о ее  беременность  была  уже  очень  заметна.  †озина
почувствовала трепетное волнение ‹уки, несмотрЯ на то, что  молодой  человек
хранил молчание; ее мучило, что она не может заговорить с ним, не знает, как
сообщить ему радостную весть.  Ћна  угадывала  ужасное  сомнение,  терзавшее
‹уку; это приводило ее в отчаЯние: ведь она одним словом могла  успокоить  и
бесконечно обрадовать его. ќто  слово  поднималось  из  глубины  ее  сердца,
душило ее: "ђебенок - от тебЯ!" € †озина, воспользовавшись мгновением, когда
кумушки, отвернувшись, вновь принЯлись судачить,  с  очаровательной  грацией
все же сумела передать ему то, что хотела. ‘начала она приложила обе руки  к
своему животу; потом жестом, полным благодарности и  любви,  поднесла  их  к
губам и незаметно послала ‹уке воздушный поцелуй, говоривший: "Ћтец  -  ты";
‹ука понЯл, и его охватила та же радость, какаЯ переполнЯла †озину.
     ‚ тот день  им  не  удалось  обменЯтьсЯ  ни  единым  словом;  они  были
вынуждены  удовольствоватьсЯ  этим  пленительным  немым  объЯснением,   этим
поцелуем, окончательно скрепившим их союз.  Ќо  ‹ука,  охваченный  радостью,
между тем узнал о бешеной ревности ђагю, о его грубом обращении с  женой,  о
той назойливой слежке, которой тот подвергает †озину.  €  сохранись  у  ‹уки
малейшее сомнение в его отцовстве, эта свирепаЯ ревность,  эта  ненависть  к
будущему ребенку убедительно доказали бы ему, что  отец  именно  он.  Ћтныне
†озина - его жена. Ћна принадлежит ему, одному ему, раз она зачала  от  него
ребенка. Ћтец ребенка - вот истинный муж; наслаждение,  которое  похищают  у
женщины, ничего не стоит, не идет  в  счет.  Џрочные,  вечные  узы,  которые
соединЯют мужчину и женщину, - это ребенок, зародыш  грЯдущей  жизни,  новое
существо, рождающеесЯ из нерасторжимого союза двух существ! € потому-то ђагю
бесилсЯ от ревности, а ‹ука не испытывал ревности к ђагю: ђагю не был мужем,
то был лишь вор, который поЯвлЯетсЯ и уходит и  которого  тут  же  забывают.
†озина навеки принадлежит ‹уке, она возвратитсЯ к нему,  и  их  общаЯ  жизнь
расцветет в ребенке.
     Ќо мысль, что †озину оскорблЯют, бьют, что она в вечном страхе за  свое
дитЯ, - мысль эта  жестоко  терзала  и  мучила  ‹уку.  …му  было  нестерпимо
сознание, что он оставлЯет в грубых, грЯзных  руках  ђагю  любимую  женщину,
которую он хотел бы окружить райской нежностью, чтобы она могла  вкусить  то
благоговейное поклонение, на которое имеет право мать, освЯщеннаЯ  ребенком.
Ќо что  сделать,  как  добитьсЯ  этого,  ведь  †озина  с  упорством  скромно
держалась в тени, чтобы не навлечь на ‹уку какой-нибудь неприЯтности. †озина
даже отказывалась видетьсЯ с ним, боЯсь, что будет раскрыта  тайна,  которую
она с такой нежностью хранила в глубине своей страдающей души; ‹уке пришлось
подстеречь ее,  застать  врасплох,  чтобы  обменЯтьсЯ  хотЯ  бы  несколькими
словами.
     ‘тоЯл пасмурный вечер. ‹ука, притаившись в темном  углу  грЯзной  улицы
’руа-‹юн, остановил проходившую мимо †озину.
     - Ћ! ќто ты, ‹ука! ЉакаЯ неосторожность, мой друг! “молЯю тебЯ, поцелуй
менЯ и уходи поскорее!
     Ќо ‹ука, трепеща, обнЯл ее за талию.
     - Ќет, нет! †озина, послушай... - страстно  шептал  он.  -  ’ы  слишком
страдаешь, с моей стороны преступно оставлЯть тебЯ в таком ужасном положении
- тебЯ, любимую, дорогую... Џослушай, †озина, Я пришел за тобой: ты  пойдешь
со мной и будешь жить  у  менЯ,  в  нашем  доме,  моей  любимой,  уважаемой,
счастливой женой.
     ЊолодаЯ женщина уже готова была склонитьсЯ  на  его  просьбу,  уступить
нежным, ласковым настоЯниЯм. Ќо она тотчас же высвободилась из его объЯтий.
     - Ћ, ‹ука! —то ты говоришь?  Њожно  ли  быть  таким  неблагоразумным?..
Џойти с тобою! ѓосподи, да  ведь  такаЯ  огласка  будет  длЯ  тебЯ  страшной
опасностью! Ѓыло бы преступлением с моей стороны создавать лишние  трудности
на твоем пути... ‘корей уходи! „аже под страхом смерти Я  не  назову  твоего
имени!
     ‹ука попыталсЯ доказать  ей,  насколько  бессмысленно  приносить  такую
жертву людскому лицемерию:
     - џ отец твоего ребенка, ты  моЯ  жена  и  должна  следовать  за  мной.
‡автра, когда будет построен ѓород, ѓород справедливости, в нем  будет  один
закон - закон любви; свободный союз двух людей будет  пользоватьсЯ  всеобщим
уважением...  ‡ачем  же  нам  обращать  внимание  на  людей,   сегоднЯ   еще
исполненных предрассудков?
     Ќо †озина упорствовала; она говорила, что  длЯ  нее  имеет  значение  и
сегоднЯшний день, что она хочет устранить все препЯтствиЯ с пути ‹уки, хочет
видеть его могучим и торжествующим. € тогда у ‹уки вырвалсЯ крик отчаЯниЯ:
     - ‡начит, ты никогда не вернешьсЯ ко мне и Я никогда не  смогу  открыто
признать ребенка своим!
     †озина с очаровательной нежностью вновь обнЯла ‹уку и, приблизив уста к
его устам, тихо прошептала:
     - џ вернусь к тебе в тот день, когда у тебЯ будет нужда во мне, когда Я
стану уже не помехой, а опорой длЯ тебЯ, вернусь с нашим  дорогим  ребенком,
который придаст нам обоим новую силу.
     ‚округ  них  простиралась  чернаЯ  агониЯ  Ѓоклера,   старого   города,
зачумленного  отверженным  трудом,  изнемогающего   под   бременем   вековой
несправедливости; а ‹ука и †озина обменивались словами, полными  надежды  на
грЯдущий мир, на грЯдущее счастье.
     - ’ы мой муж, у менЯ не было никого в жизни, кроме  тебЯ;  если  бы  ты
знал, как сладко скрывать твое имЯ  даже  под  угрозами,  хранить  его,  как
тайный цветок, как талисман! Ћ, Я не так уж страдаю: Я сильна и счастлива!
     - ’ы моЯ жена, Я полюбил тебЯ в тот самый вечер, когда  встретил  такой
униженной и божественно прекрасной; ты скрываешь от всех мое  имЯ,  Я  стану
скрывать твое, оно будет моей свЯтыней и моей силой, пока ты сама открыто не
объЯвишь о нашей любви.
     - Ћ ‹ука, как ты разумен, как ты хорош и какое счастье нас ожидает!
     - ќто ты сделала менЯ добрым и разумным, †озина; именно за  то,  что  Я
когда-то пришел тебе на помощь, нас ждет великое  счастье  среди  счастливых
людей.
     Ћни умолкли и несколько  мгновений  нежно  обнимали  друг  друга.  ‹ука
чувствовал  трепет  †озины,  трепет  ее  свЯщенного  чрева   оплодотворенной
женщины, говоривший о той новой жизни, которую он посеЯл в ней; а она, будто
желаЯ  слитьсЯ  с  ‹укой,  растворитьсЯ  в  нем,  изо  всех  сил   влюбленно
прижималась грудью к его груди. Џотом  она  высвободилась  из  его  объЯтий,
чтобы осиЯнной и непобедимой вернутьсЯ к своей мученической жизни;  а  ‹ука,
почувствовав прилив новых сил, затерЯлсЯ  во  мраке,  чтобы  вновь  отдатьсЯ
своей победоносной борьбе.
     Ћднако спустЯ несколько недель случай  открыл  ”ернанде  тайну  †озины.
”ернанда знала ђано; его возвращение на завод возбудило много  толков,  и  с
тех пор „елаво делал вид, будто ценит ђагю; несмотрЯ на  его  отвратительное
поведение,  „елаво  выдвигал  ђагю,  назначил  его  мастером-пудлинговщиком,
выдавал ему наградные.  ”ернанда  знала  о  семейной  драме  ђагю.  ’от,  не
стеснЯЯсь, во всеуслышание ругал  свою  жену  последними  словами,  публично
называл ее гулЯщей девкой, отдающейсЯ  первому  встречному.  Ћбо  всем  этом
толковали в цехах. Љто отец будущего ребенка †озины? ‡ашел об этом  разговор
даже у директора; „елаво в присутствии ”ернанды пожаловалсЯ на то,  что  всЯ
эта историЯ доставлЯет ему много  неприЯтностей:  ђагю,  охваченный  бешеной
ревностью, совершенно потерЯл голову, то он по три днЯ не подходит  к  печи,
то работает, как одержимый, исступленно месЯ расплавленный металл, словно  в
жажде разрушениЯ и убийства.
     Ћднажды, ранним зимним утром, за первым завтраком, ”ернанда  заговорила
о ђагю с  горничной.  ђЯдом  за  своей  чашкой  молока  смирно  сидела,  как
благонравнаЯ девочка, Ќиз, искоса бросаЯ жадные взглЯды  на  стоЯвший  перед
матерью чай - запретное длЯ Ќиз лакомство. „елаво не было, он накануне уехал
на три днЯ в Џариж.
     - Џравда ли, ”елиси, что ђагю опЯть поссорилсЯ с женой? Џрачка  сказала
мне, что на этот раз он чуть не убил ее.
     - Ќе знаю, сударынЯ, но думаю, что это, быть может, и преувеличивают; Я
только что видела, как мимо нашего дома прошла  †озина,  и  вид  у  нее  был
такой, как всегда.
     Ќаступило молчание. “ходЯ, горничнаЯ добавила:
     - “бить-то он ее все-таки, должно  быть,  убьет,  он  говорит  об  этом
каждому встречному и поперечному.
     ‚новь воцарилось молчание. ”ернанда медленно ела, не говорЯ  ни  слова,
всЯ отдавшись своим мрачным мыслЯм. ‚друг среди тЯжкого, давЯщего безмолвиЯ,
безмолвиЯ зимы, раздалсЯ голосок Ќиз; девочка напевала, думаЯ вслух.
     - ЌастоЯщий муж †озины, - пропела она, - вовсе не ђагю,  это  начальник
Љрешри, господин ‹ука, господин ‹ука, господин ‹ука!
     ”ернанда в изумлении поднЯла глаза и пристально взглЯнула на дочь.
     - —то это ты там болтаешь? Џочему ты это  говоришь?  Ќиз,  испугавшись,
что незаметно длЯ себЯ выдала чужую
     тайну, постаралась принЯть невинный вид и низко нагнулась над чашкой.
     - Џочему? „а так. ‘ама не знаю.
     - Љак не знаешь, маленькаЯ лгуньЯ? Ќе  сама  же  ты  выдумала  то,  что
пропела! ‚ерно, кто-нибудь сказал тебе это, а ты теперь повторЯешь.
     Ќиз почувствовала, что  попала  в  скверную  историю,  котораЯ  грозила
завести ее слишком далеко; еще больше смутившись, она заупрЯмилась.
     - “верЯю тебЯ, мама, - сказала она с самым развЯзным видом, -  Я  часто
напеваю вещи, о которых раньше вовсе и не думала.
     ”ернанда  все  так  же  пристально  смотрела  на  дочь;  она  разгадала
ребЯческую хитрость девочки. ‚друг ее осенило.
     - ќто Ќанэ сказал тебе; кроме него, некому.
     Ќиз заморгала: ей действительно рассказал обо  всем  Ќанэ.  Ќо  девочка
боЯлась, что мать будет бранить ее и накажет, как в тот день, когда увидела,
что Ќиз, Џоль Ѓуажелен и ‹уиза Њазель  перелезали  через  стену,  отделЯвшую
земли "Ѓездны" от земель Љрешри. Ћна решила от всего отпиратьсЯ:
     - Ћ! Ќанэ! Ќанэ! „а Я и не вижу его больше, -  ты  ведь  запретила  мне
играть с ним.
     ”ернанда,  охваченнаЯ  лихорадочным  желанием  добитьсЯ  истины,  вдруг
сделалась необыкновенно кроткой. Ћна была настолько взволнована, что встреча
Ќиз с Ќанэ потерЯла в ее глазах  всЯкое  значение:  слишком  важна  была  та
новость, в которой она желала удостоверитьсЯ.
     - Џослушай, дочурка, это очень нехорошо - говорить неправду. ‚ тот  раз
Я оставила тебЯ без сладкого из-за того, что ты  утверждала,  будто  вы  все
перелезли через стену, чтобы достать мЯчик... ‘егоднЯ, если ты  мне  скажешь
правду, Я обещаю, что не накажу тебЯ... Ќу, говори прЯмо: это Ќанэ?
     Ќиз, в сущности, хорошаЯ, послушнаЯ девочка, тотчас же ответила:
     - „а, мама, Ќанэ.
     - € он сказал тебе, что настоЯщий муж †озины - господин ‹ука?
     - „а, мама.
     - Ђ откуда он знает это?
     Ќиз по-детски смутилась. Ћна снова нагнулась над чашкой.
     - Џочему, почему... Ќу, словом, потому, что знает!
     Љак ни хотелось ”ернанде поточнее  узнать,  в  чем  дело,  она  все  же
почувствовала некоторый стыд. Ќе настаиваЯ больше, она постаралась загладить
грубое любопытство, которое проглЯдывало в ее словах.
     - Ќанэ ровно ничего не знает,  он  говорит  глупости,  а  ты,  дурочка,
повторЯешь их. Џотрудись никогда больше  не  напевать  такого  вздора,  если
хочешь получать десерт.
     ‡автрак закончилсЯ среди холодного молчаниЯ, молчаниЯ зимы; ни мать, ни
дочь не сказали более ни слова: перваЯ была полна мыслью  о  тайне,  которую
она только что узнала, втораЯ радовалась, что так дешево отделалась.
     ”ернанда провела весь день в своей комнате,  размышлЯЯ,  взвешиваЯ  то,
что услышала. Џрежде всего она спросила себЯ, правду ли сказал Ќанэ. Ќо  как
можно было усомнитьсЯ в его словах? Ћн знал, он, конечно, видел и слышал, да
и слишком любил сестру, чтобы клеветать на нее; кроме того, множество мелких
фактов делало эту  новость  правдоподобной  и  достоверной.  Џотом  ”ернанда
задумалась над тем, как ей лучше использовать оружие, случайно вложенное  ей
в руки судьбой. ‚ ней зрело смутное намерение отравить это  оружие,  сделать
его смертельным. Ќикогда еще она не  испытывала  такой  острой  ненависти  к
‹уке; „елаво поехал в Џариж специально за  тем,  чтобы  попытатьсЯ  получить
новый заем: положение "Ѓездны" с каждым днем ухудшалось.  …сли  бы  ”ернанде
удалось уничтожить руководителЯ  Љрешри,  этого  ненавистного  ей  человека,
угрожавшего  ее  жизни,  полной  роскоши  и  наслаждений,  победа  была   бы
обеспечена! ‘о смертью врага кончилась бы  конкуренциЯ  со  стороны  Љрешри,
отпала бы угроза  поражениЯ.  ЃешенаЯ,  пьЯнаЯ  ревность  ђагю  легко  могла
придать делу трагический оборот: стоило только заставить его вынуть  нож  из
кармана. Ќо все это были только мечты; как осуществить их, как претворить  в
действие? џсно было одно: следовало предупредить ђагю, назвать ему  то  имЯ,
которое он тщетно  старалсЯ  узнать  вот  уже  три  месЯца;  но  здесь-то  и
возникала трудность: как, где,  через  кого  это  сделать?  ‚  конце  концов
”ернанда остановилась на мысли написать ђагю анонимное письмо:  она  вырежет
буквы из газеты, наклеит их на бумагу и ночью бросит письмо в Ящик. Ћна даже
начала вырезать буквы. Ќо  вдруг  этот  способ  показалсЯ  ей  малонадежным:
письмо оставлЯет человека холодным, на него могут не  обратить  вниманиЯ.  Ђ
нужно ранить ђагю до крови, довести до безумиЯ, иначе он не  нанесет  удара.
Ќадо бросить ему истину в лицо и сделать это так, чтобы лишить  его  всЯкого
самообладаниЯ. Ќо кого подослать к нему, где  найти  предателЯ,  отравителЯ?
‘колько ни думала ”ернанда, она ни на ком не могла  остановить  свой  выбор;
уже наступила ночь, а она все  еще  лихорадочно  размышлЯла,  не  знаЯ,  как
вызвать развЯзку подготовлЯвшейсЯ ею трагедии.
     ЊолодаЯ женщина легла рано, около десЯти часов;  к  этому  времени  она
успела принЯть новое решение. Ћна позовет к  себе  завтра  ђагю,  Якобы  длЯ
того, чтобы спросить у него, отпустит  ли  он  жену  на  дом  к  ней  пошить
кое-что; и во времЯ этого разговора, с глазу на глаз, может быть, она найдет
удобный случай все сказать ђагю.  Ќо  такой  выход  не  вполне  удовлетворЯл
”ернанду: ведь ей пришлось бы говорить с ђагю у  себЯ  в  доме,  в  кабинете
мужа, и это могло повлечь за собой нежелательные осложнениЯ. ЊолодаЯ женщина
была счастлива, что она  одна;  она  широко  раскинулась;  ее  обессиленное,
пылающее гибкое тело занЯло всю кровать. ЋхваченнаЯ сомнениЯми, не знаЯ, что
предпринЯть, она уснула в таком изнеможении,  что  до  пЯти  часов  утра  не
пошевелилась, ровно дыша, как спЯщий ребенок. Џробило пЯть  часов,  ”ернанда
внезапно пробудилась; лежа на спине  и  глЯдЯ  широко  открытыми  глазами  в
темноту, она  вернулась  к  прежним  размышлениЯм;  и  вдруг  с  необычайной
смелостью принЯла твердое решение. Ќет ничего проще: она сама, отправитсЯ на
завод под уже придуманным ею предлогом и в разговоре с ђагю бросит  роковое,
непоправимое слово. Љстати, она знала, что ђагю работает в ночной смене, так
что, если она ЯвитсЯ в цех к семи часам утра, до прихода дневной смены,  она
еще застанет его. ‘трастное возбуждение вновь овладело  ”ернандой;  она  уже
больше не рассуждала, не взвешивала, она была полна твердой уверенности, что
нашла наилучшее средство к достижению цели;  ее  толкал  вперед  не  столько
рассудок, сколько чутье хищницы, соблазнительницы мужчин,  она  рассчитывала
на какую-то неожиданную помощь со стороны, на какие-то обстоЯтельства,  пока
не Ясные ей самой, но в наступлении которых она была уверена.
     „ва часа, от пЯти  до  семи,  молодаЯ  женщина  терзалась  нетерпением,
торопЯ слишком медленно  встающий  день.  Ћна  больше  не  могла  заснуть  и
ворочалась с боку на бок в своей жаркой постели, горЯ желанием скорее бежать
на  свидание,  которое  сама  себе  назначила;  никогда  еще  даже  любовное
свидание, надежда на новое, неведомое, безумное наслаждение,  не  жалило  ее
так нестерпимо огненными иглами. Ћна не могла найти себе  прохладного  места
среди простынь и раскидывалась по всей кровати, свиваЯ узлами  свое  гибкое,
змеиное тело; ее рубашка поднЯлась кверху от  непрерывных  движений,  густые
волосы разметались по подушке, закрываЯ пылающее лицо. Ќо  решимость  ее  не
ослабела; она даже не хотела более размышлЯть, не хотела думать о  том,  как
сложатсЯ обстоЯтельства и как ей направить их, чтобы  добитьсЯ  успеха.  ‚се
произойдет как нельзЯ лучше, - она была в этом  уверена.  …й  казалось,  что
судьба несет ее навстречу  каким-то  неотвратимым  событиЯм,  в  которых  ей
назначено играть решающую роль, и они подчинЯтсЯ ее воле. Ћна страдала  лишь
от долгого ожиданиЯ; не знаЯ, как убить времЯ, она принЯлась  ласкать  себЯ,
желаЯ хоть несколько утишить пожиравший ее огонь. …е маленькие удлиненные  и
нежные руки медленно скользили вдоль бедер, задерживались на  животе,  вновь
опускались,  легким,  едва  ощутимым  касанием  скользили   повсюду,   снова
поднимались, достигали упругой груди, и вдруг, приходЯ  в  раздражение,  она
сжимала свою грудь и изо всех сил сдавливала ее  в  исступленном  стремлении
обрести покой.
     Ќаконец наступил час, который назначила  себе  ”ернанда:  без  четверти
семь молодаЯ женщина вскочила с постели. •олод комнаты пронизал  ее,  к  ней
вернулись спокойствие и самообладание. •отЯ только еще рассветало,  ”ернанда
не зажгла лампочки, даже не открыла  ставен.  Ћна  только  собрала  в  пучок
волосы и закрепила их шпильками; затем, не  надеваЯ  корсета,  закуталась  в
широкий пеньюар из белой фланели и сунула  ноги  в  белые  бархатные  туфли.
Џосле этого она спустилась вниз, как делала это в те дни, когда хотела  рано
утром отдать распорЯжение, о котором вспомнила ночью.
     ѓорничные еще  не  вставали,  воспользовавшись  отсутствием  хозЯина  и
думаЯ, что хозЯйка подниметсЯ поздно. ”ернанда г необычайным  самообладанием
пересекла кабинет мужа и вступила в узкую и  короткую  галерею,  соединЯвшую
кабинет с той  частью  заводских  помещений,  где  работал  административный
персонал. ‘лужащие ЯвлЯлись только к восьми часам;  уборщик,  в  обЯзанности
которого входило подметать  помещение.  беседовал  снаружи,  на  дороге,  со
сторожем, мирно курившим трубку. ”ернанда прошла незамеченнаЯ через  двор  и
вошла  в  пудлинговый   цех.   ‘покойнаЯ   уверенность   не   обманула   ее,
обстоЯтельства благоприЯтствовали ей: ночнаЯ смена только что ушла,  дневнаЯ
еще не приходила. ‚ довершение удачи в цехе находилсЯ один ђагю: он всю ночь
работал, как одержимый, и замешкалсЯ, а теперь должен  был  еще  переодетьсЯ
перед тем, как идти домой.
     ”ернанда знала дорогу в пудлинговый  цех,  хотЯ  сама  никогда  еще  не
вступала в это мрачное царство углЯ и железа. ќта низменнаЯ грЯзь внушала ей
глубокое отвращение. Ћна почувствовала  себЯ  неловко,  когда  ей,  в  белом
пеньюаре и белых туфлЯх, пришлось  вступить  в  огромную  черную  дыру  цеха
пудлинговых печей. “тренние лучи  едва  проникали  в  царивший  там  сумрак;
только две  зажженные  печи  прорезывали  летучий  дым  огненными  полосами.
ЊолодаЯ женщина не знала, куда ей ступить: всюду были грЯзные  лужи,  чернаЯ
угольнаЯ пыль, бруски железа. Ћна задыхалась от запаха газа  и  человеческих
испарений. ‚се же ”ернанда вошла; она тотчас же увидела  в  обширном  пустом
цехе ђагю, он направлЯлсЯ к дощатому бараку, в котором рабочие  вешали  свою
одежду. Ћхваченный бешеной жаждой уничтожениЯ и стремлением забытьсЯ, мастер
всю ночь месил расплавленную сталь, без устали орудуЯ кочергой, как  саблей,
рассекающей людей. ‚есь в поту, он только что снЯл кожаный  фартук;  на  нем
была лишь рубашка и рабочаЯ блуза; перед  тем  как  вновь  надеть  городское
платье, он допивал четвертый литр вина, превышаЯ свою обычную ночную порцию;
ђагю пил  прЯмо  из  горлышка,  опьЯненный  вином,  пламенем  и  неутихающей
Яростью. ‚друг из глубины барака он увидел в  смрадном  сумраке  цеха  белую
женскую  фигуру;  удивленный,  он  сделал  несколько  шагов  вперед,   чтобы
разглЯдеть, кто это.
     “видев, что ђагю  стоит  с  бутылкой  в  руке,  допиваЯ  остатки  вина,
”ернанда остановилась; ей стало  еще  более  неловко.  ђагю  был  полуголый,
сквозь его распахнувшуюсЯ рубашку видна была грудь, руки были обнажены  выше
локтей; его белаЯ, тонкаЯ, ослепительнаЯ кожа, какаЯ часто бывает у людей  с
рыжими волосами, составлЯла резкий контраст его  багровому,  уже  опаленному
лицу. ”ернанда решила дать ђагю времЯ переодетьсЯ  и  затем  уже  подойти  к
нему. Ќо он сам  направилсЯ  к  ней  навстречу,  и  ей  пришлось  немедленно
приступить к делу.
     - ќто Я, ђагю; Я хотела попросить вас кое о чем, и так как Я знала, что
вы здесь...
     €зумленный ђагю глЯдел на ”ернанду, разинув  рот.  ’ут  только  молодаЯ
женщина понЯла все неприличие своего поступка, но она решила махнуть на  это
рукой и, ничего не объЯснЯЯ, приступила прЯмо к цели.
     - џ хотела спросить у вас, не отпустите ли вы свою  жену  на  несколько
дней ко мне. “ менЯ есть кое-какаЯ работа, и Я вспомнила о †озине.
     ђагю забыл и думать о странном посещении ”ернанды. ‚олна слепого  гнева
хлынула ему в голову.
     - Њою жену? ‚ам нужна моЯ жена? —ерт подери! Ѓерите ее себе на здоровье
и не присылайте назад, пусть хоть сдохнет!
     ”ернанда ожидала этой вспышки. Ћна изобразила на своем лице  удивление,
сострадание, соболезнующее огорчение.
     - ’ак ваши отношениЯ с женой не улучшились? Ђ Я думала, что вы простили
ей во имЯ того бедного ребенка, который должен поЯвитьсЯ на свет.
     - Џростить? - взревел ђагю, как  под  ударом  хлыста.  -  Џростить  эту
потаскуху за то, что она нагулЯла себе ребенка? ‡начит потаскуха гулЯй себе,
а Я здесь работай до седьмого пота?
     - Љонечно, ваша жена поступила легкомысленно; впрочем, она так  молода,
так красива, в ее годы  так  естественно  любить  удовольствиЯ  и  позволЯть
лишнее изЯщным господам, которые ее обхаживают!
     ђагю закрыл глаза, словно пытаЯсь отогнать мучительное видение, которое
вызвали слова ”ернанды.
     - џ ей покажу изЯщных господ! - глухо прорычал он, терЯЯ голову. - € вы
хотите, сударынЯ, чтобы Я простил ей, чтобы Я кормил ее щенка, которого  она
нагулЯла себе, как паршиваЯ сука?
     ”ернанда  притворилась  крайне   удивленной;   с   видом   совершенного
простодушиЯ она обронила роковое слово:
     - Ќо мне говорили другое. џ слыхала, что вопрос о ребенке улажен. ђазве
отец не возьмет его к себе и не позаботитсЯ о нем?
     - Љакой еще отец?
     - Ќу, директор Љрешри, господин ‹ука; одним словом, отец.
     - —то?
     ђагю тупо смотрел на ”ернанду, не понимаЯ; его  потное,  пылающее  лицо
вплотную приблизилось к - этому изЯщному  женскому  лицу,  к  этим  цветущим
губам, произнесшим столь странные слова.
     - Љак? ђазве это неверно? ‚ы ничего не знали? Ѓоже мой,  какаЯ  досада,
что Я сказала вам об этом! Ђ мне передавали, что вы пришли  к  соглашению  с
господином ‹укой и оставите у себЯ †озину с тем  условием,  что  он  возьмет
себе ребенка, раз уж он его отец.
     ђагю задрожал. ‚ его глазах  мелькнуло  безумие.  €скаженнаЯ  судорогой
нижнЯЯ челюсть вплотную придвинулась к  лицу  ”ернанды.  ’еперь  он  утратил
всЯкое почтение к молодой женщине: здесь были только самец и самка.
     - —то это ты плетешь, а? —то ты мне тут рассказываешь? ’ы хочешь  вбить
мне в голову, что этот господин ‹ука  спал  с  моей  женой;  возможно,  даже
наверно так, теперь все понЯтно, все разъЯснЯетсЯ. Ќе бойсЯ,  твой  господин
‹ука получит по заслугам, уж это Я беру на себЯ...  Ќо  ты-то?  ’ы-то  зачем
пришла? ‡ачем ты заварила всю эту кашу?
     ђагю дышал в лицо ”ернанде с таким бешенством, что она испугалась;  она
почувствовала, что хозЯином положениЯ становитсЯ он, что всЯ  ее  вкрадчиваЯ
женскаЯ ловкость  бессильна  перед  этим  сорвавшимсЯ  с  цепи  зверем.  Ћна
попыталась отступить.
     - ‚ы терЯете голову, ђагю! Љогда успокоитесь, приходите,  если  угодно,
мы побеседуем.
     ђагю одним прыжком преградил ей дорогу.
     - Ќу, нет! Џослушай-ка теперь менЯ...
     €спуганнаЯ ”ернанда не заметила, что ее пеньюар распахнулсЯ; ђагю видел
часть ее нежной, как шелк, груди. Ђ  главное,  он  чувствовал,  что  молодаЯ
женщина обнажена, что она без корсета, без юбки,  что  на  ней  только  этот
легкий пеньюар, который он мог сорвать одним движением своих грубых рук.  Ћт
”ернанды веЯло благоуханной истомой постели, и так странен  был  ее  приход,
поЯвление этого белого женского тела в черном аду цеха, освещенном  красными
огненными Языками, что ђагю окончательно потерЯл голову.
     - Џослушай, ты сама сказала, что изЯщные господа  волочатсЯ  за  нашими
женами и делают им детей... Ђ ведь тогда по справедливости мы должны платить
им той же монетой и принЯтьсЯ за их жен?
     ”ернанда понЯла. ђагю толкал ее  к  дощатому  бараку,  к  этой  мерзкой
темной раздевалке, где была брошена в углу куча трЯпьЯ. ’ут молодаЯ женщина,
в свою очередь, потерЯла самообладание: полнаЯ ужаса и отвращениЯ,  чувствуЯ
приближение чудовищных объЯтий, она стала отбиватьсЯ от ђагю.
     - Ћставьте менЯ, Я закричу!
     - Ќу, положим, не закричишь, не  захочешь  сзывать  народ.  ‘амой  хуже
будет.
     ‚ыпЯтив вперед нижнюю челюсть, ђагю продолжал грубо толкать ”ернанду  в
барак, ощупываЯ ее своими жесткими руками. Ћт его светлой кожи, которую  она
видела сквозь распахнутую  рубашку,  исходил  запах  дикого  зверЯ.  ЃешенаЯ
ночнаЯ работа, пот, которым он обливалсЯ, сожженнаЯ печью,  пылающаЯ  в  его
жилах кровь - все это наполнЯло ђагю  лихорадочным,  неистовым  желанием.  €
молодаЯ  женщина,  опаленнаЯ  этим  чудовищным  пламенем,  чувствовала,  что
слабеет, уступает, покорЯетсЯ, уже не решаЯсь звать на помощь.
     - ЉлЯнусь вам, Я закричу, если вы менЯ не отпустите!
     Ќо ђагю, сжав зубы, молчал; охватившее  его  бешенство  и  жажда  крови
нашли себе выход в этом насилии. Џоследним толчком  он  повалил  ”ернанду  в
углу барака на наваленное там старое, омерзительное трЯпье. Ћн сорвал с  нее
пеньюар, разодрал рубашку; обнаженнаЯ, она Яростно царапала его, а он  давил
ее своей тЯжестью, стараЯсь лишить  всЯкой  возможности  двигатьсЯ.  Њрачное
бешенство овладело теперь и ”ернандой; она боролась молча, как хищный зверь,
вырываЯ у ђагю волосы, кусаЯ  его  в  грудь,  стараЯсь  ударить  в  живот  и
изувечить.
     - Џотаскухи, потаскухи, все потаскухи! - глухо рычал ђагю.
     ‚друг  ”ернанда  перестала  отбиватьсЯ.   ‚олна   жуткого   наслаждениЯ
поднЯлась в ней,  опьЯнила  ее,  затопила  ее  волю,  отдала  ее,  дрожащую,
безвольную, обезумевшую, в руки ђагю. € это жуткое наслаждение было  рождено
самой глубиной падениЯ ”ернанды,  омерзительным  ложем,  мрачным,  зловонным
помещением, бешеным зверем с потной кожей, с  сожженной  кровью,  с  терпким
запахом хищного животного - словом,  всей  мрачной,  опрокинувшейсЯ  на  нее
тЯжестью "Ѓездны", этого пожирающего жизни чудовища, чьи  пылавшие  во  тьме
очи кружили молодой женщине голову призраком ада.  €звращеннаЯ  искательница
ощущений, не избалованнаЯ ни своим мужем, ни  любовником-щеголем,  коснулась
на этот раз самой глубины сладострастиЯ. € она перестала сопротивлЯтьсЯ, она
вернула пьЯному зверю его объЯтие в неслыханном спазме, вырвавшем у нее крик
исступленного наслаждениЯ, как у самки, которую в  глубине  леса  вспарывает
самец.
     ђагю тотчас же поднЯлсЯ на ноги. Ћн стал  торопливо  одеватьсЯ,  ворча,
кружась по  бараку,  словно  кабан  в  берлоге.  …го  куртка  оказалась  под
”ернандой; он пнул молодую женщину ногой, как мешавшую ему вещь.  Џотом  еще
два раза толкнул ее: видимо, он что-то искал. Џри этом он бормотал:
     - кура! кура! кура!
     Ћдевшись,  он  наконец  нашел  то,  что  искал.  ’о  был  нож,  который
выскользнул у него из кармана и лежал под ногою женщины. ђагю схватил его  и
убежал, глухо прорычав на прощание:
     - ’еперь посчитаемсЯ с другим!
     ”ернанда, судорожно закрыв лицо руками, осталась лежать  среди  трЯпьЯ,
обессиленнаЯ, полубесчувственнаЯ, потрЯсеннаЯ силой испытанных ею  ощущений.
—ерез минуту она с трудом поднЯлась на ноги, подобрала волосы,  запахнулась,
как могла, в свой разорванный пеньюар и направилась в обратный путь, скользЯ
вдоль строений, быстро  пробегаЯ  через  пустые  помещениЯ.  …й  удивительно
повезло: она никого не встретила. Ћчутившись наконец в  своей  комнате,  она
почувствовала, что  спасена.  Ќо  что  делать  с  разорванной,  омерзительно
загрЯзненной одеждой?  Ѓелые  бархатные  туфли  почернели  от  грЯзи,  белый
пеньюар был замаран маслом и углем, на разорванной рубашке виднелись гнусные
следы. ЊолодаЯ женщина, страшась, что кто-либо  может  увидеть  эту  одежду,
сделала из нее сверток и спрЯтала под шкаф с тем, чтобы впоследствии  сжечь,
как сжигает убийца свою одежду, перепачканную кровью. Ќадев чистую  рубашку,
она снова улеглась в постель; она не могла  стоЯть  на  ногах,  ей  хотелось
заснуть, чтобы избавитьсЯ от воспоминаниЯ о необычайных ощущениЯх, пережитых
ею. Ќо хотЯ она и сменила рубашку, звериный запах ђагю осталсЯ на ее коже, в
ее волосах затаилось его бешеное дыхание, опьЯнившее ее. € она снова и снова
переживала это опьЯнение, это  жуткое  сладострастие,  дышала  этим  запахом
зверЯ, который, казалось, пропитал все ее тело и въелсЯ  ей  под  кожу.  ‘он
бежал от нее; она недвижно лежала на  спине,  укутавшись  в  одеЯло,  закрыв
глаза,  сжимаЯ   обнаженные   руки   под   обнаженным   животом,   отдаваЯсь
исступленному, потрЯсавшему ее  воспоминанию,  горЯ  жаждой  вновь  изведать
дотоле  неведомое  и  страшное  наслаждение,  которым  она  никак  не  могла
пресытитьсЯ.   —асы   шли,   молодаЯ   женщина   не   двигалась,   отдаваЯсь
головокружительно-сладкому, жуткому забытью.
     Џробило десЯть часов; горничнаЯ ”елиси  решилась  наконец  постучать  и
войти в комнату; она была удивлена, что барынЯ до сих пор не  позвонила  ей;
кроме того, ”елиси горела желанием  сообщить  своей  хозЯйке  необыкновенную
новость, взбудоражившую весь квартал.
     - ‚ы не больны, сударынЯ?
     Ћтвета не было; выждав несколько  мгновений,  горничнаЯ  направилась  к
окну, желаЯ, как всегда, открыть ставни. Ќо  из  глубины  комнаты  донеслось
несколько еле слышных слов. ”елиси остановилась.
     - ‚ы хотите еще отдохнуть, сударынЯ?
     Ћтвета вновь не последовало. ”елиси решилась все-таки  сообщить  барыне
новость.
     - ‚ы еще не знаете, сударынЯ?
     ѓлубокое трепетное молчание наполнЯло сумрак комнаты. ‚ том  углу,  где
смутно виднелась кровать, слышалось лишь легкое дыхание - дыхание пламенной,
полнокровной жизни, притаившейсЯ под душной тЯжестью одеЯл.
     - ’ак вот, сударынЯ, один из  рабочих  "Ѓездны",  тот  самый  ђагю,  вы
знаете, только что убил ударом ножа господина ‹уку, начальника Љрешри.
     ”ернанду  будто  подбросило  пружиной,  она  села  среди  развороченной
постели, бледнаЯ, с обнаженной грудью и распущенными волосами.
     - Ђ! - сказала она просто.
     - „а, сударынЯ, он вонзил ему сзади нож в  спину.  ѓоворЯт,  будто  это
из-за †озины. Љакой ужас!
     ”ернанда, еле видимаЯ в сумраке, не шевелилась. …е неподвижный взор был
затерЯн  вдали,   будто   созерцал   что-то   невидимое,   грудь   судорожно
приподнЯлась, все тело напрЯглось в спазме наслаждениЯ.
     - •орошо, - сказала она наконец. -  Ќе  мешайте  мне  спать.  ѓорничнаЯ
вышла, неслышно притворив за собой дверь.
     ”ернанда вновь упала на свою развороченную постель, повернулась на бок,
лицом к стене, и снова застыла в  неподвижности.  ’еперь  к  запаху  хищного
зверЯ, который  овевал  ее,  примешалсЯ  жгучий  привкус  крови;  чудовищное
возбуждение, вызванное вестью об убийстве, слилось с чувством сладострастиЯ.
ќто ощущение было настолько сильно и остро, оно, как  железное  лезвие,  так
глубоко проникло в тайники ее души, что молодой  женщине  показалось,  будто
она умирает. ’о было незабываемое, неповторимое сочетание счастьЯ,  ужаса  и
торжества, которое привело все ее  существо  в  бешеное  возбуждение.  Ќервы
”ернанды напрЯглись до предела; долгие часы  она  лежала  лицом  к  стене  в
сумраке пылающей постели, отдаваЯсь этим ощущениЯм, вновь и вновь  переживаЯ
жуткое,  отталкивающее  наслаждение,  отказываЯсь  вернутьсЯ  к  банальности
повседневной жизни.
     “дар ножа поразил ‹уку бледным зимним утром. Ћколо девЯти часов он,  по
обыкновению, совершал утренний обход  школы,  который  доставлЯл  ему  такую
радость; ђагю сторожил его, спрЯтавшись в зарослЯх бересклета,  он  бросилсЯ
на ‹уку и вонзил ему нож между плеч, когда молодой инженер, стоЯ на  пороге,
шутил со школьницами, выбежавшими ему навстречу. ‹ука испустил громкий  крик
и упал; убийца бросилсЯ бежать в сторону Ѓлезских гор и вскоре исчез на гор-
ном склоне, среди скал и кустарников. ‘эрэтты не  было:  она  находилась  на
молочной ферме, в другом конце парка. „евочки в ужасе разбежались,  зовЯ  на
помощь, крича, что ђагю убил господина ‹уку. Џрошло несколько минут,  прежде
чем  их  крики  были  услышаны  заводскими  рабочими;  они   поднЯли   ‹уку,
потерЯвшего сознание. €з раны уже  вытекла  лужа  крови;  ступени  лестницы,
котораЯ вела в правое крыло Ћбщественного дома, где находилась  школа,  были
омыты кровью, словно освЯщены ею. Ќикому не  пришло  в  голову  преследовать
стремительно убегавшего ђагю. ђабочие хотели было положить ‹уку  в  соседнем
зале, но он, очнувшись, слабо проговорил:
     - Ќет, нет, друзьЯ, домой...
     Џришлось исполнить желание ‹уки и перенести его на носилках во флигель,
где он жил. ‘ трудом уложили его наконец на кровать. Ѓоль была  так  сильна,
что раненый снова лишилсЯ чувств.
     ‚ эту минуту подоспела ‘эрэтта. „евочки догадались сбегать  за  ним  на
молочную ферму; один из рабочих поспешил в Ѓоклер за доктором Ќоваром. Љогда
‘эрэтта, войдЯ в комнату, увидела распростертого на кровати ‹уку,  бледного,
залитого кровью, она подумала, что он умер;  она  упала  перед  кроватью  на
колени, охваченнаЯ такой душевной болью, что уже не в  силах  была  скрывать
тайну своей любви. ‘эрэтта взЯла в свои руки одну из бессильно  упавших  рук
‹уки и целовала ее и плакала, изливаЯ в несвЯзных  словах  всю  подавленную,
скрытую в глубине ее души страсть.  Ћна  называла  ‹уку  своей  единственной
любовью, своим единственным благом. ’ерЯЯ его, она терЯет свое  сердце,  она
больше никого не  полюбит,  она  не  сможет  жить.  ‚  отчаЯнии  ‘эрэтта  не
заметила, как ‹ука, весь залитый ее  слезами,  пришел  в  себЯ  и  теперь  с
бесконечной нежностью и с бесконечной грустью прислушивалсЯ к ее словам.
     Џотом тихим, как дыхание, голосом он прошептал:
     - ‚ы любите менЯ? Ћ, беднаЯ, беднаЯ ‘эрэтта!
     Ќо ‘эрэтта пришла в такой восторг, неожиданно понЯв, что  он  еще  жив,
что не пожалела о своем  признании;  напротив,  она  даже  обрадовалась  при
мысли, что ей уже не придетсЯ ему лгать. „евушка знала, что  любовь  ее  так
сильна, что она никогда не причинит ‹уке ни малейшего огорчениЯ.
     - „а, Я люблю вас, ‹ука, но разве во мне дело? ‚ы  живы,  и  этого  мне
довольно, Я не ревную к вашему счастью... †ивите, живите, ‹ука, Я буду вашей
служанкой.
     ‚  эту  трагическую  минуту,  перед  лицом   смерти,   казавшейсЯ   ему
неизбежной, при виде этой безмолвной и беспредельной любви, окутывавшей его,
сопровождавшей  его,  как  ангел-хранитель,  ‹ука  почувствовал  глубокую  и
скорбную нежность.
     - ЃеднаЯ, беднаЯ ‘эрэтта! Њой чудесный и  несчастливый  друг,  -  снова
прошептал он слабеющим голосом.
     „верь открылась, и вошел крайне взволнованный доктор Ќовар.  ‘  помощью
‘эрэтты, котораЯ, как  он  знал,  была  хорошей  сиделкой,  врач  тотчас  же
принЯлсЯ исследовать рану ‹уки. Ќаступило глубокое молчание, миг невыразимой
тревоги. Ќо ее тут же сменила неожиданнаЯ радостнаЯ  надежда.  Ќож  встретил
лопатку и отклонилсЯ в сторону; ткани были разорваны, но  важные  длЯ  жизни
органы остались невредимы. Ћднако рана все  же  была  ужаснаЯ,  по-видимому,
сломалась кость, и это грозило осложнениЯми. Џравда, пока не было  оснований
опасатьсЯ за жизнь  ‹уки,  однако  выздоровление,  несомненно,  должно  было
затЯнутьсЯ надолго. Ќо какаЯ радость знать, что раненый останетсЯ в живых!
     ‹ука, слабо улыбаЯсь, не отнимал своей руки у ‘эрэтты. - Ђ  наш  добрый
†ордан знает о случившемсЯ? - спросил он.
     - Ќет, он еще ничего не знает, он третий день безвыходно сидит в  своей
лаборатории. Ќо Я приведу его сюда... Ђх, мой друг, в каком  Я  восторге  от
радостной вести, которую нам сообщил доктор!
     ‘эрэтта, полнаЯ счастьЯ, все еще держала руку ‹уки в своей руке,  когда
дверь снова отворилась. Ќа этот раз вошла †озина. Ћна только что  узнала  об
убийстве и прибежала, потрЯсеннаЯ, обезумевшаЯ. ‡начит, случилось  то,  чего
она боЯлась. Љакой-то негодЯй выдал ее драгоценную тайну, и ђагю убил  ‹уку,
ее мужа, отца  ее  ребенка.  Ћтныне  жизнь  ее  кончена,  ей  больше  нечего
скрывать, она умрет у постели ‹уки, у себЯ дома.
     ‹ука вскрикнул, увидев †озину. Ћн  поспешно  выпустил  руку  ‘эрэтты  и
нечеловеческим усилием попыталсЯ приподнЯтьсЯ.
     - Ђ, †озина, это ты! ’ы возвращаешьсЯ ко мне.
     †озина, шатаЯсь, тЯжелой походкой беременной женщины,  котораЯ  вот-вот
родит, приблизилась и припала к кровати. ‹ука угадал ее смертельную  тревогу
и успокоил ее.
     - ’ы возвращаешьсЯ ко мне с нашим дорогим ребенком, †озина; не  приходи
в отчаЯние, Я останусь в живых - доктор ручаетсЯ в этом, - Я буду  жить  длЯ
вас обоих.
     “ молодой женщины  вырвалсЯ  глубокий  вздох:  жизнь  как  будто  снова
вернулась к ней. ѓосподи! Ќеужели осуществлЯетсЯ ее  непоколебимаЯ  надежда,
то, чего она ожидала от жизни - от жизни, котораЯ кажетсЯ такой  жестокой  и
все же свершает то, что от нее ждут? ‹ука останетсЯ в живых, этот злодейский
удар ножа навеки соединил друг с  другом  их,  уже  свЯзанных  нерасторжимым
союзом.
     - „а, да, Я возвращаюсь к тебе, ‹ука, мы оба  возвращаемсЯ  к  тебе,  и
теперь  кончено:  больше  мы  никогда  не  расстанемсЯ,  нам  нечего  больше
скрывать... ‚спомни: ведь Я обещала тебе вернутьсЯ в тот день, когда у  тебЯ
будет нужда во мне, когда Я стану длЯ тебЯ уже не помехой, а опорой, обещала
вернутьсЯ с нашим дорогим ребенком, который свЯжет нас обоих новыми узами  и
вольет в нас новую силу... ‚се другие узы  распались,  отныне  Я  твоЯ  жена
перед всем миром, мое место здесь, у твоего изголовьЯ.
     ‘леды радостного волнениЯ показались на глазах ‹уки.
     - ЊилаЯ, милаЯ †озина! ‹юбовь и счастье входЯт сюда с тобой.
     Ќо тут ‹ука вдруг вспомнил о ‘эрэтте. Ћн поднЯл на нее  глаза;  ‘эрэтта
стоЯла по другую сторону  кровати,  выпрЯмившись,  слегка  побледнев,  но  с
улыбкой на лице. ‹ука нежно улыбнулсЯ ей.
     - ЊоЯ добраЯ ‘эрэтта, мне пришлось скрыть от вас эти обстоЯтельства.
     ‘эрэтта слегка вздрогнула.
     - Ћ, Я знала, - ответила она просто. - џ видела, как  †озина  вышла  от
вас однажды утром.
     - Љак! ‚ы знали?
     ‹ука  все  понЯл;  бесконечное  сострадание,   удивление,   преклонение
наполнили его душу. ‘амоотверженнаЯ, беспредельнаЯ любовь  ‘эрэтты,  котораЯ
приносила ему в дар всю свою жизнь, трогала и  восхищала  его,  как  подвиг,
полный чистейшего героизма. ’ихо, почти на ухо, ‘эрэтта добавила:
     - Ќе сомневайтесь, ‹ука, Я все знала, и Я  останусь  лишь  преданным  и
братски любЯщим вас другом.
     - Ђх, ‘эрэтта! - повторил  еле  слышно  ‹ука.  -  Ђх,  мой  чудесный  и
несчастливый друг!
     ‚идЯ изнеможение раненого, доктор Ќовар вмешалсЯ и строго запретил  ему
разговаривать. „обрейший доктор был чрезвычайно доволен всем  тем,  что  ему
только что довелось услышать. “ раненого будет сестра и  будет  жена,  чтобы
ухаживать за ним, - вот и  прекрасно;  но  нужно  быть  благоразумным  и  не
волноватьсЯ, а то может начатьсЯ жар. ‹ука обещал быть благоразумным; он уже
не пыталсЯ разговаривать,  а  только  бросал  нежные  взглЯды  на  †озину  и
‘эрэтту, стоЯвших, как два ангела, по обе стороны его ложа.
     Ќаступило долгое молчание. Љровь апостола пролилась, их ѓолгофы  должна
была родитьсЯ победа. Ћбе женщины нежно хлопотали вокруг раненого; он открыл
глаза и поблагодарил их. Џотом заснул, прошептав:
     - Ќаконец-то пришла любовь, теперь мы победим.
 
        V 
 
     Џроизошли осложнениЯ, ‹ука чуть не умер. „ва днЯ думали,  что  спасениЯ
нет. †озина и ‘эрэтта не отходили от его  изголовьЯ,  даже  †ордан  сидел  у
постели раненого, забросив свою лабораторию, чего он  не  делал  со  времени
болезни матери. ѓлубокое отчаЯние поселилось  в  этих  любЯщих  сердцах  при
мысли о том, что дорогое длЯ них существо с минуты на минуту может испустить
последний вздох.
     “дар ножа, сразивший ‹уку, взбудоражил Љрешри. ‚ цехах  царила  грусть,
работа продолжалась, но люди то и  дело  спрашивали  о  состоЯнии  больного;
рабочие почувствовали себЯ солидарными, все ощущали беспокойство и любовь  к
‹уке. Ѓессмысленное убийство, пролитаЯ кровь сблизила их с ‹укой больше, чем
могли бы это сделать целые годы совместной работы на новых началах.  „аже  в
Ѓоклере многие почувствовали симпатию к ‹уке: ведь он  был  так  молод,  так
красив, так деЯтелен, ведь все его  преступление  состоЯло  в  том,  что  он
стремилсЯ к справедливости и полюбил прелестную женщину, которую муж  осыпал
оскорблениЯми и побоЯми. ‚ общем  никто  не  возмущалсЯ  при  известии,  что
беременнаЯ †озина  переселилась  к  умирающему  ‹уке.  ќго  находили  вполне
естественным: разве он не был отцом ее