ень он не ожидал. ’ем не менее он передал свое письмо. ‡атем  Џаскаль,
поднЯвшись к себе и усевшись за свой стол, надорвал конверт.
     ‘ первых же строк  он  был  глубоко  потрЯсен  и  ошеломлен.  Љлотильда
писала, что она беременна уже два месЯца. € если она до сих  пор  колебалась
сообщить ему такую новость, то только потому, что раньше  хотела  сама  быть
совершенно уверенной в этом. ’еперь она уже не могла ошибитьсЯ - она зачала,
по всей вероЯтности, в последние дни августа, в ту блаженную ночь, когда она
устроила ему великолепный пир юности, в вечер того днЯ, когда они  стучались
во все двери, как нищие. €  разве  они  не  пережили  во  времЯ  объЯтий  то
могучее, необыкновенное  наслаждение,  которое  предвещает  ребенка?  Џервый
месЯц после приезда в Џариж Љлотильда  сомневалась  и  объЯснЯла  отсутствие
некоторых обычных Явлений нездоровьем, совершенно понЯтным, если принЯть  во
внимание волнениЯ и боль, свЯзанные с их тЯжелым разрывом. Џрошел  еще  один
месЯц, она выждала несколько дней, но все было в ее состоЯнии по-прежнему, и
теперь она окончательно убедилась в своей беременности, тем более,  что  все
остальные признаки подтверждали это  предположение.  Џисьмо  было  короткое,
простое, но полное горЯчей радости, порыва бесконечной  нежности  и  желаниЯ
немедленно возвратитьсЯ домой.
     ђастерЯнный, боЯсь, что он неправильно понЯл, Џаскаль еще раз перечитал
письмо. ђебенок! Ђ  он-то  в  день  ее  отъезда,  когда  дул  сокрушительный
мистраль, презирал себЯ за то, что не может его иметь. Ќо ребенок уже был, и
она увозила его с собой в поезде - он сам видел, как этот поезд мчалсЯ вдаль
по выжженной равнине! ‚от оно, настоЯщее  его  творение,  подлинно  хорошее,
подлинно живое, наполнЯвшее его счастьем и гордостью. ‚сех  его  работ,  его
боЯзни наследственности как не бывало. ђебенок  должен  родитьсЯ.  Љаким  он
будет, безразлично! ‚едь  это  продолжение  его  самого,  жизнь,  переданнаЯ
дальше, завещаннаЯ им вечности, - его новое воплощение! € Џаскаль чувствовал
себЯ  потрЯсенным!,  растроганным  до  самой  глубины  своего  существа.  Ћн
смеЯлсЯ, громко разговаривал сам с собой и безумно целовал письмо.
     Љакой-то шум заставил его  немного  успокоитьсЯ.  Џовернув  голову,  он
увидел Њартину.
     - ‘ударь, - сказала она, - доктор ђамон внизу.
     - Ђх, пусть он подниметсЯ, пусть подниметсЯ!
     € снова его посетило счастье. ђамон, еще на пороге, весело крикнул:
     - Џобеда! “читель, Я принес ваши деньги, правда, не все, но, во  всЯком
случае, кругленькую сумму!
     € он рассказал  о  непредвиденной  и  счастливой  случайности,  которую
обнаружил его тесть г-н ‹евек. „окументы  на  сто  двадцать  тысЯч  франков,
которыми располагал Џаскаль в качестве личного кредитора ѓрангильо, не имели
никакого значениЯ, поскольку нотариус был объЯвлен несостоЯтельным. ‘пасение
было лишь в доверенности, которую однажды  доктор  выдал  нотариусу  по  его
просьбе: доверенность разрешала ему поместить весь капитал ЏаскалЯ  или  его
часть под залог недвижимого имущества.  ’ак  как  имени  держателЯ  не  было
упомЯнуто, то нотариус - это иногда делаетсЯ - в качестве  подставного  лица
взЯл одного из своих служащих. ’аким  образом  были  обнаружены  восемьдесЯт
тысЯч франков,  помещенных  под  солидные  закладные  при  посредстве  этого
порЯдочного человека, не имевшего никакого отношениЯ к делам своего хозЯина.
…сли бы Џаскаль начал действовать сразу и обратилсЯ к прокурорскому надзору,
он уже давно выЯснил бы это. ‘ловом, четыре тысЯчи  франков  верного  дохода
возвращались в его карман.
     ‚осхищенный Џаскаль крепко пожал молодому человеку руки.
     - Ћ мои друг, - воскликнул он, - если б вы знали, как Я  счастлив!  ‚от
письмо Љлотильды, оно принесло мне большое счастье. „а, Я собиралсЯ  вызвать
ее обратно, но мысль о моей бедности, о лишениЯх, которым  Я  ее  подвергну,
портила мне радость встречи... € вот у менЯ опЯть есть состоЯние, по крайней
мере, достаточное, чтобы поддержать мое маленькое семейство!
     ‚ приливе чувств он протЯнул ђамону письмо и  заставил  его  прочитать.
Џотом,  когда  молодой  человек,  растроганный  его  волнением,  с   улыбкой
возвратил письмо,  Џаскаль  уступил  порыву  нежности  и  обнЯл  его  своими
сильными руками, как обнимают товарища и брата. Ћба крепко поцеловались.
     - ’ак как вы Явились вестником счастьЯ, -  сказал  Џаскаль,  -  Я  хочу
просить вас еще об одной услуге. ‚ы знаете, что Я не доверЯю  здесь  никому,
даже моей старой нЯньке. Џрошу вас отнести телеграмму на почту.
     €, снова присев к столу, он просто написал: "†ду тебЯ, выезжай  сегоднЯ
вечером".
     - Ќынче у нас как будто шестое ноЯбрЯ... - продолжал он. - ‘ейчас около
десЯти часов. Ћна  получит  телеграмму  в  полдень.  “  нее  хватит  времени
уложитьсЯ и выехать  с  восьмичасовым  скорым.  ‡автра  утром  она  будет  в
Њарселе. Ќо там нет поезда сюда в это времЯ, и она  может  приехать  завтра,
седьмого ноЯбрЯ, только с пЯтичасовым.
     ‘ложив телеграмму, он встал и прибавил:
     - Ѓоже мой! ‡автра, в пЯть часов!.. Љак долго ждать! —то Я буду  делать
все это времЯ?
     Џотом, вдруг охваченный беспокойством, он с серьезным видом сказал:
     - ђамон, дорогой мой товарищ, дайте мне  доказательство  вашей  дружбы,
будьте со мной совсем откровенны.
     - —то вы хотите этим сказать, учитель?
     - џ думаю, вы поймете... Ќа днЯх вы исследовали менЯ. Љак вы полагаете,
протЯну ли Я еще год?
     Ћн пристально смотрел на  молодого  человека,  не  даваЯ  ему  опустить
глаза. Ќо ђамон пыталсЯ уклонитьсЯ, шутливо заметив,  что  врЯд  ли  доктору
свойственно задавать такой вопрос.
     - џ вас прошу, ђамон, будьте же серьезны.
     ’огда ђамон вполне искренне  ответил  ему,  что,  по  его  мнению,  он,
конечно,  может  надеЯтьсЯ  прожить  еще  год.  €  он  привел  свои  доводы:
во-первых, склероз сердца сравнительно слабо выражен,  во-вторых,  остальные
органы вполне здоровы. Ѓез сомнениЯ, нужно принЯть в расчет  непредвиденное,
то, что невозможно знать, - ведь никогда не исключена грубаЯ случайность.  €
оба принЯлись обсуждать болезнь, взвешиваЯ все за и против так же  спокойно,
как на консилиуме у постели больного. Љаждый из них  приводил  свои  доводы,
заранее намечаЯ роковой срок, согласно  наиболее  достоверным  и  бесспорным
признакам.
     Џаскаль, как будто речь шла вовсе не о нем, снова  обрел  свое  обычное
хладнокровие и думал о себе со стороны.
     - „а, - пробормотал он наконец, - вы правы, год жизни  возможен...  Ќо,
видите ли, мой друг, Я хотел бы прожить два года  -  желание  безумное,  без
сомнениЯ, ведь это целаЯ бездна счастьЯ...
     € он отдалсЯ мечте о будущем:
     - ђебенок родитсЯ в конце маЯ... ’ак приЯтно было  бы  видеть,  как  он
понемножку растет: вот ему восемнадцать месЯцев, потом!  двадцать...  Ћ,  не
больше, только пока он начнет лепетать, сделает первые шаги... џ многого  не
прошу, Я хотел бы только видеть, как он пойдет, а потом... Ѓоже мой, ну  что
ж!..
     Ћн  закончил  свою  мысль  неопределенным  жестом.  Џотом,   поддаваЯсь
обманчивой надежде, продолжал:
     - „ва года, - в этом нет ничего невозможного. џ знаю  очень  любопытный
случай... Ћдин каретник в предместье прожил четыре года, опровергнув все мои
предположениЯ... „ва года! џ проживу! Њне нужно прожить два года!
     ђамон, сидевший понурив голову, ничего не ответил. Ћн  был  смущен  при
мысли, что выказал слишком большой оптимизм. ђадость ЏаскалЯ беспокоила  его
и огорчала, словно самое возбуждение, затемнившее этот столь трезвый некогда
ум, предупреждало его о близкой скрытой опасности.
     - Њожет быть, вы хотите отправить эту телеграмму сейчас же?  -  спросил
он ЏаскалЯ.
     -  „а,  да,  идите  поскорей,  мой  добрый  ђамон,  Я  буду  вас  ждать
послезавтра. Ћна будет здесь, Я хочу, чтобы вы поскорей обнЯли нас обоих.
     „ень тЯнулсЯ медленно. € в эту  же  ночь,  к  четырем  часам,  Џаскаль,
уснувший наконец после бессонницы,  полной  лучезарных  надежд  и  мечтаний,
внезапно  пробудилсЯ  от  ужасного  приступа.  …му  казалось,  что  какаЯ-то
огромнаЯ тЯжесть, что весь дом обрушилсЯ ему на грудь и его  груднаЯ  клетка
сплющилась до самого позвоночника. Ћн задыхалсЯ, боль охватила  плечи,  шею,
парализовала левую руку. Ќо, несмотрЯ на это, он ни  на  минуту  не  потерЯл
сознаниЯ; у него было такое чувство, что сердце его останавливаетсЯ и  жизнь
вот-вот погаснет в этих ужасных тисках удушьЯ. € еще  раньше,  чем  припадок
достиг своего самого острого момента, он, собравшись с  силами,  поднЯлсЯ  и
постучал палкой  в  пол,  чтобы  позвать  Њартину.  Џосле  этого,  обливаЯсь
холодным  потом),  он  снова  упал  на  кровать;  он  не   мог   больше   ни
пошевельнутьсЯ, ни вымолвить слово.
     Љ счастью, Њартина благодарЯ глубокой тишине, стоЯвшей в  пустом  доме,
услышала. Ћна оделась, накинула платок и быстро, со свечой в руке  поднЯлась
наверх. Ѓыла глубокаЯ ночь еще и не начинало  рассветать.  ’олько  в  глазах
ЏаскалЯ, глЯдевших на Њартину, казалось, еще сохранилась жизнь: челюсти  его
были сжаты, Язык прикушен, лицо изуродовано мукой. “видев своего  хозЯина  в
таком состоЯнии, она в  ужасе,  растерЯвшись,  бросилась  к  его  постели  с
криком:
     - Ѓоже мой! Ѓоже мой! —то с вами?.. Ћтвечайте, сударь! ‚ы пугаете менЯ!
     …ще довольно долго  Џаскаль  задыхалсЯ  все  сильнее  и  никак  не  мог
перевести дыхание. Џотом, когда тиски,  сдавливавшие  его  с  обеих  сторон,
ослабели, он совсем тихо прошептал:
     - ЏЯть  тысЯч  франков  в  письменном  столе  принадлежат  Љлотильде...
Џередайте ей, что у нотариуса все приведено в порЯдок, ей хватит на жизнь...
     ’огда Њартина, разинувшаЯ рот от удивлениЯ, пришла  в  отчаЯние  и,  не
знаЯ о благоприЯтных  известиЯх,  сообщенных  ђамоном,  призналась  в  своем
обмане.
     - ‘ударь, простите менЯ, Я солгала, - сказала она. - Ќо было  бы  дурно
продолжать лгать... Љогда Я увидела, какой вы одинокий и несчастный, Я взЯла
из своих денег...
     - ЃеднаЯ моЯ, и вы сделали это? - воскликнул Џаскаль.
     - Ћ, Я, конечно, немножко надеЯлась, что  когда-нибудь  вы  их  вернете
мне!
     Џриступ прошел. Џаскаль мог повернуть голову и взглЯнуть на нее. Ћн был
растроган и удивлен. —то же произошло с этой скупой  старой  девой,  котораЯ
целых тридцать лет по крохам собирала свое сокровище,  не  потратив  за  все
времЯ ни одного гроша ни на себЯ, ни на других? Ћн  все  еще  не  понимал  и
просто хотел выразить ей признательность и благодарность.
     -  ‚ы  славнаЯ  женщина,  Њартина,  -  сказал  он.  -  ‚се  будет   вам
возвращено... Њне кажетсЯ, Я скоро умру...
     Ћна не позволила ему окончить и, взволнованнаЯ, потрЯсеннаЯ до  глубины
души, вскричала, протестуЯ:
     - “мрете? ‚ы?.. “мрете раньше менЯ? џ не  хочу,  Я  сделаю  все,  Я  не
допущу этого!
     €, бросившись на колени перед кроватью, она обхватила  его  трЯсущимисЯ
руками, осторожно касаЯсь то там, то тут, чтобы узнать, где  у  него  болит.
Ћна словно удерживала его в надежде, что никто не  осмелитсЯ  его  отнЯть  у
нее.
     - ‘кажите, чем вы больны? џ буду за вами ухаживать, Я спасу  вас.  …сли
нужно отдать за вас жизнь, Я ее отдам, сударь... џ буду проводить возле  вас
дни и ночи. џ еще сильна, сильнее, чем ваша болезнь, вы увидите...  “мереть!
“мереть!   Ќет,   это   невозможно!   ѓосподь   бог   не   допустит    такой
несправедливости. џ столько молилась ему всю свою жизнь, что он должен  хоть
немного послушать менЯ, он менЯ услышит и спасет вас.
     Џаскаль смотрел на нее, слушал и внезапно понЯл все. „а ведь она любила
его, эта несчастнаЯ девушка! ‹юбила всегда. Ћн вспомнил все тридцать лет  ее
слепой преданности, ее  немое  обожание,  ее  преклонение,  когда  она  была
молодой, и скрытую ревность к Љлотильде потом - все,  что  она  должна  была
молча выстрадать в это недавнее времЯ. € вот сейчас она стоЯла на коленЯх  у
его смертного ложа, с поседевшими волосами и глазами цвета пепла на  бледном
лице монахини, изнуренном воздержанием. € он чувствовал,  что  она  сама  не
ведает об. этом: она даже не знает, какой любовью любила его, не знает,  что
любила только ради счастьЯ любить его, быть с ним, служить ему.
     ‘лезы покатились по щекам ЏаскалЯ. Њучительное сострадание, бесконечнаЯ
человеческаЯ нежность переполнили его бедное полуживое сердце. Ћн  обратилсЯ
к ней на ты:
     - ЃеднЯжка моЯ, ты очень хорошаЯ женщина... Џоцелуй же менЯ так крепко,
как ты менЯ любишь!
     ’огда она зарыдала тоже и уронила на грудь своего господина голову, эту
поседевшую голову,  это  лицо,  поблекшее  в  долгой  домашней  работе.  Ћна
страстно поцеловала его, вложив в этот поцелуй всю свою жизнь.
     - Џолно, не нужно расстраиватьсЯ, - сказал Џаскаль. - ‚идишь ли, что бы
человек ни делал, а конца не миновать... …сли ты хочешь, чтобы Я тебЯ любил,
слушайсЯ менЯ.
     Џрежде всего он ни за что не желал  оставатьсЯ  в  своей  комнате.  Ћна
казалась ему ледЯной, высокой, пустой, черной. Ћн  хотел  умереть  в  другой
комнате, в комнате Љлотильды, там, где они любили друг  друга,  куда  он  не
входил без религиозного трепета. € Њартине пришлось принести  эту  последнюю
жертву - она помогла ему встать, она поддерживала его и вела, когда  он  шел
нетвердой походкой, до самой постели, еще не  успевшей  остыть.  Ћн  взЯл  с
собой из-под подушки ключ от  шкафа,  который  каждую  ночь  прЯтал  там,  и
положил его под другую подушку, чтобы стеречь его, пока  жив.  —уть  брезжил
рассвет. Њартина поставила свечу на стол.
     - Ќу, вот Я опЯть улегсЯ, и мне дышитсЯ легче. Ѓудь так добра, сбегай к
доктору ђамону... ђазбуди его и приведи с собой.
     Ћна уже уходила, как вдруг он испугалсЯ.
     - Ќо имей в виду, Я запрещаю тебе извещать мою мать.
     ‘мущеннаЯ Њартина опЯть подошла к нему.
     - Ћ сударь, - сказала она  умолЯющим  тоном,  -  госпожа  ”елиеите  так
просила менЯ...
     Ќо  он  был  непоколебим.  ‚сю  свою  жизнь  он  относилсЯ   к   матери
снисходительно и считал, что завоевал право защищатьсЯ от  нее,  умираЯ.  Ћн
отказалсЯ видеть ее. Њартина поклЯлась ему ничего не говорить. ’олько  тогда
он снова улыбнулсЯ.
     - €ди же скорей... Ћ, ты еще увидишь менЯ, это произойдет не сейчас.
     „ень наконец занЯлсЯ, наступил печальный рассвет  бледного  ноЯбрьского
утра. Џаскаль попросил  открыть  ставни  и,  оставшись  один,  смотрел,  как
разгоралась зарЯ последнего днЯ его жизни. Ќакануне шел дождь,  солнце  было
задернуто облаками; оно еще грело.  Ћн  слышал,  как  на  соседних  платанах
просыпались птицы, а где-то очень далеко, среди дремлющих полей, протЯжно  и
заунывно свистел паровоз. € он был один, один в этом мрачном доме, пустоту и
молчание которого он чувствовал и слышал. „ень прибывал медленно, и  Џаскаль
следил, как постепенно светлели оконные  стекла.  Џотом  пламЯ  свечи  стало
совсем бледным, и комната выступила всЯ целиком. Ћн думал, что от этого  ему
станет легче, и не обманулсЯ в своей надежде.  “тешение  исходило  от  обоев
цвета зари, от привычно милой обстановки, от широкой кровати, где он столько
любил и где теперь улегсЯ, чтобы умереть. Џод высоким потолком этой комнаты,
трепетавшей жизнью, веЯло  свежим  ароматом  юности,  невыразимой  сладостью
любви, которые словно держали его в надежных, живительных объЯтиЯх.
     •отЯ острый приступ болезни и закончилсЯ, Џаскаль  жестоко  страдал.  ‚
груди осталась режущаЯ боль, а леваЯ онемевшаЯ рука оттЯгивала  плечо  своей
свинцовой тЯжестью. ‚ эти бесконечные минуты  ожиданиЯ  помощи,  за  которой
отправилась Њартина, Џаскаль в конце концов сосредоточил все свои  мысли  на
боли, терзавшей его тело. Ћн смирилсЯ и не находил в себе былого  возмущениЯ
перед  физическими  страданиЯми.  ђаньше  они  выводили  его  из  себЯ   как
бессмысленнаЯ и чудовищнаЯ жестокость. “сомнившись в возможности  исцелениЯ,
он лечил больных только, чтобы избавить  их  от  мук.  €  если  теперь,  сам
подвергнутый этой пытке, он покорно принЯл страдание, то не означало ли это,
что он поднЯлсЯ еще более высоко  в  своей  вере  в  жизнь,  на  ту  вершину
спокойного  созерцаниЯ,  с  которой  всЯ  жизнь,  как  она   есть,   кажетсЯ
оправданной, несмотрЯ даже на роковую обреченность  страданию,  быть  может,
необходимому длЯ ее развитиЯ? „а, пережить жизнь,  пережить  и  перестрадать
ее, не возмущаЯсь, не думаЯ о том, что  она  станет  лучше,  если  не  будет
причинЯть боль! ќта мысль Ясно светилась в глазах умирающего -  в  ней  была
великаЯ мудрость и великое мужество. ‚ ожидании, чтобы отвлечьсЯ и забытьсЯ,
он стал снова обдумывать свои последние теории: он мечтал сделать  страдание
целесообразным, претворить его в действие, в работу. …сли человек,  по  мере
того как он становитсЯ просвещеннее, все сильнее  чувствует  страдание,  то,
страдаЯ, он, по всей вероЯтности, становитсЯ в то же  времЯ  более  сильным,
более  вооруженным  и  способным  к  сопротивлению.  …го   работающий   мозг
развиваетсЯ, делаетсЯ более могучим при  условии,  если  не  будет  нарушено
равновесие между полученным и претворенным в работу ощущением!  Ђ  если  это
так, то разве нельзЯ мечтать о человечестве, у которого все количество труда
настолько будет соответствовать сумме ощущений, что даже  боль  найдет  себе
там применение и этим самым будет как бы уничтожена?
     ’еперь  солнце  уже  взошло.  Џаскаль  в  болезненном  полусне   смутно
перебирал в уме эти надежды на далекое будущее, как вдруг снова почувствовал
в груди начинающийсЯ приступ. ’о было мгновение смертельной  тоски.  Ќеужели
это конец? Ќеужели ему придетсЯ умереть  одному?  €  тотчас  послышались  на
лестнице быстрые шаги - вошел ђамон  в  сопровождении  Њартины.  €  больной,
прежде чем стал задыхатьсЯ, успел ему сказать:
     - ‘делайте впрыскивание, сделайте сейчас же. —истой водой! „ва раза  по
десЯть граммов!
     Љ несчастью, доктору пришлось искать маленький  шприц,  потом  занЯтьсЯ
приготовлениЯми. Ќа это ушло несколько минут, и ужасный припадок разразилсЯ.
ђамон с тревогой следил за теми  успехами,  которые  сделала  болезнь:  лицо
ЏаскалЯ  совершенно  исказилось,  губы   посинели.   Ќаконец,   после   двух
впрыскиваний, эти ЯвлениЯ стали мало-помалу исчезать, и на этот раз  удалось
избежать катастрофы.
     Џерестав задыхатьсЯ, Џаскаль взглЯнул на  часы,  сказал  своим  слабым,
спокойным голосом:
     - Њой друг, сейчас семь часов... —ерез двенадцать часов, в семь вечера,
Я буду мертв.
     € когда молодой человек, не  соглашаЯсь  с  ним,  хотел  возразить,  он
продолжал:
     - Ќе надо, не лгите. ‚ы были во времЯ приступа  и  знаете  все  так  же
хорошо, как и Я... ’еперь все произойдет с математической точностью. џ  могу
час за часом описать вам стадии болезни...
     ‘ трудом передохнув, он продолжал:
     - ‚прочем, все хорошо, Я доволен... Љлотильда будет здесь в пЯть часов,
Я хотел бы только увидеть ее и умереть на ее руках.
     ‚се  же  вскоре  он  почувствовал  значительное  облегчение.   „ействие
впрыскиваниЯ было действительно чудесным: он мог сидеть на кровати, опершись
спиной на подушки. ѓолос опЯть повиновалсЯ ему, никогда его ум не работал  с
большей Ясностью.
     - ‚ы знаете, учитель, - сказал  ђамон,  -  что  Я  вас  не  оставлю.  џ
предупредил жену, и мы проведем целый день вместе. Љак бы  там  ни  было,  Я
надеюсь, что мы еще повторим это не раз...  Ќе  так  ли?  ‚ы  позволите  мне
расположитьсЯ здесь, как у себЯ?
     Џаскаль улыбалсЯ. Ћн велел Њартине занЯтьсЯ приготовлением завтрака длЯ
ђамона. …сли она понадобитсЯ, ее позовут. € оба остались наедине, в интимной
обстановке   дружеской   беседы:   один,   седобородый,   лежал,   напоминаЯ
размышлЯющего вслух мудреца, а другой сидел у его изголовьЯ  и  слушал,  как
покорный ученик.
     - € правда, - пробормотал Џаскаль словно  про  себЯ,  -  действие  этих
впрыскиваний поразительно...
     Џотом громче, почти весело, он продолжал:
     - Њой друг ђамон, быть может, это не такой уж ценный подарок, но Я хочу
оставить вам мои рукописи. џ велел Љлотильде, когда менЯ  больше  не  будет,
передать их вам... Џросмотрите их, возможно, вы найдете кое-что  интересное.
…сли когда-нибудь они натолкнут вас на хорошую мысль, что ж, тем  лучше  длЯ
всех!
     Џосле этого Џаскаль изложил свое  научное  завещание.  Ћн  вполне  Ясно
сознавал себЯ  одиноким  зачинателем,  предшественником,  который,  набросав
начерно научные теории,  идет  ощупью  в  практической  деЯтельности,  терпЯ
поражениЯ вследствие грубости и несовершенства своего метода.  Ћн  вспомнил,
как велик был его  энтузиазм,  когда  он  думал,  что  ему  удалось  открыть
универсальное средство против всех  болезней  -  эти  впрыскиваниЯ  нервного
вещества. Џотом он вспомнил свои неудачи и разочарованиЯ - внезапную  смерть
‹афуасса, туберкулез, в  конце  концов  скосивший  ‚алентина,  торжествующее
безумие, которое, вновь овладев  ‘артером,  толкнуло  его  на  самоубийство.
Џоэтому он  уходил  теперь  полный  сомнениЯ,  утратив  необходимую  веру  в
исцелЯющую силу медицины; он настолько любил жизнь, что возложил на нее  все
надежды, видЯ в ней единственный источник здоровьЯ и силы. Ќо  он  не  хотел
отрицать будущее, - наоборот, был счастлив завещать молодому поколению  свою
гипотезу. –елых двадцать лет менЯлись теории; остались непоколебимыми только
твердо завоеванные истины, на которых продолжают строить  науку.  …сли  даже
заслуга его только в создании кратковременной гипотезы, то все же работа  не
пропала даром, потому что прогресс заключаетсЯ в усилии, в мысли,  постоЯнно
стремЯщейсЯ вперед. Љроме того,  как  знать?  Џусть  он  умирает  усталый  и
разочарованный,  не  осуществив  своих  надежд,   свЯзанных   с   подкожными
впрыскиваниЯми: на смену  ему  придут  другие  работники,  молодые,  пылкие,
убежденные; они воспримут его мысль, углубЯт ее, разовьют.  €,  может  быть,
благодарЯ ей начнетсЯ новаЯ эпоха, новый мир.
     - Ђх, дорогой ђамон, - продолжал он, - если бы можно было  прожить  еще
одну жизнь!.. „а, Я все начал бы сначала, Я опЯть  возвратилсЯ  бы  к  своей
идее. —то менЯ недавно поразило - это замечательный  результат  впрыскиваний
чистой воды, они оказались почти такими  же  действенными...  ‘ледовательно,
жидкость сама по  себе  не  имеет  никакого  значениЯ,  здесь  важно  просто
механическое воздействие... Џоследний месЯц Я  много  писал  об  этом...  ‚ы
найдете заметки, любопытные наблюдениЯ... ‘ловом, Я склонен верить только  в
труд,  в  то,  что  здоровье  обусловливаетсЯ   рабочим   равновесием   всех
действующих органов, - тут, Я бы сказал, нечто вроде динамической терапии.
     Ћн вдохновлЯлсЯ все больше и, в конце концов, позабыв о близкой смерти,
думал со страстным интересом только о жизни. € он набросал  в  общих  чертах
свою последнюю теорию. —еловек подвергаетсЯ всестороннему воздействию среды,
природы, котораЯ непрерывно раздражает чувствительные  кончики  его  нервов.
Џоэтому приводЯтсЯ в действие не только его чувства, но и все тело, внутри и
снаружи. € именно эти ощущениЯ, отражаЯсь в головном! и костном  мозгу  и  в
нервных центрах, преобразуютсЯ в усилие - в движениЯ и в мысли.
     Џаскаль был убежден, что хорошее здоровье - результат правильного  хода
этой  деЯтельности,  заключающейсЯ  в  том,  чтобы   получать   впечатлениЯ,
возвращать их  в  виде  мыслей  и  движений,  питать  человеческий  механизм
правильной работой всех его частей. ’руд, следовательно, становитсЯ основным
законом, опорой всего живого. Ћтсюда необходимо, если  равновесие  нарушено,
если раздражениЯ, получаемые извне, недостаточны,  создать  их  искусственно
при  помощи  соответствующего  лечениЯ,  чтобы  восстановить  способность  к
усилию, указывающую на  цветущее  здоровье.  €  он  мечтал  о  совсем  новых
способах лечениЯ: о внушении, о могучем влиЯнии врача на  чувства  больного;
об электризации, растираниЯх и массаже кожи и свЯзок; о  правильном  питании
длЯ желудка; о целебном горном воздухе длЯ легких; наконец,  о  вливаниЯх  и
впрыскиваниЯх  дистиллированной   воды   длЯ   правильного   кровообращениЯ.
Ќеоспоримое и чисто механическое действие  впрыскиваний  и  привело  его  на
правильный путь; теперь он только излагает гипотезу - в этом потребность его
обобщающего ума - и предвидит, что мир будет спасен безупречным  равновесием
между  воспринЯтыми  ощущениЯми  и  произведенной  работой  и  что  движение
человечества вперед возобновитсЯ в вечном его труде.
     ‡атем он добродушно рассмеЯлсЯ.
     - Ќу, вот Я и договорилсЯ!..  Ђ  Я  ведь  думаю  в  глубине  души,  что
единственнаЯ мудрость в том,  чтобы  не  вмешиватьсЯ,  предоставить  природу
самой себе! Ђх, старый неисправимый безумец!
     Ќо ђамон в порыве нежности и восхищениЯ сжал ему обе руки.
     - “читель, учитель! - воскликнул он. -  ’акаЯ  страсть,  такое  безумие
присущи гению!.. Ќе бойтесь, Я выслушал  вас  и  постараюсь  быть  достойным
вашего наследства; Я думаю так же, как и вы, что, быть может, великое завтра
заключено там все целиком.
     €  снова,  в  этой  уютной  и  мирной  комнате,  заговорил  Џаскаль   с
мужественным спокойствием умирающего философа, который читает свою последнюю
лекцию. ’еперь он обратилсЯ к своим наблюдениЯм над самим собой, он говорил,
что часто лечил себЯ  при  помощи  правильного  и  методического  труда,  не
допускаЯ при этом переутомлениЯ.  Џробило  одиннадцать  часов.  Ћн  пожелал,
чтобы ђамон позавтракал, и, пока Њартина ему  прислуживала,  продолжал  свою
возвышенную и отвлеченную беседу. Ќаконец солнечные лучи  прорвались  сквозь
серые  утренние  облака,  и   показалось   нежно   светившее   солнце,   еще
полузадернутое дымкой тумана. ‚ большой комнате стало теплее от залившего ее
золотистого сиЯниЯ. Џаскаль молча выпил немного молока. ђамон в это времЯ ел
грушу.
     - ‚ам, кажетсЯ, хуже? - спросил он.
     - Ќет, нет, кончайте завтрак!
     Ќо ему не удалось обмануть ђамона.  ЌачалсЯ  ужасный  припадок.  “душье
наступило сразу, опрокинув его на подушку с посиневшим лицом. Ћбеими  руками
он скомкал край простыни, он вцепилсЯ в нее, как  будто  желаЯ  найти  точку
опоры и сбросить огромную тЯжесть, давившую  ему"  на  грудь.  Ћбессиленный,
багрово-синий, он широко открытыми  глазами  смотрел  на  часы.  …го  взглЯд
выражал ужасное отчаЯние и муку. ‚ течение долгих десЯти  минут  можно  было
подумать, что он вот-вот скончаетсЯ.
     ђамон  сейчас  же  сделал  ему  укол.  Ћблегчение  наступало  медленно,
действие укола было сейчас слабее.
     Љрупные слезы навернулись на глаза ЏаскалЯ, как только вернулась к нему
жизнь. Џока он еще не мог выговорить ни слова и только плакал.  Ћн  все  еще
продолжал смотреть на часы потухающим взглЯдом.
     - Њой друг, - сказал он, - Я умру в четыре часа, Я больше не увижу ее.
     Љогда же  ђамон,  чтобы  разубедить  его,  стал,  вопреки  очевидности,
утверждать, что развЯзка  не  так  уж  близка,  в  Џаскале  снова  проснулсЯ
темперамент ученого. …му захотелось дать своему молодому  собрату  последний
урок, основанный на непосредственном наблюдении. Џаскаль не раз встречалсЯ с
подобными же случаЯми, в особенности  ему  запомнилось  вскрытое  им  сердце
одного нищего, умершего в больнице от склероза.
     - џ вижу свое сердце... - сказал он. -  Ћно  цвета  увЯдшей  листвы,  с
хрупкими волокнами, его можно было бы назвать исхудавшим,  несмотрЯ  на  то,
что оно несколько увеличено в  объеме.  ‚оспалительный  процесс  сделал  его
жестким, рассечь его было бы трудно...
     Ћн продолжал тихим голосом. ’олько что он почувствовал, что его  сердце
слабеет,  сокращаетсЯ  вЯло  и  медленно.  ‚место   нормальной   струи   оно
выбрасывало через аорту только красную пену. ‚ены  были  переполнены  черной
кровью, удушье возрастало  по  мере  того,  как  замедлЯлось  всасывающее  и
нагнетательное  действие  сердца,  регулирующее  все  кровообращение.  Џосле
укола,  несмотрЯ  на  боль,  Џаскаль   заметил   постепенное   возобновление
деЯтельности сердца: то был как бы  удар  хлыста,  который  подстегнул  его,
вытолкнув из вен черную кровь и придав  ему  новую  силу  вместе  с  красной
артериальной кровью. Ќо  приступ  должен  был  начатьсЯ  снова,  как  только
прекратитсЯ механическое действие впрыскиваниЯ. Џаскаль мог предсказать  его
начало за несколько минут. ЃлагодарЯ вливаниЯм он выдержит еще два приступа.
’ретий его прикончит - он умрет в четыре часа.
     Џотом все более слабеющим голосом он выразил свое восхищение  доблестью
сердца, этого упорного работника жизни,  трудЯщегосЯ  без  перерыва,  всЯкую
минуту, даже во времЯ сна, когда другие, более ленивые органы отдыхали.
     - Ћ мужественное сердце, с каким героизмом ты борешьсЯ!..  Љакую  веру,
какое великодушие обнаруживает этот неутомимый  мускул!  ’ы  слишком  сильно
любило, слишком сильно билось  -  и  поэтому  теперь  разбито.  Њужественное
сердце, ты не хочешь умирать и силишьсЯ битьсЯ еще!
     Џервый предсказанный им приступ наступил. Џосле него Џаскаль  лежал  на
кровати задыхающийсЯ, страшный, каждое слово тЯжело, со  свистом  вырывалось
из его груди. ЌесмотрЯ на всю свою стойкость,  он  не  мог  сдержать  глухой
жалобы: боже мой, когда же окончитсЯ эта мука! € все же у него  было  только
одна горЯчее желание - продлить свою агонию, протЯнуть еще немного, чтобы  в
последний раз  обнЯть  Љлотильду.  Ћ  если  бы  он  ошибалсЯ,  как  об  этом
настойчиво твердил ему ђамон! …сли бы он мог прожить до пЯти часов! Ћн снова
стал смотреть на часы, не отводЯ глаз от стрелок, - каждаЯ  минута  казалась
ему вечностью. Љогда-то они вместе с Љлотильдой часто развлекались, глЯдЯ на
эти  часы  в  стиле  ампир,  на  эту  колонну  из  позолоченной  бронзы,   с
прислонившимсЯ к ней амуром, который с улыбкой смотрел на спЯщее ‚ремЯ.  Ћни
показывали три часа. Џотом половину четвертого. ’олько бы  два  часа  жизни,
боже мой, еще два часа жизни! ‘олнце склонЯлось к горизонту, великаЯ  тишина
спускалась с бледного зимнего  неба;  времЯ  от  времени  издали  доносились
свистки паровозов, пересекавших безлюдную равнину. ‚от этот  поезд  идет  на
’юлет, а тот, другой, из ЊарселЯ, прибудет  ли  когда-нибудь?  Ѓез  двадцати
минут четыре Џаскаль сделал ђамону знак приблизитьсЯ. Ћн говорил очень тихим
голосом, и его едва было слышно.
     - Џульс слишком слаб, - сказал он, -  Я  не  проживу  до  шести  часов.
Џрежде Я еще надеЯлсЯ, но теперь все кончено...
     € он прошептал имЯ Љлотильды. ќто был лепет душераздирающего  прощаниЯ,
ужаснаЯ тоска по ней.
     Џотом он снова забеспокоилсЯ о судьбе своих рукописей.
     - Ќе оставлЯйте менЯ... -  умолЯл  он.  -  Љлюч  здесь,  под  подушкой.
Џопросите Љлотильду его взЯть - она знает, что делать.
     ‚ четыре часа без десЯти минут укол  не  оказал  никакого  действиЯ.  €
когда пробило четыре часа, наступил второй кризис. Љак  только  прекратилось
удушье, Џаскаль вскочил с кровати, почувствовав неожиданный прилив  сил.  Ћн
хотел встать, идти. †ажда света, простора, свежего воздуха толкала его туда,
вперед.  ’о  был  непреодолимый  призыв  жизни,  всей  его  жизни,   который
послышалсЯ ему теперь из соседней комнаты. € он побежал туда, пошатываЯсь  и
задыхаЯсь, как-то скрючившись на левую сторону и хватаЯсь за мебель.
     „октор ђамон бросилсЯ к нему, стараЯсь его удержать.
     - “читель, учитель! ‹Ягте в постель, умолЯю вас!
     Ќо Џаскаль во что бы то ни стало хотел идти.  ‘трастное  желание  жить,
упорнаЯ, героическаЯ мысль о работе увлекали его  вперед,  уподоблЯЯ  камню,
летЯщему с горы. Ћн хрипло бормотал:
     - Ќет, нет... ’уда, туда...
     ђамону пришлось его поддержать, и при его  помощи,  неуверенно  ступаЯ,
спотыкаЯсь на каждом шагу, Џаскаль  добралсЯ  до  своего  кабинета.  ’ам  он
тЯжело опустилсЯ в кресло перед письменным столом,  где  среди  беспорЯдочно
наваленных бумаг и книг лежала начатаЯ им страница.
     Ѓыло мгновение, когда он задохнулсЯ, его веки смежились. Ќо  вскоре  он
опЯть открыл глаза, а руки его ощупью уже искали работу. ‘реди  разбросанных
заметок ему попалось родословное древо. ’олько третьего днЯ он проверЯл  его
даты. Ћн узнал его, подтЯнул к себе, развернул.
     - “читель, учитель! ‚ы убиваете  себЯ!  -  твердил  потрЯсенный  ђамон.
полный жалости и восхищениЯ.
     Џаскаль не слышал его, не  понимал.  ‘хватив  подвернувшийсЯ  под  руку
карандаш, он низко наклонилсЯ над родословным древом - его  угасавшие  глаза
плохо  видели.  ‚  последний  раз  он   просмотрел   имена   своих   родных.
Ћстановившись на Њаксиме, уверенный, что племЯнник не проживет больше  года,
он написал: "“мер от сухотки спинного мозга в 1873  г.".  Џотом  его  словно
ударило стоЯвшее рЯдом имЯ Љлотильды, и он тоже пополнил данные  о  ней:  "‚
1874 г. родила от своего дЯди  ЏаскалЯ  сына".  Џосле  этого,  изнемогаЯ  от
слабости и путаЯсь, он стал искать самого себЯ. ЌайдЯ, он  написал  окрепшей
рукой крупным и четким почерком: "“мер 7 ноЯбрЯ 1873 г. от болезни  сердца".
ќто стоило ему большого усилиЯ, он  стал  хрипеть  сильней,  задыхатьсЯ,  но
вдруг под именем Љлотильды заметил пустой незаполненный листик. €  хотЯ  его
пальцы уже почти не держали карандаша, он  приписал  прыгающими  буквами,  в
которых запечатлелись мучительнаЯ  нежность  и  все  безумное  смЯтение  его
бедного сердца: "Ќеизвестный ребенок - должен родитьсЯ в 1874  г.  Љаким  он
будет?" ‘ ним сделалсЯ обморок. Њартина и ђамон с большим  трудом  перенесли
его на постель.
     ’ретий приступ наступил в четыре часа пЯтнадцать минут. ‚о времЯ  этого
последнего удушьЯ лицо ЏаскалЯ выражало  невыносимое  страдание.  „о  самого
конца он должен был терпеть свою муку - муку  человека  и  ученого.  Ќо  его
блуждающий взор, казалось, все еще искал часы, чтобы  узнать  времЯ.  ђамон,
заметив, что он пытаетсЯ что-то сказать, близко  наклонилсЯ  к  нему.  Ћн  в
самом деле прошептал несколько слов, чуть слышных, как легкий вздох.
     - - —етыре часа...  ‘ердце  замирает  -  в  аорте  нет  больше  красной
крови... Љлапан слабеет и останавливаетсЯ...
     Ћн вздрогнул, страшно хрипЯ. Љороткое дыхание стало чуть заметным.
     - - ќто идет слишком быстро... Ќе оставлЯйте менЯ. Љлюч под подушкой...
Љлотильда, Љлотильда...
     - Њартина, упав на колени у изножьЯ постели, захлебывалась от  рыданий.
Ћна видела, что ее господин умирает, и хотЯ  не  осмеливалась,  несмотрЯ  на
огромное желание, побежать за свЯщенником, все же сама стала читать отходную
молитву, горЯчо упрашиваЯ господа бога простить ее господина и принЯть его в
свой рай.
     Џаскаль умер. …го лицо было совершенно синим.  Ќесколько  мгновений  он
лежал совсем неподвижно, потом хотел вздохнуть,  вытЯнул  губы  и  приоткрыл
рот, похожий на клюв маленькой птички, пытающейсЯ в последний  раз  глотнуть
свежего воздуха. ќто была смерть, обыкновеннаЯ смерть.
 
        XIII 
 
     Љлотильда получила телеграмму ЏаскалЯ уже после  завтрака,  около  часа
днЯ. ‚ этот день ее брат Њаксим, продолжавший со все возрастающей  грубостью
донимать ее своими капризами и вспышками, был особенно настроен против  нее.
‚ общем, она мало ему нравилась;  он  находил,  что  она  слишком  проста  и
серьезна, чтобы его развлекать. ’еперь он проводил времЯ вдвоем с  маленькой
ђозой, этой  невинной  блондиночкой,  забавлЯвшей  его.  ‚о  времЯ  болезни,
приговорившей его к неподвижности, он ослабел и забыл о своем  эгоистическом
благоразумии  кутилы,  о  своем  постоЯнном  недоверии  к  женщинам  -  этим
пожирательницам мужчин. Џоэтому, когда сестра захотела сообщить ему, что  ее
вызывает дЯдЯ и она уезжает, ей было нелегко проникнуть к нему - как  раз  в
это времЯ ђоза растирала его. Ћн тотчас согласилсЯ и только  из  вежливости,
не особенно настаиваЯ на этом, попросил ее возвратитьсЯ поскорее, как только
она устроит свои дела.
     ‚се  времЯ  до  отъезда  Љлотильда  была  занЯта  укладыванием   вещей.
ЋшеломленнаЯ этой внезапной развЯзкой, всЯ в лихорадке, она не думала  ни  о
чем, - глубокаЯ радость наполнЯла ее при мысли о возвращении. Ќо вот,  после
обеденной суеты, прощаниЯ с братом и невыносимо длинного переезда в фиакре с
авеню Ѓулонского леса к ‹ионскому вокзалу, она очутилась в дамском отделении
вагона, и в восемь часов вечера,  в  холодную,  дождливую  ноЯбрьскую  ночь,
выехала из Џарижа. ’огда она успокоилась; но потом, постепенно обдумав  все,
почувствовала какую-то тревогу, какое-то смутное беспокойство. —то  означает
этот короткий и настоЯтельный призыв: "†ду тебЯ, выезжай  сегоднЯ  вечером"?
Ѓез сомнениЯ, это ответ на  ее  письмо,  в  котором  она  сообщала  о  своей
беременности. Ќо Љлотильда знала, как сильно он хотел, чтобы она осталась  в
Џариже, - ему казалось, что там она будет счастлива, -  и  ее  удивлЯл  этот
поспешный вызов. Ћна ожидала не телеграммы, а письма и  думала  уехать  лишь
через несколько недель, сделав все необходимое длЯ брата. Ѓыть может,  здесь
скрываетсЯ что-нибудь другое, например, болезнь и в свЯзи  с  этим  желание,
настоЯтельнаЯ потребность видеть ее немедленно? ќти опасениЯ, охватив ее  со
всей силой предчувствиЯ, стали расти и вскоре овладели ею целиком.
     ‚сю ночь неистовый ливень хлестал в окна поезда, мчавшегосЯ по равнинам
Ѓургундии. ќтот потоп  прекратилсЯ  только  в  Њаконе.  Џосле  ‹иона  начало
светать. “ Љлотильды были с  собой  письма  ЏаскалЯ,  и  она  с  нетерпением
ожидала утренней зари, чтобы еще  раз  просмотреть  их  и  вдуматьсЯ  в  эти
письма, написанные, как ей казалось, изменившимсЯ почерком.
     ‘ердце ее сжалось: она и правда заметила какую-то неуверенность, словно
разорванные надвое слова. Ћн  болен,  очень  болен;  теперь  это  подозрение
превратилось в уверенность, в какое-то подлинное прозрение, где было  больше
чутьЯ и предвидениЯ,  чем  трезвых  доводов.  ‚есь  остальной  путь  тЯнулсЯ
ужасающе долго; по мере того, как она приближалась к своей цели,  возрастала
ее тоска. •уже всего было то, что в Њарселе, куда  она  прибыла  в  половине
первого, ей нужно было ждать поезда в Џлассан до трех часов двадцати  минут.
’ри долгих часа ожиданиЯ! Ћна позавтракала на вокзале с  такой  лихорадочной
быстротой, как будто боЯлась пропустить этот поезд. Џотом  стала  бродить  в
пыльном саду, переходЯ от скамейки к скамейке под бледным, но все еще теплым
солнцем. ‚округ громыхали омнибусы и фиакры. Ќаконец она отправилась дальше.
Љаждые четверть часа поезд останавливалсЯ на маленьких  станциЯх.  Љлотильда
глЯдела в окно вагона; ей казалось, что она уехала больше двадцати лет назад
и все вокруг должно было изменитьсЯ. Љогда поезд отошел  от  ‘ент-Њарт,  она
испытала глубокое волнение,  различив  вдали  на  горизонте  ‘улейЯд  с  его
столетними кипарисами у террасы, видневшимисЯ за три лье. Ѓыло  пЯть  часов,
спускались вечерние  сумерки.  Џоезд  прогрохотал  по  подъездным  путЯм  на
стрелке, и Љлотильда вышла  из  вагона.  Ћна  сразу  испытала  острую  боль,
увидев, что Џаскаль не встречает ее на перроне.  Ћт  самого  ‹иона  она  все
времЯ повторЯла себе: "…сли Я не увижу его, как только  приеду,  значит,  он
болен". Ќо, может быть, он на вокзале или договариваетсЯ у  подъезда  насчет
фиакра. Ћна бросилась туда, но увидела только дЯдюшку  „юрье,  извозчика,  с
которым обычно ездил доктор. Ћна тотчас стала его расспрашивать. Ќо  старик,
молчаливый провансалец, не торопилсЯ с ответом. Ћн ожидал ее здесь со  своей
колЯской и попросил багажную квитанцию,  чтобы  сначала  позаботитьсЯ  о  ее
сундуках. „рожащим голосом Љлотильда снова спросила:
     - “ нас все здоровы, дЯдюшка „юрье?
     - Ќу, конечно, барышнЯ, - ответил он.
     …й пришлось долго расспрашивать его, пока она выЯснила, что накануне  в
шесть часов Њартина поручила ему быть на вокзале к прибытию поезда. Ќи он  и
никто другой не видели доктора вот уже два месЯца. ‚полне возможно,  что  он
лежит в постели, раз его здесь нет, - в городе поговаривали, что он не очень
здоров.
     - Џодождите, пока Я получу  багаж,  барышнЯ,  -  закончил  „юрье.  -  ‚
колЯске хватит места.
     - Ќет, дЯдюшка „юрье, это слишком долго. џ пойду пешком.
     Џочти бегом Љлотильда поднЯлась на откос. “ нее так  сжималось  сердце,
что она задыхалась. ‘олнце уже  скрылось  за  холмами  ‘ент-Њарт;  вместе  с
первым холодным дыханием ноЯбрЯ с тусклого  неба  сыпалась  сераЯ  изморозь.
‚ыйдЯ на ”енульерскую дорогу, Љлотильда  снова  увидела  ‘улейЯд,  и  у  нее
застыла кровь в жилах: дом мрачно темнел в сумерках, ставни были закрыты, на
всем лежала печать покинутости и траура.
     Ќо самым жестоким ударом длЯ Љлотильды было  увидеть  ђамона,  который,
казалось, поджидал ее у входа. Ћн в самом деле караулил ее и спустилсЯ вниз,
желаЯ смЯгчить ужасное потрЯсение. Љлотильда  еле  переводила  дыхание,  она
бежала платановой рощицей возле источника, чтобы сократить дорогу.  Ћна  все
еще надеЯлась увидеть ожидавшего ее ЏаскалЯ и, увидев вместо  него  молодого
человека, почувствовала, что произошла катастрофа,  непоправимое  несчастье.
ЌесмотрЯ на все усилиЯ казатьсЯ бодрым, ђамон был очень бледен и взволнован.
Ћн не сказал ни слова, ожидаЯ, пока его  спросЯт.  Љлотильда  тоже  молчала,
задыхаЯсь. ’ак молча они вошли в дом. Ћн проводил ее до  столовой,  где  они
постоЯли несколько мгновений, по-прежнему безмолвно глЯдЯ друг  на  друга  и
изнемогаЯ от душевной муки.
     - Ћн болен, не правда ли? - пролепетала наконец она.
     - „а, болен, - просто ответил ђамон.
     - џ это сразу понЯла, увидев вас, - сказала она. - ђаз его не было там,
- знач