е,   неумолимое   окружение
заканчивалось,  челюсти  тисков  сомкнулись;  король  мог  окинуть  взглЯдом
огромную стену людей и пушек, котораЯ зажала побежденную  армию.  Ќа  севере
охват все сужалсЯ, оттеснЯЯ беглецов к ‘едану под ураганным  огнем  немецких
батарей, выстроившихсЯ сплошной  цепью  на  горизонте.  Ќа  юге  завоеванный
Ѓазейль, пустынный и мрачный, догорал, все еще извергаЯ клубы дыма и крупные
искры; овладев Ѓаланом, баварцы наводили пушки на ‘едан, в  трехстах  метрах
от городских ворот. Ђ батареи, установленные на левом  берегу  в  Џон-Њонжи,
Ќуайе, ”ренуа, ‚аделинкуре, безостановочно стрелЯли  уже  двенадцать  часов,
гремели еще сильней, дополнЯЯ непроходимую огненную цепь внизу, у самых  ног
королЯ.
     Ќо  король  ‚ильгельм  устал,  опустил  бинокль  и  продолжал  смотреть
невооруженным  глазом.  ‘олнце  косо  спускалось   за   леса,   заходило   в
безоблачно-чистом небе. ‚сЯ ширь золотилась, омытаЯ таким прозрачным светом,
что малейшие подробности вырисовывались необыкновенно четко. Љороль различал
седанские дома с маленькими черными переплетами окон, валы, крепость  -  все
сложное построение защитных укреплений, грани которых вырисовывались резкими
очертаниЯми. Ђ вокруг,  в  полЯх,  рассыпались  деревни,  Яркие,  блестЯщие,
похожие на игрушечные фермы: налево,  на  краю  голой  равнины,  -  „оншери,
направо, среди лугов, - „узи и ЉариньЯн. Љазалось, можно пересчитать деревьЯ
Ђрденского леса; океан его зелени простиралсЯ до  самой  границы.  Ћзаренный
скользЯщим светом, Њаас  с  его  медлительными  извивами  казалсЯ  рекой  из
чистого золота. € с этой высоты, под прощальными  лучами  солнца,  жестокаЯ,
кроваваЯ  битва  становилась  нежной  живописью:  убитые  всадники,  кони  с
распоротым брюхом усеЯли плоскогорье  ”луэн  веселыми  пЯтнами;  направо,  у
†ивонны, последнЯЯ  давка  при  отступлении  радовала  глаз  вихрем  черных,
бегущих, теснЯщихсЯ точек,  а  слева,  на  полуострове  €ж,  чуть  виднелись
баварские пушки величиной со спичку, и всЯ батареЯ  была  похожа  на  хорошо
сделанную заводную игрушку, котораЯ  может  стрелЯть  с  точностью  часового
механизма. ќто была победа, неожиданнаЯ, молниеноснаЯ победа,  и  король  не
чувствовал угрызений совести при виде крошечных трупов тысЯч людей,  которые
занимали меньше места, чем пыль на дороге, при  виде  огромной  долины,  где
базейльские пожары, иллийские избиениЯ, седанские  муки  не  мешали  природе
быть прекрасной на закате прекрасного днЯ.
     ‚друг „елагерш заметил, как по склону Њарфэ, верхом  на  вороном  коне,
поднимаетсЯ французский генерал в голубом мундире; перед ним  ехал  гусар  с
белым флагом. ќто генерал ђейль, уполномоченный французского императора, вез
прусскому королю письмо:
     "Ђвгустейший брат мой! ’ак как мне не удалось умереть среди моих войск,
мне остаетсЯ только вручить ‚ашему ‚еличеству мою шпагу.
     Ћстаюсь ‚ашего ‚еличества преданным братом
 
                                                           Ќаполеон". 
 
     Ќе ЯвлЯЯсь больше  властелином  и  спеша  прекратить  бойню,  император
сдавалсЯ, надеЯсь смЯгчить победителЯ. „елагерш увидел, как генерал де ђейль
остановилсЯ в десЯти шагах от королЯ, сошел с лошади, приблизилсЯ и  передал
письмо; при нем не было оружиЯ,  он  держал  в  руке  только  хлыст.  ‘олнце
опускалось в розовом сиЯнии; король сел на стул,  оперсЯ  о  спинку  другого
стула, за которым  стоЯл  секретарь,  и  ответил,  что  принимает  шпагу,  в
ожидании офицера, уполномоченного обсудить условиЯ капитулЯции.
 
        VII 
 
     ‘о всех концов, со всех потерЯнных позиций - с  ”луэна,  с  плоскогорьЯ
€лли, из ѓаренского леса, из долины †ивонны, с Ѓазейльской дороги - к ‘едану
испуганно катилсЯ поток людей, коней и пушек. ‚се  опрометчиво  рассчитывали
на эту крепость; она стала гибельным  соблазном,  кажущимсЯ  прикрытием  длЯ
беглецов, спасением, к которому влекло  даже  храбрейших  людей  в  тот  час
всеобщего разложениЯ и паники. ’ам, за крепостными  валами,  как  воображали
все, можно будет наконец спрЯтатьсЯ от страшной артиллерии, гремевшей  почти
двенадцать часов; и больше ничего не  сознавали,  больше  не  рассуждали;  в
человеке  пробудилось  звериное   чувство   самосохранениЯ;   неистовствовал
инстинкт; все мчались, искали нору, куда бы забитьсЯ, где бы заснуть.
     “ложив †ана на землю у низенькой ограды, Њорис омыл  ему  свежей  водой
лицо; увидев, что †ан открывает глаза, он радостно воскликнул:
     - Ђ-а! ЃеднЯга! џ уж думал, тебе крышка!.. Ќе в укор тебе будь сказано,
и тЯжелый ты!
     …ще оглушенный, †ан, казалось,  очнулсЯ  от  сна.  Џотом,  по-видимому,
понЯл, вспомнил; по его щекам скатились две крупные слезы.  ‡начит,  хрупкий
Њорис, которого он любил и охранЯл, словно ребенка, теперь, во  имЯ  дружбы,
нашел в себе достаточно сил, чтобы донести его сюда!
     - Џостой! џ осмотрю твою башку!
     ђана оказалась пустЯковой, но вытекло много крови. €з  слипшихсЯ  волос
образовалось нечто вроде пробки. Њорис предусмотрительно не стал их  мочить,
чтобы рана не открылась.
     - ’ак! ‚от ты и чистенький! ’ы приобрел человеческий вид...  Џогоди!  џ
надену на тебЯ кепи.
     Ћн поднЯл кепи убитого солдата и осторожно надел на голову †ана.
     - Љак раз впору... ’еперь, если ты сможешь ходить,  мы  с  тобой  будем
молодцами!
     †ан встал, трЯхнул головой, чтобы уверитьсЯ, что она цела.
     Ћн только чувствовал в ней некоторую тЯжесть. „ело  пойдет  на  лад!  ‚
порыве простодушного умилениЯ он обнЯл Њориса, прижал его  к  сердцу  и  мог
только сказать:
     - Ђ-а! ѓолубчик ты мой! „орогой мой мальчик!..
     Џруссаки подходили, нельзЯ было прохлаждатьсЯ за стеной. ‹ейтенант ђоша
уже  отступал  с  несколькими  солдатами,  спасаЯ  знамЯ,  которое   младший
лейтенант все еще нес под мышкой,  обернув  его  вокруг  древка.  „олговЯзый
‹апуль, приподнимаЯсь на цыпочки,  еще  отстреливалсЯ  из-за  стены,  а  Џаш
перекинул свое шаспо через плечо, считаЯ, что достаточно повоевал  и  теперь
пора поесть и поспать. †ан и Њорис, согнувшись в три погибели,  побежали  за
ними. ‚интовок и патроноз было достаточно -  стоило  только  нагнутьсЯ.  Ћни
снова вооружились; ведь ранцы и все  остальное  они  бросили,  когда  Њорису
пришлось взвалить †ана на  плечи.  ‘тена  доходила  до  ѓаренского  леса,  и
маленький отрЯд, считаЯ себЯ спасенным, тотчас же укрылсЯ за фермой и оттуда
добежал до деревьев.
     - Ќу, - сказал ђоша, все еще непоколебимо верЯ  в  победу,  -  отдохнем
минутку здесь, а потом перейдем в наступление!
     ‘ первых же шагов все почувствовали, что попали в ад, но выйти  уже  не
могли;  надо  было  во  что  бы  то  ни  стадо  пробиратьсЯ  дальше:   здесь
единственный путь к отступлению. ’еперь этот лес стал страшным,  исполненным
безнадежности и смерти. ЏонЯв, что французские войска отходЯт именно в  лес,
пруссаки осыпали его пулЯми, забросали снарЯдами. …го словно хлестала  бурЯ;
он весь бушевал и гудел от оглушительного треска ветвей. ‘нарЯдами рассекало
деревьЯ; под пулЯми облетали дождем листьЯ; из расколотых стволов как  будто
исторгались жалобные стоны; при падении  сучьев,  влажных  от  сока,  словно
слышались рыданиЯ. Љазалось, вопила закованнаЯ толпа, точно ужас и  отчаЯние
охватили тысЯчи пригвожденных к земле существ, которые не могли сдвинутьсЯ с
места под этой картечью. Ќигде еще не веЯло такой смертной мукой, как в этом
обстреливаемом лесу!
     „огнав  товарищей,  Њорис  и  †ан  ужаснулись.  Ћни  шли  под  высокими
столетними деревьЯми, могли бы даже бежать. Ќо пули свистели, сталкиваЯсь  в
воздухе; невозможно было ни угадать, куда они летЯт, ни укрытьсЯ,  перебегаЯ
от дерева к дереву. “било двух солдат, одного ранило в спину, другого в лоб.
Џеред Њорисом раздробило снарЯдом ствол; столетний дуб рухнул с  трагическим
величием героЯ и раздавил все вокруг. € как раз в  ту  минуту,  когда  Њорис
отскочил назад, слева, другим снарЯдом, снесло вершину громадного бука;  бук
раскололсЯ, обвалилсЯ, словно колонна собора. Људа бежать?  Људа  повернуть?
‘о всех сторон сыпались ветки; создавалось впечатление, что рушитсЯ огромное
здание и в каждом зале обваливаютсЯ потолки. ‘олдаты бросились в кустарники,
чтобы спастись от больших деревьев; тут †ана чуть не убило снарЯдом,  но,  к
счастью, снарЯд не разорвалсЯ.  „альше  они  не  могли  продвигатьсЯ  сквозь
непроходимую чащу кустарника. ’онкие стебли обвивались вокруг плеч,  высокие
травы  цеплЯлись   за   щиколотки,   внезапно   возникавшие   стены   кустов
останавливали их, а вокруг, под гигантской косою, котораЯ косила  весь  лес,
облетали листьЯ. ђЯдом солдату пулЯ пробила голову; он был убит, но не упал;
труп застрЯл между двух березок. Њного раз пленники этого леса  чувствовали,
как совсем рЯдом проноситсЯ смерть.
     - —ерт подери! - сказал Њорис. - Њы отсюда живыми не выберемсЯ!
     Ћн был мертвенно-бледен и опЯть затрЯссЯ. †ан,  ободрЯвший  его  утром,
теперь, при всей своей смелости, тоже побледнел и похолодел  от  ужаса.  ќто
был  страх,  заразительный,  непреодолимый  страх.  ‘нова  их  стала  томить
жестокаЯ жажда, невыносимаЯ сухость во рту; судорожно, мучительно,  как  при
удушье, сжималось горло. ќто ощущение сопровождалось недомоганием, тошнотой;
ноги, казалось, были исколоты острыми иголками. € при этом чисто  физическом
страдании что-то сжимало виски, в глазах мелькали тысЯчи черных точек, слов-
но можно было различить каждую пролетавшую пулю.
     - ќх! ЏроклЯтаЯ долЯ! - пробормотал †ан. - ‚се-таки  обидно,  мы  здесь
подыхаем ради других, а  они  в  это  времЯ  гденибудь  спокойно  покуривают
трубку!
     Њорис, рассвирепев, прибавил:
     - „а, почему Я, а не кто-нибудь другой?
     ‚ нем восставало это "Я",  распалЯлось  себЯлюбивое  чувство  личности,
котораЯ не хочет жертвовать собой неизвестно во имЯ чего.
     - …сли б хоть знать, в чем  причина,  если  бы  это  могло  чему-нибудь
помочь! - продолжал †ан.
     Ћн взглЯнул на небо и воскликнул:
     - „а еще это окаЯнное солнце не  хочет  убратьсЯ  к  черту!  Љогда  оно
сЯдет, когда стемнеет, может быть, сражение кончитсЯ!
     Ћн уже давно не знал, который час, не имел даже  понЯтиЯ  о  времени  и
следил за  медленным  заходом  солнца,  которое,  казалось  ему,  больше  не
двигалось, остановившись там, над лесами, на левом: берегу. € это было  даже
не малодушие, а властнаЯ, растущаЯ потребность  больше  не  слышать  ни  воЯ
снарЯдов, ни свиста пуль, уйти, зарытьсЯ в землю и там исчезнуть. …сли бы не
боЯзнь осрамитьсЯ, не стремление показать товарищам,  —то  выполнЯешь  долг,
они потерЯли бы голову и, против воли, пустились бежать опрометью. € все  же
Њорис и  †ан  стали  привыкать  к  создавшейсЯ  обстановке,  и  в  самом  их
неистовстве поЯвилась какаЯ-то бессознательность, опьЯнение, которое и  было
храбростью. Ћни даже не спешили пробратьсЯ сквозь этот проклЯтый лес. ‚округ
бомбардируемых деревьев, которые погибали на своем посту, валились  со  всех
сторон, как неподвижные солдаты-великаны, царил ужас. Џод  сенью  листвы,  в
восхитительном зеленоватом сумраке, в глубине таинственных приютов, заросших
мхом, проносилась безобразнаЯ  смерть.  “единенные  ручьи  были  осквернены;
умирающие хрипели даже в затерЯнных уголках,  куда  прежде  заходили  только
влюбленные. Ћдному солдату пулей пробило грудь; он  только  успел  крикнуть:
"Џопала!", повалилсЯ лицом вниз и умер. „ругому  перебило  осколком  снарЯда
обе ноги, но он продолжал смеЯтьсЯ,  не  сознаваЯ,  что  ранен,  думаЯ,  что
просто споткнулсЯ о корень. Џрошенные пулей, смертельно раненные солдаты еще
бормотали что-то, пробегали несколько метров,  потом  падали  в  неожиданной
судороге. ‚ первую минуту самые тЯжкие раны  едва  чувствовались,  и  только
поздней начинались страшные муки, вырывались крики, исторгались слезы.
     Ћ коварный лес, искалеченный лес! ‘реди рыданий умирающих  деревьев  он
мало-помалу наполнЯлсЯ отчаЯнными воплЯми раненых  людей.  “  подножиЯ  дуба
Њорис и †ан заметили зуава, который не умолкаЯ выл, как истерзанный зверь: у
него был вспорот живот. „ругой зуав горел: его синий кушак  вспыхнул,  огонь
захватил и уже опалил бороду, но у зуава была прострелена  поЯсница,  он  не
мог двигатьсЯ  и  только  плакал  горючими  слезами.  …ще  дальше  какому-то
капитану оторвало левую руку, пробило правый бок; он лежал  ничком,  пыталсЯ
ползти,  упираЯсь  локтЯми,  и  пронзительным,   страшным   голосом   умолЯл
прикончить  его.  ‚се  эти  люди  чудовищно  мучились;  умирающие  в   таком
количестве  усеЯли  тропинки,  заросшие  травой,  что  приходилось   ступать
осторожно, чтобы не раздавить их. Ќо раненые и убитые больше не  принимались
в расчет. “павшего товарища покидали, забывали. „аже не оглЯдывались.  “пал?
‡начит, так суждено! Ћчередь за другим, может быть, за мной!
     Ћни добрались до опушки, как вдруг раздалсЯ призывный крик:
     - Љо мне!
     ќто был младший лейтенант, знаменосец; пулЯ пробила ему  левое  легкое.
Ћн упал, харкаЯ кровью. ‚идЯ, что никто не останавливаетсЯ, он собрал силы и
крикнул:
     - ‡намЯ!
     ђоша  повернул  назад,  стремительно  подбежал  и  схватил   знамЯ   за
раздробленное древко; захлебываЯсь кровавой пеной,  лейтенант  заплетающимсЯ
Языком пробормотал:
     - ‘о мной покончено! Ќаплевать!.. ‘пасите знамЯ!
     Ћн осталсЯ один в этом восхитительном уголке леса,  извиваЯсь  на  мху,
судорожно  вырываЯ  траву  скрюченными  пальцами;  грудь  приподнималась  от
предсмертного хрипа; и это продолжалось несколько часов.
     Ќаконец они выбрались из леса ужасов.  ‚месте  с  Њорисом  и  †аном  от
небольшого отрЯда остались только лейтенант ђоша, Џаш  и  ‹апуль.  ‚друг  да
чащи выскочил исчезнувший горнист ѓод и бегом догнал  товарищей;  его  рожок
висел за плечом. Ћчутившись в открытом поле, все вздохнули свободно. ‚  этой
части долины пули больше не свистели, снарЯды не сыпались.
     “ ворот фермы они сразу услышали ругань: сердилсЯ генерал, сидевший  на
взмыленном коне. ќто оказалсЯ генерал Ѓурген-„ефейль, командир  их  бригады;
весь в пыли, он изнемогал  от  усталости.  †ирное,  красное  лицо  генерала,
любившего хорошо пожить, выражало Ярость: он воспринимал разгром  армии  как
личную неудачу. ‘олдаты не видели его с утра. Ќаверно, он заблудилсЯ на поле
битвы, скакал за остатками своей бригады и был способен подставить  лоб  под
пули, гневаЯсь на прусские батареи, которые сметали €мперию и губили карьеру
его, придворного любимца!
     - —ерт подери! - кричал он. - —то ж это, все разбежались?  Ќекого  даже
расспросить в этой проклЯтой дыре!
     Ћбитатели фермы, должно быть, бежали в чашу лесов.  Ќаконец  на  пороге
поЯвилась глубокаЯ старуха, какаЯ-нибудь забытаЯ служанка, котораЯ не  могла
двигатьсЯ и была прикована к дому.
     - ќй! Ѓабушка! ‘юда!.. ѓде тут ЃельгиЯ?
     Ћна тупо смотрела на генерала  и,  казалось,  не  понимала,  о  чем  ее
спрашивают. ’огда он разъЯрилсЯ, забыл, что говорит с крестьЯнкой, и заорал,
что не желает возвращатьсЯ  в  ‘едан,  чтобы  попасть  немцам  в  лапы,  как
простофилЯ, а в два счета махнет прЯмиком за границу.
     Љ нему подошли солдаты.
     - „а ведь, господин генерал, - заЯвил какой-то сержант, -  туда  уж  не
пройти: везде пруссаки!.. ‚от сегоднЯ утром еще можно было бежать.
     € правда, уже передавались россказни о том,  что  некоторые  роты  были
отрезаны от своих полков и нечаЯнно перешли границу, а некоторые даже успели
отважно  прорватьсЯ  сквозь  неприЯтельские  линии,  не  дожидаЯсь   полного
окружениЯ.
     Ѓурген-„ефейль вне себЯ пожимал плечами.
     - „а что вы! ђазве не пройдешь куда хочешь с такими молодцами, как  вы?
…ще найдетсЯ полсотни молодцов, готовых сложить голову!
     €, повернувшись к старой крестьЯнке, он опЯть заорал:
     - ќй! —ерт тебЯ возьми, бабушка, да отвечай же!.. ѓде тут ЃельгиЯ?
     Ќа этот раз она понЯла и показала тощей рукой на большие леса.
     - ’ам, там!
     - Љак? —то ты говоришь?.. ќти дома там, на краю полЯ?
     - Ќет, дальше, много дальше! ’ам, вот там!
     ѓенерал чуть не задохсЯ от бешенства.
     - „а это не местность, а черт знает  что!  Ќе  знаешь,  что  к  чему!..
ЃельгиЯ была в той стороне, мы боЯлись  попасть  туда  нечаЯнно,  а  теперь,
когда хочешь туда пробратьсЯ, Ѓельгии нет!.. ’ак нет  же!  ќто  уж  слишком.
Џусть менЯ схватЯт, пусть делают со мной, что хотЯт, Я отправлЯюсь спать!
     Ћн толкнул конЯ и, подпрыгиваЯ в седле,  как  бурдюк,  надутый  гневным
ветром, поскакал в ‘едан.
     „орога поворачивала,  они  спустились  в  ”оЯ-де-†ивонн  -  предместье,
зажатое между холмов, где виднелись домишки и  сады  вдоль  дороги,  котораЯ
вела к лесам. …е преградил такой поток беглецов, что лейтенанта ђоша  вместе
с Џашем, ‹апулем и ѓодом притиснуло на перекрестке к трактиру. †ат и Њорис с
трудом догнали их. € все с  удивлением  услышали,  как  кто-то  их  окликнул
хриплым, пьЯным голосом:
     - Ђ-а! ‚от так встреча!.. ќй, компаниЯ!.. Ќу и встреча, надо сказать!
     Ћни узнали уто. Ћн сидел в  трактире  у  окна  первого  этажа.  ‘овсем
пьЯный, он бормотал, икаЯ:
     - ќй, коли хотите пить, не стеснЯйтесь!.. „лЯ товарищей еще найдетсЯ...
     ЏомахиваЯ рукой через плечо, он кого-то звал:
     - €ди сюда, бездельник!.. Ќалей господам!..
     €з глубины трактира поЯвилсЯ ‹убе, держа в каждой руке по  бутылке;  он
потрЯсал ими и смеЯлсЯ. Ћн был немного трезвей уто и весело, как  парижский
балагур, гнусаво, словно  торговец  лакричной  водой  на  народном  гулЯнье,
выкрикивал:
     - ‘веженькой! ‘веженькой! Љому угодно выпить?
     ‘ тех пор как уто и ‹убе  ушли  как  будто  длЯ  того,  чтобы  отнести
сержанта ‘апена в лазарет, их и след простыл. Ќаверно,  они  потом  бродили,
разгуливали, избегаЯ мест, где сыпались снарЯды. € наконец  попали  сюда,  в
разграбленный трактир:
     ‹ейтенант ђоша возмутилсЯ:
     - Џогодите, бандиты! ‚ы у менЯ наплачетесь! Љак? ЏьЯнствовать, когда мы
все подыхаем?..
     Ќо на уто угроза не подействовала.
     - Ќу, знаешь, старое чучело, теперь больше нет лейтенантов. …сть только
свободные люди!.. ‚идно, пруссаки тебе мало всыпали, еще хочешь?
     ‹ейтенанта пришлось удержать силой. Ћн хотел размозжить уто голову. Ќо
‹убе и сам с бутылками в руках старалсЯ водворить мир:
     - Ѓросьте! Ќе стоит грызтьсЯ! ‚се мы братьЯ!
     €, обращаЯсь к товарищам по взводу, ‹апулю и Џашу, сказал:
     - Ќе валЯйте дурака! ‚ходите! Џромочите глотку!
     Њинуту ‹апуль колебалсЯ, смутно сознаваЯ, что стыдно  кутить,  когда  у
стольких несчастных еще не было маковой росинки во рту. Ќо он так устал, так
изнемог от голода и жажды! ‚друг он решилсЯ и, ни  слова  не  говорЯ,  одним
прыжком нырнул в  трактир,  подтолкнув  Џаша,  который  тоже  молча  уступил
соблазну. Ћбратно они уже не вышли.
     - айка разбойников! - твердил ђоша. - Ќадо бы всех их расстрелЯть!.
     ’еперь с ним остались только †ан, Њорис  и  ѓод;  все  четверо,  тщетно
сопротивлЯЯсь, мало-помалу попали в поток беглецов, который катилсЯ  во  всю
ширину дороги. Ћни оказались уже далеко  от  трактира.  ЃеспорЯдочнаЯ  толпа
валила к седанским рвам  грЯзной  волной,  подобно  смеси  земли  и  камней,
которую бушующаЯ гроза уносит с  высот  на  дно  долин.  ‘о  всех  окрестных
плоскогорий, по  всем  склонам.  по  всем  ложбинам,  по  ”луэнской  дороге,
Џьермону,  кладбищу,  Њарсову  полю,  как  и  по  ”он-де-†ивонн,  стремилось
растущим потоком такое же перепуганное скопище людей. € как  упрекнуть  этих
несчастных, которые уже двенадцать часов стоЯли неподвижно под  убийственным
артиллерийским огнем и ждали невидимого  врага,  против  которого  они  были
бессильны? ’еперь батареи обстреливали их спереди, сбоку и сзади; огонь  все
больше и больше бил в одну точку, по мере того как армиЯ отступала к городу;
то было всеобщее  истребление,  и  на  дне  предательской  Ямы,  куда  несло
отступающих,  образовалось  человеческое  месиво.  Ќесколько   полков   7-го
корпуса, особенно со стороны ”луэна, отходили в некотором порЯдке.  Ќо  близ
”он-де-†ивонн уже не осталось ни рЯдов, ни  начальников;  войска  теснились,
обезумев; смещались остатки всех полков: зуавы, тюркосы, стрелки, пехотинцы,
большей частью безоружные, в испачканных, изодранных мундирах; лица и руки у
всех почернели; налившиесЯ кровью глаза вылезали из орбит, губы распухли  от
крика и брани. €ногда конь без седока бросалсЯ вперед,  скакал,  опрокидывал
солдат, пробиваЯ толпу, и вслед за  ним  неслась  огромнаЯ  волна  ужаса.  ‘
бешеной быстротой мчались пушки, разбитые батареи,  и  артиллеристы,  словно
пьЯные, не кричали: "Ѓерегись!", а давили все и всех. ’опот не  утихал,  это
был сплошной поток, люди бежали бок о бок, все  вместе,  пустоты  сейчас  же
заполнЯлись, все бессознательно спешили под прикрытие, за стену.
     †ан снова поднЯл голову и обернулсЯ к закату. ‘олнце еще озарЯло потные
лица сквозь густую пыль, поднЯтую тысЯчами ног. Џогода была прекраснаЯ, небо
восхитительно голубое.
     - ќкаЯ досада! ќто окаЯнное солнце так и не хочет убратьсЯ к  черту!  -
повторил †ан.
     ‚друг Њорис увидел молодую женщину, - толпа прижала ее к стене  и  чуть
не раздавила. Ћн остолбенел: это была его сестра ѓенриетта.  Ћн  смотрел  на
нее, разинув рот. Ћна как будто не удивилась и заговорила перваЯ:
     - Ћни его расстрелЯли в Ѓазейле!.. „а, Я была там... ’ак вот,  Я  хочу,
чтобы мне отдали тело; Я решила...
     Ћна не называла ни пруссаков, ни ‚ейса. Ќо все было  понЯтно.  €  Њорис
понЯл. Ћн обожал сестру. ‡арыдав, он воскликнул:
     - ЃеднЯжка! „орогаЯ моЯ!..
 
     —аса в два ѓенриетта очнулась в Ѓалане, на кухне  у  незнакомых  людей;
опустив голову на стол,  она  плакала.  Ќо  вскоре  вытерла  слезы.  ‚  этой
молчаливой хрупкой женщине проснулась героинЯ. Ћна ничего не боЯлась; у  нее
была стойкаЯ, непобедимаЯ душа. ЏодавленнаЯ скорбью, она  стремилась  только
получить  тело  мужа  длЯ  погребениЯ.  ‘начала  она  просто  хотела   опЯть
отправитьсЯ  в  Ѓазейль.  Ќо  все  ее  отговаривали,  доказывали,  что   это
немыслимо. ‚  конце  концов  она  решила  найти  человека,  который  мог  бы
проводить  ее  или  предпринЯть  необходимые  хлопоты.  …е  выбор   пал   на
двоюродного брата, который был помощником директора сахарного завода в  ене
в те времена, когда там служил ‚ейс. „воюродный брат очень любил ‚ейса и  не
откажет в помощи. „ва года назад его жена получила наследство, и он переехал
в прекрасное имение "ќрмитаж", которое возвышалось уступами близ ‘едана,  по
ту сторону ”он-де-†ивонн. ѓенриетта шла теперь в  "ќрмитаж",  останавливаЯсь
на каждом шагу перед новым препЯтствием, под непрестанной угрозой смерти.
     Ћна кратко объЯснила свой план Њорису, и Њорис его одобрил.
     - Љузен „юбрейль был к нам всегда добр... Ћн тебе поможет...
     ’ут ему пришла в голову  другаЯ  мысль.  ‹ейтенант  ђоша  хотел  спасти
знамЯ. Љто-то предложил разрезать  и  унести  каждому  по  куску  шелка  под
рубахой или закопать под деревом и поставить на коре отметины,  чтобы  можно
было впоследствии  его  вырыть.  Ќо  изрезать  знамЯ,  похоронить  его,  как
мертвеца? Џри мысли об этом  у  них  сжималось  сердце.  •отелось  придумать
что-нибудь другое.
     € вот Њорис предложил оставить знамЯ в  надежных  руках:  „юбрейль  его
спрЯчет, будет в случае необходимости защищать и вернет в  сохранности.  ‚се
на это согласились.
     - ’ак вот! - сказал  Њорис  сестре.  -  Њы  пойдем  вместе  с  тобой  в
"ќрмитаж" к „юбрейлю... „а Я и не хочу больше с тобой расставатьсЯ.
     Ќелегко было выбратьсЯ из толпы. Ќо им это  удалось;  они  бросились  в
ложбину, котораЯ вела налево. ’ут они попали в настоЯщий лабиринт тропинок и
переулков, в предместье, где оказалось много огородов, садов, дач, маленьких
переплетающихсЯ участков, и эти тропинки, переулки  извивались  между  стен,
внезапно сворачивали, заводили в тупики;  это  был  великолепно  укрепленный
лагерь, пригодный длЯ засад; в этих уголках десЯть человек  могли  бы  долго
отбиватьсЯ.от целого полка.  ‡десь  уже  потрескивали  выстрелы:  предместье
находилось над  ‘еданом;  с  другой  стороны  долины  приближалась  прусскаЯ
гвардиЯ.
     Њорис и ѓенриетта шли за остальными; повернув  налево,  потом  направо,
между  двух  бесконечных  стен,  они  вдруг  вышли  к  распахнутым   воротам
"ќрмитажа". “садьба с маленьким парком возвышалась тремЯ широкими  уступами,
и на одном из них стоЯло главное  здание,  большой  четырехугольный  дом,  к
которому вела аллеЯ вековых вЯзов. Ќапротив, по ту сторону узкой,  замкнутой
долины, у опушки леса, находились другие усадьбы.
     “видЯ раскрытые настежь ворота, ѓенриетта встревожилась.
     - €х нет дома; они, наверно, уехали.
     ‚ самом деле, накануне „юбрейль покорилсЯ необходимости увезти  жену  и
детей в Ѓуйон, считаЯ катастрофу неизбежной. ’ем не менее дом не  был  пуст;
уже издали между деревьев замелькали  люди.  ѓенриетта  направилась  было  в
аллею, но вдруг попЯтилась перед трупом прусского солдата.
     - ќ-э! - воскликнул ђоша. - „а здесь уже дрались!
     €м захотелось узнать, что там такое; они пошли к  дому  и  все  понЯли:
двери и окна на первом этаже  были  выбиты  ружейными  прикладами  и  зиЯли;
комнаты - разграблены, а выброшеннаЯ мебель валЯлась на гравии  у  подъезда.
‡десь была главным образом голубаЯ мебель  из  гостиной,  кушетка  и  дюжина
кресел;  они  стоЯли  как  попало  вокруг  столика  с  потрескавшейсЯ  белой
мраморной доской. ‡уавы, стрелки, солдаты линейных полков и  морской  пехоты
пробегали позади строений и по аллее, стрелЯЯ по леску через долину.
     - ѓосподин лейтенант! - доложил лейтенанту  ђоша  зуав.  -  Њы  накрыли
здесь  сволочей-пруссаков;  они  тут  все  разграбили.  ‚идите,  мы  с  ними
рассчитались... Ќо эти сволочи идут опЯть, десЯтеро на  одного.  „ело  будет
нелегкое.
     Џеред домом  на  площадке  валЯлось  еще  три  трупа  прусских  солдат.
ѓенриетта всмотрелась внимательно, наверно,  вспоминаЯ  мужа,  который  тоже
лежал далеко отсюда, обезображенный, в крови и пыли; вдруг у самой ее головы
в дерево, перед которым она стоЯла, впилась пулЯ. †ан бросилсЯ к ѓенриетте.
     - Ћтойдите! ‘корей! ‘корей! ‘прЯчьтесь в доме!
     Ћн заметил, как она  изменилась,  как  обезумела  от  муки  со  днЯ  их
последней встречи; его сердце разрывалось от жалости,  когда  он  представил
себе, какой она Явилась ему впервые, как она ласково улыбалась.  ‘начала  он
не находил слов, даже на был уверен, узнала ли  она  его.  Ќо  ему  хотелось
пожертвовать собой длЯ нее, вернуть ей покой и радость.
     - Џодождите нас в доме!..  Љак  только  будет  угрожать  опасность,  мы
вынесем вас через окно.
     Ћна равнодушно отмахнулась.
     - Љ чему?
     Њорис тоже торопил сестру, и ей пришлось поднЯтьсЯ в дом  по  лестнице,
но она остановилась в передней, откуда могла окинуть взглЯдом аллею.  €  она
увидела бой.
     ‡а одним из первых вЯзов стоЯли Њорис и †ан. ‡а гигантскими  столетними
стволами могли  свободно  укрытьсЯ  два  человека.  ѓорнист  ѓод  подошел  к
лейтенанту ђоша, который упорно старалсЯ сохранить  знамЯ;  не  доверЯЯ  его
никому, лейтенант приставил знамЯ к дереву и стрелЯл. „а и за каждым стволом
стоЯли французы. ‚о всех концах аллеи  притаились  зуавы,  стрелки,  солдаты
морской пехоты и высовывали голову, только когда стрелЯли.
     ‚ лесок, видимо, прибывали пруссаки: перестрелка усилилась.  Ќикого  не
было видно; иногда лишь мелькал какой-нибудь солдат, перебегавший от  дерева
к дереву. „ача с зелеными ставнЯми тоже была занЯта пруссаками; они стрелЯли
из приоткрытых окон первого этажа. Ѓыло около четырех часов; пушки палили не
так часто, мало-помалу утихаЯ; здесь, в этой уединенной норе, откуда  нельзЯ
было заметить белый флаг, поднЯтый на башне, люди убивали друг друга, словно
из личной вражды. „о самой темноты, вопреки перемирию, в  некоторых  уголках
упрЯмо бились; перестрелка слышалась в предместье ”он-де-†ивонн  и  в  садах
Џти-Џон.
     „олго еще от краЯ до краЯ долины люди решетили друг друга пулЯми. ‚ремЯ
от времени, чуть только какой-нибудь солдат  неосторожно  высовывалсЯ,  пулЯ
пробивала ему грудь, и он падал. ‚ аллее было убито еще  три  солдата.  Ћдин
раненый упал ничком и страшно хрипел, но никто не подумал перевернуть его на
спину, чтобы облегчить предсмертные муки.
     †ан  поднЯл  голову  и  увидел  ѓенриетту:  она  спокойно   подошла   к
несчастному солдату, перевернула его и подложила ему под голову  ранец.  †ан
подбежал к ней и силой потащил к дереву, за  которым  он  укрылсЯ  вместе  с
Њорисом.
     - —то ж, вы хотите, чтобы вас убили?
     Ћна как будто не сознавала своей безумной смелости.
     - „а нет... Њне страшно оставатьсЯ одной в доме... Ќа воздухе лучше.
     Ћна осталась с ними. Ћни усадили ее у своих ног,  спиной  к  стволу,  и
продолжали  стрелЯть  последними  патронами  направо  и   налево   с   таким
неистовством,  что  уже  не  чувствовали  ни  усталости,  ни   страха.   Ћни
действовали  бессознательно,  без  всЯкой  мысли,   утратив   даже   чувство
самосохранениЯ.
     - Њорис! ЏоглЯди! - внезапно сказала ѓенриетта. - ќтот убитый, наверно,
солдат прусской гвардии?
     Ћна всматривалась в один из трупов, оставленных  неприЯтелем:  это  был
коренастый усатый парень; он лежал на боку  посреди  дорожки.  ЋстроконечнаЯ
каска свалилась с головы и откатилась на несколько шагов:  у  нее  оторвалсЯ
ремешок. Ќа трупе действительно был мундир прусской гвардии, синий с  белыми
галунами, и темно-серые штаны; скатаннаЯ шинель была перекинута через плечо.
     - “верЯю тебЯ, это гвардеец!.. “  нас  дома  есть  картинка...  „а  еще
фотографиЯ, которую прислал нам кузен ѓюнтер.
     ѓенриетта замолчала и, как всегда, невозмутимо подошла к трупу,  прежде
чем Њорис и †ан успели ее удержать. Ћна нагнулась.
     - Џогоны красные! - закричала она. - Ђ-а! џ так и знала.
     Ћна вернулась; у самых ее ушей свистели пули.
     - „а, погоны красные... ’ак и есть! ‡начит, здесь полк ѓюнтера!
     ’еперь уж ни Њорис, ни †ан не могли добитьсЯ, чтобы она  не  двигалась.
Ћна высовывала голову,  хотела  непременно  взглЯнуть  на  лесок,  одержимаЯ
какой-то мыслью. †ан и Њорис все стрелЯли и, когда она слишком высовывалась,
отстранЯли ее коленом. Ќаверно, пруссаки считали,  что  теперь  их  много  и
можно броситьсЯ в атаку: они выходили, целый  поток  их  колыхалсЯ  и  лилсЯ
между деревьев; но они несли страшные потери: все французские пули  попадали
в цель.
     - ‘мотрите! - сказал †ан. - Њожет  быть,  это  ваш  двоюродный  брат?..
Ћфицер, что вышел из дома, где зеленые ставни.
     € правда, около дома поЯвилсЯ  капитан;  его  можно  было  отличить  по
расшитому золотом воротнику мундира и по золотому орлу, сверкавшему на каске
под косыми лучами солнца. Ћн был без эполет;  взмахиваЯ  саблей,  он  что-то
приказывал хриплым голосом; он стоЯл всего в двухстах  метрах,  так  близко,
что его можно было отлично разглЯдеть: тонкаЯ талиЯ, жесткое  красное  лицо,
светлые усики.
     ѓенриетта всматривалась в него пронзительным взглЯдом.
     - „а, конечно, это он! - ответила она без удивлениЯ. - џ отлично  узнаю
его.
     Њорис уже злобно прицелилсЯ.
     - Љузен? Ђ-а! —ерт его возьми! Ћн заплатит за ‚ейса!
     Ќо ѓенриетта, всЯ дрожа, вскочила  и  отвела  рукой  дуло  шаспо;  пулЯ
исчезла в небе.
     - Ќет, нет! ’олько не в родственников и не в знакомых!.. ќто мерзко!
     Ћна стала опЯть слабой женщиной, упала за  деревом  и  разрыдалась.  …е
охватил ужас, пронизала боль.
     Њежду тем ђоша торжествовал. Ћн подбодрЯл солдат  громовым  голосом,  и
они стрелЯли теперь вокруг него так ожесточенно, что  пруссаки  отступили  и
побежали обратно в лесок.
     - „ержись, ребЯта! Ќе уступай!..  Ђ-а!  ’русы!  “дирают...  Њы  с  ними
разделаемсЯ!
     Ћн веселилсЯ, казалось, он снова беззаветно верил в  победу.  Џоражений
словно и не бывало! ќта кучка людей там,  напротив,  -  немецкие  армии;  он
опрокинет их в два счета. …го большое костлЯвое тело,  длинное  сухое  лицо,
нос с горбиной, нависший над  резко  очерченными  добрыми  губами,  все  его
существо смеЯлось в хвастливом  ликовании;  в  его  лице  радовалсЯ  солдат,
который покорил мир, делЯ в походах досуг между своей красоткой  и  бутылкой
доброго вина.
     - —ерт подери, ребЯта! Њы  здесь  только  длЯ  того,  чтобы  задать  им
трепку!.. Ђ ведь это не может кончитьсЯ иначе.  Ђ-а?  Њы  не  привыкли  быть
битыми!.. Ѓитыми? „а  разве  это  мыслимо?  Џоднажмем  еще,  ребЯта!  €  они
улепетнут, как зайцы!
     Ћн  орал,  размахивал  руками,  ослепленный  мечтой  благодарЯ   своему
невежеству, и так  радовалсЯ,  что  солдаты  тоже  развеселились.  ‚друг  он
закричал:
     - Џинками в зад! Џинками в зад до самой границы!.. Џобеда! Џобеда!
     Ќо как раз, когда по ту сторону лощины неприЯтель  начал  действительно
отступать, слева завЯзалась ЯростнаЯ перестрелка. ќто было обычное  обходное
движение: сильный отрЯд прусской  гвардии  обошел  их  через  ”он-де-†ивонн.
Ѓольше нельзЯ было  оборонЯть  "ќрмитаж";  десЯток  солдат,  защищавших  эту
площадку, оказалсЯ между двух огней, их могли отрезать от ‘едана.  Ќесколько
французов упало; на миг воцарилось смЯтение. Џруссаки уже  перелезали  через
ограду парка, бежали по аллеЯм густыми рЯдами,  и  завЯзалсЯ  штыковой  бой.
Љрасивый чернобородый зуав,  без  фески,  в  разодранной  куртке,  занималсЯ
особенно страшной работой: колол штыком груди, вспарывал животы и свой штык,
красный от крови одного убитого пруссака, вытирал, всадив его в бок другого;
а  когда  штык  сломалсЯ,  он  стал  дробить  черепа   ружейным   прикладом;
споткнувшись и уронив винтовку, он ринулсЯ вперед, схватил за горло  жирного
пруссака, и оба покатились по гравию, до выбитой двери кухни, в  смертельном
объЯтии. Њежду деревьев  парка,  на  каждой  лужайке,  после  других  стычек
громоздились  груды  трупов.  Ќо  особенно  неистоваЯ  борьба  завЯзалась  у
подъезда, вокруг кушетки и  голубых  кресел;  это  была  бешенаЯ  свалка,  -
стрелЯли прЯмо в лицо, в упор и, не имеЯ под рукой ножа, чтобы  пронзить  им
грудь, раздирали друг друга зубами и ногтЯми.
     ѓорниста, скорбного ѓода, всегда таившего  давние  страданиЯ,  охватило
героическое безумие. •орошо знаЯ, что его рога уничтожена и ни  один  солдат
не может ЯвитьсЯ на его призыв в этом последнем поражении, он схватил рожок,
поднес к губам  и  протрубил  сбор  так  неистово,  будто  хотел  воскресить
мертвецов. Џруссаки подходили, а он не двигалсЯ, трубил все сильней, во  всю
мочь. ‚друг под градом пуль он повалилсЯ, и его последний  вздох  отлетел  в
медном звучании, от которого содрогнулось небо.
     ђоша не мог ничего понЯть; он не тронулсЯ с места и не думал бежать. Ћн
все ждал, бормоча:
     - Ќу, в чем дело? ‚ чем дело?
     Ћн не допускал мысли, что это опЯть  поражение.  ‚се  менЯетсЯ;  теперь
даже воюют по-другому. ‚едь эти пруссаки должны ждать по ту сторону  долины,
пока их не победЯт! Ђ сколько их ни убиваешь, они все идут! —то за проклЯтаЯ
война! €дут  по  десЯть  человек  на  одного;  неприЯтель  предусмотрительно
показываетсЯ только вечером и  сначала  громит  вас  целый  день  осторожной
канонадой! Ћшалев, ничего не понимаЯ в этой войне, он  чувствовал,  что  над
ним берет верх какаЯ-то  новаЯ  сила,  и  он  больше  не  сопротивлЯлсЯ,  но
бессознательно, упрЯмо повторЯл:
     - ‘мелей, ребЯта! Џобеда за нами!
     Ћн опЯть схватил знамЯ. Џоследней  его  мыслью  было  спрЯтать  его  от
пруссаков. Ќо древко переломилось, он запуталсЯ в полотнище и чуть не  упал.
Џули свистели; он почувствовал приближение смерти, оторвал шелк, разодрал на
куски, стараЯсь его уничтожить. ‚ эту минуту его ударило в шею, в  грудь,  в
ноги, и он рухнул среди  трехцветных  лоскутьев,  которые  накрыли  его  как
одежда. Ћн жил еще минуту и, широко раскрыв глаза, быть может, увидел, как в
небе поднимаетсЯ истинное видение войны, жестокаЯ борьба за  жизнь,  борьба,
которую надо принЯть покорным, строгим  сердцем,  словно  закон.  ђоша  чуть
слышно икнул и скончалсЯ, с детским изумлением; он жил и  умер  как  бедное,
ограниченное существо, как веселое  насекомое,  раздавленное  неизбежностью,
необъЯтной, бесстрастной природой. ‚месте с ним умерла целаЯ легенда.
     Џри поЯвлении пруссаков †ан и Њорис сразу стали отступать от  дерева  к
дереву, стараЯсь заслонить собой ѓенриетту.  Ќе  переставаЯ  отстреливатьсЯ,
они перебегали от прикрытиЯ к прикрытию. Њорис знал,  что  в  верхней  части
парка есть калитка; к счастью, она оказалась открытой. Ћни выбежали и попали
на узкую поперечную улицу, котораЯ извивалась между  высоких  стен.  Ќо  как
раз, когда они дошли  почти  до  конца  улицы,  раздались  выстрелы,  и  они
бросились влево, в другой переулок; на беду, это был тупик. Џришлось  бежать
обратно, повернуть направо под градом пуль.  €  впоследствии  они  никак  не
могли вспомнить, по какой дороге прошли. ‚ этом запутанном  клубке  проулков
перестрелка еще продолжалась на каждом углу.  ‘ражались  в  воротах,  каждое
препЯтствие оборонЯли и брали приступом  с  неистовой  Яростью.  ‚друг  †ан,
Њорис и ѓенриетта вышли на дорогу ”он-де-†ивонн под ‘еданом.
     ‚ последний раз †ан поднЯл голову, взглЯнул на  запад,  где  разливалсЯ
розовый свет, и, наконец, вздохнул свободно.
     - Ђ-а! ЋкаЯнное солнце! Ќаконец-то оно садитсЯ!
     ‚се трое бежали, бежали, не переводЯ дух. ‚округ во всю  ширину  дороги
еще неслись толпы  последних  беглецов,  все  быстрей,  как  выступивший  из
берегов поток. †ан, Њорис и ѓенриетта очутились у Ѓаланских ворот, но  здесь
пришлось  ждать  в  отчаЯнной  давке.  –епи  подъемного  моста   оборвались,
пользоватьсЯ можно было только мостками длЯ пешеходов; кони и пушки не могли
пройти. “ подземного хода в замок у Љассинских ворот толчеЯ,  как  говорили,
была еще ужасней. ЃезумнаЯ, всепоглощающаЯ пропасть! Ћстатки армии  катились
по склонам, вливались в город, низвергались, как в  сточную  канаву,  гулко,
словно воды, прорвавшие плотину. ѓибельный притЯгательный соблазн этих  стен
окончательно развратил даже храбрейших людей.
     Њорис обхватил ѓенриетту и, дрожа от нетерпениЯ, сказал:
     - •оть бы ворот не заперли, пока мы не войдем в город!
     ќтого опасалась всЯ толпа. ‘права, слева, на откосах уже  расположились
солдаты, а во рвах смешались орудиЯ, зарЯдные Ящики и кони.
     ђаздались повторные призывы горнистов, и  вскоре  -  звонкий  сигнал  к
отступлению. ‘озывали последних солдат. Њногие прибегали бегом; в предместье
слышались одинокие выстрелы, но они  становились  все  реже.  Ќа  внутренней
банкетке парапета были оставлены отрЯды длЯ защиты  подступов,  и,  наконец,
ворота закрылись. Џруссаки были уже в каких-нибудь ста метрах.  ‚идно  было,
как они снуют взад и вперед по Ѓаланской дороге и спокойно занимают  дома  и
сады.
     Њорис и †ан, проталкиваЯ вперед ѓенриетту,  чтобы  предохранить  ее  от
давки, вошли в ‘едан  в  числе  последних.  Џробило  шесть  часов.  Љанонада
прекратилась уже почти час назад, мало-помалу затихли и отдельные  выстрелы.
€ от оглушительного гула, от проклЯтого грома, грохотавшего с раннего  утра,
осталось только могильное небытие. Ќаступала ночь, мрачнаЯ, страшнаЯ тишина.

        VIII 
 
     Љ половине шестого, до закрытиЯ городских ворот, „елагерш снова пошел в
префектуру, знаЯ, что сражение проиграно, и опасаЯсь  последствий.  Ћн  часа
три топталсЯ во дворе, поджидаЯ и расспрашиваЯ  всех  проходивших  офицеров;
так он узнал о стремительно развивающихсЯ событиЯх: генерал де ‚импфен подал
прошение  об  отставке,  но  взЯл  его  обратно,   получив   от   императора
неограниченные полномочиЯ добитьсЯ от  прусской  главной  квартиры  наименее
тЯгостных условий длЯ  побежденной  армии;  созван  военный  совет  с  целью
решить, можно  ли  попытатьсЯ  продолжать  борьбу,  оборонЯть  крепость.  Ќа
заседание  совета  собралось  около  двадцати  высших  офицеров;   „елагершу
казалось, что оно продолжаетсЯ целую вечность, и он десЯтки  раз  поднималсЯ
по ступенькам подъезда. ‚друг в четверть девЯтого он  увидел,  как  выходит,
весь красный, с распухшими глазами, генерал де ‚импфен в сопровождении  двух
других генералов и одного полковника. Ћни вскочили на коней и  поскакали  по
Њаасскому мосту. ‡начит, неизбежнаЯ капитулЯциЯ решена.
     „елагерш успокоилсЯ, вспомнил, что умирает с голоду, и решил  вернутьсЯ
домой. Ќо на улице он остановилсЯ в  нерешительности:  в  чудовищной  толчее
окончательно нельзЯ было пробратьсЯ.  “лицы,  площади  были  так  запружены,
забиты, переполнены  людьми,  лошадьми,  пушками,  что,  казалось,  все  эго
скопище  вогнали  сюда  силой,  с  помощью  некоего  гигантского  тарана.  “
крепостных валов расположились полки, отступившие в полном порЯдке, но город
наводнили остатки всех корпусов, беглецы всех родов оружиЯ; то был настоЯщий
водоворот, сгустившийсЯ остановленный поток; уже нельзЯ было пошевельнуть ни
рукой, ни ногой. Љолеса бесчисленных пушек, зарЯдных  Ящиков,  фур,  повозок
переплелись; коней беспрерывно подхлестывали, тЯнули во все  стороны,  а  им
некуда было двинутьсЯ, ни вперед, ни назад. ‘олдаты, не обращаЯ вниманиЯ  на
угрозы, врывались в дома, поедали все, что  попадалось  под  руку,  ложились
спать в комнатах, в погребах, везде, где только могли.  Њногие  свалились  у
входа, преграждаЯ дорогу в переднюю. “ некоторых не хватило сил идти дальше;
они распростерлись на тротуарах, спали мертвым  сном,  не