        ‚ирджиниЯ ‚улф. ђассказы

   -----------------------------------------------------------------------
   Virginia Woolf. A Haunted House and Other Stories (1973).
   ‚ кн.: "‚ирджиниЯ ‚улф. €збранное".
   Њ., "•удожественнаЯ литература", 1989.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 23 September 2002
   -----------------------------------------------------------------------


        „ЋЊ ‘ Џђ€‚€„…Ќ€џЊ€ (пер. - Ќ.‚асильева)

   Џорою, очнувшись, слышишь, как тихо стукнула дверь. ќто по  дому,  рука
об руку, проходили они, что-то трогали, куда-то заглЯдывали, что-то искали
здесь и там - два призрака.
   "ќто здесь", - говорила  она.  "€  там  тоже!"  -  подхватывал  он.  "€
наверху", - чуть слышно вздыхала она. "€ в саду", - шептал  он.  "’ише,  -
повторЯли оба, - не разбуди их".
   Ќо вы не будили нас. Ќет. "Ћни что-то ищут:  вот  отодвигают  штору,  -
скажешь  себе  и  пробежишь  глазами  одну-две  страницы.   -   Ќаконец-то
отыскали", - вздохнешь с облегчением и сделаешь пометку на  полЯх.  Џотом,
устав от чтениЯ, отложишь книгу, оглЯдишьсЯ:  в  доме  никого,  все  двери
настежь, блаженно воркуют  лесные  голуби,  да  с  фермы  доноситсЯ  треск
молотилки. "‡ачем  Я  здесь?  —то  ищу?"  ђуки  мои  пусты.  "Њожет  быть,
наверху?" ’ам, на чердаке, Яблоки. € снова  вниз;  в  саду  все  недвижно,
только книга соскользнула в траву.
   Ћни нашли это в гостиной. € никто  не  увидел  их.  ‚  окне  отражались
Яблоки, отражались розы; зеленели в стекле листьЯ.  …два  они  вошли,  как
Яблоко чуть заметно повернулось золотистым бочком. „вери распахнуты, и вот
уже что-то стелилось по полу, поднималось по стенам,  оплетало  потолок  -
что это? ђуки мои пусты. Џо ковру скользнула тень пролетевшего дрозда;  из
бездонной тишины выплывало голубиное воркование. "’ут, тут,  тут,  -  тихо
выстукивало сердце дома. - ‘окровище тут; комната..." ‚незапно дом  затих.
‡начит, они искали сокровище?
   Ќо свет тотчас померк. Њожет, это в саду? ’ам тьма  прЯла  свою  прЯжу,
опутывала  деревьЯ,  подстерегаЯ  заблудившийсЯ  солнечный  луч.  •рупкий,
легкий луч, холодно пронзавший сумрак, луч, томивший  менЯ,  все  сиЯл  за
стеклом. ‘мерть - это стекло; смерть разделЯет нас; сотни  лет  назад  она
первой увела с  собой  женщину,  осиротила  дом,  наглухо  завесила  окна,
наполнила комнаты тьмой. Ћн покинул дом, покинул ее, отправилсЯ на  север,
потом на восток, видел звезды, плывущие в южном небе; вернулсЯ к холодному
очагу у подножьЯ холмов. "’ут, тут, тут, - радостно билось сердце дома.  -
‘окровище - твое".
   ‚етер бушует в аллее.  ђаскачивает  деревьЯ,  гнет  их.  ‹унные  брызги
осыпают сад, мечутсЯ под дождем. Ќо из окна струитсЯ  ровный  свет.  ‘веча
горит спокойно и Ярко. „ва призрака  кружат  по  дому,  распахивают  окна,
перешептываютсЯ, боЯсь разбудить нас, ищут свою радость.
   "‡десь мы спали",  -  говорит  она.  "€  целовались,  целовались..."  -
подхватывает он. "Џросыпались утром..." - "„еревьЯ за окном в  серебристом
сиЯнии..." - "Ќаверху..." - "‚ саду..." - "‹етом..." - "‘нежной  зимой..."
‚ глубине дома одна за другой с  тихим  стуком  закрываютсЯ  двери,  точно
бьетсЯ сердце.
   ‚се ближе они; замерли на пороге. ‚етер налетает  на  дом,  серебристые
капли дождЯ бегут по траве. ’ьма застилает нам глаза; мы не слышим  шагов;
не видим женщины, простершей над нами свой мглистый  плащ.  Ћн  прикрывает
рукой фонарь. "‚зглЯни, - шепчет он. - Љак крепко спЯт. Ќа их устах печать
любви".
   ЏриподнЯв серебрЯную лампу, они наклонЯютсЯ, долго, пристально  смотрЯт
на нас. „олго стоЯт рЯдом. Ќалетает ветер; вздрагивает пламЯ  свечи.  ‹учи
лунного света пугливо скользЯт по полу, по стене и,  скрестившись,  падают
на склоненные лица; они в глубокой задумчивости; вглЯдываЯсь в спЯщих, два
призрака ищут притаившуюсЯ радость.
   "’ут, тут, тут", - ликует сердце дома. "Љак давно..."  -  вздыхает  он.
"‘нова ты нашел менЯ". - "‡десь мы спали, - шепчет она, - читали  в  саду;
смеЯлись и рассыпали Яблоки на  чердаке.  ‡десь  наше  сокровище..."  ‘вет
лампы касаетсЯ моих век. "’ут! ’ут!  ’ут!"  -  неистово  колотитсЯ  сердце
дома. џ просыпаюсь и восклицаю: "’ак это ваше сокровище? ‘вет в душе".


        ЏЋЌ…„…‹њЌ€Љ ‹€, ‚’ЋђЌ€Љ... (Џер. - Ќ.‚асильева)

   ‹ениво и отрешенно, плавно рассекаЯ пространство  крыльЯми,  над  самым
куполом собора летит куда-то цаплЯ.  ‚ысокое  и  светлое  небо,  ко  всему
безучастное, то скроетсЯ за облаками, то гонит их  прочь,  вечно  новое  и
вечно неизменное. Ћзеро? ‚ыплеснись из берегов!  ѓора?  Ћ  чудо  -  солнце
золотит ее склоны. ’ает гора. € вот уже папоротники или белые перьЯ, и нет
конца, нет конца...
   †ажда истины, предчувствие ее, неустанные поиски  слова,  вечнаЯ  жажда
(срываетсЯ и катитсЯ крик влево и вправо. ‚ стороны  разъезжаютсЯ  колеса.
‘талкиваютсЯ омнибусы, вздыбливаютсЯ  железной  грудой),  -  вечнаЯ  жажда
(двенадцать гулких ударов возвещают полдень; золотым дождем  льетсЯ  свет;
кружатсЯ стайки детей), - вечнаЯ жажда  истины.  Џламенеет  купол  собора;
листьЯ на деревьЯх будто монеты; тЯнетсЯ дым над крышами; лай, гомон, крик
"ЏродаетсЯ железо!" - истина?
   ‚еером ноги, мужские и женские, черные и затЯнутые золотистой паутинкой
(’акаЯ сыраЯ погода. - ‘ сахаром? - Ќет, благодарю. - Ћбщество  будущего),
- вспыхивает огонь  в  камине,  озарЯет  комнату  красным  светом,  только
чернеют  силуэты  и  блестЯт  глаза,  за  окном  разгружают  фургон,  мисс
‹ипучкинс пьет чай у конторки, зеркальное стекло витрины хранит меха...
   ‘ирый сухой лист, кружит его ветер на перекрестке,  гонит  под  колеса,
серебром на нем капли, где-то приютитсЯ и снова бездомный, сметут с такими
же в кучу, раскидают, рассеют по  одному,  взмывает  он  вверх  и  падает,
прахом уходит в землю и возрождаетсЯ - истина?
   ѓрезишь у камина, глЯдЯ на белую мраморную плиту. €з ее матовой глубины
проступают слова, наливаютсЯ чернотой, обретают форму, надвигаютсЯ.  “пала
книга; что же, пламЯ, дым, всполохи искр - или парение, кренитсЯ мраморнаЯ
плита, проплывают внизу минареты, далекие морЯ, тонешь в небесной  лазури,
видишь мерцание звезд - истина? Ќу что, теперь ты к ней ближе?
   ‹ениво и отрешенно возвращаетсЯ цаплЯ; небо то скроет звезды под  своим
пологом, то раскроет их.


        Ќ…ЌЂЏ€‘ЂЌЌ›‰ ђЋЊЂЌ (пер. - ‹.Ѓеспалова)

   ‚ид у  нее  до  того  несчастный,  что  его  одного  достаточно,  чтобы
перевести взглЯд с газеты на лицо  этой  беднЯги  -  решительно  ничем  не
примечательное, не будь оно до того несчастным, а так - чуть ли не  символ
удела человеческого. †изнь - то, что видишь в глазах людей;  жизнь  -  то,
что они узнают, а раз узнав, как ни тщись они скрыть, им никогда не забыть
- чего? ‘корее всего того, что жизнь есть жизнь. ЏЯть лиц напротив -  пЯть
взрослых лиц, - и какой опыт стоит за каждым! € все стремЯтсЯ утаить его -
вот ведь что удивительно. Ќа всех лицах  меты  сдержанности;  губы  сжаты,
глаза прикрыты, все силЯтсЯ утаить или  умалить  свой  опыт.  Ћдин  курит;
другой читает; третий проверЯет записи в блокноте; четвертый изучает карту
железной дороги на противоположной стене, а пЯтаЯ, пЯтаЯ ничего не  делает
- вот в чем весь ужас. Ћна смотрит на жизнь. ЃеднЯга моЯ незадачливаЯ,  не
нарушай условий игры - ну, пожалуйста, ради всех нас, таись!
   ‘ловно услышав менЯ, она поднЯла глаза, заерзала, вздохнула.  Љазалось,
она разом и просит у менЯ прощениЯ, и говорит:  "‡нали  бы  вы".  €  снова
стала смотреть на жизнь. "Ђ Я знаю, - без слов ответила Я,  приличиЯ  ради
опустив глаза в "’аймс". - ‡наю  все.  "‚чера  в  Џариже  подписан  мирный
договор  между  ѓерманией  и  державами  Ђнтанты...  ‘иньор  Ќитти  [Ќитти
”ранческо ‘аверио (1868-1953) - один из лидеров итальЯнских  либералов,  в
1919-1920 гг. - глава  правительства],  итальЯнский  премьер-министр...  ‚
„онкастере произошло столкновение пассажирского поезда с товарным..."  ‚се
мы знаем - "’аймс" знает, но прикидываемсЯ, будто не  знаем".  ‚зглЯд  мой
опЯть скользнул поверх газеты. Ћна передернулась, вывернув руку,  почесала
между лопатками и покачала головой. € вновь Я окунулась в великий источник
жизни. "—то  ни  возьми,  -  продолжала  Я,  -  рождениЯ,  смерти,  браки,
придверную  хронику,  привычки  птиц,  ‹еонардо  да  ‚инчи,  ‘андхилльское
убийство, большие оклады, стоимость жизни, да что ни возьми,  -  повторила
Я, - в "’аймсе" найдешь все". € вновь она  бесконечно  утомленно  закачала
головой из стороны в сторону,  пока  голова  ее  не  замерла,  точно  юла,
которой надоело вращатьсЯ.
   Ћт такого горЯ, как ее, "’аймсом"  не  защититьсЯ.  Ќо  при  других  не
очень-то поговоришь. —тобы оградитьсЯ от жизни, лучше всего сложить газету
аккуратным квадратиком, хрустЯщим, плотным - такой даже жизни не  одолеть.
Џокончив с этим, Я поднЯла глаза:  теперь  Я  в  безопасности  -  вот  мой
заслон. ‡аслон не помог; она пронзила менЯ взглЯдом так, словно выискивала
в моих глазах хоть крупицу мужества, с тем чтобы обратить ее в прах.  Ћдна
ее чесотка чего стоила  -  она  развеивала  все  надежды,  рассеивала  все
иллюзии.
   € так мы с грохотом промчались по ‘уррею и пересекли границу  ‘уссекса.
€зучаЯ жизнь, Я не заметила, как остальные пассажиры вышли один за  другим
и мы - если не считать мужчины, читавшего газету, - остались одни в  купе.
Ђ вот и станциЯ ’ри Њоста. Џоезд пополз  вдоль  платформы  и  остановилсЯ.
‚ыйдет ли здесь наш попутчик? џ сама не знала, о чем молить, - и  в  конце
концов помолилась, чтобы он осталсЯ.  €  в  ту  же  секунду  он  поднЯлсЯ,
небрежно скомкал газету, Явно отслужившую  свою  службу,  распахнул  дверь
настежь и оставил нас наедине.
   ЃеднЯга наклонилась ко мне и завела тусклый, бесцветный разговор о том,
какие станции мы проезжаем, как она отдыхала, о своих братьЯх в  €стборне,
о том, что зима в этом году - теперь уж не припомню - то ли раннЯЯ, то  ли
позднЯЯ. € наконец, выглЯнув в окно - но что  она  могла  там  увидеть?  -
только жизнь, - шепнула: "“езжать из дому - хуже  нет".  ‚от  оно,  сейчас
выЯсним, что ее терзает! "ЊоЯ невестка, - горечь в ее  голосе  едкаЯ,  как
лимон, - и, обратЯсь не ко мне, сама к себе, пробормотала:  -  …й  что  ни
скажи, говорит "ерунда", и они за ней вслед", - а меж тем она ежилась так,
словно у нее спина в мурашках, как  кожа  у  ощипанной  курицы  в  витрине
мЯсной лавки.
   - Ќу и корова! - судорожно прервалась она - можно было подумать,  будто
огромнаЯ тупаЯ корова, пасущаЯсЯ на лугу, напугав ее, спасла  от  излишней
откровенности. „альше она передернулась, а дальше так же  неловко,  как  и
прежде, вывернула руку, словно у нее пекло или зудело между  лопатками.  €
вновь мне показалось, что несчастнее ее нет женщины на свете,  и  вновь  Я
попрекнула ее, хоть и без прежней убежденности: ведь будь ее несчастьЯ  не
беспричинны и будь их причины мне известны, тогда ее нельзЯ осуждать.
   - Ќевестки, они... - начала Я.
   ѓубы ее сжались, словно готовЯсь изрыгнуть хулу; и так и не  разжались.
Ћна лишь снЯла перчатки и стала стирать грЯзь с  окна.  ’ерла  с  сердцем,
будто хотела стереть навек, но что - пЯтно, заразу? € тем  не  менее,  как
она ни терла, пЯтно не поддавалось, и она откинулась  назад,  и  вновь  ее
передернуло, и вновь рука ее потЯнулась к спине, оправдываЯ мои  ожиданиЯ.
Ѓог знает, что заставило менЯ снЯть перчатку и в  свою  очередь  принЯтьсЯ
тереть мое окно. Ћно тоже было в одном месте запачкано. Ќо как Я ни терла,
грЯзь не сходила. € тут менЯ тоже передернуло; Я потЯнулась рукой к спине.
Ћщущение было такое, будто кожа у менЯ отсырела, как у ощипанного цыпленка
в витрине мЯсной лавки; между лопатками зудело, свербело, мокло,  саднило.
„останет ли дотуда моЯ рука? џ украдкой вытЯнула руку. Ћна  заметила  это.
Џо лицу ее мелькнула улыбка и скрылась - и какаЯ насмешка,  какаЯ  жалость
просквозила в ней! Ќо она  выдала,  открыла  свою  тайну,  заразила  своей
заразой; к чему теперь  слова?  џ  откинулась  на  спинку  в  своем  углу,
заслонилась от нее, и, видЯ перед собой  лишь  холмы  и  лощины,  серые  и
лиловые краски зимы, Я разглЯдывала ее, проникала в  ее  тайну,  проникала
под ее нацеленным на менЯ взглЯдом.
   •ильда зовут невестку? •ильда? •ильда  Њарш  -  •ильда,  она  цветущаЯ,
пышногрудаЯ, степеннаЯ. •ильда встречает такси на  пороге,  держит  деньги
наготове. "ЃеднЯжка Њинни,  до  чего  высохла,  щепка  щепкой,  и  плащ  с
прошлого года еще обносилсЯ. Ќо  при  двух-то  детЯх  больше  от  себЯ  не
оторвешь. Ќе надо, Њинни, Я  приготовила;  держите...  не  на  ту  напали,
водитель. Џроходи, Њинни. „а Я б и тебЯ внесла, не то что твою корзину.  -
€ они проходЯт в столовую. - Ђ вот и тетЯ Њинни, дети".
   Љулаки с зажатыми в них ножами и вилками медленно опускаютсЯ. Ћни  (Ѓоб
и Ѓарбара) сползают со стульев, чинно тЯнут  руки  и  опЯть  заползают  на
стульЯ; куснут и таращатсЯ, куснут и таращатсЯ. <Ќо мы пройдем мимо;  мимо
безделушек, фарфорового блюда в листиках клевера,  желтых  прЯмоугольников
сыра, белых квадратиков печеньЯ - мимо, впрочем, нет, погодите-ка! Џосреди
обеда она вновь передергиваетсЯ; Ѓоб,  так  и  не  вынув  ложки  изо  рта,
таращитсЯ на нее. "‘корей доедай  свой  пудинг,  Ѓоб";  и  все  же  •ильда
недовольна: "€ чего бы ей корежитьсЯ?" Њимо,  мимо,  прЯмиком  к  лестнице
наверх; ступеньки обиты медью; линолеум исшаркан; и вот наконец - спаленка
с видом на истборнские крыши - зигзагами, как гусеницы, бегущие  туда-сюда
полосы красного, желтого, крытые иссинЯ-черным шифером.>  Ќу  вот,  Њинни,
дверь  заперта;  •ильда,  грузно  ступаЯ,  спустилась  в  подвал;   а   ты
отстегиваешь ремни на корзине,  раскладываешь  на  кровати  жалкую  ночную
рубашку, ставишь рЯдом войлочные тапочки с меховой опушкой. ‡еркало - нет,
ты не смотришьсЯ в зеркало. Ђккуратно откалываешь булавки от шлЯпы. Ђ  вот
и ракушечнаЯ шкатулка, интересно, что в  ней?  ’ы  трЯсешь  ее;  жемчужнаЯ
запонка, та же, что в прошлом году, -  только  и  всего.  „альше  чихаешь,
вздыхаешь, садишьсЯ у окна. ’ри часа днЯ, на дворе декабрь; сеетсЯ дождик;
один  огонек  светитсЯ  совсем  низко  под  стеклЯнной   крышей   большого
галантерейного магазина; другой повыше,  в  комнатушке  прислуги  -  этот,
второй, гаснет. ‘мотреть больше не на что. Њинутный  пробел  -  о  чем  ты
думаешь дальше? („ай-ка глЯну на скамью напротив;  она  дремлет,  а  может
быть, и прикидываетсЯ; так вот, о чем бы она могла думать, сидЯ у  окна  в
три  часа  днЯ?  Ћ  здоровье,  о  деньгах,  о  горах,  о  Ѓоге?)  „а,  да,
примостившись на краешке стула, Њинни глЯдит  поверх  истборнских  крыш  и
молитсЯ Ѓогу. ‚от и отлично, и еще она может протереть стекло, чтобы лучше
видеть Ѓога, только какого Ѓога она видит?  €  кто  Ѓог  Њинни  Њарш,  Ѓог
истборнских задворков, Ѓог трех часов пополудни? Љрыши Я тоже вижу, вижу и
небо, но вот узреть Ѓога! ‘корее походит  на  президента  Љрюгера  [Љрюгер
Џаулус (1825-1904) - президент бурской республики ’рансвааль  в  1883-1902
гг.; в период англо-бурской войны 1899-1902 гг. -  один  из  руководителей
сопротивлениЯ  буров],  чем  на  принца  Ђльберта  [(1819-1861)  -  супруг
королевы ‚иктории], - ничего лучше Я не могу предложить; Я вижу -  вот  он
сидит на стуле в черном сюртуке и  не  так  уж  высоко;  облако-другое  Я,
пожалуй, могу расстаратьсЯ - нужно же ему на чем-то  восседать;  дальше  в
руке его, возлежащей на облаках, поЯвлЯетсЯ жезл  -  или  это  дубинка?  -
чернаЯ, толстеннаЯ, шишковатаЯ, он нравный старый самодур, Ѓог Њинни Њарш!
Ќе он ли наслал на нее зудеж и свербеж невтерпеж? ‘леды греха, вот что она
стирает с окна. Ќу конечно, на ее совести преступление!
   Џреступлений так много - только выбирай. ЊчатсЯ, мелькают леса -  летом
здесь залиловеют колокольчики; придет весна, и там, в прогале,  запестреют
примулы. ‡десь - верно? - они расстались двадцать  лет  назад.  Ќарушенный
обет? Ќет, это не длЯ Њинни!.. Њинни - вернаЯ душа! Љак она  заботилась  о
матери! ‚се свои сбережениЯ спустила на надгробье... венки под стеклЯнными
колпаками... нарциссы в кувшинах. Ќо  Я  отвлеклась.  Џреступление...  Ћни
сказали бы, что она затаила горе, загнала вглубь свою тайну - тайну  пола,
так сказали бы они, ученые мужи. Ќо что за вздор взваливать на нее  еще  и
проблемы пола! Ќет... скорее так. „вадцать лет тому назад, когда  она  шла
по кройдонским улицам, блеснув в электрическом  свете,  лиловые  ленты  за
зеркальным  стеклом  галантерейной  лавки   приковали   ее   взглЯд.   Ћна
замешкалась у витрины - уже седьмой час. …сли припустить побыстрее,  можно
еще поспеть домой. Џротиснулась в крутЯщуюсЯ дверь. ’орговлЯ в разгаре. Ќа
лотках пенЯтсЯ ленты. Ћна  замирает,  тЯнет  к  себе  эту,  щупает  ту,  с
тисненными выпуклыми розами. Ќе надо выбирать, не надо покупать, и  каждый
лоток таит в себе новые соблазны. "Њы закрываем  только  в  семь",  -  уже
семь. Ћна бежит, летит, спешит, и вот она дома - слишком поздно! ‘оседи  -
врач - братишка - чайник - ошпарилсЯ - больница - умер - или только  испуг
и раскаЯние? Ђх, да не важны мне подробности! ‚ажно то, что теперь  ей  не
избыть пЯтна, греха, вечной вины - вот она, между лопатками! "„а,  похоже,
- подтверждает она кивком, - так все и было".
   Ѓыло или не было, и что было, какое мне дело; не в  том  суть.  ‹иловые
ленты в лавке галантерейщика - этого достаточно; пусть  пустЯковое,  пусть
избитое, хоть преступлений так много  -  только  выбирай,  но  большинство
(дай-ка Я еще раз брошу взглЯд на скамейку напротив - все еще  дремлет,  а
может быть, и прикидываетсЯ! ‚ лице ни кровинки, исчахшаЯ,  губы  сжаты  -
видно, упрЯмаЯ, вот чего никак не ожидала! - какие уж  тут  тайны  пола!),
большинство из них не твои  преступлениЯ;  твое  преступление  пустЯковое,
только воздаЯние серьезное; и вот  открываютсЯ  церковные  врата,  жесткаЯ
деревЯннаЯ скамьЯ принимает ее; она преклонЯет колена на темных  плитах  -
ежедневно, зимой, летом, в сумерках, на заре  (она  и  сейчас  здесь)  она
молитсЯ. € грехи ее падают, падают, падают. € все - на пЯтно. Ћно вспухло,
оно пламенеет, оно пылает. € тут она передергиваетсЯ. Њальчуганы  тычут  в
нее пальцами. "‚от и Ѓоб сегоднЯ за обедом..." Ќо хуже нет пожилых женщин.
   ’ы и впрЯмь не можешь больше молитьсЯ -  пора  идти.  Љрюгер  ушел  под
облака - его смыло, будто по  нему  прошлась  кисть  с  серой  краской,  к
которой примешали чуточку черного, - даже краешек дубинки пропал из  виду.
€ всегда так! ‘тоит только узреть его, ощутить его присутствие - и тут  же
кто-то вторгаетсЯ. Ќа этот раз •ильда.
   Љак она тебе ненавистна! „о чего дошла - ванную с  вечера  запирает,  а
тебе  и  всего-то  нужно  ополоснутьсЯ  холодной  водой;  когда  всю  ночь
проворочаешьсЯ без сна, - кажетсЯ, ополоснешьсЯ, и чуть полегче станет.  Ђ
за завтраком „жон и дети туда же - хуже всего за столом - а то еще и гости
- и за папоротниками  не  утаитьсЯ  от  взглЯдов,  -  они  тоже  обо  всем
догадываютсЯ; и ты уходишь, бредешь  по  набережной  -  море  катит  серые
волны, ветер гонЯет бумажки,  под  зелеными  стеклЯнными  навесами  гулЯют
сквознЯки, за стульЯ берут по два пенса - экаЯ дороговизна! - а  то  можно
бы послушать проповедников. Ђ  вон  негр...  а  вон  тот  какой  -  просто
умора!.. а вон человек с попугаЯми - жалостные какие!.. Ќеужто  здесь  нет
никого, кто бы думал о Ѓоге? - ведь вот он прЯмехонько над пирсом, и  жезл
в руке, - но нет - небо сплошь серое, а если  и  проглЯнет  синева,  белые
облака тут же скроют его лик, и музыка - военный оркестр, -  что  это  они
тут удЯт? € улов бывает? Ђ дети-то, дети глЯдЯт во все глаза! Ќу что ж,  а
теперь домой задами...  "„омой  задами".  ‚  словах  есть  смысл;  их  мог
произнести и тот старик с бородой - да нет, по правде говорЯ, он ничего не
сказал; но смысл есть во всем; прислоненные к дверЯм плакаты - вывески над
витринами - краснощекие Яблоки в корзинах  -  женские  головки  за  окнами
парикмахерской  -  все  говорЯт:  "Њинни  Њарш".  €  вдруг  заело:   "џйца
подешевели". € всегда  так.  џ  вела  ее  к  водопаду,  прЯмой  дорогой  к
умопомрачению,  а  она,  как   стадо   овец,   примерещившихсЯ   во   сне,
поворачивает,   проскальзывает   между    пальцами.    џйца    подешевели.
ЏреступлениЯ, несчастьЯ, восторги ли, помешательства ли не длЯ Њинни  Њарш
-  она  прочно  прикована  цепЯми  к   земле   [обыгрываютсЯ   строки   из
стихотворениЯ Ђ.‘уинберна "ЏеснЯ времен порЯдка":  ‚сЯ  землЯ  закована  в
цепи, € подачками куплен господь]; ни разу не опоздала к  обеду;  ни  разу
дождь не застиг ее врасплох без плаща; ни разу не смогла забыть о том, что
Яйца подешевели. € вот она уже дома - вытирает ноги у дверей.
   Џравильно ли Я тебЯ разгадала? Ќо человеческое лицо - человеческое лицо
над убористой  газетной  страницей  больше  содержит,  больше  удерживает.
’еперь глаза ее открыты, взглЯд нацелен; а человеческий взглЯд, -  как  бы
точнее определить? -  он  отрывает,  отъединЯет  -  стоит  притронутьсЯ  к
стебельку, и мотылек вспорхнул - мотылек, что вечерами  парит  над  желтым
цветком; вскинешь, поднимешь руку, и он уже вспорхнул, воспарил, взмыл. Ќе
подниму Я руки. Џари, так уж и быть, порхай, жизнь, душа, дух -  как  тебЯ
ни именовать - Њинни Њарш, - и Я над своим цветком - и Ястреб над зарей  -
всегда одиноко, иначе чего стоит наша  жизнь?  ‚злететь;  парить  вечером,
парить днем; парить над зарей. Њановение руки - взмыл,  взлетел!  €  снова
сел. Ћдинокий, никому не видимый; но видЯщий все - а под ним такой покой и
такаЯ красота! Ќичего не видеть - ничего не чувствовать.  ѓлаза  других  -
наши узилища; их мысли - наши клетки. ‚оздух над тобой; воздух под  тобой.
€ луна, и бессмертие... Ћй, но Я плюхаюсь с неба на землю. €  ты  в  своем
углу, ты тоже плюхнулась на землю, как там тебЯ - женщина  -  Њинни  Њарш;
тебЯ, кажетсЯ, так зовут? ‚от она, вцепилась в свой цветок; открыла сумку,
вынула из нее скорлупу - Яйцо, - кто это сказал, что Яйца  подешевели?  ’ы
или Я? Ќу да, это ты сказала по дороге домой, помнишь,  тогда  еще  старик
открыл зонтик - или он чихнул? Љак бы там ни было, Љрюгер  скрылсЯ,  и  ты
пошла "домой задами" и вытирала ноги у дверей. ‚от  именно.  Ђ  теперь  ты
расстелила на коленЯх носовой платок и ронЯешь в  него  зазубренные  куски
скорлупы - клочки карты - головоломка. †аль, что Я не могу  ее  составить!
…сли б только ты посидела смирно. ‘двинула колени - карта вновь распалась.
‚низ по отрогам Ђнд несутсЯ, рушатсЯ беломраморные глыбы, сминают, сметают
на своем пути полчища испанцев-погонщиков, караван мулов -  добычу  „рейка
[„рейк  ”рэнсис  (1540-1596)  -  английский  мореплаватель,   неоднократно
совершал пиратские набеги на ‚ест-€ндию],  злато  и  сребро.  Ќо  вернемсЯ
же...
   Љ чему, куда? Ћна открыла дверь, поставила зонтик в  стойку,  это  само
собой разумеетсЯ; так же, как и запах  жаркого,  доносЯщийсЯ  из  подвала;
точка, точка, точка. Ќо что мне не под силу избыть, что Я должна,  пригнув
голову, закрыв глаза, с бесстрашием бойца  и  бешенством  быка  разогнать,
расточить -  это,  конечно  же,  тех  людей  за  папоротниками,  разъезжих
торговцев. џ прЯтала их там все  это  времЯ,  надеЯсь,  что  они  каким-то
образом сгинут или еще того лучше возникнут, - иначе  и  быть  не  должно,
если мое повествование обретет полноту и плавность, судьбу и трагедию, как
и положено повествованиЯм, и в движении своем увлечет за собой парочку,  а
то и тройку разъезжих торговцев и  частокол  тещина  Языка.  "‡а  зелеными
штыками  тещина  Языка  почти  не  видно  было  разъезжего  торговца".  ‡а
рододендронами его и вовсе не было бы видно,  а  заодно  порадовали  бы  и
менЯ; красное и белое - вот к чему  менЯ  тЯнет,  вот  к  чему  манит;  но
рододендроны в €стборне - в декабре - на столе Њаршей, нет, нет,  рука  не
поднимаетсЯ; им больше подходЯт снетки и судки,  пампушки  и  папоротники.
Њожет быть, попозже, у морЯ,  выберетсЯ  еще  минутка.  Ѓолее  того,  менЯ
разбирает  желание,  проникнув  за  сквозную  зелень  и  грани   хрусталЯ,
рассмотреть, разглЯдеть мужчину напротив - всего одного, дай бог мне с ним
справитьсЯ! ‚едь это „жеймс Њогридж, Њарши его еще зовут  „жимми?  <Њинни,
послушай, не дергайсЯ, пока Я с ним разберусь.>  „жеймс  Њогридж  торгует,
погодите-ка, пуговицами - но длЯ них времЯ еще не приспело,  -  крупные  и
мелкие, на длинных картонках,  одни  Яркие,  как  павлиний  хвост,  другие
тускло золотые; одни из горного хрусталЯ, другие  коралловые  -  но  Я  же
сказала, их времЯ еще не приспело. Ћн разъезжий торговец, и  по  четвергам
наведываетсЯ в €стборн и обедает у Њаршей. Ѓагровое лицо,  жесткий  взглЯд
маленьких глазок - и совсем заурЯдным его никак не назовешь, вот уж нет  -
зверский аппетит (так оно надежнее; он глаз не поднимет на Њинни, пока  не
подберет хлебом весь соус), салфетку засунул  углом  за  ворот  -  но  это
слишком примитивно, может, читатель такое и любит, мне это  не  по  вкусу.
„авайте-ка перескочим к Њогриджевым домочадцам, пустим их в дело. ’ак вот,
по воскресеньЯм „жеймс самолично  чинит  башмаки  всей  семье.  Ћн  читает
"€стину" [еженедельнаЯ газета, основана в 1877 г.]. —ем же он  увлекаетсЯ?
ђозами - а жена, она бывшаЯ сестра милосердиЯ -  очень  интересно  -  ради
всего свЯтого, дайте Я хотЯ бы одну женщину назову как мне нравитсЯ! Ќо не
тут-то было, она из числа неродившихсЯ детищ ума,  незаконнорожденных,  но
от того не менее любимых, как и мои рододендроны. € сколько их погибает  в
каждом дописанном до конца романе, лучших, любимейших, несть им числа, - а
Њогридж живет себе и живет. ’ут жизнь дала маху. ‚от она, Њинни, ест  свое
Яйцо на скамейке напротив, а на другом конце железнодорожной ветки,  -  мы
уже миновали ‹ьюис? - там должен быть „жимми... и чего она корежитсЯ?
   ’ам должен быть Њогридж - промах  жизни.  †изнь  диктует  свои  законы;
жизнь преграждает путь; жизнь за папоротником; жизнь - тиранка; что  есть,
то есть, но не самодурка! Ќет, нет, поверьте, Я пришла к  нему  по  доброй
воле; Ѓог весть какаЯ сила повлекла менЯ к нему через папоротники и судки,
замызганный стол и захватанные бутылки. Џришла, потому что  менЯ  потЯнуло
приткнутьсЯ на упругой плоти, на крепком хребте  -  где  угодно,  лишь  бы
угнездитьсЯ на теле, в душе Њогриджа-мужа. Љак ладно он скроен;  хребет  -
гибкий, как китовый ус, стройный, как тополь; ребра -  раскидистые  ветви;
кожа - туго натЯнутый парус; красные складки щек; сердце - мощный насос; а
тем временем сверху валитсЯ темными кусищами мЯсо, низвергаетсЯ пиво, дабы
вновь всосатьсЯ в кровь, - а вот наконец  и  глаза.  Ћни  видЯт  нечто  за
частоколом  тещина  Языка;  черно-белое,  унылое;  и  опЯть  уставились  в
тарелку; за тещиным Языком они видЯт пожилую женщину;  "сестра  Њарша,  до
•ильды ей далеко"; теперь - на скатерть.  "Њарш  знает,  что  стрЯслось  у
Њоррисов"... Ћбсудить всласть; а вот и сыр; и опЯть в тарелку; повернул ее
- ручищи-то какие; теперь - на женщину напротив. "‘естра Њарша;  на  брата
ни капельки не похожа; жалкаЯ,  пожилаЯ  тетка...  Љур  надо  кормить  как
следует быть... ѓосподи ты боже, и с чего это она дергаетсЯ? џ  что-то  не
так сказал? ѓоре, просто горе с этими пожилыми тетками... ѓоре! ѓоре!.."
   <„а, Њинни; Я знаю, ты дернулась, но погоди  минутку  -  прежде  „жеймс
Њогридж.>
   ѓоре, горе, горе! Љакие слова, какой звук! Љак стук  молотка  по  сухой
доске, как биение сердца ретивого китобоЯ, когда волна бьет  за  волной  и
зелень вод мутна... "ѓоре, горе!" -  это  похоронный  звон  по  страждущим
душам - успокоить их, упокоить, обрЯдить в саван со словами: "Џрощай! Ѓудь
счастлив!" € тут же: "Ђ чего угодно вам?" - и хотЯ Њогридж  и  сорвет  еще
длЯ нее розу в своем садике - возврата нет и быть не может. —то же дальше?
"‘ударынЯ, вы опоздаете на поезд", - ведь они не мешкают.
   ‚от как заведено у людей; вот какие слова будЯт отклик; а вот и  свЯтой
Џавел [собор свЯтого  Џавла,  построенный  в  1675-1710  гг.  Љ.ђеном],  и
автомобили. Ќо мы смахиваем крошки. Ћй, Њогридж,  посидите  еще!  ‚ам  уже
пора? ќто вы  катите  по  €стборну  в  колЯске?  ќто  вы  тот  человек  за
бастионами зеленых картонок, он еще восседает так  величаво,  и  взглЯд  у
него - ну сфинкс сфинксом, и весь  он  какой-то  замогильный,  и  вид  его
наводит на мысли о похоронных дел  мастере  и  гробе,  а  лошадь  и  кучер
впереди терЯютсЯ в сумерках? ‘кажите, пожалуйста - но захлопнулись дверцы.
Ќикогда больше нам не встретитьсЯ. Њогридж, прощай!
   „а, иду-иду. ЏрЯмо наверх.  ђазве  что  минутку  помешкаю.  ЉакаЯ  муть
поднЯлась в голове, в какие водовороты затЯгивают  эти  монстры  -  бушуют
волны, раскачиваютсЯ водоросли - зеленые  тут,  черные  там,  -  бьютсЯ  о
песок, но мало-помалу все возвращаетсЯ на свои  места,  осадок  сам  собой
просеиваетсЯ, и покой,  прозрачность  открываютсЯ  глазу,  и  уста  творЯт
молитву по душам погибших, тризну по тем, с  кем  нам  никогда  больше  не
встретитьсЯ.
   „жеймс Њогридж отошел, преставилсЯ. —то там у тебЯ, Њинни, - "Њочи моей
нет терпеть". …сли она так сказала („ай-ка глЯну  на  нее.  Ћна  смахивает
Яичную скорлупу - скорлупа летит вниз по отвесным откосам). ‘омнений  нет,
так  она  и  сказала,  когда,  привалЯсь  к  стене,  пощипывала  бомбошки,
окаймлЯющие бордовые портьеры в спальне. Ќо когда сам  говоришь  с  собой,
кто тогда говорит? - погребеннаЯ душа, дух, загонЯемый все глубже и глубже
в глубь самого главного подземельЯ; то самое  Я,  которое  принЯло  схиму,
отринуло свет - трусливо, говоришь?  -  зато  как  оно  прекрасно,  когда,
помахиваЯ фонарем, неустанно носитсЯ ввысь-вниз по сумрачным  ходам.  "Ќет
больше сил моих, - говорит дух. - € этот тип за обедом - и •ильда - и дети
туда же". Ѓоже, как она рыдает! ќто дух оплакивает  свой  удел,  мЯтущийсЯ
дух, - он жаждет приткнутьсЯ на коврах, которые с каждым днем садЯтсЯ  все
сильнее и сильнее, скукоживающихсЯ, уходЯщих из-под ног клочках вселенной,
где в небытие уходит все: любовь, жизнь, вера, муж,  дети,  и  кто  знает,
какие лепота и красота, поблазнившиесЯ некогда отроковице: "Ќе длЯ менЯ...
не длЯ менЯ".
   —то же остаетсЯ - пышки,  облезлый  старый  пес?  Ѓисерные  салфеточки,
думаетсЯ мне, и единственнаЯ прихоть - нижнее белье. …сли  бы  Њинни  Њарш
переехала машина и ее увезли в больницу, даже сестры и  доктора  и  те  бы
подивились... ’ут тебе и перспектива, тут тебе и  прозрение,  тут  тебе  и
даль - а в ней темнаЯ точка в самом  конце  улицы,  зато  пока,  пока  чай
благоухает, и пышка с пылу-жару, и пес - "Ѓенни, иди  на  место,  мальчик,
смотри, что тебе  мама  принесла!".  €,  взЯв  перчатку  с  продырЯвленным
пальцем, ты вновь вызываешь на бой вечно расширЯющего свои пределы демона,
демона прорех, вновь возводишь крепостные стены, водишь  иголкой  с  серой
шерстЯной нитью туда-сюда, туда-сюда.
   ’уда-сюда, взад-вперед - ткешь паутину, которую и самому господу Ѓогу -
тсс, не думать о Ѓоге! ЉакаЯ прочнаЯ  штопка!  Ќе  штопка,  а  заглЯдение!
Џусть ничто не тревожит ее, пусть мЯгко струитсЯ свет и облака высвечивают
зелень первой наклюнувшейсЯ почки. Џусть воробей,  опустившись  на  ветку,
сронит повисшую на ней дождевую каплю...  Џочему  ты  поднЯла  глаза?  —то
причиной?  ‡вук,  мысль?  ѓосподи!  ‚новь  возвращаемсЯ  вспЯть  к  твоему
проступку, к лиловой ленте за зеркальным  стеклом?  Ќо  вот  идет  •ильда!
“нижениЯ, поношениЯ - ой-ой! ‡аделаем брешь!
   ‡аштопав перчатку, Њинни Њарш прЯчет  ее  в  Ящик.  ђешительным  жестом
задвигает его. џ вижу ее отражение в зеркале.  ѓубы  стиснуты.  Џодбородок
задран. Ћна принимаетсЯ шнуровать ботинки. „альше - подносит руку  к  шее.
—то изображает ее брошь? Ћмелу или крылышки? € что  вообще  тут  творитсЯ?
…сли Я не попала пальцем в небо - пульс  у  тебЯ  участилсЯ,  приближаетсЯ
решительный момент, нити  скрещиваютсЯ,  впереди  -  Ќиагара.  ‘ейчас  или
никогда! ѓосподи, спаси тебЯ и  помилуй!  ‚перед!  ЊужайсЯ!  Ќе  отступай,
смелей! Ћна уже на пороге - не давай ей садитьсЯ на шею! Ћткрывай дверь! џ
с тобой заодно! Ќачни перваЯ!  ЏотЯгайсЯ  с  ней  силами,  чтоб  ей  пусто
было...
   - Ћй, извините. „а, это €стборн. ‘ейчас Я помогу вам снЯть ее. „айте-ка
попробую за ручку. <€ все же, Њинни, хоть мы и не показываем вида, Я  тебЯ
разгадала - теперь ты мне Ясна.>
   - ќто весь ваш багаж?
   - “ж не знаю, как вас благодарить.
   (€ все же почему ты озираешьсЯ? •ильда не придет встречать тебЯ, и „жон
не придет, и Њогри ж мчит сейчас где-то по ту сторону €стборна.)
   - ‚ы уж извините, лучше Я подожду у своего саквоЯжа, так оно  надежнее.
Ћн пообещалсЯ менЯ встретить. Ђ вон и он. Њой сынок.
   € они удалЯютсЯ вместе.
   Ќу и ну, чтоб мне пусто... ‚от уж, Њинни,  чего  не  ожидала,  того  не
ожидала! ‘транный юнец... Џогоди! џ ему скажу - Њинни! - Њисс Њарш! - •отЯ
кто его знает. ‚от и плащ у нее как-то подозрительно топорщитсЯ.  „а  нет,
быть того не может,  это  никуда  не  годитсЯ!..  ‘мотри,  как  он  к  ней
наклонилсЯ, когда они подошли к контролеру. Ћна отыскала свой билет. ‚ чем
тут дело? € они уходЯт прочь, вдаль - рука об руку... ‚от так так, мой мир
рушитсЯ. Ќа чем стою? —то знаю? ќто вовсе не  Њинни.  €  не  было  никогда
никакого Њогриджа. € кто такаЯ Я сама? € жизнь пуста - хоть покати шаром!
   € все же последний взглЯд на них - они сходЯт с тротуара,  она  огибает
большое здание  следом  за  ним  -  преисполнЯет  менЯ  восторгом  -  менЯ
захлестывает вновь. ‡агадочные незнакомца!! Њать  и  сын.  Љто  вы  такие?
Џочему идете по улице? ѓде будете  спать  сегоднЯ,  где  завтра?  Ћй,  как
крутит, бурлит - менЯ сносит наново! џ  пускаюсь  вслед  за  ними.  Њашины
снуют туда-сюда. Ѓрызжет, льетсЯ Яркий  свет.  ‡еркальные  стекла  витрин.
ѓвоздики; хризантемы. Џлющ в сумрачных садах. ’ележки молочников у дверей.
Људа б Я  ни  шла,  Я  вижу  вас,  загадочные  незнакомцы,  вижу,  как  вы
заворачиваете за угол, матери и сыновьЯ; вы, вы, вы. џ прибавлЯю шаг,  иду
следом за вами. Ђ это, думаетсЯ мне, море. Џейзаж сер;  тускл,  как  зола;
шелестЯт и шепчут волны. …сли б Я  преклонЯла  колена,  если  б  соблюдала
обрЯды, эти древние причуды, только вас, незнакомые мне люди, - вас  бы  Я
обожествлЯла; если б Я распахнула объЯтьЯ, только тебЯ  заключила  б  Я  в
них, тебЯ привлекла к груди - обожаемый мир!


        ‘’ђ“ЌЌ›‰ Љ‚Ђђ’…’ (пер. - ….‘уриц)

   Ќу вот мы и собрались, и стоит  вам  окинуть  взглЯдом  зал,  вы  сразу
убедитесь, что метро и трамваи, а отчасти  и  собственные  экипажи,  даже,
смею думать, запрЯженные рысаками ландо из конца  в  конец  прошивали  длЯ
этого ‹ондон. € все же менЯ вдруг одолевает сомненье...
   …сли и в самом деле правда, как  тут  говорЯт,  что  по  ђиджентс-стрит
закрыт проезд, и подписан мир, и не так  уж  холодно  длЯ  такого  времени
года, и за такую цену и то не снимешь квартиру, и в гриппе самое опасное -
осложнениЯ; если Я  спохватываюсь,  что  забыла  написать  насчет  течи  в
леднике и посеЯла перчатку в поезде; если  кровные  корни  вынуждают  менЯ
истово трЯсти руку, протЯнутую, быть может, не без колебаний...
   - ‘емь лет не видетьсЯ!
   - ‘ самой ‚енеции.
   - € где же вы теперь обретаетесь?
   - —то ж, вечером мне вполне удобно, хотЯ, может быть, это слишком нагло
с моей стороны...
   - Ќо вы нисколько не переменились!
   - —то ни говори, война есть война...
   …сли разум пробивают такие легкие стрелы и - по  законам  человеческого
общежитиЯ - едва выпущена одна, уже  наготове  другаЯ;  если  из-за  этого
кидает в жар, и вдобавок полыхает электричество; если чуть не каждое слово
тЯнет, как водитсЯ,  поправки,  расшаркиваньЯ  и  оговорки,  расшевеливает
желаниЯ, амбиции и тоску, - если все так, и плывут на поверхность  шлЯпки,
боа, фраки и жемчуг на галстуках, - неужто же мыслимо?
   —то именно? ‚ том-то и закавыка, что с каждой минутой труднее  сказать,
отчего, вопреки всему, Я тут сижу, не умеЯ даже припомнить, что  именно  и
когда в последний раз это испытано мной.
   - Џроцессию видели?
   - Љороль, кажетсЯ, замерз.
   Ќет, нет и нет. „а, но что именно?
   - Ћна дом купила в Њамзбери.
   - Њожно ее поздравить.
   Њне же, напротив, совершенно очевидно сдаетсЯ, что ее, кто  она  ни  на
есть, можно послать с  легким  сердцем  к  чертЯм,  со  всеми  квартирами,
шлЯпками, чайками, и так, быть может, сдаетсЯ сотне дам и господ,  которые
тут сидЯт, парадные, защищенные оградой мехов, жемчугов и довольства. Ќу а
Я-то сама тоже мирно сижу в  золоченом  кресле  и  раскапываю  погребенное
прошлое,  как  все,  ибо,  судЯ  по  неким  знакам,  все  мы,  если  Я  не
обманываюсь, что-то силимсЯ вспомнить, что-то исподволь  ищем.  €  к  чему
суетитьсЯ? ЃеспокоитьсЯ о покрое костюма? Ћ  перчатках  -  застегнуть  или
нет? € вглЯдыватьсЯ в это пожилое лицо на темном фоне картины: лишь минуту
назад оно было оживленное, светское, а сейчас  вот  печальное,  замкнутое,
словно подернулось тенью. ‡а стеной настраивают вторую скрипку - не правда
ли? ‚ыходЯт; четыре черные  фигуры,  с  инструментами,  усаживаютсЯ  подле
белых квадратов под световой ливень; покоЯт смычки  на  пюпитрах;  дружный
взмах,  трепетанье,  и,  глЯдЯ  на  музыканта  напротив,  перваЯ   скрипка
отсчитывает - и раз, и два, и три...
   ‚ихрь, шквал, напор, взрыв! ѓрушевое дерево наверху горы. Ѓьют фонтаны;
сыплютсЯ капли. Ђ волны ђоны мчат глубоко  и  полно,  летЯт  под  мостами,
разметываЯ прЯди водорослей, полощут  тени  над  рыбой,  серебрЯной  рЯбью
бегущей ко дну, затЯнутой - это трудное место, - засасываемой водоворотом;
плеск, брызги, ранЯт воду острые плавники: поток дымитсЯ,  кипит,  сбивает
желтую гальку, крутит, крутит, вот отпустил, падает, падает,  вниз,  вниз,
но нет, взвиваетсЯ кверху нежной спиралькой; тонкой стружкой,  как  из-под
аэроплана; выше, выше... ‘то раз  прекрасны  добрые,  веселыми  шагами,  с
улыбкой идущие по земле; и шалые, бывалые рыбачки, присевшие под мостками,
греховодницы, как дивно  гогочут  они,  и  галдЯт,  и  ступают  враскачку,
враскачку... аа-ах, гм, кха!
   - ђанний Њоцарт, конечно...
   - „а, но мелодиЯ, как все его мелодии вообще, приводит  в  отчаЯние,  Я
хочу сказать, вселЯет надежду... „а, так что Я хочу сказать? ‚от ведь ужас
с этой музыкой! ’Янет, знаете, танцевать, смеЯтьсЯ,  есть  пирожные,  есть
мороженое, пить сухое, терпкое вино.  Ќепристойный  анекдот,  между  нами,
тоже был  бы  очень  кстати.  —ем  старше  делаешьсЯ,  тем  больше  любишь
непристойности. •а-ха. ‚от мне смешно. Ќу отчего? ‚ы ведь ничего такого не
сказали, да и тот старый господин... Ќо позвольте... шш!
   Ќас несет дальше грустнаЯ река. ‹уна заглЯнула под вислые ветви ивы,  и
Я вижу лицо твое, Я слышу твой голос, и птица поет, когда мы проходим  под
ветлами. —то ты шепчешь? Џечаль, печаль. ђадость, радость. ‘плетенные, как
блестЯщие под луной камыши. ‘плетенные,  неотторжимо  сращенные,  стЯнутые
болью, обтЯнутые грустью - тррах!
   ‹одка  тонет.  ’она  распрЯмились,  взмывают,  истончаютсЯ,  становЯтсЯ
мутным призраком, и призрак огненным острием рвет сдвоенную  свою  страсть
из моего сердца. „лЯ менЯ поет он, распечатывает  мою  печаль,  растоплЯет
жалость, затоплЯЯ любовью бессолнечный мир,  и  не  сбавлЯет,  не  унимает
нежности, но ловко, тонко плетет свою вЯзь, плетет, пока расколотые надвое
не срастутсЯ; взлет, всхлип и - покой, и печаль, и радость.
   Ћ чем же тогда грустить? € еще спрашивать - что?  …ще  чего-то  хотеть?
‚се  ведь  улажено;  да;  уложено  на  покой  под  покрывалом  из  розовых
лепестков, осыпающихсЯ  лепестков.  ЋсыпаютсЯ.  Ђх  нет,  перестали.  Ћдин
лепесток завис на немыслимой высоте, как крошечный парашютик под невидимым
аэростатом, и кружит, трепещет. …му до нас не долететь.
   - Ќет, нет. џ и не заметила. ‚от ведь ужас с этой  музыкой  -  дурацкие
мечты. ‚тораЯ скрипка отстала, вы говорите?
   - ќта стараЯ миссис Њанроу пробираетсЯ к выходу. ‘  каждым  годом  хуже
видит, беднЯжка, а тут такой скользкий пол.
   ЃезглазаЯ старость, седоголовый ‘финкс...  ‘ейчас  стоит  на  тротуаре,
подзывает строго красный автобус.
   - Љак чудесно! Љак дивно они играют! Љак-как-как!
   џзык без костей. ‘ама простота. ЏерьЯ на соседствующей со  мною  шлЯпке
пестры и приманчивы,  как  детскаЯ  погремушка.  ‚  щели  занавеса  зелено
вспыхивает платановый лист. „о чего странно, до чего хорошо.
   - Љак-как-как! шш!
   „вое влюбленных на траве.
   - …сли, сударынЯ, вы благоволите принЯть мою руку...
   - џ бы и сердце вам вверила, сударь. ‘верх того, мы оставили тела  наши
в пиршественной зале. ќти, на мураве, - только тени наших душ.
   - ‡начит, это обнимаютсЯ наши души.
   ‹имоны и лавры кивают. ‹ебедь отталкиваетсЯ от берега и сонно плывет на
стремнину.
   - € что же? Ћн провожал менЯ по коридору и на повороте наступил мне  на
кружевную оборку. џ вскрикнула: "Ђх!" џ остановилась, нагнулась, а что мне
еще оставалось? Ђ он обнажил шпагу, сделал  такой  выпад,  словно  кого-то
пронзает насквозь, крикнул: "Ѓезумье, безумье!" - и Я завизжала, а  Џринц,
он что-то писал на пергаменте в эркере окна, вышел в  скуфейке  и  туфлЯх,
отороченных мехом, сорвал со стены рапиру - дар ЉоролЯ €спанского, знаете,
- и тут Я сбежала, накинула этот плащ, чтобы было не видно порванную юбку,
и сбежала... Ќо тише! Ћхотничий рог!
   ѓосподин так проворно отвечает даме, и она так взлетает по лестнице,  и
так остроумно обмениваютсЯ они любезностЯми, что речь их  разрастаетсЯ  до
страстного вздоха, терЯет слова,  но  смысл  остаетсЯ  достаточно  Ясен  -
любовь, смех, бег, ловитва, благословение небес  -  и  все  это  окатывает
веселой волною