        ќмиль ‡олЯ. ’руд


----------------------------------------------------------------------------
     Џеревод с французского Њ. ‘толЯрова.
     ќмиль ‡олЯ. ‘обрание сочинений в 18 томах. ’ом 18
     Њ., "Џравда", 1957.
     €здание выходит под общей редакцией Ђ. Џузикова.
     OCR Ѓычков Њ.Ќ. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
 
        ЉЌ€ѓЂ Џ…ђ‚Ђџ 
 
        I 
 
     ‹ука  ”роман  отправилсЯ  на   прогулку,   не   выбираЯ   определенного
направлениЯ; выйдЯ из Ѓоклера, он пошел по дороге в Ѓриа, пролегавшей  вдоль
ущельЯ, в глубине которого меж двух уступов Ѓлезских гор  бурно  течет  река
Њьонна. „ойдЯ до "Ѓездны" (так местные жители называли  сталелитейный  завод
Љюриньона), ‹ука заметил на краю  деревЯнного  моста  две  темные  тщедушные
фигурки, робко приникшие к перилам. ‘ердце его  сжалось.  Џеред  ним  стоЯла
женщина, на вид еще  совсем  юнаЯ,  бедно  одетаЯ,  с  головою,  полускрытой
разодранным шерстЯным платком; к ней прильнул бледный, оборванный  мальчуган
лет шести. “стремив взор на заводские ворота,  они  ждали,  не  двигаЯсь,  с
угрюмым терпением людей, которым не на что надеЯтьсЯ.
     ‹ука остановилсЯ и также устремил взор на завод. ‘тоЯл  сырой,  щемЯщий
сердце сентЯбрьский вечер: времЯ близилось к шести  часам,  уже  смеркалось.
Ѓыла суббота, а с четверга, не переставаЯ, лил дождь. ’еперь  дождь  прошел,
но порывистый ветер по-прежнему гнал в небе  тучи  цвета  сажи  -  лохмотьЯ,
сквозь которые сочились грЯзно-желтые, смертельно печальные  сумерки.  ‚доль
дороги были проложены рельсы. Џо крупным булыжникам, расшатанным  непрерывно
катившимисЯ колесами, текла река черной грЯзи: то влачилась разжиженнаЯ пыль
угольных копей, расположенных по соседству, в  Ѓриа;  оттуда  безостановочно
тЯнулись телеги. “гольнаЯ пыль одела в траур все ущелье, пролилась лужами на
зачумленное скопище заводских  зданий,  загрЯзнила,  казалось,  даже  темные
тучи,  проносившиесЯ  бесконечной  вереницей,  подобно  клубам  дыма.  ‚етер
навевал грустное предчувствие катастрофы; чудилось,  будто  эти  промозглые,
мрачные сумерки возвещали конец света.
     ‹ука, остановившийсЯ в нескольких шагах от молодой женщины  и  ребенка,
услышал, как тот сказал со смышленым и решительным видом маленького мужчины:
     - Џослушай-ка, сестра: хочешь, Я сам с ним поговорю? Њожет, он тогда не
так разозлитсЯ.
     Ќо женщина ответила:
     - Ќет, нет, братишка, такие дела не длЯ малышей.
     Ћни замолчали и снова принЯлись ждать все с тем же выражением тревоги и
покорности на лице.
     ‹ука  смотрел  на  "Ѓездну".  „вижимый  естественной  любознательностью
специалиста, он посетил завод минувшей весной, когда впервые проезжал  через
Ѓоклер. ‘ейчас он прибыл сюда неожиданно - по просьбе своего друга  †ордана;
за те несколько часов, что ‹ука находилсЯ  здесь,  он  узнал  подробности  о
страшном  потрЯсении,  только  что  постигшем  край,   -   об   ожесточенной
двухмесЯчной стачке, о тЯжелых  последствиЯх,  которые  она  принесла  обеим
сторонам: завод сильно пострадал от остановки печей, рабочие, Ярость которых
увеличивалась от сознаниЯ собственного бессилиЯ, едва не умирали  с  голоду.
ђабота возобновилась лишь третьего днЯ, в четверг, после взаимных уступок; о
них неистово спорили, противники с  трудом  вырывали  их  друг  у  друга.  €
рабочие безрадостно вернулись на завод - непримирившиесЯ,  как  побежденные,
которых озлоблЯет мысль о поражении и которые хранЯт в сердце только  памЯть
о перенесенных страданиЯх и жгучую жажду мести.
     Џод смЯтенно бегущими  траурными  тучами  "Ѓездна"  простирала  мрачное
скопище своих корпусов и навесов. Џодобно возникшему из-под земли  чудовищу,
завод мало-помалу все дальше раздвигал крыши своего городка, распространЯлсЯ
во всех направлениЯх; по их  цвету  можно  было  угадать  последовательность
постройки зданий. ’еперь завод занимал  несколько  гектаров;  он  насчитывал
тысЯчу  рабочих.  ‚ысокие  синеватые  шиферные  крыши   обширных   цехов   с
двухстворчатыми окнами  поднимались  над  старыми,  почерневшими  черепицами
ранних, гораздо более скромных строений. Ќад ними выступала чреда гигантских
ульев-печей   длЯ   цементовки   металла.    „альше    виднелась    высокаЯ,
двадцатичетырехметроваЯ  башнЯ,  она  служила   длЯ   закалки   стали:   там
крупнокалиберные чушки с маху погружались стоймЯ в бак с  нефтью.  …ще  выше
дымились трубы  всевозможных  размеров,  целый  лес  труб,  дышавший  сажей,
котораЯ смешивалась с летучей сажей туч; тонкие паровые  отводы  выбрасывали
через  равномерные  промежутки  времени  белые   султаны   своих   свистЯщих
выдыханий.
     ќти беспрерывно исходившие от завода пар и  пыль,  подобные  испарениЯм
пота, казались дыханием чудовища. ‘лышались содрогание его органов, толчки и
рокот его усилий, стук машин,  четкие  удары  молотов-ковачей  и  равномерно
тЯжелые, звучащие, как колокол, удары молотов-толкачей, от  которых  дрожала
землЯ. Ћт краЯ дороги, из глубины небольшого, напоминавшего погреб строениЯ,
где ковал железо первый Љюриньон, доносилсЯ громкий, неистовый перестук двух
молотов: казалось, там бьетсЯ  пульс  колосса,  все  печи  которого  пылали,
пожираЯ жизни.
     ђыжеватые, полные безысходного отчаЯниЯ  сумерки  постепенно  окутывали
завод. Ќи один электрический фонарь не зажегсЯ еще в глубине его дворов.  Ќе
засветилось ни одно из запыленных заводских окон. ’олько из широко раскрытых
дверей одного из больших  зданий  сверкало  Яркое  пламЯ,  прорезаЯ  сумрак,
словно  огненный  след  расплавленного  светила.  Џо-видимому,  какой-нибудь
мастер-пудлинговщик раскрыл дверцу печи. € ничто, кроме этого, -  ни  единаЯ
случайнаЯ искра - не выдавало царства огнЯ, огнЯ, ревущего в этом омраченном
городе  труда,  огнЯ,  пылающего  в  его   недрах,   огнЯ,   укрощенного   и
порабощенного, который побеждает железо, превращаЯ его в мЯгкий воск, и дает
людЯм владычество над землей со времен первых потомков  ‚улкана,  покоривших
его.
     Ќа часах невысокой башни, поднимавшейсЯ над зданием заводской  конторы,
пробило шесть. € ‹ука снова услышал, как маленький  оборвыш  произнес  своим
Ясным голоском:
     - ‘лышишь, сестра, они сейчас выйдут.
     - „а, да, знаю, - ответила молодаЯ женщина. - ‘той смирно.
     Ћна сделала движение, желаЯ удержать мальчика. ђваный шерстЯной  платок
приоткрыл при этом ее лицо. ‹уку изумила тонкость его черт. †енщине не  было
еще и двадцати лет; у нее были белокурые растрепанные волосы, жалкое,  худое
личико, показавшеесЯ ‹уке некрасивым,  с  голубыми,  покрасневшими  от  слез
глазами и бледными губами, носившими горький отпечаток  страданиЯ.  •рупкое,
полудетское тело угадывалось под ее старым,  поношенным  платьем.  „рожащей,
слабой рукой она прижимала к себе ребенка, своего братишку - белокурого, как
и она, так же плохо причесанного, но более крепкого и решительного  на  вид.
‹ука чувствовал все возрастающую жалость к этим обездоленным существам.  Ћни
же, печальные  и  недоверчивые,  начали  тревожитьсЯ  при  виде  незнакомого
господина, который, остановившись поблизости, неотступно их  разглЯдывал.  ‚
особенности смущалась женщина, видЯ, что на нее обращает  столь  пристальное
внимание молодой человек, лет двадцати пЯти, высокий, красивый,  с  могучими
плечами и сильными  руками,  дышащий  здоровьем  и  радостью;  у  него  были
решительные черты лица, прЯмой лоб высилсЯ в  форме  башни  -  отличительнаЯ
черта семьи ”романов. …е глаза  встретились  с  открыто  глЯдевшими  на  нее
карими глазами молодого  человека;  она  отвела  взор.  Џотом  искоса  вновь
взглЯнула на него и, увидЯ, что он смотрит на нее  с  доброй  улыбкой,  она,
стыдЯсь своего бедственного положениЯ, отступила на несколько шагов.
     ‡азвонил  колокол,  в  "Ѓездне"  поднЯлось  движение;  начиналсЯ  выход
дневной смены, ее место должны были занЯть рабочие ночной смены, ибо  алчнаЯ
жизнь чудовища не прекращаетсЯ ни на миг: оно пылает и  кует  день  и  ночь.
Ћднако  рабочие  задержались;  хотЯ  завод  был  пущен  только  в   четверг,
большинство из них просило выдать им часть денег  вперед  -  так  велик  был
голод в семьЯх после  двух  страшных  месЯцев  забастовки.  Ќаконец  рабочие
показались у входа; они  шли  вереницей,  поодиночке  или  кучками,  опустив
головы, шли мрачно и торопливо, сжимаЯ рукой  в  глубине  кармана  несколько
добытых такой дорогой ценой серебрЯных монет, на  которые  они  рассчитывали
купить немного хлеба детЯм и жене. €х силуэты один за  другим  пропадали  во
мраке.
     - ‚от он, сестра, -  прошептал  мальчик.  -  ‚идишь  его?  Ћн  рЯдом  с
Ѓурроном.
     - „а, да, молчи.
     €з заводских ворот вышли двое рабочих-пудлинговщиков.  Ћдин  из  них  -
тот, что шел рЯдом с  Ѓурроном,  -  был  рыжий  малый  лет  двадцати  шести,
невысокий, но мускулистый, в небрежно наброшенной на плечи  куртке;  у  него
был выпуклый лоб, хищный нос, выдающиесЯ скулы,  резко  очерченные  челюсти,
заросшие огненно-рыжей бородой; однако, когда он смеЯлсЯ, лицо его  казалось
привлекательным; то было лицо мужчины-самца, привыкшего  к  победам.  Ѓуррон
был высокий, худой человек, лет на пЯть старше  своего  спутника,  в  плотно
застегнутой поношенной куртке из зеленоватого бархата; его лошадиное лицо  с
отвислыми  щеками,  коротким  подбородком  и  раскосыми   глазами   выражало
спокойный  нрав  покладистого  человека,   всегда   подчинЯющегосЯ   влиЯнию
какого-нибудь приЯтелЯ.
     Ѓуррон сразу же разглЯдел по ту  сторону  дороги,  у  краЯ  деревЯнного
моста, печальную молодую женщину с мальчиком; он подтолкнул локтем товарища:
     - ‚зглЯни-ка, ђагю! ‚он †озина и Ќанэ... Ѓудь начеку, если  не  хочешь,
чтоб они к тебе привЯзались...
     ђагю гневно сжал кулаки.
     - ЏроклЯтаЯ девка! Ќадоела она мне, Я выгнал  ее  вон!..  Џусть  только
попробует ко мне прицепитьсЯ, - увидишь, как Я ее отделаю!
     ђагю был навеселе; это случалось с ним  в  те  дни,  когда  он  выпивал
больше трех литров, которые, по  его  словам,  были  ему  необходимы,  чтобы
пылающаЯ печь окончательно, не иссушила его кожу. ЏолупьЯный, он  чувствовал
жестокую потребность похвастатьсЯ  перед  товарищем,  показав  ему,  как  он
обращаетсЯ с девушками, которых разлюбил.
     - Џостой, уж Я ей заткну рот. •ватит с менЯ!
     †озина, держа за руку Ќанэ, нерешительно и робко  направилась  к  ђагю.
“видЯ, что к нему и Ѓуррону подошли двое мужчин, она остановилась.  ’о  были
рабочие из ночной смены, которые только  что  пришли  из  Ѓоклера.  ‘тарший,
”ошар,  тридцатилетний  мужчина,  уже  полуразрушенный  непосильным  трудом,
выглЯдел сорокалетним; лицо его, казалось,  было  выварено  в  котле,  глаза
воспалены, большое тело скрючено  от  пылающего  зноЯ  плавильной  печи,  из
которой он извлекал расплавленный металл. Њладший, ”ортюне, брат  его  жены,
тощий,   бледный,   с   бесцветными   волосами,   казалсЯ   самое    большее
двенадцатилетним, хотЯ ему уже минуло шестнадцать лет; на заводе он сидел  у
рукоЯти механизма, приводЯщего в движение молот-ковач;  от  слепЯщего  дыма,
оглушительного грохота и опустошающего однообразиЯ своей  работы  он  словно
отупел и навсегда остановилсЯ в росте.
     ”ошар нес ветхую плетеную корзинку. Ћстановившись,  он  глухим  голосом
спросил у товарищей:
     - ‡аходили?
     Ћн хотел узнать, заходили ли они в кассу, то  есть  получили  ли  часть
заработка вперед. ђагю, не отвечаЯ, похлопал себЯ по карману - там зазвенели
серебрЯные пЯтифранковики; у ”ошара вырвалсЯ жест,  выражавший  мучительное,
невыносимое ожидание.
     - ’ысЯча чертей! Њне придетсЯ до самого утра только поЯс подтЯгивать  и
всю ночь подыхать от жажды! ‹егко сказать! ђазве только  жена  принесет  мне
мою порцию, но это уже будет просто чудо.
     ЏорциЯ ”ошара составлЯла четыре литра на  рабочий  день  или  ночь:  он
утверждал, что этого едва хватало, чтобы смочить  его  тело,  так  как  печь
вытЯгивала из него все соки и кровь. ”ошар горестно посмотрел на свою пустую
черную корзинку, в которой болталсЯ  лишь  кусок  хлеба.  Љогда  он  не  мог
раздобыть своих четырех литров, длЯ него это был конец, беспросветнаЯ агониЯ
посреди изнурительного, непереносимого труда.
     - Ќичего! - сказал сочувственно Ѓуррон. - †ена тебЯ  не  подведет.  Ћна
мастерица выпрашивать в долг.
     Ќо тут все четверо, стоЯвшие в вЯзкой грЯзи  дороги,  смолкли  и  снЯли
шапки. ‹ука увидел на тротуаре колЯсочку, которую катил слуга; в  ней  сидел
старый, седой господин с крупными, правильными чертами широкого  лица.  ‹ука
узнал его: то был †ером Љюриньон, господин †ером, как его называли в округе,
сын основателЯ "Ѓездны" Ѓлеза Љюриньона - в  прошлом  рабочего-волочильщика.
ѓлубокий старик, разбитый параличом, г-н  †ером  во  всЯкую  погоду  выезжал
таким образом на прогулку, причем все времЯ хранил полное  молчание.  ‘ейчас
он возвращалсЯ в  ѓердаш,  расположенное  поблизости  имение  своей  дочери.
ЏроезжаЯ мимо завода, он знаком приказал слуге замедлить  ход  колЯски;  его
глаза, все еще Ясные, живые и глубокие, пристально  смотрели  на  работающее
чудовище, на выходивших и входивших рабочих, озаренных неверным,  сумеречным
отблеском свинцового неба, по  которому  стремительно  неслись  тучи.  Џотом
взглЯд старика  остановилсЯ  на  квадратном  строении  среди  сада:  то  был
директорский дом, который он сам выстроил лет  сорок  назад  и  где  некогда
полновластно царил, словно завоеватель, наживаЯ миллионы.
     - ‚от уж господину †ерому нечего беспокоитьсЯ,  будет  у  него  сегоднЯ
вечером вино или нет, - с усмешкой проговорил Ѓуррон, понизив голос.
     ђагю пожал плечами.
     - Њой прадед был товарищем отца господина †ерома. „вое  рабочих  и  всЯ
недолга! Ћни вместе  тЯнули  проволоку,  и  богатство  так  же  легко  могло
привалить ђагю, как оно привалило Љюриньону. ќто - дело удачи, а то и просто
жульничества!
     - Џомолчи-ка, - снова сказал вполголоса Ѓуррон, - не то  наживешь  себе
неприЯтности.
     ‡адор ђагю исчез,  и  когда  г-н  †ером,  проезжаЯ  мимо  собеседников,
устремил на них пристальный  взглЯд  своих  больших  прозрачных  глаз,  ђагю
вторично поклонилсЯ ему с робким  почтением  рабочего,  которому  и  хочетсЯ
взбунтоватьсЯ против хозЯина, но, ощущаЯ в крови  долгое  рабство,  он  лишь
дрожит  перед  богом-властителем,  подателем  жизни.  ‘луга  медленно  катил
колЯсочку все дальше и дальше, и г-н †ером исчез в сумраке дороги, ведущей в
Ѓоклер.
     - „а! - философски заключил ”ошар. - Ќе так  уж  он  счастлив  в  своей
колЯсочке; а потом, если  он  еще  соображает,  то  все,  что  случилось  за
последние годы, не очень-то было длЯ него приЯтно. “ каждого свои  заботы...
Ђх! ђазрази менЯ гром! ’олько бы Ќатали принесла мне вина!
     € он вошел в ворота, уводЯ  с  собой  маленького  ”ортюне;  тот  так  и
простоЯл все времЯ с отупелым видом,  не  вымолвив  ни  слова.  €х  согнутые
усталостью спины затерЯлись в сгущавшемсЯ сумраке, волна  которого  заливала
заводские строениЯ. ђагю и Ѓуррон двинулись дальше.  Ћдин  подбивал  другого
заглЯнуть в городской кабачок: можно же было немного выпить  и  повеселитьсЯ
после такой трудной поры.
     ‹ука, полный сострадательного любопытства,  не  трогалсЯ  с  места;  он
увидел, как †озина неверным шагом снова двинулась вперед,  желаЯ  преградить
ђагю путь. Ћдно мгновение она, видимо, надеЯлась, что он пойдет по  мосту  и
направитсЯ домой: мост вел прЯмо к  ‘тарому  Ѓоклеру  -  грЯзному  скоплению
лачуг, где обитало большинство рабочих "Ѓездны". Ќо когда  она  понЯла,  что
ђагю идет к новой части города, ей стало Ясно, что произойдет дальше: кабак,
пропитаЯ получка, еще один вечер ожиданиЯ впереди под резким уличным ветром,
а она и так умирала с голоду со своим маленьким братом. ‘траданиЯ и внезапно
охвативший ее гнев придали  †озине  мужество,  и  эта  хрупкаЯ,  беспомощнаЯ
женщина стала на пути у ђагю.
     - Ћгюст, - сказала она, - будь  же  благоразумен:  ведь  не  можешь  ты
оставить менЯ на улице!
     ђагю не отвечал и хотел было пройти мимо.
     - …сли ты вернешьсЯ позже, отдай мне, по крайней  мере,  ключ...  Њы  с
утра на улице, у нас не было ни крошки хлеба во рту.
     ђагю рассвирепел:
     - Ћтстань от менЯ, слышишь? „олго ты еще будешь ко мне приставать?
     - ‡ачем ты унес утром ключ? џ прошу у тебЯ только одного  -  отдай  мне
ключ; ты вернешьсЯ домой, когда захочешь... “же темно, не ночевать же нам на
улице!
     - Љлюч! Љлюч! Ќет у менЯ ключа, а будь он у менЯ,  Я  бы  его  тебе  не
отдал... Џойми, с менЯ довольно, ты мне ни к чему! Џоголодали мы с тобой два
месЯца - и будет! ‘тупай куда знаешь!
     Ћн грубо и Яростно  бросал  ей  в  лицо  эти  слова,  а  беднЯжка,  всЯ
содрогаЯсь  от  оскорблений,  все  же  настаивала  -  кротко,  со  смиренным
упорством обездоленных, которые чувствуют, что почва  уходит  у  них  из-под
ног.
     - Ћ! Љакой ты недобрый, какой ты недобрый!.. ‚ернешьсЯ вечером домой, и
мы поговорим. …сли надо, Я завтра уйду. Ќо сегоднЯ, сегоднЯ дай мне ключ.
     ђагю взорвалсЯ; грубым толчком он отбросил †озину в сторону.
     - —ерт побери! “же и по дороге пройти нельзЯ! Џроваливай  куда  хочешь!
ѓоворю тебе, все кончено!
     †озина разрыдалась. ‚идЯ  это,  маленький  Ќанэ,  встрЯхнув  золотистой
головкой со спутанными белокурыми волосами, решительно шагнул к ђагю.
     - Ђх, и мальчишка туда же! - воскликнул тот. - ‚се семейство у менЯ  на
шее! Џинка захотел, негодник!
     †озина поспешно привлекла Ќанэ к себе. € они остались стоЯть  в  грЯзи,
содрогаЯсь от отчаЯниЯ, а оба рабочих, пройдЯ мимо, исчезли  в  сгустившемсЯ
сумраке:  приЯтели  направлЯлись  к  Ѓоклеру,  огни  которого  начинали  уже
загоратьсЯ. Ѓуррон, в сущности славный малый, хотел было  вмешатьсЯ,  однако
не сделал этого, боЯсь уронить себЯ в глазах товарища, сердцееда  и  кутилы,
влиЯнию которого подчинЯлсЯ. †озина помедлила  мгновение,  словно  спрашиваЯ
себЯ, стоит ли следовать за ушедшими. Љогда те уже  исчезли  из  виду,  она,
движимаЯ упорством  отчаЯниЯ,  направилась  вслед  за  ними,  ведЯ  за  руку
братишку, скользЯ вдоль стен, принимаЯ всЯческие меры предосторожности,  как
будто ђагю мог ее увидеть и побить за то, что она посмела увЯзатьсЯ за ним.
     ‚озмущенный ‹ука едва не бросилсЯ на ђагю с  кулаками,  чтобы  проучить
его. ‚от оно,  проклЯтие  труда:  человек  превращен  в  волка  непосильной,
несправедливой работой, борьбой за хлеб, который  так  трудно  заработать  и
который рвут друг у друга столько голодных рук! ‚се два месЯца забастовки  в
рабочих семьЯх крохи пищи порождали ненасытное исступление ежедневных  ссор;
а теперь,  после  первой  получки,  мужчина  спешил  одурманить  себЯ  вновь
обретенным вином и выбрасывал на улицу подругу, разделЯвшую его страданиЯ, -
законную жену или соблазненную девушку. ‚ памЯти ‹уки оживали  четыре  года,
проведенные им в парижском предместье, в  одном  из  тех  больших  зловонных
домов, где в каждом этаже исходит рыданиЯми и побоЯми рабочее горе.  ‘колько
драм он наблюдал,  сколько  страданий  тщетно  пыталсЯ  облегчить!  ‘трашнаЯ
картина позора и пыток,  рождаемых  наемным  трудом,  часто  вставала  перед
‹укой; он глубоко  постигал  чудовищную  несправедливость,  ужасающую  Язву,
котораЯ разъедает современное общество,  и,  охваченный  жаром  благородного
воодушевлениЯ, целыми часами размышлЯл над тем,  как  отыскать  спасительное
лекарство; но мысль его неизменно разбивалась о неприступную стену  реальной
действительности. € вот теперь, когда неожиданный случай вновь привел его  в
Ѓоклер, он в первый  же  вечер  столкнулсЯ  с  этой  дикой  сценой,  с  этой
печальной, бледной девушкой, выброшенной на улицу, умирающей с  голоду,  все
по вине того же всепожирающего чудовища, пламЯ которого ревет там, в  недрах
"Ѓездны", и траурным дымом поднимаетсЯ к трагическому небу!
     Ќалетел порыв ветра; в стонущем свисте брызнуло несколько капель дождЯ.
‹ука, стоЯ  на  мосту  лицом  к  Ѓоклеру,  старалсЯ  рассмотреть  окружающую
местность, едва озаренную угасающим светом, пробивавшимсЯ из-за черных  туч.
Ќаправо от него, вдоль дороги в Ѓриа, тЯнулись  корпуса  "Ѓездны";  под  ним
катила воды Њьонна; налево, несколько выше, по  насыпи,  пролегала  железнаЯ
дорога из Ѓриа в Њаньоль. ‚сЯ глубина ущельЯ была, таким образом, занЯта.  Ђ
там, где расходились последние отроги Ѓлезских  гор,  выходЯ  в  необозримую
ђуманьскую равнину, там, как бы в некоем устье,  громоздил  по  склонам  гор
свои дома Ѓоклер - жалкое предместье,  скопление  рабочих  лачуг;  внизу,  в
долине, продолжением его служил буржуазный городок со зданиЯми супрефектуры,
мэрии, суда и тюрьмы; на границе между новым городом  и  старым  предместьем
высилась ветхаЯ церковь, стены которой, казалось,  готовы  были  обрушитьсЯ.
ѓород, бывший центром округа, насчитывал не более шести тысЯч человек; среди
них было около  пЯти  тысЯч  забитых  беднЯков,  чьи  страдающие  тела  были
раздавлены  и  изуродованы  наемным  трудом.  ‹ука   окончательно   вспомнил
расположение окрестностей, завидев за "Ѓездной",  на  откосе  Ѓлезских  гор,
доменную печь завода Љрешри, темные очертаниЯ которой еще проступали  сквозь
сумерки. ’руд! ’руд! Љто поднимет его из глубины  падениЯ,  кто  преобразует
его согласно естественным законам правды и справедливости,  чтобы  он  вновь
стал всемогущей и благородной силой, все регулирующей в  нашем  мире?  Љогда
наконец  справедливое  распределение  земных  богатств  осуществит  мечту  о
всеобщем счастье?
     •отЯ дождь вновь прекратилсЯ, ‹ука все же решил возвратитьсЯ в  Ѓоклер.
€з "Ѓездны" еще продолжали выходить рабочие. ‹ука шел  среди  них,  наблюдаЯ
озлобление, которое  вызывало  в  людЯх  вынужденное  бедствиЯми  забастовки
возобновление работы. Ќе опасайсЯ ‹ука огорчить †ордана, он в тот же  вечер,
в ту же минуту уехал бы обратно - такаЯ грусть,  полнаЯ  бессильного  гнева,
охватила  его.   †ордан,   владелец   Љрешри,   был   поставлен   в   весьма
затруднительное   положение   скоропостижной   смертью   старого   инженера,
управлЯвшего его  чугуноплавильным  заводом;  он  написал  ‹уке,  просЯ  его
приехать ознакомитьсЯ с состоЯнием дел и дать добрый совет. Њолодой человек,
любивший †ордана, поспешил исполнить эту просьбу. Ќо по  приезде  он  застал
лишь письмо, оставленное ему другом: †ордан  писал,  что  вследствие  нового
несчастьЯ - внезапной и  трагической  кончины  его  кузена  в  Љаннах  -  он
вынужден срочно уехать на три днЯ  вместе  с  сестрой.  †ордан  настоЯтельно
просил ‹уку задержатьсЯ  до  понедельника:  он  предоставил  в  распорЯжение
молодого человека флигель, в котором тот будет чувствовать  себЯ  как  дома.
’аким образом, ‹уке предстоЯло потерЯть еще  два  днЯ.  ‡аброшенный  в  этот
маленький, едва знакомый ему  городок,  не  знаЯ,  чем  занЯтьсЯ,  он  решил
побродить в этот вечер по окрестностЯм; он даже  сказал  слуге,  которого  к
нему приставили, что не вернетсЯ к  обеду;  ‹ука  рассчитывал  перекусить  в
каком-нибудь кабачке, так как страстно  интересовалсЯ  народными  нравами  и
любил наблюдать, узнавать и учитьсЯ.
     Џока ‹ука под мЯтущейсЯ бурей небес шел по вЯзкой  грЯзи  среди  тЯжело
шагавших, измученных и молчаливых  рабочих,  новые  мысли  овладели  им.  Ћн
устыдилсЯ своей сентиментальной слабости. ‡ачем ему уезжать, если  здесь  во
всей своей мучительной  остроте  встала  перед  ним  та  самаЯ  задача,  над
разрешением которой он билсЯ? …му не  следовало  бежать  с  полЯ  боЯ:  быть
может, он сумеет собрать такие факты, которые  позволЯт  ему  наконец  найти
верный путь и выйти из смутного мрака, обступавшего его  ищущую  мысль.  ‘ын
Џьера и Њари ”роман, инженер по образованию, он, подобно трем своим братьЯм,
Њатфею, Њарку и  €оанну,  изучил,  кроме  того,  ремесло  рабочего:  он  был
каменотесом, архитектором-строителем, он  возводил  дома;  это  занЯтие  ему
нравилось; он охотно проводил целые дни  на  больших  парижских  постройках.
Ѓудучи знаком со всеми драмами современного труда, он  мечтал  содействовать
братскому, умиротворЯющему торжеству труда грЯдущего.  Ќо  что  предпринЯть,
куда направить свои усилиЯ, с какой реформы начать,  как  ускорить  рождение
того смутного и ускользающего разрешениЯ проблемы, которое - он чувствовал -
зрело в нем? ђостом и силой ‹ука превосходил своего  брата  ЊатфеЯ;  у  него
было  открытое  лицо  человека,  созданного  длЯ  действиЯ,   высокий   лоб,
походивший на башню, широкий, неутомимо рождавший  мысли  ум;  но  пока  его
мощные руки, жаждущие  творчества,  созиданиЯ  нового  мира,  обнимали  лишь
пустоту. Ќалетел резкий порыв ветра,  повеЯло  ураганом;  ‹ука  вздрогнул  в
свЯщенном трепете. “жели неведомаЯ сила  забросила  его  в  этот  страждущий
край, словно Њессию, длЯ выполнениЯ давно лелеемой им мечты  освобождениЯ  и
счастьЯ?
     Љогда, очнувшись от этих смутных дум, молодой человек поднЯл голову, он
увидел, что вернулсЯ в  Ѓоклер.  —етыре  широкие  магистрали,  выходЯщие  на
центральную площадь Њэрии, разделЯют город на  четыре  почти  равные  части;
каждаЯ из улиц носит название соседнего городка, куда она  ведет:  на  север
идет улица Ѓриа, на запад - улица ‘ен-Љрон, на восток - улица Њаньоль, на юг
- улица ”ормри.  ‹ука  находилсЯ  на  улице  Ѓриа;  улица  эта  с  ее  вечно
переполненными лавками - самаЯ люднаЯ, самаЯ оживленнаЯ из всех: на ней  или
по соседству с нею расположены все заводы и фабрики Ѓоклера, выбрасывающие в
часы окончаниЯ  работы  темные  людские  волны.  Љогда  ‹ука  проходил  мимо
башмачной фабрики ѓурье,  принадлежавшей  городскому  мэру,  широкие  ворота
распахнулись, и оттуда, теснЯсь и толкаЯсь, хлынуло около  пЯтисот  рабочих,
среди них более двухсот женщин и детей. Џо соседству  был  расположен  завод
одоржа,   вырабатывавший   гвозди,    железоделательный    завод    Ћссера,
выбрасывавший на рынок более ста тысЯч кос и  садовых  ножей  в  год,  завод
Њиранда,  специализировавшийсЯ  на  сельскохозЯйственных  машинах.  ‚се  они
пострадали от забастовки на "Ѓездне": она снабжала их  сырьем  -  железом  и
сталью. „ыхание нищеты и голода коснулось рабочих всех этих предприЯтий,  и,
несмотрЯ на  кажущуюсЯ  стадную  покорность  теснившихсЯ  и  спешащих  толп,
которые выливались из заводских ворот на  грЯзные  улицы,  глаза  исхудалых,
изможденных людей выдавали злобу, уста - молчаливую  непримиримость.  “лица,
слабо освещеннаЯ редкими газовыми  фонарЯми,  пламЯ  которых  колебалось  на
ветру, казалась темной от народа. …ще  больше  затруднЯли  уличное  движение
жены рабочих: получив наконец от мужей несколько су на расходы, они  спешили
в лавки, чтобы купить вдоволь хлеба и немного мЯса.
     ‹уке показалось, что он в городе, с которого только  что  снЯта  осада.
‘реди толпы расхаживали жандармы, целый вооруженный  отрЯд;  они  пристально
следили за жителЯми, будто опасаЯсь, что  в  результате  страданий,  еще  не
утративших  своей  остроты,  во  внезапном  порыве  Ярости  вновь   вспыхнут
враждебные действиЯ и город будет  разграблен  и  разрушен  дотла.  •озЯева,
буржуазнаЯ власть одержали, правда, верх над рабочими; но пассивное молчание
укрощенных рабов оставалось угрожающим: страшнаЯ горечь отравлЯла воздух,  и
чувствовалось, что в нем зреет ужас возможной мести и резни. €з  недр  этого
проходившего человеческого  стада,  раздавленного  и  бессильного,  исходило
смутное ворчание; блеск оружиЯ, галуны  мундиров,  сверкавшие  здесь  и  там
среди групп рабочих, говорили о тайном  страхе  господ,  дрожавших  и  после
своей победы, там - за плотными шторами  домов,  где  царила  праздность.  Ђ
горемыки-труженики, опустив голову, по-прежнему молча  проходили  чернеющей,
теснЯщейсЯ толпой.
     ѓулЯЯ,  ‹ука  подходил  к  двигавшимсЯ  по   улице   группам   рабочих,
останавливалсЯ, слушал, изучал. ’ак остановилсЯ  он  перед  большой,  широко
открытой мЯсной лавкой; ее освещали газовые рожки, блестевшие среди кровавых
туш. Ќа пороге стоЯл хозЯин лавки „аше, толстЯк апоплексического сложениЯ, с
выпученными глазами на круглом красном лице. Ћн следил за товаром,  проЯвлЯЯ
чрезвычайную любезность, когда обращалсЯ к служанкам  из  богатых  домов,  и
сразу  же  исполнЯЯсь  подозрительностью,  как  только   в   лавку   входила
какаЯ-нибудь беднаЯ женщина. „аше уже несколько мгновений не спускал глаз  с
плохо одетой высокой и худой блондинки, стоЯвшей у входа в лавку; бледнаЯ  и
печальнаЯ, она была еще молода,  но  молодость  ее  уже  отцвела,  не  успев
расцвести; она вела за руку прелестного ребенка лет четырех -пЯти, в  другой
руке она держала  тЯжелую  корзину,  из  которой  торчали  горлышки  четырех
литровых бутылок. ЊЯсник узнал Ќатали ”ошар, вечно докучавшую  ему  тщетными
просьбами отпустить ей хоть немного мЯса в кредит. ЊолодаЯ женщина  решилась
наконец войти в лавку; „аше почти преградил ей дорогу.
     - Ќу, чего вам еще нужно?
     - ѓосподин „аше, - пролепетала Ќатали, - будьте так  добры!..  ‚ы  ведь
знаете, муж снова пошел на завод, завтра ему выдадут часть  получки  вперед.
ѓосподин Љаффьо согласилсЯ отпустить мне в  кредит  четыре  литра  вина;  не
будете ли вы так добры, господин „аше, отпустить мне в  долг  немного  мЯса,
только немного мЯса?
     ‹ицо мЯсника налилось кровью;  рассвирепев,  он  обрушилсЯ  на  молодую
женщину:
     - Ќет! ‘казано вам,  нет!..  џ  чуть  было  не  разорилсЯ  из-за  вашей
забастовки. ’ак неужели же Я настолько глуп, что стану держать вашу сторону?
‚сегда найдетсЯ сколько угодно лентЯев-рабочих, мешающих честным людЯм вести
дела!.. …сли не зарабатывают достаточно, чтобы есть мЯсо, так и не едЯт его.
     „аше не был чужд политики; ограниченный и свирепый, внушавший страх, он
стоЯл за богачей, за власть имущих. ‘лово "мЯсо"  приобретало  в  его  устах
особо значительный, аристократический смысл:  свЯщенное  мЯсо  -  изысканнаЯ
пища, предназначеннаЯ длЯ счастливцев!  €  это  говорилось  о  еде,  котораЯ
должна быть доступна всем.
     - ‡а вами еще четыре франка долга с прошлого лета, - продолжал „аше.  -
Ђ ведь и Я должен платить.
     Ќатали тихим, жалобным голосом продолжала упрашивать  мЯсника.  Ќо  тут
случилось событие, завершившее  ее  поражение.  Љ  „аше  подошла  его  жена,
маленькаЯ некрасиваЯ женщина со смуглым невыразительным лицом, что,  однако,
не мешало ей, как говорили, беззастенчиво наставлЯть  рога  своему  супругу;
вместе с нею подошла и дочь †юльенна, белокураЯ пухлаЯ девочка лет  четырех,
цветущаЯ здоровьем и веселостью.  “видев  ее,  маленький  беднЯк  ‹уи  ”ошар
засмеЯлсЯ;  толстушка  †юльенна,  развеселЯсь  и  еще  не   имеЯ,   конечно,
представлениЯ о социальном неравенстве, приблизилась к  мальчугану  и  взЯла
его за руки. Ћба принЯлись играть друг с  другом,  полные  детской  радости,
словно знаменовавшей грЯдущее примирение.
     - —ертова девчонка! - завопил взбешенный „аше.  -  ‚ечно  она  в  ногах
путаетсЯ!.. ‘тупай садись!
     ѓнев его обратилсЯ против жены: он грубо отослал ее назад  к  прилавку,
говорЯ, что лучше бы она следила за кассой, а  то  ее  опЯть  обкрадут,  как
третьего днЯ. Њысль об этой краже преследовала „аше:  мЯсник  не  переставал
жаловатьсЯ и возмущатьсЯ по этому поводу вот  уже  два  днЯ.  Ћн  продолжал,
обращаЯсь ко всем присутствовавшим в лавке:
     - Џодумать только! ‚терлась в лавку какаЯ-то нищенка да и вытащила пЯть
франков из кассы, пока госпожа „аше мух считала... ЋтпиратьсЯ воровке нельзЯ
было - ее поймали с пЯтифранковиком в руке! џ  тут  же  упек  ее  в  тюрьму,
теперь она под замком. ќто ужасно, ужасно! …сли мы не возьмемсЯ как  следует
за дело, нас скоро начнут обворовывать, грабить!
     € он подозрительным взглЯдом следил за товаром, наблюдаЯ, не  тащат  ли
голодные руки обездоленных работниц куски мЯса с прилавка, как они тащили бы
золото, драгоценное золото из кубышки менЯлы.
     ‹ука увидел, что Ќатали ”ошар, оробев, вышла из лавки; по-видимому,  ее
охватила смутнаЯ боЯзнь,  что  мЯсник  может  кликнуть  жандарма.  Ќесколько
мгновений она неподвижно простоЯла с сынишкой  посреди  улицы,  в  толкотне,
перед  нарЯдной,  весело  освещенной  и   украшенной   зеркалами   булочной,
расположенной против мЯсной; одна из витрин булочной была широко распахнута:
пирожные и большие зарумЯнившиесЯ хлебы лежали  рЯдами  под  самым  носом  у
прохожих. Њать и сын в самозабвении созерцали хлеб и пирожные. ‹ука, забыв о
них, наблюдал за тем, что происходило в булочной.
     Џеред дверью только что остановилась тележка; из нее вылез  крестьЯнин,
за ним восьмилетний  сын  и  шестилетнЯЯ  дочь.  ‡а  прилавком  стоЯла  жена
владельца булочной, г-жа Њитен, пышнаЯ,  красиваЯ  блондинка,  лет  тридцати
пЯти; весь город был в нее влюблен, но она оставалась  верной  своему  мужу;
тощий, молчаливый, бледный, он почти не показывалсЯ в булочной, вечно возЯсь
у квашни или возле печи. ђЯдом с г-жой  Њитен  сидел  на  скамеечке  ее  сын
ќварист, мальчуган лет десЯти, не по годам высокий, белокурый, как  мать,  с
милым лицом и кроткими глазами.
     - Ђ! ѓосподин ‹анфан! Љак поживаете? Ђ вот и Ђрсен и ЋлимпиЯ. Ќезачем и
спрашивать, здоровы ли они.
     ЉрестьЯнину, к которому обращалась г-жа  Њитен,  на  вид  было  немного
больше тридцати лет;  у  него  было  широкое,  спокойное  лицо.  Ћн  ответил
неторопливо и рассудительно:
     - „а здоровье-то ничего, в Љомбетте на это не жалуютсЯ... Љто болен,  -
так это землЯ. џ не смогу продать вам обещанных отрубей, госпожа Њитей.  ‚се
мои расчеты лопнули. Њне сегоднЯ все равно надо было ехать в Ѓоклер, вот Я и
завернул предупредить вас.
     Ћн продолжал говорить, изливаЯ  всю  горечь,  накопившуюсЯ  на  сердце:
землЯ стала неблагодарна, она  уже  не  обеспечивает  земледельца,  даже  не
окупает расходов на  удобрение  и  посев.  ЉрасиваЯ  булочница  сочувственно
покачивала головой. —то  правда,  то  правда:  трудитьсЯ  теперь  приходитсЯ
много, а толку мало. Ќикто  больше  не  ест  досыта.  Ћна-то  не  занимаетсЯ
политикой, но, боже мой, до чего все принимает дурной оборот! ‚от хотЯ бы во
времЯ забастовки: у нее сердце разрывалось при мысли, что  столько  беднЯков
ложилось спать, не имеЯ даже корки хлеба, в то времЯ как  ее  булочнаЯ  была
завалена товаром. Ќо торговать так торговать, не так ли? ЌельзЯ же раздавать
хлеб даром;  да,  кроме  того,  вышло  бы,  что  они  с  мужем  поддерживают
бунтовщиков.
     ‹анфан соглашалсЯ:
     - „а, да, каждому свое. …сли потрудилсЯ над чем, получай себе  прибыль:
это по закону. Ќо, правда, есть и такие, которые  норовЯт  нажитьсЯ  больше,
чем положено.
     ќварист,  заинтересовавшись  Ђрсеном  и  Ћлимпией,  решилсЯ  отойти  от
прилавка,  чтобы  поздороватьсЯ  с  ними.  —увствуЯ   себЯ   уже   взрослым,
десЯтилетний мальчик приветливо улыбалсЯ шестилетней Ћлимпии -  ее  большаЯ,
круглаЯ голова и веселое личико, видимо, казались ему забавными.
     - „ай-ка им по  пирожному,  -  сказала  сыну  красиваЯ  булочница:  она
баловала ќвариста и с нежной заботой воспитывала его.
     ќварист хотел угостить первым Ђрсена; мать шутливо запротестовала:
     - Ќужно быть галантным, мой милый: сначала угощают дам.
     ќварист и ЋлимпиЯ  смутились  было,  но  тут  же  рассмеЯлись  и  сразу
подружились. Ћ милые крошки! Ћни лучшее, что есть в жизни. …сли они вырастут
умными, то не станут поедать друг друга, как  это  делают  теперь  взрослые.
‹анфан ушел, сказав, что все-таки надеетсЯ привезти отруби, но только  через
некоторое времЯ. Ћн уселсЯ в тележку и поехал вдоль улицы Ѓриа; г-жа  Њитен,
проводив его до двери, смотрела ему вслед.  ’ут  ‹ука  вновь  увидел  Ќатали
”ошар; внезапно набравшись решимости, она,  ведЯ  за  руку  маленького  ‹уи,
осмелилась подойти к булочнице. Ќатали пролепетала несколько  слов,  которых
‹ука не расслышал: по-видимому, она просила отпустить ей товар в кредит, ибо
г-жа Њитен, кивнув головой, тотчас же вошла в  булочную  и  вынесла  большой
хлеб; беднаЯ женщина поспешно унесла его, прижав к своей исхудалой груди.
     „аше со свойственной  ему  злобной  подозрительностью  следил  за  этой
сценой с противоположного тротуара.
     - ‚ы добьетесь того, что вас обворуют! - крикнул он. - “ Љаффьо  только
что украли несколько коробок с сардинами. ‚сюду воровство!
     - ЏустЯки! - весело возразила г-жа Њитен,  вернувшись  на  порог  своей
лавки. - ‚оруют только у богатых.
     ‹ука медленно пошел дальше вдоль  улицы  Ѓриа;  вокруг  него  двигалось
людское стадо, все более и более многочисленное. ’еперь ‹уке казалось, что в
воздухе веет ужасом, что бурЯ разрушениЯ вот-вот увлечет за  собой  мрачную,
немую толпу. ЏодходЯ к площади Њэрии, он вновь заметил тележку ‹анфана:  она
стоЯла на углу,  перед  лавкой  супругов  ‹абок,  где  продавались  скобЯные
изделиЯ и разные другие товары. ‘квозь  широко  открытую  дверь  лавки  ‹ука
слышал, как ожесточенно торговалсЯ ‹анфан с ‹абоком.
     - ѓде это видано! ‚ы втридорога продаете свои лопаты! Ћни стоЯт уже  на
два франка дороже.
     - —то поделаешь, господин ‹анфан? ‚се из-за этой проклЯтой  забастовки;
не наша вина, что заводы стоЯли  и  цены  поднЯлись...  џ  плачу  за  железо
дороже, а надо же и мне получать барыши.
     - Џолучайте себе  на  здоровье,  но  не  удваивайте  цен...  ќто  разве
торговлЯ? ‘коро ни одной лопаты не купишь.
     ‹абок был худой, сухощавый человек с носом  и  глазами  хорька,  полный
предприимчивости. Ћн был женат на маленькой смуглой  брюнетке,  отличавшейсЯ
живым нравом и невероЯтной  алчностью.  ‘упруги  начали  свою  деЯтельность,
торгуЯ вразнос по Ярмаркам: они толкали  перед  собой  тележку  с  лопатами,
граблЯми, пилами. „есЯть лет назад они открыли здесь лавчонку и, расширЯЯ  с
каждым годом свои операции, стоЯли теперь во главе большого торгового  дела:
они служили посредниками между потребителЯми и местными заводами и с большой
длЯ себЯ выгодой перепродавали железные изделиЯ  "Ѓездны",  гвозди  одоржа,
косы и  ножи  Ћссера,  сельскохозЯйственные  машины  и  орудиЯ  Њиранда.  €х
предприЯтие поглощало много непроизводительно пропадавшей силы и  богатства:
честные   условной   честностью   торгашей,   крадущих   чужие   деньги   по
установившемусЯ обычаю, они  каждый  вечер,  подводЯ  счет  за  день,  бурно
радовались нажитым деньгам, отнЯтым у других. ’о были бесполезные  колеса  в
механизме, только пожиравшие энергию, и от их движениЯ  механизм  скрипел  и
готов был развалитьсЯ.
     ‚ то времЯ как крестьЯнин Яростно торговалсЯ с  лавочником,  настаиваЯ,
чтобы тот скостил франк с цены лопаты, ‹ука,  заглЯнув  в  лавку,  увидел  и
здесь  детей.  €х  было  двое:  Ћгюст,  высокий  двенадцатилетний  мальчуган
рассудительного  вида,  занЯтый  приготовлением  уроков,  и  едва  достигшаЯ
пЯтилетнего возраста ќвлали, котораЯ  чинно  сидела  на  низеньком  стуле  с
серьезным и кротким выражением лица, как  будто  оцениваЯ  проходивших  мимо
лавки прохожих. „евочка сразу заинтересовалась Ђрсеном ‹анфаном - он, видно,
понравилсЯ  ей  -  и  встретила  его  со  свойственным  ей  видом  маленькой
доброжелательной  женщины.  Љомпанию  дополнила  поЯвившаЯсЯ  в  лавке  дочь
Ѓуррона Њарта, толстенькаЯ смеющаЯсЯ  четырехлетнЯЯ  крошка;  ее  привела  с
собой жена Ѓуррона, круглаЯ, свежаЯ, несокрушимо веселаЯ Ѓабетта: дочь пошла
в нее. ‚прочем, Њарта, тотчас же бросила руку матери и устремилась к  Ћгюсту
‹абоку, которого,, по-видимому, уже знала.
     Ѓабетта прервала спор крестьЯнина и  торговца:  они  сошлись,  разделив
злосчастный франк пополам. ‚ руках у нее была кастрюлЯ, купленнаЯ накануне.
     - Ћна течет, господин ‹абок. џ заметила  это,  когда  поставила  ее  на
огонь. Ќе могу ж Я оставлЯть у себЯ дырЯвую кастрюлю!
     ‹абок, ворча, принЯлсЯ осматривать кастрюлю; ему  пришлось  согласитьсЯ
на обмен; тем временем г-жа ‹абок заговорила о  своих  детЯх.  —исто  тумбы,
весь день не трогаютсЯ с места: ќвлали сидит на стуле, мальчик не отрываетсЯ
от книги. ‚от уж правильно поступают родители, что наживают длЯ них  деньги:
судЯ  по  их  теперешнему  поведению,  врЯд  ли  эти   дети   сумеют   много
зарабатывать, когда вырастут. Ћгюст ‹абок, не слыша речей  матери,  улыбалсЯ
маленькой Њарте Ѓуррон; ќвлали ‹абок протЯгивала  ручку  Ђрсену  ‹анфану,  а
сестра его, ЋлимпиЯ, мечтательно доедала пирожное, полученное от  маленького
Њитена. ’о была удивительно милаЯ и трогательнаЯ картина, от которой  сквозь
жгучее дыхание ненависти и борьбы, опалЯвшее улицу, веЯло радостным и свежим
благоуханием надежды на грЯдущий день.
     - ЌаживешьсЯ на таком товаре! - продолжал ‹абок, вручаЯ Ѓабетте  другую
кастрюлю. - Ќет больше добросовестных рабочих, все отвиливают от работы... Ђ
сколько добра пропадает в таком деле, как наше! ‚ходит всЯкий, кто  захочет,
товары выставлены на улице - протЯгивай руку да  бери...  ‘егоднЯ  пополудни
нас опЯть обокрали.
     ‹анфан, неторопливо расплачивавшийсЯ за купленную лопату, удивилсЯ:
     - ’ак, значит, правду рассказывают о разных кражах?
     - …ще бы не правду! Ќе мы  крадем,  у  нас  крадут...  Ћни  два  месЯца
бастовали, теперь им  не  на  что  покупать,  вот  и  воруют,  что  могут...
‘мотрите: из этого Ящика у менЯ два часа назад вытащили  несколько  ножей  и
резаков. Ќе очень-то это успокоительно.
     ‚незапно побледнев,  охваченный  дрожью  испуга,  он  тревожным  жестом
указал на улицу, дышавшую угрозой,  заполненную  мрачной  толпой:  казалось,
‹абок боЯлсЯ, что толпа вдруг ринетсЯ волной  в  лавку,  сметет  торговца  и
с