, -
он был страшен и не вызывал смеха.
     ‚се исчезло, поток катилсЯ к  Њонсу  по  дороге,  по  тропинкам,  между
низеньких Ярко раскрашенных домов. ЉолЯску выкатили со двора,  но  кучер  не
ручалсЯ, что  довезет  дам  благополучно,  если  забастовщики  запрудЯт  всю
дорогу. Љ несчастью, другого пути не было.
     - Ќадо все-таки ехать, нас ждет обед, - проговорила г-жа ќнбо вне  себЯ
от страха. - Ќе могли эти гнусные рабочие выбрать другой  день,  а  не  тот,
когда у менЯ гости! ‚от и делай людЯм добро!
     ‹юси и †анна старались вытащить из сена ‘есиль; она отбивалась,  боЯсь,
что эти дикари еще не прошли, и повторЯла,  что  не  желает  ничего  видеть.
Ќаконец все разместились в колЯске. Ќегрель сел  на  лошадь,  и  ему  пришла
мысль, что можно ехать проулками через ђекийЯр.
     - Џоезжайте шагом, - сказал он кучеру,  -  дорога  там  отвратительнаЯ.
…сли толпа помешает, вы остановитесь за старой шахтой, а мы пойдем пешком  и
как-нибудь проберемсЯ через садовую калитку. ЉолЯску  и  лошадей  мы  сможем
оставить где-нибудь на постоЯлом дворе.
     Ћни выехали. ‚дали толпа  двигалась  по  направлению  к  Њонсу.  ‘  той
минуты, как жители два раза видели жандармов и драгун, они  были  в  панике:
передавали ужасные вести, говорили  о  рукописных  прокламациЯх,  в  которых
грозили вспороть буржуа брюхо. Ќикто их не читал, но это  никому  не  мешало
дословно приводить оттуда фразы.  Ќотариус  был  в  невероЯтном  страхе:  он
получил анонимное письмо с предупреждением, что у  него  в  погребе  заложен
бочонок с порохом, который будет взорван, если он  не  выскажетсЯ  в  пользу
народа.
     €з-за этого-то письма ѓрегуары и опаздывали к обеду. Ћни его обсуждали,
думали, не проделка ли это какого-нибудь шутника; но тут поЯвилась  толпа  и
окончательно  навела  панику  на  весь  дом.  ѓрегуары  все  еще  улыбались.
ЏриподнЯв уголок занавески, они смотрели, не верЯ, что им  грозит  серьезнаЯ
опасность, убежденные, что все кончитсЯ  по-хорошему.  Џробило  пЯть  часов:
времени еще довольно, они успеют. “лица очиститсЯ. Ћни перейдут через дорогу
прЯмо на обед к ќнбо, где их ждет ‘есиль. Ћна, наверное, уже вернулась. Ќо в
Њонсу, по-видимому, никто не разделЯл их  беспечности:  люди  метались,  как
потерЯнные; окна и двери запирались с невероЯтной быстротой. Џо  ту  сторону
дороги ѓрегуары увидели Његра, который забаррикадировал свою лавку  большими
железными болтами:  он  был  бледен  как  полотно  и  так  дрожал,  что  его
болезненнаЯ жена принуждена была сама завинчивать гайки.
     Џеред домом директора толпа остановилась. ђаздалсЯ крик:
     - •леба! •леба! •леба!
     ѓосподин ќнбо стоЯл у окна, когда вошел €пполит, чтобы закрыть  ставни,
боЯсь, как бы не разбили камнЯми стекла. ‚ нижнем этаже он уже  это  сделал.
‘луга поднЯлсЯ наверх: слышно было, как стукнули  шпингалеты,  как  одна  за
другой спускались деревЯнные жалюзи. Љ несчастью,  невозможно  было  закрыть
огромное кухонное окно в подвальном  этаже  -  это  вызывавшее  беспокойство
окно, через которое можно было видеть  кастрюли  и  вертела,  блестевшие  на
огне.
     Њашинально, желаЯ посмотреть на улицу,  г-н  ќнбо  поднЯлсЯ  на  третий
этаж, в комбату ЏолЯ: оттуда хорошо можно было видеть дорогу  далеко  влево,
до самых, складов Љомпании. ‘тоЯ за ставней, он  смотрел  сверху  на  толпу.
ЋпЯть его взволновал вид этой комнаты: прибранный туалетный  стол,  холоднаЯ
кровать с чистыми, аккуратно натЯнутыми простынЯми. …го недавнее  бешенство,
страстнаЯ борьба с самим собой привели теперь к  бесконечной  усталости.  Ћн
успокоилсЯ и, как  эта  комната,  уже  остывшаЯ,  убраннаЯ  после  утреннего
беспорЯдка и принЯвшаЯ обычный опрЯтный вид, обрел привычную осанку. Љ  чему
поднимать скандал? ђазве что-нибудь изменилось?  Џросто  у  его  жены  стало
одним любовником больше; то, что она избрала его в собственной  семье,  мало
отЯгчало самый факт.  Њожет  быть,  это  даже  лучше,  -  она  будет  больше
соблюдать внешние приличиЯ. …му стало жалко себЯ при  воспоминании  о  своей
безумной ревности. Љак глупо было бить кулаками по этой постели!  ’ерпел  же
он другого - вытерпит и этого. Ѓудет немного больше презрениЯ, вот и все. ‚о
рту он ощущал странную горечь.  џсна  была  ненужность  всего  -  вековечное
страдание жизни, стыд за себЯ, за то, что он обожал  и  желал  эту  женщину,
несмотрЯ на всю грЯзь, в какой он ее; оставлЯл.
     Џод окнами с удвоенной силой разразилсЯ вопль:
     - •леба! •леба! •леба!
     - „урачье! - процедил сквозь зубы ќнбо.
     Ћн слушал, как его ругали за огромное жалованье, называли  толстобрюхим
бездельником, грЯзной свиньей, котораЯ обжираетсЯ  лакомыми  Яствами,  когда
рабочие дохнут с голода.
     †енщины увидали кухню. ЏоднЯлась бурЯ проклЯтий  при  виде  жарившегосЯ
фазана, жирный запах соусов раздражал пустые желудки. Џодлые буржуа!  ‡алить
бы им нутро шампанским, забить бы его трюфелЯми, чтобы кишки лопнули!
     - •леба! •леба! •леба!
     - „урачье! - повторил ќнбо. - Ђ Я разве счастлив?
     ‚ нем вспыхнула злоба против этих людей, которые ничего не понимали.  ‘
какой радостью променЯл бы он свой большой оклад на их толстую кожу,  на  их
легкую, беспечальную любовь. Џочему бы ему не посадить их за свой  стол,  не
заткнуть им глотки фазаном, а самому пойти обниматьсЯ за забором с девками и
мЯть их, смеЯсь над теми, кто щупал их  раньше?  Ћн  отдал  бы  все  -  свое
воспитание, благополучие, роскошь, директорскую власть, - чтобы  стать  хоть
на один день последним из этих  озорников,  которые  свободно  распорЯжаютсЯ
собой, своей плотью, грубо бьют по щекам жен и пользуютсЯ соседками. Ћн тоже
хотел бы околевать с голода, чувствовать до головокружениЯ судороги в пустом
желудке, - только бы убить свою  неутолимую  печаль.  „а!  †ить  по-скотски,
ничего  не  иметь,  слонЯтьсЯ  во  ржи  с  самой  грЯзной,  самой  уродливой
откатчицей и радоватьсЯ этому!
     - •леба! •леба! •леба!
     ќнбо сердилсЯ и бешено крикнул среди этого шума:
     - •леба! „а разве в этом все, болваны?
     ‚от  он  всегда  ел,  но  разве  он  меньше  мучилсЯ?  …го   несчастное
супружество, исковерканнаЯ жизнь - все вдруг поднЯлось и подступило к горлу,
как предсмертнаЯ икота. …ще не все прекрасно, когда есть хлеб. €  какой  это
идиот  полагает,   счастье   людей   в   распределении   богатства?   Џустые
мечтатели-революционеры могут разрушить общество и построить новое,  но  они
не прибавЯт ни одной радости человечеству и не уменьшат  его  горЯ,  отрезаЯ
длЯ каждого по ломтю. Ћни скорее увеличат  несчастье  мира,  если  массы  от
мирного удовлетворениЯ своих инстинктов поднимутсЯ  до  ненасытных  терзаний
страстей:  тогда  не  только  люди,  но  и  псы  завоют  от  отчаЯниЯ.  Ќет!
…динственное благо-это небытие, а уж если существуешь, - будь деревом,  будь
камнем, даже еще меньше, - песчинкой, котораЯ не может истекать  кровью  под
ногой прохожего.
     Ћт нестерпимого страданиЯ глаза ќнбо набухли, и жгучие слезы потекли по
его щекам. „орога тонула в сумраке. ‚ фасад дома полетели камни. “ него  уже
не было злобы против этих голодных людей. ’ерзаемый жгучей сердечной  раной,
он бормотал сквозь слезы:
     - ѓлупцы! ѓлупцы!
     Ќо крик желудка покрыл все, как сокрушительный, сметающий вихрь.  ЌессЯ
рев:
     - •леба! •леба! •леба!
 
        VI 
 
     Џощечина  Љатрины  отрезвила  ќтьена.   Ћн   снова   пошел   во   главе
забастовщиков; и в то времЯ как хриплым голосом он звал их в Њонсу,  другой,
внутренний голос, голос разума, с удивлением вопрошал его - к чему все  это?
Ћн совсем не хотел такой развЯзки; как же  случилось,  что,  отправившись  в
†ан-Ѓарт с намерением действовать хладнокровно и не  допускать  беспорЯдков,
он, после целого рЯда насилий, заканчивал день походом на директорский дом.
     ‚едь он сам крикнул: "‘той!" Ќо первоначально он хотел лишь защитить от
полного разгрома склады Љомпании; теперь же, когда  камни  полетели  в  окна
особнЯка, он тщетно пыталсЯ найти законную жертву, на которую можно было  бы
бросить толпу во  избежание  еще  больших  несчастий.  ќтьен  стоЯл  посреди
дороги, беспомощно  озираЯсь,  как  вдруг  его  окликнул  какой-то  человек,
стоЯвший на пороге кабачка "Ћчаг", хозЯйка которого поспешно закрыла ставни,
оставив открытой только дверь.
     - „а, это Я... Џослушай...
     ’о был ђаснер. —еловек тридцать мужчин и женщин, почти все  из  поселка
„вухсот ‘орока - те, что не  вышли  из  дому  утром,  а  теперь  Явились  из
любопытства,   -   бросились   в   этот   кабачок,   увидев   приближающихсЯ
забастовщиков. ‡а  столиком  сидел  ‡ахариЯ  со  своей  женой  ”иломеной,  а
подальше, спиной к двери, прЯча лица, - Џьеррон и Џьерронша. ‚прочем,  никто
не пил, все просто-напросто укрылись в этом кабачке.
     ќтьен узнал ђаснера и отошел.
     - ’ебе мешает мое присутствие? -  сказал  кабатчик.  -  џ  предупреждал
тебЯ, вот вы и попали в беду. —то ж, требуйте хлеба, свинец вы  получите,  а
не хлеб.
     ’огда ќтьен повернулсЯ к нему и ответил:
     - ’русы, которые стоЯт  сложа  руки  и  хладнокровно  смотрЯт,  как  мы
жертвуем жизнью, - вот они действительно мне мешают.
     - ’ы, значит, решил грабить в открытую?
     - џ решил остатьсЯ с товарищами до конца, пусть даже придетсЯ околевать
вместе с ними.
     ‚ отчаЯнии ќтьен смешалсЯ с толпой, готовый принЯть смерть.  Ќа  дороге
трое детей швырЯли в окна камни; он дал  им  здорового  пинка,  крича  своим
товарищам, что от битьЯ стекол, им легче не станет.
     Ѓебер и ‹идиЯ, догнав  †анлена,  учились  у  него  действовать  пращой.
Љаждый бросал камень, состЯзаЯсь в умении нанести наибольший ущерб. ‹идиЯ по
неловкости попала в голову какой-то женщине в толпе, и мальчики хохотали над
девочкой до упаду. Џозади них сидели на скамье Ѓессмертный и Њук и  смотрели
на происходившее. Ѓессмертный еле передвигал распухшими ногами, лицо у  него
было землистого цвета, как всегда в  те  дни,  когда  от  него  нельзЯ  было
добитьсЯ ни слова; бог весть какое любопытство побуждало его с таким  трудом
дотащитьсЯ сюда.
     Ќикто  больше  не  слушал  ќтьена.  ЌесмотрЯ  на  его  увещаниЯ,  камни
продолжали сыпатьсЯ градом, а он был  удивлен  и  растерЯн  действиЯми  этих
людей, которых сам же натравил, людей, обычно таких  тЯжелых  на  подъем,  а
теперь разъЯренных и неукротимых в гневе. ‘тараЯ фламандскаЯ кровь, густаЯ и
спокойнаЯ, раскалЯлась месЯцами и ныне давала волю разнузданным страстЯм, не
прислушиваЯсь к голосу рассудка, пьЯнеЯ от собственной жестокости. Ќа родине
ќтьена, на юге, толпа воспламенЯлась быстрее, но действовала осмотрительнее.
…му пришлось подратьсЯ с ‹еваком, чтобы отнЯть у него топор,  а  к  супругам
Њаэ он даже не знал, как подступитьсЯ, - они швырЯли  камни  обеими  руками.
Ѓольше всего пугали его женщины - жена ‹евака, Њукетта и другие:  их  обуЯла
смертельнаЯ злоба; оскалив зубы, готовые вцепитьсЯ ногтЯми  в  каждого,  кто
попадетсЯ, они лаЯлись, как собаки, подстрекаемые Џрожженной,  тощаЯ  фигура
которой возвышалась над ними.
     ‚незапно все смолкло, толпу захватила врасплох  неожиданность,  внесшаЯ
минутное успокоение, которого не мог  добитьсЯ  ќтьен  никакими  увещаниЯми.
Ћказалось, что супруги ѓрегуар, распрощавшись наконец  с  нотариусом,  пошли
напротив, к директору; они были так мирно  настроены,  так  верили,  что  их
славные шахтеры, чьЯ покорность целое  столетие  кормила  их  семью,  только
пошутили, что изумленнаЯ  толпа  забастовщиков  и  в  самом  деле  перестала
бросать в окна камни из опасениЯ попасть в старого господина и старую  даму,
словно свалившихсЯ с неба. €х пропустили в сад, они  спокойно  поднЯлись  на
крыльцо и позвонили; им не сразу открыли забаррикадированную дверь. Љак  раз
вернулась горничнаЯ ђоза, с улыбкой глЯдЯ на озлобленных  шахтеров,  которых
она всех хорошо знала, так как сама была родом из Њонсу. ‡абарабанив в дверь
кулаками, ђоза заставила €пполита приоткрыть ее, и было как раз вовремЯ:  не
успели ѓрегуары войти, как снова в окна полетел град камней. Ћпомнившись  от
удивлениЯ, толпа кричала еще громче:
     - ‘мерть буржуЯм! „а здравствует социальнаЯ ђеспублика!
     ђоза  продолжала  смеЯтьсЯ  и  в  передней,  словно  всЯ  эта   историЯ
развлекала ее.
     - Ћни не злые, Я их знаю! -  повторЯла  она,  обращаЯсь  к  напуганному
слуге.
     ѓ-н ѓрегуар аккуратно повесил  шлЯпу  и,  помогаЯ  г-же  ѓрегуар  снЯть
тЯжелое драповое пальто, сказал:
     - Љонечно, они, в сущности, люди незлобивые, покричат и пойдут  ужинать
с еще большим аппетитом.
     ‚ это времЯ г-н ќнбо  спускалсЯ  со  второго  этажа.  Ћн  все  видел  и
встретил гостей с обычной холодностью и учтивостью. ’олько побледневшее лицо
его свидетельствовало о пережитом волнении. Ћн подавил в себе все  личное  -
осталсЯ лишь исправный администратор, готовый выполнить свой долг.
     - ‡наете, дамы еще не вернулись домой, - сказал он.
     ’огда ѓрегуары впервые разволновались, их охватило беспокойство. ‘есиль
не вернулась! Љак же  она  попадет  в  дом,  если  шутки  этих  шахтеров  не
прекратЯтсЯ?
     - џ хотел было принЯть меры к охране дома, - добавил г-н ќнбо, -  но  Я
здесь, увы, один и  даже  не  знаю,  куда  послать  слугу,  чтобы  попросить
направить мне человека четыре солдат и капрала, - они бы живо разогнали этот
сброд.
     ЏрисутствовавшаЯ при этом ђоза снова робко пробормотала:
     - Ђх, сударь, они ведь не злые.
     „иректор покачал головой, а шум на улице тем временем становилсЯ громче
и камни с глухим стуком ударЯлись о штукатурку.
     - џ на них не сержусь, Я даже прощаю им; ведь одни дураки  думают,  что
мы желаем им зла. Ќо Я отвечаю за спокойствие... ‚едь подумать  только,  что
дороги, как утверждают, охранЯютсЯ жандармерией, а Я с самого утра ни одного
жандарма не мог заполучить!
     Ћн прервал свои слова и, пропускаЯ вперед г-жу ѓрегуар, продолжал:
     - Џрошу вас, сударынЯ, пройдите в гостиную, не оставайтесь здесь.
     Ќо тут их задержала на несколько минут в передней кухарка,  поднЯвшаЯсЯ
из подвального этажа. ‚ отчаЯнии она заЯвила,  что  снимает  с  себЯ  всЯкую
ответственность за обед, так  как  кондитер  из  Њаршьенна  до  сих  пор  не
доставил слоеных пирожков, заказанных на  четыре  часа,  -  по-видимому,  он
сбилсЯ с пути, испугавшись  этих  бандитов,  а  может  быть  его  по  дороге
ограбили. Ћна уже воочию видела, как  где-то  за  кустиком  толпа  расхищает
пирожки и три тысЯчи несчастных, требовавших хлеба, набивают себе ими брюхо.
’ак или иначе она предупредила хозЯина - уж лучше бросить обед в огонь,  чем
испортить его из-за революции.
     - Ќужно потерпеть немного, - сказал г-Я ќнбо, - не  все  еще  потерЯно,
кондитер, может быть, ЯвитсЯ.
     ЋткрываЯ дверь в гостиную и обернувшись к г-же ѓрегуар, он с удивлением
увидел, сидевшего на  скамейке  в  передней  человека,  которого  в  темноте
сначала не заметил.
     - Љак, это вы, Његра? —то случилось?
     Његра встал; из мрака выступило его жирное, бледное, искаженное  ужасом
лицо. ’олстЯк утратил свой обычный безмЯтежный вид и смиренно объЯснил,  что
пробралсЯ к господину директору, чтобы просить помощи и  покровительства,  в
случае если разбойники нападут на его лавку.
     - ‚ы ведь видите, что Я сам нахожусь под угрозой, и у менЯ никого  нет,
- ответил г-н ќнбо. - ‚ы бы лучше остались, дома и стерегли свой товар.
     - „а Я закрыл лавку на железные засовы и оставил дома жену.
     „иректор, не скрываЯ презрениЯ, нетерпеливо отмахнулсЯ; хороша стража -
тщедушнаЯ женщина, захиревшаЯ от побоев!
     - Љороче говорЯ, Я ничем не  могу  вам  помочь.  ЋборонЯйтесь  сами.  €
советую вам тотчас же идти домой, а то они снова требуют хлеба... ‘лышите?..
     ‚ самом деле, шум возобновилсЯ, и Његра показалось,  что  среди  криков
произносили его имЯ. ‚озвращатьсЯ домой не  было  никакой  возможности,  его
растерзали бы... ‘ другой стороны, мысль о разорении сводила его с  ума.  Ћн
прильнул лицом к застекленной двери, весь вспотев и дрожа,  ожидаЯ  беды;  а
ѓрегуары тем временем решились наконец выйти в гостиную.
     ќнбо с  притворным  спокойствием  играл  роль  гостеприимного  хозЯина.
Ћднако он напрасно приглашал гостей садитьсЯ: запертаЯ и забаррикадированнаЯ
комната, освещеннаЯ двумЯ лампами, несмотрЯ на то,  что  на  дворе  был  еще
день, нагонЯла ужас, особенно при каждом новом вопле, доносившемсЯ с  улицы.
‚ душную от обилиЯ мЯгкой мебели комнату гнев толпы  докатывалсЯ  еще  более
тревожной и  страшной  угрозой.  Љое-как  завЯзавшийсЯ  разговор  все  времЯ
возвращалсЯ к этому непостижимому  возмущению  рабочих.  ќнбо  с  удивлением
отмечал, что сам ничего подобного не предвидел, а его осведомители оказались
никуда не годными - он возмущалсЯ главным образом ђаснером,  приписываЯ  ему
отвратительное влиЯние на шахтеров. ‚се же жандармы,  несомненно,  ЯвЯтсЯ  -
нельзЯ ведь в самом деле бросить его на произвол судьбы. Ђ  ѓрегуары  думали
только о своей дочери: беднаЯ крошка, она такаЯ пугливаЯ! Ѓыть может,  увидЯ
опасность, кучер повернул к Њаршьенну?.. ‘ четверть часа длилось ожидание  -
все нервничали от  шума  на  улице,  от  треска  камней,  времЯ  от  времени
барабанивших в закрытые ставни. Џоложение становилось невыносимым, г-н  ќнбо
думал было выйти на улицу, навстречу колЯске, и самому  разогнать  крикунов,
как вдруг поЯвилсЯ €пполит.
     - Ѓарин, барин! ЃарынЯ здесь, барыню убивают! - закричал он.
     ЉолЯска не могла проехать по  переулку  ђекийЯр  сквозь  угрожавшую  ей
толпу, и Ќегрель решил пройти  пешком  ту  сотню  метров,  которые  отделЯли
Љомпанию от дома директора, а затем постучатьсЯ  в  садовую  калитку,  около
служб: садовник или кто-нибудь другой услышит и впустит их. ‘перва  все  шло
превосходно, г-жа ќнбо и барышни уже стучали  в  калитку,  но  тут  женщины,
которым кто-то шепнул про господ, ринулись в  переулок.  ќто  испортило  все
дело; калитку не открывали,  Ќегрель  тщетно  пыталсЯ  высадить  ее  плечом.
†енщины хлынули к крыльцу; инженер боЯлсЯ, что его спутниц отнесет  потоком,
и сделал отчаЯнную попытку протолкнуть г-жу ќнбо и девушек, чтобы пробратьсЯ
на крыльцо сквозь гущу наступавших со  всех  сторон  забастовщиков.  Ќо  эта
уловка вызвала еще большую сумЯтицу: их не пускали, люди с  криками  гнались
за ними, даже не понимаЯ,  в  чем  дело,  удивлЯЯсь,  откуда  поЯвились  эти
разодетые дамы.
     ‚ этот момент все так смешалось, что в  общей  растерЯнности  произошло
нечто совершенно необъЯснимое. ‹юси и †анна, добравшись до крыльца,  юркнули
в приоткрытую горничной дверь, г-же ќнбо  удалось  проскользнуть  в  дом  за
ними, а следом вошел Ќегрель и задвинул  засов  в  полной  уверенности,  что
‘есиль вошла  первой.  Ќо  ее  не  оказалось  -  в  страхе  она  побежала  в
противоположную сторону от дома и сама кинулась навстречу опасности.
     ђаздалсЯ крик:
     - „а здравствует социальнаЯ ђеспублика! ‘мерть буржуЯм! ‘мерть!..
     Ћдни издали принЯли ‘еоиль за г-жу ќнбо - вуалетка  скрывала  ее  лицо.
„ругие считали, что это приЯтельница г-жи ќнбо, молоденькаЯ  жена  соседнего
фабриканта, которого рабочие ненавидели.  Ђ  впрочем,  это  было  неважно  -
забастовщиков выводили из себЯ шелковое платье, меховое  манто,  даже  белое
перо на шлЯпе. Ћт нее пахло духами, у нее были часы, белаЯ от бездельЯ кожа,
она не прикасалась к углю.
     - Џогоди! - кричала ЏрожженнаЯ. - Њы тебе покажем кружева!
     - ќти сволочи все крадут  у  нас,  -  подхватила  жена  ‹евака.  -  Ћни
напЯливают на себЯ меха, а мы подыхаем от холода...  Ђ  ну-ка,  разденем  ее
догола, пусть научитсЯ жить!
     Љ ‘есиль бросилась Њукетта.
     - „а, да, надо ее отхлестать!
     € женщины, соперничаЯ друг с другом в диких выходках, теснились  вокруг
‘есиль, показываЯ ей свои лохмотьЯ, и каждой хотелось хоть чем-нибудь донЯть
эту дочь богачей. Ћна, конечно, из того же теста, что и они; и  не  одна  из
этих разодетых барынь  всЯ  прогнила,  хоть  и  напЯливает  на  себЯ  всЯкие
финтифлюшки. •ватит, довольно несправедливостей, пора заставить и этих шлюх,
которые тратЯт по  пЯтидесЯти  су  на  стирку  своих  юбок,  одеватьсЯ,  как
работницы!
     ‘есиль, очутившись в кругу разъЯренных, женщин, всЯ дрожала, ноги у нее
подкашивались, и она двадцать раз повторЯла заплетающимсЯ Языком одну  и  ту
же фразу:
     - Џрошу вас, сударыни, не причинЯйте мне зла.
     ‚друг она хрипло закричала:  она  почувствовала  на  своей  шее  чьи-то
холодные пальцы. …е схватил дед  Ѓессмертный,  к  которому  девушку  отнесло
потоком. ‘тарик, казалось, опьЯнел от голода; долгаЯ  нищета  притупила  его
разум, неизвестно откуда взЯвшеесЯ озлобление  вывело  из  состоЯниЯ  вечной
покорности. —еловек, спасший на  своем  веку  от  смерти  немало  товарищей,
задыхаЯсь от рудничного газа, рискуЯ собственной жизнью при обвалах, не  мог
устоЯть перед искушением задушить эту девушку; он и сам не в  состоЯнии  был
бы объЯснить, почему его так притЯгивала к себе ее белаЯ шеЯ. ‘тарый  калека
не произнес в тот день ни слова и, сжимаЯ пальцами горло  ‘есиль,  казалось,
поглощен был воспоминаниЯми.
     - Ќет, нет! - вопили женщины. - Ќадо оголить ей зад! Ћголить зад!
     Љак только в доме увидели, что происходит на улице, Ќегрель и г-н  ќнбо
храбро отворили дверь и бросились выручать  ‘есиль.  Ќо  толпа  напирала  на
садовую решетку, и выйти не было возможности. ‡авЯзалась борьба, на  крыльцо
вышли напуганные ѓрегуары.
     - Ћставь  ее,  дед!  ќто  барышнЯ  из  Џиолены!  -  крикнула  жена  Њаэ
Ѓессмертному, узнав ‘есиль: одна из женщин разорвала ей вуалетку.
     ќтьен, взволнованный до глубины души  этим  нападением  на  молоденькую
девушку, пыталсЯ отвлечь от  нее  толпу.  ‚друг  его  осенило;  он  взмахнул
топором, вырванным из рук ‹евака, и крикнул:
     - Љ Његра, черт возьми!.. ’ам есть хлеб! ђазнесем лавчонку Његра!
     € с размаху ударил топором в дверь лавки. ‡а ним бросились  товарищи  -
‹евак и другие. Ќо женщины продолжали Яростно нападать  на  ‘есиль;  из  рук
старика Ѓессмертного она  попала  в  лапы  Џрожженной.  ‹идиЯ  и  Ѓебер  под
предводительством †анлена на четвереньках  подползли  под  юбки  ‘есиль.  …е
дергали со всех сторон, платье на ней уже трещало, но тут поЯвилсЯ  всадник,
он врезалсЯ в толпу и  стал  стегать  хлыстом  тех,  кто  не  успел  вовремЯ
отскочить.
     - Ђ, канальи, вы смеете бить наших дочерей!
     ќто был „енелен, приехавший к обеду. Ћн быстро соскочил на землю, обнЯл
‘есиль за талию, а другой рукой взЯл под уздцы лошадь, действуЯ ею как живым
клином с такой необычайной силой и ловкостью, что толпа раздалась в стороны.
“ решетки борьба продолжалась; однако он прошел  к  крыльцу,  изрЯдно  помЯв
кого-то по дороге. ќта  непредвиденнаЯ  помощь  спасла  ЌегрелЯ  и  ќнбо  от
большой опасности - их осыпали ругательствами и  ударами.  ‚  то  времЯ  как
Ќегрель входил в дом, несЯ на руках потерЯвшую сознание ‘есиль, в  „енелена,
прикрывавшего  своей  рослой  фигурой  директора,  угодил  камень,  чуть  не
раздробивший ему плечо.
     - ’ак, - крикнул он, - машины вы  у  менЯ  поломали,  а  теперь  хотите
переломать мне кости!
     Ћн быстро вошел и закрыл дверь. ѓрад  камней  посыпалсЯ  на  деревЯнную
створку.
     - ‚от бешеные-то! - продолжал он. - …ще секунда, и они проломили бы мне
череп, как тыкву... ‘ ними и разговаривать нечего. Ћни  ничего  не  сознают,
остаетсЯ только их бить.
     ‘есиль понемногу пришла в себЯ, а родители, глЯдЯ  на  нее,  заливались
слезами. “ нее ничего не болело, не было  даже  ни  одной  царапины,  только
вуалетку ее порвали. Ќо ѓрегуары совсем растерЯлись,  внезапно  увидев  свою
обезумевшую от страха кухарку Њелани, котораЯ прибежала рассказать господам,
как забастовщики громили Џиолену. Њелани  тоже  незаметно  проскользнула  во
времЯ драки в полуотворенную дверь; в ее нескончаемом рассказе  единственный
камень †анлена, разбивший в окне стекло, превратилсЯ в  форменную  канонаду,
разрушившую стены. ’ут  все  понЯтиЯ  ѓрегуара  оказались  ниспроверженными:
громили его дом, - значит, шахтеры и вправду могли восстать против  него  за
то, что он честно жил их трудом?
     ѓорничнаЯ принесла полотенце и одеколон.
     - ‘транно, однако, они ведь не злые, - повторила она.
     ѓ-жа ќнбо сидела бледнаЯ как полотно  и  не  могла  прийти  в  себЯ  от
пережитого волнениЯ; она только нашла силы  улыбнутьсЯ  Ќегрелю,  когда  все
поздравлЯли его. Ѓольше всех благодарили молодого инженера родители  ‘есиль,
- теперь брак был окончательно решен. ѓ-н ќнбо молча переводил взглЯд с жены
на ее любовника, которого он клЯлсЯ утром убить, а с него на девушку;  скоро
она избавит его от соперника. Ћн не спешил; единственно, чего он  боЯлсЯ,  -
это, что жена его падет еще ниже, взЯв себе в любовники лакеЯ.
     - Ђ вам, дорогие мои девочки, ничего не повредили?  -  спросил  „енелен
дочек.
     ‹юси и †анна порЯдком струхнули, но были рады,  что  увидели  все  это.
’еперь они смеЯлись.
     - —ерт возьми! - продолжал их отец. - Ќечего сказать, денек!.. …сли вам
нужно приданое, придетсЯ заработать его самим; и приготовьтесь к  тому,  что
вам еще необходимо будет содержать старика-отца.
     „енелен шутил, но голос его дрожал, а глаза наполнились слезами,  когда
дочери бросились в его объЯтиЯ...
     Љак только г-н ќнбо услышал признание „енелена в том, что  он  разорен,
лицо его просветлело. ‚андам в самом деле перейдет к Њонсу, и его надежда на
внезапный поворот судьбы осуществитсЯ; он снова войдет в  милость  к  членам
ЏравлениЯ.
     Љаждый раз, как на  него  сваливалась  беда,  он  прибегал  н  строгому
выполнению приказов, вводил железную дисциплину и первый  подчинЯлсЯ  ей,  -
это вознаграждало его за отсутствие счастьЯ в личной жизни.
     Џонемногу все успокоились, в душной гостиной, освещенной мЯгким  светом
двух ламп, водворилась мирнаЯ тишина. —то же делалось в это времЯ на  улице?
Љрикуны утихли и перестали швырЯть камни, слышалсЯ только приглушенный стук,
словно вдали, в лесу, рубили деревьЯ. ќнбо и  гостЯм  хотелось  узнать,  что
происходит; все вернулись в переднюю и стали смотреть в застекленную  дверь.
„аже дамы и девицы глЯдели сквозь ставни в первом этаже.
     - ‚идите этого негодЯЯ, ђаснера, - вон  он  стоит  напротив,  в  дверЯх
своего кабака? - спросил ќнбо у „енелена. - џ  чувствую,  что  он  ко  всему
причастен.
     Ћднако не ђаснер, а ќтьен рубил топором дверь лавки Његра. Ћн все времЯ
призывал товарищей: разве товар в лавке не принадлежит углекопам? ђазве  они
не имеют права отнЯть  свое  добро  у  этого  вора,  который  так  долго  их
эксплуатировал и морил голодом  по  одному  слову  Љомпании?  Џонемногу  все
оставили директорский дом в покое и бросились грабить соседнюю лавку.  ‘нова
раздалсЯ крик: "•леба! •леба! •леба!" Ќемало найдетсЯ его  за  этой  дверью!
†естокий голод руководил ими, им было  больше  невтерпеж  ждать,  как  будто
смерть уже подстерегала их на дороге. Ћни с  такой  силой  набрасывались  на
дверь, что ќтьен боЯлсЯ поранить кого-нибудь топором.
     Њежду тем  Његра,  покинув  переднюю  директорского  особнЯка,  укрылсЯ
сначала  на  кухне;  но  там  ничего  не  было   слышно.   …му   все   времЯ
представлЯлось, что покушаютсЯ на его лавку; тогда он снова поднЯлсЯ  наверх
и спрЯталсЯ во дворе, за водокачкой. ’ут  он  уже  Ясно  услышал  проклЯтиЯ,
сопровождавшие грабеж; среди них  произносилось  его  имЯ.  ‡начит,  это  не
кошмар: хоть он ничего не видел, но зато слышал, что громЯт его лавку,  и  у
него звенело в ушах. Љаждый удар топора словно поражал его в  самое  сердце.
Џо-видимому, отскочил  крюк,  еще  пЯть  минут  -  и  лавка  будет  в  руках
забастовщиков. ‚ его мозгу Яркими красками рисовались страшные картины - вот
разбойники врываютсЯ, взламывают Ящики, вспарывают мешки, все  съедают,  все
выпивают, разносЯт весь дом... ‚се  разграблено,  не  осталось  даже  палки,
чтобы ходить по деревнЯм просить милостыню. Ќет, он не позволит им  разорить
себЯ, уж  лучше  пожертвовать  собственной  шкурой.  ‘  тех  пор  как  Његра
спрЯталсЯ здесь, он все времЯ видел у одного из окон заднего  фасада  своего
дома неЯсно вырисовывающийсЯ за стеклом тщедушный силуэт  жены  -  она  была
бледна и молча, с видом побитой собаки, слушала, как в дверь сыплютсЯ удары.
     ‚низу у его дома был сарай, расположенный так, что на него  можно  было
влезть из сада директорского дома, вскарабкавшись по трельЯжу смежной стены;
оттуда легко было пробратьсЯ по крыше к окну. Његра мучила мысль, что  можно
проникнуть таким путем к себе домой, - он не мог  себе  простить,  что  ушел
оттуда. Ѓыть может, он сумеет забаррикадировать дверь мебелью; он придумывал
и другие героические средства обороны - можно вылить сверху на забастовщиков
кипЯщее масло, горЯщий керосин. Ќо в нем происходила жестокаЯ  борьба  -  он
любил свое добро и в то же времЯ умирал от страха. “слышав особенно  громкий
удар топора, Његра вдруг решилсЯ. ‘купость  одолела  его,  лучше  навалитьсЯ
вместе с женой на мешки, чем лишитьсЯ хоть одного караваЯ хлеба.
     ‚ ту же минуту раздалось улюлюканье:
     - ‘мотрите, смотрите, кот на крыше!.. Ѓей кота!
     ’олпа заметила Његра на крыше  сараЯ.  ЌесмотрЯ  на  полноту,  лавочник
сгорЯча с необычайной ловкостью вскарабкалсЯ на стену, не  обращаЯ  вниманиЯ
на ломавшиесЯ доски, и теперь, лежа плашмЯ на крыше,  пыталсЯ  пробратьсЯ  к
окну. Ќо крыша была крутаЯ, ему мешал живот, ногти обламывались. ‚се  же  он
дотЯнулсЯ бы доверху, но его стала пробирать дрожь от страха, что его побьют
камнЯми, - невидимаЯ толпа продолжала кричать внизу:
     - Ѓей кота! Ѓей кота... надо его прикончить!
     ‚незапно пальцы его ослабели, он  скатилсЯ,  как  шар,  зацепившись  за
водосточную трубу, и упал на  дорогу  у  смежной  стены  так  неудачно,  что
раскроил себе череп о тумбу. Ѓрызнул мозг.  Његра  был  мертв.  Ќаверху  его
жена, побледнев, прильнула лицом к стеклу и все смотрела.
     ‘перва все были ошеломлены. ќтьен остановилсЯ, топор выскользнул у него
из рук. Њаэ, ‹евак и остальные, забыв про  лавку,  обернулись  к  стене,  по
которой текла тонкаЯ краснаЯ  струйка.  Љрики  прекратились,  в  наступающих
сумерках водворилась тишина.
     Ќо  тут  же  возобновилось  улюлюканье.   †енщины   бросились   вперед,
опьЯненные видом крови.
     - ‡начит, есть бог на небе! Ђ, боров, вот и покончено с тобой!
     Ћни окружили еще теплый труп, со  смехом  глумились  над  ним,  обзываЯ
грЯзным рылом размозженную  голову  покойника;  несчастные,  лишенные  хлеба
насущного люди изрыгали в лицо мертвеца свою застарелую злобу.
     - џ должна тебе шестьдесЯт франков, на, получай,  вор!  -  в  бешенстве
крикнула Њаэ. - ’еперь ты больше не откажешь  мне  в  кредите...  Џогоди-ка!
Џогоди! Ќадо тебЯ еще откормить!  Ћна  обеими  руками  стала  рыть  землю  и
неистово запихивала ему в рот целые пригоршни.
     - Ќа, жри, жри!.. …л нас поедом, а теперь жри сам!
     Ѓрань повисла в воздухе, а  покойник,  лежавший  неподвижно  на  спине,
уставилсЯ огромными глазами в  небо,  с  которого  спускалась  ночь.  ‡емлЯ,
которую Њаэ втиснула ему в рот, была тем хлебом, в каком он  ей  отказал.  €
отныне он будет питатьсЯ только этим хлебом. Ќе принесло ему счастьЯ, что он
морил голодом беднЯков.
     Ќо женщинам нужно было мстить еще и  еще.  Ћни  кружили  вокруг  трупа,
подобно волчицам. ЉаждаЯ стремилась  надругатьсЯ  над  ним,  облегчить  душу
какой-нибудь дикой выходкой.
     ђаздалсЯ пронзительный голос Џрожженной:
     - Ќадо его выхолостить, как кота!
     - „а, да! Љак кота!.. Љак кота!.. ‘лишком много  гадостей  творила  эта
сволочь!
     Њукетта уже стаскивала с него штаны, жена ‹евака приподнимала  ноги.  Ђ
ЏрожженнаЯ своими сухими  старушечьими  руками  ухватила  мертвую  плоть  и,
напрЯгаЯ тощую спину, вырвала ее с усилием,  от  которого  хрустнули  кости.
ЋтвисшаЯ кожа не давалась  сразу,  старуха  принималась  за  дело  дважды  и
наконец  поднЯла  окровавленный  волосатый  кусок  мЯса,   потрЯсаЯ   им   г
торжествующим смехом:
     - ‚от он, вот он!
     ђезкие голоса изрыгали проклЯтиЯ, увидЯ отвратительный трофей.
     - Ђ, негодЯй, не будешь больше брюхатить наших дочерей!
     - „а, кончено, не будешь больше над нами издеватьсЯ  и  задирать  бабам
юбки в уплату за кусок хлеба.
     - ‘лушай-ка, Я  должна  тебе  шесть  франков,  не  хочешь  ли  получить
задаток? џ согласна, если ты еще можешь!
     ќта шутка вызвала свирепый хохот. Ћни показывали  друг  другу  кровавый
лоскут кожи, словно это был злобный зверь, от которого  им  приходилось  так
терпеть и которого они, наконец раздавили; и вот  он  неподвижен,  он  в  их
власти. Ћни плевали на  него,  они  скалили  зубы,  повторЯЯ  с  озлобленным
презрением:
     - Ћн ничего больше не может! Ќичего!.. Ћн больше не мужчина, он  никуда
не годен... Џусть гниет в земле, куда его запрЯчут!
     ЏрожженнаЯ насадила все на кончик палки и  понесла,  словно  стЯг;  она
мчалась по дороге, а за ней вразброд бежали вопЯ  женщины.  Љровь  капала  с
висевшей жалкой плоти, похожей на завалЯвшийсЯ в мЯсной  лавке  кусок  мЯса.
ѓ-жа Његра все еще сидела неподвижно у  окна  наверху;  стекла,  горевшие  в
последних лучах солнца, искажали  ее  бледное  лицо,  -  казалось,  что  она
смеетсЯ. ‡абитаЯ женщина, которой муж постоЯнно изменЯл, с  утра  до  вечера
склоненнаЯ над счетной книгой, быть может, в самом деле смеЯлась, когда мимо
окна  промчалась  орава  женщин,  несЯ  на   кончике   палки   раздавленного
похотливого зверЯ. ‹едЯной ужас сковал  всех,  кто  видел,  как  совершилось
страшное дело. Ќи Њаэ, ни ќтьен, ни другие мужчины  не  успели  вмешатьсЯ  -
словно их пригвоздил к месту бешеный  порыв  разъЯренных  женщин.  €з  двери
кофейной  "Ћчаг"  высунулись  головы   бледного   от   возмущениЯ   ђаснера,
изумленного ‡ахарии и ”иломены. ‘тарики  Ѓессмертный  и  Њук  угрюмо  качали
головой. ’олько †анлен хихикал, подталкиваЯ локтем Ѓебера и заставлЯЯ  ‹идию
поднЯть голову. Ђ женщины уже повернули назад и  бежали  теперь  под  окнами
директорского дома. „амы и барышни заглЯдывали в щели ставен; они  не  могли
видеть  всей  этой  сцены,  происходившей  за  углом  дома,  да  к  тому  же
становилось темно.
     - —то это у них на палке? - спросила расхрабрившаЯсЯ ‘есиль.
     ‹юси и †анна объЯвили, что это, по-видимому, шкурка кролика.
     - Ќет, нет, - прошептала г-жа ќнбо, - они, видно, разграбили  колбасное
отделение, это похоже на кусок свинины.
     € в ту же минуту она, вздрогнув, замолчала. ѓ-жа  ѓрегуар  толкнула  ее
коленом. Ћбе так и остались с открытыми от изумлениЯ ртами.  „евицы,  сильно
побледнев,  не  задавали  больше  вопросов,  провожаЯ  удивленными   глазами
кровавое видение, тонувшее во мраке.
     ќтьен  снова  взмахнул  топором.  Ќо  всем  стало  не  по  себе.   ’руп
загораживал дорогу и словно охранЯл лавку. Њногие отступили. ‚се  как  будто
пресытились и успокоились. Њаэ был мрачен; вдруг чей-то голос прошептал  ему
на ухо - беги. Ћн обернулсЯ и узнал  Љатрину  в  неизменной  старой  мужской
куртке; она задыхалась и была всЯ чернаЯ. Ћн оттолкнул  дочь,  не  хотел  ее
слушать, пригрозил отколотить. ’огда она, безнадежно махнув рукой, с  минуту
колебалась и все же подбежала к ќтьену.
     - Ѓеги, беги, жандармы!
     Ћн тоже, выругав, прогнал ее; при воспоминании о  пощечинах  всЯ  кровь
прилила к его щекам. Ќо Љатрина не отступала, она заставила  ќтьена  бросить
топор и с непреодолимой силой потащила молодого человека обеими руками.
     - ѓоворЯт тебе, что жандармы, уже здесь!.. ‘лушай, если  хочешь  знать,
за ними сходил и привел их сюда аваль. Њне стало противно,  и  Я  пришла...
Ѓеги, Я не хочу, чтобы тебЯ арестовали.
     € Љатрина увела его как раз в тот момент, когда мостоваЯ  задрожала  от
тЯжелого конского топота. ђаздалсЯ крик: "†андармы! †андармы!"  ‹юдей  смело
словно шквалом - дорога была совершенно очищена в  несколько  минут.  ’олько
труп Његра выделЯлсЯ на ней темным пЯтном. “ кофейной  "Ћчаг"  осталсЯ  один
ђаснер; он  почувствовал  огромное  облегчение  и  радовалсЯ  легкой  победе
оружиЯ; а в опустевшем Њонсу, где не светилось ни  одного  окна,  за  тихими
запертыми ставнЯми обыватели дрожали от  страха,  обливаЯсь  потом  и  боЯсь
высунуть нос. ђавнина  тонула  в  густом  мраке;  только  высокие  домны  да
коксовые  печи  словно  пожаром  озарЯли  трагическое  небо.  ’Яжелый  галоп
жандармов приближалсЯ, они  въехали  в  поселок,  сгрудившись  темной,  едва
различимой массой. Ђ за ними,  под  их  охраной,  прибыла  наконец  двуколка
маршьеннского  кондитера,  из  которой   выскочил   поваренок   и   принЯлсЯ
преспокойно распаковывать слоеные пирожки.
 
 
         * —Ђ‘’њ …‘’Ђџ  * 
 
        I 
 
     Џрошла перваЯ половина февралЯ;  зима  все  длилась,  лютые  морозы  не
давали беднЯкам пощады. ‚ласти -  лилльский  префект,  прокурор,  генерал  -
снова  начали  разъезжать  по   окрестным   дорогам.   †андармов   оказалось
недостаточно; в Њонсу прибыл целый полк солдат;  посты  расставили  на  всем
протЯжении от Ѓоньи до Њаршьенна. ‚ооруженные отрЯды охранЯли шахты, у  всех
машин стоЯли солдаты. „ом директора, склады Љомпании и даже  дома  некоторых
богатых людей ощетинились  штыками.  Џо  мостовой  раздавались  только  шаги
патрулей. Ќа отвале в ‚оре постоЯнно стоЯл  часовой,  как  некий  страж  над
пустынной равниной, на самом ветру, который проносилсЯ  холодными  порывами;
каждые  два  часа,  словно  в  неприЯтельской  стране,   раздавались   крики
караульных:
     - Љто идет?.. Џароль!
     ђабота   нигде   не    возобновилась.    Ќаоборот,    забастовка    все
распространЯлась: в Љручине, Њиру и Њадлене добыча углЯ прекратилась, как  в
‚оре, в ”етри-Љантеле и Џобеде, на работу с каждым днем выходило все  меньше
и меньше людей; даже в ‘ен-’ома, где до сих пор все  обстоЯло  благополучно,
начал  сказыватьсЯ  недостаток  в  людЯх.   ’еперь   это   было   молчаливое
сопротивление  перед  лицом   вооруженной   силы,   оскорблЯвшей   самолюбие
углекопов. Џоселки среди свекловичных полей казались опустевшими.  Ќикто  не
показывалсЯ, и только случайно  можно  было  встретить  на  улице  одинокого
рабочего, который глЯдел исподлобьЯ и опускал голову, проходЯ мимо солдат  в
красных штанах. € в этой угрюмой тишине, в этом бездейственном сопротивлении
оружию  чувствовалась  обманчиваЯ  покорность,  вынужденное   и   терпеливое
послушание дикого зверЯ в неволе, устремившего взор на укротителЯ и готового
в любую минуту броситьсЯ на него и перегрызть ему горло, едва он  повернетсЯ
спиной. ‚ правлении Љомпании, которой прекращение работ грозило  разорением,
поговаривали о найме шахтеров из Ѓоринажа, на бельгийской  границе,  но  все
еще не решались; и борьба приостановилась - углекопы заперлись по  домам,  а
пустые шахты охранЯлись солдатами.
     ’ишина наступила, сразу, на другое же утро после, того  страшного  днЯ;
под этим скрывалась такаЯ паника, что старались как можно меньше говорить  о
повреждениЯх и жестокостЯх. ‘ледствием было установлено, что Његра  умер  от
падениЯ, а кем был изуродован труп, так и осталось  невыЯсненным;  по  этому
поводу начала  уже  складыватьсЯ  легенда.  ЉомпаниЯ  со  своей  стороны  не
признавалась в понесенных убытках, да и ѓрегуарам вовсе не  хотелось,  чтобы
дочь  их  компрометировала  себЯ,  выступаЯ  в  качестве   свидетельницы   в
скандальном процессе. Њежду тем было арестовано несколько случайных лиц; как
водитсЯ в таких случаЯх, они были ошеломлены, испуганы и ничего не знали. Џо
ошибке забрали Џьеррона, и он в наручниках  пропутешествовал  до  Њаршьенна;
товарищи потешались над этим еще много времени  спустЯ.  ђаснера  тоже  чуть
было не увели два жандарма. „ирекциЯ ограничилась тем, что составила  списки
увольнЯемых, и по этим спискам выдали множество расчетных  книжек:  в  одном
поселке „вухсот ‘орока расчет получили Њаэ,  ‹евак  и  еще  тридцать  четыре
человека. ѓнев всей тЯжестью обрушилсЯ на ќтьена, который исчез еще в  самый
день беспорЯдков; несмотрЯ на все поиски, напасть на его  след  не  удалось.
„онес на него из ненависти  аваль;  остальных  он  назвать  отказалсЯ:  его
умолила  Љатрина,  котораЯ  хотела  спасти  родителей.  „ни  шли  за  днЯми;
чувствовалось, что ничего еще не кончено, и люди с замиранием сердца ожидали
завершениЯ.
     ‘ этого времени обыватели Њонсу просыпались в тревоге  каждую  ночь:  в
ушах раздавалсЯ звон воображаемого набата; казалось, они даже вдыхали  запах
пороха. Ќо вконец  доконала  их  проповедь  нового  приходского  свЯщенника,
аббата ђанвье, худощавого человека с горЯщими глазами, который сменил аббата
†уара. Љак далеко было теперь от сдержанной улыбки этого дородного и мЯгкого
человека, единственной заботой которого было  жить  в  мире  и  согласии  со
всеми!  ђазве  аббат  ђанвье  не  взЯл  под   свою   защиту   отвратительных
разбойников, намеревавшихсЯ обесчестить всю округу?  Ћн  находил  оправдание
мерзким поступкам забастовщиков и жестоко нападал на буржуазию, возлагаЯ  на
нее всю ответственность.  ‚иноватой  оказывалась  во  всем  буржуазиЯ:  ради
собственной корысти она лишила церковь ее исконных прав и превратила  мир  в
проклЯтый край несправедливости и  страданиЯ;  из-за  нее  продолжаютсЯ  все
недоразумениЯ; это она, вследствие своего невериЯ, отказа вернутьсЯ  в  лоно
церкви,  к  братским  обычаЯм  первых  христиан,  вовлекает  мир  в  ужасную
катастрофу. € свЯщенник осмеливалсЯ угрожать богатым:  он  предупреждал  их,
что если они и впре