лчаса, склонившись над  Ямой  и  наблюдаЯ  за  медведЯми,  которые
передвигались, грузно покачиваЯсь; повадки этих неуклюжих животных нравились
ему; он разглЯдывал их,  приоткрыв  рот,  вытаращив  глаза,  и,  как  дурак,
радовалсЯ и потешалсЯ их движениЯм. Ќаконец он  решал,  что  пора  домой,  и
отправлЯлсЯ в путь, волоча ноги и разглЯдываЯ прохожих, экипажи, витрины.
     „ома он сразу же обедал, потом принималсЯ за чтение. Ћн купил сочинениЯ
Ѓюффона и каждый вечер задавал  себе  урок:  прочесть  двадцать  -  тридцать
страниц, несмотрЯ на страшную скуку, которую наводило на него  это  занЯтие.
Ћн читал также, в грошовых выпусках, "€сторию Љонсульства и €мперии"  ’ьера,
"€сторию жирондистов" ‹амартина или какую-нибудь научно-популЯрную книгу. Ћн
воображал, что занимаетсЯ  самообразованием.  €ной  раз  он  заставлЯл  жену
прослушать несколько страничек, кое-какие забавные истории, которые он читал
ей вслух. Ћн очень  удивлЯлсЯ,  что  ’ереза  может  просидеть  целый  вечер,
задумавшись, молча, не испытываЯ желаниЯ взЯтьсЯ за книгу. ‚ глубине души он
считал, что жена его глуповата.
     ’ереза с раздражением отстранЯла от себЯ книги. Ћна предпочитала сидеть
без дела, устремив взглЯд в одну точку, погрузившись  в  какие-то  туманные,
зыбкие  мысли.  •арактер  ее,  впрочем,  оставалсЯ  по-прежнему   ровным   и
покладистым; всЯ ее волЯ  была  направлена  на  то,  чтобы  стать  существом
пассивным, сговорчивым, готовым на крайнее самоотречение.
     ’орговлЯ шла понемногу. „оход каждый месЯц был один и тот же. Љлиентуру
составлЯли местные работницы. Љаждые минут пЯть в лавку входила какаЯ-нибудь
девушка и покупала товара на несколько су. ‘  покупательницами  ’ереза  была
всегда любезна; когда она занималась с ними, на лице ее поЯвлЯлась заученнаЯ
улыбка. ѓ-жа ђакен была  искуснее,  разговорчивее,  и,  по  правде  сказать,
именно она привлекала и удерживала клиентуру.
     ‚ течение трех лет дни сменЯлись, похожие один  на  другой.  Љамилл  ни
разу не выходил днем из своей конторы; его мать и жена почти  не  отлучались
из лавки. †ивЯ в  промозглом  сумраке,  в  унылой,  давЯщей  тишине,  ’ереза
наблюдала, как стелетсЯ перед нею ее бессмысленнаЯ жизнь, готовЯ  ей  каждый
вечер все то же холодное ложе и каждое утро - все тот же никчемный день.
 
        IV 
 
     ђаз в неделю, по четвергам вечером, семейство ђакенов принимало гостей.
‚ столовой зажигали большую дампу, на плите кипЯтили воду длЯ чаЯ. ќто  было
целым событием. ’акие вечера сильно  отличались  от  обычных;  они  вошли  в
обиход семьи как некие мещанские оргии, преисполненные безудержного весельЯ.
‚ такие вечера ложились спать в одиннадцать часов.
     ѓоспожа ђакен разыскала в Џариже  одного  из  своих  прежних  знакомых,
полицейского комиссара Њишо, который прослужил двадцать лет в ‚ерноне и  был
там ее соседом по квартире.  ’огда  между  ними  завЯзалась  теснаЯ  дружба;
позже, когда вдова продала дело и переселилась в домик у  реки,  они  совсем
потерЯли друг  друга  из  виду.  Ќесколько  месЯцев  спустЯ  Њишо  уехал  из
провинции и обосновалсЯ в  Џариже,  на  ‘енекой  улице,  где  мирно  проедал
положенную ему пенсию в полторы тысЯчи франков. Ћднажды в дождливый день  он
встретил свею старую приЯтельницу в пассаже  Џон-Ќеф;  в  тот  же  вечер  он
обедал у ђакенов.
     ’ак начались приемы по  четвергам.  “  бывшего  полицейского  комиссара
вошло в привычку неуклонно приходить к ним раз в неделю. Џотом он  привел  с
собой тридцатилетнего сына Ћливье, высокого, поджарого и худого, женатого на
крошечной, болезненной и медлительной женщине. Ћливье служил  в  полицейском
управлении, зарабатываЯ три тысЯчи франков, что вызывало  у  Љамилла  жгучую
зависть; он был старшим чиновником сыскного отделениЯ. ’ереза с  первого  же
раза возненавидела этого чопорного, холодного человека, который считал,  что
оказывает великую честь лавочке, ЯвлЯЯ тут свою  долговЯзую  тощую  особу  и
жалкую худосочную жену.
     Љамилл ввел еще одного гостЯ - старого служащего управлениЯ  Ћрлеанской
дороги. ѓриве прослужил уже  двадцать  лет;  он  был  старшим  чиновником  и
получал две тысЯчи сто  франков.  ‚  его  обЯзанности  входило  распределЯть
работу между сотрудниками того отделениЯ, где состоЯл  Љамилл,  и  последний
относилсЯ к нему с известным уважением. ‚ мечтах Љамиллу рисовалось,  что  в
один прекрасный день, лет через десЯть, ѓриве умрет  и  он,  может  статьсЯ,
займет его место. ‘тарик был в восторге  от  приема,  оказанного  ему  г-жой
ђакен, и стал с отменной точностью ЯвлЯтьсЯ каждый четверг. —ерез  пол  года
этот визит стал длЯ него уже долгом: он шел в пас саж Џон-Ќеф  так  же,  как
каждое  утро  направлЯлсЯ  в  контору,  -  машинально,  подчинЯЯсь   некоему
животному инстинкту.
     ‚ таком составе собраниЯ стали очаровательны, ‚ семь часов  г-жа  ђакен
затапливала камин, переносила лампу  на  середину  стола,  возле  нее  клала
домино и перетирала чайный сервиз, красовавшийсЯ на буфете. ђовно  в  восемь
старики Њишо и ѓриве сходились возле  магазина,  ибо  один  шел  со  стороны
‘енекой улицы, а другой - от улицы Њазарини. Ћни входили в лавку и вместе  с
хозЯевами поднимались на второй этаж. ‚се усаживались на  стол  и  поджидали
Ћливье Њишо с женой, которые постоЯнно запаздывали. Љогда все оказывались  в
сборе, г-жа ђакен разливала чай, Љамилл высыпал на  клеенку  домино,  и  все
погружались в игру. ‘лышно было только постукивание костЯшек.  Џосле  каждой
партии игроки минуты две-три ссорились, затем споры умолкали, и воцарившуюсЯ
унылую тишину нарушало только сухое постукивание костЯшек.
     ’ереза играла так равнодушно, что это  бесило  Љамилла.  Ћна  брала  на
колени жирного полосатого кота ”рансуа, привезенного г-жой ђакен из ‚ернона,
одной рукой ласкала его, а другою ставила косточки. —етверги  были  длЯ  нее
истинной пыткой; нередко она ссылалась на недомогание, на сильную мигрень  -
лишь бы не играть, а сидеть без  дела,  в  полусне.  Ћблокотившись  о  стол,
подперев щеку рукой, она  взирала  на  тетиных  и  мужниных  гостей,  и  они
виделись ей сквозь желтую дымку коптЯщей лампы. ‚ид окружающих приводил ее в
отчаЯние.  Ћна  переводила  взглЯд  с  одного  лица  на  другое  с  глубоким
отвращением, с глухой ненавистью. “ старика Њишо  была  бледнаЯ  физиономиЯ,
испещреннаЯ красными пЯтнами, - безжизненнаЯ физиономиЯ старца,  впавшего  в
детство; у ѓриве лицо было узкое, с  круглыми,  как  у  кретина,  глазами  и
тонкими губами; Ћливье, на невыразительном  лице  которого  резко  выступали
скулы, важно нес малоподвижную голову, венчавшую  неуклюжее  туловище,  а  у
‘юзанны, его жены, было очень бледное, дрЯблое лицо с бескровными  губами  и
растерЯнный взглЯд. € ’ереза не  находила  ни  одного  человека,  ни  одного
живого созданиЯ среди причудливых и зловещих существ, в обществе которых  ее
удерживала непреодолимаЯ сила; порою у  нее  начинались  галлюцинации  -  ей
казалось, будто ее бросили  в  какой-то  склеп  вместе  с  трупами,  которые
шевелЯт головой и двигают ногами и руками, когда их  потЯнут  за  веревочку.
Ћна задыхалась в спертом воздухе столовой; трепетнаЯ тишина, желтые  отсветы
лампы наводили на нее какой-то смутный ужас, необъЯснимую тоску.
     “ двери, в лавке,  повесили  колокольчик,  и  его  резкое  позвЯкивание
возвещало о поЯвлении покупательниц. ’ереза прислушивалась; когда раздавалсЯ
звон, она спешила вниз, довольнаЯ тем, что может уйти из  столовой.  Ћна  не
торопЯсь  отпускала  товар.  Џосле  ухода  покупательницы  она  садилась  за
конторку и сидела там как можно дольше, боЯсь вновь  поднЯтьсЯ  наверх;  она
наслаждалась тем, что не видит перед собой  ѓриве  и  Ћливье.  ‘ырой  воздух
лавки умерЯл жар в ее пылающих руках. € она вновь  впадала  в  свою  обычную
мрачную мечтательность.
     Ќо  долго  так  сидеть  она  не  могла.  Љамилл  бывал   недоволен   ее
отсутствием; он не понимал, как можно в четверг предпочесть лавку  столовой.
Џерегнувшись через перила лестницы, он взглЯдом искал жену.
     - Ќу что же  ты?  -  кричал  он.  -  —то  ты  там  делаешь?  Џочему  не
возвращаешьсЯ?.. ѓриве чертовски везет. Ћн опЯть выиграл.
     ЊолодаЯ женщина с  трудом  поднималась  с  места  и  снова  усаживалась
напротив старика Њишо, на отвислых губах  которого  блуждала  отвратительнаЯ
улыбка. € так до  одиннадцати  часов  ’ереза  неподвижно  сидела  на  стуле,
поглЯдываЯ на ”рансуа, которого  она  держала  на  руках,  чтобы  не  видеть
картонных паЯцев, кривлЯющихсЯ вокруг нее.
 
        V 
 
     Љак-то в четверг, вернувшись из конторы, Љамилл привел с собою  дюжего,
широкоплечего молодца, которого он фамильЯрно втолкнул в магазин.
     - “знаешь, мать, этого господина? - спросил он у г-жи  ђакен,  указываЯ
на вошедшего.
     ‘тараЯ торговка взглЯнула на незнакомца, порылась в памЯти,  но  ничего
не вспомнила. ’ереза наблюдала сцену с обычным равнодушием.
     - „а что же это ты? - продолжал Љамилл. - Ќеужели  не  узнаешь  ‹орана,
малыша ‹орана, сынишку дЯдюшки ‹орана, у  которого  такие  прекрасные  пашни
около †ефоса?.. ‡абыла?.. џ с ним вместе ходил в школу; он забегал  за  мной
по утрам, по пути от своего дЯдюшки, который жил рЯдом с нами, -  и  ты  его
еще угощала хлебом с вареньем.
     ‚друг г-жа ђакен вспомнила; но с тех пор малыш ‹оран  чудовищно  вырос.
Ћна не видела его по крайней мере  лет  двадцать.  …й  захотелось  загладить
впечатление от приема, который она ему оказала в первые минуты, и она  стала
изливатьсЯ в воспоминаниЯх, расточаЯ чисто материнские ласки. ‹оран сел;  он
тихо  улыбалсЯ,  отвечал  ей  Ясным  голосом,   обводил   лавку   спокойным,
непринужденным взглЯдом.
     - Џредставьте себе, - сказал Љамилл, - этот проказник уже полтора  года
служит на Ћрлеанской железной дороге, а мы встретились и узнали  друг  друга
только сегоднЯ! Џравда,  наше  управление  -  колоссальное,  это  сложнейший
механизм.
     Џри этих словах молодой человек вытаращил глаза и поджал губы:  он  был
неимоверно горд, что ЯвлЯетсЯ скромным колесиком в такой большой машине.  Ћн
продолжал, покачав головой:
     - Ќо ему живетсЯ недурно; он получил образование, он  зарабатывает  уже
полторы тысЯчи франков... Ћтец отдал его в коллеж; он изучал  право,  училсЯ
живописи. ’ак ведь, ‹оран?.. ЋставайсЯ обедать.
     - Ћхотно, - без обинЯков ответил ‹оран.
     Ћн снЯл шлЯпу и уселсЯ  в  магазине.  ѓ-жа  ђакен  поспешила  в  кухню.
’ереза, еще не промолвившаЯ ни слова, разглЯдывала гостЯ. Ќикогда в жизни ей
не доводилось видеть такого мужчины. ‹оран -  высокий,  сильный,  румЯный  -
изумлЯл  ее.  Ћна  с  каким-то  восторгом  рассматривала  его  низкий   лоб,
обрамленный жесткой черной шевелюрой, полные щеки,  Яркие  губы,  правильные
черты лица, отмеченного какой-то полнокровной  красотой.  Ќа  мгновение  она
задержала взглЯд на его шее: шеЯ у него была широкаЯ и  короткаЯ,  жирнаЯ  и
могучаЯ. Џотом она стала разглЯдывать его крупные руки, которые он держал на
коленЯх; концы пальцев у него были квадратные;  его  кулак  мог  бы  сразить
быка.  ‹оран  был  подлинный  крестьЯнский   сын,   сутулый,   с   несколько
тЯжеловесными посадками, с медлительными  и  точными  жестами,  спокойный  и
упрЯмый на вид. Џод одеждой у  него  чувствовались  выпуклые,  разработанные
мускулы, тело полное н плотное. € ’ереза с любопытством  рассматривала  его,
переходЯ от рук к лицу, а когда она останавливала взглЯд на его бычьей  шее,
по ней прибегали легкие мурашки.
     Љамилл разложил томики Ѓюффона  и  грошовые  брошюрки,  чтобы  показать
приЯтелю, что и он занимаетсЯ. Џотом, как бы отвечаЯ на вопрос, который  уже
несколько минут вертелсЯ у него в голове, он обратилсЯ к ‹орану:
     -  Ђ  ведь  ты,  должно  быть,  знаешь  мою  жену?  Џомнишь  двоюродную
сестренку, котораЯ играла с нами в ‚ерноне?
     - џ сразу же узнал мадам, - ответил ‹оран, смотрЯ ’ерезе прЯмо в лицо.
     Ћт этого взглЯда, устремленного на нее в упор и словно  проникавшего  в
нее, молодой женщине стало как-то  не  по  себе.  Ћна  натЯнуто  улыбнулась,
перемолвилась с ‹ораном и мужем несколькими  словами  и  поспешила  уйти  на
кухню. …й было тЯжело.
     ‘ели   за   стол.   Љамилл   решил,   что   долг   вежливости   требует
поинтересоватьсЯ жизнью приЯтелЯ, и, как только подали суп, спросил:
     - Љак поживает твой отец?
     - „а не знаю, - ответил ‹оран. - “ нас размолвка; уже лет пЯть  как  не
переписываемсЯ.
     - —то ты говоришь! - воскликнул чиновник, пораженный  такой  чудовищной
новостью.
     - „а, у любезного папаши свои особые идеи... Ћн беспрестанно судитсЯ  с
соседЯми, поэтому он и отдал менЯ в коллеж; он мечтал, что  Я  буду  у  него
адвокатом и стану ему выигрывать тЯжбы... „а, у папаши ‹орана на уме  только
выгода; он хочет, чтобы даже причуды его приносили доход.
     - Ђ ты не захотел стать адвокатом?  -  спросил  Љамилл,  все  больше  и
больше удивлЯЯсь.
     - Ќи малейшего желаниЯ, - со смехом отвечал  приЯтель.  -  „ва  года  Я
делал вид, будто слушаю лекции, чтобы получать  стипендию,  которую  высылал
мне отец, - сто франков в месЯц. џ жил тогда со школьным товарищем,  который
стал художником, и Я тоже начал заниматьсЯ  живописью.  Њне  это  нравилось;
ремесло занЯтное, легкое. Њы целыми днЯми курили, болтали...
     ђакены таращили глаза.
     - Љ сожалению, - продолжал ‹оран, - так не  могло  долго  продолжатьсЯ.
Ћтец проведал, что Я вожу его за нос; он сразу же лишил менЯ ста  франков  в
месЯц и предложил вернутьсЯ домой и вместе  с  ним  копать  землю.  ’огда  Я
попробовал было писать картины на божественные сюжеты; дело  не  пошло...  џ
понЯл, что впереди у менЯ - голоднаЯ смерть, послал искусство ко всем чертЯм
и стал искать должность... Ќо отец умрет же  когда-нибудь;  вот  Я  этого  и
дожидаюсь, а там заживу ничего не делаЯ.
     ѓолос ‹орана звучал спокойно. €сториЯ,  рассказаннаЯ  им  в  нескольких
словах, давала о нем исчерпывающее представление. ‚ сущности, это был лентЯй
с плотоЯдными аппетитами, с  Ясно  выраженной  жаждой  легких  и  постоЯнных
удовольствий. ќто большое могучее тело желало только одного -  не  утруждать
себЯ, валЯтьсЯ,  бездельничать  и  наслаждатьсЯ  жизнью.  Њолодому  человеку
хотелось бы вкусно есть, сладко спать, щедро удовлетворЯть  свои  страсти  и
притом не двигатьсЯ с места, избегаЯ малейшей усталости.
     ЏрофессиЯ адвоката привела его в ужас, а одна  мысль  о  том,  что  ему
придетсЯ копать землю, вгонЯла его в дрожь! Ћн обратилсЯ к искусству, думаЯ,
что это ремесло самое подходЯщее длЯ лентЯЯ; ему казалось,  что  действовать
кистью - пустое дело; кроме того, он надеЯлсЯ на легкий успех. Ћн  мечтал  о
жизни, полной доступных наслаждений, о роскошной жизни, об изобилии  женщин,
о неге на  диванах,  о  Яствах  и  опьЯнении.  ќта  мечта  осуществлЯлась  в
действительности, пока папаша ‹оран высылал денежки. Ќо когда перед  молодым
человеком, которому к тому времени уже  минуло  тридцать  лет,  в  отдалении
предстала нищета, он призадумалсЯ; он чувствовал, что у него не  хватит  сил
терпеть лишениЯ; он не согласилсЯ бы прожить и  днЯ  впроголодь,  даже  ради
самой громкой артистической славы. Љак он и выразилсЯ, он послал живопись  к
чертЯм, едва только убедилсЯ, что она бессильна удовлетворить  его  обширные
аппетиты. …го первые живописные опыты  были  более  чем  посредственны;  его
крестьЯнский глаз воспринимал природу сумбурно, с низменной ее стороны;  его
холсты - грЯзные, нерЯшливые, уродливые - не выдерживали  критики.  ‚прочем,
он не страдал артистическим тщеславием и не особенно  огорчилсЯ,  когда  ему
пришлось забросить кисти. Ћн искренне пожалел  только  о  мастерской  своего
школьного  товарища,  о  просторной  мастерской,  где  он   так   упоительно
бездельничал добрых пЯть лет. Ћн пожалел также о натурщицах, мелкие  прихоти
которых были ему по карману. €з  этого  мира  грубых  наслаждений  он  вынес
жгучие плотские желаниЯ. Ћднако удел конторского служащего пришелсЯ  ему  по
душе; такое существование, похожее на жизнь  рабочей  скотины,  не  тЯготило
его, он любил эту повседневную работу; она не утомлЯла его  и  усыплЯла  ум.
’олько два обстоЯтельства огорчали ‹орана: ему недоставало женщин да обеды в
кухмистерской за восемнадцать су не утолЯли его прожорливости.
     Љамилл смотрел на него и слушал с дурацким  недоумением.  •илый  юноша,
дрЯблое, бессильное тело  которого  за  всю  жизнь  не  изведало  ни  единой
чувственной  встрЯски,  был  по-ребЯчески  изумлен   жизнью   художественных
мастерских, о которой рассказывал приЯтель. …го ошеломил рассказ о женщинах,
обнажающих свое тело. Ћн расспрашивал ‹орана.
     - ‡начит, - говорил он, - были вот такие, которые при  тебе  снимали  с
себЯ рубашку?
     - Ќу разумеетсЯ, - отвечал ‹оран, улыбнувшись и бросив взглЯд на сильно
побледневшую ’ерезу.
     - ‘транное это должно производить впечатление, -  не  унималсЯ  Љамилл,
по-детски посмеиваЯсь. - џ бы  смутилсЯ.  Џервый-то  раз  ты,  должно  быть,
совсем ошалел.
     ‹оран растопырил широкую руку и стал внимательно рассматривать  ладонь.
Џальцы его слегка вздрагивали, Яркий румЯнец заливал щеки.
     - Џервый раз мне это, помнитсЯ,  показалось  вполне  естественным...  -
продолжал он, как бы говорЯ с самим  собою.  -  ‡анЯтнаЯ  вещь  это  чертово
искусство, только  доходу  от  него  ни  гроша...  “  менЯ  была  натурщица,
прелестнаЯ рыжаЯ девушка с  упругим,  восхитительным  телом...  великолепнаЯ
грудь, бедра - широченные...
     ‹оран поднЯл глаза Я увидел перед собою ’ерезу; молодаЯ женщина  словно
замерла и онемела. Ћна впилась  в  него  пристальным,  жгучим  взглЯдом.  …е
черные, матового оттенка глаза казались двумЯ бездонными отверстиЯми,  а  за
приоткрытыми губами виднелись розовые блики рта. Ћка была как бы  ошеломлена
и всЯ насторожилась; она внимала.
     ‹оран перевел взглЯд с ’ерезы на Љамилла и постаралсЯ сдержать  улыбку.
Ћн завершил фразу жестом; жестом широким и сластолюбивым, приковавшим к себе
взглЯд молодой  женщины.  “же  был  подан  десерт,  а  г-же  ђакен  пришлось
спуститьсЯ вниз, чтобы занЯтьсЯ с покупательницей.
     Љогда снЯли скатерть, ‹оран, некоторое времЯ сидевший  в  задумчивости,
вдруг обратилсЯ к Љамиллу:
     - Џослушай, непременно надо написать твой портрет.
     ѓоспожу ђакен и ее сына эта мысль привела в восторг. ’ереза по-прежнему
молчала.
     - ‘ейчас лето, - продолжал ‹оран, - служба кончаетсЯ в четыре,  Я  могу
приходить сюда и писать тебЯ часа два  по  вечерам.  ќто  займет  не  больше
недели.
     - —то ж, отлично, - ответил Љамилл, покраснев от удовольствиЯ. - Ѓудешь
у нас обедать... џ завьюсь у парикмахера и надену черный сюртук.
     Џробило восемь. Џришли ѓриве и Њишо. ‚след за ними поЯвились  Ћливье  с
‘юзанной.
     Љамилл  представил  своего  приЯтелЯ  гостЯм.  ѓрийе  поджал  губы.  Ћн
ненавидел ‹орана, потому что, по  его  мнению,  молодому  чиновнику  слишком
скоро повысили жалованье. Љ  тому  же  поЯвление  нового  гостЯ  было  целым
событием; завсегдатаи ђакенов встретили незнакомца с  некоторым  холодком  -
иначе и быть не могло.
     ‹оран держалсЯ добродушным малым. Ћн разобралсЯ в обстоЯтельствах,  ему
захотелось понравитьсЯ, сразу же прижитьсЯ. Ћн рассказывал  всЯкую  всЯчину,
весь вечер оживлЯл общество своим громким  смехом  и  завоевал  расположение
даже старика ѓриве,
     ‚ тот вечер  ’ереза  не  искала  повода  спуститьсЯ  в  лавку.  Ћна  до
одиннадцати часов просидела  на  месте  за  игрой  и  беседой,  но  избегала
взглЯдов  ‹орана,  который,  впрочем,  и  не  обращал   на   нее   вниманиЯ.
†изнерадостность этого парнЯ, его  густой  голос,  смачный  хохот,  сильный,
терпкий запах, исходивший от него, смущали молодую женщину и как-то  странно
волновали ее.
 
        VI 
 
     ‘ того днЯ ‹оран почти каждый вечер приходил к ђакенам. Ћн жил на улице
‘ен-‚иктор, против ‚инной пристани, в меблированной комнатке на  антресолЯх,
за которую с него брали восемнадцать франков в месЯц; в комнатке было  около
шести квадратных метров, а освещалась она  покатым  окном,  прорубленным  на
крыше, через которое виднелась узкаЯ полоска  неба.  ‚  свою  каморку  ‹оран
всегда старалсЯ вернутьсЯ как можно позже. ‡а недостатком денег он  не  имел
возможности проводить времЯ за столиком в кафе, а потому до встречи с Љамил-
лом обычно засиживалсЯ в закусочной, где обедал по вечерам; он курил  трубку
и попивал кофе с ромом, это обходилось ему в три су. Џотом он тихо  брел  по
улице ‘ен-‚иктор, прогуливалсЯ по набережной, а в теплые  ночи  присаживалсЯ
на скамейки.
     Њагазин в пассаже Џон-Ќеф  стал  длЯ  него  прелестным,  теплым,  тихим
убежищем, где его ждали дружеские речи и всЯческие знаки'  вниманиЯ.  ’еперь
он сберегал три су, которые стоЯл ему кофе, и с упоением  пил  отличный  чай
г-жи  ђакен.  Ћн  просиживал  здесь  до  десЯти  часов,  перевариваЯ   обед,
подремываЯ, чувствуЯ себЯ как дома; он уходил только после того, как Љамилл,
при его помощи, запирал магазин.
     Љак-то вечером он принес с собою мольберт и Ящик с красками. Ќа  другой
день он собиралсЯ приступить к портрету Љамилла. Љупили холст, все тщательно
подготовили. Ќаконец  художник  взЯлсЯ  за  дело;  он  устроилсЯ  в  спальне
супругов - там, уверЯл он, светлее.
     ’ри вечера ушло на прорисовку головы. Ћн  старательно  водил  углем  по
холсту - мелкими, робкими движениЯми; сделанный им рисунок, сухой и жесткий,
забавно  напоминал  примитивы.  Ћн  срисовал  лицо   Љамилла,   как   ученик
срисовывает обнаженную натуру, - неумело, с неуклюжей точностью, придававшей
портрету какое-то насупленное выражение. Ќа четвертый  день  он  выдавил  на
палитру крошечные холмики краски и начал писать самыми кончиками кистей;  он
покрывал холст грЯзноватыми  жидкими  точками,  наносил  на  него  короткие,
частые штрихи, словно работал карандашом.
     Џо окончании каждого сеанса г-жа ђакен и Љамилл приходили в неописуемый
восторг. ‹оран говорил, что еще надо подождать, сходство поЯвитсЯ.
     ‘ того днЯ, как началась работа над портретом, ’ереза уже  не  выходила
из комнаты, преображенной в мастерскую. Ћна предоставила тетке одной  сидеть
за конторкой; она пользовалась малейшим поводом, чтобы поднЯтьсЯ  наверх,  и
замирала на месте, наблюдаЯ за работой ‹орана.
     Џо-прежнему серьезнаЯ, печальнаЯ и даже еще более молчаливаЯ и бледнаЯ,
она садилась и следила за движением кисти.  Ћднако  зрелище  это,  казалось,
само по себе не особенно занимало ее;  она  приходила,  подчинЯЯсь  какой-то
силе, котораЯ влекла ее сюда, и  сидела  как  пригвожденнаЯ.  ‹оран  изредка
оборачивалсЯ, улыбалсЯ, спрашивал, нравитсЯ ли ей портрет. Ћна еле отвечала,
вздрагивала, потом снова впадала в безмолвный восторг.
     ‚озвращаЯсь вечерами на улицу ‘ен-‚иктор, ‹оран обдумывал  положение  и
долго рассуждал: стоит ли ему сделатьсЯ любовником ’ерезы или не стоит?
     "ќто такаЯ женщина,  котораЯ  станет  моей  любовницей,  как  только  Я
захочу, - думал он. - Ћна вечно торчит  у  менЯ  за  спиной,  рассматривает,
измерЯет, взвешивает менЯ... Ћна дрожит, на лице у нее  поЯвлЯетсЯ  какое-то
особое, молчаливое и страстное выражение. Њожно не сомневатьсЯ  -  ей  нужен
любовник; об этом Ясно говорЯт ее глаза... ‚едь, сказать по правде, Љамилл -
ничтожество".
     ‹оран в душе потешалсЯ, вспоминаЯ, как хил и  бесцветен  его  приЯтель.
Џотом продолжал:
     "…й скучно в этой лавчонке... џ-то хожу туда потому, что  мне  деватьсЯ
некуда. Ђ то менЯ ничем не заманить бы в пассаж  Џон-Ќеф.  „о  чего  же  там
сыро, угрюмо... †енщина там задохнутьсЯ может... џ ей  нравлюсь,  уверен.  ‚
таком случае чем Я хуже всЯкого другого?"
     Ћн останавливалсЯ, им овладевало чувство собственного превосходства, он
сосредоточенно смотрел, как текут воды ‘ены.
     "Ќу, будь что будет, - восклицал он, - при  первом  же  удобном  случае
поцелую ее... ђучаюсь, что она сразу повалитсЯ мне на руки".
     Ћн отправилсЯ дальше, и у него возникали сомнениЯ.
     "Ќо ведь она дурнушка, - думал он. - “ нее длинный нос, большой рот.  Љ
тому же Я ничуть не влюблен в нее.  …ще  влипнешь  в  какую-нибудь  скверную
историю. ‚се это надо как следует взвесить..."
     Ѓудучи по натуре своей очень осторожным, ‹оран  обдумывал  эти  вопросы
целую неделю. Ћн заранее учитывал все осложнениЯ,  какие  может  повлечь  за
собою свЯзь с ’ерезой; он решил сделать попытку лишь после того, как  пришел
к выводу, что эта свЯзь будет длЯ него действительно выгодна.
     Џравда, ’ереза не в его  вкусе;  но  ведь  она  достанетсЯ  ему  даром;
женщины, которых он покупал по дешевке, уж конечно, не были ни красивее,  ни
желаннее ’ерезы. •отЯ бы ради экономии  имеет  смысл  воспользоватьсЯ  женою
приЯтелЯ. ‚добавок он уже давно не удовлетворЯл своих желаний; деньги - вещь
редкаЯ, ему приходилось подавлЯть свою  плоть,  а  поэтому  обидно  было  бы
упустить случай немного полакомитьсЯ. Ќаконец, такаЯ свЯзь, если все  здраво
взвесить, не может  иметь  дурных  последствий:  в  интересах  ’ерезы  будет
сохранить ее в тайне; как только ему вздумаетсЯ, он легко может бросить  ее;
даже если допустить, что Љамилл откроет истину и рассвирепеет, то ничего  не
стоит пристукнуть его, вздумай он шуметь. „ело представлЯлось ‹орану во всех
отношениЯх легким и заманчивым.
     ‘ тех пор он жил в приЯтной безмЯтежности, выжидаЯ, когда пробьет  час.
Ћн решил при первом же удобном случае действовать напрЯмик. …му рисовались в
будущем приЯтнейшие вечера. ‚се  ђакены  будут  содействовать  его  счастью:
’ереза умерит волнение его крови; г-жа ђакен будет с ним ласкова, как  мать;
Љамилл станет развлекать его разговорами, чтобы по вечерам в лавочке ему  не
было особенно скучно.
     ђабота над портретом близилась к концу, а  подходЯщего  случаЯ  все  не
представлЯлось. ’ереза по-прежнему сидела рЯдом, подавленнаЯ и  озабоченнаЯ,
но Љамилл не выходил из комнаты, и ‹оран досадовал, что не может услать  его
куда-нибудь хоть на час. Љак бы то ни  было,  в  один  прекрасный  день  ему
пришлось сказать, что завтра портрет будет закончен.  ѓ-жа  ђакен  объЯвила,
что они пообедают все вместе и отпразднуют успех художника.
     Ќа другой день, после того как ‹оран сделал последние мазки, всЯ  семьЯ
собралась   и   стала   восторгатьсЯ   сходством   портрета.   Џортрет   был
отвратительный, мутно-серый, с большими лиловатыми пЯтнами. „аже самые Яркие
краски превращались под кистью ‹орана - в грЯзные и  тусклые;  сам  того  не
желаЯ, он сильно преувеличил бледность модели, и  физиономиЯ  Љамилла  стала
напоминать зеленоватое лицо утопленника; из-за неправильности рисунка  черты
его исказились, и это делало зловещее сходство  еще  более  разительным.  Ќо
Љамилл был в восторге; он считал, что на портрете у него весьма  благороднаЯ
внешность.
     ‚доволь налюбовавшись своим изображением, он заЯвил,  что  отправлЯетсЯ
за шампанским. ѓ-жа ђакен спустилась в лавку.  •удожник  осталсЯ  наедине  с
’ерезой.
     ЊолодаЯ женщина сидела сгорбившись и рассеЯнно смотрела куда-то  вдаль.
Ћна с тревогой как  бы  ждала  чего-то.  ‹оран  колебалсЯ;  он  рассматривал
портрет, играл кистЯми. Ќо медлить было нельзЯ: Љамилл  вот-вот  должен  был
вернутьсЯ, такого случаЯ  могло  больше  не  представитьсЯ.  •удожник  резко
повернулсЯ и оказалсЯ с  ’ерезой  лицом  к  лицу.  Ќесколько  мгновений  они
смотрели друг на друга.
     Џотом ‹оран порывисто нагнулсЯ и прижал молодую  женщину  к  груди.  Ћн
запрокинул ей голову, прижавшись губами к ее  губам.  “  нее  вырвалсЯ  жест
возмущениЯ - дикого, безудержного, потом  она  сразу  поникла  и  скользнула
вниз, на пол. Ћни не проронили ни слова. ‘лиЯние их было безмолвно и грубо.
  
        VII 
 
     ‘ самого же начала  любовники  понЯли,  что  свЯзь  их  предопределена,
неизбежна, вполне естественна. Ћни с первой  же  встречи  начали  обращатьсЯ
друг к другу на "ты", стали близки друг  другу  без  смущениЯ,  не  краснеЯ,
словно их близость длилась уже много лет. ‚ новом положении они жили  легко,
безмЯтежно, не ведаЯ стыда.
     Ћни сговорились о  свиданиЯх.  ’ереза  не  могла  отлучатьсЯ  из  дома,
поэтому было решено, что ‹оран будет приходить к ней. ЊолодаЯ женщина Ясным,
уверенным  голосом  изложила  ему,  что  она   придумала.   ‘виданиЯ   будут
происходить в супружеской  спальне.  ‹юбовник  будет  проникать  туда  через
коридор, выходЯщий в пассаж, и ’ереза станет его впускать в дверь на  черной
лестнице. ‚ это времЯ Љамилл будет у себЯ в конторе, а г-жа ђакен  внизу,  в
лавке. ќто было смело и не могло не удатьсЯ.
     ‹оран одобрил замысел. Џри всей его осторожности у него была  и  своего
рода зверинаЯ, безрассуднаЯ отвага - отвага человека  с  увесистым  кулаком.
‘осредоточенный,  спокойный  вид  любовницы  поощрЯл  его  насладитьсЯ  этой
страстью, так смело ему  предложенной.  Ћн  выдумал  предлог,  отпросилсЯ  у
начальника на два часа и поспешил в пассаж Џон-Ќеф.
     …два войдЯ в пассаж, он оказалсЯ во власти жгучего вожделениЯ. ’орговка
искусственными драгоценностЯми сидела как раз против входа в коридор. ‹орану
пришлось   выжидать,   пока    она    занЯлась    с    покупательницей,    с
девушкой-работницей, котораЯ  вздумала  купить  у  нее  медное  колечко  или
серьги. ’огда он проворно шмыгнул  в  коридор;  поднЯлсЯ  по  узкой,  темной
лестнице, нащупываЯ руками заплесневевшие стены. Ћн  спотыкалсЯ  о  каменные
ступеньки и каждый раз испытывал какое-то жгучее  ощущение,  пронзавшее  ему
грудь. Ћтворилась дверь. Ќа пороге, в белесом сумраке, он  увидел  ’ерезу  в
кофте и нижней юбке, - сиЯющую, с волосами, туго  закрученными  на  затылке.
Ћна заперла дверь, повисла у него на шее. Ћт нее исходил теплый запах, запах
свежего бельЯ и только что вымытого тела.
     ‹оран с удивлением обнаружил, что его любовница очень красиваЯ женщина.
Ћн никогда не присматривалсЯ к ней. ѓибкаЯ, сильнаЯ  ’ереза  сжимала  его  в
объЯтиЯх,  запрокидываЯ  голову,  и  лицо  ее  озарЯлось   горЯчим   светом,
страстными улыбками. Ћблик любовницы как бы  преобразилсЯ,  приобрел  что-то
безумное и ласкающее; влажные губы, блестЯщие  глаза  -  все  в  ней  сиЯло.
‹астЯсь и извиваЯсь, молодаЯ женщина стала странно хороша, она  была  всЯ  -
порыв. …е лицо словно осветилось изнутри, по телу как бы пробегало пламЯ.  €
пылающаЯ кровь, напрЯженные нервы излучали вокруг нее какие-то горЯчие токи,
от нее шли пронизывающие, терпкие дуновениЯ.
     Џри  первом  же  поцелуе  она  раскрылась   как   сладострастница.   …е
неудовлетвореннаЯ  плоть  исступленно  погрузилась  в  негу.  Ћна   как   бы
пробуждалась от сна, она рождалась длЯ страсти. Ћна переходила из хилых  рук
Љамилла в мощные руки ‹орана, и прикосновение сильного  мужчины  вызывало  в
ней резкую встрЯску, котораЯ пробуждала ее тело от сна. ‚се дремавшие в  ней
инстинкты нервной женщины вспыхнули с невероЯтной силой; материнскаЯ  кровь,
кровь  африканскаЯ,  котораЯ  сжигала  ее  внутри,  неистово  заволновалась,
заклокотала  в  ее  худом,  еще  почти  девственном  теле.  Ћна  отдавалась,
предлагала себЯ с царственным бесстыдством. € по всему ее телу, с головы  до
ног, пробегала томнаЯ дрожь.
     Ќикогда еще  ‹орану  не  попадалось  такой  женщины.  Ћн  был  изумлен,
растерЯн. Ћбычно любовница не встречала его с такой страстью;  он  привык  к
холодным,   безразличным   поцелуЯм,   к   усталым,   пресыщенным    ласкам.
‚схлипываниЯ, судороги  ’ерезы  почти  что  пугали  его  и  в  то  же  времЯ
подстрекали его чувственное любопытство. “ходЯ от  ’ерезы,  он  шаталсЯ  как
пьЯный. Ќа другой  день,  когда  к  нему  вернулось  угрюмое,  настороженное
спокойствие, он задумалсЯ - возвращатьсЯ ли  ему  к  этой  женщине,  поцелуи
которой бросали его в жар. ‘начала он твердо решил,  что  больше  к  ней  не
пойдет. Џотом стал малодушно колебатьсЯ.  Ћн  хотел  забыть  ее,  больше  не
представлЯть ее себе обнаженной, не думать о ее нежных и  неистовых  ласках,
но она неотступно была перед ним, неумолимаЯ, простирающаЯ к нему руки.  ќто
зрелище  причинЯло  ему  физическую  боль,  и  постепенно  она   становилась
нестерпимой.
     Ћн не устоЯл,  снова  отпросилсЯ  со  службы,  опЯть  пришел  в  пассаж
Џон-Ќеф.
     ЌачинаЯ с этого днЯ ’ереза твердо вошла в его  жизнь.  Ћн  все  еще  не
хотел этого, он просто подчинЯлсЯ. €ной раз он приходил в ужас, временами  в
нем просыпалась осторожность, а в общем эта свЯзь неприЯтно  волновала  его;
но все страхи,  все  тревоги  рассеивались  перед  лицом  желаний.  ‘виданиЯ
продолжались, они происходили все чаще и чаще.
     ’ереза не ведала  таких  сомнений.  Ћна  отдавалась  чувственности  без
расчета,  шла  напрЯмик  туда,  куда  толкала  ее  страсть.   ќта   женщина,
подавленнаЯ обстоЯтельствами, но наконец  воспрЯнувшаЯ,  обнажала  все  свое
существо, рассказываЯ историю своей жизни.
     €ной раз она обнимала  ‹орана,  прижималась  к  его  груди  и  говорила
прерывистым голосом:
     - Ђх, если бы ты знал, как много Я  выстрадала.  џ  выросла  в  комнате
больного, в сырой тепличной атмосфере. џ спала в одной постели  с  Љамиллом;
по ночам Я старалась отстранитьсЯ от  него,  -  до  того  мне  был  противен
пресный запах, который исходил от его тела. Ћн был злой  и  упрЯмый;  он  не
хотел принимать лекарства,  если  Я  не  принимала  их;  в  угоду  тете  мне
приходилось  пить  всЯкую  дрЯнь.  Ќе  знаю,  как  только  Я  выжила...  Ћни
превратили менЯ в дурнушку, милый мой, они менЯ совсем  обокрали,  и  ты  не
можешь любить менЯ так, как люблю тебЯ Я.
     Ћна заливалась слезами, обнимаЯ ‹орана, и продолжала с глухой злобой:
     - џ не желаю им зла. Ћни менЯ воспитали, они менЯ приютили  и  избавили
от нищеты... Ќо  их  гостеприимству  Я  предпочла  бы  сиротскую  долю.  Њне
необходим был простор; еще совсем маленькой Я мечтала  бродить  по  дорогам,
утопаЯ босыми ногами в пыли, существовать подаЯнием, кочевать,  как  цыгане.
Њне говорили,  что  моЯ  мать  была  дочерью  вождЯ  какого-то  африканского
племени; Я часто думала о ней, Я понЯла, что свЯзана с  нею  узами  крови  и
инстинктов, Я хотела бы никогда не расставатьсЯ с  нею  и  странствовать  по
пескам, ухватившись за ее шею... Ђх, что это была за юность! џ и теперь  еще
содрогаюсь от отвращениЯ и негодованиЯ,  едва  только  вспомню  долгие  дни,
которые провела в комнате, где храпел Љамилл. џ сидела  на  корточках  возле
камина, тупо наблюдала, как кипЯт отвары, и чувствовала, что у менЯ затекают
ноги. Ќо Я боЯлась пошевелитьсЯ, тетЯ не позволЯла шуметь... Џозже, в домике
у реки, Я испытала настоЯщую радость; но Я уже отупела, Я еле могла  ходить,
падала, как только побегу. Џотом  менЯ  заживо  похоронили  в  этой  гнусной
лавчонке.
     ’ереза тЯжело дышала; она обеими руками крепко обнимала любовника,  она
мстила за себЯ, и ее тонкие, трепещущие ноздри нервно вздрагивали.
     - ’ы не поверишь, в какую  скверную  женщину  они  менЯ  превратили,  -
продолжала она. - Ћни сделали менЯ лицемерной, лживой... Ћни задушили менЯ в
своем мещанском благодушии, и Я не понимаю, каким образом в жилах  моих  еще
течет кровь... џ не поднимала глаз, Я напускала на себЯ унылый,  тупой  вид,
точь-в-точь как у них, Я жила их мертвой жизнью. Љогда  ты  менЯ  увидел,  Я
была как скотина, - правда? џ была хмураЯ, подавленнаЯ, тупаЯ, как животное.
џ уже ни на что не надеЯлась, Я собиралась в один прекрасный день  броситьсЯ
в ‘ену... Ќо пока не наступила такаЯ прострациЯ, сколько ночей Я  провела  в
бессильном гневе! ’ам, в  ‚ерноне,  в  своей  холодной  комнатке,  Я  кусала
подушку, чтобы заглушить вопли, Я колотила самое  себЯ,  Я  уличала  себЯ  в
подлости. Љровь кипела во мне, и Я готова была разорвать себЯ в клочьЯ.  „ва
раза Я уже совсем собралась уйти, бежать куда  глаза  глЯдЯт,  под  открытое
небо; но у менЯ не  хватило  мужества;  своей  вЯлой  доброжелательностью  и
тошнотворной нежностью они превратили менЯ в покорную скотину. ’огда Я стала
лгать, Я лгала изо днЯ в день.  џ  была  по-прежнему  ласковой,  по-прежнему
тихой, а сама мечтала о том, как бы укусить, как бы нанести удар.
     ЊолодаЯ женщина умолкла и вытерла влажные губы о шею ‹орана.  Џомолчав,
она добавила:
     - ‘ама не знаю, почему Я согласилась выйти за Љамилла. €з презрениЯ, по
какой-то беспечности Я не стала возражать. Њальчик вызывал  у  менЯ  чувство
жалости. Љогда Я играла с ним и дотрагивалась  до  его  рук,  мне  казалось,
будто мои пальцы погружаютсЯ в глину. џ вышла за него потому,  что  мне  его
предложила тетЯ, кроме того, Я рассчитывала, что  мне  никогда  не  придетсЯ
стеснЯть себЯ ни в чем ради него... € в муже  Я  вновь  нашла  того  хворого
мальчика, с которым спала, когда мне было шесть лет.  Ћн  осталсЯ  таким  же
хрупким, таким же жалким, и от него шел все тот же  пресный  запах  больного
ребенка, - запах, который был мне так нестерпим прежде... џ говорю тебе  все
это, чтобы ты не ревновал... Њною овладевало  отвращение;  мне  вспоминались
лекарства, которые приходилось пить, Я отодвигалась  от  него,  Я  проводила
ужасные ночи... ‡ато тебЯ, тебЯ...
     € ’ереза приподнималась, откидывалась назад, ее руки тонули  в  широких
руках ‹орана, она смотрела на его могучие плечи, на атлетическую шею...
     - ’ебЯ Я люблю, тебЯ Я полюбила в тот самый день, когда  Љамилл  привел
тебЯ в лавку... ’ы, пожалуй, не уважаешь менЯ, потому что  Я  отдалась  всЯ,
сразу... Џраво, сама не знаю, как это  случилось.  џ  гордаЯ,  несдержаннаЯ.
Љогда ты в первый раз поцеловал менЯ и повалил  тут  на  пол,  мне  хотелось
избить  тебЯ...  Ќе  знаю,  какою  любовью  Я  любила  тебЯ  тогда;   скорее
ненавидела. Ћдин твой  вид  менЯ  раздражал,  причинЯл  мне  боль;  в  твоем
присутствии нервы мои так напрЯгались, что готовы  были  лопнуть,  в  голове
становилось пусто, перед глазами плыли красные пЯтна. Ћх, как Я страдала! Ќо
Я жаждала этих страданий, Я ждала твоего прихода,  вертелась  вокруг  твоего
стула, чтобы вдыхать твое дыхание, чтобы платьем касатьсЯ твоей одежды.  Њне
чудилось, что на  менЯ  веет  жаркими  дуновениЯми  твоей  крови,  и  именно
какое-то палЯщее  облако,  которым  ты  менЯ  окутывал,  привлекало  менЯ  и
удерживало возле тебЯ, несмотрЯ на то что внутренне Я  противилась  этому...
Џомнишь, когда ты писал тут, какаЯ-то роковаЯ сила все времЯ удерживала менЯ
возле тебЯ, Я с мучительным наслаждением дышала воздухом, которым дышал  ты.
џ понимаю, вид у менЯ был такой, точно Я выпрашиваю у тебЯ поцелуй, мне было
стыдно, что Я стала какой-то рабой, Я чувствовала,  что  уступлю  сразу  же,
стоит тебе только прикоснутьсЯ  ко  мне.  Ќо  Я  не  могла  превозмочь  этой
слабости, Я дрожала от озноба  в  ожидании,  когда  тебе  вздумаетсЯ  обнЯть
менЯ...
     ’ут  ’ереза,  всЯ  трепеща,  умолкала;  в  ней  пробуждалось   какое-то
горделивое сознание, что она отомстила. ‡ахмелевший ‹оран  лежал  у  нее  на
груди, и в голой ледЯной комнате разыгрывались сцены, полные жгучей  страсти
и  грубой  силы.  ‘  каждым  новым  свиданием  их  страсть  становилась  все
неистовее.
     ЊолодаЯ  женщина  как  бы  упивалась  этой  безрассудной  дерзостью   и
бесстыдством. Ћна ни на минуту не задумывалась, ей  все  было  нипочем.  Ћна
кинулась в прелюбодеЯние с какой-то  отчаЯнной  искренностью,  бросаЯ  вызов
опасности, гордилась, что пренебрегает ею. Љогда  должен  был  поЯвитьсЯ  ее
любовник, она только предупреждала тетю,  что  поднимаетсЯ  к  себе  немного
отдохнуть, и не принимала никаких других мер предосторожности; когда  же  он
находилсЯ у нее, она смело ходила  по  комнате,  разговаривала,  передвигала
мебель, не думаЯ о том, что ее могут услышать. ‚начале ‹оран пугалсЯ.
     - „а не греми же так, ради бога, - говорил он. - ѓоспожа ђакен придет.
     -  „а  ну,  ты  вечно  дрожишь...  -  отвечала  ’ереза  смеЯсь.  -  Ћна
пригвождена к конторке, а тут ей что делать? Ћна побоитсЯ уйти - как  бы  не
обокрали... Ђ впрочем, пусть приходит,  если  ей  угодно.  ’ы  спрЯчешьсЯ...
Ќаплевать мне на нее. џ тебЯ люблю.
     ’акие доводы не успокаивали ‹орана. ‘трасть  еще  не  заглушила  в  нем
крестьЯнской, затаенной осторожности. ‚скоре он, однако,  свыксЯ  и  уже  не
испытывал особого страха во времЯ этих дерзких свиданий среди  бела  днЯ,  в
комнате Љамилла, в  двух  шагах  от  старой  торговки.  ‹юбовница  постоЯнно
твердила ему, что опасность не страшна тем, кто смело идет ей навстречу, - и
она была права. ‹юбовникам не найти было  более  надежного  места,  чем  эта
комната, где их никто не  мог  потревожить,  Ћни  удовлетворЯли  здесь  свою
страсть с невероЯтной безмЯтежностью.
     Ђ все-таки однажды г-жа ђакен поднЯлась наверх: она  встревожилась,  не
заболела ли племЯнница. “же почти три часа молодаЯ женщина  не  выходила  из
спальни. ‘мелость ее доходила до того,  что  она  даже  не  запирала  дверь,
соединЯвшую ее комнату со столовой.
     Љогда  ‹оран  услышал  на  деревЯнной  лестнице  грузные  шаги   старой
торговки, он растерЯлсЯ, стал лихорадочно искать жилет, шлЯпу. Ќа  лице  его
поЯвилось такое странное выражение, что  ’ереза  расхохоталась.  Ћна  крепко
взЯла его за руку, пригнула в угол к ножке  кровати  и  вполголоса  спокойно
сказала:
     - ‘иди здесь... Ќе шевелись.
     Ћна накинула на него валЯвшийсЯ пиджак и  прикрыла  кучу  белой  нижней
юбкой, которую снЯла  с  себЯ.  ‚се  это  она  сделала  проворными,  точными
движениЯми,  ничуть  не  терЯЯ  хладнокровиЯ.  Џотом  легла,  взлохмаченнаЯ,
полуголаЯ, еще трепещущаЯ и румЯнаЯ.
     ѓоспожа ђакен тихонько отворила дверь