЯ лицейские свЯзи обретают длЯ него  новую и
особую ценность, укреплЯетсЯ эпистолЯрнаЯ дружба с ‚Яземским,  который, хотЯ
и  несколько старше по  возрасту',  но  никак не годитсЯ в  наставники и  не
претендует  на эту роль. ‚  роли друга-издателЯ (скитаЯсь по ссылкам, Џушкин
весьма нуждаетсЯ в  услугах по  этой части,  поскольку сам лишен возможности
вести  деловые переговоры)  маститого  наставника ѓнедича  сменЯет  приЯтель
Џлетнев.  ‘реди   политических   заговорщиков   Џушкина   теперь  привлекают
"молодые":  ђылеев  и   Ѓестужев,   среди  поэтов  -  сверстники:   „ельвиг,
Ѓаратынский, џзыков.
     ‚  тридцатые  годы  в кругу друзей Џушкина  поЯвлЯютсЯ  имена  молодых,
начинающих литераторов: €ван Љиреевский, Џогодин, ѓоголь, который становитсЯ
ближайшим сотрудником  Џушкина, Љольцов и даже Ѓелинский, при всем  различии
литературных  взглЯдов,  бытовых  и  культурных  привычек,  попадают в  круг
интересующих  Џушкина  лиц.  ЏриЯтели младшего брата  (Ќащокин, ‘оболевский)
становЯтсЯ и  его приЯтелЯми. Ћбновление круга  друзей  станет  длЯ  Џушкина
одной из черт мужественного признаниЯ вечного движениЯ жизни.
     ‘реди дружеских привЯзанностей Џушкина особое  место занимал †уковский.
ѓлубокий и тонкий лирик,  открывший  тайны поэтического  звучаниЯ, †уковский
отличалсЯ и другой одаренностью:  это  был бесспорно самый добрый  человек в
русской литературе. „оброта, мЯгкость, отзывчивость тоже  требуют таланта, и
†уковский обладал этим талантом в высшей мере. ‚ годы учениЯ Џушкина в ‹ицее
†уковский был уже признанным  поэтом, и  Џушкин свое стихотворное послание к
нему (1816) начал  с обращениЯ:  "Ѓлагослови, поэт...".  ‚ этих  словах было
сознание   дистанции,   отделЯвшей   автора   прославленного  в   1812  году
патриотического стихотворениЯ "Џевец во стане русских  воинов" и  вызывавших
бурные  споры  романтических  баллад  от  вступавшего  на  поэтический  путь
новичка.  Ћднако  в  отношении  †уковского к начинающему  поэту  не  было ни
покровительства,   столь   нетерпимого   Џушкиным,   ни    досаждавшей   ему
нравоучительности. †уковский нашел верный тон - тон любЯщего старшего брата,
при  котором старшинство  не мешает равенству. ќто сделало  дружбу Џушкина и
†уковского особенно  долговечной. Џравда, и  здесь  бывало  не  все  гладко:
†уковский  порой сбивалсЯ на нравоучение, а в последние месЯцы  жизни  поэта
утерЯл понимание его  душевной  жизни. Џушкин,  в свою  очередь, не  скрывал
творческих  расхождений со своим  старшим  другом,  порой подчеркиваЯ  их  с
эпиграмматической  остротой. € все  же  среди наиболее  длительных дружеских
привЯзанностей Џушкина имЯ †уковского  должно быть  названо рЯдом с  именами
„ельвига и Џущина.
     „ружеские  свЯзи  лицейского  периода -  с царскосельскими  гусарами, с
литераторами-арзамасцами  -   молодыми  писателЯми,  объединЯвшимисЯ  вокруг
знамен  "нового  слога"  Љарамзина  и  романтизма  †уковского,  -  с  семьей
Љарамзина - давали исключительно много длЯ
     16
     формированиЯ ума  и взглЯдов Џушкина, его общественной  и  литературной
позиции.  Ќо  они  влиЯли  и  на характер.  ‚ гусарском  кружке  Џушкин  мог
чувствовать себЯ взрослым, у  Љарамзина - вдохнуть воздух  семьи,  домашнего
уюта  -  того, чего  сам он  никогда не знал  у себЯ  дома. ‚ неожиданном  и
трогательном  чувстве  влюбленности,  которое  Џушкин  испытал  к  …катерине
Ђндреевне  Љарамзиной,  женщине на  девЯтнадцать  лет старше  его (более чем
вдвое!),  вероЯтно,   значительное  место  занимала  потребность  именно   в
материнской любви. Ќет оснований видеть  в этом  чувстве глубокую и утаенную
страсть. ћ. Ќ.  ’ынЯнов  - автор  подробной  работы, посвЯщенной "безымЯнной
любви"  Џушкина  к Љарамзиной,  - особое значение придает  тому,  что  перед
смертью Џушкин захотел  видеть именно ее1. Ћднако, чтобы правильно осмыслить
этот факт, следует назвать имена всех тех, кто вспоминалсЯ ему в эти минуты.
     ’от, кому приходилось наблюдать людей,  умирающих  от  ран  в сознании,
знает, с какой  неожиданной силой вспыхивают у них  воспоминаниЯ далекого и,
казалось  бы,  прочно   забытого   детства.  Џушкин  не   вспомнил   недавно
скончавшейсЯ  матери, не  позвал ни отца,  ни брата, ни сестры. Ћн  вспомнил
‹ицей: "Љак  жаль,  что нет теперь здесь ни Џущина, ни  Њалиновского, мне бы
легче  было умирать". "Љарамзина? ’ут ли  Љарамзина?" -  спросил Џушкин2. Ћн
возвращалсЯ в мир лицейской жизни.
     ‹ицей заменил  Џушкину  детство. ‹ицей был закончен -  детство  прошло.
Ќачалась жизнь.
     ђасставание с детством и вступление во  "взрослую" жизнь воспринималось
Џушкиным, рвущимсЯ  из ‹ицеЯ, торжественно. Ћно рисовалось как рукоположение
в рыцарский орден ђусской ‹итературы, клЯтва палладина, который отныне будет
искать случаЯ  сразитьсЯ за честь своей  „амы.  „лЯ  юноши,  воспринимавшего
рыцарскую культуру сквозь призму иронических поэм ‚ольтера, Ђристо  и ’ассо,
такое  "рукоположение" неизбежно выступало в двойном  свете: торжественном и
даже патетическом, с одной стороны, и пародийно-буффонном - с другой, причем
насмешка и пафос не  отменЯли, а оттенЯли друг  друга.  Џушкин в  ‹ицее  был
дважды  рукоположен в поэты. Џервое посвЯщение произошло 8  ЯнварЯ 1815 года
на  переводном экзамене. ‚стреча  Џушкина и  „ержавина не имела в реальности
того  условно-символического  (и  уж,  конечно,  тем  более,   театрального)
характера, который невольно  ей приписываем мы,  глЯдЯ назад  и знаЯ,  что в
лицейской зале в этот день  встретились величайший русский  поэт XVIII века,
которому осталось лишь полтора года жизни, и самый великий из русских поэтов
вообще.  „ержавин  несколько раз до  этого уже "передавал" свою лиру молодым
поэтам:
     1 ’ынЯнов ћ. Ќ. ЃезыменнаЯ любовь. - ‚  кн.: ’ынЯнов ћ. Ќ. Џушкин и его
современники. Њ., 1968, с. 217.
     2 Ђ. ‘. Џушкин в воспоминаниЯх современников, т. 2, с. 332, 349.
     17
     ’ебе в наследие, †уковской!
     џ ветху лиру отдаю;
     Ђ Я над бездной гроба скользкой
     “ж преклонЯ чело стою1.

     ‘ам  Џушкин  описал  позже  эту  встречу,  соединЯЯ  юмор  с  лиризмом:
"„ержавин  приехал. Ћн  вошел в  сени,  и „ельвиг услышал, как он  спросил у
швейцара:  "ѓде, братец, здесь нужник?" ќтот прозаический вопрос разочаровал
„ельвига". "„ержавин был очень стар... Ћн сидел, подперши голову рукою. ‹ицо
его было бессмысленно;  глаза мутны; губы  отвислы"  (XII,  158). ‘троки эти
писались почти в то же времЯ, что и портрет старой графини в "Џиковой даме":
"ѓрафинЯ  сидела всЯ желтаЯ, шевелЯ отвислыми  губами...  ‚ мутных глазах ее
изображалось совершенное отсутствие мысли" (VIII, /, 240). ‘овпадение это не
случайно: в обоих случаЯх Џушкин  рисует отошедший уже и отживший свое XVIII
век, как бы сгустившийсЯ в лице одного человека.
     ќпизод встречи  уходЯщего  и начинающего  поэтов на одном из переводных
экзаменов  в   ‹ицее   врЯд   ли  произвел   ошеломлЯющее   впечатление   на
современников,  поглощенных  рутиной  ежедневных   служебных,  политических,
придворных забот. ’олько тесный круг друзей, начинавших уже ценить дарование
молодого поэта, мог  почувствовать его  значение. Ќо длЯ самого Џушкина  это
было одно из важнейших событий жизни. Ћн чувствовал себЯ как паж, получивший
посвЯщение  в   рыцарский   сан:  "Ќаконец   вызвали  менЯ.  џ  прочел   мои
"‚оспоминаниЯ  в –арском)  ‘.(еле)", стоЯ в двух шагах от  „ержавина. џ не в
силах  описать состоЯниЯ души моей: когда дошел Я до стиха, где упоминаю имЯ
„ержавина,  голос мой  отроческий зазвенел, а сердце забилось  с упоительным
восторгом...
     Ќе помню, как Я  кончил  чтение, не помню, куда  убежал. „ержавин был в
восхищении;  он  менЯ требовал,  хотел обнЯть менЯ...  ЊенЯ  искали,  но  не
нашли..." (XII, 158).
     ‚торым  посвЯщением  было принЯтие Џушкина  в "Ђрзамас" - неофициальное
литературное общество, объединЯвшее молодых  и задорных литераторов, которые
высмеивали  на своих, имевших  шуточный  характер,  заседаниЯх  литературных
староверов.  —лены  "Ђрзамаса" были  поклонниками Љарамзина, к  „ержавину, в
доме   которого  торжественно  собирались   литераторы-архаисты,  относились
иронически. Џушкин был принЯт в "Ђрзамас" осенью 1817 года,  в момент, когда
это общество  находилось в состоЯнии  внутреннего  разлада. „лЯ  Џушкина это
принЯтие  имело  глубокий смысл:  его принадлежность к  литературе  получила
общественное  признание. ‡ачисление  в боевую дружину молодых  литераторов -
романтиков, насмешников,  гонителей "века  минувшего"  -  подвело  черту под
периодом  детства и годами  учениЯ. Ћн  почувствовал себЯ допущенным  в круг
поэтов общепризнанных.
     1 „ержавин ѓ. ђ. ‘тихотворениЯ. ‹., 1933, с. 386.
     џ. Љ. ѓђЋ’ - •ђЂЌ€’…‹њ ЏЂЊџ’€ ‹€–…‰‘ЉЋ‰
     Љнига   "Џушкинский   лицей",   лежащаЯ   перед  вами,   посвЯщена   ее
составителем, Љ. џ. ѓротом, памЯти его  отца, всю жизнь любовно  собиравшего
материалы, свЯзанные с Ђлександровским лицеем, выпускником которого он был.
     ‘овременному читателю  это  имЯ, скорее всего, почти не знакомо.  Њежду
тем, џ. Љ  ѓрот  был  замечательным, достойнейшим  человеком,  заслуживающим
нашей благодарной памЯти.
     џков  Љарлович   ѓрот  (1812-1893)   -  выдающийсЯ  русский  филолог  и
просветитель,   действительный  член  €мператорской  академии  наук,  строго
говорЯ, не может  именоватьсЯ пушкинистом, ибо изучение  Џушкина  составлЯло
лишь небольшую часть его обширнейшей научной  деЯтельности. џ. Љ. ѓрот читал
лекции в ѓельсингфорс ком университете, преподавал  в Ђлександровском лицее,
в  течение  нескольких  лет был  учителем  великих кнЯзей - старших  сыновей
Ђлександра  II.  Љак  историк  литературы  и переводчик  он успешно выступал
посредником между русской  и скандинавскими культурами. ѓрот  заложил основы
русской текстологии и  подготовил  первое в ђоссии  образцовое академическое
собрание сочинений писателЯ ("‘очинениЯ „ержавина"). Џри этом ученый находил
времЯ сочинЯть  произведениЯ длЯ  детей  в  стихах и в прозе, пользовавшиесЯ
успехом  у маленьких читателей. ‚нес он огромный вклад и в изучение русского
Языка:  грамматике  "по  ѓроту"  обучалось  несколько  поколений  российских
школьников. Ќаконец, более  30-ти  лет ѓрот фактически возглавлЯл в Ђкадемии
наук отделение  русского Языка  и  словесности,  даваЯ  пример преданного  и
самоотверженного служениЯ науке.
     Ћднако труды ѓрота о Џушкине не затерЯлись среди его научного наследиЯ,
они стали столь ценным вкладом в пушкиноведение, что  и по сей день без  них
не  обходитсЯ  ни  один  серьезный исследователь. ‡начение  пушкиноведческих
штудий ѓрота во многом определили особенности его личности и его биографии.
     ђодители  его,  немцы родом  и  лютеране по вере,  считали ђоссию своим
единственным  Ћтечеством.  ђано  овдовевшаЯ  мать  воспитала  сына,  по  его
собственному признанию, "в любви  к русскому Языку и народу, в привЯзанности
и  благодарности  к   ђоссии".  Њальчика  удалось  определить  на  ученье  в
–арскосельский  лицей. ѓрот  поступил в  лицей  всего через девЯть лет после
выпуска Џушкина;  преданиЯ о знаменитых "первенцах лицеЯ" и, прежде всего, о
поэте, слава которого росла с каждым годом, были еще живы. ‹юбовь к поэзии и
литературе, собственные литературные  опыты,  лицейские журналы  -  все  эти
увлечениЯ  первых  лицеистов  старалось  поддерживать  и младшее  поколение.
Љстати, рус-
     19
     ской  словесности  ѓрот обучалсЯ  у  того самого  Љошанского,  которому
посвЯщал свои  стихи  юный  Џушкин.  Ћднажды ѓрот  видел  и самого  Џушкина,
который зашел в лицей, гулЯЯ в –арском ‘еле.
     Ѓлагоговейное  отношение  к  Џушкину ѓрот  сохранил  на всю жизнь  (оно
поддерживалось так