всем доме: маленького, восьмилетнего
†юлЯ. —етырехлетнЯЯ ‹аура смотрела  на  старика  жестким,  подозрительным  и
враждебным взглЯдом родителей. Ћна вырывалась от  него,  казалось,  что  она
осуждает этот лишний рот.  Ќо  †юль  охотно  путалсЯ  в  ногах  у  деда.  Ћн
оставалсЯ последней живой  свЯзью  между  ”уаном  и  другими  людьми.  Љогда
необходимо было добитьсЯ от старика  того  или  иного  ответа,  он  исполнЯл
обЯзанности посредника. Њать посылала его, потому что только длЯ него одного
старик нарушал молчание. Љроме того, мальчик,  подобно  маленькой  служанке,
помогал всеми заброшенному старику прибрать утром его постель, приносил  ему
его порцию супа, которую тот съедал у окна, держа миску на коленЯх: за  стол
он уже никогда не садилсЯ. Џотом они вместе играли. ‘частьем длЯ ”уана  было
ходить с †юлем гулЯть, вести его за руку, идти с ним долго, вперед и вперед.
‚ эти дни он изливал все, что таил в своей душе, он рассказывал, рассказывал
столько, что у мальчика голова шла кругом.  ѓоворить  ему  было  трудно,  он
разучилсЯ владеть Языком с тех пор, как перестал  им  пользоватьсЯ.  Ќо  они
прекрасно понимали друг друга и разговаривали часами,  -  этот  косноЯзычный
старик и мальчуган, у которого только и  были  в  голове  птичьи  гнезда  да
ежевика. ”уан научил †юлЯ расставлЯть силки, сделал ему маленькую клетку длЯ
кузнечиков. •рупкаЯ детскаЯ ручонка в его дрЯхлой руке и долгие прогулки  по
пустынным дорогам родного краЯ, где у него  не  было  больше  ни  земли,  ни
родных, - вот все, что поддерживало старика и еще привЯзывало его к жизни.
     ‚ остальном же  ”уан  был  как  бы  вычеркнут  из  списка  живых.  Ѓюто
действовал  от  его  имени,  получаЯ  деньги  и  расписываЯсь  за  него  под
предлогом, что старик уже потерЯл рассудок. ђента в сто пЯтьдесЯт франков за
проданный дом выплачивалась г-ном Ѓайашем непосредственно ему.  ЌеприЯтность
вышла у Ѓюто только с  „еломом:  тот  отказывалсЯ  уплатить  двести  франков
пенсии иначе, как выдав их на руки ”уану, почему  и  потребовал  присутствиЯ
старика. Ќо не успел он обернутьсЯ, как Ѓюто  заграбастал  деньги.  ‚  итоге
получалось триста пЯтьдесЯт франков. Љ этой сумме, жаловалсЯ Ѓюто  плаксивым
голосом, приходилось прибавлЯть еще столько же, да  еще  с  излишком,  но  и
этого Якобы не хватало, чтобы прокормить старика. Ћн никогда  не  говорил  о
ценных бумагах отца: пока они лежат в надежном месте, а там видно будет. —то
касаетсЯ процентов, то они, по словам Ѓюто, целиком  уходили  на  ежедневную
выплату дЯдюшке ‘осиссу пЯтнадцати су, согласно заключенному с ним  договору
о пожизненной выплате за покупку земли. Ѓюто рассказывал всем и каждому, что
он не может отказатьсЯ от этого договора, так  как  по  нему  выплачено  уже
слишком много. Ћднако ходили слухи, что дЯдюшка ‘осисс, напуганный  угрозами
Ѓюто, согласилсЯ  расторгнуть  договор,  условившись  вернуть  ему  половину
полученной суммы - одну тысЯчу франков из двух; молчал  же  старый  мошенник
лишь из  самолюбиЯ,  не  позволЯвшего  ему  сознатьсЯ  в  том,  что  другому
мошеннику удалось его провести. Ќюх Ѓюто подсказывал  ему,  что  ”уан  умрет
первый: дай ему щелчок - не встанет.
     Џрошел год. ”уан хотЯ и слабел с каждым днем, но все еще  держалсЯ.  ’о
был уже не крепкий старый крестьЯнин, чисто выбритый, с аккуратными бачками,
в новой куртке и черных  брюках.  Ћт  его  исхудалого  лица  осталсЯ  только
длинный, костлЯвый нос, вытЯнутый по направлению к земле.  ‘  годами  старик
горбилсЯ все больше и теперь уже ходил,  перегнувшись  пополам,  словно  ему
оставалось лишь кувырнутьсЯ вперед, чтобы упасть в могилу. Ћн едва  ковылЯл,
опираЯсь на две палки. Ћбросший длинной и грЯзной седой  бородой,  в  жалких
обносках, доставшихсЯ ему от  сына,  запущенный  и  страшный,  он  напоминал
одного из тех старых бродЯг, которых сторонЯтсЯ прохожие. € в глубине  этого
падениЯ жадно цеплЯлсЯ за жизнь только  зверь,  живущий  в  человеке.  ‚ечно
голодный, он алчно набрасывалсЯ на свою порцию супа, утаскивал даже тартинки
†юлЯ, если мальчик не успевал, их спрЯтать. Џоэтому старика урезывали в еде,
пользовались даже его жадностью, чтобы не кормить досыта, под предлогом, что
он от этого околеет. Ѓюто обвинЯл старика в том, что он пьЯнствовал в  ‡амке
вместе с €исусом •ристом. ’ак оно  и  было  на  самом  деле.  ќтот  когда-то
суровый к  себе,  умеренный  в  пище  крестьЯнин,  живший  хлебом  и  водой,
пристрастилсЯ к пьЯнству, к мЯсу и водке, -  настолько  быстро  перенимаютсЯ
пороки, даже в том случае, если сын развращает отца. ‚ино исчезло в доме,  -
‹изе пришлось его запирать. Љогда варили  суп,  у  печки  на  часах  ставили
маленькую ‹ауру. Џосле того как однажды старик выпил в долг у ‹ангенЯ  чашку
кофе, ‹ангенЯ и Њакрона предупредили, чтобы они не рассчитывали  на  уплату,
если будут отпускать старику  в  долг.  ”уан  по-прежнему  хранил  глубокое,
трагическое молчание, но порой, когда его миска не была наполнена, когда  со
стола  убирали  вино,  не  налив  ему  рюмку,   он   в   бессильной   Ярости
неудовлетворенного аппетита устремлЯл на Ѓюто долгий, гневный взглЯд.
     - Ќу что смотрите на менЯ? - говорил Ѓюто. - “ж не думаете ли вы, что Я
намерен откармливать дармоеда? Љто любит мЯсо, тот и отрабатывай его, обжора
вы этакий!.. Ђ? € не стыдно вам распутничать в ваши годы?
     ‚ свое времЯ ”уан не вернулсЯ к „еломам из упрЯмой гордости, уЯзвленный
словами дочери; теперь же он дошел до того, что все терпел от супругов  Ѓюто
- вплоть до грубостей, даже тычков. Ћ  других  своих  детЯх  он  перестал  и
думать: он покорилсЯ судьбе, охваченный такой усталостью,  что  ему  даже  в
голову не приходило уйти от Ѓюто, - ведь у других будет не лучше. ”анни  при
встречах демонстративно отворачивалась от него: она же поклЯлась  никогда  с
ним первой не заговаривать. €исус •ристос не был столь злопамЯтен.  •оть  он
сначала и сердилсЯ на ”уана за скандал, с  которым  тот  покинул  ‡амок,  но
потом, желаЯ позабавитьсЯ, до бесчувствиЯ напоил старика у ‹ангенЯ и в таком
виде проводил до двери Ѓюто. Џроизошло черт знает что: весь дом всполошилсЯ,
‹изе пришлось вымыть на  кухне  пол,  Ѓюто  угрожал,  что  в  следующий  раз
отправит отца ночевать в конюшню.  €спуганный  старик  опасалсЯ  с  тех  пор
своего  старшего  сына  до  того,  что  даже  набралсЯ  духу  отказатьсЯ  от
предлагаемой ему выпивки. —асто встречал он и Џигалицу с ее  гусЯми,  когда,
выйдЯ на улицу, присаживалсЯ у краЯ дороги. Ћна останавливалась,  обшаривала
его своими узкими глазками, недолго беседовала с ним, между тем  как  позади
нее гуси в ожидании поджимали лапы и вытЯгивали шеи. Ќо однажды  утром  ”уан
заметил, что она украла у него платок, и с тех пор, едва завидев ее  издали,
он замахивалсЯ на нее палкой, отгонЯЯ от себЯ. Ћна смеЯлась, натравливала на
него гусей и  убегала  только  тогда,  когда  какой-нибудь  прохожий  грозил
отхлестать ее по щекам, если она не оставит деда в покое.
     ‚се же ”уан еще мог ходить. ќто было длЯ него большим  утешением,  ибо,
не утратив интереса к земле, он вновь и вновь отправлЯлсЯ взглЯнуть на  свои
прежние участки, подобно тем еще сохранившим пыл молодости старикам, которых
преследуют воспоминаниЯ об их  бывших  любовницах.  Ћн  медленно  бродил  по
дорогам,  еле  волоча  свои  больные  ноги.   Џорою,   остановившись   около
какого-нибудь полЯ, он часами стоЯл перед ним, опираЯсь на обе  свои  палки,
потом тащилсЯ к другому и, забывшись, снова простаивал  возле  него  часами,
похожий на выросшее здесь, но сухое от старости дерево. …го пустые глаза уже
не различали Ясно пшеницы,  овса  и  ржи.  ‚се  смешивалось  в  его  голове.
‚сплывали смутные воспоминаниЯ прошлого: этот участок в  таком-то  году  дал
такое-то количество зерна. „аже даты  и  цифры  постепенно  путались  в  его
сознании. Ћдно ощущение Ярко,  неизгладимо  жило  в  нем:  землЯ,  землЯ,  к
которой он так вожделел и которой обладал в полной мере,  землЯ,  которой  в
течение шестидесЯти лет он отдавал свое тело, свое сердце, свою жизнь, - эта
неблагодарнаЯ землЯ перешла в объЯтиЯ другого и родит по-прежнему, не уделЯЯ
ему его доли! ѓлубокаЯ скорбь овладела им при мысли, что землЯ не хочет  его
знать, что ему от нее ничего не досталось - ни единого су, ни единого  куска
хлеба, - что он умрет, сгниет в ней,  а  она,  безразличнаЯ  к  его  судьбе,
сотворит из его старых костей молодую жизнь.  Џоистине,  не  стоило  убивать
себЯ непосильным трудом, чтобы нищим и беспомощным прийти  к  такому  концу!
Џобродив вокруг  прежних  своих  участков,  он  падал  на  кровать  в  таком
изнеможении, что не слышно было даже его дыханиЯ.
     Ќо и этот последний интерес, привЯзывавший его к жизни, угасал по  мере
того, как он терЯл способность владеть ногами. ‚скоре ему стало  так  трудно
ходить, что он уже не отдалЯлсЯ от деревни. ‚ хорошую  погоду  у  него  было
три-четыре излюбленных места длЯ отдыха:  балки  перед  кузницей  Љлу,  мост
через ќгру, каменнаЯ скамьЯ близ школы. Ћн медленно странствовал  от  одного
места к другому, делаЯ метров  по  двести  в  час,  волоча  свои  деревЯнные
башмаки, как будто это были  тЯжелые  телеги,  сгорбленный,  покачивавшийсЯ,
разбитый. €ногда он часами неподвижно просиживал  на  балке.  ‘огнувшись,  с
открытыми глазами и отсутствующим  взглЯдом,  он  впитывал  в  себЯ  солнце.
Џрохожие не кланЯлись ему, потому что это была вещь.  „аже  трубка  утомлЯла
его, и он бросил курить, настолько она оттЯгивала ему челюсть, не говорЯ уже
о  том,  каких  усилий  ему  стоило  набить  и   зажечь   ее.   €м   владело
одно-единственное желание не двигатьсЯ с места; при  малейшем  движении  его
пробирал озноб, несмотрЯ на палЯщее полуденное солнце. ‚олЯ и власть умерли;
наступило последнее падение, он превратилсЯ в старое, заброшенное  животное,
страдающее под гнетом прожитых лет. ‚прочем,  ”уан  не  жаловалсЯ:  мысль  о
старой, отслужившей свой век лошади,  которую  убивают,  чтобы  она  не  ела
бесполезно овса, эта мысль  была  привычна  длЯ  него.  Ћт  старика  никакой
пользы, один убыток. Ћн сам желал когда-то смерти своему отцу. ’еперь, видЯ,
как его дети, в свою  очередь,  желают  ему  смерти,  он  не  чувствовал  ни
удивлениЯ, ни горЯ: это было в порЯдке  вещей.  Ѓывало,  какой-нибудь  сосед
спросит:
     - Ќу, как, дЯдЯ ”уан, все еще скрипите?
     - „а, - ворчал он, - не короткое, видно, дело подохнуть. Ђ  по  мне  бы
поскорей.
     €  он  говорил   правду,   со   стоической   покорностью   крестьЯнина,
принимающего, зовущего смерть, когда он наг и землЯ ожидает его.
     Ќа долю ”уана выпало еще одно испытание: †юль изменил ему под  влиЯнием
маленькой ‹ауры. „евочка, казалось, ревновала брата, когда видела его вместе
с дедом. Љакой он надоедливый, этот старик! ’о ли дело играть вдвоем! € если
брат не следовал за ней, она уводила его, вешалась к нему на шею.  Ћна  была
так мила с братом, что мальчик  постепенно  забывал  обЯзанности  участливой
служанки,  которые  выполнЯл  по  отношению  к  старику.   Њало-помалу   она
совершенно привЯзала †юлЯ к  себе,  совсем  как  женщина,  задавшаЯсЯ  целью
одержать в этом победу.
     Ћднажды вечером ”уан ждал †юлЯ у дверей школы; он был очень  утомлен  и
рассчитывал, что мальчик ему поможет поднЯтьсЯ по склону холма. Ќо вместе  с
†юлем вышла ‹аура. ‚идЯ, что старик ищет дрожащей рукой руку  мальчика,  она
рассмеЯлась недобрым смехом.
     - ‚от еще надоеда! „а брось ты его!
     €, обернувшись к остальным ребЯтишкам, крикнула:
     - ‚идали, мЯмлЯ какаЯ, - то-то ему и  надоедают!  Џосыпались  насмешки.
†юль покраснел, ему захотелось
     выказать твердость мужчины: одним прыжком освободившись от старика,  он
крикнул в лицо своему старому спутнику слово, оброненное сестрой:
     - Ќадоеда!
     Ћшеломленный, с отуманенными от слез глазами, ”уан  покачнулсЯ:  словно
землЯ ушла у него из-под ног вместе с  этой  вырвавшейсЯ  детской  ручонкой.
‘мех вокруг становилсЯ громче. €  ‹аура  заставила  †юлЯ  проплЯсать  вокруг
старика, напеваЯ на мотив детской песенки:
     - “падет - не упадет... ‚ угол тот, кто подберет...
     ”уан чуть не потерЯл сознание. ‹ишь через два часа он с трудом добралсЯ
до дому, - его обессиленные ноги подкашивались. €  это  был  конец:  мальчик
больше не приносил ему супа и не прибирал его постели, - соломенный тюфЯк не
взбивали по целым месЯцам. ђазговаривать ему было уже не с кем он  замкнулсЯ
в абсолютном молчании, одиночество его стало еще полнее, еще совершеннее. Ќи
слова ни с кем, ни о чем.
  
        III 
 
     ‡имние работы приближались к концу. †ан только  что  приехал  со  своим
плугом на корнайское поле, где  ему  оставалось  еще  часа  на  два  работы.
•олодный и темный февральский день уже клонилсЯ к вечеру. †ан хотел  засеЯть
часть полЯ разновидностью шотландской пшеницы, - эту пробу  посоветовал  ему
сделать его бывший хозЯин “рдекен, обещав  ему  даже  несколько  гектолитров
семЯн.
     Џервым делом †ан провел борозду на  том  месте,  которое  он  отмежевал
накануне, и, нажимаЯ на рукоЯтки плуга, чтобы лемех глубже уходил  в  землю,
стал понукать лошадь резким окриком:
     - Ќо, но, пошевеливайсЯ!
     ѓлинистаЯ почва так затвердела от проливных  дождей,  перемежавшихсЯ  с
Ясной солнечной погодой, что плуг с трудом отделЯл пласты земли, которую  он
разрезал. Ѓыло слышно, как комьЯ земли задевают  за  железо,  перевертываЯсь
дерном вниз, зарываЯ  навоз,  покрывший  поле  толстым  слоем.  €ногда  плуг
натыкалсЯ на камень.
     †ан, вытЯнув руки на плуге, следил за  тем,  чтобы  борозды  получались
прЯмые, как будто их провели по веревочке; лошадь же плелась, низко  понурив
голову и глубоко увЯзаЯ копытами в пашне, и движениЯ ее были  однообразны  и
непрерывны. Љогда на лемех налипали комьЯ  грЯзи  и  травы,  †ан  встрЯхивал
плуг, ударЯл по нему обоими кулаками, и плуг снова скользил дальше, оставлЯЯ
позади себЯ осыпающуюсЯ, словно живую, жирную и взрытую до нутра землю.
     †ан дошел до конца борозды, повернул и начал  другую.  ‚скоре  крепкий,
душистый дурман,  поднимавшийсЯ  от  всей  этой  развороченной  земли  с  ее
влажными Ямками, в которых набухают ростки, захватил и опьЯнил  пахарЯ.  …го
тЯжелаЯ походка, неподвижнаЯ устремленность взглЯда усиливали это состоЯние.
Ќикогда он не сделаетсЯ  настоЯщим  крестьЯнином!  ќта  землЯ  не  была  его
стихией.  Ћн  всегда  оставалсЯ  городским  рабочим,  солдатом,  принимавшим
участие в итальЯнской кампании, и то, чего крестьЯне не видели и не ощущали,
он видел и ощущал, - эту великую  печаль  мирной  равнины,  могучее  дыхание
земли, палимой солнцем или орошаемой дождем. Ћн всегда думал  о  деревенском
уединении. Ќо как глупы были его мечты о том, что, бросив ружье и рубанок  и
взЯв в руки плуг, он обретет вожделенный покой! Џусть на земле царит тишина,
пусть землЯ  эта  будет  желанной  длЯ  тех,  кто  ее  любит,  -  поселениЯ,
прилепившиесЯ к ней, как гнезда паразитов, с людьми-насекомыми,  питающимисЯ
ее плотью, все равно опоганЯт и отравЯт ее.  Ћн  не  помнил,  чтобы  страдал
когда-нибудь сильнее, чем со времени своего уже давнего переезда в Ѓордери.
     †ан немного приподнЯл рукоЯтку плуга, чтобы облегчить его ход; малейшее
искривление борозды его раздражало. Ћн повернулсЯ, снова приналег на плуг  и
погнал лошадь:
     - Ќо, но, пошевеливайсЯ!
     „а, сколько невзгод пережил он за эти десЯть лет!  Љак  долго  ждал  он
”рансуазу! Ђ потом  -  война  с  Ѓюто.  Ќи  одного  днЯ  не  обходилось  без
каких-нибудь гадостей. Ќо теперь ведь ”рансуаза с ним, они  женаты  уже  два
года. Ѓыл ли он по-настоЯщему счастлив? Ћн-то любил ее всегда, но он  понЯл,
что она не любила его так горЯчо, всем своим существом, как он  того  желал.
Ћни  жили  в  полном  согласии,  хозЯйство  шло  на  лад,   работа   кипела,
накапливались сбережениЯ. Ќо все это было не то; держа ее ночью в  объЯтиЯх,
он чувствовал, что она холодна, далека от него и занЯта другими мыслЯми. “же
пЯть месЯцев она была беременна ребенком,  одним  из  тех,  которые,  будучи
зачатыми без радости, доставлЯют матери одни мучениЯ. …е  беременность  даже
не сблизила их. †ан весь был проникнут чувством, которое его охватило в  тот
вечер, когда они поселились в своем доме, чувством, что он  жене  чужой.  Ћн
человек из иных мест, выросший не здесь, а неведомо где; у него  иной  склад
мыслей, чем у жителей ђони, он, казалось  ей,  сложен  совершенно  по  иному
образцу, и близость с ним невозможна, хотЯ он и сделал ее беременной. Љак-то
раз в  субботу,  уже  после  свадьбы,  ”рансуаза  была  настолько  возмущена
супругами Ѓюто, что принесла  из  Љлуа  лист  гербовой  бумаги,  намереваЯсь
написать завещание и все оставить своему мужу, так как она узнала, что дом и
землЯ опЯть вернутсЯ ее сестре, если она умрет прежде,  чем  у  нее  родитсЯ
ребенок, - разделу подлежат только деньги и движимость.  Ќо  она  ничего  не
объЯснила ему на этот счет и, вероЯтно, передумала, так  как  листок  бумаги
так и осталсЯ у нее в комоде неисписанным. ‚тайне он очень этим огорчилсЯ, -
не потому, что был материально заинтересован, а просто потому, что  видел  в
этом недостаточную привЯзанность с ее стороны. „а и к тому же теперь,  когда
должен родитьсЯ ребенок, на что нужно это завещание? Ќо все-таки каждый раз,
когда он открывал Ящик  комода  и  ему  попадалсЯ  на  глаза  чистый  листок
гербовой бумаги, теперь уже никому не нужный, у него снова щемило сердце...
     †ан остановилсЯ, дал отдышатьсЯ лошади и стрЯхнул с себЯ дурман, вдыхаЯ
ледЯной воздух. „олгим взглЯдом окинул он  пустынный  горизонт,  бесконечную
равнину, среди которой виднелись другие пахари, идущие  за  своей  упрЯжкой.
’ам, далеко-далеко, силуэты их терЯлись под серым  куполом  неба.  Ћн  очень
удивилсЯ, узнав ”уана, который брел  по  новой  дороге  из  ђони,  очевидно,
одержимый каким-то воспоминанием, потребностью  снова  повидать  хоть  часть
полЯ.  Џотом  †ан  опустил  голову  и  на  минуту  погрузилсЯ  в  созерцание
вспаханной борозды и развороченной у его ног земли, -  в  глубине  она  была
желтой и крепкой и, перевернутаЯ дерном вниз, словно обращала к  свету  свое
помолодевшее  тело,  а  жирный  слой  навоза  под  нею   расстилалсЯ   ложем
плодородиЯ. Њысли его путались  все  больше  и  больше:  странным  казалось,
почему это надо до такой степени разворотить землю, чтобы  есть  хлеб,  было
тоскливо от того, что его не любит ”рансуаза. …ще более неопределенными были
его думы о том существе, которое постепенно росло, которому предстоЯло скоро
родитьсЯ, думы о работе, которую он совершал  и  котораЯ  не  приносила  ему
счастьЯ. Ћн опЯть взЯлсЯ за плуг, крикнув гортанным голосом:
     - Ќо, но, пошевеливайсЯ!
     †ан  кончал  свою  пахоту,  когда  у  краЯ  полЯ   остановилсЯ   „елом,
возвращавшийсЯ с соседней фермы.
     - Џослушайте, Љапрал, вы слыхали новость?.. ѓоворЯт, что; будет война.
     †ан бросил плуг, приподнЯлсЯ, изумленный и пораженный в самое сердце.
     - ‚ойна? Љак так?
     - Ќу, да, с пруссаками, - по крайней мере, мне  так  сказали.  Ћб  этом
пишут в газетах.
     ѓлаза †ана уставились в одну точку. Ћн снова видел перед собой  €талию,
происходившие там сражениЯ, эту бойню, в которой он так счастливо уцелел, не
получив ни одного ранениЯ. Љак страстно мечтал он в то времЯ о мирной  жизни
в своем углу! € вдруг это известие, напоминание о войне, услышанное  из  уст
случайного прохожего, зажгло его кровь.
     - —то ж! Џусть только пруссаки попробуют нам гадить, мы им не  позволим
издеватьсЯ над нами.
     „елом был другого мнениЯ. Ћн покачал головой и заЯвил, что длЯ деревень
будет сущей погибелью, если снова  поЯвЯтсЯ  казаки,  как  после  Ќаполеона.
„ратьсЯ не к чему, - лучше прийти к соглашению.
     - ќто Я говорю о других. џ ведь заплатил господину Ѓайашу, и, что бы ни
случилось, Ќенесс, который завтра тЯнет - жребий, все  равно  не  пойдет  на
войну.
     - Љонечно, - сказал †ан, успокоившись. - ’ак же, как  и  Я,  -  с  менЯ
теперь взЯтки гладки, Я женат, и мне дела нет до того, что кто-то там  будет
дратьсЯ с пруссаками... Ќу, что ж, им хорошенько всыпЯт - и конец!
     - Џрощайте, Љапрал! - Џрощайте!
     „елом ушел. Џотом он снова  остановилсЯ  и  сообщил  еще  кому-то  свою
новость, потом в третий раз,  и  угроза  близкой  войны  облетела  Ѓос,  над
которой в великой скорби нависло пепельно-серое небо.
     †ан, окончив работу, решил пойти за  обещанными  семенами.  Ћн  распрЯг
лошадь, оставил плуг в конце пашни и сел на лошадь верхом. ЏокидаЯ поле,  он
вспомнил о ”уане, поискал его, но не нашел. Ќаверное, он спрЯталсЯ от холода
за скирдом соломы, оставшейсЯ на полЯх Ѓюто.
     Џриехав в Ѓордери, †ан привЯзал лошадь и крикнул, но напрасно: никто не
откликнулсЯ, - вероЯтно, все работали в поле. Ћн вошел в кухню.  ’ам  никого
не было. Ћн ударил  кулаком  по  столу.  ’огда  откуда-то  из  погреба,  где
хранились молочные продукты, раздалсЯ голос  †аклины.  ‚  погреб  спускались
через люк, находившийсЯ у самой лестницы, в очень нескладном месте, так  что
всегда можно было опасатьсЯ, как бы кто-нибудь не свалилсЯ туда.
     - Ђу! Љто там?
     Ћн присел на верхней ступеньке крутой короткой лестницы,  и  она  сразу
узнала его голос.
     - ќ, да это Љапрал!
     Ћн тоже  заметил  ее  в  полумраке  погреба,  слабо  освещенного  через
небольшую отдушину. †аклина возилась там с молоком, обставленнаЯ кринками  и
кувшинами, из которых каплЯ по капле в маленькое корыто  стекала  сыворотка;
она засучила рукава до самых подмышек, обнажив руки, белые от сливок.
     - ‘пускайсЯ сюда! €ли ты менЯ боишьсЯ?
     Ћна говорила ему "ты", как прежде, и смеЯлась завлекающим смехом. Ќо он
смутилсЯ и не двигалсЯ с места.
     - џ зашел за семенами, хозЯин обещал мне дать их...
     - „а, да, Я знаю. Џогоди, Я сейчас поднимусь.
     Љогда она выбралась на свет, она показалась ему такой  свежей,  от  нее
так хорошо пахло молоком, и голые руки ее были так  белы!  Ћна  смотрела  на
него своими красивыми порочными глазами и наконец спросила шутливым тоном:
     - —то же ты менЯ не целуешь? …сли человек женат, это не значит, что  он
должен быть нелюбезным.
     Ћн поцеловал ее, громко чмокнув в обе щеки, как бы желаЯ этим показать,
что целует ее чисто по-дружески. Ќо  она  смущала  его,  на  него  нахлынули
воспоминаниЯ, и дрожь пробежала по всему его телу. Ќикогда не чувствовал  он
ничего подобного по отношению к своей горЯчо любимой жене.
     - Ќу, идем, - проговорила †аклина. - џ покажу  тебе  семена.  Џредставь
себе, что даже и прислуги нет, она на рынке.
     Ћна прошла на другую половину  двора,  в  амбар  и  свернула  за  груду
наваленных мешков; тут у самой стены, в  огороженном  досками  месте,  кучей
лежало зерно. †ан шел за ней, тЯжело дыша, взволнованный тем, что  находитсЯ
с ней наедине в таком укромном месте. Ћн тотчас же  сделал  вид,  что  очень
интересуетсЯ зерном, этой прекрасной шотландской пшеницей.
     - Ћ, какое крупное зерно!
     Ќо  она,  воркуЯ  своим   грудным   голосом,   быстро   заговорила   об
интересовавшем ее предмете:
     - †ена твоЯ беременна?.. ‚ы, стало быть, живете друг с другом, а?.. Ќу,
скажи, как с ней-то идет? ’ак же складно, как со мной?..
     Ћн густо покраснел, к большому ее удовольствию, - она была в  восторге,
что сумела так его ошарашить. Ќо какаЯ-то  неожиданнаЯ  мысль,  по-видимому,
омрачила ее.
     - ‡наешь, у менЯ много всЯких неприЯтностей. Љ счастью, теперь уже  все
прошло, и Я благополучно выкарабкалась из всего этого.
     „ействительно, как-то раз  вечером  в  Ѓордери  к  “рдекену  неожиданно
приехал его  сын  ‹еон,  свалившись,  словно  снег  на  голову.  Љапитан  не
показывалсЯ в доме отца уже много лет; он приехал разузнать о домашних делах
и с первого же днЯ, как только  узнал,  что  †аклина  занимает  комнату  его
матери,  понЯл  все.  Ќа  мгновение  она  затрепетала,  потому  что  лелеЯла
честолюбивую мечту женить на себе  хозЯина  и  унаследовать  всю  ферму.  Ќо
капитан затеЯл старую игру и просчиталсЯ: он думал, что поссорит  †аклину  с
отцом, если тот застанет  ее  с  ним  в  постели.  ‡атеЯ  оказалась  слишком
нехитрой. Ћна разыграла из себЯ оскорбленную добродетель, кричала,  плакала,
заЯвила “рдекену, что уйдет с фермы, раз ее больше не уважают в доме.  Њежду
обоими мужчинами произошла жесточайшаЯ сцена. ‘ын  попыталсЯ  открыть  глаза
отцу, но только ухудшил дело. —ерез два  часа  после  этого  капитан  уехал,
крикнув отцу с порога, что предпочитает все  потерЯть  и  если  когда-нибудь
вернетсЯ, то только длЯ того, чтобы вышвырнуть эту паскуду.
     †аклина торжествовала, но при этом она ошиблась, думаЯ, что может пойти
на  какой  угодно  риск.  Ћна  дала  понЯть  “рдекену,   что   после   таких
неприЯтностей, о которых слухи пойдут по  всей  округе,  она  может  у  него
остатьсЯ, только если он на ней женитсЯ. Ћна даже  принЯлась  было  собирать
свои вещи. Ќо фермер, еще весь взбудораженный разрывом с сыном, а к тому  же
еще и злой от тайного сознаниЯ своей неправоты, закатил ей  несколько  таких
пощечин, что чуть не убил ее. Ћна перестала говорить о своем уходе с  фермы,
понЯв, что слишком поторопилась.  ‚прочем,  теперь  она  была  полновластной
хозЯйкой в доме, не скрываЯсь,  спала  в  спальне,  ела  вместе  с  хозЯином
отдельно от других, распорЯжалась, проверЯла счета; у нее хранились ключи от
кассы, и держала она себЯ так деспотично, что он советовалсЯ с  ней,  прежде
чем принЯть то или иное решение. Ћн же опустилсЯ,  сильно  постарел,  и  она
надеЯлась сломить его последнее сопротивление и принудить к браку, когда  он
будет окончательно изнурен. ‚оспользовавшись тем, что он  поклЯлсЯ  отказать
сыну в наследстве, она  старалась  склонить  его  написать  завещание  в  ее
пользу. Ћна воображала, что ферма уже принадлежит ей, потому что как-то  раз
ночью, лежа в постели, она вырвала у него такое обещание.
     - ’ы понимаешь, что не ради его прекрасных глаз Я до одури забавлЯю его
вот уже несколько лет!
     †ан не мог удержатьсЯ от смеха. ЃеседуЯ с ним, она машинально погрузила
свои голые руки в закрома с зерном; она то зарывала, то вынимала их  оттуда,
и мельчайшаЯ пыль точно пудрой покрыла ее кожу. Ћн смотрел  на  эту  игру  и
задал вслух вопрос, о котором пожалел:
     - Ќу, а как дела с ’роном? €дут на лад?
     Ћна  нисколько  не  обиделась,  а  заговорила  просто,  как  со  старым
приЯтелем:
     - Ђх, да, Я его очень люблю, этого увальнЯ. Ќо, правду сказать,  разума
в нем немного! Ђ уж и ревнив до чего! Љакие он мне устраивает  скандалы!  Ћн
терпит только хозЯина, да и то не очень... Њне сдаетсЯ, что он  подслушивает
ночью, спим ли мы.
     †ан опЯть развеселилсЯ. Ќо она говорила серьезно, без смеха; втайне она
побаивалась этого великана, угрюмого и лживого, как все першеронцы. ‘удЯ  по
ее словам, он обещал задушить ее, если она будет его обманывать. € хотЯ  она
любила его за рослую фигуру, она все же дрожала в его  присутствии:  он  мог
раздавить ее одним пальцем.
     ’ут она кокетливо пожала плечами, точно желаЯ сказать, что сумела и  не
с такими разделатьсЯ, и, улыбнувшись, продолжала:
     - ‡наешь, Љапрал, ведь с тобой-то было лучше! Џомнишь, в каком согласии
мы жили с тобой?
     €, не сводЯ с него своих влекущих глаз, она опЯть начала зарывать  руки
в зерно. Џочувствовав себЯ снова в ее власти, он забыл об отъезде с фермы, о
своей женитьбе, о будущем ребенке. Ћн схватил ее за кисти рук, погрузив свои
руки в зерно, и стал гладить ее, все выше и выше,  проводЯ  пальцами  по  ее
бархатистой от муки коже, касаЯсь ее детской груди, погрубевшей  от  частого
прикосновениЯ мужчин. €менно этого она и желала с той минуты,  как  заметила
его на лестнице.  …й  хотелось  возврата  его  былой  нежности.  Ћтчасти  ее
побуждало злорадное удовольствие отбить его у другой женщины,  его  законной
жены. Ћн уже схватил ее и опрокинул на кучу зерна; она почти лишилась чувств
и тихо шептала ласковые слова. Ќо вдруг из-за груды мешков поЯвилась высокаЯ
тощаЯ фигура пастуха ‘уласа. Ћн сильно кашлЯл и отплевывалсЯ. †аклина  сразу
вскочила, а †ан, тЯжело дыша, пробормотал:
     - Ќу, ладно!.. ’ак Я приду и заберу пЯть гектолитров... ‚от так крупное
зерно! „а! Ћчень крупное!
     Ћна в бешенстве смотрела на спину пастуха, который все  не  уходил,  и,
стиснув зубы, проворчала:
     - Ќаконец, это слишком! Ћн торчит и досаждает мне даже тогда,  когда  Я
думаю, что никого нет. “ж Я тебЯ выставлю!..
     †ан, остыв, поторопилсЯ выйти из амбара. Ћн отвЯзал лошадь и  стоЯл  на
дворе, несмотрЯ на то, что †аклина делала ему  знаки,  -  она  предпочла  бы
спрЯтать его в спальне, чем отказать ему в его желании.
     Ќо он хотел поскорее убратьсЯ и повторил, что приедет завтра. Ћн вышел,
ведЯ лошадь под уздцы. ‘улас поджидал его у ворот и сказал ему:
     - ‡начит, честности не существует? ’ы тоже возвращаешьсЯ сюда? Ћкажи ей
в таком случае услугу: скажи, чтобы она молчала, не то Я заговорю. Ћх, уж  и
будет кутерьма, вот увидишь!..
     Ќо †ан пошел дальше, сделав резкое  движение  и  не  желаЯ  ни  во  что
вмешиватьсЯ. Ћн горел от стыда,  раздосадованный  тем,  чего  чуть  было  не
сделал. Ћн думал, что горЯчо любит ”рансуазу, а между  тем  она  никогда  не
вызывала в нем такой бешеной страсти. Ќеужели же он  любит  †аклину  больше?
€ли эта распутнаЯ девка так распалила его, что он забыть ее не может? ‚  нем
пробуждалось все прошлое, он злилсЯ на  себЯ,  чувствуЯ,  что  завтра  опЯть
вернетсЯ к ней, несмотрЯ на  все  свое  возмущение.  „рожа  всем  телом,  он
вскочил на лошадь и галопом помчалсЯ в ђонь.
     Љак раз в это времЯ, после полуднЯ, ”рансуаза решила накосить длЯ коров
охапку люцерны. ќто была ее обычнаЯ обЯзанность, и  она  собралась  в  поле,
надеЯсь встретить там своего мужа. Ћна старалась не ходить туда одна, потому
что боЯлась встретитьсЯ с Ѓюто и с ‹изой, которые злобствовали  из-за  того,
что не были уже единственными хозЯевами полЯ, и все времЯ искали повода  длЯ
столкновений. ”рансуаза захватила  с  собою  косу;  траву  она  рассчитывала
привезти домой на лошади. Ќо когда она пришла к корнайскому полю, †ана  там,
к ее удивлению, не оказалось, однако плуг его был на пашне, - куда же он мог
деватьсЯ? …ще больше она взволновалась, когда заметила Ѓюто и ‹изу,  которые
энергично жестикулировали с самым свирепым видом. Ћчевидно, они  только  что
остановились, возвращаЯсь из соседней деревни, разодетые по-праздничному,  с
пустыми руками. ‘перва она хотела повернуть обратно, но  затем  рассердилась
на себЯ за свое малодушие. €мела же она право ходить по собственному полю! €
она пошла дальше, с косой на плече.
     Ќадо признатьсЯ, что при каждой встрече с Ѓюто, особенно если он  бывал
один, ”рансуаза чувствовала сильное волнение. ‚от уже два года, как  она  не
обращалась к нему ни с  единым  словом,  но  всегда  при  виде  его  ее  всю
переворачивало, - может быть, от гнева, а  может  быть,  и  по  какой-нибудь
другой причине. Њного раз она видела его издали, когда, как сегоднЯ, шла  за
люцерной. Ћн несколько раз поворачивал голову в ее сторону и посматривал  на
нее своими серыми, в желтоватых  крапинках  глазами.  …е  охватывала  мелкаЯ
дрожь; несмотрЯ на все свои усилиЯ, она невольно начинала торопитьсЯ,  тогда
как он замедлЯл шаги; и когда они оказывались рЯдом,  их  взоры  на  секунду
встречались, а пройдЯ мимо него, она чувствовала смущение, увереннаЯ, что он
смотрит ей вслед. Ћна как бы каменела и едва  могла  идти.  ‚  последнюю  их
встречу она была так встревожена, что хотела свернуть с дороги в люцерну, но
ей помешал ее огромный живот, и она растЯнулась во весь рост.  Ђ  он  так  и
прыснул со смеху.
     ‚ечером Ѓюто со злорадным чувством рассказал ‹изе о том, как шлепнулась
ее сестра, и в глазах у обоих блеснула одна и та же мысль:  если  эта  дрЯнь
умрет вместе с младенцем, мужу ничего не достанетсЯ, -  землЯ  и  дом  снова
будут принадлежать им. Ћни знали  со  слов  Ѓольшухи  о  завещании,  которое
сестра так и не собралась написать и  которое  со  времени  ее  беременности
оказывалось уже ненужным. Ќо ведь им всегда не везло; нечего и думать о том,
чтобы судьба избавила их от ”рансуазы и ее младенца. ‹ожась спать, они часто
говорили об этом, просто так, чтобы поболтать, - разговор о смерти никого не
убивает.  •орошо  бы  все  устроилось,  если  бы   ”рансуаза   умерла!   ќто
действительно было бы проЯвлением божьей справедливости!  ‹иза,  отравленнаЯ
своей ненавистью, в конце концов заЯвила, что сестра ей  больше  не  сестра.
Ћна сама положила бы ее голову на  плаху,  если  бы  от  этого  зависело  их
возвращение домой, откуда их так подло выгнала эта дрЯнь.  Ѓюто  не  выказал
себЯ таким жадным и заметил, что достаточно будет уже и того, если  младенец
подохнет, не родившись. …го  особенно  сердила  эта  беременность:  рождение
ребенка положило бы конец их упрЯмой надежде  возвратить  добро.  Љогда  они
вместе легли в постель, ‹иза задула свечу,  многозначительно  рассмеЯлась  и
сказала, что младенцы,  которые  еще  не  поЯвились  на  свет,  могут  и  не
поЯвитьсЯ. ‚ ночной  тьме  воцарилась  тишина,  Ќаконец  Ѓюто  спросил,  что
означают ее слова. Џрижавшись  к  нему  и  приложив  губы  к  его  уху,  она
призналась:  в  прошлом  месЯце  она  с  огорчением  заметила,   что   снова
забеременела; тогда она, не предупреждаЯ его, отправилась к  старухе  ‘апен,
знахарке из Њаньрли. ‘нова беременна! ‘пасибо! ‘апен очень просто  поправила
все с помощью иглы. Ћн  слушал,  не  выражаЯ  ни  одобрениЯ,  ни  порицаниЯ.
Џо-видимому, он был доволен, потому что, смеЯсь, сказал, что ‹изе  следовало
бы воспользоватьсЯ иглой и длЯ ”рансуазы. †ена его  тоже  оживилась,  крепко
обнЯла супруга и шепнула ему, что ‘апен научила ее еще другому  способу!  Ћ,
очень смешному!.. ‚ чем он состоит?.. Ђ вот  в  чем.  ’о,  что  сделал  один
мужчина, другой может уничтожить, - нужно только овладеть женщиной и  в  это
времЯ начертить у нее на животе три креста,  читаЯ  "богородицу"  навыворот.
…сли в. животе имеетсЯ младенец, он улетучитсЯ, как ветер. Ѓюто  захлебнулсЯ
от смеха. Ћни пробовали  было  усомнитьсЯ,  но  старинные  суевериЯ  глубоко
проникли в их плоть и кровь. Ћни затрепетали: кто не знал,  что  старуха  из
Њаньоли  обратила  корову  в  ласку  и  воскресила  мертвого?  ђаз  она  это
утверждает, значит, так оно и есть. Ќаконец ‹иза, ластЯсь к мужу, попросила,
чтобы он испытал над ней "богородицу" навыворот  и  три  крестных  знамениЯ,
желаЯ убедитьсЯ, что она ничего не будет чувствовать. Ќе к чему!  „остаточно
иглы! ‚от на ”рансуазе испробовать - это другое дело. Ћн  рассмеЯлсЯ.  ђазве
он мог себе позволить? Ђ почему бы и нет, если  он  уже  раз  обладал  ею?..
Ќеправда! ’еперь ему приходилось  защищатьсЯ,  жена  из  ревности  вцепилась
ногтЯми в его тело. ‘упруги заснули в объЯтиЯх друг друга.
     ‘ тех пор они не могли отделатьсЯ от мысли о будущем  ребенке,  который
отнимает у них навсегда дом и землю. ‚стречаЯ младшую сестру, они  сразу  же
смотрели на ее живот.  Љогда  они  видели,  как  она  идет  по  дороге,  они
немедленно измерЯли ее взглЯдом, убеждаЯсь, что живот ее все растет и  скоро
будет уже поздно.
     - Ђх, черт! - заорал Ѓюто, вернувшись на работу и рассматриваЯ поле.  -
‚ор отхватил у нас порЯдочный кусок. „а что тут говорить: вот где граница!
     ”рансуаза продолжала приближатьсЯ  тем  же  спокойным  шагом,  стараЯсь
скрыть свой страх. Ћна понЯла по раздраженному виду Ѓюто  и  ‹изы,  что  †ан
заехал плугом на их полосу. ќто было вечным предметом раздора, -  месЯца  не
проходило без того, чтобы они  не  сталкивались  друг  с  другом  по  поводу
границы.  Љончить  это  можно  было  только  бранью,  дракой  или   судебным
разбирательством.
     - ’ы понимаешь, - негодовал он, повышаЯ голос, - вы забрались на  чужой
участок, Я могу вас выставить!
     Ќо  молодаЯ  женщина,  не  повернув  головы,  пошла  по  своему   полю,
засеЯнному люцерной.
     - ’ебе говорЯт! - закричала вне себЯ ‹иза. - €ди, взглЯни на межу, если
ты думаешь, что мы врем... Ќужно определить убытки!..
     ‘естра молчала, нарочно подчеркиваЯ этим свое презрение. ‹иза  потерЯла
всЯкое чувство меры и начала наступать на нее с кулаками.
     - Ћтвечай, говорЯт тебе!.. ‘меешьсЯ ты, что ли, над нами?!  џ  старшаЯ,
ты должна менЯ почитать! џ заставлю тебЯ на коленЯх просить прощениЯ за  все
гадости, которые ты мне сделала!..
     Ћна встала перед ней, обуреваемаЯ злобой, ослепленнаЯ вскипевшей в  ней
кровью:
     - Ќа колени, на колени, шлюха!
     ”рансуаза молчала и так же, как при своем водворении в доме, плюнула ей
в лицо. ‹иза завопила. ’огда вмешалсЯ Ѓюто и с силою ее отстранил:
     - Ћставь, это мое дело.
     ‚от и хорошо,  пусть  он  действует!  Џусть  мучает  ее,  переломит  ей
позвоночник, как гнилое дерево, пусть сделает из нее месиво длЯ собак, пусть
воспользуетсЯ ею, как потаскухой, - она не будет ему препЯтствовать! Ћна еще
и поможет! ‹иза выпрЯмилась и начала сторожить, чтобы никто не помешал Ѓюто.
‚округ расстилалась беспредельнаЯ, сераЯ равнина; небо было  мрачно,  кругом
ни души.
     - Ќу, иди! Ќикого нет!
     Ѓюто шел прЯмо к ”рансуазе; видЯ его суровое лицо и  напрЯженные  руки,
она решила, что он собираетсЯ ее избить. Ћна дрожала, но не выпускала  косы.
Ѓюто уже схватил косу за рукоЯтку, вырвал ее из рук ”рансуазы и  швырнул  на
траву. †елаЯ ускользнуть от него, уйти, она стала пЯтитьсЯ, зашла в соседнее
поле и направилась к стогу, надеЯсь воспользоватьсЯ им как прикрытием.  Ѓюто
постепенно расставлЯл руки; он не спешил и, казалось, тоже хотел загнать  ее
в стог. Ћт сдержанного смеха рот его растЯнулсЯ так, что обнажились десны. €
вдруг она понЯла, что он  не  собираетсЯ  ее  бить.  Ќет!  Ћн  хотел  совсем
другого, того, в чем она ему так долго отказывала. € вот она, такаЯ храбраЯ,
клЯвшаЯсЯ когда-то, что он никогда ничего от нее не добьетсЯ, задрожала  еще
сильнее, чувствуЯ, что силы покидают ее. Ђ ведь теперь она уже не девчонка-в
день св. Њихаила ей минуло двадцать три года, -  теперь  она  уже  настоЯщаЯ
женщина, с алым ртом и  глазами  большими,  как  экю.  …е  охватила  сладкаЯ
истома, и все тело ее оцепенело.
     Ѓюто продолжал наступать, заставлЯЯ ее пЯтитьсЯ, и, наконец,  заговорил
тихо и горЯчо:
     - ’ы ведь знаешь, что между нами не все кончено, Я  хочу  тебЯ  и  буду
обладать тобой!
     …му удалось припереть ее к стогу, схватить за плечи и опрокинуть. Ќо  в
этот момент она безотчетно,  по  давней  привычке  к  сопротивлению,  начала
оборонЯтьсЯ.
     - „ура, раз уж ты беременна, ты теперь ничем не рискуешь!.. - продолжал
Ѓюто, сторонЯсь, так как она отпихивала его ногами.  -  “ж  навернЯка  Я  не
прибавлю тебе второго!
     Ћна зарыдала. ќто был предел. Ѓольше она уже не оборонЯлась, но руки ее
были сплетены, ноги дергались в конвульсиЯх от нервного  напрЯжениЯ.  Ћн  не
мог овладеть ею. Џри каждой новой попытке  его  отбрасывало  в  сторону.  Ћн
озверел от гнева и обернулсЯ к жене.
     - Ќу, ты, бездельница, чего смотришь?.. Џомогай мне, держи ее за  ноги,
если ты хочешь, чтобы Я сделал что следует!..
     ‹иза  по-прежнему  стоЯла  неподвижно  в  нескольких  метрах  от   них,
всматривалась то в одну, то в другую точку горизонта; ни один мускул  на  ее
лице не дрогнул за это времЯ. “слышав зов мужа, она, не колеблЯсь,  подошла,
схватила ”рансуазу за левую ногу, отодвинула ее в сторону и села на нее, как
будто  хотела  раздавить.  ”рансуаза,  пригвожденнаЯ  к  земле,  отдалась  в
состоЯнии прострации, с закрытыми глазами. Ћднако она сохранила сознание  и,
когда Ѓюто овладел ею, почувствовала острый приступ блаженства.  Ћна  крепко
сжала его руками, так, что чуть не  задушила,  и  испустила  продолжительный
крик, перепугав пролетавших  ворон.  €з-за  стога  показалось  бледное  лицо
старого ”уана, который зарылсЯ в солому, ища защиты от холода. Ћн все  видел
и, очевидно, тоже перепугалсЯ, так как снова зарылсЯ в стог.
     Ѓюто встал. ‹иза пристально смотрела на него. Ћна была озабочена только
одним: сделал ли он так, как следовало. Ќо в своем порыве он забыл все  -  и
крестные знамениЯ и "богородицу" навыворот. ‹иза остолбенела, она  была  вне
себЯ. ’ак что же, он делал это длЯ удовольствиЯ?..
     Ќо ”рансуаза не дала ей времени длЯ объЯснений с мужем. Ћдин момент она
оставалась лежать, распростертаЯ на земле, как  бы  изнемогаЯ  от  пережитой
радости любви, неведомой ей до сих пор. ‚незапно ей  открылась  истина:  она
любила Ѓюто, любила всегда, никогда не  будет  любить  никого  другого.  ќто
открытие  преисполнило  ее  стыдом.  Ћна  вознегодовала   на   самое   себЯ,
возмущеннаЯ нарушением  всех  своих  понЯтий  о  справедливости.  ‚едь  этот
человек  вовсе  не  принадлежал  ей,  он  был  мужем  сестры,  которую   она
ненавидела, единственным  мужчиной,  свЯзь  с  которым  с  ее  стороны  была
подлостью. € она только что позволила ему все и обнимала его так крепко, что
у него не могло быть сомнений в том, что она принадлежит ему.
     Ћна вскочила, ошеломленнаЯ, растерЯннаЯ, и принЯлась изливать свое горе
в бессвЯзных словах:
     - ‘волочи! Њерзавцы!.. Ћба вы сволочи и мерзавцы!.. ‚ы менЯ погубили...
„аже таких, которые  меньше  вашего  сделали,  посылают  на  гильотину!..  џ
расскажу все †ану, подлые негодЯи!.. Ћн сумеет с вами рассчитатьсЯ!..
     Ѓюто насмешливо пожал плечами, довольный, что добилсЯ своего:
     - Ѓрось! ’ы же умирала от удовольствиЯ, Я чувствовал,  как  ты