мЯ шло; ‚ладимир начинал сильно беспокоитьсЯ.
     Ќаконец  в  стороне  что-то стало  чернеть.  ‚ладимир  поворотил  туда.
ЏриближаЯсь, увидел  он  рощу. ‘лава  богу, подумал он,  теперь  близко.  Ћн
поехал около рощи,  надеЯсь тотчас попасть на  знакомую  дорогу или объехать
рощу  кругом:  †адрино находилось тотчас  за нею. ‘коро  нашел он  дорогу, и
въехал во мрак дерев, обнаженных  зимою. ‚етер не  мог  тут  свирепствовать;
дорога была гладкаЯ; лошадь ободрилась, и ‚ладимир успокоилсЯ.
     Ќо  он ехал,  ехал, а  †адрина  было  не  видать; роще  не было  конца.
‚ладимир с ужасом увидел, что он заехал в незнакомый лес.  ЋтчаЯние овладело
им. Ћн ударил  по лошади; бедное животное пошло  было  рысью, но скоро стало
приставать  и  через четверть  часа пошло шагом,  не  смотрЯ  на  все усилиЯ
несчастного ‚ладимира.
     Њало-по-малу деревьЯ начали редеть,  и ‚ладимир выехал из лесу; †адрина
было не видать. „олжно было быть около полуночи. ‘лезы брызнули из глаз его;
он  поехал  наудачу.  Џогода  утихла, тучи  расходились,  перед  ним  лежала
равнина, устланнаЯ  белым  волнистым  ковром.  Ќочь была довольно  Ясна.  Ћн
увидел невдалеке деревушку, состоЯщую из четырех или пЯти  дворов.  ‚ладимир
поехал к ней. “ первой избушки он выпрыгнул из саней, подбежал к окну и стал
стучатьсЯ.  —ерез  несколько  минут  деревЯнный  ставень поднЯлсЯ,  и старик
высунул  свою  седую  бороду.  "—то те  надо?"  -  "„алеко  ли  †адрино?"  -
"†адрино-то далеко ли?"  - "„а, да! „алеко ли?" - "Ќедалече;  верст  десЯток
будет". Џри сем ответе  ‚ладимир схватил себЯ за волосы и  осталсЯ недвижим,
как человек, приговоренный к смерти.
     "Ђ отколе  ты?  ќ продолжал старик. ‚ладимир не имел духа  отвечать  на
вопросы.  "Њожешь  ли  ты,  старик",  сказал  он,  едостать мне  лошадей  до
†адрина?" - "Љаки у нас лошади", отвечал мужик. - "„а не могу ли взЯть  хоть
проводника? џ заплачу, сколько емy будет угодно". - "Џостой", сказал старик,
опускаЯ  ставень,  "Я   те  сына  вышлю;  он  те  проводит".  ‚ладимир  стал
дожидатьсЯ.  Ќе прошло минуты, он  опЯть начал стучатьсЯ. ‘тавень  поднЯлсЯ,
борода показалась.  "—то  те надо?" -  "—то ж  твой сын?" -  "‘ей час выдет,
обуваетсЯ.  Ђли ты прозЯб? взойди  погретьсЯ".  - "Ѓлагодарю, высылай скорее
сына".
     ‚орота  заскрыпели; парень вышел с дубиною, и пошел вперед то указываЯ,
то отыскиваЯ дорогу,  занесенную снеговыми сугробами. "Љоторый час?" спросил
его ‚ладимир.  "е„а  уж скоро рассвенет" отвечал молодой  мужик. ‚ладимир не
говорил уже ни слова.
     Џели петухи и было  уже  светло, как достигли они †адрина. –ерковь была
заперта. ‚ладимир  заплатил  проводнику и поехал на  двор  к свЯщеннику.  Ќа
дворе тройки его не было. Љакое известие ожидало eгo!
     Ќо возвратимсЯ к добрым ненарадовским помещикам и  посмотрим,  что-то у
них делаетсЯ.
     Ђ ничего.
     ‘тарики проснулись и вышли в  гостиную. ѓаврила ѓаврилович  в колпаке и
байковой  куртке,  ЏрасковьЯ  Џетровна в шлафорке на вате. Џодали самовар, и
ѓаврила  ѓаврилович послал девчонку узнать от  Њарьи  ѓавриловны, каково  ее
здоровье и  как она почивала.  „евчонка  воротилась,  объЯвлЯЯ, что  барышнЯ
почивала-де дурно, но что ей-де теперь легче, и что она-де  сей час придет в
гостиную.  ‚  самом  деле  дверь  отворилась   и  ЊарьЯ  ѓавриловна  подошла
здороватьсЯ с папенькой и с маменькой.
     "—то твоЯ голова, Њаша?" спросил ѓаврила ѓаврилович. "‹учше, папенька",
отвечала  Њаша. -  "’ы  верно.  Њаша,  вчерась угорела",  сказала  ЏрасковьЯ
Џетровна. - "Њожет быть, маменька", отвечала Њаша.
     „ень прошел благополучно, но в  ночь Њаша занемогла. Џослали в город за
лекарем. Ћн приехал  к  вечеру  и нашел больную в  бреду.  Ћткрылась сильнаЯ
горЯчка, и беднаЯ больнаЯ две недели находилась у краЯ гроба.
     Ќикто в доме  не  знал  о предположенном побеге.  Џисьма, на кануне  ею
написанные, были сожжены; ее горничнаЯ никому ни о чем не говорила, опасаЯсь
гнева господ. ‘вЯщенник, отставной корнет, усатый землемер и  маленькой улан
были скромны, и не даром ’ерешка кучер никогда ничего лишнего не высказывал,
даже и во хмелю. ’аким  образом тайна была сохранена более, чем  полудюжиною
заговорщиков. Ќо  ЊарьЯ  ѓавриловна сама, в беспрестанном бреду, высказывала
свою тайну. Ћднако ж ее слова были столь несообразны ни  с чем, что мать, не
отходившаЯ от ее постели, могла понЯть  из них  только то, что  дочь ее была
смертельно влюблена во  ‚ладимира  Ќиколаевича, и  что вероЯтно  любовь была
причиною ее болезни. Ћна советовалась со своим мужем, с некоторыми соседЯми,
и наконец  единогласно  все  решили,  что  видно  такова была  судьба  Њарьи
ѓавриловны, что суженого конем не объедешь, что бедность  не порок, что жить
не с  богатством,  а с  человеком, и тому  подобное.  Ќравственные поговорки
бывают  удивительно полезны в  тех случаЯх, когда мы от себЯ  мало что можем
выдумать себе в оправдание.
     Њежду тем барышнЯ стала выздоравливать. ‚ладимира давно не видно было в
доме  ѓаврилы  ѓавриловича. Ћн  был  напуган обыкновенным приемом.  Џоложили
послать  за ним, и объЯвить  ему неожиданное счастие:  согласие на  брак. Ќо
каково  было  изумление  ненарадовских  помещиков,  когда  в   ответ  на  их
приглашение получили они от него полусумасшедшее письмо! Ћн объЯвлЯл им, что
нога его  не  будет никогда в  их доме, и  просил  забыть о  несчастном, длЯ
которого смерть остаетсЯ единою надеждою. —ерез несколько  дней  узнали они,
что ‚ладимир уехал в армию. ќто было в 1812 году.
     „олго не смели объЯвить об этом  выздоравливающей Њаше.  Ћна никогда не
упоминала о  ‚ладимире. Ќесколько месЯцев уже спустЯ,  нашед имЯ его в числе
отличившихсЯ и тЯжело раненых под Ѓородиным, она упала в обморок, и боЯлись,
чтоб  горЯчка  ее  не  возвратилась.  Ћднако,  слава богу,  обморок не  имел
последствиЯ.
     „ругаЯ  печаль ее  посетила: ѓаврила  ѓаврилович  скончалсЯ, оставЯ  ее
наследницей  всего имениЯ.  Ќо  наследство  не  утешало  ее;  она  разделЯла
искренно  горесть  бедной  Џрасковьи  Џетровны,  клЯлась  никогда  с нею  не
расставатьсЯ;  обе они оставили Ќенарадово,  место печальных воспоминаний, и
поехали жить в ***ское поместье.
     †енихи кружились и тут около милой и богатой невесты; но  она никому не
подавала и малейшей надежды. Њать иногда  уговаривала ее выбрать себе друга;
ЊарьЯ ѓавриловна качала головой и задумывалась. ‚ладимир уже не существовал:
он  умер  в Њоскве,  накануне  вступлениЯ  французов.  ЏамЯть  его  казалась
свЯщенною  длЯ  Њаши;  по  крайней  мере  она  берегла  всь, что  могло  его
напомнить: книги,  им некогда прочитанные,  его рисунки,  ноты и  стихи, еим
переписанные  длЯ нее. ‘оседи, узнав  обо всем, дивились  ее постоЯнству и с
любопытством ожидали героЯ, долженствовавшего  наконец восторжествовать  над
печальной верностию этой девственной Ђртемизы.
     Њежду  тем война со славою была кончена.  Џолки наши возвращались из-за
границы. Ќарод  бежал  им навстречу. Њузыка играла  завоеванные  песни: Vive
Henri-Quatre, тирольские вальсы и арии  из †оконда. Ћфицеры, ушедшие в поход
почти  отроками  возвращались,   возмужав  на  бранном  воздухе,  обвешанные
крестами. ‘олдаты  весело  разговаривали между  собою,  вмешиваЯ поминутно в
речь  немецкие  и  французские  слова.  ‚ремЯ  незабвенное!  ‚ремЯ  славы  и
восторга! Љак сильно билось русское сердце  при слове отечество!  Љак сладки
были сльзы свиданиЯ! ‘  каким  единодушием  мы  соединЯли  чувства  народной
гордости и любви к государю! Ђ длЯ него, какаЯ была минута!
     †енщины, русские женщины были тогда бесподобны. ЋбыкновеннаЯ холодность
их исчезла. ‚осторг  их  был  истинно упоителен когда, встречаЯ победителей,
кричали они: ура!

     € в воздух чепчики бросали.

     Љто из тогдашних офицеров не  сознаетсЯ, что русской  женщине обЯзан он
был лучшей, драгоценнейшей наградою?..
     ‚  это  блистательное  времЯ  ЊарьЯ  ѓавриловна  жила с  матерью в  ***
губернии, и  не видала, как обе столицы праздновали  возвращение войск. Ќо в
уездах и деревнЯх  общий  восторг, может быть, был еще сильнее.  ЏоЯвление в
сих местах офицера  было длЯ него настоЯщим торжеством, и любовнику во фраке
плохо было в его соседстве.
     Њы уже сказывали, что, не смотрЯ на ее холодность, ЊарьЯ ѓавриловна всь
попрежнему  окружена  была искателЯми.  Ќо все должны  были отступить, когда
ЯвилсЯ в ее замке раненый гусарской полковник Ѓурмин, с ѓеоргием в петлице и
с  интересной  бледностию,  как  говорили тамошние  барышни. …му  было около
двадцати  шести  лет.  Ћн приехал в  отпуск в свои поместьЯ, находившиесЯ по
соседству деревни Њарьи ѓавриловны. ЊарьЯ ѓавриловна очень его отличала. Џри
нем обыкновеннаЯ задумчивость ее оживлЯлась. ЌельзЯ было сказать, чтоб она с
ним кокетничала; но поэт, заметЯ ее поведение, сказал бы:

     Se amor non и, che dunque?..

     Ѓурмин был, в самом  деле, очень  милый молодой человек. Ћн имел именно
тот ум, который нравитсЯ  женщинам: ум приличиЯ и  наблюдениЯ,  безо  всЯких
притЯзаний и беспечно насмешливый.  Џоведение  его с Њарьей ѓавриловной было
просто  и свободно; но что б она ни сказала или ни сделала, душа и взоры его
так за  нею  и  следовали. Ћн  казалсЯ нрава тихого  и  скромного,  но молва
уверЯла, что некогда был  он ужасным повесою, и это не вредило ему во мнении
Њарьи ѓавриловны,  котораЯ (как и все молодые дамы  вообще)  с удовольствием
извинЯла шалости, обнаруживающие смелость и пылкость характера.
     Ќо более всего... (более его нежности, более приЯтного разговора, более
интересной бледности,  более  перевЯзанной  руки) молчание  молодого  гусара
более  всего  подстрекало  ее любопытство  и  воображение.  Ћна не  могла не
сознаватьсЯ в том, что она очень ему нравилась;  вероЯтно и он, с своим умом
и  опытностию, мог уже  заметить, что она  отличала его: каким же образом до
сих пор не видала  она его у своих  ног  и еще не слыхала его признаниЯ? —то
удерживало  его?  робость, неразлучнаЯ  с  истинною  любовию,  гордость  или
кокетство хитрого волокиты? ќто было  длЯ нее загадкою. Џодумав  хорошенько,
она решила, что робость была единственной тому причиною, и положила ободрить
его большею внимательностию и,  смотрЯ  по  обстоЯтельствам, даже нежностию.
Ћна приуготовлЯла развЯзку самую неожиданную и с нетерпением ожидала  минуты
романического объЯснениЯ. ’айна, какого  роду  ни была  бы, всегда  тЯгостна
женскому сердцу. …е военные  действиЯ имели желаемый успех: по крайней мере,
Ѓурмин  впал  в такую  задумчивость,  и  черные  глаза  его  с  таким  огнем
останавливались на Њарье ѓавриловне, что решительнаЯ  минута,  казалось, уже
близка.  ‘оседи  говорили  о свадьбе,  как о  деле уже  конченном, а  добраЯ
ЏрасковьЯ Џетровна радовалась,  что  дочь  ее наконец нашла себе  достойного
жениха.
     ‘тарушка  сидела однажды одна в гостиной, раскладываЯ гран-пасьЯнс, как
Ѓурмин вошел в комнату  и  тотчас осведомилсЯ  о Њарье  ѓавриловне.  "Ћна  в
саду", отвечала старушка;  "еподите  к  ней, а  Я вас  буду  здесь ожидать".
Ѓурмин  пошел, а старушка перекрестилась и подумала:  авось дело сегоднЯ  же
кончитсЯ!
     Ѓурмин нашел  Њарью ѓавриловну у пруда, под ивою, с книгою в руках  и в
белом  платье,  настоЯщей  героинею  романа.  Џосле  первых  вопросов, ЊарьЯ
ѓавриловна  нарочно перестала поддерживать  разговор, усиливаЯ таким образом
взаимное замешательство,  от которого  можно было  избавитьсЯ  разве  только
незапным  и  решительным  объЯснением.  ’ак  и случилось:  Ѓурмин,  чувствуЯ
затруднительность своего положениЯ,  объЯвил, что искал давно случаЯ открыть
ей свое сердце, и потребовал минуты вниманиЯ. ЊарьЯ ѓавриловна закрыла книгу
и потупила глаза в знак согласиЯ.
     "џ  вас  люблю",  сказал  Ѓурмин, "еЯ  вас  люблю  страстно..."  (ЊарьЯ
ѓавриловна покраснела и наклонила голову еще ниже). "џ поступил неосторожно,
предаваЯсь  милой  привычке, привычке  видеть и  слышать  вас  ежедневно..."
(ЊарьЯ ѓавриловна  вспомнила  первое письмо  St.-Preux). "’еперь  уже поздно
противитьсЯ судьбе моей;  воспоминание об вас, ваш милый, несравненный образ
отныне будет  мучением и отрадою жизни моей;  но мне еще  остаетсЯ исполнить
тЯжелую  обЯзанность,  открыть  вам  ужасную  тайну и  положить  между  нами
непреодолимую преграду..." - "Ћна всегда существовала", прервала  с живостию
ЊарьЯ ѓавриловна, "Я никогда не могла быть вашею женою..." - "‡наю", отвечал
он  ей тихо, "знаю, что некогда вы любили, но смерть и три года сетований...
„обраЯ,  милаЯ  ЊарьЯ  ѓавриловна!  не  старайтесь  лишить  менЯ  последнего
утешениЯ:  мысль,  что  вы бы  согласились  сделать мое счастие, если  бы...
молчите,  ради бога,  молчите. ‚ы терзаете менЯ. „а, Я знаю, Я чувствую, что
вы были бы моею, но - Я несчастнейшее создание... Я женат!"
     ЊарьЯ ѓавриловна взглЯнула на него с удивлением.
     "џ женат",  продолжал Ѓурмин: "Я женат уже четвертый год и не знаю, кто
моЯ жена, и где она, и должен ли свидетьсЯ с нею когда-нибудь!"
     "—то вы говорите?"  - воскликнула ЊарьЯ ѓавриловна;  "как это  странно!
Џродолжайте; Я расскажу после... но продолжайте, сделайте милость".
     "‚ начале 1812 года", сказал Ѓурмин, "Я  спешил в ‚ильну, где находилсЯ
наш полк. Џриехав однажды  на станцию поздно вечером, Я велел было  поскорее
закладывать лошадей, как вдруг  поднЯлась ужаснаЯ  мЯтель,  и  смотритель  и
Ямщики советовали мне переждать. џ их послушалсЯ, но непонЯтное беспокойство
овладело мною; казалось, кто-то менЯ  так и  толкал.  Њежду  тем  мЯтель  не
унималась; Я не  вытерпел, приказал опЯть закладывать и поехал в самую бурю.
џмщику  вздумалось  ехать  рекою, что должно было  сократить  нам путь тремЯ
верстами. Ѓерега были занесены; Ямщик проехал мимо того  места, где выезжали
на дорогу,  и  таким  образом  очутились  мы  в незнакомой стороне. ЃурЯ  не
утихала; Я  увидел огонек, и  велел ехать  туда. Њы  приехали  в  деревню; в
деревЯнной  церкви был  огонь. –ерковь  была  отворена,  за  оградой  стоЯло
несколько саней; по паперти  ходили люди. "‘юда! сюда!" закричало  несколько
голосов. џ велел Ямщику подъехать.  "Џомилуй, где ты замешкалсЯ?" сказал мне
кто-то;  "невеста в обмороке; поп не знает, что делать; мы готовы были ехать
назад. ‚ыходи  же скорее".  џ молча  выпрыгнул из  саней и  вошел в церковь,
слабо освещенную двумЯ или тремЯ свечами. „евушка сидела на лавочке в темном
углу церкви; другаЯ терла  ей виски.  "‘лава  богу", сказала эта, "насилу вы
приехали. —уть было вы барышню не уморили". ‘тарый свЯщенник подошел  ко мне
с вопросом: "Џрикажете начинать?" - "Ќачинайте, начинайте, батюшка", отвечал
Я рассеЯнно. „евушку поднЯли. Ћна  показалась  мне  не дурна...  ЌепонЯтнаЯ,
непростительнаЯ  ветренность...  Я стал подле  нее перед  налоем;  свЯщенник
торопилсЯ; трое мужчин и горничнаЯ поддерживали невесту и занЯты были только
ею.  Ќас  обвенчали. "Џоцалуйтесь", сказали  нам.  †ена  моЯ обратила ко мне
бледное свое лицо. џ хотел было ее поцаловать... Ћна вскрикнула: "Ђй, не он!
не  он!" и упала без памЯти. ‘видетели устремили на менЯ испуганные глаза. џ
повернулсЯ, вышел из церкви безо всЯкого препЯтствиЯ,  бросилсЯ в кибитку  и
закричал: пошел!"
     "Ѓоже  мой!" закричала ЊарьЯ ѓавриловна: "и вы не знаете, что сделалось
с бедной вашею женою?"
     "Ќе знаю", отвечал Ѓурмин: "не знаю, как зовут деревню, где Я венчалсЯ;
не помню, с которой станции поехал. ‚ то времЯ Я так мало пологал важности в
преступной  моей проказе, что,  отъехав от  церкви,  заснул, и проснулсЯ  на
другой  день  поутру, на третьей уже станции.  ‘луга, бывший  тогда со мною,
умер в походе, так что Я не имею и надежды отыскать ту, над которой подшутил
Я так жестоко, и котораЯ теперь так жестоко отомщена".
     "Ѓоже мой, боже мой!" сказала ЊарьЯ ѓавриловна, схватив его  руку; "так
это были вы! € вы не узнаете менЯ?"
     Ѓурмин побледнел... и бросилсЯ к ее ногам...


        ѓђЋЃЋ‚™€Љ

                        Ќе зрим ли каждый день гробов,
                        ‘един дрЯхлеющей вселенной?
                                    „ержавин.

     Џоследние   пожитки  гробовщика  ЂдриЯна  Џрохорова  были  взвалены  на
похоронные  дроги, и тощаЯ  пара  в  четвертый раз потащилась с Ѓасманной на
Ќикитскую, куда  гробовщик  переселЯлсЯ  всем  своим  домом.  ‡аперев лавку,
прибил он к воротам объЯвление о том, что дом продаетсЯ и  отдаетсЯ в наймы,
и пешком отправилсЯ на  новоселье.  ЏриближаЯсь к желтому домику,  так давно
соблазнЯвшему его воображение и  наконец купленному им за порЯдочную  сумму,
старый  гробовщик чувствовал  с  удивлением, что сердце  его не  радовалось.
Џереступив  за  незнакомый порог и нашед в  новом  своем жилище суматоху, он
вздохнул  о ветхой лачужке, где в течении осьмнадцати лет всь  было заведено
самым строгим порЯдком;  стал бранить обеих своих дочерей  и работницу за их
медленность, и сам принЯлсЯ им помогать. ‚скоре порЯдок установилсЯ; кивот с
образами, шкап с посудою, стол, диван и кровать  занЯли им определенные углы
в задней комнате; в кухне и гостиной поместились изделиЯ хозЯина: гробы всех
цветов  и  всЯкого размера,  также  шкапы  с траурными  шлЯпами,  мантиЯми и
факелами.  Ќад воротами возвысилась  вывеска, изображающаЯ дородного Ђмура с
опрокинутым  факелом в руке, с подписью: "здесь продаютсЯ и обиваютсЯ  гробы
простые и крашеные,  также отдаютсЯ на  прокат и починЯютсЯ старые". „евушки
ушли  в свою светлицу. ЂдриЯн  обошел свое  жилище, сел у  окошка и приказал
готовить самовар.
     Џросвещенный  читатель   ведает,   что  експир  и  ‚альтер  ‘котт  оба
представили  своих гробокопателей людьми  веселыми  и  шутливыми,  дабы  сей
противоположностию сильнее  поразить наше  воображение. €з уважениЯ к истине
мы не  можем следовать их примеру, и принуждены  признатьсЯ, что нрав нашего
гробовщика совершенно  соответствовал мрачному  его ремеслу. ЂдриЯн Џрохоров
обыкновенно  был угрюм  и задумчив.  Ћн разрешал молчание  разве только  длЯ
того,  чтобы журить  своих дочерей, когда заставал их  без дела  глазеющих в
окно  на прохожих,  или чтоб запрашивать за свои произведениЯ преувеличенную
цену  у  тех, которые  имели  несчастие  (а  иногда  и удовольствие)  в  них
нуждатьсЯ.  € так  ЂдриЯн, сидЯ под  окном, и выпиваЯ седьмую чашку  чаю, по
своему  обыкновению  был  погружен  в  печальные  размышлениЯ.  Ћн  думал  о
проливном  дожде,  который, за неделю тому  назад, встретил  у самой заставы
похороны отставного бригадира. Њногие мантии от того сузились, многие  шлЯпы
покоробились. Ћн  предвидел  неминуемые расходы,  ибо  давний запас гробовых
нарЯдов приходил у него в жалкое состоЯние. Ћн надеЯлсЯ  выместить убыток на
старой купчихе ’рюхиной,  котораЯ уже  около года  находилась при смерти. Ќо
’рюхина умирала  на ђазгулЯе, и  Џрохоров  боЯлсЯ,  чтоб  ее наследники,  не
смотрЯ на свое  обещание,  не поленились  послать за ним  в такую даль, и не
сторговались бы с ближайшим подрЯдчиком.
     ‘ии  размышлениЯ были прерваны нечаЯнно тремЯ фран-масонскими ударами в
дверь.  "Љто  там?"  - спросил гробовщик. „верь  отворилась,  и  человек,  в
котором  с первого взглЯду можно было  узнать  немца ремесленника,  вошел  в
комнату  и  с  веселым  видом  приближилсЯ к гробовщику. "€звините, любезный
сосед", сказал он тем русским наречием, которое мы без смеха доныне  слышать
не  можем,  "извините,  что  Я  вам  помешал...  Я  желал  поскорее  с  вами
познакомитьсЯ. џ сапожник, имЯ мое ѓотлиб ульц, и живу от вас через  улицу,
в  этом  домике,  что  против ваших окошек. ‡автра  праздную  мою серебрЯную
свадьбу, и  Я  прошу  вас и ваших  дочек  отобедать  у менЯ по-приЯтельски".
Џриглашение было благосклонно принЯто. ѓробовщик просил сапожника садитьсЯ и
выкушать чашку чаю, и, благодарЯ открытому нраву ѓотлиба ульца, вскоре  они
разговорились дружелюбно. "Љаково  торгует ваша милость?" спросил ЂдриЯн.  -
"ќ хе хе", отвечал  ульц, "и так и сЯк. ЏожаловатьсЯ  не могу. •оть конечно
мой товар не то, что ваш: живой без сапог обойдетсЯ, а мертвый без гроба  не
живет". - "‘ущаЯ правда", заметил ЂдриЯн; "однако ж,  если живому не на  что
купить сапог, то  не прогневайсЯ, ходит он и босой; а нищий  мертвец и даром
берет  себе  гроб".  ’аким образом  беседа продолжалась  у них еще несколько
времени; наконец сапожник встал и простилсЯ с гробовщиком, возобновлЯЯ  свое
приглашение.
     Ќа другой день, ровно в  двенадцать часов, гробовщик и его дочери вышли
из калитки новокупленного дома, и отправились к соседу.  Ќе стану  описывать
ни  русского  кафтана  ЂдриЯна Џрохорова, ни  европейского  нарЯда Ђкулины и
„арьи, отступаЯ  в сем случае  от  обычаЯ,  принЯтого нынешними романистами.
Џолагаю, однако ж, не излишним заметить, что обе девицы надели желтые шлЯпки
и красные башмаки, что бывало у них только в торжественные случаи.
     ’еснаЯ  квартирка  сапожника  была наполнена  гостЯми,  большею  частию
немцами  ремесленниками, с их  женами и подмастерьЯми. €з русских чиновников
был  один буточник,  чухонец  ћрко, умевший  приобрести, не смотрЯ  на  свое
смиренное  звание,  особенную благосклонность  хозЯина.  ‹ет  двадцать  пЯть
служил он в сем звании верой и правдою, как  почталион  Џогорельского. Џожар
двенадцатого года, уничтожив первопрестольную столицу, истребил и его желтую
бутку. Ќо тотчас, по изгнании врага,  на ее месте Явилась новаЯ, серинькаЯ с
белыми колонками дорического ордена, и ћрко стал опЯть расхаживать около нее
с секирой  и в броне сермЯжной. Ћн был знаком большей  части немцев, живущих
около  Ќикитских  ворот:  иным  из  них случалось даже  ночевать  у  ћрки  с
воскресеньЯ  на  понедельник.  ЂдриЯн  тотчас  познакомилсЯ  с  ним,  как  с
человеком,  в  котором рано или поздно может  случитьсЯ иметь  нужду,  и как
гости пошли  за стол,  то они сели вместе. ѓосподин и  госпожа ульц и дочка
их, семнадцатилетнЯЯ ‹отхен, обедаЯ с гостЯми, всь вместе угощали и помогали
кухарке  служить. Џиво лилось.  ћрко ел  за четверых; ЂдриЯн ему не уступал;
дочери его чинились; разговор на  немецком Языке час от часу делалсЯ шумнее.
‚друг хозЯин потребовал вниманиЯ и, откупориваЯ  засмоленную бутылку, громко
произнес  по-русски:  "‡а   здоровье  моей  доброй   ‹уизы!"  Џолушампанское
запенилось. •озЯин нежно поцаловал свежее лицо сорокалетней своей подруги, и
гости  шумно  выпили  здоровье  доброй ‹уизы. "‡а  здоровье любезных  гостей
моих!" провозгласил хозЯин, откупориваЯ вторую бутылку - и гости благодарили
его, осушаЯ вновь свои рюмки. ’ут начали здоровьЯ следовать одно за  другим:
пили здоровье каждого  гостЯ особливо, пили здоровье  Њосквы и  целой дюжины
германских  городков,   пили  здоровье  всех  цехов   вообще  и   каждого  в
особенности, пили здоровье мастеров и подмастерьев. ЂдриЯн пил с усердием, и
до  того развеселилсЯ, что сам предложил какой-то шутливый тост. ‚друг  один
из гостей, толстый булочник, поднЯл рюмку и воскликнул: "‡а здоровье тех, на
которых  мы  работаем,  unserer  Rundleute!" Џредложение, как  и  все,  было
принЯто  радостно  и единодушно.  ѓости начали друг другу кланЯтьсЯ, портной
сапожнику, сапожник портному, булочник им обоим, все булочнику и так  далее.
ћрко,  посреди  сих взаимных  поклонов, закричал, обратЯсь к  своему соседу:
"—то же? пей, батюшка,  за  здоровье  своих мертвецов".  ‚се  захохотали, но
гробовщик почел себЯ  обиженным и нахмурилсЯ. Ќикто того  не  заметил, гости
продолжали пить, и уже благовестили к вечерне, когда встали изо стола.
     ѓости разошлись поздно, и по большей части навеселе. ’олстый булочник и
переплетчик, коего лицо казалось в красненьком сафьЯнном переплете, под-руки
отвели  ћрку  в его  бутку, наблюдаЯ в сем  случае  русскую  пословицу: долг
платежом красен. ѓробовщик пришел домой пьЯн и  сердит. "—то  ж это, в самом
деле",  рассуждал  он  вслух,  "чем  ремесло  мое  нечестнее  прочих?  разве
гробовщик  брат   палачу?  чему  смеютсЯ  басурмане?  разве  гробовщик  гаэр
свЯточный? •отелось было мне позвать их на новоселье,  задать  им пир горой:
ин  не  бывать же тому!  Ђ  созову  Я  тех,  на  которых работаю:  мертвецов
православных". - "—то ты,  батюшка?" сказала работница, котораЯ  в это времЯ
разувала  его;  "что ты  это  городишь?  Џерекрестись!  ‘озывать  мертвых на
новоселие!  ќкаЯ  страсть!"  - "…й-богу, созову",  продолжал  ЂдриЯн, "и  на
завтрашний же день. Њилости просим, мои благодетели, завтра  вечером у  менЯ
попировать; угощу,  чем бог послал". ‘ этим словом  гробовщик отправилсЯ  на
кровать и вскоре захрапел.
     Ќа  дворе  еще было  темно,  как  ЂдриЯна  разбудили.  Љупчиха  ’рюхина
скончалась в эту самую ночь, и нарочный от ее приказчика прискакал к ЂдриЯну
верхом с этим известием. ѓробовщик дал ему  за то гривенник на водку, оделсЯ
на-скоро, взЯл извозчика и поехал на ђазгулЯй.  “ ворот покойницы уже стоЯла
полициЯ, и  расхаживали  купцы,  как вороны, почуЯ мертвое  тело.  Џокойница
лежала на столе, желтаЯ как воск, но еще не обезображеннаЯ тлением. Ћколо ее
теснились родственники,  соседи и  домашние. ‚се  окны  были  открыты; свечи
горели;  свЯщенники  читали  молитвы. ЂдриЯн подошел к племЯннику  ’рюхиной,
молодому купчику в  модном сертуке, объЯвлЯЯ ему, что гроб, свечи,  покров и
другие  похоронные  принадлежности  тотчас  будут  ему  доставлены  во  всей
исправности.  Ќаследник благодарил его  рассеЯнно, сказав, что о  цене он не
торгуетсЯ,  а  во всем  полагаетсЯ на его совесть. ѓробовщик, по обыкновению
своему, побожилсЯ, что лишнего не возьмет; значительным взглЯдом обменЯлсЯ с
приказчиком, и поехал хлопотать. –елый день разъезжал с ђазгулЯЯ к Ќикитским
воротам к  обратно;  к  вечеру всь  сладил, и пошел домой  пешком,  отпустив
своего  извозчика.   Ќочь  была  луннаЯ.  ѓробовщик  благополучно  дошел  до
Ќикитских  ворот.  “  ‚ознесениЯ окликал  его знакомец  наш  ћрко  и,  узнав
гробовщика,  пожелал ему доброй ночи. Ѓыло поздно.  ѓробовщик подходил уже к
своему дому, как вдруг  показалось ему,  что кто-то  подошел к  его воротам,
отворил калитку,  и  в нее скрылсЯ.  "—то бы это значило?"  подумал  ЂдриЯн.
"Љому  опЯть  до менЯ  нужда? “ж  не вор ли ко  мне  забралсЯ? Ќе  ходЯт  ли
любовники  к моим дурам? —его доброго!" €  гробовщик думал  уже  кликнуть на
помощь приЯтелЯ своего ћрку. ‚ эту минуту кто-то еще приближилсЯ к калитке и
собиралсЯ  войти,  но увидЯ бегущего хозЯина, остановилсЯ и снЯл треугольную
шлЯпу.  ЂдриЯну  лицо  его показалось  знакомо,  но  второпЯх  не  успел  он
порЯдочно его разглЯдеть. "‚ы пожаловали ко мне", сказал запыхавшись ЂдриЯн:
"  войдите же,  сделайте милость".  - "Ќе церемоньсЯ,  батюшка", отвечал тот
глухо: "ступай себе вперед; указывай гостЯм дорогу!" ЂдриЯну и  некогда было
церемонитьсЯ.  Љалитка была  отперта, он пошел  на лестницу,  и тот  за ним.
ЂдриЯну  показалось,  что по комнатам его ходЯт люди. "—то за  дьЯвольщина!"
подумал он, и  спешил войти.... тут ноги его подкосились. Љомната полна была
мертвецами. ‹уна  сквозь окна освещала  их желтые и  синие лица, ввалившиесЯ
рты, мутные,  полузакрытые глаза  и  высунувшиесЯ носы....  ЂдриЯн с  ужасом
узнал в них людей, погребенных его  стараниЯми,  и  в  госте,  с ним  вместе
вошедшем, бригадира, похороненного  во времЯ проливного дождЯ. ‚се они, дамы
и  мужчины,  окружили гробовщика  с поклонами и приветствиЯми,  кроме одного
беднЯка, недавно даром  похороненного,  который,  совестЯсь и стыдЯсь своего
рубища,  не  приближалсЯ, и стоЯл  смиренно в углу. Џрочие  все  одеты  были
благопристойно: покойницы в чепцах и  лентах, мертвецы чиновные в  мундирах,
но   с  бородами  небритыми,  купцы  в  праздничных  кафтанах.  "‚идишь  ли,
Џрохоров", сказал бригадир от имени всей честной компании; "все мы поднЯлись
на твое приглашение; остались дома только те, которым уже не в мочь, которые
совсем развалились, да у кого остались одни кости без кожи, но и тут один не
утерпел  -  так хотелось  ему побывать у тебЯ...."  ‚  эту минуту  маленькой
скелет продралсЯ  сквозь  толпу  и приближилсЯ к  ЂдриЯну. —ереп его ласково
улыбалсЯ  гробовщику.  Љлочки  светлозеленого  и  красного  сукна  и  ветхой
холстины кой-где висели на нем,  как на шесте, а кости ног  бились в больших
ботфортах,  как  пестики в  ступах. "’ы  не узнал  менЯ,  Џрохоров",  сказал
скелет. "Џомнишь  ли отставного сержанта  гвардии Џетра Џетровича Љурилкина,
того  самого, которому, в  1799 году, ты  продал первый свой  гроб -  и  еще
сосновый за дубовый?" ‘ сим словом мертвец простер ему костЯные объЯтиЯ - но
ЂдриЯн,  собравшись  с  силами,  закричал  и  оттолкнул  его.  Џетр Џетрович
пошатнулсЯ,  упал   и  весь  рассыпалсЯ.  Њежду  мертвецами  поднЯлсЯ  ропот
негодованиЯ; все вступились  за честь  своего товарища, пристали к ЂдриЯну с
бранью   и  угрозами,  и   бедный  хозЯин,  оглушенный  их  криком  и  почти
задавленный, потерЯл присутствие духа, сам упал на кости отставного сержанта
гвардии и лишилсЯ чувств.
     ‘олнце давно уже освещало постелю, на которой лежал гробовщик.  Ќаконец
открыл  он  глаза и  увидел  перед собою работницу,  раздувающую  самовар. ‘
ужасом вспомнил  ЂдриЯн  все вчерашние  происшедствиЯ.  ’рюхина,  бригадир и
сержант Љурилкин смутно представились его воображению. Ћн молча ожидал, чтоб
работница   начала  с  ним  разговор,   и  объЯвила  о  последствиЯх  ночных
приключений.
     "Љак ты заспалсЯ, батюшка, ЂдриЯн Џрохорович", сказала ЂксиньЯ, подаваЯ
ему  халат. "Љ тебе  заходил сосед портной,  и  здешний буточник  забегал  с
объЯвлением,  что сегоднЯ частный именинник, да ты изволил почивать, и мы не
хотели тебЯ разбудить".
     - "Ђ приходили ко мне от покойницы ’рюхиной?"
     "Џокойницы? „а разве она умерла?"
     - "ќка дура! „а не ты ли пособлЯла мне вчера улаживать ее похороны?"
     "—то ты, батюшка? не с ума ли спЯтил, али хмель  вчерашний еще у тЯ  не
прошел? Љакие были вчера похороны? ’ы целый день пировал у немца - воротилсЯ
пьЯн,  завалилсЯ в постелю,  да  и  спал  до  сего  часа, как  уж  к  обедне
отблаговестили".
     - "Ћй ли!", сказал обрадованный гробовщик.
     "‚естимо так", - отвечала работница.
     - "Ќу, коли так, давай скорее чаю, да позови дочерей".


        ‘’ЂЌ–€ЋЌЌ›‰ ‘ЊЋ’ђ€’…‹њ

                        Љоллежский регистратор,
                        Џочтовой станции диктатор
                                        ЉнЯзь ‚Яземский.

     Љто не проклинал  станционных  смотрителей,  кто с ними не  бранивалсЯ?
Љто, в минуту  гнева, не требовал от них роковой книги, дабы вписать  в оную
свою бесполезную  жалобу  на  притеснение, грубость  и неисправность? Љто не
почитает их извергами человеческого  рода, равными покойным подъЯчим или, по
крайней  мере, муромским разбойникам? Ѓудем  однако справедливы, постараемсЯ
войти  в  их  положение,  и   может  быть,  станем   судить  о  них  гораздо
снисходительнее.   —то   такое   станционный   смотритель?   ‘ущий   мученик
четырнадцатого класса, огражденный  своим чином  токмо  от побоев,  и  то не
всегда  (ссылаюсь  на  совесть  моих  читателей).   Љакова  должность   сего
диктатора,  как  называет  его  шутливо  кнЯзь  ‚Яземский? Ќе  настоЯщаЯ  ли
каторга?  Џокою ни днем, ни ночью. ‚сю досаду, накопленную во времЯ  скучной
езды,  путешественник  вымещает  на  смотрителе.  Џогода  несноснаЯ,  дорога
сквернаЯ, Ямщик  упрЯмый,  лошади не  везут - а виноват смотритель. ‚ходЯ  в
бедное его жилище,  проезжающий смотрит на него,  как на врага; хорошо, если
удастсЯ  ему скоро избавитьсЯ от  непрошенного  гостЯ; но  если не  случитсЯ
лошадей?.. боже! какие ругательства, какие угрозы  посыплютсЯ на его голову!
‚ дождь и слЯкоть принужден он  бегать по дворам; в бурю, в крещенский мороз
уходит  он  в сени,  чтоб только  на  минуту  отдохнуть  от крика  и толчков
раздраженного постоЯльца. Џриезжает генерал; дрожащий  смотритель отдает ему
две последние тройки, в  том  числе курьерскую.  ѓенерал едет, не сказав ему
спасибо. —рез пЯть минут - колокольчик!... и фельд-егерь бросает ему на стол
свою подорожную!..  ‚никнем  во  все это  хорошенько, и вместо  негодованиЯ,
сердце наше исполнитсЯ искренним состраданием. …ще несколько слов: в течении
двадцати  лет  срЯду,  изъездил  Я  ђоссию по  всем направлениЯм; почти  все
почтовые  тракты  мне известны;  несколько  поколений Ямщиков  мне  знакомы;
редкого  смотрителЯ не знаю Я  в  лицо, с  редким не имел Я дела; любопытный
запас  путевых моих наблюдений надеюсь  издать  в непродолжительном времени;
покаместь скажу только,  что сословие станционных  смотрителей  представлено
общему мнению  в самом ложном виде. ‘ии столь оклеветанные смотрители вообще
суть люди  мирные,  от природы услужливые, склонные к общежитию,  скромные в
притЯзаниЯх на  почести и не слишком  сребролюбивые. €з их разговоров (коими
некстати   пренебрегают   господа   проезжающие)  можно   почерпнуть   много
любопытного  и  поучительного.  —то  касаетсЯ  до  менЯ,  то,  признаюсь,  Я
предпочитаю их беседу  речам какого-нибудь чиновника 6-го класса, следующего
по казенной надобности.
     ‹егко можно догадатьсЯ, что есть у менЯ приЯтели из почтенного сословиЯ
смотрителей.  ‚   самом   деле,  памЯть  одного  из  них   мне   драгоценна.
ЋбстоЯтельства  некогда  сблизили  нас,   и  об  нем-то   намерен  Я  теперь
побеседовать с любезными читателЯми.
     ‚  1816  году,  в  мае  месЯце,  случилось мне проезжать  через ***скую
губернию, по тракту, ныне уничтоженному. ЌаходилсЯ Я  в мелком чине, ехал на
перекладных, и платил прогоны за две  лошади. ‚ следствие сего смотрители со
мною не  церемонились,  и  часто  бирал  Я  с бою то, что, во  мнении  моем,
следовало мне по праву. Ѓудучи молод и  вспыльчив, Я негодовал на низость  и
малодушие  смотрителЯ, когда сей последний отдавал приготовленную мне тройку
под  колЯску чиновного барина. ‘толь же долго не мог Я привыкнуть и  к тому,
чтоб разборчивый холоп  обносил менЯ блюдом на губернаторском обеде. Ќыне то
и другое кажетсЯ мне в порЯдке вещей. ‚ самом деле, что было бы с нами, если
бы вместо  общеудобного правила:  чин чина  почитай, ввелось  в употребление
другое, на пример: ум ума почитай? Љакие  возникли бы споры!  и слуги с кого
бы начинали кушанье подавать? Ќо обращаюсь к моей повести.
     „ень  был жаркий. ‚ трех верстах от станции  *** стало  накрапывать,  и
через минуту  проливной дождь вымочил менЯ до последней нитки. Џо приезде на
станцию, перваЯ забота была поскорее переодетьсЯ, втораЯ спросить  себе чаю.
"ќй „унЯ!" закричал смотритель, "поставь самовар, да сходи за сливками". Џри
сих словах вышла из-за перегородки  девочка  лет четырнадцати, и  побежала в
сени.  Љрасота ее  менЯ поразила. "ќто твоЯ дочка?" спросил  Я смотрителЯ. -
"„очка-с" отвечал он с видом довольного самолюбиЯ; "да такаЯ разумнаЯ, такаЯ
проворнаЯ,  всЯ  в  покойницу  мать".   ’ут  он  принЯлсЯ  переписывать  мою
подорожную, а Я занЯлсЯ рассмотрением картинок, украшавших его смиренную, но
опрЯтную обитель. Ћни изображали историю  блудного сына: в первой  почтенный
старик  в колпаке и  шлафорке отпускает беспокойного юношу, который поспешно
принимает  его благословение  и  мешок  с деньгами. ‚ другой  Яркими чертами
изображено  развратное  поведение молодого человека:  он  сидит  за  столом,
окруженный ложными друзьЯми и  бесстыдными  женщинами.  „алее, промотавшийсЯ
юноша,  в  рубище и в  треугольной  шлЯпе, пасет свиней  и разделЯет с  ними
трапезу;  в  его  лице  изображены  глубокаЯ  печаль  и  раскаЯние.  Ќаконец
представлено  возвращение его  к  отцу;  добрый старик в том  же  колпаке  и
шлафорке  выбегает  к  нему  на  встречу:  блудный  сын стоит на коленах;  в
перспективе повар убивает упитанного тельца, и старший брат вопрошает слуг о
причине таковой радости. Џод каждой  картинкой  прочел Я приличные  немецкие
стихи. ‚сь это  до ныне  сохранилось  в моей  памЯти,  также как и  горшки с
бальзамином и  кровать  с пестрой  занавескою, и  прочие предметы, менЯ в то
времЯ окружавшие. ‚ижу, как теперь, самого хозЯина, человека лет пЯтидесЯти,
свежего  и  бодрого,  и  его длинный  зеленый  сертук  с  тремЯ  медалЯми на
полинЯлых лентах.
     Ќе успел Я расплатитьсЯ со старым моим Ямщиком, как „унЯ возвратилась с
самоваром.  ЊаленькаЯ  кокетка  со  второго  взглЯда  заметила  впечатление,
произведенное ею на  менЯ; она потупила большие голубые  глаза; Я стал с нею
разговаривать, она отвечала  мне безо  всЯкой робости, как девушка, видевшаЯ
свет. џ предложил отцу ее  стакан пуншу; „уне подал Я чашку чаю, и мы втроем
начали беседовать, как будто век были знакомы.
     ‹ошади  были  давно  готовы,  а  мне   всь  не  хотелось  расстатьсЯ  с
смотрителем и  его дочкой.  Ќаконец Я с  ними простилсЯ;  отец  пожелал  мне
доброго пути, а дочь проводила  до телеги. ‚ сенЯх Я  остановилсЯ и просил у
ней  позволениЯ  ее поцаловать; „унЯ согласилась... Њного  могу  Я насчитать
поцалуев, с тех пор, как этим занимаюсь, но  ни один не оставил во мне столь
долгого, столь приЯтного воспоминаниЯ.
     Џрошло несколько лет, и обстоЯтельства привели менЯ на тот самый тракт,
в те  самые  места. џ вспомнил  дочь  старого смотрителЯ  и  обрадовалсЯ при
мысли, что увижу ее снова. Ќо, подумал Я, старый смотритель, может быть, уже
сменен; вероЯтно „унЯ уже  замужем.  Њысль о смерти  того или  другого также
мелькнула   в  уме  моем,  и  Я  приближалсЯ  к  станции  ***  с   печальным
предчувствием.
     ‹ошади  стали у  почтового  домика.  ‚ошед в комнату,  Я  тотчас  узнал
картинки,  изображающие историю блудного  сына;  стол  и  кровать стоЯли  на
прежних местах;  но  на окнах  уже не было цветов, и всь  кругом  показывало
ветхость и небрежение. ‘мотритель спал под тулупом; мой приезд разбудил его;
он  привстал... ќто был  точно  ‘амсон  ‚ырин; но как он постарел! Џокаместь
собиралсЯ он переписать мою подорожную, Я смотрел на его седину, на глубокие
морщины  давно небритого  лица, на сгорбленную спину - и  не мог надивитьсЯ,
как три или четыре  года могли превратить бодрого мужчину в хилого  старика.
"“знал ли ты  менЯ?" спросил Я  его; "мы с тобою старые знакомые". -  "Њожет
статьсЯ", отвечал он  угрюмо;  "здесь дорога большаЯ;  много проезжих у менЯ
перебывало". - "‡дорова ли твоЯ  „унЯ?"  продолжал Я. ‘тарик  нахмурилсЯ. "Ђ
бог ее  знает",  отвечал он. -  "’ак  видно она замужем?"  сказал  Я. ‘тарик
притворилсЯ, будто бы не слыхал моего  вопроса, и  продолжал пошептом читать
мою  подорожную.  џ   прекратил  свои  вопросы  и  велел  поставить  чайник.
‹юбопытство начинало  менЯ беспокоить, и Я надеЯлсЯ, что пунш  разрешит Язык
моего старого знакомца.
     џ не ошибсЯ: старик  не  отказалсЯ от предлагаемого стакана. џ заметил,
что ром проЯснил его  угрюмость. Ќа втором стакане сделалсЯ он  разговорчив;
вспомнил или показал вид, будто бы вспомнил менЯ, и Я узнал от него повесть,
котораЯ в то времЯ сильно менЯ занЯла и тронула.
     "’ак вы  знали мою  „уню?" начал  он. "Љто  же и не знал ее? Ђх,  „унЯ,
„унЯ! —то за девка то была! Ѓывало,  кто ни проедет, всЯкий  похвалит, никто
не осудит.  Ѓарыни дарили ее,  та платочком,  та сережками. ѓоспода проезжие
нарочно  останавливались, будто бы пообедать, аль отужинать, а в самом  деле
только, чтоб на нее  подолее поглЯдеть. Ѓывало барин,  какой  бы сердитый ни
был, при ней утихает и милостиво со мною разговаривает. Џоверите ль, сударь:
курьеры, фельд-егерЯ с нею по  получасу заговаривались. …ю дом держалсЯ: что
прибрать,  что  приготовить,  за  всем успевала. Ђ  Я-то,  старый  дурак, не
наглЯжусь, бывало, не нарадуюсь; уж Я ли  не любил моей „уни, Я ль не лелеЯл
моего дитЯти; уж ей ли не  было житье?  „а нет, от беды  не  отбожишьсЯ; что
суждено, тому не миновать". ’ут он стал подробно рассказывать мне свое горе.
-  ’ри  года  тому   назад,  однажды,  в   зимний  вечер,  когда  смотритель
разлиневывал новую  книгу,  а  дочь  его  за перегородкой  шила себе платье,
тройка подъехала, и проезжий в черкесской шапке, в военной шинеле, окутанный
шалью, вошел в комнату, етребуЯ лошадей. ‹ошади все  были в разгоне. Џри сем
известии путешественник возвысил было голос и нагайку;  но „унЯ, привыкшаЯ к
таковым сценам,  выбежала из-за перегородки и ласково обратилась к проезжему
с вопросом:  не  угодно  ли будет ему  чего-нибудь покушать?  ЏоЯвление „уни
произвело обыкновенное свое действие.  ѓнев  проезжего прошел; он согласилсЯ
ждать лошадей и заказал себе ужин. ‘нЯв мокрую, косматую шапку, отпутав шаль
и  сдернув  шинель,  проезжий ЯвилсЯ  молодым, стройным  гусаром  с  черными
усиками. Ћн  расположилсЯ у смотрителЯ, начал весело разговаривать с ним и с
его дочерью. Џодали ужинать. Њежду тем лошади пришли, и смотритель приказал,
чтоб тотчас, не  кормЯ,  запрЯгали их  в  кибитку проезжего;  но возвратЯсь,
нашел он молодого человека почти без памЯти лежащего на лавке: ему сделалось
дурно,  голова разболелась, не  возможно было ехать... Љак быть!  смотритель
уступил ему свою кровать, и положено было,  если больному не будет легче, на
другой день утром послать в ‘*** за лекарем.
     Ќа другой день гусару стало хуже. —еловек его поехал верхом в город  за
лекарем.  „унЯ  обвЯзала  ему голову платком, намоченным  уксусом, и  села с
своим шитьем у  его кровати. Ѓольной при смотрителе охал и не  говорил почти
ни слова,  однако ж выпил две чашки кофе, и охаЯ  заказал себе обед. „унЯ от
него не отходила. Ћн поминутно просил пить, и „унЯ подносила ему  кружку  ею
заготовленного лимонада.  Ѓольной  обмакивал  губы, и всЯкий  раз, возвращаЯ
кружку,  в знак благодарности слабою своей рукою  пожимал  „унюшк