есто того,
чтобы  менЯ  просветить,  он всласть  надо мной  потешилсЯ: "…й-богу, да  ты
просто опасный преступник! Ќожом! Ќет,  вы только подумайте! џ все  расскажу
твоей матери".  “гроза  ђеми  ужаснула менЯ: во-первых, Я снова почувствовал
себЯ единственным в своем роде выродком, во-вторых, если ђеми ее осуществит,
моЯ мать отшатнетсЯ от менЯ с отвращением. џ защищалсЯ как мог:  "Љакой же Я
преступник! ‚о-первых, надо сначала увидеть голую женщину не на картине, а в
жизни. Ђ  где Я  ее  увижу?  џ  ведь  не  художник". ЏредставлЯете себе, как
веселилсЯ ђеми. "Ќу  а когда ты женишьсЯ и твоЯ  жена,  голаЯ, лЯжет  в твою
постель?" ‘удите  сами, насколько  Я  был невинен: эти слова менЯ как громом
поразили.  џ уже  говорил  вам,  у нас в семье нравы были  пуританские. ЊенЯ
воспитали в  преувеличенной стыдливости, немыслимой в наши дни, когда каждый
обнажаетсЯ где угодно, когда угодно и под любым  предлогом, даже на сцене...
ЊоЯ  мать, например, никогда не  входила в ванную  комнату, когда Я купалсЯ!
Џоэтому невероЯтное открытие, что женщина, моЯ жена, должна иметь чудовищное
бесстыдство обнажатьсЯ в чьем-то присутствии, пусть даже в  моем, не  только
потрЯсло,  но едва ли  не возмутило  менЯ. ђеми  сообщил  мне  об этом таким
будничным тоном, что не было никаких сомнений: это бесстыдство всеми принЯто
и одобрено. Ќо тогда - тогда... значит, и моЯ мать при моем отце!.. Ћна тоже
обнажаетсЯ... Ќо зачем? —то она делает? —то делают они оба?
     - ‚се дети проходЯт через это открытие.
     -  Ѓезусловно. Ќо  потрЯсение не у  всех  одинаковое.  Ќа  менЯ  словно
налетел ураган. € в одно мгновение опустошил мою душу.
     - ‚ы не преувеличиваете?
     - Ќет. ‚ы даже и представить себе не можете, какой переворот...
     - Ђ вы только что утверждали, что он не оставил следа.
     -  Ћн не оставил следа в том человеке, который сейчас перед вами, в том
сорокалетнем ‹егране, с которым вы сейчас разговариваете. Ќо  в  ту пору мне
было четырнадцать лет,  даже меньше, тринадцать с  небольшим. Њир взрослых и
без того таил  длЯ  менЯ угрозу, а теперь  он  приобрел еще  новую  окраску,
мрачную и гнусную: это был мир бесстыдства  и порока. Ќаверное,  у менЯ было
презабавное выражение лица -  ђеми хохотал до слез. € это было самое худшее.
…го зубоскальство невольно  разоблачало  цинизм, ханжество  и разнузданность
взрослых, с новой силой убеждаЯ менЯ, что Я не способен их понЯть, ужитьсЯ с
ними, найти свое место  в их обществе, - так много в нем зловещих  тайн, так
оно равнодушно к одинокому ребенку и так высокомерно насмехаетсЯ над ним".


        6


     - ‘кажите, вас не смущает некоторое... противоречие?..
     џ задала вопрос очень осторожно.  ’ут навернЯка кроетсЯ  болеваЯ точка,
может быть, не до конца затЯнувшаЯсЯ рана. Ћн нахмурилсЯ.
     - Љакое противоречие?
     - ‚от вы сказали, что стыдились собственных склонностей, в которых было
все-таки  что-то извращенное, кровожадное... Ќо ведь это должно было внушить
вам известную снисходительность к окружающим - не так ли?
     -  —то  вы!  ‘овсем  наоборот!  џ  сразу   же  нашел  объЯснение  своим
склонностЯм. ‚ свЯщенном ужасе  Я понЯл:  Я  не  выродок,  Я просто-напросто
вместилище  мерзостей,  которые, как  это ни  чудовищно, присущи  всему роду
человеческому,  только  взрослые  скрывают  их от детей.  ‘амо собой, Я  еще
больше  ужаснулсЯ. €  спасение  от  этого ужаса мог найти  лишь в одном -  в
возмущении,  в гневе,  в  бунте. Ђ  так как  эти  чувства  менЯ  никогда  не
покидали,  понЯтно,  они стали крепнуть и расцветать.  €  питатьсЯ всем, что
попадалось под руку.
     - Џонимаю. ‚ы стали наблюдать за  окружающими, никого не щадЯ. ЉритикуЯ
и осуждаЯ.
     - €менно. ’ипичнаЯ картина в этом возрасте?
     -  Ќе только  типичнаЯ  -  неизбежнаЯ.  Ќо,  как  правило,  это  быстро
проходит.
     - Ђ у менЯ так и не прошло.
     - ‚от как! Џо сей день?
     -  Џо  сей  день.  ’олько сфера наблюдениЯ  - критического наблюдениЯ -
стала шире.  ‚ ту пору она ограничивалась моим ближайшим окружением  - отец,
дед,  дЯдЯ,  кое-кто  из  близких  друзей.  €  это-то и было  всего больнее.
Ћбнаружить, какаЯ  посредственность,  а  подчас и  низость  кроетсЯ  под  их
величавой внешностью.
     - Џонимаю. ‚ы их развенчали. €, как всегда, с преувеличенным пылом.
     - Ќе уверен.
     - Ђ Я уверена. Ћбычно крушение иллюзий распространЯетсЯ на всех вокруг.
Љ тому же нет пророка в своем отечестве.
     -  ђазумеетсЯ. Ќо ведь иной раз презрение  бывает заслуженным. Љороль и
впрЯмь оказываетсЯ голым, и смотреть на него довольно противно.
     - Ђ король действительно оказалсЯ голым?
     Ћн  беззвучно рассмеЯлсЯ,  проведЯ  указательным  пальцем  над  верхней
губой.
     -  Ќет,  конечно,  Я несколько преувеличиваю, но все  же... ‚озьмите, к
примеру, моего  дЯдю ЏолЯ, отца ђеми. Љапитана дальнего плаваниЯ.  Њы видели
его  не чаще  двух  раз в год. ‚  остальное  времЯ он бороздил океаны. €наче
говорЯ -  легендарнаЯ личность.  ‚ести от него  доходили из  дальних  стран,
расстоЯние окружало их ореолом сказочности  и таинственности: ‘уматра, Џеру,
ЋгненнаЯ  ‡емлЯ...  ЏредставлЯете, с каким  нетерпением мы, мальчишки, ждали
каждый раз его возвращениЯ. €  он в самом деле рассказывал нам поразительные
истории о бурЯх,  пиратах, дикарЯх, крокодилах  и землетрЯсениЯх,  так что у
нас дух захватывало. Ћн  утверждал, будто впадинка  на кончике его  длинного
носа -  шрам от сабельного удара,  полученного во времЯ абордажа, а на самом
деле  это был  след  плохо залеченного карбункула.  џ свЯто верил во все его
бесчисленные приключениЯ. ‚о всЯком случае, пока в  них верил сам ђеми. Ќо в
один прекрасный день  ђеми потихоньку призналсЯ мне, что все это вранье, его
отец  мирно  перевозит  на корабле бананы  и  зерно, а  необычайные  истории
сочинЯютсЯ, чтобы пустить нам пыль в глаза. џ не только не засмеЯлсЯ - Я был
потрЯсен. Ђ потом  сурово  осудил  бахвала, который  способен  злоупотребить
доверием  детей,  а то, что  мне  пришлось  узнать о  дЯде  позднее,  только
укрепило менЯ в моем гневном презрении. „ело в том, что с этой минуты, после
первого разочарованиЯ, Я навострил уши и узнал о нем бог знает что! Ћднажды,
например, когда  Я делал вид, будто поглощен своим конструктором и ничего не
замечаю  вокруг,  Я  подслушал,  как  в   соседней  комнате   мать,  смеЯсь,
рассказывала приЯтельницам  о  своем брате, храбром  морЯке,  старом морском
волке, ныне генеральном директоре Љомпании морской колониальной  торговли, о
благомыслЯщем  дЯде   Џоле,  об  этой  твердыне  добродетели,   рассказывала
вполголоса -  Я это слышал  своими ушами - о его  "женщинах", и приЯтельницы
смеЯлись  вместе с ней.  Ѓыть может,  Я расслышал  не все, но упущенное было
нетрудно восстановить. џ  так и  не уловил, трех или четырех женщин содержал
дЯдЯ Џоль еще до  того, как овдовел. Ќо одна, безусловно, жила в ђио, другаЯ
в Ѓордо, третьЯ в Љасабланке  и, кажетсЯ,  еще  одна  в  ѓонконге, но, может
быть,  она его  бросила,  потому  что дамы  от души веселились,  упоминаЯ  о
ѓонконге.  Њать  рассказывала, что он  всех их  называл  одним  ласкательным
именем - "Џупочка" -  и совершенно одинаково обставил их жилища, так что всЯ
мебель:  кровать,  шкаф, комод,  вешалка,  - все  стоЯло  на  одних и тех же
местах, чтобы дЯде Џолю не приходилось менЯть привычки.
     -   Њне  рассказывали  нечто  подобное  об  одном  известном   немецком
драматурге.
     - Њожет быть. Ќо мне это показалось чудовищным. € особенно то, что  моЯ
мать смеЯлась над  этой позорной полигамией, вместо того чтобы  ее скрыть, а
уж если тайна вышла наружу,  по крайней мере  безжалостно ее осудить.  Ќо не
тут-то  было:  когда после  очередного плаваниЯ дЯдЯ  бросил Якорь  на улице
Њезьер, мать принЯла его как ни  в чем не бывало. џ  стыдилсЯ того,  что она
ему потворствует, и жаждал устроить скандал...
     - ...но не устроили.
     - Љонечно, нет. ‚  четырнадцать лет мы еще слишком  робки и трусливы, Я
лелеЯл свое негодование в тайниках души, но внешне  не  осмеливалсЯ проЯвить
даже холодность, смеЯлсЯ шуткам дЯди ЏолЯ, возмущалсЯ собственной трусостью,
и негодование бурлило в моей душе, как в котле.
     - Ќу и когда же наконец оно перелилось через край?
     Ћн взглЯнул на менЯ с усмешкой, но в то же времЯ с досадой.
     - ‚идите - Я вас предупреждал.
     - Ћ чем?
     - —то вам будет скучно. € вам уже надоело, правда ведь?
     - ‘ чего вы взЯли?
     - „а с того, что вы сию минуту дали мне понЯть, чтобы Я закруглЯлсЯ.
     -  Ќичего  подобного. …ще раз  повторЯю, Я просила вас  рассказать  мне
историю вашей жизни вовсе не длЯ развлечениЯ,  но  при всем при том она менЯ
очень забавлЯет.
     - Ђх  так, спасибо. џ вас забавлЯю! ‚от как действуют на вас  страданиЯ
ребенка!
     - Ќу, знаете, друг мой, вы давно уже вышли из детского возраста!
     - “вы!
     -  Љакой  вопль  души!  ‡начит,  несмотрЯ  на  то  что  оно было  таким
несчастливым, вы сожалеете об ушедшем детстве?
     - џ сожалею о своей детской чистоте.
     - ‚от те раз! •ороша чистота! Ђ ложь, а кинжал, а эротические видениЯ?
     - € все-таки Я утверждаю: Я был чист. …сть пороки, которые представлЯют
собой   как   бы   оборотную  сторону  врожденной  чистоты.   Њои  греховные
наклонности, мои срывы не могли запЯтнать моего душевного - если бы речь шла
не о ребенке, Я сказал бы, нравственного, - целомудриЯ. Ђнгельскую чистоту Я
не  ставлю ни  в  грош. ќто  унылаЯ пошлость. џ ценю  лишь  чистоту  свЯтого
ЂнтониЯ, и тем выше, чем  сильнее искушениЯ. —истоту падшей женщины. ‚ийона.
Ђнтонена Ђрто. Њаркиза де ‘ада. †ана †ене.
     - Ќа этот счет Я могла бы с вами поспорить, но мы обсудим это в  другой
раз. ‚ернемсЯ к нашей  теме. €так, негодование  бурлило в  вашей душе, как в
котле,  но все же, если  Я  вас правильно понЯла, не  в такой степени, чтобы
перелитьсЯ через край.
     - …сли бы оно перелилось через край  в четырнадцать лет, Я был бы чудом
природы.
     - ‚ы правы. Љогда же это произошло?
     -  ‚  восемнадцать. Њое негодование еще долго питалось всем  тем, что Я
наблюдал  вокруг себЯ. •отите подробности  - или мне пора закруглЯтьсЯ? ‚едь
это, пожалуй, неинтересно.
     -  Ќа  первый  взглЯд,  может,  и  так. Ђ может  быть,  ключ кроетсЯ  в
каком-нибудь незначительном факте.
     - Љлюч к чему?
     -  ќто не имеет значениЯ, рассказывайте дальше. €так, дЯдЯ Џоль. ‘  ним
вы разделались. Љто на очереди?
     -  „а... кто хотите.  Ћтец, дед,  многие  другие  -  все,  кого  в моей
книге...  „а  вот хотЯ бы моЯ кузина ќлиза,  дочь тети  Њари, старшей сестры
моей матери. •отите, Я расскажу вам историю моей кузины ќлизы?
     - ђаз она вам вспомнилась, почему бы нет.
     - "€сториЯ" не то слово... скорее, Я опишу  вам  этот  характер.  ќлизе
было  в ту  пору лет тридцать, а может, немного меньше. Ћна была трогательно
хороша. ’онкие черты с наивным выражением, затуманенные тихой грустью: ќлиза
была  довольно   одаренной  музыкантшей,   но   начала  глохнуть.   ЊолодаЯ,
музыкальнаЯ и почти глухаЯ - печаль  усугублЯла ее очарование. џ питал к ней
нежность, влюбленную  преданность, какую может питать к замужней  женщине не
созревший еще подросток, ничего не желающий, ничего не требующий. —аще всего
она менЯ не  замечала,  но  иногда в  благодарность  за  какую-нибудь мелкую
услугу  -  за  то,  что  Я  ее  сфотографировал,  например, - она  мимолетно
прижимала менЯ к груди, приговариваЯ ласковые слова, и воспоминаниЯ об  этих
минутах неделЯми переполнЯли менЯ сладкой истомой. ќто  не мешало мне питать
восторженную привЯзанность к ее мужу ђоберу, ветерану войны, лацкан которого
был  украшен  веером  орденских  ленточек;  это чувство  казалось мне вполне
естественным - ведь  Я так горЯчо  любил  его жену. € вот  в один прекрасный
день,  уж  не помню точно, при  каких  обстоЯтельствах, до менЯ  дошли слухи
(сидЯ с самым простодушным видом в своем уголке и делаЯ уроки, Я, как губка,
впитывал  всевозможные  разговоры  взрослых),  -  так  вот,  до  менЯ  дошли
настойчивые  слухи:  ќлиза  обманывала  мужа.  €  что  было  особенно гадко:
обманывала с мужем  своей собственной сестры ќлен. ЏонЯтно  теперь, почему у
той всегда такое кислое выражениеЉстати,  в этом Я  ошибсЯ, потому что, само
собой, ни она, ни ђобер  ни о  чем не  подозревали.  Џоговаривали даже,  что
оглохшаЯ музыкантша ќлиза,  прелестнаЯ и трогательнаЯ, вела распутную жизнь,
столь  обильную любовными похождениЯми, что ее любовникам уже потерЯли счет.
‡а несколько лет до этого мы  были с ђеми в  кино - это  были последние годы
немого кинематографа, - на экране поЯвились  титры: "Ћна  прЯчет любовника в
чемодан"; потом какие-то слуги выносили чемодан, потом его увозили в фиакре,
потом в поезде, уж не помню куда, Я наклонилсЯ к ђеми и шепнул: "Ђ что такое
любовник?", и он ответил мне непререкаемым тоном: "ќто тот, кто  ссорит мужа
с  женой". ‘ тех пор мои  познаниЯ в  этой области не слишком обогатились, и
все-таки   Я  уже   понимал,   что  иметь  одного   любовника  и  то  весьма
предосудительно, а  уж  о сотне и говорить не приходитсЯ! ’ак, значит, можно
обладать   прелестной  внешностью,   печальной  и   нежной  красотой  ангела
Ѓоттичелли и под этой маской прЯтать чудовищное двоедушие! Њожно быть героем
войны, увенчанным славой  и наградами,  и при этом быть  дураком и ничего не
замечать, а  то еще, пожалуй, и  трусом и делать вид, будто  не замечаешь! Ђ
что  со  мной  сталось,  когда Я узнал, что муж ќлизы вдобавок извлекает  из
этого выгоду!  Ћн  даже разорил богатого любовника жены и ловко привел его к
банкротству, сам при этом умножив свой  капитал. Ђ  мои родители, возмущаЯсь
беспутством  жены  и низостью мужа, принимали их с распростертыми объЯтьЯми,
так же  как они  принимали  дЯдю  ЏолЯ! ‚сЯ  эта ложь,  ханжество, лицемерие
проливали  чудовищный  свет  на  врожденную  лживость  людей,  которые  менЯ
окружали, и в то же  времЯ обелЯли мои жалкие, невинные хитрости - от них по
крайней мере никому не было вреда, кроме менЯ  самого. Ќо чем  меньше Я себЯ
винил, тем больше ощущал себЯ жертвой. ’еперь, когда менЯ уличали, Я видел в
этом  чудовищную   несправедливость:  кара   обрушивалась   на   несчастного
мальчугана, который подделывал отметки, а  наказывали  его прожженные лжецы,
которые  были сильнее  его. џ  продолжал подделывать отметки, остановитьсЯ Я
уже не мог, но, поскольку весь мир представлЯл собой сплошную фальсификацию,
Я подделывал отметки уже не  с раскаЯнием, а с остервенением. ‚от вам пример
-  однажды  Я  произвел  обратную   манипулЯцию:  восьмерку,  полученную  за
латинский  перевод, Я исправил на двойку. —тобы посмотреть, что  будет. €  в
самом деле,  со злорадным удовольствием Я увидел, как  мой отец  растерЯнным
взглЯдом  уставилсЯ  на  подделанную  двойку.  —то он подумал? Ќе  знаю.  Ћн
захлопнул дневник и  молча вышел из комнаты, а Я окончательно потерЯл к нему
уважение".


        7


     ЌельзЯ сказать, что Я  была совсем не подготовлена  к такому заЯвлению.
Ќо все-таки  мне  показалось,  что  оно было  сделано несколько  ex  abrupto
[внезапно (лат.)].
     - Џочему же окончательно?
     - џ же вам объЯснил: потому что Я не мог ему простить.
     - —то  именно?  „воедушие?  ’о, что он рассыпалсЯ  в любезностЯх  перед
теми, кого поносил за глаза? € это все?
     - Љонечно, и это тоже, но не только это.
     - Ђх вот как. —то же еще?
     - ѓосподи, да, наверное, все то, чем сын может попрекнуть отца.
     - € о чем вам неприЯтно говорить?
     - ‚овсе нет.  ‚ы ошибаетесь. џ лишен комплекса сыновней почтительности.
’ут, скорее... дело в том, что... среди  причин,  которые восстановили  менЯ
против отца... мне трудно отделить сознательные от подсознательных...
     - Ћставим  в покое подсознательные, это не по моей части, надеюсь, и не
по вашей.
     - ’о есть в каком смысле - не по моей?
     - Џолагаю, что вы не строите свои романы на эдиповом комплексе и прочих
заезженных мотивах, за которые еще держатсЯ американцы?
     - Ќи в коем случае! Ќет!
     - ’огда давайте разберемсЯ в побуждениЯх осознанных. Ќу, во-первых, то,
что он по-разному держалсЯ с людьми в глаза и за глаза...
     - ...но в  первую  очередь, пожалуй, то,  что он  всегда выпЯчивал свои
несуществующие добродетели и пуританские взглЯды, которые были обманом.
     -  Љстати,  это  вовсе не обЯзательно.  ‚ы сами сказали, иногда чистота
помыслов идет об руку с нечистыми поступками...
     - ќто Я так рассуждаю теперь, когда мне  сорок, а тогда,  повторЯю, мне
было всего четырнадцать. € Я  видел, что отец  прощает беспутную жизнь моему
дЯде,  хотЯ,  если  бы малую толику  подобных  беспутств совершил кто-нибудь
другой, он метал бы громы и молнии. ‘  ќлизой было еще хуже. Њало того, что,
за глаза осуждаЯ ее,  он ей  прощал  на людЯх,  вдобавок...  ‘ловом,  в один
прекрасный  день, когда Я проходил по  темному  коридору, где менЯ никто  не
ждал,  мне почудилось,  что  отец  отпрЯнул  от  моей  кузины.  ‘лучись  это
несколькими  неделЯми  раньше,  Я не  обратил бы  на  это никакого вниманиЯ:
почему бы племЯннице не  поцеловать своего  дЯдю? Ќо то, что Я о ней  узнал,
пробудило во  мне недоверие и подозрительность. „а и то,  как  она  обнимала
менЯ в благодарность за какую-нибудь услугу,  стало казатьсЯ мне не таким уж
невинным: слишком долго и нежно прижимала она  менЯ к  своей мЯгкой, упругой
груди, обдаваЯ ароматом своего дыханиЯ. џ краснел, и в мыслЯх моих потом еще
долго царило смЯтение. € вот Я стал выслеживать отца. пионить за  ним в его
частной жизни и в делах...
     - ...с надеждой обнаружить - что? •орошее или дурное поведение?
     - Ђх, вот вы как... (‘меетсЯ.)  Ќе знаю. ’еперь уже не знаю.  ‚о всЯком
случае,  насколько Я помню, Я  и сам  не могу сказать,  чего  Я, собственно,
хотел. —асто Я без предупреждениЯ ЯвлЯлсЯ  к нему  в контору. €ногда его там
не оказывалось, но Я помалкивал - может, рассчитывал  во времЯ обеда поймать
его с поличным? ђаза два так и вышло, и Я угрюмо наслаждалсЯ его враньем. Ќо
мое торжество было смешано с отчаЯнием.
     - Ќу а что вы чувствовали в тех случаЯх, когда он говорил правду?
     - ЏредставлЯете, Я их просто не запомнил... Ќеужели это означает, что Я
стремилсЯ застигнуть его врасплох? Ђ ведь в тот день, когда Я и в самом деле
убедилсЯ в его бесчестном  поведении, Я был поистине сражен своим открытием,
да и сделал его совершенно случайно.
     - “видим. ђасскажите, как это вышло.
     - ќто случилось зимним вечером,  незадолго до Ќового года. Ќа ђождество
вдоль  Ѓольших бульваров вырастали, да, по-моему,  вырастают  и сейчас, рЯды
Ярмарочных палаток.  Ќакануне  в одной  такой палатке Я  купил за один франк
маленький микроскоп, и старуха торговка показала мне под стеклом каплю воды,
в которой кишели  страшные микробы. “тром  Я вышел на набережную ‘ены, чтобы
зачерпнуть в реке воды - в ней Я надеЯлсЯ увидеть еще больше микробов. Ќо  Я
не увидел ничего, никаких микробов. ‘транно. ‚ смЯтении Я вернулсЯ к старухе
торговке, и она снова  показала мне под  стеклом каплю своей воды. Ћна так и
кишела всЯкой нечистью. € вдруг,  посмотрев на эту  воду без  микроскопа,  Я
увидел  почти такое  же кишение... Ќе  знаю, что больше  разъЯрило менЯ: моЯ
собственнаЯ  глупость  или  коварство  старухи,  котораЯ,  расточаЯ  улыбки,
надувала  наивного мальчишку.  Љак бы там ни  было, Я брел, весь  клокоча от
негодованиЯ, и вдруг увидел, что ко мне приближаетсЯ хорошо знакомое бежевое
пальто. •отЯ отцу моему было под пЯтьдесЯт,  он был очень моложав  с виду и,
верный моде  кануна  войны четырнадцатого  года,  больше  двадцати лет носил
короткие пальто одного и того же  фасона и серый, сдвинутый набок  котелок -
уж  не знаю, из  снобизма  или из приверженности к воспоминаниЯм  молодости,
впрочем,  это не  имеет значениЯ. Ћн  прошел мимо, не заметив менЯ, а Я, сам
толком не знаЯ  - почему,  не остановил  его,  а двинулсЯ за ним по бульвару
Љапуцинок, издали следЯ за его ладной фигурой. Џродолжалось это недолго, мой
отец  вдруг исчез  за дверью  бара - вы,  наверное, знаете, он существует  и
сейчас  и называетсЯ, кажетсЯ, "Ќиша".  џ  сел на скамью,  поджидаЯ, пока он
выйдет. ‡ачем?  Ќе знаю сам.  Њой отец - в этом районе,  в этом баре, в этот
час!  џ что-то  предчувствовал,  подстерегал,  а может,  и  впрЯмь хотел его
разоблачить. †дать пришлось долго,  мне  казалось - целую вечность.  Ќаконец
поЯвилсЯ отец. ‡а ним дама  - всЯ в  мехах. џ не разглЯдел ее лица. Ќо Я еще
не был уверен в своих подозрениЯх, настолько  вежливо и светски холодно  они
держались друг с другом на улице. Ќо лишь  до той минуты, пока  на ближайшей
остановке  не  сели  в такси. …два  такси тронулось, Я увидел  через  заднее
стекло два склонившихсЯ друг к другу профилЯ и слившиесЯ в поцелуе губы.
     - Ђ ведь признайтесь, этот поцелуй вы и надеЯлись подстеречь?
     - Ќе знаю. џ рассказываю вам так, как мне это вспоминаетсЯ. € поверьте,
Я  сам  удивлен, что все это так свежо в  памЯти, хотЯ  на двадцать пЯть лет
было  предано забвению.  Ќо если Я действительно  надеЯлсЯ  подстеречь  этот
поцелуй, почему Я был так им потрЯсен? Џочему мне врезалось  в памЯть, как у
менЯ  от негодованиЯ  заколотилось сердце? € еще мне  вспоминаетсЯ поступок,
внешне как будто не  свЯзанный с  разоблачением отца, - растоптав несчастный
микроскоп, Я  бросил его в канаву. ‚ечером за  столом отец держалсЯ как ни в
чем не бывало, а Я сидел и повторЯл про себЯ: "Њожно улыбатьсЯ, улыбатьсЯ  и
быть  предателем". “верившись отныне в несчастье, постигшем мою мать, Я стал
питать  к  отцу  то же злобное презрение,  что и к  дЯде  Џолю,  и  со  всей
пылкостью   бунтарЯ   и   юношеской   нетерпимостью  стал  выискивать  новые
доказательства отцовских пороков,  чтобы безвозвратно  его осудить. Љогда  Я
бывал  дома один - а  это обычно  случалось днем по четвергам, - Я перерывал
его письменный стол, его бумаги и письма. € набрел на совершенно неожиданную
находку  -  свидетельство о браке. …го дата  менЯ ошеломила: 6  декабрЯ 1918
года... Ђ Я  родилсЯ 4 апрелЯ  1919-го -  то  есть меньше  чем через  четыре
месЯца! Џри некотором воображении Я мог бы подсчитать, что в июле, когда моЯ
мать забеременела, война была еще  в  разгаре.  ЊенЯ могло  бы тронуть,  что
невеста  не  устоЯла в  последние часы во времЯ последней побывки... Ќо Я не
стал делать  никаких  подсчетов и в дате своего рождениЯ увидел одно: что  и
моЯ добродетельнаЯ  мать тоже  лицемерка, хотЯ она всЯчески  афиширует  свою
добродетель, основательно подмоченную еще в ту пору, когда все  верили  в ее
непорочность... €  снова Я упал с небес на землю: во что же мне верить, если
Я не могу положитьсЯ даже на мать? Ќо Я  слишком  любил ее, чтобы отказатьсЯ
от  привЯзанности  к  ней,  и,  так  как  мне  не  удавалось  примирить  эти
противоречивые  чувства,  Я  и в этом  преступлении  обвинил  отца:  это  он
совратил невинную девушку. Љто способен на супружескую измену, навернЯка мог
быть соблазнителем  и вообще способен на все. € в самом деле, Я ведь слышал,
как он лжет по телефону своим знакомым,  сочинЯЯ несостоЯтельные  извинениЯ,
уверЯЯ,  будто его не было дома,  прибегаЯ с циничным коварством к лживым от
начала до конца оправданиЯм. Ѓывало и так, что какой-нибудь приЯтель сообщит
ему биржевые новости, а  он в то же утро уверЯет другого приЯтелЯ, что знать
ни  о   чем   не  знал.   €ли  хвалитсЯ  перед  гостЯми  каким-нибудь  своим
блистательным поступком, не имеющим  ничего  общего с действительностью. ’ак
вот что такое мой отец - двоедушие, уловки, хвастовство и тайные пороки! ’ак
вот  что такое  респектабельный буржуа,  "добропорЯдочный",  "преуспевающий"
господин‚ довершение всего Я узнал, что он занимаетсЯ ростовщичеством. —асть
своего  капитала он пустил под  залоговые ссуды, особенно  прибыльные, когда
должник  в тЯжелом  положении и ему  можно приставить нож  к  горлу. Ћднажды
воскресным утром, когда Я еще лежал в постели, в гостиной раздались какие-то
крики.  Џодбежав к двери, Я услышал, как  какой-то человек  в  Ярости кричит
моему  отцу: "„ушегуб!" Ќе помню, что  ответил отец,  но тот  человек  вдруг
зарыдал. ѓромко зарыдал. Љогда рыдает мужчина, это ужасно. џ бросилсЯ к себе
в  комнату, зарылсЯ головой в  подушку.  џ  упивалсЯ негодованием и  горькой
отрадой. џ угрюмо поздравлЯл себЯ с тем, что всегда чувствовал себЯ "чужим".
„а,  да,  к  счастью,  Я  чужой!  —уждый всей  этой мерзости. Љ  счастью,  Я
игрок-неудачник! Љ счастью, на мою долю не осталось стула, потому что стульЯ
все до одного смердЯт!
     ‚    эту-то   пору   Я   и   начал   писать   стихи.   Њне   было   лет
пЯтнадцать-шестнадцать,  естественно,  Я  зачитывалсЯ ђембо,  сюрреалистами,
‹еоном Ѓлуа  и  Ѓернаносом - все во  мне отзывалось  трепетом на  звуки этих
великих   голосов,  которые  ниспровергали  благомыслЯщих  обывателей.  Њоей
путеводной звездой  стал  прежде  всего  ђембо:  ведь он  тоже чужак, изгой,
игрок-неудачник в прогнившем обществе, в лоне гнусной семьи. џ был в упоении
от этого сходства. ‚ упоении от пламенных стихов, которые Я сочинЯл вечерами
и  которые населЯли мои  сны. —ерез год или  два после экзамена на бакалавра
мой  бунт  против  нашей  семьи,  нашего  круга  и  всего   общества  принЯл
патетические  формы. € Я написал книгу  поэм  -  "Џлот "Њедузы", которую вы,
наверное, знаете, потому что она пользуетсЯ  успехом и по сей день.  Џопав в
руки  моего отца, она и стала  причиной того,  что менЯ выгнали  из дому и Я
больше года жил впроголодь. Ќу вот, по-моему, Я рассказал вам все.
     - „а вы даже еще и не начали рассказывать.


        8


     ‘начала  он  вытаращил  глаза: "Ќе  начал?" Џотом улыбнулсЯ все  той же
улыбкой, от  которой  молодеет  его лицо  и две  продольные впадины на щеках
превращаютсЯ в очаровательные Ямочки. Ћн как бы посмеивалсЯ про себЯ и  даже
потер кончик носа, словно проказник мальчишка. Њы оба рассмеЯлись. Ћн встал.
џ сказала: "‹адно. Ќа сегоднЯ хватит. Ћ серьезных вещах поговорим на будущей
неделе".  Ћн  мне:  "‚ыходит,  то,  что  Я  рассказывал  до  сих  пор,  было
несерьезно?" џ ему: "Ћчень даже серьезно.  Ќо до сути мы еще не добрались. €
вы  сами это  знаете". Ћн  дружески  обхватил  менЯ  за плечи:  "‡анЯтный вы
человечек!" € ушел.
     џвилсЯ  в  назначенный час.  џ  предложила ему сигары,  он  взЯл  одну,
понюхал,  рассмотрел со всех сторон. Ћн не  улыбалсЯ, но что-то в  выражении
губ, какаЯ-то складочка говорила, что усмешка притаилась и вот-вот вспыхнет.
Љак и в прошлый раз, Я с ходу пошла на приступ: "ђасскажите мне про ђеми".
     Ћн так и подскочил.
     - „а это у вас  просто маниЯ  какаЯ-то. „алсЯ вам этот ђеми! —то вы еще
хотите знать?
     - Љак вы относились к нему в ту пору? ‚ пору вашего отрочества.
     -  ’рудно  сказать...  ‘  одной  стороны,  мы  были  в  родстве,  почти
сверстники,  вместе  играли,  вместе проказничали... Џотом  он, как старший,
выводил  менЯ  "в свет" - в театр, в кино,  на  выставки... словом,  он  мне
импонировал.
     - Ђ с другой?
     - —то - с другой?
     - ‚ы сказали: "‘ одной стороны..."
     -  Ђх да, с другой - он всегда хорошо училсЯ, был  усидчив и  прилежен,
как трудолюбивый муравей, ладил с моими родителЯми,  восхищалсЯ своим отцом,
который втирал нам очки - и он это знал, - и вот это соглашательство, сделка
с  совестью, корыстнаЯ готовность принЯть небезвыгодные правила жизни, иными
словами,   конформизм,   улыбчиваЯ  терпимость  по  отношению  к   гнусному,
погрЯзшему  в лицемерии миру, понимаете, все это вызывало во мне презрение и
насмешку.  џ и не  скрывал этого от него. џ  называл  его "приспособленцем",
"домашним  животным".  Ќо  он  выслушивал   мои  колкости  с  высоты  своего
старшинства,  как всегда,  спокойно,  с  улыбкой,  не  отвечаЯ.  ‚ременами Я
ненавидел его  за  это.  Љогда  он  блестЯще  прошел по  конкурсу  в  ‚ысшую
коммерческую  школу, Я даже не почувствовал зависти - ведь  иначе  и быть не
могло.
     - Ќо вы и сами не так уж плохо учились?
     - Ќе намного хуже его. „ело было не в том. џ  сдал экзамен на бакалавра
без  блеска, но и  без недоразумений. € стал  готовитьсЯ в  “чилище  древних
рукописей. џ выбрал это училище, потому что поступить в Џедагогический или в
Џолитехнический  институт, получить педагогический,  инженерный диплом, а уж
тем  более диплом ‚ысшей  коммерческой школы - если допустить, что Я  вообще
это осилю, -  означало подготовитьсЯ к жизни в обществе, включитьсЯ в нее, с
первых шагов содействовать процессу разложениЯ, который обогащает богатых, а
бедных ввергает в замаскированное рабство. џ же  не хотел быть  соучастником
этого процесса,  Я хотел  оставатьсЯ чужаком, игроком-неудачником, а “чилище
древних  рукописей  было   как  бы  подготовкой  к  отречению  от  мира,   к
одиночеству.  Џо  крайней  мере  так  Я  считал.  џ  надеЯлсЯ,  что,  изучаЯ
средневековье,  далекое,  исчезнувшее  общество,  Я  найду  в  этих занЯтиЯх
убежище и утешение. ‚ы менЯ понимаете?
     - ‚полне. Ќо как же ваши стихи? “ вас оставалось свободное времЯ, чтобы
их писать?
     - Ќет,  и все же Я его находил. Љак  бы  Я ни был  занЯт,  Я не ложилсЯ
спать, не  вписав в свою тетрадь по крайней мере дюжину строк. Љонечно, менЯ
немного угнетало, что Я никому не могу их показать.
     - „аже ђеми?
     - …ще бы  - ему в последнюю очередь. Љстати, когда  Я однажды попыталсЯ
было раскрыть  ему  глаза на скандальную  жизнь, которую  ведет его  папаша,
храбрый  капитан-многоженец, Я  только  привел  его  в бешенство, а это было
совсем не легко:  "…сли  ты еще раз заговоришь  в таком тоне о моем отце,  Я
набью  тебе морду!"  џ умолк, исполненный  презрениЯ: "Ђх ты, ханжа, ты ни о
чем не хочешь знать - так оно спокойнее!"
     - Ђ как обстоЯло с бременем жизни?
     - Ќ-да, интересно, почему вы  об этом спросили? ‚едь  и  в самом  деле,
отныне,  когда  мне  случалось   проходить  через  ‹юксембургский  сад  и  Я
останавливалсЯ перед пресловутой статуей,  Я  уже  не  страдал, а издевалсЯ.
ЃремЯ  жизни! Љак же  - держи  карман шире! ќх вы, шайка лицемеров! —то вы о
нем знаете! ‚от Я - Я в самом деле испытал, что такое бремЯ жизни, оно будет
тЯготеть надо мной до конца моих дней. џ чужак и останусь  чужаком навсегда,
и чем дальше, тем больше. Ѓез надежды оспорить у других, у проныр и богачей,
стул  -  место,  где Я  мог  бы  устроитьсЯ  в  этом  жестоком,  циничном  и
развращенном обществе. „а разве Я не предчувствовал это чуть ли не  с самого
рождениЯ? (“смехаетсЯ.) …ще в  ту пору, когда четырехлетним карапузом, глЯдЯ
на  булочную против Ѓельфорского  льва  и  на  нищего  "флейтиста", Я  делал
горестные подсчеты. € Я еще  воображал  себЯ  неспособным  и  "недостойным"!
Ќедостойным! —ерт  побери  -  чего? —тобы  менЯ  оттеснила свора  наглецов и
ловкачей,  людей с крепкими локтЯми  или  "приспособленцев", каким уже  стал
ђеми? ‘лава  богу, окончив свое  училище, Я  останусь  в  безвестности, буду
беден и, может быть, даже презираем, но зато сберегу чистоту души!
     ‚ тоне, в волнении, с каким  он произнес эту  тираду о  своем юношеском
бунтарстве,   Я   почувствовала   какую-то  странную  двойственность.  ‘месь
торжественности, даже  страсти,  с  иронией.  ЉажетсЯ,  Я  ухватила  краешек
истины. ќтому  человеку нравЯтсЯ  его собственнаЯ юношескаЯ непримиримость и
бескомпромиссность - они предмет его гордости. Ќо в то же времЯ, Я чувствую,
он не  заблуждаетсЯ  на  свой счет и  отныне взирает на эти качества глазами
взрослого, так как его бескомпромиссность подтаЯла в  водовороте  жизненного
опыта. ‚ероЯтно, он это сознает. Ќо в  какой мере? ќто и  надо выЯснить.  €,
может быть, открыть глаза ему самому.
     - Ќо когда и как вам пришла в голову мысль опубликовать свои стихи?
     -  ‚ы попали в точку -  в этом-то все дело. Њысль пришла в голову вовсе
не  мне.  Њне  ее  подсказали.  џ  писал длЯ  самого себЯ, длЯ  собственного
утешениЯ. џ отнюдь не равнЯл себЯ с ђембо. Ћ, не подумайте, что из авторской
скромности. Џо молодости лет Я не сомневалсЯ, что мои стихи хороши,  вернее,
Я много лет подрЯд просто  не задавалсЯ таким вопросом. Њожет, они и хороши,
но на пути  к тому, чтобы их прочли  и  оценили другие, стоЯло непреодолимое
препЯтствие: Я родилсЯ в стане неудачников, среди серой  массы "обыкновенных
людей", как Я могу  стЯжать славу  какого-нибудь ђембо, родившегосЯ  в стане
великих  избранников?  —ервем Я родилсЯ  - червем Я умру,  а  кто же  станет
читать поэмы ничтожного червЯ? Ќичего не поделаешь.  ‚добавок  в душе  Я был
ребенок и еще  не  решалсЯ желать, чтобы  мои стихи, полные гнева и  вызова,
попались  на  глаза  тем,  кого  они  разоблачают,  боЯлсЯ  взрыва,  который
неизбежно последовал бы за этим.  џ хотел вкушать свою месть в  одиночестве,
покамест в  одиночестве. ќто  было противоЯдие,  заклинание, талисман, какие
придумывают  себе  дети,  - да и  чем еще  могли быть вот хотЯ бы две  таких
строки  -  Я сочинил  их гораздо раньше, записал на клочке бумаги  и носил в
бумажнике, - две плохих строки, которые проливали бальзам на мои раны:

     ЃессловеснаЯ мать и распутный папаша
     Ќенавистна мне жизнь лицемернаЯ ваша.

     Љогда Ярость начинала  душить менЯ, Я  дотрагивалсЯ  кончиком пальца до
своего бумажника, и наступала разрЯдка, - видите, самый настоЯщий амулет.
     Ћн вдруг засмеЯлсЯ, точно ему припомнилось что-то очень смешное.
     - Ћднажды  Я едва  не попалсЯ!  Љак-то  вечером  кузина  ќлиза, ласково
прижимаЯ  менЯ  к  своей нежной груди, вдруг  почувствовала,  что  у менЯ  в
курточке  спрЯтан  бумажник.  ‹овким  движением  она  выудила его  из  моего
внутреннего кармана:  "•а-ха-ха! ‘ейчас мы узнаем, не влюблен ли он!" ‚округ
были  люди, Я бросилсЯ к ней, стал  отнимать  бумажник,  она  смеЯлась: "‚от
видите,  видите!",  а  у  менЯ  подгибались  колени,  Я  побледнел, покрылсЯ
испариной, наконец выхватил у нее бумажник и, еще не очнувшись от пережитого
страха,  убежал к  себе, уничтожил листок  со  стихами -  в такой ужас  менЯ
привела  мысль,  что обеспокоенные  родители  потребуют, чтобы Я  показал им
содержимое бумажника. ‚едь  Я был ребенком и по-детски боЯлсЯ лишитьсЯ опоры
в жизни, оказатьсЯ отщепенцем.
     - € потом, вы их все-таки любили.
     - Љого - их?
     - ђодителей.
     - „а, может быть, пожалуй. Ќо все же моЯ слабость и зависимость  от них
только  питали мою ненависть.  —то  Я  мог поделать?  ‚  этой  зависимости -
проклЯтие детства,  не так ли? ’етради со стихами Я прЯтал  на шкафу в своей
комнате,   под  грудой   старых  журналов,  к  которым   никто  никогда   не
притрагивалсЯ.  ‘о  времени  инцидента с  бумажником прошло  четыре, а может
быть,  и  пЯть лет.  ‘тихи заполнЯли уже  множество  тетрадей,  да и  сам  Я
возмужал,  мой протест  не был,  как прежде, тайным  недовольством пугливого
ребенка, он затвердел во мне, как киста,  и стал разЯщим, как клинок. ‘озрел
ли Я длЯ того, чтобы желать взрыва, которого прежде боЯлсЯ?  џ не решусь это
утверждать, дело  давнее,  теперь судить  трудно.  Љ тому  же  мне  так и не
пришлось решать этот вопрос.
     - Љто-то обнаружил ваши тетрадки?
     -  „а.  Ќаша  стараЯ нЯнЯ,  вернаЯ Ђрмандина.  Ќе знаю, с чего вдруг ей
вздумалось в мое отсутствие навести порЯдок на шкафу. Ќаверное, ей приказала
мать. ’ак или иначе, она увидела тетради, и, поскольку она растила менЯ чуть
ли не  с грудного возраста, мысль, что ее малыш сочинЯет стихи, очевидно, ее
позабавила, и она стала их читать, вначале, вероЯтно,  посмеиваЯсь, но когда
она понЯла, что  это такое, она с перепугу  бросилась к матери и вручила  ей
свою  находку. ЏредставлЯете, в какой ужас пришла моЯ мать! ‚се эти годы она
не  догадывалась, что происходит в душе ее сына. Ћ, Я  умело  притворЯлсЯ. €
вдруг в одно мгновение на нее обрушилось все: и то,  что мне было известно о
моем отце (подозревала ли об этом она сама - не знаю), и то, что Я думал, во
всеуслышание кричал  о нем, о  дЯде  Џоле, о ђеми, о  дедушке, об ќлизе и ее
снисходительном муже, о друзьЯх, которые бывали у нас в доме, да и не только
о друзьЯх - о людЯх вообще, обо всем человечестве! Љакой ушат холодной воды!
Ќеудивительно...
     - Џростите, минутку... ЏеречислЯЯ всех, вы не назвали ее.
     - Љого - ее?
     - ‚ашу матушку.
     Ќесколько мгновений он рассматривал  свою сигару, которую выкурил почти
до конца. Џотом поднЯл голову.
     - Ќет-нет, о ней  там тоже шла речь.  Ќо только... Џонимаете, несколько
иначе.  ‘ остальными  Я  не церемонилсЯ, Я  срывал  маску  с  их  лицемерных
добродетелей, с их низости и гнусности. Ќо мать Я укорЯл  только за слепоту,
за чрезмерную  наивность,  за  готовность, в  которой  была  долЯ  трусости,
вопреки всему  верить недостойному мужу  и  своему окружению, как  будто это
окружение не ЯвлЯло собой образец чудовищного ханжества. €ными словами, Я ее
щадил...  Љ  примеру,  Я  ни  словом  не  обмолвилсЯ  о  ее  преждевременной
беременности. Ќо, конечно, мои стихи...
     - ќто она показала их вашему отцу?
     -  Ћх, вы  коснулись больного места, мне не хотелось этого выЯснЯть. Ќе
могу примиритьсЯ с мыслью, что  она предала своего сына, даже не попытавшись
с  ним объЯснитьсЯ.  џ думаю... конечно, Я ничего толком не знаю,  но думаю,
что  отец  застал  ее в  слезах.  Ђ дальше  - легко  вообразить, что за этим
последовало.
     - ‚ы никогда не спрашивали ее об этом?
     - Њать? Ќет. ’ут произошло... понимаете, в  моей жизни завертелсЯ такой
калейдоскоп событий... Ќам как-то не представилось случаЯ... ни она, ни Я не
сумели... а может, не хватило мужества...
     - Џонимаю. Ќу а потом? Љогда стихи были найдены, что произошло потом?
     - џ вам  уже говорил,  отец выгнал  менЯ из  дому. ’олько тут надо себе
представить... —ерт, очень трудно рассказывать, не сбиваЯсь, понимаете?
     -  Џонимаю.  Ќо это не имеет значениЯ. ђассказывайте в том порЯдке, как
вам вспоминаетсЯ...
     -  ’ут не  в том  дело, как вспоминаетсЯ... а просто...  ‘ловом, Я хочу
сказать, что, не будь одного приключениЯ... вернее,  злоключениЯ... хотЯ оно
не имеет  ничего общего... видите, Я путаюсь, лучше Я попытаюсь рассказывать
по порЯдку.
     Ћн вынул кисет,  трубку и начал ее  набивать. Ќаступило молчание,  Я не
стала его нарушать. Ћн в упор посмотрел на менЯ.
     -  ‘транное  создание парень  восемнадцати  лет. ‚ чем-то  взрослый,  в
чем-то  ребенок,  а в общем - ни то ни  се. Љак вы  думаете, почему  Я после
всего того, что Я вам только что рассказал, после серии гнусных разоблачений
- а ведь к ним ежедневно добавлЯлись новые, - после того, что Я вычитывал из
книг  и газет с  их ежедневной порцией грЯзи и скандалов, после того,  что Я
узнавал  о социальной системе,  зиждущейсЯ на золоте и  полиции: забастовки,
подавлЯемые Якобы во  имЯ свободы, банкротства,  в результате которых мелкие
вкладчики  разорЯютсЯ,   а  "банкроты"  умножают  свои   капиталы,  судебные
процессы, прекращаемые с помощью взЯток, и война, война, миллионы деревЯнных
крестов  и барыши негодЯев-спекулЯнтов  - к  тому же  у  менЯ были основаниЯ
предполагать, что и у моего отца рыльце в пушку, хотЯ это Я узнал уже позже,
- почему же, несмотрЯ на все мое омерзение,  на постоЯнно сдерживаемый гнев,
Я не  собрал  свои пожитки и не сбежал из дому, чтобы  стать мойщиком витрин
или грузчиком на пристанЯх ‘ены?
     -   ‚ы   сами  только  что  объЯснили   -  почему:   из   страха  перед
неизвестностью.
     - Ќет. „лЯ пЯтнадцати лет это объЯснение убедительно, но в ту пору  мне
уже исполнилось восемнадцать. Џричины  были  сложнее. “ менЯ была мать. џ ее
жалел, отчасти презирал, но пока еще любил и не мог решитьсЯ нанести ей этот
удар. € еще было  “чилище древних рукописей. ќто была моЯ цель, моЯ надежда,
моЯ схима, мое логово, мое убежище. Ќо чтобы закончить училище, нужно времЯ,
нужен покой. џ твердо  решил: как только его закончу,  пошлю к черту семью и
все прочее.  Ќо  сделать это раньше времени  -  значит поставить  под угрозу
единственную мыслимую длЯ менЯ жизненную  стезю:  стезю  монаха, отшельника,
одиночки, замкнувшегосЯ в своей скорлупе.  ‚едь и  стихи Я  писал длЯ  того,
чтобы  отвести  душу, успокоить ее,  чтобы  легче было  сносить  отвращение,
которое каждый день переполнЯло менЯ в нашей квартире на улице Њезьер, такой
же мрачной, как гнусные тайны, которые в  ней были скрыты. ‚ызвать  скандал?
—то ж,  может быть,  позже,  когда пробьет час. Ќо упаси бог  раньше  срока.
Џонимаете?
     - „умаю, это  довольно Ясно: в  ту пору вы еще не  собирались  изменЯть
мир, вы хотели просто от него уйти.
     - ‘овершенно верно. ‚едь это была моЯ  навЯзчиваЯ идеЯ с четырехлетнего
возраста. ’ак что...
     ‘транное  выражение  лица,  смесь противоречивых чувств,  пока  еще мне
непонЯтнаЯ.
     - ...когда в тот вечер Я оказалсЯ перед ареопагом... перед нашей семьей
в полном составе - от деда до ђеми, собравшейсЯ точно на судилище... …сли бы
в тот день,  в  тот самый  день, только  немного раньше, Я не  пережил этого
злоключениЯ...
     ЌепонЯтное выражение лица подкреплЯетсЯ столь же неопределенным жестом.
     - ’ак что же?
     - Ђ  то, что, если  бы не злоключение, которое довело менЯ до того, что
мне хотелось крушить все вокруг, хотелось, чтобы все полетело в тартарары...
возможно, не исключено - видите, Я  с вами откровенен, - не исключено, что Я
бы, как  говоритсЯ, сдал позиции. џ бы втЯнул  голову в  плечи, переждал  бы
бурю, в случае  нужды позволил бы даже уничтожить мои тетради, скорей всего,
выкинуть  их на помойку,