ом, задержалсЯ на несколько минут перед  небольшим  электрическим  мотором.
“силием воли ему удалось стрЯхнуть с себЯ волнение, которое охватило его при
виде столь Явного благосостоЯниЯ и счастьЯ.
     - Џозволь, разве эти дома, где в самой большой  комнате  стоит  машина,
походЯт на дома богатых и счастливых буржуа?.. џ согласен, что теперь, когда
вы освободились от нужды, рабочие у вас живут в лучших помещениЯх и проводЯт
жизнь более приЯтно. Ќо они все  те  же  рабочие,  наемники,  обреченные  на
вечный труд.  ђаньше,  по  крайней  мере,  были  хоть  немногие  счастливцы,
избранные, которые ни черта не делали; вы же достигли лишь  того,  что  весь
народ отупело сгибаетсЯ под игом общего рабства.
     ’о был горестный крик приверженца праздности,  видЯщего  гибель  своего
культа; Ѓоннер спокойно пожал плечами.
     - Ќужно бы сначала условитьсЯ, дружище, насчет того, что  ты  называешь
рабством. …сли дышать, есть, спать, одним словом, жить  -  и  есть  рабство,
тогда и труд - рабство. Џока человек жив, он  не  может  не  работать;  ведь
нельзЯ и часа прожить, не работаЯ... Ќо мы еще потолкуем об этом.  Џока  что
вернемсЯ домой - нас ждет второй завтрак; а потом побываем в мастерских и на
складах.
     Ћни позавтракали и снова  пустились  в  путь  -  на  этот  раз  пешком,
неспешным шагом гулЯющих  людей.  Ћни  осмотрели  весь  завод,  все  залитые
солнцем цехи,  в  которых  новые  машины  блестели  сталью  и  медью,  точно
ювелирные изделиЯ. ‚ этот праздничный  день  в  цехах  находилось  множество
рабочих - молодых людей и девушек: они  пришли  украсить  машины  зеленью  и
розами. ђазве машины не участвовали в празднике? ђаз чествовали ’руд, как же
было  не  чествовать  их,  этих  мощных,  кротких  и  покорных   тружеников,
облегчающих участь людей и животных? Ќичто  не  могло  быть  трогательнее  и
веселее: розы, украшавшие прессы, огромные молоты, гигантские строгальные  и
токарные станки, мощные прокатные станы говорили о том, насколько труд  стал
радостным, насколько он  сделалсЯ  необходим  длЯ  хорошего  самочувствиЯ  и
настроениЯ. ђаздавались песни, смех,  образовывались  хороводы,  и  всеобщий
танец  мало-помалу  охватил   весь   завод,   превратив   его   в   огромный
увеселительный зал.
     ђагю расхаживал по заводу, все еще  сохранЯЯ  прежнее  бесстрастие;  он
поднимал глаза  к  высоким  окнам,  залитым  солнечным  светом,  смотрел  на
ослепительно чистые плиты пола и  стены,  с  интересом  разглЯдывал  машины;
многие из них были ему незнакомы: то были  колоссы,  состоЯвшие  из  сложных
механизмов, способные выполнЯть самые тЯжелые и самые тонкие  работы,  ранее
выполнЯвшиесЯ людьми. “ некоторых из этих  колоссов  имелись  ноги  и  руки,
позволЯвшие им  двигатьсЯ,  схватывать,  сжимать  и  поворачивать  в  разные
стороны металл своими гибкими,  проворными  и  могучими  пальцами.  Ћсобенно
остановили на себе внимание ђагю пудлинговые печи нового образца, в  которых
расплавленный металл  проминалсЯ  механическим  способом.  Ќеужели  пылающий
металлический шар выходил из такой печи в готовом виде и  прЯмо  передавалсЯ
под молот-ковач? Ђ электричество, которое приводило в ход  подвижные  мосты,
заставлЯло приподниматьсЯ и  опускатьсЯ  чудовищные  молоты-толкачи,  питало
прокатные станы, способные покрыть рельсами всю землю! Ћна была  всюду,  эта
царственнаЯ энергиЯ, она сделалась самой кровью  завода,  она  пробегала  по
всем мастерским, все оживлЯла на своем пути, служила единственным источником
движениЯ, тепла и света.
     - ‘лов нет, - вынужден был в конце концов признать ђагю, - здесь  очень
хорошо, чисто и просторно; тут куда  лучше,  чем  в  наших  прежних  грЯзных
логовах, где мы ютились, как свиньи в хлеву. ‚ы и вправду многого  достигли;
досадно только, что вы еще не изобрели способа обеспечить каждому гражданину
годовую ренту в сто тысЯч франков.
     - „а они есть у нас, твои сто тысЯч франков ренты,  -  ответил  шутливо
Ѓоннер. - €дем! ‘ам увидишь.
     € он повел ђагю на ѓлавные склады. ’о были  огромные  амбары  и  сараи,
огромные складские помещениЯ, где хранилась  всЯ  продукциЯ,  все  богатства
города. ЏомещениЯ эти приходилось с каждым годом расширЯть;  уже  не  знали,
куда складывать хлеб, пришлось даже ограничить работу промышленности,  чтобы
избежать перепроизводства. Ќигде не чувствовалось с  такой  Ясностью,  какие
неисчислимые  богатства  может  накопить  народ,  когда  исчезнут   ненужные
посредники, празднолюбцы и воры - все те,  кто  некогда  жил  чужим  трудом,
ничего сам не производЯ. ’еперь работало все население города, но  всего  по
четыре часа в день; и это привело к такому невероЯтному накоплению богатств,
что  каждый  человек  в  избытке  располагал   всеми   жизненными   благами,
удовлетворЯл все свои желаниЯ, уже не ведаЯ ни  зависти,  ни  ненависти,  ни
преступлениЯ.
     - ‚от наша рента, - повторил Ѓоннер, -  каждый  из  нас  может  черпать
отсюда, не считаЯ. Ќеужели ты думаешь, что это не составлЯет длЯ каждого  из
нас ста тысЯч франков в год? Џравда, все мы  одинаково  богаты,  и  это,  по
твоим словам, отравило бы тебе все удовольствие:  ведь  богатство,  с  твоей
точки зрениЯ, только тогда настоЯщее богатство, когда оно приправлено  чужой
нуждой. Ќо у нас все же есть большое преимущество: мы  не  боимсЯ,  что  нас
ограбЯт или убьют ночью на улице.
     Ћн рассказал ђагю о  новом  намечавшемсЯ  в  городе  течении:  возникал
непосредственный  обмен  товарами  между  производителЯми,  помимо   ѓлавных
складов;  течение  это  исходило  главным  образом  из  небольших   семенных
мастерских.  Љто  знает?   Ѓыть   может,   обширные   мастерские,   обширные
общественные склады когда-нибудь исчезнут: то будет еще один шаг к  свободе,
к свободному человеку, сыну свободного человечества.
     Џо мере  того,  как  ђагю  слушал  Ѓоннера,  им  постепенно  овладевало
смЯтение. Ќе знаЯ, как скрыть его, он воскликнул:
     - ’ак, значит, ты теперь заделалсЯ анархистом!
     Ќа этот раз Ѓоннер громко расхохоталсЯ.
     - Ћ, друг мой! џ был коллективистом, и ты упрекнул менЯ в  том,  что  Я
перестал им быть. ’еперь ты заЯвлЯешь, будто Я анархист... Ќа самом же деле,
с  того  днЯ,  как  осуществилась  общаЯ   мечта   о   счастье,   правде   и
справедливости, мы ни те, ни другие, у нас нет партий... „а, постой-ка: идем
посмотрим напоследок еще кое-что.
     Ѓоннер повел ђагю мимо ѓлавных складов, к подножию Ѓлезских гор,  туда,
где стоЯли когда-то за грубой каменной оградой первобытные  печи  горшечника
‹анжа, вольного ремесленника, поселившегосЯ там,  чтобы  жить  свободным  от
власти обычаев и законов. ’еперь на этом месте высилось  просторное  здание:
то была крупнаЯ фабрика;  здесь  изготовлЯли  цветную  керамику  и  изразцы,
украшавшие город. Љогда ‹анж увидел, что вокруг него мало-помалу водворЯетсЯ
социальнаЯ справедливость, облегчаЯ ужасающую нищету тружеников, он, уступаЯ
дружеским настоЯниЯм ‹уки, решил готовить учеников.  Ќаконец-то  длЯ  народа
настало  времЯ  радости  и  счастьЯ;  значит,  теперь  и  он,  ‹анж,   может
осуществить свою мечту, может взрастить своими руками  те  золотые  колосьЯ,
васильки и маки, ослепительные украшениЯ из фаЯнса, которыми ему  так  давно
хотелось расцветить разбросанные  среди  зелени  садов  дома.  Ќовый  ѓород,
счастливый ѓород освобожденных и возвративших себе  собственное  достоинство
рабочих, был,  казалось,  специально  построен  длЯ  ‹анжа.  €  под  грубыми
пальцами этого гениального работника расцветало  дивное  искусство,  берущее
начало в народе и к народу возвращающеесЯ, чарующее своей первобытной  мощью
и изЯществом народное творчество. ‹анж не отказалсЯ  от  изготовлениЯ  самых
скромных изделий: выходившаЯ из его мастерской  простаЯ  глинЯнаЯ  утварь  -
кухоннаЯ и столоваЯ посуда, миски, горшки, кружки,  тарелки,  очаровательные
по  форме  и  краскам,  -  придавала  повседневным,  обыденным  занЯтиЯм   и
банальности будней возвышенное очарование искусства. Ќо,  кроме  того,  ‹анж
год за годом расширЯл круг  своих  работ:  он  украшал  общественные  зданиЯ
великолепными  фризами,  населЯл  аллеи  чудесными  статуЯми,  воздвигал  на
площадЯх фонтаны, похожие на  большие  букеты,  откуда  изливалась  ключеваЯ
вода, свежаЯ,  как  вечнаЯ  юность.  Ђ  воспитаннаЯ  ‹анжем  плеЯда  молодых
художников, которым он передал тайны своего мастерства, создавала  множество
произведений искусства, сообщаЯ красоту  даже  простым  горшкам,  в  которых
домашние хозЯйки хранили консервы и варенье.
     ‹анж как раз стоЯл на крыльце фабрики. …му уже  было  около  семидесЯти
пЯти лет, но он по-прежнему оставалсЯ коренастым и крепким. “ него была  все
та же квадратнаЯ голова, то же деревенски простое лицо, те же густые  волосы
и борода, но теперь уже белые как снег. Ќыне его живые  глаза,  его  светлаЯ
улыбка  Ясно  говорили  о  бесконечной  доброте,  скрывавшейсЯ  под   грубой
оболочкой. …го окружала веселаЯ толпа  детей  -  мальчиков  и  девочек;  все
теснились, протЯгиваЯ к ‹анжу руки: дело в том, что он  установил  обычай  -
каждый  праздник  раздавать  детЯм  маленькие  подарки.  ’о   были   наскоро
вылепленные,  раскрашенные  и  обожженные  глинЯные   фигурки,   пленительно
грациозные, а иногда полные очаровательного комизма:  люди,  занЯтые  своими
повседневными делами, смеющиесЯ и плачущие дети, рабочие за работой;  в  них
отражалась всЯ жизнь в ее непрерывном, чудесном расцвете, с  ее  мимолетными
радостЯми и горестЯми.
     - Ќу, ну, детки, не теснитесь, на всех хватит... ’ы, белЯночка, получай
вот эту девочку, видишь, она чулки натЯгивает. Ђ ты, молодой человек,  держи
вот этого мальчика, что возвращаетсЯ из школы!.. ’ы же, малыш, забирай  себе
этого кузнеца с молотом в руках.
     ‹анж весело покрикивал и  посмеивалсЯ;  он  себЯ  прекрасно  чувствовал
среди этих счастливых детей, с жадностью хватавших его маленьких человечков,
- так он называл свои прелестные глинЯные фигурки.
     - Ћсторожнее! Ќе разбейте... Џоставьте их у себЯ в комнате: у вас будут
перед глазами приЯтные линии, Яркие краски. Ђ когда вырастете, будете любить
все прекрасное и доброе и сами станете прекрасными и добрыми.
     ’акова была теориЯ ‹анжа; по его мнению,  длЯ  того,  чтобы  люди  были
здоровыми и дружными, необходимо прививать им  с  детства  чувство  красоты.
‘частье доступно только просвещенному, гармонически  развитому  народу.  ‚се
кругом должно говорить ему о красоте, особенно предметы  домашнего  обихода:
утварь,   мебель,   отделка   дома.    ѓлупо    верить    в    превосходство
аристократического искусства: самое  широкое  по  охвату,  самое  волнующее,
самое человечное искусство  -  это  искусство,  наиболее  близкое  к  жизни!
Џроизведение  искусства,  предназначенное  длЯ  народа,  приобретает  особую
волнующую силу, необыкновенное величие; оно становитсЯ безграничным, как сам
мир. Љ тому же оно исходит от всех, оно  рождаетсЯ  в  недрах  человечества:
ведь  бессмертное  произведение,  не  боЯщеесЯ  разрушительной  силы  веков,
создаетсЯ самим народом, воплощает в себе целую  эпоху,  целую  цивилизацию.
€скусство всегда расцветает в толще народной, и оно  украшает  жизнь  людей,
оно  сообщает  существованию  благоухание  и  блеск,  столь  же  необходимые
человеку, как и хлеб насущный.
     - ‚от жнец, а вот прачка! ’ы уже  совсем  взрослаЯ  девица,  возьми  их
себе. Ђ это тебе, малыш!.. Ќу, все! Ѓудьте умниками, поцелуйте за менЯ ваших
маму и папу! ‘тупайте домой, мои барашки,  мои  цыплЯтки,  жизнь  прекрасна,
жизнь хороша!
     ђагю молча и неподвижно  слушал  ‹анжа;  на  лице  его  отражалось  все
большее удивление. Џод конец он не выдержал.
     - ’ак ты, анархист, стало быть, уже не собираешьсЯ взорвать  на  воздух
всю лавочку? - спросил он со своей беспощадной усмешкой.
     ‹анж резко обернулсЯ, посмотрел  на  ђагю,  но  не  узнал  его.  Ћн  не
рассердилсЯ, а снова рассмеЯлсЯ.
     - Ђ, так ты менЯ знаешь! Ђ Я вот никак не вспомню твоего  имени...  —то
правда, то правда: Я собиралсЯ взорвать всю лавочку на воздух. џ  кричал  об
этом на всех перекрестках, осыпал проклЯтиЯми  отверженный  город,  возвещаЯ
ему скорую гибель от огнЯ и меча. џ даже сам решил стать орудием правосудиЯ,
карающей молнией, и сжечь Ѓоклер...  Ќо  чего  ты  хочешь?  ‘обытиЯ  принЯли
другой оборот. ’еперь вокруг установилась  социальнаЯ  справедливость,  и  Я
обезоружен. ѓород очищен, отстроен, не стану  же  Я  разрушать  его  теперь,
когда в нем осуществлЯетсЯ все то, к чему Я стремилсЯ, о  чем  мечтал...  Ќе
правда ли, Ѓоннер? Њир заключен.
     € бывший анархист протЯнул руку бывшему  коллективисту,  с  которым  он
некогда так ожесточенно спорил.
     - Ђ ведь мы готовы были перервать друг другу глотку, ведь так,  Ѓоннер?
Њы сходились в общем стремлении к ѓороду свободы, справедливости и братства.
’олько мы по-разному представлЯли себе путь к нему; и  те,  кто  думал,  что
нужно идти направо, готовы были стереть с лица  земли  тех,  кто  утверждал,
будто нужно идти налево... Ќо  теперь,  когда  мы  достигли  цели,  было  бы
слишком глупо по-прежнему ссоритьсЯ, не так ли, Ѓоннер? Њир заключен. .....
     Ѓоннер, держа руку горшечника в своей, дружелюбно пожимал и  встрЯхивал
ее.
     - „а, да, ‹анж, мы были неправы в том, что не могли  сговоритьсЯ  между
собою; быть может, это и мешало нам идти вперед. Ђ  лучше  сказать,  мы  все
были правы, раз теперь пожимаем друг другу руки  и  сознаем,  что,  по  сути
дела, все стремились к одному и тому же.
     - Џравда,  к  абсолютной  справедливости  мы  еще  не  пришли,  еще  не
достигнута полнота свободы и любви, - сказал ‹анж, - но будем надеЯтьсЯ, что
эти мальчуганы и девчушки продолжат наше дело и когда-нибудь завершат его...
‘лышите, мои цыплЯтки, мои барашки, крепко любите друг друга!
     ‚новь раздались восклицаниЯ и смех; но тут опЯть грубо вмешалсЯ ђагю:
     - Ђ что твоЯ Ѓосоножка, горе-анархист? ‘кажи, ты женилсЯ на ней?
     ‘лезы внезапно показались на глазах ‹анжа. ‚ысокаЯ,  красиваЯ  женщина,
которую он некогда из  милосердиЯ  подобрал  на  большой  дороге  и  котораЯ
обожала его, как рабынЯ, умерла около двадцати лет назад у  него  на  руках;
она стала жертвой какого-то ужасного происшествиЯ, причину которого так и не
удалось выЯснить. Џо словам ‹анжа, взорвалась одна из его печей, и  чугуннаЯ
дверца, соскочив с петель, пробила Ѓосоножке грудь.  Ќо,  по-видимому,  дело
обстоЯло иначе:  Ѓосоножка  помогала  ‹анжу  в  его  опытах  со  взрывчатыми
веществами и. вероЯтно, была убита взрывом, происшедшим  при  попытке  ‹анжа
зарЯдить один из тех пресловутых горшков, которые он с  таким  удовольствием
собиралсЯ подбросить в здание мэрии, оупрефектуры, суда - словом, во все  те
зданиЯ, где помещались какие-нибудь органы власти, подлежавшей  уничтожению.
Њного лет сердце ‹анжа сочилось кровью  при  воспоминании  о  понесенной  им
трагической утрате, и даже теперь, видЯ вокруг столько счастьЯ, он  все  еще
оплакивал  эту  страстно  преданную  и  кроткую  возлюбленную,  котораЯ   за
сострадание и кусок хлеба  сделала  ‹анжу  царственный  подарок  -  навсегда
отдала ему свою красоту.
     ‹анж грозно шагнул к ђано.
     - ’ы злой человек! ‡ачем ты терзаешь мне сердце?.. Љто  ты?  Ћткуда  ты
вернулсЯ? ђазве ты не знаешь, что милаЯ моЯ жена  умерла  и  Я  до  сих  пор
каждый вечер прошу у нее прощениЯ и упрекаю себЯ в том, что убил ее? …сли  Я
не стал дурным человеком, то обЯзан этим нежной памЯти  о  ней:  она  всегда
здесь, она моЯ опора и советчица...  Ђ  ты,  ты  злой  человек,  Я  не  хочу
узнавать тебЯ, Я не хочу знать твоего имени. “ходи, уходи от нас!
     Ћхваченный  порывом  горЯ  и  гнева,  ‹анж  был  великолепен.  Џод  его
неотесанной оболочкой жил поэт; некогда этот поэт мрачно и  величаво  бредил
местью; теперь он смЯгчилсЯ: сердце его трепетало бесконечной добротой.
     - ђазве ты узнал его? - спросил встревоженный Ѓоннер. - ’ак кто  ж  он?
‘кажи мне.
     - џ не хочу узнавать его, - повторил ‹анж с  еще  большей  силой.  -  џ
ничего не скажу, пусть он уходит, пусть сейчас же  уходит!..  …му  не  место
здесь.
     €  Ѓоннер,  убежденный,  что  горшечник  узнал  ђагю,  желаЯ   избежать
тЯгостной сцены, мЯгко,  но  решительно  увлек  своего  спутника.  ђагю,  не
ввЯзываЯсь в ссору, молча последовал за ним. ‚се, что  он  видел  и  слышал,
поражало его в самое сердце, наполнЯло  горьким  сожалением  и  безграничной
завистью. Џри виде этого завоеванного, навеки недоступного длЯ него  счастьЯ
он чувствовал, как почва начинает уходить у него из-под ног.
     Ќо особенно потрЯсла  ђагю  праздничнаЯ  картина  Ѓоклера,  которую  он
увидел вечером.  Џостепенно  установилсЯ  следующий  обычай:  в  день  этого
праздника лета каждаЯ семьЯ выносила стол за порог  своего  дома  и  обедала
прЯмо на улице, на виду у прохожих. ’о  было  как  бы  братское  сопричастие
всего города: здесь публично преломлЯли хлеб и пили вино;  столы  постепенно
сдвигались,  соединЯлись  в  один  стол  и  превращали  город   в   огромный
пиршественный зал, а народ - в единую семью.
     ‚ семь часов, еще при Ярком свете солнца, расставили столы,  украшенные
розами, тем потоком роз, благоухание которых с утра наполнЯло Ѓоклер.  Ѓелые
скатерти, расписнаЯ посуда, столовое серебро и хрусталь весело заблестели  в
пурпуровых лучах заката. ‚виду постепенного отмираниЯ  серебрЯной  монеты  у
каждого из пирующих был свой серебрЯный кубок, заменивший прежний, жестЯной.
Ѓоннер настоЯл на том, чтобы ђагю сел за  его  стол:  это  был  стол  внучки
Ѓоннера Љлодины, вышедшей замуж за сына ‹уки - арлЯ ”романа.
     - џ привожу вам гостЯ, - сказал Ѓоннер просто, не называЯ ђагю.  -  ќто
чужестранец, друг.
     € все ответили:
     - „а будет он желанным гостем.
     Ѓоннер усадил ђагю рЯдом с собой. ‡а длинным столом сидело  бок  о  бок
четыре поколениЯ. ђодоначальник, Ѓоннер, видел здесь своего сына  ‹юсьена  и
жену его ‹уизу Њазель; им обоим уже перевалило за пЯтьдесЯт  лет;  он  видел
свою внучку Љлодину и ее мужа арлЯ ”романа - чету,  уже  достигшую  зрелого
возраста; видел свою правнучку Ђлису, очаровательную восьмилетнюю  девчурку.
’ут же сидела и остальнаЯ многочисленнаЯ роднЯ.  …сли  бы  трое  других  его
детей - Ђнтуанетта, ‡оЯ и  ‘еверен  -  не  принЯли  приглашениЯ  обедать  за
соседними столами, столами их собственных детей, понадобилсЯ  бы  гигантский
стол, шутливо поЯснил Ѓоннер. Ќо, добавил он,  за  десертом  соседние  столы
пододвинут к его столу, так что все члены семьи окажутсЯ вместе.
     Ћсобое внимание  ђагю  привлекла  ‹уиза  Њазель,  все  еще  красиваЯ  и
оживленнаЯ, с тонко очерченным лицом, напоминавшим мордочку капризной  козы.
ђагю, видимо, удивилсЯ тому, как нежна ‹уиза, дочь буржуазных родителей,  со
своим мужем ‹юсьеном, сыном рабочего. Ќаклонившись к Ѓоннеру, он спросил его
вполголоса:
     - ’ак, значит, старики Њазели умерли?
     -  „а,  от  страха  потерЯть  свою  ренту.  ђезкое   падение   ценности
государственных  бумаг,  последовательные   понижениЯ   учетного   процента,
возвестившие близкую отмену ренты, поразили  супругов  Њазель,  как  громом.
Џервым умер муж: этого поклонника божественной лени убила  мысль,  что  ему,
быть может, придетсЯ вновь принЯтьсЯ за работу. †ена ненамного пережила его;
она вела жалкое  существование,  не  осмеливалась  выйти  на  улицу,  будучи
уверена, что ее зарежут: ведь посЯгнули же на ее ренту! Ћна  даже  перестала
лечитьсЯ  от  своей  воображаемой  болезни.  ‹уиза  тщетно  упрашивала  мать
переселитьсЯ к ней; г-жа Њазель из себЯ выходила при мысли  о  том,  что  ей
придетсЯ жить на чужом  иждивении;  однажды  старушку  нашли  с  почерневшим
лицом, уже мертвой: ее сразил удар; она лежала, уткнувшись  лицом  в  свЯзку
своих  отныне  бесполезных  бумаг...  ЃеднЯги!   Ћни   умерли   растерЯнные,
уничтоженные, не понимаЯ того, что происходит вокруг  них,  убежденные,  что
все в мире пошло вверх дном.
     ђагю покачал головой; он не испытывал жалости к этим буржуа, но так же,
как и они, думал, что не мог бы жить в мире, из которого изгнана праздность.
Ћн снова  принЯлсЯ  разглЯдывать  пирующих;  его  омрачало  их  возрастающее
веселье, изобилие блюд, роскошь сервировки. ќто изобилие и роскошь  казались
всем настолько естественными, что  уже  не  тешили  ничьего  тщеславиЯ.  ‚се
женщины были в одинаково праздничных платьЯх из прелестных светлых шелков; у
всех блестели в  волосах  одинаковые  драгоценные  камни:  рубины,  сапфиры,
изумруды. ‚идимо, еще более любили здесь цветы, в  особенности  великолепные
розы, любили за  их  Яркую  красоту.  Ћбед  состоЯл  из  простых,  но  тонко
приготовленных кушаний, подаваемых на серебрЯных блюдах; особенно много было
овощей и фруктов; с середины обеда зазвучали веселые песни: пирующие славили
заход солнца, прощались с дневным светилом, уверенные, что  завтра  наступит
счастливое утро. € тут случилось очаровательное происшествие: многочисленные
птицы - малиновки, красношейки, зЯблики и просто воробьи - слетелись сюда  и
опустились на стол, прежде чем спрЯтатьсЯ на ночь в потемневшей зелени.  Ћни
слетались отовсюду, смело садились на плечи пирующих,  подбирали  крошки  со
скатерти, лакомились сластЯми из рук детей и женщин.  Ћни  словно  понимали,
что Ѓоклер постепенно становитсЯ ѓородом согласиЯ и мира, и уже не опасались
добрых горожан, знаЯ, что те не станут ни расставлЯть силков, ни стрелЯть  в
них; и птицы подружились с людьми, казалось, они вошли  в  состав  семей:  у
каждого сада были свои крылатые гости, которые  принимали  участие  в  общей
трапезе.
     - Ђ! ‚от и наши маленькие  друзьЯ!  -  воскликнул  Ѓоннер.  -  Љак  они
щебечут! Ћни прекрасно знают, что сегоднЯ праздник... Ќакроши-ка  им  хлеба,
Ђлиса.
     ђагю с выражением мрачного страданиЯ  на  лице  смотрел  на  птиц;  они
устремлЯлись сюда со всех  сторон  вихрем  легких  перышек,  золотившихсЯ  в
последних лучах заходЯщего солнца. ‘ ветвей опускались  все  новые  и  новые
птицы; некоторые из них улетали, потом  вновь  прилетали.  „есерт  оживилсЯ:
бесчисленное множество птиц проворно прыгало на крошечных лапках среди вишен
и роз. € из всего, что увидел за день ђагю, ничто не могло бы сказать ему  с
более пленительной Ясностью, каким спокойствием и счастьем наслаждаетсЯ этот
возрожденный народ.
     Ћн порывисто встал с места
     - џ задыхаюсь, мне надо пройтись, - сказал он, обращаЯсь к Ѓоннеру. - Љ
тому же Я хочу осмотреть все остальное, хочу увидеть все столы, всех, кто за
ними сидит.
     Ѓоннер понЯл ђагю: было Ясно, что тот хочет увидеть ‹уку и †озину,  что
именно к ним относитсЯ его жадное любопытство. € Ѓоннер, все  еще  уклонЯЯсь
от решительного объЯснениЯ, ответил просто:
     - ‹адно, Я все тебе покажу; обойдем столы.
     ђЯдом с их столом стоЯл перед соседним домом стол  Њорфенов;  Ѓоннер  и
ђагю подошли к нему. Ќа почетном месте сидел Џти-„а  рЯдом  со  своей  женой
Ћнориной Љаффьо, оба уже седые; тут же находилсЯ  их  сын  ђаймон  со  своей
женой ’ерезой ”роман и старшим сыном, девЯтнадцатилетним  Њорисом  Њорфеном.
Ќапротив сидели потомки Ња-Ѓле,  вдовы  Ђхилла  ѓурье;  ей  было  уже  около
семидесЯти лет, но глаза ее по-прежнему оставались огромными и голубыми, как
небо. Ња-Ѓле скоро предстоЯло стать прабабушкой: у ее дочери ‹еони, вышедшей
замуж за ‘еверена Ѓоннера, был сын ”елисьен; он только что женилсЯ на …лене,
дочери Џолины ”роман и Ђндре †олливе; родители …лены пришли  сюда  вместе  с
дочерью. Ќад …леною  подшучивали,  предлагали  ей  назвать  своего  первенца
ѓрегуаром; а сестра ее, пЯтнадцатилетнЯЯ Ѓерта, уже слушала, смеЯсь,  нежные
речи своего кузена ђаймона: видимо, это была новаЯ влюбленнаЯ пара.
     Ѓоннер, увидевший за этим столом своего  младшего  сына  ‘еверена,  был
встречен  радостными  восклицаниЯми.  ђагю,  окончательно   запутавшийсЯ   в
переплетении всех этих браков,  попросил  прежде  всего  показать  ему  двух
дочерей ”роман а, сидевших за этим столом, - ’ерезу и Џолину; обеим было уже
под сорок, но они все еще пленЯли Ясной и здоровой  красотой.  Џотом,  увидЯ
Ња-Ѓле, ђагю вспомнил о бывшем мэре ѓурье и о бывшем супрефекте атларе; ему
захотелось узнать об их участи. ѓурье и атлар угасли почти одновременно; их
до самой смерти свЯзывала теснаЯ дружба, которую  в  свое  времЯ  еще  более
укрепила понесеннаЯ ими общаЯ утрата - смерть красавицы ‹еоноры. ѓурье  умер
первым; он с трудом мирилсЯ с новым порЯдком вещей;  порой  этот  фабрикант,
удивленный тем, что он уже не  ЯвлЯетсЯ  хозЯином  своей  фабрики,  горестно
воздевал руки к небу; он говорил о прошлом со старческой меланхолией, доходЯ
до сожалениЯ о церковных обрЯдах  -  о  первом  причастии,  о  торжественных
шествиЯх, о ладане и колоколах;  трудно  было  поверить,  что  этот  человек
некогда так бранил свЯщенников.  Ќаоборот,  атлар,  этот  тайный  анархист,
скрывавший свои взглЯды под покровом дипломатической сдержанности, умер  той
смертью,  о  которой  мечтал:  он  угас  счастливым,  всеми  забытым   среди
возрожденного,  торжествующего   Ѓоклера,   молча   исчез   вместе   с   тем
государственным строем,  который  с  такой  готовностью  хоронил;  казалось,
атлара увлекло за собой в небытие падение последнего министерства.  Ќо  был
человек,  умерший  более  возвышенной,  более  прекрасной  смертью:  то  был
председатель суда ѓом; о  нем  напоминало  присутствие  его  внука  Ђндре  и
правнучек …лены и Ѓерты. ѓом умер в возрасте девЯноста двух лет; он жил один
со своим внуком, скорбЯ о своей неудавшейсЯ, мЯтущейсЯ жизни.  ‚  тот  день,
когда закрыли суд и тюрьму, с плеч ѓома как будто скатилсЯ  тЯжелый  камень.
‚едь  он  судил  других,  он  принЯл  на  себЯ   обЯзанности   представителЯ
непогрешимой  истины  и  абсолютной  справедливости;  воспоминание  об  этом
повергало ѓома в трепет, вызывало в нем  мучительные  сомнениЯ  и  угрызениЯ
совести; его охватывал ужас при мысли, что он был  плохим  судьей,  что  ему
порою  недоставало  ума  и  сердца.  Ќаконец-то  воцарилось  то  правосудие,
которого он ждал и боЯлсЯ не дождатьсЯ, - не  то  порожденное  бесчеловечным
социальным строем  правосудие,  меч  которого  защищал  кучку  грабителей  и
поражал бесчисленную толпу  несчастных  рабов,  но  то  правосудие,  которое
ставит свободного  человека  рЯдом  со  свободным  человеком,  дает  каждому
заслуженную им долю счастьЯ, несет с собой правду, братство и мир. € в  день
своей смерти, утром, ѓом призвал к себе одного бывшего браконьера,  которого
он некогда приговорил к суровому наказанию за то,  что  тот  убил  жандарма,
ударившего его саблей; и в присутствии этого человека  ѓом  публично  принес
покаЯние: он высказал вслух те сомнениЯ,  которые  отравили  ему  жизнь,  во
всеуслышание осудил то, о чем  до  тех  пор  молчал,  преступлениЯ  кодекса,
ошибки и ложь законов - все то, что служило орудием социального угнетениЯ  и
ненависти, что удобрЯло зараженную почву, на которой пышным цветом  всходили
воровство и убийство.
     - ‘тало быть, - спросил ђагю, - чета,  сидЯщаЯ  здесь  за  столом,  эти
”елисьен и …лена, у которых мы побывали сегоднЯ утром, в одно и то же  времЯ
доводЯтсЯ внучатами ”роману, Њорфену, †олливе  и  ’ому?..  Ќеужели  всЯ  эта
враждебнаЯ кровь, котораЯ течет ныне в одних и тех же  жилах,  не  отравлЯет
их?
     - Ќичуть, - ответил спокойно Ѓоннер. - Љровь некогда враждовавших людей
слилась вместе, и новый род только выиграл от этого в красоте и силе.
     ‡а следующим столом ђагю также увидел горькую длЯ себЯ картину. ’о  был
стол Ѓуррона, его прежнего товарища, некогда всецело подчинЯвшегосЯ  влиЯнию
ђагю, который легко склонЯл  его  к  лени  и  пьЯнству.  ’еперь  Ѓуррон  был
счастлив, спасен, а  он,  ђагю,  осталсЯ  один  в  своем  аду!  Ѓуррон,  уже
достигший глубокой старости., сидел с безмЯтежно счастливым видом  рЯдом  со
своей неизменно  веселой  женой  Ѓабеттой;  Ясное  голубое  небо  ее  надежд
спустилось наконец на землю, и она даже ничуть не  удивилась.  ђазве  то  не
было в порЯдке вещей? ‘частье пришло, потому что в конце концов  оно  всегда
приходит. ‚округ Ѓуррона и Ѓабетты теснилось  их  многочисленное  потомство.
‡десь сидела их старшаЯ дочь  Њарта,  вышедшаЯ  замуж  за  Ћгюста  ‹абока  и
родившаЯ ему сына Ђдольфа, который впоследствии женилсЯ на  †ермоне,  дочери
‡ои Ѓоннер и ЌиколЯ €вонно. ‡атем следовал младший  сын  Ѓурроноз-‘ебастьЯн,
женившийсЯ на Ђгате ”ошар; у него была от нее дочь Љлементина, котораЯ вышла
замуж за Ђлександра ”ейа, сына ‹еона ”ейа и ќжени €вонно. ’ут  же  были  две
пЯтилетние девочки, представительницы  четвертого  поколениЯ:  дочь  Ђдольфа
‹абока - ‘имона и  дочь  Љлементины  ”ейа  -  Ђмели.  Ѓыли  здесь  и  другие
родственники: ‹уи ”ошар, женившийсЯ на †юльенне „аше и имевший от  нее  дочь
‹ору; ќварист Њитен, женившийсЯ на Ћлимпии ‹анфан  и  имевший  от  нее  сына
€пполита, и, наконец, €пполит  Њитен,  женившийсЯ  на  ‹оре  ”ошар,  котораЯ
родила ему сына ”рансуа, теперь уже семилетнего мальчика; таким образом, и с
этой стороны подрастало четвертое поколение.  ‚о  всем  праздничном  Ѓоклере
нельзЯ было найти более обширного стола:  гут  сидели,  смешавшись,  потомки
Ѓурронов, ‹абоков, Ѓоннеров, €вонно, ”ошаров, „аше, ‹анфанов и Њитенов.
     Ѓоннер увидел здесь одну из своих дочерей, ‡ою.  Ћн  рассказал  ђагю  о
судьбе  тех,  кому  не  удалось  дожить  до  этого  днЯ.  ”ошар,  безнадежно
отупевший,  и  его  вечно  унылаЯ  жена  Ќатали  умерли,  так  и  не   понЯв
совершившейсЯ перемены, прЯча от воображаемых воров хлеб, ставший  доступным
всем и каждому. ”ейа перед смертью увидел расцвет созданного по  его  совету
обширного комбеттского землевладениЯ. Ќедавно за ”ейа последовали  ‹анфан  и
€вонно, уснувшие в той земле, которую люди теперь любили разумной любовью  и
деЯтельно оплодотворЯли. ‚месте со стариками „аше,  Љаффьо,  ‹абоками  исчез
весь прежний торговый мир; достигнув глубокой старости,  угасла  и  красиваЯ
булочница, добраЯ г-жа Њитен, до конца своей жизни пленЯвшаЯ всех добротою и
красотой.
     ђагю уже не слушал Ѓоннера. Ћн не мог отвести глаз от Ѓуррона.
     - „а, он еще совсем молодец на вид! - прошептал он. - Ђ Ѓабетта смеетсЯ
все тем же милым смехом!
     ђагю вспомнил прежние кутежи, вспомнил, как Ѓуррон, засиживаЯсь  вместе
с ним у Љаффьо, бранил за бутылкой  хозЯев  и  возвращалсЯ  домой  мертвецки
пьЯным. Ћн вспомнил  свою  долгую  нищую  жизнь,  вспомнил,  как  в  течение
пЯтидесЯти лет он бессмысленно скиталсЯ по свету, переходЯ из  мастерской  в
больницу и из больницы в мастерскую. Ђ теперь, когда опыт  Љрешри  удалсЯ  и
преобразованный,  возрожденный  труд  спас  его  уже  наполовину   погибшего
товарища, сам он был уже раздавлен прежним трудом, неотделимым от  нужды,  и
страданиЯ, - отравлЯющим, губительным, бесчеловечным наемным трудом.  ‚  эту
минуту разыгралсЯ очаровательный эпизод, еще больше  усиливший  тоску  ђагю.
„очь  Ђдольфа  и  †ермены,  ‘имона  ‹абок,  пЯтилетнЯЯ  белокураЯ  девчурка,
правнучка Ѓуррона,  собрала  со  стола  своими  маленькими  ручонками  целые
пригоршни  розовых  лепестков  и  принЯлась   осыпать   ими   седую   голову
улыбающегосЯ прадеда.
     - ќто тебе, дедушка Ѓуррон,  вот  тебе  еще  и  еще!  ќто  тебе  вместо
венка... ‚от тебе, вот тебе! ‚ волосах у тебЯ розы, и в ушах розы, и на носу
розы, и везде... ‘ праздником, с праздником, дедушка Ѓуррон!
     ‚есь стол смеЯлсЯ, все аплодировали, громко приветствовали старца. ђагю
устремилсЯ прочь, увлекаЯ за собой Ѓоннера. Ћн дрожал  и  едва  держалсЯ  на
ногах. ЋтойдЯ в сторону, он глухим голосом внезапно сказал Ѓоннеру:
     - ‘лушай, давай говорить начистоту. џ пришел  только  длЯ  того,  чтобы
увидеть их... ѓде они? Џокажи мне их!
     Ћн говорил о ‹уке и †озине. Ѓоннер понЯл его, но медлил с ответом. ђагю
продолжал:
     - ’ы с утра, водишь менЯ повсюду, Я делаю вид, будто всем  интересуюсь,
а на самом деле Я думаю только о них, они одни стоЯт у менЯ  перед  глазами,
они одни заставили  менЯ  вернутьсЯ  сюда,  заставили  преодолеть  безмерную
усталость и страданиЯ... „о менЯ дошло известие, что Я не убил его; оба  они
живы, не так ли? “ них много детей? Ћни счастливы, они наслаждаютсЯ  жизнью,
да?
     Ѓоннер размышлЯл. ЋпасаЯсь какой-нибудь необузданной выходки со стороны
ђагю, он до сих пор старалсЯ отдалить час неизбежной встречи. Ќо  разве  его
тактика уже не увенчалась успехом? ђазве ему не удалось поразить ђагю чем-то
вроде свЯщенного ужаса, ослепить его величием осуществленного дела ‹уки?  Ћн
видел трепет, растерЯнность ђагю, видел, что его ослабевшаЯ  рука  бессильна
поднЯтьсЯ  на  новое  преступление.  €  тогда  с  присущим   ему   спокойным
добродушием Ѓоннер наконец ответил:
     - ’ы хочешь их видеть, дружище? џ покажу их  тебе.  €  что  правда,  то
правда: ты увидишь счастливых людей.
     ‘тол ‹уки стоЯл тут же, рЯдом со столом Ѓуррона. ‘ам  ‹ука  восседал  в
середине стола; направо от  него  помещалась  †озина,  налево  -  ‘эрэтта  и
†ордан. Ѓыла здесь и ‘юзанна, она сидела напротив ‹уки.  ђЯдом  с  ней  были
Ќанэ и Ќиз; им вскоре предстоЯло стать дедушкой и  бабушкой;  их  золотистые
волосы слегка побелели, но глаза смеЯлись так же весело, как  в  те  далекие
дни, когда оба они были резвыми и кудрЯвыми, точно маленькие барашки. ’ут же
сидело и все потомство ‹уки и †озины.  €лер,  их  старший  сын,  женилсЯ  на
дочери Ќанэ и Ќиз - Љолетте, от которой у него была  дочь  Њариетта,  теперь
уже пЯтнадцатилетнЯЯ девочка. “ ЏолЯ Ѓуажелена и Ђнтуанетты  Ѓоннер  родилсЯ
сын ‹юдовик, теперь уже восемнадцатилетний  юноша;  у  ‹юдовика  и  Њариетты
дело, видимо, шло к свадьбе:  они  сидели  рЯдом,  шептались,  секретничали,
нежно улыбались друг другу. ‡а ними сидел †юль, младший сын ‹уки; он женилсЯ
на дочери Ђрсена ‹анфана и ќвлали ‹абок - ‘елине, котораЯ  родила  ему  сына
ђишара; этот, теперь  уже  шестилетний,  удивительно  красивый  мальчик  был
предметом страстной любви своего  дедушки  ‹уки.  ’ут  же  сидела  остальнаЯ
роднЯ; за этим столом всего теснее сливались токи враждебной крови  -  крови
”романов, Ѓуажеленов, „елаво, Ѓоннеров, ‹абоков и ‹анфанов; здесь  протЯнули
друг другу руки дети рабочего, торговца и земледельца, воплощаЯ  в  себе  то
социальное  сопричастие,  из  которого   возник   новый   Ѓоклер   -   ѓород
справедливости и мира.
     ‚ ту минуту, когда подошел ђагю, последний луч заходЯщего солнца  зажег
стол сиЯющей славой: заискрились и заблестели букеты роз, серебрЯные  блюда,
легкие шелка и бриллианты в волосах женщин. €в этот миг прощаниЯ  с  дневным
светилом птицы снова стремительно слетелись к столу, прежде чем укрытьсЯ  на
ночь  среди  ветвей.  ’о  была  очаровательнаЯ  и  радостнаЯ  картина:  туча
трепещущих крыльев, живой снег теплых перышек покрыли стол. Ћбедающие  брали
птиц в руки, ласкали их и  вновь  отпускали  на  волю.  €  эта  пленительнаЯ
доверчивость красношеек и зЯбликов провозглашала в  тихом  вечернем  воздухе
союз,  отныне  заключенный  между  всеми  существами,   всеобъемлющий   мир,
воцарившийсЯ между людьми, животными и неживой природой.
     - Ћ  дедушка  ‹ука!  -  воскликнул  шестилетний  ђишар.  -  ‚зглЯни-ка:
малиновка пьет из стакана бабушки †озины!
     Њальчик говорил правду; эта  картина  развеселила  и  растрогала  ‹уку,
основателЯ ѓорода. ‚ода в стакане †озины  была  той  свежей,  чистой  водой,
которую он некогда отвел в  Ѓоклер  со  скал  Ѓлезских  гор  и  из  которой,
казалось, родилсЯ весь ѓород: его сады, аллеи, брызжущие фонтаны. ‹ука  взЯл
стакан, поднЯл его вверх, к пурпуровому солнцу, и сказал:
     - ‚ыпьем, †озина, выпьем за наш счастливый ѓород!
     †озина, уже совершенно седаЯ, осталась той же страстно любЯщей и нежной
подругой ‹уки. Ћна с улыбкой поднесла стакан к губам; за нею отпил из него и
‹ука.
     - ‡а благополучие нашего ѓорода, праздник которого мы сегоднЯ отмечаем!
- продолжал ‹ука. - Џусть же расширЯетсЯ  он  все  дальше  и  дальше,  пусть
умножаетсЯ в нем свобода, благосостоЯние, красота, пусть  превратит  он  всю
землю в царство всеобъемлющей гармонии!
     ‡аходЯщее солнце окружило голову  ‹уки  ореолом;  он  сиЯл  неувЯдаемой
юностью,  верой,  победной  радостью.  Џросто,  без  всЯкого   тщеславиЯ   и
напыщенности, он выразил то ощущение счастьЯ, которое наполнЯло его при виде
того, что созданное им дело исполнено силы  и  жизни.  Ћн  был  основателем,
создателем, отцом: все эти ликующие люди, все те, кто пировал здесь, все те,
кто славил сегоднЯ ’руд и летнее плодородие, - все они были его народом, его
друзьЯми, его  родными,  его  семьей,  все  более  умножавшейсЯ,  все  более
дружной, все более счастливой. € в ответ  на  тост  ‹уки,  полный  пламенной
нежности, бурЯ  приветственных  возгласов  взмыла  в  Ясное  вечернее  небо,
прокатилась от стола к столу вплоть до дальних аллей. ‚се обедающие  встали;
поднЯв, в свою очередь, стаканы, они пили за здоровье ‹уки и †озины, за  эту
чету героев, патриархов  труда:  за  †озину,  спасенную  и  окруженную  ныне
ореолом супруги и матери, за ‹уку, искупителЯ,  который,  чтобы  спасти  ее,
спас от угнетениЯ и страданиЯ весь отверженный мир наемных  рабов.  ’о  было
мгновение возвышенного подъема  и  величиЯ,  воплотившее  в  себе  страстную
благодарность многочисленного народа; то была  награда  за  неисчерпаемую  и
деЯтельную веру, окончательное приобщение к славе и любви.
     Ѓледный и трепещущий ђагю дрожал всем телом под этим  вихрем  апофеоза.
Ћн не мог выдержать того сиЯниЯ красоты и доброты, которое излучали  ‹ука  и
†озина. атаЯсь, он отступил и хотел было поспешно удалитьсЯ; но  тут  ‹ука,
заметив подошедших, обратилсЯ к Ѓоннеру:
     - Ђ вот и вы, мой друг! €менно вас мне и не хватало: ведь вы были  моим
вторым "Я", вы были самым мужественным, самым осмотрительным, самым  могучим
из всех, кто трудилсЯ на ниве нашего дела;  и  нельзЯ  чествовать  менЯ,  не
чествуЯ также и вас... Ќо скажите мне, что это за старик рЯдом с; вами?
     - —ужестранец.
     - —ужестранец? Џусть он приблизитсЯ, пусть преломит вместе с нами  хлеб
с наших нив, пусть выпьет воды из наших ключей!  ‚се  люди  найдут  в  нашем
городе гостеприимство и мир... †озина, подвиньсЯ,  а  вы,  незнакомый  друг,
приблизьтесь, займите место между моей женой и  мною:  мы  хотим  почтить  в
вашем лице всех наших неведомых братьев, живущих в других городах мира.
     ђагю, словно охваченный свЯщенным ужасом, отступил на шаг.
     - Ќет, нет! Ќе могу!
     - Џочему же? - спросил мЯгко ‹ука. - …сли вы пришли издалека,  если  вы
устали, вы найдете здесь помощь и утешение. Ќам не  нужно  знать  ни  вашего
имени, ни вашего прошлого. Њы исповедуем всепрощение, у нас царит  братство,
и каждый из нас полагает свое счастье в счастье других... ‘кажи ему об этом,
милаЯ жена: ты сумеешь найти более кроткие, более убедительные слова, мои же
речи, кажетсЯ, только пугают пришельца.
     ’огда заговорила †озина:
     - ‚от стакан, друг! Џочему бы вам не выпить за свое и за наше здоровье?
‚ы пришли издалека, вы наш брат, нам было бы радостно увеличить  свою  семью
еще одним человеком. ‚  Ѓоклере  установилсЯ  обычай  дарить  друг  друга  в
праздник лобзанием мира, стирающим прошлое... ‚озьмите же стакан  и  выпейте
во имЯ всеобщей любви!
     Ќо ђагю, бледный и дрожащий, сделал еще шаг  назад,  словно  пораженный
ужасом свЯтотатец:
     - Ќет, нет! Ќе могу!
     Џромелькнуло ли в душе ‹уки и †озины предчувствие истины, узнали ли они
несчастного, который блуждал по миру целых полвека, влача бремЯ праздности и
распутства, а теперь вернулсЯ на родину длЯ новых  мук?  Ћни  посмотрели  на
него глазами, светившимисЯ добротой и радостью,  и  тень  глубокого  участиЯ
омрачила их взор. € ‹ука сказал просто:
     - ‘тупайте же куда вам хочетсЯ, если вы не можете войти  в  нашу  семью
теперь, когда она становитсЯ все более тесной, все более дружной, все  более
единой. ‚идите? ‚от она уже совсем сливаетсЯ: столы придвигаютсЯ  к  столам;
скоро останетсЯ лишь один стол, за которым будет восседать  единый  братский
народ!
     € вправду обедавшие начали подсаживатьсЯ друг  к  другу,  каждый  стол,
казалось, пускалсЯ в путь к своему соседу, столы мало-помалу смыкались:  так
всегда бывало к  концу  общей  трапезы,  славившей  Ясным  июньским  вечером
праздник лета. ќто получалось как  бы  само  собой:  сначала  между  столами
сновали дети, переходившие во времЯ десерта от одного  стола  к  другому,  а
затем и взрослые, обедавшие с родственниками жены или мужа, подсаживались во
времЯ десерта к столу своих родителей,  желаЯ  побыть  все  вместе.  ‘еверен
Ѓоннер  обедал  за  столом  Њорфенов,  ‡оЯ  Ѓоннер  -  за  столом  Ѓурронов,
Ђнтуанетта Ѓоннер - за столом ‹уки; как же могло их не тЯнуть  к  отцовскому
столу, за которым сидел их старший брат ‹юсьен? ”романы  были  рассеЯнны  по
различным столам, как семена - по различным бороздам: арль обедал вместе  с
Ѓоннерами, ’ереза и Џолина - вместе с Њорфенами; как же было им не  показать
пример другим, не увлечь других к родительскому столу? ‚едь им так  хотелось
побыть вместе со своим отцом - основателем  и  создателем  ѓорода!  €  тогда
взору ђагю  предстала  изумительнаЯ  картина:  столы  двигались,  примыкали,
присоединЯлись друг к  другу  и  в  конце  концов  слились  в  единый  стол,
протЯнувшийсЯ  вдоль  всего  радостного  ѓорода.  ‚  аллеЯх,  перед  дверьми
ликующих  домов  справлЯлась  под  звездами   одна   нераздельнаЯ   трапеза,
пасхал