будучи  вам  вовсе  незнаком,  Я  имел  уже
несчастье заслужить вашу немилость... что вы менЯ нашли  дерзким...  неужели
это правда?
     - € вам бы хотелось теперь менЯ утвердить в этом мнении? - отвечала она
с иронической  гримаской,  котораЯ,  впрочем,  очень  идет  к  ее  подвижной
физиономии.
     - …сли Я имел дерзость вас чем-нибудь оскорбить, то позвольте мне иметь
еще большую дерзость просить у вас прощениЯ... €, право, Я  бы  очень  желал
доказать вам, что вы насчет менЯ ошибались...
     - ‚ам это будет довольно трудно...
     - Ћтчего же?
     - Ћттого, что вы у нас не бываете, а эти балы, вероЯтно, не часто будут
повторЯтьсЯ.
     "ќто значит, - подумал Я, - что их двери длЯ менЯ навеки закрыты".
     - ‡наете, кнЯжна, - сказал Я с некоторой досадой, - никогда  не  должно
отвергать кающегосЯ преступника: с отчаЯниЯ он  может  сделатьсЯ  еще  вдвое
преступнее... и тогда...
     •охот и шушуканье нас окружающих заставили менЯ обернутьсЯ  и  прервать
мою фразу. ‚ нескольких шагах от менЯ стоЯла группа мужчин,  и  в  их  числе
драгунский капитан, изъЯвивший враждебные намерениЯ против милой кнЯжны;  он
особенно был чем-то очень доволен, потирал руки, хохотал и  перемигивалсЯ  с
товарищами. ‚друг из среды их отделилсЯ господин во фраке с длинными усами и
красной рожей и направил неверные шаги свои прЯмо к  кнЯжне:  он  был  пьЯн.
ЋстановЯсь против смутившейсЯ кнЯжны и заложив руки за спину, он уставил  на
нее мутно-серые глаза и произнес хриплым дишкантом:
     - Џермете...11 ну, да что тут!.. просто ангажирую вас на мазурку...
     - —то вам угодно? - произнесла  она  дрожащим  голосом,  бросаЯ  кругом
умолЯющий взглЯд. “вы! ее мать была далеко, и возле никого  из  знакомых  ей
кавалеров не было; один адьютант, кажетсЯ, все это видел,  да  спрЯталсЯ  за
толпой, чтоб не быть замешану в историю.
     - —то же?  -  сказал  пьЯный  господин,  мигнув  драгунскому  капитану,
который ободрЯл его знаками, - разве вам не  угодно?..  џ  таки  опЯть  имею
честь вас ангажировать pour mazure...12 ‚ы, может, думаете, что Я пьЯн?  ќто
ничего!.. ѓораздо свободнее, могу вас уверить...
     џ видел, что она готова упасть в обморок от страху и негодованиЯ.
     џ подошел к пьЯному господину, взЯл его  довольно  крепко  за  руку  и,
посмотрев ему пристально в глаза, попросил удалитьсЯ, - потому, прибавил  Я,
что кнЯжна давно уж обещалась танцевать мазурку со мною.
     - Ќу, нечего делать!.. в  другой  раз!  -  сказал  он,  засмеЯвшись,  и
удалилсЯ к своим пристыженным товарищам, которые тотчас увели его  в  другую
комнату.
     џ был вознагражден глубоким, чудесным взглЯдом.
     ЉнЯжна подошла к своей матери и рассказала ей все, та отыскала  менЯ  в
толпе и благодарила. Ћна объЯвила мне, что знала мою мать и  была  дружна  с
полдюжиной моих тетушек.
     - џ не знаю, как случилось, что мы до  сих  пор  с  вами  незнакомы,  -
прибавила она, - но признайтесь, вы этому одни виною: вы дичитесь всех  так,
что ни на что не похоже. џ надеюсь, что воздух моей  гостиной  разгонит  ваш
сплин... не правда ли?
     џ сказал ей одну из тех фраз, которые у всЯкого должны быть заготовлены
на подобный случай.
     Љадрили тЯнулись ужасно долго.
     Ќаконец с хор загремела мазурка; мы с кнЯжной уселись.
     џ не намекал  ни  разу  ни  о  пьЯном  господине,  ни  о  прежнем  моем
поведении, ни о ѓрушницком. ‚печатление,  произведенное  на  нее  неприЯтною
сценою, мало-помалу рассеЯлось; личико ее расцвело; она шутила  очень  мило;
ее разговор был остер,  без  притЯзаниЯ  на  остроту,  жив  и  свободен;  ее
замечаниЯ иногда глубоки... џ дал ей почувствовать очень запутанной  фразой,
что она мне давно нравитсЯ. Ћна наклонила головку и слегка покраснела.
     - ‚ы странный человек!  -  сказала  она  потом,  поднЯв  на  менЯ  свои
бархатные глаза и принужденно засмеЯвшись.
     - џ не хотел с вами знакомитьсЯ,  -  продолжал  Я,  -  потому  что  вас
окружает слишком густаЯ толпа  поклонников,  и  Я  боЯлсЯ  в  ней  исчезнуть
совершенно.
     - ‚ы напрасно боЯлись! Ћни все прескучные...
     - ‚се! Ќеужели все?
     Ћна посмотрела на менЯ пристально, стараЯсь  будто  припомнить  что-то,
потом опЯть слегка покраснела и, наконец, произнесла решительно: все!
     - „аже мой друг ѓрушницкий?
     - Ђ он ваш друг? - сказала она, показываЯ некоторое сомнение.
     - „а.
     - Ћн, конечно, не входит в разрЯд скучных...
     - Ќо в разрЯд несчастных, - сказал Я смеЯсь.
     - Љонечно! Ђ вам смешно? џ б желала, чтоб вы были на его месте...
     - —то ж? Я был сам некогда юнкером, и, право, это  самое  лучшее  времЯ
моей жизни!
     - Ђ разве он юнкер?.. - сказала она быстро и потом  прибавила:  -  Ђ  Я
думала...
     - —то вы думали?..
     - Ќичего!.. Љто эта дама?
     ’ут разговор переменил направление и к этому уж более не возвращалсЯ.
     ‚от  мазурка  кончилась,  и  мы  распростились  -  до  свиданиЯ.   „амы
разъехались... џ пошел ужинать и встретил ‚ернера.
     - Ђ-га! - сказал он, - так-то вы! Ђ еще хотели не иначе  знакомитьсЯ  с
кнЯжной, как спасши ее от верной смерти.
     - џ сделал лучше, - отвечал Я ему, - спас ее от обморока на бале!..
     - Љак это? ђасскажите!..
     - Ќет, отгадайте, - о вы, отгадывающий все на свете!

     23-го маЯ

     Ћколо семи часов вечера Я гулЯл на бульваре.  ѓрушницкий,  увидав  менЯ
издали, подошел ко мне: какой-то смешной восторг блистал в  его  глазах.  Ћн
крепко пожал мне руку и сказал трагическим голосом:
     - Ѓлагодарю тебЯ, Џечорин... ’ы понимаешь менЯ?..
     - Ќет; но, во всЯком случае, не стоит благодарности, -  отвечал  Я,  не
имеЯ точно на совести никакого благодеЯниЯ.
     - Љак? а вчера? ты разве забыл?.. Њери мне все рассказала...
     - Ђ что? разве у вас уж нынче все общее? и благодарность?..
     -  Џослушай,  -  сказал  ѓрушницкий  очень  важно,  -  пожалуйста,   не
подшучивай над моей любовью, если хочешь остатьсЯ моим приЯтелем...  ‚идишь:
Я ее люблю до безумиЯ... и Я думаю, Я надеюсь, она  также  менЯ  любит...  “
менЯ есть до тебЯ просьба: ты будешь  нынче  у  них  вечером...  обещай  мне
замечать все; Я знаю, ты опытен в этих вещах, ты лучше менЯ знаешь женщин...
†енщины! женщины! кто их поймет? €х улыбки противоречат их взорам, их  слова
обещают и манЯт, а звук их голоса отталкивает... ’о они в минуту постигают и
угадывают самую потаенную нашу мысль, то не понимают самых Ясных  намеков...
‚от хоть кнЯжна: вчера ее глаза  пылали  страстью,  останавливаЯсь  на  мне,
нынче они тусклы и холодны...
     - ќто, может быть, следствие действиЯ вод, - отвечал Я.
     -  ’ы  во  всем  видишь  худую  сторону...  матерьЯлист!  прибавил   он
презрительно.  -  ‚прочем,  переменим  материю,  -   и,   довольный   плохим
каламбуром, он развеселилсЯ.
     ‚ девЯтом часу мы вместе пошли к кнЯгине .
     ЏроходЯ мимо окон ‚еры, Я видел ее у окна. Њы кинули друг другу  беглый
взглЯд. Ћна вскоре после нас вошла в гостиную  ‹иговских.  ЉнЯгинЯ  менЯ  ей
представила как своей родственнице. Џили чай; гостей  было  много;  разговор
был общий. џ старалсЯ понравитьсЯ кнЯгине, шутил, заставлЯл ее несколько раз
смеЯтьсЯ  от  души;  кнЯжне  также  не  раз  хотелось  похохотать,  но   она
удерживалась, чтоб не выйти из принЯтой роли; она находит,  что  томность  к
ней идет, - и, может быть, не ошибаетсЯ. ѓрушницкий, кажетсЯ, очень рад, что
моЯ веселость ее не заражает.
     Џосле чаЯ все пошли в залу.
     - „овольна ль ты моим послушанием, ‚ера? - сказал Я, проходЯ мимо ее.
     Ћна мне кинула взглЯд, исполненный любви и благодарности.  џ  привык  к
этим взглЯдам; но некогда они составлЯли  мое  блаженство.  ЉнЯгинЯ  усадила
дочь за фортепьЯно; все просили ее спеть что-нибудь, - Я молчал и, пользуЯсь
суматохой, отошел к окну с ‚ерой, котораЯ мне хотела  сказать  что-то  очень
важное длЯ нас обоих... ‚ышло - вздор...
     Њежду тем кнЯжне мое равнодушие было досадно, как Я мог  догадатьсЯ  по
одному сердитому,  блестЯщему  взглЯду...  Ћ,  Я  удивительно  понимаю  этот
разговор немой, но выразительный, краткий, но сильный!..
     Ћна запела: ее голос недурен,  но  поет  она  плохо...  впрочем,  Я  не
слушал. ‡ато ѓрушницкий, облокотЯсь на роЯль против нее, пожирал ее  глазами
и поминутно говорил вполголоса: "Charmant! delicieux!"13
     - Џослушай, - говорила мне ‚ера, - Я не хочу, чтоб ты знакомилсЯ с моим
мужем, но ты должен непременно  понравитьсЯ  кнЯгине;  тебе  это  легко:  ты
можешь все, что захочешь. Њы здесь только будем видетьсЯ... - ’олько?..  Ћна
покраснела и продолжала:
     - ’ы знаешь, что Я твоЯ раба; Я никогда не умела тебе противитьсЯ...  и
Я буду за это наказана: ты менЯ разлюбишь! Џо крайней мере  Я  хочу  сберечь
свою репутацию... не длЯ себЯ: ты это знаешь  очень  хорошо!..  Ћ,  Я  прошу
тебЯ: не мучь менЯ по-прежнему пустыми сомнениЯми и притворной  холодностью:
Я, может быть, скоро умру, Я чувствую, что  слабею  со  днЯ  на  день...  и,
несмотрЯ на это, Я не могу думать о будущей жизни, Я думаю  только  о  тебе.
‚ы, мужчины, не понимаете наслаждений взора,  пожатиЯ  руки,  а  Я,  клЯнусь
тебе, Я, прислушиваЯсь к твоему голосу, чувствую  такое  глубокое,  странное
блаженство, что самые жаркие поцелуи не могут заменить его.
     Њежду тем кнЯжна Њери перестала петь. ђопот похвал раздалсЯ вокруг нее;
Я подошел к ней после всех и сказал ей  что-то  насчет  ее  голоса  довольно
небрежно.
     - Њне это тем более лестно, - сказала она,  -  что  вы  менЯ  вовсе  не
слушали; но вы, может быть, не любите музыки?..
     - Ќапротив... после обеда особенно.
     - ѓрушницкий прав, говорЯ, что у вас самые прозаические  вкусы...  и  Я
вижу, что вы любите музыку в гастрономическом отношении...
     - ‚ы ошибаетесь  опЯть:  Я  вовсе  не  гастроном:  у  менЯ  прескверный
желудок. Ќо музыка после  обеда  усыплЯет,  а  спать  после  обеда  здорово:
следовательно, Я люблю музыку  в  медицинском  отношении.  ‚ечером  же  она,
напротив, слишком раздражает мои нервы: мне делаетсЯ  или  слишком  грустно,
или слишком весело. ’о и другое утомительно, когда нет положительной причины
грустить или радоватьсЯ, и  притом  грусть  в  обществе  смешна,  а  слишком
большаЯ веселость неприлична...
     Ћна не дослушала, отошла прочь, села возле ѓрушницкого,  и  между  ними
началсЯ какой-то сентиментальный разговор: кажетсЯ, кнЯжна отвечала  на  его
мудрые фразы довольно рассеЯнно и неудачно,  хотЯ  старалась  показать,  что
слушает его со вниманием, потому что он иногда смотрел на нее с  удивлением,
стараЯсь угадать причину внутреннего волнениЯ, изображавшегосЯ иногда  в  ее
беспокойном взглЯде...
     Ќо Я вас отгадал, милаЯ кнЯжна, берегитесь! ‚ы хотите мне отплатить тою
же монетою, кольнуть мое самолюбие, - вам не удастсЯ! и если вы мне объЯвите
войну, то Я буду беспощаден.
     ‚ продолжение вечера Я несколько раз нарочно старалсЯ  вмешатьсЯ  в  их
разговор, но она довольно сухо встречала мои замечаниЯ,  и  Я  с  притворной
досадою   наконец   удалилсЯ.   ЉнЯжна   торжествовала,   ѓрушницкий   тоже.
’оржествуйте, друзьЯ мои, торопитесь...  вам  недолго  торжествовать!..  Љак
быть? у менЯ есть предчувствие... ‡накомЯсь с женщиной, Я всегда безошибочно
отгадывал, будет ли она менЯ любить или нет...
     Ћстальную часть вечера Я провел  возле  ‚еры  и  досыта  наговорилсЯ  о
старине... ‡а что она менЯ так любит, право, не знаю!  ’ем  более,  что  это
одна женщина,  котораЯ  менЯ  понЯла  совершенно,  со  всеми  моими  мелкими
слабостЯми, дурными страстЯми... Ќеужели зло так привлекательно?..
     Њы вышли вместе с ѓрушницким; на улице он взЯл менЯ под  руку  и  после
долгого молчаниЯ сказал:
     - Ќу, что?
     "’ы глуп", - хотел Я ему ответить, но удержалсЯ и только пожал плечами.

     29-го маЯ

     ‚се эти дни Я ни разу не отступил от  своей  системы.  ЉнЯжне  начинает
нравитьсЯ мой разговор; Я рассказал ей некоторые из  странных  случаев  моей
жизни, и она начинает видеть во мне человека необыкновенного. џ  смеюсь  над
всем на свете, особенно над чувствами: это начинает ее пугать. Ћна  при  мне
не смеет пускатьсЯ с ѓрушницким в сентиментальные прениЯ и уже несколько раз
отвечала на его выходки насмешливой улыбкой; но Я всЯкий раз, как ѓрушницкий
подходит к ней, принимаю смиренный вид и оставлЯю их вдвоем;  в  первый  раз
была она этому рада или старалась показать;  во  второй  -  рассердилась  на
менЯ, в третий - на ѓрушницкого.
     - “ вас очень мало самолюбиЯ! - сказала она  мне  вчера.  -  Ћтчего  вы
думаете, что мне веселее с ѓрушницким?
     џ отвечал, что жертвую счастию приЯтелЯ своим удовольствием...
     - € моим, - прибавила она.
     џ пристально посмотрел на нее и принЯл серьезный вид. Џотом целый  день
не говорил с ней ни слова... ‚ечером она  была  задумчива,  нынче  поутру  у
колодца еще задумчивей;  когда  Я  подошел  к  ней,  она  рассеЯнно  слушала
ѓрушницкого, который, кажетсЯ, восхищалсЯ природой, но только  что  завидела
менЯ,  она  стала  хохотать  (очень  некстати),  показываЯ,  будто  менЯ  не
примечает.  џ  отошел  подальше  и  украдкой  стал  наблюдать  за  ней:  она
отвернулась от своего собеседника и зевнула два раза.
     ђешительно, ѓрушницкий ей надоел.
     …ще два днЯ не буду с ней говорить.

     3-го июнЯ

     џ часто себЯ спрашиваю, зачем Я так упорно добиваюсь любви  молоденькой
девочки, которую обольстить Я не хочу и на которой никогда не женюсь? Љ чему
это женское кокетство? ‚ера менЯ любит больше, чем кнЯжна Њери будет  любить
когда-нибудь; если б она мне  казалась  непобедимой  красавицей,  то,  может
быть,  Я  бы  завлексЯ  трудностью  предприЯтиЯ...  Ќо  ничуть  не   бывало!
‘ледовательно, это не та беспокойнаЯ потребность любви, котораЯ нас мучит  в
первые годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем
такую, котораЯ нас терпеть не  может:  тут  начинаетсЯ  наше  постоЯнство  -
истиннаЯ бесконечнаЯ страсть, которую математически можно  выразить  линией,
падающей из точки в пространство;  секрет  этой  бесконечности  -  только  в
невозможности достигнуть цели, то есть конца.
     €з чего же Я хлопочу? €з зависти к ѓрушницкому? ЃеднЯжка, он  вовсе  ее
не заслуживает. €ли это следствие того скверного, но  непобедимого  чувства,
которое заставлЯет нас уничтожать сладкие заблуждениЯ ближнего,  чтоб  иметь
мелкое удовольствие сказать ему, когда он в отчаЯнии будет спрашивать,  чему
он должен верить: "Њой друг, со мною было то же самое, и ты видишь,  однако,
Я обедаю, ужинаю и сплю преспокойно и, надеюсь, сумею умереть  без  крика  и
слез!"
     Ђ  ведь  есть  необъЯтное  наслаждение  в   обладании   молодой,   едва
распустившейсЯ души! Ћна  как  цветок,  которого  лучший  аромат  испарЯетсЯ
навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и,  подышав  им
досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет! џ чувствую в себе  эту
ненасытную жадность, поглощающую все, что встречаетсЯ на пути; Я  смотрю  на
страданиЯ и  радости  других  только  в  отношении  к  себе,  как  на  пищу,
поддерживающую мои душевные силы. ‘ам Я больше неспособен безумствовать  под
влиЯнием страсти; честолюбие  у  менЯ  подавлено  обстоЯтельствами,  но  оно
проЯвилось в другом виде, ибо честолюбие есть не что иное как жажда  власти,
а первое мое удовольствие - подчинЯть моей  воле  все,  что  менЯ  окружает;
возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха - не  есть  ли  первый
признак  и  величайшее  торжество  власти?  Ѓыть  длЯ  кого-нибудь  причиною
страданий и радостей, не имеЯ на то  никакого  положительного  права,  -  не
самаЯ ли это сладкаЯ пища нашей гордости? Ђ что  такое  счастие?  ЌасыщеннаЯ
гордость. …сли б Я почитал себЯ лучше, могущественнее всех на свете,  Я  был
бы счастлив; если б все менЯ любили, Я в себе нашел бы бесконечные источники
любви. ‡ло порождает зло;  первое  страдание  дает  понЯтие  о  удовольствии
мучить другого; идеЯ зла не может войти в голову человека без того, чтоб  он
не захотел приложить ее к действительности: идеи  -  созданиЯ  органические,
сказал кто-то: их рождение дает уже им форму, и  эта  форма  есть  действие;
тот, в чьей голове родилось больше идей, тот  больше  других  действует;  от
этого гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти  с
ума, точно так же, как человек с могучим телосложением, при сидЯчей жизни  и
скромном поведении, умирает от апоплексического удара. ‘трасти не что  иное,
как идеи при первом своем развитии:  они  принадлежность  юности  сердца,  и
глупец тот, кто думает целую жизнь ими волноватьсЯ:  многие  спокойные  реки
начинаютсЯ шумными водопадами, а ни одна не скачет и не  пенитсЯ  до  самого
морЯ. Ќо это спокойствие часто признак великой, хотЯ скрытой силы; полнота и
глубина чувств и мыслей  не  допускает  бешеных  порывов;  душа,  страдаЯ  и
наслаждаЯсь, дает во всем себе строгий отчет и убеждаетсЯ  в  том,  что  так
должно; она знает, что без гроз  постоЯнный  зной  солнца  ее  иссушит;  она
проникаетсЯ своей собственной  жизнью,  -  лелеет  и  наказывает  себЯ,  как
любимого ребенка. ’олько в этом высшем состоЯнии самопознаниЯ человек  может
оценить правосудие божие.
     ЏеречитываЯ эту страницу, Я замечаю,  что  далеко  отвлексЯ  от  своего
предмета... Ќо что за  нужда?..  ‚едь  этот  журнал  пишу  Я  длЯ  себЯ,  и,
следовательно, все, что Я в него  ни  брошу,  будет  со  временем  длЯ  менЯ
драгоценным воспоминанием.

     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

     Џришел ѓрушницкий и бросилсЯ мне на шею: он произведен  в  офицеры.  Њы
выпили шампанского. „октор ‚ернер вошел вслед за ним.
     - џ вас не поздравлЯю, - сказал он ѓрушницкому.
     - Ћтчего?
     - Ћттого, что солдатскаЯ шинель к вам очень идет,  и  признайтесь,  что
армейский пехотный мундир, сшитый здесь, на водах,  не  придаст  вам  ничего
интересного... ‚идите ли, вы до сих пор были исключением, а теперь подойдете
под общее правило.
     - ’олкуйте, толкуйте, доктор! вы мне не  помешаете  радоватьсЯ.  Ћн  не
знает, - прибавил ѓрушницкий мне на ухо, - сколько надежд  придали  мне  эти
эполеты... Ћ, эполеты, эполеты! ваши звездочки, путеводительные звездочки...
Ќет! Я теперь совершенно счастлив.
     - ’ы идешь с нами гулЯть к провалу? - спросил Я его.
     - џ? ни за что не покажусь кнЯжне, пока не готов будет мундир.
     - Џрикажешь ей объЯвить о твоей радости?..
     - Ќет, пожалуйста, не говори... џ хочу ее удивить...
     - ‘кажи мне, однако, как твои дела с нею?
     Ћн смутилсЯ и задумалсЯ: ему хотелось похвастатьсЯ, солгать  -  и  было
совестно, а вместе с этим было стыдно признатьсЯ в истине.
     - Љак ты думаешь, любит ли она тебЯ?
     - ‹юбит ли? Џомилуй, Џечорин, какие у тебЯ  понЯтиЯ!..  как  можно  так
скоро?.. „а если даже она и любит, то порЯдочнаЯ женщина этого не скажет...
     - •орошо!  €,  вероЯтно,  по-твоему,  порЯдочный  человек  должен  тоже
молчать о своей страсти?..
     -  ќх,  братец!  на  все  есть   манера;   многое   не   говоритсЯ,   а
отгадываетсЯ...
     - ќто правда... ’олько любовь, которую мы читаем в глазах,  ни  к  чему
женщину не обЯзывает, тогда как  слова...  Ѓерегись,  ѓрушницкий,  она  тебЯ
надувает...
     - Ћна?.. - отвечал он, поднЯв глаза к небу и самодовольно  улыбнувшись,
- мне жаль тебЯ, Џечорин!..
     Ћн ушел.
     ‚ечером многочисленное общество отправилось пешком к провалу.
     Џо мнению здешних ученых, этот провал не что иное, как угасший  кратер;
он находитсЯ на отлогости Њашука, в версте от города.  Љ  нему  ведет  узкаЯ
тропинка между кустарников и скал; взбираЯсь на гору, Я подал руку кнЯжне, и
она ее не покидала в продолжение целой прогулки.
     ђазговор наш началсЯ злословием: Я  стал  перебирать  присутствующих  и
отсутствующих наших знакомых, сначала выказывал смешные, а после  дурные  их
стороны. †елчь моЯ взволновалась. џ начал шутЯ - и кончил искренней злостью.
‘перва это ее забавлЯло, а потом испугало.
     - ‚ы опасный человек! - сказала она мне, - Я бы лучше желала  попастьсЯ
в лесу под нож убийцы, чем вам на Язычок... џ вас прошу не шутЯ:  когда  вам
вздумаетсЯ обо мне говорить дурно, возьмите лучше нож и зарежьте менЯ,  -  Я
думаю, это вам не будет очень трудно.
     - ђазве Я похож на убийцу?..
     - ‚ы хуже...
     џ задумалсЯ на минуту и потом сказал, принЯв глубоко тронутый вид:
     - „а, такова была моЯ участь с самого детства. ‚се читали на моем  лице
признаки дурных чувств,  которых  не  было;  но  их  предполагали  -  и  они
родились. џ был скромен - менЯ обвинЯли  в  лукавстве:  Я  стал  скрытен.  џ
глубоко чувствовал добро и зло; никто менЯ не ласкал, все оскорблЯли: Я стал
злопамЯтен; Я был угрюм, - другие дети веселы и болтливы; Я чувствовал  себЯ
выше их, - менЯ ставили ниже. џ сделалсЯ завистлив. џ был готов любить  весь
мир, - менЯ  никто  не  понЯл:  и  Я  выучилсЯ  ненавидеть.  ЊоЯ  бесцветнаЯ
молодость протекала в борьбе с собой и светом;  лучшие  мои  чувства,  боЯсь
насмешки, Я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. џ говорил  правду  -
мне не верили: Я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины  общества,  Я
стал искусен в науке жизни и видел,  как  другие  без  искусства  счастливы,
пользуЯсь даром теми выгодами, которых Я так неутомимо добивалсЯ. € тогда  в
груди  моей  родилось  отчаЯние  -  не  то  отчаЯние,  которое  лечат  дулом
пистолета,  но  холодное,  бессильное  отчаЯние,  прикрытое  любезностью   и
добродушной улыбкой. џ сделалсЯ нравственным  калекой:  одна  половина  души
моей не существовала, она  высохла,  испарилась,  умерла,  Я  ее  отрезал  и
бросил, - тогда как другаЯ шевелилась и жила  к  услугам  каждого,  и  этого
никто не заметил, потому что никто  не  знал  о  существовании  погибшей  ее
половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и Я  вам  прочел
ее эпитафию. Њногим все  вообще  эпитафии  кажутсЯ  смешными,  но  мне  нет,
особенно когда вспомню о том, что под ними покоитсЯ. ‚прочем, Я не прошу вас
разделЯть мое мнение: если моЯ выходка  вам  кажетсЯ  смешна  -  пожалуйста,
смейтесь: предупреждаю вас, что это менЯ не огорчит нимало.
     ‚ эту минуту Я встретил ее глаза: в них бегали слезы; рука ее, опираЯсь
на мою, дрожала; щеки пылали; ей было  жаль  менЯ!  ‘острадание  -  чувство,
которому покорЯютсЯ  так  легко  все  женщины,  впустило  свои  когти  в  ее
неопытное сердце. ‚о все времЯ прогулки она была  рассеЯнна,  ни  с  кем  не
кокетничала, - а это великий признак!
     Њы пришли к привалу; дамы оставили своих кавалеров, но она не  покидала
руки моей. Ћстроты здешних денди ее не смешили; крутизна обрыва, у  которого
она стоЯла, ее не пугала, тогда как другие барышни пищали и закрывали глаза.
     Ќа возвратном пути Я не возобновлЯл нашего печального разговора; но  на
пустые мои вопросы и шутки она отвечала коротко и рассеЯнно.
     - ‹юбили ли вы? - спросил Я ее наконец.
     Ћна посмотрела на менЯ пристально, покачала головой - и опЯть  впала  в
задумчивость: Явно было, что ей хотелось что-то сказать, но она не знала,  с
чего начать; ее грудь волновалась... Љак быть! кисейный рукав слабаЯ защита,
и электрическаЯ искра пробежала из моей руки в ее руку;  все  почти  страсти
начинаютсЯ так, и мы часто себЯ очень обманываем,  думаЯ,  что  нас  женщина
любит  за  наши  физические  или  нравственные  достоинства;  конечно,   они
приготовлЯют ее  сердце  к  принЯтию  свЯщенного  огнЯ,  а  все-таки  первое
прикосновение решает дело.
     - Ќе правда ли, Я была очень любезна сегоднЯ? - сказала  мне  кнЯжна  с
принужденной улыбкой, когда мы возвратились с гулЯньЯ.
     Њы расстались.
     Ћна недовольна собой: она себЯ обвинЯет в холодности... о, это  первое,
главное торжество! ‡автра она захочет вознаградить менЯ. џ все это  уж  знаю
наизусть - вот что скучно!

     4-го июнЯ.

     Ќынче Я видел ‚еру. Ћна замучила менЯ своею ревностью. ЉнЯжна вздумала,
кажетсЯ, ей поверЯть свои сердечные тайны: надо признатьсЯ, удачный выбор!
     - џ отгадываю, к чему все это клонитсЯ, - говорила мне  ‚ера,  -  лучше
скажи мне просто теперь, что ты ее любишь.
     - Ќо если Я ее не люблю?
     - ’о зачем же ее преследовать, тревожить, волновать  ее  воображение?..
Ћ, Я тебЯ хорошо знаю! Џослушай, если ты хочешь,  чтоб  Я  тебе  верила,  то
приезжай через неделю в Љисловодск; послезавтра мы переезжаем туда.  ЉнЯгинЯ
остаетсЯ здесь дольше. Ќайми квартиру рЯдом; мы будем жить  в  большом  доме
близ источника, в мезонине; внизу кнЯгинЯ ‹иговскаЯ, а рЯдом есть  дом  того
же хозЯина, который еще не занЯт... Џриедешь? . .
     џ обещал - и тот же день послал занЯть эту квартиру.
     ѓрушницкий пришел ко мне в шесть часов вечера  и  объЯвил,  что  завтра
будет готов его мундир, как раз к балу.
     - Ќаконец Я буду с нею  танцевать  целый  вечер...  ‚от  наговорюсь!  -
прибавил он.
     - Љогда же бал?
     - „а завтра! ђазве не знаешь? Ѓольшой праздник,  и  здешнее  начальство
взЯлось его устроить...
     - Џойдем на бульвар...
     - Ќи за что, в этой гадкой шинели...
     - Љак, ты ее разлюбил?..
     џ ушел один и, встретив кнЯжну Њери, позвал ее на мазурку. Ћна казалась
удивлена и обрадована.
     - џ думала, что вы танцуете только по необходимости, как прошлый раз, -
сказала она, очень мило улыбаЯсь...
     Ћна, кажетсЯ, вовсе не замечает отсутствиЯ ѓрушницкого.
     - ‚ы будете завтра приЯтно удивлены, - сказал Я ей.
     - —ем?
     - ќто секрет... на бале вы сами догадаетесь.
     џ окончил вечер  у  кнЯгини;  гостей  не  было,  кроме  ‚еры  и  одного
презабавного старичка. џ был в духе,  импровизировал  разные  необыкновенные
истории; кнЯжна сидела против менЯ и слушала мой  вздор  с  таким  глубоким,
напрЯженным, даже нежным вниманием, что мне стало совестно. Људа девалась ее
живость, ее кокетство, ее капризы, ее дерзкаЯ  мина,  презрительнаЯ  улыбка,
рассеЯнный взглЯд?..
     ‚ера все это заметила: на ее  болезненном  лице  изображалась  глубокаЯ
грусть; она сидела в тени у окна, погружаЯсь в широкие кресла...  Њне  стало
жаль ее...
     ’огда Я рассказал всю драматическую историю нашего  знакомства  с  нею,
нашей любви, - разумеетсЯ, прикрыв все это вымышленными именами.
     џ так живо изобразил мою нежность,  мои  беспокойства,  восторги;  Я  в
таком выгодном свете выставил ее поступки, характер, что она поневоле должна
была простить мне мое кокетство с кнЯжной.
     Ћна встала, подсела к нам, оживилась... и мы только  в  два  часа  ночи
вспомнили, что доктора велЯт ложитьсЯ спать в одиннадцать.

     5-го июнЯ.

     ‡а полчаса до бала ЯвилсЯ ко мне ѓрушницкий  полном  сиЯнии  армейского
пехотного мундира. Љ третьей пуговице пристегнута была бронзоваЯ цепочка, на
которой висел двойной лорнет;  эполеты  неимоверной  величины  были  загнуты
кверху в виде крылышек амура; сапоги его скрипели; в левой  руке  держал  он
коричневые лайковые перчатки и фуражку, а правою взбивал ежеминутно в мелкие
кудри  завитой  хохол.  ‘амодовольствие  и  вместе  некотораЯ  неуверенность
изображались на его лице; его праздничнаЯ  наружность,  его  гордаЯ  походка
заставили  бы  менЯ  расхохотатьсЯ,  если  б  это  было  согласно  с   моими
намерениЯми.
     Ћн бросил фуражку с перчатками на  стол  и  начал  обтЯгивать  фалды  и
поправлЯтьсЯ  перед  зеркалом;  черный  огромный   платок,   навернутый   на
высочайший  подгалстушник,  которого  щетина  поддерживала  его  подбородок,
высовывалсЯ на полвершка из-за воротника; ему показалось  мало:  он  вытащил
его кверху до ушей; от этой трудной работы, ибо воротник мундира  был  очень
узок и беспокоен, лицо его налилось кровью.
     - ’ы, говорЯт, эти дни ужасно волочилсЯ за моей кнЯжной?  -  сказал  он
довольно небрежно и не глЯдЯ на менЯ.
     - ѓде нам, дуракам,  чай  пить!  -  отвечал  Я  ему,  повторЯЯ  любимую
поговорку одного из самых ловких повес прошлого времени,  воспетого  некогда
Џушкиным.
     - ‘кажи-ка, хорошо на мне сидит мундир?.. Ћх, проклЯтый жид!.. как  под
мышками? режет!.. Ќет ли у тебЯ духов?
     - Џомилуй, чего тебе еще? от тебЯ и так уж несет розовой помадой...
     - Ќичего. „ай-ка сюда...
     Ћн налил себе полсклЯнки за галстук, в носовой платок, на рукава.
     - ’ы будешь танцевать? - спросил он.
     - Ќе думаю.
     - џ боюсь, что мне с кнЯжной придетсЯ начинать мазурку,  -  Я  не  знаю
почти ни одной фигуры...
     - Ђ ты звал ее на мазурку?
     - Ќет еще...
     - ‘мотри, чтоб тебЯ не предупредили...
     - ‚ самом деле? - сказал он, ударив себЯ  по  лбу.  -  Џрощай...  пойду
дожидатьсЯ ее у подъезда. - Ћн схватил фуражку и побежал.
     —ерез полчаса и Я отправилсЯ. Ќа  улице  было  темно  и  пусто;  вокруг
собраниЯ или трактира, как угодно, теснилсЯ народ; окна его светились; звуки
полковой музыки доносил ко мне вечерний ветер.  џ  шел  медленно;  мне  было
грустно...  Ќеужели,  думал  Я,  мое  единственное  назначение  на  земле  -
разрушать чужие надежды? ‘ тех пор как Я  живу  и  действую,  судьба  как-то
всегда приводила менЯ к развЯзке чужих драм, как будто без менЯ никто не мог
бы ни умереть, ни прийти в отчаЯние! џ был  необходимое  лицо  пЯтого  акта;
невольно Я разыгрывал жалкую роль палача или предателЯ. Љакую цель имела  на
это судьба?.. “ж не назначен ли Я  ею  в  сочинители  мещанских  трагедий  и
семейных романов - или  в  сотрудники  поставщику  повестей,  например,  длЯ
"Ѓиблиотеки длЯ чтениЯ"?.. Џочему знать?.. Њало  ли  людей,  начинаЯ  жизнь,
думают кончить ее, как Ђлександр ‚еликий или лорд Ѓайрон, а между тем  целый
век остаютсЯ титулЯрными советниками?..
     ‚ойдЯ  в  залу,  Я  спрЯталсЯ  в  толпе  мужчин  и  начал  делать  свои
наблюдениЯ. ѓрушницкий стоЯл возле кнЯжны и что-то говорил с большим  жаром;
она его рассеЯнно слушала, смотрела по сторонам, приложив веер к губкам;  на
лице ее изображалось нетерпение, глаза ее искали кругом кого-то; Я  тихонько
подошел сзади, чтоб подслушать их разговор.
     -  ‚ы  менЯ  мучите,  кнЯжна!  -  говорил  ѓрушницкий,  -   вы   ужасно
переменились с тех пор, как Я вас не видал...
     - ‚ы также переменились, - отвечала она, бросив на него быстрый взглЯд,
в котором он не умел разобрать тайной насмешки.
     - џ? Я переменилсЯ?.. Ћ, никогда! ‚ы знаете, что  это  невозможно!  Љто
видел вас однажды, тот навеки унесет с собою ваш божественный образ.
     - Џерестаньте...
     - Ћтчего же вы теперь не хотите слушать того, чему еще недавно,  и  так
часто, внимали благосклонно?..
     - Џотому что Я не люблю повторений, - отвечала она, смеЯсь...
     - Ћ, Я горько ошибсЯ!.. џ думал, безумный,  что  по  крайней  мере  эти
эполеты дадут мне право надеЯтьсЯ... Ќет, лучше бы мне век остатьсЯ  в  этой
презренной  солдатской  шинели,  которой,  может  быть,   Я   обЯзан   вашим
вниманием...
     - ‚ самом деле, вам шинель гораздо более к лицу...
     ‚ это времЯ Я подошел и поклонилсЯ кнЯжне; она  немножко  покраснела  и
быстро проговорила:
     - Ќе правда ли, мсье Џечорин, что сераЯ шинель гораздо  больше  идет  к
мсье ѓрушницкому?..
     - џ с вами не согласен, - отвечал Я, - в мундире он еще моложавее.
     ѓрушницкий не вынес этого удара; как все мальчики, он  имеет  претензию
быть стариком; он думает, что на его лице глубокие следы  страстей  заменЯют
отпечаток лет. Ћн на менЯ бросил  бешеный  взглЯд,  топнул  ногою  и  отошел
прочь.
     - Ђ признайтесь, - сказал Я кнЯжне, - что  хотЯ  он  всегда  был  очень
смешон, но еще недавно он вам казалсЯ интересен... в серой шинели?..
     Ћна потупила глаза и не отвечала.
     ѓрушницкий целый вечер преследовал кнЯжну,  танцевал  или  с  нею,  или
вис-…-вис; он пожирал ее глазами, вздыхал и надоедал ей мольбами и упреками.
Џосле третьей кадрили она его уж ненавидела.
     - џ этого не ожидал от тебЯ, - сказал он, подойдЯ ко мне и взЯв менЯ за
руку.
     - —его?
     - ’ы с нею танцуешь мазурку? - спросил он торжественным голосом. -  Ћна
мне призналась...
     - Ќу, так что ж? Ђ разве это секрет?
     - ђазумеетсЯ... џ должен был этого ожидать от девчонки... от кокетки...
“ж Я отомщу!
     - ЏенЯй на свою шинель или на свои эполеты, а зачем же обвинЯть ее? —ем
она виновата, что ты ей больше не нравишьсЯ?..
     - ‡ачем же подавать надежды?
     - ‡ачем же ты надеЯлсЯ? †елать и добиватьсЯ чего-нибудь  -  понимаю,  а
кто ж надеетсЯ?
     - ’ы выиграл пари - только не совсем, - сказал он, злобно улыбаЯсь.
     Њазурка  началась.  ѓрушницкий  выбирал  одну  только  кнЯжну,   другие
кавалеры поминутно ее выбирали; это Явно был заговор против менЯ; тем лучше:
ей хочетсЯ говорить со мной, ей мешают, - ей захочетсЯ вдвое более.
     џ раза два пожал ее руку; во второй раз она ее выдернула, не говорЯ  ни
слова.
     - џ дурно буду спать  эту  ночь,  -  сказала  она  мне,  когда  мазурка
кончилась.
     - ќтому виноват ѓрушницкий.
     - Ћ нет! - € лицо ее стало так задумчиво, так грустно, что Я  дал  себе
слово в этот вечер непременно поцеловать ее руку.
     ‘тали разъезжатьсЯ. ‘ажаЯ кнЯжну в карету, Я быстро прижал ее маленькую
ручку к губам своим. Ѓыло темно, и никто не мог этого видеть.
     џ возвратилсЯ в залу очень доволен собой.
     ‡а большим столом ужинала молодежь, и между ними  ѓрушницкий.  Љогда  Я
вошел, все замолчали: видно, говорили обо мне. Њногие с прошедшего  бала  на
менЯ дуютсЯ, особенно драгунский  капитан,  а  теперь,  кажетсЯ,  решительно
составлЯетсЯ против менЯ враждебнаЯ шайка под командой ѓрушницкого.  “  него
такой  гордый  и  храбрый  вид...  Ћчень  рад;  Я  люблю  врагов,  хотЯ   не
по-христиански.  Ћни  менЯ  забавлЯют,  волнуют  мне  кровь.   Ѓыть   всегда
настороже,  ловить  каждый  взглЯд,  значение   каждого   слова,   угадывать
намерениЯ, разрушать заговоры, притворЯтьсЯ обманутым, и вдруг одним толчком
опрокинуть все огромное и многотрудное здание их хитростей и замыслов, - вот
что Я называю жизнью.
     ‚ продолжение ужина ѓрушницкий шепталсЯ и  перемигивалсЯ  с  драгунским
капитаном.

     6-го июнЯ.

     Ќынче поутру ‚ера уехала с мужем в Љисловодск. џ  встретил  их  карету,
когда шел к кнЯгине ‹иговской. Ћна мне кивнула головой: во  взглЯде  ее  был
упрек.
     Љто ж виноват? зачем она не  хочет  дать  мне  случай  видетьсЯ  с  нею
наедине? ‹юбовь, как огонь, - без пищи гаснет. Ђвось  ревность  сделает  то,
чего не могли мои просьбы.
     џ сидел у кнЯгини битый час.  Њери  не  вышла,  -  больна.  ‚ечером  на
бульваре ее не  было.  ‚новь  составившаЯсЯ  шайка,  вооруженнаЯ  лорнетами,
принЯла в самом деле грозный вид. џ рад, что кнЯжна больна: они  сделали  бы
ей какую-нибудь дерзость. “ ѓрушницкого растрепаннаЯ  прическа  и  отчаЯнный
вид; он, кажетсЯ, в самом деле огорчен, особенно самолюбие  его  оскорблено;
но ведь есть же люди, в которых даже отчаЯние забавно!..
     ‚озвратЯсь домой, Я заметил, что мне чего-то недостает. џ не видал  ее!
Ћна больна! “ж не влюбилсЯ ли Я в самом деле?.. Љакой вздор!

     7-го июнЯ.

     ‚ одиннадцать часов утра - час, в который кнЯгинЯ ‹иговскаЯ обыкновенно
потеет в …рмоловской ванне, - Я шел мимо ее дома. ЉнЯжна сидела задумчиво  у
окна; увидев менЯ, вскочила.
     џ вошел в переднюю; людей никого не было, и Я  без  доклада,  пользуЯсь
свободой здешних нравов, пробралсЯ в гостиную.
     ’усклаЯ бледность покрывала милое лицо кнЯжны. Ћна стоЯла у фортепьЯно,
опершись одной рукой на спинку кресел: эта рука чуть-чуть  дрожала;  Я  тихо
подошел к ней и сказал:
     - ‚ы на менЯ сердитесь?..
     Ћна поднЯла на менЯ томный, глубокий взор и покачала головой;  ее  губы
хотели проговорить что-то - и  не  могли;  глаза  наполнились  слезами;  она
опустилась в кресла и закрыла лицо руками.
     - —то с вами? - сказал Я, взЯв ее руку.
     - ‚ы менЯ не уважаете!.. Ћ! Ћставьте менЯ ! . .
     џ сделал  несколько  шагов...  Ћна  выпрЯмилась  в  креслах,  глаза  ее
засверкали...
     џ остановилсЯ, взЯвшись за ручку двери и сказал:
     - Џростите менЯ, кнЯжна! џ поступил как безумец... этого в  другой  раз
не случитсЯ: Я приму свои меры... ‡ачем вам знать то, что происходило до сих
пор в душе моей! ‚ы этого никогда не узнаете, и тем лучше длЯ вас. Џрощайте.
     “ходЯ, мне кажетсЯ, Я слышал, что она плакала.
     џ до вечера бродил пешком по окрестностЯм Њашука,  утомилсЯ  ужасно  и,
пришедши домой, бросилсЯ на постель в совершенном изнеможении.
     Љо мне зашел ‚ернер.
     - Џравда ли, - спросил он, - что вы женитесь на кнЯжне ‹иговской?
     - Ђ что?
     - ‚есь город говорит; все мои больные занЯты этой важной новостью, а уж
эти больные такой народ: все знают!
     "ќто шутки ѓрушницкого!" - подумал Я.
     - —тоб вам доказать, доктор, ложность  этих  слухов,  объЯвлЯю  вам  по
секрету, что завтра Я переезжаю в Љисловодск...
     - € кнЯгинЯ также?..
     - Ќет, она остаетсЯ еще на неделю здесь...
     - ’ак вы не женитесь?..
     - „октор, доктор! посмотрите на менЯ: неужели Я похож на жениха или  на
что-нибудь подобное?
     - џ этого не говорю... но вы знаете,  есть  случаи...  -  прибавил  он,
хитро улыбаЯсь, - в которых благородный  человек  обЯзан  женитьсЯ,  и  есть
маменьки, которые по крайней мере не предупреждают этих случаев...  €так,  Я
вам советую, как приЯтель, быть  осторожнее!  ‡десь,  на  водах,  преопасный
воздух: сколько Я видел прекрасных молодых людей, достойных лучшей участи  и
уезжавших отсюда прЯмо под венец... „аже, поверите ли, менЯ  хотели  женить!
€менно. одна уезднаЯ маменька, у которой дочь  была  очень  бледна.  џ  имел
несчастие сказать ей, что цвет лица возвратитсЯ после свадьбы; тогда она  со
слезами благодарности предложила мне руку своей дочери и все свое  состоЯние
- пЯтьдесЯт душ, кажетсЯ. Ќо Я отвечал, что Я к этому не способен...
     ‚ернер ушел в полной уверенности, что он менЯ предостерег.
     €з слов его Я заметил, что про менЯ и  кнЯжну  уж  распущены  в  городе
разные дурные слухи: это ѓрушницкому даром не пройдет!

     10-го июнЯ.

     ‚от уж три днЯ, как Я в Љисловодске. Љаждый день вижу ‚еру у колодца  и
на гулЯнье. “тром, просыпаЯсь, сажусь у окна и навожу лорнет на  ее  балкон;
она давно уж одета и ждет условного знака; мы встречаемсЯ, будто нечаЯнно, в
саду, который от наших домов спускаетсЯ к колодцу. †ивительный горный воздух
возвратил ей цвет лица и силы. Ќедаром Ќарзан называетсЯ богатырским ключом.
‡дешние жители утверждают, что воздух Љисловодска располагает к  любви,  что
здесь бывают развЯзки всех романов, которые когда-либо начинались у  подошвы
Њашука. € в самом деле, здесь все дышит уединением; здесь все таинственно  -
и густые сени липовых аллей, склонЯющихсЯ над потоком,  который  с  шумом  и
пеною, падаЯ с плиты на  плиту,  прорезывает  себе  путь  между  зеленеющими
горами, и ущельЯ, полные мглою и молчанием, которых ветви разбегаютсЯ отсюда
во все стороны, и свежесть ароматического воздуха, отЯгощенного  испарениЯми
высоких южных трав и белой акации, и постоЯнный, сладостно-усыпительный  шум
студеных ручьев, которые, встретЯсь в конце долины, бегут дружно взапуски  и
наконец кидаютсЯ в Џодкумок. ‘ этой стороны ущелье  шире  и  превращаетсЯ  в
зеленую лощину; по ней вьетсЯ пыльнаЯ дорога.  ‚сЯкий  раз,  как  Я  на  нее
взглЯну, мне все кажетсЯ, что едет карета,  а  из  окна  кареты  выглЯдывает
розовое личико. “ж много карет проехало по этой дороге, -  а  той  все  нет.
‘лободка, котораЯ за крепостью, населилась;  в  ресторации,  построенной  на
холме, в нескольких шагах от моей квартиры, начинают мелькать  вечером  огни
сквозь двойной рЯд тополей; шум и звон стаканов раздаетсЯ до поздней ночи.
     Ќигде так много не пьют  кахетинского  вина  и  минеральной  воды,  как
здесь.

     Ќо смешивать два эти ремесла
     …сть тьма охотников - Я не из их числа.

     ѓрушницкий с своей шайкой бушует каждый день в трактире и со мной почти
не кланЯетсЯ.
     Ћн только вчера приехал, а успел уже  поссоритьсЯ  с  тремЯ  стариками,
которые хотели прежде его сесть в ванну: решительно - несчастиЯ развивают  в
нем воинственный дух.

     11-го июнЯ.

     Ќаконец они приехали. џ сидел у окна, когда услышал стук их  кареты:  у
менЯ сердце вздрогнуло... —то же это такое? Ќеужто Я влюблен?  џ  так  глупо
создан, что этого можно от менЯ ожидать.
     џ у них обедал. ЉнЯгинЯ на менЯ смотрит очень нежно  и  не  отходит  от
дочери... плохо! ‡ато ‚ера  ревнует  менЯ  к  кнЯжне:  добилсЯ  же  Я  этого
благополучиЯ! —его женщина не сделает, чтоб  огорчить  соперницу!  џ  помню,
одна менЯ полюбила за то, что Я  любил  другую.  Ќет  ничего  парадоксальнее
женского ума; женщин трудно убедить в чем-нибудь, надо их довести  до  того,
чтоб они убедили себЯ сами; порЯдок доказательств, которыми  они  уничтожают
свои предупреждениЯ, очень оригинален; чтоб выучитьсЯ  их  диалектике,  надо
опрокинуть в  уме  своем  все  школьные  правила  логики.  Ќапример,  способ
обыкновенный:
     ќтот человек любит менЯ, но Я замужем:  следовательно,  не  должна  его
любить.
     ‘пособ женский:
     џ  не  должна  его  любить,  ибо  Я  замужем;  но  он  менЯ  любит,   -
следовательно...
     ’ут несколько точек, ибо рассудок уже  ничего  не  говорит,  а  говорЯт
большею частью: Язык, глаза и вслед за ними сердце, если оно имеетсЯ.
     —то, если когда-нибудь эти записки попадут на глаза женщине? "Љлевета!"
- закричит она с негодованием.
     ‘ тех пор, как поэты пишут и женщины их читают (за что  им  глубочайшаЯ
благодарность), их столько раз называли ангелами, что они в  самом  деле,  в
простоте душевной, поверили этому комплимент