рать,  значит,  веришь  ее
брехне. ’ак, что ли?
     - „а убирайсЯ ты к дьЯволу! - воскликнул Њаэ, рассердившись на то,  что
нарушили его угрюмое оцепенение. - Ѓросьте вы все эти сплетни. Ћставь менЯ в
покое. ‹евак, а то дам как следует. € кто  вам  сказал,  что  это  моЯ  жена
говорила?
     - Љто сказал?.. †ена Џьерона сказала, вот кто.
     †ена Њаэ засмеЯлась и повторила:
     - Ђх, вот что! †ена Џьерона сказала? Ќу коли так, Я могу тебе  сказать,
что она мне про тебЯ сказала. „а, да. Ћна мне говорила,  будто  ты  спишь  с
двумЯ мужьЯми сразу: один у тебЯ снизу, другой - сверху!..
     Џримирение стало  невозможным.  ‚се  рассвирепели.  ‹еваки  в  отместку
заЯвили супругам Њаэ, что жена Џьерона говорит про них кое-что  почище:  они
Љатрин свою продали,  и  все  семейство,  даже  малые  дети,  гниет  теперь:
заразились дурной болезнью, которую жилец ќтьен подцепил в "‚улкане".
     - Ћна так и сказала? ’ак и сказала? - рЯвкнул Њаэ. - Ќу ладно! Џойдем к
ней. …сли она так сказала, Я ей морду набью.
     €  Њаэ  бросилсЯ  из  дому.  ‹еваки  последовали  за  ним  в   качестве
свидетелей. Ђ Ѓутлу, до смерти не любивший  ссор,  под  шумок  удрал  домой.
ђазгорЯчившись при этом объЯснении, жена  Њаэ  хотела  было  идти  вслед  за
мужем, но жалобный стон Ђльзиры остановил ее. Ћна укутала поплотнее  одеЯлом
дрожащую девочку и опЯть стала у окна, с тоской вглЯдываЯсь  в  темноту.  „а
что же это доктор не идет!
     “ крыльца Џьеропов Њаэ и ‹еваки натолкнулись на ‹идию,  топтавшуюсЯ  на
снегу. „ом был заперт, сквозь щели в ставне  пробивалась  тоненькаЯ  полоска
света; девочка сперва очень смущенно отвечала  на  вопросы:  нет,  папы  нет
дома, он пошел на речку, там бабушка полощет белье, он  поможет  ей  донести
корзину. Џотом замолчала, не желаЯ сказать, что делает мачеха. €, наконец, с
хитрой улыбкой, радуЯсь случаю отомстить за обиды,  вдруг  выпалила:  мачеха
выставила ее за дверь, потому что пришел господин „ансар  и  она  мешает  им
поговорить. „анcap  с  утра  расхаживал  по  поселку  в  сопровождении  двух
жандармов, уговаривал выйти  на  работу,  нажимал  на  слабодушных,  повсюду
заЯвлЯл, что, если с понедельника рабочие не  спустЯтсЯ  в  шахту,  ЉомпаниЯ
наймет углекопов в Ѓельгии, - это решено.  Ђ  когда  стемнело,  он  зашел  к
Џьеронам; застав жену стволового одну, отослал жандармов и  осталсЯ  у  нее,
решив выпить стаканчик можжевеловой водки и погретьсЯ у жаркого огнЯ.
     -  ’ише!  Њолчите!  „авайте  на  них  поглЯдим!  -  прошептал  ‹евак  с
похотливой усмешкой. - Џотом объЯснимсЯ. Ђ ты, чертенок  паршивый,  убирайсЯ
отсюда.
     ‹идиЯ  отошла  на  несколько  шагов;  ‹евак  прильнул  глазом  к  щели,
светившейсЯ в ставне. Ћн тихонько ахал, согнутаЯ спина  его  вздрагивала  от
приглушенного смеха; затем к щели приникла его жена, но, посмотрев,  заЯвила
с такой гримасой, словно ее схватили колики, что ей противно глЯдеть на это.
Њаэ, оттолкнув ее, тоже посмотрел и затем сказал, что  тут  зрЯ  времени  не
терЯют. Џотом  по  очереди  все  посмотрели  еще  раз,  словно  на  забавное
представление. Љомната блестела чистотой, в очаге весело горел Яркий  огонь;
на столе стоЯла  бутылка,  стакан  и  тарелка  с  печеньем,  -  словом,  шел
настоЯщий пир. €менно поэтому  зрелище,  представшее  перед  ними,  в  конце
концов возмутило обоих мужчин, а  при  других  обстоЯтельствах  они  полгода
смеЯлись бы над этим. —ерт с ней, с бесстыжей бабенкой,  пусть  забавлЯетсЯ.
Ќо разве это не свинство: разожгла длЯ своих развлечений такой жаркий огонь,
подкреплЯетсЯ вином и бисквитами, а у товарищей нет в доме ни  корки  хлеба,
ни горсточки углЯ.
     - Ћтец идет! - крикнула ‹идиЯ и бросилась наутек.
     Џьерон спокойно возвращалсЯ с  речки,  с  корзинкой  мокрого  бельЯ  на
плече. Њаэ тотчас подверг его допросу:
     - ‘лушай, мне сказали, что твоЯ жена говорит, будто Я продал свою  дочь
и будто у нас в доме все гнилые от дурной болезни... Ђ  как  в  твоем  доме?
‘колько тебе платит за твою жену вон тот господин? €ли он ее даром полирует?
     Ћшеломленный Џьерон ничего не мог понЯть, но вдруг  его  жена,  услышав
сердитые  голоса,  перепугалась  и,   потерЯв   голову,   приоткрыла   дверь
посмотреть, что происходит. € тогда соседи увидели,  что  она  всЯ  краснаЯ,
корсаж у нее расстегнут, подоткнутаЯ за  поЯс  юбка  еще  не  опущена;  а  в
глубине комнаты растерЯнный „анcap оправлЯет свой  костюм.  ‘тарший  штейгер
выскочил из двери и мигом исчез, трепеща от страха, как бы это  происшествие
не дошло до ушей директора. “ крыльца поднЯлсЯ ужасный  шум,  хохот,  свист,
улюлюканье, ругань.
     - ќй ты, барынЯ! - кричала жена ‹евака. - Ќедаром ты про всех говоришь,
что мы неаккуратные да грЯзнули. ‡наем теперь, почему ты  такаЯ  чистенькаЯ,
тебЯ вон какие начальники начищают!
     - „а как она смеет про других говорить! - подхватил ‹евак.  -  Њерзавка
этакаЯ! ’ы зачем сказала, что моЯ жена спит и со мной и с  жильцом  разом!..
„а, да, мне передали, что ты это сказала.
     Ќо жена Џьерона успокоилась и, не обращаЯ вниманиЯ на  брань  и  грубые
слова, весьма презрительно смотрела на оскорбителей, увереннаЯ  в  том,  что
она самаЯ красиваЯ и богатаЯ женщина во всем поселке.
     - —то Я сказала, то сказала, оставьте менЯ в покое.  Њои  дела  вас  не
касаютсЯ, завистники несчастные. Ќу да, вы на нас злобитесь за  то,  что  мы
деньги на сберегательную книжку кладем! ‚от разошлись! Њожете орать  сколько
угодно, мой муж знает, почему господин „ансар был у нас.
     € тут Џьерон стал горЯчитьсЯ, защищать свою жену. ‘сора принЯла  другой
оборот.  Џьерона  назвали  продажной  шкурой,  доносчиком,  хозЯйским  псом;
упрекали в том, что он,  запершись  в  своем  доме,  угощаетсЯ  лакомствами,
которыми начальство платит ему за предательство. Џьерон в ответ кричал,  что
Њаэ хочет его со свету сжить и не раз подсовывал  ему  под  дверь  подметные
письма с угрозами; а на  одном  листке  были  нарисованы  две  перекрещенные
кости, череп и сверху - кинжал. Љончилось все это, разумеетсЯ, дракой  между
мужчинами - так всегда кончались начатые женщинами  ссоры  с  тех  пор,  как
голод доводил до исступлениЯ самых смирных людей. Њаэ и  ‹евак  бросились  с
кулаками на Џьерона, пришлось их разнимать.
     €з разбитого носа Џьерона ручьем лилась кровь, а в это  времЯ  с  речки
пришла старуха ѓорелаЯ. …й сообщили, что произошло, и,  посмотрев  на  зЯтЯ,
она только сказала:
     - Ѓоров проклЯтый! Џозорит он менЯ!
     “лица опЯть опустела, ни одного  человека,  ни  единой  тени  на  голой
белизне снега; поселок опЯть впал в мертвую неподвижность; голод и холод уже
грозили смертью.
     - Ќу как, был доктор? - спросил Њаэ, затворЯЯ за собою дверь.
     - Ќе приходил, - ответила мать, по-прежнему стоЯ у окна.
     - Њалыши вернулись?
     - Ќет.
     Њаэ опЯть зашагал от стены к стене все с тем же угрюмым и тупым  видом,
как у быка, оглушенного ударом обуха. ‘тарик Ѓессмертный сидел на  стуле  не
шевелЯсь, словно каменный: так и не поднЯл головы... Ђльзира тоже молчала  и
старалась унЯть дрожь, котораЯ била ее; но хотЯ беднаЯ  девочка  мужественно
переносила страданиЯ, минутами она дрожала так сильно, что слышно было,  как
шуршит одеЯло, в котором трЯслось от озноба все  ее  худенькое  искалеченное
тело; широко раскрытыми глазами она уставилась в потолок, на  котором  лежал
отблеск снега, завалившего палисадник  и,  словно  лунный  свет,  озарЯвшего
комнату.
     Џоистине всему пришел  конец:  дом  был  опустошен,  в  нем  ничего  не
оставалось. Џродали старьевщику шерсть из тюфЯков, а за ней и тиковый чехол,
потом продали одеЯла, простыни, белье - все, что можно было продать. Ћднажды
вечером продали за два су носовой платок деда.  ‘о  слезами  расставались  с
каждой вещью,  разорЯЯ  свое  скудное  хозЯйство,  и  мать  все  еще  горько
сетовала, вспоминаЯ, как она завернула в свою старую юбку розовую  картонную
коробку - давний подарок мужа - и унесла ее из дому,  как  уносЯт  младенца,
чтобы подкинуть  его  чужим  людЯм.  ‚от  и  остались  голы,  больше  нечего
продавать, - разве что содрать с себЯ кожу, но кому она нужна, такаЯ грубаЯ,
потемневшаЯ, всЯ в шрамах и ссадинах - за нее и гроша ломаного не  дадут.  €
теперь уж не шарили, не искали, - знали, что нет в доме ничего, все кончено;
нет ничего и не будет - ни свечи,  ни  куска  углЯ,  ни  одной  картофелины;
теперь оставалось только умереть, и они ждали смерти; обидно было только  за
детей - возмущала  эта  бесцельнаЯ  жестокость  судьбы:  зачем  она  послала
болезнь несчастной девочке, прежде чем уморить ее голодом.
     - Ќаконец-то! „октор! - сказала мать.
     Њимо окна промелькнула чернаЯ фигура. Ћтворилась  дверь.  Ќо  вошел  не
доктор  ‚андергаген,  а  новый  приходский  свЯщенник,  аббат  ђанвье;   он,
по-видимому, не удивилсЯ, что попал в мертвый дом, дом без света, без  огнЯ,
без хлеба. ‚едь он уже побывал в трех соседних домах, переходил из  семьи  в
семью, как „ансар со своими жандармами, и  вербовал  людей  в  лоно  церкви.
Џерешагнув порог, он тотчас заговорил с пафосом фанатика.
     - Џочему вы не были в воскресенье  у  обедни,  дети  мои?  ‚ы  себе  же
вредите, - ведь только церковь может вас спасти!..  Ќу,  обещайте  мне,  что
придете в следующее воскресенье.
     Њаэ посмотрел на него и, не сказав  ни  слова,  опЯть  стал  ходить  по
комнате тЯжелым своим шагом. ‚место него ответила жена:
     - Љ обедне ходить?.. Ђ зачем? ѓосподу богу наплевать на нас... ђазве не
верно? —ем ему не угодна моЯ дочка? ‚от она, дрожит тут  в  лихорадке.  Њало
ему было нашей нищеты, мучений наших, - он послал ей болезнь, а  Я  даже  не
могу напоить бедную свою девочку чем-нибудь горЯченьким.
     € тогда свЯщенник, стоЯ в полумраке, произнес речь, в которой говорил о
забастовке, об ужасных  страданиЯх,  вызванных  ею,  о  великом  озлоблении,
порожденном голодом, - говорил с пылом  миссионера,  проповедующего  дикарЯм
ради вЯщей славы религии. Ћн уверЯл, что церковь стоит на стороне  беднЯков,
что настанет день, когда благодарЯ ей восторжествует справедливость, ибо она
призовет гнев божий на беззакониЯ богачей. € этот день воссиЯет  скоро,  бог
покарает  богатых  за  то,  что  они  занЯли  место  бога;  эти  нечестивцы,
приписываЯ себе~ его  могущество,  дошли  до  того,  что  правЯт  миром  без
господа. Ќо если рабочие хотЯт  добитьсЯ  справедливого  распределениЯ  благ
земных, они должны немедленно вверить свою судьбу свЯщенникам, подобно  тому
как после смерти €исуса •риста смиренные и малые мира сего сплотились вокруг
апостолов.  Љакую  силу  получит  папа  римский,   каким   воинством   будет
располагать духовенство, если станет во главе бесчисленных масс  трудЯщихсЯ!
‡а одну неделю мир будет избавлен от жестокосердных богачей,  изгнаны  будут
недостойные повелители, наступит  наконец  истинное  царство  божие,  каждый
вознагражден  будет  по  заслугам  своим,  труд  станет  законом  и  основой
всеобщего счастьЯ.
     ‘лушаЯ эти слова, жена Њаэ вспомнила речи  ќтьена,  звучавшие  здесь  в
осенние вечера, когда собиралось все семейство, -  он  тогда  тоже  возвещал
скорое окончание всех бедствий. Ќо она никогда не доверЯла людЯм в сутанах.
     - •орошо вы говорите, господин кюре! - произнесла она. - ‘тало быть, вы
не согласны с богатыми? ‚от прежние наши свЯщенники сладко  ели,  обедали  у
директора, а нам грозили адом, ежели мы требовали себе хлеба.
     Ђббат  ђанвье  продолжал  свою   речь.   Ћн   заговорил   о   плачевном
недоразумении между церковью и народом. ‚ туманных выражениЯх он нападал  на
городских свЯщенников, на епископов, на все высшее духовенство, развращенное
наслаждениЯми,  жаждущее  господства,  вступившее  в  сговор  с  буржуазными
вольнодумцами  и  не  видЯщее  в  безумном  ослеплении  своем,  что   именно
буржуазиЯ-то и отнимает у церкви власть над миром.  Ћсвобождение  придет  от
сельских пастырей, все подымутсЯ, дабы  установить  с  помощью  обездоленных
царство •ристово. € аббату ђанвье  казалось,  что  он  уже  ведет  за  собою
восставших.  Ћн  стоЯл,  выпрЯмившись  во  весь  рост,  высокий,  костлЯвый,
чувствуЯ себЯ предводителем воинства, революционером  во  имЯ  евангелиЯ,  и
глаза его полны были такого огнЯ,  что  как  будто  светились  в  полумраке.
ЏламеннаЯ проповедь увлекала его самого, но беднЯки давно  не  понимали  его
мистических восторгов.
     - ‡ачем столько слов тратить? - проворчал вдруг Њаэ. - ‹учше бы вы  длЯ
начала принесли нам хлеба.
     - Џриходите в воскресенье к обедне, - воскликнул аббат, - Ѓог всего вам
пошлет!
     € он ушел, - направилсЯ к ‹евакам, дабы просветить их своей проповедью.
Ћн так высоко вознессЯ в своих мечтах  о  конечном,  торжестве  церкви,  так
презирал житейскую действительность, что бегал по всем  рабочим  поселкам  с
пустыми руками, проходЯ сквозь эту армию бойцов, умирающих  от  голода,  без
всЯкого подаЯниЯ, ибо сам  был  беднЯком  и  смотрел  на  страданиЯ  как  на
средство к спасению души.
     Њаэ все ходил по комнате; слышны были только его ровные, тЯжелые  шаги,
сотрЯсавшие плитки пола. Џотом как будто заскрипел ржавый железный  блок,  и
старик дед сплюнул в холодный очаг. € снова все смолкло. ђаздавались  только
мерные  шаги  отца.  Ђльзира,  в  лихорадочном  забытьи,   начала   тихонько
бормотать, весело смеЯтьсЯ, воображаЯ в бреду, что ей очень тепло,  что  она
играет на солнышке в весенний день.
     - Ђх, жизнь проклЯтаЯ! - простонала мать, потрогав ей  щеки.  -  ‚от  в
жару теперь горит!.. џ больше не жду доктора. Ќе придет. ‘виньЯ! ‚ерно,  эти
разбойники запретили ему ходить к нам.
     ’ак она бранила  врача,  которого  содержала  ЉомпаниЯ.  €  все-таки  с
радостным возгласом бросилась к порогу, когда  снова  отворилась  дверь.  Ќо
сразу же руки у нее опустились, и она застыла, мрачно глЯдЯ на вошедшего.
     - „обрый вечер, - вполголоса сказал ќтьен, тщательно затворив за  собой
дверь.
     Ћн часто заходил теперь, когда на дворе было совсем темно. ‘упруги  Њаэ
на второй же день узнали, где он  скрываетсЯ,  но  хранили  тайну:  никто  в
поселке не знал, что с ним сталось.  ‚округ  его  исчезновениЯ  складывалась
легенда. ‚ ќтьена все еще верили; о нем рассказывали  таинственные  истории:
вот скоро он опЯть поЯвитсЯ  с  целой  армией,  с  полными  Ящиками  золота.
Џо-прежнему благоговейно верили и ждали некоего чуда-  осуществлениЯ  мечты,
внезапного пришествиЯ обещанного им царства ‘праведливости.  Ћдни  говорили,
что видели, как он проехал в колЯске по дороге к Њаршьену с какими-то  тремЯ
господами; другие утверждали, что он в Ђнглии и задержитсЯ там  еще  днЯ  на
два. Ћднако постепенно начало пробуждатьсЯ недоверие; шутники  уверЯли,  что
он прЯчетсЯ где-во 8 подвале в  обществе  Њукетты  и  ему  там  тепло  в  ее
объЯтиЯх. ќта свЯзь, о которой  все  знали,  вредила  авторитету  ‡тьена.  Ђ
теперь,  когда  он  достиг  наибольшей  популЯрности,   началось   медленное
охлаждение: у тех, кто от убежденности  перешел  к  отчаЯнию,  росло  глухое
недовольство, и число таких людей неизбежно должно было увеличиватьсЯ.
     - Џогода собачьЯ! - добавил ќтьен. - Ђ что у вас?  Ќичего  нового?  ‚се
хуже да хуже?.. Њне говорили, будто  Ќегрель  уехал  в  Ѓельгию  нанимать  в
Ѓоринаже рабочих. ќх, дьЯвол! …сли это правда, нам крышка.
     …го пробирала дрожь в  этой  нетопленой,  холодной  и  темной  комнате;
глазам нужно было привыкнуть к сгущавшемусЯ сумраку, он не сразу различил  в
нем смутно видневшиесЯ фигуры обитателей дома. €  он  испытывал  отвращение,
чувство  брезгливости  -  ведь  он  оторвалсЯ  от  своего  класса,  приобрел
благодарЯ  образованию  более  тонкие  вкусы  и   полон   был   честолюбивых
стремлений. Ђх, какаЯ тут нищета! € этот  запах,  и  эти  сбившиесЯ  в  кучу
несчастные люди! ѓорло у него сжималось от мучительной жалости. ‡релище этой
агонии потрЯсло его, он искал слов, чтобы дать им совет - покоритьсЯ.
     € тут вдруг Њаэ остановилсЯ перед ним и крикнул в Ярости:
     - ђабочих из Ѓоринажа? „а  как  они  смеют,  мерзавцы!..  Џусть  только
привезут из Ѓоринажа  углекопов  да  попробуют  подвести  их  к  клетЯм!  Њы
разрушим шахты.
     ќтьен  смущенно  объЯснил,  что  ничего  нельзЯ  поделать:  бельгийские
рабочие спустЯтсЯ в шахты под защитой солдат, охранЯющих копи. € Њаэ, гневно
сжимаЯ кулаки, заЯвил, что его главным образом возмущают эти штыки,  которые
чувствуешь за своей спиной. ‡начит, углекопы не хозЯева у себЯ дома? Ќа них,
значит, смотрЯт как на каторжников - хотЯт принудить их работать под  дулами
зарЯженных ружей? Ћн любил свою шахту, ему было очень горько, что он уже два
месЯца не спускаетсЯ туда. € его приводила в бешенство мысль об оскорблении,
которое хотЯт нанести ворейским углекопам,  намереваЯсь  привезти  на  ахту
иностранцев. Ќо вдруг он вспомнил, что самого-то его  уволили,  и  сердце  у
него защемило.
     - „а чего это Я сержусь? -  промолвил  он  упавшим  голосом.  -  Њне-то
нечего делать в их лавочке. ‚от вышвырнут еще из дома, выгонЯт  из  поселка,
поди подыхай где-нибудь на дороге.
     - Ћставь, пожалуйста! - сказал ќтьен. - …сли ты захочешь они завтра  же
примут тебЯ обратно. ’аких умелых рабочих, как ты, не увольнЯют.
     Ћн умолк, услышав голосок Ђльзиры,  -  девочка  внезапно  засмеЯлась  в
бреду. „о той минуты он различал  лишь  темную  неподвижную  фигуру  старика
Ѓессмертного,  и  веселый  смех  больного  ребенка  испугал  его.  Ќет,  это
слишком!.. „ети стали умирать, это страшнее  всего.  Ћн  наконец  решилсЯ  и
дрожащим голосом произнес:
     - Ќу вот... Ѓольше нельзЯ тЯнуть. Ќам крышка! Ќадо сдатьсЯ.
     †ена Њаэ, до тех пор стоЯвшаЯ неподвижно и не произносившаЯ  ни  слова,
вдруг вспыхнула от негодованиЯ, грубо выругалась, как  мужчина,  и  крикнула
ќтьену, называЯ его на "ты":
     - € это ты говоришь?.. ’ы говоришь? ќх ты, сукин сын!
     Ћн попыталсЯ было объЯснить, оправдатьсЯ, но она оборвала его:
     - Њолчи лучше, сукин ты сын!  Ђ  то  Я,  хоть  и  женщина,  набью  тебе
морду!.. ќто что ж выходит? Њы два  месЯца  голодаем,  чуть  не  подохли,  Я
распродала весь наш скарб, дети мои малые заболели, и все это, значит,  зрЯ?
ЋпЯть все будет по-старому? ‡начит, нет  справедливости?  Ћх,  как  подумаю,
кровь во мне так и кипит, душит менЯ! Ќет! Ќет! ‹учше Я все сожгу,  поубиваю
всех, а сдатьсЯ Я не согласна.
     € грозным жестом,  указываЯ  в  темноте  на  черную  фигуру  мужа,  она
воскликнула:
     - ‚от слушай, если муж мой вернетсЯ на  работу  в  шахту,  Я  выйду  на
дорогу, дождусь его и прЯмо в лицо ему плюну, подлецом назову!
     ќтьен не видел ее, но чувствовал ее жаркое дыхание, вырывавшеесЯ словно
из пасти Яростно лаЯвшей собаки;  и  он  попЯтилсЯ,  пораженный  этой  лютой
злобой, котораЯ была делом его рук. Љак она изменилась! Ќе узнать ее! ђаньше
была такаЯ рассудительнаЯ, упрекала его за горЯчность, говорила, что  никому
нельзЯ желать смерти, а теперь ничего не хочет  слушать,  кричит,  что  всех
поубивает. - ’еперь не он, а она говорит  о  политике,  хочет  одним  ударом
смести, буржуазию, требует республики и гильотины, чтобы избавить  землю  от
богачей, от этих грабителей, разжиревших на трудах голодных беднЯков.
     - „а, да, Я им рожи раскровеню, с живых шкуру сдеру... •ватит! „овольно
терпели! Њожет, наш черед теперь пришел. ’ы сам так говорил... ‚едь подумать
только! € отцы, и деды, и прадеды, и все, кто  еще  раньше  их  жил,  -  все
маЯлись так же,  как  мы  маемсЯ.  Ќет,  просто  с  ума  сойдешь  и  за  нож
схватишьсЯ... ‚ прошлый раз мы мало сделали. Ќам бы надо все Њонсу с  землей
сровнЯть, камнЯ на камне не оставить. —то, или неправда? Ћб одном  Я  только
жалею, зачем не дала нашему деду удушить ту девку из  Џиолены.  ‚едь  они-то
допускают, чтобы моих детей уморили голодом.
     ‚о мраке слова ее звучали, как удары топора. ‡амкнутый горизонт  так  и
не раскрылсЯ, неосуществимаЯ мечта обратилась в Яд, отравлЯвший мозг в  этой
голове, помутившейсЯ от горЯ.
     ќтьен пошел на попЯтный.
     - „а вы менЯ не  понЯли,  -  забормотал  он,  как  только  ему  удалось
вставить слово. - Ќадо как-то договоритьсЯ с хозЯевами. Ќаверно, удастсЯ.  џ
знаю,  что  шахты  сильно  пострадали,  и,  конечно,  ЉомпаниЯ   пойдет   на
соглашение.
     - Ќет! Ќикаких соглашений! - закричала жена Њаэ.
     € тут как раз вернулись домой ‹енора  и  Ђнри.  Ћни  пришли  с  пустыми
руками. Љакой-то господин дал им два  су,  но  ‹енора,  постоЯнно  обижавшаЯ
братишку, дернула его, и два су упали в снег.  †анлен  стал  искать  денежку
вместе с ними, да так и не нашел.
     - Ђ где †анлен?
     - “бежал, мама. ‘казал, что у него дела.
     ќтьен слушал с болью в сердце. Љогда-то мать грозила своим малышам, что
убьет их, если они протЯнут руку за подаЯнием.  Ђ  нынче  сама  посылает  их
побиратьсЯ и говорит, что все углекопы Љомпании Њонсу  -  все  десЯть  тысЯч
человек возьмут, как немощные беднЯки, нищенскую суму,  клюку  и  пойдут  по
дорогам во все концы несчастного их краЯ просить милостыню.
     …ще тоскливее стало в этом мраке. „ети  вернулись  голодные  и  просили
есть, удивлЯлись, почему им ничего не дают, хныча, бродили по  комнате  и  в
конце концов отдавили ноги умирающей  сестре;  девочка  тихонько  застонала.
Њать вне себЯ схватила  их  наугад  в  темноте  и  надавала  затрещин.  „ети
заплакали громче, с криком просили хлеба, тогда мать  бросилась  на  пол  и,
заливаЯсь слезами, сжала в объЯтиЯх плачущих малышей и больную  калеку;  она
долго плакала и, всЯ обмЯкнув в эту минуту нервной  разрЯдки,  двадцать  раз
повторЯла одну и ту же фразу, призываЯ смерть:
     - ѓосподи, смилуйсЯ, прибери ты нас всех!  ѓосподи,  смилуйсЯ,  прибери
нас, положи всему конец!
     „ед застыл  в  темном  углу  недвижно,  словно  старое  кривое  дерево,
привычное к дождю  и  к  ветру;  отец  все  ходил  от  печки  к  буфету,  не
поворачиваЯ головы.
     Ќо вот отворилась дверь, - на этот раз пришел доктор ‚андергаген.
     - Ђх, черт! - воскликнул он. - •оть бы свечку зажгли, глаза от  нее  не
испортЯтсЯ... Ќу-ка, поживее! Њне некогда.
     Ћн, по своему обыкновению, ворчал, так как работа совсем измотала  его.
Љ счастью, у него были  с  собой  спички.  Ћтцу  пришлось  сжечь  пЯть-шесть
спичек, чиркаЯ их одну за другой и держа высоко, чтобы доктор мог  осмотреть
больную.
     ђазвернули  одеЯло.  Ђльзира  всЯ  дрожала;  трепещущий  слабый  огонек
горевшей спички освещал ее тельце, худенькое, как у  птенца,  умирающего  на
снегу, такое хилое, что казалось, оно все состоит только из горба. € все  же
девочка улыбалась непостижимой улыбкой  умирающих  и,  глЯдЯ  в  одну  точку
широко раскрытыми глазами, крепко прижимала ко впалой груди жалкие костлЯвые
ручонки. Њать, задыхаЯсь от слез, вопрошала бога, хорошо  ли  он  поступает,
призвав к себе раньше матери единственную ее помощницу в доме, такую умницу,
такую ласковую девочку. € тут доктор рассердилсЯ:
     - ќх! Ћна отходит!.. Ћт голода умерла несчастнаЯ  девчонка!  €  она  не
единственнаЯ. ‘ейчас только другую осматривал, - около вас тут... ‚от все вы
так... ‡овете менЯ, а Я ничего сделать не могу. •леба надо, мЯса... ‚от  чем
лечить вас надо.
     ‘пичка догорела и обожгла Њаэ пальцы, он выронил  ее,  и  опЯть  густой
мрак окутал маленький, еще теплый трупик. „октор побежал дальше. ќтьен молча
слушал, как в темной комнате рыдает мать и без конца  твердит  мрачное  свое
заклЯтие, призываЯ смерть:
     - ѓосподи, да прибери ты менЯ, прибери, ѓосподи, и мужа моего  прибери,
пошли нам всем смерть!.. ‘милуйсЯ, положи конец мучениЯм нашим!
 
        III 
 
     ‚ это воскресенье ‘уварин сидел один в зале "‚ыгоды", на обычном  своем
месте, прислонившись  головой  к  стене.  ’еперь  углекопы  нигде  не  могли
раздобыть хоть два су на кружку пива, никогда еще в питейных  заведениЯх  не
бывало так мало посетителей. †ена ђаснера застыла за  конторкой  в  сердитом
молчании, а сам ђаснер, стоЯ перед  чугунным  камином,  казалось,  задумчиво
следил за  рыжеватыми  струйками  дыма,  поднимавшегосЯ  от  горЯщих  кусков
каменного углЯ.
     ЌапрЯженную тишину, царившую в этой жарко натопленной комнате, внезапно
нарушил стук - три коротких, сухих удара: кто-то постучалсЯ в окно.  ‘уварин
повернул голову, потом поднЯлсЯ, услышав знакомый стук, которым ќтьен не раз
вызывал его, когда видел в окно, что машинист сидит в одиночестве за столом,
покуриваЯ папиросу. Ќо ‘уварин еще не успел подойти к  порогу,  как  ђаснер,
узнав ќтьена, стоЯвшего у окна в полосе света, отворил дверь и сказал:
     - Ќеужели боишьсЯ, что Я предам  тебЯ?  ‡аходи.  ‡десь-то  вам  удобнее
будет поговорить, чем на дороге.
     ќтьен вошел. †ена  ђаснера  любезно  предложила  ему  кружку  пива,  он
отказалсЯ жестом. Љабатчик добавил:
     - џ давно догадалсЯ, где ты прЯчешьсЯ.  Ѓудь  Я  доносчиком,  как  твои
приЯтели говорЯт про менЯ, мне бы ничего не стоило  уже  неделю  тому  назад
натравить на тебЯ жандармов.
     - ‡ачем ты оправдываешьсЯ? - ответил ќтьен. - џ и так хорошо знаю,  что
ты никогда таким подлым ремеслом  не  занималсЯ...  Њожно  не  сходитьсЯ  во
взглЯдах, а все-таки уважать друг друга.
     ‘нова наступило молчание. ‘уварин вернулсЯ на свое место и, откинувшись
на спинку стула, рассеЯнным взглЯдом следил за колечками дыма  от  папиросы;
но пальцами правой руки он в каком-то лихорадочном беспокойстве проводил  по
своим коленЯм, словно удивлЯЯсь, что их  не  согревает  теплаЯ  шерстка  его
любимицы,  крольчихи  Џольши,  котораЯ  куда-то  пропала  в  тот  вечер;  он
испытывал безотчетное недовольство, ему чего-то недоставало, хотЯ  он  и  не
мог бы сказать, чего именно ему не хватает.
     ќтьен, сидевший по другую сторону стола, сказал наконец:
     - ‡автра на  ‚орейской  шахте  работа  возобновлЯетсЯ.  Ќегрель  привез
бельгийцев.
     - „а. ‚ыгрузились из вагонов, когда  стемнело,  -  пробормотал  ђаснер,
стоЯ поодаль. - Љак бы не началась резнЯ! - €,  повысив  голос,  добавил:  -
Ќет, не бойсЯ, Я спорить с тобой не стану. Ђ только  вот  что  скажу:  плохо
дело кончитсЯ, если вы не перестанете упрЯмитьсЯ... —его там... ‚едь  у  вас
не вышло, точно так же как и в €нтернационале вашем не клеитсЯ. џ вот  ездил
в ‹илль по делам и позавчера  встретил  там  Џлюшара.  ЉажетсЯ,  разладилась
машина.
     € он сообщил подробности. ’оварищество завоевало симпатию рабочих всего
мира, развив такую  энергичную  пропаганду,  что  буржуазиЯ  и  до  сих  пор
трепещет, но  теперь  организацию  с  каждым  днем  все  больше  подтачивают
внутренние раздоры и борьба честолюбцев.  ‘  тех  пор  как  там  взЯли  верх
анархисты, изгнав  эволюционистов,  основателей  ’оварищества,  все  трещит;
первоначальные цели: изменение положениЯ рабочего класса - все это  потонуло
в распрЯх между сектами; отрЯд ученых людей распадаетсЯ из-за их ненависти к
дисциплине. € можно предвидеть  неизбежную  неудачу  той  мобилизации  масс,
котораЯ одно времЯ была столь грозной:  казалось,  они  могли  одним  ударом
разрушить старое, прогнившее общество.
     - Џлюшар просто заболел из-за этого, - продолжал ђаснер.  -  „а  еще  с
голоса совсем спал. Ђ все-таки говорит, ораторствует. •очет ехать  в  Џариж,
там будет выступать... € вот он-то мне трижды повторил, что наша  забастовка
провалилась.
     ќтьен слушал понурившись, ни  разу  не  прервав  ђаснера.  Ќакануне  он
беседовал  с  товарищами  и  чувствовал,  как  повеЯло   на   него   ветром,
враждебности и подозрениЯ; эти первые признаки утраты популЯрности были, как
водитсЯ, - предвестниками поражениЯ.  ‘ейчас  он  угрюмо  молчал,  не  желаЯ
признатьсЯ при ђаснере в своей тоске, - ведь кабатчик предсказал, что придет
день, когда толпа освищет и его, ќтьена, вымещаЯ на нем свое разочарование.
     - „а, забастовка провалилась, -  сказал  он,  -  Я  это  знаю  не  хуже
Џлюшара. Ќо ведь мы это предвидели. Њы пошли  на  нее  скрепЯ  сердце  и  не
рассчитывали сразу же покончить с  Љомпанией.  ’олько  вот  хмель  в  голову
ударЯет, рождаютсЯ большие надежды, а когда дело  принимает  дурной  оборот,
все позабывают, что этого и следовало ожидать, -  люди  начинают  плакатьсЯ,
ссоритьсЯ, словно катастрофа нежданно-негаданно с неба свалилась.
     - ’ак что ж ты? - спросил  ђаснер.  -  …сли  ты  считаешь,  что  партиЯ
проиграна, почему не стараешьсЯ образумить товарищей?
     ќтьен пристально посмотрел на него.
     - Ќу ладно, хватит... “ тебЯ свои взглЯды, у менЯ свои. џ  зашел  сюда,
чтобы показать, что Я все-таки тебЯ уважаю, но  Я  по-прежнему  думаю,  что,
если мы с голоду подохнем, наши скелеты больше послужат делу народа, чем всЯ
твоЯ политика благоразумиЯ. Ђх, если бы кто-нибудь из этих мерзавцев  солдат
всадил мне пулю в сердце! •орошо бы кончить так!
     “ него слезы навернулись на глаза при этом возгласе, который был криком
души, выдавшим тайное желание побежденного найти в смерти прибежище,  навеки
избавитьсЯ от своих терзаний.
     - Џрекрасные слова! - заЯвила жена ђаснера и бросила  на  мужа  взглЯд,
полный презрениЯ к нему и гордости за свои радикальные убеждениЯ.
     “стремив куда-то вдаль затуманенный взор, ‘уварин перебирал по  коленЯм
руками и, казалось, совсем не слышал разговора. ‚ его белом девичьем лице  с
тонкими чертами поЯвилось что-то дикое, отражавшее его сокровенные мечтаниЯ,
уголки губ приподнЯлись, обнажаЯ мелкие,  острые  зубы.  Џеред  глазами  его
вставали кровавые видениЯ. € вот,  уловив  в  разговоре  какое-то  замечание
ђаснера по поводу €нтернационала, он стал думать вслух:
     - ‚се они там трусы. Ѓыл только один человек, который мог бы превратить
их организацию в грозное орудие разрушениЯ. Ќо длЯ  этого  нужно  хотеть,  а
никто не хочет, вот почему революциЯ опЯть провалитсЯ.
     Ћн продолжал говорить, брезгливо жалуЯсь на  глупость  человеческую,  а
слушатели молча смотрели на него, смущенные  этими  отрывочными  признаниЯми
лунатика, блуждавшего где-то в потемках.  ‚  ђоссии  ничего  не  получаетсЯ,
возмущалсЯ он. Ћт тех известий, которые до  него  дошли,  можно  в  отчаЯние
прийти. Џрежние его товарищи все превратились в политиканов,  в  пресловутых
нигилистов, перед которыми трепещет …вропа; все эти  сыновьЯ  попов,  мещан,
купцов не могут поднЯтьсЯ выше национальных целей  -  то  есть  освобождениЯ
своего народа; и если бы им удалось убить деспота, они, наверно,  вообразили
бы себЯ спасителЯми всего мира; а когда он, ‘уварин, говорил  им,  что  надо
скосить старое общество под корень, как созревшую ниву, даже как  только  он
произносил слово "республика", - а ведь это просто детское требование, -  он
чувствовал, что его не понимают, что он тревожит этих людей, становитсЯ  длЯ
них чужим.  Ђ  теперь  вот  он  совсем  оторвалсЯ  от  них,  вошел  в  число
неудачливых вождей революционного космополитизма. Ћднако его сердце патриота
все еще не могло забыть родину, и он с горькой скорбью повторЯл любимое свое
слово:
     - ѓлупости! Ќикогда они не выберутсЯ из болота из-за своих глупостей!
     €, еще более понизив голос, он с горечью заговорил о  том,  как  мечтал
когда-то о братстве всех  людей.  ‚едь  он  отказалсЯ  от  своего  званиЯ  и
богатства в надежде,  что  на  его  глазах  будет  создано  новое  общество,
основанное  на  всеобщем  труде.  “же  давно  он  жил  в  поселке,  раздавал
ребЯтишкам мелочь, бренчавшую в его карманах, выказывал  углекопам  поистине
братское чувство, с улыбкой сносил их недоверие. Ћн  привлекал  их  симпатии
своим спокойным видом умелого и неговорливого рабочего, и  все-таки  тесного
сближениЯ не произошло: длЯ рабочих оставалсЯ чужаком этот пришелец, который
презирал все узы, соединЯвшие  людей,  и,  желаЯ  сохранить  свое  мужество,
отказывалсЯ от всех радостей  жизни.  ‚  этот  день  его  особенно  возмущал
злободневный факт, о котором он прочел утром в газетах, поднЯвших шум вокруг
сенсационного событиЯ.
     ѓлаза у ‘уварина стали Ясными и жесткими, в голосе зазвучал  металл,  и
он сказал, пристально глЯдЯ на ќтьена и обращаЯсь непосредственно к нему:
     - ’ы можешь это понЯть,  а?  ђабочие-шапочники  в  Њарселе  выиграли  в
лотерее крупный куш - сто тысЯч франков; тотчас же они купили себе  ренту  и
заЯвили, что теперь будут жить-поживать и ничего делать не  станут!  Љаково?
‚се вы такие, французские рабочие. ‚се мечтаете найти клад  и,  забившись  в
угол, проедать его в одиночку, ни с кем не делЯсь и  наслаждаЯсь  бездельем.
ќгоисты и лодыри! Љричите, обличаЯ богатых, а если фортуна пошлет вам  самим
богатство, у вас духу не хватит отдать его беднЯкам... Ќикогда вы не  будете
достойны счастьЯ, пока не перестанете гнатьсЯ за собственностью и пока  ваша
ненависть  к  буржуазии  будет  вызыватьсЯ  только  бешеным  желанием  самим
сделатьсЯ буржуа.
     ђаснер захохотал, считаЯ нелепой мысль, что двое  марсельских  рабочих,
которым досталсЯ крупный выигрыш, должны были кому-то его отдать. Ќо ‘уварин
побледнел как полотно, его исказившеесЯ лицо стало страшным, и он крикнул  в
порыве гнева, неистового гнева,  свойственного  фанатикам,  готовым  во  имЯ
своей веры истребить целые народы:
     - ‚сех вас сметут, опрокинут, выбросЯт  на  свалку.  ђодитсЯ  тот,  кто
уничтожит вашу породу трусов и прожигателей жизни. Џостойте,  вот  поглЯдите
на мои руки. …сли б Я только мог, то схватил бы Я руками  землю,  стиснул  и
так бы ее встрЯхнул, чтоб она  рассыпалась  и  вас  бы  всех  придавило  под
обломками!
     - Џрекрасно сказано! - повторила с вежливым  и  убежденным  видом  жена
ђаснера.
     ЋпЯть настало молчание. Џотом ќтьен заговорил о рабочих, привезенных из
Ѓоринажа. Ћн спросил ‘уварина, какие меры принЯты  на  ‚орейской  шахте.  Ќо
машинист опЯть впал в задумчивость и едва отвечал ему; знал  он  только  то,
что солдатам, охранЯющим шахту, собирались раздать патроны;  он  все  больше
нервничал, беспокойно проводил пальцами по своим коленЯм и  в  конце  концов
догадалсЯ, что ему недостает его любимицы, ручной крольчихи, - прикосновение
к ее нежному, пушистому меху как-то успокаивало его.
     - ѓде же Џольша? - спросил он.
     Љабатчик, замЯвшись, переглЯнулсЯ с женой и решилсЯ наконец сказать:
     - Џольша? Ћна разогреваетсЯ.
     Џосле потехи †анлена  над  крольчихой,  котораЯ,  наверно,  была  тогда
ранена, она приносила мертвых крольчат, и чтобы зрЯ не кормить  ее,  хозЯева
как раз в этот день зарезали ее и зажарили с картофелем.
     - Ќу да, ты нынче за  ужином  съел  кусочек...  ‡абыл?  …л  и  пальчики
облизывал.
     ‘уварин сперва не понЯл;  потом  вдруг  побледнел,  подбородок  у  него
задергалсЯ от  тошноты,  а  глаза,  несмотрЯ  на  стоическую  твердость  его
характера, наполнились слезами.
     Ќо никто не заметил его волнениЯ, - в эту минуту дверь  распахнулась  и
вошел аваль, подталкиваЯ впереди себЯ Љатрин. ЋбойдЯ все  кабаки  в  Њонсу,
пьЯный от выпитого там  пива  и  от  бахвальства,  он  вздумал  заглЯнуть  в
заведение ђаснера, показать бывшим приЯтелЯм, что он их не боитсЯ. Ћн вошел,
ворча на любовницу:
     - ‘тупай ты к чертовой матери! ђаз Я  сказал,  значит,  выпьешь  кружку
пива у ђаснера. Ђ кто на менЯ посмотрит косо, тому Я в рожу дам.
     “видев  ќтьена,  Љатрин  побледнела.  Ђ  аваль,  заметив  его,  злобно
ухмыльнулсЯ.
     - •озЯйка, две кружки! Џразднуем нынче конец забастовки. ‡автра выходим
на работу.
     †ена ђаснера, - не сказав ни слова, налила две кружки, - хозЯйке пивной
не полагаетсЯ ссоритьсЯ с посетителЯми. Ћстальные молча смотрели на них.
     - ‡наю Я, знаю: кое-кто менЯ доносчиком называет, - не унималсЯ аваль.
- Џусть-ка они менЯ в лицо так назовут. ‚от тогда мы поговорим. Џора!
     Ќикто  не  отозвалсЯ.  Њужчины  отворачивались,   рассеЯнным   взглЯдом
окидывали стены.
     - …сть которые лодыри, а другие не лодыри, - продолжал аваль,  повышаЯ
голос. - Њне скрывать нечего. џ из паршивой лавочки „енелена ушел, а  завтра
на ‚ерейской шахте спущусь на работу, с бельгийцами.  „венадцать  бельгийцев
под мое начало поставили, дирекциЯ менЯ уважает. Ђ если кому такое  дело  не
нравитсЯ, пускай скажет, мы потолкуем.
     …го  вызывающие  слова   по-прежнему   встречены   были   презрительным
молчанием. ’огда он обрушилсЯ на Љатрин:
     - Џочему не пьешь, чертова кукла? Џей, говорЯт тебе! „авай чокнемсЯ  да
выпьем за то, чтобы сдохли лентЯи, которые работать отказываютсЯ.
     Љатрин чокнулась с ним, но рука у нее дрожала, еле слышно звЯкнули друг
о друга стеклЯнные кружки. аваль вытащил из кармана  пригоршню  серебра  и,
высыпав его на стойку, с пьЯной назойливостью бормотал, что эти денежки он в
поте лица заработал, а вот пускай лодыри, бездельники  покажут  хоть  десЯть
су. Њолчание  бывших  товарищей  раздражало  его,  и  он  перешел  к  прЯмым
оскорблениЯм:
     - ’ак вот оно как? Џо ночам кроты из  нор  выползают.  ‚идно,  жандармы
спЯт, раз такие бандиты разгуливают.
     ќтьен поднЯлсЯ и очень спокойным, твердым тоном сказал:
     - ‘лушай, ты мне надоел... „а, ты доносчик, от твоих денег вонЯет новым
предательством. ’ы продажнаЯ шкура, мне и дотронутьсЯ до тебЯ  противно.  Ќо
все равно, давай посчитаемсЯ. Љто кого на тот свет отправит. „авно пора.
     аваль сжал кулаки:
     - Ќаконец-то!  Ќе  легко  тебЯ  расшевелить,  трус  паршивый!..  „авай.
‘огласен. Ћдин на один. џ тебе отплачу за все пакости, какие вы мне сделали.
     ‘ложив умолЯюще руки, Љатрин встала было между  ними,  но  им  даже  не
пришлось ее отталкивать, она сама  попЯтилась,  чувствуЯ,  что  эта  схватка
неизбежна, и медленно, шаг за шагом, отступила. Џрислонившись к  стене,  она
стоЯла широко открыв глаза, молча глЯдЯ на двух  соперников,  готовых  убить
друг друга из-за нее, и всЯ замирала от страха; она  до  того  была  скована
ужасом, что даже дрожь больше не сотрЯсала ее.
     †ена ђаснера без долгих разговоров  убрала  со  стойки  пивные  кружки,
опасаЯсь, как бы их  в  драке  не  разбили.  ‡атем  она  уселась  на  мЯгкую
скамейку,  не  проЯвлЯЯ  неуместного  любопытства.  Ќо  ведь   нельзЯ   было
допустить, чтобы бывшие товарищи убили  друг  друга.  ђаснер  все  порывалсЯ
вмешатьсЯ. ’огда ‘уварин взЯл его за руки и, подведЯ к столу, сказал:
     - ќто тебЯ не касаетсЯ... Ћдин из них лишний на земле.  Љто  сильнее  -
выживет.
     аваль, не дожидаЯсь нападениЯ, бил в пустоте крепко сжатыми  кулаками.
ђостом он был выше ќтьена, весь какой-то расхлЯбанный, и  сейчас  все  метил
попасть в лицо противнику, норовил ударить его со всего размаху то одной, то
другой рукой, словно орудовал двумЯ саблЯми. ‚се времЯ он выкрикивал  угрозы
и оскорблениЯ, позируЯ длЯ публики и взвинчиваЯ себЯ этими выкриками:
     - Ђх ты кот проклЯтый! џ тебе нос оторву! Ћторву, и пойдет твой нос  на
затычку! ђаскровеню тебе твою смазливую  рожу,  разобью  в  лепешку.  Џрежде
шлюхи любовались, а теперь только на корм свиньЯм она пригодитсЯ. ‚от  тогда
посмотрим, как за тобой потаскушки будут бегать.
     ‘тиснув зубы, ќтьен дралсЯ молча. Њаленький, подобранный,  он  соблюдал
правила: прикрыв  кулаками  лицо  и  грудь,  подстерегал  мгновение  и,  как
развернувшаЯсЯ пружина, наносил сильные прЯмые удары.
     ‚начале противники не причинЯли друг другу большого вреда. Ћдин  кричал
и "делал мельницу", другой хладнокровно выжидал. „рака затЯгивалась. ‘тукнул
опрокинутый стул; под грубыми башмаками хрустел песок, которым  посыпан  был
каменный пол. Џротивники запыхались, дышали хрипло, с натугой, лица у  обоих
побагровели, словно внутри у них горели раскаленные  угли  и  пламЯ  жаровни
сверкало в блестЯщих запавших глазах.
     - Ќа, получай! - завопил аваль. - Џереломаю тебе все кости.
     € в самом деле, взмахнув длинной рукой, словно цепом, он обрушил  кулак
на плечо ќтьена. ’от едва не застонал от боли, но  сдержалсЯ;  слышно  было,
как  глухо  шмЯкнул  кулак,  ушибив  ему   мышцы.   ќтьен   ответил   прЯмым
сокрушительным ударом в грудь и сбил бы авалЯ с ног, если б тот не отскочил
в сторону, так как, увертываЯсь, прыгал все времЯ, словно коза. ‚се  же  его
задело по левому боку  так  сильно,  что  он  зашаталсЯ,  не  мог  перевести
дыхание, от боли у него вдруг обмЯкли руки. ’огда его охватило бешенство, он
ринулсЯ на ќтьена, как зверь, и попыталсЯ ударить его ногой в живот.
     - Ђ Я тебЯ в брюхо! - бормотал он сдавленным голосом. - ‚ыпущу кишки  и
на солнышке развешу,
     ќтьен увернулсЯ. Ќо такое нарушение правил честной драки возмутило его,
и он крикнул:
     - Њолчи, скотина! —ерт бы тебЯ побрал! Ќе смей лЯгатьсЯ,  а  то  возьму
стул и оглушу тебЯ.
     Џоединок стал ожесточенным.  ђаснер,  в  негодовании,  снова  попыталсЯ
вмещатьсЯ, но жена суровым взглЯдом удержала, его: разве два  посетителЯ  не
имеют право свести счеты в их заведении? ’огда ђаснер встал  перед  камином,
боЯсь, что противники свалЯтсЯ  прЯмо  в  огонь.  ‘уварин  с  обычным  своим
спокойным видом свернул папиросу, но так и не закурил ее. Љатрин  неподвижно
стоЯла у стены, только поднесла бессознательно руки к  поЯсу  и  судорожными
движениЯми дергала складки платьЯ. Ћна изо всех сил сдерживалась,  чтобы  не
закричать, не убить одного из противников, выдав  своим  возгласом,  кто  ей
дороже; впрочем, в эту минуту она в  смЯтении  своем  даже  не  знала,  кого
хотела бы спасти.
     ‚скоре аваль выдохсЯ и, обливаЯсь потом, бил наугад. ќтьен  даже  и  в
Ярости не забывал прикрыватьсЯ, отбивал почти все  выпады;  некоторые  удары
слегка задели его. “ него было надорвано ухо, содран лоскуток кожи на шее, и
ссадина эта вызва