  немного
посидеть.
   Ќо в читальном зале дамам не пришлось сесть: все стульЯ  вокруг  стола,
заваленного газетами, оказались  занЯтыми.  ‡доровенные  толстЯки  читали,
развалившись, выпЯтив живот, и им и в голову не приходило вежливо уступить
место дамам. Ќесколько женщин писали, уткнувшись носом в бумагу  и  словно
прикрываЯ письмо цветами своих шлЯп.  ѓрафини  де  Ѓов,  впрочем,  тут  не
оказалось, и Ђнриетта уже начала было терЯть терпение, как  вдруг  увидела
‚аланьоска, который тоже разыскивал жену и тещу. Ћн поклонилсЯ и сказал:
   - Ћни, наверное, в  отделе  кружев,  их  оттуда  никак  не  вытащишь...
Џойду-ка взглЯну.
   Ћн любезно разыскал длЯ дам два стула и удалилсЯ.
   ‚ кружевном отделе давка с каждой минутой все  возрастала.  ѓрандиознаЯ
выставка белых  товаров  достигла  здесь  своего  апогеЯ  в  ослепительной
белизне  тончайших  драгоценных  кружев.   ќто   было   наиболее   опасным
искушением, желаниЯ бешено разгорались, женщины прЯмо сходили с ума. Ћтдел
был превращен в белую капеллу. ’юль  и  гипюр  ниспадали  сверху,  образуЯ
белое небо, легкую завесу облаков, застилающую своею тонкой сетью утреннее
солнце. ‚округ  колонн,  в  белом  трепете  простершись  до  самой  земли,
спускались волны мехельнских и  валансьенских  кружев,  похожие  на  пачки
балерин. Ќа всех  прилавках,  со  всех  сторон  блистала  снежнаЯ  белизна
испанских блонд, легких, как дуновение ветерка, брюссельских аппликаций, с
крупными  цветами  на  тонкой  основе,  кружев  ручной  работы  и   кружев
венецианских,  с  более  тЯжелым  рисунком,   алансонских   и   брюггских,
блиставших царственным и поистине церковным великолепием. Љазалось,  здесь
находитсЯ жертвенник какого-то божества женских нарЯдов.
   ѓоспожа де Ѓов, давно уже прогуливавшаЯсЯ с  дочерью  вдоль  прилавков,
испытывала чувственную  потребность  погрузить  руки  во  все  эти  ткани;
наконец она решила попросить „елоша показать ей алансонские  кружева.  ’от
сначала вынул  имитацию,  но  она  захотела  посмотреть  настоЯщие  и,  не
довольствуЯсь мелкими отделками по триста франков метр, требовала  большие
воланы по тысЯче франков или платочки  и  веера  по  семьсот  -  восемьсот
франков. ‚скоре на прилавке оказалось целое состоЯние. €нспектор †ув, стоЯ
с равнодушным видом среди сутолоки, не спускал глаз с г-жи  де  Ѓов,  хотЯ
она, казалось, просто прогуливалась по магазину.
   - Ђ имеютсЯ у вас отложные воротнички из тонких кружев ручной работы? -
спросила графинЯ. - Џокажите их, пожалуйста.
   „елош, которого она задерживала уже  добрых  минут  двадцать,  не  смел
перечить - так величава была ее внешность и так повелителен  тон.  ’ем  не
менее он медлил, не решаЯсь  выполнить  ее  просьбу,  ибо  продавцам  было
приказано не загромождать прилавки дорогими кружевами, а у него и  так  уж
на  прошлой  неделе  украли   десЯть   метров   мехельнских   кружев.   Ќо
покупательница внушала  ему  такое  уважение,  что  он  повиновалсЯ  и  на
мгновение отвернулсЯ от груды алансонских  кружев,  чтобы  взЯть  с  полки
требуемые воротнички.
   - Џосмотри, мама, - говорила Ѓланш, рывшаЯсЯ рЯдом с ней в  картонке  с
дешевым мелким валансьеном, - не взЯть ли нам вот это длЯ подушек?
   ѓоспожа де Ѓов не отвечала, и  дочь,  повернувшись  к  ней  одутловатым
лицом, увидела, что она запустила обе руки в ворох кружев, стараЯсь в  это
времЯ спрЯтать в  рукав  манто  несколько  воланов  алансонского  кружева.
„евушка, казалось,  не  удивилась  и  лишь  инстинктивно  пододвинулась  к
матери, чтобы прикрыть ее, но в этот миг между ними вырос †ув. Ћн нагнулсЯ
к уху графини и вежливо прошептал:
   - ‘ударынЯ, благоволите последовать за мной.
   ‘перва она думала было сопротивлЯтьсЯ.
   - ‡ачем это, сударь?
   - Ѓлаговолите последовать за мной, сударынЯ, - повторил  инспектор,  не
повышаЯ голоса.
   Ћна быстро оглЯнулась; лицо ее выражало  безумную  тревогу.  ‡атем  она
покорилась  и,  снова  принЯв  гордую  осанку,  пошла  с  видом  королевы,
снисходЯщей к услугам какого-то адъютанта. Ќи одна из  толпившихсЯ  вокруг
покупательниц даже не заметила этой сцены, а „елош, вернувшийсЯ к прилавку
с воротничками в руках, разинул рот от изумлениЯ, увидев, что даму уводЯт.
Ќе может быть! € эта тоже! Ђ ведь какаЯ знатнаЯ дама! ЏрЯмо хоть  всех  их
подрЯд обыскивай! Ѓланш оставили на свободе, и  она  издали  следовала  за
матерью, пробираЯсь сквозь толпу, бледнаЯ как смерть; она  не  знала,  что
делать: долг повелевал ей не покидать мать,  но  она  боЯлась,  что  могут
задержать и ее. Ћна видела, как мать вошла в кабинет  ЃурдонклЯ,  и  стала
расхаживать перед дверью.
   Ѓурдонкль, которого Њуре только что отпустил, был в это времЯ у себЯ  в
кабинете. Ћбыкновенно он самостоЯтельно выносил приговор  в  тех  случаЯх,
когда кража совершалась  почтенной  особой.  †ув,  выслеживавший  графиню,
давно уже поделилсЯ с ним своими подозрениЯми. Џоэтому Ѓурдонкль ничуть не
удивилсЯ, когда  инспектор  в  двух  словах  сообщил  ему  о  происшедшем;
впрочем, ему приходилось быть свидетелем стольких необычайных случаев, что
он считал женщину способной на все, когда ее охватывает бешенаЯ страсть  к
трЯпкам. …му было известно, что совершившаЯ кражу дама - знакомаЯ хозЯина;
поэтому он обратилсЯ к ней в изысканно вежливых выражениЯх:
   - ‘ударынЯ, мы всегда готовы извинить минуты слабости... Ќо, прошу вас,
подумайте, до чего вас может довести такаЯ безрассуднаЯ страсть!  Ќу  что,
если бы кто-нибудь другой увидел, как вы прЯтали кружева...
   Ќо она с негодованием перебила его. Љак! Ћна - воровка? ‡а кого  он  ее
принимает? Ћна -  графинЯ  де  Ѓов;  ее  муж,  главный  инспектор  конских
заводов, принЯт при дворе.
   - ‚се это мне известно, сударынЯ, - спокойно  говорил  Ѓурдонкль.  -  џ
имею честь знать вас. Ѓлаговолите прежде всего возвратить кружева, которые
находЯтсЯ у вас...
   ’ут она опЯть раскричалась, не даваЯ ему сказать  ни  слова;  она  была
прекрасна в своем возмущении  и  даже  расплакалась,  как  светскаЯ  дама,
которую оскорблЯют. ‚сЯкий другой  на  его  месте  поколебалсЯ  бы,  боЯсь
ошибки, тем более что графинЯ  грозила  обратитьсЯ  в  суд  с  жалобой  на
нанесенное ей оскорбление.
   - Ѓерегитесь, сударь! Њой муж дойдет до министра.
   - Ќу, Я вижу, вы  не  благоразумнее  других!  -  воскликнул  Ѓурдонкль,
выведенный из терпениЯ. - …сли так, то вас сейчас обыщут.
   Ћна и тут не смутилась и сказала с надменной самоуверенностью:
   - Ћтлично,  обыщите  менЯ...  Ќо  предупреждаю:  вы  ставите  на  карту
репутацию вашей фирмы.
   †ув пошел за  двумЯ  продавщицами  в  отдел  корсетов.  ‚ернувшись,  он
сообщил Ѓурдонклю, что дочь  дамы,  сопровождавшаЯ  ее  и  оставленнаЯ  на
свободе, не отходит от дверей, и спросил, не задержать ли и ее, хотЯ он не
заметил, чтобы она  что-нибудь  взЯла.  Ѓурдонкль,  неизменно  корректный,
решил, что из моральных соображений не следует вводить девушку в  комнату,
чтобы матери не пришлось  краснеть  перед  дочерью.  Њужчины  удалились  в
соседнее помещение, а тем временем продавщицы принЯлись обыскивать графиню
и даже заставили ее снЯть платье, чтобы  осмотреть  бюст  и  бедра.  Љроме
спрЯтанных  в  рукава  воланов  алансонскнх  кружев,   которых   оказалось
двенадцать метров по тысЯче франков за метр, они  нашли  у  нее  на  груди
новый носовой платочек, веер и галстук, измЯтые и теплые, - всего тысЯч на
четырнадцать.  ѓ-жа  де  Ѓов,  охваченнаЯ  бешеной,  неодолимой  страстью,
воровала таким образом уже целый год.  Џрипадки  усиливались,  приобретали
все  более  серьезный  характер,  окрашиваЯсь   каким-то   сладострастием,
удовлетворениЯ которого требовало  все  ее  существо;  она  терЯла  всЯкое
благоразумие и предавалась воровству с наслаждением тем более острым,  что
рисковала на глазах у всех своим именем, своей честью и высоким положением
мужа. € даже теперь, когда тот разрешил ей опустошать Ящики своего  стола,
она продолжала воровать, хотЯ карманы у нее и были  набиты  деньгами;  она
воровала ради воровства, как любЯт ради любви; ее подстрекало необузданное
желание, она была во власти душевного недуга, который развилсЯ  у  нее  на
почве ненасытного  стремлениЯ  к  роскоши,  в  свое  времЯ  внушенного  ей
необоримыми, грубыми соблазнами больших магазинов.
   - ќто ловушка! - закричала она, когда  †ув  и  Ѓурдонкль  вернулись.  -
ЉлЯнусь вам, мне подкинули эти кружева!
   Ћна упала на стул, задыхаЯсь, не замечаЯ, что платье у  нее  не  совсем
застегнуто; теперь она плакала от бешенства. Ѓурдонкль отослал продавщиц и
опЯть заговорил спокойным тоном:
   - €з уважениЯ к вашей семье, сударынЯ, мы охотно замнем  это  печальное
происшествие. Ќо сперва вы должны подписать бумагу следующего  содержаниЯ:
"џ украла в  "„амском  счастье"  такие-то  кружева..."  Џеречислите  их  и
поставьте дату... ‚прочем, Я  верну  вам  этот  документ,  как  только  вы
принесете мне две тысЯчи франков на бедных.
   Ћна вскочила в новом порыве негодованиЯ и воскликнула:
   - Ќи за что не подпишу, Я готова скорее умереть!
   - ‚ы не умрете, сударынЯ. Ќо только предупреждаю: в противном случае  Я
пошлю за полицейским.
   ’ут  произошла  ужаснаЯ  сцена:   графинЯ   осыпала   его   бранью   и,
захлебываЯсь, кричала, что  бессовестно  со  стороны  мужчины  так  мучить
женщину. Људа делась красота ћноны и  гордаЯ  осанка  этой  величественной
женщины? Џеред служащими стоЯла разъЯреннаЯ базарнаЯ торговка.  Џотом  она
пыталась их умилостивить, умолЯла во имЯ их матерей, говорила, что  готова
ползать перед ними на коленЯх.  Ќо  они  оставались  невозмутимыми,  давно
привыкнув к подобным сценам. ’огда она неожиданно села за стол и принЯлась
писать дрожащей рукой. Џеро  брызгало,  слова  "Я  украла",  выведенные  с
бешеным  нажимом,  едва  не  прорвали  тонкой  бумаги,  а  она   повторЯла
сдавленным голосом:
   - ‚от... извольте... џ уступаю насилию...
   Ѓурдонкль взЯл бумажку, тщательно сложил ее и сразу же спрЯтал в  Ящик,
говорЯ:
   - ‚ы видите, тут их целаЯ  коллекциЯ;  дамы,  уверЯющие  нас,  что  они
скорее умрут, чем подпишут, потом в  большинстве  случаев  забывают  взЯть
обратно эти предосудительные записочки... ‚о всЯком случае, документ будет
лежать в сохранности, и вы в любую  минуту  можете  изъЯть  его.  ‚ы  сами
решите, стоит ли он двух тысЯч франков.
   Џока  она  приводила  в  порЯдок  платье,  к  ней   вернулась   прежнЯЯ
надменность: она понЯла, что уже расплатилась за свой проступок.
   - Њожно идти? - спросила она отрывисто.
   Ќо Ѓурдонкль был уже занЯт другим. Ќа основании доклада †ува  он  решил
уволить „елоша: этот приказчик слишком глуп, вечно дает обворовывать  себЯ
и никогда не будет пользоватьсЯ авторитетом у покупательниц. ѓ-жа  де  Ѓов
повторила свой вопрос, и они  отпустили  ее  простым  кивком  головы.  Ћна
бросила на них взглЯд убийцы,  с  трудом  сдерживаЯ  поток  бранных  слов,
которые душили ее.
   - ЌегодЯи! - мелодраматически вырвалось у нее. € она  шумно  захлопнула
дверь.
   Њежду тем Ѓланш не  отходила  от  двери  кабинета.  Ќе  знаЯ,  что  там
происходит, она была вне себЯ от  волнениЯ;  она  видела,  как  †ув  вышел
оттуда  и  скоро  возвратилсЯ  в  сопровождении  двух  приказчиц;  ей  уже
мерещились жандармы, уголовный суд,  тюрьма.  Ќо  вдруг  она  остолбенела:
перед ней стоЯл ‚аланьоск. Ћна была замужем только месЯц, и его  обращение
на "ты" все еще смущало  ее;  он  засыпал  жену  вопросами,  удивлЯЯсь  ее
расстроенному виду.
   - ѓде твоЯ мать?.. ‚ы потерЯли друг  друга?..  „а  отвечай  же,  что  с
тобой?
   Ћна не в силах была придумать  мало-мальски  правдоподобную  ложь  и  в
отчаЯнии прошептала:
   - Њама... мама... украла...
   Љак? “крала? Ќаконец он  понЯл.  …го  испугало  перекошенное  от  ужаса
одутловатое лицо жены, похожее на бледную маску.
   - „а, кружева... вот так, в рукав... - продолжала она шепотом.
   - ’ак ты видела, ты присутствовала при этом? - пробормотал он,  холодеЯ
при мысли, что она была сообщницей.
   €м пришлось замолчать, так  как  публика  начинала  уже  оборачиватьсЯ.
‚аланьоск с минуту стоЯл неподвижно. —то делать? Ћн  хотел  было  войти  в
кабинет  ЃурдонклЯ,  как  вдруг  заметил  проходившего  по  галерее  Њуре.
‚аланьоск велел жене подождать его и, схватив своего старого  товарища  за
руку, задыхаЯсь от волнениЯ, в нескольких словах изложил  ему  суть  дела.
Њуре поспешил отвести его к себе в кабинет  и  успокоил  насчет  возможных
последствий. Ћн уверЯл, что ‚аланьоску незачем вмешиватьсЯ,  и  рассказал,
как, по всей вероЯтности, это окончитсЯ; сам Њуре, казалось, вовсе не  был
взволнован этой кражей и как будто уже давно ее предвидел.  Ќо  ‚аланьоск,
хоть и перестал опасатьсЯ  немедленного  ареста,  не  мог  так  равнодушно
отнестись к происшествию. Ћн откинулсЯ в глубоком кресле и,  вновь  обретЯ
способность рассуждать, стал жаловатьсЯ на свою участь.  ‚озможно  ли?  Ћн
вошел в семью воровок! „урацкий брак, который он заключил на скорую  руку,
из симпатии к графу! ѓлубоко  пораженный  этим  ребЯческим  порывом,  Њуре
наблюдал, как плачет его друг,  и  вспоминал  его  былые  пессимистические
разглагольствованиЯ. …му приходилось столько раз  выслушивать  рассуждениЯ
‚аланьоска о конечном ничтожестве жизни, в  которой  забавно  одно  только
зло! €, желаЯ отвлечь приЯтелЯ,  Њуре  начал  было  советовать  ему  тоном
дружеской шутки держатьсЯ своего хваленого равнодушиЯ. Ќо ‚аланьоск  вдруг
вскипел:  его  недавние  теории  были  уже  скомпрометированы  в  его   же
собственных глазах, а буржуазное воспитание внушало ему  благородный  гнев
против тещи. Љак только на него обрушивалось какое-нибудь испытание, самые
обычные  невзгоды,  над  которыми  он  раньше  холодно  подтрунивал,  этот
хвастливый скептик падал духом  и  окончательно  терЯлсЯ.  ќто  чудовищно!
—есть его рода втоптана в грЯзь! ‚есь мир, казалось, должен рухнуть!
   -  Џослушай,  успокойсЯ,  -  сказал  Њуре,  которому  было  очень  жаль
приЯтелЯ. - џ не стану уверЯть тебЯ, что все в мире ерунда, раз сейчас это
не может тебЯ утешить. Ќо мне кажетсЯ, ты должен пойти и  предложить  руку
госпоже де Ѓов - это куда лучше, чем поднимать скандал... Џодумай! ‚едь ты
же сам проповедовал равнодушие и презрение к царЯщей в мире подлости.
   - ќто все верно, но лишь в том случае, если  дело  касаетсЯ  других!  -
простодушно воскликнул ‚аланьоск.
   Ћн встал, решив  последовать  совету  старого  товарища.  Ћни  вошли  в
галерею в тот самый момент, когда г-жа де Ѓов выходила от  ЃурдонклЯ.  Ћна
величественно принЯла руку зЯтЯ, и Њуре, почтительно раскланиваЯсь с  ней,
услыхал, как она сказала:
   - Ћни извинились передо мной. Љакое возмутительное недоразумение!
   Ѓланш присоединилась к ним, она шла позади, и скоро все трое исчезли  в
толпе.
   ’огда Њуре, одинокий и задумчивый, снова пошел бродить по магазину. ќта
сцена, отвлекшаЯ было его от мучительных колебаний,  теперь  лишь  усилила
его лихорадку, подталкиваЯ к  окончательному  решению.  ђасстроенный  мозг
Њуре смутно свЯзывал событиЯ: кража, совершеннаЯ этой несчастной, массовое
безумие, овладевающее толпой покупательниц,  покоренных  и  поверженных  к
ногам соблазнителЯ, невольно вызывали перед его  мысленным  взором  гордый
образ  „енизы,  несущей  возмездие,  и  он  чувствовал  себЯ   под   пЯтой
победительницы. Ћн остановилсЯ на верхней площадке центральной лестницы  и
долго  смотрел  на  колоссальный  неф,  под  сводами  которого   теснилась
подвластнаЯ ему толпа женщин.
   Ѓыло уже около шести часов; день начинал  гаснуть,  в  крытых  галереЯх
постепенно темнело, и  в  глубине  залов  медленно  сгущались  сумерки.  ‚
тусклом свете догорающего днЯ  вспыхивали  одна  за  другой  электрические
лампочки: их матово-белые  шары  сиЯли,  словно  Яркие  луны,  в  уходЯщей
перспективе  залов.  ќтот  белый  свет,  недвижный  и  ослепительный,  как
излучение неких бесцветных светил, рассеивал сумерки. Ќо когда  загорелись
все лампы, по толпе пронессЯ шепот восторга  -  огромнаЯ  выставка  белого
приобрела  в  этом  новом  освещении  феерический,  торжествующий   блеск.
Љазалось,  всЯ  эта  грандиознаЯ  оргиЯ  белого  тоже  запылала,  разливаЯ
слепЯщие лучи. Ѓелый цвет пел, и его гимн взлетал ввысь, словно сливаЯсь с
белым  сиЯнием  занимающейсЯ  зари.  Ѓелый  свет  струилсЯ  от  полотен  и
мадаполама, выставленных в галерее Њонсиньи, напоминал Яркую  полоску  над
горизонтом, на востоке, когда небо начинает светлеть в предрассветный час;
вдоль галереи  Њишодьер  отделы  приклада  и  позумента,  отдел  парижских
безделушек и лент бросали отсветы, словно далекие скалы, сверкаЯ  белизной
перламутровых пуговиц, посеребренной бронзы и жемчуга. Ќо центральный  неф
пел свою белую пламенную песнь громче всех; вихри  белого  муслина  вокруг
колонн, белый канифас и пике, которыми были задрапированы лестницы,  белые
покрывала, свисавшие, как стЯги; белые кружева и  гипюр,  развевавшиесЯ  в
воздухе, рождали мечту  о  небесном,  словно  приоткрылись  врата  некоего
лучезарного эдема, где  праздновалась  свадьба  неведомой  царевны.  атер
шелкового отдела превратилсЯ в  исполинский  альков,  и  блеск  его  белых
занавесок, белого газа и белого тюлЯ, казалось, защищал  от  взоров  толпы
белоснежную  наготу,  новобрачной.  ‚се  сливалось  в  этом  ослепительном
сиЯнии,  где  смешивались  бесчисленные  оттенки  белого,  все  запорошила
звезднаЯ пыль, котораЯ падала, как снег, сверкаЯ белизной.
   Њуре все смотрел и смотрел на армию подвластных ему женщин, толпившихсЯ
в этом пламенном зареве. —ерные тени резко вырисовывались на  белом  фоне.
‚стречные течениЯ  разрывали  толпу,  лихорадка  базара  носилась  подобно
вихрю, волнуЯ беспорЯдочную зыбь голов.  ЌачиналсЯ  отлив,  груды  материй
загромождали   прилавки,   в   кассах   звенело   золото...    Ћбобранные,
изнасилованные,  побежденные  покупательницы  удалЯлись,  пресытившись   и
испытываЯ затаенный стыд, как после предосудительных ласк  в  какой-нибудь
подозрительной гостинице. Ђ Њуре господствовал над ними:  он  подчинил  их
своей воле, добившись этого непрерывным потоком товаров,  низкими  ценами,
обменом купленных предметов, любезностью  и  рекламой.  Ћн  завоевал  даже
матерей, он властвовал над всеми с самоуправством деспота; по его  прихоти
разрушались семьи. Ћн создавал новую религию; на смену опустевшим  церквам
и колеблющейсЯ вере пришли его базары, отныне дававшие  пищу  опустошенным
душам. †енщина бывала у него в праздные часы, в часы трепета  и  волнениЯ,
которые раньше проводила в сумраке часовен, ища  выход  своей  болезненной
страстности, прибежища в нескончаемой борьбе между божеством и мужем;  она
предавалась здесь культу тела, вводившему ее в мир небесной красоты.  …сли
бы Њуре вздумал закрыть двери, на улице началось бы восстание, раздалсЯ бы
отчаЯнный вопль фанатичек, у которых отнимают исповедальню  и  алтарь.  Ћн
наблюдал, как в течение последних десЯти лет  у  женщин  возрастала  жажда
роскоши, как в любой час днЯ они неустанно сновали по громадному железному
зданию, но висЯчим лестницам и воздушным мостам.
   ѓоспожа Њарти с дочерью, очутившись на самом верху, блуждали по  отделу
мебели. ѓ-жу Ѓурделе задержали ее малыши, а теперь она не могла оторватьсЯ
от парижских безделушек. ‡атем прошла г-жа де Ѓов под руку с ‚аланьоском в
сопровождении Ѓланш; графинЯ останавливалась в каждом отделе, и у нее  еще
хватало смелости с величавым видом рассматривать материи. Ќо во всей  этой
толпе покупательниц, в этом море корсажей, трепещущих жизнью и  желаниЯми,
украшенных букетиками фиалок, словно в день  всенародного  празднества  по
случаю бракосочетаниЯ некоей государыни. Њуре различал один только  корсаж
г-жи „ефорж, остановившейсЯ с г-жою ѓибаль в отделе перчаток. ЌесмотрЯ  на
снедавшую ее ревность и  злобу,  она  тоже  покупала,  и  тут  Њуре  вновь
почувствовал себЯ властелином; он видел всех этих дам у своих ног в блеске
электрических огней; это было покорное стадо, из которого он  извлек  свое
благополучие и богатство.
   Њуре не заметил, как пошел  по  галереЯм;  он  был  настолько  поглощен
своими мыслЯми, что не обращал  вниманиЯ  на  толкотню.  Љогда  он  поднЯл
голову, он увидел, что находитсЯ в новом отделе мод, окна которого выходЯт
на улицу „есЯтого декабрЯ. ‡десь он снова остановилсЯ и, прижавшись лбом к
стеклу, стал смотреть на выходЯщий  из  магазина  народ.  ‡акатное  солнце
зажигало желтоватым блеском верхние этажи белых домов, голубое безоблачное
небо медленно меркло, освеженное бодрЯщим дуновением ветерка; в  сумерках,
которые  уже  затоплЯли  улицу,  электрические  лампы  "„амского  счастьЯ"
сверкали, подобно звездам, загорающимсЯ над горизонтом  после  заката.  Џо
направлению к Ћпере и к Ѓирже  тЯнулсЯ  тройной  рЯд  неподвижно  стоЯвших
экипажей, тонувших в тени; только поблескивала сбруЯ, отражаЯ свет фонарЯ,
или  вспыхивал  посеребренный  мундштук.  Џоминутно   раздавалсЯ   возглас
ливрейного  швейцара,  и  подъезжал  извозчик,  или  же  одна  из   карет,
отделившись от остальных, почти тотчас же удалЯлась звучной  рысью,  увозЯ
покупательницу. ‚ереница карет  мало-помалу  уменьшалась,  шесть  экипажей
подкатывали в рЯд, занимаЯ всю ширину улицы,  слышалось  хлопанье  дверец,
щелканье бичей и гул  пешеходов,  лавировавших  между  колесами.  ќто  был
какой-то   непрекращающийсЯ   могучий   поток;   покупатели    расходились
лучеобразно, во все концы города; магазин пустел  с  глухим  ревом,  точно
шлюз.  Ђ  крыши  "„амского  счастьЯ",  громадные  золотые  буквы  вывесок,
знамена, взвивавшиесЯ в небо, все еще горели отблесками заходЯщего солнца;
в этом косом  освещении  они  принимали  исполинские  размеры  и  вызывали
представление о каком-то чудовище - олицетворении  рекламы,  о  гигантском
фаланстере,  который,  все  разрастаЯсь,  захватывал  целые   кварталы   и
простиралсЯ вплоть до отдаленных рощ предместий. € душа  Џарижа,  витавшаЯ
над всем этим подобно дуновению, мощному и нежному, постепенно засыпала  в
Ясном безмолвии вечера,  длительной  перелетной  лаской  осенЯЯ  последние
экипажи, которые мчались по улицам, мало-помалу пустевшим и  погружавшимсЯ
в темноту.
   Њуре по-прежнему стоЯл, глЯдЯ куда-то в пространство, и чувствовал, что
в душе его  происходЯт  какие-то  большие  перемены:  несмотрЯ  на  трепет
победы, сотрЯсавший его с ног до головы, несмотрЯ на  то,  что  перед  ним
лежал завоеванный Џариж и покореннаЯ †енщина, он  неожиданно  почувствовал
слабость и такой упадок воли, что ему показалось, будто  сам  он  повержен
под ударами некой несокрушимой силы. € ему безумно, глупо захотелось  быть
побежденным, невзираЯ на свое торжество;  это  походило  на  бессмысленное
желание солдата сложить оружие по капризу ребенка  на  другой  день  после
победы. Њуре боролсЯ с собою уже несколько месЯцев;  еще  в  это  утро  он
поклЯлсЯ задушить свою страсть и  вдруг  теперь  почувствовал,  что  готов
сдатьсЯ, - словно он добралсЯ до вершины горы и у него закружилась голова;
и, решившись наконец осуществить то, что раньше казалось ему глупостью, он
вдруг почувствовал себЯ несказанно счастливым!  ќто  внезапное  решение  с
каждой минутой все более крепло  в  нем,  -  оно  уже  представлЯлось  ему
единственно необходимым и спасительным исходом.
   ‚ечером, после обеда, он стал ждать „енизу у себЯ в кабинете, волнуЯсь,
как юноша, поставивший на карту всю свою будущность. …му  не  сиделось  на
месте, и он то и дело подходил к двери и прислушивалсЯ  к  шуму  магазина,
где продавцы были занЯты уборкой, зарываЯсь по самые плечи в  беспорЯдочно
разбросанные на прилавках товары.  ‘ердце  его  начинало  учащенно  битьсЯ
всЯкий раз, как поблизости раздавались шаги. ‚друг он  бросилсЯ  к  двери,
охваченный страшным волнением: ему  послышалсЯ  постепенно  разраставшийсЯ
шум.
   ќто  был  ‹омм.  Љассир  медленно  приближалсЯ,   нагруженный   дневной
выручкой. ‚ этот день она была так тЯжела, звонкой монеты, меди и  серебра
было в кассе такое огромное количество, что ‹омму пришлось  взЯть  себе  в
помощь двух рассыльных: †озеф с товарищем  шли,  согнувшись  под  тЯжестью
мешков, - огромных мешков, которые они  несли  на  спине,  словно  кули  с
известкой. ‹омм шел впереди, несЯ кредитные билеты и  золото  в  портфеле,
раздувшемсЯ от бумаг, и в двух сумках, висевших  у  него  на  шее,  -  под
тЯжестью их его всего перекосило  вправо,  в  сторону  искалеченной  руки.
ЋбливаЯсь потом и задыхаЯсь,  он  медленно  шествовал  по  магазину  среди
возрастающего волнениЯ приказчиков. ‚ отделе перчаток и шелка ему  шутливо
предложили облегчить ношу, а в суконном и шерстЯном пожелали оступитьсЯ  и
рассыпать золото по всему магазину. ‡атем кассиру  пришлось  поднЯтьсЯ  по
лестнице, перейти через висЯчий  мостик,  потом  снова  поднЯтьсЯ,  пройти
через несколько залов, где за ним  наблюдали  из  отделов  бельЯ,  шлЯп  и
приклада, взираЯ в экстазе на это богатство, плывшее точно по воздуху.  Ќа
втором этаже,  в  отделах  готовых  вещей,  парфюмерии,  кружев  и  шалей,
продавцы с каким-то благоговением выстроились перед ним, словно  мимо  них
следовало  само  божество.  Њало-помалу  шум  усиливалсЯ,  превращаЯсь   в
приветствиЯ народа, поклонЯющегосЯ золотому тельцу.
   Њуре  отворил  дверь.  ‹омм  вошел  в  сопровождении  двух  помощников,
шатающихсЯ под тЯжестью мешков; задыхаЯсь, он выкрикнул из последних сил:
   - Њиллион двести сорок семь франков девЯносто пЯть сантимов!
   Ќаконец-то миллион - миллион, собранный в один день, - цифра, о которой
Њуре так давно мечтал!
   Ќо  у  него  вырвалсЯ  гневный  жест,  и  он   сказал   нетерпеливо   и
разочарованно, как человек, которого докучливый  посетитель  потревожил  в
минуту ожиданиЯ:
   - Њиллион? Ћтлично; положите его сюда!
   ‹омм знал, что хозЯину доставлЯет удовольствие видеть у себЯ  на  столе
дневную выручку, прежде чем ее сдадут в центральную кассу. Њиллион  покрыл
весь стол, придавил  бумаги  и  чуть  не  опрокинул  чернильницу;  золото,
серебро и медь, вытекаЯ из мешков,  разрываЯ  сумки,  образовали  огромную
кучу,  -  кучу  валовой  выручки,  еще  полной  жизни  и  теплой  от   рук
покупательниц.
   ‚ ту минуту,  когда  кассир  уходил,  огорченный  равнодушием  хозЯина,
поЯвилсЯ Ѓурдонкль. Ћн весело воскликнул:
   - Ќу, на этот раз он наш!.. Џодцепили мы его, миллиончик-то!
   Ќо тут он заметил болезненную озабоченность Њуре, понЯл все и притих. ‚
глазах у него вспыхнула радость. Џомолчав немного, он сказал:
   - ’ак вы решились, не правда ли? ЉлЯнусь честью, Я вполне одобрЯю  ваше
решение.
   Њуре неожиданно встал перед ним и закричал не своим голосом, как кричал
в тех случаЯх, когда на него находили припадки Ярости:
   - ‡наете, милый мой, вы что-то уж слишком  веселы!..  ‚ы  уже  считаете
менЯ конченым человеком и точите зубы? Ќо берегитесь, менЯ не так-то легко
проглотить!
   —ертовскаЯ  проницательность  и  внезапное  нападение  хозЯина  страшно
смутила ЃурдонклЯ.
   - „а что вы! - забормотал он. - ‚ы шутите! ‚ы же  знаете,  как  Я  вами
восхищаюсь!
   - Ќе лгите! - продолжал Њуре, все более возбуждаЯсь. - Џомните, у нас с
вами был дурацкий предрассудок, будто женитьба может погубить наше дело. Ђ
разве брак не несет с собою здоровье, силу и не отвечает требованиЯм самой
жизни?.. „а, мой милый, Я женюсь на ней и всех вас вышвырну за дверь, если
только вы пикнете. „а, да, Ѓурдонкль, и вы, как всЯкий другой, пойдете  за
расчетом в кассу.
   Ћн  отпустил  его   движением   руки.   Ѓурдонкль   почувствовал   себЯ
приговоренным, уничтоженным этой победой женщины. Ћн вышел. ‚ эту минуту в
кабинет входила „ениза, и он смущенно отвесил ей низкий поклон.
   - Ќаконец-то! - тихо сказал Њуре.
   Ћт волнениЯ „ениза побледнела. Ќовое огорчение только что обрушилось на
нее: „елош сообщил ей о своем увольнении. Љак ни  старалась  она  удержать
его,  предлагаЯ  за  него  заступитьсЯ,  он  заупрЯмилсЯ  и,  считаЯ  себЯ
прирожденным  неудачником,  решил  исчезнуть.  Љ  чему  оставатьсЯ?  ‡ачем
стеснЯть счастливых людей? „ениза, всЯ в слезах, простилась с ним,  как  с
братом. ‚едь и она хочет  быть  забытой!  ‘ейчас  все  будет  кончено,  ей
останетсЯ только напрЯчь последние силы и с достоинством  проститьсЯ.  …ще
несколько минут, и, если у нее хватит мужества собственными руками разбить
свое сердце, она сможет удалитьсЯ и в одиночестве выплакать свое горе.
   - ‚ы хотели менЯ видеть, сударь, - спокойно сказала ода. - ‚прочем, Я и
сама пришла бы поблагодарить вас за вашу доброту.
   Ћна увидела рассыпанный на столе миллион, и  эти  выставленные  напоказ
деньги оскорбили ее. Ђ над ней, точно наблюдаЯ за всем происходЯщим,  г-жа
ќдуэн улыбалась из золотой рамы своей застывшей улыбкой.
   - ‚ы по-прежнему хотите покинуть нас?  -  спросил  Њуре,  и  голос  его
дрогнул.
   - „а, сударь; так нужно.
   ’огда он взЯл ее за руки и сказал в порыве нежности, внезапно сменившей
холодность, которую он все это времЯ напускал на себЯ:
   - Ђ если Я женюсь на вас, „ениза, вы все-таки уедете?
   Ќо она отнЯла руки, отмахиваЯсь,  словно  на  нее  обрушилось  какое-то
страшное несчастье.
   - Ћ, господин Њуре, умолЯю вас, замолчите! „овольно вам менЯ мучить!  џ
больше не могу!.. ‘видетель бог, Я ухожу, чтобы избежать этой беды!
   Ћна продолжала защищатьсЯ, возражаЯ ему отрывистыми фразами. ђазве мало
пришлось ей выстрадать от сплетен, ходивших  по  магазину?  Ќеужели  он  в
самом деле хочет, чтобы она в глазах  окружающих  и  в  своих  собственных
стала негодЯйкой? Ќет,  нет,  у  нее  хватит  сил,  она  не  позволит  ему
совершить такую глупость. Ђ он, весь истерзанный душевною мукой, слушал ее
и твердил в страстном порыве:
   - џ этого хочу... Я этого хочу...
   - Ќет, это невозможно!.. Ђ как  же  братьЯ?  џ  поклЯлась  не  выходить
замуж; не могу же Я привести вам с собою двух детей, не правда ли?
   - Ћни будут и моими братьЯми... Ќу скажите же "да", „ениза!
   - Ќет, нет, оставьте менЯ, вы менЯ мучаете!
   Њало-помалу силы его иссЯкли. ќто последнее препЯтствие сводило  его  с
ума. Ќеужели даже такою ценой невозможно добитьсЯ ее согласиЯ?  €здали  до
него долетали говор и шум  трехтысЯчной  армии  служащих,  ворочавшей  его
царственное богатство. „а еще этот нелепый миллион  лежал  тут!  ќто  было
нестерпимо, как злаЯ ирониЯ, - и Њуре готов был вышвырнуть его на улицу.
   - ’ак уезжайте же! - крикнул он, и слезы хлынули  у  него  из  глаз.  -
Џоезжайте к тому, кого вы любите... ‚се дело ведь в этом, не правда ли? ‚ы
менЯ предупреждали, Я должен был помнить это и не мучить вас напрасно.
   Ћна  была  ошеломлена  его  безудержным   отчаЯнием.   ‘ердце   у   нее
разрывалось. € с детской стремительностью она бросилась ему на  шею,  тоже
рыдаЯ и лепеча:
   - Ђх, господин Њуре, да ведь вас-то Я и люблю!
   €з "„амского счастьЯ" поднимались последние шумные  волны,  -  то  были
радостные восклицаниЯ толпы. ѓ-жа  ќдуэн  по-прежнему  улыбалась  из  рамы
своей  застывшей  улыбкой.  Њуре  бессознательно  присел   на   стол,   на
рассыпанный там миллион, которого он больше не замечал. Ќе выпускаЯ „енизу
из объЯтий, пылко прижимаЯ ее к груди, он говорил ей, что теперь она может
уезжать, - она проведет  месЯц  в  ‚алони,  пусть  тем  временем  затихнут
сплетни, а потом он сам за ней туда приедет, и она  вернетсЯ  в  Џариж  об
руку с ним - полновластной владычицей!