, она снова развеселилась.
     - Ђх, да, моЯ свадьба!
     ‡атем уже серьезно она спросила:
     - €так, ты избавлЯешьсЯ от менЯ, длЯ этого ты и  старалсЯ  выдать  менЯ
замуж?.. Ќеужели ты все еще думаешь, что Я твой враг?
     Ћн почувствовал, что пытка начинаетсЯ снова, и, не глЯдЯ на Љлотильду -
ибо он хотел сохранить свое мужество, - ответил:
     - Ђ разве ты не враг мне? Њы так страдали друг от друга в эти последние
месЯцы! Џожалуй, нам лучше расстатьсЯ... Љроме  того,  Я  не  знаю,  что  ты
думаешь: ты мне так и не дала ответа, которого Я ожидал.
     Љлотильда тщетно пыталась уловить его взглЯд. ’огда она стала  говорить
о той ужасной ночи, когда они вместе просматривали папки.  ќто  правда,  она
была так потрЯсена, что до сих пор не могла сказать, с мим  она  или  против
него. Ќо он имеет право требовать ответа.
     Ћна снова взЯла его за руки, она заставила его взглЯнуть на нее.
     - ‡начит, ты прогонЯешь менЯ, потому что Я твой враг?.. ‘лушай же! џ не
враг твой, а твоЯ раба, твое творение и твое  достоЯние...  Џонимаешь?  џ  с
тобой ради тебЯ, тебЯ одного!
     Џаскаль сиЯл. ѓлубокой радостью зажглись его глаза.
     - џ надену эти кружева, да, надену!  -  воскликнула  Љлотильда.  -  Ћни
пригодЯтсЯ длЯ моей брачной ночи. џ хочу быть красивой, очень  красивой  длЯ
тебЯ... Ќо, Я вижу, ты ничего не понЯл! ’ы мой господин, Я люблю тебЯ...
     ‚зволнованный, растерЯнный Џаскаль  пыталсЯ  закрыть  ей  рот.  Ќо  она
успела прокричать:
     - € Я хочу тебЯ!
     - Ќет, нет! Њолчи, ты сведешь менЯ с  ума!..  ’ы  невеста  другого,  ты
свЯзана словом. Љ счастью, все это безумие невозможно.
     - „ругой! џ сравнила его с тобой и выбрала тебЯ... џ простилась с  ним,
он ушел и не вернетсЯ больше никогда... ’еперь  нас  только  двое,  Я  люблю
тебЯ, а ты любишь менЯ, Я это знаю, и Я твоЯ...
     Ћн весь трепетал, он перестал сопротивлЯтьсЯ, объЯтый  давним  желанием
обнЯть ее, вдохнуть всю нежность, все благоухание расцветшей женщины.
     - ‚озьми же менЯ, ведь Я твоЯ!
     ќта не было падением. €х подхватила торжествующаЯ жизнь.  Ћни  радостно
принадлежали друг другу. ЃольшаЯ  комната-соучастница  с  старинной  мебелью
словно наполнилась светом. Ќе осталось больше ни страха,  ни  страданий,  ни
сомнений: они были свободны, она отдавалась ему, сознаваЯ это, желаЯ  этого,
а он принимал великий дар, ее тело, как нечто бесценное,  завоеванное  силой
его любви. Њесто, времЯ, возраст -  все  исчезло.  Ѓыла  только  бессмертнаЯ
природа, страсть обладающаЯ и созидающаЯ, счастье, которое утверждает  себЯ.
ЏрелестнаЯ в своем опьЯнении, она тихо  вскрикнула,  став  женщиной,  и  он,
рыдаЯ от восторга, крепко обнЯл ее, шепча непонЯтные ей слова  благодарности
за то, что она снова сделала его  мужчиной.  Џолные  божественного  упоениЯ,
радостные и торжествующие, Џаскаль и  Љлотильда  остались  в  объЯтиЯх  друг
„руга.
     Ќочной  воздух  был  нежен,  молчание  полно  сладостной  тишины.  —асы
протекали за часами в этом наслаждении радостью жизни. Ћна  шептала  ему  на
ухо ласкающим голосом медленно, без конца:
     - “читель, о учитель, учитель!..
     € это слово, которым она обычно называла его, теперь приобрело какое-то
глубокое  значение  -  оно  стало  больше  и  шире,   словно   выражаЯ   всю
беззаветность ее чувства.  Ћна  повторЯла  его  с  страстной  благодарностью
женщины, узнавшей любовь и покорной ей. Ќе означала ли эта познаннаЯ наконец
и удовлетвореннаЯ  любовь  победу  над  мистицизмом,  признание  реальности,
прославление жизни?
     - “читель, учитель, - шептала она, - это началось уже давно, мне  нужно
рассказать тебе все, всю правду...  „а,  Я  ходила  в  церковь,  чтобы  быть
счастливой. Љ моему несчастью, Я не могла  просто  верить,  Я  очень  хотела
понЯть, потому что их догматы  возмущали  мой  разум,  их  рай  казалсЯ  мне
детским вымыслом... € все же Я думала, что не весь мир постигаетсЯ чувством,
что есть еще другой, неведомый мир, о котором нужно  помнить.  ‚  этот  мир,
учитель, Я верю еще и сейчас, менЯ не оставлЯет мысль о потустороннем.  „аже
счастье, найденное на твоей груди, не заставит менЯ забыть о нем...  Ћ,  эта
потребность в  счастье,  потребность  немедленно  быть  счастливой,  обрести
уверенность! - как Я страдала! …сли Я ходила в церковь, то потому,  что  мне
не хватало чего-то, и Я искала этого.  Њои  муки  объЯснЯлись  непреодолимым
желанием заполнить эту пустоту... ‚спомни о том,  что  ты  сам  назвал  моей
вечной жаждой мечты и самообмана. Џомнишь, это  было  ночью,  на  току,  под
огромным звездным небом. ’воЯ наука внушала мне ужас, Я с возмущением думала
о развалинах, которыми она усеивает землю; Я отводила глаза от страшных Язв,
которые она открывала! € мне хотелось, учитель, увести тебЯ в  пустыню,  где
бы нас никто не знал, далеко от мира, но близко к богу... Ћ, какаЯ  пытка  -
чувствовать жажду, боротьсЯ с нею и оставить ее неутоленной!
     ’ихонько, не отвечаЯ ни словом, Џаскаль поцеловал ее в глаза.
     - Џотом, учитель, ты, верно, тоже помнишь об  этом,  -  продолжала  она
шептать голосом, легким, как дуновение ветерка,  -  в  ту  грозовую  ночь  Я
пережила тЯжелое нравственное потрЯсение. ђаскрыв передо мною,  свои  папки,
ты дал мне страшный урок жизни. Џравда, ты еще раньше мне  говорил:  "Џознай
жизнь, люби ее, проживи ее  так,  как  должно  ее  прожить".  Ќо  какой  это
страшный, огромный поток, уносЯщий все в море человеческого  бытиЯ,  которое
он неустанно пополнЯет длЯ неведомого  будущего!..  ‚идишь  ли,  учитель,  с
этого времени и началась во мне  глухаЯ  работа.  ’ак  пробуждалась  в  моем
сердце и в моей плоти горькаЯ правда действительности. ‘начала Я чувствовала
себЯ просто уничтоженной, настолько жесток был удар. џ не узнавала  себЯ,  Я
молчала, потому что не могла сказать ничего определенного. Џотом мало-помалу
все во мне изменилось; Я не раз восставала против этого, чтобы  не  признать
своего поражениЯ... Ќо с каждым днем все больше выЯснЯлась истина: Я  начала
понимать, что ты мой господин, что счастье только с тобой, с твоей наукой  и
с твоей добротой. ’ы был сама  жизнь,  широкаЯ  и  терпимаЯ.  ’ы  ничего  не
скрывал, ты все принимал в своей любви к здоровью и созиданию;  ты  верил  в
творческий труд вселенной, видел веление судьбы в той работе, которой мы все
так страстно отдаемсЯ, стремЯсь во что бы то ни стало жить,  любить,  заново
творить жизнь и снова жизнь, вопреки всем нашим мерзостЯм и страданиЯм... Ћ,
жить, жить - это важнейшее из  дел,  это  долгий  подвиг,  завершающийсЯ  на
закате жизни вместе с самой жизнью!
     Њолча улыбаЯсь, он поцеловал ее в губы.
     - € если Я всегда любила  тебЯ,  учитель,  с  самой  ранней  юности,  -
продолжала она, - то, Я в этом уверена, именно той страшной ночью ты отметил
менЯ и сделал своей... ‚спомни, как ты сжал  менЯ  тогда  в  своих  Яростных
объЯтиЯх. “ менЯ осталсЯ синЯк, капли крови на плече. џ была полуодета, твое
тело словно вдавилось в мое. Њы боролись, но ты оказалсЯ сильнее, и  у  менЯ
после этого осталась потребность в какой-то  поддержке.  ‘начала  Я  считала
себЯ униженной; потом Я понЯла, что это было чувство подчинениЯ,  бесконечно
сладостное... ‘ тех пор Я всегда ощущала тебЯ во мне. ’вое движение даже  на
расстоЯнии заставлЯло менЯ вздрагивать, потому что мне  казалось,  будто  ты
коснулсЯ менЯ. Њне хотелось, чтобы ты снова взЯл менЯ в объЯтиЯ и сжал  так,
что Я навсегда бы растворилась в тебе. € Я предчувствовала, Я  догадывалась,
что ты хочешь того же; что та сила, котораЯ сделала менЯ твоей, сделала тебЯ
моим; что ты боролсЯ с собой, чтобы не схватить менЯ, когда Я прохожу  мимо,
и больше не отпускать... “хаживаЯ за тобой во времЯ  твоей  болезни,  Я  уже
чувствовала какое-то удовлетворение. €менно тогда Я все понЯла. џ  перестала
ходить в церковь, Я была  счастлива  с  тобой,  ты  дал  мне  уверенность...
‚спомни, как Я крикнула тебе там на  току,  что  чего-то  не  хватает  нашей
близости. Ћна была какой-то пустой, и  мне  необходимо  было  заполнить  эту
пустоту.  —его  же  нам  недоставало?  ’олько  бога,  смысла  бытиЯ!  Џолное
обладание во имЯ любви и жизни - это и есть воплощение божества.
     ’еперь слышалсЯ лишь ее невнЯтный лепет, Џаскаль радовалсЯ  их  победе;
они снова отдались друг другу. ’о была блаженнаЯ ночь в счастливой  комнате,
благоухавшей юностью и страстью. Ќа  рассвете  они  широко  распахнули  окно
навстречу  весне.  ™едрое  апрельское  солнце  поднималось  на   необозримом
безоблачно-чистом небе, и трепещущаЯ землЯ, взбухшаЯ  от  ростков,  радостно
воспевала праздник любви.
 
        VIII 
 
     ќто было полное счастье,  счастливаЯ  идиллиЯ.  „лЯ  ЏаскалЯ  Љлотильда
стала новой его весной, наступившей в позднюю пору, на склоне лет. ‚месте  с
любовью она принесла ему и солнце, и цветы, и эту юность после тридцати  лет
упорного труда, когда  он  уже  устал  и  поседел,  исследуЯ  страшные  Язвы
человеческой жизни. Ћн молодел, чувствуЯ на себе взглЯд ее огромных  светлых
глаз, ее чистое дыхание. ‚ернулась вера в жизнь, в здоровье, силу  и  вечное
обновление.
     Ќа другое утро после брачной ночи Љлотильда  вышла  перваЯ  из  комнаты
только к десЯти часам. ‚ кабинете она сразу наткнулась на  Њартину,  котораЯ
стоЯла посреди комнаты как вкопаннаЯ, с растерЯнным видом. ‚ечером  Џаскаль,
увлекаемый Љлотильдой, оставил свою  дверь  открытой,  и  Њартина,  спокойно
войдЯ в спальню, увидела, что постель даже не смЯта.  Џотом  неожиданно  она
услышала голоса в соседней комнате. “ нее был  такой  глупо-удивленный  вид,
что можно было рассмеЯтьсЯ.
     € Љлотильда, развеселившись, сиЯЯ от счастьЯ, бросилась к ней, крича  в
порыве бьющей через край радости:
     - Њартина, Я не уезжаю!.. Њы, учитель и Я, женились.
     Џолучив  этот  удар,  стараЯ  служанка  едва   удержалась   на   ногах.
€зможденное монашеским воздержанием лицо Њартины стало белым, как ее чепчик,
от острой боли, пронзившей  ее  сердце.  Ќе  сказав  ни  слова,  она  быстро
повернулась и спустилась вниз, в свою кухню. ’ам, облокотившись на стол  длЯ
рубки мЯса, она зарыдала, закрыв лицо руками.
     ‚стревоженнаЯ и огорченнаЯ, Љлотильда последовала за нею. Ћна  пыталась
понЯть причину этих слез и утешить ее:
     -  Џослушай,  да  ведь  это  глупо!  —его  тебЯ  разбирает?..  Њы   оба
по-прежнему любим тебЯ, и ты всегда будешь с нами...  ‚едь  оттого,  что  мы
поженились, тебе не станет хуже. Ќаоборот, теперь у нас в доме всегда  будет
весело, с утра до вечера.
     Ќо Њартина рыдала все сильнее, все отчаЯннее.
     - Ћтвечай же мне по крайней мере, - снова начала  Љлотильда.  -  ‘кажи,
почему ты огорчаешьсЯ, почему плачешь?.. ђазве тебе неприЯтно,  что  учитель
так счастлив, так счастлив!.. џ сейчас позову  его,  он  сам  заставит  тебЯ
отвечать.
     Џри этой угрозе стараЯ служанка  сразу  вскочила  и  бросилась  в  свою
комнату, выходившую дверью на кухню.  Ѓешеным  толчком  она  распахнула  эту
дверь, захлопнула ее за собой и с силой повернула ключ. Љлотильда звала ее и
стучалась, пока не устала, - все было тщетно.
     Џаскаль, услышав шум, в конце концов спустилсЯ вниз.
     - Ќу, что тут случилось?
     - „а все эта упрЯмица Њартина! Џредставь,  она  расплакалась,  узнав  о
нашем счастье. Ћна засела там, словно в  крепости,  и  не  подает  признаков
жизни.
     Њартина в самом деле не подавала признаков жизни. Џаскаль тоже звал ее,
стучалсЯ. Ћн то выходил из себЯ, то жалел ее. Ћба по очереди начинали  звать
ее опЯть и опЯть, но в ответ не было слышно  ни  звука:  в  комнатке  стоЯла
мертваЯ тишина.  Ћни  Ясно  представили  себе  эту  маленькую  горенку,  где
поддерживалась необыкновеннаЯ  чистота,  с  ореховым  комодом  и  монашеской
кроватью за белыми занавесками. Ќаверное, она кинулась на эту  кровать,  где
всю свою женскую жизнь проспала одна, и сейчас, впившись зубами  в  подушку,
стараетсЯ заглушить рыданиЯ.
     -  Ќу,  что  же,  тем  хуже  длЯ  нее!  -  сказала  наконец  Љлотильда,
поглощеннаЯ своим счастьем. - Џусть себе дуетсЯ!
     €, крепко обнЯв ЏаскалЯ своими  свежими  руками,  она  поднЯла  к  нему
прелестную головку. Ћна все еще пылала страстным желанием принадлежать  ему,
быть его вещью.
     - ‡наешь, учитель, сегоднЯ Я буду тебе прислуживать вместо  Њартины,  -
сказала она.
     Ћн поцеловал  ее  в  глаза,  растроганный  и  благодарный;  она  тотчас
занЯлась приготовлением завтрака и перевернула в кухне  все  вверх  дном.  ‚
огромном  белом  переднике,  который  она  подвЯзала,  словно   готовЯсь   к
невероЯтной работе, с засученными рукавами, открывавшими ее нежные руки, она
была очаровательна. Ћказалось,  что  котлеты  уже  приготовлены,  и  она  их
прекрасно  поджарила.  Љ  котлетам  она  добавила  Яичницу  и  даже  жареный
картофель. ќто был превосходный завтрак; правда, Љлотильда вскакивала  из-за
стола раз двадцать, то за хлебом, то за водой,  то  за  недостающей  вилкой.
…сли бы Џаскаль позволил, она стала бы прислуживать ему  на  коленЯх.  Љакое
счастье быть одним, только вдвоем в этом большом  уютном  доме!  —увствовать
себЯ вдали от всех, свободно радоватьсЯ и спокойно любить!
     Џосле  завтрака  они  долго  занимались  уборкой,  подметали   комнаты,
оправлЯли постель. Џаскаль сам вызвалсЯ помогать Љлотильде. „лЯ них это было
игрой, они забавлЯлись, как смешливые дети. € все же времЯ  от  времени  они
снова спускались вниз и стучались к Њартине. Ќо ведь это  безумие!  —то  же,
она решила умереть с голоду? Љакое  ослиное  упрЯмство!  ‚едь  ей  никто  не
сказал и не сделал ничего дурного! Ќо на стук по-прежнему  отвечало  угрюмое
молчание. ‚ечерело. Ћни опЯть сами приготовили обед и ели, прижавшись друг к
другу, с одной тарелки. Џеред сном они сделали  последнюю  попытку,  угрожаЯ
Њартине выломать дверь, но, даже приложив ухо к  замочной  скважине,  нельзЯ
было услышать ни малейшего шороха. Ќа следующее утро, спустившись вниз,  они
не на шутку встревожились, увидев, что все осталось, как было вчера, и дверь
по-прежнему плотно закрыта. “же целые сутки Њартина  не  подавала  признаков
жизни.
     Љаково же было их удивление, когда, выйдЯ на минутку из кухни  и  затем
вернувшись обратно, они увидели за столом Њартину, перебиравшую  к  завтраку
щавель! Ћна безмолвно вернулась к своим обЯзанностЯм.
     - —то же с тобой было? - вскричала Љлотильда. - Њожет быть, ты  скажешь
хоть теперь?
     Њартина поднЯла печальное лицо, истомленное от слез.  Ќо  оно  выражало
глубокое спокойствие и говорило лишь об угрюмой старости, покорной судьбе. ‘
бесконечным упреком она  посмотрела  на  Љлотильду,  затем  снова  безмолвно
опустила голову.
     - ђазве ты на нас сердишьсЯ? - спросила Љлотильда.
     ‚ ответ было такое же угрюмое молчание. ’огда вмешалсЯ Џаскаль:
     - ‚ы на нас сердитесь, милаЯ Њартина?
     ‘тараЯ служанка посмотрела на него с прежним обожанием,  как  бы  желаЯ
сказать, что ее любовь к нему выдержит все и останетсЯ  такой  же  наперекор
всему.
     - Ќет, Я не сержусь... - наконец сказала она. - ‚аша волЯ, сударь. …сли
вы довольны, то все хорошо.
     ‘ этого времени началась новаЯ жизнь.  Љлотильда,  сохранившаЯ  в  свои
двадцать пЯть лет еще много детского, теперь распустилась  пышным,  чудесным
цветком любви. Љак только ее сердце проснулось, все, что  напоминало  в  ней
умного круглоголового  мальчика  с  короткими  вьющимисЯ  кудрЯми,  исчезло;
вместо него поЯвилась восхитительнаЯ женщина, женщина в полном смысле  этого
слова, желавшаЯ, чтобы ее любили. Ќаибольшим  ее  очарованием,  несмотрЯ  на
ученость, приобретенную мимоходом  из  читанных  ею  книг,  была  девическаЯ
наивность. Љлотильда  ожидала  любви,  сама  того  не  сознаваЯ,  и  поэтому
сберегла всю себЯ, чтобы принести в дар, растворившись в человеке,  которого
полюбит. Љонечно, она  отдалась  не  только  из  благородной  преданности  и
преклонениЯ: она любила, была счастлива его счастьем,  радовалась,  чувствуЯ
себЯ маленьким ребенком в его объЯтиЯх, обожаемым существом, драгоценностью,
которую он покрывает поцелуЯми, коленопреклоненный, в  религиозном  экстазе.
Ћт прежнего благоче, - стиЯ у нее осталась покорнаЯ преданность всемогущему,
умудренному годами владыке; она черпала в нем спокойствие и  силу,  сохранЯЯ
тот же возвышавший  ее  над  чувственностью  свЯщенный  трепет  верующей.  Ђ
главное,  эта  влюбленнаЯ,  такаЯ   женственнаЯ,   такаЯ   страстнаЯ,   была
очаровательно    здоровым    существом,    с    прекрасным    аппетитом    в
жизнерадостностью, отчасти унаследованной от дедушки-солдата; она  наполнЯла
весь дом своей молодой беготней, своей свежестью,  гибкостью  стана  и  шеи,
всем своим юным божественно-здоровым телом.
     Џаскаль тоже похорошел от любви. ќто  была  просветленнаЯ  красота  еще
крепкого мужчины,  несмотрЯ  на  седину  в  волосах.  “  него  уже  не  было
болезненного вида, как в недавние месЯцы печали и страданиЯ; лицо его  опЯть
стало спокойным, большие живые глаза, в которых было что-то  детское,  снова
блестели, тонкие черты  сиЯли  добротой,  а  седые  волосы  и  седаЯ  борода
сделались еще гуще, - эта  белоснежнаЯ  львинаЯ  грива  молодила  его.  ‚едЯ
одинокую  жизнь  усердного  труженика,  лишенного  пороков  и  склонности  к
излишествам, он сохранил свои силы, долго  лежавшие  под  спудом,  и  теперь
спешил  жить  как  можно  полней.  Ћн  как  бы  пробудилсЯ  от  сна;  в  нем
чувствовалсЯ юношеский пыл, который сказывалсЯ в его  быстрых  движениЯх,  в
звучном голосе, в постоЯнной потребности  расточать  свои  силы,  жить.  ‚се
стало длЯ него новым, пленительным; самый скромный уголок  природы  приводил
его в  восхищение,  полевой  цветок  казалсЯ  ему  необыкновенно  ароматным,
обычное ласковое слово трогало его до слез, словно оно только что  вырвалось
из сердца  и  не  успело  еще  потускнеть,  прозвучав  миллионы  раз.  Љогда
Љлотильда говорила: "џ тебЯ люблю", - это казалось ему  бесконечной  лаской,
несказанную сладость которой никто в мире не вкушал. ‚месте со  здоровьем  и
красотой к  нему  возвратилась  веселость,  спокойнаЯ  веселость,  рожденнаЯ
когда-то его любовью к жизни, а ныне озарЯвшаЯ его страсть. “ него были  все
основаниЯ находить жизнь еще более прекрасной.
     Ћба они - цветущаЯ юность и  могучаЯ  зрелость,  -  здоровые,  веселые,
счастливые, казались какой-то лучезарной  четой.  –елый  месЯц  они  провели
взаперти, ни разу не выйдЯ из ‘улейЯда.  ‘начала  им  было  достаточно  даже
одной комнаты, - все той же комнаты, обитой старым милым ситцем цвета  зари,
с мебелью в стиле ампир, с широкой  кушеткой  на  прЯмых  ножках  и  высоким
величественным зеркалом. Ћни не могли без радостной улыбки смотреть на часы,
на колонну из позолоченной бронзы, возле которой улыбающийсЯ Ђмур -  смотрел
на уснувшее ‚ремЯ. Ќе было ли  это  намеком?  Ћни  иногда  шутили  по  этому
поводу. Ћт каждой вещицы  в  комнате,  от  всей  этой  милой  рухлЯди  веЯло
каким-то дружеским участием; до них здесь любили другие, а теперь  она  сама
оживлЯла эту комнату своей юностью. Ћднажды вечером Љлотильда  уверЯла,  что
видела в зеркале очень красивую даму,  котораЯ  тоже  раздевалась,  но  была
нисколько на нее не похожа. Џотом,  увлеченнаЯ  своей  фантазией,  Љлотильда
стала вслух мечтать о том, как лет через сто, в следующую  эпоху,  она  тоже
вдруг ЯвитсЯ  вечером,  перед  наступлением  счастливой  ночи,  какой-нибудь
влюбленной. Џаскаль обожал эту комнату, где все, даже самый  воздух,  дышало
Љлотильдой. ’еперь он жил здесь, покинув свою мрачную  и  холодную  спальню;
если иногда ему  и  случалось  заходить  туда,  он  спешил  поскорее  выйти,
чувствуЯ такой озноб, как будто побывал в погребе. Љроме этой  комнаты,  они
любили проводить времЯ в большом рабочем  кабинете,  где  все  напоминало  о
прошлом, об их прежних привычках и прежней  привЯзанности.  Ћни  просиживали
там целые дни, но уже не работаЯ. Ѓольшой шкаф  из  резного  дуба  дремал  с
закрытыми дверцами, дремали  и  книги  на  полках.  Ѓумаги  и  книги  лежали
грудами, на  столах,  никто  не  прикасалсЯ  к  ним.  Љак  молодые  супруги,
поглощенные только своей страстью, они забыли все прежние занЯтиЯ, они  были
вне жизни. Љогда они сидели вдвоем в старинном широком  кресле,  наслаждаЯсь
близостью друг друга, им все доставлЯло радость: и высокий потолок  комнаты,
и  то,  что  она  принадлежит  только  им,  и   привычные   домашние   вещи,
незатейливые,  расставленные  без  всЯкого  порЯдка,  и   приЯтнаЯ   теплота
апрельского солнца, заливавшего комнату с утра до вечера; им  казалось,  что
времЯ летит  слишком  быстро.  Љогда  же,  чувствуЯ  угрызениЯ  совести,  он
заговаривал о работе, она обвивала его  своими  гибкими  руками  и,  смеЯсь,
удерживала возле себЯ; она не хотела, чтобы он снова заболел от  чрезмерного
труда. Ћни любили также столовую в нижнем этаже. Ћна была такаЯ  веселаЯ  со
своими светлыми панно, окаймленными  синими  бордюрами,  со  старой  мебелью
красного дерева, с большими красочными пастелЯми и хорошо начищенной висЯчей
медной лампой. ‡а обедом у  них  был  прекрасный  аппетит,  и  они  покидали
столовую только ради своего милого  уединенного  уголка.  Џотом,  когда  дом
показалсЯ им слишком тесным, они завладели садом, всей  усадьбой.  ‚месте  с
солнцем прибывала и весна; в конце апрелЯ начали цвести розы. Љакое  счастье
этот ‘улейЯд, окруженный стенами, охранЯвшими  их  от  всЯкого  беспокойства
извне! Ќа террасе можно было просиживать долгие беззаботные  часы,  лицом  к
лицу с бесконечной равниной, прорезанной извилистой ‚ьорной с  ее  тенистыми
берегами и холмами св. Њарты,  тЯнувшимисЯ  от  скалистой  грЯды  ‘ейльи  до
тонущей в дымке  Џлассанской  долины.  Ќа  террасу  падала  лишь  тень  двух
столетних кипарисов, похожих на две огромные зеленые свечи. Ћни росли по обе
ее стороны и были видны за три лье отсюда. Џорой Џаскаль и Љлотильда,  чтобы
доставить  себе  удовольствие  поднЯтьсЯ  обратно  по  гигантским  ступенЯм,
спускались по  склону  вниз;  по  пути  они  перепрыгивали  через  невысокие
каменные стены, предохранЯвшие от обвалов, и смотрели, распустились ли тощие
миндальные  деревьЯ  и  карликовые  маслины.  Ќо  еще  чаще  они   совершали
прелестные прогулки под сквозным игольчатым шатром сосновой  рощи,  насквозь
пропитанной солнцем и источающей сильный смолистый  запах,  или  без  устали
прохаживались вдоль ограды, из-за которой до них доносилсЯ только постепенно
затихавший стук какой-нибудь повозки, громыхавшей по  проселочной  дороге  в
”енульер. ‘лучалось, они делали очаровательные привалы на старом  току,  где
глазам открывалсЯ весь небосвод; там они любили лежать, вспоминаЯ  с  нежной
грустью о своих прежних мучениЯх,  о  том,  как  они  ссорились  здесь,  под
звездным небом, еще не сознаваЯ, что любЯт друг друга. Ќо в конце концов они
всегда забирались в свой  любимый  тенистый  уголок  под  платанами,  густаЯ
листва которых напоминала нежно-зеленое  кружево.  Ћгромные  кусты  буксуса,
оставшиесЯ от прежнего парка, образовали среди платанов какой-то лабиринт, -
оттуда никогда нельзЯ было найти выход. Ђ песенка водЯной  струйки  фонтана,
этот непрерывный и чистый хрустальный звон, казалось  им,  звучал  у  них  в
сердце. Ћни оставались до самых сумерек у замшелого  бассейна,  деревьЯ  все
гуще окутывали их  своей  тенью,  их  руки  сплетались,  уста  сливались,  а
невидимаЯ водЯнаЯ струйка тонко и нежно, без устали вызванивала свою нотку.
     ’ак, в уединении, Џаскаль и  Љлотильда  прожили  до  середины  маЯ,  не
переступив за порог своего  убежища.  Ћднажды  утром,  когда  она  заспалась
дольше обычного. Џаскаль  куда-то  исчез  и,  возвратившись  часом  позднее,
застал ее еще в постели, в небрежной, грациозной позе, с обнаженными  руками
и плечами. Ѓыл день ее рождениЯ, и  Џаскаль,  вспомнив  об  этом,  принес  в
подарок бриллиантовые серьги, которые сам вдел ей  в  уши.  Љлотильда  очень
любила драгоценности и была в восхищении. Ћна нашла себЯ  такой  красивой  с
этими сиЯвшими, как звезды,  камнЯми  в  ушах,  что  не  хотела  вставать  и
одеватьсЯ. ‘ этих пор раза два в неделю Џаскаль исчезал из дому по  утрам  и
возвращалсЯ с  каким-нибудь  подарком.  Ћн  делал  это,  пользуЯсь  малейшим
предлогом, - или ради праздника, или вспоминалось какое-нибудь желание,  или
просто было хорошее настроение. —аще всего это случалось  в  те  дни,  когда
Љлотильда ленилась вставать: Џаскаль старалсЯ возвратитьсЯ так, чтобы успеть
нарЯдить ее еще в постели. ’ак поЯвились кольца, браслеты, ожерелье,  легкаЯ
диадема. Ћн вынимал и  другие  драгоценности,  ему  доставлЯло  удовольствие
среди смеха и шуток надевать на нее все сразу. ’огда Љлотильда,  сидевшаЯ  в
постели, опершись спиной на подушки, обвешаннаЯ золотом, с золотой  повЯзкой
на волосах, с браслетами на голых  руках  и  ожерельем  на  открытой  груди,
обнаженнаЯ и прекраснаЯ, сверкавшаЯ золотом и драгоценными камнЯми, походила
на идола. …е женское кокетство было до конца удовлетворено, и она  позволЯла
поклонЯтьсЯ себе, чувствуЯ, что это - одно из проЯвлений любовного  экстаза.
€ все же она стала его мЯгко бранить, приводЯ рЯд разумных доводов. ‚едь,  в
сущности, все это совершенно не нужно;  драгоценности  ей  тут  же  придетсЯ
запереть в Ящике стола - она никуда не выходит, стало быть,  никогда  их  на
себЯ не наденет. —ас - другой они нравЯтсЯ своей новизной, вызывают  чувство
благодарности, а потом о них забывают. Ќо Џаскаль не слушалсЯ ее, охваченный
настоЯщим безумием: ему хотелось дарить и дарить, и он не мог устоЯть  перед
желанием купить какую-либо вещь, если ему вздумалось подарить ее  Љлотильде.
‚ этом сказывалась щедрость сердца, непреодолимое стремление  доказать,  что
он всегда думает о ней, гордое  желание  видеть  ее  самой  нарЯдной,  самой
счастливой, самой желанной; в этом сказывалось еще и более глубокое чувство,
заставлЯвшее его приносить ей в дар все, ничего не жалеЯ: ни денег, ни  сил,
ни своей жизни. ЉакаЯ радость, когда она бывала довольна и,  раскрасневшись,
бросалась  ему  на  шею  с  благодарными  звонкими   поцелуЯми!   ‚след   за
драгоценностЯми  поЯвились  платьЯ,  нарЯды,  принадлежности  туалета.   ‚сЯ
комната была завалена ими, Ящики переполнены.
     Ћднажды  утром,  когда  Џаскаль  принес  Љлотильде  новое  кольцо,  она
рассердилась:
     - Ќо ведь Я их не ношу! Џосмотри! “ менЯ столько колец, что если  бы  Я
их надела, то все пальцы были бы унизаны ими  доверху...  Џрошу  тебЯ,  будь
благоразумен.
     - ‡начит, это тебе неприЯтно? - смущенно спросил Џаскаль.
     ‚ ответ она обнЯла его и  со  слезами  на  глазах  поклЯлась,  что  она
счастливее всех в мире. Ћн такой добрый, он тратит столько  денег  длЯ  нее!
’огда он осмелилсЯ заговорить о ее комнате: нужно  привести  ее  в  порЯдок,
обтЯнуть стены новой материей, купить ковер. Ћна опЯть стала его молить:
     - Ќет, нет, сделай милость!.. Ќе трогай моей старой комнаты, она  полна
воспоминаний. ‡десь  Я  выросла,  здесь  мы  любим  друг  друга.  Њне  будет
казатьсЯ, что мы больше не у себЯ!
     Њартина своим упорным молчанием, казалось, осуждала  эти  чрезмерные  и
бесполезные траты. ’еперь она держалась несколько строже, словно  при  новом
положении  вещей  она  из  домоправительницы  и  друга  семьи  стала  только
служанкой. ‚ особенности  она  изменилась  по  отношению  к  Љлотильде:  она
смотрела на "ее, как на молодую  замужнюю  даму,  как  на  хозЯйку,  которой
оказывала больше повиновениЯ и меньше любви. …е лицо, когда  она  входила  в
спальню, подаваЯ обоим завтрак в  постель,  неизменно  выражало  безропотную
покорность, неизменное преклонение перед  своим  хозЯином  и  равнодушие  ко
всему остальному.  Ћднако  раза  два  или  три  по  утрам  она  приходила  с
измученным лицом и заплаканными  глазами,  не  отвечаЯ  прЯмо  ни  на  какие
расспросы и отговариваЯсь  тем,  что  это  пустЯки,  маленькаЯ  простуда  от
сквознЯка. ’очно так же она не говорила ни  слова  о  подарках,  наполнЯвших
Ящики. Љазалось, она их не замечала и безмолвно, не выражаЯ  ни  восхищениЯ,
ни порицаниЯ, убирала и приводила в порЯдок. Ќо все ее  существо  восставало
против этой мании подарков, котораЯ совершенно не укладывалась в ее  голове.
Ћна боролась с нею по-своему,  став  до  крайности  бережливой,  ограничиваЯ
расходы по хозЯйству, которое вела так строго, что ей удавалось экономить  и
на мелочах. Ќапример, она стала  на  треть  меньше  брать  молока,  подавала
сладкое только по воскресеньЯм. Џаскаль и Љлотильда, не решаЯсь пожаловатьсЯ
на это, смеЯлись между собой  над  такой  чудовищной  скупостью.  Ћни  снова
вспомнили шутки, развлекавшие их уже в течение десЯти лет, например, о  том,
что Њартина, поливаЯ овощи маслом,  сильно  встрЯхивает  их  в  сите,  чтобы
собрать стекающее вниз масло.
     Ќа этот раз она пожелала отдать отчет в  своих  расходах  за  последнее
времЯ. Ћбычно она сама каждые три месЯца отправлЯлась к нотариусу  ѓрангильо
и получала от него проценты - полторы тысЯчи  франков.  ќтими  деньгами  она
распорЯжалась по своему усмотрению, вносЯ расходы в книгу,  которую  Џаскаль
перестал проверЯть уже много лет. Ћна  принесла  ее  теперь  и  потребовала,
чтобы он заглЯнул в нее. Џаскаль отказывалсЯ, твердЯ, что все у нее в полном
порЯдке.
     - „ело в том, сударь, - сказала Њартина, - что на этот раз мне  удалось
отложить немного денег. „а, триста франков... ‚от они записаны здесь.
     Џаскаль  смотрел  на  нее,  остолбенев   от   изумлениЯ.   Ћбычно   она
только-только сводила концы с концами. ЉакаЯ же  необыкновеннаЯ  скаредность
нужна  была  длЯ  того,  чтобы  сберечь  такую  сумму!  ‚  конце  концов  он
расхохоталсЯ.
     - Ђх, беднаЯ моЯ Њартина, так вот почему вы так  усиленно  кормили  нас
картошкой! ‚ы чудо бережливости, но все же балуйте нас немного больше.
     ќтот мЯгкий упрек задел ее за живое, и она наконец решилась  намекнуть,
в чем дело.
     - Љак бы не так, сударь! - сказала она. - Љогда столько денег швырЯют в
одно окно, то не мешает закрыть другое.
     Ћн понЯл, но не рассердилсЯ. ќтот урок, наоборот, позабавил его.
     - ’ак, так! ‘тало  быть,  вы  не  одобрЯете  мои  расходы!  Ќо  знаете,
Њартина, у менЯ тоже есть нетронутые сбережениЯ!
     Ћн имел в виду деньги, которые он еще иногда получал от своих пациентов
и бросал в Ящик письменного стола. Љаждый год, вот  уже  больше  шестнадцати
лет, он добавлЯл туда таким образом около четырех  тысЯч  франков.  ‚  конце
концов образовалась  бы  весьма  значительнаЯ  сумма  в  золоте  и  банковых
билетах, если бы Џаскаль времЯ от времени не тратил довольно много  на  свои
опыты и прихоти. ‚се подарки были куплены на деньги, взЯтые из этого  Ящика;
Џаскаль теперь то и дело обращалсЯ к нему. Ћн привык  брать  оттуда  сколько
угодно и считал его  неистощимым;  ему  даже  не  приходило  в  голову,  что
когда-нибудь он доберетсЯ до его дна.
     - Њожно  иногда  немного  и  покутить  на  свои  сбережениЯ,  -  весело
продолжал доктор.  -  ‚едь  вы  сами,  Њартина,  получаете  мои  проценты  у
нотариуса, значит, должны знать, что у менЯ есть еще и отдельный капитал?
     - Ђ что, если вдруг его не станет? - спросила она  бесцветным  голосом,
выдающим вечное беспокойство скупца перед угрозой разорениЯ.
     Џаскаль посмотрел на нее с удивлением и в  ответ  только  неопределенно
махнул рукой: он даже не допускал возможности такого  несчастьЯ.  Ћн  решил,
что Њартина свихнулась от скупости, и вечером шутил с  Љлотильдой  по  этому
поводу.
     ‚ Џлассане его подарки тоже стали поводом  длЯ  бесконечных  пересудов.
’о, что произошло в ‘улейЯде, этот взрыв  любви,  необычайной  и  пламенной,
неизвестно каким образом донессЯ до слуха всех, перенесшись через  стены,  -
вероЯтно, в этом  было  виновато  всегда  сторожкое  любопытство  маленького
города. ‘лужанка, конечно, не сказала ни слова, но достаточно  было  на  нее
взглЯнуть. Љак бы там ни было, а сплетни распространЯлись; без сомнениЯ,  за
влюбленными подсматривали через ограду. Ќаконец, покупка подарков усилила  и
подтвердила эти слухи. Љогда рано утром доктор обегал все  улицы,  заходЯ  к
ювелирам, бельевщикам и модисткам, все глаза прилипали к  окнам,  выслеживаЯ
малейшую его покупку, и к вечеру весь  город  знал,  что  он  опЯть  подарил
шелковую накидку, обшитые  кружевом  рубашки,  браслет  с  сапфирами.  ’огда
поднималсЯ скандал: дЯдЯ развращает свою племЯнницу, безумствует из-за  нее,
точно он молодой человек, украшает ее, как статую  свЯтой  девы!  Џо  городу
пошли самые невероЯтные истории, и, проходЯ мимо ‘улейЯда, уже показывали на
усадьбу пальцем.
     Ќо особенно была возмущена всем этим  стараЯ  г-жа  ђугон.  “знав,  что
Љлотильда ответила отказом доктору ђамону, она перестала бывать у сына.  ‚от
как! Ќад ней смеютсЯ, не подчинЯютсЯ ни одному ее желанию!  ‚о  времЯ  этого
разрыва, длившегосЯ целый месЯц, она еще не понимала соболезнующих взглЯдов,
намеков и сожалений, каких-то странных улыбок, которыми ее всюду  встречали.
‚незапно она все узнала,  ее  точно  хватило  обухом  по  голове.  Ђ  она-то
выходила из себЯ, она-то боЯлась стать басней всего города во времЯ  болезни
ЏаскалЯ, прослывшего каким-то  нелюдимом,  сошедшим  с  ума  от  гордости  и
страха! ’еперь было во сто раз хуже:  в  довершение  скандала  -  скабрезнаЯ
историЯ, над которой все потешаютсЯ! €мЯ ђугонов опЯть было в опасности:  ее
несчастный  сын  делал  решительно  все,  чтобы  уничтожить   славу   семьи,
завоеванную с таким трудом. ’огда в приступе  гнева  г-жа  ђугон,  считавшаЯ
себЯ хранительницей этой славы, решила во что бы то ни  стало  смыть  с  нее
новое пЯтно. Ќадев шлЯпу, она с присущей ей, несмотрЯ  на  восемьдесЯт  лет,
девической живостью понеслась в ‘улейЯд. Ѓыло десЯть часов утра.
     Љ  счастью,  Џаскаль,  который  был  очень  рад  разрыву   с   матерью,
отсутствовал. “же целый час он  разыскивал  в  городе  старинную  серебрЯную
прЯжку длЯ поЯса. € ”елисите налетела на Љлотильду, еще не успевшую одетьсЯ:
она была в ночной кофточке, с голыми руками и распущенными волосами, веселаЯ
и свежаЯ, как роза.
     Џервый  натиск  был  жесток.  ‘тараЯ  дама  излила   сердце,   выразила
возмущение, с большим жаром высказалась о нравственности и религии.
     - Ћтвечай же, - закончила она, - почему вы  сотворили  такую  мерзость?
‚едь вы этим бросили вызов богу и людЯм!
     Љлотильда улыбнулась, но тем не менее очень почтительно выслушала ее.
     - „а потому, что мы этого хотели, бабушка, - ответила она. -  ђазве  мы
не свободны? Њы ни перед кем не должны отвечать.
     - Ќи перед кем? Ђ передо мной? Ђ перед  семейством?  ’еперь  нас  опЯть
втопчут в грЯзь. ’ы, верно, думаешь, что это доставит мне удовольствие!
     ‚незапно ее возбуждение  остыло.  Ћна  заглЯделась  на  Љлотильду,  она
находила ее очаровательной. ‘амое  событие,  в  сущности,  ее  нисколько  не
возмущало; она не придавала ему никакого значениЯ и желала только  одного  -
чтобы это все прилично окончилось и злые Языки наконец замолчали.
     - ‚ таком случае обвенчайтесь! - уже примирительно воскликнула  она.  -
Џочему вы не хотите обвенчатьсЯ?
     Љлотильда была удивлена: ни ей, ни Џаскалю не приходила в голову  мысль
о таком браке. Ћна снова развеселилась.
     - —то же, по-твоему, мы будем от этого счастливее, бабушка? -  спросила
она.
     - ђечь идет не о вас, а обо мне, о всех наших  родных...  ђазве  можно,
моЯ милаЯ, шутить такими вещами? ’ы что, совсем потерЯла стыд?
     Љлотильда, не возражаЯ, все так же  спокойно  развела  руками,  как  бы
желаЯ сказать, что она нисколько не стыдитсЯ своей вины. Ћ господи! ‚  людЯх
столько пороков и слабостей, а  они...  Љому  причинили  они  зло  под  этим
сиЯющим небом, дав счастье друг другу? Ћднако она не привела г-же  ђугон  ни
одного обоснованного возражениЯ.
     - Љонечно, раз  ты  этого  хочешь,  бабушка,  мы  обвенчаемсЯ.  Џаскаль
сделает все, что Я пожелаю... ’олько немного позднее, торопитьсЯ незачем.
     Ћна была безмЯтежна и весела. Љ чему беспокоитьсЯ о посторонних  людЯх,
если живешь в стороне от них?
     ѓ-жа ђугон, удовлетворившись этим неопределенным обещанием, отправилась
домой. ‘ этого днЯ она пылко заЯвлЯла всюду в городе,  что  прервала  всЯкие
сношениЯ с ‘улейЯдом, этим приютом греха и позора. Ќоги  ее  там  больше  не
будет, сна с достоинством перенесет тЯжесть этого нового удара! Ѓее  же  она
не сложила оружиЯ; с  тем  же  упорством,  которое  всегда  обеспечивало  ей
победу, она осталась в засаде,  готоваЯ  воспользоватьсЯ  малейшим  поводом,
чтобы занЯть крепость.
     ‘ этого времени Џаскаль и Љлотильда  перестали  вести  замкнутый  образ
жизни. ‘ их стороны это не было вызовом, они не  хотели  выставлЯть  напоказ
свое счастье в ответ на гнусные сплетни: так вышло само собой,  их  радость,
естественно, должна  была  вырватьсЯ  наружу.  €х  любовь  начала  требовать
мало-помалу все большего простора. €м стало тесно в комнате, потом в доме, в
саду, им нужен был город, бесконечный горизонт. ќта  любовь  заполнЯла  все,
заменЯла им общество. Џостепенно доктор стал снова посещать больных. Ћн брал
с собой Љлотильду, и они вместе, под руку, шли по бульварам, по улицам:  она
- в светлом платье, с цветами в волосах, он - в наглухо застегнутом сюртуке,
в шлЯпе с широкими полЯми. Ћн был совсем седой, она  -  белокураЯ.  Ћни  шли
гордые, стройцые, веселые, в таком сиЯнии счастьЯ, что казалось, их окружает
ореол. ‘начала впечатление было огромное: лавочники выходили на порог  своих
лавок, женщины высовывались из окон, прохожие останавливались и провожали их
взглЯдом. ‚округ шушукались, смеЯлись, показывали  на  них  пальцами.  Њожно
было даже опасатьсЯ, как бы этот взрыв враждебного любопытства не  вдохновил
мальчишек, внушив желание швырЯтьсЯ камнЯми. Ќо оба они были так  прекрасны:
он - величественный и торжествующий, она - молодаЯ, покорнаЯ и  гордаЯ,  что
мало-помалу  всеми  овладела   какаЯ-то   непреодолимаЯ   снисходительность.
Џоддавшись волшебной заразительности страсти, нельзЯ было их не любить и  не
завидовать им. Ћт  них  исходило  какое-то  очарование,  покорЯвшее  сердца.
„ольше всего сопротивлЯлсЯ новый город с его  мелкобуржуазным  населением  -
служащими и разбогатевшими мещанами. Љвартал св.  Њарка,  несмотрЯ  на  свою
строгость, стал встречать их приветливо, с молчаливым одобрением всЯкий раз,
когда они шли по пустынным,  поросшим  травою  улицам,  мимо  старых  домов,
безмолвных и запертых, хранивших аромат воспоминаний о былой далекой  любви.
Ќо особенно ласково отнессЯ к ним старый  квартал.  Ѓедный  люд,  населЯвший
его, вскоре бессознательно почувствовал всю прелесть  легенды,  всю  глубину
сказаниЯ  о  прекрасной  девушке,  ставшей   опорой   своего   помолодевшего
царственного повелителЯ, источником его силы. ‡десь горЯчо любили доктора за
его доброту; его подруга быстро стала пользоватьсЯ признанием, и всЯкий раз,
как только она поЯвлЯлась, ее приветствовали словами восхищениЯ  и  похвалы.
…сли в первое времЯ Џаскаль и Љлотильда, казалось, не  замечали  враждебного
отношениЯ, то сейчас они угадывали вокруг оправдание себе и  теплую  дружбу.
ќто делало их еще более привлекательными, они озарЯли своим  счастьем  целый
город.
     Ћднажды днем, поворачиваЯ  за  угол  Ѓаннской  улицы,  они  увидели  на
противоположном тротуаре доктора ђамона. Љак раз накануне они узнали, что он
женитсЯ  на  барышне  ‹евек,  дочери  адвоката.  Љонечно,  это  было   самое
правильное решение, ибо в его положении нельзЯ было больше медлить, а к тому
же его любила  молоденькаЯ  девушка,  очень  богатаЯ  и  красиваЯ.  Џо  всей
вероЯтности,  и  он  ее  полюбит.  Љлотильда  была  очень  рада,  что  могла
поздравить его хоть издали,  улыбкой,  в  качестве  доброго  друга.  Џаскаль
приветливо поклонилсЯ ему.
     ђамон, взволнованный  встречей,  остановилсЯ  в  смущении.  ‘начала  он
собралсЯ  уже  подойти  к  ним,  но  не  мог  побороть   какого-то   чувства
стесненности и мысли о том, что было бы слишком грубо врыватьсЯ в эту грезу,
в это уединение вдвоем, не нарушаемое даже среди уличной толкотни. € он тоже
ограничилсЯ дружеским приветствием и улыбкой, прощаЯ им их счастье. „лЯ всех
троих эта встреча была очень приЯтна.
     “же  несколько  дней  Љлотильда  была  увлечена  работой  над   большой
пастелью, - она хотела нарисовать трогательный образ старого царЯ  „авида  и
юной сунамитЯнки Ђвисаги. ’о было  воплощение  мечты:  в  этом  вдохновенном
замысле Љлотильда раскрывала  свое  другое  Я,  свою  любовь  к  небывалому,
таинственному. Ќа фоне  разбросанных  цветов,  сыпавшихсЯ,  словно  звездный
дождь, старый царь, одетый с варварской роскошью,  стоЯл  лицом  к  зрителю,
положив руку на обнаженное плечо Ђвисаги; юнаЯ девушка, нагаЯ до поЯса, была
бела, как лилиЯ. …го роскошный хитон, падавший  прЯмыми  складками,  сверкал
драгоценными камнЯми, царский венец сиЯл на  белоснежных  волосах.  Ќо  она,
божественно грациознаЯ, с шелковой лилейной кожей, тонким и стройным станом,
маленькой круглой грудью, гибкими руками, была нарЯдней его. Њогущественный,
обожаемый владыка, он опиралсЯ на нее, избранную  среди  всех,  гордую  этим
избранием, счастливую тем, что  отдает  ему  свою  животворЯщую  юность.  …е
светлаЯ и торжествующаЯ нагота перед собравшимсЯ  народом,  при  свете  днЯ,
говорила о радостной покорности и спокойствии, с которыми она приносила себЯ
в дар. Ћн был величав, она - непорочна; от  них  как  бы  исходило  звездное
сиЯние.