к  Я был, как
говоритсЯ,  конченный. Ќо  смерть  менЯ, видно, забыла.  ‚от  и пришлось мне
устроить себе  здесь  берлогу...  ‚идите  ли,  когда  живешь  в одиночестве,
начинаешь  как-то  по-особенному  глЯдеть  на  мир.  „еревьЯ  больше уже  не
деревьЯ, землЯ представлЯетсЯ  живым существом,  камни начинают рассказывать
всЯкие истории. ‚се это глупости, конечно! Ќо Я знаю такие тайны, что они бы
вас просто  ошеломили. € то  сказать, что, по-вашему, делать в этой чертовой
пустыне?  џ  больше  люблю  книги  читать,  чем  охотитьсЯ... ѓраф,  который
богохульствовал как  Язычник,  часто  говаривал мне: "†анберна,  дружище,  Я
очень рассчитываю встретитьсЯ с  тобой  в аду; и там ты послужишь мне, как и
здесь служил".
     Ћн снова обвел широким жестом горизонт и произнес:
     -- ‘лышите:  ничего нет, ничего!.. ‚се это  только фарс. „октор Џаскаль
рассмеЯлсЯ.
     -- Џрекрасный фарс, во всЯком случае,--сказал он.--‚ы,

     почтеннейший  †анберна,  притворщик!  џ  подозреваю,  что  вы влюблены,
несмотрЯ  на  свой  разочарованный  вид.  ‚ы  только  что  говорили  с такой
нежностью о деревьЯх и камнЯх.
     --  „а нет,  уверЯю вас,--  пробормотал старик,--  все это  в  прошлом.
Џравда,  в  былое  времЯ,  когда  мы только познакомились и  вместе собирали
травы, Я был настолько глуп, что многое любил в природе... ’олько лгуньЯ она
большаЯ, ваша  природа! Ќу, по счастью,  книги  убили во мне эту слабость...
Њне бы хотелось, чтобы мой сад был  еще  меньше;  а на дорогу Я и двух раз в
год не выхожу. ‚идите эту скамью? Ќа ней-то Я  и провожу  целые  дни, глЯдЯ,
как растет салат.
     -- Ђ ваши прогулки по парку? -- прервал его доктор.
     -- Џо парку? -- проговорил †анберна с видом глубокого  изумлениЯ. -- „а
уж  больше  двенадцати  лет  ноги  моей  там не  было!  —то мне  там делать,
по-вашему,  на  этом  кладбище?  Ћно  чересчур велико.  ЉакаЯ  несуразность:
бесконечные  деревьЯ, повсюду мох, сломанные статуи, Ямы, в которых,  того и
глЯди, сломаешь себе шею... Џоследний раз, как Я там  был, под листвою дерев
было так  темно,  от  диких цветов шел такой одурЯющий запах,  а  по  аллеЯм
проносилось такое странное дуновение,  что  Я даже как будто испугалсЯ.  € Я
отгородилсЯ здесь, чтобы парк не  вздумал войти ко  мне!.. ‘олнечный уголок,
грЯдка-другаЯ  латука да  высокаЯ изгородь, скрывающаЯ горизонт,--  много ли
нужно человеку длЯ  счастьЯ! Ђ мне ничего не нужно, ровнехонько ничего! Ѓыло
бы  только тихо  и чтобы  внешний мир ко  мне не  проникал. Њетра два земли,
пожалуй, чтобы после смерти лежать кверху брюхом, вот и все!
     Ћн ударил кулаком по столу и, внезапно повысив голос,
     крикнул, обращаЯсь к аббату:
     -- Ђ ну, еще глоток, господин кюре! „ьЯвола на дне  бутылки нет, уверЯю
вас!
     Ђббату стало не  по себе. Ћн сознавал  себЯ бессильным обратить  к богу
этого   странного   старика,  показавшегосЯ   ему  сумасшедшим.  ’еперь  ему
припомнились  россказни  ’эзы о некоем "философе" -- так окрестили  †анберна
крестьЯне Ђрто. Ћбрывки скандальных историй всплыли в его памЯти.  ‘вЯщенник
поднЯлсЯ и сделал доктору  знак, что хочет поскорее  покинуть дом, где,  ему
казалось, он вдыхает отравленный воздух погибели. Ћднако  к чувству смутного
страха примешивалось странное любопытство, и он  задержалсЯ, затем  прошел в
конец садика и заглЯнул в сени  дома,  будто желаЯ проникнуть  взором  туда,
дальше, по ту сторону стены. „вери дома были  распахнуты, и за  ними ничего,
кроме  клети  с черной лестницей, не  было видно. ‘вЯщенник  вернулсЯ назад,
разглЯдываЯ  по  пути, нет ли какого-нибудь отверстиЯ или просвета  туда, на
этот океан листвы, соседство которого чувствовалось по громкому

     шелесту, напоминавшему ропот волн, ударЯющихсЯ о стены
     дома.
     -- Ђ как поживает малютка? -- осведомилсЯ доктор, берЯсь за шлЯпу.
     --  Ќедурно,-- отвечал  †анберна.  -- …е  никогда не  бывает дома.  Ћна
всегда исчезает  на  целое  утро...  Ќо,  быть  может, все-таки  она  сейчас
наверху.
     ‘тарик поднЯл голову и крикнул:
     -- Ђльбина! Ђльбина!
     ‡атем, пожимаЯ плечами, проговорил:
     -- Ќу, вот! Ћна у менЯ известнаЯ шалуньЯ!.. „о свиданьЯ, господин кюре!
‚сегда к вашим услугам.
     Ќо  аббат Њуре  не успел  ответить  на  вызов  деревенского философа. ‚
глубине сеней  внезапно  отворилась дверь.  Ќа  черном фоне стены  показалсЯ
ослепительный  просвет.  ’о было словно видение какого-то девственного леса,
точно гигантский бор, залитый потоками  солнца... ‚идение это  промелькнуло,
как молниЯ, но  свЯщенник даже издали Ясно  различил отдельные  подробности:
большой желтый  цветок  посреди лужайки, каскад  воды,  падавший  с  высокой
скалы, громадное  дерево, сплошь усеЯнное птицами. ‚се это будто затонуло  и
затерЯлось,   пламенеЯ   среди   такой   буйной   зелени,   такого   разгула
растительности, что казалось --  весь  горизонт цветет.  „верь захлопнулась,
все исчезло. *
     -- Ђх, негодница! -- вскричал †анберна.-- Ћна опЯть была в Џараду.
     Ђльбина,  смеЯсь, стоЯла на  пороге дома. Ќа  ней была оранжеваЯ  юбка,
большой  красный  платок  был  повЯзан  сзади у  талии,  и  это придавало ей
сходство  с  разрЯдившейсЯ  в  праздник  цыганкой. ЏродолжаЯ  смеЯтьсЯ,  она
запрокинула  голову; грудь  ее так  и  вздымалась от радости. Ћна радовалась
цветам,  буйным цветам, которые вплела в  свои белокурые  косы, повесила  на
шею, прикрепила к  корсажу, несла в  своих  позолоченных  солнцем  худеньких
руках. ‚сЯ она была точно большой букет, издававший сильный аромат.
     --  Ќечего  сказать, хороша!--проворчал старик.--’ы так пахнешь травой,
что можно очуметь... Ќу, кто поверит, что этой стрекозе шестнадцать лет!
     Ђльбина продолжала смеЯтьсЯ  с самым  дерзким  видом.  „октор  Џаскаль,
большой ее друг, позволил девушке поцеловать себЯ.
     -- ’ы, значит, не боишьсЯ Џараду, а? -- спросил он у нее.
     --  ЃоЯтьсЯ!  Ќо чего? --  сказала она  и сделала  удивленные глаза. --
‘тены высокие, через них не перебратьсЯ... џ там одна. ќто мой сад -- только
мой! Ђ до чего он велик! ЉажетсЯ, ему Ќет конца.

     -- Ђ звери? -- перебил ее доктор.
     -- ‡вери? Ћни вовсе не злые и хорошо менЯ знают.
     -- Ќо ведь под деревьЯми темно?
     -- „а что вы! ќто просто тень; не будь ее, солнце сожгло бы мне лицо...
Ђ в тени, под листьЯми, так хорошо!
     Ћна  вертелась   и  наполнЯла  садик   своими  разлетающимисЯ   юбками,
распространЯЯ вокруг  острый  запах  украшавшей  ее зелени.  Ћна  улыбнулась
аббату  Њуре, совсем  не дичась и ни чуточки  не смущаЯсь, что он смотрит на
нее изумленным взглЯдом. ‘вЯщенник отошел в сторону. ќта белокураЯ девушка с
продолговатым,   исполненным  жизни  лицом  показалась  ему  таинственной  и
соблазнительной  дочерью леса, промелькнувшего на миг перед  его  глазами  в
сиЯнии солнечных лучей.
     -- Џослушайте, у менЯ есть гнездо дроздов, хотите, Я вам его подарю? --
спросила Ђльбина у доктора.
     --  Ќет  уж,  благодарю,-- ответил  он, смеЯсь.  --  ‹учше  подари  его
сестрице  господина  кюре,--  она   очень  любит  животных...  „о  свиданьЯ,
†анберна!
     Ќо Ђльбина пристала к свЯщеннику:
     -- ‚ы ведь кюре из Ђрто, не правда ли? “ вас есть сестра? џ приду к ней
как-нибудь... ’олько не говорите со мной о боге.
     „Ядюшка не велит.
     -- ’ы нам надоела, ступай! -- сказал †анберна и пожал
     плечами.
     Ђльбина  прыгнула,  как  козочка,  и исчезла,  осыпав  их  целым дождем
цветов. ‘лышно было, как хлопнула дверь, потом по ту  сторону дома  раздалсЯ
звонкий смех; сначала громкий, он  постепенно замирал  вдали, будто какое-то
дикое животное
     галопом уносило девушку по траве.
     -- “видите, в  конце концов она начнет ночевать в Џараду,-- пробормотал
старик своим безразличным тоном. €, провожаЯ гостей, он добавил:
     -- Љоли вы  в один  прекрасный день найдете  менЯ мертвым, окажите мне,
пожалуйста,  услугу:  бросьте  мое  тело в  навозную  Яму,  что  за  грЯдами
салата... ‚сего доброго, господа!
     Ћн  опустил  деревЯнный  засов, которым запиралась калитка.  Џод лучами
полуденного  солнца дом  вновь  принЯл  счастливый  и  покойный вид. Ќад ним
жужжали  крупные  мухи и продолжали  ползать  по  плющу до самой  черепичной
кровли.
        IX
     Њежду   тем   кабриолет  снова  покатилсЯ  по  разбитой   дороге  вдоль
бесконечной  стены  Џараду. Ђббат  Њуре молчал  и,  поднЯв глаза,  следил за
мощными ветвЯми, которые высовывались

     из-за стены,  точно руки  спрЯтавшихсЯ там гигантов. €з парка доносилсЯ
шум: шелест крыльев, трепет листьев, треск веток,  ломавшихсЯ  под  чьими-то
прыжками, вздохи гнувшихсЯ молодых побегов,--точно дыхание жизни проносилось
по верхушкам древесной чащи. Џорою,  когда крик какой-нибудь птицы напоминал
смех человека, аббат отворачивалсЯ с некоторым беспокойством.
     --  ‡абавнаЯ  девчонка!  -- говорил  доктор Џаскаль,  немного  отпустив
вожжи.  --  …й  было девЯть  лет,  когда она попала к  этому  Язычнику. Ѓрат
†анберна разорилсЯ, уж не  знаю там, отчего. Њалютка воспитывалась где-то  в
пансионе, когда  отец ее покончил с собой. Ѓыла  она уже настоЯщей барышней,
весьма  ученой:  читала, вышивала, умела болтать и бренчала на фортепьЯно. €
кокетка  же была!  џ  видел, как  она приехала в ажурных чулочках, в вышитых
юбочках, в воротничках, манжетках,  всЯ в оборочках...  „а,  нечего сказать!
Ќадолго хватило этих оборочек!
     Ћн  стал  смеЯтьсЯ.  Љабриолет наехал  на  большой  камень  и  чуть  не
опрокинулсЯ.
     --  Ќедостает  только,  чтобы у  моей  таратайки колесо сломалось. ќкаЯ
омерзительнаЯ дорога! -- пробормотал он. --„ержись крепче, милый!
     ‘тена все еще тЯнулась. ‘вЯщенник прислушивалсЯ.
     --  Џонимаешь,--  снова  заговорил  доктор,--  Џараду  с  его  солнцем,
камнЯми, чертополохом может за один день целый  туалет извести. ‚ три-четыре
приема он поглотил  все  прекрасные  платьица девочки.  Ћна возвращалась  из
парка чуть не голой... Ќу, а теперь одеваетсЯ точно дикарка. ‘егоднЯ она еще
была в сносном виде. Ђ иной раз на ней  только  башмаки да рубашка, и ничего
больше... ’ы слыхал?  ‚есь Џараду ей принадлежит.  Љак  только  приехала, на
другой  же  день завладела  им.  € живет  там! ‡акроет  †анберна  дверь, она
выскакивает в окно;
     всегда  ухитрЯетсЯ ускользнуть и  бродит себе неизвестно где.  Ћна  там
всЯкую дыру  знает... € делает в этом пустынном парке все,  что  ей в голову
взбредет.
     --  Џослушайте-ка,  дЯдюшка,--  прервал его аббат Њуре.-- Њне  чудитсЯ,
будто за этой стеной бежит какое-то животное. „октор Џаскаль прислушалсЯ.
     -- Ќет,-- сказал он после  паузы,-- это колЯска стучит по камнЯм... Ќу,
понЯтно, девочка  разучилась теперь бренчать  на фортепьЯно. „а и  читать, Я
думаю,  тоже.  Џредставь  себе барышню,  которую  отпустили на  каникулы  на
необитаемый остров, и она превратилась  в совершенную дикарку.  Ќичего-то  “
нее не осталось от прежнего, кроме кокетливой улыбочки, когда она захочет ею
щегольнуть... „а, если тебе когда-нибудь поручат заботу о девице, не советую
доверЯть ее воспитание †ан-

     берна.  “ него  весьма  примитивнаЯ  метода: все предоставлЯть природе.
‘лучилось мне как-то беседовать  с  ним об  Ђльбине:  он мне ответил, что не
следует  мешать  деревьЯм  расти  на  приволье.  Ћн-де,  говорит,  сторонник
нормального развитиЯ темперамента... Љак  бы то ни  было, оба они интересные
типы! ‚сЯкий раз, когда мне приходитсЯ бывать в этих местах, Я заглЯдываю
     к ним.
     Ќо вот кабриолет выехал из выбоины на ровное место. ‡десь
     стена  Џараду  загибалась,  терЯЯсь из  виду где-то  вдали, на  гребнЯх
холмов. ‚ то мгновение, когда аббат Њуре повернул голову и бросил  последний
взглЯд на серую ограду,  непроницаемаЯ  строгость  которой, в конце  концов,
начала необъЯснимо раздражать его,-- в это самое  мгновение послышалсЯ  шум,
точно кто-то сильно потрЯс ветви деревьев,  и  над стеною  несколько молодых
березок приветственно закивали вслед проезжающим.
     -- ‚едь  Я же знал, что какое-то  животное  бежало за нами!  --  сказал
свЯщенник.
     Ћднако  никого не  было  видно,  только  все Яростнее  раскачивались  в
воздухе березки... € вдруг раздалсЯ звонкий голос,
     прерываемый взрывами смеха:
     -- „о свиданиЯ, доктор! „о свиданиЯ, господин кюре!.. џ целую дерево, а
дерево отсылает вам мои поцелуи.
     -- ќге, да это Ђльбина,-- сказал доктор Џаскаль. -- Ћна бежала за нашей
колЯской. ќтой маленькой лесной фее ничего не стоит прыгать по кустам!
     ‚ свою очередь, он закричал:
     -- „о свиданиЯ, малютка!.. „о чего ж ты выросла, коли
     можешь кланЯтьсЯ через стену.
     ’ут смех усилилсЯ, березы наклонились еще ниже, и с них
     на верх колЯски полетели листьЯ.
     -- џ ростом с эти деревьЯ, а падающие листьЯ -- мои поцелуи!
     ѓолос ее  по мере  удалениЯ казалсЯ столь мелодичным, он был так  овеЯн
дыханием парка, что молодой свЯщенник весь
     задрожал.
     „орога  становилась  лучше.  ‚низу, на дне выжженной  солнцем  равнины,
показалось Ђрто. Љабриолет  выехал на  перекресток;  аббат Њуре  не позволил
своему дЯде отвезти его к приходскому дому. Ћн соскочил на землю и сказал:
     -- Ќет, спасибо, лучше Я пройдусь пешком, мне это полезно.
     -- Љак тебе угодно,-- ответил доктор. €, пожимаЯ ему руку, добавил:
     -- Ќ-да!  …сли бы все твои прихожане походили на этого дикарЯ †анберна,
тебе не часто  приходилось бы беспокоитьсЯ. ‚  конце концов, ты сам  захотел
навестить его... Ќу, будь

     здоров! Љак только что-нибудь  заболит, посылай за  мною,--  все равно,
хоть  днем,  хоть ночью. ’ы ведь знаешь: всю нашу семью Я  лечу бесплатно...
Џрощай, дружок!
        •
     Љогда  аббат  Њуре  вновь  осталсЯ  один  посреди  пыльной  дороги,  он
почувствовал  некоторое облегчение.  Љаменистые  полЯ  возвращали  его,  как
всегда, к мечте о суровой и сосредоточенной жизни в пустыне. ’ам, на дороге,
вдоль  стены,  с  деревьев доносилась беспокойнаЯ  свежесть  и  обвевала ему
затылок, а сейчас палЯщее солнце все это высушило. ’ощие миндальные деревьЯ,
скудные  хлеба, жалкие  лозы  по обе стороны  тропы  действовали  на  аббата
умиротворЯюще,  отгонЯЯ  тревогу и  смЯтение,  в  которые  было  ввергли его
слишком пышные ароматы Џараду. ‚ ослепительном свете,  проливавшемсЯ с небес
на эту голую землю, даже кощунство †анберна словно растаЯло, не  оставив  за
собой и тени. Ћн испытал живейшую  радость, когда поднЯл голову и заметил на
горизонте неподвижную полосу "Џустынника" и розовое пЯтно церковной кровли.
     Ќо  по  мере  того,  как  аббат  приближалсЯ  к  дому,  его  охватывало
беспокойство иного рода. Љак-то встретит его ’эза? ‚едь завтрак уже простыл,
дожидаЯсь его добрых два часа. Ђббат представил себе ее грозное лицо и поток
гневных слов, которые она на него обрушит, а затем-- он знал это -- до конца
днЯ не утихнет раздражающий стук посуды. € когда он проходил по селенью, его
обуЯл   такой   страх,   что   он  малодушно  остановилсЯ,  раздумываЯ,   не
благоразумнее  ли будет обойти кругом и возвратитьсЯ домой через церковь. Ќо
пока он размышлЯл, ’эза собственной персоной поЯвилась на пороге приходского
дома. Ћна стоЯла, сердито подбоченившись, и чепец съехал у  нее набок. Ђббат
сгорбилсЯ, "ему пришлось  взбиратьсЯ на пригорок  под  этим чреватым  грозою
взглЯдом, от которого, чувствовал он, плечи его гнутсЯ долу.
     --  ЉажетсЯ,  Я опоздал, любезнаЯ ’эза? --  пролепетал  он <b>на</b> последнем
повороте тропинки.
     ’эза  ждала,  чтобы он  подошел  к ней  вплотную.  € тогда  она свирепо
посмотрела на  него  в  упор,  а затем,  не  говорЯ ни  слова, повернулась и
зашагала  впереди  свЯщенника в столовую, топоча  каблуками так сердито, что
даже хромать почти перестала.
     -- “ менЯ  было столько дел! -- начал  свЯщенник, напуганный  этой немой
встречей.-- ‘ утра Я все хожу...
     <i>Ћна</i>  пресекла  лепет  аббата,   снова   кинув  на  него  разъЯренный  и
пристальный взглЯд.  “  него  подкосились ноги. Ћн сел <sup>а</sup> принЯлсЯ
есть. ’эза подавала ему, двигаЯсь точно автомат,

     и  так  стучала  тарелками, что  угрожала  их  все  перебить.  Њолчание
становилось столь  невыносимым, что свЯщенник  от волнениЯ едва не подавилсЯ
на третьем глотке.
     -- Ђ сестра уже поела? -- спросил он.-- € хорошо сделала.
     Љогда Я задерживаюсь, надо всегда завтракать без менЯ.
     Ћтвета не последовало. ’эза, стоЯ, ждала, пока он опорожнит тарелку. Ќо
он чувствовал, что не может есть под уничтожающим взглЯдом этих безжалостных
глаз. Ћн отодвинул прибор. ќтот несколько раздраженный жест  подействовал на
’эзу, как удар хлыста, и тотчас же вывел ее из состоЯниЯ
     молчаливого ожесточениЯ. Ћна взорвалась.
     -- Ђх, вот как! -- закричала она.-- ‚ы же еще и сердитесь! Ќу, что ж, Я
ухожу! „айте мне денег  на  проезд  домой.  •ватит с менЯ вашего Ђрто, вашей
церкви! ‚се мне здесь осточертело!
     „рожащими от гнева руками она снЯла передник.
     -- ‚ы отлично видели, что  Я не хотела разговора... Ќо разве это жизнь?
’ак,   господин  кюре,  поступают  одни  только  скоморохи!  —то  ж,  теперь
одиннадцать часов,  не  так  ли? € не стыдно вам?  „ва часа,  а вы еще из-за
стола не встали! Ќе по-христиански это, нет, совсем не по-христиански!
     Ћна подошла и остановилась прЯмо перед ним.
     -- Ћткуда это вы, в конце концов, Явились? ‘ кем виделись? —то у вас за
дела такие?.. Ѓудь вы ребенок, вас бы высечь стоило. Ќу, сами скажите, разве
пристало  свЯщеннику тащитьсЯ  по дороге,  по солнцепеку, будто вы бездомный
нищий...  Ќечего  сказать,  хороши! Ѓашмаки запылились, рЯсы  под  пылью  не
видать!  Љто вам ее  будет  чистить, вашу  рЯсу? Љто  вам купит новую?..  „а
говорите же,  что вы там делали?  Џраво  слово,  кто вас не знает, может что
угодно подумать... ‘казать вам правду? „а Я бы и  сама  сейчас не поручилась
за то,  что вы  себЯ достойно вели. Љоли  уж вы завтракаете в  такой поздний
час, стало
     быть, на все способны.
     Ђббату Њуре полегчало, и он ждал, пока улЯжетсЯ бурЯ.
     ‚  гневных словах старой служанки он  находил длЯ себЯ  известного рода
нервную разрЯдку.
     --  Џрежде  всего, добраЯ  моЯ  ’эза,-- сказал  он,--  наденьте-ка свой
передник.
     -- Ќет, нет,--продолжала она кричать,--дело решенное:
     Я от вас ухожу!
     Ќо он, встав с места, рассмеЯлсЯ и принЯлсЯ завЯзывать ей
     передник на талии. ‘лужанка отбивалась и бормотала:
     -- ѓоворю вам:  нет и нет!.. Ћ, какой вы хитрец! ‚сю игру вашу насквозь
вижу! ‡адобрить менЯ хотите  сахарными словечками!.. ‘кажите  сперва, где вы
были? Ђ там увидим...
     Ћн снова уселсЯ за стол, весьма довольный тем, что осталсЯ
     победителем.

     -- Џрежде всего,-- возразил он,--  позвольте мне поесть... џ  умираю  с
голоду.
     --  …ще бы!  --  проворчала  она,  разжалобившись.--  Ќу,  разве  можно
поступать  так  неразумно?.. •отите, Я  сварю  вам  еще два  Яйца? ќто  одна
минута.  Ќу, коли  вам довольно... € все ведь простыло!  Ђ Я  так старалась,
готовила  баклажаны!  •ороши  они  теперь,  нечего  сказать,   вроде  старых
подошв...  ‘частье,  что вы  не лакомка, не  то, что этот беднЯга,  покойный
господин Љаффен... „а, у вас есть свои достоинства, отрицать не буду!
     Ћна прислуживала ему с материнской нежностью и, не переставаЯ, болтала.
Ђ когда он откушал, побежала на кухню взглЯнуть, не простыл ли кофе.  ’еперь
она забылась от радости, что  наступило  примирение, и вновь начала  страшно
хромать.  Ћбыкновенно  аббат  Њуре избегал кофе: этот  напиток действовал на
него слишком возбуждающе. Ќо ради такого случаЯ, чтобы скрепить мир, он взЯл
принесенную ему чашку. Ћн задумалсЯ  было на мгновение, а ’эза села напротив
него и повторЯла тихонько, как женщина, изнывающаЯ от любопытства:
     -- Људа ж это вы ходили, господин кюре?
     --  Људа?--ответил  он  и   улыбнулсЯ.--џ  видел   Ѓрише,  беседовал  с
Ѓамбусом...
     € ему пришлось рассказать, что говорили Ѓрише, на что решилсЯ Ѓамбус, Я
какое у кого было выражение лица, и на каком  участке кто работал.  “знав об
ответе отца ђозали, ’эза воскликнула:
     -- Ђ то как  же! ‚едь если умрет ребенок, так и беременность будет не в
счет!
     €, сложив руки, с завистливым восхищением продолжала:
     -- „осыта, видно, наговорились там, господин кюре! ЏолднЯ убили  на то,
чтобы  добитьсЯ  такого  славного  решениЯ!..  Ђ  домой,  должно  быть,  шли
тихо-тихо? —ертовски жарко, наверно, в поле?
     Ђббат, уже  вставший  из-за стола, ничего  не ответил.  Ћн  хотел  было
заговорить о Џараду, кое-что разузнать... Ќо из  боЯзни, что ’эза начнет его
слишком  настойчиво расспрашивать,  и, пожалуй,  еще  из  какого-то смутного
чувства стыда, в котором он сам себе не признавалсЯ, он решил лучше умолчать
о визите к †анберна. €, чтобы положить конец дальнейшим  расспросам,  в свою
очередь, спросил:
     -- Ђ где сестра? —то-то ее не слыхать...
     --  €дите  сюда,  господин кюре,-- сказала ’эза, засмеЯлась и приложила
палец к губам.
     Ћни  вошли в  соседнюю  комнату,  по-деревенски  обставленную гостиную,
оклеенную  выцветшими  обоЯми  с  крупными  серыми  цветами;  меблировка  ее
состоЯла из четырех кресел и ди-

     ванчнка, обитых грубой материей. „езире спала на диване, вытЯнувшись во
весь рост и подперев голову обоими кулаками. ћбки ее  свесились  и открывали
колени; закинутые, голые до локтЯ руки обрисовывали мощные линии  бюста. Ћна
шумно дышала; сквозь полуоткрытые румЯные губы виднелись ровные
     зубы.
     -- Ћх! € спит же она! --пробормотала ’эза.--Џо крайней
     мере, она не слыхала  тех глупостей, что вы мне сейчас кричали... Ќу, и
сильно же она устала, должно быть! ‚ообразите, она чистила своих зверушек до
самого полуднЯ... Џозавтракала и тотчас же повалилась, как убитаЯ. ‘ тех пор
ни разу не шевельнулась.
     ‘вЯщенник с нежностью поглЯдел на сестру.
     -- Џусть себе спит, сколько спитсЯ,-- сказал он.
     --   ђазумеетсЯ...   Љакое   несчастье,   что   она   такаЯ  простушка!
Џосмотрите-ка  на эти полные руки!  ‚сЯкий  раз, как  Я ее одеваю, Я  думаю,
какаЯ бы из нее вышла красиваЯ женщина! —то и говорить, знатных племЯнничков
подарила бы она вам, господин кюре!.. Ќе  находите ли вы,  что она похожа на
ту большую каменную даму, что стоит в Џлассане, у хлебного рынка?
     Ћна говорила о статуе Љибелы, возлежащей на  снопах, изваЯнной одним из
учеников  Џюже  на  фронтоне  рынка.  Ђббат  Њуре,  не  отвечаЯ,  полегоньку
выпроводил ее  из  гостиной,  приказав  шуметь как можно меньше.  ‚плоть  до
вечера  в  доме  свЯщенника царило  полное  безмолвие.  ’эза заканчивала под
навесом  стирку.  Љюре  сидел в глубине  небольшого сада, уронив требник  на
колени и погрузившись  в  благочестивое созерцание.  Ђ  цветущие  персиковые
деревьЯ медленно осыпали свои
     розовые лепестки.
        XI
     —асов в шесть  вечера  наступило  внезапное  пробуждение.  •лопанье  то
открывавшихсЯ,  то  затворЯвшихсЯ  дверей  и  раскаты  громкого смеха  вдруг
потрЯсли весь  дом. ЏоЯвилась  „езире с  распущенными волосами, с голыми  до
локтей руками
     и закричала:
     -- ‘ерж, ‘ерж!
     ‡аметив, что брат в саду, она подбежала к нему, присела на
     землю у его ног и стала упрашивать:
     -- Ќу, посмотри же на моих зверушек!.. ’ы ведь еще не
     видел их, скажи? …сли бы ты знал, какие они теперь хорошенькие!
     Ђббат  заставил себЯ  долго  просить.  Ћн немного  побаивалсЯ  скотного
двора. Ќо при виде слез на глазах „езире уступил. ’огда она бросилась к нему
на шею,  обрадовавшись, как щенок, смеЯсь больше прежнего  и даже не вытерев
слез с лица,

     -- Ђх,  как  ты  мил! -- лепетала она,  таща его за собой.<b>-- ’ы</b> увидишь
кур, кроликов, голубей и уток; Я им дала свежей воды; и козу, у нее комнатка
сейчас такаЯ же чистенькаЯ, как моЯ собственнаЯ... ’ы знаешь, у менЯ уже три
гусЯ и две индюшки. €дем скорее, ты сам все увидишь.
     „езире было двадцать два года. Ћна  выросла у кормилицы,  крестьЯнки из
деревни ‘ент-ќтроп; детство ее протекало в полном смысле слова среди навоза.
Њозг ее не был обременен никакими серьезными мыслЯми; тучнаЯ землЯ, солнце и
воздух привели к тому, что развивалось только  ее тело, и она превратилась в
красивое  животное;  всЯ она была  свежаЯ  и белаЯ, как  говоритсЯ, кровь  с
молоком. „езире походила на породистую  ослицу, наделенную даром смеха. •отЯ
с утра до вечера  она рылась в грЯзи, у нее сохранились тонкие линии стана и
стройные ноги; в ее девственном  теле жило изЯщество горожанки. Џри всем том
она была совершенно  особым существом:  ни барышнЯ, ни крестьЯнка,  девушка,
вскормленнаЯ землей, с роскошными плечами и небольшим лбом юной богини.
     Ѓез сомнениЯ, с  животными ее  сближала именно скудость  ума.  ’олько с
ними „езире чувствовала себЯ хорошо, их Язык она понимала гораздо лучше, чем
Язык  людей;  ухаживала  она  за  своими   зверушками  с  чисто  материнской
нежностью. Ќедостаток способности  к  логическому мышлению  возмещалсЯ у нее
инстинктом,  который  ставил ее  на равную ногу с животными.  Џри  первом их
крике она уже знала, что их тревожит. Ћна изобретала всевозможные лакомства,
на которые животные  с жадностью набрасывались. „остаточно  было  одного  ее
жеста, чтобы утихомирить  их ссоры; по первому взглЯду узнавала она, хороший
или  дурной  у  них нрав,  и рассказывала  про  своих питомцев интереснейшие
истории  с  таким  множеством  мельчайших   подробностей  касательно  образа
действий какого-нибудь петушка, что глубоко поражала людей, которые никак не
могли отличить  одного цыпленка от другого. …е скотный двор  сделалсЯ особым
государством,   где  она  правила,   точно   самодержавнаЯ   властительница.
ѓосударство  это отличалось весьма сложной организацией,  в нем  то  и  дело
происходили перевороты, население здесь было самое разнородное, а летописЯми
его ведала лишь  она одна. ‚ерность ее инстинкта  доходила до  того, что она
заранее  определЯла,  какие  Яйца выйдут  болтунами, и  наперед знала размер
приплода у крольчихи.
     ‚  шестнадцать  лет,  с  наступлением  зрелости, у  „езире не  было  ни
головокружений, ни тошноты, как у других девушек. Ћна  сразу же превратилась
в хорошо сложенную  женщину и стала еще здоровее; тело  ее пышно расцветало,
платьЯ  начали трещать по  швам. ‘  той  поры округлые  формы  ее оставались
гибкими, движениЯ--свободными; она походила на мощную

     античную статую, но на самом деле это было здоровое, сильное  животное.
ЏроводЯ целый день на скотном дворе,  она, казалось, всасывала своими белыми
и крепкими, как молодые деревца, ногами живительные соки чернозема. Ћна была
полна жизненных сил, но никаких чувственных желаний в ней не просыпалось. …й
давало вполне достаточное удовлетворение биение жизни, кишевшей вокруг  нее.
Ћт  навозных  куч,  от  спаривавшихсЯ  животных   к  ней  поднималась  волна
зарождениЯ  и обдавала  ее радостным  ощущением  плодородиЯ.  ‘тоило  курице
снести Яйцо, как „езире уже испытывала радостное чувство. ЋтносЯ крольчих  к
их самцам, она смеЯлась смехом сладостно  утомленной красивой девушки. „оила
козочку  --  и  испытывала счастье беременной женщины.  ‚се это  были вполне
здоровые  чувства.  „езире  всЯ  была  исполнена  запахов,  тепла,  жизни  и
оставалась совершенно  невинной. Љ заботам об увеличении населениЯ ее страны
у  нее  никогда не примешивалось ни  тени нездорового любопытства. Џетух бил
крыльЯми, самки рожали  детенышей, козел отравлЯл своим запахом тесный хлев,
а „езире  оставалась  совершенно  спокойной.  Ћна  сохранЯла  невозмутимость
красивого  животного,  всю  Ясность взглЯда, не  затуманенного  мыслью,  она
радовалась, что ее  маленький мирок плодитсЯ и размножаетсЯ,  и ей казалось,
будто  это  растет собственнаЯ  ее  плоть. Ћна до такой  степени естественно
сливалась  со  всеми  самками своего двора, что  как бы ЯвлЯлась  общей  его
матерью,  с чьих  перстов,  без дрожи и трепета, словно ниспадал  на все это
царство труд и пот родильных мук.
     ‘ тех  пор,  как  „езире попала  в  Ђрто, она проводила  дни  в  полном
блаженстве.   Ќаконец-то  ей   удалось   осуществить   мечту   своей  жизни,
единственное желание, тревожившее ее слабый, незрелый ум! “ нее  во владении
был целый скотный  двор,  предоставленный ей в полное  распорЯжение,  и  она
могла свободно растить там своих зверьков. € она окунулась в него с головою,
сама строила домики  длЯ  кроликов, рыла прудки длЯ  уток,  вбивала  гвозди,
таскала  солому и  не  выносила, чтобы  ей  помогали. ’эзе ничего  более  не
оставалось,  как  отмывать  саму  „езире.  ‘котный  двор  был расположен  за
кладбищем. „овольно часто  „езире приходилось даже ловить  где-нибудь  среди
могил любопытную  курочку,  перелетевшую через ограду.  ‚ глубина двора  под
навесом находились курЯтник  и  помещение длЯ кроликов; а по  правую руку, в
небольшой  конюшне,  жила коза. ‚прочем, все  животные дружили между  собой:
кролики  гулЯли с  курами, коза  мочила  копытца в  воде среди  уток;  гуси,
индюшки,  цесарки  и  голуби  водили  компанию  с тремЯ котами. Љогда „езире
показывалась  у деревЯнной загородки,  преграждавшей  всему  этому населению
доступ в церковь, ее приветствовал оглушительный шум.

     -- Ђга! ‘лышишь? -- сказала она брату еще у дверей столовой.
     Љогда она  вышла  вслед  за ним на  скотный  двор  и затворила <b>за</b> собой
калитку, птицы и животные набросились на нее  с такой Яростью, что скрыли ее
от глаз  аббата. “тки и гуси, щелкаЯ клювами, тЯнули ее за юбки; прожорливые
куры прыгали  на руки и пребольно клевали  их; кролики жались  к ее ногам  и
кидались  ей прЯмо на  колени. Ђ три кота  вскочили на плечи  „езире. ’олько
коза ограничилась тем, что блеЯла в конюшне:
     беднЯжка не могла выбратьсЯ наружу.
     --  ’ише  вы,  животные!  --  звонко  закричала  девушка  и  раскатисто
захохотала; все эти перьЯ, лапки и клювы, теребившие ее, вызывали щекотку.
     Ќо „езире  ничего не делала, чтобы высвободитьсЯ. Ћна часто говаривала,
что  с охотой дала бы им себЯ съесть,--так "приЯтно ей было чувствовать, как
вокруг нее бьетсЯ жизнь, теплаЯ, пушистаЯ... „ольше всех упорствовал кот, ни
за что не хотевший спуститьсЯ с ее спины.
     -- ќто Њуму,-- сказала она,--лапки у него совсем бархатные.
     € потом, с гордостью показываЯ брату свои владениЯ, прибавила:
     -- ‚идишь, как здесь чисто!
     „ействительно, скотный  двор был  выметен,  вымыт и вычищен.  Ћднако от
взбаламученной  грЯзной  воды, от вывернутых на  вилах  соломенных подстилок
подымалсЯ такой нестерпимо едкий запах,  что у аббата Њуре сперло дыхание. “
кладбищенской стены возвышалась огромнаЯ куча дымЯщегосЯ навоза.
     -- ‘мотри, какова груда! --  продолжала „езире  и подвела брата к едким
испарениЯм.-- ‚се это  Я сложила  сама, никто мне не помогал... ‡наешь,  это
вовсе не грЯзнаЯ работа. ќто даже смЯгчает кожу, взглЯни на руки.
     €  она  протЯнула  ему  руки, окунув  их перед этим в ведро  с водой,--
царственные, округлые  и роскошные руки, точно белые  пышные розы, пустившие
ростки в этом навозе.
     --  „а, да,--пробормотал свЯщенник,--ты хорошо поработала. ’еперь здесь
очень красиво.
     € он направилсЯ было к калитке, но она остановила его:
     -- „а погоди же! ’ы еще не все посмотрел. ’ы и не подозреваешь...
     Ћна потащила его под навес к жилищу кроликов.
     -- ‚ каждом домике есть детеныши,-- сказала она,  хлопаЯ Ћт восторга  в
ладоши.
     ’ут   она  самым  пространным  образом  принЯлась  описывать   привычки
кроликов. Ћна заставила его наклонитьсЯ, сунуть нос за загородку и выслушать
мельчайшие подробности из жизни

     этих зверьков. ‘амки,  тревожно поводЯ длинными ушами, искоса наблюдали
за ними, пыхтЯ  и  ежась от страха. ‚ одной  из клеток была  Ямка, устланнаЯ
шерстью,  на  дне  которой   ерзала   кучка  живых  существ,  неопределеннаЯ
темноватаЯ масса, тЯжело  дышавшаЯ, словно единое тело.  Љ краЯм Ямки  то  и
дело подползали детеныши с огромными головами.  —уть  подальше виднелись уже
окрепшие, похожие на молодых крыс  кролики; они суетились, прыгали, припадаЯ
на  передние  лапы и выставлЯЯ  в воздух свои  белые  пупырышки-хвосты.  ќти
кролики были милы и игривы, как дети; они скакали галопом по клетке, у белых
были глаза  бледно-рубинового  цвета,  у темных они сверкали, будто агатовые
бусинки.  ‚незапно  они  в  испуге  шарахались  в  сторону  и  подпрыгивали,
обнаруживаЯ худенькие лапки, порыжевшие от мочи. €ногда кролики  сбивались в
такие тесные кучи, что не видно было даже их мордочек.
     -- ќто ты их пугаешь,-- говорила „езире,-- менЯ-то они хорошо знают!
     €  она  звала их, вынимаЯ  из кармана  хлебные  корки.  Њалютки-кролики
понемногу успокаивались и бочком подходили, один за другим, к самой решетке.
’ам  „езире  на минуту задерживала их и показывала  брату  розовый  пушок на
каждом  брюшке.  Ђ  потом самому  смелому  давала  корочку.  ’огда  детеныши
сбегались толпой, теснились вокруг, толкались, но до драки дело не доходило;
трое кроликов иной раз грызли одну и ту же корку; другие пускались наутек, к
стенке, чтобы поесть на  свободе. Ђ самки, в глубине, продолжали недоверчиво
пыхтеть и отказывались от корок.
     -- ‚от  обжоры! --  закричала „езире.-- ѓотовы  жевать  до  завтрашнего
утра!.. Ќочью слышно, как они грызут какой-нибудь завалЯвшийсЯ лист.
     ‘вЯщенник  распрЯмилсЯ,  собираЯсь  уйти,   но  „езире  не  переставала
улыбатьсЯ своим милым малюткам.
     --  ’ы  видишь:  тот  вон  толстенький,  совсем  беленький,  с  черными
ушками?..  ’ак вот! ќтот просто обожает мак. € отлично умеет выбирать его из
других стеблей...  Ќа днЯх у него  сделались колики. Ћн все времЯ  стоЯл  на
задних лапках. ’огда  Я взЯла его  и положила в карман. Ћн там отогрелсЯ и с
тех пор повеселел.
     Ћна просунула пальцы за решетку и стала гладить малышей.
     -- ЌастоЯщий  атлас,-- говорила она.-- Ћдеты,  как  принцы. €  при этом
щеголи!  ѓлЯди, вот этот все чистит себЯ. “ него даже лапки стерлись... …сли
б  ты только знал, какие  они забавные! џ-то ничего не  говорю,  но  отлично
замечаю  все их хитрости. ‚от, например, этот серенький, что смотрит на нас:
он не выносит одну маленькую самку, так что мне пришлось их

     рассадить. Њежду  ними происходили  ужасные сцены. ђассказывать слишком
долго. Ќаконец в последний раз, когда он ее поколотил, Я прибежала вне себЯ.
€ что же  Я вижу? ќтот  негодник забилсЯ в угол  и прикинулсЯ, что издыхает.
•отел менЯ убедить, будто это она его обидела.
     Ћна перевела дух, а затем обратилась к кролику:
     <b>-- Ќу,</b>  что ты  там уши  навострил, мошенник?!  Џотом,  повернувшись  к
брату, подмигнула ему и пробормотала:
     -- Ћн понимает все, что Я говорю!
     Ђббат  Њуре  не  мог  дольше  выдержать  жары,  подымавшейсЯ  от  этого
приплода.  ‚  этих  копошащихсЯ  комочках  шерсти,  едва вышедших из  утробы
матери,  уже  билась  жизнь  и  ударЯла ему в  виски своим крепким  и  едким
запахом.  „езире  мало-помалу  словно  пьЯнела  и  становилась  все веселее,
румЯнее и
     медлительнее.
     -- —то тебЯ так тЯнет  отсюда? --  воскликнула  она.--‚ечно ты  куда-то
спешишь!.. Ђ вот и мои птенчики! Ћни вывелись
     нынче ночью.
     Ћна взЯла пригоршню риса и кинула наземь. Љурица призывно закудахтала и
важно приблизилась к ней в  сопровождении всего  выводка;  цыплЯта пищали  и
метались, как угорелые. ‡атем, когда они оказались  возле  самой кучки риса,
мать принЯлась Яростно ударЯть клювом, разбиваЯ и откидываЯ  зерна, а малыши
клевали  на  ее глазах с суетливым видом.  Ћни были очаровательны, как дети:
полуголые,  с  круглыми  головками,  с  блестЯщими, точно  стальные  остриЯ,
глазками, с препотешными  клювами, покрытые нежно завивавшимсЯ пушком, точно
игрушечные. „езире при виде их так и заливалась смехом.
     -- ‚от душки! -- лепетала она в восторге.
     Ћна  взЯла в каждую руку по цыпленку и покрыла  их поцелуЯми. ‘вЯщенник
должен  был осмотреть  их  во всех подробностЯх, а она тем временем спокойно
говорила:
     -- Џетушков разузнать нелегко. Ќо Я-то никогда не  ошибаюсь...  ќто вот
курочка, и вот эта тоже курочка.
     <b>Ћна</b> опустила их на землю.  Ќо тут подбежали клевать  рис и другие куры.
‡а ними выступал большущий огненно-рыжий петух; он осторожно и величественно
подымал свои широкие ‹апы.
     -- Ђлександр  становитсЯ великолепным,-- сказал аббат, желаЯ порадовать
сестру.
     Џетуха  звали  Ђлександром.  Ћн  посмотрел  на  девушку  своим огненным
глазом, повернул голову  и распустил хвост. Ђ потом расположилсЯ у  самой ее
юбки.
     -- ЊенЯ-то он любит,--сказала „езире.--Њне одной по-

     зволЯет себЯ трогать... •ороший петух. “ него четырнадцать кур, и  Я ни
разу еще не находила Яиц-болтунов... Џравда, Ђлександр?
     Ћна наклонилась  к  петуху, который смирно стоЯл, принимаЯ ее ласку.  Љ
его гребню точно прихлынула волна крови. Ћн захлопал крыльЯми, вытЯнул шею и
издал протЯжный крик;
     голос его прозвучал, как меднаЯ труба. Ћн возобновлЯл свое пение четыре
раза, и  издалека  ему отвечали  все  петухи селениЯ Ђрто.  „езире забавлЯло
выражение испуга, поЯвившеесЯ на лице ее брата.
     -- ќге, да он тебЯ оглушил!--сказала она.--‡натнаЯ у него глотка... Ќо,
уверЯю тебЯ, он вовсе не зол. ‚от куры, те  злые. Џомнишь большую пеструшку,
что  несла желтые Яйца? ’ретьего днЯ  она расцарапала себе лапу. „ругие куры
увидели кровь и точно  обезумели. Ќабросились на нее, стали клевать, пить ее
кровь  и к  вечеру сожрали всю лапку. џ нашла  ее:  лежит себе, головка  под
камешком, совсем одурела, молчит и позволЯет себЯ клевать.
     Џрожорливость кур рассмешила ее. <b>Ћна</b> начала рассказывать мирным тоном о
других подобных жестокостЯх: о том, как у цыплЯт раздирали  в  клочьЯ зады и
выклевывали внутренности, так что она находила потом лишь  шею да крыльЯ;  о
том, как выводок котЯт был съеден в конюшне за несколько часов...
     --  Џопробуй  им  человека  кинуть,--  продолжала  она,--  они  и   его
прикончат...  Ђ  как  легко  они  переносЯт  боль!  Џрекрасно  живут себе  с
переломанной лапкой. Џусть у  них  будут раны и дыры по всему  телу,--такие,
что хоть кулак засовывай,-- аппетита у них не убавитсЯ. ‚от за это-то Я их и
люблю;
     день, другой -- и все заживает; тело у них теплое-теплое, точно там под
перьЯми запасы солнышка... —тобы  задать им пир, Я иной раз бросаю им  куски
сырого мЯса. Ђ червей-то как они любЯт! ‚от увидишь сам.
     Ћна подбежала к навозной куче и без всЯкого отвращениЯ  вытащила оттуда
червЯка. Љуры бросились прЯмо к ней на руки. Ћна же высоко  поднЯла добычу и
забавлЯлась  их  жадностью. Ќаконец „езире разжала  пальцы.  Љуры, толкаЯсь,
набросились на червЯка. Џотом одна из них, преследуемаЯ остальными,  убежала
с добычей в клюве. Ћна выронила червЯка, вновь подхватила, опЯть выронила, и
это продолжалось до тех пор, пока другаЯ, широко раскрыв клюв, не проглотила
его целиком.  ’огда все куры остановились--шеЯ  набок, глаза  навыкате --  в
ожидании второго червЯка. „овольнаЯ „езире называла их по именам, обращалась
к  ним с  ласковыми словами, а аббат Њуре при виде  этой шумной, прожорливой
стаи даже немного отступил.
     ---- Ќет, мне от этого становитсЯ не по себе,-- сказал ‘ерж

     сестре,  хотевшей,  чтобы  он  взвесил  на  руке  курицу,  которую  она
откармливала.--Њне неприЯтно, когда Я дотрагиваюсь до
     животных.
     Ћн сделал попытку улыбнутьсЯ. Ќо „езире упрекнула его
     в трусости.
     -- ‚от так-так! Ђ мои утки? Ђ гуси? Ђ индюшки? —то бы
     ты  делал, если бы тебе  пришлось  за всеми за ними ухаживать?.. “ж  до
чего  они  грЯзны,  утки!  ‘лышишь, как они  бьют клювами  по воде?  Ђ когда
нырЯют, виден  только  хвост,  вроде  кегли,  прЯмой-прЯмой... ‘  гусЯми  да
индюшками тоже не  так-то просто управитьсЯ. Ђх, до чего забавно,  когда они
вышагивают:
     одни совсем  белые,  другие совсем черные, и у всех  длинные шеи. ’очно
кавалеры и  дамы... €м пальца  в  рот  не  клади!  ЋтхватЯт,  оглЯнутьсЯ  не
успеешь... Ђ мне они пальцы целуют,
     видишь?
     …е слова были прерваны радостным блеЯнием козы, котораЯ
     наконец одолела припертую дверь конюшни. Џрыжок, другой --  и  животное
было  уже рЯдом с  „езире, опустилось  на передние  ноги  и  ласково терлось
рогами   о   ее  платье.   ‘вЯщеннику  померещилось  что-то  дьЯвольское   в
остроконечной бородке и раскосых глазах  козы. Ќо „езире обвила  шею козочки
руками, поцеловала ее в голову и побежала с ней рЯдом, толкуЯ, что станет ее
сосать.  Ћна,  мол, делает это частенько.  ‡ахочетсЯ ей здесь пить --лЯжет в
конюшне и сосет козье вымЯ.
     -- ЏоглЯди, как у нее  много молока: полным-полно!  -- € она приподнЯла
огромное вымЯ животного.
     Ђббат  отвел  глаза,  точно  ему  показали   нечто   непристойное.  …му
припомнилось, что  в Џлассане, в  монастыре св. ‘атюрнена, он видел на стене
каменное  изображение козы,  блудодействовавшей  с монахом. ‚ообще  козы, от
которых пахло козлом, капризные и упрЯмые, точно барышни, протЯгивающие свои
отвислые  сосцы  каждому  встречному   и  поперечному,   представлЯлись  ему
настоЯщими исчадиЯми ада, источающими похоть. ‘естра его добилась позволениЯ
держать  козу лишь после долгих, настоЯтельных  просьб. Љогда аббат приходил
сюда,  он  старательно избегал всЯкого  прикосновениЯ  к шелковистой  шерсти
животного и защищал свою рЯсу от его рогов.
     --  ‹адно,  Я  отпущу  тебЯ  на  свободу,--   сказала  „езире,  заметив
возраставшее  беспокойство  брата.--  Ќо  прежде мне надо  тебе  еще кое-что
пок