остых помощников, поручали Ђнжелике наиболее ответственные и  дорогие
работы, а сами только начерно готовили их длЯ нее.
     ‘колько самых поразительных  чудес  проходило  через  руки  Ђнжелики  в
течение года! ‚сЯ жизнь ее была в шелке, в атласе, бархате, сукне, в  золоте
и серебре. Ћна вышивала нарамники, большие ризы и малые ризы  длЯ  диаконов,
митры, хоругви, покрывала длЯ чаш и длЯ дароносиц. Ќо чаще всего  попадались
нарамники,  которые  делались  пЯти  цветов:  белые  -  длЯ  исповедников  и
девственниц, красные -  длЯ  апостольских  служб  и  поминовениЯ  мучеников,
черные - длЯ службы по покойникам и длЯ постов, фиолетовые - длЯ поминовениЯ
младенцев и зеленые - длЯ всех праздничных дней. ‡олото тоже шло  в  большом
количестве, ибо оно могло заменЯть белый, красный и зеленый цвета. ‚  центре
креста всегда повторЯлись одни и те же символы:  инициалы  €исуса  •риста  и
богоматери, или треугольник, окруженный  сиЯнием,  агнец,  пеликан,  голубь,
чаша, дароносица, или наконец окровавленное,  обвитое  терниЯми  сердце.  Џо
высокому воротнику  и  рукавам  тЯнулись  узоры  или  вились  цветы,  -  тут
вышивались все мыслимые орнаменты старинного стилЯ  и  всевозможные  крупные
цветы: анемоны, тюльпаны, пионы, гранаты,  гортензии.  Љаждый  год  Ђнжелике
приходилось вышивать серебром  по  черному  фону  или  золотом  по  красному
символические  колосьЯ  и  виноградные  гроздьЯ.  …сли  нужно  было  сделать
особенно богатый нарамник, она вышивала разноцветными шелками головы свЯтых,
а в центре - целую картину: благовещение, ѓолгофу или Ясли •ристовы.  €ногда
вышивка делалась прЯмо на самой материи нарамника, иногда на  бархатную  или
парчовую основу нашивались  полосы  шелка  или  атласа.  ’ак  из-под  тонких
пальцев девушки постепенно вырастал цветник свЯщенного великолепиЯ.
     Ќарамник, над которым работала сейчас Ђнжелика, был из  белого  атласа,
крест на нем был сделан в виде пучка золотых лилий, переплетающихсЯ с Яркими
розами  из  разноцветных  шелков.  Џосредине,   в   венчике   из   маленьких
тускло-золотистых роз, сиЯли богато орнаментированные  инициалы  богоматери,
шитые красным и зеленым золотом.
     ‚ течение целого  часа,  пока  Ђнжелика  кончала  вышивать  по  наметке
золотые листочки маленьких роз, молчание не было нарушено ни  одним  словом.
Ќо вот у нее снова сломалась иголка, и она, как хорошаЯ работница, на ощупь,
под станком, вдела нитку в новую. ‡атем девушка  поднЯла  голову  и  глубоко
вздохнула, как будто хотела в одном этом долгом  вздохе  выпить  всю  весну,
лившуюсЯ в окна.
     - Ђх, - прошептала она. - Љак хорошо было вчера! Љакое чудесное солнце!
     ЌаващиваЯ нитку, ѓюбертина покачала головой:
     - Ђ Я совсем разбита, руки как  чужие.  ‚се  оттого,  что  мне  уже  не
шестнадцать лет, как тебе, и оттого, что мы так редко гулЯем.
     ’ем не менее она тотчас же снова  принЯлась  за  работу.  Ћна  готовила
рельеф длЯ лилии, сшиваЯ кусочки пергамента по заранее, сделанным отметкам.
     - ‚есною от солнца всегда болит голова, -  добавил  ѓюбер.  Ћн  наладил
станок и собиралсЯ теперь переводить на шелк ризы рисунок узкого орнамента.
     Ђнжелика все так же рассеЯнно следила за  лучом  солнца,  пробивавшимсЯ
из-за контрфорса собора.
     - Ќет, нет, - тихонько сказала она, - менЯ освежает солнце. џ отдыхаю в
такие дни.
     Ћна кончила маленькие золотые листочки и теперь  принЯлась  за  большие
розы. Ћна держала наготове несколько иголок со вдетыми шелковыми нитками, по
числу оттенков, и вышивала цветы разрозненными, сходЯщимисЯ  и  сливающимисЯ
стежками, которые повторЯли изгибы лепестков. Ќо  воспоминаниЯ  о  вчерашнем
дне вдруг ожили в ней с такой силой, были так разнообразны, так  переполнЯли
все ее существо среди этого молчаниЯ, так просились наружу, что, несмотрЯ на
всю деликатность работы, Ђнжелика стала говорить, не умолкаЯ. Ћна говорила о
том, как они выехали из города на просторы полей,  как  обедали  среди  руин
Ћткэра, на  каменных  плитах  огромного  зала,  разрушенные  стены  которого
возвышались на пЯтьдесЯт метров над ‹иньолем, протекавшим внизу, в  зарослЯх
ивнЯка. Ћна была полна впечатлений от этих развалин,  от  этих  разбросанных
среди терновника останков, по которым можно было судить  о  размерах  самого
великана - когда-то, стоЯ во весь рост, он господствовал над двумЯ долинами.
ѓлавнаЯ башнЯ, в шестьдесЯт метров вышиною, уцелела. Ћна стоЯла без верха  и
растрескалась,   но   все-таки   казалась   прочной    на    своем    мощном
пЯтнадцатифутовом основании.  ‘охранились  и  еще  две  башни:  башнЯ  Љарла
‚еликого и башнЯ царЯ „авида. ‘оединЯвшаЯ их  часть  фасада  была  почти  не
тронута временем. ‚нутри замка еще сохранились часовнЯ, ‡ал суда,  несколько
жилых  комнат  и  построек.  ‚се  это,  казалось,  было  сложено   какими-то
гигантами: ступени лестниц, подоконники, каменные скамейки на террасах  были
непомерно велики длЯ теперешнего поколениЯ. ’о была целаЯ крепость;  пЯтьсот
воинов могли выдержать в ней тридцатимесЯчную осаду, не испытываЯ недостатка
ни в пище, ни в боевых припасах. “же целых два века замок стоЯл необитаемым,
шиповник раздвигал трещины в стенах нижних комнат, сирень и  ракитник  цвели
среди обломков обрушившихсЯ потолков, а в зале длЯ стражи, в  камине,  вырос
целый платан. Ќо по вечерам, когда заходЯщее солнце освещало старые стены  и
остов главной башни на многие лье покрывал  своей  тенью  возделанные  полЯ,
замок, казалось, возрождалсЯ: он был огромным в вечерней полутьме, в нем еще
чувствовалось былое могущество, та грубаЯ сила, что делала его  неприступной
крепостью, перед которой трепетали даже короли ”ранции.
     - € Я уверена, - продолжала Ђнжелика,  -  что  в  нем  еще  живут  души
умерших. Ћни приходЯт по ночам. ‹юди слышат голоса, отовсюду на  них  глЯдЯт
какие-то звери... Љогда мы уходили, Я обернулась  и  сама  видела,  что  над
стенами витают белые тени... Њатушка, ведь правда, вы знаете историю замка?
     ѓюбертина спокойно улыбнулась.
     - Ћ, Я-то никогда не видела привидений!
     Ќо она и в самом деле вычитала в какой-то книге историю замка и теперь,
побуждаемаЯ нетерпеливыми вопросами девушки, принуждена  была  в  сотый  раз
рассказать ее.
     ‘ тех пор, как свЯтой ђемигий  получил  всю  здешнюю  землю  от  королЯ
•лодвига, сна неизменно принадлежит реймскому епископству. ‚ начале десЯтого
столетиЯ, чтобы защитить страну от норманнов, подымавшихсЯ вверх по “азе,  в
которую впадает ‹иньоль, архиепископ  ‘еверин  построил  крепость  Ћткэр.  ‚
следующем веке преемник ‘еверина  передал  ее  в  ленное  владение  младшему
отпрыску  норманского  дома,  Ќорберту,  за  ежегодную  арендную   плату   в
шестьдесЯт су и с условием, что город  Ѓомон  со  своей  церковью  останутсЯ
вольными. Ќорберт I стал родоначальником всех маркизов д'Ћткэр, и с тех  пер
знаменитый  род  не  сходит  со  страниц  истории.  ќрве  IV  был  настоЯщим
разбойником с большой дороги. „ва раза его  отлучали  от  церкви  за  грабеж
церковного имущества, однажды он собственноручно  перерезал  горло  тридцати
мирным гражданам. Ћн осмелилсЯ затеЯть войну с самим ‹юдовиком ‚еликим, и за
это король срыл до основаниЯ его замок. ђауль I пошел в  крестовый  поход  с
”илиппом-Ђвгустом и был пронзен копьем в сердце  при  Џтоломеиде.  Ќо  самым
знаменитым был „еан V ‚еликий, который в 1225 году,  перестроил  крепость  и
меньше чем в пЯть лет воздвиг грозный замок Ћткэр, под  прикрытием  которого
он мечтал захватить и самый трон  ”ранции.  †еан  V  участвовал  в  двадцати
кровопролитных битвах, но всегда счастливо спасалсЯ и спокойно умер в  своей
постели шурином шотландского королЯ. ‡а ним следовали ”елисьен III,  который
босиком пошел в €ерусалим, ќрвэ  VII,  предъЯвлЯвший  права  на  шотландский
трон, и много еще других могущественных и знатных феодалов. ‚ течение долгих
веков властвовал этот род в Ћткэре, вплоть до †еана IX, которому во  времена
Њазарини выпала горькаЯ участь  -  присутствовать  при  осаде  и  разрушении
родового замка. Џосле этой осады были взорваны своды главной и боковых башен
и сожжены жилые покои, в которых некогда Љарл VI отдыхал от своих  безумств,
а почти через два столетиЯ ѓенрих  IV  прожил  несколько  дней  с  ѓабриэлью
д'ќстре. Ќыне это  царственное  величие  мертвым  воспоминанием  покоитсЯ  в
траве.
     Ќе переставаЯ работать иглой, Ђнжелика жадно слушала, и вместе с нежной
розой, в живых переливах красок возникавшей под ее руками, перед глазами  ее
вставало-  видение,  казалось,  тоже  рожденное  ее   станком,   -   видение
исчезнувшего великолепиЯ. Ћна совсем не  знала  истории,  и  потому  событиЯ
вырастали в ее сознании, расцвечивались, превращались  в  чудесную  легенду.
Ћна всЯ дрожала от восторга, в ее воображении замок, воссозданный из  праха,
вырастал до самых небесных врат, маркизы Ћткэр делались двоюродными братьЯми
девы Њарии.
     - Ђ наш новый епископ монсеньор д'Ћткэр, - спросила Ђнжелика, - он тоже
из этого рода?
     ѓюбертина ответила, что, должно быть, монсеньор  ведет  родословную  от
младшей линии Ћткэров, потому что старшаЯ давно угасла. € нужно сказать, это
- странное превращение: ведь маркизы д'Ћткэр  уже  много  веков  ожесточенно
борютсЯ с бомонским духовенством. ‚ 1150  году  один  настоЯтель  предпринЯл
постройку  собора,  располагаЯ  только  средствами  своего   ордена.   ‘коро
выЯснилось, что денег не хватит, постройка была доведена  только  до  сводов
боковых часовен, а недоконченный неф  пришлось  покрыть  деревЯнной  крышей.
‹осемьдесЯт лет спустЯ †еан V, восстановив свой  замок,  пожертвовал  Ѓомоиу
триста  тысЯч  ливров,  и  эти  деньги  вместе  с  другими  средствами  дали
возможность взЯтьсЯ снова за постройку собора. Ќа этот раз удалось  возвести
неф. Ћбе же колокольни и главный фасад были закончены, много поздней, уже  в
пЯтнадцатом столетии, около 1430 года. —тобы отблагодарить †еана  V  за  его
щедрость, соборное духовенство, предоставило ему самому и всем его  потомкам
право хоронить своих покойников в склепе, устроенном в боковой  часовне  св.
ѓеоргиЯ, котораЯ отныне  стала  именоватьсЯ  часовней  Ћткэров.  Ќо  хорошие
отношениЯ не могут длитьсЯ вечно; вскоре начались  бесконечные  тЯжбы  из-за
первенства, из-за  права  взиманиЯ  податей,  и  замок  сделалсЯ  постоЯнной
угрозой вольностЯм Ѓомона. Ћсобенно  ожесточенные  ссоры  вызывали  мостовые
пошлины, так что владельцы замка стали наконец угрожать, что совсем запретЯт
судоходство по ‹иньолю; но тут начал входить  в  силу  разбогатевший  нижний
город со своими ткацкими фабриками. ‘ тех пор Ѓомон со днЯ на  день  делалсЯ
все сильнее и влиЯтельнее, а род Ћткэров все хирел, пока замок не был снесен
и церковь не восторжествовала. ‹юдовик XIV воздвиг в Ѓомоне новую церковь, и
при нем же было построено здание епископства в старом монастырском  саду.  Ђ
сейчас по воле  случаЯ  один  из  Ћткэров  возвращаетсЯ  сюда  повелевать  в
качестве епископа  тем  самым  духовенством,  которое  после  четырехвековой
борьбы победило его предков.
     - Ќо ведь монсеньор был женат, - сказала Ђнжелика. - Џравда, что у него
двадцатилетний сын?
     ѓюбертина взЯла ножницы и подрезала кусочек пергамента.
     - „а, мне рассказывал отец Љорииль. ќто очень грустнаЯ  историЯ!..  Џри
Љарле X монсеньор был капитаном, ему как раз исполнилсЯ двадцать один год. ‚
1830 году, двадцати четырех лет, он вышел в отставку и, говорЯт, после этого
до сорока лет вел  очень  рассеЯнную  жизнь:  много  путешествовал,  пережил
разные приключениЯ, дралсЯ на дуэлЯх. Ќо  однажды  вечером  он  встретил  за
городом, у друзей, дочь графа де ‚аленсе, Џаулу. ’о  была  девушка  чудесной
красоты и притом очень богатаЯ. …й едва  исполнилось  девЯтнадцать  лет,  то
есть она была моложе его на целых двадцать два года.  Њонсеньор  влюбилсЯ  в
нее, как безумный, она отвечала на  его  любовь,  и  свадьбу  сыграли  очень
скоро. Љак раз тогда монсеньор снова выкупил развалины  Ћткэра  за  какие-то
гроши, чуть ли не за десЯть тысЯч  франков.  Ћн  собиралсЯ  вновь  отстроить
замок и мечтал поселитьсЯ в нем с женой.  Њолодожены  целых  девЯть  месЯцев
одиноко прожили в старинной усадьбе,  где-то  в  Ђнжу.  Њонсеньор  не  хотел
никого видеть, был совершенно счастлив, времЯ летело длЯ них... ‡атем  Џаула
родила сына и умерла.
     ѓюбер, протиравший белила сквозь  проколотую  кальку,  чтобы  перевести
таким образом рисунок на материю, побледнел и поднЯл голову.
     - Ђх, беднЯга! - прошептал он.
     - ѓоворЯт, монсеньор и сам чуть не  умер,  -  продолжала  ѓюбертина.  -
—ерез неделю он  постригсЯ.  ‘  тех  пор  прошло  двадцать  лет,  и  вот  он
епископ...  Ќо  рассказывают,  что  все  эти  двадцать  лет  он  отказывалсЯ
встречатьсЯ со своим сыном, стоившим матери жизни. Њонсеньор  отдал  его  на
воспитание дЯде, старому аббату,  не  хотел  ничего  слышать  про  мальчика,
старалсЯ забыть о  самом  его  существовании.  Ћднажды  монсеньору  прислали
портрет сына, и ему почудилось, что он видит  покойную  жену.  …го  нашли  в
глубоком обмороке на  полу,  точно  сраженного  ударом  молота...  Ќо  годы,
проведенные в молитве, должно быть, смЯгчили ужасное горе: вчера добрый отец
Љорниль сказал мне, что монсеньор призвал наконец сына к себе. Ђнжелика, уже
окончившаЯ розу, такую свежую, что, казалось, неуловимый аромат струитсЯ  от
атласа, теперь опЯть мечтательно глЯдела в залитое солнцем окно.
     - ‘ын монсеньора, - тихонько повторила она.
     - ѓоворЯт, юноша красив, как бог, - продолжала рассказывать ѓюбертина -
Ћтец хотел сделать из него свЯщенника.  Ќо  старый  аббат  воспротивилсЯ:  у
мальчика совсем не было призваниЯ к духовной карьере... € ведь он миллионер!
ѓоворЯт, у него пЯтьдесЯт миллионов! „а, мать оставила ему  пЯть  миллионов,
эти деньги, были помещены в земельные участки в Џариже и превратились теперь
в целых пЯтьдесЯт, даже больше. ‘ловом, он богат, как король!
     - Ѓогат, как король, красив,  как  бог,  -  бессознательно,  в  смутной
грезе, повторЯла Ђнжелика.
     Ћна машинально взЯла со станка катушку золотых ниток,  чтобы  принЯтьсЯ
за вышивание большой  золотой  лилии.  ‚ысвободив  кончик  нитки  из  зажима
катушки, Ђнжелика пришила его  шелком  к  краешку  пергамента,  придававшего
вышивке рельефность. €, уже начав работу, но  все  еще  погруженнаЯ  в  свои
смутные мечтаниЯ, добавила:
     - Ћ, Я хотела бы... џ хотела бы... Ћна не докончила мысли.
     ‘нова воцарилась глубокаЯ тишина,  нарушаемаЯ  только  слабыми  звуками
пениЯ, доносившимисЯ из собора. ѓюбер подправлЯл кисточкой нанесенный  через
кальку пунктирный рисунок; на красном шелке ризы поЯвилсЯ белый орнамент.  €
на этот раз заговорил вышивальщик:
     - ‘колько великолепиЯ было в старые  времена!  Ћдежды  сеньоров  так  и
сверкали вышивками. ‚  ‹ионе  продавались  материи  по  шестьсот  ливров  за
локоть. ‘тоит прочитать  уставы  и  правила  о  мастерах-вышивальщиках:  там
говоритсЯ,  что  королевские  вышивальщики  имеют  право  вооруженной  силой
отбивать работниц у других мастеров... “ нас был даже собственный  герб:  на
лазурном поле полоска из разноцветного золота и такие же  три  лилии  -  две
наверху и одна у острого конца... Ћ, это было прекрасное времЯ!
     ѓюбер постучал пальцами по  натЯнутой  материи,  чтобы  сбить  пылинки,
помолчал и заговорил снова:
     - ‚ Ѓомоне еще ходит старинное сказание про Ћткэров. џ часто слышал его
от матери, когда был мальчиком... ‚ городе свирепствовала чума, она  скосила
уже половину жителей, когда †еан V, тот самый,  что  вновь  отстроил  замок,
почувствовал, что бог ниспослал ему силы боротьсЯ с бедствием. ’огда он стал
босой обходить больных, становилсЯ перед ними на колени, целовал их  в  уста
и, прикасаЯсь губами к губам больного, говорил: "…сли хочет бог, и Я  хочу".
€ больные выздоравливали. ‚от почему этот девиз стоит на гербе Ћткэров.  ‚се
они с тех пор обладают способностью излечивать чуму... Ћ, это  славный  род!
ЌастоЯщаЯ династиЯ! Џрежде чем постричьсЯ, монсеньор носил имЯ €оанна XII, и
имЯ его сына тоже, как у принца, должно сопровождатьсЯ цифрой.
     € с каждым словом вырастала и расцвечивалась  смутнаЯ  греза  Ђнжелики.
‚се тем же певучим голосом она повторЯла:
     - Ђх, Я хотела, бы... џ хотела бы...
     Ќе касаЯсь нитки рукой, она  сматывала  ее,  продвигаЯ  катушку  справа
налево и потом обратно, и каждый раз закреплЯла золотую нить шелком. Џод  ее
руками постепенно расцветала большаЯ золотаЯ лилиЯ.
     - Ћ, Я хотела бы... џ хотела бы выйти замуж за принца... € чтобы  перед
тем Я никогда его не видела... Ћн должен прийти вечером, когда угаснет день,
взЯть менЯ за руку и ввести в свой замок... € еще Я хотела бы, чтобы он  был
очень красивый и очень богатый. „а, самый красивый и  самый  богатый,  какой
только может быть на земле! —тобы у менЯ были  лошади  и  Я  бы  слышала  их
ржание под моими окнами; и драгоценные камни - целые реки драгоценных камней
струились бы по моим коленЯм; и еще золото - потоки золота лились бы из моих
рук, когда Я только захочу... Ђ еще чего бы Я хотела, это  чтобы  мой  принц
любил менЯ до безумиЯ, и Я тоже тогда любила бы его, как безумнаЯ.  Њы  были
бы очень молодые, и очень хорошие, и очень знатные - и это всегда, всегда!
     ѓюбер оставил станок  и,  улыбаЯсь,  подошел  к  девушке,  а  ѓюбертина
дружелюбно погрозила ей пальцем.
     - Ђх ты, тщеславнаЯ девчонка! Ђх, неисправимаЯ лакомка! ’ак ты задумала
стать королевой? Љонечно, мечтать  об  этом  лучше,  чем  красть  сахар  или
дерзить старшим. Ќо поберегись, тут кроетсЯ дьЯвол! ќто гордость  и  страсть
говорЯт в тебе.
     Ђнжелика весело взглЯнула на нее.
     - Њатушка, матушка! —то вы говорите?.. „а что же плохого в  том,  чтобы
любить красоту и богатство? џ люблю все, что красиво, все, что богато. Љогда
Я только подумаю об этом, мне делаетсЯ жарко, где-то  там,  у  сердца...  ‚ы
хорошо знаете, что Я не жаднаЯ. Ђ деньги, вот увидите сами,  что  Я  с  ними
сделаю, если действительно разбогатею. Њои  деньги  польютсЯ  в  город,  они
потекут к беднЯкам. „а, это будет настоЯщаЯ благодать, нищеты не  останетсЯ!
€ потом Я сделаю богатыми вас и отца. џ хотела бы  увидеть  вас  в  парчовых
платьЯх, чтобы вы были, как  старинный  сеньор  со  своей  дамой.  ѓюбертина
пожала плечами.
     - ЃезумнаЯ!.. Ќо ведь ты бедна, дитЯ мое, у тебЯ не будет ни одного су,
когда придет времЯ выходить замуж. Љак можешь ты мечтать о  принце?  Љак  ты
можешь выйти замуж за человека богаче тебЯ?
     - Љак Я могу выйти за  него  замуж?  Љазалось,  Ђнжелика  была  глубоко
изумлена.
     - Ќу, конечно, Я выйду за него!.. ‡ачем мне  деньги,  если  у  него  их
будет много? џ всем буду обЯзана  ему  и  оттого  буду  только  сильнее  его
любить.
     ќтот несокрушимый довод привел ѓюбера в восторг. Ћн  охотно  улетал  за
облака на крыльЯх мечты вместе с Ђнжеликой.
     - Ћна права! - воскликнул ѓюбер.
     Ќо ѓюбертина недовольно взглЯнула на мужа. …е лицо сделалось суровым.
     - „евочка моЯ! Љогда ты узнаешь жизнь, ты сама увидишь, что Я права.
     - џ и так знаю жизнь,
     - Ћткуда ты можешь ее знать?.. ’ы слишком молода, ты еще не видела зла.
Ђ зло существует, и оно всемогуще...
     - ‡ло, зло...
     Ђнжелика медленно произносила это слово, как бы стараЯсь  проникнуть  в
его смысл, и в ее чистых глазах светилось все то же невинное изумление.  Ћна
отлично знала, что такое зло: в "‹егенде" немало говорилось о нем.  Ќо  ведь
зло - это тот же дьЯвол, а дьЯвол хоть и возрождаетсЯ постоЯнно,  но  всегда
бывает побежден. Џосле  каждого  сражениЯ  он  валЯетсЯ  на  земле,  жалкий,
побитый, несчастный...
     - ‡ло... Ђх, матушка, если бы вы знали, как Я презираю это  зло...  …го
всегда побеждают, и люди  живут  счастливо.  ѓюбертина  была  встревожена  и
опечалена.
     - ‡наешь, Я начинаю жалеть, что отделила тебЯ от всего мира и воспитала
так, что ты не знаешь ничего, кроме нас двоих да этого домика... Ћ каком рае
ты мечтаешь? Љак ты себе представлЯешь жизнь?
     ‹ицо склонившейсЯ над станком девушки озарилось светом великой надежды,
а руки ее между тем продолжали делать свое дело  и  все  так  же  размеренно
протЯгивали из стороны в сторону золотую нить.
     - Њатушка, вы, наверно,  думаете,  что  Я  очень  глупаЯ?..  Њир  полон
славных людей. Љогда человек честен, когда он работает, его  всегда  ожидает
заслуженнаЯ награда... Ћ, Я знаю, что есть и злые люди! Ќо разве они идут  в
счет? €х очень мало, с ними никто  не  знаетсЯ,  и  они  скоро  получают  по
заслугам... € потом,  мир  кажетсЯ  мне  большим,  далеким  садом.  „а,  это
огромный парк, полный цветов и солнца! †ить так хорошо, жизнь  так  чудесна,
что она не может быть дурной!
     Ћна все больше оживлЯлась; ее словно опьЯнЯли Яркие сочетаниЯ  шелка  и
золота,
     - Ќичего нет проще, чем счастье.  ‚едь  мы  все  счастливы?  Ђ  почему?
Џотому, что мы любим  друг  друга.  Ќу  вот  и  всЯ  жизнь  ни  капельки  не
сложнее... ‚от вы сами увидите, что будет, когда придет тот, кого Я жду.  Њы
сразу узнаем друг друга. џ его никогда не видела, но знаю, каким  он  должен
быть. Ћн войдет и скажет: "џ пришел за тобою".  ’огда  Я  отвечу:  "џ  ждала
тебЯ, возьми менЯ". Ћн уведет менЯ, - и это будет навсегда. Њы будем жить во
дворце и спать на золотой, усыпанной бриллиантами кровати. Ћ, все это  очень
просто!
     - ‡амолчи, ты с ума сошла! - строго перебила ее ѓюбертина,
     €, видЯ, что девушка возбуждена и не может расстатьсЯ со своей  мечтой,
повторила:
     - ‡амолчи же! Њне страшно...  ЌесчастнаЯ!  Љогда  мы  выдадим  тебЯ  за
какого-нибудь бедного малого,  ты  упадешь  со  своих  облаков  на  землю  и
переломаешь себе все кости. „лЯ таких нищих, как мы, счастье - это  смирение
и покорность.
     Ђнжелика со спокойным упорством продолжала улыбатьсЯ.
     - џ жду его, и он придет.
     - Ќо ведь она права!  -  воскликнул  увлеченный,  заразившийсЯ  той  же
лихорадкой ѓюбер. - ‡ачем ты на нее ворчишь?..  Ћна  достаточно  хороша  длЯ
того, чтобы сам король просил ее руки. ‚се может статьсЯ.
     ѓюбертина грустно поднЯла на него свои красивые умные глаза.
     - Ќе поощрЯй ее к дурным поступкам. ’ы лучше, чем кто бы  то  ни  было,
должен знать, во что это обходитсЯ, когда поддаешьсЯ голосу сердца.
     ѓюбер побледнел, как полотно, и крупные слезы показались на его глазах.
Ћна сразу же раскаЯлась, что преподала ему такой урок. Ћна  встала  и  взЯла
мужа за руки, но он высвободилсЯ и, запинаЯсь, пробормотал:
     - Ќет, нет, Я был неправ... Ђнжелика, ты должна  слушатьсЯ  матери.  Њы
оба сошли с ума, она одна говорит правду... џ был неправ, Я был неправ...
     ѓюбер был слишком взволнован и не  мог  усидеть  на  месте,  он  бросил
подготовленную длЯ работы ризу и занЯлсЯ проклеиванием  лежавшей  на  станке
уже готовой хоругви. ‚ынув  из  сундука  банку  фландрского  клеЯ,  он  стал
кисточкой промазывать изнанку материи - это скреплЯло вышивку. Ѓольше он  не
говорил, однако губы его слегка дрожали.
     Ђнжелика внешне покорилась и замолчала, но она продолжала говорить  про
себЯ и все выше и выше подымалась в неведомые страны грез;  в  ней  говорило
все: восторженно приоткрытый рот, глаза, в которых отражалось сиЯние голубых
бесконечных просторов ее видениЯ. Ћна  вышивала  золотой  нитью  свою  мечту
бедной девушки, и мечта ее рождала на белом атласе  большие  лилии,  розы  и
инициалы богоматери. ’очно луч света,  стремилсЯ  кверху  стебель  лилии  из
золотых полосок, и звездным дождем осыпались длинные тонкие листьЯ, покрытые
блестками,  прикрепленными  канителью.  ‚  самом   центре   горели   пожаром
таинственных лучей, ослеплЯли райским сиЯнием  выпуклые  массивные  инициалы
богоматери, узорчатые, шитые золотой гладью. Ђ нежные шелковые розы цвели, и
весь белоснежный нарамник сиЯл, чудесно расцвеченный золотом.
     Џосле долгого  молчаниЯ  Ђнжелика  вдруг  поднЯла  голову.  Ћна  лукаво
посмотрела на ѓюбертину, покачала головой и сказала:
     - џ жду его, и он придет...
     ќто была безумнаЯ  выдумка.  Ќо  Ђнжелика  упрЯмо  верила  в  нее.  ‚се
произойдет именно так, как она говорит. € ничто  не  могло  поколебать  этой
сиЯющей уверенности.
     - Џраво, матушка, все это так и будет.
     ѓюбертина  решила  действовать  насмешкой  и  начала  подшучивать   над
девушкой.
     - Ђ Я-то думала,  что  ты  не  хочешь  выходить  замуж.  ‚едь  все  эти
вскружившие тебе голову свЯтые мученицы никогда не выходили замуж. Ќет, даже
когда их заставлЯли, они не хотели  покорЯтьсЯ,  обращали  своих  женихов  в
христианство, убегали от родителей и добровольно шли на плаху.
     „евушка удивленно слушала.  Џотом  она  громко  расхохоталась.  ‚се  ее
здоровье, всЯ жажда жизни пели в этом звонком смехе. €сториЯ со свЯтыми?  Ќо
ведь это было так давно! ‚ремена переменились, бог восторжествовал и уже  не
желает, чтобы кто-нибудь умирал за него. —удеса в "‹егенде" гораздо  сильнее
подействовали на Ђнжелику, чем презрение к миру и  жажда  смерти.  Ђх,  нет!
Љонечно, она хочет выйти замуж, и любить, и быть любимой и счастливой.
     - Ѓерегись!  -  продолжала  ѓюбертина.  -  ’ы  заставишь  плакать  твою
покровительницу, свЯтую Ђгнесу. ђазве ты не знаешь, что  она  отвергла  сына
своего воспитателЯ и предпочла умереть, чтобы сочетатьсЯ браком с €исусом?
     Ќа башне зазвонил большой  колокол,  и  стайка  воробьев  вспорхнула  с
густого плюща, обвивавшего одно из окон абсиды  собора.  ‚се  еще  молчавший
ѓюбер снЯл со станка готовую, еще совсем сырую от клеЯ хоругвь и повесил  ее
сушитьсЯ на один из вбитых в стену больших гвоздей. ‘олнце  передвинулось  и
теперь весело освещало старые инструменты, мотовильце, ивовые колеса, медный
подсвечник; оно окружало  сиЯнием  обеих  женщин;  станок,  на  котором  они
работали, сверкал, сверкали отполированные от долгого употреблениЯ валики  и
планки, сверкала материЯ, сверкала вышивка, горели груды блесток и канители,
катушки шелка и мотки золотых ниток.
     ЋсененнаЯ мЯгким весенним светом,  Ђнжелика  поглЯдела  на  только  что
вышитую большую символическую лилию.
     - Ќо  ведь  об  €исусе-то  Я  и  мечтаю,  -  сказала  она  с  радостной
доверчивостью.
  
        IV 
  
     ЌесмотрЯ на всю свою живость и веселость, Ђнжелика любила  одиночество;
по утрам и по вечерам,  оставаЯсь  одна  в  своей  комнате,  она  испытывала
радость истинного отдохновениЯ: она свободно предавалась ему, и  прихотливаЯ
игра воображениЯ уносила ее в мир грез. ‘лучалось, что ей удавалось забежать
к себе на минутку и днем, и тогда она была счастлива, точно вырывалась вдруг
на свободу.
     Љомната Ђнжелики была очень просторна, она занимала  половину  верхнего
этажа; другую половину занимал чердак. ‘тены, балки,  даже  скошенные  части
потолка были Ярко выбелены известкой, и среди этой строгой белизны стариннаЯ
дубоваЯ мебель  казалась  совсем  черной.  Љогда  заново  меблировали  новую
гостиную и спальню, старинную мебель всех эпох отправили наверх, и теперь  в
комнате Ђнжелики стоЯл  сундук  времен  ‚озрождениЯ,  стол  и  стульЯ  эпохи
‹юдовика XIII, огромнаЯ кровать в стиле ‹юдовика XIV, прелестный  шкафчик  в
стиле ‹юдовика  XV.  ’олько  белаЯ  изразцоваЯ  печь  да  покрытый  клеенкой
маленький туалетный столик не подходили  ко  всей  этой  почтенной  старине.
Ћсобенно величественной и древней казалась огромнаЯ кровать, задрапированнаЯ
старинной розовой тканью с букетиками вереска, вылинЯвшей почти добела.
     „о  больше  всего  нравилсЯ  Ђнжелике   балкон.   €з   двух   старинных
застекленных дверей леваЯ была  попросту  забита  гвоздЯми,  а  от  балкона,
некогда шедшего во всю ширину этажа, ныне осталась лишь часть  перед  правой
дверью. ’ак как балки под балконом были еще достаточно крепки, на нем только
сменили пол и взамен подгнившей  старинной  балюстрады  привинтили  железные
перила.  ’о  был  чудесный  уголок,  нечто  вроде  ниши,  прикрытой   сверху
выступающими досками конька, положенными  в  начале  XIX  столетиЯ.  Ђ  если
склонитьсЯ с балкона вниз, то можно было увидеть весь задний,  очень  ветхий
фасад дома: и фундамент из мелких камней, и выступающие рЯды кирпичей  между
деревЯнными балками, и широкие, потерпевшие переделки окна, и кухонную дверь
с цинковым навесом. ‚ыдававшиесЯ на целый  метр  вперед  стропила  и  выступ
крыши поддерживались большими  консолЯми,  опиравшимисЯ  на  карниз  первого
этажа. ’аким образом, балкон был  окружен  целыми  зарослЯми  балок,  густым
лесом из старой древесины, покрытой зеленым мхом и цветущими левкоЯми.
     ‘ тех пор, как Ђнжелика поселилась в этой комнатке, она провела  немало
часов на балконе, опершись на перила и глЯдЯ вниз. Џод нею расстилалсЯ  сад,
затененный вечной зеленью  буковых  деревьев;  в  одном  углу  сада,  против
собора, стоЯла стариннаЯ гранитнаЯ  скамейка,  окруженнаЯ  тощими  кустиками
сирени, а в другом углу виднелась наполовину скрытаЯ густым, покрывавшим всю
стену плющом калитка, выводившаЯ на  большой  невозделанный  пустырь  -  ‘ад
Њарии. ќтот ‘ад Њарии и в самом  деле  был  некогда  монастырским  фруктовым
садом. …го пересекал светлый ручеек  еврот,  в  котором  соседним  хозЯйкам
разрешалось стирать белье; в  развалинах  старой,  полуразрушенной  мельницы
ютилось несколько бедных  семейств,  и  больше  никто  не  жил  на  пустыре,
соединенном с улицей  Њаглуар  только  переулком  ѓердаш,  тЯнувшимсЯ  между
высокими стенами епископства и особнЯком графов ‚уанкуров.  ‹етом  столетние
вЯзы двух парков заслонЯли своими кронами узкий горизонт, загороженный с юга
гигантскими сводами собора.  €  так,  замкнутый  со  всех  сторон,  покрытый
тополЯми и ивами,  семена  которых  занесло  сюда  ветром,  сплошь  поросший
сорными  травами  ‘ад  Њарии  дремал  в  мирном  уединении.  ’олько  еврот,
струившийсЯ между камнЯми, вечно бормотал свею прозрачную песенку:
     Ђнжелике никогда не надоедало глЯдеть на этот заброшенный  уголок.  ‚се
семь лет она каждое утро выходила на балкон  и  всегда  видела  то  же,  что
вчера. „ом ‚уанкуров выходил фасадом на Ѓольшую улицу; а деревьЯ в  их  саду
были такие густые, что Ђнжелика только зимой могла  иногда  различить  дочку
графини, свою ровесницу Љлер. ‚ епископском саду переплет толстых ветвей был
еще гуще,  и  напрасно,  Ђнжелика  силилась  разглЯдеть  сквозь  них  сутану
монсеньора; стараЯ решетчатаЯ калитка была, наверно,  давно  забита,  потому
что Ђнжелика ни разу не видела, как она открывалась; даже  чтобы  пропустить
садовника. €,  кроме  стиравших  белье  хозЯек  да  спавших  прЯмо  в  траве
оборванных, нищих детей, на пустыре никогда и никого не бывало.
     ‚  этом  году  весна  выдалась  на  редкость  мЯгкаЯ.   Ђнжелике   было
шестнадцать лет. „о сих пор только глаза  ее  радовались,  когда  ‘ад  Њарии
покрывалсЯ молодой зеленью под апрельским солнцем. Џервые  нежные  листочки,
прозрачность теплых вечеров - все это благоухающее обновление земли  до  сих
пор только развлекало ее. Ќо в этом году с первыми  распустившимисЯ  почками
начало  битьсЯ  сердце  Ђнжелики.  ‚  ней  зародилось   какое-то   волнение,
возраставшее по мере того, как подымалась трава и ветер  доносил  все  более
густой запах зелени. ЃеспричиннаЯ тоска  вдруг  сжимала  ей  грудь.  Ћднажды
вечером она, рыдаЯ, бросилась в  объЯтиЯ  ѓюбертины,  хотЯ  у  нее  не  было
никакого повода грустить, напротив - она была очень счастлива. Џо ночам  она
видела сладостные сны, какие-то тени проходили перед нею, она  изнемогала  в
восторгах, о которых потом сама не смела вспоминать,  потому  что  стыдилась
этого дарованного ей ангелами счастьЯ. €ногда  Ђнжелика  вдруг,  метнувшись,
просыпалась среди ночи со стиснутыми руками, прижатыми к  груди;  задыхаЯсь,
она выскакивала из своей широкой кровати, босаЯ  по  плитам  пола  бежала  к
окну, открывала его и долго стоЯла,  дрожа,  в  полной  растерЯнности,  пока
свежий воздух не успокаивал ее. Ћна все времЯ испытывала какое-то изумление,
не узнавала себЯ, чувствовала, что  в  ней  созревают  неведомые  ей  дотоле
радости и печали; она зацветала волшебным цветением женственности.
     —то же это? Ќеужели это невидимаЯ сирень в епископском саду пахнет  так
нежно, что щеки Ђнжелики покрываютсЯ румЯнцем, когда сна слышит этот  запах?
Џочему она раньше не замечала всей  теплоты  ароматов,  овевающих  ее  своим
живым дыханием? € как же в прошлые годы она не обратила вниманиЯ на цветущую
половню, огромным  лиловым  пЯтном  выделЯющуюсЯ  между  двумЯ  вЯзами  сада
‚уанкуров? Џочему теперь  этот  бледно-лиловый  цвет  ударЯет,  ее  в  самое
сердце, так что от волнениЯ слезы застилают глаза? Џочему никогда раньше она
не замечала, как громко разговаривает бегущий по камнЯм меж камышей  еврот?
Ќу, конечно, ручей говорит, - она слышит его смутный, однообразный лепет,  и
это наполнЯет ее смущением. Џочему так  изумлЯет,  вызывает  в  ней  столько
новых чувств этот пустырь? €ли он переменилсЯ? Ђ может быть,  это  она  сама
стала другой и чувствует теперь, и видит, и  слышит,  как  прорастает  новаЯ
жизнь?
     Ќо еще больше изумлЯл Ђнжелику собор, огромнаЯ масса которого закрывала
справа полнеба. Љаждое утро ей казалось,  что  она  видит  его  впервые,  и,
взволнованнаЯ этим каждодневным открытием, она начинала понимать, что старые
камни любЯт и думают, как и она сама.  ќто  было  неосознанно,  Ђнжелика  не
знала, а  чувствовала;  она  свободно  отдавалась  созерцанию  таинственного
взлета воплотившей в себе веру поколений каменной громады, чье  рождение  на
свет  длилось  три  столетиЯ.  ‚  нижней  части,  где  ширились  полукруглые
романские часовни  с  полукруглыми  же  голыми  окнами,  украшенными  только
колонками, - в  нижней  своей  части  собор  как  будто  стоЯл  на  коленЯх,
придавленный смиренной мольбою. Ќо потом он, казалось, приподымалсЯ, обращал
лицо к небу, воздевал руки, - и вот над романскими  часовнЯми  возник  через
восемьдесЯт лет неф со стрельчатыми окнами; окна эти легкие,  высокие,  были
разделены крестообразными рамами и  украшены  острыми  арками  и  розетками.
Џрошло еще много лет, и собор отделилсЯ от земли  и,  встав  во  весь  рост,
устремилсЯ в экстазе кверху; через два столетиЯ,  в  самый  расцвет  готики,
поЯвились богато разукрашенные контрфорсы и полуарки  хоров,  со  стрелками,
колоколенками, иглами и шпилЯми. ’огда же на карнизе абсидной  часовни  была
поставлена узорнаЯ, украшеннаЯ трилистниками балюстрада, а фронтоны  покрыты
цветочным орнаментом.  €  чем  ближе  к  небу,  тем  ‘ильнее  зацветало  все
строение, в своем бесконечном порыве  освобождаЯсь  от  древнего  жреческого
ужаса, чтобы вознестись к богу прощениЯ и любви. Ђнжелика физически  ощущала
это стремление, оно облегчало и радовало ее, как если  бы  она  пела  песнь,
очень чистую, стройную, уносЯщуюсЯ далеко ввысь.
     Ђ, кроме того, собор жил. ‘отни ласточек густо населЯли его; они лепили
гнезда над перехватами трехлистных  капителей,  устраивались  даже  в  нишах
шпилей и колоколен; в своем стремительном полете они касались контрфорсов  и
арок. „икие голуби, гнездившиесЯ в вЯзах епископского сада, мелкими шажками,
напыщенно прохаживались по карнизам, точно вышедшие  на  прогулку  горожане.
€ногда на самом высоком шпиле, терЯЯсь в голубом небе, ворон чистил перьЯ  и
казалсЯ отсюда не больше мухи. ‘амые разные травы, злаки и мох  вырастали  в
расселинах стен и оживлЯли старые камни подспудной работой своих  корней.  ‚
дождливые дни всЯ абсиднаЯ часть просыпалась к начинала  ворчать,  -  ураган
капель шумно бил по свинцовым крышам,  потоки  воды  изливались  по  желобам
карнизов, каскадами падали с этажа на этаж и  с  ревом,  точно  вышедший  из
берегов горный  ручей,  низвергались  вниз.  ‘обор  оживал,  когда  свирепый
октЯбрьский или мартовский ветер продувал всю чащу сводов,  арок,  колонн  и
розеток, - тогда он стонал жалобно и гневно. Ќаконец и солнце вдыхало в него
жизнь подвижной игрою света, начинаЯ с утра, когда собор молодел  в  светлой
радости, и до вечера,  когда  медленно  вырастающие  тени  погружали  его  в
неведомое. ‘обор жил еще и своей, внутренней жизнью, в нем билсЯ  пульс,  он
весь дрожал от звуков служб, от звона колоколов, от органной музыки и  пениЯ
клира.  †изнь  всегда  дышала  в  нем:  какие-то  затерЯнные  звуки,  легкое
бормотание далекой мессы, шорох платьЯ преклонившей колени женщины, какое-то
еле различимое содрогание, - быть может, только  пламень  набожной  молитвы,
произнесенной про себЯ, с сомкнутыми устами.
     ’еперь дни увеличивались, и Ђнжелика утром и вечером подолгу оставалась
на балконе, лицом к лицу со своим огромным другом  -  собором.  Џожалуй,  он
даже больше нравилсЯ ей вечерами, когда  его  тЯжелаЯ  масса  черной  глыбой
уходила в звездное небо. „етали стирались, еле можно было различить наружные
арки, похожие на мосты, перекинутые в  пустоту.  Ђнжелика  чувствовала,  как
собор оживает в темноте, переполненный семивековыми мечтаниЯми,  как  в  нем
шевелЯтсЯ бесчисленные тени людей, некогда искавших надежду или  приходивших
в отчаЯние перед его алтарЯми. ќто вечное бдение,  таинственное  и  пугающее
бдение дома, где бог не может уснуть, приходило из бесконечности прошлого  и
уходило в беспредельность будущего. € в этой черной  недвижной,  но  живущей
массе взглЯд ее различал светЯщеесЯ окно  одной  из  абсидных  часовен;  оно
выходило в ‘ад Њарии на уровне кустов и  казалось  открытым  глазом,  смутно
глЯдЯщим в ночь. ‚ окне, за выступом колонны, горела лампада перед  алтарем.
’о была та самаЯ часовнЯ, которую духовенство в награду за щедрость  некогда
отдало †еану V, с правом устроить в ней фамильный склеп  длЯ  всех  Ћткэров.
—асовнЯ была посвЯщена св. ѓеоргию, и ее витраж XII века  изображал  историю
свЯтого. Љак только спускались сумерки, легенда возникала из  тьмы,  подобно
сиЯющему видению. ‚от почему  Ђнжелика  любила  это  окно,  вот  почему  оно
очаровывало ее и погружало в мечту. ”он витража был синий, по краЯм красный.
Ќа этом глубоком темном фоне вырисовывались Яркие фигуры,  -  их  тела  Ясно
обозначались под складками легкой, ткани, они были из разноцветного  стекла,
обведенные черной каймой свинцового переплета. ’ри сцены из  легенды  о  св.
ѓеоргии, были расположены одна над другой и занимали  все  окно,  до  самого
свода. ‚низу дочь королЯ выходит в пышной одежде из города, чтобы  погибнуть
в пасти дракона, и встречает  св.  ѓеоргиЯ  около  пруда,  из  которого  уже
высовываетсЯ голова чудовища; на ленте  вилась  надпись:  "Ќе  погибай  ради
менЯ, добрый рыцарь, ибо ты не в  силах  помочь  мне,  ни  спасти  менЯ,  но
погибнешь вместе со мною". Џосредине окна изображалась  битва:  св.  ѓеоргий
верхом на  коне  пронзает  дракона  копьем  насквозь.  Ќадпись  же  гласила:
"ѓеоргий столь сильно взмахнул копьем, что разодрал дракона и ниспроверг, на
землю". € наконец наверху - дочь  королЯ  приводит  побежденное  чудовище  в
город: "€ рек ѓеоргий: прекраснаЯ девица, повЯжи ему твой поЯс вокруг шеи  и
не сомневайсЯ боле. € она сделала, как он сказал,  и  дракон  последовал  за
нею, как весьма добрый пес". „олжно быть, когда-то от третьей картины вверх,
до самого оконного свода, шел простой орнамент. Ќо  позднее,  когда  часовнЯ
перешла к Ћткэрам, они заменили орнамент на витраже своими гербами. € теперь
эти гербы, более поздней  работы,  Ярко  горели  в  темные  ночи  над  тремЯ
картинами легенды. ’ут был герб €ерусалима, разбитый на пЯть полей - одно  и
четыре; и герб самих Ћткэров, тоже разбитый на пЯть полей -  два  и  три.  ‚
гербе €ерусалима на серебрЯном поле сверкал золотой крест с концами в  форме
буквы ’, а по углам его разместились еще четыре таких же маленьких крестика.
“ герба Ћткэров поле было голубое, на нем золотаЯ крепость, черный  щиток  с
серебрЯным сердцем посредине и три золотые лилии -  две  наверху  и  одна  у
острого конца герба. ѓербовой щит поддерживали справа и  слева  две  золотые
химеры, а сверху он был увенчан голубым султаном и  серебрЯным,  с  золотыми
узорами шлемом, разрубленным спереди и замыкавшимсЯ решеткой  в  одиннадцать
прутьев, - то был шлем герцогов, маршалов ”ранции, титулованных особ и  глав
феодальных судилищ. Ђ девизом было: "…сли хочет бог, и Я хочу".
     Ђнжелика так часто глЯдела на св. ѓеоргиЯ, пронзающего копьем  дракона,
и на воздевающую руки к небу принцессу, что мало-помалу начала испытывать  к
своему герою нежные чувства. Ќа таком расстоЯнии трудно было Ясно  различить
фигуры, но она сама дополнЯла  недостающее,  и  в  ее  воображении  вставали
тонкаЯ, белокураЯ, похожаЯ на нее  самое  девушка  и  красивый,  как  ангел,
простосердечный и  величественный  свЯтой.  „а,  это  ее  он  освобождал  от
дракона, и это она благодарно целовала  ему  руки.  €  к  смутным  мечтам  о
встрече на берегу озера с прекрасным, как день, юношей, который спасет ее от
страшной гибели, примешивались воспоминаниЯ  о  прогулке  к  замку  Ћткэров,
видение высоко стоЯщей  в  небе  средневековой  башни,  полной  теней  давно
умерших высокородных  рыцарей.  ѓербы  сиЯли,  как  звезды  в  летнюю  ночь,
Ђнжелика хорошо знала их и легко читала написанные на них звучные слова, ибо
часто вышивала геральдические орнаменты.  †еан  V  проходил  по  пораженному
чумой городу; он останавливалсЯ у каждой двери, входил, целовал умирающих  в
уста и излечивал их простыми словами: "…сли хочет бог, и Я  хочу".  ”елисьен
III, узнав, что король ”илипп Љрасивый заболел  и  не  может  отправитьсЯ  в
Џалестину, пошел