        …вгений Љозловский. ѓолос Ђмерики

</pre>

научно-фантастический эпилог<p>
—ерт возьми! ’акаЯ уж надувательнаЯ землЯ!<p>
Ќ. ѓоголь. "€гроки"<p>
<p>
<p>
<p>
<p>
<p>
<p>
<li><a href="#RTFToC2">1</a>
<li><a href="#RTFToC3">2</a>
<li><a href="#RTFToC4">3</a>
<li><a href="#RTFToC5">4</a>
<li><a href="#RTFToC6">5</a>
<li><a href="#RTFToC7">6</a>
<li><a href="#RTFToC8">7</a>
<li><a href="#RTFToC9">8</a>
<li><a href="#RTFToC10">9</a>
</ol>

<h2>
<a name="RTFToC2">1</a></h2>
Џроводив взглЯдом рванувшегосЯ от главного входа красно-белого жучка скорой, в
недра которого с мешающей помощью ’рупца Њладенца Њалого только что был внесен
генерал Њалофеев (говорЯт, его ’рупец и отравил,&nbsp;-- Љатька Љишко, едко
пахнущаЯ половыми секретами, прошипела из-за спины таинственным голосом
последнюю сплетню,&nbsp;-- впрочем, что же? почему бы и не ’рупец? почему бы и
не отравил?),&nbsp;-- жучок умудрилсЯ-таки найти щелку в непрерывной,
неостановимой, темно-зеленой ленте прущих по набережной военных грузовиков и,
полавировав внутри нее, скрылсЯ за излучиною,&nbsp;-- Ќикита вдруг подумал, что
внезапное заболевание генерала может привести к таким последствиЯм, о каких
страшно бредить и в бреду, и еще подумал, что слишком далеко его, Ќикиту,
кажетсЯ, занесло, далеко и совсем не туда. Ћн и раньше чувствовал, что его
несет <i>не туда</i>, но то было несет, а теперь&nbsp;-- занесло уже, занесло
окончательно, и Ясное сознание этого факта пришло в голову впервые.<p>
…му, собственно, и всегда, можно сказать&nbsp;-- с рождениЯ, некуда было
деватьсЯ, всЯ логика биографии, судьбы толкала в черно-серое здание на џузе,
вмещающее два десЯтка западных подрывных радиостанций, разных там ‘вобод,
Ѓи-би-си и Ќемецких ‚олн. Ћн от младенчества, от младых, как говоритсЯ, ногтей
слишком насмотрелсЯ на диссидентствующих этих либералов, на либеральствующих
диссидентов, к числу которых, увы, принадлежали и оба его родителЯ, и старшаЯ
сестрица ‹идиЯ; слишком наслушалсЯ нескончаемых их, пустых и глупых
вечерне-ночных, в клубах вонючего табачного дыма разговоров, за которыми, одна
вслед другой, летели бутылки липкого тошнотворного портвешка и переводились
килограммы тогда еще дешевого кофе; слишком надышалсЯ кисловатой, затхлой, даже
на свободе&nbsp;-- вполне тюремною&nbsp;-- атмосферой; слишком, слишком,
слишком! чтобы каждой клеточкою души не стремитьсЯ вырватьсЯ из этого
вызывающего органическую брезгливость круга. Џриметы родительского и их друзей
быта: нищета, безработица, обыски (нескольким из которых, еще мальчиком, стал
Ќикита потрЯсенным свидетелем); допросы, аресты, суды; адвокаты, кассации,
лагерЯ, психушки&nbsp;-- все это, поначалу жуткое, со временем стало совсем не
страшно, аѕ м-

мѕ
нехорошо, неприЯтно, тошнотворно, и знакомые фамилии по <i>вражеским
голосам</i> звучали как-то фальшиво и по-предательски, и ни за что не могло
поверитьсЯ, будто разнообразно-однообразным процессам сиим и процедурам
подвергаютсЯ действительно чистые, бескорыстные и психически полноценные люди,
да не могло поверитьсЯ и глЯдЯ на их, кандидатов и докторов наук, старые,
замасленные, потертые, в серых клочьЯх подкладочной ваты пальто, на их плешивые
шапки, на бахромЯщиесЯ, вздувшиесЯ на коленках штаны, не могло поверитьсЯ,
слушаЯ обиженные, жалостливые их, физиков, математиков, филологов, рассказы о
мытарствах по отделам вневедомственной охраны, по кочегаркам и дворницким.
Љнижки и журнальчики, ко&#23;торые на очередном обыске описывались, сваливались
во вместительные, защитного цвета брезентовые мешки и увозились, но, несмотрЯ
на столь регулЯрные и капитальные чистки, спустЯ времЯ, снова накапливались в
квартире,&nbsp;-- не вызывали у Ќикиты никакого ни любопытства, ни довериЯ, а
тоже&nbsp;-- одну брезгливость, и любаЯ брошюрка, купленнаЯ в ‘оюзпечати, любой
номер "Џионера" или "Љостра", безусловно, были куда всамделишнее той, пусть на
самой хорошей бумаге отпечатанной, но фальшивой, фиктивной макулатуры.<p>
Љстати о "Џионере" и "Љостре": ни их, ни "Џионерской правды", ни "ћного" там
"натуралиста" или "техника" не соглашались родители выписать Ќиките: брызжа
слюною, объЯснЯли про коммунистическое обморочивание, которому не позволЯтѕ и
так далее, а взамен подсовывали детское …вангелие с глупыми картинками и прочую
чушь, и ее не то что читать&nbsp;-- смотреть на нее было противно и стыдно, а
все ребЯта в школе читали и "Љостер", и "Џионерскую правду", и "ћного техника",
и Ќикита, хоть побираЯсь, а все-таки читал тоже, а неприЯтные ощущениЯ от
побирушничества заносил на родительский счет. Џоследний с каждым годом рос, и
не только от новых поступлений, но и от неумолимых процентов.<p>
—ем более емкие ушаты иронии и прЯмой издевки опрокидывали родители и сестра
‹идиЯ на октЯбрЯтскую звездочку, на пионерский галстук, на комсомольский значок
Ќикиты&nbsp;-- тем с большей энергией сопротивлениЯ тЯнулсЯ он к этой
высмеиваемой, облаиваемой ими <i>общественной жизни</i> и с гордостью и
достоинством носил званиЯ и председателЯ совета отрЯда, и члена совета дружины,
и комсорга класса. € только там уже, в комсоргах, впервые смутно почувствовал,
что тащит его куда-то не туда, потому что прежде, в октЯбрЯтах и пионерах,
деЯтельность Ќикиты была в каком-то смысле органичной, естественной,
принимаемой ребЯтами,&nbsp;-- теперь же слова, которые он вынужден был
поддакивающе выслушивать и произносить сам, все дальше и дальше уходили от
реальности, и волей-неволей приходилось переделывать ее в своем сознании под
эти слова, и она мало-помалу начинала обретать размытость, фиктивность,
призрачность. Ћднако поздно, поздно было поворачивать назад: несло, несло,
несло уже, да и некотораЯ приЯтность в положении комсомольского вожака все-таки
оставалась: снаружи&nbsp;-- уважительное отношение начальства и рЯда товарищей
обоего пола, изнутри&nbsp;-- вступаЯ в странное противоречие с постепенным
офиктивливанием реальности&nbsp;-- ощущение прЯмой причастности к могучей своей
ђодине, то есть <i>всамделишности</i> собственного существованиЯ,&nbsp;--
тащило, перло, несло и так и вынесло в университет, в университетский комитет
комсомола, и дальше&nbsp;-- в пресловутое черно-серое здание на џузе. € чем
справедливей и обоснованнее казались Ќиките лидкины и родительские шуточки и
издевки, а они&nbsp;-- к никитиному раздражению&nbsp;-- с течением времени все
чаще казались справедливыми и обоснованными,&nbsp;-- тем меньше оставалось
возможностей к отступлению с пусть сомнительной, однако частично уже
пройденной, с пусть выбранной ненамеренно, но многими драками отстоЯнной
дороги. € еще клеймо, поставленное родителЯми на Ќикиту при рождении
последнего, поставленное безжалостно, под запах паленой детской кожицы, клеймо
имени-отчества, Ќикита ‘ергеевич! Ћно жгло Ќикиту с того самого момента, как он
стал понимать, в чью честь назван и почему именно в эту честь,&nbsp;-- жгло, и
чего бы только Ќикита ни сделал, чего бы ни превозмог, чтобы прожить клейму
наперекор!<p>
•отЯ, с другой стороны,&nbsp;-- куда уж так особенно <i>занесло</i>?&nbsp;--
работа как работа, даром только что числишьсЯ младшим лейтенантом известного
ѓоскомитета, <i>Љонторы</i>, как выражаютсЯ родители,&nbsp;-- и формы-то ни
разу, считай, не надел: обыкновенный радиоредактор. Ђ что выпускаешь в эфир не
"ЊаЯк", не "‘ельский" какой-нибудь "час", а программу "Љниги и люди" "ѓолоса
Ђмерики"&nbsp;-- так чт?&nbsp;-- забавно даже, интересно, игроваЯ, так сказать,
стихиЯ, мистификациЯ! и всЯкий раз, сдаваЯ вниз, в преисподнюю, на передатчик
очередную <i>американскую</i> пленку, Ќикита не без удовольствиЯ воображал
внимательные лица ‹идки, родителей, прочих оборванных диссидентов, с
напрЯжением слушающих <i>свободное слово</i>, прорывающеесЯ сквозь
<i>коммунистические глушилки</i>,&nbsp;-- и от души улыбалсЯ. Џусть, дескать,
не слушают, как ослы, что угодно&nbsp;-- лишь бы из-за кордона!<p>
’ак или иначе, а в комсомольский комитет Љонторы Ќикита самоотвелсЯ, правда,
тихонько самоотвелсЯ, без бравады, без демонстраций этих разных; так же, без
бравады и демонстраций, воздержалсЯ пока и от вступлениЯ в партию, хотЯ ’рупец
Њладенца Њалого и предлагал рекомендацию, а сейчас вот&nbsp;-- лоб до потного
онемениЯ прижат к пыльному жаркому стеклу, взглЯд, проводив не вдруг
вклинившегосЯ в темно-зеленую ленту военных грузовиков красно-белого мигающего
и, надо полагать, вопЯщего жука до излучины, переплыв мутную, из одного,
кажетсЯ, жидкого дерьма состоЯщую џузу, перейдЯ противоположную ее набережную,
по которой перла&nbsp;-- только в обратную сторону&nbsp;-- такаЯ же
темно-зеленаЯ, такаЯ же непрерывнаЯ, такаЯ же ничем не остановимаЯ лента,
упершись в посеревшие, подкопченные выхлопами стены Ђндроньевского монастырЯ и
по ним проползЯ вверх, стопоритсЯ на декоративном золоченом крестике
собора,&nbsp;-- Ќикита представил вдруг, как же выглЯдит со стороны все то, в
чем он принимает посильное участие?&nbsp;-- представил, и по-нехорошему смешно
ему стало, и беспричинно засосало под ложечкою, беспричинно, а словно так, как,
наверное, должно засосать, когда, лечась от перелома какого-нибудь нестрашного,
прочтешь в незнамо зачем, ради непонЯтной шутки выкраденной у дежурной сестры
истории собственной болезни латинское, однако, и по-латыни слишком понЯтное
слово: <i>cancer</i>.
<h2>
<a name="RTFToC3">2</a></h2>
•-хе-не-рал! прошипел ’рупец и потер ручки, словно старательно, хотЯ и не
слишком артистично, скопировал известного французского кинематографического
комика, на которого похож был до одноЯйцовости. ЋткомандовалсЯ! ‘кораЯ вильнула
и, вопЯ и мигаЯ, вклинилась в колонну идущих по набережной грузовиков. Ќе
боись&nbsp;-- средство верное, патентованное!<p>
Ћбиженный, дважды обойденный повышением и фактически сосланный на должность
замзава одного из отделов собственного детища, однако человек, в сущности,
крайне добродушный, ’рупец Њладенца Њалого зла никому не желал, особенно
непосредственному своему шефу, генералу Њалофееву, которого помнил, когда тот
был еще желторотым, шустрым таким, но по делу шустрым капитаном, и которого
несколько лет назад сам с удовольствием принЯл к себе в контору на должность
начальника "ѓолоса Ђмерики",&nbsp;-- зла не желал и подсыпл ему в столовой за
обедом сохраненный на всЯкий случай еще со времен оперативной работы Ядовитый
английский порошок отнюдь не из зависти: просто не видел другого выхода, а пора
провести в жизнь одну старую идею настала беспрекословно.<p>
€деЯ зародилась у ’рупца давным-давно, когда он только что получил
подполковника и возглавил Ћтдел глушениЯ западных радиопередач. ђаботать было
трудно: враги елозили по волнам, увеличивали мощности, беспредельно расширЯли
диапазоны, даже открывали новые станции; наша аппаратура то и дело ломалась,
горела, техники и солдаты глушили не столько радиопередачи, сколько выдаваемый
длЯ промывки контактов метиловый спирт,&nbsp;-- словом, ’рупец вертелсЯ, как
белка в колесе,&nbsp;-- толку, однако, выходило чуть: следовало менЯть что-то
кардинально!&nbsp;-- и вот, мучительно мыслЯ и ночью и днем, он таки выдумал,
что, чем тратить миллионы киловатт и километры нервов на малоэффективное
генерирование помех, лучше просто выловить всех, кто пакости смеет слушать, и
<i>нейтрализовать</i>&nbsp;-- и тогда пускай брешут враги&nbsp;-- надрываютсЯ,
словно голодные псы в выгоревшей, вымершей деревне!<p>
Џоначалу показавшаЯсЯ хоть сладкою, а несбыточною мечтою, мысль постепенно
обросла подробностЯми, и вот уже, вполне законченный, детально разработанный,
лег в папочку красного ледерина план операции: внедрить на одну из подрывных
антисоветских радиостанций, лучше всего на "ѓолос Ђмерики", своего человека,
который в определенный день и час передал бы в эфир специально подготовленное
сообщение, ну, что-то вроде того, что через сорок минут Ђмерика начинает войну
против ‘‘‘ђ, но, желаЯ оберечь сторонников демократии (не сторонники "ѓолос
Ђмерики", слава Ѓогу, не слушают!), по секрету предупреждает их, чтобы они,
завернувшись в белые простынки, вышли из домов и сгруппировались на открытых
пространствах. Љаково?! ‘ами, голубчики, как тараканы повыползете&nbsp;--
спасатьсЯ, а мы вас всех тут&nbsp;-- цап!<p>
Ќачальству идеЯ понравилась. Џравда, кое-кто из молодых да ранних косилсЯ
опасливо: не слишком ли, дескать, многих придетсЯ тогоѕ цап? не нарушим ли,
дескать, снова ленинские нормы социалистической законности?&nbsp;-- но ’рупец
успокаивал: не обЯзательно, мол, так уж <i>всех</i>, и так уж <i>сразу</i>, и
так уж именно <i>цап</i>,&nbsp;-- возьмем, мол, пока на карандашик, а там, в
спокойной обстановочке, все и решим!&nbsp;-- и уже положено было на титульный
лист из ледериновой папочки много разноцветных разрешительных виз, чуть ли не
последней только, главной, и дожидались, уже и кандидатуру подыскивали длЯ
внедрениЯ и предварительно остановились на одном писателе-полудиссиденте,
который давненько уже намыливалсЯ на ‡апад,&nbsp;-- как вдруг ’рупец, сам,
забил во все колокола и прохождение папочки приостановил.<p>
Џриостановить затею, которой дан ход,&nbsp;-- все равно что задержать пулю,
вылетающую из ствола,&nbsp;-- но тут резон был слишком уж значительным:
неожиданно поЯвилась возможность раз-навсегда намертво заткнуть все подрывные
радиоглотки: в один прекрасный день&nbsp;-- из тех как раз, когда папочка
ходила по начальству,&nbsp;-- прорвалсЯ в кабинет ’рупца настырный молодой
человек в джинсах, бороде и очках и долго что-то объЯснЯл, размахиваЯ руками,
про сверхпроводимость, Явление интерференции и когерентность радиоволн. ’рупец,
имевший в школе по физике двоек больше, нежели троек, не понЯл, конечно,
ничего, однако нюхом волчьим учуЯл, что дело стоЯщее, и тут же, вызвав к
подъезду черную свою "‚олгу", поехал к парню в Ќ€€: в одно из тех, знаете,
предприЯтий, что обнесены глухим забором с тоненькими проволочками поверху, а
на дверЯх никакой таблички, кроме как "Ћтдел кадров", никогда не висит, и
только рЯдом, на врытых в землю деревЯнных ногах, голубеет щит ’ђ…Ѓ“ћ’‘џ с
перечислением двух десЯтков профессий: от жестЯнщика до зубного
техника,&nbsp;-- по которым в жизни не догадаешьсЯ, чем же, в сущности, за
забором занимаютсЯ,&nbsp;-- поехал в Ќ€€ и там собственными глазами и ушами
убедилсЯ, что от включениЯ бородатым очкариком затерЯвшегосЯ в переплетении
проводов, скоплении лампочек, стрелок и верньеров тумблерочка и впрЯмь наглухо
замолкал приемник ‚ќ”-12, по которому шли, как обычно, последние известиЯ и
песни и танцы советских композиторов, исполнЯемые по заЯвкам радиослушателей.<p>
‘ловом, ’рупец <i>оценил</i>, и молодой бородач получил и квартиру, в очереди
на которую тщетно стоЯл уже несколько лет, и собственную лабораторию, и
соответствующий оклад жалованиЯ, и необходимые дотации, и валюту, а спустЯ
некоторое времЯ произошли следующие событиЯ:<p>
1) смолкли в советском эфире все вражеские, грЯзные голоса;<p>
2) ложным опенком после грибного дождЯ, чуть ли не в одну ночь, вымахало на
набережной џузы черно-серое здание;<p>
3) голоса снова заголосили, но уже не своим голосом, а почти дословно повторЯЯ
то первую программу ‚сесоюзного ђадио, то "ЊаЯк";<p>
4) в газете "Џравда" и целом рЯде прочих газет в списках лауреатов ‹енинской
премии поЯвилась группа не известных дотоле народу фамилий и нейтральное,
ничего не говорЯщее даже человеку искушенному название темы, за разработку
которой носители не известных дотоле народу фамилий премии этой удостаивались:
"Ћ некоторых ЯвлениЯх, сопутствующих интерференции когерентных радиоволн при
использовании волноводов из сверхпроводЯщих материалов"; тема&nbsp;--
разъЯснЯли газеты&nbsp;-- имеет огромное народнохозЯйственное значение;<p>
5) ’рупец Њладенца Њалого купил в военторге на Љалининском десЯток звездочек, в
каждом погоне просверлил шилом по третьей дырке и даже завел предварительные и
пока секретные переговоры со знакомым портным о пошиве генеральского
мундира,&nbsp;-- и то, и другое, и третье, впрочем, как оказалось&nbsp;--
напрасно, ибо не только генерала&nbsp;-- даже и полковника ’рупцу,
возглавившему новый огромный отдел Љомитета, так и не присвоили, а
напротив&nbsp;-- чем на трупцов взглЯд лучше шло дело, тем чаще вызывали ’рупца
<i>на</i> <i>ковер</i> и разносили в хвост и в гриву за тупость и неумение
использовать с полной отдачею последние достижениЯ советской науки и техники в
целЯх дальнейшего усовершенствованиЯ и усилениЯ идеологической работы среди
населениЯ. „а, усилениЯ среди населениЯ.<p>
€так, в тупости и неумении обвинЯли ’рупца Њладенца Њалого! ќто ж смешно
сказать: <i>’рупца</i>&nbsp;-- в тупости и неумении! Ђ кто как не он бородача
приветил? кто как не он подал идею не вовсе голоса упразднить, а заменить на
свои, отечественного производства, комитетские? кто как не он провел переговоры
с финнами о возведении зданиЯ в рекордные сроки, приглЯдывал за строительством,
дневал-ночевал на площадке?! Ђ что начальству не нравЯтсЯ тексты, которые идут
в эфир,&nbsp;-- ну тут уж ’рупец вовсе виноват не был! —то он мог поделать с
собою, когда каждаЯ клеточка его мозга&nbsp;-- да и одного мозга ли?!&nbsp;--
каждаЯ клеточка тела, каждаЯ пора, каждый волосок кожи всеми силами противились
тому, чтобы собственными, можно сказать, руками <i>изготовлЯл и
распространЯл</i> их хозЯин <i>заведомо ложные измышлениЯ, порочащие советский
государственный и общественный строй, Љоммунистическую партию и выдающихсЯ ее
деЯтелей, а также отдельные организации</i>! Ќет-нет, совсем не такой уж он и
дурак был, ’рупец Њладенца Њалого, он понимал, что следует маскироватьсЯ, чтобы
тебе верили, что ты "ѓолос Ђмерики" или там, положим, какое-нибудь "Ѓи-би-си",
следует подделыватьсЯ под гадючий тон, чтобы между Якобы <i>их</i> сообщениЯми
подпустить порою <i>свое</i>, ’рупец нисколько не подвергал сомнению имеющиесЯ
у начальства агентурные данные, что совсем, значит, перестал слушать народ
трупцовы голоса,&nbsp;-- понимал и всЯкий раз искренне обещал начальству, что
исправитсЯ, что все будет о'кей, даже на главного редактора при себе
согласилсЯ,&nbsp;-- что-то вроде ”урманова при —апаеве,&nbsp;-- и выделил ему
комнатку, котораЯ вскоре разрослась на весь двенадцатый этаж, превратилась в
таинственный институт <i>контролеров</i>,&nbsp;-- согласилсЯ со всем и на всё,
но гены, гены, мать их так!&nbsp;-- гены. ѓены, клеточки, поры,
волоски!&nbsp;-- все это продолжало топорщитьсЯ и сопротивлЯтьсЯ, и снова,
буквально помимо трупцовой воли, выходили из-под начальственного красного его
карандаша материалы так обкорнанные и поправленные, что впору было нести на
аболовку.<p>
€ начальство, дольше терпеть не имеЯ возможности и сил, предложило ’рупцу
отставку. Ћтставка была длЯ ’рупца все равно что смерть; он начал писать
рапорты, ходить-унижатьсЯ по кабинетам, напускал на себЯ эдакий жалостный вид,
пока наконец не плюнули на него и не разрешили остатьсЯ при любимом деле,
правда, сильно понизив в должности и отобрав подписку, что заниматьсЯ будет
исключительно административно-хозЯйственными вопросами, а в передачи как
таковые носу больше не сунет.<p>
Љогда после унизительных этих мытарств, словно после <i>тЯжелой продолжительной
болезни</i>, вернулсЯ ’рупец в здание на џузе, там уже все шло по-другому:
новое начальство задвигло в эфир огромные куски натуральных заграничных
передач, и только небольшие прослойки между ними были составлены Љомитетом, а
на стыках&nbsp;-- длЯ незаметности последних и вЯщей убедительности, подпускали
давно уж,&nbsp;-- думал ’рупец,&nbsp;-- списанную в архив&nbsp;-- ан, нет:
вечно живую&nbsp;-- глушилочку.<p>
’рупец Њладенца Њалого окунулсЯ в дела административно-хозЯйственные, обеими
ладонЯми зажав глаза и уши свои, чтобы не видеть и не слышать того, что
творитсЯ вокруг, но то, что творилось, просачивалось и под ладони, и тогда
припоминалась ледериноваЯ папочка, и снова ’рупцу до зуда хотелось выловить
всех, кто осмеливаетсЯ <i>слушать</i>, выловить, наказать, изолировать, потому
что, честное слово, длЯ ’рупца уже не существовало разницы между
<i>голосами</i> натуральными и <i>голосами</i> Яузскими. ЏонЯтное дело:
начальство сейчас в эту затею посвЯщать было нельзЯ, даже крайне
опасно,&nbsp;-- и ’рупец решил действовать на свой страх и риск. …динственный
человек, с которым дерзнул ’рупец поделитьсЯ и привлечь в качестве помощника,
был младший лейтенант Ќикита ‚Ялх, юноша симпатичный и умный, взЯтый в свое
времЯ на "ѓолос" ’рупцом по приватной просьбе старого фронтового друга,
генерала Ћбернибесова,&nbsp;-- юноша, к которому бездетный ’рупец относилсЯ
почти как к сыну, тем более что Ќиките крупно не повезло с родителЯми
фактическими.<p>
€ вот однажды после работы, не доверЯЯ стенам собственного кабинета, пригласил
’рупец младшего лейтенанта прогулЯтьсЯ по Ђндроньевскому монастырю и во времЯ
прогулки идею свою и изложил. Ќикита сохранил полное спокойствие на лице,
выслушав, но ’рупец заметил по его глазам, что не верит, сомневаетсЯ: клюнет
ли, дескать, народ на такую грубую приманочку, натЯнет ли, дескать, на головы
простынки и побежит ли, дескать, на Љрасную, к примеру, площадь,&nbsp;--
выслушал спокойно и возразил только в том смысле, что без начальства с этою
акцией все равно не справитьсЯ, потому что ведь надо заранее все подготовить,
чтобы успеть зарегистрировать по всему ‘оюзу кто с простынкою выскочил, что тут
даже одними райотделами Љомитета, пожалуй, не обойтись, придетсЯ привлекать и
милициюѕ Ќет, не знал мальчишка народа своего, совсем не знал, не знал и
недооценивал: одни, кто <i>слушает</i>,&nbsp;-- те, конечно, поверЯт во что
угодно, лишь бы из-за бугра; другие же, те, кто не слушает, а больше
<i>смотрит</i>, наутро же, а кто и до утра не дотерпев, сообщат куда следует,
кто, когда и в чем выбегал из дому на ночь глЯдЯ!&nbsp;-- но ’рупец и возражать
не стал: по всему никитиному тону понЯл уже, что ошибсЯ в выборе помощника и
что вообще такие дела делаютсЯ в одиночку, а чтобы, не дай Ѓог, не пошло шума
преждевременного, схитрил, согласилсЯ по видимости с младшим лейтенантом, что и
впрЯмь: без начальства не стоит.<p>
’рупец потом долго материл себЯ, что расслабилсЯ, раскололсЯ как последний
фраер, поделилсЯ с соплЯком заветным замыслом, а ведь и помощи-то от соплЯка
никакой реальной выйти не могло, разве записал бы со своими сыкушками текст на
магнитофоне, но на худой конец ’рупец Њладенца Њалого и с этою задачею
справитсЯ, не пальцем делан!&nbsp;-- да и не в паршивых "Љнигах и людх" надо
давать такое объЯвление, а в "Џрограмме длЯ полуночников", в последних ее
известиЯх, тем более что последние известиЯ по новым порЯдкам идут в эфир не с
пленки, а непосредственно из студии. Џравда, под присмотром контролера, но
того, надеЯлсЯ ’рупец, с помощью коньЯку ли, если мужик, отпустив ли домой
пораньше, если баба, нейтрализовать удастсЯ относительно просто.<p>
€так, цель определилась: дорватьсЯ до студии, где прежде ’рупец был
полновластным хозЯином, но куда в последнее времЯ его фактически не допускали,
и подложить текст объЯвлениЯ ведущей последние известиЯ дикторше. € ’рупец
Њладенца Њалого, вооружась терпением, стал поджидать пору летних отпусков,
когда опустеет большинство начальственных кабинетов и поЯвитсЯ шанс как-нибудь
вечерком остатьсЯ во всем Яузском корпусе старшим по званию,&nbsp;-- и вот
сегоднЯ сошлось, наконец, почти все; только генерал Њалофеев стоЯл на посту
добросовестным пнем, и пришлось выключить его из игры, подсыпав в компот
английского порошка.<p>
Ќу что жеѕ Ћн еще принесет пользу государству, настоЯщую пользу. ђано, рано еще
списывать его в архив! Ћн сумеет доказать, что кое еще на что способен!&nbsp;--
’рупец Њладенца Њалого постоЯл минуточку у подъезда, послушал ухом своим
чутким, как затихла, смолкла сирена давно пропавшей из глаз скорой, поглЯдел на
душное, прЯщее, полупасмурное небо и, резко повернувшись, решительно зашагал
внутрь, в таинственные глубины черно-серого зданиЯ на набережной реки џузы.
<h2>
<a name="RTFToC4">3</a></h2>
Љак всегда, когда приближалсЯ момент встречи с Ќикитою, Њэри Ћбернибесова была
рассеЯна и, что называетсЯ, в разобранных чувствах&nbsp;-- и вот пожалуйста: на
волосок только не врезалась в неожиданно вылетевшую с набережной џузы, мигающую
и вопЯщую скорую. Њэри резко, испуганно ударила по непривычным педалЯм, и под
визг тормозов и резины "‚олгу" занесло, развернуло и бросило прЯмо под
темно-зеленый военный грузовик, заворачивающий от "€ллюзиона",&nbsp;-- хорошо
еще, что за рулем сидел не салага-первогодок, а пожилой прапор, мужик, видать,
опытный и хладнокровный: успел славировать.<p>
ђуки у Њэри дрожали, в ушах шумело, сердце колотилось так, что, казалось,
слышно было и на улице, но на улице все же слышно не было, потому что сзади
вовсю наступали, гудели сбивающиесЯ в пробку военные грузовики, и Њэри
тихонечко, на первой, отъехала в сторонку, на тихий пЯтачок-стоЯночку у
библиотеки иностранной литературы, чтобы передохнуть и прийти в себЯ.<p>
Љак всегда, когда приближалсЯ момент встречи с Ќикитоюѕ Љак всегда да не как
всегда! •уже чем всегда, потому что, хотЯ Њэри действительно с первого еще
класса, с которого они учились вместе, робела Ќикиты и всю школу, и после, и до
сих пор вот так вот робко <i>бегала</i> за ним,&nbsp;-- она, генеральскаЯ
дочка, длинноногаЯ рыжаЯ красавица, всЯ в фирм, девица, на которую в ’орговой
палате, где она работала переводчицей, облизывались не только свои, но и
иностранцы,&nbsp;-- бегала и всегда чувствовала себЯ перед ним Њашкою-какашкою
октЯбрЯтских годов; правда, после второго ее развода что-то вроде сдвинулось в
их с Ќикитою отношениЯх: он стал обращатьсЯ с нею малость приветливее, они
принЯлись встречатьсЯ чуть ли не по два раза в неделю, и Њэри даже удалось
несколько ночей провести в никитиной постели: в коммунальной сретенской
комнатушке, грЯзной, с ободранными обоЯми,&nbsp;-- но Њэри было этого мало: она
непременно хотела за Ќикиту <i>замуж</i>&nbsp;-- еще с первого класса хотела, и
недавно, несколько обнадеженнаЯ начавшимсЯ с Ќикитою сближением, потерЯла
выдержку, осторожность, поперла на него как танк,&nbsp;-- тут же Ќикита из руки
и выскользнул, и Њэри понЯла, что сама разрушила, и разрушила, не исключено,
необратимо, подведенную почти под стропила постройку, которую терпеливо
собирала из разрозненных кирпичиков вот уже много лет. ’ак что хуже, чем
всегда.<p>
Љатастрофа произошла из-за этого дурацкого отцова днЯ рождениЯ: когда Ќикита
согласилсЯ поехать на него, в сущности&nbsp;-- на смотрины, Њэри подумала: все!
дело в шлЯпе! и уже расслабилась, и уже расходилась, и, поймав на себе, лихо
ведущей жигуленка, никитин пристальный (завистливый, показалось ей) взглЯд,
выдала вдруг, сама не ожидаЯ от себЯ такой прыти: если женишьсЯ&nbsp;-- эти
"†игули" твои. Ќезависимо от того, как там дальше развернутсЯ наши отношениЯ.
Џапка пообещал мне к свадьбе свою "‚олгу", потому что ему достают "Њустанга", а
"†игули" Я перепишу на тебЯ. Ќизко же ты менЯ ценишь!&nbsp;-- по никитиному
тону никогда невозможно было понЯть, шутит Ќикита или говорит всерьез, однако
то, что она дала промашечку, Њэри понЯла определенно. "†игули"! …сли б ты мне
"‚олгу" предложила или папашиного "Њустанга"&nbsp;-- тогда было б еще о чем
разговариватьѕ<p>
‚от они&nbsp;-- последние слова, сказанные Ќикитою в ее адрес за весь вечер,
последние перед теми, совсем уж невыносимо обидными, брошенными ей в лицо
вместе с червонцем у ночного сретенского парадного, последние, если не считать
коротенькой реплички: совсем как у нас домаѕ которую произнес Ќикита скорее
даже в пространство, чем длЯ нее, когда поддатые гости под аккомпанемент
обернибесовского баЯна нестройно, но полные чувств, тЯнули одну за другою
"Љатюшу", "‡емлЯнку", "‹етЯт перелетные птицы" и, как всегда на закуску&nbsp;--
шутливый коллаж, составленный отцом из "’рех танкистов" и "Њосквы-Џекина":
русский с китайцем братьЯ навек&nbsp;-- и пошел, атакою взметен, по родной
земле дальневосточнойѕ&nbsp;-- тЯнули и гасили окурки в тарелках, в жиже
объедков,&nbsp;-- и тогда еще не хватило у Њэри соображениЯ понЯть, вспомнив
обрывочные сведениЯ, которыми она об этом предмете располагала, что совсем как
у нас дома означает длЯ Ќикиты не нечто приЯтно-ностальгическое, но совершенно
наоборот.<p>
Њэри, даром что выпивку отец выставил более чем соблазнительную, капли в рот не
взЯла за вечер: чтоб можно было ни ментов, ни отцовского ворчаниЯ не опасаЯсь,
сесть за руль и поехать с Ќикитою к нему на ‘ретенку, однако, когда они
подкатили к парадному, Ќикита всем видом, всем поведением выказал, что никого к
себе приглашать не намерен, в щечку даже не чмокнул, и, едва не до слез
обиженнаЯ унизительной ситуацией, Њэри спросила в ожидании хоть объЯснений
каких-нибудь пустых, выЯснениЯ отношений: это всё? Ђх да, извини!&nbsp;-- он
был сама любезность и доброжелательность. ‘колько от твоей дачи досюда?
Љилометров, Я думаю, сорок. ’к&nbsp;-- довольно? и протЯнул червонец. ’ут уж
безо всЯких <i>едва</i>&nbsp;-- тут слезы брызнули, полились из зеленых мэриных
глаз, но Ќикита&nbsp;-- ноль вниманиЯ&nbsp;-- скрылсЯ в подъезде, и Њэри вдруг
очень стало жалко себЯ, и она, положив голову на руль, машинально сжимаЯ в
потном кулачке вложенную туда Ќикитою десЯточку, прорыдала добрый, наверное,
час, а потом врубила первую и слабыми подрагивающими руками медленно повела
автомобиль по косо освещенной ранним летним солнцем, покуда пустынной Њоскве.<p>
Њэри не пошла на службу и весь день отсыпала свои слезы, а к вечеру проснулась
и уже спать больше не смогла, и стала думать, и мысли ее, помимо воли хозЯйки,
желающей стать, наконец, гордой и непреклонной рыжей красавицею и раз-навсегда
освободитьсЯ от неблагодарного оборванца,&nbsp;-- мысли ее текли сами собой в
направлении, безусловно Ќикиту оправдывающем. Њэри попыталась взглЯнуть со
стороны, его, никитиными, глазами на весь этот день рождениЯ, на собственного
отца, на его приЯтелей, и давние, привычные, с теплого детства родные вещи
увиделись в новом, смешном, раздражающем свете.<p>
Њэри любила отца: большого, веселого, шумного, всегда, правда, чуть
пьЯненького,&nbsp;-- но очень доброго человека, воспитавшего ее самостоЯтельно,
потому что мать, когда Њэри не исполнилось и пЯти, сбежала с отцовым
адъютантом,&nbsp;-- любила, и любила такого, каков отец есть, то есть и с
пьЯнкой, и с солдатским юмором, и с музычкою, и с главным бзиком:
<i>махровым</i>&nbsp;-- как шутил он сам&nbsp;-- американофильством, которому
обЯзана была клоунским своим именем,&nbsp;-- любила и охотно потакала всем
отцовым слабостЯм. Ќо что мог подумать, почувствовать человек посторонний,
неподготовленный, в данном случае&nbsp;-- Ќикита, когда, например, вручал ею
же, Њэри, заготовленный подарок: американскую маечку,&nbsp;-- выбежавшему
вприпрыжку навстречу дочкиной машине генералу, седому толстЯку в джинсовом
костюмчике Wrangler, на который нашиты и погоны, и лампасы, и золотые дубовые
листьЯ, и прочие атрибуты генеральского достоинства? —то мог подумать
посторонний человек, увидев, как летЯт на траву дачной лужайки и звенЯщаЯ
орденами и медалЯми курточка, и в талию пошитый фирменный батник, и джинсоваЯ
же кепочка-жокейка с кокардою и парчовым кантом, а генерал, не в силах
потерпеть и минутки, натЯгивает подарок на обширный, седой оголенный свой торс,
и надпись "Keep smiling! The boss loves idiots!" устраиваетсЯ поперек
груди,&nbsp;-- ну-ка, переведи, дочка, что написано! џ, знаешь (это
Ќиките),&nbsp;-- Я, знаешь, пацан, хоть и люблю американцев, детей сукиных, а
Язык их лЯгушачий учить ленюсь. Њы когда с немцем воевали, так те тоже:
нихферштей, нихферштей, а как границу мы ихнюю перешли&nbsp;-- живо все
по-русски зашпрехали. ’ак чт, говоришь, написано? (снова к дочери). „ержи
улыбку! перевела. Ѓоссѕ н-ну, то есть, начальникѕ любит идиотов! ќто, что ли,
про моего маршала?! ‚ самую помидорку попал, пацан, в самую помидорочку!
“дружил подарочком, ничего не скажешь, спасибо, пацан, спасибо! †алко, маршал
мой тоже по-американски ни бум-бумѕ<p>
Ђ что мог подумать Ќикита, когда, часом позже, достал генерал Ћбернибесов
военных еще времен баЯн и, мечтательно склонив голову к мехам, завел
американский свой репертуар: "•элло, „олли!", да "Љараван", да "Љогда свЯтые
маршируют",&nbsp;-- ладно еще играл бы только, а то ведь и петь начал шутейные
переделки собственного изготовлениЯ: говеный сыч = шары залил, говеный сыч
ша-ры-за-ли-илѕ<p>
Њэри потрЯсающе Ясно вспомнила побелевшее, с прикушенной губою лицо Ќикиты:
минут за пЯть до двенадцати прислуживающий на даче сержант внес огромный
отцовский филипс, пробивающий любую глушилку, и доложил: так что аппарат
настроенный. ‘лушайте, пожалуйста, на здоровьичко, и отец повернул верньер,
умрите! цыкнул на пьЯненьких гостей. "ѓолос Ђмерики"! "Џрограмма длЯ
полуночников"! џ, знаешь, пацан, ни одной "Џрограммы длЯ полуночников" не
пропускаю вот уже лет пЯтнадцать, очень Я этот самый "ѓолос Ђмерики" люблю:
врут они меньше наших раза в три меньшеѕ €лиѕ (прикинул)&nbsp;-- в два с
половиной. Ђ на моем посту правду знать положено. “ нас, конечно, белый
’Ђ‘‘-тарантас есть, но он, знаешь, тоже тогоѕ ’ихо! начинают! сам себЯ
оборвал,&nbsp;-- вспомнила побелевшее, с прикушенной губою и от этого,
казалось, еще более красивое, но и более недоступное лицо Ќикиты и страшный,
<i>безумный</i> взглЯд, брошенный Ќикитою на старого папкиного товарища, дЯдю
Љолю, которого Ќикита за глаза называл ’рупцом Њладенца Њалого и под началом
которого (кстати, по мэриной же тайной протекции взЯтый; у Њэри хватило ума не
посвЯщать Ќикиту в свое благодеЯние&nbsp;-- он не простил бы ей ни за
что)&nbsp;-- служил в особо таинственном каком-то отделе Љомитета
ѓосбезопасности, расположенном в специальном здании на набережной џузы. „а и у
самого дЯди Љоли лицо сильно посерело в тот момент, посерело и озверело, но это
длЯ Њэри неожиданностью не было: дЯдЯ ЉолЯ лютой, личной ненавистью
<i>ѓолоса</i> ненавидел и не раз ругалсЯ с отцом, что тот их слушает.<p>
Ќо, видать, последней каплею, переполнившей, что называетсЯ, чашу никитиного
терпениЯ, была неизвестно зачем затеЯннаЯ несколько перебравшим отцом ночнаЯ
поездка на его службу, <i>на кнопочку</i>, как он любил выражатьсЯ. ѓостей уже
никого почти не осталось, дЯдЯ ЉолЯ, злой из-за "ѓолоса Ђмерики", наорал на
отца и обиженно пошкандыбал на электричку ноль-сорок, так что в "‚олге", не
считаЯ солдата-шофера, сидели только они втроем: сам Ћбернибесов, Њэри и
Ќикита.<p>
ЏовилЯв с полчаса между сосен по узким, хорошо асфальтированным дорожкам, въезд
на которые простым смертным был заказал светЯщимисЯ <i>кирпичами</i>, а также
Явными и секретными постами солдат, "‚олга" уперлась в металлические ворота с
огромными выпуклыми пЯтиконечными красными звездами, приваренными к каждой из
двух створок, в ворота, что прикрывали въезд за несоразмерно высокий забор.<p>
’аких ворот перевидывал Ќикита за жизнь не одну, надо думать, тысЯчу: воинскаЯ
часть как воинскаЯ часть, но зрелище, открывшеесЯ ему потом, когда, узнанные и
пропущенные, оказались они на территории <i>кнопочки</i>,&nbsp;-- зрелище это
могло, конечно, не только поразить неожиданностью (Њэри понимала это сейчас
слишком отчетливо), но и вызвать своей неестественностью, фиктивностью чувство
эдакой презрительной гадливости, особенно если учесть, что предстало перед
взглЯдом весьма уже раздраженным. Џарк культуры и отдыха районного
масштаба&nbsp;-- вот как выглЯдела <i>кнопочка</i> изнутри: мертвые по случаю
ночной поры, дежурными лампочками только подсвеченные, торчали среди редких
сосен и американские горы, и качели-карусели, и колесо обозрениЯ, и парашютнаЯ
вышка, и раковина эстрадки, и все такое прочее, что еще положено иметь парку
культуры и отдыха районного масштаба. ѓенерал сказал пару слов на ухо дежурному
офицеру (в штатском), тот что-то там не то нажал, не то переключил, вспыхнул и
замигал над воротами транспарант "ЃоеваЯ тревога!" и одновременно вспыхнули,
замигали, запереливались разными цветами многочисленные лампочки аттракционов,
заорала искаженнаЯ "колоколом" эстраднаЯ музыка и неизвестно откуда, словно
прЯмо из-под земли, выскочила не одна сотнЯ молодых парней и девиц, одетых тоже
в штатское и относительно разнообразно, выскочила, стала на мгновение в строй и
тут же, подчинЯсь неслышной от ворот команде, рассыпалась по аллейкам,
эстрадкам и аттракционам. Њолодые люди развлекались, веселились и целовались в
кустах старательно, изо всех сил, что создавало впечатление натужности, но
довольный Ћбернибесов натужности не замечал, а смотрел на эту, в сущности,
жутковатую катавасию с гордостью и поЯснЯл Ќиките: маскировочка, пацан, сам
понимаешь. —тобы американцы чего не подумали. Ѓалдеешь? ’о-то, пацан! ‘ам все
сочинил!<p>
Џотом генерал повел их в комнату смеха, и они, издевательски отражаЯсь то в
тех, то в других кривых зеркалах, все шагали и шагали под уклон по
замысловатому лабиринту, пока наконец зеркала не исчезли мало-помалу со ставших
цементированными и сырыми стен, и уже в многочисленных коридорных коленах все
чаще стали попадатьсЯ солдаты и офицеры, одетые по форме, и, приветствуЯ
неожиданных гостей, вытЯгивались с такими невозмутимо-приветливыми рожами, что
мерцающаЯ в распахе генераловой курточки люминесцентнаЯ надпись приобретала
смысл комментариЯ к происходЯщему.<p>
‘ама <i>кнопочка</i> была огромной красного цвета кнопищею, напоминающей грибок
длЯ штопки носков. Њэри видела ее раз сто, Ќикита же стоЯл завороженный, не
отрываЯ очей. —то? вот так вот просто нажать&nbsp;-- и <i>все</i>? словно бы
спрашивал выразительный его взглЯд, и генерал ответил: ничего, пацан, не боись!
Ќе идиоты! ’ут знаешь, пацан, какаЯ механика хитраЯ?! —тобы <i>эта</i>
сработала, кивнул на <i>кнопочку</i>, надо предварительно еще пЯть нажать: в
ѓенштабе, в Љремле, на ‘тарой площади и еще в двух местах. Ќо про те места,
пацан, знать тебе не положено, да Я, честно, и сам про них ни хера не знаю.
Ђв-то-бло-ки-ро-воч-ка!<p>
Ќикита, словно в трансе каком, словно под гипнозом, лунатик словно, потЯнулсЯ
<i>кнопочке</i> нажать-попробовать, но генерал, хоть и пьЯненький, среагировал
на раз, остановил, спокойно, пацан, спокойно! “ нас тут на днЯх пара
транзисторов импортных вылетела, заменить не на что, так ребЯта пока напрЯмую
провода скрутили. Ќажмешь ненароком&nbsp;-- и бах! и, сообщнически подмигнув
Њэри, генерал ударил вприсЯдку, подпеваЯ намеренно тоненьким, под бабу,
голоском: с неба звездочка упала = прЯмо милому в штаны. = —то б угодно
оторвала, = лишь бы не было войны! „ежурЯщий у пульта полковник невозмутимо
наблюдал за перипетиЯми сцены.<p>
Њэри, считающаЯ отца, несмотрЯ на привычку его гаерничать, человеком, вообще
говорЯ, серьезным, насчет <i>напрЯмую скрутили</i> ему не поверила, сочла за
шутку и довольно забавную, но теперь, когда вспоминала событиЯ пьЯной той ночи,
шутка эта, услышаннаЯ как бы ушами Ќикиты, показалась Њэри ужасно грубой,
бездарной, <i>солдатскою</i>. ’оже совсем не смешною в данном контексте
показалась и висЯщаЯ над кнопкою эстонскаЯ картинка, которую Њэри в свое времЯ
привезла из ’аллина и, гордаЯ своим чувством юмора, подарила отцу, а тот,
принимаЯ игру, повесил именно здесь. Љартинка изображала пульт управлениЯ:
четыре телеэкрана с ракетами наизготовку, кнопочки "Start" под каждым из них, а
перед пультом сидЯт четверо дегенеративного вида злобных амбалов и потому
только не нажимают на кнопочки, что одеты в смирительные рубахи, рукава которых
перевЯзаны тугими двойными узлами за спинками кресел. € один из рукавов грызет
маленькаЯ мышка: лишь тонкаЯ ниточка и осталась. Њинут на пЯть работы.<p>
Ќет, были, были у Ќикиты основаниЯ хлопнуть дверью и уйти от Њэри, сунув
десЯтку за проезд, сама она виновата, что затащила его на жуткие, на кошмарные,
на цирковые эти смотрины; тем ведь смотрины и нехороши, что не только на
избранника смотрит роднЯ&nbsp;-- избранник и сам, увы, не без глаз!&nbsp;-- и
вот, три днЯ промучившись, не решаЯсь звонить, поехала Њэри на џузу, чтобы
встретить Ќикиту после работы и попытатьсЯ извинитьсЯ перед ним, объЯснить ему,
рассказать про отца, какой он добрый, хороший, проѕ Њэри сама толком не знала,
чт будет говорить Ќиките,&nbsp;-- надеЯлась: чувство раскаЯниЯ, вины, с
которыми ходила последние дни, наложило на нее отпечаток, эдакую благородную
патину, котораЯ не может же остатьсЯ незамеченною, не тронуть возлюбленного и,
как знать!&nbsp;-- вдруг окажетсЯ, что не окончательно рухнула та самаЯ
постройка, терпеливо собраннаЯ из разрозненных кирпичиковѕ<p>
ђуки и ноги уже не дрожали, сердце колотилось не так бешено,&nbsp;-- Њэри
повернула ключик&nbsp;-- заурчал двигатель&nbsp;-- и потихоньку тронулась со
стоЯнки у библиотеки иностранной литературы, тронулась и тут же притормозила,
поджидаЯ момент, когда можно будет вклинитьсЯ в бесконечную вереницу военных
грузовиков, текущую от "€ллюзиона" на набережную реки џузы.
<h2>
<a name="RTFToC5">4</a></h2>
•отЯ по Њоскве бегает достаточно "‚олг" Ядовито-васильковой окраски, Ќикита,
все еще не отошедший от окна, в тупом оцепенении оглЯдывающий и так до дырки
просмотренные окрестности, печенкой почуЯл, что "‚олга", котораЯ стала у
подъезда,&nbsp;-- "‚олга" обернибесовскаЯ, и действительно: из приоткрывшейсЯ
левой передней дверцы показалась рыжаЯ голова Њашки-какашки. ќто уже был полный
привет: если генералу за три прошедшие днЯ не достали обещанный "Њустанг",
машкино поЯвление на отцовской машине могло означать только одно: генерал
сегоднЯ на боевом посту! ’о