        Ђлександр ‘ергеевич Џушкин. Џовести покойного €вана Џетровича Ѓелкина

---------------------------------------------------------------
 ’екст с Џолного собраниЯ сочинений Џушкина на CDROM Ћлега Љолесникова
 http://www.magister.msk.ru/library/pushkin/pushkin.htm і  http://www.magister.msk.ru/library/pushkin/pushkin.htm
---------------------------------------------------------------


                                  ѓ-жа Џростакова.
                     ’о, мой батюшка, он еще сызмала к историЯм охотник.
                                          ‘котинин.

                     Њитрофан по мне.
                                          Ќедоросль.


        Ћ’ €‡„Ђ’…‹џ

     ‚зЯвшись хлопотать об издании Џовестей €. Џ. Ѓелкина, предлагаемых ныне
публике, мы желали к оным присовокупить хотЯ краткое жизнеописание покойного
автора,  и  тем  отчасти удовлетворить справедливому  любопытству  любителей
отечественной словесности.  „лЯ сего обратились  было мы к Њарье  Ђлексеевне
’рафилиной, ближайшей родственнице и наследнице €вана Џетровича  Ѓелкина; но
к сожалению ей невозможно  было нам доставить  никакого о  нем известиЯ, ибо
покойник  вовсе не  был  ей  знаком.  Ћна  советовала нам отнестись по  сему
предмету  к одному  почтенному  мужу,  бывшему  другом €вану  Џетровичу.  Њы
последовали сему  совету, и  на письмо  наше получили нижеследующий желаемый
ответ.  Џомещаем  его  безо  всЯких  перемен и  примечаний, как  драгоценный
памЯтник благородного  образа мнений и трогательного  дружества, а  вместе с
тем, как и весьма достаточное биографическое известие.

     Њилостивый ѓосударь мой ****!

     Џочтеннейшее  письмо ваше от 15-го сего месЯца получить имел Я честь 23
сего  же  месЯца, в коем  вы изъЯвлЯете  мне свое  желание  иметь  подробное
известие о времени рождениЯ и смерти, о  службе, о домашних обстоЯтельствах,
также и о занЯтиЯх и нраве покойного €вана Џетровича Ѓелкина,  бывшего моего
искреннего  друга  и  соседа  по  поместьЯм.  ‘ великим  моим  удовольствием
исполнЯю сие ваше  желание и  препровождаю к вам,  Њилостивый  ѓосударь мой,
всь, что из его разговоров, а также из собственных моих наблюдений запомнить
могу.
     €ван Џетрович Ѓелкин родилсЯ от честных  и благородных родителей в 1798
году в  селе ѓорюхине. Џокойный отец его, секунд-майор Џетр €ванович Ѓелкин,
был женат на девице Џелагее ѓавриловне из дому ’рафилиных. Ћн был человек не
богатый,  но умеренный,  и  по  части  хозЯйства  весьма смышленный.  ‘ын их
получил  первоначальное   образование   от  деревенского   дьЯчка.   ‘ему-то
почтенному мужу был он, кажетсЯ, обЯзан охотою к чтению и занЯтиЯм  по части
русской словесности.  ‚ 1815  году вступил  он в службу в  пехотный егерской
полк (числом не упомню), в коем и находилсЯ до самого 1823 года.  ‘мерть его
родителей, почти в одно времЯ приключившаЯсЯ, понудила его подать в отставку
и приехать в село ѓорюхино, свою отчину.
     ‚ступив   в  управление   имениЯ,  €ван  Џетрович,  по   причине  своей
неопытности  и мЯгкосердиЯ,  в скором времени  запустил  хозЯйство и ослабил
строгой  порЯдок,  заведенный покойным  его родителем. ‘менив  исправного  и
расторопного старосту, коим крестьЯне его (по  их привычке) были недовольны,
поручил   он  управление  села  старой  своей  ключнице,   приобретшей   его
доверенность искусством рассказывать,  истории. ‘иЯ  глупаЯ старуха не умела
никогда  различить  двадцатипЯтирублевой ассигнации  от  пЯтидесЯтирублевой;
крестьЯне,  коим она  всем  была кума,  ее вовсе не боЯлись;  ими  выбранный
староста  до  того  им  потворствовал,  плутуЯ  заодно,  что  €ван  Џетрович
принужден был отменить барщину  и учредить весьма умеренный оброк; но  и тут
крестьЯне, пользуЯсь  его слабостию, на первый год  выпросили себе нарочитую
льготу, а в следующие более двух третей оброка платили орехами,  брусникою и
тому подобным; и тут были недоимки.
     Ѓыв  приЯтель  покойному родителю €вана  Џетровича,  Я  почитал  долгом
предлагать  и  сыну  свои  советы,  и  неоднократно  вызывалсЯ  восстановить
прежний, им упущенный, порЯдок. „лЯ сего, приехав однажды к нему, потребовал
Я  хозЯйственные  книги,  призвал плута  старосту,  и  в  присутствии  €вана
Џетровича  занЯлсЯ рассмотрением оных. Њолодой хозЯин сначала стал следовать
за  мною  со  всевозможным  вниманием  и  прилежностию;  но  как  по  счетам
оказалось,  что в последние  два года  число крестьЯн  умножилось,  число же
дворовых птиц  и  домашнего  скота  нарочито уменьшилось,  то €ван  Џетрович
довольствовалсЯ сим первым сведением и  далее  менЯ не слушал,  и в ту самую
минуту, как  Я  своими  разысканиЯми и строгими допросами плута  старосту  в
крайнее  замешательство  привел,  и  к совершенному  безмолвию  принудил,  с
великою  моею  досадою услышал Я €вана Џетровича  крепко  храпЯщего на своем
стуле.  ‘ тех пор перестал Я  вмешиватьсЯ в его хозЯйственные распорЯжениЯ и
передал его дела (как и он сам) распорЯжению всевышнего.
     ‘ие  дружеских  наших сношений нисколько впрочем не  расстроило; ибо Я,
соболезнуЯ его  слабости  и  пагубному нерадению,  о  общему  молодым  нашим
дворЯнам,  искренно любил  €вана  Џетровича  да  не льзЯ  было  и  не любить
молодого  человека столь кроткого  и честного. ‘ своей стороны €ван Џетрович
оказывал уважение к моим  летам и сердечно был  ко мне привержен.  „о  самой
кончины  своей он  почти каждый  день со  мною  виделсЯ, дорожа простою моею
беседою, хотЯ ни привычками, ни образом мыслей, ни нравом, мы большею частию
друг с другом не сходствовали.
     €ван   Џетрович  вел  жизнь  самую  умеренную,  избегал   всЯкого  рода
излишеств; никогда не случалось мне видеть его навеселе (что в краю нашем за
неслыханное чудо  почестьсЯ  может); к женскому  же  полу  имел  он  великую
склонность, но стыдливость была в нем истинно девическаЯ.*
     Љроме  повестей,  о  которых  в  письме вашем упоминать  изволите, €ван
Џетрович  оставил  множество  рукописей,  которые  частию у менЯ  находЯтсЯ,
частию употреблены  его ключницею на разные домашние  потребы. ’аким образом
прошлою  зимою  все  окна  ее флигелЯ  заклеены  были  первою частию романа,
которого  он не  кончил.  ‚ышеупомЯнутые повести  были, кажетсЯ, первым  его
опытом. Ћни,  как  сказывал  €ван  Џетрович,  большею  частию справедливы  и
слышаны  им от разных  особ.**  Ћднако ж имена в  них почти все вымышлены им
самим,  а названиЯ сел и деревень  заимствованы из нашего околодка, отчего и
моЯ  деревнЯ  где-то  упомЯнута.  ‘ие  произошло  не  от  злого  какого-либо
намерениЯ, но единственно от недостатка воображениЯ.
     €ван   Џетрович  осенью   1828  года  занемог  простудною   лихорадкою,
обратившеюсЯ в горЯчку,  и умер,  не  смотрЯ на неусыпные стараниЯ  уездного
нашего  лекарЯ,  человека весьма искусного, особенно  в лечении  закоренелых
болезней, как то мозолей,  и  тому подобного. Ћн скончалсЯ на моих  руках на
30-м  году от рождениЯ, и похоронен в церкви села ѓорюхина близ покойных его
родителей.
     €ван Џетрович был росту среднего, глаза имел  серые, волоса  русые, нос
прЯмой; лицом был бел и худощав.
     ‚от,  Њилостивый ѓосударь мой, всь, что мог  Я  припомнить,  касательно
образа жизни, занЯтий, нрава и наружности покойного соседа и приЯтелЯ моего.
Ќо в случае, если заблагорассудите  сделать из сего моего письма  какое-либо
употребление, всепокорнейше прошу никак имени моего не упоминать; ибо хотЯ Я
весьма уважаю и люблю сочинителей, но в сие звание вступить полагаю излишним
и в мои лета неприличным. ‘ истинным моим почтением и проч.
     1830 году ЌоЯбрЯ 16.
     ‘ело Ќенарадово

     * ‘ледует анекдот, коего мы не помещаем, полагаЯ  его излишним; впрочем
уверЯем читателЯ,  что он  ничего предосудительного памЯти  €вана  Џетровича
Ѓелкина в себе не заключает.
     ** ‚ самом деле, в рукописи г. Ѓелкина над каждой повестию рукою автора
надписано; слышно мною от  такой-то особы (чин или  звание и заглавные буквы
имени  и  фамилии).   ‚ыписываем  длЯ   любопытных  изыскателей:  ‘мотритель
рассказан был ему титулЯрным советником Ђ. ѓ. Ќ., ‚ыстрел подполковником  €.
‹. Џ., ѓробовщик приказчиком Ѓ. ‚., ЊЯтель и ЃарышнЯ девицею Љ. €. ’.

     ЏочитаЯ  долгом  уважить волю почтенного  друга автора нашего, приносим
ему глубочайшую благодарность за доставленные нам известиЯ, и  надеемсЯ, что
публика оценит их искренность и добродушие.

                           Ђ. Џ.


        ‚›‘’ђ…‹

                    ‘трелЯлись мы.
                            Ѓаратынский.

                    џ  поклЯлсЯ застрелить  его  по  праву
                    дуэли (за ним  осталсЯ  еще  мой выстрел).
                            ‚ечер на бивуаке.

        I.

     Њы стоЯли  в  местечке ***. †изнь  армейского офицера  известна.  “тром
ученье, манеж; обед  у полкового командира или в жидовском трактире; вечером
пунш и карты. ‚ ***  не было ни одного открытого дома,  ни одной невесты; мы
собирались друг у друга, где, кроме своих мундиров, не видали ничего.
     Ћдин только человек принадлежал нашему обществу, не будучи военным. …му
было  около тридцати  пЯти  лет, и мы за то почитали его стариком. Ћпытность
давала  ему  перед нами  многие преимущества;  к тому  же  его  обыкновеннаЯ
угрюмость, крутой  нрав и злой  Язык имели  сильное  влиЯние на молодые наши
умы. ЉакаЯ-то таинственность  окружала его  судьбу;  он казалсЯ  русским,  а
носил  иностранное имЯ. Ќекогда он служил в гусарах, и даже счастливо; никто
не знал  причины, побудившей  его  выдти  в  отставку и поселитьсЯ  в бедном
местечке, где жил он вместе  и бедно и  расточительно: ходил вечно пешком, в
изношенном черном  сертуке, а держал открытый  стол длЯ всех офицеров нашего
полка.  Џравда,  обед его  состоЯл  из  двух  или  трех блюд,  изготовленных
отставным солдатом, но шампанское лилось при том рекою. Ќикто не знал ни его
состоЯниЯ, ни его  доходов, и никто  не  осмеливалсЯ о том его спрашивать. “
него водились книги, большею частию  военные, да романы. Ћн охотно  давал их
читать, никогда  не требуЯ их назад;  за  то никогда  не  возвращал  хозЯину
книги,  им занЯтой. ѓлавное упражнение его состоЯло в стрельбе из пистолета.
‘тены  его  комнаты были  все  источены  пулЯми,  все в скважинах,  как соты
пчелиные.  Ѓогатое собрание пистолетов  было  единственной  роскошью  бедной
мазанки, где он жил. €скусство, до  коего достиг он, было неимоверно, и если
б он вызвалсЯ пулей сбить грушу с фуражки кого б то ни было, никто б в нашем
полку не  усумнилсЯ подставить ему своей головы. ђазговор между нами касалсЯ
часто поединков; ‘ильвио (так назову его) никогда в него не  вмешивалсЯ.  Ќа
вопрос,  случалось  ли  ему дратьсЯ, отвечал  он сухо,  что случалось, но  в
подробности не входил, и видно было, что таковые вопросы были ему неприЯтны.
Њы полагали, что на совести его  лежала какаЯ-нибудь  несчастнаЯ жертва  его
ужасного искусства. ‚проччем  нам и в голову не приходило подозревать  в нем
что-нибудь  похожее  на  робость. …сть люди,  коих одна  наружность  удалЯет
таковые подозрениЯ. ЌечаЯнный случай всех нас изумил.
     Ћднажды  человек  десЯть наших  офицеров обедали  у  ‘ильвио.  Џили  по
обыкновенному, то есть очень много; после обеда стали мы уговаривать хозЯина
прометать  нам банк.  „олго  он отказывалсЯ,  ибо никогда  почти  не  играл;
наконец велел подать карты, высыпал на стол полсотни червонцев и сел метать.
Њы окружили  его,  и  игра  завЯзалась.  ‘ильвио имел  обыкновение за  игрою
хранить совершенное  молчание,  никогда  не  спорил  и  не  объЯснЯлсЯ. …сли
понтьру случалось  обсчитатьсЯ, то  он тотчас или доплачивал достальное, или
записывал лишнее. Њы уж это  знали и не мешали ему хозЯйничать по-своему; но
между нами находилсЯ офицер, недавно к нам переведенный. Ћн, играЯ тут же, в
рассеЯнности загнул лишний угол. ‘ильвио  взЯл мел и уровнЯл счет  по своему
обыкновению.  Ћфицер,  думаЯ,  что он ошибсЯ, пустилсЯ  в объЯснениЯ ‘ильвио
молча продолжал метать. Ћфицер, потерЯв терпение, взЯл  щетку и стер то, что
казалось ему напрасно записанным.  ‘ильвио взЯл мел и записал снова. Ћфицер,
разгорЯченный вином, игрою и смехом товарищей, почел себЯ жестоко обиженным,
и в бешенстве схватив со стола медный шандал, пустил  его в ‘ильвио, который
едва успел отклонитьсЯ  от удара. Њы  смутились.  ‘ильвио встал побледнев от
злости и с сверкающими глазами сказал: "милостивый государь, извольте выдти,
и благодарите бога, что это случилось у менЯ в доме".
     Њы  не  сомневались  в  последствиЯх, и полагали  нового  товарища  уже
убитым. Ћфицер вышел вон, сказав,  что за обиду готов  отвечать,  как  будет
угодно  господину  банкомету.  €гра  продолжалась еще  несколько  минут;  но
чувствуЯ,  что  хозЯину было  не  до  игры,  мы отстали  один  за  другим  и
разбрелись по квартирам, толкуЯ о скорой ваканции.
     Ќа другой день в манеже мы спрашивали уже,  жив ли еще  бедный поручик,
как сам oн ЯвилсЯ между нами; мы сделали ему тот же вопрос. Ћн отвечал,  что
об ‘ильвио не имел он еще никакого  известиЯ. ќто нас  удивило. Њы  пошли  к
‘ильвио и нашли его на дворе, сажающего пулю на  пулю в туза, приклеенного к
воротам. Ћн  принЯл  нас пообыкновенному, ни слова  не  говорЯ  о  вчерашнем
происшедствии.  Џрошло  три  днЯ,  поручик  был  еще  жив.  Њы с  удивлением
спрашивали: не  ужели  ‘ильвио  не  будет  дратьсЯ?  ‘ильвио не  дралсЯ.  Ћн
довольствовалсЯ очень легким объЯснением и помирилсЯ.
     ќто  было  чрезвычайно  повредило  ему во  мнении  молодежи. Ќедостаток
смелости  менее  всего  извинЯетсЯ  молодыми  людьми,  которые  в  храбрости
обыкновенно  видЯт  верх  человеческих достоинств и  извинение  всевозможных
пороков.  Ћднакож мало  по  малу  всь было забыто, и ‘ильвио снова  приобрел
прежнее свое влиЯние.
     Ћдин Я  не мог уже к  нему приблизитьсЯ.  €меЯ от природы  романическое
воображение,  Я  всех  сильнее прежде всего был привЯзан к  человеку,  коего
жизнь была  загадкою, и который  казалсЯ  мне  героем  таинственной какой-то
повести. Ћн  любил менЯ; по крайней мере со мной одним оставлЯл обыкновенное
свое  резкое  злоречие  и  говорил  о  разных  предметах  с  простодушием  и
необыкновенною приЯтностию. Ќо  после несчастного  вечера,  мысль, что честь
его была замарана  и не омыта по  его собственной  вине,  эта  мысль менЯ не
покидала и мешала мне обходитьсЯ с ним попрежнему; мне было совестно на него
глЯдеть. ‘ильвио  был  слишком умен и  опытен, чтобы этого  не заметить и не
угадывать  тому  причины.  Љазалось, это  огорчало его;  по  крайней мере  Я
заметил  раза  два  в нем желание со мною  объЯснитьсЯ; но Я  избегал  таких
случаев, и ‘ильвио от  менЯ отступилсЯ. ‘ тех пор видалсЯ Я с ним только при
товарищах, и прежние, откровенные разговоры наши прекратились.
     ђассеЯнные жители столицы не имеют понЯтиЯ о многих впечатлениЯх, столь
известных жителЯм  деревень или городков, на пример,  об  ожидании почтового
днЯ: во вторник и  пЯтницу полковаЯ наша канцелЯриЯ бывала  полна офицерами:
кто  ждал  денег,  кто  письма,  кто   газет.  Џакеты   обыкновенно  тут  же
распечатывались, новости сообщались, и канцелЯриЯ представлЯла картину самую
оживленную.  ‘ильвио  получал письма, адресованные в наш полк, и обыкновенно
тут же находилсЯ. Ћднажды подали  ему пакет, с  которого он  сорвал печать с
видом величайшего нетерпениЯ.  ЏробегаЯ письмо, глаза его сверкали. Ћфицеры,
каждый занЯтый своими  письмами, ничего  не  заметили.  "ѓоспода, сказал  им
‘ильвио, обстоЯтельства требуют немедленного моего отсутствиЯ; еду сегоднЯ в
ночь; надеюсь, что вы не откажетесь отобедать у менЯ в последний раз. џ  жду
и  вас, продолжал он,  обратившись  ко мне, жду непременно". ‘ сим словом он
поспешно  вышел; а  мы, согласЯсь  соединитьсЯ у ‘ильвио, разошлись каждый в
свою сторону.
     џ пришел к ‘ильвио в  назначенное времЯ и нашел у него почти весь полк.
‚сь его  добро было уже уложено; оставались одни голые, простреленные стены.
Њы  сели за  стол;  хозЯин был  чрезвычайно в духе,  и скоро  веселость  его
соделалась  общею;  пробки  хлопали поминутно,  стаканы  пенились  и  шипели
беспрестанно, и мы со всевозможным усердием желали отъезжающему доброго пути
и всЯкого  блага. ‚стали изо стола  уже поздно вечером. Џри разборе фуражек,
‘ильвио, со всеми прощаЯсь, взЯл менЯ за руку и остановил в ту самую минуту,
как  собиралсЯ Я  выдти.  "Њне нужно с вами поговорить", сказал он  тихо.  џ
осталсЯ.
     ѓости  ушли;  мы  остались вдвоем,  сели  друг противу  друга  и  молча
закурили трубки.  ‘ильвио был озабочен; не  было уже и следов его судорожной
веселости.  ЊрачнаЯ  бледность, сверкающие глаза и густой дым, выходЯщий изо
рту, придавали ему вид настоЯщего дьЯвола. Џрошло несколько минут, и ‘ильвио
прервал молчание.
     "Њожет быть, мы  никогда больше  не  увидимсЯ",  сказал он мне;  "перед
разлукой Я хотел с вами объЯснитьсЯ.  ‚ы могли  заметить,  что Я мало уважаю
постороннее  мнение; но  Я вас  люблю, и  чувствую:  мне  было  бы  тЯгостно
оставить в вашем уме несправедливое впечатление".
     Ћн остановилсЯ и стал набивать выгоревшую свою трубку; Я молчал, потупЯ
глаза.
     "‚ам было странно", продолжал он,  что  Я не требовал удовлетворениЯ от
этого  пьЯного  сумасброда  ђ***. ‚ы  согласитесь,  что, имеЯ право  выбрать
оружие,  жизнь  его была в моих  руках,  а моЯ  почти  безопасна:  Я мог  бы
приписать умеренность мою одному великодушию, но не хочу лгать. …сли б Я мог
наказать ђ***, не подвергаЯ  вовсе моей жизни,  то Я б ни за  что не простил
его".
     џ смотрел на ‘ильвио с изумлением. ’аковое признание совершенно смутило
менЯ. ‘ильвио продолжал.
     "’ак точно:  Я не  имею права подвергать  себЯ  смерти. есть  лет тому
назад Я получил пощечину, и враг мой еще жив".
     ‹юбопытство  мое сильно было возбуждено. "‚ы с ним не дрались?" спросил
Я. "ЋбстоЯтельства, верно, вас разлучили?"
     "џ с ним дралсЯ", отвечал ‘ильвио, "и вот памЯтник нашего поединка".
     ‘ильвио встал  и вынул из  картона  красную шапку с  золотою кистью,  с
галуном (то, что французы называют bonnet de police); он ее  надел; она была
прострелена на вершок ото лба.
     "‚ы  знаете",  продолжал ‘ильвио, "что Я  служил в *** гусарском полку.
•арактер  мой вам известен: Я  привык первенствовать, но смолоду это было во
мне  страстию.  ‚ наше  времЯ буйство было в моде:  Я был  первым буЯном  по
армии.  Њы  хвастались  пьЯнством;  Я  перепил  славного Ѓурцова,  воспетого
„енисом „авыдовым. „уэли  в нашем полку случались поминутно: Я на всех бывал
или свидетелем,  или действующим лицом. ’оварищи менЯ  обожали,  а  полковые
командиры, поминутно сменЯемые, смотрели на менЯ, как на необходимое зло.
     џ спокойно (или  беспокойно) наслаждалсЯ моею славою, как определилсЯ к
нам молодой человек богатой и знатной фамилии (не хочу назвать его).  Ћтроду
не встречал счастливца столь блистательного! ‚ообразите  себе молодость, ум,
красоту, веселость самую бешеную, храбрость  самую  беспечную, громкое  имЯ,
деньги, которым не знал он счета и которые никогда у него не переводились, и
представьте  себе,  какое  действие  должен был он  произвести  между  нами.
Џервенство мое  поколебалось. Ћбольщенный моею славою,  он стал  было искать
моего  дружества; но Я  принЯл его холодно,  и  он безо всЯкого сожалениЯ от
менЯ  удалилсЯ. џ его возненавидел. “спехи  его в полку и  в обществе женщин
приводили  менЯ  в совершенное  отчаЯние.  џ стал  искать с  ним  ссоры;  на
эпиграммы   мои   отвечал  он   эпиграммами,  которые  всегда  казались  мне
неожиданнее и  острее моих, и которые, конечно, не в пример были веселее: он
шутил, а Я злобствовал.  Ќаконец однажды на бале у польского помещика,  видЯ
его предметом вниманиЯ всех дам, и особенно самой хозЯйки, бывшей со  мною в
свЯзи, Я сказал ему на ухо какую-то плоскую грубость. Ћн вспыхнул и  дал мне
пощечину. Њы бросились к саблЯм; дамы попадали в обморок; нас растащили, и в
ту же ночь поехали мы дратьсЯ.
     ќто было  на рассвете  џ  стоЯл  на  назначенном  месте  с  моими тремЯ
секундантами. ‘ неизъЯснимым нетерпением ожидал Я моего противника. ‚есеннее
солнце взошло, и жар уже наспевал.  џ увидел его издали.  Ћн шел  пешком,  с
мундиром  на  сабле,  сопровождаемый одним  секундантом.  Њы  пошли  к  нему
навстречу. Ћн  приближилсЯ, держа фуражку, наполненную черешнЯми. ‘екунданты
отмерили нам двенадцать шагов. Њне должно было стрелЯть первому: но волнение
злобы во  мне было  столь сильно, что Я не  понадеЯлсЯ на  верность руки,  и
чтобы  дать себе времЯ остыть, уступал ему первый выстрел;  противник мой не
соглашалсЯ.  Џоложили  бросить  жребий:  первый  нумер досталсЯ ему, вечному
любимцу  счастиЯ. Ћн  прицелилсЯ и прострелил мне фуражку.  Ћчередь была  за
мною. †изнь его наконец была в  моих руках; Я глЯдел на него жадно, стараЯсь
уловить  хотЯ одну тень беспокойства... Ћн стоЯл  под пистолетом, выбираЯ из
фуражки спелые черешни и выплевываЯ косточки, которые  долетали до менЯ. …го
равнодушие взбесило менЯ. —то пользы мне, подумал Я, лишить его жизни, когда
он ею вовсе  не  дорожит?  ‡лобнаЯ  мысль мелькнула  в  уме  моем. џ опустил
пистолет. - ‚ам,  кажетсЯ, теперь не до  смерти, сказал Я  ему,  вы изволите
завтракать; мне  не  хочетсЯ вам помешать...  - "‚ы ничуть  не  мешаете мне,
возразил  он, извольте себе стрелЯть, а впрочем  как вам угодно; выстрел ваш
остаетсЯ  за  вами;  Я  всегда  готов  к  вашим   услугам".  џ  обратилсЯ  к
секундантам, объЯвив,  что  нынче  стрелЯть  не  намерен, и  поединок тем  и
кончилсЯ.
     џ вышел в отставку и удалилсЯ в это местечко.  ‘ тех пор не  прошло  ни
одного днЯ, чтоб Я не думал о мщении. Ќыне час мой настал....."
     ‘ильвио вынул из кармана утром полученное письмо, и дал мне его читать.
Љто-то  (казалось,  его  поверенный  по  делам)  писал ему  из  Њосквы,  что
известнаЯ особа скоро должна вступить в законный брак с молодой и прекрасной
девушкой.
     "‚ы догадываетесь",  сказал ‘ильвио, "кто  эта известнаЯ  особа.  …ду в
Њоскву. Џосмотрим, так ли равнодушно примет он смерть перед  своей свадьбой,
как некогда ждал ее за черешнЯми!"
     Џри сих словах ‘ильвио встал,  бросил об пол свою фуражку и стал ходить
взад и вперед по комнате, как тигр по своей клетке. џ слушал его неподвижно;
странные, противуположные чувства волновали менЯ.
     ‘луга вошел и объЯвил, что лошади готовы. ‘ильвио крепко сжал мне руку;
мы  поцаловались.  Ћн  сел  в  тележку,  где  лежали  два чемодана,  один  с
пистолетами,  другой с  его  пожитками.  Њы  простились еще  раз,  и  лошади
поскакали.


        II.

     Џрошло  несколько  лет,   и  домашние   обстоЯтельства  принудили  менЯ
поселитьсЯ  в  бедной  деревеньке  Ќ** уезда.  ‡анимаЯсь  хозЯйством,  Я  не
переставал тихонько  воздыхать о  прежней моей шумной  Я беззаботной  жизни.
‚сего  труднее было  мне привыкнуть проводить  осенние  и  зимние  вечера  в
совершенном  уединении. „о обеда кое  как еще  дотЯгивал Я времЯ,  толкуЯ со
старостой, разъезжаЯ  по работам или  обходЯ новые  заведениЯ; но коль скоро
начинало смеркатьсЯ, Я совершенно не  знал куда деватьсЯ. Њалое число  книг,
найденных мною под шкафами и в кладовой, были вытвержены мною наизусть.  ‚се
сказки,  которые  только  могла  запомнить  клюшница  Љириловна,   были  мне
пересказаны;  песни  баб   наводили  на  менЯ  тоску.  ЏринЯлсЯ  Я  было  за
неподслащеную  наливку,  но от  нее  болела  у  менЯ голова;  да  признаюсь,
побоЯлсЯ  Я сделатьсЯ пьЯницею  с горЯ, т. е. самым горьким  пьЯницею,  чему
примеров множество видел Я  в  нашем  уезде.  Ѓлизких соседей около  менЯ не
было,  кроме двух или трех горьких, коих  беседа  состоЯла большею  частию в
икоте и воздыханиЯх. “единение было сноснее.
     ‚  четырех верстах от  менЯ  находилось богатое поместье, принадлежащее
графине Ѓ***;  но  в  нем  жил только управитель,  а графинЯ  посетила  свое
поместье только однажды, в  первый год своего замужства, и то прожила там не
более месЯца. Ћднако ж во вторую  весну моего  затворничества разнессЯ слух,
что  графинЯ с мужем приедет  на  лето  в свою  деревню. ‚  самом  деле, они
прибыли в начале июнЯ месЯца.
     Џриезд  богатого соседа есть  важнаЯ  эпоха  длЯ  деревенских  жителей.
Џомещики и их дворовые люди толкуют о  том  месЯца два  прежде  и  года  три
спустЯ. —то касаетсЯ до менЯ, то, признаюсь, известие  о  прибытии молодой и
прекрасной соседки  сильно  на менЯ  подействовало;  Я горел нетерпением  ее
увидеть, и потому в первое воскресение по  ее приезде отправилсЯ после обеда
в  село  ***  рекомендоватьсЯ  их   сиЯтельствам,  как  ближайший  сосед   и
всепокорнейший слуга.
     ‹акей ввел  менЯ в  графской  кабинет, а сам пошел  обо  мне  доложить.
Ћбширый кабинет был  убран со всевозможною роскошью; около стен стоЯли шкафы
с книгами, и над каждым бронзовый  бюст; над мраморным камином было  широкое
зеркало; пол обит был зеленым сукном и устлан коврами. Ћтвыкнув от роскоши в
бедном  углу моем, и уже давно  не видав чужого богатства, Я  оробел  и ждал
графа с каким-то  трепетом, как проситель из провинции ждет выхода министра.
„вери отворились, и вошел  мужчина лет тридцати двух, прекрасный собою. ѓраф
приблизилсЯ  ко мне с видом открытым и дружелюбным; Я старалсЯ ободритьсЯ  и
начал было  себЯ рекомендовать,  но он  предупредил менЯ. Њы  сели. ђазговор
его, свободный и любезный, вскоре рассеЯл мою одичалую застенчивость; Я  уже
начинал  входить в обыкновенное  мое положение,  как вдруг вошла  графинЯ, и
смущение овладело мною пуще прежнего. ‚ самом деле, она была красавица. ѓраф
представил менЯ; Я хотел казатьсЯ развЯзным, но чем больше старалсЯ взЯть на
себЯ вид  непринужденности, тем более  чувствовал себЯ  неловким. Ћни,  чтоб
дать мне  времЯ оправитьсЯ и привыкнуть к новому знакомству,  стали говорить
между  собою,  обходЯсь со мною как с добрым соседом и без церемонии.  Њежду
тем Я стал ходить взад и вперед, осматриваЯ книги и картины. ‚ картинах Я не
знаток,  но одна  привлекла  мое  внимание.  Ћна изображала какой-то вид  из
вейцарии; но  поразила  менЯ  в  ней не живопись, а  то,  что  картина была
прострелена двумЯ пулЯми, всаженными одна  на другую. "‚от хороший выстрел",
сказал Я, обращаЯсь к графу. - "„а, отвечал он, выстрел очень замечательный.
Ђ хорошо вы стрелЯете?" продолжал он. - "€зрЯдно", отвечал Я, обрадовавшись,
что разговор коснулсЯ  наконец  предмета,  мне близкого.  "‚ тридцати  шагах
промаху  в  карту  не дам, разумеетсЯ, из знакомых пистолетов".  -  "Џраво?"
сказала графинЯ, с видом большой внимательности;  "а ты, мой  друг, попадешь
ли в  карту на тридцати шагах?" - "Љогда-нибудь, отвечал граф, мы попробуем.
‚ свое времЯ Я стрелЯл не худо; но вот уже четыре года, как Я не брал в руки
пистолета".  -  "Ћ,  заметил  Я, в таком случае  бьюсь  об заклад,  что ваше
сиЯтельство  не попадете в  карту  и  в  двадцати  шагах:  пистолет  требует
ежедневного упражнениЯ. ќто  Я знаю на опыте. “ нас в полку Я считалсЯ одним
из  лучших стрелков. Ћднажды  случилось мне целый месЯц не  брать пистолета:
мои были в починке; что же бы вы думали, ваше сиЯтельство? ‚ первый раз, как
стал потом стрелЯть, Я дал срЯду  четыре промаха по  бутылке в двадцати пЯти
шагах. “ нас был ротмистр, острЯк,  забавник;  он тут случилсЯ и сказал мне:
знать у тебЯ, брат, рука не подымаетсЯ на бутылку. Ќет, ваше сиЯтельство, не
должно  пренебрегать  этим  упражнением,  не то отвыкнешь  как  раз.  ‹учший
стрелок, которого удалось  мне  встречать,  стрелЯл каждый день, по  крайней
мере три раза перед обедом. ќто у него было заведено, как рюмка водки". ѓраф
и графинЯ рады были, что Я разговорилсЯ. "Ђ каково стрелЯл он?" спросил менЯ
граф. - "„а  вот как, ваше  сиЯтельство:  бывало, увидит он, села  на  стену
муха: вы смеетесь,  графинЯ?  …й-богу, правда. Ѓывало, увидит муху и кричит:
Љузька, пистолет! Љузька  и несет ему зарЯженный пистолет. Ћн хлоп, и вдавит
муху в  стену!"  -  "ќто удивительно!"  сказал "граф; "а как  его звали?"  -
"‘ильвио,  ваше сиЯтельство". - "‘ильвио!" вскричал граф, вскочив со  своего
места; "вы знали ‘ильвио?" - "Љак не знать, ваше сиЯтельство;  мы были с ним
приЯтели; он в нашем полку принЯт был, как свой брат товарищ; да вот уж  лет
пЯть как об нем не имею никакого известиЯ. ’ак и ваше сиЯтельство стало быть
знали его?"  - "‡нал, очень  знал.  Ќе рассказывал  ли он  вам... но нет; не
думаю; не рассказывал ли он вам одного очень странного происшедствиЯ?" - "Ќе
пощечина ли, ваше сиЯтельство, полученнаЯ им на бале от какого-то повесы?" -
"Ђ  сказывал  он  вам  имЯ  этого  повесы?"  -  "Ќет, ваше  сиЯтельство,  не
сказывал...  Ђх!  ваше  сиЯтельство,  продолжал  Я, догадываЯсь  об  истине,
извините... Я не знал.... уж не вы ли?...." - "џ сам", отвечал граф, с видом
чрезвычайно расстроенным, "а простреленнаЯ картина есть  памЯтник  последней
нашей  встречи..."  -  "Ђх,  милый  мой", сказала  графинЯ,  "ради  бога  не
рассказывай  ;  мне страшно  будет слушать". - "Ќет", возразил граф, "Я  всь
расскажу; он знает, как Я обидел его друга: пусть же узнает, как ‘ильвио мне
отомстил". - ѓраф подвинул мне  кресла, и Я с живейшим  любопытством услышал
следующий рассказ.
     "ЏЯть лет тому назад Я женилсЯ. - Џервый месЯц, the honeymoon, провел Я
здесь, в этой деревне. ќтому дому обЯзан Я лучшими минутами жизни и одним из
самых тЯжелых воспоминаний. Ћднажды вечером ездили мы вместе верьхом; лошадь
у  жены что-то заупрЯмилась;  она испугалась,  отдала мне  поводьЯ  и  пошла
пешком  домой;  Я  поехал  вперед. Ќа  дворе увидел  Я дорожную телегу;  мне
сказали, что  у  менЯ в кабинете сидит человек, не хотевший  объЯвить своего
имени,  но  сказавший  просто, что  ему до менЯ  есть дело.  џ вошел  в  эту
комнату,  и увидел в  темноте человека,  запыленного и обросшего бородой; он
стоЯл здесь у  камина. џ подошел к нему, стараЯсь  припомнить его черты. "’ы
не узнал менЯ,  граф?" сказал он дрожащим голосом. - ‘ильвио! закричал  Я, и
признаюсь,  Я  почувствовал, как волоса  стали  вдруг  на мне дыбом.  - "’ак
точно, продолжал  он,  выстрел  за мною; Я  приехал разрЯдить мой  пистолет;
готов  ли  ты?"  Џистолет  у  него  торчал из  бокового  кармана.  џ отмерил
двенадцать шагов, и стал там в углу, просЯ его выстрелить скорее,  пока жена
не  воротилась. Ћн  медлил - он спросил огнЯ. Џодали свечи. - џ запер двери,
не велел никому входить, и снова просил его выстрелить.  Ћн вынул пистолет и
прицелилсЯ... џ считал секунды..... Я думал  о ней... “жаснаЯ прошла минута!
‘ильвио  опустил  руку.  -  "†алею,  сказал  он,  что  пистолет  зарЯжен  не
черешневыми косточками... пулЯ тЯжела. Њне всь кажетсЯ,  что у нас не дуэль,
а убийство: Я не привык целить в безоружного. Ќачнем сызнова; кинем жеребий,
кому  стрелЯть  первому".   ѓолова   моЯ   шла  кругом...  ЉажетсЯ,   Я   не
соглашалсЯ....  Ќаконец мы зарЯдили еще пистолет; свернули  два  билета;  oн
положил  их  в фуражку,  некогда  мною простреленную; Я  вынул  опЯть первый
нумер.  - "’ы, граф, дьЯвольски счастлив",  сказал  он  с  усмешкою, которой
никогда не забуду. Ќе понимаю, что со мною было, и каким образом мог он менЯ
к  тому принудить..... но - Я выстрелил, и попал  вот  в эту картину.  (ѓраф
указывал  пальцем на  простреленную  картину; лицо  его  горело  как  огонь;
графинЯ была бледнее своего платка: Я не мог воздержатьсЯ от восклицаниЯ.)
     џ  выстрелил,  продолжал   граф,  и   слава  богу,  дал  промах;  тогда
‘ильвио....  (в  эту  минуту  он  был,  право,  ужасен) ‘ильвио стал в  менЯ
прицеливатьсЯ. ‚друг двери отворились. Њаша вбегает, и с визгом кидаетсЯ мне
на  шею. …е присутствие возвратило мне  всю  бодрость. - ЊилаЯ, сказал Я ей,
разве ты не видишь, что мы шутим? Љак же ты перепугалась! поди, выпей стакан
воды и приди  к нам;  Я  представлю тебе старинного друга и товарища. - Њаше
всь еще  не верилось.  -  "‘кажите,  правду ли  муж  говорит?  сказала  она,
обращаЯсь к грозному  ‘ильвио; правда ли, что  вы оба  шутите?" - "Ћн всегда
шутит, графинЯ, отвечал ей ‘ильвио; однажды дал он мне, шутЯ, пощечину, шутЯ
прострелил мне вот эту фуражку, шутЯ дал сей час по мне промах; теперь и мне
пришла охота пошутить...." ‘ этим словом он хотел в  менЯ прицелитьсЯ... при
ней!  Њаша  бросилась  к его ногам. -  ‚стань,  Њаша,  стыдно!  закричал Я в
бешенстве; а  вы,  сударь, перестанете  ли  издеватьсЯ над  бедной женщиной?
Ѓудете ли  вы стрелЯть, или нет? - "Ќе буду, отвечал  ‘ильвио, Я доволен:  Я
видел твое смЯтение, твою робость; Я заставил тебЯ выстрелить по мне, с менЯ
довольно.  Ѓудешь менЯ  помнить. Џредаю тебЯ твоей  совести".  ’ут  он  было
вышел,  но остановилсЯ  в дверЯх,  оглЯнулсЯ на простреленную мною  картину,
выстрелил в нее, почти не целЯсь, и скрылсЯ. †ена лежала в обмороке; люди не
смели  его  остановить  и  с ужасом на него глЯдели;  он  вышел на  крыльцо,
кликнул Ямщика, и уехал, прежде чем успел Я опомнитьсЯ".
     ѓраф замолчал. ’аким образом узнал Я конец повести, коей начало некогда
так  поразило  менЯ.  ‘  героем  оной  уже  Я не  встречалсЯ. ‘казывают, что
‘ильвио,  во  времЯ  возмущениЯ  Ђлександра  €псиланти,  предводительствовал
отрЯдом этеристов и был убит в сражении под ‘кулЯнами.


        Њ…’…‹њ

     Љони мчатсЯ по буграм,
     ’опчут снег глубокой...
     ‚от, в сторонке божий храм
     ‚иден одинокой.
     ................................
     ‚друг метелица кругом;
     ‘нег валит клоками;
     —ерный вран, свистЯ крылом,
     ‚ьетсЯ над санЯми;
     ‚ещий стон гласит печаль!
     Љони торопливы
     —утко смотрЯт в темну даль,
     ‚оздымаЯ гривы...
                †уковский.


     ‚ конце  1811 года, в эпоху  нам  достопамЯтную, жил  в своем  поместье
Ќенарадове  добрый  ѓаврила  ѓаврилович  ђ**.  Ћн  славилсЯ во  всей  округе
гостеприимством  и радушием;  соседи поминутно ездили к нему поесть, попить,
поиграть по пЯти копеек в бостон с  его  женою,  а некоторые  длЯ того, чтоб
поглЯдеть   на   дочку   их,   Њарью   ѓавриловну,   стройную,   бледную   и
семнадцатилетнюю девицу. Ћна считалась богатой невестою, и многие прочили ее
за себЯ или за сыновей.
     ЊарьЯ ѓавриловна была воспитана  на французских романах,  и следственно
была  влюблена.  Џредмет,  избранный  ею,  был бедный  армейский  прапорщик,
находившийсЯ в отпуску в своей деревне. ‘амо по себе разумеетсЯ, что молодой
человек  пылал  равною  страстию,  и что родители  его любезной,  заметЯ  их
взаимную склонность, запретили дочери о нем и думать,  а его принимали хуже,
нежели отставного заседателЯ.
     Ќаши  любовники  были  в переписке, и  всЯкой день видались на едине  в
сосновой  роще  или у старой часовни.  ’ам  они клЯлисЯ друг  другу в вечной
любви,  сетовали на судьбу и делали различные предположениЯ. ЏереписываЯсь и
разговариваЯ таким образом, они (что весьма естественно) дошли до следующего
рассуждениЯ:  если мы  друг без  друга  дышать  не  можем,  а  волЯ жестоких
родителей препЯтствует нашему благополучию, то  нельзЯ ли нам будет обойтись
без  нее? ђазумеетсЯ, что  эта  счастливаЯ  мысль  пришла  сперва  в  голову
молодому человеку, и  что она весьма  понравилась  романическому воображению
Њарьи ѓавриловны.
     Ќаступила зима  и прекратила их  свиданиЯ;  но переписка  сделалась тем
живее.  ‚ладимир  Ќиколаевич  в  каждом  письме  умолЯл  ее  предатьсЯ  ему,
венчатьсЯ  тайно,  скрыватьсЯ  несколько времени, броситьсЯ  потом  к  ногам
родителей, которые конечно будут тронуты наконец  героическим постоЯнством и
несчастием любовников, и скажут им непременно: „ети! придите в наши объЯтиЯ.
     ЊарьЯ  ѓавриловна  долго   колебалась;  множество  планов  побега  было
отвергнуто. Ќаконец она согласилась: в назначенный день  она должна  была не
ужинать и  удалитьсЯ в свою комнату под предлогом головной боли.  „евушка ее
была  в заговоре; обе они должны были  выдти  в сад через заднее крыльцо, за
садом найти готовые сани, садитьсЯ в них и ехать за пЯть верст от Ќенарадова
в село †адрино, прЯмо в церковь, где уж ‚ладимир должен был их ожидать.
     Ќакануне решительного  днЯ, ЊарьЯ  ѓавриловна не  спала  всю ночь;  она
укладывалась, увЯзывала  белье  и  платье,  написала длинное письмо к  одной
чувствительной барышне,  ее подруге, другое к своим родителЯм. Ћна прощалась
с ними  в самых трогательных выражениЯх, извинЯла  свой проступок неодолимою
силою  страсти, и оканчивала тем, что блаженнейшею минутою  жизни почтет она
ту,  когда  позволено  будет ей  броситьсЯ к  ногам дражайших  ее родителей.
‡апечатав  оба  письма  тульской печаткою,  на которой изображены  были  два
пылающие сердца с приличной  надписью, она бросалась на постель перед  самым
рассветом и задремала; но и тут ужасные мечтаниЯ поминутно ее пробуждали. ’о
казалось  ей,  что  в  самую  минуту, как  она садилась  в  сани, чтоб ехать
венчатьсЯ,  отец ее  останавливал ее,  с мучительной  быстротою тащил  ее по
снегу и бросал в темное,  бездонное подземелие...  и она летела стремглав  с
неизъЯснимым замиранием сердца; то видела она  ‚ладимира, лежащего на траве,
бледного,  окровавленного.   Ћн,  умираЯ,  молил  ее  пронзительным  голосом
поспешать  с  ним  обвенчатьсЯ... другие  безобразные, бессмысленные видениЯ
неслись перед нею  одно за другим. Ќаконец она встала, бледнее обыкновенного
и  с непритворной головною болью. Ћтец  и мать  заметили ее беспокойство; их
нежнаЯ заботливость и беспрестанные вопросы: что с тобою, Њаша? не больна ли
ты, Њаша? раздирали ее сердце. Ћна старалась их успокоить, казатьсЯ веселою,
и  не могла. Ќаступил вечер. Њысль,  что  уже  в последний раз провожает она
день посреди своего семейства,  стеснЯла ее сердце.  Ћна была чуть жива; она
втайне прощалась со всеми особами, со всеми предметами, ее окружавшими.
     Џодали  ужинать; сердце  ее сильно забилось. „рожащим голосом  объЯвила
она, что ей ужинать не хочетсЯ,  и стала прощатьсЯ с отцом и матерью. Ћни ее
поцаловали и, по обыкновению, благословили: она чуть  не заплакала. Џришед в
свою комнату, она кинулась в кресла и  залилась слезами. „евушка уговаривала
ее успокоитьсЯ и ободритьсЯ. ‚сь было готово. —ерез полчаса Њаша должна была
навсегда оставить родительский  дом, свою комнату, тихую девическую жизнь...
Ќа дворе была мЯтель; ветер выл, ставни трЯслись и стучали; всь еказалось ей
угрозой и печальным  предзнаменованием. ‘коро  в доме  всь утихло и заснуло.
Maшa окуталась  шалью,  надела теплый капот,  взЯла  в руки  шкатулку свою и
вышла на заднее крыльцо. ‘лужанка  несла  за нею два  узла. Ћни сошли в сад.
ЊЯтель не утихала; ветер дул  навстречу, как будто силЯсь остановить молодую
преступницу. Ћни насилу дошли до конца  сада. Ќа дороге сани дожидались  их.
‹ошади, прозЯбнув,  не  стоЯли на месте; кучер  ‚ладимира  расхаживал  перед
оглоблЯми,  удерживаЯ  ретивых. Ћн  помог барышне и  ее  девушке  усестьсЯ и
уложить узлы и  шкатулку,  взЯл возжи,  и лошади  полетели.  Џоручив барышню
попечению судьбы  и искусству  ’ерешки кучера,  обратимсЯ к молодому  нашему
любовнику.
     –елый  день  ‚ладимир  был  в  разъезде.  “тром  был  он  у жадринского
свЯщенника; насилу  с ним уговорилсЯ; потом поехал искать  свидетелей  между
соседними помещиками. Џервый, к кому ЯвилсЯ он отставной сорокалетний корнет
„равин,  согласилсЯ  с  охотою.  ќто приключение, уверЯл он, напоминало  ему
прежнее  времЯ и гусарские проказы.  Ћн уговорил ‚ладимира  остатьсЯ у  него
отобедать, и уверил его, что за другими двумЯ  свидетелЯми дело не станет. ‚
самом деле тотчас после обеда Явились  землемер мит  в усах и шпорах, и сын
капитан-исправника,  мальчик лет шестнадцати, недавно  поступивший  в уланы.
Ћни  не  только  принЯли  предложение  ‚ладимира,  но  даже  клЯлись  ему  в
готовности  жертвовать длЯ него жизнию.  ‚ладимир обнЯл их  с  восторгом,  и
поехал домой приготовлЯтьсЯ.
     “же давно смеркалось. Ћн отправил своего надежного ’ерешку в Ќенарадово
с своею  тройкою и  с  подробным, обстоЯтельным наказом,  а  длЯ  себЯ велел
заложить  маленькие сани  в  одну лошадь,  и  один без кучера  отправилсЯ  в
†адрино, куда часа через два должна была приехать и ЊарьЯ ѓавриловна. „орога
была ему знакома, а езды всего двадцать минут.
     Ќо  едва  ‚ладимир выехал  за  околицу  в  поле,  как  поднЯлсЯ ветер и
сделалась такаЯ  мЯтель,  что он  ничего не взвидел.  ‚ одну  минуту  дорогу
занесло; окрестность  исчезла  во мгле мутной и  желтоватой, сквозь  которую
летели белые хлопьЯ снегу; небо слилосЯ с землею. ‚ладимир очутилсЯ в поле и
напрасно хотел снова попасть на дорогу; лошадь ступала  наудачу и  поминутно
то   взъезжала  на   сугроб,   то   проваливалась  в  Яму;  сани   поминутно
опрокидывались.  -   ‚ладимир   старалсЯ  только   не  потерЯть   настоЯщего
направлениЯ. Ќо ему казалось, что уже прошло более получаса, а он не доезжал
еще  до †адринской  рощи. Џрошло  еще около десЯти минут; рощи всь  было  не
видать.  ‚ладимир  ехал  полем,  пересеченным глубокими оврагами. ЊЯтель  не
утихала, небо не проЯснЯлось. ‹ошадь начинала уставать, а с него пот катилсЯ
градом, не смотрЯ на то, что он поминутно был по поЯс в снегу.
     Ќаконец  он увидел, что едет  не в  ту  сторону.  ‚ладимир остановилсЯ:
начал думать, припоминать, соображать, и уверилсЯ, что должно было ваЯть ему
вправо. Ћн поехал вправо. ‹ошадь его чуть ступала.  “же  более часа был он в
дороге. †адрино должно было быть недалеко. Ќо он ехал, ехал, а полю  не было
конца. ‚сь сугробы, да  овраги;  поминутно сани опрокидывались, поминутно он
их подымал. ‚ре