дате, человек, вне службы довольно едкий и остроумный, понимающе
кивал головою в такт ритмическим переливам ослоречи.<p>
Ѓолее или менее нейтральными казались лица сидЯщих рЯдом тридцатипЯтилетней,
но, видимо, пока девственной евреечки ‚ероники, ведущей в журнале <i>„етскую
страничку,</i> и учетчика писем ‘ени, свердловчанина с университетским ромбиком
на лацкане, очень юного и очень обаЯтельного мальчика. ‚ероника, неравнодушнаЯ
ко всем мужчинам, в том числе и к Ђрсению, призналась ему как-то, что на
новогодней общередакционной пьЯнке дошедший до кондиции обаЯтельный ‘енЯ совал
ей в кулачок записку с номером телефона, по которому&nbsp;-- если что&nbsp;--
можно звонить круглосуточно. Ђрсений очень пожалел тогда, что ‚ероника записку
выбросила, во всЯком случае, сказала, что выбросила,&nbsp;-- он непременно
позвонил бы часа эдак в три ночи и, не обращаЯ даже вниманиЯ на возможные
последствиЯ&nbsp;-- больно уж удовольствие велико!&nbsp;-- посоветовал бы,
чтобы <i>Ћни</i> перестали вербовать таких мудаков, как ‘енЯ.<p>
‚ уголке расположилась группа интеллектуалов-профессионалов: Ђркадий и два его
старых товарища. ќти позволЯли себе на лицах выражение отсутствующее, но все же
не вызывающее. Ќаивные люди, подумал Ђрсений. €м ведь и этого не простЯт. Ѓудет
и на ‚икиной улице праздник, очень скоро будет!<p>
‡а ними сидел Ђндрюша, самый симпатичный в редакции человек. ќто свое качество
он, говорили, унаследовал от отца, известного писателЯ, вошедшего в историю
советской беллетристики в качестве наиболее Яркого литературного доносчика,
черносотенца и идеолога бездарности. ‘ейчас Ђндрюша готовил к печати один из
романов отца, не опубликованный при жизни последнего из-за переходЯщей уже все
границы правизны и мерзостности. ‘-сволочи! возмущалсЯ Ђндрюша цензурою. ’акую
вещь зажимали!<p>
‘ледующим был надзирающий <i>зам,</i> из «Љомсомолки». Ќа лице его читалось:
все, о чем вещает <i>главный,</i> известно ему, <i>заму,</i> давно и из первых
рук. Џоэтому, поощрительно покивываЯ головою, он занималсЯ тем же, чем и
Ђрсений,&nbsp;-- только не из развлечениЯ, но по долгу службы.<p>
€нтересно, какое лицо демонстрирую Я сам? подумал Ђрсений, когда часоваЯ
стрелка кругового обзора коснулась его. ЌаблюдениЯ наблюдениЯми, но из-под
контролЯ себЯ не выпускаю. ‘мешно же, наверное, выглЯдит моЯ рожа с выражением
самоуважениЯ в дозволенных рамках!<p>
‚ рЯд с Ђрсением сидело еще несколько человек, но топографическое их
расположение делало лица недоступными наблюдению. ‚прочем, ‚ику и
<i>главного</i> Ђрсений представлЯл себе и так, а несколько разнокалиберных
семиток косили лица неменЯющиесЯ, подобные маскам театра Ќо. †аль, что не виден
Ћлег, тот самый человечек в потертых джинсах, главный художник журнала,
рисовавший остроумные и злые сатирические картинки, которые последний десЯток
лет печатали, если везло, только в братских странах; в небратские он передавать
свои произведениЯ покуда не решалсЯ. ‚ журнале Ћлег раскладывал фотографии.<p>
Љруг, пропустив несколько неинтересных персонажей: машинисток, уборщиц,
курьера, технического редактора,&nbsp;-- замыкалсЯ на <i>всегда готовой</i>
ѓале Ѓежиной и старательно, с Языком, высунутым изо рта кончиком, ведущей
протокол несчастливой владелице подержанных «жигулей»&nbsp;-- жертве афганской
революции. ‚се же подержанные, окончательно решил Ђрсений, Я покупать не стану.
‚ конце концов если с ‚икой не цапатьсЯ так по-глупому, как пЯтнадцать минут
назад, она может поставить в издательскую очередь, а там машины выдают четыре
раза в год.<p>
„оклад тем временем подходил к концу: итак, товарищи, мы должны найти
интересные, нелобовые формы отражениЯ работы ‹еонида €льича ‹ично на наших
страницах. •отЯ почему, собственно, нелобовые?! Њы так боимсЯ этого, будто чего
стеснЯемсЯ, а стеснЯтьсЯ нам, товарищи, нечего! ќто он точно сказал, отметил
Ђрсений. ‘теснЯтьсЯ нам давно уже нечего. џ кончил! –елищев тоже. Љто желает
высказатьсЯ? спросила ѓалЯ.<p>
‚место ожидаемой Ђрсением тЯжелой паузы, слово тут же взЯл спецкор с
международным именем, взЯл сам по себе, безо всЯкого нажима и вытЯгиваниЯ,
даже, кажетсЯ, без предварительного сговора: Я считаю, что мы, бойцы переднего
краЯ идеологического фронта, должны организовать рейд по местам событий,
описанных в замечательной книге ‹еонида €льича ‹ично, и отразить судьбы... ’ут
в кабинет бесшумно скользнул единственный человек, которому разрешалось на
собрании не присутствовать,&nbsp;-- ословскаЯ секретарша,&nbsp;-- и шепнула
что-то на ухо ‚ике, после чего обе столь же бесшумно&nbsp;-- это при центнере
‚икиного живого веса!&nbsp;-- исчезли за дверью. —ерез минуту в кабинете
возникла ‚икина голова и многозначительным кивком вытащила за дверь ЂркадиЯ.
…ще через минуту голова ЂркадиЯ произвела то же с Ђрсением. ‚прочем, сии
перемещениЯ на неостановимое течение открытого собраниЯ никакого воздействиЯ не
оказали, да оказать и не могли.
<h3>
<a name="RTFToC71">59.
14.57&nbsp;-- 15.06
</a></h3>
‚ика вызвала их с Ђркадием вот зачем: понадеЯвшись на ЂрсениЯ, она поставила в
номер осколок Ђрсениевой работы над ‚оспоминаниЯми ѓ., препарированный в виде
интервью с ним. Ћдним €з Ћтцов Ћтечественных Љинематографа € Џедагогики, ѓероем
Ѓескорыстнейшего ’руда, ‹ауреатом ‚сех ‚нутренних € Ћдной ‚нешней Џремий, ‘амым
‚сенародным Ђртистом, —леном Ћсновных Ђкадемий € Џрофессором главного €нститута
Ќаиболее Џередового € ‚ажнейшего „лЯ Ќас €скусства,&nbsp;-- и интервью уже
находилось в верстке. Ќо тут Ћдин €з Ћтцов, только-только, оказываетсЯ,
получивший копию длЯ визы, позвонил в редакцию,&nbsp;-- на этот звонок
секретарша ‚ику и дернула,&nbsp;-- и сказал, что он категорически возражает
против публикации и что, в случае чего, все они полетЯт к ебеней матери;
редакциЯ собираетсЯ напечатать отнюдь, мол, не его мысли, а набор стандартных
газетных фраз, до уровнЯ которых он, ѓ., по индивидуальной своей гениальности
никогда бы не опустилсЯ. ‚ика, конечно, понимала, что в свое времЯ за
противопоставление каких-то там Якобы своих мыслей газетным фразам Ћдин €з
Ћтцов, будь он хоть „едушкой ђусской ђеволюции, мог бы и схлопотать, но...
либерализациЯ, мать ее так! Ћставалось искать виновного.<p>
‚ надежде утихомирить ѓениЯ, Ђркадий дерзнул вытащить его к телефону из-за
табльдота закрытого кавказского „ома творчества, но второй разговор вышел еще,
пожалуй, покруче первого, составЯсь с кавказской стороны уже исключительно из
мата, так что, только вчера вечером получивший от жены ѓ. пухлую засаленную
пачку купюр, Ђрсений трубку взЯть не решилсЯ, и над ним нависло молчаливое
обвинение в фальсификации ѓениальных Њыслей Ћдного €з Ћтцов. ‡аранее готовый ко
всему, Ђрсений вынул из стола ролик магнитной ленты, где законсервировал финал
‚оспоминаний и добавочное интервью (он никогда не ходил к <i>отцам</i> без
магнитофона) и пачку листков с расшифровкою: если, мол, хотите, можем сверить
пленку с моим оригиналом, только у менЯ, мол, с ѓ. никаких недоразумений прежде
не происходило. Њагнитофонов в редакции не водилось, доставать&nbsp;-- лень,
потому ‚ика сказала: зачем же, <i>мы вам верим,</i> после чего забегала глазами
между версткой и Ђрсениевыми листками. ’…Љ‘’› Ќ… ‘Ћ‚ЏЂ„Ђ‹€!<p>
Ќесовпадение Явилось результатом правок: а) ЂркадиЯ; б) <i>ответственного с</i>
бородкою; в) снова ЂркадиЯ; г) <i>зама</i> из «Љомсомолки»; д) снова ЂркадиЯ;
е)&nbsp;‚ики; ж) самого Ћслова. ЉаждаЯ из правок сглаживала все существующие,
предполагаемые, могущие быть предположенными, воображаемые и могущие быть
воображенными острые, прЯмые и тупые углы интервью, пока из какого-то там
=таэдра оно не превратилось в идеально правильный шар газетной передовицы.
‘амое смешное заключалось в том, что и шар, и =таэдр по объему и содержанию
казались абсолютно идентичными, а уголками, вроде <i>сложных тридцатых
годов</i> или <i>расширениЯ кругозора творческой молодежи за счет контактов с
‡ападом,</i> Ћдин €з Ћтцов просто-напросто демонстрировал свое особо высокое
положение, дозволЯющее ему определенные лексические (разумеетсЯ, не
идеологические, которых не дозволили бы и самому ѓлубокоуважаемому ‹ично)
вольности, а вовсе не собственные мысли. Ћднако ни ‚ика, ни ответственный с
бородкою, ни зам из «Љомсомолки» понЯть этого не могли, а Ђркадий, хоть
понимал, считал себЯ профессионалом.<p>
...=таэдр-шар, по привычке представлЯемый в виде плотного тела в разреженной
среде, ЯвлЯлсЯ в действительности пустотелой пещеркою в плотном окружении
дерьма. ѓ., создаваЯ пещерку, освобождал будущее ее пространство от своих
действительных мыслей, жизненных принципов и фактов биографии, то есть от
дерьмЯной среды собственного обитаниЯ. Ќо как рыбам, привыкшим к воде, шарик
воздуха представлЯетсЯ некой плотной субстанцией, так викам, ословым и проч., с
рождениЯ живущим в дерьме, пустотелаЯ пещерка, наполненнаЯ лишь вонючими
испарениЯми, от которых освободить ее не был в силах даже гений Ћдного €з
Ћтцов, представлЯлась сгустком мысли. ”орма же сводов могла показатьсЯ
существенною только изнутри.<p>
‡апустив руку в дерьмо любого из Ћтцов € ‚оспитателей, закладывавших фундамент
нынешнего своего положениЯ как раз в сложные тридцатые годы, можно было выудить
годЯщиесЯ в роман сюжеты: в дерьме, например, ѓ. застрЯл и навеки отвердел
бериевский автомобиль, куда будущий Ћтец, ‚оспитатель € ‹ауреат дважды в неделю
собственноручно усаживал супругу, молоденькую и популЯрную в то времЯ
киноартисточку, которой приватные встречи с ‹аврентием Џавловичем, безусловно,
сообщали творческие импульсы к созданию правдивых образов героической и
нравственно чистой советской молодежи в соцромантических картинах мужа; в ее
же, ныне тоже Ћдной €з Њатерей ‘оветских €скусства € Џедагогики, дерьме почти
сразу, близко к поверхности, обнаруживались постели, куда она укладывала
молоденьких студенточек под своего семидесЯтилетнего, но весьма еще крепкого
супруга, с которым и по сей день жила душа в душу в высотном доме, в квартире,
составленной из двух четырехкомнатных, с видом на Њоскву-реку.<p>
Ђрсений, однако, решил обойтись в „’Џ дерьмом собственного поколениЯ, куда,
впрочем, благополучно вливались дерьма, скажем, осчастливленных разного рода
Ћтцами студенток или журналистов, пишущих за Ћтцов их ‚оспоминаниЯ,&nbsp;--
дерьмом, которое, на взглЯд и нюх ЂрсениЯ, не казалось ни менее массивным, ни
менее вонючим, чем дерьмовые океаны поколений предыдущих; более, разве что,
однородным&nbsp;-- и только, достав из стола записной блокнотик с сюжетами
будущих произведений, перечеркнул пару из них крест-накрест, признав по
нынешним временам слишком уж все-таки романтическими, пришедшими литературными
путЯми из недр прошлого века, когда считалось, что в каждого человека вселена
ЃожьЯ душа.<p>
‚ика все сравнивала и сравнивала, все узнавала и узнавала то обороты Ћслова,
то&nbsp;-- по полной их безграмотности&nbsp;-- <i>зама</i> из «Љомсомолки»,
то&nbsp;-- собственные. „а, виноватых, похоже, на сей раз не найти: придетсЯ
срочно разыскивать на замену другой шарик, а раздражение против ЂрсениЯ
…вгеньевича Ћльховского снова загнать до поры на дно своей (согласно
идеологии&nbsp;-- не существующей) души.<p>
Ќет, в издательскую очередь попасть, пожалуй, не удастсЯ, взглЯнув на ‚ику,
трезво оценил ситуацию Ђрсений. ‚от уж точно, что жадность фраера сгубила.
‘ледовало ограничитьсЯ <i>‚оспоминаниЯми</i> и не высовыватьсЯ с этим
несчастным интервью, за которое больше тридцатки и не заплатили бы, минус
алименты. Ќо подержанный «жигуль» брать все же не стоит: Ђркадий прав!
‚ообще-то раз в году на машины записывают всех желающих с московской Џропискою,
в исполкомах или в ѓЂ€,--только поди узнай, когда именно этот <i>раз в году</i>
случитсЯ. Њожет, вчера был. €ли будет сегоднЯ. Ќадо что-то решать! Ќадо срочно
что-то решать. Џод лежачий, так сказать, камень... ‘нова пытаетесь улизнуть,
Ђрсений …вгеньевич? ‘обрание-то не кончилось! —то вы, ‚икториЯ €льинична! ‡а
кого вы менЯ принимаете! џ только на минуточку, в туалет схожу, поссать. Ќу,
если поссать&nbsp;-- мы с Ђркадием подождем вас в коридоре.<p>
Ђрсений заложил руки за спину, как зек, и направилсЯ в туалет.
<h3>
<a name="RTFToC72">60.
15.07&nbsp;-- 15.19
</a></h3>
Љогда все трое вернулись в кабинет <i>главного,</i> конца собранию еще видать
не было. ѓоворил –елищев: Я помню целину с самого начала, с пЯтьдесЯт
четвертого. Ќас, зеленых студентов факультета журналистики, посылали на
Љазанский вокзал&nbsp;-- брать интервью у отъезжающих...&nbsp;-- при слове
отъезжающие по помещению прошел легкий шелест, а лицо ’ого, Љто ‚исел Ќа ‘тене,
утратило веселую лукавинку: слово в последнее времЯ обрело новый смысл. ’огда
мне казалось, как ни в чем не бывало, продолжал €горь, что люди едут на целину
от неустроенности, безвыходности: нелады в личной жизни, отсутствие
человеческого жильЯ и надежды на его получение, мизернаЯ зарплата...&nbsp;--
Ясно, что €горь клонит в сторону, идеологически верную: иначе просто не
умеет,&nbsp;-- но делает это как-то очень уж в обход, и речь его вызывала пока
одно недоумение. џ сочинил тогда популЯрную песню, под которую отправлЯлись
эшелоны целинников, но все равно ничего не понЯл. Ђрсений вспомнил, как всем
своим четвертым «а» они разучивали и вдохновенно орали €горев опус на уроке
пениЯ, нисколько не задумываЯсь, что более дальних краев, чем те, где они
упражнЯлись в вокале, пожалуй, и не существовало, так что ехать, например, и м
или их родителЯм, получалось, просто дальше некуда. Џо велению сердца Я
проработал несколько лет в целинной газете, продолжал –елищев, но и в те годы
еще ничего не понЯл... Љ чему же он клонит? пытливо спрашивал глазами то у
Ћслова, то у зама, то у ‚ики ’от, Љто ‚исел Ќа ‘тене, но ответа не получал и
чем дальше, тем сильнее и суровее супил брови. ‚ третий раз Я прикоснулсЯ к
целине, когда ездил туда с бригадой ведущих актеров и режиссеров советского
кинематографа. Љак раз в те дни на целину прилетал •рущев, и...&nbsp;-- теперь
уже не шелест&nbsp;-- ропот! прошел по кабинету. –елищев уловил его и развел
руками с виноватой улыбкой: дескать, что поделаешь, коль такой человек был?! Ќе
было! помрачнели лица тройки хозЯев, а на лицо ’ого, Љто ‚исел Ќа ‘тене, нашла
предгрозоваЯ туча: Ќ… Ѓ›‹Ћ! €нтеллектуалы едва сдержали улыбку, что ‚ика усекла
тут же. Њы смотрели на колосЯщиесЯ стада тучных пастбищ, но и тогда ни Я, ни
киноработники ни бельмеса не понимали: целина и целина...&nbsp;-- еби ее мать,
не смог не добавить Ђрсений про себЯ: так необоримо напрашивалось добавление и
по смыслу, и по интонации, весь дух и всЯ логика русского Языка стоЯли за
добавление! ‘егоднЯ, прочитав книгу всем нам дорогого товарища ‹еонида €льича
‹ично, Я опЯть не понЯл ничего! ќто уж слишком! ‚ кабинете началась бурЯ, а
’от, Љто ‚исел Ќа ‘тене, сжал кулаки и несколько привысунулсЯ из рамы. Ќо
–елищева несло: от вдохновенного волнениЯ он ничего не видел вокруг. € только
после глубочайшего и содержательнейшего доклада самого нашего главного
редактора Џрова Љонстантиновича Ћслова пелена спала с моих глаз: Я понЯл, каким
сиЯющим светом какие героические страницы какой уникальной истории какого
великого народа&nbsp;-- строителЯ Љоммунизма&nbsp;-- ‘ветлого Ѓудущего ‚сего
—еловечества&nbsp;-- озарил ‹еонид €льич ‹ично на страницах своего&nbsp;-- Я не
боюсь этого слова&nbsp;-- гениально-высокохудожественного произведениЯ. ’олько
сегоднЯ Я, наконец, осознал, какое место занимает целина в моей жизни, в жизни
моих друзей, моей страны. џ предлагаю послать в адрес ‹еонида €льича ‹ично
телеграмму с благодарностью за то, что он своей книгою придал нашим жизнЯм
смысл, ранее в них напрочь отсутствовавший, и с обещанием трудитьсЯ еще лучше,
а Џрову Љонстантиновичу, в знак общей признательности, коллективно вылизать,
извините за выражение, жопу!<p>
‚ыкарабкалсЯ наконец, просветлело лицо ’ого, Љто ‚исел Ќа ‘тене.
<h3>
<a name="RTFToC73">61.
15.20&nbsp;-- 15.21
</a></h3>
‘тоЯ в общей очереди к голой ословской заднице, Ђрсений размышлЯл: не знать
–елищева&nbsp;-- можно подумать, что он издеваетсЯ. Љак все же смешно и
страшно: люди, которых только что видел за чайным столом, те самые люди,
которые на первый взглЯд отличаютсЯ друг от друга, имеют собственные судьбы,
заботы, семьи, детей, некоторые даже&nbsp;-- мыслЯт на досуге; люди, к которым
можно, скажем, пойти в гости или встретитьсЯ где-нибудь в бане или на
стадионе,&nbsp;-- эти самые люди по какой-то незримой команде вдруг начинают
говорить и писать одинаковые бессмысленные слова, становЯтсЯ похожими друг на
друга до одноЯйцовости и непохожими на людей. Ћни, по сути добровольно&nbsp;--
ибо кто принуждает их всерьез? кто грозит им отнЯтием жизни или свободы, их
собственной или их родных?&nbsp;-- начинают служить идиотской €деологии, словно
не понимают, что она неотвратимо и необратимо уродует их. Љак древнеегипетские
жрецы, которые очищались перед своими богами кастрацией, люди сии добровольно
кастрируют души. Ђ может ли кто родитьсЯ от скопцов?..
<h3>
<a name="RTFToC74">62.</a></h3>
Џодобно тому, как жрецы €деологии, отличающиесЯ друг от друга чем-то крайне
несущественным, равнодушно отправив ежедневную&nbsp;-- кроме выходных&nbsp;--
службу, заполнЯли тоннели и переходы метрополитена, словно репетируЯ вечные
загробные блужданиЯ по кругам ада, ибо ђай никому из них не уготован,&nbsp;--
тени их постепенно набивались в тоннели и переходы Ђрсениева романа, и, не
будь, как и подобает тенЯм, бесплотны, им давно уже не хватало бы места.<p>
Њетрополитен с темными перегонами и разносветными станциЯми; с редкими
неестественными выходами поездов на поверхность, котораЯ обретала тогда
бестелесность и призрачность, чем утверждала реальность одного подземельЯ; с
запутанностью линий и толчеей каменных коридоров, из которых некуда детьсЯ,
возникни с обоих концов внезапнаЯ опасность; метрополитен, похожий в плане на
паука, с незапамЯтных времен сидел на сером эллипсоиде Ђрсениева мозга, где
случайно залетевшим под землю воробьем порою билась испуганнаЯ мысль,
обхватывал мозг тонкими липкими лапками с узелками-суставами станций; а теперь
пробиралсЯ и в роман, подчинЯЯ его своим колориту, структуре, законам.<p>
‚ часы пик потоки людей (или теней&nbsp;-- Ђрсений уже плохо различал их)
растекались по рукавам и протокам подземной дельты, с поразительной покорностью
подчинЯЯсь законам гидродинамики: повышаЯ давление перед узкими горловинами,
завихрЯЯсь турбулентностЯми у стенок, когда скорость превышала определенный
предел, и в черных пЯтнышках, поток составлЯющих, так же нелепо казалось
предположить волю и самоощущение, как в молекулах, скажем, воды.<p>
„аже самое обычное знакомство под белеными сводами подземного царства
разрешалось на первый взглЯд холодными, стилизаторскими,&nbsp;-- по сути
же&nbsp;-- вполне адекватными охваченному разноцветными паучьими лапками
сознанию ЂрсениЯ стихами:<p>
...и Я спустилсЯ ниже. ќтот ад<p>
был освещен и не лишен комфорта.<p>
‚ нем были даже выходы назад.<p>
‚се тени на ногах стоЯли твердо.<p>
‚ их лицах вовсе не было тоски,<p>
отчаЯньЯ иль мук иного сорта.<p>
Ќо Я взглЯнул, привставши на носки,<p>
внимательней: средь мраморного глЯнца<p>
одни глаза кричали: ЏЋЊЋѓ€!<p>
с лица больного, без следа румЯнца.<p>
џ растолкал толпу, и мы пошли<p>
уже вдвоем. Ќи тени Њантуанца,<p>
ни бога&nbsp;-- не маЯчило вдали.<p>
‡ато и указатели, и стрелы<p>
куда-то нас вели, вели, вели...<p>
Ќо в глубь Ђида ль? ‡а его ль пределы?<p>
“ нас был разный возраст, разный пол,<p>
но это здесь значеньЯ не имело.<p>
‚друг загремел костьми и подошел<p>
семивагонный поезд переправы.<p>
…ще при входе отданный обол<p>
(пЯтак, если хотите!) дал нам право<p>
на переезд. Џульсирующий свет,<p>
биению колесному в октаву,<p>
одною был&nbsp;-- казалось&nbsp;-- из примет<p>
существованьЯ времени,&nbsp;-- и это<p>
вселЯло в нас надежду... ‘олнце? Ќет...<p>
’о&nbsp;-- ”легетона воды. ‚от и ‹ета.<p>
ЉончаетсЯ тоннель. ‘тоит вагон.<p>
Ћткрылись двери. Љассы. ’урникеты.<p>
Ќаружный мир&nbsp;-- реальнее чем сон.<p>
’олпа теней входила, выходила.<p>
<i>ЋткрылсЯ пол наш.</i> Ђд был превзойден.<p>
€ мы тогда увидели ‘ветила.
<h3>
<a name="RTFToC75">63.</a></h3>
”амилию прототип Ђрсениева <i>главного</i> носил, разумеетсЯ, не Ћслов,&nbsp;--
Ћслова бы и не назначили!&nbsp;-- но переименование случилось само собою,
автоматически: еще со школьной, как говоритсЯ, скамьи, класса, кажетсЯ, с
шестого, когда Ђрсений услышал на уроке оговорку товарища, за которую,
случайную ли, намеренную ли&nbsp;-- скорее все же намеренную,&nbsp;-- товарища
выставили в коридор с истерическим криком: без родителей не приходи! вдогонку,
а хохочущий класс одноглазаЯ, с врожденным отсутствием чувства юмора
учительница литературы добрые полчаса безуспешно пыталась унЯть: патетический
ор, покрасневшее лицо, брызжущаЯ&nbsp;-- в весеннем солнечном
контражуре&nbsp;-- слюна, топающие ноги,&nbsp;-- учительница относилась к
своему предмету и своей на ниве просвещениЯ деЯтельности с Явно чрезмерным
пиететом и суровой серьезностью,&nbsp;-- еще с тех давних пор всЯкий раз, как
Ђрсений слышал название царЯ птиц в аллегорическом смысле&nbsp;-- <i>сталинские
орлы,</i> например,&nbsp;-- подмена в мозгу происходила практически
рефлекторно; трудно было отделатьсЯ от манкого, Яркого образа реющего над
горами глубокомысленного четвероногого:<p>
Љавказ подо мною. Ћдин в вышине<p>
‘тою над снегами у краЯ стремнины.<p>
Ћсёл, с отдаленной поднЯвшись вершины,<p>
Џарит неподвижно со мной наравне,&nbsp;--<p>
и образ всплывал при любом очередном,&nbsp;-- а в них, к сожалению, недостатка
не ощущалось,&nbsp;-- патетическом высказывании, выступлении, призыве, при
любой ссылке на свЯщенный авторитет.<p>
Ќесколько дней спустЯ от собраниЯ, почти стенографический отчет о котором занЯл
предназначенное ему место в романе, Ђрсений случайно узнал&nbsp;-- интуициЯ,
оказываетсЯ, не подвела,&nbsp;-- что фамилиЯ <i>главного</i> действительно
аллегорична и вместе с именем и отчеством представлЯет собою не более чем
псевдоним ‘амуила Њейлаховича —емоданера, закамуфлировавшегосЯ не только
переименованием, но и деЯтельным антисемитизмом евреЯ, который любил щегольнуть
в редакторской правке неумело применЯемыми беллетристическими фигурами
девЯтнадцатого века, приговариваЯ при этом: Я, конечно, не ‹ев ’олстой; что
‹ев-то он, может, и не ‹ев, а Ћрел уж во всЯком случае&nbsp;-- подразумевалось.
Џеру —емоданера, кроме правок, принадлежали: инсценировка «‚ойны и мира» длЯ
’ћ‡а, две политические пьесы, сценарий пропихнутого с высоты прежнего в ѓоскино
положениЯ документального фильма о спринтерах, к чьему числу главный редактор в
молодости принадлежал, да начинающаЯ предыдущую главу романа статьЯ, гранки
которой Ђрсений заставил вычитывать ЂрсениЯ.<p>
‚прочем, —емоданер имел шансы попарить над дерьмЯным Љавказом советской
литературы несколько дольше, нежели позволЯли его собственные и даже в
соавторстве с известным графом написанные опусы. Ћднажды —емоданер спустилсЯ на
землю и ненадолго превратилсЯ из сталинского Ћрла в крыловскую Њоську, в каком
качестве и тЯвкнул пару раз на последнюю напечатанную в ‘‘‘ђ поэму некоего
поэтического ‘лона. ‘лону позволили&nbsp;-- времЯ по недосмотру высших властей
проистекало слишком уж либеральное&nbsp;-- дать Њоське пинка в одной из
центральных газет, однако то ли силы ‘лона были уже на исходе, то ли слишком уж
защищена была Њоська&nbsp;-- она мгновенно оправилась, снова превратилась в
Ћрла и воспарила уже пожизненно; и то сказать: в стране Њоськиного проживаниЯ к
тем порам ‘лонов не осталось, даже хиленьких. Џинок же несколько лет спустЯ
попал в посмертное собрание ‘лоновьих сочинений, тем самым доставив Њоське хоть
‡оилову, а известность.<p>
‚се это, конечно, было так, но не заключали ли какого тайного, ехидного смысла
последние слова искаженной строфы пушкинского стихотворениЯ&nbsp;-- вот какой
вопрос возникал порою перед Ђрсением,&nbsp;--<i> со</i> <i>мной наравне?</i>
<h3>
<a name="RTFToC76">64.
15.30&nbsp;-- 16.44
</a></h3>
џ могу ее трахать сколько захочешь, невозмутимым, даже восклицательный знак
рука поставить не поворачивалась, женским голосом проговаривал молодой негр,
одетый в одну короткую рубашку,&nbsp;-- та не могла скрыть роскошного его
<i>прибора,&nbsp;--</i> и резким движением руки тыкал в голую проститутку на
постели. „авай на пари: Я буду ее трахать сколько захочешь! Ћдетый по моде
тридцатых годов молодой человек, на котором висла другаЯ проститутка, не вполне
еще голаЯ, доставал из верхнего кармашка пиджака зеленую десЯтидолларовую
бумажку и протЯгивал негру. „авай. Ќу. Ќачинай прЯмо сейчас, мЯмлил и за него
тот же белый, безынтонационный, занудный голос. Ќегр рычал длЯ храбрости,
набрасывалсЯ на женщину, котораЯ тут же с готовностью и даже некоторым
любопытством занимала соответствующую позицию,&nbsp;-- и начинал елозить по
ней. „олжно быть, у него ничего не выходило (буквально сказать: <i>не
входило)&nbsp;--</i> целомудренный режиссер постеснЯлсЯ укрупнить само поле
сражениЯ,&nbsp;-- и негр задыхалсЯ, пыхтел, но вербализовывал свои эмоции столь
же бесцветным тоном, как и прежде: Я уже трахнул ее десЯть раз подрЯд. Ќе
веришь? спроси. Ќу ты, скажи ему. ’рахнул, тем же, но впервые, наконец, вполне
соответствующим изображению голосом подтверждала проститутка. ‘ейчас, продолжал
пыхтеть негр и сверкал белками. ‘ейчас, но у него все равно ничего не
в(ы)ходило. ’огда он вскакивал, отворачивалсЯ от камеры и принималсЯ дрочить.
•очешь, отсосу? скучно, без тени возбуждениЯ или смущениЯ вопрошала переводчица
за висЯщую на парне вторую проститутку. Ќе надо. џ сам. џ сам сумею ее
трахнуть...<p>
‡а закрытыми на замок двойными герметичными дверьми редакционного кинозала
сотрудники, призванные сюда тем же самым звонком, получали компенсацию за
открытое партийное собрание. ”ильм шел, как обычно, скучный, секс не возбуждал,
не вызывал ни зависти, ни любопытства, ни даже омерзениЯ: в сотнЯх и сотнЯх
московских квартир ежедневно и еженощно происходили вещи похлеще&nbsp;-- и не
имел к трудноуловимой сути картины никакого отношениЯ. ’ак что Ђрсений&nbsp;--
глаза давно привыкли к полутьме&nbsp;-- вполне мог бы повторить давешний
круговой обзор, сравниваЯ выражениЯ одних и тех же лиц в разных предлагаемых
обстоЯтельствах, разделенных получасом времени и двадцатью метрами коридора, и,
несомненно, получил бы удовольствие большее, чем от фильма, отметив текущие по
тройному ‚икиному подбородку слюни; выражение пресыщенного ленивого любопытства
на лице развалившегосЯ в кресле&nbsp;-- зубочистка во рту&nbsp;-- спецкора;
страсть к негру, которою прЯмо-таки исходил поминутно кончающий –елищев;
поблескивание идеологических глазок ѓали; строгое осуждение в не желающем
пропустить ни кадрика ословзоре, наконец, но... Ќо Ђрсению было совсем не до
того.
<h3>
<a name="RTFToC77">65.
15.21&nbsp;-- 15.26
</a></h3>
‘разу после собраниЯ ‚ика догнала ЂрсениЯ и осведомилась насчет Њиши: придет
ли, дескать, тот послезавтра переводить Японскую картину. Ђрсений совсем забыл
о ‚икиной просьбе, что тем легче далось ему, что очень уж не хотелось
возобновлЯть никаких контактов ни с кем из ”ишманов,&nbsp;-- однако не подал и
виду: знаете, ‚икториЯ €льинична, Я все звоню, все звоню, да только у них
занЯто. ‘ейчас попробую еще, и пошел в отдел. ’елефон €‚ЂЌа был занЯт и сейчас,
Ђрсений набирал и набирал семизначный номер с тупою бесстрастностью автомата, а
сам думал: действительно, куда уж хлипкому духом, инфантильному Њише сочинЯть
сюжеты с китайцами и метро, Њиша от них просто в штаны наложит!&nbsp;-- вот
ѓарик&nbsp;-- тот да, тот подходит как нельзЯ лучше, и только справедливо, что
Њарина в конце концов ему и достанетсЯ. Ђ познакомЯтсЯ они, скажем, скажем...
на ѓариковой даче, куда, выпросив ключ, и отвезет Њиша Њарину на уик-энд:
ѓарик, отупевающий от тоски перед камином, приедет к ним в воскресенье вечером;
Њарина покажетсЯ чрезвычайно соблазнительною: едва одетаЯ, раскрасневшаЯсЯ от
занЯтий любовью; особенно привлечет ѓарика полувидный, полуугадываемый сквозь
тонкое белое полотно абрис груди...&nbsp;-- но тут в трубке что-то щелкнуло,
треснуло, пискнуло, и вместо привычных уже коротких гудков она представила
слуху ЂрсениЯ разговор, который бывший Ђрсениев шурин вел с бывшею же
Ђрсениевой тещею.
<h3>
<a name="RTFToC78">66.</a></h3>
…сли придетсЯ ввести этот разговор в роман, размышлЯл позже Ђрсений, надо будет
сочинить такую цепочку обстоЯтельств, котораЯ с моральной точки зрениЯ
оправдает подслушивание, сделает его не просто случайным, но и неизбежным, то
есть не вызывающим к Ђрсению читательской неприЯзни. џ понимаю, конечно,
продолжал он, что Ђрсений подслушивал из нормального животного любопытства, не
сдержанного нравственным чувством, которое давно уже стало относительным в этом
диалектическом мире, где подслушивание частных телефонных разговоров и
перлюстрациЯ частных писем&nbsp;-- государственнаЯ норма; понимаю и то, что
врЯд ли найдетсЯ у романа хоть один читатель, который не поступил бы на месте
ЂрсениЯ точно так же,&nbsp;-- и все же они непременно станут кичитьсЯ своим
ЂрсениЯ осуждением и обвинЯть автора, что тот выводит аморального героЯ.<p>
<i>Ђрсений в упоении разрушениЯ опустил монтировку на лобовое стекло, но поза
была неудобна, размах маленький, стекло не поддалось. Ђрсений ударил еще, еще,
еще раз, а коротышка тем временем тронул машину с места,&nbsp;-- но вот стекло
хрЯстнуло и осыпалось мелким дождем осколков. ђука с монтировкою, не встречаЯ
привычной преграды, привычного сопротивлениЯ, провалилась внутрь салона и в то
же мгновение почувствовала на себе, на запЯстье своем, бронзовые клещи чьих-то
пальцев, и уже не осталось сил держать монтировку, она выпала, и вдруг чужой, в
черном рукаве, рукою поднЯтаЯ с замахом, оказалась в каком-то десЯтке
сантиметров от Ђрсениева лица. ‘ лирическими отступлениЯми и вставками, подумал
Ђрсений, пора кончать. „ело, кажетсЯ, принимает нешуточный оборот.</i><p>
<i></i>Љак, собственно, затесалсЯ сюда этот абзац? Ћн припасен длЯ финала, и
здесь ему делать абсолютно нечего. Ќадо дать указание в списке замеченных
опечаток... замученных очепЯток&#132; чтобы абзац не читали... повременили...
он не на месте здесь... пока не на месте...
<h3>
<a name="RTFToC79">67.
15.27&nbsp;-- 15.29
</a></h3>
...полЯк, из «‘путника», снова в Њоскве. ђазыскивает €рину, говорила бывшему
Ђрсениеву шурину бывшаЯ Ђрсениева теща. џ б, конечно, могла дать телефон,
только €ринин ‚олодЯ такой ревнивый... Ђ чего полЯку надо? перебил Њиша. •очет
видеть сына, ответила Њишина мать. €рина же от него носила, когда выходила за
Ћльховского. ’ак, может, полЯк на €рине женитсЯ: пока ‚олодЯ соберетсЯ...
Ђрсений положил трубку, не дожидаЯсь описаниЯ ужасов, которые произойдут, пока
‚олодЯ соберетсЯ женитьсЯ на €рине. ‘тало быть, „енис не от ЂрсениЯ. ‘тало
быть, этого сына у ЂрсениЯ нет! Ќету и другого, ћлькиного.<p>
Ђрсений почувствовал пустоту под ложечкою, непонЯтный какой-то холод,&nbsp;--
этот холод и эта пустота были страшны, и Ђрсений, чтобы только заглушить их,
начал мысленно орать на себЯ, на €рину, на весь мир: идиот! обманули как
мальчишку! —истаЯ девочка восемнадцати лет! –епочка! ‡абеременела в первую
брачную ночь! „ефлорациЯ без крови? да это же сплошь и рЯдом происходит, вот,
смотри, во всех книжках написано! ‚осьмимесЯчный сын? тоже сколько угодно!
Ћн-то, дурак, все казнилсЯ, что недостаточно ее любит, сходил с ума из-за
скотской Џрописки: вполне ли, мол, честен по отношению к €рине! Ћтдал ей
квартиру, куда вколотил все заработанные за последние годы деньги, платит
алименты,&nbsp;-- он давно бы уже на «жигулЯх» каталсЯ! Ђ его надували! ‘
самого начала! Ѓоже! какой мудак! Љакой последний мудак!<p>
„озвонились? спросила ‚ика, приоткрыв дверь отдела. ЋпЯть занЯто, и Ђрсений
показал на так и не положенную трубку, из которой неслись отвратительные,
мерзкие, как железом по стеклу, писки&nbsp;-- такие точно, как сегоднЯ с утра
дома. Ќу ладно, после,&nbsp;-- при строгой требовательности, ‚ика следила и за
тем, чтобы сотрудники не упускали положенной им доли благ и удовольствий. Ђ то
на картину опоздаете.<p>
Ђрсений положил трубку, запер отдел и, решив спокойно обдумать сложившуюсЯ
ситуацию вечером, после ‹€’Ћ, пошел в кинозал.
<h3>
<a name="RTFToC80">68.
l6.45&nbsp;-- l6.49
</a></h3>
Ќегру действительно удалось довести дело до конца, тут как раз в дверь
постучали, и раздосадованнаЯ ‚ика оказалась вынужденной вытереть слюни и
щелкнуть замком. Ђрсений …вгеньевич, к вам пришли! Ђрсений знал, что ‚ика все
равно не пустит в зал никого <i>постороннего,</i> даже отца своего родного, и
потому пошел на выход. ”ильма, впрочем, оставлЯть было ничуть не жаль.<p>
ћрка! ‘едых! ЂсЯ! Ћни обнЯлись. ’ы откуда? как разыскал? Џодожди... ‘колько ж
мы с тобою не виделись? ‘ шестьдесЯт девЯтого? „евЯть лет. ђазыскать-то тебЯ,
положим, немудрено: двухмиллионными тиражами печатаешьсЯ. џ еще в Њ-ске читал,
думал: ты&nbsp;-- не ты. Ђ здесь, как обычно, в командировке. Ќу, заходи,
рассказывай, открыл Ђрсений дверь отдела. •отЯ постой, и грЯнул на часы: без
четверти пЯть. џ уже, в сущности, свободен. ’ак что пошли отсюда.<p>
Ђрсений достал из щели между столами <i>дипломат»,</i> переложил в него
обнаруженные в шкафу блокноты и, главное,&nbsp;-- полученный утром от
машинистки текст: последний мог понадобитьсЯ вечером, на ‹€’Ћ, Ђрсений даже
очень надеЯлсЯ, что понадобитсЯ,&nbsp;-- и задержалсЯ мгновенным взглЯдом на
рассказе, подсунутом Ђркадию. Љ титульной страничке с двумЯ сиротливыми
строчками: <i>Ђрсений Ћ‹њ•Ћ‚‘Љ€‰. Њы встретились в ђаю...</i> была прикреплена
карандашнаЯ записка: <i>прочел не без любопытства. ѓде счел нужным&nbsp;--
поправил. …сли кое-что вымараешь (см. кресты на полЯх)&nbsp;-- по нынешним
временам могут и напечатать. Ћно бы и лучше, чем черт-те чем заниматьсЯ: стихи
про декабристов писать да антисоветские романы задумывать. еф.</i><p>
<i></i>Ђрсений отвернул первый лист и скользнул глазами по давно не читанной
рукописи.<p>
<i>Џотому,&nbsp;-- отвечал иностранец и прищуренными глазами поглЯдел на небо,
где, предчувствуЯ ночную прохладу, бесшумно чертили черные птицы, -- что
Ђннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила.
’ак что заседание не состоитсЯ.
<a name="_Toc365466508"></i>
<h2>
<a name="RTFToC81">ѓлава
седьмаЯ<br>Њ› ‚‘’ђ…’€‹€‘њ ‚ ђЂћ...</a>
</a></h2>
-- Џотому,&nbsp;-- ответил иностранец и прищуренными глазами поглЯдел на небо,
где, предчувствуЯ вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы,&nbsp;-- что
Ђннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила.
’ак что заседание не состоитсЯ.<p>
<i>Њ. Ѓулгаков</i>
<h3>
<a name="RTFToC82">69.</a></h3>
<A href="Paradis1.gif">Click here for Picture </A><p>
‹а-ла-ла-ла-ла-ла-ла-а...  ‹а-ла-ла-ла-ла-ла-ла-а.   Њы<p>
<A href="Paradis2.gif">Click here for Picture </A><p>
        встре-ти-лись в ђа-ю.    ‡а  на-шу-доб-ро-де-тель    ѓос-<p>
<A href="Paradis3.gif">Click here for Picture </A><p>
      подь, за-брав-ши те-ло,      и ду-шу  взЯл мо-ю. “-вы,    е-го   мы<p>
<A href="Paradis4.gif">Click here for Picture </A><p>
        де-ти,  нам жизнь дав-но не све-тит,  Я   пе-сен-ки    по-ю<a
href="Paradis_fn.html#fn0">[1]</a>.<p>
ѓлупаЯ райскаЯ песенка... Ћна привЯзалась ко мне, въелась в мозг, исщекотала
Язык, Я целыми днЯми хожу и повторЯю ее то про себЯ, то вслух, насвистываю
нехитрую ее мелодию, и мне неожиданно открываютсЯ все новые и новые оттенки
смысла, пусть даже&nbsp;-- неважно&nbsp;-- мною самим и привносимые; так или
иначе, мне жаль, что вы не знаете, как исполнЯет ее автор, что, читаЯ новеллу,
не слышите песню, как слышу Я: это ведь может поставить под сомнение и самый
успех моего предприЯтиЯ: историЯ, которую Я собираюсь рассказать, неразделимо
переплелась с песнею (хоть последнюю Я услышал много позже, чем произошла
историЯ), Я даже боюсь, достанет ли одних слов, чтобы вы воспринЯли его
самоубийство, как Я; а иначе&nbsp;-- стоит ли и описывать? ‘начала мне хотелось
и большего: чтобы <i>oн,</i> мой герой (ведь когда мы рассказываем какой-нибудь
случай из жизни&nbsp;-- всегда волей-неволей что-нибудь да подправлЯем:
прибавлЯем, пропускаем, переставлЯем местами),&nbsp;-- так вот, мне хотелось,
чтобы <i>он</i> весь свой последний месЯц крутил по вечерам магнитофон, а Я
слушал бы сквозь стену песни, они бы запомнились мне, особенно та, которою Я
начал новеллу, и все это создало бы уникальную атмосферу в моем опусе, но потом
Я понЯл, что если бы <i>он</i> вел себЯ как навоображал Я, а не как происходило
в действительности, а именно: точно, спокойно, продуманно, по-деловому, без
истерики и сантиментов и отнюдь, наконец, не под влиЯнием случайных факторов
(музыка)&nbsp;-- <i>он</i> куда слабее выЯвил бы своим поступком некие
глубинные течениЯ нашей жизни, может быть&nbsp;-- человеческой жизни
вообще,&nbsp;-- которые внезапно и жутко открылись мне, когда <i>он</i>
хладнокровно положил голову под колеса пригородного поезда. €ными словами,
<i>он,</i> каким был: с похожею на иные, но все же уникальною биографией; с
привычками, довольно распространенными среди людей, но все же индивидуальными;
со старенькими, трогательными, на первый взглЯд--неразличимыми от многих других
родителей&nbsp;-- родителЯми; с мелкими, часто стандартными поступками и
главным поступком жизни&nbsp;-- в сущности, наверное, тоже стандартным, но
совсем из посторонней,' не сегоднЯшней, обоймы,&nbsp;-- <i>он</i> кажетсЯ мне
настолько выразительным, настолько типичным в не испорченном соцреализмом
смысле слова, что привносить в новеллу о <i>нем</i> что-то свое значило бы, как
ни парадоксально, не увеличивать, а уменьшать количество творческой воли в
произведении. Ђ творчество, нарЯду с даримой им свободою, всегда представлЯлись
мне главными ценностЯми бытиЯ, как бы последнее ни понимать.<p>
‘ <i>его</i> самоубийства прошло больше двух лет, и, хотЯ все это времЯ мне
хотелось написать новеллу, которую Я все-таки пишу; хотЯ Я никак не мог
заставить воображение отступитьсЯ от заманивающей картины <i>его</i> смерти,
которой не видел никто, и мне порою начинало казатьсЯ, что Я&nbsp;--
единственный ее свидетель (свидетель, уклонЯющийсЯ от дачи показаний,&nbsp;--
потому виновный перед людьми и законом)&nbsp;-- так отчетливо со временем стал
Я представлЯть чуть поблескивающие темные рельсы&nbsp;-- отполированнаЯ
колесами сераЯ стальнаЯ лента поверху; кусочек полосы отчуждениЯ -- пустырЯ,
который кажетсЯ темнее, чем есть, и на котором чувствуешь себЯ особенно
отторгнутым,&nbsp;-- потому, должно быть, что совсем близко, вокруг--беленые
железобетонные коробки со светЯщимисЯ окнами: район «†дановской»; что, стоит на
нем сосредоточитьсЯ,&nbsp;-- слышен городской шум: люди, машины, автобусы; что
вот тут, рЯдом, в десЯти минутах ходьбы&nbsp;-- метро, а потом... потом
слепЯщие прожектора электрички (их Я представлЯл особенно отчетливо: такими
точно, какими увидел мальчишкою, стоЯ с отцом летним поздним вечером на
пригородной платформе: возвращались из гостей, с дачи; Я смотрел на прожектора,
они слепили и притЯгивали к себе, мне становилось жутко, но отрыватьсЯ не
хотелось, не моглось, и тогда, в детстве, Я впервые почувствовал этот
патологический или, напротив,&nbsp;-- не знаю!&nbsp;-- более чем нормальный,
изначально в человека заложенный вместе с запретом <i>позыв</i> к
самоуничтожению), слепЯщие огни электрички, грохот, вой, волна горЯчего
воздуха, заключающего запах металла и машинного масла, и, наконец, удар колеса
чуть ниже уха, так, что сначала шеЯ и голова сбиваютсЯ от толчка немного по
ходу поезда, а потом, почти одновременно, затылочнаЯ кость, движимаЯ
равнодействующей параллелограмма сил, соскальзывает по поверхности гребнЯ
реборды, затЯгивает голову в пространство между рельсами и подставлЯет голую
шею уже самому бандажу, колесу, и не то смЯтие, не то разрезание шеи всею
тЯжестью вагона; хруст позвонков, и мучительный старый вопрос: остаетсЯ ли еще
какое-то времЯ сознание в отделенной от тела голове, и если да, что за мысли
там возникают?&nbsp;-- уж наверное не до боли: успеть бы додумать нечто
главное, понЯть, так сказать, смысл смерти; несколько вариантов этих мыслей;
все варианты равновозможны, но ни один не достоверен и никогда, надо полагать,
достоверным не станет (непреодолимый барьер познаниЯ!), а вдруг&nbsp;-- никаких
мыслей? вдруг все же одна боль, потом болевой шок&nbsp;-- и точка?&nbsp;-- хотЯ
все это времЯ, эти два года такие видениЯ и загадки не оставлЯли менЯ, чего-то,
однако, не хватало, чтобы сесть за бумагу. Ќасиловать себЯ Я не желал&nbsp;-- Я
уже призналсЯ, насколько люблю свободу,&nbsp;-- и думал, что, коли не
напишетсЯ,&nbsp;-- значит, либо историЯ того не стоит, либо Я не стою истории;
но вот времЯ прошло, потребность написать осталась, и все, что тогда
воспринималось сбивчиво, сумбурно, кажетсЯ сейчас достаточно Ясным длЯ бумаги и
с непонЯтной мне самому энергией на эту бумагу проситсЯ, велитсЯ. €так, Я
фиксирую мои свидетельские показаниЯ. <i>Џо существу заданных мне вопросов
имею,</i> как говоритсЯ, <i>сообщить следующее.</i><p>
<i></i>‘ тех пор, повторЯю, прошло более двух лет. ‚дова <i>его,</i> Ђнечка,
замужем; кажетсЯ, счастлива; и уж не знаю, часто ли вспоминает она <i>его,</i>
беседует ли о <i>нем</i> со своим новым мужем, но мы, несколько человек, едва
<i>его</i> знавших, нет-нет да и вспомним <i>его</i> историю, нет-нет да и
<i>поговорим о нем,</i> как поетсЯ в одном францу