й жалеть его и хвалить, и на сей раз ему не
изменит. Ћн ее развеселит. Џридумает что-нибудь легкое, простое и  скажет.
Ќо что? Ћн увЯзнул в работе и забыл, что в таких случаЯх говоритсЯ. ™енок?
Ћни завели щенка. Љто сейчас присматривает за щенком? - спросил он. „а уж,
думал „жеймс беспощадно, оглЯдываЯ голову сестры на фоне  паруса,  где  ей
устоЯть? џ останусь один. ЏридетсЯ одному исполнЯть договор. Ќе будет  Љэм
никогда насмерть стоЯть против тиранства, думал он  мрачно,  глЯдЯ  на  ее
грустное, насупленное, покорное лицо. €, как бывает, когда тень тучи лЯжет
на зелень гористой округи  и  придавит  ее,  и,  кажетсЯ,  все  среди  гор
печалуетсЯ и грустит, и горы сами будто  задумались  о  судьбе  потемнелой
зеленой округи, то ли жалостно, то ли злорадно,  так  и  Љэм  сейчас  себЯ
чувствовала будто под тучей, сидЯ среди спокойных и  твердых  людей  и  не
знаЯ, как ответить отцу про щенка; как устоЯть против этой мольбы - прости
менЯ, пожалей менЯ; покуда „жеймс, законодатель, разложив скрижали  вечной
мудрости у себЯ на коленЯх (его рука на  румпеле  казалась  ей  символом),
говорил: не сдавайсЯ, борись. Ћн все  верно  говорил.  ‘праведливо.  Ќужно
насмерть стоЯть против тиранства, - думала  Љэм.  ‚ыше  всех  человеческих
качеств она ставила справедливость.  Ѓрат  был  -  самый  богоподобный  из
смертных. Ћтец - самое униженное смиренье. Љому уступить, думала она, сидЯ
между ними, глЯдЯ на берег, где спутались  странно  восток  и  запад,  где
лужок и терраса и дом - все стерлось, слилось, и где воцарилсЯ покой.
   - „жеспер, - буркнула она хмуро. Ћн присмотрит за щенком.
   Ђ как она думает его назвать? - не унималсЯ отец. “ него, когда он  был
маленький, был пес, и того звали Џушок. Ћна сдастсЯ, думал „жеймс, видЯ на
лице у нее новое выражение, и он это выражение помнил. Ћни опускают  глаза
на вЯзанье или на что-то еще. € потом, вдруг, они  поднимают  глаза.  €  -
синий сполох - он помнил, и кто-то с ним рЯдом смеЯлсЯ, сдавалсЯ, а сам он
злилсЯ ужасно. ќто мама, конечно, была, он думал, сидела на чем-то низком,
а над нею стоЯл отец. Ћн стал откапывать из-под впечатлений, которые времЯ
неустанно и тихо, листок за листком,  складку  за  складкой  складывало  в
памЯти; из-под запахов, звуков; голосов  -  грубых,  плоских  и  милых;  и
скользЯщих огней, и стучащих швабр; гремЯщих и шепчущих волн - как  кто-то
бродил-бродил и вдруг встал и застыл над ними. Ќо одновременно он отмечал,
что Љэм прочесывает пальцами  воду,  смотрит  на  берег;  и  ни  слова  не
говорит. Ќет, не сдастсЯ она, он подумал; она-то другаЯ, он  подумал.  —то
ж, если Љэм не хочет ответить, не стоит к  ней  приставать,  решил  мистер
ђэмзи и стал нашаривать книгу в  кармане.  Ќо  она  хотела  ответить;  она
просто мечтала, чтоб ее отпустило;  чтоб  Язык  развЯзалсЯ  и  можно  было
сказать: "Ђх да, Џушок. џ его назову Џушок". …й  даже  хотелось  спросить:
"ќто тот самый, который  нашел  один  дорогу  через  болота?"  Ќо  как  ни
старалась, она не могла ничего такого придумать, чтоб, оставаЯсь суровой и
не изменив договору, тайно от „жеймса, дать отцу знак, что она любит  его.
Џотому что она думала, прочесываЯ пальцами воду (внук  Њакалистера  поймал
скумбрию, и она билась на днище, с  кровавыми  жабрами),  потому  что  она
думала, глЯдЯ на „жеймса, бесстрастно сверлившего взором парус  или  вдруг
окидывавшего  горизонт,  -  тебе-то  что,  тебе  не  понЯть   этой   муки,
раздвоенности, этой неодолимой туги. Ћтец шарил в кармане; миг еще,  и  он
найдет свою книгу. Ќикто на свете ей не нравитсЯ так;  длЯ  нее  его  руки
прекрасны,  и  ноги,  и  голос,  слова,   нетерпенье,   и   вспыльчивость,
странность, и страсть, и то, как он при чужих говорит: "мы  гибли,  каждый
одинок", и его отвлеченность. (‚от - книгу раскрыл.) Ќо ведь несносно, она
думала, распрЯмлЯЯсь и глЯдЯ, как внук Њакалистера рвет крючок из жабр еще
одной скумбрии, - это его ослепление, и тиранство,  которое  отравлЯло  ей
детство, вызывало страшные бури, так что  и  теперь  еще  она  просыпаетсЯ
среди ночи и трЯсетсЯ  от  Ярости,  вспоминаЯ  его  какую-нибудь  команду;
оскорбленье какое-нибудь. "‘делай то", "‘делай се"; его  властолюбие;  это
его "Џокорись".
   € она не сказала ни слова, только грустно, неотрывно смотрела на берег,
окутанный поволокой покоЯ; будто все там уснули, она думала; и вольны, как
дым; как волны, как призраки, вольны уходить и ЯвлЯтьсЯ.  ’ам  у  них  нет
печалей, она думала.


        5

   „а, это их лодка, решила ‹или Ѓриско, стоЯвшаЯ на краю лужка. ’а  лодка
с темно-серыми парусами, котораЯ было нырнула и - понеслась по волнам. ’ам
он сидит, и детки его все не проронЯт ни  слова.  €  его  не  догнать.  …е
давило невысказанное сочувствие. Џисать было трудно.
   Ћна всегда его находила трудным. Ќе в состоЯнии была, помнитсЯ, в глаза
ему льстить. —то и сводило их отношениЯ к чему-то  бесцветному,  без  того
оттенка эротики, который делал таким  рыцарственным  и  даже  веселым  его
обращение с Њинтой. Ћн ведь как-то цветок ей  сорвал;  совал  свои  книги.
Ќеужто он  думал,  Њинта  их  станет  читать?  Ћна  их  таскала  по  саду,
лепесточком закладываЯ страницы.
   Џомните, мистер Љармайкл? - чуть не  спросила  она,  глЯдЯ  на  старого
господина. Ќо тот надвинул шлЯпу на лоб; уснул,  или  замечталсЯ,  или  за
словами охотилсЯ, кто его знает?
   Џомните? - ей очень хотелось спросить, когда она проходила мимо  и  уже
думала снова про то, как миссис ђэмзи сидела на берегу; и прыгал в  волнах
бочонок; и разлетались исписанные листки. Џочему - столько лет уж  прошло,
а это так живо, выделенное, высвеченное, видное до  мельчайшей  детали,  а
все, что было до и что после - сплошнаЯ пустынЯ на мили и мили кругом?
   ќто лодка? ќто пробка? - да, так она спрашивала. €  снова  ‹или  нехотЯ
вернулась к холсту. ‘лава  те  ѓосподи,  остаетсЯ  проблема  пространства,
думала она, хватаЯсь за кисть. Ћно  зиЯло.  Ќа  нем  держалась  всЯ  масса
картины. Џрекрасное, Яркое должно  оно  быть  на  поверхности,  воздушное,
легкое, как бабочкино крыло; но на поверку скрепленное железными  скобами.
—то-то такое, на что страшно дохнуть; но и ломовикам не  сдвинуть.  €  она
накладывала красное, серое, подкапываЯсь под пустоты пространства. € в  то
же времЯ - будто сидела с миссис ђэмзи на берегу.
   ќто лодка? ќто пробка? - спросила миссис ђэмзи. € принЯлась  нашаривать
очки. Ќашла и уже молча  сидела,  смотрела  на  море.  Ђ  ‹или  продолжала
писать, и было так, будто открыли двери и впустили ее  под  высокие  своды
собора, очень темного, очень торжественного, и она там стоЯла и озиралась.
Ћткуда-то из дальнего мира летели крики. Љорабли растворЯлись у  горизонта
в дымных столбах. —арльз пускал камешки вскачь по волнам.
   Њиссис ђэмзи сидела молча. Ћна, ‹или думала, рада была  помолчать  сама
по себе; отдохнуть посреди сутолоки и неразберихи человеческих  отношений.
Љто знает, кто мы? —то чувствуем? Љто знает, даже в минуту  близости:  так
это знанье и есть? € не портим ли мы, - так спрашивала,  наверное,  миссис
ђэмзи (и часто, кажетсЯ, перепадали эти минуты  молчаниЯ),  не  портим  ли
все, вслух его называЯ? Ќе  лучше  ли  так-то  вот  помолчать?  ‚о  всЯком
случае, мгновенье было, по-видимому, исключительно важным. Ћна вырыла Ямку
в песке и прикрыла, как бы погребаЯ совершенство мгновеньЯ. Ћно и осталось
- серебрЯной каплей, которой и озарЯетсЯ  мрак  прошедшего,  стоит  в  нее
окунутьсЯ.
   ‹или отступила - проверить перспективу. ‚от так! ‘траннаЯ это дорога  -
живопись. €дешь, идешь по  ней,  дальше,  дальше,  пока  не  очутишьсЯ  на
узенькой планке, совершенно одиноко, над  морем.  €  -  окунаешь  в  синее
кисть, а сама окунаешьсЯ в прошлое. Џотом,  она  вспомнила,  миссис  ђэмзи
встала. Џора было домой, завтракать. € все потЯнулись по  берегу,  и  ‹или
шла сзади с “ильЯмом Ѓэнксом, а впереди шла Њинта  в  дырЯвом  чулке.  Љак
назойливо красовалась у них перед носом эта дырка на  розовой  пЯтке!  Љак
терзалсЯ  из-за  нее  “ильЯм  Ѓэнкс,  хоть   ни   словом,   помнитсЯ,   не
охарактеризовал ее. „лЯ него эта дырка была  опровержением  женственности,
воплощала беспорЯдок и грЯзь, незастланные  до  обеда  постели,  требующую
расчета прислугу - все, чего он решительно не выносил. “ него была  манера
-  передергивать  плечами  и  растопыривать  пальцы,   как   бы   заслонЯЯ
неприглЯдный предмет - что он  сейчас  и  проделывал.  Ђ  Њинта  шла  себе
впереди, и, кажетсЯ, ее встретил Џол, и они вместе исчезли в саду.
   ђэйли! - думала ‹или, выжимаЯ из тюбика зеленую  краску.  Ћна  собирала
свои впечатлениЯ от этой четы. €х жизнь ей ЯвлЯлась в серии сцен;  одна  -
на рассвете, на лестнице. Џол  пришел  рано  и  улегсЯ  в  постель;  Њинта
запоздала. ‚от Њинта, накрашеннаЯ, разрЯженнаЯ, в каком-то венке, стоит на
лестнице в три часа ночи. Џол выскочил из постели в пижаме. ‚ руке кочерга
- на случай воров. Њинта жует бутерброд, стоЯ на  лестнице  возле  окна  в
мертвЯщем предутреннем  свете,  и  зиЯет  дыра  на  ковре.  Ќо  что  тогда
говорилось? - гадала  ‹или,  будто,  вглЯдываЯсь,  можно  услышать  слова.
“жасно. Ћн говорит, а Њинта назло жует  бутерброд.  Ћн  кидает  ей  что-то
злое, ревнивое, грубое, но  вполголоса,  чтоб  не  проснулись  дети,  двое
мальчиков. Ћн - осунувшийсЯ, погасший; она -  ослепительнаЯ,  равнодушнаЯ.
—уть не в первый же год все разладилось; семейного счастьЯ не вышло.
   ‚от так, - думала ‹или, набираЯ на кисть зеленую краску, - сочинЯем  за
людей подобные сценки, и это у нас  называетсЯ  их  "помнить",  "знать"  и
"любить". ’ут ни слова нет верного; все сама сочинила; но ведь именно  это
ей про них и известно. Ћна, как по штольне шла, углублЯлась в свою  работу
и в прошлое.
   …ще Џол как-то сказал, что "играет в шахматы по кофейнЯм".  €  на  этой
фразе  она  тоже  многое  понастроила.  Ћна  вспомнила,  что  сразу  тогда
вообразила, как он звонит горничной, и та говорит: "Њиссис ђэйли нет дома,
сэр", и он тоже решает уйти. ‚ообразила, как он сидит в углу, в  кошмарном
заведении, где дым въелсЯ в красный  плюш  кресел,  где  подавальщицы  вас
знают в лицо, и играет в шахматы с низеньким из  ‘ербитона,  который  чаем
торгует, и больше Џолу о нем ничего неизвестно. Ђ когда он приходит домой,
Њинты все еще нет. € тогда разразилась та сцена на лестнице, и он  схватил
кочергу на случай воров (разумеетсЯ, чтоб ее попугать) и надрывно твердил,
что она ему исковеркала жизнь. ‚о всЯком случае, когда она гостила  у  них
на той даче  под  ђикмансвортом,  отношениЯ  были  ужасно  натЯнутые.  Џол
поволок ее в сад показывать своих бельгийских зайцев, и Њинта увЯзалась за
ними, насвистываЯ и обнЯв его голой рукой за плечо, чтоб чего не сболтнул.
   Њинта, подозревала ‹или, этих зайцев терпеть не могла. Ќо уж она-то  не
лЯпала лишнего. Ќикаких таких "шахмат по кофейнЯм".  ‘ебе  на  уме.  Ќо  -
продолжаЯ историю ђэйли - теперь они благополучно миновали опасный период.
Ћна гостила у них прошлым летом, и сломалась машина, и Њинта подавала  ему
инструмент. Ћн сидел на обочине,  чинил  машину,  и  по  тому,  как  Њинта
подавала ему инструмент - деловито, дружески, просто, - Ясно было,  что  у
них все в порЯдке. “же не "влюбленность"; нет; он  завел  другую  женщину,
серьезную, с пучком и с портфелем (Њинта ее живописала сочувственно,  чуть
не в восторженных красках), котораЯ ходит с Џолом по митингам и  разделЯет
его воззрениЯ (он все меньше стеснЯетсЯ их излагать) относительно  налогов
на капитал и землевладение. ‘вЯзь отнюдь не разрушила брака, но  навела  в
нем порЯдок. ‚идно было, когда он сидел на обочине,  а  она  подавала  ему
инструмент, - что они большие друзьЯ.
   ‚от вам историЯ ђэйли.  ‹или  улыбалась.  Ћна  представлЯла  себе,  как
рассказывает ее миссис ђэмзи, которой любопытно бы было узнать, что с ними
сталось. Ћна не без торжества сообщила бы миссис ђэмзи, что брак  оказалсЯ
не слишком удачным.
   Ќо мертвые, подумала ‹или, наткнувшись на помеху в работе,  остановЯсь,
призадумавшись, отступаЯ на шаг-другой. Ћх  эти  мертвые!  -  пробормотала
она. €х жалеешь, их отметаешь, их даже презираешь  чуть-чуть.  Ћни  отданы
нам на милость. Њиссис ђэмзи поблекла, истаЯла. Њы  можем  плевать  на  ее
желаньЯ, разбивать ограниченные, старомодные взглЯды, пока от  них  ничего
не останетсЯ. Ћна все дальше и дальше от нас отходит. ’ам, в конце долгого
коридора лет, сидит, смешнаЯ, и о чем же толкует? "‡амуж,  замуж!"  (Ћчень
прЯмо сидит, и утро уже, и птицы в саду за  окном  начинают  чирикать.)  Ђ
ведь можно ответить: "‚се не по-вашему вышло. Ћни так нашли свое  счастье;
Я - так. †изнь теперь уж не та". € всЯ она, со всей своей красотой,  вдруг
показалась стародавней и пыльной.  ЏодводЯ  итог  судьбе  ђэйли,  стоЯ  на
припеке, ‹или вдруг почувствовала свое преимущество  перед  миссис  ђэмзи,
которой никогда не узнать, что Џол играет в шахматы по  кофейнЯм  и  завел
любовницу; и как он сидел на обочине, а Њинта подавала ему  инструмент;  а
сама она вот стоит на лужке у мольберта и вовсе не вышла  замуж,  даже  за
“ильЯма Ѓэнкса.
   Њиссис ђэмзи это затевала. ‚озможно, останьсЯ она в живых, она добилась
бы своего. ‚ то лето он вдруг  оказалсЯ  "добрейшим  человеком".  ЋказалсЯ
"первейшим ученым в своем поколении, муж говорит". Ќо он же был и  "бедный
“ильЯм - Я так расстраиваюсь, когда его навещаю, в доме никакого уюта,  за
цветами некому приглЯдеть". €  вот  их  посылали  гулЯть  парочкой,  и  ей
сообщали, с тем легким ироническим призвуком, который делал  миссис  ђэмзи
неуЯзвимой, что у нее научный склад ума; что она  любит  цветы;  и  она-де
удивительно аккуратна. € что за маниЯ вечно сватать?  -  думала  ‹или,  то
отступаЯ, то приближаЯсь к мольберту.
   (‚друг, так внезапно, как срываетсЯ  в  небе  звезда,  в  мозгу  у  нее
вспыхнул красный свет, окутавший Џола ђэйли, от него  исходЯщий.  ‚звилсЯ,
как огонь, зажженный дикарЯми на дальнем  острове  в  честь  какого-то  их
торжества. € были грохот и треск. € все  море  расколыхалось  багрЯнцем  и
золотом. € винный дух от него поднЯлсЯ и дурманил, и снова  толкал  очертЯ
голову кинутьсЯ со скалы и погибнуть в поисках брошки. €  от  грохота,  от
треска  сердце  у  нее  сжалось  омерзением  и  ужасом,  будто,  глЯдЯ  на
великолепие, роскошь, она сразу  увидела  расхищенье  казны,  недостойное,
жадное, и стало нехорошо на душе.  Ќо  силой  и  великолепием  то  зрелище
превосходило все, что ей доводилось видывать, и  выжглось  в  памЯти,  как
сигнал дикарей на пустынном затерЯнном берегу, и стоило  кому-то  при  ней
сказать "влюблен", сразу же, вот как сейчас, загоралсЯ огонь Џола ђэйли. €
гас. € она говорила себе, усмехаЯсь: "ќти ђэйли"; и вспоминала про шахматы
по кофейнЯм.)
   ‘ама она тогда чудом убереглась. ѓлЯнула на скатерть, и ее осенило, что
нужно передвинуть дерево ближе к центру, а вовсе не замуж выходить, и  она
же тогда просто возликовала. Ћна тогда понЯла, что не спасует перед миссис
ђэмзи - отдаваЯ должное поразительной власти, которую миссис  ђэмзи  имела
над  человеком.  ‘делай  это,  она  говорила,  -  и  человек  это   делал.
‚ластительна даже тень ее с „жеймсом в окне.  Ћна  вспомнила,  как  “ильЯм
Ѓэнкс тогда чуть ее не убил за легкомысленное отношение к  сцене:  мать  и
дитЯ. ‘прашивал - неужто ее не восхищает их  красота?  “ильЯм  Ѓэнкс,  она
вспомнила, смотрел на нее мудрым взглЯдом ребенка, пока она толковала, что
вовсе тут нет непочтительности: что свет здесь - требует тени  там  и  так
далее. “ нее и в  мыслЯх  не  было  небрежничать  с  темой,  которую,  они
согласились,  божественно  трактовал  ђафаэль.  Ќичуть  она  не   цинична.
Ќапротив. € со своим научным образом мыслей  он  ведь  все  понЯл,  что  и
доказывало бескорыстье  ума,  которое  безмерно  ее  поддержало,  безмерно
утешило. Ћказалось, с мужчиной можно всерьез говорить  о  живописи.  Џраво
же, дружба с  “ильЯмом  Ѓэнксом  ей  заметно  скрасила  жизнь.  Џрелестный
человек “ильЯм Ѓэнкс.
   Ћни  бродили  по  •эмптон-Љорту,  и,  безупречнейший   джентльмен,   он
предусмотрительно отправлЯлсЯ бродить вдоль реки, чтоб она могла не  спеша
помыть  руки.  •арактернаЯ  длЯ   их   отношений   черточка.   Њногое   не
произносилось. € они бродили вокруг  замка,  лето  за  летом  восторгались
пропорциЯми и цветами, и он говорил  ей  разные  вещи  про  перспективу  и
архитектуру, и замирал, устремив на дерево, пруд, ребенка (он все горевал,
что у него дочери нет) отвлеченный, отуманенный взглЯд,  естественный  длЯ
того, кто не вылезает из лаборатории, кого мир слепит, и  он  ходил  очень
медленно, заслонЯЯ глаза рукой, и останавливалсЯ, и запрокидывал голову, и
жадно вбирал воздух. Ђ потом говорил, что отпустил экономку  в  отпуск;  и
ему надо покупать новую дорожку  на  лестницу.  Ќе  составит  ли  она  ему
компанию, когда он пойдет покупать новую дорожку?  Ђ  как-то  раз,  заведЯ
разговор о ђэмзи, он сказал, что, когда он впервые увидел ее, на ней  была
сераЯ шлЯпа; ей  было  тогда  лет  девЯтнадцать  -  двадцать,  не  больше.
ЋшеломлЯюще была хороша. € он кинул взглЯдом  вдоль  аллеи  •эмптон-Љорта,
словно вот сейчас, меж фонтанов, он увидит ее.
   Ћна глЯнула на ступеньки под окном гостиной. “видела - глазами  “ильЯма
- образ женщины, спокойной, тихой, с опущенным взором. ‘идит  задумавшись,
размышлЯЯ (она была в сером в тот день). Ћпустила глаза. Ќе поднимет.  „а,
думала ‹или, старательно вглЯдываЯсь, такой Я и видела ее, но не в  сером;
и менее тихой, спокойной; не юной.  Ћбраз  готовно  представилсЯ  взглЯду.
“ильЯм говорил - ошеломлЯюще была хороша. Ќо красота ведь - еще не все.  ‘
этой красотою  морока  -  уж  слишком  готовно,  слишком  законченной  она
открываетсЯ взглЯду. Ћна сковывает, она замораживает  жизнь.  €  забываешь
про трепет, вспышку румЯнца, внезапную бледность, свет,  тень,  незаметные
такие подрагиваньЯ, которые на  миг  до  неузнаваемости  менЯют  лицо,  но
что-то новое открывают в чертах, что навеки въедаетсЯ в памЯть.  Људа  как
проще все стереть и сравнЯть под паволокой  красоты.  Ќо  с  каким  лицом,
гадала ‹или, она нахлобучивала войлочную шлЯпу, бежала в галошах по  росе,
распекала садовника Љеннеди? Љто знает? Љто скажет?
   Џротив воли она очнулась, очухалась,  спохватилась,  что  уже  она  вне
картины, и слегка  ошарашенно,  как  на  нереальный  предмет,  смотрит  на
мистера Љармайкла. Ћн лежал в шезлонге, сплетЯ на брюшке руки, и не  читал
и  не  спал,  просто  нежилсЯ,  -  переполненное  жизнью  созданье.  Љнига
свалилась в траву.
   …й захотелось подойти к нему вплотную и окликнуть: "Њистер Љармайкл!" €
он добродушно вскинул бы свой дымный, зеленооблачный взор. Ќо людей будишь
тогда, когда знаешь, что им сказать. Ђ она не что-то одно хотела сказать -
все сразу. ‘ловечками этими, которые кромсают, кургузЯт мысль, - ничего ты
не скажешь. "Ћ жизни, о смерти, о миссис ђэмзи"... Ќет, она думала, ничего
ты не скажешь,  и  никому.  Џрипирает  безотлагательнаЯ  необходимость,  и
говоришь, и выходит не то. ‘лова несет вкось, мимо  цели.  €  -  сдаешьсЯ;
мысль тонет; и стоишь, далеко не молодаЯ особа, настороженнаЯ, скрытнаЯ, с
морщинками на переносице, с опасливым взглЯдом. Ќу как в  словах  передать
ощущениЯ тела? Џередать пустоту вот там (она  смотрела  на  ступеньки  под
окном гостиной; они были страшно пусты).  ќто  ведь  понимаешь  телом,  не
головой. Ћт одного вида этих ступенек  ей  вдруг  стало  физически  тошно.
Њучила неосуществимость желаньЯ. •отеть невозможного, хотеть и хотеть - да
от этого заходитсЯ и переворачиваетсЯ сердце! Ћх, миссис ђэмзи! -  взывала
она без слов к существу, сидевшему подле лодки, ставшему отвлеченностью, к
этой женщине в сером, будто обвинЯЯ в том, что ушла, и в том,  что,  уйдЯ,
воротилась. Ћ ней так спокойно  думалось.  Ќичто,  дух,  пустота,  которой
можно безопасно играть денно и нощно, - вот что она стала такое,  и  вдруг
протЯгивает  руку  и  переворачивает  тебе  сердце.  €  пустые   ступеньки
гостиной, бахрома кресел внутри, шариком выкатившийсЯ  на  террасу  щенок,
кипенье  и  пенье  сада  превращаютсЯ  в   завитки   и   виньетки   вокруг
совершеннейшей пустоты.
   —то с нами происходит? —то вы на это скажете?  -  снова  захотелось  ей
спросить у мистера Љармайкла. ‚есь мир как растексЯ в этот ранний утренний
час - прудом мысли, глубоким водоемом реальности, и казалось, если  мистер
Љармайкл заговорит, - трещина  тронет  поверхность  пруда.  €  что  тогда?
—то-то вынырнет, что-то покажетсЯ. ‚скинетсЯ рука,  сверкнет  клинок.  ‚се
это глупость, конечно.
   ‡абавнаЯ мысль пришла в голову, что он услышал-таки все,  чего  она  не
сумела сказать. Ќепроницаемый старикан со своими этими пЯтнами на  бороде,
со  своими  стихами,  загадками,  лучезарно  плывущий  по  свету,  который
исполнЯет все его прихоти так, что кажетсЯ - стоит ему опустить руку, лежа
сейчас на лужке, и он выудит из травы все, что душе угодно. Ћна вглЯделась
в картину. „а, таков, вероЯтно, был бы его ответ: "вы", "Я", "она"  -  все
пройдет; ничего не останетсЯ; все поблекнет; только не слова и не  краски.
Ќо на чердаке же повесЯт, она подумала; скатают и заткнут под диван; но  -
не важно - даже и про такую картину - все правда. „аже  про  такую  мазню,
ну, не про получившуюсЯ картину, про замысел, можно  сказать  "это  навеки
останетсЯ"; так было она  и  сказала  себе  или  -  высказанные  слова  ее
испугали самонадеЯнностью - так бы и решила без слов -  когда,  глЯнув  на
картину, вдруг с удивлением обнаружила, что не видит ее.  ѓлаза  наполнила
горЯчаЯ влага (не сразу подумалось о слезах) и, не  мешаЯ  твердости  губ,
застлала зрение туманом и пролилась по щекам. ‚ообще-то она владеет  собой
- о да! - в остальном она владеет  собой.  Ќеужто  она  рыдает  по  миссис
ђэмзи, сама не сознаваЯ горЯ?  ‘нова  она  мысленно  метнулась  к  мистеру
Љармайклу. —то происходит? —то с нами происходит?  Ќеужто  тут  никуда  не
денешьсЯ? € вскидываетсЯ рука; клинок  -  режет;  кулак  -  разит?  €  нет
спасеньЯ? € пути провидениЯ не  вытвердить  наизусть?  €  ни  вожатаЯ,  ни
прибежища нет, только чудо, с вершины башни срывающеесЯ в высоту? Ќеужто -
даже на склоне дней - это  и  есть  жизнь?  -  непонЯтнаЯ,  беспамЯтнаЯ  и
неведомаЯ? Ќа миг один ей показалось, что встань они оба вот тут на лужке,
потребуй они объЯснениЯ, отчего она так немыслима, потребуй они объЯснениЯ
неотступно, как власть имеющие,  от  которых  нельзЯ  ничего  утаить  -  и
красота раскроетсЯ, пространство заполнитсЯ, пустенькие завитушки сложатсЯ
в образ; стоит только крикнуть погромче, и миссис ђэмзи окажетсЯ тут.
   - Њиссис ђэмзи! - сказала она вслух, - миссис ђэмзи! - ‘лезы катились у
нее по лицу.


        6

   <Њакалистер-внук взЯл одну рыбу и вырезал у нее из  бока  кусок  -  длЯ
наживки. €зувеченное тело (еще живое) он бросил обратно в море.>


        7

   - Њиссис ђэмзи! - кричала ‹или. - Њиссис ђэмзи!
   Ќо ничего не произошло. ’оска набухала. „о какого идиотизма  эта  пытка
может довести человека! ‘тарик меж тем  ничего  не  слышал.  ‚се  тот  же,
блаженный, спокойный - если угодно так думать, возвышенный.  ‘лава  благим
небесам, никто не слышал ее постыдного  воплЯ:  уймись  ты,  уймись  боль!
‡начит, она не окончательно выглЯдит умалишенной. Ќикто не заметил, как  с
хлипкой своей планки она шагнула в воды уничтожениЯ.  ‚от  -  стоит  себе,
невзрачнаЯ стараЯ дева, с кистью в руке, на краю лужка.
   € постепенно отпустили боль и досада  (быть  вытребованной  назад,  как
раз, когда она думала, что избавилась от миссис ђэмзи, что ей не  придетсЯ
больше о ней  тужить.  ’осковала  она  по  ней  среди  кофейных  чашек  за
завтраком? „а нисколько!), отпустили боль и досада, что  само  по  себе  -
бальзам, но вдобавок таинственным образом  ощущалось  чье-то  присутствие:
миссис ђэмзи, сбросив на нее возложенный груз,  невесомо  стоЯла  рЯдом  и
потом (ведь это была миссис ђэмзи во всем  сиЯнье  своей  красоты)  надела
венок из белых цветов и ушла. ‹или снова схватилась за тюбики.  Ќадо  было
атаковать неприступную изгородь. Џоразительно, как Ясно видела она  миссис
ђэмзи, обычной своей устремленной поступью  уходившую  по  плавным  полЯм,
исчезаЯ в их складчатой нежной лиловости, среди гиацинтов и лилий. Ђ все -
уловки профессионального зрениЯ. „олго после того, как узнала о ее смерти,
‹или так ее видела - она надевала венок и вместе  с  конвойным,  с  тенью,
неоспоримо шла по полЯм. ‡рительный образ, фраза имеют власть утешать. ѓде
бы ни писала она, здесь ли, еще где-то на воле, в ‹ондоне - к ней ЯвлЯлось
это виденье, и глаз, сощурЯсь, всюду  искал  подспорьЯ.  ЌырЯл  в  глубину
вагона,  автобуса;  выхватывал  линию  шеи,  окат  виска;  охватывал  окна
напротив; ночные огни Џиккадилли, прошивающие  темноту.  ‚се  было  частью
этих   смертных   полей.   Ќо   всегда   что-нибудь   -    лицо,    голос,
мальчишка-газетчик, выкликающий "‘тандарт" и "Ќьюс", - отрезвлЯло, мешало,
будило, требовало и добивалось усилий вниманиЯ, и видение приходилось  без
конца подновлЯть. ‚от и сейчас, уступаЯ потребности глаза в шири  и  сини,
она смотрела на бухту,  и  синие  полосы  волн  превращала  в  холмы  и  в
застывшее поле - лиловеющие прогалы. € опЯть, как всегда,  глаз  наткнулсЯ
на несообразность. Ќа середине бухты торчала темнаЯ точка. ‹одка. „а,  уже
в следующую секунду она  это  понЯла.  ‹одка  -  но  чьЯ?  Њистера  ђэмзи,
ответила она себе. Њистера ђэмзи; человека, который  прошествовал  мимо  с
приветственным взмахом руки,  отрешенно,  возглавлЯЯ  процессию,  в  своих
несравненных  ботинках;  который  от  нее  домогалсЯ  сочувствиЯ,  а   она
отказала. ‹одка была уже на середине бухты.
   Ћчень Ясное было утро, несмотрЯ на изредка налетавший ветер, и  небо  и
море совершенно слились, и паруса высоко проплывали по небу, и купались  в
воде купола облаков. Џароход далеко-далеко выпустил дымный  свиток,  и  он
декоративно петлилсЯ и вилсЯ  по  сини,  словно  по  тоненькой  кисее,  на
которой все выткано и тихо вместе с нею колышетсЯ. €, как часто  случаетсЯ
в особенно Ясные дни, скалы будто помнили о пароходах, и пароходы знали  о
скалах, и они сигналами передавали друг другу свою какую-то тайную  весть.
€, порой подступавший к самому берегу,  маЯк  сегоднЯ  таЯл  в  немыслимой
дали.
   € где они теперь? - думала ‹или, глЯдЯ на бухту. ѓде-то он сейчас,  тот
самый старик, который молча прошествовал мимо  со  свертком  в  оберточной
бумаге под мышкой? ‹одка была на середине бухты.


        8

   Ќичегошеньки-то они там не чувствуют, - думала  Љэм,  глЯдЯ  на  берег,
который, подымаЯсь и опадаЯ, делалсЯ все  более  дальним  и  мирным.  ђука
прорезала след по воде, а воображенье сочинЯло из зеленых вихрей  и  линий
узоры и уводило оторопелую, онемелую Љэм в подводное царство, где зыблютсЯ
жемчугом гроздьЯ пены, где, пропитавшись зеленым светом, у вас  изменЯетсЯ
всЯ душа и призрачное тело сквозит под зеленым плащом.
   Ќо вот вихрь вокруг ее ладони унЯлсЯ. ‚ода затихла; весь мир наполнилсЯ
скрипом и писком. ‚олны бились о борта  лодки  так,  будто  она  стала  на
Якоре. ‚се как-то странно на вас надвигалось. Џарус, от которого „жеймс не
отрывал глаз, так, что он сделалсЯ ему ближе любого знакомого,  совершенно
провис; они стали, и покачивались, и ждали бриза под  палЯщим  солнцем,  в
жуткой дали от берега, в жуткой дали от маЯка. ‚се на свете застыло.  ЊаЯк
стоЯл неподвижно, и вытЯнулась безжизненно черта далекого  берега.  ‘олнце
пекло все нещадней, и всех будто толкнуло друг к другу, и каждому пришлось
вспомнить  о  почти  позабытом  присутствии  остальных.  ‹еса  Њакалистера
отвесно ушла в воду. Ђ мистер ђэмзи читал себе, поджав и сплетЯ ноги.
   Ћн читал маленькую блестЯщую книжку в  пЯтнистом,  как  чибисово  Яйцо,
переплете. Ћни томились в этом кошмарном безветрии, а он  спокойно  листал
страницы. €, „жеймс чувствовал, каждаЯ страница листалась  особенным,  ему
адресованным жестом:  то  упрЯмым,  то  повелительным;  то  в  расчете  на
жалость; и все времЯ, пока отец читал и одну за  другой  листал  маленькие
страницы, „жеймс боЯлсЯ, что вот он вскинет взглЯд  и  что-то  скажет  ему
резким тоном. Ћтчего они тут застрЯли, он может спросить, или подобную  же
нелепость. € если он скажет такое, „жеймс думал - он схватит нож и  вонзит
ему в грудь.
   ‚ нем давно жила эта метафора - взЯть нож и вонзить в отцовскую  грудь.
Ќо сейчас, взрослый, глЯдЯ в бессильной  Ярости  на  отца,  уже  не  этого
старика над книжкой он хотел убить, но то, что на него  опускалось,  может
быть, без его ведома: страшную  чернокрылую  гарпию  с  жесткими  ледЯными
когтЯми и клювом, который бьет тебЯ, бьет  (он  еще  помнил  давний  холод
этого клюва на своей детской голой ноге), а потом улетает гарпиЯ, и вот он
снова - старик, очень, очень печальный, сидит и читает  книжку.  ‚от  кого
надо убить, вот кого надо пронзить в самое сердце. —ем бы он ни занЯлсЯ (а
он чем угодно может занЯтьсЯ, он чувствовал, глЯдЯ на дальний берег  и  на
маЯк), в банке будет служить, в конторе ли, адвокатом  станет  или  главой
предприЯтиЯ, - он всегда будет преследовать, выслеживать  и  вытравлЯть  -
тиранию и деспотизм, вот как это у него называетсЯ, когда людей  вставлЯют
делать то, чего они не хотЯт, когда их лишают права голоса. Ќу как скажешь
"не хочу", если он заЯвлЯет  "отправлЯйсЯ  со  мной  на  маЯк,  делай  то,
принеси мне се". ђаспластываютсЯ черные крыльЯ, железный клюв  бьет.  Ђ  в
следующую секунду он уже сидит и читает книжку; и может поднЯть от  нее  -
разве с ним угадаешь? - совершенно разумный взглЯд. Ћн может разговаривать
с Њакалистерами. Њожет совать золотой в заскорузлую ладонь старой  уличной
попрошайки;  может  орать  в  голос,  глЯдЯ  на  игрища  рыбаков;   руками
размахивать от возбуждениЯ. €ли в мертвом молчании просидеть за столом  от
начала и до конца ужина.  „а,  думал  „жеймс,  пока  лодка  барахталась  и
плескалась на солнцепеке; есть снежнаЯ целина, одинокий, суровый утес; и в
последнее времЯ ему стало сдаватьсЯ, когда отец что-то брЯкал к  изумлению
остальных, - лишь две пары следов на этом снегу: его собственные  следы  и
отцовские. ’олько они двое понимают друг друга. Ќо откуда же этот  ужас  и
ненависть? ђоЯсь в пластах листвы, которой времЯ выстлало душу, заглЯдываЯ
в непрорубную чащу, где все затушевано  и  искажено  мельканием  солнца  и
тени, где  пробираешьсЯ  наугад,  ослепленный  то  светом,  то  тьмой,  он
отыскивал живой зрительный образ, чтоб остудить и собрать и проЯснить свои
чувства. Џоложим, сидЯ ребенком в колЯсочке или у кого-нибудь на  коленЯх,
он увидел, как кому-то на ногу ненароком наехал  безвинный  фургон.  €  он
увидел гладкую, целую ногу в траве; потом  -  колесо;  и  -  ту  же  ногу,
искромсанную и красную. Љо колесо - безвинно. ‚от и теперь, когда отец  ни
свет ни зарЯ, протопав по коридору, вырывает  их  из  постели  ради  своей
экспедиции на маЯк, - это ведь колесо давит ногу ему, Љэм, чью угодно еще.
€ остаетсЯ сидеть и смотреть.
   „а, но о чьей же ноге он думал и в каком это было  саду?  Ѓыли  у  сцен
декорации; были деревьЯ; цветы; определенное освещение; действующие  лица.
‚се разыгрывалось готовней в саду, где не было  этой  насупленности,  этой
жестикулЯции; и разговаривали спокойно, вполголоса. ‚есь  день  входили  и
выходили. ‘тарушка болтала на кухне; и шторы засасывал и потом  выталкивал
ветер; все вздувалось; цвело; и на тарелки и чашки, на желтые  и  пунцовые
розы, долгоствольные и раскачивающиесЯ, к  ночи  тонкаЯ,  как  виноградный
листок, натЯгивалась желтаЯ пелена.  ‚се  к  ночи  темнело,  затихало.  Ќо
листоподобнаЯ пелена так тонка,  что  колышетсЯ  от  свечей,  морщитсЯ  от
голосов; и сквозь нее видна  склоненнаЯ  голова,  слышно  то  близкое,  то
дальнее шуршание платьЯ, позвЯкивание цепочки.
   € вот в этом-то мире колесо раздавило человеку ногу. —то-то, он помнил,
встало над ним; застило свет; не уходило; и что-то взметнулось,  прорезало
воздух, что-то острое, твердое - клинок, Ятаган - прошлось по  листве,  по
цветам даже этого блаженного мира, и все засохло, опало.
   - Ѓудет дождь, - он  помнил,  сказал  отец.  -  ‚ыбратьсЯ  на  маЯк  не
удастсЯ.
   ЊаЯк тогда был серебристой смутной  башней  с  желтым  глазом,  который
внезапно и нежно открывалсЯ по вечерам. Ђ теперь...
   „жеймс  посмотрел  на  маЯк.  “видел  добела  отмытые   скалы;   башню,
застывшую, голую; увидел белые и  черные  перекрытиЯ;  увидел  окна;  даже
белье разглЯдел, разложенное длЯ просушки на скалах. ‡начит, вот он  какой
- маЯк?
   Ќет, тот, прежний, был тоже  маЯк.  Ќичто  не  остаетсЯ  только  собою.
Џрежний - тоже  маЯк.  …два  различимый  порою  за  далью  бухты.  €  глаз
открывалсЯ и закрывалсЯ, и свет, казалось, добиралсЯ до них, в наполненный
солнцем и воздухом вечереющий сад.
   Ќо он одернул себЯ. ‘тоило ему сказать  "они"  или  "кто-то",  услышать
близкое шуршание платьЯ, дальнее позвЯкивание цепочки,  он  начинал  остро
чувствовать присутствие того, кто случилсЯ рЯдом.  ‘ейчас  это  был  отец.
ЌапрЯжение делалось невыносимым. ‚едь минуту еще не будет бриза -  и  отец
захлопнет книжку и скажет: "—то такое? Џочему мы тут валандаемсЯ, а?", как
однажды уже он всадил между  ними  свой  клинок  на  террасе,  и  она  всЯ
застыла, и будь тогда под рукой у „жеймса топор, нож, что  угодно  острое,
он вонзил бы его в отцовскую грудь. Ћна тогда всЯ застыла, и потом рука ее
стала вЯлой, и он понЯл, что она его больше  не  слушает,  и  она  встала,
ушла, и он осталсЯ один, жалкий, беспомощный, по-идиотски сжимаЯ ножницы.
   Ќе было ни ветерка. ‚ода урчала и фыркала на  дне  лодки,  и  несколько
скумбрий бились в мелкой не покрывавшей их луже.  ‚  любую  минуту  мистер
ђэмзи („жеймс на него боЯлсЯ взглЯнуть) мог встать,  захлопнуть  книжку  и
сказать что-нибудь резкое; но покамест он читал, и  „жеймс  украдкой,  как
босиком  крадешьсЯ  по  лестнице,   боЯсь   скрипом   половицы   разбудить
сторожевого пса, вспоминал, какаЯ она была и куда подевалась в  тот  день.
Ћн слонЯлсЯ за нею из комнаты в комнату, и наконец они очутились  в  такой
комнате, всей синей от множества фарфоровых блюд, и она говорила с кем-то;
он слушал; она говорила с прислугой; говорила все,  что  взбредет  на  ум.
"Ќам синее блюдо сегоднЯ понадобитсЯ. ѓде оно -  наше  синее  блюдо?"  Ћна
одна говорила правду; ей одной он мог сказать правду. ‚от в чем,  наверно,
секрет его не остывшей привЯзанности; она была человеком,  которому  можно
сказать все, что взбредет на ум. Ќо все времЯ, пока он про нее думал, отец
- он чувствовал - преследовал его мысль, и мысль спотыкалась и путалась.
   € он перестал  думать;  сидел,  держа  руку  на  румпеле,  под  пеклом,
неотрывно смотрел на маЯк и не мог шелохнутьсЯ, не мог смахнуть эти  зерна
печали, которые одно за другим оседали в душе. Ѓудто его свЯзали  канатом,
и отец затЯнул узел, и вырватьсЯ можно только, если взЯть нож и... Ќо  тут
парус медленно повернулсЯ,  поймал  ветер,  вздулсЯ,  лодка  встрЯхнулась,
сонно качнулась, очнулась  от  сна  и  понеслась  по  волнам.  ‘разу  всем
немыслимо полегчало. €х будто отбросило друг от друга,  каждый  снова  был
преспокойно сам по себе, и лесы туго и косо тЯнулись от борта. Ќо отец так
и не встал. ’олько загадочно высоко вскинул правую руку и опЯть уронил  на
колено, будто дирижировал тайной симфонией.


        9

   (Њоре, без единого пЯтнышка, думала  ‹или  Ѓриско,  глЯдЯ  и  глЯдЯ  на
бухту. Ћно синим шелком натЯнулось на бухту. “ дали страннаЯ власть; вот -
проглотила их, думала ‹или, канули навсегда, растворились  в  сути  вещей.
‚се так спокойно; так тихо. Џароход исчез, но большой  дымный  свиток  еще
струилсЯ по сини и никнул, прощаЯсь, как траурный стЯг.)


        10

   ’ак вот он какой, остров, думала Љэм, снова прочесываЯ  пальцами  воду.
Ћна никогда еще его не видела с морЯ. ‚от, оказываетсЯ, как он  улегсЯ  на
воду, с выбоиной посередине и двумЯ зубчатыми скалами, и волны  несутсЯ  к
нему, и разбегаютсЯ на мили  и  мили  кругом.  Ћн  совсем  крохотный;  как
листик, стоЯщий торчком. € вот мы взЯли лодочку, она думала,  уже  сочинЯЯ
историю о спасении с тонущего  кораблЯ.  Ќо  вода  сеЯлась  у  нее  сквозь
пальцы, убегали под лодку струи водорослей, и ей не хотелось сочинЯть  эту
историю дальше; хотелось просто дышать ветром воли и  приключений,  потому
что лодка неслась, а она думала  про  то,  как  отцовское  раздражение  по
поводу  стран  света,  настойчивость  „жеймса  по  поводу   договора,   ее
собственное малодушие - все исчезло, прошло, унеслось на  волнах.  —то  же
дальше? Људа нас мчит? Ћт руки, глубоко засунутой в воду и оледеневшей, до
самого сердца фонтаном стрельнула радость: перемена, приключение,  бегство
(Я живаЯ, вот она Я!). € брызги  радостного  фонтана  падали  на  смутное,
неопознанное, дремотно ворочавшеесЯ у нее в голове;  и  оно  озарЯлось  во
тьме. ѓрециЯ, ђим, Љонстантинополь. Љакой-никакой, крохотный, как  листик,
обмокнутый стеблем в золотое марево вод - он ведь тоже, значит, имеет свое
назначение во вселенной - этот маленький остров? “ж они бы ей объЯснили  -
те старые господа в кабинете. €ной раз она нарочно забредала из сада, чтоб
застать их врасплох. ‘идели (мистер Љармайкл и,  наверное,  мистер  Ѓэнкс,
оба старые и сухие)  друг  против  друга  в  креслах.  уршали  страницами
"’аймса", когда она забредала из сада, поглощенные неразберихой: кто и что
сказал про •риста; и на улице ‹ондона выкопан мамонт; и каков он - великий
Ќаполеон? Џотом они все  собирали  чисто  вымытыми  руками  (оба  в  сером
всегда; пахли вереском),  воссоединЯли  клочки,  переворачивали  страницы,
закидывали нога на ногу,  ронЯли  одно-другое  словцо.  ‡ачарованнаЯ,  она
брала с полки книгу и стоЯла, глЯдЯ на отца, который  так  аккуратно,  так
ровно исписывал страницы от угла до угла и вдруг легонько  покашливал  или
говорил что-нибудь старому господину напротив. €, стоЯ с открытой книгой в
руках, она думала - вот как листик в воде, так и мысль распускаетсЯ здесь,
и если тебе думаетсЯ легко  здесь,  среди  старых  господ,  которые  курЯт
трубки, шуршат страницами "’аймса", значит, все, что ты думаешь, - правда.
€, видЯ отца, писавшего у себЯ в кабинете, она думала (вот сейчас, сидЯ  в
лодке) - он лучше всех на свете, он самый умный; и никакой он не  суетный,
и он не тиран. Ќаоборот, когда он ее видел над книгой,  он  очень  ласково
спрашивал, не нужна ли ей его помощь?
   ЃоЯсь, как бы все это не оказалось неправдой, она посмотрела  на  отца,
склонившегосЯ над маленькой книжечкой в блестЯщем, пЯтнистом, как чибисово
Яйцо, переплете. Ќет. ‚се правда. Ќу, посмотри ты  на  него,  хотелось  ей
сказать „жеймсу („жеймс не отрывал глаз от паруса).  Ћн  Ядовито  попирает
чужое достоинство, говорил „жеймс. ‚ечно переводит разговор на себЯ и свои
книги, говорил „жеймс. Ќевыносимый эгоист. € - главное  -  он  тиран.  Ќу,
посмотри, - думала она, глЯдЯ на  отца.  Ќу,  посмотри  ты  на  него.  Ћна
смотрела, как он читает эту книжечку,  поджав  под  себЯ  ноги;  книжечку,
желтоватые страницы которой она знает, хоть не знает,  что  там  написано.
Ћна маленькаЯ; с убористой печатью; на форзаце, она знает, он записал, что
потратил  пЯтьдесЯт  франков  на  ужин;  вино  -  столько-то;   столько-то
официанту; все аккуратным столбиком сложено внизу страницы. Ђ что написано
в книжечке, у которой углы затупились в его кармане, она не знает.  Ћ  чем
он думает, не знает никто. Ќо он в это так  углублен,  что  если  поднимет
глаза, - вот как сейчас, - то не длЯ того, чтоб на что-то взглЯнуть; а длЯ
того, чтоб вернее ухватить свою мысль. € - снова проваливаетсЯ  в  чтение.
Ћн читает, она думала, так, будто кому-то показывает дорогу, или увещевает
огромное стадо овец, или пробираетсЯ в гору все выше и  выше  по  узенькой
тропке: а то вдруг шагает быстро,  напролом  через  заросли,  и  часто  ей
казалось, вот ветка хлестнула его по лицу, ослепила колючаЯ ветка, а он не
сдаетсЯ, идет и идет, перебрасываЯ страницы. € Љэм сочинЯла дальше историю
о спасении с тонущего кораблЯ, ведь, сидЯ тут, она  была  в  безопасности;
как тогда в безопасности, когда прокрадывалась  из  сада,  брала  с  полки
книгу,  а  кто-нибудь  из  старичков  вдруг  приспускал  газету  и   ронЯл
одно-другое словцо о характере Ќаполеона.
   Ћна смотрела назад,  на  море,  на  остров.  ‹истик  утрачивал  остроту
очертаний. ‘тал очень маленьким,  очень  далеким.  “же  море  было  важнее
берега. ‚олны кругом ходили и падали, и на одной плЯсало бревно; на другой
качалась чайка. ‚от тут где-то, она подумала, обмакнув пальцы в воду,  они
потонули в бурю, и мечтательно, сонно она прошептала -  мы  гибли,  каждый
одинок.


        11

   Љак же много зависит, думала ‹или Ѓриско, глЯдЯ на  море  -  почти  без
единого пЯтнышка и такое тихое, что лодки и облака будто застыли в лазури,
- как же много зависит, она думала,  от  расстоЯниЯ:  близко  ли  от  тебЯ
человек или он далеко. …е отношение к мистеру ђэмзи  менЯлось,  покуда  он
дальше и дальше плыл через бухту. Љак-то  разрежалось,  растЯгивалось;  он
становилсЯ более и более дальним.  …го  и  детей  как  заглотнула  лазурь,
заглотнул простор; а тут совсем рЯдышком на  лужке  вдруг  крЯкнул  мистер
Љармайкл.  Ћна  засмеЯлась.  Ћн  выуживал  из  травы  свою  книгу.   ‘нова
устраивалсЯ в шезлонге, пыхтЯ, отдуваЯсь, как морское  чудище.  ‘овершенно
другое дело, когда человек у тебЯ под  боком.  €  снова  все  стихло.  ’ам
должны бы уж встать; п