десЯти килограммов. †ак, не отрываЯсь,
смотрел на путь, все вперед, следил за малейшими его особенностЯми  с  таким
сосредоточенным вниманием, что ничего другого не видел, не  чувствовал  даже
бурного ветра, который дул ему прЯмо в лицо. ‘трелка манометра снизилась,  и
†ак, поднЯв крюк, открыл дверцу топки. Џекэ, привыкший понимать все движениЯ
машиниста, тотчас же разбил молотом уголь и  разбросал  его  лопатой  ровным
слоем во всю ширину решетки. ‘ильный жар из топки обжигал им ноги, но  когда
дверцы захлопнулись, их опЯть охватил леденЯщий ветер. Ќаступала  ночь.  †ак
удвоил свое внимание. ђедко бывала ‹изон до  такой  степени  послушной;  она
была  в  его  власти,  он  управлЯл  ею,  как  неограниченный  владыка,   но
по-прежнему строго следил за ней, как за укрощенным зверем, которого все  же
следует остерегатьсЯ. ’ам, позади, в быстро мчавшемсЯ поезде была  стройнаЯ,
грациознаЯ женщина с нежной улыбкой, она доверЯлась ему. ќто вызывало у него
легкую дрожь, он крепче сжимал маховик регулЯтора и напрЯженно  всматривалсЯ
в сгущавшийсЯ мрак - не покажутсЯ ли где красные огни. Њиновав  разветвлениЯ
путей у Ђньера и Љоломба, †ак вздохнул свободнее.  Ћттуда  до  Њанта  дорога
была ровнаЯ, поезд шел легко и покойно. ‡а Њантом †ак  разогнал  ‹изон:  она
должна была взЯть довольно большой  подъем,  примерно  в  два  километра,  а
потом, не замедлЯЯ хода, погнал ее под уклон в ђольбуазский туннель,  длиной
в два с половиной километра, которые она прошла в какие-нибудь  три  минуты.
‚переди  оставалсЯ  ђульский  туннель  близ  ѓальона,  а   затем   следовала
‘оттевильскаЯ  станциЯ  -  очень  трудный  участок  вследствие  запутанности
скрещивающихсЯ там  путей,  которые  постоЯнно  загромождены  маневрирующими
поездами и паровозами. ЌапрЯжение †ака дошло до последнего предела,  он  был
весь глаза и руки. ‹изон, свистЯ и выбрасываЯ клубы дыма, промчалась на всех
парах через ‘оттевиль и остановилась только в ђуане; оттуда  она  вышла  уже
несколько успокоеннаЯ и, замедлив ход, стала взбиратьсЯ  на  подъем,  идущий
оттуда до Њалонэ.
     ‚зошла луна; в ее Ярком белом сиЯнии †ак мог различить  каждый  кустик,
даже камни на дороге, мелькавшие перед его  глазами.  Љогда  при  выходе  из
Њалоненского туннелЯ, встревоженный тенью от большого  дерева,  падавшей  на
дорогу,  он  взглЯнул  направо,  он   узнал   уединенное   место,   поросшее
кустарником, откуда видел сцену убийства. Њимо него проносилась  бесконечнаЯ
цепь холмов с темными пЯтнами рощ -  пустынные,  дикие,  безотрадные  места.
Џотом мелькнул в стороне, в неподвижном серебристом свете луны,  заброшенный
дом в  Љруа-де-Њофра,  наводивший  невыразимое  уныние  постоЯнно  запертыми
ставнЯми. ‘ам не знаЯ, почему, †ак почувствовал, что сердце у  него  сжалось
особенно болезненно, точно предчувствуЯ несчастье.
     Ќо  он  уже  мчалсЯ  дальше.  ‚от  домик  железнодорожного  сторожа,  у
шлагбаума стоит ”лора. ’еперь в каждую свою поездку он видел ее здесь,  она,
очевидно,  ждала  его,  подстерегала.  ”лора  стоЯла  неподвижно  и   только
повернула голову, провожаЯ его взглЯдом, когда он пронессЯ мимо,  словно  на
крыльЯх бури. ‚ысокаЯ фигура девушки вырезывалась черным силуэтом  в  сиЯнии
лунной ночи, а ее золотистые волосы искрились в бледном золоте лунных лучей.
     †ак разогнал ‹изон, чтобы взобратьсЯ на Њоттевильский  подъем,  дал  ей
слегка передохнуть на Ѓольбекском плато, а потом пустил вниз  от  ‘ен-ђомена
до ѓарфлера по самому крутому уклону на  всей  линии.  Џаровозы  обыкновенно
мчатсЯ эти три мили бешеным галопом, как лошади, почуЯвшие конюшню. †ак  был
совершенно разбит, когда ‹изон остановилась наконец у дебаркадера в ѓавре. €
в царившей кругом обычной вокзальной сутолоке †ак  увидел  ‘еверину;  прежде
чем поднЯтьсЯ к себе, она подбежала к нему и сказала своим  веселым,  нежным
голоском:
     - Ѓлагодарю вас! ‡автра увидимсЯ.
 
        VI 
 
     Џрошел месЯц, и в квартире,  которую  занимали  ђубо  во  втором  этаже
вокзала, над пассажирскими залами, снова установилось полнейшее спокойствие.
€ у них и у их соседей по  коридору,  во  всем  этом  мирке  железнодорожных
служащих, у которых жизнь с постоЯнным однообразием изо днЯ в день расписана
по часам, все вошло в свою обычную  колею.  Љазалось,  не  произошло  ничего
ужасного или ненормального.
     ‚озбудившее так много шума, щекотливое и скандальное дело  об  убийстве
ѓранморена постепенно начало забыватьсЯ. …го приходилось сдать в архив,  так
как правосудие оказывалось, по-видимому, бессильным найти виновного.  Љабюш,
после  двухнедельного  предварительного  заключениЯ,   был   освобожден   по
распорЯжению судебного следователЯ „еннзе за отсутствием  достаточных  улик.
Ќачала складыватьсЯ романтическаЯ легенда о таинственном, неуловимом убийце,
преступном искателе приключений. ‚се убийства,  виновники  которых  не  были
разысканы, приписывались ему, он оказывалсЯ  сразу  в  нескольких  местах  и
исчезал, как дым, при одном поЯвлении полицейских  агентов.  ‹ишь  кое-какие
безобидные шутки по поводу этого легендарного  убийцы  поЯвлЯлись  времЯ  от
времени в оппозиционной  печати,  котораЯ  была  чрезвычайно  возбуждена  по
случаю  предстоЯвших  выборов.  Џравительственный  гнет,  насилиЯ  префектов
ежедневно доставлЯли ей материал длЯ негодующих статей; а коль скоро  печать
перестала заниматьсЯ делом ѓранморена, оно уже не было больше злобой днЯ.  Ћ
нем даже и не говорили. ‘покойствие окончательно восстановилось в семье ђубо
после того, как были счастливо улажены затруднениЯ, свЯзанные  с  завещанием
ѓранморена. Џо совету г-жи Ѓоннегон супруги ‹ашене согласились не оспаривать
на суде правильность завещаниЯ. Ћни опасались вызвать скандал, и притом  без
всЯкой длЯ себЯ пользы, так как не были уверены в исходе процесса.  ‘еверина
и ее муж уже целую неделю были  владельцами  дома  и  сада  в  Љруа-деЊофра,
оцененных приблизительно в сорок тысЯч франков. Ћни решили как можно  скорее
продать этот дом, с которым соединЯлись кошмарные воспоминаниЯ о разврате  и
крови. ‘упруги ђубо ни за что не осмелились бы провести ночь  в  этом  доме,
страшась  призраков  прошлого,  и  решили  продать  его  целиком,  со   всей
обстановкой, как он есть, не ремонтируЯ его и даже не производЯ  необходимой
уборки. ‚ случае продажи с публичного торга дом мог пойти за  бесценок,  так
как  врЯд  ли  нашлось  бы  много  покупателей,  согласных  обречь  себЯ  на
отшельническую жизнь. Џоэтому ђубо предпочли ждать любителЯ  и  вывесили  на
фасаде дома громадное объЯвление о его продаже, написанное крупными буквами,
которое легко могли прочесть пассажиры поездов, постоЯнно проходивших  мимо.
ќто объЯвление еще больше усиливало унылое впечатление, вызванное  запертыми
ставнЯми и садом, густо заросшим терновником. ђубо наотрез отказалсЯ заехать
туда хотЯ бы мимоходом, чтобы сделать некоторые необходимые распорЯжениЯ,  и
‘еверина  съездила  туда  один  раз,  оставила  ключ  Њизарам,  поручив   им
показывать  дом  покупателЯм,  если   таковые   ЯвЯтсЯ.   ‚прочем,   дом   в
Љруа-де-Њофра  легко  было  бы  за  какие-нибудь  два  часа  сделать  вполне
обитаемым, так как там имелось все необходимое, вплоть до бельЯ.
     Ќичто теперь не тревожило супругов ђубо; каждый день проходил в  тупом,
сонном ожидании завтрашнего днЯ. „ом в Љруа-де-Њофра  будет  продан,  деньги
пристроены, и все уладитсЯ наилучшим образом. „а они и забывали о своем доме
и жили так, как будто уже навсегда должны были остатьсЯ в этой квартире -  в
столовой, выходившей прЯмо в коридор, довольно просторной спальне по  правую
сторону и маленькой душной кухне по левую сторону столовой.  –инковаЯ  крыша
вокзала, загораживавшаЯ их окна, словно тюремнаЯ стена, больше не раздражала
их,  а,  наоборот,  успокаивала,  усиливала  ощущение  бесконечного   покоЯ,
невозмутимой убаюкивающей тишины. Џо крайней мере крыша эта служила  защитой
от любопытных соседей, не было надобности  постоЯнно  опасатьсЯ  шпионов,  и
ђубо  с  наступлением  весны  жаловались  только   на   удушливую   пору   и
ослепительный блеск цинка, нагретого лучами весеннего солнца.
     Џосле сильного потрЯсениЯ, заставившего их  почти  два  месЯца  жить  в
постоЯнном страхе, они блаженствовали, наслаждаЯсь ощущением  непоколебимого
покоЯ. €м не хотелось трогатьсЯ с места; они  были  счастливы  уж  тем,  что
могут существовать, не подвергаЯсь ежеминутно  нравственной  пытке.  Ќикогда
еще ђубо не был на службе таким исполнительным и добросовестным, как теперь.
‚ продолжение всей надели, когда у него было дневное дежурство,  он  в  пЯть
часов утра уже выходил на станцию, заходил домой завтракать в десЯть,  снова
ЯвлЯлсЯ на службу в одиннадцать  и  возвращалсЯ  домой  лишь  в  пЯть  часов
вечера, пробыв на дежурстве  ровно  одиннадцать  часов.  ‚  следующую  затем
неделю он состоЯл ночным дежурным с пЯти часов вечера до пЯти часов утра.  “
него не было тогда даже короткого отдыха во времЯ ужина, так  как  он  ел  у
себЯ на службе. Ћн, казалось, даже  с  удовольствием  выполнЯл  эту  тЯжелую
работу, входил во все  мелочи,  хотел  видеть  все  собственными  глазами  и
выполнЯть  все  сам,  как  будто  в  утомительном  труде  находил  забвение,
возвращалсЯ к уравновешенной, нормальной жизни. ‘еверина почти все это времЯ
оставалась одна. €з двух недель одну  она  жила  на  положении  вдовы,  а  в
продолжение другой недели видела мужа только за завтраком и  обедом.  “  нее
поЯвилась страсть к хозЯйству. ђаньше она  обыкновенно  проводила  времЯ  за
вышиванием, терпеть не  могла  хозЯйства  и  предоставлЯла  старушке  ‘имон,
заходившей к ним каждый день на  три  часа,  распорЯжатьсЯ  по  собственному
усмотрению. ’еперь же,  с  тех  пор,  как  к  ней  вернулось  спокойствие  и
уверенность, что она по-прежнему  будет  жить  здесь,  ‘еверина  стала  сама
заботитьсЯ о чистоте и порЯдке. ’олько осмотрев  в  доме  все  до  последней
мелочи, она усаживалась за свое вышивание. ’еперь супруги спали всегда самым
безмЯтежным сном. Ќаедине друг с другом, за едой или по ночам,  они  никогда
не говорили  о  гранмореновском  деле,  они  считали,  что  с  ним  навсегда
покончено, все, что было, погребено.
     Ћсобенно ‘еверине  жизнь  теперь  казалась  очень  приЯтной.  …ю  снова
овладела лень, она опЯть передала хозЯйство бабушке ‘имон и,  как  деликатно
воспитаннаЯ барышнЯ, занЯлась только топким рукоделием. Ћна начала  вышивать
громаднейшее одеЯло; этой грандиозной работы могло, пожалуй, хватить на  всю
ее жизнь. ЊолодаЯ женщина вставала  довольно  поздно,  счастливаЯ  тем,  что
может оставатьсЯ одна в постели. Џоезда убаюкивали ее; они заменЯли ей часы,
так как прибывали и отходили всегда точно в назначенное времЯ. Џервое  времЯ
после замужества нескончаемый вокзальный шум: свистки, громыханье поворотных
кругов,  стук  колес  и   лЯзг   цепей,   внезапные   толчки,   напоминавшие
землетрЯсение, от которых  трЯслась  всЯ  мебель  'в  квартире,  -  пугал  и
раздражал ‘еверину. Ќо мало-помалу она привыкла  к  этому  шуму,  грохоту  и
толчкам; теперь они даже нравились ей, всЯ эта  суматоха  стала  необходимым
условием  ее  покоЯ.  „о  завтрака  она  слонЯлась  из  комнаты  в  комнату,
разговаривала  со  старушкой  ‘имон,  а  потом  сидела  обыкновенно  у  окна
столовой, уронив на колени работу, и наслаждалась своей  праздностью.  ‚  те
недели, когда ее муж ложилсЯ спать на рассвете, ‘еверина до  вечера  слышала
его храп. ќто были длЯ нее лучшие недели, она жила тогда совершенно так  же,
как до замужества, раскидывалась во всю ширину  постели  и  проводила  целый
день, как ей вздумаетсЯ. Ћна почти не выходила из дому и замечала, что живет
в ѓавре, лишь по дыму с соседних фабрик и заводов; его густые, черные  клубы
ложились  большими  пЯтнами  на  голубое  небо  и  цинковый  навес  вокзала,
закрывавший длЯ ‘еверины горизонт всего лишь в нескольких метрах от ее глаз.
ѓород был там, за этой крышей; она постоЯнно его ощущала; но тоска от  того,
что она не может его видеть, в конце концов смЯгчилась. ‚ желобе навеса  она
устроила маленький цветник - пЯть - шесть горшков левкоЯ и вербены,  которые
скрашивали ее одиночество; она воображала себЯ отшельницей в дремучем  лесу.
€ногда ђубо в свободные минуты вылезал из окна на карниз, поднималсЯ  оттуда
на цинковую крышу и усаживалсЯ на коньке. ’ам он закуривал  трубку,  смотрел
на город, расстилавшийсЯ у  его  ног,  на  лес  мачт  в  доках,  необозримое
бледно-зеленое беспредельное море.
     Љазалось,  та  же  дремота  охватила  семьи  и  других  железнодорожных
служащих,  соседей  ђубо.  Љоридор,  где  обыкновенно  свирепствовал  ураган
сплетен, словно заснул. Љогда ”иломена заходила  навестить  г-жу  ‹ебле,  их
голосов почти не было слышно. “дивленные оборотом, который принЯло дело, они
говорили о помощнике  начальника  станции  не  иначе,  как  с  презрительным
состраданием. Ћчевидно,  его  оставили  в  должности  лишь  благодарЯ  жене,
ездившей хлопотать об этом в Џариж. “ж, наверное, она там пустилась  во  все
тЯжкие. ‚о всЯком случае, репутациЯ его запЯтнана, и он  навсегда  останетсЯ
на подозрении. € так как жена кассира была теперь убеждена, что  ее  соседЯм
будет уже не под силу отнЯть у нее квартиру, она,  желаЯ  выразить  им  свое
презрение, проходила мимо, задрав голову и  не  кланЯЯсь.  Ћна  начала  даже
раздражать ”иломену, котораЯ стала гораздо реже  бывать  у  нее,  считаЯ  ее
гордЯчкой. ’ем не менее г-жа ‹ебле от нечего делать  продолжала  следить  за
интригой мадмуазель ѓишон с начальником станции г-ном „абади, правда, до сих
пор безрезультатно. ‚ тишине коридора слышалось только  мЯгкое  шлепанье  ее
войлочных туфель; все как будто погрузилось в какое-то безмЯтежное  забытье.
–елый месЯц прошел в  мирной  тишине,  напоминавшей  глубокий  сон,  который
обыкновенно наступает после большого потрЯсениЯ.
     Ќо супругов тревожила и угнетала одна вещь - кусок паркета в  столовой;
всЯкий раз, взглЯдываЯ на него, они испытывали  тЯжелое  волнующее  чувство.
‘лева от окна, у самой стены,  они  вынули  дубовый  плинтус,  спрЯтали  под
паркетом часы, десЯть тысЯч франков, найденные ими у зарезанного ѓранморена,
и кошелек, в котором оказалось около  трехсот  франков  золотом;  затем  они
снова приколотили плинтус на место. —асы и деньги  ђубо  вынул  из  карманов
убитого лишь длЯ того, чтобы навести на мысль, будто  убийство  совершено  с
целью грабежа. Ћн не был вором, и, по  его  словам,  он  скорее  умер  бы  с
голоду, чем воспользовалсЯ часами или хоть одним  сантимом  из  этих  денег.
„еньги этого старика, который опозорил  ‘еверину  и  с  которым  он  за  это
расправилсЯ, чересчур уж запачканы грЯзью и кровью; нет, нет,  это  нечистые
деньги,  и  порЯдочный  человек  не  мог  к  ним  прикоснутьсЯ.  Ћ  доме   в
Љруаде-Њофра, который он принЯл  как  наследство,  ђубо  и  не  задумывалсЯ;
совесть его возмущалась  только  тем,  что,  убив  ѓранморена,  он  шарил  в
карманах покойника и вытащил оттуда проклЯтые деньги. ‚оспоминание  об  этом
вызывало в ђубо  какое-то  отвращение,  смешанное  со  страхом.  Ћднако  ему
никогда не приходило в голову сжечь ассигнации, а часы и портмоне  выбросить
как-нибудь ночью в море. ќто было бы, разумеетсЯ,  всего  благоразумнее,  но
какой-то неЯсный инстинкт протестовал в душе ђубо против такого решительного
шага. Ћн питал бессознательное почтение к деньгам и никогда  не  решилсЯ  бы
уничтожить такую сумму. ‚ первую ночь он засунул деньги  себе  под  подушку,
так как не находил более подходЯщего места, куда бы их спрЯтать. ‚ следующие
дни он придумывал все новые тайники, каждое утро перекладывал деньги и  часы
с одного места на другое, вздрагиваЯ при малейшем шуме, опасаЯсь, что у него
будет  произведен  обыск.  Ќикогда  еще  его  воображение  не  работало  так
усиленно. Ќаконец однажды, устав хитрить и трепетать от страха,  он  оставил
деньги и часы за плинтусом, под паркетом, куда спрЯтал их  накануне;  теперь
ни за  что  на  свете  он  не  решилсЯ  бы  извлечь  их  оттуда.  Њесто  это
представлЯлось ему проклЯтым. …му чудилось, что оттуда несет покойником, что
там его подстерегают привидениЯ. Љогда ђубо ходил по комнате, он старалсЯ не
наступать на этот кусок паркета: у него возникало неприЯтное ощущение, будто
он чувствует легкий толчок. …сли ‘еверина садилась у  окна,  она  отодвигала
стул: ей мерещилось, что под полом лежит покойник. ‘упруги не говорили о нем
между собою, старались уверить себЯ, что привыкнут к нему  со  временем,  но
наконец их стало раздражать, что он все  тут  же,  что  с  каждым  часом  он
становилсЯ все более навЯзчивым. ќто неприЯтное, тревожное ощущение казалось
тем  более  странным,  что  их  нисколько  не  беспокоил  прекрасный,  новый
карманный нож, который был куплен женою и который затем муж вонзил  в  горло
любовнику. Ќож после того был вымыт и потом валЯлсЯ в Ящике кухонного стола,
откуда бабушка ‘имон брала его иной раз, чтобы отрезать ломоть хлеба.
     Ќо в тихой жизни супругов ЯвилсЯ еще новый повод длЯ волнений, и создал
его сам ђубо, заставлЯЯ †ака заходить к себе в гости.  Њашинист  приезжал  в
ѓавр три раза в неделю. Џо понедельникам он оставалсЯ в  ѓавре  от  тридцати
пЯти  минут  одиннадцатого  утра  до  двадцати  минут  седьмого  вечера;  по
четвергам и субботам приезжал пЯть  минут  двенадцатого  ночи  и  уезжал  на
следующее утро, сорок минут седьмого. ‚ первый же понедельник по возвращении
‘еверины из Џарижа ђубо пристал к машинисту:
     - Џослушайте, вам следует по-товарищески зайти к нам закусить. ‚ы  были
так внимательны к моей жене, мне просто хочетсЯ вас поблагодарить.
     ‡а  последний  месЯц  †ак  уже  два  раза  завтракал  у   ђубо.   ђубо,
по-видимому, тЯготилсЯ глубоким молчанием, обыкновенно  царившим  теперь  за
столом, когда супруги были одни, и испытывал большое облегчение, если с ними
сидел гость. Љ нему  сразу  возвращалось  веселое  настроение,  он  шутил  и
рассказывал разные забавные анекдоты.
     - ‡аходите к нам почаще, - говорил он †аку, - вы видите, что  нисколько
нас не стеснЯете.
     Ћднажды  в  четверг  вечером,  когда  †ак,  умывшись,   собиралсЯ   уже
отправитьсЯ спать, он встретил бродившего около  депо  помощника  начальника
станции. •отЯ было уже поздно, ђубо, который  не  хотел  возвращатьсЯ  домой
один, увел молодого человека с собой. †ак должен был проводить его сперва до
вокзала, а затем ђубо затащил машиниста к себе. ‘еверина еще не  ложилась  и
читала. Њужчины выпили по рюмке водки, а затем все втроем принЯлись за карты
и играли далеко за полночь.
     ‘ тех пор завтраки втроем по понедельникам, а по четвергам  и  субботам
легкие ужины стали обычными и почти обЯзательными.  …сли  †ак  иной  раз  не
ЯвлЯлсЯ, то ђубо сам ходил его разыскивать, приводил  к  себе  и  бранил  за
невнимание. ђубо становилсЯ все более и более мрачным, и оживлЯлсЯ только  в
присутствии нового приЯтелЯ. Љазалось, ему следовало бы ненавидеть †ака, как
очевидца жестокой расправы, как живое напоминание о страшном  деле,  которое
ему  хотелось  забыть;  но  †ак,  напротив,  стал  ему  теперь  положительно
необходим, быть может, именно потому, что хотЯ †ак знал все,  он  ничего  не
сказал.  ќто   крепко   свЯзывало   их,   как   соучастие.   ђубо   зачастую
многозначительно поглЯдывал на машиниста, внезапно бросалсЯ к нему,  пожимал
ему руку крепче, чем того требовало простое выражение товарищеских чувств.
     ЏосещениЯ †ака были теперь развлечением длЯ  семейства  ђубо.  ‘еверина
всегда встречала его веселым возгласом, как  человек,  которого  неожиданное
удовольствие избавлЯет от томительной скуки. Ћна тотчас же бросала вышивание
или книгу и, выйдЯ из своего оцепенениЯ,  в  котором  проводила  целые  дни,
принималась болтать и смеЯтьсЯ.
     - Љак это мило с вашей стороны, что вы пришли. џ слышала,  как  подошел
курьерский поезд, и подумала о вас!
     „ни, когда машинист заходил завтракать, были настоЯщими праздниками длЯ
ђубо и его жены. Ћна уже знала вкусы †ака и  сама  ходила  утром  на  рынок,
чтобы раздобыть длЯ него свежие Яйца;  она  держала  себЯ  очень  мило,  как
радушнаЯ хозЯйка, принимающаЯ друга дома, так что †ак пока еще не видел в ее
приветливости  ничего  иного,  кроме  желаниЯ  быть  любезной  и  стремлениЯ
чем-нибудь развлечьсЯ.
     - ‘мотрите же, приходите в будущий понедельник, Я  угощу  вас  отличным
кремом, - говорила ‘еверина †аку.
     ‚се же, когда к концу месЯца †ак стал у ђубо частым гостем,  отчуждение
между женою и мужем еще более возросло. ‘еверине все больше нравилось  спать
одной, она старалась как можно реже встречатьсЯ  теперь  с  мужем.  Ђ  ђубо,
чувственный и горЯчий в первое времЯ после женитьбы, не старалсЯ  теперь  ее
удержать. …го любовь к  ней  была  лишена  нежности,  и  ‘еверина  терпеливо
подчинЯлась ему, не знаЯ другой любви, не знаЯ  наслаждениЯ.  Ќо  с  момента
убийства его страсть стала вызывать в ней отвращение,  она  сама  не  знала,
почему. …й было страшно с ним. Ћдин раз в склонившемсЯ над ней  воспаленном,
судорожно искаженном лице ей почудилось лицо убийцы; она закричала. € с  тех
пор ей бывало страшно каждый раз;  ей  всегда  при  этом  казалось,  что  он
заносит над ней нож. ќто было чистейшее безумие, но сердце ее  трепетало  от
страха. € муж все реже требовал от  нее  ласк,  ему  не  по  вкусу  была  ее
неподатливость. Љак будто пролитаЯ кровь, весь пережитый ужас  внесли  в  их
жизнь вЯлость и равнодушие, какие обыкновенно наступают под старость.  Љогда
они проводили ночь в общей постели, они старались отодвинутьсЯ друг от друга
как можно дальше. ЏоЯвление †ака ускорило их разрыв: †ак своим  присутствием
как бы возвращал им свободу, избавлЯл их друг от друга.
     Ќо  ђубо  не  мучилсЯ  угрызениЯми  совести.  Џока  дело  об   убийстве
ѓранморена  не  сдали  в  архив,   ђубо   боЯлсЯ,   что   его   притЯнут   к
ответственности; особенно пугала его перспектива лишитьсЯ места.  ’еперь  же
он ни в чем не раскаивалсЯ. Ќо если бы ему пришлось начинать снова, то, быть
может, он не стал бы вмешивать в дело жену: женщины сразу  терЯютсЯ,  и  его
жена отдалЯлась от него, потому что он взвалил на ее плечи  чересчур  тЯжкое
бремЯ. Ћн осталсЯ бы господином, если бы не относилсЯ к ней, как к товарищу,
соучастнику в преступлении.
     Љак бы то ни было, дело было сделано, и с этим надо было миритьсЯ,  тем
более,  что  ему  приходилось  употребить  большое   усилие,   чтобы   снова
почувствовать всю неизбежность длЯ себЯ убийства ѓранморена, как  чувствовал
он тогда, после признаниЯ жены. …му казалось тогда, что если бы он  не  убил
этого человека, он не мог бы жить. ’еперь,  когда  пламЯ  ревности  потухло,
жгучаЯ рана затЯнулась, ђубо, охваченный каким-то оцепенением,  точно  кровь
его сердца застыла от всей пролитой крови, спрашивал себЯ: стоило ли в самом
деле убивать? ќто не  было  раскаЯние,  скорее,  разочарование,  мысль,  что
нередко делаешь постыдные вещи длЯ достижениЯ своего счастьЯ, но  счастливее
от этого не делаешьсЯ. ђубо был прежде человеком словоохотливым,  теперь  он
подолгу молчал и, погруженный в неЯсные размышлениЯ, становилсЯ все мрачнее.
—тобы не оставатьсЯ лицом к лицу с женой,  он  каждый  день  после  завтрака
взбиралсЯ на крышу дебаркадера, садилсЯ там верхом на  конек  и,  освеженный
морским ветром, убаюканный неопределенными мечтами, курил трубку за трубкой,
следЯ  за  пароходами,   исчезавшими   на   горизонте,   в   беспредельности
светло-зеленого морЯ. Ќо однажды вечером в нем пробудилась  прежнЯЯ  бешенаЯ
ревность. Ћн отправилсЯ в депо разыскивать †ака и, возвращаЯсь с ним  домой,
чтобы выпить по рюмочке, встретил на лестнице обер-кондуктора Ђнри  „овериЯ.
’от смутилсЯ, стал объЯснЯть, что приходил к г-же ђубо по поручению  сестер.
Ќа самом же деле он с некоторого времени ухаживал за ‘евериной,  надеЯсь  на
победу.
     ђубо еще в дверЯх накинулсЯ на жену.
     - —то здесь нужно этому типу? ’ы ведь знаешь, что Я его  не  выношу!  -
сердито крикнул он ей.
     - „руг мой, да он попросил у менЯ только рисунок длЯ вышиваниЯ...
     - џ ему покажу вышивание! Ќеужели ты менЯ считаешь таким  дураком,  что
думаешь, будто Я не понимаю, чего он здесь ищет? Ђ ты тоже, смотри у менЯ!
     ‘удорожно стиснув кулаки, ђубо наступал на жену, а  она,  побледнев  от
испуга, отшатнулась назад, изумленнаЯ  этой  вспышкой  ревности,  неожиданно
разразившейсЯ в спокойной атмосфере  равнодушиЯ  теперешней  их  супружеской
жизни. ќто была, впрочем, только мгновеннаЯ вспышка. ЋбращаЯсь к †аку,  ђубо
сказал ему уже более спокойным тоном:
     - Ѓывают же такие молодцы, врываютсЯ в семью в полной уверенности,  что
жена тотчас броситсЯ к ним на шею, а муж сочтет это  за  великую  честь  длЯ
себЯ и закроет на все глаза! Ќет, Я не из таковских. “ менЯ при одной  мысли
об этом кровь бросаетсЯ в голову. џ задушил бы жену... тут же! ‘оветую этому
господину сюда не возвращатьсЯ, а то Я разделаюсь с ним по-свойски! Њерзавец
он, вот кто!
     †ак чувствовал себЯ очень неловко во времЯ этой сцены. Ѓыть может,  эта
преувеличеннаЯ  Ярость  должна  была  послужить  предостережением  длЯ  него
самого? “ж не вздумал ли ђубо ревновать его к ‘еверине?  Ќо  он  успокоилсЯ,
когда ђубо продолжал уже совершенно веселым тоном:
     - Ќу, полно, дурочка, не сердись! џ уверен, что ты сама выгнала бы  его
вон... Ђ ну-ка, давайте выпьем все, и ты с нами чокнись!
     Ћн похлопал †ака по  плечу,  а  ‘еверина,  успокоившись,  улыбалась  им
обоим. Џотом они выпили вместе и очень приЯтно побеседовали с часок.
     ’ак ђубо сам помогал сближению жены со своим приЯтелем, как будто вовсе
не  помышлЯЯ  о  возможных  последствиЯх.  €менно  эта  ревниваЯ  вспышка  и
послужила причиной сближениЯ †ака и ‘еверины, скрепила интимными признаниЯми
их втайне возраставшую нежность. “видевшись на следующий день  с  ‘евериной,
†ак пожалел о том, что муж обращаетсЯ с ней так грубо. ѓ-жа ђубо со  слезами
на глазах невольно призналась ему, как мало счастьЯ нашла в  своей  семейной
жизни. Ћ этой минуты у них ЯвилсЯ особый  сокровенный  предмет  длЯ  беседы,
возник некий дружеский заговор. Ћни понимали друг друга без слов. Џри каждом
посещении †ак взглЯдом спрашивал  у  ‘еверины,  не  было  ли  у  нее  в  его
отсутствие какого-нибудь нового огорчениЯ. Ћна отвечала  ему  только  легким
движением век. €х руки встречались  за  спиною  мужа;  они  становились  все
смелее, объЯснЯлись долгими рукопожатиЯми,  их  горЯчие  пальцы,  сплетаЯсь,
говорили о все возраставшем интересе к малейшим  событиЯм  в  их  жизни.  €м
редко удавалось видетьсЯ в отсутствии ђубо. Ћн вечно  торчал  между  ними  в
этой мрачной столовой, а им даже в голову не приходило назначить друг  другу
свидание в каком-нибудь укромном уголке на вокзале. Џока это было еще только
дружеское расположение, нежнаЯ симпатиЯ, и муж почти не мешал им, потому что
взглЯда, пожатиЯ руки было достаточно, чтобы они понЯли друг друга.
     Љогда †ак в первый раз шепнул на ухо ‘еверине, что  будет  ждать  ее  в
следующий четверг, в полночь, позади депо, она возмутилась и сердито  отнЯла
свою руку. Ќа этой неделе  она  чувствовала  себЯ  свободнее,  так  как  муж
дежурил по ночам. ‚се  же  она  чрезвычайно  смутилась  при  мысли,  что  ей
придетсЯ уйти ночью так далеко из дому на свидание с †аком.  Ћна  испытывала
еще не знакомое ей волнение, страх, сердце  ее  трепетало,  как  у  невинной
девушки. “ступила она не сразу.  †аку  пришлось  упрашивать  ее  около  двух
недель, прежде чем она согласилась, хотЯ сама страстно  желала  этой  ночной
прогулки. Ќаступил  июнь,  вечера  становились  душными,  еле  чувствовалось
свежее дыхание морЯ. “же три раза †ак поджидал ‘еверину,  надеЯсь,  что  она
все же придет, несмотрЯ на ее отказ. € на этот раз она отнекивалась, но ночь
была безлуннаЯ, облачнаЯ, ни одна звезда не светилась сквозь  жаркую  пелену
густой мглы. ‘тоЯ в тени, †ак поджидал ‘еверину; наконец он увидел  ее,  она
шла неслышными шагами, всЯ в черном. Ѓыло так темно, что она прошла бы мимо,
не заметив его, но †ак схватил ее в объЯтиЯ  и  поцеловал.  Ћна  вздрогнула,
слабо вскрикнула, улыбнулась и уже не отнимала губ.  Ѓольше  она  ничего  не
позволила ему, даже не  согласилась  сесть  под  каким-нибудь  навесом.  Ћни
ходили взад и вперед и, прижавшись  друг  к  другу,  разговаривали  шепотом.
‘танционное депо и разные пристройки занимают  всю  обширную  площадь  между
‡еленой   улицей   и   улицей   ”рансуа-Њазелин;   обе   улицы    пересекают
железнодорожную линию.  Ќа  этом  большом  участке,  изборожденном  во  всех
направлениЯх подъездными путЯми, помещалось множество цистерн,  водокачек  и
разных других построек. Ѓыли там два больших  ангара  длЯ  паровозов,  домик
‘ованьЯ с крохотным огородом, ремонтные мастерские, казармы длЯ машинистов и
кочегаров.  ‚  лабиринте  этих   пустынных   закоулков   легко   спрЯтатьсЯ,
затерЯтьсЯ, словно в лесу. –елый час †ак и  ‘еверина  наслаждались  чудесным
уединением, облегчали душу дружескими  словами,  так  долго  невысказанными.
‘еверина позволЯла †аку говорить только  о  дружбе;  она  напрЯмик  объЯвила
†аку, что никогда не будет принадлежать ему, что  было  бы  гадко  запЯтнать
чем-нибудь чистоту дружбы, которой она так  гордитсЯ;  ей  хотелось  уважать
себЯ. †ак проводил ее до ‡еленой улицы. ѓубы их слились  в  долгом  поцелуе.
‘еверина вернулась домой.
     ‚ тот же самый час ђубо задремал в старом кожаном  кресле,  в  дежурной
комнате помощника начальника станции. ђаз двадцать  за  ночь  вставал  он  с
кресла, с трудом расправлЯЯ одеревеневшие члены. „о десЯти часов  вечера  он
должен был принимать и отправлЯть вечерние  поезда.  Ћсобенно  много  хлопот
было у него  с  поездом,  доставлЯвшим  в  Џариж  свежую  рыбу.  Џриходилось
тщательно наблюдать за маневрированием на  станции,  за  сцепкой,  проверЯть
накладные. ‡атем, по прибытии и разборке парижского курьерского,  он  ужинал
один в дежурной комнате  принесенными  из  дому  хлебом  и  холодным  мЯсом.
Џоследний пассажирский поезд из ђуана приходил  в  ѓавр  ночью,  в  половине
первого. Џосле этого на пустынных  платформах  водворЯлась  мертваЯ  тишина.
’олько кое-где горели газовые рожки, и всЯ станциЯ засыпала,  погруженнаЯ  в
полумрак. Ќа ночь оставались дежурными, кроме помощника начальника  станции,
только двое смотрителей да четверо или пЯтеро рабочих. Ќо и те храпели вовсю
на скамьЯх в дежурной комнате, и ђубо, который  должен  был  будить  их  при
малейшей тревоге, чутко дремал, прислушиваЯсь к каждому шуму. Ћн боЯлсЯ, что
под утро усталость все же одолеет его, и ставил на пЯть часов будильник, так
как в этот час должен был встречать первый поезд из Џарижа. Ќо с  некоторого
времени его мучила  бессонница,  и  он  только  ворочалсЯ  в  кресле,  не  в
состоЯнии уснуть хотЯ бы на минутку. ’огда он выходил из  дежурной  комнаты,
делал  ночной  обход,  останавливалсЯ  у  будки   стрелочника,   с   которым
перекидывалсЯ несколькими словами. Ѓеспредельное темное небо,  торжественнаЯ
тишина  ночи  понемногу  успокаивали  его.  Џосле  того  как  однажды  ночью
забравшиесЯ на станцию воры чуть не убили  его,  железнодорожное  начальство
снабдило его револьвером, который он всегда  носил  в  кармане.  Ћн  нередко
бродил до зари, останавливаЯсь при каждом шорохе, а  затем  снова  продолжал
ходить, смутно сожалеЯ, что ему так и не удалось испробовать  на  ком-нибудь
свой револьвер. Љогда начинало  светать  и  очертаниЯ  станционных  построек
становились все Явственнее, ђубо чувствовал себЯ  спокойнее.  ’еперь,  когда
рассветало уже с трех часов, он возвращалсЯ обыкновенно к  этому  времени  в
дежурную комнату и засыпал там в  кресле  мертвым  сном  до  тех  пор,  пока
будильник не поднимал его на ноги своим трезвоном.
     Љаждые две недели, по четвергам и субботам, ‘еверина встречалась  ночью
с †аком в депо. Ћднажды она рассказала †аку о револьвере, который носил  при
себе ее муж. ќто их обеспокоило, и хотЯ во времЯ своих ночных  обходов  ђубо
никогда не  осматривал  депо,  все  же  видимость  опасности  еще  увеличила
прелесть их ночных  прогулок.  Ћни  нашли  восхитительное  местечко:  позади
домика ‘ованьЯ нечто вроде аллеи между громадными штабелЯми каменного  углЯ,
казавшейсЯ ночью  уединенной  улицей  какого-то  фантастического  города,  с
дворцами из черного мрамора. ‚ этом уголке их  никто  не  мог  разыскать.  ‚
конце  прохода  между   штабелЯми   стоЯл   сарайчик   длЯ   железнодорожных
инструментов. ѓруда пустых мешков, наваленных в  сарайчике,  могла  заменить
мЯгкое ложе. Ћднажды в  субботу  внезапный  ливень  заставил  молодых  людей
укрытьсЯ в этом сарайчике. ‘еверина упорно отказывалась  сесть  и  позволЯла
только без конца целовать себЯ в губы.
     —истота ее чувств оставалась нетронутой, она по-дружески позволЯла †аку
целовать себЯ, но когда, разгораЯсь от страсти, он пыталсЯ овладеть ею,  она
начинала плакать, повторЯЯ каждый раз одни и те же доводы. ‡ачем он огорчает
ее? ’ак хорошо любить друг друга, не примешиваЯ  к  любви  всей  этой  грЯзи
половых отношений!  ЋскверненнаЯ  в  шестнадцать  лет  развратным  стариком,
окровавленнаЯ тень которого мерещилась ей до  сих  пор,  униженнаЯ  животной
страстью своего мужа, она  сохранила  вместе  с  тем  детскую  непорочность,
девственность „уши, прелестную  стыдливость  неосознанной  страсти.  ‚  †аке
‘еверину восхищала его нежность,  он  покорно  отводил  свои  объЯтиЯ,  лишь
только она брала его руки в свои. ‚ первый раз  в  жизни  она  любила  и  не
уступала именно потому, что  не  хотела  унизить  свое  чувство,  не  хотела
принадлежать этому человеку сразу, как принадлежала двум другим. ‚ ней  жило
бессознательное  желание  продлить  до  бесконечности   эти   восхитительные
ощущениЯ, стать совсем юной, какой она была  до  того,  как  ее  осквернили,
иметь верного друга - как это бывает в пЯтнадцать лет, - с которым  целуютсЯ
взасос  в  укромных  уголках.  †ак  тоже,  за   исключением   редких   минут
лихорадочного возбуждениЯ, казалось,  ни  на  чем  не  настаивал,  отдаваЯсь
сладостному чувству предвкушениЯ счастьЯ. ’ак же как и ей, ему казалось  что
он возвращаетсЯ к  своему  детству,  испытывает  впервые  блаженство  любви,
потому что до сих пор любовь внушала  ему  ужас.  Ћн  укрощал  порывы  своей
страсти, потому что где-то в глубине его чувства к ‘еверине шевелилсЯ глухой
и неЯсный страх, страх, что его желание может слитьсЯ с  давним  стремлением
убить. Ћна же, котораЯ убила сама, казалось,  осуществлЯла  затаенную  мечту
его плоти. Ћн с каждым днем все больше  верил  в  свое  исцеление.  ‚едь  он
держал ее в своих объЯтиЯх, приникал губами к ее губам, пил  ее  дыхание,  а
бешеное желание убить и стать господином не просыпалось в его  душе.  Ќо  он
все еще не  решалсЯ;  было  так  приЯтно  ждать,  предоставлЯЯ  самой  любви
сближать их все больше и  больше,  ждать  той  минуты,  когда  сама  любовь,
покорив  окончательно  обессиленную  волю,  толкнет  их  друг  к  другу.  €х
счастливые свиданиЯ продолжались, их радовали мимолетные встречи, прогулки в
темноте между штабелЯми черного  углЯ,  возле  которых  окружающаЯ  их  тьма
становилась еще чернее.
     Ѓыла знойнаЯ июльскаЯ ночь; чтобы поспеть в ѓавр точно по расписанию  -
пЯть  минут  двенадцатого,  -  †ак  беспрестанно  подгонЯл  ‹изон,  котораЯ,
казалось, разомлела от удушливой жары. ЌачинаЯ от ђуана, следом  за  поездом
шла гроза: с левой стороны ослепительные молнии  прорезали  ночной  мрак,  и
машинист часто с тревогой оглЯдывалсЯ назад. ‘еверина обещала прийти к  нему
в эту ночь на свидание, он боЯлсЯ, что если гроза разразитсЯ  слишком  рано,
то помешает ей выйти из дому. Џоезд прибыл в ѓавр еще  до  грозы,  и  †ак  в
нетерпении ворчал на пассажиров, которые слишком медленно,  по  его  мнению,
выбирались из вагонов.
     ђубо, дежуривший в эту ночь, стоЯл тут же, на платформе.
     - —ерт возьми, вам, видно, не терпитсЯ лечь спать, - рассмеЯлсЯ  он.  -
†елаю вам спокойной ночи.
     - Ѓлагодарю.
     Џодвинув состав назад, †ак дал свисток и  ушел  со  своим  паровозом  в
депо. ѓромадные двери депо были  открыты  настежь,  и  ‹изон  устремилась  в
ангар, представлЯвший собою нечто  вроде  галереи  длиною  приблизительно  в
семьдесЯт метров; на двух колеЯх могло поместитьсЯ  разом  шесть  паровозов.
Ѓыло очень темно: четыре газовых рожка едва  мерцали,  и  казалось,  что  от
длинных движущихсЯ теней окружающий м.рак сгущаетсЯ еще больше. Џо  временам
стеклЯннаЯ крыша ангара  и  высокие  окна  по  обе  стороны  вспыхивали  под
огненными змеЯми молний, уже бороздивших  небо.  ’огда,  словно  при  зареве
пожара, можно было различить потрескавшиесЯ  стены,  почерневшие  от  копоти
балки, всю ветхость пришедшего уже  в  негодность  строениЯ,  ‚  ангаре  уже
стоЯли два паровоза, остывшие, словно погруженные в сон.
     Џекэ тотчас принЯлсЯ тушить топку.  Ћн  усиленно  работал  кочергой,  и
мелкие раскаленные осколки углЯ, вываливаЯсь из зольника, падали в  угольную
Яму.
     - “жасно есть хочетсЯ, пойду перекусить, - сказал он. - Ђ, вы как?
     †ак промолчал. Љак он ни торопилсЯ, он все же  не  хотел  расстатьсЯ  с
‹изон, прежде чем не будет потушен огонь и котел совершенно  опорожнен.  Љак
хороший  машинист,  он  строго  придерживалсЯ  этого   правила,   постепенно
вошедшего у него в привычку. Ћн всегда тщательно осматривал ‹изон,  протирал
и чистил ее с такою же  заботливостью,  с  какою  ухаживают  за  породистой,
чистокровной лошадью.
     ‚ода из котла брызнула мощной струей  в  канаву,  и  только  тогда  †ак
сказал:
     - Ќу, поторапливайтесь!
     ‘трашный раскат грома прервал его. ‚ысокие окна  паровозного  депо  так
Ясно обрисовались на огненном фоне неба, озаренного молнией, что можно  было
сосчитать все разбитые стекла. ‡азвенел, как колокол, железный лист, зажатый
стоймЯ в тиски. ‚етхие стропила затрещали.
     - Ќу, погодка! - заметил кочегар.
     “ машиниста вырвалсЯ жест отчаЯниЯ. ’еперь  все  пропало,  целый  потоп
хлынул на крышу ангара, казалось, он сейчас перебьет  все  стекла  в  крыше.
Ќекоторые уже были разбиты, и на ‹изон лились потоки  дождЯ.  Ѓешеный  ветер
врывалсЯ в ангар через открытые ворота, словно угрожаЯ разнести его  дрЯхлый
остов.
     Џекэ, заканчиваЯ уборку паровоза, заметил:
     - Ќу, на сегоднЯ хватит... ‡автра видно будет... € добавил:
     - Џойти поесть... ‚ такой ливень не стоит тащитьсЯ на квартиру!
     ‘толоваЯ длЯ поездных бригад находилась тут же, возле  самого  депо,  а
нанЯтаЯ железнодорожным  обществом  квартира  длЯ  машинистов  и  кочегаров,
которым приходилось останавливатьсЯ в ѓавре, помещалась в частном  доме,  на
улице ”рансуа-Њазелин. ‚ такой ливень нечего было и думать идти туда.
     †аку пришлось пойти с кочегаром, который захватил с собою его корзинку,
как будто желаЯ услужить начальнику. Ќа самом деле кочегар знал, что в  этой
корзинке, кроме двух кусков телЯтины  и  хлеба,  имеетсЯ  еще  едва  початаЯ
бутылка вина, котораЯ главным образом и возбуждала его  аппетит.  „ождь  все
усиливалсЯ, страшный раскат грома  снова  потрЯс  ангар.  Љогда  машинист  и
кочегар вышли в маленькую дверь слева, котораЯ вела к  столовой,  ‹изон  уже
начала  остывать.  Ћна  одиноко  засыпала  во  мраке,  который  по  временам
прорезали молнии, под крупным дождем, поливавшим  ее  бедра.  Ћколо  нее  из
плохо запертого наливного крана бежала тонкой  струйкой  вода,  образовавшаЯ
целую лужу и медленно стекавшаЯ в канаву между колесами паровоза.
     Џрежде чем войти в столовую, †ак захотел умытьсЯ;  в  соседней  комнате
всегда была приготовлена горЯчаЯ вода и стоЯли лоханки. †ак вынул  из  своей
корзинки кусок мыла, тщательно вымыл руки и лицо, почерневшие и запылившиесЯ
в дороге. “ него всегда была с собою - как рекомендуетсЯ всем  машинистам  -
запаснаЯ  одежда,  а  потому  он  мог  переодетьсЯ  с  ног  до  головы;   он
переодевалсЯ каждый раз, когда  ему  предстоЯло  ночное  свидание  в  ѓавре.
Љочегар, слегка ополоснув лицо и руки, давно уже поджидал †ака в столовой.
     ќта  столоваЯ  помещалась  в  небольшой  комнате  с   голыми   стенами,
окрашенными  желтой  краской;  там  стоЯли  кухоннаЯ   плита   и   небольшой
привинченный к полу стол, покрытый вместо скатерти  цинковым  листом.  Љроме
этого стола и двух скамеек, никакой мебели больше не было. Љаждый приносил с
собою еду, которую можно было разогреть на плите; тарелок не  полагалось,  и
все ели обыкновенно  на  куске  бумаги  кончиком  ножа.  Љомната  освещалась
широким большим окном.
     - —то за мерзкий дождь! - воскликнул †ак, подходЯ к окну.
     Џекэ уселсЯ на скамейке у стола.
     - Ђ вы не будете есть? - спросил он.
     - Ќет, дружище, доканчивайте, если хотите, мой хлеб и телЯтину.  Ђ  мне
есть не хочетсЯ.
     Љочегар  не  заставил  себЯ  долго  просить,  набросилсЯ  на  телЯтину,
опорожнил бутылку. Ћн часто пользовалсЯ ужином †ака - тот был  плохой  едок;
Џекэ был благодарен за все перепадавшие ему куски  и  платил  †аку  собачьей
привЯзанностью. Џосле некоторого молчаниЯ Џекэ проговорил с набитым ртом:
     - Ђ черт с ним, с дождем, раз мы теперь под крышей. ‚прочем, если дождь
не перестанет, Я сбегу от вас кое-куда по соседству.
     Ћн расхохоталсЯ: кочегар рассказал  †аку  о  своей  свЯзи  с  ”иломеной
‘ованьЯ, чтобы тот знал, почему Џекэ пропадает по  ночам.  ”иломена  жила  у
своего брата, в нижнем этаже, в комнате рЯдом с кухней. Џекэ  стоило  тольк