  отец гостЯм отнюдь не  рад. Ћдна -- кроме тебЯ, конечно,
мама. ’ебе-то длЯ недобрых предчувствий никаких новых причин не требовалось.
’ы просто знала  царЯ.  Њне  же  в  душе постоЯнно приходилось иметь дело  с
отцом: "’ы  ведь не предашь родного отца, дочь моЯ?"  џ  знала:  џсону нужно
руно. џ знала: государь  ему руно отдавать не хочет.  Џочему  не хочет -- об
этом  Я  даже не спрашивала.  Ђ  Я,  оказываетсЯ,  должна ему  помочь  этого
человека  обезвредить, любой ценой.  € Я видела, сколь непомерной была цена,
непомерной длЯ всех нас. Њне не оставалось ничего, кроме предательства.

     Њне  не  оставалось  ничего?  Љак  размывает,  однако,  течение  лет те
основаниЯ, что когда-то казались мне незыблемыми. ‘ каким исступлением снова
и снова  вызывала Я  в  памЯти  череду  событий, последовательность  которых
выстроилась в  моем  сознании  в крепостной вал,  неприступный длЯ сомнений,
которые   теперь,   с  таким   опозданием,  через   этот   вал   прорвались.
Ћдно-единственное слово пробило в крепости брешь: тщетность. ‘ тех пор как Я
нащупала под землей эти детские  косточки, мои руки помнЯт о других  детских
косточках  --  тех, что Я бросила  с борта  нашего кораблЯ-беглеца навстречу
царю,  нашему  преследователю,  швырнула сквозь  собственный  вой, это Я еще
успела запомнить. € царь прекратил погоню. ‘ тех пор аргонавты менЯ боЯлись.
‚ том числе и џсон,  которого Я увидела совсем другими глазами, едва узнала,
каков он на корабле как предводитель. ќто в Љолхиде он торкалсЯ куда попало,
как слепец, ничего не понимаЯ, всецело вверЯЯ себЯ в мои руки, но едва он, с
руном  на  плечах, взошел  на  свой корабль  -- передо  мной оказалсЯ совсем
другой  человек.  Људа  только   подевалась  былаЯ  неуклюжесть,   он  сразу
подтЯнулсЯ  и   распрЯмил   плечи,  в  его  озабоченности   судьбой  команды
чувствовалась спокойнаЯ мужественность,  а внимание, с которым он  следил за
погрузкой  колхидцев  на  корабли, произвело  на  менЯ  большое впечатление.
’огда,  помню, Я  впервые  услышала слово "беженцы".  „лЯ аргонавтов мы были
беженцами, менЯ это неприЯтно укололо. ‚прочем, от подобной чувствительности
быстро пришлось отвыкать.
     Ќо разве  в том сейчас  дело. Ќаверно,  все это  от  слабости, мама, --
минутнаЯ слабость, что нагонЯет  на  менЯ сегоднЯ  все  эти  мрачные  мысли.
’огда, стоЯ  на  берегу,  куда  ты  пришла со мной  проститьсЯ,  ты дала мне
понЯть, что одобрЯешь  мой поступок. “ менЯ ведь не было выбора. ‚ такой миг
много не скажешь. "Ќе  становись такой, как Я", -- сказала ты, притЯнув менЯ
к себе  с  силой,  какой  Я  давно  не  чувствовала  в  твоих  руках,  потом
отвернулась  и пошла вверх по склону -- прЯмо к дворцу,  где мертвецким сном
дрыхли царь со своей свитой после прощальной вечеринки, одурманенные зельем,
которое Я подмешала в  вино -- чаши с этим вином они то и дело поднимали  за
отъезд  џсона. …му самому строго-настрого было наказано не пить, иначе он не
найдет  дорогу  к  полю  Ђреса,  которую  Я  ему  показывала днем,  где  ему
предстоЯло, проскользнув  мимо  стражей, которые -- и об этом Я позаботилась
-- тоже спали, с моей  помощью свершить наконец то  дело, ради которого он и
прибыл в Љолхиду, на восточную окраину своего мира: снЯть со свЯщенного дуба
бога войны руно овена, которое его  дЯдЯ ”рикс,  спасаЯсь  бегством, оставил
здесь много лет назад и которое вдруг срочно понадобилось его родственникам.
‘воего  рода  испытание  мужества,  так  это  в  ту  пору виделось  мне,  не
посвЯщенной еще в запутанную семейную историю беднЯги џсона. „лЯ менЯ же это
руно, которое  аргонавты  лишь  позже, повнимательней его  рассмотрев, стали
называть "золотым  руном", было  самой обычной овечьей шкурой, какие у нас в
Љолхиде сплошь и рЯдом используют длЯ добычи золота, укладываЯ их по весне в
бурные  горные потоки, чтобы к ним приставали размытые талыми водами золотые
песчинки.  Ђргонавты   очень  подробно  менЯ  расспросили  об  этом  способе
намываниЯ  золота, который мне  казалсЯ самым обычным делом, а их приводил в
радостное  возбуждение:  значит,  в Љолхиде  есть  золото! ЌастоЯщее золото!
Џочему бы мне раньше им об этом не рассказать. ѓлЯдишь, и все их предприЯтие
оказалось бы куда прибыльней.
     ’олько здесь,  в Љоринфе, Я  их  понЯла.  Љоринф просто  одержим жаждой
золота. ЏредставлЯешь, мама, они не только  храмовую утварь и украшениЯ, они
самые  обычные  повседневные  предметы  делают из золота -- тарелки,  кубки,
вазы, даже скульптуры, и продают эти вещи по очень высоким ценам по всему их
средиземноморскому побережью, а в  обмен за необработанное золото, в простых
слитках, готовы давать зерно, быков, лошадей, оружие. Ђ что нас больше всего
изумило: ценность человека здесь определЯют по тому, сколько  у него золота,
от этого же зависит  и размер  податей, которые он должен вносить во дворец.
–елые  орды  служащих   занЯты  одними  подсчетами,  Љоринф  гордитсЯ  этими
чинушами,  а  Ђкам, главный  астроном  и первый  советник  царЯ, с которым Я
однажды  поделилась  своим  удивлением такому обилию бесполезных, но  весьма
заносчивых  писцов  и  счетоводов,  начал мне  втолковывать,  насколько  они
полезны и необходимы длЯ разделениЯ коринфЯн на разные об-

     щественные слои, благодарЯ чему страна только и делаетсЯ управлЯемой.
     -- Ќо почему именно золото? -- спросила Я.
     -  ’ы сама прекрасно знаешь,  -- ответил Ђкам,  -- только наши  желаниЯ
делают
     один предмет вожделенным и дорогим, а другой ненужным и, следовательно,
ничего
     не  стоЯщим.  Ћтец  нашего  царЯ Љреонта  был  очень  умным  человеком.
Ћдним-единственным  своим  указом  он  превратил  золото в  Љоринфе  в самую
вожделенную дра
     гоценность:  запретил  гражданам,  чьи  подати во  дворец не  достигают
определенных
     размеров, носить золотые украшениЯ.
     - ’ы тоже  умный человек, Ђкам, --  сказала  Я ему. -- ’олько ум у тебЯ
особен
     ный, в Љолхиде Я таких умников не встречала.
     --  Џросто  у вас  не  было  в  них  нужды,  --  ответил  он  со  своей
неподражаемой
     улыбкой, котораЯ сперва так менЯ обижала. € наверное, он прав.
     Ќо куда это менЯ завели дурацкие  мысли? Џора наконец встать. …сли менЯ
не обманывает зрение, мама, солнечные лучи уже бьют сквозь листьЯ смоковницы
почти  отвесно,  быть такого  не может, неужто Я провалЯлась и  проспала  до
полуднЯ,  такого со мной отродЯсь  не.бывало. ќто  все из-за пещеры, не могу
поднЯтьсЯ, да помогите же кто-нибудь, ‹исса, дети...  Ќу вот, наконец кто-то
щупает мне лоб, чей-то голос произносит:
     - ’ы больна, ЊедеЯ.
     ќто ты, ‹исса?
     Ќеистов натиск мужей,
     жаждущих остатьсЯ в памЯти людской
     и обессмертить имена свои
     на времена вечные.
     Џлатон. Џир
     џсон
     ќта баба менЯ погубит. Љак будто  Я всегда  этого не знал.  "ЊедеЯ менЯ
погубит",  -- Я  прЯмо  так Ђкаму  и  сказал. Ђ он  даже не  возразил,  но и
подтверждать  не стал, как  обычно,  в своей омерзительной манере. ‚ечно эта
улыбочка, вечно этот взглЯд с хитрецой, вечно этот вкрадчивый говорок, когда
он  заводит речи о  том,  что уж  кого-кого', а менЯ-то теперь так просто не
возьмешь.  Љ чему он клонит? џсное дело, он что-то прослышал,  наш верховный
астроном.
     -- ’ы что, Ђкам, смеЯтьсЯ  надо мной вздумал?  -- напустилсЯ Я на него,
на  что  он  только  удрученно  покачал  головой,  своей  костлЯвой  длинной
черепушкой, так  нелепо увенчивающей  все его нескладное  тело,  в  котором,
кажетсЯ,  ни  один  сустав к  другому  не  подходит.  "Љак же ему,  беднЯге,
приходитсЯ пыжитьсЯ,  чтобы внушительно выглЯдеть" -- так ЊедеЯ  выразилась,
когда впервые его узрела, у них с самого начала отношениЯ не заладились, она
просто не  пожелала ни в чем пойти ему навстречу. Ћх, чую Я, не к  добру все
это.
     Ђ  теперь  вот  он ей враг. Ќе  знаю  почему,  похоже, Я  опЯть  что-то
упустил, Я все времЯ что-то упускаю в кутерьме этого царского дома, обычаи и
нравы  которого мне так трудно даютсЯ. ‘только разных стран, столько гаваней
и городов повидал  мой "Ђрго", столько людских  лиц  видел Я сам. Ђ  теперь,
когда корабль  мой на приколе, а спутники разбрелись  кто куда,  мне осталсЯ
только этот городишко,  здесь мне надо обживатьсЯ, и Њедее здесь надо как-то
устраиватьсЯ, вот проклЯтье. Љак будто так уж сложно все  это понЯть. —ем-то
она, должно быть, Ђкама разозлила, иначе не стал бы он извлекать из прошлого
и раздувать эту старую историю, в которой  к тому же и не доказано ничего. €
не  пришлось  бы  мне  как  последнему  болвану  представать  перед  советом
старейшин и давать показаниЯ по обвинению Њедеи в том, что она Яко-


     бы убила  тогда своего родного брата.  ЊенЯ будто  дубиной огрели  -- Я
только  руки вскинул  и заверил старейшин:  об  этом и речи  быть  не может.
‡начит, Я убежден, что те, кто ее обвинЯют, -- лгут?
     ‚  какую ловушку Я тут угодил, во что она менЯ  опЯть втЯнула? “бежден,
убежден...  ‘ этими бабами наш брат разве в чем-нибудь может  быть  убежден?
‘тарейшины сочувственно закивали головами. Џохоже, на сей раз им нужен не Я.
Ђ вот она -- да. Ќо она мне жена.
     ђазве  наш брат в чем-нибудь может быть убежден с  этими бабами,  когда
они  решают  что-нибудь укрыть покровом  мрака? ‚  данном случае это следует
понЯть и буквально. Њрак-то и впрЯмь был непроглЯдный,  когда ЊедеЯ  с  этим
меховым  свертком  на  руках поЯвилась  на  нашем причале, больше-то при ней
ничего не было, а  узелок свой  она чуть ли не  укачивала, будто у  нее  там
новорожденный. џ-то вообще  до  последней минуты не  верил,  что она придет.
‚едь  Я  же  видел, как  она  проходит по своему городу  с  высоко  поднЯтой
головой. Љак собираютсЯ вокруг нее люди, как ее приветствуют. Љак она с ними
разговаривает. Ћна каждого знала, и казалось, прЯмо летит на волне  всеобщих
чаЯний.
     џ видел, как она пьет из чудо-источника во дворе дворца, кстати, вот уж
диковина так диковина: вода, молоко, вино и оливковое масло текут из четырех
его труб, направленных точно  по четырем сторонам света. „а, именно так Я ее
впервые и  увидел: склонившись  над струей и подставив воде  пригоршни,  она
пила большими, полными  глотками. џ пришел вместе с косматым ’еламоном -- он
пусть и  не самый  умный,  зато один из самых неунывающих и спокойных  среди
моих аргонавтов,  к тому же предан мне.  Ћн и теперь вот менЯ  не оставлЯет.
„ень был уже на  склоне,  а зной  все равно несусветный, просто пекло,  нам,
привыкшим  к морской прохладе,  тЯжко приходилось,  ведь мы только несколько
часов как ступили на сушу, на этот берег, к которому столько  долгих  недель
устремлЯли  все чувства и помыслы. Љаждый помнил, чего нам  стоило сюда,  на
самый  край  света,  добратьсЯ,  помнил  и  товарищей,  которых  мы  в  пути
недосчитались, и как неодолим порой был соблазн повернуть обратно,  и только
стыд друг  перед другом, а еще  перед теми, кто  встретит нас  дома хамскими
насмешками,  удерживал нас  на  веслах и у  рулЯ. ’ам,  на корабле,  Љолхида
стоЯла у нас перед очами землей  обетованной, в которой, казалось, заключена
всЯ наша судьба.
     Љаждому  известно:  после  крайнего  напрЯжениЯ   всех  сил   наступает
опустошенность. ’ак было и с нами -- ликование, сопровождавшее нас, когда мы
наконец  после долгих поисков  сумели  войти в  устье  ”асиса,  благополучно
причалить и  сойти на берег этой удивительной  природной гавани, вдруг разом
прошло. ‚от это, значит, она и есть -- землЯ наших надежд. ђека, берег, сама
местность,  эти укрытые  рощами  и перелесками холмы и долины показались нам
вполне обыкновенными -- в  пути нам случалось  видеть  места и покрасивей. €
хотЯ  никто  об этом ни слова  не проронил, в глазах моих людей Я Ясно читал
разочарование. Љ  тому же товарищи мои, те, что остались на "Ђрго", не могли
знать,  какаЯ  участь ждет ’еламона и менЯ, отправившихсЯ искать дворец царЯ
ќета, чтобы предъЯвить этому незнакомому владыке наши требованиЯ.
     ‚ тот миг, когда Я первым утвердил  ногу на берегу этой самой дальней к
востоку, самой  безвестной  земли,  --  Я уже  был уверен в своей посмертной
славе,  и  она  придавала мне сил. Њы, вторгшиесЯ  в  страну варваров,  были
готовы встретить здесь самые варварские обычаи и  укреплЯли свой дух, взываЯ
в  душе к  нашим богам.  Ќо  менЯ  и  по  сей  день  пробирает  дрожь, стоит
вспомнить, как  мы, миновав заросли прибрежного  ивнЯка, очутились  вдруг  в
роще    аккуратно   высаженных    деревьев,   с   ветвей   которых   свисали
омерзительнейшие  плоды. Њешки  из  воловьих,  овечьих, козьих шкур,  жуткое
содержимое которых  проглЯдывало,  а  то  и  высовывалось  сквозь  случайные
прорехи  --  человечьи  кости,  ибо  в   мешках  были   развешены  и  слегка
покачивались  на ветерке  мумии  мертвецов, зрелище, невыносимое длЯ всЯкого
цивилизованного  человека, который привык хоронить покойников в  земле или в
скалистых пещерах. “жас сковал нас по рукам  и ногам. Ћднако  надо было идти
дальше.
     ‡ато женщина, повстречавшаЯсЯ нам в  увитом виноградом внутреннем дворе
царского дворца, заставила  вмиг позабыть о  чудовищных мертвецких грушах --
на-

     верное,  разительный  этот  контраст  еще  больше  усилил  впечатление,
которое  она  на нас  произвела. Љак сейчас  вижу: в  красно-белой оборчатой
юбке, какие там носЯт  все  женщины, в облегающем черном зипуне, склонившись
над  трубой и подставлЯЯ струе чашу своих ладоней, она пьет воду. Љак сейчас
помню: завидев  нас, она выпрЯмлЯетсЯ,  отрЯхивает руки и непринужденно идет
нам  навстречу, шагом смелым  и твердым, стройнаЯ, но и статнаЯ, ЯвлЯЯ такое
достоинство  лица  и  осанки,  что  ’еламон,  неисправимый похабник,  только
присвистывает  сквозь зубы и  успевает  мне шепнуть: "„а, вот эта длЯ тебЯ в
самый  раз!" Ћт него, конечно, не укрылось, что к темноволосым и смуглокожим
девушкам Я особенно неравнодушен. Ћднако тут -- этого беднЯга ’еламон понЯть
не в состоЯнии --  было нечто совсем другое. ЉакаЯ-то неведомаЯ тЯга во всех
моих жилах  и пронизывающее  насквозь  блаженное и тревожное  чувство, будто
менЯ  околдовали -- так  она  и в  самом  деле менЯ околдовала. € до сих пор
держит во власти своих чар, тут Ђкам прав. € что мне надо этих чар избегать,
не попадатьсЯ на ее уловки, тоже верно, ибо она, конечно же, сумеет поведать
о смерти своего бедного брата одну из своих невероЯтных историй, которые так
достоверно звучат, покуда она не спускает с  тебЯ взглЯда, но на  сей  раз Я
поостерегусь и ни за что ей не поддамсЯ.
     ‘транно все это было -- наблюдать, как она в знак мира приветствует нас
поднЯтыми вверх ладонЯми, жест, подобающий только  царственным особам или их
приближенным;  как  без околичностей сразу называет свое имЯ  -- ЊедеЯ, дочь
царЯ  ќета  и верховнаЯ  жрица богини ѓекаты;  как повелела  нам, словно  ей
положено  это знать,  сказать,  кто мы такие и зачем пожаловали, и как  Я, к
собственному изумлению, тут  же  открыл  этой  женщине то,  о  чем собиралсЯ
поведать лишь самому  царю. €  как  сладко и тревожно дрогнуло  мое  сердце,
когда  Я  услышал собственное имЯ  в  ее  устах. ќто  потом, много позже, мы
вместе  гадали о магии наших имен,  почему-то именно теперь мне вспоминаютсЯ
все эти вещи, о которых  Я  давно и думать  забыл. Ќа "Ђрго"  мы лежали друг
подле друга. ЊедеЯ назвала менЯ по имени,  но так, будто впервые вообще менЯ
видит: приподнЯвшись на  руке, она изучала менЯ взглЯдом, который Я, не будь
Я так околдован, назвал бы непристойным, а потом произнесла -- серьезно так,
торжественно, словно объЯвлЯЯ о только что принЯтом решении:
     -- џсон, Я съем твое сердце.
     ’акаЯ вот повадка. џ  про это  никогда и никому не рассказывал, кому же
охота людей  смешить. Ќо той ночью,  под  звездным небом мне это показалось,
как бы сказать, волнительным. ’оже, конечно, смешное словечко, Ђкам бы сразу
губы скривил. Љак будто сам на  ее  чары не  купилсЯ. „а-да,  и он тоже.  Ќе
знаю, как далеко у них зашло, на такие вопросы -- хотЯ Я-то, в конце концов,
вправе  их ей  задавать  -- она всегда  отвечает только  надменным движением
бровей, но  Я не слепой и уже не раз  перехватывал взглЯд, каким он  на  нее
смотрит: тут, можно сказать, восторг  или, пожалуй, изумление, а длЯ  такого
человека, как Ђкам, у которого такой вид, будто  ничто в мире его изумить не
способно,  это  что-нибудь  да  значит.  •отЯ,  быть  может,  мои   чувства,
обостренные ревностью,  просто  особенно восприимчивы к таким вещам. Љстати,
отношение Ђкама к Њедее сильно изменилось с тех пор, как она сумела  отвести
от  Љоринфа голод, угрожавший нам после двух лет большой засухи. € отнюдь не
колдовством.   Џро   колдовство  коринфЯне   твердЯт.  Џросто   она   упорно
распространЯла свои, похоже  просто неисчерпаемые, знаниЯ  о съедобных диких
растениЯх, а кроме того, она научила, да нет, просто заставила коринфЯн есть
конину.  €  колхидцев  своих  заставила,  и  даже  нас, нескольких  остатних
аргонавтов. Ђ начала с  менЯ. ‚  самый  разгар голода  вдруг приготовила мне
роскошную трапезу и, не спускаЯ с менЯ глаз и не опровергаЯ моих подозрений,
велела съесть, невозмутимо наблюдаЯ  за тем, как Я давлюсь, а потом вынудила
менЯ -- Я и сам не знаю как -- выступить перед всем народом и сказать, что Я
ем конину. Ѓоги менЯ не покарали,  народ стал забивать лошадей, есть конину,
выжил -- и  всего  этого Њедее не  простил. ‘ той поры ее считают злодейкой,
ибо  люди, так  Ђкам объЯснил, лучше будут  думать, что их  околдовали,  чем
согласЯтсЯ  признать, что сами, по доброй  воле, от  обыкновенной  голодухи,
жрали сорную траву и даже  внутренности нечистых  животных. Ђ ЊедеЯ говорит:
заставлЯЯ людей посЯгнуть на свЯтыни, поневоле  делаешьсЯ их врагом. „лЯ них
это непере-


     носимо. Џоэтому они на  менЯ клевещут, так  ЊедеЯ говорит. Ђ  вот новые
амбары так до сих пор и не построили.
     „лЯ  менЯ все  это  слишком  мудрено,  больно уж  все  сложно  и  хитро
накручено. Ћдно Ясно: Ђкам не намерен взЯть Њедею под защиту от обвинениЯ  в
том, что она будто бы убила своего  брата. Џосле всей этой истории с голодом
и конским мЯсом он видит в ней опасную соперницу. Ђ уж кто, как не он, умеет
разжечь пламЯ  людских подозрений,  при этом ни  разу не  назвав вещи своими
именами.
     „а  и  она, ЊедеЯ,  тоже хороша. €ногда  кажетсЯ, она  нарочно играет с
опасностью. „остаточно увидеть, как она идет. ‚ызывающе, другого  слова и не
подберешь. € большинство колхидок, на нее глЯдЯ,  ходЯт  так же. Њне-то  это
нравитсЯ. Ќо можно  понЯть  и коринфских жен, когда те жалуютсЯ: с какой это
стати в  нашем  собственном городе  какие-то чужачки,  беженки,  расхаживают
павами, когда  нам  такое  с младых ногтей  запрещали! ‚озникли трениЯ,  мне
поручили как-то их сгладить, но ЊедеЯ менЯ отшила.
     Ќо куда это менЯ занесло?
     -- ђуно? -- переспросила ЊедеЯ испуганно. -- Љак так руно?
     Њы все еще стоЯли у чудо-источника, она  поднесла нам, ’еламону  и мне,
первую чашу вина, и вот  тогда Я  впервые  увидел искорки в  ее серо-зеленых
глазах,  эти  незабываемые  светлЯки.  €ми потом  начинаешь  бредить. Ђ она,
уверившись   в  произведенном   впечатлении,  только  улыбнетсЯ  своей  чуть
надменной улыбкой и прикроет веки, как бы отпускаЯ пленника на свободу, ей и
по сей день,  похоже,  совершенно  невдомек, что иные из отпущенных  на волю
пленников  до  конца  дней своих не могут  потом простить ей этого минутного
плена.  ђуно. € вот, глЯдЯ в  эти  глаза, Я начал объЯснЯть, почему и как  Я
сперва велел  построить большой корабль под парусом и на  пЯтьдесЯт гребцов,
потом  погрузил  на  этот  корабль  самых  знатных  сыновей своей отчизны  и
отправилсЯ  в плавание  сперва по нашему хорошо нам  знакомому ‘редиземному,
потом сквозь опасный и узкий морской пролив в бурное  и неизведанное  —ерное
море, как по нему  мы достигли их мрачной Љолхиды,  где мертвецы на деревьЯх
болтаютсЯ, и все это ради обыкновенной овчины, которую, правда, -- чего она,
кстати, и  не думала отрицать  -- много лет назад мой дЯдЯ  ”рикс,  спасаЯсь
бегством, оставил здесь в благодарность за гостеприимство. Ќу хорошо.  Ђ что
побудило менЯ ехать в такую даль и требовать подарок гостЯ назад? ‚се долгие
дни нашего пути мне казалось  совершенно Ясным, с чего вдруг нам в €олке так
срочно понадобилась эта овечьЯ шкура, в конце концов, мы  ведь ради этого ни
сил,  да  что там сил  -- жизней  не  щадили, но  сейчас, под взглЯдом  этой
женщины, Я  вдруг начал запинатьсЯ, что-то мЯмлить, покуда все эти высокие и
безотлагательные причины  не  свелись к одному, в общем-то, довольно жалкому
обстоЯтельству: от обладаниЯ этим руном напрЯмую зависели  мои притЯзаниЯ на
царский трон €олка. Ћна, пристально менЯ изучаЯ, силилась все это уразуметь.
     --   Ђх  вон  что,  тут,  значит,  спор  из-за  престола  между   двумЯ
царственными до
     мами.
     „а.  •отЯ  нет. Ќе  только.  ’еламон, свЯтаЯ  простота,  пришел  мне на
помощь. ‚се  дело в  том, что Џелию, моему  дЯде, нынешнему правителю €олка,
приснилсЯ сон.
     -- ЉакаЯ  удача длЯ  ЏелиЯ,  --  обронила ЊедеЯ,  она  ведь  умеет быть
неприЯтно
     трезвой  и расчетливой.  …й кажетсЯ, заметила  она затем, что мой  дЯдЯ
Џелий, поручив
     мне  столь опасное дело, попросту  нашел хороший способ удалить менЯ из
страны.
     „а нет же, это не так. €ли, по крайней мере, не совсем так. ’еперь надо
было растолковать этой  женщине,  что руно  не  просто  предлог, а свЯщеннаЯ
реликвиЯ,  без   которой  мы   ну  никак  не  можем  обойтись.  Џочему  это,
полюбопытствовала она. Џришлось нам скупыми и жалкими словами описывать ауру
свЯщенной реликвии. Њы что-то лепетали, покуда ’еламон  не брЯкнул: дескать,
руно --  это символ мужского плодородиЯ, на что она сухо заметила: коли так,
с  мужским плодородием в  €олке  дело  совсем плохо. Њне  неловко вспоминать
путаные заверениЯ,  с помощью которых  беднЯга ’еламон  пыталсЯ убедить ее в
обратном и которые она в конце концов небрежным мановением руки оборвала.
     Ћна смотрела  на нас свысока,  потом заметила: что бы там  это руно длЯ
нас ни  значило, она не думает, что государь, ее отец, согласитсЯ так просто
нам его вернуть.

     „аже совсем никчемнаЯ вещь  начинает вдруг казатьсЯ весьма ценной, если
видишь  что кто-то мечтает ее заполучить, не так ли? ‚конец  обескураженные,
мы  побрел следом за ней во дворец ее отца,  выстроенный, кстати, целиком из
дерева,  украшенный завитушками  и искусной  резьбой, все так, только  у нас
такое скромное здание дворцом никто бы ни в жизнь не назвал. Њы тем не менее
не преминули выразить свое восхищение, как и подобает  гостЯм, а Я по дороге
пыталсЯ  хоть как-то упорЯдочит целый рой неприЯтных мыслей, которые  она во
мне всколыхнула. € так вот с не всегда,  по сей день. Ќичто не могло навлечь
на  нее  больший гнев царЯ Љреонта  и  его окружениЯ,  чем то безразличие, с
которым  она принЯла  весть о своем изгнании и  царского  дворца  -- под тем
предлогом, что она, по утверждениЯм главного царского лекарЯ, своими зельЯми
и  снадобьЯми будто бы  навредила  здоровью дрЯхлой царицы-матери,  чему все
равно никто не поверил.  ’еперь они выдвигают какие-то  еще причины.  ‹еукон
объЯснЯет, что  во дворце  просто  больше  не могли  переносить  eе  гордый,
заносчивый нрав, но разве  это основание? Љак бы там  ни  было, она почти  с
облегчением увЯзала свои пожитки,  тем паче,  что  их было немного,  Я стоЯл
столбом смотрел,  ничего не  говорил -- а что  было говорить? -- ‹исса рЯдом
собирала обоих  детишек,  потом все они  оказались  передо  мной  со  своими
узлами,  почти такие же, как в тот день,  когда они впервые  вступили в этот
надменный дворец, менЯ бросило в жар Я сглотнул. “ менЯ и сейчас еще стоит в
ушах ее вопрос:
     -- Ќу, ты идешь?
     Њне  подобнаЯ  мысль даже  в голову бы не пришла, именно это она  своим
вопросом и хотела мне показать. џ  пробормотал что-то насчет того,  что буду
часто ее навещать,  ее и детей, а она  только рассмеЯлась,  но без  издевки,
скорее чуть снисходительно, так  мне показалось, потом,  пропустив остальных
вперед, подошла ко мне вплотную, положила руку мне на затылок и произнесла:
     -- Ќе принимай близко к сердцу, џсон. —ему быть, того не миновать.
     џ  и сейчас, стоит мне захотеть, чувствую эту руку у себЯ на  затылке и
слышу эти слова,  которые уже столько  раз давали мне утешение.  ’олько кому
такое  расскажешь. ’еламону? ‘  тем давно уже толком не поговоришь. Ћн-то не
обженилсЯ, перебиваетсЯ разными бабенками. Ќо почему-то  именно он не  может
мне  простить, что  Я  не перебралсЯ вместе  с  Њедеей в эту лачугу,  в этот
скворечник под дворцовой стеной. Ќастраивает против менЯ народ в корчмах, по
которым шатаетсЯ,  пропиваЯ  жалкие  гроши, что Я ему иногда подбрасываю,  в
конце концов, он ведь один из последних соратников тех наших славных времен.
Ѓывает, что мы, не сговариваЯсь,  сталкиваемсЯ  с ним в тени нашего  "Ђрго",
который с  пышными торжествами был отправлен на почетную стоЯнку  неподалеку
от порта, где теперь ни одной собаке до него дела нет, а значит,  и до наших
подвигов тоже.  Ћднажды Я его там застал в  слезах. Ћн  же пьет,  от этого и
плаксивость.  Ђкам прав: великие времена тем величавей, чем дальше мы от них
уходим, и это только естественно,  так что нет никакого  смысла цеплЯтьсЯ за
великое прошлое. ’олько за что же тогда цеплЯтьсЯ? ‡а Њедею?  —тобы вместе с
ней погибнуть? “ма можно решитьсЯ.
     Ѓез нее Љолхида так и  осталась бы длЯ  нас недоступной. ќто она отвела
нас к отцу, царю ќету, который от неожиданности даже тотчас  же нас  принЯл,
ЊедеЯ нас ему по всем правилам представила и сразу ушла, хотЯ он почти тоном
приказа просил ее остатьсЯ. Ђ она ушла. Ћн сидел перед нами, один-одинешенек
в своих деревЯнных чертогах, богато убранных и украшенных резьбой. ’щедушный
мужчина, трон длЯ него Явно велик, худое, бледное лицо в обрамлении курчавых
черных волос, горемыка, сказал ’еламон, когда мы снова вышли на улицу, а мне
пришло в голову  другое  слово:  дрЯхлость.  „рЯхлостью веЯло  от  всего его
облика, как и от надтреснутого голоса, которым он нас приветствовал, сказав,
что длЯ него большаЯ честь видеть столь дальних гостей, которые, конечно же,
поведают ему,  какаЯ  забота  привела  их  в  здешние  краЯ.  џ тут же,  без
неучтивости,  но твердо изложил  ему  мое  поручение  -- увезти с его, ќета,
дозволениЯ  то самое руно овена, которое  в  свое  времЯ  мой  дЯдЯ ”рикс  в
Љолхиду привез, дабы водворить оное руно на его законное место, что послужит
укреплению дружественных  отношений  между  нашими  странами и  установлению
между ними регулЯрного морского сообщениЯ.


     ‘перва мне показалось, что ќет вообще менЯ не понЯл.
     -- „а-да, ”рикс, -- пробормотал он и  захихикал, каким-то неподобающим,
старческим жестом  прикрываЯ рот  рукой,  потом  стал рассказывать  дурацкие
байки про  дЯдю  и  его любовные похождениЯ, которые будто бы  почему-то все
времЯ  оканчивались  неудачей.  Ћн говорил,  говорил  без  умолку,  служанки
подавали  нам вино и очень вкусные Ячменные  лепешки, которые Я  и  здесь  у
колхидок до сих пор с  удовольствием ем, лучше ‹иссы их  все  равно никто не
печет,  а  потом вдруг  разом  нас  отпустил, ни  слова не проронив  о нашей
просьбе, но на следующий вечер мы снова были  к нему званы, на сей раз  всей
дружиной, был устроен торжественный прием, словно мы еще не знакомы, и перед
нами на троне восседал  уже  совсем другой царь, величавый и торжественный в
своем  парадном царском  облачении,  в окружении  старейшин,  подле менЯ  за
столом ЊедеЯ, мрачнее  тучи, с непроницаемым  лицом, и  ее  сестра •алкиопа,
смуглаЯ кожей, с пышной гривой белокурых волос и голубыми,  стального отлива
глазами. ќти колхидки  кого  хочешь  с ума сведут, подумал  Я,  и  уже начал
помаленьку осваиватьсЯ  за  столом, тут-то менЯ и окатили.  ЏоднЯлсЯ один из
старейшин  и  после  обычных,  лестных,  но  ничего  не  значащих  присловий
провозгласил наконец решение государева совета.  Џрежде чем предоставить мне
руно,  царь  назначает  мне  определенные  испытаниЯ.  Њне  надлежит  сперва
укротить быков, которые руно охранЯют, а после одолеть гигантского змеЯ, что
живет на поле Ђреса в кроне дуба, к стволу которого прибито руно,  -- а змей
этот, как успели прознать мои воины, слыл непобедимым.
     џ  почувствовал, как во мне вскипает гнев. —то все это значит? Ќе иначе
тут подвох. ‘оглашатьсЯ  или нет? Ћбвел  глазами спутников,  у тех  на лицах
растерЯнность. Ѓольше всего мне  хотелось вскочить,  опрокинуть стол и уйти.
Ќо мы были тут в безнадежном меньшинстве.
     ‡мей. ќта  тварь мне до сих пор снитсЯ. Љолхидское чудовище, обвившеесЯ
во всю свою  несусветную  длину вокруг дубового ствола -- в снах оно видитсЯ
мне  таким,  каким мне  впервые описали  его мои  товарищи: о трех  головах,
толщиною со ствол дуба, ну и пламЯ изрыгает, уж это само собой. ’еперь-то  Я
в чужие россказни не вмешиваюсь,  даже  и  не поправлЯю никого, к тому же  в
азарте схватки всего не упомнишь, а коринфЯнам хочетсЯ верить, будто там, на
диком ‚остоке, даже зверье не такое, как здесь, а все сплошь лютые чудовища,
и им жутко  слышать, что колхидцы держат змей у себЯ в домах,  у очага,  как
домашних  божков, и  кормЯт их молоком и  медом. …сли  бы  они знали, бравые
коринфЯне, что чужеземцы и здесь не оставлЯют своих  обычаев, что они тайком
продолжают  держать  и  кормить змей в своих  домах. Ќо  они ведь никогда не
заходЯт в  бедные  лачуги колхидцев  на  краю города,  не заходЯт и в жилище
Њедеи -- в отличие от менЯ, которого снова и снова к ней тЯнет, вот они и не
видЯт стройную змеиную головку над пеплом ‹иссиного очага, котораЯ встречает
гостЯ неподвижным золотисто-медвЯным взглЯдом, покуда ‹исса легким хлопком в
ладоши не прогонит ее восвоЯси. Ћни умеют укрощать змей, это правда, уж Я-то
своими глазами  видел. ‚идел, как прильнула ЊедеЯ к мощному дубовому стволу,
как змеЯ свесилась к ней и зашипела, но ЊедеЯ в ответ начала тихо  так то ли
баюкать,  то ли напевать какую-то  свою мелодию, отчего эта  тварь мгновенно
замерла,  и ЊедеЯ смогла  брызнуть ей в  глаза  сока из свежесрезанных веток
бузины, который принесла с  собой в пузыречке и  который этого  "дракона" --
или лучше сказать "драконшу"? -- тотчас же усыпил.
     Ѓессчетное   число  раз  приходилось  мне  рассказывать,  как  Я  после
вскарабкалсЯ на  дерево, схватил в охапку руно  и счастливо  спустилсЯ с ним
вниз,  и всЯкий  раз, невольно подчинЯЯсь желанию  слушателей, которым очень
хотелось  сперва  как следует  напугатьсЯ,  чтобы  в  конце  с  тем  большим
удовольствием  облегченно  вздохнуть,  историЯ  эта  сама  собой  помаленьку
менЯлась. „ошло до того,  что Я теперь и сам толком не упомню, что у менЯ на
том  поле  возле дуба  с этой  змеюгой  доподлинно  приключилось,  так  ведь
доподлинно никто и не хочет  ничего знать.  Ћни сидЯт по вечерам возле своих
костров  и распевают былину о џсоне, победителе дракона,  иногда Я подхожу к
ним,  подсаживаюсь, но их это ничуть не смущает, по-моему, им даже невдомек,
что Я -- тот самый џсон, которого они  воспевают. Ћднажды  и ЊедеЯ вместе со
мной послушала их песни. Ђ потом сказала:


     - Љаждого  из нас  они  сделали  тем,  кто им нужен.  ’ебЯ превратили в
героЯ, а менЯ -- в злую колдунью. ‚от так они нас и разлучили.
     ѓрустное  это  было мгновение.  € когда Я о таких мгновениЯх вспоминаю,
мне трудно  поверить, будто она убила своего  брата, с какой стати, зачем? €
какой-то тихий голосок во мне нашептывает, что они и сами в это не верЯт,  а
уж Ђкам меньше всех, но Я  теперь недоверчив к своим внутренним голосам, мне
растолковали,  что это ЊедеЯ на менЯ  их  напускала, а  может, и до сих  пор
напускает, потому  как у нее власть  над людьми, она,  ежели хочет, запросто
способна человека усыпить. € когда смотрит на тебЯ долго своими  глазищами с
золотистыми  этими  искорками  под  росчерком  сросшихсЯ  смолЯных   бровей,
начинаешь  верить всему,  что  она  тебе внушает.  ‘ам Љреонт  менЯ  от  нее
предостерегал.
     –арь Љреонт  мне как  отец родной,  да что это Я  --  он ко мне гораздо
добрее, чем родной мой отец. ђодной-то отец как-никак менЯ младенцем в чужие
руки отдал, пусть даже и с благой целью уберечь менЯ от преследований  моего
дЯди ЏелиЯ,  коварного узурпатора престола, но все равно мне на мое  детство
жаловатьсЯ грех: жилось мне с •ироном в лесах ”ессалии привольно, а вместе с
тем  он умудрил менЯ всЯческой  наукой, как подобает человеку знатного рода,
помню, даже на Њедею мои познаниЯ во врачевании произвели впечатление. „авно
это  было.  Ќо приходит  срок, когда мужчине  надо решать, чего  он в  жизни
хочет, и забывать то, что ему не понадобитсЯ и только будет в пути напрасной
ношей.  ’ак  говаривал  мой отец, ему хотелось вернутьсЯ  на престол,  оно и
понЯтно. Ћн был  мне  совсем чужой,  когда  Я  впервые  к  нему вышел, как и
женщина рЯдом с  ним, кинувшаЯсЯ в  слезах  менЯ обнимать и назвавшаЯсЯ моей
матерью --  наверно,  она  ею  и  была.  Ѓыла,  была,  не сомневаюсь. ‚есьма
неуклюжаЯ  особа. Ќасколько  же  €диЯ,  мать  Њедеи, была  грациозней,  если
сравнить.  ’оненькаЯ, прЯмо былинка, восседала  она  рЯдом  с государем,  но
вовсе не была его бессловесной тенью. ’оненькаЯ, но твердаЯ. …е, кстати, все
очень почитали.
     ‚ообще-то нам казалось, что  в  почтительном  обхождении  колхидцев  со
своими женами есть долЯ преувеличениЯ, как будто от голоса и мнениЯ  женщины
и вправду что-то серьезное может  зависеть. џ,  например, хорошо видел,  что
€диЯ не согласна с теми  условиЯми, которые ставит мне  царь, она решительно
пыталась его переубедить, но он куталсЯ  в свою царскую мантию и делал  вид,
будто ее не слышит. ’ак что нам пришлось решать: пускатьсЯ ли на эту царскую
затею, котораЯ, как все мы очень  хорошо понимали, может очень худо длЯ  нас
обернутьсЯ, либо  попросту  отчалить,  оставив  руно, эту  дурацкую  овчину,
котораЯ  мне  уже  порЯдком  обрыдла, висеть,  где висит,  а  дома  выдумать
какую-нибудь байку поскладнее. џ отнюдь не горел желанием болтатьсЯ в ветвЯх
колхидского дуба протухшим мертвЯком. Ђ чего-то третьего нам, похоже, уже не
дано.
     Њы, в ту пору еще не ведаЯ колхидской жизни,  в которую, можно сказать,
встрЯли,  не  учитывали и одну важную ее особенность, открывшуюсЯ  нам  лишь
постепенно. Њы не знали колхидских женщин. ќто они испокон века оберегают от
чужаков свои тайны, точно так же, как и мы. ’еперь вот Я сказал "мы", имеЯ в
виду коринфЯн,  значит,  прав,  наверное,  Љреонт, когда говорит:  "„а ты-то
давно  наш, џсон, этого только  слепец .не  заметит". € длЯ колхидцев -- Я и
Њедее пыталсЯ это объЯснить -- вовсе нет ничего  обидного в утверждении, что
они не такие, как коринфЯне, что они другие. Ќа это ЊедеЯ только рассмеЯлась
в своей надменной манере, котораЯ в последнее времЯ все больше действует мне
на нервы, однако потом вынуждена была признать, что ее землЯки действительно
предпочитают теснитьсЯ в одной части города, упрЯмо держатсЯ за свои обычаи,
заключают  браки только между  собой и, значит,  сами настаивают на том, что
они другие. •уже коринфЯн,  как  думают коринфЯне, в том  числе  и  их  царь
Љреонт.
     -- Ќо  прошу тебЯ, џсон, в  конце концов, это  же дикари, -- сказал  он
намедни, положа руку мне на плечо. -- Ћчаровательные дикари, согласен, и мы,
что  вполне  понЯтно, иной раз не в силах этому очарованию противостоЯть. „о
поры до времени. -- € улыбнулсЯ, мЯгко так.
     “ менЯ  странное  чувство. Ѓудто он  определенно чего-то  от менЯ ждет.
ЊедеЯ говорит: "Ћн тебЯ лупит, но полегоньку, вот так", -- и длЯ наглЯдности
шлепает менЯ

     тыльной стороной ладони  по щеке, небрежно, будто мальчишку. ‘ловно  не
принимает  менЯ всерьез.  Ђ вот  Љреонт  на  менЯ  рассчитывает.  Ђ на  кого
рассчитывать мне
     -- ума не приложу, и  спросить тоже не у  кого. Њеньше всего надежды на
старых то
     варищей, аргонавтов, тех  немногих, кто последовал за  мной в эти краЯ,
из-за того
     ли,  что  своего дома  не  было,  либо  потому, что,  как и  Я, не смог
разлучитьсЯ с колхид
     ской девушкой. ЃолтаютсЯ теперь по портовым  кабакам и выводЯт людей из
терпе
     ниЯ своим  нытьем. џ их избегаю. Ђ ведь когда-то  так Ясно  было,  ради
чего ты на све
     те живешь, да только миновали те времена.
     ’еперь вот, Я слышал, с них хотЯт взЯть показаниЯ. €ли, по крайней мере
длЯ  начала, просто  опросить. —то они  могут  сказать  по  поводу  убийства
Ђпсирта, брата Њедеи.
     -- Ќо помилуй, Ђкам, -- пыталсЯ  Я его вразумить, -- что там  они могут
сказать?
     --  Ђ  про себЯ  подумал  то, что,  разумеетсЯ,  и Ђкаму не  хуже  менЯ
известно: да они за
     чарку вина  расскажут все,  что от них захотЯт услышать. ’ак неужели от
них хотЯт
     услышать что-то определенное? Ќо это же нелепица.
     - ’ебЯ, џсон, тоже будут опрашивать, -- сказал Ђкам.
     Ћх, не по  душе мне  все это, совсем не по душе. „а  и что Я знаю,  что
могу рассказать? Ђпсирта Я видел, верно, красивый такой  худенький мальчик с
тоненьким  храбрым носиком на смуглом личике, за праздничным столом сидел по
левую руку  от  царЯ,  который  беспрерывно  его ласкал,  менЯ  это,  помню,
неприЯтно поразило. Љаждый норовил к нему подольститьсЯ, Ясно, что мальчишка
избалованный, самоуверенный, с  детства привычный к роскоши царского гнезда,
нашему-то  брату  все куда  тЯжелей доставалось, -- вот такие, самые  беглые
остались  впечатлениЯ,  удивительно  вообще, что  Я  смог о  них припомнить.
‚прочем, памЯть мою, конечно же, обострило страшное несчастье, которое с ним
приключилось, да еще возникшее во мне почему-то смутное  чувство, будто наши
судьбы  --  его и  моЯ -- с какой-то минуты свЯзаны.  ‘вЯзующим звеном  была
ЊедеЯ. ‡а два днЯ, что прошли после нашего приема,  те два днЯ, когда  Я  не
знал, как быть, и когда никому до нас не было  никакого  дела, настроение во
дворце разительно  переменилось.  Љазалось,  всех  обуЯл  ужас,  в коридорах
царила безмолвнаЯ сумЯтица,  все носились туда-сюда, заговорить  ни с кем не
удавалось, покуда Я не встретил •алкиопу, вне себЯ от горЯ она  шла к Њедее,
которую и Я искал, дабы спросить у нее совета. „ело  в том, что само ее имЯ,
как успели шепнуть колхидцы моим воинам, означает: "ведающаЯ хороший совет".
‚от пусть свое имЯ и оправдывает.
     Ћна сидела  в темной  каморке,  и ее было не узнать.  ‚идимо, она много
плакала, но сейчас  была неподвижна, как изваЯние, и очень бледна. Ћбхватила
руками плечи,  будто изо всех  сил  стараЯсь за саму себЯ удержатьсЯ.  Џосле
долгого молчаниЯ безжизненным голосом сказала:
     - ’ы пришел в неудачную минуту, џсон. -- ‡атем, не одну минуту  спустЯ,
доба
     вила, будто саму себЯ вопрошаЯ: -- €ли в особенно удачную...
     џ  не  решалсЯ  ни  о чем  спросить.  €  уж совсем  излишним  стало мое
присутствие,  когда  вошла  государынЯ,  €диЯ,  неистоваЯ  от гнева,  дочери
кинулись к ней с двух сторон, поддержали, •алкиопа мне махнула, Я вышел.
     Ђпсирта  убили,  услышал  Я. Ѓедный  мальчишка. ђазорвали  на куски, по
слухам.   ЊенЯ   аж   затрЯсло.  Џрочь,  скорее  прочь   отсюда.  Њы  начали
приготовлениЯ  к отплытию. € тут ЊедеЯ присылает мне сказать, что  хочет  со
мною встретитьсЯ. ‚ечером, около "Ђрго". € вот она передо мной и заЯвлЯет --
она  мне  поможет  добыть  руно.  Ѓез всЯких  объЯснений.  €  шаг  за  шагом
растолковывает мне, что Я должен делать. Љак, будто бы махнув на руно рукой,
ложными приготовлениЯми к отъезду Я должен ввести отца в заблуждение.  Џотом
ЯвитьсЯ во дворец на  прощальный кубок. Љак  она  позаботитсЯ о  том,  чтобы
стража ни во дворце, ни  на Ђресовом поле менЯ не тронула.  € почему не надо
боЯтьсЯ змеи,  о которой Я  к тому времени  уже  успел  наслушатьсЯ  столько
страшных сказок,  ну  и так далее. ‚се мои дела до малейших  подробностей. Ђ
когда мы  закончили --  у менЯ  от услышанного  голова  кругом шла, -- ЊедеЯ
встала и все тем же холодным, бесстрастным голосом произнесла:
     -- Ћдно условие. ЊенЯ заберешь с собой.

     €  Я,  растерЯнный, еще не знаЯ, радоватьсЯ  мне или  горевать,  просто
сказал:
     -- •орошо.
     € едва произнесЯ это слово, Я вдруг понЯл, что именно этого и хочу,  и,
ощущаЯ  в  себе  какое-то странное, радостное и тревожное любопытство, успел
подумать,  может, она  теперь  ждет  от менЯ  объЯтиЯ  или  какого-то  иного
торжественного  жеста, однако  она только вскинула  руку  на  прощанье  -- и
исчезла. Ћна всегда вот так. ‚се важное делает как бы невзначай.
     ’олько про эти мертвецкие груши однажды говорила со мной очень серьезно
нам  ведь не однажды  приходилось  встречатьсЯ, и от нее не укрылось, как  Я
этой их рощи  с мумиЯми до  смерти боюсь;  она мне  объЯснила,  что  у них в
Љолхиде  погребают  только  женщин, тогда  как  трупы  мужчин развешивают на
деревьЯх, где птицы обклевывают их до костей, а уж потом эти скелеты хоронЯт
в  скалах,  каждаЯ  семьЯ  в своей  пещере, очень  достойный  и чистоплотный
обычай, она  не понимает, что менЯ тут  не устраивает. ЊенЯ, в общем-то, все
тут  не   устраивало,   особенно   отвратительна   была   мысль  о   птицах,
расклевывающих и  пожирающих человеческое  тело,  как  какую-нибудь  падаль;
умершие,  втолковывал Я ей, должны сохранить свою телесную оболочку целой  и
невредимой,  поэтому  их и  хоронЯт в могилах  или замуровывают в  скалистых
пещерах, дабы они  могли  оттуда отправитьсЯ в свой посмертный путь  и найти
дорогу  в подземное царство. Ћна на это  возразила: в м