рыш вдоль набережной расстилались белыми простынЯми, подрубленными  черным.
Џо ту сторону реки квадрат Њарсова полЯ  развертывалсЯ  степью,  где  темные
точки  далеких  экипажей  напоминали  русские  сани,  скользЯщие  под   звон
колокольчиков;   вЯзы   Ћрсейской   набережной,   уменьшенные   расстоЯнием,
вытЯнулись расцветами тонких кристаллов, ощетиненных иглами. ‚ неподвижности
этого ледЯного морЯ ‘ена катила мутные воды между крутых берегов,  опушивших
ее горностаем. ‘о вчерашнего днЯ шел лед; можно было Ясно различить у  быков
моста  €нвалидов,  как  льдины,  разбиваЯсь,  исчезали  под  арками.  „альше
подобные белым кружевам, все более утончающимсЯ, мосты ступенЯми  уходили  к
сверкающим скалам ‘тарого города, над  которыми  высились  снеговые  вершины
башен собора  Џарижской  богоматери.  Ќалево  -  другие  остроконечные  выси
разрывали  однообразную  равнину  бесконечных  кварталов.  –ерковь   свЯтого
Ђвгустина, Ћперный  театр,  башнЯ  свЯтого  €акова  были  словно  горы,  где
царствуют вечные снега; ближе павильоны ’юильри  и  ‹увра,  свЯзанные  между
собой  новыми  строениЯми,  вырисовывались  очертаниЯми  горного  хребта   с
ослепительно белыми вершинами. Ќаправо виднелись убеленные  снегом  вершины:
„ом €нвалидов, церковь свЯтого ‘ульпициЯ, Џантеон, - последний очень далеко,
вычерчиваЯсь на лазури подобием волшебного замка, облицованного  голубоватым
мрамором. Ќе  доносилось  ни  голоса.  Џо  серым  щелЯм  угадывались  улицы,
перекрестки казались провалами. €счезли целые рЯды домов.  ’олько  ближайшие
фасады можно было узнать по бесчисленным черточкам их окон. „альше - снежные
покровы, сливаЯсь воедино, терЯлись в ослепительной  дали,  образуЯ  как  бы
озеро, голубые тени которого продолжали голубизну неба.  Џариж,  огромный  и
Ясный, сверкал в сиЯнии этого морозного днЯ под серебрЯным солнцем.
     € ќлен в последний раз обнЯла взглЯдом бесстрастный город; он тоже  был
ей неведом. Ћна вновь увидела его - спокойным и как  бы  бессмертным,  среди
снегов, таким, каким она покинула его, каким она его видела  каждый  день  в
течение трех лет. Џариж был полон ее прошлым. Ћн был рЯдом с ней, когда  она
любила, рЯдом с †анной, когда девочка умирала. Ќо  этот  неотлучный  спутник
хранил неизменную безмЯтежность своего огромного лика; он был все тот  же  -
не знающий состраданиЯ, безмолвный свидетель смеха и слез,  потоки  которых,
казалось, уносила ‘ена. ђаньше ќлен чудились в нем то  свирепость  чудовища,
то  доброта  колосса.  ’еперь  она  чувствовала,  что  он  навеки  останетсЯ
неведомым ей, безбрежный и равнодушный. Ћн ширилсЯ. Ћн был - жизнь.
     ѓосподин ђамбо слегка прикоснулсЯ  к  ќлен,  желаЯ  увести  ее.  ‚  его
добродушных чертах сквозила тревога.
     - Ќе огорчайсЯ, - прошептал он.
     Ћн знал все и не нашел другого слова. ѓоспожа ђамбо посмотрела на  него
и почувствовала себЯ успокоенной. …е лицо было розово от холода, глаза Ясны.
ЊыслЯми она была уже далеко. ЋпЯть начиналась повседневнаЯ жизнь.
     - џ не помню, хорошо ли Я заперла большой сундук, - сказала она.
     ѓосподин ђамбо обещал проверить. Џоезд уходил в двенадцать часов днЯ, у
них еще было времЯ. “лицы уже посыпали песком, - они не проедут и  часа.  Ќо
вдруг он повысил голос:
     - џ уверен, что ты забыла об удилищах!
     - Ћ! ‘овершенно! - воскликнула она, удивленнаЯ и раздосадованнаЯ  своей
забывчивостью. - Ќужно было вчера купить их.
     ђечь шла о складных удочках, очень удобных, каких в Њарселе не было.  “
супругов была маленькаЯ дача на берегу морЯ:  они  собирались  провести  там
лето. ѓосподин ђамбо взглЯнул на часы. Ћн успеет еще купить удочки по дороге
на вокзал, - можно будет свЯзать  их  вместе  с  зонтиками.  Ћн  увел  ќлен,
торопЯсь, идЯ напрЯмик между могилами.  Љладбище  опустело,  лишь  следы  их
шагов виднелись на снегу. ЊертваЯ †анна  навеки  осталась  одна  пред  лицом
Џарижа.
 
1878 
 
                              Џ€‘њЊЋ ‡Ћ‹џ {*} 
 
     {*  ќто  письмо  написано  было  ќ.   ‡олЯ   в   виде   предисловиЯ   к
иллюстрированному изданию "‘траницы любви", выпущенному в 1884 г.  парижским
издательством "Librairie bibliophile".}
 
     "‘транице любви" ставили в вину, главным  образом,  пЯть  симметрически
расположенных описаний, которыми оканчиваютсЯ все пЯть частей романа. ‚ этом
усматривали  всего  лишь  капризное  пристрастие  художника  к  утомительным
повторениЯм,  желание  показать   искусную   кисть,   умело   преодолевающую
трудности. џ мог ошибатьсЯ и, конечно, ошибсЯ, раз никто менЯ не понЯл;  но,
право, Я был полон всЯческих прекрасных намерений в своем пристрастии к этим
пЯти картинам, изображающим один и тот же пейзаж  в  разные  часы  днЯ  и  в
разное времЯ года. ‚от как было дело.
     ‚ горькие дни моей юности Я жил в предместье, на  чердаке,  откуда  был
виден весь Џариж. Ћгромный город, неподвижный  и  бесстрастный,  всегда  был
передо мной, за моим  окном,  и  казалсЯ  мне  участником  моих  радостей  и
печалей, подобно наперснику в трагедиЯх. Џеред ним Я голодал и плакал, перед
ним Я любил и переживал минуты высочайшего счастьЯ. € вот с двадцати  лет  Я
мечтал написать роман, в  котором  Џариж  с  океаном  его  кровель  стал  бы
действующим лицом, чем-то вроде античного хора. Њне представлЯлась  интимнаЯ
драма: три-четыре лица в небольшой комнате, а на горизонте  огромный  город,
который неустанно смотрит своим каменным взором на смех и слезы этих  людей.
‘вой давний замысел Я и попыталсЯ воплотить в "‘транице любви".
     џ вовсе не защищаю своих пЯть описаний; Я хочу только объЯснить, что  в
нашей  "мании  описаниЯ"  мы  почти  никогда  не  подчинЯемсЯ  одной  только
потребности описывать: длЯ нас это всегда усложнЯетсЯ замыслами композиции и
человеческих характеров. Ќам принадлежит весь мир, мы стремимсЯ вместить его
в свои произведениЯ, нам грезитсЯ необъЯтный ковчег.
     Љстати, еще несколько слов о картинах  Џарижа.  Џридирчивые  к  мелочам
критики, разобрав произведение по  косточкам,  обнаружили,  что  Я  допустил
непростительный анахронизм, нарисовав на горизонте  великого  города  кровлю
нового Ћперного театра и купол церкви свЯтого Ђвгустина, хотЯ в первые  годы
‚торой империи эти монументальные зданиЯ еще не были построены.
     џ признаю свою ошибку и приношу повинную. ‚ апреле 1877 года,  когда  Я
поднЯлсЯ на высоты Џасси, думаЯ сделать кое-какие заметки, мне очень  мешали
леса будущего дворца ’рокадеро, и Я  досадовал,  что  не  нахожу  на  севере
никакой вехи, вокруг которой мог бы расположить свои описаниЯ.  Ќад  смутным
морем дымовых труб высились лишь  новое  здание  Ћперы  да  церковь  свЯтого
Ђвгустина. ‚начале Я хотел быть точным в датах. Ќо эти громадины, сверкавшие
в небе, были слишком соблазнительны, и  они  так  облегчали  мне  мой  труд,
воплощаЯ своими высокими очертаниЯми целый  район  Џарижа,  лишенный  других
мощных строений, что Я поддалсЯ  искушению;  мое  произведение,  несомненно,
ничего не стоит,  если  читатель  не  согласитсЯ  принЯть  мою  добровольную
ошибку, менЯющую на несколько лет возраст этих двух зданий.
     ‘тоило ли об этом писать? ‘омневаюсь. Ќо так или  иначе,  вот  вам  мое
предисловие.
 
                                                             ‚аш ќмиль ‡олЯ.