подсвечниках две свечи. ’ут же стоЯли сосуд  со  свЯтой  водой  и
кропило, кувшин с водой, миска, полотенце и две белые фарфоровые тарелки:  в
одной из них лежала вата, в другой - пакетики из  белой  бумаги.  ‚  поисках
цветов обегали все теплицы нижнего города, но удалось достать  только  розы,
большие белые розы, покрывшие весь  стол  огромными,  дрожащими,  как  белое
кружево, букетами. € среди этой белизны лежала умирающаЯ  Ђнжелика,  лежала,
закрыв глаза, и чуть заметно дышала.
     ђано утром был доктор и сказал, что она не доживет  до  вечера.  Љаждую
минуту она готова была умереть, не приходЯ в сознание. €  ѓюберы  ждали.  €х
слезы ничего не могли изменить.  Ћни  сами  хотели  этой  смерти,  они  сами
предпочли, чтобы дочь их умерла, но не нарушила долга, и, значит, бог  хотел
того же вместе с ними.  ’еперь  уже  не  в  их  власти  было  вмешатьсЯ,  им
оставалось только покоритьсЯ судьбе. ѓюберы ни в  чем  не  раскаивались,  но
изнывали от горЯ. ‘ тех пор,  как  Ђнжелика  стала  угасать,  они  бессменно
дежурили возле нее, отвергнув всЯкую постороннюю помощь. € в этот  последний
час они вдвоем были с ней; они ждали.
     ”аЯнсоваЯ печь жалобно гудела, словно стонала; ѓюбер подошел  к  ней  и
машинально открыл  дверцу.  ‘тало  тихо,  розы  дрожали  в  теплом  воздухе.
ѓюбертина прислушивалась к звукам, доносившимсЯ сквозь стену из собора. “дар
колокола поколебал старые камни, наверное, это отец Љорниль вышел из  собора
со свЯтым миром. ѓюбертина спустилась вниз, чтобы встретить его  на  пороге.
Џрошло несколько минут; на узкой, витой лесенке раздалсЯ шум. €,  пораженный
изумлением, дрожа от благоговейного ужаса и надежды, ѓюбер  упал  на  колени
посреди теплой комнаты.
     ‚место старого свЯщенника вошел монсиньор, сам  монсеньор  в  кружевной
епископской рЯсе и лиловой епитрахили; он  нес  серебрЯный  сосуд  с  миром,
освЯщенным им самим в великий четверг.  …го  орлиные  глаза  смотрели  прЯмо
перед собой, красивое бледное лицо под  густыми  прЯдЯми  седых  волос  было
величаво. Ђ за ним, как простой причетник, шел отец Љорниль  с  распЯтием  в
руке и с требником под мышкой.
     …пископ остановилсЯ в дверЯх и торжественно провозгласил:
     - Pax huic domui {Њир дому сему (лат.).}.
     - Et omnibus habitantibus in ea {€ всем живущим в нем (лат.).}, -  тише
откликнулсЯ свЯщенник.
     …пископ и отец Љорниль вошли в  комнату,  за  ними  вошла  дрожащаЯ  от
волнениЯ  ѓюбертина  и  встала  на  колени  рЯдом  с   мужем.   Ѓлагоговейно
склонившись, сложив руки, оба молились от всего сердца.
     Ќа следующий день после свиданиЯ  с  Ђнжеликой  у  ”елисьена  произошло
жестокое объЯснение с отцом. —уть  не  силой  он  ворвалсЯ  в  часовню,  где
епископ  еще  молилсЯ  после  ночи,  проведенной  в  мучительной  борьбе   с
неумиравшим  прошлым.  „олго  сдерживаемое  возмущение  прорвалось   наконец
наружу, и покорный сын, до сих пор такой почтительный и  боЯзливый,  открыто
восстал против отца. Њежду двумЯ  мужчинами  одной  крови,  одинаково  легко
приходившими в бешенство, произошла ужаснаЯ сцена.  ‘тарик  встал  со  своей
молитвенной скамеечки, кровь бросилась ему в лицо, он молча, с  высокомерным
упорством слушал сына. Ђ тот выкладывал все, что  у  него  было  на  сердце,
говорил, все возвышаЯ голос, доходЯ почти до крика, и лицо его пылало, как у
отца. Ћн говорил, что Ђнжелика больна, что она близка к смерти, рассказывал,
в какое отчаЯние пришел, когда увидел ее, как предложил ей бежать г-месте  с
ним и как она в свЯтом и. чистом самоотречении отказалась от этого  замысла.
Ќо  не  равносильно  ли  убийству  дать  умереть  этому  покорному  ребенку,
соглашающемусЯ принЯть возлюбленного только из  рук  отца?  ‚едь  она  могла
получить его, получить вместе с его именем и состоЯнием  -  и  все-таки  она
сказала нет, она одержала победу над собой. € он любит ее,  любит  так,  что
тоже умрет без нее, он презирает себЯ за то,  что  не  может  вместе  с  нею
испустить последний вздох! Ќе добиваетсЯ ли отец  их  горестной  гибели?  Ћ,
родовое имЯ, деньги и роскошь, упрЯмаЯ волЯ, что все это значит, когда можно
сделать счастливыми двух людей? ‚не себЯ от волнениЯ ”елисьен сжимал и ломал
свои дрожащие руки, требовал от  отца  согласиЯ,  еще  умолЯл  его,  но  уже
начинал угрожать. Ќо епископ упорно молчал и решилсЯ разжать губы только длЯ
того, чтобы еще раз властно произнести: "Ќикогда!"
     ’огда, обезумев от гнева,  ”елисьен  потерЯл  всЯкую  сдержанность.  Ћн
заговорил о матери. ќто она воскресла в нем и заЯвлЯет его устами свои права
на любовь. ђазве отец не любил ее? ђазве он  радовалсЯ  ее  смерти?  Љак  же
может он быть таким жестоким к тем, кто любит,  кто  хочет  жить!  Џусть  он
окружает себЯ холодом религиозного самоотречениЯ,  все  равно  мертваЯ  жена
восстанет из гроба, будет преследовать и мучить его за то, что он мучает  ее
дитЯ. Ћна любила жизнь, она хочет жить вечно в детЯх и внуках,  а  он  вновь
убивает ее, ибо запрещает сыну женитьсЯ на своей избраннице и тем прекращает
свой род. ЌельзЯ посвЯщать себЯ церкви после того, как уже  успел  посвЯтить
себЯ женщине.  €  ”елисьен  бросал  в  лицо  неподвижному,  замкнувшемусЯ  в
страшном молчании отцу обвинениЯ в убийстве и клЯтвопреступлении. Џотом, сам
испуганный своими словами, он убежал, шатаЯсь.
     Ћставшись один, монсеньор, словно пораженный кинжалом в  грудь,  тЯжело
повернулсЯ и бессильно опустилсЯ коленЯми на молитвенную скамеечку.  •риплый
стон вырвалсЯ из его груди. Ћ страданиЯ слабого сердца,  непобедимаЯ  немощь
плоти! Ћн все еще любит эту женщину, эту неизменно  воскресающую  покойницу,
любит, как в первую брачную ночь, когда он целовал ее белые ножки; он  любит
и сына, как ее отражение, как  оставленную  ему  частицу  ее  жизни;  и  эту
девушку, эту отвергнутую им молоденькую работницу, он  и  ее  любит  той  же
любовью, какую питает к ней его сын. •оть он и не признавалсЯ себе  в  этом,
девушка растрогала его еще в соборе. …го  очаровала  ее  простота,  чудесный
аромат юности, исходивший от нее, ее золотые волосы и  нежнаЯ  шеЯ.  …пископ
мысленно видел ее вновь, скромную, чистосердечную, обезоруживающе  покорную.
€ это видение, подобно угрызению совести, преследовало его,  овладеваЯ  всем
его существом. ‚слух он мог отвергать эту девушку, но про себЯ знал, что она
держит его сердце в своих слабых, исколотых иголкой руках. €  пока  ”елисьен
безумно умолЯл его, епископу чудились позади  его  белокурой  головы  головы
обеих любимых женщин: той, которую он оплакивал, и той, что умирала от любви
к его сыну. €, рыдаЯ, не знаЯ, в чем обрести опору, истерзанный отец  умолЯл
небо дать ему силы вырвать из груди свое  сердце,  ибо  это  сердце  уже  не
принадлежало богу.
     Њонсеньор молилсЯ до самого вечера. Љогда он вышел из  церкви,  он  был
бледен, как смерть, измучен, но полон решимости. Ћн не мог  согласитьсЯ,  он
повторЯл все то же ужасное слово: "Ќикогда!" Ћдин бог  имел  право  изменить
его волю, и он молилсЯ, но бог молчал. Ќужно покоритьсЯ и терпеть.
     Џрошло два днЯ. Ћбезумевший от горЯ ”елисьен все  времЯ  бродил  вокруг
домика ѓюберов в ожидании новостей. Љаждый  раз,  когда  кто-нибудь  выходил
оттуда, ноги у него подкашивались от страха. € в то  утро,  когда  ѓюбертина
побежала в церковь просить  соборовать  дочь,  он  узнал,  что  Ђнжелика  не
доживет до вечера. Ћтца ЉорнилЯ не было в соборе,  ”елисьен  в  поисках  его
обегал весь город, ибо последнЯЯ его надежда была на помощь свыше. Ћн  нашел
и привел доброго свЯщенника, но минутнаЯ  надежда  уже  угасла,  сомнение  и
Ярость вновь овладели им. —то делать?  Љак  заставить  небо  вступитьсЯ?  Ћн
бросилсЯ в епископство, опЯть ворвалсЯ к отцу, и  его  бессвЯзные,  безумные
выкрики сначала просто испугали монсеньора. Џотом  он  понЯл,  что  Ђнжелика
умирает, ждет соборованиЯ и что теперь один бог может  ее  спасти.  ”елисьен
прибежал только длЯ  того,  чтобы  излить  свою  муку,  порвать  навсегда  с
бездушным отцом, бросить ему в  лицо  обвинение  в  убийстве.  Ќо  монсеньор
слушал его без гнева, глаза  его  вдруг  засиЯли  Ярким  светом,  словно  он
наконец услышал долгожданный голос небес.
     Ћн сделал сыну знак пройти вперед и последовал за ним, говорЯ:
     - …сли хочет бог, и Я хочу.
     ”елисьен задрожал всем телом. Ћтец согласилсЯ наконец, отрексЯ от своей
воли, положилсЯ на волю провидениЯ. ‹юди уже не в  силах  были  помочь,  бог
вступал в свои права. € пока монсеньор в ризнице принимал миро из  рук  отца
ЉорнилЯ, слезы ослеплЯли ”елисьена. Ћн пошел за отцом и свЯщенником,  но  не
осмелилсЯ войти в комнату и упал на колени перед открытой дверью.
     - Pax huic domui.
     - Et omnibus habitantibus in ea.
     Њонсеньор совершил в воздухе крестное  знамение  серебрЯным  сосудом  с
миром и поставил его на белый стол между двух свечей. ‡атем он взЯл  из  рук
свЯщенника распЯтие, подошел к больной и дал ей поцеловать его. Ќо  Ђнжелика
все еще не приходила в сознание, ее  глаза  были  закрыты,  руки  неподвижно
вытЯнуты; она была похожа на те тонкие, словно окоченевшие каменные  фигуры,
что высекаютсЯ на гробницах. …пископ внимательно посмотрел на нее,  убедилсЯ
по слабому дыханию, что она еще не умерла, и приложил распЯтие к  ее  губам.
Ћн ждал, его лицо хранило  величие  свЯщеннослужителЯ,  отпускающего  грехи,
никакое человеческое чувство не светилось на нем; он ждал, пока не убедилсЯ,
что даже легкаЯ дрожь не проходит по лицу девушки, по ее солнечным  волосам.
€ все-таки Ђнжелика жила, и этого было достаточно длЯ искуплениЯ.
     ’огда монсеньор взЯл у свЯщенника чашу со свЯтой водой и  кропило;  тот
поднес ему открытый требник, и епископ, окропив умирающую, прочел по латыни:
     - Asperges me, Domine, hyssopo, et mundabor; lavabis me, et super nivem
dealbabor {’ы осыпешь менЯ, господи, исопом, и Я очищусь, ты омоешь менЯ,  и
убелюсь паче снега (лат.).}.
     Љапли воды обрызгали большую кровать, и  всЯ  она  освежилась,  как  от
росы. Љапли упали на щеки, на руки Ђнжелики  и  медленно,  одна  за  другой,
скатились, словно с бесчувственного  мрамора.  ’огда  епископ  повернулсЯ  к
присутствующим и окропил  их  тоже.  ‘тоЯвшие  рЯдом  на  коленЯх,  пламенно
молившиесЯ ѓюбер и ѓюбертина еще ниже склонились под оросившей  их  небесной
влагой. …пископ стал благословлЯть комнату; он окропил мебель, белые  стены,
всю эту обнаженную белизну и, проходЯ мимо двери, вдруг  увидел  за  порогом
коленопреклоненного,  рыдающего,  закрывшего  лицо  руками  сына.  Њонсеньор
трижды медленно поднЯл кропило и обрызгал ”елисьена очищающим нежным  дождем
капель.  ‘вЯтаЯ  вода  проливалась  повсюду,  изгонЯЯ  невидимых,   летающих
миллиардами бесов. ‚ эту минуту бледный луч зимнего солнца упал на  кровать,
и в нем замелькали тысЯчи пылинок, тысЯчи мельчайших частиц;  казалось,  они
бесчисленной толпой спускались от угла окошка к  холодным  рукам  умирающей,
чтобы омыть их и согреть своим теплом.
     ‚ернувшись к столу, монсеньор произнес молитву:
     - Exaudi nos... {“слышь нас... (лат.).}.
     Ћн не торопилсЯ.  ‘мерть  была  здесь,  в  комнате,  она  спрЯталась  в
складках занавесей из старинной розовой ткани, но монсеньор чувствовал,  что
она медлит, что она подождет. € хотЯ бесчувственнаЯ девушка не могла  ничего
слышать, он заговорил с ней:
     - Ќе мучит ли  что-нибудь  твою  совесть?  „оверь  мне  своЯ  сомнениЯ,
облегчи свою душу, дочь моЯ.
     Ђнжелика лежала молча. …пископ дал ей времЯ длЯ ответа, но не  дождалсЯ
его; он продолжал увещевать ее  тем  же  громким  голосом  и,  казалось,  не
замечал, что слова его не доходЯт до умирающей.
     - ‘осредоточьтесь, заглЯните в свою душу, просите мысленно  прощениЯ  у
бога. ’аинство очистит вас и придаст  вам  новые  силы.  ‚аши  глаза  станут
чистыми, уши целомудренными, ноздри свежими, уста свЯтыми, руки невинными...
     €, не спускаЯ с девушки глаз, епископ до конца сказал все,  что  должен
был сказать, а она чуть заметно дышала,  и  ее  сомкнутые  ресницы  даже  не
вздрагивали. ’огда он приказал:
     - Џрочтите символ веры.
     Ћн подождал и сам произнес его:
     - Credo in unum Deum... {‚ерую в единого бога... (лат.).}.
     - Amen {Ђминь (лат.).}, - ответил отец Љорниль.
     ‚се времЯ было слышно, как на площадке лестницы  в  бессильной  надежде
тЯжко рыдает ”елисьен. ‘ловно чувствуЯ  приближение  неведомых  высших  сил,
ѓюбер и ѓюбертина молились  в  одинаково  боЯзливых  и  восторженных  позах.
Њонсеньор начал службу, и долго раздавалось только бормотание  молитв.  Ћдна
за другой звучали литании, обращениЯ к мученицам и свЯтым, возносились звуки
"Kyrie eleison" {ѓосподи, помилуй (греч.).}, призывавшие все небо на  помощь
страждущему человечеству.
     Џотом  голоса  вдруг  упали,  наступило  глубокое  молчание.  ‘вЯщенник
наклонил кувшин, монсеньор обмыл пальцы водой. € тогда наконец епископ  взЯл
сосуд с миром,  снЯл  с  него  крышку  Я  подошел  к  кровати.  Џриближалось
торжественное таинство - последнее таинство, обладавшее  силой  снимать  все
грехи, смертные и отпустимые, грехи,  до  сих  пор  не  прощенные,  лежавшие
бременем на душе после всех принЯтых  ранее  причастий.  Џоследнее  таинство
отпускало и давно забытые, старые грехи, и грехи  невольные,  совершенные  в
неведении, и грех уныниЯ, не позволЯющий твердо восстановитьсЯ  в  благодати
божьей. Ќо где они, эти грехи? “ж не прилетают ли они извне вместе  с  этими
плЯшущими в солнечном луче пылинками,  как  бы  несущими  зародыши  жизни  к
огромной царственной кровати, белой и холодной оттого, что  на  ней  умирает
девственница?
     Њонсеньор снова сосредоточил свой взглЯд на Ђнжелике и убедилсЯ, что ее
слабое  дыхание  еще  не  прервалось.  Ћна  лежала  перед   ним   истаЯвшаЯ,
прекраснаЯ, как ангел, уже почти бестелеснаЯ, но  он  сурово  запрещал  себе
всЯкое человеческое  чувство.  …го  палец  не  дрожал,  когда  он  осторожно
обмакнул его в миро и приступил к помазанию  пЯти  частей  тела,  в  которых
таЯтсЯ чувства, пЯти окон, через которые зло проникает в душу.
     € прежде всего  монсеньор  помазал  глаза,  помазал  закрытые  веки,  -
сначала правый глаз, потом левый; его большой палец легко очертил в  воздухе
крестное знамение.
     -  Per  istam  sanctam  unctionem,  et  suam  piissimam  misericordiam,
induigeat tibi Dominus quidquid per visum deliquisti {ќтим свЯтым помазанием
и своим свЯтейшим милосердием да отпустит тебе господь все, в чем  погрешила
ты зрением (лат.).}.
     €  отпустились  все  грехи  зрениЯ:  похотливые  взглЯды,  непристойное
любопытство, суетное увлечение зрелищами, дурное чтение, слезы, пролитые  по
недостойному поводу. Ќо Ђнжелика  не  знала  другой  книги,  кроме  "‡олотой
легенды", другого зрелища, кроме закрывавшей ей весь мир соборной абсиды.  €
плакала она только тогда, когда покорность боролась в ней со страстью.
     Ћтец Љорниль взЯл клочок ваты, вытер ей веки и положил клочок в пакетик
из белой бумаги.
     ‡атем монсеньор помазал уши, помазал прозрачные, как перламутр,  мочки,
- правую, левую - и совершил крестное знамение.
     -  Per  istam  sanctam  unctionem,  et  suam  piissimam  misericordiam,
indulgeat  tibi  Dominus  quidquid  per  auditum  deliquisti  {ќтим   свЯтым
помазанием и своим свЯтейшим милосердием да отпустит тебе господь все, в чем
погрешила ты слухом (лат.).}.
     € искупились все прегрешениЯ слуха: все дурные слова, все  развращающие
мелодии, злословие, клевета  и  богохульство,  выслушанные  с  удовольствием
непристойные речи, любовнаЯ ложь, ведущаЯ к  нарушению  долга,  возбуждающие
плоть мирские песни, скрипки оркестров, сладострастно  рыдающие  под  Яркими
люстрами. Ќо в своей замкнутой, монастырской жизни Ђнжелика не слышала  даже
вольной болтовни соседок, даже ругательств кучера, подгонЯющего лошадей. € в
ее ушах не звучало другой  музыки,  кроме  псалмопении,  раскатов  органа  и
рокота молитв, от которых  дрожал  весь  маленький,  тесно  прилепившийсЯ  к
собору домик.
     Ћтец Љорниль вытер ей уши клочком ваты и положил его в  другой  пакетик
из белой бумаги.
     Њоноеньор помазал ноздри - правую, левую, - они были похожи на лепестки
белой розы, и его палец осенил их крестным знамением.
     - Per  istam  sanctam  unctionern,  et  suam  piissimam  misericordiam,
indulgeat  tibi  Dominus  quidquid  per  odoratum  deliquisti  {ќтим  свЯтым
помазанием и своим свЯтейшим милосердием да отпустит тебе господь все, в чем
погрешила ты обонЯнием (лат.).}.
     € обонЯние вернулось к девственной невинности, омытое от всей грЯзи, не
только  от  позорных  чувственных  ароматов,  от  соблазнов  слишком  сладко
пахнущих цветов, от разлитых в воздухе, усыплЯющих душу благоуханий, но и от
грехов внутреннего обонЯниЯ, от  подаваемых  ближнему  дурных  примеров,  от
заразительной Язвы порока. Ќо прЯмодушнаЯ, чистаЯ Ђнжелика была лилией между
лилиЯми, большой лилией,  благоухание  которой  укреплЯло  слабых  и  давало
радость сильным. Ћна была так скромна, так нежна, что  не  выносила  жгучего
запаха  гвоздики,  мускусного  благоуханиЯ  сирени,  возбуждающего   аромата
гиацинтов, - между всеми  цветами  ей  нравились  только  спокойно  пахнущие
фиалки и лесные первоцветы.
     ‘вЯщенник вытер ее ноздри и положил клочок  ваты  в  пакетик  из  белой
бумаги.
     ’огда монсеньор помазал ее рот, чуть приоткрывшийсЯ слабым дыханием; он
положил крестное знамение на нижнюю губу.
     -  Per  istam  sanctam  unctionem,  et  suam  piissimam  misericordiam,
indulgeat  tibi  Dominus  quidquid  per  gustum  deliquisti   {ќтим   свЯтым
помазанием и своим свЯтейшим милосердием да отпустит тебе господь все, в чем
погрешила ты вкусом (лат.).}.
     € рот превратилсЯ в чашу невинности, ибо  на  этот  раз  прощались  все
низменные наслаждениЯ вкуса: лакомство, чувственное смакование вина и  меда,
прощались все преступлениЯ Языка, этого виновника всех зол, подстрекателЯ  и
соблазнителЯ, того,  кто  вызывает  ссоры  и  войны,  кто  вводит  в  обман,
произносит ложь, от которой темнеет само небо. Ќо лакомство никогда не  было
пороком Ђнжелики: она готова была, как …лизавета, питатьсЯ, чем  попало,  не
разбираЯ вкуса. € если  она  жила  в  заблуждении,  то  ее  обманула  мечта,
упование на неземные силы, стремление к невидимому - весь  этот  очарованный
мир, укреплЯвший ее невинность и сделавший из нее свЯтую.
     ‘вЯщенник вытер ей рот и положил клочок ваты  в  четвертый  пакетик  из
белой бумаги.
     Ќаконец, монсеньор помазал руки девушки -  руки,  словно  сделанные  из
слоновой кости, бессильно лежавшие на  простыне;  он  помазал  ее  маленькие
ладони, правую, потом левую, и очистил их от грехов знамением креста.
     -  Per  istam  sanctam  unctionem,  et  suam  piissimam  misericordiam,
indulgeat  tibi  Dominus  quidquid  per  tactum  deliquisti   {ќтим   свЯтым
помазанием и своим свЯтейшим милосердием да отпустит тебе господь все, в чем
погрешила ты прикосновением (лат.).}.
     € теперь, омытое  от  последних  пЯтен,  все  тело  сверкало  белизною,
простились все осквернЯющие прикосновениЯ, кражи, драки и убийства, а  также
грехи всех остальных частей  тела,  которых  не  коснулось  миро,  -  груди,
поЯсницы, ног, - ибо это последнее помазание отпускало и их вины;  прощалось
все, что горит, что ревет, как зверь, в нашем теле: наш гнев, наши  желаниЯ,
наши   необузданные   страсти,   обуревающие   нас   вожделениЯ,   запретные
наслаждениЯ, которых жаждет наша плоть. Ќе Ђнжелика уже подавила  в  себе  и
необузданность, и гордость, и страсть; она уже одержала над собой  победу  и
теперь умирала, сраженнаЯ борьбою, словно прирожденное зло  было  вложено  в
нее только длЯ того, чтобы она могла во славе восторжествовать  над  ним.  €
она не знала даже, что в ней жили плотские желаниЯ, что тело ее  стонало  от
плотской страсти, не знала, что ее ночной трепет мог быть греховным, ибо она
была прикрыта щитом неведениЯ, и душа ее была бела, бела, как снег.
     ‘вЯщенник вытер руки, спрЯтал клочок ваты в пакетик из белой  бумаги  и
сжег все пЯть пакетиков в печке.
     –еремониЯ была окончена. Џрежде чем  приступить  к  последней  молитве,
монсеньор вымыл пальцы. …му оставалось только,  обратившись  к  умирающей  с
последними увещеваниЯми, вложить в  ее  руку  символическую  свечу,  котораЯ
изгонЯла бесов  и  означала,  что  принЯвшаЯ  таинство  стала  невинна,  как
младенец. Ќо Ђнжелика лежала недвижно, глаза ее были закрыты,  она  казалась
мертвой. Њиро очистило ее тело, оставило свои следы у  пЯти  окон  души,  но
жизнь не поЯвилась на ее  лице.  Њольбы  и  надежды  были  тщетны,  чудо  не
свершилось. ѓюбер и ѓюбертина все еще стоЯли рЯдом на коленЯх;  они  уже  не
молились,, а только пристально, пламенно глЯдели на свое дитЯ  и,  казалось,
навсегда застыли в этой позе, как фигурки ожидающих воскресениЯ  из  мертвых
на старинных витражах.  ”елисьен  приполз  на  коленЯх  к  самой  двери,  он
перестал рыдать и тоже смотрел, напрЯженно вытЯнув шею, возмущенный глухотой
бога.
     ‚ последний раз монсеньор подошел  к  кровати;  за  ним  следовал  отец
Љорниль с зажженной свечой, которую нужно было вложить в руку  умирающей.  €
епископ, упорно выполнЯвший все обрЯды, чтобы дать богу времЯ длЯ  свершениЯ
чуда, прочел формулу:
     - Accipe lampadem ardentem, custodi unctionem tuam, ut cum  Dominus  ad
judicandum venerit, possis occurrere ei cum omnibus  sanctis,  et  vivas  in
saecula saeculorum {Џрими пылающий светильник, храни помазание  твое,  дабы,
когда приидет господь судить землю, встретила его со  всеми  свЯтыми  его  и
дабы жила ты во веки веков (лат.).}.
     - Amen, - ответил свЯщенник.
     Ќо когда попытались разжать руку Ђнжелики и вложить в нее  свечу,  рука
ее бессильно упала на грудь.
     € мучительнаЯ дрожь охватила монсеньора.  „олго  сдерживаемое  волнение
вырвалось наконец наружу и  разбило  непреклонную  жреческую  суровость.  Ћн
полюбил эту девочку, он полюбил ее еще в тот день, когда она  рыдала  у  его
ног. € сейчас, смертельно-бледнаЯ, горько-прекраснаЯ,  она  вызывала  в  нем
такую жалость, что каждый раз, как он поворачивалсЯ к  кровати,  сердце  его
тайно сжималось  от  скорби.  Њонсеньор  перестал  сдерживатьсЯ,  глаза  его
увлажнились, две крупные слезы  скатились  по  щекам.  Ћчарование  умирающей
победило его, он не мог вынести мысли о ее смерти.
     € он вспомнил чудеса, свершенные его предками, вспомнил  дарованную  им
силу исцелЯть больных и подумал, что, быть может,  бог  ожидает  только  его
отцовского согласиЯ.
     Ћн воззвал к свЯтой Ђгнесе, которой поклонЯлсЯ весь  его  род,  и,  как
†еан V д'Ћткэр, молившийсЯ у  изголовьЯ  чумных  и  целовавший  их  в  уста,
помолилсЯ и поцеловал Ђнжелику в губы.
     - …сли хочет бог, и Я хочу.
     € Ђнжелика тотчас же открыла глаза. Ћна очнулась от долгого забытьЯ,  и
во взглЯде ее не было  изумлениЯ;  ее  теплые  от  поцелуЯ  губы  улыбались.
‚оплотилась ее мечта, свершилось то, о чем она, быть может, грезила  в  этом
длительном сне, и она сочла совершенно естественным, что монсеньор здесь,  -
он пришел обручить ее со своим сыном, потому что час  наконец,  настал.  Ћна
сама приподнЯлась и села посреди своей огромной царственной кровати.
     ‚ глазах монсеньора еще горел отсвет чуда, он повторил формулу:
     - Accipe lampadem ardentem...
     - Amen, - ответил свЯщенник.
     Ђнжелика твердой рукой взЯла свечу и  держала  ее  прЯмо  перед  собой.
†изнь вернулась к ней, пламЯ Ярко горело, изгонЯЯ духов тьмы.
     ѓромкий крик пронессЯ по комнате. ”елисьен вскочил, словно подхваченный
ветром чуда, и тот же  ветер  словно  придавил  ѓюберов,  -  они  стоЯли  на
коленЯх, глаза их были широко раскрыты, лица пылали восторгом. €м  казалось,
что кровать залита Ярким светом, что какаЯ-то белизна, подобнаЯ легким белым
перьЯм, подымаетсЯ в солнечных лучах,  и  белые  стены,  всЯ  белаЯ  комната
наполнЯютсЯ снежно-белым сиЯнием. ќтот свет  исходил  от  Ђнжелики  сидевшей
посреди белой  кровати,  как  освеженнаЯ,  выпрЯмившаЯсЯ  на  стебле  лилиЯ.
‡олотистые волосы окружали ее  голову  ореолом,  ее  фиалковые  глаза  дивно
блестели, сиЯние жизни светилось в ее чистом лице. €,  видЯ  ее  исцеленной,
потрЯсенный этой неожиданной милостью неба, ”елисьен  приблизилсЯ  к  ней  и
опустилсЯ на колени у кровати:
     - „орогаЯ, вы узнаете нас, вы живы!.. џ ваш, отец согласен,  само  небо
вступилось за нас!..
     Ђнжелика кивнула головой и весело засмеЯлась.
     - Ћ, Я  знала,  Я  ждала  этого...  ‚се,  что  Я  видела,  должно  было
исполнитьсЯ.
     Њонсеньор уже вновь обрел свое спокойное величие; он подошел к кровати,
поднес распЯтие к губам Ђнжелики, и на  этот  раз  она  смиренно  и  набожно
поцеловала  его.  Џотом  епископ  широкими  движениЯми   в   последний   раз
благословил крестным знамением всю комнату. ѓюберы и отец Љорниль рыдали.
     ”елисьен взЯл Ђнжелику за руку. Ђ в другой маленькой руке  Ярко  горела
свеча невинности.
 
        XIV 
 
     ‘вадьба была назначена на начало марта. Ќо  Ђнжелика,  хоть  всЯ  сиЯла
радостью, была еще очень слаба. ‚ первую неделю выздоровлениЯ она спустилась
в мастерскую, непременно  желаЯ  закончить  барельефную  вышивку  панно  длЯ
кресла монсеньора. "ќто моЯ последнЯЯ  работа,  -  весело  говорила  она,  -
нельзЯ же в трудную минуту оставить мастерскую без работницы!" Ќо это усилие
сломило Ђнжелику, и ей пришлось снова затворитьсЯ в комнате. Ћна была весела
и улыбалась, но здоровье полностью уже не  вернулось  к  ней:  всЯ  бледнаЯ,
бестелеснаЯ, как во времЯ соборованиЯ, она двигалась  тихо,  словно  призрак
после перехода от стола к окну, она отдыхала в задумчивости по целым  часам.
€ свадьбу отсрочили. Ѓыло решено дождатьсЯ полного выздоровлениЯ, которое не
замедлит прийти при заботливом уходе.
     …жедневно, перед закатом, Ђнжелику навещал ”елисьен. ѓюбер и  ѓюбертина
были тут же, и все четверо  проводили  вместе  чудесные  часы,  беспрестанно
строЯ все те же планы. Ђнжелика сидела в кресле, была очень жива  и  весела,
перваЯ  заговаривала  о  близком  будущем,  о  полноте  их  новой  жизни,  о
путешествиЯх,  о  восстановлении  замка,  о  предстоЯщем  счастье.  €  тогда
казалось, что она уже совсем вне опасности, что дружнаЯ весна, с каждым днем
врывающаЯсЯ в открытые окна все более горЯчими потоками, вливает в нее новые
силы. ‚ тЯжелую задумчивость она впадала только, когда оставалась одна и  не
боЯлась, что за ней следЯт. Ќочью над ней проносились голоса; повсюду кругом
она слышала призывы земли; да и в самой себе ей все становилось Ясно  -  она
понимала, что чудо продолжитсЯ только до осуществлениЯ мечты. ђазве не  была
она уже мертва, разве ее тогдашнее призрачное существование не  было  только
отсрочкой? ‚ часы одиночества эта мысль сладостно баюкала Ђнжелику; мысль  о
смерти в момент  высшего  блаженства  нисколько  не  смущала  ее:  она  была
уверена, что доживет до своего счастьЯ. Ѓолезнь подождет! Ћт мысли о  смерти
великаЯ радость Ђнжелики становилась  серьезнее,  и  девушка  безвольно,  не
ощущаЯ своего тела, отдавалась ей, витаЯ в чистых восторгах.  ’олько  слыша,
как ѓюбер открывает дверь, или видЯ, что  в  комнату  входит  ”елисьен,  она
выпрЯмлЯлась, притворЯлась здоровой и со смехом заговаривала о долгих  годах
семейной жизни, заглЯдываЯ далеко-далеко в будущее.
     Љ концу марта Ђнжелика, казалось, стала еще веселее.  „ва  раза,  когда
она оставалась одна в своей комнате, с ней случались обмороки. Ћднажды утром
она упала около кровати как раз в ту минуту, когда ѓюбер поднималсЯ к ней  с
чашкой молока; чтобы он не догадалсЯ, что с  ней,  Ђнжелика,  не  вставаЯ  с
пола, принЯлась шутить и сделала вид, будто ищет иголку. Ќа  следующий  день
она была очень весела и потребовала, чтобы свадьбу  ускорили,  назначили  на
середину апрелЯ. ‚се заспорили: ведь она еще  так  слаба,  -  почему  же  не
подождать? Људа торопитьсЯ?.. Ќо она была  в  лихорадочном  возбуждении,  ей
хотелось сыграть свадьбу сейчас  же,  немедленно.  ’акаЯ  спешка  показалась
ѓюбертине подозрительной: на нее словно холодом повеЯло, и  она,  побледнев,
взглЯнула на Ђнжелику. Ќо больнаЯ уже успокоилась: пусть сама она знала, что
дни ее сочтены, в других ей надо было поддерживать иллюзию. “силием воли она
поднЯлась на ноги и заходила взад и вперед своей прежней  упругой  походкой;
она была очаровательна, говорила, что от свадьбы совсем поправитсЯ, так  она
будет счастлива. Ќо, впрочем, пусть решает монсеньор. …пископ пришел  в  тот
же вечер, и Ђнжелика, глЯдЯ ему прЯмо в глаза, ни на секунду не  отрываЯ  от
них взора, объЯвила свое желание таким нежным и кротким голосом, что  за  ее
словами он услышал невысказанную горЯчую мольбу. Њонсеньор знал, и он понЯл.
Ћн назначил свадьбу на середину апрелЯ.
     € вот началась великаЯ суматоха приготовлений. ’ак как Ђнжелика еще  не
достигла совершеннолетиЯ, ѓюберу, хоть он и  был  ее  официальным  опекуном,
пришлось просить согласиЯ на брак у управлЯющего попечительством о бедных, -
за ним  все  еще  оставалась  роль  представителЯ  семейного  совета.  —тобы
избавить ”елисьена и его невесту от всех неприЯтных подробностей,  свЯзанных
с этим делом, его взЯл на себЯ мировой судьЯ г-н ѓрансир. Ќо Ђнжелика, видЯ,
что от нее что-то скрывают, в один  прекрасный  день  потребовала  сиротскую
книжку, чтобы своими руками отдать ее жениху. ‘мирение ее было  безгранично,
она хотела, чтобы ”елисьен знал, из какого унижениЯ он поднЯл ее  до  блеска
своего легендарного рода, своего огромного  богатства.  Џусть  он  видит  ее
дворЯнские грамоты  -  этот  административный  документ,  этот  арестантский
билет, где нет ничего, кроме даты да номера. Ћна еще раз перелистала  книжку
и без всЯкого смущениЯ отдала ее ”елисьену, радуЯсь, что была  ничем  и  что
только он делает ее всем. Ћн был  глубоко  тронут,  встал  на  колени  и  со
слезами целовал  ее  руки,  как  будто  это  сна  одарила  его  с  небывалой
щедростью, - по-царски одарила его своим сердцем.
     –елых  две  недели  приготовлениЯ  к  свадьбе  занимали   весь   Ѓомон,
перевернули вверх  дном  верхний  и  нижний  город.  Џередавали,  будто  над
приданым день и ночь работает двадцать мастериц.  ‡а  шитьем  одного  только
подвенечного платьЯ сидели три женщины,  а  были  еще  миллионные  свадебные
подарки, потоки кружев, шелков, атласа и бархата, горы  драгоценных  камней,
королевских алмазов. Ќо что  особенно  волновало  обывателей  -  это  щедраЯ
милостынЯ. Ќевеста хотела подарить бедным  столько  же,  сколько  дарили  ей
самой, раздать им еще один миллион, чтобы он просыпалсЯ  над  всей  округой,
подобно золотому дождю; Ќаконец-то она смогла удовлетворить всегдашнюю  свою
страсть к благотворительности, удовлетворить с такой широтой,  какаЯ  бывает
только во сне, - чтобы из неоскудевающих рук устремилсЯ  на  беднЯков  целый
поток богатства, целое  наводнение  благ  земных!  ЏригвожденнаЯ  к  старому
креслу в голой белой комнатке, она смеЯлась от восторга, когда отец  Љорниль
приносил ей листы раздач. …ще, еще! …й все казалось мало. …й хотелось, чтобы
дедушка Њаскар наслаждалсЯ кнЯжескими пирами, чтобы уто  жили  в  роскошном
дворце, чтобы тетушка ѓабэ выздоровела и  помолодела  от  денег;  а  что  до
‹амбалезов, матери и всех трех дочерей, то их ей хотелось завалить туалетами
и драгоценностЯми. ѓрад червонцев  сыпалсЯ  на  город,  словно  в  волшебной
сказке; не ограничиваЯсь  удовлетворением  повседневных  нужд,  он  придавал
жизни красоту и радость, и золото растекалось по улицам, сверкаЯ  под  Ярким
солнцем милосердиЯ.
     Ќаконец в канун славного днЯ все  было  готово.  ”елисьен  приобрел  на
улице Њаглуар, за зданием епископства, старинный особнЯк и кончал обставлЯть
его с царственной роскошью. ’ам  были  просторные  комнаты  с  великолепными
обоЯми, наполненные драгоценной мебелью,  гостинаЯ,  всЯ  в  старых  коврах,
голубой будуар нежных тонов утреннего неба и,  главное,  спальнЯ,  настоЯщее
гнездышко из белого шелка и белых кружев, всЯ белаЯ,  легкаЯ,  летучаЯ,  как
трепещущий свет. ‡а Ђнжеликой хотели  прислать  экипаж,  чтобы  она  поехала
взглЯнуть на все эти чудеса, но она упорно  отказывалась.  Ћна  с  радостной
улыбкой слушала рассказы о новом доме, но сама не давала  никаких  указаний,
не хотела никак вмешиватьсЯ в устройство. Ќет, нет, ведь все это так далеко,
в том неведомом мире, которого она еще не знает!.. € раз уж люди, которые ее
любЯт, с такой нежностью готовЯт ей это счастье, - она хочет войти  в  него,
как  входит  в  свое  земное  царство  сказочнаЯ  принцесса,  ЯвившаЯсЯ   из
фантастической страны. Ќе хотела она видеть и подарков,  которые  ведь  тоже
были в том мире: ни тонкого бельЯ с ее инициалами под  короной  маркизы,  ни
парадных туалетов с богатой вышивкой, ни старинных драгоценностей,  подобных
тЯжелым сокровищам собора, ни  современных  ювелирных  игрушек,  этих  чудес
тонкой работы, этого дождЯ бриллиантов  чистейшей  воды.  „лЯ  победы  мечты
довольно было, чтобы все это богатство ждало Ђнжелику в ее доме,  сверкаЯ  в
близком будущем ее новой жизни. € только подвенечное платье принесли невесте
в утро перед свадьбой.
     ‚ это утро Ђнжелика проснулась на своей широкой кровати раньше всех,  и
на минуту ее охватила бесконечнаЯ слабость; она испугалась,  что  не  сможет
встать  на  ноги.  Љогда  она  все-таки  попробовала  поднЯтьсЯ,  колени  ее
подогнулись,  и  невыносимаЯ,  смертнаЯ  тоска  охватила  все  ее  существо,
прорвавшись сквозь напускную бодрость  и  веселье  последних  недель.  Ќо  в
комнату радостно вошла ѓюбертина, и Ђнжелика сама удивилась, как ей  удалось
сразу встать и пойти: ее  поддерживала  уже  не  своЯ  собственнаЯ  сила,  а
какаЯ-то невидимаЯ помощь, чьи-то тайные дружеские руки  несли  ее.  Ќевесту
одели. Ћна ничего не весила, она была так легка, что даже мать удивлЯлась и,
шутЯ, советовала ей не двигатьсЯ с места, чтобы не  улететь.  ‚о  все  времЯ
одеваниЯ маленький, чистый  домик  ѓюберов,  живший  под  крылом  у  собора,
сотрЯсалсЯ от мощного дыханиЯ гиганта,  от  поднЯвшейсЯ  в  нем  праздничной
возни, от лихорадочного оживлениЯ причта и, главное, от звона  колоколов,  -
от их неумолчного радостного рева, сотрЯсавшего древние камни.
     “же целый час колокола звонили над верхним городом,  словно  в  великий
праздник. ‚стало сиЯющее солнце; прозрачное апрельское утро,  с  его  волной
весенних  лучей,  оживленное  звонким  благовестом,  поднЯло  на  ноги  всех
обывателей. ‚есь Ѓомон радовалсЯ замужеству милой вышивальщицы,  приковавшей
к себе все сердца.  Ћслепительное  солнце  засыпало  улицы  брызгами  света,
словно золотым дождем тех сказочных благодеЯний, что  струились  из  хрупких
рук Ђнжелики. € под этим ликующим светом толпа  людей  стекалась  к  собору,
заполнЯла боковые приделы  и,  не  умещаЯсь  в  стенах,  запружала  ‘оборную
площадь. ѓотический  фасад,  покрытый  богатым  орнаментом,  возвышалсЯ  над
основанием  суровой   романской   кладки,   как   букет   каменных   цветов,
распустившихсЯ  всеми  лепестками.  Љолокола  неустанно  гремели   на   всех
колокольнЯх, и собор казалсЯ воплощением  великолепиЯ  этой  свадьбы,  этого
чудесного взлета бедной девушки. ‚се пламенело и устремлЯлось ввысь: ажурное
кружево камнЯ, лилейное  цветение  колонок,  аркад  и  балюстрад,  осененные
балдахинами ниши со статуЯми свЯтых, резные  коньки  в  форме  трилистников,
разукрашенные   орнаментом   из   крестиков   и   цветов,   огромные   розы,
распускающиесЯ в мистическом свете оконных стекол.
     ‚ десЯть часов загремел орган, и Ђнжелика с ”елисьеном вошли в церковь,
медленно продвигаЯсь между  тесными  рЯдами  толпившихсЯ  людей  к  главному
алтарю. ‚здох умиленного восхищениЯ пронессЯ над головами.  ‚зволнованный  и
гордый ”елисьен был прекрасен, как белокурый бог; в строгом черном фраке  он
казалсЯ еще стройнее обычного. Ќо вид Ђнжелики всколыхнул все сердца, -  так
восхитительно  прекрасна  была  она   в   своем   таинственном,   призрачном
очаровании. Ќа ней было  белое  муаровое  платье,  очень  просто  отделанное
старинными мехельнскими  кружевами,  которые  держались  на  нитках  чистого
жемчуга, окаймлЯвших корсаж и воланы юбки. ”ата из старых английских кружев,
укрепленнаЯ в волосах тройной жемчужной коронкой, покрывала ее с  головы  до
пЯт. € больше на ней не было ничего - ни цветка, ни  драгоценного  камнЯ,  -
ничего, кроме этой легкой  ткани,  этого  зыбкого  облака,  овевавшего,  как
трепетные крыльЯ, ее нежное лицо девственницы с витража, ее фиалковые  глаза
и золотистые волосы.
     „ва кресла кармазинного бархата ждали ”елисьена и Ђнжелику у алтарЯ;  а
за ними ѓюбер и ѓюбертина под приветственный гром органа  преклонили  колени
на подушке, приготовленной длЯ родных. “ них только  что  случилась  великаЯ
радость, и они все еще не могли  прийти  в  себЯ,  не  знали,  как  выразить
благодарность за это счастье,  дополнЯвшее  их  радость  за  дочь.  Ќакануне
свадьбы ѓюбертина пошла на кладбище; ей взгрустнулось при мысли о  предстоЯ.
щем одиночестве, о том, как опустеет их домик, когда в нем не будет  любимой
дочери,  и  она  долго  молилась  над  материнской  могилой.  ‚друг   что-то
шевельнулось у нее под сердцем, и она всЯ затрепетала:  исполнилось  наконец
ее желание! ‘пустЯ долгих тридцать лет упрЯмаЯ покойница простила  ѓюбера  и
ѓюбертину, послала  им  из  глубины  могилы  так  горЯчо  желанного,  такого
долгожданного ребенка. Ќе было ли это наградой за их милосердие, за то,  что
однажды, в снежный зимний день, они подобрали  на  паперти  жалкую  нищенку,
ныне сочетающуюсЯ с кнЯзем во всей пышности церковного обрЯда? € они  стоЯли
на коленЯх, не молЯсь, не произносЯ положенных  слов,  но  таЯ  от  счастьЯ,
исходЯ благодарностью. Ђ по другую сторону нефа сидел  в  своем  епископском
кресле другой родственник брачующихсЯ - сам монсеньор, представлЯвший  здесь
бога и исполненный его величиЯ. € в блеске свЯщенных одежд  лицо  его  сиЯло
возвышенной чистотой, отрешением от всех страстей земных, а позади, над  его
головой, два ангела держали на вышитом панно славный герб Ћткэров.
     € вот началсЯ торжественный обрЯд. ‚ церкви было городское  духовенство
в полном составе: свЯщенники, желаЯ почтить своего епископа, сошлись со всех
приходов. ‚ потоке белых стихарей,  распиравшем  решетки,  сверкали  золотые
ризы певчих и выделЯлись красные платьЯ детей из хора.  ‚  это  утро  вечный
мрак боковых приделов,  придавленных  романскими  сводами,  освещалсЯ  Ярким
апрельским солнцем,  от  которого  витражи  загорались  пожаром  драгоценных
камней. ‚ полутьме нефа густо  роились  пылающие  свечи,  бесчисленные,  как
звезды на летнем небе. ‚ центре храма они пламенели  жарким  огнем  верующих
душ на главном алтаре - этом символе неопалимой купины; кругом они  рдели  в
подсвечниках, паникадилах и люстрах; перед брачующимисЯ, словно два  солнца,
горели два огромных канделЯбра с округлыми ветвЯми. Њасса зелени  превратила
хоры в цветущий сад, где целыми охапками распускались  белые  азалии,  белые
камелии, белые лилии. ‘квозь зелень до самой глубины абсиды сверкали  золото
и серебро, тускло блестели полосы шелка и бархата, вдали ослепительно  сиЯло
дарохранилище. Ђ над всем этим блеском возвышалсЯ  неф,  и  четыре  огромных
колонны  поддерживали  крестовый  свод  в  трепетном  пылании   бесчисленных
огоньков, от которых бледнел Яркий свет высоких готических окон.
     Ђнжелика хотела, чтобы ее венчал добрый отец Љорниль. ‚идЯ,  как  он  в
сопровождении двух причетников  выходит  вперед  в  своем  стихаре  с  белой
звездою, она улыбнулась. ‘былась наконец ее мечта, она сочеталась наконец  с
богатством, красотой и мощью превыше всех надежд. –ерковь пела всеми трубами
органа, сиЯла всеми свечами, жила жизнью всей толпы верующих и  духовенства.
Ќикогда еще этот древний ковчег не сверкал таким величественным  торжеством;
он словно разроссЯ, раздалсЯ в  своем  благолепии  от  великого  счастьЯ.  €
Ђнжелика улыбалась среди этой радости, - улыбалась,  чуЯ  в  себе  смерть  и
торжествуЯ победу. ‚ходЯ в собор, она  взглЯнула  на  капеллу  Ћткэров,  где
спали вечным сном ‹ауретта и Ѓальбина - ‘частливые покойницы,  унесенные  из
мира в расцвете молодости и блаженства  любви.  ‚  этот  последний  час  она
достигла совершенства, она победила свою страсть, очистилась, обновилась,  в
ней не осталось даже гордости победы, - она примирилась со своим собственным
уничтожением в ликующем гимне своего друга - собора. € колени она преклонила
как смиреннаЯ и покорнаЯ раба, до конца освобожденнаЯ от первородного  греха
и счастливаЯ своим самоотречением.
     ‘ойдЯ с амвона,  отец  Љорниль  дружеским  тоном  прочел  поучение.  Ћн
приводил в пример брачующимсЯ брак  €исуса  •риста  с  церковью,  говорил  о
будущем, о долгой жизни в лоне веры, о детЯх, которых надо  будет  воспитать
христианами;  и  перед  лицом  этих  надежд  Ђнжелика  опЯть  улыбнулась,  а
”елисьен, стоЯ бок о бок с нею, трепетал при мысли  о  счастье,  теперь  уже
казавшемсЯ ему верным. Џотом начались обрЯдные вопросы и ответы, свЯзывающие
двух людей на всю жизнь. Ђнжелика произнесла "да" взволнованно,  от  глубины
души,  ”елисьен  -  громко  и  серьезно,  с  большой  нежностью.  ‘вершилось
невозвратимое.  ‘вЯщенник  соединил  правые  руки  брачующихсЯ,  пробормотав
формулу: "Ego conjungo vos in matrimonium in nomine  Patris,  et  Filii,  et
Spiritus sancti" {}.  Ћставалось  бл