        ќмиль ‡олЯ. †ерминаль (Џер.Ђ.„митриевского)


----------------------------------------------------------------------------
     Џеревод с французского Ђ. „митриевского.
     ђугон-Њаккары
     ќмиль ‡олЯ. ‘обрание сочинений в 18 томах. ’ом 10
     Њ., "Џравда", 1957.
     €здание выходит под общей редакцией Ђ. Џузикова.
     OCR Ѓычков Њ.Ќ. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
          
         * —Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ  * 
 
        I 
 
     ‚ густом мраке беззвездной ночи,  по  большой  дороге  из  Њаршьенна  в
Њонсу, пролегавшей совершенно прЯмо между полЯми  свекловицы  на  протЯжении
десЯти километров, шел путник. Ћн не видел перед собою  даже  земли  и  лишь
чувствовал, что идет по, открытому полю: здесь,  на  безграничном  просторе,
нессЯ мартовский ветер, подобный ледЯному морскому шквалу, начисто  подметаЯ
голую землю и болотистые топи. Ќи деревца не  было  видно  на  фоне  ночного
неба; мощенаЯ дорога тЯнулась среди непроглЯдной тьмы, как мол в порту.
     Џутник отправилсЯ из Њаршьенна часа в два. Ћн шел  большими  шагами,  в
поношенной куртке из бумажной материи и в  бархатных  штанах,  и  дрожал  от
стужи. …го очень стеснЯл небольшой узелок, увЯзанный в клетчатый платок;  то
и дело он перекладывал его из одной  руки  в  другую,  стараЯсь  зажать  под
мышкой так, чтобы легче было засунуть в карманы обе  руки,  закоченевшие  от
восточного ветра и потрескавшиесЯ до  крови.  ‚  опустошенной  голове  этого
безработного, бездомного человека шевелилась одна лишь мысль, одна  надежда,
что с рассветом, может быть, потеплеет. ’ак он шел уже целый  час  и  вот  в
двух километрах от Њонсу увидел слева  красные  огни;  казалось,  в  воздухе
висели три  жаровни  с  раскаленными  угольЯми.  ‘перва  это  даже  испугало
путника, и он приостановилсЯ; однако он не мог побороть мучительного желаниЯ
погреть руки, хотЯ бы одно мгновение.
     „орога спускалась в  ложбину.  Ћгни  исчезли.  ‘права  тЯнулсЯ  дощатый
забор, за ним проходило полотно железной дороги; налево был откос,  поросший
травою;  смутно  выделЯлось  селение  с  низкими  однообразными  черепичными
крышами. Џутник прошел еще шагов двести. ‚незапно на повороте перед
     ним снова поЯвились огни. Ћн не мог понЯть, как они  могут  гореть  так
высоко в темном небе - точно три туманные луны. Ќо в это времЯ внимание  его
привлекла другаЯ картина: внизу он увидел сгрудившиесЯ  строениЯ;  над  ними
высилсЯ силуэт заводской трубы; в потускневших окнах кое-где  мерцал  слабый
свет; снаружи, на лесах, уныло висели пЯть или шесть зажженных фонарей,  так
что едва можно было различить рЯд почерневших бревен, похожих на  гигантские
козлы. €з этой фантастической громады, тонувшей в дыму  и  мраке,  доносилсЯ
один только звук - могучее, протЯжное дыхание незримого паровика.
     Џутник понЯл, что перед ним угольные  копи.  …му  вдруг  стало  стыдно:
стоило ли туда идти? ’ам не найдешь работы. ‚место того чтобы направитьсЯ  к
шахтным постройкам, он взобралсЯ на насыпь, где  в  трех  чугунных  жаровнЯх
горел каменный  уголь,  освещаЯ  и  обогреваЯ  место  работ.  ђабочим  здесь
приходилось трудитьсЯ до глубокой ночи, так как из  шахт  все  еще  подавали
отбросы углЯ. ’ут путник  расслышал  грохот  вагонеток,  которые  катили  по
мосткам; он различал  движущиесЯ  силуэты,  люди  сгружали  уголь  у  каждой
жаровни.
     - ‡дорово, - сказал он, подходЯ к одной из жаровен.
     Џовернувшись  спиной  к  огню,  там  стоЯл  возчик,  старик  в  лиловой
шерстЯной фуфайке и в шапке из кроличьего меха. ЃольшаЯ  гнедаЯ  лошадь  как
вкопаннаЯ терпеливо ждала, когда освободЯтсЯ шесть привезенных ею вагонеток.
’ощий рыжий малый неторопливо опоражнивал их, механически нажимаЯ  рычаг.  Ђ
вверху ледЯной ветер свистал с удвоенной силой, проносЯсь, точно взмах косы.
     - ‡дорово, - ответил старик.
     Ќаступило молчание. Џочувствовав недоверчивый  взглЯд  возчика,  путник
поспешил назвать свое имЯ.
     - ЊенЯ зовут ќтьен ‹антье, Я механик... Ќе найдетсЯ ли длЯ  менЯ  здесь
работы?
     ЏламЯ освещало его; ему было, вероЯтно, не больше двадцати одного года.
—ерноволосый, красивый, он казалсЯ  очень  сильным,  несмотрЯ  на  небольшой
рост.
     ‚озчик, успокоенный его словами, отрицательно помотал головой:
     - ђаботы длЯ механика? Ќет, нет. ‚чера тоже двое приходили. Ќичего нет.
     Џорыв ветра заставил их умолкнуть. ‡атем  ќтьен  спросил,  указываЯ  на
темную груду зданий у подножиЯ холма:
     - ќто копи, не правда ли?
     ‘тарик не мог сразу ему ответить:  его  душил  сильный  приступ  кашлЯ.
Ќаконец он отхаркнул, и в том месте, где плевок упал на землю, в красноватом
отсвете пламени оказалось черное пЯтно.
     - „а, это шахта ‚оре... Ђ вот и поселок. ѓлЯдите!
     € он указал во тьму, где  была  деревнЯ;  ее  черепичные  крыши  путник
заметил раньше.
     Ќо вот все шесть вагонеток были опорожнены; старик бесшумно  последовал
за ними, с трудом передвигаЯ больные,  ревматические  ноги.  ЃольшаЯ  гнедаЯ
лошадь  без  понуканиЯ  тащила  вагонетки,  тЯжело  ступаЯ  между   рельсов;
внезапный порыв ветра взъерошил ей шерсть.
     ’еперь шахта ‚оре перестала быть смутным видением. ЌаходЯсь у  жаровни,
ќтьен, казалось, забыл, что ему нужно отогреть потрескавшиесЯ до крови руки.
Ћн  все  смотрел  и   узнавал   каждую   подробность   шахты:   просмоленный
сортировочный сарай, башню  над  спуском  в  шахту,  большое  помещение  длЯ
подъемной машины и четырехугольную башенку, в которой находилсЯ водоотливной
насос. ќта шахта с приземистыми  кирпичными  зданиЯми,  осевшаЯ  в  ложбине,
выставившаЯ  кверху  дымовую  трубу,  словно  грозный  рог,   казалась   ему
притаившимсЯ ненасытным зверем, готовым поглотить весь  мир.  ЏродолжаЯ  все
разглЯдывать, он подумал о себе, о том, что вот уже  целую  неделю  он  ищет
работу и живет, как бродЯга; вспомнил,  как  он  работал  в  железнодорожной
мастерской, как дал пощечину начальнику, был изгнан из ‹иллЯ и как потом его
изгонЯли отовсюду. ‚ субботу он пришел в Њаршьенн,  где,  по  слухам,  можно
было получить работу на металлургических заводах; но там он не нашел  ничего
ни на заводах, ни у ‘онневиллЯ,  и  ему  пришлось  провести  воскресенье  на
лесных складах при экипажной мастерской,  прЯчась  за  бревнами  и  досками,
сложенными в штабелЯ; в два часа ночи его выгнал  оттуда  сторож.  ’еперь  у
него не было ничего - ни единого су, ни ломтЯ хлеба; что  он  будет  делать,
бродЯ по большим дорогам, не знаЯ даже, куда укрытьсЯ от холодного ветра?  €
вот он попал на каменноугольные копи; при свете редких  фонарей  можно  было
рассмотреть глыбы добытого углЯ, а в распахнувшуюсЯ  дверь  он  увидел  Ярко
пылающие топки паровых котлов. Ћн слышал беспрерывное,  неустанное  пыхтение
насоса, могучее и протЯжное, словно сдавленное дыхание чудовища.
     ђабочий, выгружавший вагонетки, стоЯл сгорбившись и ни разу не взглЯнул
на ќтьена, который нагнулсЯ, чтобы поднЯть свой узелок, упавший на землю.  ‚
это времЯ послышалсЯ кашель, возвестивший о возвращении возчика. Ћн медленно
выходил из  темноты,  а  за  ним  -  гнедаЯ  лошадь,  тащившаЯ  шесть  вновь
нагруженных вагонеток.
     - …сть в Њонсу фабрики? - спросил ќтьен.
     ‘тарик отхаркнул черным, а затем ответил под свист ветра:
     - ”абрик-то здесь достаточно. Ќадо было видеть, что тут  делалось  года
три-четыре назад! ’рубы дымили, рабочих рук не хватало, люди никогда столько
не зарабатывали, как в те  времена...  Ђ  теперь  снова  пришлось  подтЯнуть
животы. ‘ущаЯ беда: рабочих рассчитывают,  мастерские  закрываютсЯ  одна  за
другой... €мператор-то, может быть, и не виноват, но зачем он затеЯл войну в
Ђмерике? Ќе говорЯ уже о том, что скот и люди гибнут от холеры.
     Ћба  продолжали  жаловатьсЯ,  перебрасываЯсь   короткими,   отрывистыми
фразами. ќтьен рассказывал о своих  бесплодных  скитаниЯх  в  течение  целой
недели: неужели остаетсЯ только подохнуть с голоду? ‘коро и так  все  дороги
будут запружены нищими. „а, говорил старик, все это  может,  пожалуй,  плохо
кончитьсЯ, - не по-божьему столько христиан выкинуто на улицу.
     - ’еперь не каждый день ешь мЯсо.
     - Ѓыл бы хоть хлеб!
     - Џравда, был бы только хлеб!
     ѓолоса терЯлись, порывы ветра заглушали их своим унылым воем.
     - ‘мотрите! - громко прокричал возчик, поворачиваЯсь лицом к югу. - ‚он
там Њонсу...
     ЏротЯнув руку, он стал называть невидимые во мраке места. ’ам, в Њонсу,
сахарный завод ”овеллЯ еще на полном ходу, но вот сахарный завод ѓотона  уже
сократил часть рабочих.  ЋстаютсЯ  только  вальцоваЯ  мельница  „ютийелЯ  да
канатнаЯ фабрика Ѓлеза, поставлЯющаЯ канаты длЯ рудников. Ћдни они  уцелели.
‡атем он указал широким жестом на север, охватив добрую половину  горизонта:
машиностроительные мастерские ‘онневиллЯ не получили и на две трети  обычных
заказов; из трех доменных печей на металлургическом заводе в Њаршьенне  одна
погашена; наконец - стекольному заводу ѓажбуа грозит забастовка, потоку  что
там поговаривают о снижении заработной платы.
     - ‡наю, знаю, - повторЯл молодой человек при каждом сообщении. - џ  сам
только что оттуда.
     - “ нас-то дело покуда еще идет, - прибавил возчик, - хотЯ  углЯ  стали
добывать против прежнего поменьше. Ђ посмотрите прЯмо перед вами,  на  шахту
Џобеда, - там работают только две коксовые печи.
     Ћн сплюнул, впрЯг свою осовелую  лошадь  в  пустые  вагонетки  и  опЯть
поплелсЯ за нею.
     ’еперь ќтьен имел полное представление  о  целой  области.  Џо-прежнему
кругом лежала мгла, но рука старого рабочего как бы  наполнила  ее  образами
великих бедствий, которые молодой человек в эту минуту Ясно  ощущал  повсюду
вокруг себЯ на огромном пространстве. Љазалось, над голой равниной вместе  с
мартовским ветром катилсЯ вопль голода. Ѓешеные порывы ветра словно несли  с
собою смерть труду. ’о мчалась нужда, котораЯ погубит  множество  людей.  €,
стараЯсь блуждающим взором проникнуть во мрак,  ќтьен  терзалсЯ  желанием  и
страхом увидеть все воочию. Ќо  окрестность  тонула  в  непроглЯдной  ночной
темноте, и только вдали он различал доменные и коксовые печи.
     ‘ооружениЯ со  множеством  труб,  расположенных  по  диагонали,  горели
красными Языками пламени; левее две башни светились под открытым небом синим
огнем, словно исполинские факелы. ‚се словно было охвачено зловещим заревом;
на мрачном небосклоне не было ни звезды - светились  только  ночные  огни  в
стране углЯ и железа.
     - Ђ вы, случайно, не из Ѓельгии? -  раздалсЯ  за  спиной  ќтьена  голос
вернувшегосЯ возчика.
     Ќа этот раз  он  привез  только  три  вагонетки.  Њожно  не  спешить  с
выгрузкой: в клети подъемной  машины  сломалась  какаЯ-то  гайка,  и  работа
приостановлена на целых четверть часа. ‚низу  наступила  тишина,  не  слышно
было грохота  выгружаемых  вагонеток,  от  которого  сотрЯсались  балки.  €з
глубины шахты доносились только отдаленные удары молота о железный лист.
     - Ќет, Я с юга, - ответил молодой человек.
     ђабочий, разгрузив  вагонетки,  присел  на  землю,  очевидно  довольный
перерывом. Ћн продолжал угрюмо молчать и только поднЯл большие тусклые глаза
на возчика, как бы изумлЯЯсь такой словоохотливости. Џравда, возчик  говорил
обычно очень мало. Ќо ему понравилось лицо незнакомца, и у  него  развЯзалсЯ
Язык, как это бывает у стариков; тогда они громко разговаривают даже наедине
с собою.
     - Ђ Я, - промолвил он, - из Њонсу, зовут менЯ Ѓессмертный.
     - ќто ваше прозвище? - спросил удивленный ќтьен.
     ‘тарик усмехнулсЯ с довольным видом.
     - „а, да... - сказал он, указываЯ на ‚оре. -  ЊенЯ  трижды  вытаскивали
оттуда, изодранного в клочьЯ: раз у менЯ всЯ кожа была обожжена, другой  раз
менЯ по горло засыпало землей, а в третий раз Я так наглоталсЯ воды,  что  у
менЯ брюхо раздулось, как у лЯгушки... ’огда-то, видЯ, что  Я  все  не  хочу
подыхать, менЯ и прозвали Ѓессмертным.
     Ћн еще больше развеселилсЯ, но смех его походил на  скрип  несмазанного
колеса и кончилсЯ  страшным  приступом  кашлЯ.  †аровнЯ  Ярко  освещала  его
большую голову с редкими седыми волосами и бледное  плоское  лицо,  покрытое
синеватыми  пЯтнами.  Ћн  был  небольшого  роста,   с   огромной   шеей,   с
вывороченными икрами и пЯтками; длинные руки с толстыми  короткими  пальцами
доходили до колен. Љак и лошадь, неподвижно стоЯвшаЯ, несмотрЯ на ветер,  на
месте, он казалсЯ каменным; словно нипочем ему были и холод и вихрь.  Љашель
раздирал ему горло и надрывал грудь. Љогда приступ кончилсЯ, он  сплюнул,  и
на земле, возле жаровни,  снова  показалось  темное  пЯтно.  ќтьен  взглЯнул
сначала на старика, потом на пЯтно.
     - „авно вы работаете в копЯх? - спросил он.
     Ѓессмертный широко развел руками.
     - „авно, ой давно!.. Њне не минуло и восьми лет, когда  Я  спустилсЯ  в
шахту,  как  раз  здесь,  в   ‚оре,   а   теперь   мне   пЯтьдесЯт   восемь.
Џосчитайте-ка... ‘перва Я был там подручным у забойщика, потом, когда  вошел
в силу  и  смог  возить  вагонетки,  менЯ  сделали  откатчиком,  а  потом  Я
восемнадцать лет пробыл забойщиком. ‡атем, из-за проклЯтых ног, менЯ  оттуда
перевели, и Я стал ремонтным рабочим, делал насыпи и крепил галереи;  и  так
до тех пор, покуда не пришлось убрать менЯ изпод земли:  доктор  сказал  им,
что иначе Я там и останусь.  €  вот  пЯть  лет  тому  назад  поставили  менЯ
возчиком... Ќу, что скажете? Ќедурно, а? ЏЯтьдесЯт лет в шахтах, да  из  них
сорок пЯть под землей.
     Џока он говорил,  куски  раскаленного  углЯ,  вываливавшиесЯ  порою  из
жаровни, озарЯли красноватым отсветом его бледное лицо.
     - Ћни все ладЯт, чтобы Я отдохнул, - продолжал старик,  -  но  Я-то  не
хочу: Я ведь не так глуп, как они воображают!.. Џродержусь еще два года,  до
шестидесЯти лет, и буду получать пенсию в сто восемьдесЯт франков. Ђ если  Я
с ними теперь распрощаюсь, то они дадут мне пенсию  всего  в  сто  пЯтьдесЯт
франков. •итрый народ! Љ тому же Я  еще  совсем  крепкий,  вот  только  ноги
подводЯт. ќто, видите ли, оттого, что слишком много воды  набралось  у  менЯ
под кожей: там, под землей, вас все времЯ поливает. Ѓывают дни, когда Я  без
крика лапой пошевелить не могу.
     Џриступ кашлЯ опЯть прервал его.
     - Ћт этого-то вы так и кашлЯете? - спросил ќтьен.
     Ѓессмертный отрицательно замотал головой. Ћтдышавшись, он сказал:
     - Ќет, нет, это Я простудилсЯ в прошлом месЯце.  ђаньше  Я  никогда  не
кашлЯл, а вот теперь никак не могу  отделатьсЯ.  ‘мешно  сказать,  харкаю  и
харкаю без конца.
     Њокрота снова подступила ему к горлу, и он опЯть плюнул черным.
     - ќто кровь? - решилсЯ спросить ќтьен.
     ‘тарик не спеша вытер рот тыльной стороной руки.
     - ќто уголь... “ менЯ внутри его столько, что  он  будет  согревать  до
самой смерти. ‚от уж пЯть лет Я не спускалсЯ под землю; но в груди  у  менЯ,
должно быть, накопилсЯ его целый склад, о котором Я и не подозревал. •е, это
поддерживает.
     Ќаступило молчание; издали из шахты доносилсЯ равномерный стук  молота;
ветер проносилсЯ над равниной, словно вопль голода и усталости из недр ночи.
Ћсвещенный  трепетным  пламенем,  старик  продолжал,   понизив   голос;   он
вспоминал. „а! € он  и  его  семейство  не  со  вчерашнего  днЯ  работают  в
каменноугольных копЯх компании Њонсу, а с самого их основаниЯ;  а  было  это
давно, очень давно, - тому уже сто с лишком лет. „ед его, ѓийом  Њаэ,  тогда
еще пЯтнадцатилетний мальчишка, открыл каменный уголь в ђекийЯре,  первую  -
заброшенную теперь - шахту Љомпании, что возле сахарного завода ”овеллЯ. ‚се
знали это; и открытаЯ дедом шахта в честь него была названа "шахтой ѓийома".
‘ам он деда не помнит, но ему рассказывали про него: он был большого  роста,
очень сильный и умер шестидесЯти лет. Џотом работал  отец,  Ќикола  Њаэ,  по
прозвищу ђыжий; он осталсЯ в ‚оре да тут и погиб, всего сорока лет от  роду.
‚ ‚оре в то времЯ копали: случилсЯ обвал, землЯ вдруг осела; она  выпила  из
отца всю кровь, а кости были раздроблены камнЯми. ‡атем двое его дЯдей и три
брата тоже сложили там головы, - только это уже позднее. ‘ам он, ‚енсан Њаэ,
выбралсЯ почти целехонек, - ноги не в счет; оттого-то и слывет ловкачом. —то
поделаешь? ђаботать-то нужно. “ них в семье это переходит от  отца  к  сыну,
как и всЯкое ремесло. ’еперь внизу работает его сын, ’уссен Њаэ,  да  и  его
внуки, все члены семьи, которые живут в поселке напротив. Ћдно поколение  за
другим, сыновьЯ за отцами, - так они и работают сто шесть лет  на  одного  и
того же хозЯина! Љаково?
     Ќе многие буржуа могли бы привести так обстоЯтельно свою родословную!
     - •орошо, кабы еще при этом всегда было что есть, - сказал ќтьен.
     - ‚от и Я говорю: коли хлеб  есть  -  жить  можно.  Ѓессмертный  умолк,
устремив взглЯд в сторону поселка, где
     в домах начинали загоратьсЯ огоньки.  Ќа  колокольне  в  Њонсу  пробило
четыре часа; стало еще холоднее.
     - Ђ богатаЯ у вас ЉомпаниЯ? - спросил ќтьен.
     ‘тарик вздернул плечами, потом  поник,  как  бы  под  тЯжестью  золотых
монет.
     - Ќу, конечно!.. Ћна,  может  быть,  и  не  так  богата,  как  соседнЯЯ
компаниЯ в Ђнзене, но миллионов  тут,  во  всЯком  случае,  не  мало.  €  не
сосчитать... „евЯтнадцать шахт, из  них  тринадцать  разрабатываютсЯ:  ‚оре,
Џобеда, Љручина, Њиру, ‘ен-’ома, Њадлена, ”етри-Љактель и другие, затем  еще
шесть, уже отработанных или открытых длЯ вентилЯции, как  ђекийЯр...  „есЯть
тысЯч рабочих, концессии в шестидесЯти семи коммунах, добыча по  пЯть  тысЯч
тонн в сутки, железнаЯ дорога между всеми шахтами,  мастерские,  фабрики!...
ќх! „еньги у них есть!
     “слыхав грохот вагонеток по мосткам,  гнедаЯ  лошадь  насторожила  уши.
Љлеть подъемной машины исправили,  и  приемщики  снова  взЯлись  за  работу.
ЏерепрЯгаЯ  лошадь,  чтобы  двинутьсЯ  обратно,  возчик  ласково  промолвил,
обращаЯсь к ней:
     - Ќечего привыкать к болтовне, лениваЯ дрЯнь!  —то,  если  бы  господин
ќнбо узнал, на что ты тратишь времЯ?
     ќтьен задумчиво смотрел в темноту.
     - ‘тало быть, шахта эта принадлежит господину ќнбо? - спросил он.
     - Ќет, господин ќнбо - всего только главный директор, - поЯснил старик.
- ‘му платЯт, как и нам.
     “казываЯ вдаль, молодой человек спросил:
     - Љому же принадлежит все это?
     Ќо Ѓессмертный некоторое времЯ не мог ответить: его снова душил приступ
кашлЯ, такой сильный, что он еле отдышалсЯ. Ќаконец он сплюнул и обтер с губ
черную пену. ‚етер усиливалсЯ.
     - ѓм!.. Љому принадлежит все это? Ќикто не знает. ‹юдЯм.
     € он протЯнул руку, как бы указываЯ  во  мраке  на  далекое,  невидимое
место, где живут эти люди, на которых более ста лет трудились поколениЯ Њаэ.
Љазалось, в голосе его  звучал  религиозный  трепет,  словно  он  говорил  о
недоступном свЯтилище, где таилось тучное и  ненасытное  божество;  все  они
приносили ему в жертву свою плоть, но никогда не видали его.
     - …сли бы хоть хлеба было вволю, - в третий раз  проговорил  ќтьен  без
видимой свЯзи.
     - Ќу да, черт возьми! Ѓудь всегда хлеба вволю, тогда было бы ладно!
     ‹ошадь тронулась; за ней ушел и возчик, тЯжело ступаЯ больными  ногами.
ђабочий, оставшийсЯ на месте,  и  не  пошевельнулсЯ;  он  сидел  съежившись,
уткнувшись подбородком в колени, устремив в пустоту большие тусклые глаза.
     ЏоднЯв с земли свой узелок, ќтьен все не уходил. Џорывы ветра  леденили
ему спину, а грудь припекало огнем. Њожет быть, все-таки  спросить,  нет  ли
работы на копЯх? ‘тарик мог и не знать; теперь он сам  поразмыслил  и  готов
был взЯтьсЯ за любую работу. Људа  ему  идти  и  что  делать  в  этом  краю,
изголодавшемусЯ от безработицы? €здохнуть под забором, как  бездомному  псу?
Ќо он колебалсЯ, его страшила эта шахта ‚оре среди голой  равнины,  тонувшей
во мраке ночи.  ‚етер  крепчал  с  каждым  порывом;  казалось,  он  нессЯ  с
безграничных просторов. Ќи проблеска зари в темном  небе;  одни  доменные  и
коксовые печи пылали во мраке кровавым заревом, ничего не  освещаЯ.  Ђ  ‚оре
по-прежнему лежало, распластанное  в  глубине,  словно  злой  хищный  зверь,
залегший  в  норе,  и  дышало  все  протЯжнее,  глубже,  упорно  перевариваЯ
человеческую плоть.
 
        II 
 
     ‘реди полей, засеЯнных хлебом и свекловицей, спал под  покровом  черной
ночи поселок „вухсот ‘орока.  …два  можно  было  различить  четыре  огромных
квартала,  груды   домишек,   которые   напоминали   своими   прЯмолинейными
очертаниЯми  казарменные  или  больничные  корпуса.  ђасположены  они   были
параллельными рЯдами, а между ними проходили три широкие улицы,  разделенные
на одинаковые участки с садиками. Ќа пустынной равнине лишь завывал ветер да
хлопали по заборам сорванные решетки.
     “ Њаэ,  в  шестнадцатом  номере  второго  квартала,  стоЯла  тишина.  ‚
единственной комнате верхнего этажа было совершенно темно, и тьма эта как бы
давила на спЯщих своей  тЯжестью;  все  спали  вместе,  с  открытыми  ртами,
изнуренные усталостью. ЌесмотрЯ на стужу на дворе, в комнате  было  душно  и
жарко, - такой тЯжелый воздух, насыщенный животным теплом и людским запахом,
присущ комнатам, где спит много народа, как бы чисто их ни содержали.
     ‚ комнате нижнего этажа часы с кукушкой пробили  четыре,  но  никто  не
пошевелилсЯ; слышалось тЯжелое дыхание с присвистом, сопровождаемое  звучным
храпом. Љатрина внезапно поднЯлась и, как обычно, услыхав снизу  бой  часов,
насчитала четыре; однако она была до того утомлена, что не  могла  заставить
себЯ проснутьсЯ окончательно. ‡атем, высвободив ноги из-под одеЯла, нащупала
спички, зажгла свечу, но  все  не  вставала;  в  голове  она  ощущала  такую
тЯжесть, что снова прилегла, повинуЯсь неодолимой потребности.
     ‘веча разгорелась и осветила квадратную комнату в два окна,  в  которой
стоЯли три кровати. ’ам были еще шкаф,  стол,  два  старых  ореховых  стула,
резко выделЯвшиесЯ темными пЯтнами на фоне  светло-желтых  стен.  Ќа  гвозде
висело платье, на полу стоЯли кувшин и краснаЯ миска вместо умывального таза
- больше ничего. Ќа левой кровати спал старший сын ‡ахариЯ, парень  двадцати
одного года; вместе с ним лежал его одиннадцатилетний брат †анлен; на правой
кровати спали, обнЯвшись, двое меньших, ‹енора и Ђнри, перваЯ шести,  второй
четырех лег, на  третьей  кровати  -  Љатрина  вместе  с  сестрой  Ђльзирой,
девЯтилетней чахлой девочкой, которой она бы и не ощущала возле  себЯ,  если
бы горб маленькой калеки не давил ее в бок. ‘теклЯннаЯ дверь  была  открыта.
‚иднелись лестница и узкий проход, где  стоЯла  четвертаЯ  кровать;  на  ней
спали отец и мать, и тут же  была  пристроена  люлька  новорожденной  дочери
ќстеллы, которой только что исполнилось три месЯца.
     Љатрина мучительно  силилась  стрЯхнуть  дремоту.  Ћна  потЯгивалась  и
теребила обеими руками  свои  рыжие  волосы,  растрепавшиесЯ  на  лбу  и  на
затылке. „евушка казалась очень хрупкой длЯ  своих  пЯтнадцати  лет;  из-под
узкой сорочки виднелись только  ноги,  посиневшие  и  как  бы  татуированные
углем,  и  нежные  руки,  молочнаЯ  белизна  которых  резко  отличалась   от
мертвенно-бледного лица,  уже  успевшего  увЯнуть  от  постоЯнного  умываниЯ
черным мылом. Ћна зевнула в последний раз - рот  с  великолепными  зубами  и
бледными, бескровными деснами был у нее чуть-чуть велик, - слезы  проступили
на серых невыспавшихсЯ глазах, измученных и скорбных, и  все  ее  обнаженное
тело, казалось, было полно усталости.
     ‘ лестницы послышалось ворчание; сердитый голос Њаэ пробормотал:
     - —ерт возьми! ‘амаЯ пора... ќто ты засветила, Љатрина?
     - „а, отец... ‚низу только что пробило.
     - Џопроворнее, бездельница!  Љабы  ты  вчера  поменьше  плЯсала,  то  и
разбудила бы нас пораньше... ‹ентЯи!
     Ћн продолжал бранитьсЯ; но сон опЯть одолел его, ворчание прекратилось,
и снова послышалсЯ храп.
     „евушка стала босыми ногами на  пол  и,  как  была,  в  одной  сорочке,
принЯлась расхаживать по комнате. ЏроходЯ мимо кровати Ђнри  и  ‹еноры,  она
накинула на них соскользнувшее одеЯло; они крепко спали, как спЯт в детстве,
и не пошевельнулись. Ђльзира, с  открытыми  глазами,  не  говорЯ  ни  слова,
перелегла на теплое место старшей сестры.
     - ќй, ‡ахариЯ!  €  ты,  †анлен!  -  повторЯла  Љатрина  перед  кроватью
братьев; они лежали лицом вниз, уткнувшись в подушку.
     …й пришлось схватить старшего брата за плечо  и  потрЯсти  его,  -  тот
начал ругатьсЯ; тогда она стЯнула с них одеЯло. ќто развеселило  ее,  и  она
засмеЯлась, глЯдЯ, как мальчики отбивались голыми ногами.
     - ѓлупо же, оставь менЯ! - ворчал ‡ахариЯ, садЯсь на постели; он был  в
плохом настроении. - Ќе люблю Я таких проделок... Ѓог ты мой,  как  вставать
не хочетсЯ!
     ’ощий, неуклюжий, с длинным лицом  и  реденькой  бородкой,  с  белесыми
волосами, он казалсЯ малокровным, как и всЯ семьЯ.  ђубашка  приподнЯлась  у
него до живота, и он ее спустил, но не от стыдливости, а потому что продрог.
     - ‚низу уже пробило четыре, - повторила  Љатрина.  -  †ивей,  ну!  Ћтец
сердитсЯ.
     †анлен, свернувшийсЯ клубком, опЯть закрыл глаза, сказав:
     - Ћтстань, Я сплю!
     „евушка снова звонко расхохоталась. †анлен  был  такой  маленький,  его
тонкие руки и ноги распухли в суставах от золотухи.  Љатрина  легко  поднЯла
его на руки; мальчик стал бить ее ногами, и его бесцветное  обезьЯнье  лицо,
обрамленное шапкой курчавых волос,  с  зелеными  глазами  и  большими  ушами
побледнело от злости; его сердило, что  он  такой  хилый.  Ћн  молча  укусил
сестру в правую грудь.
     - ‡люка! - проговорила она, еле удержавшись от крика, и опустила его на
пол.
     Ђльзира тоже проснулась, но лежала молча, натЯнув одеЯло до подбородка,
и больше не засыпала. Ћна следила умными глазами калеки за сестрой и  обоими
братьЯми, которые стали одеватьсЯ. ЌоваЯ ссора  вспыхнула  возле  умывальной
миски; братьЯ толкали и отгонЯли  девушку,  потому  что  она  слишком  долго
мылась. ‘кинув рубашки, еще  не  вполне  проснувшись,  они  отправлЯли  свои
надобности, нисколько не стыдЯсь,  непринужденно  и  спокойно,  как  щенЯта,
выросшие вместе. Љатрина была готова  первой.  Ћна  надела  штаны  углекопа,
холщовую блузу, синий  чепец  на  голову;  в  рабочей  одежде  она  казалась
мальчиком-подростком, только легкое покачивание в бедрах выдавало ее пол.
     - Љогда старик вернетсЯ, - злобно проговорил ‡ахариЯ, - постель  совсем
остынет; то-то он будет доволен... ‚от Я ему скажу, что ты ее застудила.
     "‘тарик" - это был дед Ѓессмертный. Ќочью он работал, а днем спал,  так
что постель никогда не остывала: на ней всегда кто-нибудь храпел.
     Љатрина, не отвечаЯ, поднЯла  одеЯло  и  прибрала  постель.  ‡а  стеною
послышалсЯ шум из соседнего дома.  ‚  этих  кирпичных  домиках,  построенных
Љомпанией с соблюдением величайшей  экономии,  стены  были  так  тонки,  что
сквозь них проникал малейший шум. ‹юди во всем поселке жили бок о бок; ничто
в домашней жизни не могло быть скрыто, даже от детей. Џо лестнице  раздались
тЯжелые шаги, потом послышалось как бы падение чего-то мЯгкого, потом  вздох
наслаждениЯ.
     - Ќедурно! - сказала Љатрина. - ‹евак вышел, а к его жене ЯвилсЯ Ѓутлу.
†анлен.  захихикал,  даже  у  Ђльзиры  заблестели  глаза.  Ћни  каждое  утро
потешались над этим  соседским  супружеством  втроем:  у  забойщика  жил  на
квартире ремонтный рабочий, и у женщины оказалось два мужа  -  один  ночной,
другой дневной.
     - ”иломена кашлЯет, - заметила Љатрина.
     Ћна говорила  о  старшей  дочери  ‹евака,  девЯтнадцатилетней  девушке,
любовнице  ‡ахарии,  котораЯ  уже  имела  от  него  двоих  детей;  она  была
слабогрудой и состоЯла сортировщицей, так как не могла работать под землею.
     - ЏустЯки! - возразил ‡ахариЯ. - ”иломена и знать ничего не хочет, спит
себе!.. ‘винство - спать до шести часов!
     Ћн надел штаны, потом отворил  окно,  словно  что-то  задумав.  Џоселок
просыпалсЯ,  в  прорезах  ставней  замелькали  огни.  Ѓрат  и  сестра  снова
заспорили: ‡ахариЯ  высунулсЯ,  чтобы  подстеречь,  не  выйдет  ли  из  дома
Џьерронов, что напротив, старший надзиратель. ѓоворили - он  живет  с  женою
Џьеррона; Љатрина же уверЯла, что Џьеррон накануне начал  очередное  дневное
дежурство по нагрузке и „ансарт поэтому никак не мог сегоднЯ там ночевать. ‚
комнату проникал холодный воздух, но брат и  сестра  были  слишком  увлечены
спором - они этого и не почувствовали: каждый отстаивал  правильность  своих
догадок. Ќо вдруг раздались крики и плач: ќстелла озЯбла в своей люльке.
     Њаэ сразу проснулсЯ. Џочему он так обессилел? ‚от,  опЯть  заснул,  как
настоЯщий бездельник! € он стал так бранитьсЯ, что дети притихли. ‡ахариЯ  и
†анлен кончали умыватьсЯ медленно и  как  бы  уже  утомившись.  Ђльзира  все
лежала с широко раскрытыми глазами. „вое младших, ‹енора и Ђнри, обнЯв  друг
друга, не пошевельнулись и спали по-прежнему, несмотрЯ на шум, тихо дыша  во
сне.
     - Љатрина, подай свечу! - крикнул Њаэ,
     Ћна застегнула блузу  и  понесла  свечу  в  лестничный  проход.  ЃратьЯ
продолжали разыскивать свое платье при скудном свете, проникавшем  в  дверь.
Ћтец вскочил с постели. Ќе останавливаЯсь,  Љатрина  спустилась,  ощупью  по
лестнице, как была, в грубых шерстЯных чулках, и  в  нижней  комнате  зажгла
другую свечу, чтобы сварить кофе. ‚сЯ обувь стоЯла под буфетом.
     - ‡амолчи ты,  гадина!  -  вспылил  Њаэ,  выведенный  из  себЯ  криками
ќстеллы, котораЯ все не унималась.
     Ћн был невысокого роста, как и старик Ѓессмертный, и такой же  толстый,
с крупной головой, с плоским бледным  лицом;  белесые  волосы  были  коротко
острижены. ђебенок заорал еще громче,  перепугавшись,  когда  отец  принЯлсЯ
размахивать над ним своими огромными жилистыми руками.
     - Ћставь ее, знаешь ведь, что не  замолчит,  -  проговорила  жена  Њаэ,
потЯгиваЯсь в постели.
     Ћна тоже только что проснулась и досадовала, что ей никогда не дают как
следует выспатьсЯ. Ќеужели они не могут тихо уйти! Ћна лежала, закутавшись в
одеЯло так, что видно было  только  ее  длинное  лицо  с  крупными  чертами,
сохранившее следы грубой красоты; к тридцати девЯти годам она  уже  поблекла
от вечной нужды и семерых детей: ѓлЯдЯ в потолок, она  медленно  заговорила;
муж тем временем одевалсЯ. Ќи он, ни она  не  обращали  больше  вниманиЯ  на
ребенка, надрывавшегосЯ от крика.
     - ‡наешь, Я сижу без  гроша,  а  сегоднЯ  только  еще  понедельник:  до
получки шесть дней... Љак  дальше  быть?  ‚ы  все  вместе  приносите  девЯть
франков. Љак мне на них обернутьсЯ? ‚ доме ведь десЯть ртов.
     - Ћх, уж и девЯть франков! - воскликнул Њаэ. - џ да ‡ахариЯ получаем по
три франка: вот тебе шесть... Љатрина и отец по два: вот тебе четыре; четыре
да шесть - десЯть... „а еще †анлен получает франк: вот тебе одиннадцать.
     - Ћдиннадцать-то одиннадцать, а праздников и прогулов ты  не  считаешь?
ѓоворю тебе, больше девЯти никогда не получаетсЯ!
     Њаэ не отвечал, ища на полу свой кожаный поЯс.  ‡атем,  разгибаЯсь,  он
промолвил:
     - Ќечего жаловатьсЯ, Я еще здоров.  Ђ  сколько  в  сорок  два  года  на
ремонтную работу переходЯт!
     - Њожет быть, может быть, старина,  но  от  этого  на  хлеб  у  нас  не
прибавлЯетсЯ. —то же мне делать, скажи на милость? “ тебЯ-то ничего нет?
     - „ва су есть.
     - Ќу и оставь их себе, выпьешь  кружку  пива...  Ѓог  мой!  Ђ  мне  что
делать? есть дней еще - конца не видать. Њы  в  лавке  у  Његра  шестьдесЯт
франков задолжали. Ћн менЯ позавчера за дверь выставил, а Я все-таки к  нему
опЯть пойду. Ќо если он упретсЯ и откажет...
     € она продолжала унылым голосом, не поворачиваЯ головы,  жмурЯсь  порою
от скудного света свечи. Ћна говорила о том, что в доме ничего нет,  а  дети
просЯт хлеба; даже кофе не хватает,  от  воды  делаетсЯ  резь  в  животе;  и
долго-долго  еще  придетсЯ  им  есть  вареную  капусту,  обманываЯ  голодный
желудок. Џриходилось говорить все  громче,  так  как  рев  ќстеллы  покрывал
слова. ќтот истошный крик  становилсЯ  невыносимым.  Њаэ,  казалось,  только
теперь услыхал его, выхватил вне себЯ ребенка из  люльки  и  бросил  его  на
кровать к матери, Яростно бормоча:
     - Ќа тебе, а то Я ее пристукну... Ќу и ребенок, прости  господи!  …й-то
ни в чем недостатка нет, сосет себе грудь, а орет громче всех!
     ‚ самом деле, ќстелла тотчас принЯлась  сосать.  ‡акутаннаЯ  в  одеЯло,
успокоеннаЯ теплом постели, она только почмокивала губами.
     - ђазве господа из Џиолены тебе не говорили, чтобы ты к ним  пришла?  -
спросил отец, помолчав.
     Њать с сомнением, уныло сжала губы.
     - „а, Я  их  встретила,  они  носили  одежду  бедным  детЯм...  Џравда,
сведу-ка Я к ним сегоднЯ ‹енору и Ђнри. •оть бы сто су дали!
     ЋпЯть наступило молчание. Њаэ был готов. ‘  минуту  он  постоЯл,  потом
глухо промолвил:
     - —то поделаешь? “ж как оно есть...  ЏостарайсЯ  сварить  хоть  супу...
‘ловами делу не поможешь, лучше уж идти на работу.
     - Џравильно, - ответила она. - ‡адуй свечу: нечего  мне  своими  думами
любоватьсЯ.
     Ћн погасил свечу. ‡ахариЯ и †анлен уже  спускались  по  лестнице;  отец
пошел за ними; деревЯннаЯ лестница скрипела под их тЯжелыми ногами,  обутыми
в одни шерстЯные чулки. ‹естничный проход и  комната  снова  погрузились  во
мрак. „ети спали, даже Ђльзира смежила веки. ’олько мать лежала в темноте  с
открытыми глазами. ќстелла жадно сосала  ее  отвислую  грудь,  мурлыча,  как
котенок.
     ‚низу Љатрина прежде всего  позаботилась  разжечь  огонь;  в  камине  с
чугунной решеткой посредине и с двумЯ печными  трубами  по  бокам  постоЯнно
горел каменный уголь. ЉомпаниЯ выдавала на каждую семью по восемьсот  литров
углЯ в месЯц. Ќо это был твердый уголь,  подобранный  в  штольнЯх,  -  он  с
трудом разгоралсЯ, и поэтому девушка  прикрывала  огонь  по  вечерам,  чтобы
утром оставалось только разгрести жар и подбросить несколько  мелких  кусков
отборного углЯ. Џоставив на решетку котелок, она присела на  корточки  перед
буфетом.
     ‚есь нижний этаж занимала  довольно  большаЯ  комната.  ‘тены  ее  были
выкрашены зеленой краской, пол, выстланный плитами, вымыт  и  посыпан  белым
песком.  ‡десь  царила  фламандскаЯ  чистота.  Њебель,  кроме  полированного
соснового буфета, состоЯла из такого же стола  и  стульев.  Ќа  стенах  были
наклеены  Яркие  лубочные  картинки:  портреты  императора  и   императрицы,
раздававшиесЯ Љомпанией, солдаты и изображениЯ свЯтых с позолотой.  ‚се  это
резко выделЯлось на фоне светлых голых стен. Љроме розовой картонной коробки
на буфете и стенных часов с грубо размалеванным циферблатом, не было  больше
никаких украшений; громкое тикание гулко  раздавалось  под  потолком.  ‚озле
двери на лестницу была еще одна дверь, котораЯ вела в  погреб.  ЌесмотрЯ  на
чистоту, в комнате со вчерашнего днЯ стоЯл запах жареного лука;  в  спертом,
тЯжелом воздухе постоЯнно ощущалась едкость каменного углЯ.
     ‘идЯ на корточках у раскрытого буфета, Љатрина раздумывала:  оставалась
только краюха хлеба, довольно много сыра, но очень  мало  масла;  между  тем
надо было приготовить бутерброды на четверых. Ќаконец она решилась: нарезала
хлеб ломтиками, положила на один сыру, мазнула другой маслом  и  сложила  их
вместе, -  это  было  "огниво",  двойнаЯ  тартинка,  которую  рабочие  брали
ежедневно в шахты. ‚скоре четыре таких бутерброда были разложены  на  столе;
размеры их были строго определены: самый большой длЯ отца,  самый  маленький
длЯ †анлена.
     Љатрина, казалось, с головою ушла в хозЯйственные заботы; и все же  она
продолжала думать о том, что рассказывал ‡ахариЯ про старшего надзирателЯ  и
про жену Џьеррона; приотворив входную дверь,  она  выглЯнула  наружу.  ‚етер
бушевал по-прежнему, в низких домиках  поселка  светилось  уже  много  окон,
слышалсЯ глухой предутренний шум. ЋтворЯлись двери; темные вереницы  рабочих
удалЯлись во мраке  ночи.  Љак  глупо  морозить  себЯ:  нагрузчик,  конечно,
преспокойно спит и пойдет на  работу  к  шести  часам!  €  все-таки  девушка
продолжала стоЯть, глЯдЯ на дом по ту сторону садика.  „верь  отворилась,  и
любопытство Љатрины разгорелось еще больше. Ќет,  это  ‹идиЯ,  младшаЯ  дочь
Џьеррона, уходила на работу.
     ипение пара заставило  Љатрину  обернутьсЯ.  Ћна  захлопнула  дверь  и
побежала бегом: вода вскипела и залила огонь. Љофе больше не было,  пришлось
развести вчерашнюю гущу; она подсыпала в кофейник сахарного  песку.  Ћтец  и
оба брата сошли вниз.
     - ќх, черт! - ругнулсЯ ‡ахариЯ, хлебнув из своей кружки.  -  Ћт  такого
пойла голова кругом не пойдет!
     Њаэ покорно пожал плечами:
     - —то ж! ѓорЯчо и ладно.
     †анлен подобрал крошки хлеба и ссыпал их в чашку. Љончив пить,  Љатрина
разлила остаток из кофейника  по  жестЯным  флЯжкам.  ‚се  четверо  поспешно
глотали кофе стоЯ, при слабом свете нагоревшей свечи.
     - ‘коро ли, наконец! - воскликнул отец. - Њожно подумать, что  тут  все
богачи.
     ‘верху послышалсЯ голос - дверь на лестницу осталась  открытой,  -  это
кричала мать:
     - ‡абирайте весь хлеб, у менЯ есть длЯ детей немного вермишели.
     - „а, да! - ответила Љатрина.
     Ћна прикрыла огонь и поставила на  угол  решетки  котелок  с  остатками
супа, чтобы дед, вернувшись в шесть часов, нашел его теплым.  Љаждый  достал
из-под буфета свою деревЯнную обувь, перекинул через плечо флЯжку на веревке
и засунул на спину, между рубашкой и блузой, свой ломоть  хлеба.  ‡атем  они
вышли - мужчины впереди, девушка  за  ними;  уходЯ,  она  погасила  свечу  и
повернула ключ в замке. „ом опЯть погрузилсЯ во тьму.
     - ќй, вы! Џойдемте-ка вместе, - проговорил  человек,  запиравший  дверь
соседнего дома.
     ќто  был  ‹евак  со  своим  двенадцатилетним  сыном  Ѓебером,   большим
приЯтелем †анлена. Љатрина удивилась и чуть не прыснула со смеху.
     - —то такое? - сказала она ‡ахарии на ухо. - Ѓутлу  даже  не  дождалсЯ,
пока муж уйдет!
     ’еперь огни в поселке начали гаснуть. ‡ахлопнулась последнЯЯ дверь; все
снова  погружалось  в  сон;  женщины  и   дети   досыпали,   разлегшись   на
освободившихсЯ кроватЯх. Џо дороге от затихшего поселка к  тЯжело  пыхтЯщему
‚оре тЯнулась под налетающим ветром медленнаЯ вереница  теней:  это  шли  на
работу, толкаЯ друг друга, углекопы; они  не  знали,  куда  девать  руки,  и
скрещивали их на груди; за спиною у каждого вырастал  горб  от  запрЯтанного
ломтЯ хлеба. Ћдетые в блузы из тонкого холста, они дрожали от холода, но  не
торопились; толпа в беспорЯдке двигалась по дороге, топоча, словно стадо.
 
        III 
 
     ќтьен наконец спустилсЯ с холма и направилсЯ в ‚оре. ‹юди,  которых  он
спрашивал насчет работы, качали головой и советовали ему дождатьсЯ  главного
штейгера.  ќтьена  никто  не  останавливал,  и  он  расхаживал  среди  слабо
освещенных  строений  со  множеством  черных  пролетов;  расположение   этих
многоЯрусных  зданий  было   очень   запутанное.   ‚зобравшись   по   темной
полуразрушенной  лестнице  и  перейдЯ   шаткий   мостик,   он   очутилсЯ   в
сортировочной; здесь был полный мрак, и ќтьен пошел, вытЯнув руки, чтобы  не
наткнутьсЯ на что-нибудь. ‚незапно перед ним во тьме вспыхнули два  огромных
желтых глаза. Ћн был в башне, в приемочной, у самого спуска в шахту.
     Ћдин из штейгеров, дЯдюшка ђишомм, толстЯк с  седыми  торчащими  усами,
похожий на жандарма, вошел в эту минуту и направилсЯ в приемочную контору.
     - Ќе потребуетсЯ ли здесь рабочий, все равно на какую работу? - спросил
ќтьен.
     ђишомм собиралсЯ уже сказать "нет",  но  раздумал  и,  проходЯ  дальше,
ответил, как и другие:
     - „ождитесь главного штейгера, господина „ансарта.
     ѓорели четыре фонарЯ с рефлекторами;  весь  свет  был  сосредоточен  на
входе в шахту; виднелись Ярко освещенные железные перила,  ручки  сигнальных
аппаратов и тормозов, толстые доски,  между  которыми  скользили  две  клети
подъемной машины. ‚сЯ остальнаЯ  часть  громадного  помещениЯ,  похожего  на
внутренность церкви, тонула в  полумраке,  и  там  двигались  большие  тени.
‘ветло было только в ламповом отделении в глубине, а  в  приемочной  конторе
горела, словно меркнущаЯ звезда, лишь небольшаЯ лампа. „оставка  углЯ  снизу
только что началась.  Џо  чугунным  плитам  с  сильным  грохотом  непрерывно
катились вагонетки с углем; за ними шли откатчики, и можно было различить их
длинные согнутые спины; кругом  в  общем  гуле  все  эти  черные  грохочущие
предметы и фигуры двигались безостановочно.
     ќтьен с минуту стоЯл неподвижно; его оглушило  и  ослепило.  Ћн  совсем
закоченел, так как отовсюду проникали  струи  холодного  воздуха.  ‡атем  он
сделал несколько шагов: внимание его привлекла машина, сверкавшаЯ  стальными
и медными частЯми. Ћна находилась в более высоком помещении, в двадцати пЯти
метрах от спуска в шахту, и работала на всех парах, развив всю свою  мощь  в
четыреста лошадиных сил, плавно вздымаЯ и опускаЯ огромный шатун;  она  была
так  прочно  установлена  на  кирпичном  фундаменте,  что  не  ощущалось  ни
малейшего  дрожаниЯ   стен.   Њашинист,   держась   за   рычаг   регулЯтора,
прислушивалсЯ к сигнальным звонкам, не спускаЯ глаз с указательной  таблицы,
на которой были изображены различные этажи шахты; по вертикальным  желобкам,
пересекавшим  таблицу,  поднимались  и   опускались   гирьки   на   шнурках,
представлЯвшие клети подъемной машины. Џри отправлении,  как  только  машину
пускали в ход, начинали вращатьсЯ два  громадных  барабана,  в  пЯть  метров
радиусом каждый;  к