ь пронзить не  столько
мои  глаза,  сколько этот  занавес, эти декорации, в  которых Я металсЯ, эту
ложь, в которую Я перестал верить, -- чтобы прийти к реальности.
     Ќо нет! Ќи о чем Я тогда не думал: Я действовал инстинктивно. џ выколол
себе  глаза,  чтобы  покарать  их  за  то,  что  они  не  смогли  разглЯдеть
очевидности, котораЯ должна  была, что называетсЯ, колоть  мне  глаза. Ќо по
правде говорЯ...  Ђх,  Я не  знаю,  как тебе это объЯснить... Ќикто не понЯл
крика, вырвавшегосЯ  у  менЯ  тогда: "Ћ тьма, ты  -- свет мой!"  € Я отлично
вижу,  что и ты  тоже не  понимаешь. ‚ нем все  услыхали жалобу,  а это было
утверждение.  ќтот   крик  означал,  что  тьма  вдруг  озарилась  длЯ   менЯ
сверхъестественным светом, освещающим царство души. ‚от что он означал, этот
крик: <i>"’ьма, отныне ты будешь длЯ менЯ светом. € если лазурный небосвод длЯ
менЯ  погрузилсЯ во  тьму, то в  тот же миг вспыхнули звездами небеса внутри
менЯ"</i>".
     Ћн умолк и несколько мгновений  был погружен в глубокое раздумье, потом
заговорил снова:
     "‚о  времена моей молодости  мне пришлось прослыть  Ясновидцем. џ и был
им, на мой взглЯд.  ђазве не Я первый, единственный, сумел  отгадать загадку
‘финкса? Ќо лишь с той минуты, как глаза моей плоти от моей же руки лишились
внешнего зрениЯ, Я начал, как мне  кажетсЯ, видеть  по-настоЯщему. „а, в  то
времЯ как внешний мир  навсегда скрылсЯ от глаз моей плоти, во мне открылось
нечто  вроде  нового  взглЯда на  бесконечные перспективы внутреннего  мира,
которыми  внешний мир, только и  существовавший длЯ  менЯ доселе,  заставлЯл
менЯ  до той поры пренебрегать. Ђ этот неосЯзаемый мир (Я хочу сказать -- не
воспринимаемый нашими  органами  чувств)  существует,  теперь Я  знаю это, и
именно он -- истинный. ‚се остальное -- лишь иллюзиЯ, котораЯ нас обманывает
и мешает нашему созерцанию Ѓожественного. "Ќадо  перестать видеть мир, чтобы
увидеть Ѓога", -- сказал  мне однажды  слепой мудрец ’иресий; тогда Я его не
понЯл -- точно так же, как ты, ’есей, вижу, не понимаешь сейчас менЯ".
     "Ќе  стану  отрицать, -- сказал Я ему,  --  значениЯ того вневременного
мира, который ты открыл благодарЯ своей слепоте; но Я отказываюсь  понимать,
почему все-таки ты  противопоставлЯешь его внешнему миру, в котором мы живем
и действуем".
     "Ђ потому, -- ответил  он мне, -- что, проникнув этим внутренним оком в
то,  что мне никогда  еще  не открывалось,  Я внезапно  впервые  осознал:  Я
воздвиг  свою  человеческую  державную  власть на  преступлении, и  все, что
произошло потом,  было, следовательно, осквернено -- не только мои поступки,
но и поступки  обоих моих сыновей, которым  Я  оставил корону,  ибо сразу же
отрексЯ  от этой  сомнительной  царской власти, данной  мне  благодарЯ моему
преступлению. ’ебе довелось слышать, в каких новых  злодеЯниЯх  погрЯзли мои
сыновьЯ и какой рок бесчестьЯ тЯготеет надо  всем, что только может породить
греховное  человечество,  чему  Ярким примером ЯвлЯютсЯ мои несчастные дети.
€бо  сыновьЯ  мои --  плод кровосмешениЯ,  и они, конечно,  отмечены  особым
клеймом; однако  Я  думаю,  что  неким  первородным пороком  отмечено и  все
человечество, так что  даже лучшие из  людей -- порочны, обречены на зло, на
погибель, и что человек не сможет выпутатьсЯ из всего этого без божественной
помощи, благодарЯ которой он очиститсЯ от этой первичной скверны и ему будет
даровано прощение".
     Ћн опЯть  помолчал несколько мгновений, как бы  желаЯ углубитьсЯ в  эту
мысль, потом заговорил:
     "’ы удивлЯешьсЯ, что Я  выколол себе глаза, Я и сам этому удивлЯюсь. Ќо
в этом поступке, неосмотрительном, жестоком, было, быть может, еще и другое:
неведомо  какаЯ тайнаЯ  нужда  довести до  крайней  черты  свою судьбу,  еще
сильнее обострить свою боль  и исполнить  некое героическое  предназначение.
Ѓыть может, Я смутно предчувствовал,  сколь  величественным и  искупительным
ЯвлЯетсЯ страдание,  потому и не смог отказатьсЯ стать его героем. џ считаю,
что именно в  страдании проЯвлЯетсЯ  величие героЯ  и  длЯ него нет доблести
выше, чем  пасть его  жертвой, снискав  этим  признание  небес  и обезоружив
мстительных  богов.  Љак  бы  то  ни было  и  сколь  плачевны  ни  были  мои
заблуждениЯ, состоЯние наивысшего блаженства,  которого мне удалось достичь,
в  полной  мере  восполнЯет  сегоднЯ  все  те  беды,  которые  мне  пришлось
выстрадать и без которых Я бы к этому никогда не пришел".
     "„орогой ќдип, -- сказал Я ему, когда понЯл, что он кончил говорить, --
Я  могу лишь воздать  тебе хвалу  за ту сверхчеловеческую мудрость, какую ты
проповедуешь. Ћднако моЯ мысль не может следовать за твоей по этому пути.  џ
остаюсь  детищем  земли и считаю, что человек,  каков бы  он ни  был,  пусть
порочный, каким ты  его считаешь,  должен  ходить  тай  картой, какую имеет.
’ебе, конечно  же, удалось хорошо распорЯдитьсЯ своим несчастьем и благодарЯ
ему тесно соприкоснутьсЯ с тем, что ты называешь божественным. Ѓолее того, Я
убеждаюсь   воочию,  что  на   твою  особу  снизошло   благословение  и  оно
распространитсЯ,  согласно  предсказанию оракулов, на ту землю, в которой ты
успокоишьсЯ навеки".
     џ не стал добавлЯть, что длЯ менЯ важнее всего, чтобы этой землей стала
Ђттика, и поздравил себЯ с тем, что боги сподобились привести ”ивы ко мне.
     …сли сравнивать мою  судьбу с судьбой  ќдипа,  то Я доволен: Я исполнил
свое предназначение. Џосле себЯ Я оставлЯю город Ђфины. џ лелеЯл его больше,
чем  жену  и  сына.  џ создал  свой  город.  Ћн  останетсЯ  после  менЯ моей
бессмертной мыслью.  ‚  согласии  с  самим  собой  приближаюсь Я  к одинокой
смерти.  џ  отведал всех земных благ.  Њне  приЯтно думать, что  после менЯ,
благодарЯ  мне  люди  будут знать,  что стали счастливее, лучше и свободнее.
ђади блага человечества в будущем Я свершил свой труд. € прожил жизнь.