ым плЯжем, где кувыркались на песке целые  толпы
ребЯтишек и собак, весь этот необъЯтный горизонт  густонаселенного,  шумного
города - наужели это то зловещее, кровавое  видение,  которое  предстало  ее
потрЯсенному воображению  в  ночь  приезда  в  Џариж?  Џотом  они  повернули
обратно, замедлЯЯ шаги,  чтобы  вволю  насладитьсЯ  безлюдьем  и  безмолвием
старинных особнЯков. Ћни смотрели на  воду,  буйно  кипевшую  среди  столбов
эстакады. Ћни возвращались по набережной „е-Ѓетюн  и  Ћрлеанской  набережной
вдоль широкого в этом месте  русла  реки.  ѓлЯдЯ  на  быстрое  течение,  они
прижимались  друг  к  другу,  любуЯсь  видневшимисЯ  вдалеке   Џор-о-‚ен   и
Ѓотаническим садом. ‚ бледном небе синели купола зданий. Љогда они пришли на
мост св. ‹юдовика, он показал ей собор Џарижской богоматери, который она  не
узнала. Ћтсюда огромный собор был виден с фасада. ЋпираЯсь на поддерживающие
его контрфорсы, он походил на притаившегосЯ, присевшего  на  согнутых  лапах
зверЯ: над длинным хребтом чудовища возвышались две башни, точно две головы.
Ќо подлинной находкой в этот день оказалась  восточнаЯ  часть  острова,  где
громоздились стоЯвшие на Якоре суда,  раскачиваемые  течением;  они  как  бы
вечно стремились  к  Џарижу,  никогда  его  не  достигаЯ.  Љристина  и  Љлод
спустились по крутой лестнице к воде и очутились под сенью больших  деревьев
на уединенном берегу. ќто был укромный уголок, восхитительный приют  посреди
шумной парижской толпы, сновавшей на набережных и на мостах. ‡десь, на самом
берегу реки, никем не замечаемые, они чувствовали себЯ в  уединении.  ‘  тех
пор этот берег стал длЯ них постоЯнным убежищем, страной солнца и света, там
они спасались от духоты мастерской, где гудела раскаленнаЯ печка, вызываЯ  у
них удушье и лихорадочную дрожь, которой оба они боЯлись.
     Ќо Љристина все еще противилась, чтобы он провожал ее дальше ЊайлЯ.  Ќа
набережной „ез-Ћрм она всегда отправлЯла его обратно: ей казалось, что Џариж
с его толпой и всеми возможными встречами начиналсЯ именно с тех набережных,
которые ей предстоЯло пройти дальше. Ќо Џасси было так далеко и  идти  одной
было так скучно, что мало-помалу она сдалась, разрешив  ему  провожать  себЯ
сперва до ратуши,  потом  до  Ќового  Њоста,  потом  до  ’юильри.  ‡абыв  об
осторожности, теперь они уже ходили под руку, как новобрачные; эта привычнаЯ
прогулка медленным шагом по набережным вдоль реки  бесконечно  нравилась  им
обоим, доставлЯЯ  такое  наслаждение,  выше  которого  они  никогда  еще  не
испытывали в жизни. Ћни всецело растворЯлись один в другом, хотЯ физического
сближениЯ еще не наступило. Ћт реки как бы веЯло  дыхание  большого  города,
окутываЯ влюбленных той нежностью, которой на протЯжении  веков  пропитались
старые камни Џарижа.  ‚  декабрьские  холода  Љристина  начала  приходить  в
мастерскую, художника после полуднЯ; в четыре часа,  когда  солнце  начинало
садитьсЯ, Љлод вел ее под руку по набережным. Љак только они переходили мост
‹уи-”илиппа, в Ясные дни перед  ними  разворачивалась  бесконечнаЯ  панорама
набережных. Љосые лучи солнца золотили от краЯ до краЯ дома правого  берега,
а  острова  и  зданиЯ  левого  берега  вырисовывались   черной   линией   на
торжественно  пламеневшем  закатном  небе.  Њежду  двумЯ  берегами  -   Ярко
озаренным солнцем и темным - осыпаннаЯ золотыми блестками ‘ена  катила  свои
сверкающие воды, перерезанные тонкими поперечинами мостов. ЏЯть  арок  моста
Ќотр-„ам, единаЯ арка Ђркольского  моста,  мост  ЊенЯл,  потом  Ќовый  Њост,
которые в перспективе становились все тоньше;  за  отбрасываемой  ими  тенью
сверкал ослепительный свет, открывалась атласнаЯ голубизна воды,  отсвечиваЯ
белым зеркальным  блеском;  темные  очертаниЯ  левого  берега  заканчивались
силуэтами остроконечных башен „ворца ЏравосудиЯ, как бы  нарисованных  углем
на небосводе; на освещенной правой стороне закруглЯлась мЯгкаЯ криваЯ линиЯ,
вытЯгиваЯсь и как бы уходЯ в бесконечность, а вдалеке вырастал,  похожий  на
крепость, павильон ”лоры; он  казалсЯ  легким  и  зыбким  воздушным  замком,
синеющим среди розовых столбов дыма. Љристина и  Љлод,  освещенные  солнцем,
шли под безлистыми  платанами,  порою  отводЯ  глаза  от  того  великолепиЯ,
которое расстилалось перед ними, и радуЯсь  при  виде  знакомых  уголков,  в
особенности группы старых домов над Њайль, стоЯвших вплотную один к другому;
ниже ютились одноэтажные лавочки, где торговали скобЯным товаром и  снастЯми
длЯ рыбной ловли, на расположенных выше террасах цвели  лавровые  деревьЯ  и
дикий виноград, а еще выше, в  высоких  ветхих  домах,  виднелось  на  окнах
развешанное  длЯ  просушки  белье;  тут   было   полное   смешение   стилей,
нагромождение  деревЯнных  и  каменных  пристроек,  обваливающиесЯ  стены  и
висЯчие  сады,  где  стеклЯнные  шары,  освещенные  косыми  лучами   солнца,
искрились, как звезды. Љристина и Љлод шли вперед, оставлЯЯ  позади  большие
зданиЯ казарм и ратуши; перед ними на другой  стороне  реки  вставал  старый
город, ‘итэ, зажатый среди  узких,  тесных  стен.  Ќад  потемневшими  домами
блистали как бы  заново  позолоченные  башни  собора  Џарижской  богоматери.
„альше набережную заполнЯли лавочки букинистов;  под  аркой  моста  Ќотр-„ам
боролась с сильным течением баржа, груженнаЯ углем. ‚  дни,  когда  торговал
цветочный рынок, Љристина и Љлод  шли  туда  и,  несмотрЯ  на  зимнюю  пору,
любовались первыми фиалками и ранними левкоЯми,  с  наслаждением  вдыхаЯ  их
аромат. ‘ другой стороны перед ними развертывалсЯ левый берег,  за  каменной
стеной „ворца ЏравосудиЯ  показывались  белесые  домишки  набережной  Ћрлож,
вплоть до группы деревьев, росших на валу; по мере того как молодые люди шли
вперед, другие набережные выступали  из  тумана:  ‚ольтеровскаЯ  набережнаЯ,
набережнаЯ Њалакэ, затем купол Ђкадемии, квадратное здание Њонетного  „вора,
серые длинные фасады, где издали невозможно было различить  окон,  кровли  в
виде высоких мысов с глинЯными трубами,  похожими  на  каменистые  береговые
утесы, возвышавшиесЯ как бы среди фосфоресцирующего морЯ. Ђ павильон  ”лоры,
озаренный последним пламенем заходЯщего светила, наоборот, терЯл сказочность
- материализовалсЯ. Џо обеим сторонам реки, и справа  и  слева,  открывалась
далекаЯ  перспектива  ‘евастопольского  и  „ворцового  бульваров;  новенькие
зданиЯ  набережной  Њежиссери,  новаЯ  Џрефектура,  старый  Ќовый   Њост   с
чернильным пЯтном  статуи;  вот  ‹увр,  ’юильри;  в  глубине,  над  ѓренель,
тЯнулись далекие холмы ‘евра, затопленные сверканием закатных лучей.  „альше
Љристина никогда не пускала Љлода. Ћколо Љоролевского моста,  не  доходЯ  до
больших деревьев у купальни ‚ижье, она всегда останавливала его. Љогда они в
последний раз оборачивались,  чтобы  на  прощание  подержатьсЯ  за  руки,  и
смотрели назад, освещенные красным  золотом  закатных  лучей,  на  горизонте
виднелсЯ остров св.  ‹юдовика,  откуда  они  начали  свой  путь,  и  смутные
очертаниЯ города, над которым, под свинцовым небом, уже спускались сумерки.
     ‘колько неповторимых закатов они  видели  во  времЯ  этих  еженедельных
странствий! ‘олнце  как  бы  провожало  их  по  оживленным  набережным,  где
разворачивалась кипучаЯ жизнь ‘ены, они наблюдали танец световых рефлексов в
струЯх ее течениЯ. ђЯды забавных лавчонок,  душных,  как  теплицы,  цветы  в
горшках на окнах торговцев семенами, клетки  с  певчими  птицами  -  все  то
смешение всевозможных звуков и красок, которое  сохранЯло  на  берегах  реки
немеркнущую юность города. Џо мере того как молодые  люди  шли,  слева,  над
темной линией домов, все Явственнее разгоралсЯ  пламенеющий  жар  заката,  и
светило, медленно склонЯЯсь,  как  бы  поджидало  их,  катЯсь  к  отдаленным
крышам, и заходило именно в тот момент, когда они, над расширЯющейсЯ в  этом
месте рекой, проходили мост Ќотр-„ам. Ќи в вековом лесу, ни на горной тропе,
ни в полЯх, ни на равнинах не бывает  таких  торжественных  закатов,  как  в
Џариже, когда солнце садитсЯ за купол Ђкадемии. Џариж засыпает во всей своей
славе. Љаждую прогулку молодых людей сопровождал новый закат,  все  новые  и
новые горнила взметали свой пламень  к  светЯщейсЯ  короне  солнца.  Ћднажды
вечером, когда молодых людей застал в пути ливень, солнце, показавшись из-за
туч, зажгло разом все облака, и над  головами  прохожих  засверкали  водЯные
брызги, переливаЯсь  всеми  цветами  радуги,  от  голубого  до  розового.  ‚
безоблачные дни солнце, похожее на огненный шар, величественно опускалось  в
спокойное сапфировое озеро неба:  на  какое-то  мгновение  срезанное  черным
куполом Ђкадемии, оно принимало форму ущербной  луны,  потом  солнечный  шар
окрашивалсЯ в фиолетовый цвет и утопал в принимавшем кровавый оттенок озере.
ЌачинаЯ с февралЯ криваЯ захода солнца  удлинилась,  теперь  оно  опускалось
прЯмо  в  ‘ену,  котораЯ  как  бы  закипала  на  горизонте  при  приближении
раскаленного железа солнца. Ќо только при облачном небе загорались  во  всей
красе   грандиозные   декорации,   разворачивались   величественные   феерии
пространств. ’огда, по  прихоти  ветра,  все  вокруг  покрывали  морЯ  серы,
возникали дворцы и башни,  обрамленные  коралловыми  скалами,  загорались  и
рушились архитектурные нагромождениЯ, образуЯ бреши, в которые  устремлЯлись
потоки расплавленной лавы;  а  иногда  уже  исчезнувшее  светило,  окутанное
дымкой, пронзало скрывшую его завесу такими неистово-пронзительными  лучами,
что искры разбрызгивались по всему небу из конца в конец, отчетливо видимые,
словно летЯщие золотые стрелы.  ‘пускались  сумерки;  обменЯвшись  последним
взглЯдом, Љристина и Љлод расставались, чувствуЯ, что  величественный  Џариж
стал  сообщником  их  неиссЯкаемой  радости  в  этой  любимой,   без   конца
повторЯемой прогулке вдвоем вдоль старых каменных парапетов.
     Ќастал день, когда случилось то, чего Љлод все времЯ опасалсЯ. Љристина
уже не боЯлась, что кто-нибудь  встретит  их.  Љ  тому  же  у  нее  не  было
знакомых. Ћна могла, никем не узнаннаЯ,  свободно  гулЯть  повсюду.  Ћн  же,
вспоминаЯ о приЯтелЯх, испытывал неловкость, часто ему  казалось,  будто  он
различает вдалеке чей-то знакомый силуэт.  –еломудрие  его  возмущалось  при
мысли, что кто-то будет разглЯдывать девушку, приставать к ней с  вопросами,
а то даже и насмехатьсЯ над ней.  Ќет,  этого  он  не  в  состоЯнии  был  бы
вынести! Ћднажды, когда они под руку подходили к мосту  €скусств,  навстречу
им попались ‘андоз и „юбюш, сходившие вниз по  ступенькам.  Ќемыслимо  было,
столкнувшись лицом к лицу, скрытьсЯ от них, к тому же  друзьЯ  уже  заметили
Љлода и улыбались ему. ‘трашно побледнев, Љлод продолжал идти вперед, решив,
что все погибло, так как „юбюш  уже  направлЯлсЯ  к  ним,  но  ‘андоз  вдруг
потЯнул  приЯтелЯ  в  сторону,  и  они,  не  оглЯдываЯсь,  прошли   мимо   с
безразличным видом и скрылись во дворе ‹увра. Ћба узнали в. Љристине  модель
рисунка, написанного пастелью,  который  художник,  как  ревнивый  любовник,
прЯтал от них. Ќичего не заметив,  Љристина  продолжала  весело  болтать,  а
Љлод, взволнованный, с бьющимсЯ сердцем, отвечал  ей  невпопад,  придушенным
голосом; он был до слез растроган деликатностью старых друзей и  преисполнен
благодарности к ним.
     —ерез  несколько  дней  после  этого  случаЯ  Љлода  ждало   еще   одно
потрЯсение. Ћн не думал, что Љристина придет к  нему,  и  назначил  свидание
‘андозу, а  она  прибежала,  воспользовавшись  случайно  представившейсЯ  ей
возможностью;  такие  неожиданные  свиданиЯ  всегда  приводили  их  обоих  в
восхищение.  Џо  обыкновению  они  заперлись  на  ключ,  как  вдруг   кто-то
фамильЯрно постучал в дверь. Љлод по стуку тотчас же узнал, кто это,  и  так
смутилсЯ, что опрокинул стул. Љристина, мертвенно побледнев, как потерЯннаЯ,
умолЯюще смотрела на него, а он  стоЯл  неподвижно,  задерживаЯ  дыхание.  ‚
дверь продолжали стучать. ђаздалсЯ голос: "Љлод! Љлод!" Ђ Љлод  все  еще  не
двигалсЯ с  места;  страшно  смущенный,  с  побелевшими  губами,  он  стоЯл,
уставившись в пол. ‚оцарилось  гробовое  молчание,  потом  послышалсЯ  скрип
деревЯнных  ступенек  под  удалЯющимисЯ  шагами.  ѓрудь  Љлода   лихорадочно
вздымалась, и по мере того, как шаги затихали, угрызениЯ совести терзали его
все больше. “ него было такое чувство, как будто  он  предал  верного  друга
своей юности.
     ‚  другой  раз,  когда  Љристина  была  в  мастерской,  в  дверь  вновь
постучали, и Љлод в отчаЯнии прошептал:
     - Љлюч осталсЯ в двери!
     „ействительно,  Љристина  забыла  вынуть  ключ.  Ќе  помнЯ  себЯ,   она
бросилась за ширму и упала на кровать, зажимаЯ рот  носовым  платком,  чтобы
заглушить дыхание.
     ‘тучали все сильнее, послышалсЯ смех; художник принужден был крикнуть:
     - ‚ойдите!
     …го смущение увеличилось, когда поЯвилсЯ †ори, галантно ведЯ  под  руку
€рму Ѓеко. ‚от уже две недели, как ”ажероль уступил ее ему, вернее,  уступил
ее прихоти, опасаЯсь, что иначе может совсем ее  потерЯть.  Ќе  знаЯ  удержу
своему  беспутству,  снедаемаЯ  постоЯнным  стремлением  к   новизне,   €рма
беспрестанно менЯла любовников, каждую  неделю  перетаскивала  свои  скудные
пожитки из одной мастерской в другую, всегда готоваЯ,  если  придет  каприз,
вернутьсЯ на одну ночь.
     - Ћна непременно хотела попасть к тебе в мастерскую. ‚от Я ее и привел,
- сказал журналист.
     Ќе дожидаЯсь приглашениЯ, она, громко болтаЯ, бесцеремонно  расхаживала
по мастерской.
     - „о чего же это все смешно!.. ЉакаЯ страннаЯ  живопись!..  Џожалуйста,
будьте умником, покажите мне все, Я все хочу видеть... Ђ где же вы спите?
     Љлод был вне себЯ от страха, что она отодвинет  ширму.  Ћн  представлЯл
себе, что чувствует Љристина, котораЯ притаилась там.  Ћн  был  в  ужасе  от
того, что она может услышать.
     - ‡наешь, чего она хочет? - весело подхватил  †ори.  -  Ќеужели  ты  не
помнишь? ’ы ведь обещал взЯть ее моделью  длЯ  какой-нибудь  картины...  Ћна
будет позировать в любом виде, не так ли, милочка?
     - Љонечно, черт побери! •оть сейчас!
     - ‚идите ли, в чем дело, - сказал в  смущении  художник,  -  до  самого
‘алона  Я  буду  занЯт  только  одной  картиной...  “  менЯ  не   получаетсЯ
центральнаЯ фигура. Ќи одна натурщица мне совершенно не подходит!
     ‡адравши свой курносый носик, €рма уставилась на полотно.
     - ѓолаЯ женщина в траве... Ќу что же! џ с удовольствием помогу вам.
     †ори тотчас же воспламенилсЯ.
     - Џослушайте! ‚от  это  мысль!  Ђ  ты-то  бьешьсЯ,  отыскиваЯ  красивую
девушку, и никак не можешь найти!.. Ћна сейчас же  разденетсЯ.  Џрошу  тебЯ,
дорогаЯ, разденьсЯ. Џусть он убедитсЯ.
     ЌевзираЯ на энергичные протесты Љлода,  €рма  одной  рукой  развЯзывала
ленты своей шлЯпы, другой отстегивала крючки корсажа; Љлод же  сопротивлЯлсЯ
так, как будто его насиловали.
     - Ќет, нет, это бесполезно!.. ‚ы чересчур малы ростом... ќто совсем  не
то, что мне надо, совсем не то!
     - Ќу и что же с того? - фыркнула она. - Џосмотреть-то вы можете!
     †ори стоЯл на своем:
     - Ћставь ее в покое! …й это  только  приЯтно...  Ћна  не  позирует  как
профессионалка, ей нет в этом нужды, но ей доставит  удовольствие  показать,
какова  она.  Ћна  всегда  ходила  бы  обнаженнаЯ,  если  бы  было  можно...
ђаздевайсЯ, душенька! Ћбнажи по крайней  мере  грудь,  дальше  не  надо:  он
умирает от страху, что ты его съешь!
     Љлоду все же удалось удержать ее.  Ћн  лепетал  извинениЯ:  позднее  он
будет очень рад, но сейчас он боитсЯ, что новаЯ натура помешает  работе  над
картиной;  пожимаЯ  плечами,  она  уступила,  пристально,  с   презрительной
усмешкой глЯдЯ на него своими красивыми порочными глазами.
     †ори пустилсЯ разглагольствовать, рассказываЯ Љлоду о приЯтелЯх. Џочему
в прошлый четверг Љлод не был у ‘андоза?  ’еперь  его  нигде  не  встретишь.
„юбюш уверЯет, что у него свЯзь с актрисой. ‡дороваЯ  потасовка  была  вчера
между ”ажеролем и Њагудо по поводу скульптурных изображений в  одежде!  Ђ  в
прошлое воскресенье ѓаньер подралсЯ на концерте, где исполнЯли ‚агнера,  ему
там посадили огромный синЯк. —то же касаетсЯ самого †ори, то за одну из  его
последних статей в "’амбуре" его чуть не вызвали на дуэль в  кафе  Ѓодекена.
‡дорово он с ними расправилсЯ, с этими копеечными художниками,  присвоившими
себе славу не по заслугам! ЉампаниЯ, которую он начал  против  жюри  ‘алона,
поднЯла  невообразимый   шум:   он   сметет   всех   этих   чинуш,   которые
забаррикадировали вход в ‘алон от живой природы.
     Љлод слушал с бешеным нетерпением. Ћн схватилсЯ за палитру  и  топталсЯ
перед картиной. Ќаконец †ори понЯл.
     - ’ебе не терпитсЯ приступить к работе, мы сейчас уйдем.
     €рма продолжала  рассматривать  художника,  улыбаЯсь  своей  загадочной
улыбкой; ее бесила тупость этого дуралеЯ, который отказывалсЯ от нее; именно
этот его отказ возбудил в ней капризное желание овладеть им против его воли.
„о чего отвратительнаЯ у него мастерскаЯ,  да  и  в  нем  самом  нет  ничего
хорошего! —его ради он корчит из себЯ недотрогу?  Ћна  издевалась  над  ним;
тонкаЯ, умнаЯ  €рма  бессмысленно  растрачивала  свою  юность,  не  забываЯ,
однако, извлекать из всего материальную выгоду. “ходЯ, она пожала ему руку и
долгим, завлекающим взглЯдом еще раз предложила ему себЯ.
     - Љак только вы захотите.
     Ћни ушли, и Љлод отодвинул ширму;  Љристина,  не  имеЯ  сил  поднЯтьсЯ,
сидела на краю кровати. Ќи словом не упомЯнув об этой женщине,  она  сказала
лишь, что натерпелась страху; она хотела немедленно уйти, боЯсь,  что  опЯть
раздастсЯ стук в, дверь; в глазах ее стоЯл ужас, чувствовалось,  что  думает
она о таких вещах, о которых не в состоЯнии говорить вслух.
     „олгое времЯ резкие, неистовые  полотна  мастерской,  этого  средоточиЯ
грубого искусства, пугали Љристину. Ћна не  могла  привыкнуть  к  обнаженной
натуре академических набросков, к жестокой реальности  этюдов,  сделанных  в
провинции; они оскорблЯли, отталкивали ее. Ћна ничего не могла понЯть в них,
ведь ее воспитали в преклонении перед  нежным,  изысканным  искусством,  она
восхищалась тончайшими акварелЯми  своей  матери,  ее  веерами,  на  которых
феерические лиловато-розовые парочки как бы парили в голубоватых садах. „а и
сама она еще школьницей развлекалась рисованием пейзажиков, в которых  вечно
повторЯлись два или три мотива: развалины на берегу озера, водЯнаЯ  мельница
у речки, окруженнаЯ заснеженными елЯми хижина. …е поражало,  как  это  умный
молодой человек может писать столь бессмысленно, безобразно, фальшиво?  Њало
того, что его поиски реальности казались ей чудовищными  и  уродливыми,  она
еще находила, что они превосходЯт всЯкую меру невероЯтиЯ. —тобы так творить,
как он, нужно быть сумасшедшим.
     Љлоду захотелось во что  бы  то  ни  стало  посмотреть  ее  Љлермонский
альбом, о котором она ему рассказывала; в глубине души польщеннаЯ, сгораЯ от
нетерпениЯ узнать его мнение, она долго отнекивалась,  но  наконец  принесла
свой альбом. Ћн с улыбкой перелистал его, и, так как он хранил молчание, она
прошептала:
     - ‚ы находите, что это очень плохо, не так ли?
     - Ќет, - ответил он, - это невинно.
     ‘лово это ее покоробило, несмотрЯ на то, что он  высказал  свое  мнение
вполне добродушно.
     - Ѓоже мой! Џочему Я не воспользовалась  возможностью  учитьсЯ  у  моей
матери?.. џ так люблю, когда рисунок хорош и приЯтен!
     ’огда он откровенно расхохоталсЯ.
     - Џризнайтесь, от моей живописи вам становитсЯ не по себе.  џ  заметил,
что, глЯдЯ на мои картины, вы поджимаете губы и глаза у вас  округлЯютсЯ  от
ужаса... „а,  моЯ  живопись  не  дамскаЯ,  а  тем  более  не  девичьЯ...  Ќо
постепенно вы привыкнете,  глаз  ведь  тоже  надо  воспитывать;  вы  увидите
когда-нибудь, что моЯ живопись дышит здоровьем и честностью.
     ‚ самом деле, Љристина мало-помалу привыкла. †ивопись тут была  ни  при
чем,  тем  более,  что  Љлод  презирал  женские  суждениЯ,  не  старалсЯ  ее
воспитывать, наоборот, даже избегал говорить  с  ней  о  живописи,  стремЯсь
охранить эту главную страсть своей  жизни  от  той  новой  страсти,  котораЯ
переполнЯла его сейчас. Љристина просто-напросто  привыкла.  Љончилось  тем,
что она  заинтересовалась  его  невозможными  полотнами,  убедившись,  какое
огромное место они занимают в жизни художника. ќто был первый шаг. Џотом она
растрогалась, видЯ, как он одержим  творчеством,  как  все  приносит  ему  в
жертву. „а и могла ли она остатьсЯ равнодушной, - разве его страсть не  была
прекрасной? Џотом, начав разбиратьсЯ в  радостЯх  и  горестЯх,  которые  его
потрЯсали в зависимости от удачной или неудачной работы, она понЯла, что  не
может не разделЯть всех его чувств. Ћна печалилась, когда был печален он,  и
радовалась, если, приходЯ, находила его веселым; настало  времЯ,  когда  она
прежде всего спрашивала, хорошо ли  шла  работа.  „оволен  ли  он  тем,  что
написал за времЯ их разлуки? Љ концу второго месЯца  она  была  окончательно
покорена; подолгу стоЯла перед полотнами, которые уже не пугали ее,  и  хотЯ
ей не слишком нравилась его манера письма, она уже начала повторЯть вслед за
художником, что его живопись "мощна, крепко сколочена, здорово освещена". Ћн
казалсЯ ей столь прекрасным, она  так  его  любила,  что,  простив  ему  его
ужасную мазню, она не замедлила найти в ней такие качества, за  которые  она
могла бы хоть сколько-нибудь ее любить.
     Ћднако была одна картина, та самаЯ, большаЯ,  что  предназначалась  длЯ
ближайшей выставки в ‘алоне, - ее Љристина дольше всего не  могла  признать.
Ћна уже без отвращениЯ рассматривала рисунки обнаженной натуры, сделанные  в
мастерской Ѓутена, и плассанские этюды, но голаЯ женщина, лежавшаЯ в  траве,
все еще ее возмущала. ќто была как бы личнаЯ вражда, злоба за то, что она на
мгновение узнала в ней себЯ, затаенный стыд перед этим крупным телом, нагота
которого продолжала ее оскорблЯть, хотЯ  теперь  она  все  меньше  и  меньше
находила там сходства  с  собой.  ‚начале  Љристина  просто  отворачивалась;
теперь она подолгу простаивала перед картиной, молча ее разглЯдываЯ.  Џочему
у этой женщины совершенно  исчезло  сходство  с  ней?  —ем  больше  художник
работал, никогда не удовлетворЯЯсь  сделанным,  по  сто  раз  возвращаЯсь  к
одному и тому же, тем больше отдалЯлось сходство. Ќе отдаваЯ себе  отчета  в
своих чувствах, далее не осмеливаЯсь признатьсЯ в них самой себе,  Љристина,
уЯзвленнаЯ в своей стыдливости при первом взглЯде  на  картину,  теперь  все
сильнее и сильнее огорчалась, что сходство с  ней  постепенно  исчезало.  …й
казалось, что это ранит их дружбу; с каждой черточкой, которую он уничтожал,
она как бы отдалЯлась от художника. Њожет быть, он  не  любит  ее  и  потому
изгонЯет из своего произведениЯ? —то это за женщина с  незнакомым,  туманным
лицом, которое проступает сквозь ее черты?
     Ђ Љлод отчаивалсЯ, видЯ, что совершенно испортил голову, и  не  решалсЯ
упросить Љристину позировать. Џри первом же его намеке она тотчас же сдалась
бы, но он помнил, как она рассердилась в тот раз, и боЯлсЯ вызвать ее гнев.
     Њного раз он собиралсЯ весело, по-дружески попросить ее, но не  находил
слов, смущалсЯ, как если бы дело шло о чем-то недозволенном.
     ЏридЯ к нему однажды, она была потрЯсена приступом отчаЯниЯ, с  которым
он не мог совладать даже в ее присутствии. ‡а всю неделю он не  сдвинулсЯ  с
места. Љричал, что разорвет полотно в клочки, в  гневе  расшвыривал  мебель,
расхаживаЯ по мастерской. ‚друг он схватил Љристину за плечи  и  посадил  на
диван.
     - Џрошу вас, окажите мне услугу, или Я подохну, честное слово!
     Џерепугавшись, она не понимала, что ему надо.
     - —то, что вы хотите от менЯ?
     “видев, что он хватаетсЯ за кисти, она обрадованно сказала:
     - Љонечно! Џожалуйста!.. Џочему вы менЯ раньше об этом не попросили?
     Ћна откинулась на подушку и подложила руку под голову. Ћна была смущена
и удивлена, что так, сразу согласилась позировать ему,  -  еще  недавно  она
могла бы поклЯстьсЯ, что никогда в жизни этого не сделает.
     ‚ восхищении он кричал:
     - Џравда? ‚ы согласны!.. —ерт побери! “му  непостижимо,  что  Я  теперь
сотворю при вашей помощи!
     Ќевольно у нее вырвалось:
     - Ќо только голову!
     Ћн заверил ее с поспешностью человека, который  боитсЯ  зайти  чересчур
далеко:
     - Ќу конечно, конечно, только голову!
     Ћба умолкли в смущении; он принЯлсЯ за работу,  а  она,  поднЯв  глаза,
неподвижно лежала, потрЯсеннаЯ тем,  что  у  нее  могла  вырватьсЯ  подобнаЯ
фраза. Ћна уже раскаивалась в своем согласии, как будто бы, позволив придать
этой освещенной солнцем, обнаженной женщине свое лицо, она  совершила  нечто
недостойное.
     Љлод в два сеанса написал голову. Ћн весь исходил радостью, кричал, что
это лучшее из всего, что ему удалось сделать в живописи; именно  так  оно  и
было, никогда еще ему не удавалось столь удачно осветить  искрЯщеесЯ  жизнью
лицо. ‘частливаЯ его счастьем, Љристина тоже развеселилась и  находила,  что
голова ее написана прекрасно, с удивительным чувством,  хотЯ  и  не  слишком
похожа. Ћни долго стоЯли перед картиной, отходили к стене, прищуривались.
     - ’еперь, - сказал он наконец, -  Я  закончу  ее  с  натурщицей...  Ќу,
негодница, наконец-то Я одолею тебЯ!
     ‚ приступе шаловливости он обнЯл девушку,  и  они  принЯлись  танцевать
некий танец, который он назвал "’риумфальным шествием". ‚ восторге  от  этой
игры, она заливалась смехом, не испытываЯ больше ни смущениЯ, ни  стыда,  ни
неловкости.
     Ќо на следующей неделе Љлод  опЯть  помрачнел.  Ћн  выбрал  в  качестве
натурщицы ‡оэ Џьедефер, но она совершенно  не  подходила:  он  говорил,  что
утонченнаЯ, благороднаЯ голова никак не садитсЯ  на  грубые  плечи.  ’ем  не
менее он упорствовал, соскабливал, начинал сызнова. ‚ середине ЯнварЯ, придЯ
в полное отчаЯние, он перестал работать и повернул картину к стене, но через
две недели вновь принЯлсЯ писать, взЯв другую натурщицу, рослую  ћдифь,  что
вынудило его переменить тональность. „ело не шло никак, он вновь позвал  ‡оэ
и, еле держась на нотах от сомнений и отчаЯниЯ, уже сам не знал, что делает.
•уже всего было то, что в отчаЯние его приводила только центральнаЯ  фигура,
а остальное: деревьЯ, две маленькие женщины в глубине, господин в  куртке  -
все было закончено и вполне его удовлетворЯло. ”евраль кончалсЯ, до отправки
в ‘алон оставалось всего несколько недель - это была настоЯщаЯ катастрофа.
     Љак-то вечером в присутствии Љристины Љлод, проклинаЯ все на свете,  не
удержал гневного выкрика:
     - —то тут удивлЯтьсЯ моему провалу! ђазве можно посадить голову,  одной
женщины на тело другой?.. ‡а это мало руки отрезать!
     ‚тайне он думал  только  об  одном:  добитьсЯ,  чтобы  она  согласилась
позировать не только длЯ  лица  женщины,  но  и  длЯ  торса.  ќто  намерение
медленно созревало в нем, сперва как неосознаннаЯ мечта, тут же отвергнутаЯ,
потом как молчаливый непрестанный спор с самим собой и, наконец, как острое,
неодолимое желание, подхлестнутое необходимостью. ѓрудь Љристины, которую он
видел всего лишь несколько минут, соблазнЯла его  неотвЯзным  воспоминанием.
Ћн  видел  ее  вновь  и  вновь,  во  всей  свежести  и  юности,  сверкающую,
неповторимую. …сли он не сможет писать Љристину,  лучше  ему  отказатьсЯ  от
картины, потому что ни одна натурщица его не удовлетворит. “пав на стул,  он
часами грыз себЯ за бесталанность, не знал, куда положить  краски,  принимал
героические решениЯ:  как  только  она  придет,  он  расскажет  ей  о  своих
мучениЯх, опишет их такими проникновенными словами, что она сдастсЯ  на  его
уговоры. Ќо когда она приходила в скромном,  совершенно  закрытом  платье  и
смеЯлась  своим  мальчишеским  смехом,  мужество   оставлЯло   его,   и   он
отворачивалсЯ, боЯсь, как бы она не заметила, что он стараетсЯ  угадать  под
корсажем нежные линии ее тела. Ќевозможно просить об этом подругу,  нет,  на
это он не решитсЯ. € все же однажды вечером, когда она собиралась уходить и,
поднЯв руку,  уже  надевала  шлЯпку,  глаза  их  на  мгновение  встретились,
погрузились друг в друга, и, вздрогнув при виде  ее  приподнЯвшихсЯ  сосков,
натЯнувших  материю,  он  почувствовал   по   се   внезапной   бледности   и
сдержанности, что она разгадала его  мысли.  Ћни  шли  по  набережным,  едва
обмениваЯсь словами. Њежду ними встало нечто такое, чего они не в силах были
отогнать, и вот они шли молча, глЯдЯ,  как  солнце  садилось  в  небе  цвета
старой меди. …ще несколько раз он прочитал в ее глазах, что она знает об его
неотвЯзном желании. ’ак оно и было: с тех пор, как  он  думал  об  этом,  ей
передались его мысли, и она понимала все его невольные намеки.  ‚начале  это
оскорблЯло  ее,  но  она  была  бессильна  боротьсЯ;  все  это  казалось  ей
призрачным, как сновидение, над которым человек не властен. …й даже в голову
не приходило, что Љлод может попросить ее об этом; слишком  хорошо  она  его
теперь знала, достаточно ей было шевельнуть бровью, чтобы  он,  несмотрЯ  на
всю его вспыльчивость, сразу умолк бы,  даже  не  успев  пролепетать  первых
слов. Ќет, это просто безумие! Ќикогда, никогда! Џроходили дни, и охватившаЯ
их обоих навЯзчиваЯ идеЯ все разрасталась. ‘тоило им встретитьсЯ, и они  уже
не могли думать ни о чем  другом.  ‚слух  они  ничего  не  говорили,  но  их
молчание было красноречиво; в каждом прикосновении, в каждой улыбке -  всюду
им мерещилось то, что переполнЯло их обоих и в чем они не  могли  признатьсЯ
вслух. ‚скоре от их простых товарищеских отношений не осталось и следа. …сли
он смотрел на нее, ей  казалось,  будто  он  раздевает  ее  своим  взглЯдом;
невинные  слова  оборачивались  неловкостью;  каждое  рукопожатие   вызывало
содрогание  всего  существа.  ‚олнение  от   взаимной   близости,   внезапно
пробудившеесЯ в их  дружбе  взаимное  влечение  мужчины  и  женщины  наконец
свершилось, из-за непрерывного  восстанавливаниЯ  в  памЯти  ее  девственной
наготы. Њало-помалу каждый из них обнаружил в себе  скрываемую  до  тех  пор
тайную лихорадку. €х бросало в жар, они краснели от малейшего  прикосновениЯ
друг к другу. …жеминутно их подстегивало возбуждение,  волнение  крови;  оба
переносили это молча, не решаЯсь признатьсЯ, но не в  силах  и  скрывать,  и
напрЯжение дошло до того,  что  оба  они  почти  задыхались,  облегчаЯ  себЯ
глубокими вздохами.
     ‚ середине марта, придЯ  в  мастерскую,  Љристина  увидела,  что  Љлод,
совершенно раздавленный отчаЯнием, сидит неподвижно перед картиной, устремив
пустой, дикий взглЯд на свое неоконченное творение, даже не слыша,  что  она
вошла. —ерез три днЯ истекал срок отправки произведений на выставку.
     - —то с вами? - тихо спросила она, заразившись его отчаЯнием.
     ‘одрогнувшись, Љлод обернулсЯ.
     - ‚се кончено, Я не смогу выставитьсЯ в этом сезоне...  Ђ  ведь  Я  так
надеЯлсЯ на ‘алон этого года!
     Ћба впали в обычное длЯ  них  уныние,  полное  невысказанных  терзаний.
Ќаконец она сказала, как бы думаЯ вслух:
     - ‚ремени ведь еще достаточно.
     - ‚ремени? Ќет!  Џотребовалось  бы  чудо.  ѓде  Я  возьму  натурщицу?..
‘лушайте! ‘егоднЯ утром мне пришла мысль: не обратитьсЯ ли мне к  €рме,  это
та девица, котораЯ приходила сюда, когда вы спрЯтались за ширму. џ знаю, что
она мала ростом и пухла, из-за нее, возможно, все придетсЯ изменить, но  она
все  же  молода  и,  может  быть,  подойдет...  ‚о  всЯком  случае,  Я  хочу
попробовать.
     Ћн  остановилсЯ.  ‘веркавшие  его  глаза,  устремленные  на   Љристину,
говорили Яснее Ясного: "‚ы, вы! ‚от то чудо, которое мне нужно! ЊенЯ ожидает
триумф, если вы принесете мне эту жертву!  џ  умолЯю  вас,  прошу  вас,  как
обожаемую подругу, самую прекрасную, самую чистую!".
     Ћна стоЯла перед ним, побледнев, понимаЯ каждое невысказанное им слово,
а его глаза, горевшие пламенной мольбой, гипнотизировали  ее.  Ќе  торопЯсь;
она снЯла шлЯпу и шубку, затем так же спокойно расстегнула корсаж, снЯла его
вместе с корсетом, развЯзала юбки,  отстегнула  бретельки  рубашки,  котораЯ
соскользнула на бедра. Ћна не произнесла ни  слова  и  медленно,  привычными
движениЯми, как будто в своей комнате перед  сном,  машинально  раздевалась,
думаЯ о чем-то другом. Ќеужели же она позволит сопернице подарить  ему  свое
тело, когда она уже принесла в дар лицо? Ћна  хотела  быть  на  его  картине
целиком, как у себЯ, отдать ему всю свою нежность; только теперь она понЯла,
какие ревнивые страданиЯ давно уже испытывает из-за этой твари,  приходившей
тогда в мастерскую. ‚се еще молча, обнаженнаЯ,  невиннаЯ,  она  улеглась  на
диван и принЯла нужную позу, подсунув руку под голову, закрыв глаза.
     ЏотрЯсенный, онемев от радости, он смотрел,  как  она  раздевалась.  Ћн
вновь ее обрел. Њимолетное видение, столько  раз  призываемое,  воплотилось.
‚от она, эта невиннаЯ плоть, еще незрелаЯ, но такаЯ гибкаЯ,  столь  юношески
свежаЯ; он вновь изумилсЯ, как она умудрЯетсЯ прЯтать свою расцветшую грудь,
совершенно скрываЯ ее под платьем. Ќе  проронив  ни  слова,  в  воцарившемсЯ
молчании, он принЯлсЯ писать. ’ри долгих часа он неистово  работал  с  таким
упорством и мужеством,  что  за  один  сеанс  сделал  великолепный  набросок
обнаженного тела Љристины. Ќикогда еще плоть женщины не пьЯнила его так, его
сердце билось как бы в  религиозном  экстазе.  Ћн  не  подходил  к  ней,  не
переставаЯ изумлЯтьсЯ перемене ее лица,  с  несколько  тЯжелым,  чувственным
подбородком, смЯгченным нежными очертаниЯми лба  и  щек.  ’ри  часа  она  не
шевелилась, не дышала, без трепета, без стеснениЯ приносЯ  ему  в  дар  свою
чистоту. Ћба чувствовали, что скажи они  хоть  слово,  их  переполнит  стыд.
‚ремЯ от времени она на мгновение открывала свои Ясные глаза и устремлЯла их
куда-то в пространство с  таким  туманным  выражением,  что  он  не  успевал
прочитать ее мысли, потом вновь закрывала глаза и с таинственной улыбкой  на
застывшем лице впадала в небытие, подобнаЯ прекрасному мраморному изваЯнию.
     Љлод жестом показал ей, что  он  кончил;  почувствовав  неловкость,  он
повернулсЯ к ней спиной и  второпЯх  уронил  стул;  всЯ  краснаЯ  от  стыда,
Љристина сошла с дивана. Ћна  торопливо  одевалась,  всЯ  дрожа,  охваченнаЯ
таким волнением, что не могла как  следует  застегнутьсЯ;  натЯнула  рукава,
поднЯла воротник, как бы стремЯсь не оставить  открытым  ни  одного  кусочка
кожи. Ћна уже надела на себЯ шубку, а  он  все  еще  стоЯл,  повернувшись  к
стене, не позволЯЯ себе ни одного взглЯда. Ќаконец он подошел к ней,  и  они
нерешительно взглЯнули друг  на  друга,  снедаемые  волнением,  не  в  силах
говорить. Ћба испытывали  грусть,  бесконечную,  безотчетную,  невысказанную
грусть. ѓлаза их наполнились слезами, словно они навеки погубили свою жизнь,
словно изведали всю глубину  человеческой  слабости.  ђастроганный,  глубоко
опечаленный, неспособный вымолвить ни слова благодарности, он поцеловал ее в
лоб.
 
        V 
 
     ЏЯтнадцатого маЯ госпожа †озеф разбудила Љлода в девЯть часов,  принесЯ
ему большой букет белой сирени, только что доставленный рассыльным; накануне
Љлод вернулсЯ от ‘андоза в три часа утра и теперь никак не  мог  проснутьсЯ.
Ћн понЯл, что это Љристина заранее поздравлЯет его с успехом;  ведь  сегоднЯ
длЯ него был великий день, день открытиЯ учрежденного  в  этом  году  ‘алона
Ћтверженных, где он поместил свое творение,  отвергнутое  жюри  официального
‘алона.
     ‘вежаЯ, благоухающаЯ сирень, присланнаЯ Љристиной, как знак  ее  нежной
внимательности, глубоко тронула Љлода, - такое пробуждение, казалось, сулило
ему удачу. ‚скочив в одной рубашке, босиком, он поспешил поставить  цветы  в
воду. ‚орча на самого себЯ, что проспал, еле смотрЯ опухшими от сна глазами,
он начал одеватьсЯ. Ќакануне он обещал „юбюшу и  ‘андозу  зайти  за  ними  в
восемь часов, чтобы всем вместе отправитьсЯ во „ворец Џромышленности, где  к
ним присоединЯтсЯ остальные приЯтели. € вот он уже опоздал на целый час!
     Ћн буквально ничего не мог найти, так как в мастерской  после  отправки
большого полотна царил полный разгром. ЏолзаЯ на  коленЯх,  он  добрых  пЯть
минут искал башмаки  среди  старых  мольбертов.  ‚  воздух  взлетали  мелкие
золотые частицы; не раздобыв денег длЯ хорошей рамы,  он  заказал  плотнику,
жившему по соседству, сосновую раму и при помощи Љристины,  котораЯ,  кстати
сказать, оказалась весьма неискусной позолотчицей, сам позолотил свою  раму.
Ќаконец одевшись и обувшись, нахлобучив фетровую  шлЯпу,  усыпанную  как  бы
золотыми искрами, он двинулсЯ в путь,  но  вдруг  его  остановила  суевернаЯ
мысль; он вернулсЯ обратно и подошел к цветам, одиноко  стоЯвшим  на  столе.
…му казалось, если он не поцелует эту сирень, его ждет провал, и он погрузил
лицо в цветы, которые благоухали мощным весенним ароматом.
     “ходЯ, он, как обычно, передал консьержке ключ.
     - ѓоспожа †озеф, Я не вернусь до ночи.
     Њеньше чем через двадцать минут Љлод уже был на улице Ђнфер у  ‘андоза.
Ћн напрасно боЯлсЯ, что не застанет ‘андоза, - тот тоже опаздывал,  так  как
его  мать  плохо  себЯ  чувствовала  ночью;  ничего  особенного,  но   дурно
проведеннаЯ ею ночь его взволновала.  ‘ейчас  он  уже  успокоилсЯ,  а  „юбюш
прислал записку с просьбой не ждать его, - он встретитсЯ с  ними  на  месте.
Ѓыло уже около одиннадцати часов, и приЯтели решили позавтракать в маленькой
молочной на улице ‘ент-Ћноре; они медленно, лениво  ели,  скрываЯ  пламенное
желание  скорей  увидеть  выставку,  и,  чтобы  скоротать  времЯ,  предались
воспоминаниЯм детства, которые всегда навевали на них нежную грусть.
     Љогда  они  пересекали  …лисейские  полЯ,   пробило   час.   „ень   был
великолепен, воздух  чист,  а  ветер,  еще  достаточно  холодный,  казалось,
оживлЯл  синеву  небес.  Џод  солнцем,  цвета  спелой   ржи,   на   каштанах
распускались  новые,  свежезеленевшие,  нежные  листочки;  искрЯщиесЯ  струи
фонтанов, чисто прибранные лужайки, уходившие вдаль аллеи - все  это  вместе
придавало широко открывавшемусЯ  горизонту  очень  нарЯдный  вид.  Ќесколько
экипажей, еще редких в этот час, катились по …лисейским полЯм,  в  то  времЯ
как людской поток кишмЯ кишел, точно муравейник,  несЯсь  сломЯ  голову  под
огромные арки „ворца Џромышленности.
     ЏриЯтели вошли в огромный вестибюль зданиЯ, где  было  холодно,  как  в
погребе, а сырой пол,  вымощенный  плитками,  звенел  под  ногами,  точно  в
церкви. Љлода  охватила  дрожь,  он  оглЯнулсЯ  направо  и  налево,  на  обе
монументальные лестницы и брезгливо спросил:
     - ‘кажи, пожалуйста, неужели мы должны пройти через их грЯзный ‘алон?
     - Ќу уж нет! - ответил ‘андоз. - Џройдем  через  сад.  ’ам  с  западной
стороны есть лестница, котораЯ ведет прЯмо к Ћтверженным.
     € они с презрительным видом прошли между столиками продавщиц каталогов.
Ћгромные портьеры красного бархата почти совсем скрывали застекленный сад  с
тенистым крытым входом.
     ‚ это времЯ днЯ в саду почти никого не было; зато под часами, в  буфете
стоЯла  настоЯщаЯ   толчеЯ,   все   торопились   позавтракать.   ‚сЯ   толпа
сосредоточивалась в залах первого этажа; лишь одни  белые  статуи  виднелись
вдоль посыпанных желтым песком дорожек, резко подчеркнутых зеленью  газонов.
–елое племЯ  мраморных  изваЯний  стоЯло  там,  залитое  рассеЯнным  светом,
струЯщимсЯ золотистой пылью  сквозь  высокие  стекла.  ‘пущенные  в  полдень
полотнЯные  шторы  защищали  половину  купола,  белевшего  под   солнцем   и
отсвечивавшего по краЯм Яркими, красными  и  синими,  рефлексами.  Ќесколько
усталых посетителей сидели на стульЯх и скамьЯх, сверкавших новой покраской;
целые стаи воробьев, которые свили гнезда под  сводом,  среди  металлических
перекрытий, чирикали, роЯсь в песке.
     Љлод и ‘андоз шли быстро, не оглЯдываЯсь по сторонам. ‘тоЯвшаЯ у  входа
бронзоваЯ Њинерва, сухаЯ, напыщеннаЯ скульптура, создание одного  из  членов
Ђкадемии, крайне раздражила их. €дЯ вдоль бесконечного рЯда бюстов, они  все
ускорЯли шаги и вдруг наткнулись на Ѓонграна, который медленно в одиночестве
обходил вокруг колоссальной, превышавшей все нормы лежачей фигуры.
     - Ђ вот и  вы!  -  обрадовалсЯ  он,  пожимаЯ  им  руки.  -  џ  как  раз
разглЯдывал скульптуру нашего друга Њагудо, у них хватило-таки  ума  принЯть
ее и хорошо поместить...
     Ћн перебил себЯ:
     - ‚ы идете сверху?
     - Ќет, мы только что пришли, - сказал Љлод.
     ’огда Ѓонгран горЯчо начал говорить им о ‘алоне Ћтверженных. Ћн хоть  и
был членом Ђкадемии, но держалсЯ обособленно от своих коллег,  и  ему  очень
нравилась эта затеЯ: давнишнее недовольство художников,  кампаниЯ,  поднЯтаЯ
маленькими газетами вроде "’амбура", протесты, бесконечные заЯвлениЯ наконец
дошли до императора, и этот  молчаливый  мечтатель,  распорЯдившись  открыть
второй ‘алон, что зависело  исключительно  от  него,  произвел  переворот  в
артистических  традициЯх.  ‚сеобщее  смЯтение  и  бурное  негодование   были
откликом на камень, брошенный им в лЯгушачье болото.
     - Ќет, - продолжал Ѓонгран, - вы не  можете  себе  представить,  каково
возмущение членов  жюри!..  Ђ  ведь  менЯ  они  еще  опасаютсЯ  и  при  моем
приближении умолкают!.. ‚сЯ их Ярость обрушилась на столь страшных  длЯ  них
реалистов. ‚едь  как  раз  перед  ними  систематически  захлопывались  двери
свЯтилища; и именно о них император захотел предоставить публике возможность
высказать свое мнение; и, наконец, именно они торжествуют победу... џ т