окоилсЯ: уф!  Я прочно сижу на стуле,
счастье  мне улыбнулось!  Ћднако  это  длилось недолго. ‚ девЯтом  классе  Я
училсЯ еще хорошо, в восьмом - довольно прилично, а в седьмом начал сдавать.
џ был годом моложе своих  соучеников, может быть, менЯ следовало оставить на
второй  год. ‡анималсЯ Я не  больше и не меньше,  чем прежде,  и, однако,  с
каждым месЯцем,  с  каждой неделей терЯл один-два балла, съезжал на одно-два
места;  медленно,  но верно удачливый игрок превращалсЯ в игрока-неудачника.
‡начит, в  этом мире  нет ничего незыблемого, приобретенного раз и навсегда?
†естокое  открытие.  ‚се рушилось. Љ тому же мне стало казатьсЯ -  вероЯтно,
без всЯких оснований, - что дома менЯ любЯт меньше, чем прежде. Ќо кому, как
не вам, доктор, знать, что от созданного ими мифа  люди страдают больше, чем
от реальной действительности? € вот вам пример...
     Ќа  его  лице  заиграла насмешливаЯ  улыбка,  в  которой  чувствовалсЯ,
однако, налет грусти.
     - ‘кажите, вам еще случаетсЯ иногда гулЯть в ‹юксембургском саду?
     - € ‹юкс? …ще бы. ‘ ним свЯзана всЯ моЯ юность.
     -  ‚от как, и  ваша тоже?  ’огда  вы, наверное, помните ворота, которые
выходЯт на улицу ‚ожирар?
     - ђЯдом с бывшим музеем?
     - ‚от-вот. ‚ы входите. —то у вас по правую руку?
     - Љиоск с газированной водой.
     -  ‚ерно!  ’еперь  там  торгуют  кока-колой.  Ђ чуть  подальше, посреди
лужайки?
     - Џостойте... Љакой-то памЯтник?
     - Џравильно. Љакой?
     - Ќе помню. ЉакаЯ-то скала, плющ.
     - „а, да. Ђ под скалою?
     - ‚спомнила! ‘идЯщий титан!
     -  ‚ерно.  Ѓронзовый  гигант,  который  всем  своим  напруженным  телом
подпирает, пытаетсЯ удержать огромный, придавливающий его камень. ‚ы сказали
"титан". Ђ Я звал его иначе. Њожет, кто-нибудь при мне случайно произнес это
название. ’ак или иначе, длЯ менЯ этот памЯтник называлсЯ "ЃремЯ жизни".
     - ‘транно в устах ребенка.
     - Ќе правда ли?  Њы  жили тогда на улице Њезьер, в  типичном буржуазном
доме постройки  прошлого века,  большом  и мрачном. —тобы  попасть  в коллеж
‚овенарга, мне надо было пройти через  ‹юксембургский  сад. €  знаете, что Я
проделывал  каждый  раз?  Љаждое  утро  изо  днЯ в  день?  Љакой Я  совершал
ежедневный  обрЯд?  ‘  ранцем  за  спиной Я  останавливалсЯ посреди лужайки.
‘мотрел на скульптуру.  ‘огбенный человек. ѓлыба, котораЯ на  него  давит. €
каждый раз,  каждое утро эта  глыба наваливалась мне на сердце, и Я  говорил
про себЯ: "‚от и Я, Я тоже раздавлен бременем жизни".
     Ћн  посмотрел на  менЯ таким взглЯдом, точно  ждал, что в ответ  на эти
слова Я ахну от изумлениЯ. Ќе скажу, чтобы Я совсем не удивилась, но меньше,
чем он рассчитывал. Њногие счастливые дети страдают от тайных горестей.
     - ‘колько вам тогда было лет?
     - „евЯть. Ћбратите внимание: девЯть лет, а на душе такой груз, словно Я
уже  изведал  все  муки человеческие. Ќо не подумайте,  что  Я был хилым или
угрюмым  ребенком.  Ќичуть  не  бывало.  Ќаоборот,  Я  был  шумным,  озорным
мальчишкой, зачинщиком самых отчаЯнных проказ. Џричем повсюду - в классе, на
улице, дома. Њы с ђеми придумали, например, такую воинственную игру: один из
нас  с карабином и пистонами прЯталсЯ в засаде в коридоре, а другие игроки -
враждебнаЯ  партиЯ  -  должны были  пробегать через  коридор  в комнату  так
быстро, чтобы  их не успели подстрелить. ’актика  игры состоЯла в том, чтобы
пожертвовать первым игроком,  зато второй  успевал  пробежать,  пока стрелок
перезарЯжал карабин. ђеми был любимцем старого полотера, который  приходил к
нам в дом по четвергам. Љогда наступала очередь ђеми стоЯть в засаде, старик
тайком  передавал ему  второй  зарЯженный карабин. ђеми "убивал"  нас  всех,
одного  за  другим, а мы не догадывались о его уловке - нам  и в  голову  не
приходило, что его сообщником может быть взрослый! ’ак вот, однажды Я решил,
что попасть  в комнату можно  прЯмо  из кухни,  стоит  только перепрыгнуть с
одного подоконника на  другой, - оба окна выходили во двор  под прЯмым углом
друг к  другу. Њы жили на  шестом этаже, но высоты  Я не боЯлсЯ - попытка не
пытка; Я уже занес было ногу длЯ  прыжка, но  менЯ  чудом заметил полотер, в
последнюю  секунду сгреб  в охапку  и,  по  всей вероЯтности, спас  менЯ  от
смерти...  ‚от  какой  Я был  сорвиголова.  ‚ школе перед  уроком истории  Я
однажды заложил  взрывчатку  в замочную  скважину шкафа, где хранилсЯ скелет
"†озефина"; дверца распахнулась, и скелет с грохотом вылетел оттуда во времЯ
урока...  џ сам струхнул - у несчастного учителЯ было больное сердце,  и  он
едва  не отправилсЯ  на  тот свет... џ мог бы  порассказать  вам о множестве
других проделок, которым Я предавалсЯ с упоением. Ќо, бывало, кончилась игра
- и менЯ словно подменили. ‘трах и тревога тут как тут. Ћни снова берут менЯ
в тиски.
     - € все из-за плохих отметок?
     - Ќет, из-за моего враньЯ.
     Ћн сказал  это,  почти  не  замЯвшись,  разве  что раза  два  затЯнулсЯ
трубкой, прежде  чем  сделал  свое  признание. Ќо все-таки  Я  почувствовала
какую-то заминку, усилие.
     - „ети вообще любЯт лгать.
     - ‘амо  собой.  ‚  случае необходимости. ‚ порЯдке самозащиты. Ќу  а  Я
(внезапнаЯ  пауза,  негромкое  попыхиванье  трубкой),  Я жил и дышал  ложью,
мучаЯсь  и  терзаЯсь  от  непрерывной лжи  днем и  ночью  семь  лет  подрЯд.
ЏредставлЯете? ‘емь лет подрЯд.
     Ќа этот раз Я и в самом деле удивилась. Ћн прочел это на моем лице. ‘ам
он  улыбаетсЯ,  но  смотрит мрачновато. Џотом вздыхает,  как  бы  иронически
подтверждаЯ: "џ не шучу".
     -  ‘емь  лет - сами понимаете,  длЯ  ребенка это  целаЯ вечность. Љакие
адские муки! —увствуешь себЯ  виноватым, притворЯешьсЯ,  панически  боишьсЯ,
что тебЯ разоблачат. €  менЯ  разоблачали  всегда, почти  всегда. Ќо Я опЯть
принималсЯ за  свое.  Ќеукоснительно.  €зо  днЯ в  день.  ‘емь  лет  подрЯд.
—удовищно, правда?
     - Ќо что же вы все-таки творили?
     - Џодделывал отметки.
     - € это все?
     - ‚се. Ќо Я их  подделывал каждый месЯц, каждую неделю, в моем дневнике
это было  видно невооруженным  глазом,  Я  заранее знал, что менЯ выведут на
чистую воду, и опЯть начинал сначала. ЊучаЯсь и дрожа от страха. Џодавленный
чувством вины. € бременем жизни.
     - —то-то Я не совсем понимаю.
     -  џ и сам не понимаю. „умаю, это объЯснЯлось тем, что, на свою беду, Я
почти три года был первым учеником.  ‚ дневнике у менЯ стоЯли только десЯтки
и  девЯтки.  Џри  первых восьмерках и семерках  у менЯ почва  стала  уходить
из-под  ног. џ создал  себе  какую-то  внутреннюю  шкалу оценок,  по которой
семерка или восьмое  место в  классе уже были позором. Ћ шестерке и говорить
нечего. Ђ человек становитсЯ рабом символов, которые сам же создает.
     - Ќеужели ваши родители были так строги?
     - ‘ какой стати им было быть  строгими? ’акой хороший ученик. Њожет,  в
этом-то и крылась причина: Я не  в силах  был  их разочаровать.  „о сих  пор
помню, каким кошмаром  стала длЯ менЯ перваЯ пЯтерка. Ђ ведь это,  в  общем,
была вполне  приличнаЯ  среднЯЯ  отметка.  џ  как  сейчас  вижу  эту  жирную
_пЯтерку_, синими чернилами  вписанную в мой дневник. Џринести эту постыдную
отметку  отцу было просто выше  моих сил. Џонимаете? ‚ыше  сил.  џ ее стер и
вместо нее  поставил девЯтку. Џотом, сдаваЯ  дневник учителю, Я вынужден был
снова стереть  девЯтку и восстановить  пЯтерку.  Џотом Я  снова  восстановил
девЯтку,  но  протер  бумагу  до  дыр.  —то  было  делать? Џришлось  вырвать
страницу. Ђ потом не оставалось ничего другого, как подделать подписи отца и
директора.  ‚  дальнейшем шестерок,  пЯтерок и даже  четверок и  троек стало
гораздо больше,  Я счищал  и подделывал отметки, и это превратилось в пытку,
которую вам нетрудно вообразить.
     - Џредставьте,  трудно.  џ не понимаю,  почему  вы  не  перестали  этим
заниматьсЯ. Ћсобенно после того, как вас уличили.
     - џ пыталсЯ.  Ѓывало,  иду  Я  по ‹юксембургскому  саду,  сгибаЯсь  под
тЯжестью   ранца,  в   котором   лежит  дневник,  оскверненный  какой-нибудь
необъЯснимой  четверкой,  пЯтеркой или четырнадцатым  местом.  Ѓреду к дому,
принЯв  стоическое   решение  больше   не  лгать,   показать  родителЯм  мой
опозоренный   дневник   в  его   истинном   виде,   мужественно  снести   их
разочарование, холодное, неласковое выражение их лиц. Ќо по мере приближениЯ
к дому ноги у менЯ становЯтсЯ ватными, на сердце ложитсЯ огромнаЯ тЯжесть, и
Я  начинаю  бесцельно слонЯтьсЯ по аллеЯм.  џ вел сам с  собой изнурительную
борьбу  и  неизменно  ее  проигрывал. ‘прЯтавшись  за  каким-нибудь  высоким
стволом  в английском  саду,  Я  вынимал дневник и  подчищал отметку. ’олько
после этого  Я  отваживалсЯ  приблизитьсЯ  к дому, поднЯтьсЯ по  лестнице  и
позвонить в дверь.
     - Ќу а потом?
     - ‚идите ли, потом все происходило как бы помимо моей воли. ЏоследствиЯ
обрушивались  на менЯ, как  античный рок. џ был  уже не  актером, а жертвой.
Џонимаю, объЯснить это  трудно... џ и сам только теперь, в разговоре с вами,
пытаюсь  как-то  разобратьсЯ  в том,  что менЯ пугало,  чем была вызвана эта
маниЯ.  Њожет быть, Я считал,  что, если Я вдруг  сразу  предъЯвлю родителЯм
свои  плохие отметки, Я сам как  бы  публично  и даже  с каким-то цинизмом и
равнодушием распишусь в своем падении.  Ђ скрываЯ их, Я как бы отмежевываюсь
от  них.  Ћттого  что отец  обнаруживал  обман постепенно, его разочарование
обращалось в гнев, к тому же направленный совсем на другой объект. ќтот гнев
был, в общем, не так уж  страшен.  Ќо зато выдержать взглЯд отца, открывшего
дневник и увидевшего клеймо - плохую отметку,  - нет, на это Я  решитьсЯ  не
мог, не мог даже  подумать об этом без ужаса. …го глаза затуманЯтсЯ упреком,
огорчением. Ќет, такое испытание, такаЯ мука были выше моих сил.


        4


     ќти детские  страхи, искаженное представление о шкале  ценностей, когда
стыд ребенку перенести  легче,  чем  сознание своей бездарности, а гнев отца
предпочтительней его разочарованиЯ, что-то мне упорно напоминали.
     - ‚ы и в самом деле стали плохо учитьсЯ?
     - ‚ том-то и дело, что нет. Џо некоторым предметам Я, хоть и не блистал
успехами,  как  раньше,  все же  достаточно  успевал,  чтобы  в  конце  года
оказатьсЯ в списке лучших.
     - ’ак чего же вам не хватало?
     - ’о-то и оно, что это менЯ не успокаивало. ‚ернее, нет, успокаивало  -
на времЯ летних каникул. Ќа три месЯца Я освобождалсЯ от бремени жизни. Ќо Я
не  забывал:  стоит вернутьсЯ  в  город, и все начнетсЯ  сначала.  Џоследние
недели отдыха  были  отравлены  муками приговоренных  к  смерти, которые все
усугублЯлись. Ђ  впереди  в  погребальном  мраке  маЯчил  Џариж. ‘тоило  мне
подумать об этом, и менЯ начинало мутить. ЌевеселаЯ историЯ, не правда ли?
     џ улыбнулась. Џодошла к книжной полке. Ћткрыла том воспоминаний Љафки и
прочла отрывок, посвЯщенный годам  его учениЯ  в  лицее. [ђечь, без  всЯкого
сомнениЯ, идет  о следующем отрывке: "Љонечно, Я  должен  был провалитьсЯ на
вступительном экзамене - но Я выдержал. ‡начит, провалюсь на переходном - но
Я его сдал и продолжал переходить из класса в класс. Љазалось, у менЯ должна
была зародитьсЯ надежда. Људа там - чем большие успехи Я делал, тем тверже Я
был  убежден,  что  в   конце  концов  все  кончитсЯ  катастрофой.  џ  часто
представлЯл себе зловещее  сборище преподавателей, которые  сошлись  вместе,
чтобы  разобратьсЯ в  этом  беспримерном  и  возмутительном  случае  - каким
образом  самый бездарный  и  невежественный ученик мог  под шумок достигнуть
таких  высот и  очутитьсЯ  в  классе, который  уж  теперь-то,  когда к  нему
привлечено всеобщее внимание, безусловно, с позором извергнет  его из  своих
рЯдов   при  ликовании  всех  праведников,  избавленных   наконец  от  этого
самозванца". (Џрим. авт.)]
     Ћн выслушал менЯ с величайшим вниманием, потом покачал головой.
     - Ќу что ж,  если  угодно, какое-то сходство тут есть, но,  пожалуй,  в
обратном  смысле.  ћный Љафка придумывал этот  клубок кошмаров, чтобы  найти
оправдание своей несовместимости с бытием. џ же наоборот... (“смехаетсЯ.) Ќо
Я  чувствую, что  снова противоречу сам себе. џ собиралсЯ  сказать, что Я-то
как  раз  бунтовал  против приспособленцев,  против  лжеправедников,  против
самозванцев  - да, да,  -  они удобно устроились на стульЯх, которые  успели
занЯть, хотЯ  не превосходили менЯ ни умом, ни прилежанием,  но они  уже  на
школьном  опыте уловили, как себЯ следует вести в жизни, овладели искусством
втирать   очки,   разыгрывать  ученость,  когда  ее  нет,  угодничать  перед
начальством, изучив его слабости, усвоили  набор  трюизмов, которые повышают
твои акции, и научились губить конкурентов с помощью  мнимо доброжелательных
намеков... Ќо  Я  имел  в виду  и другое -  во мне  говорило  также  чувство
собственной неполноценности. ‚едь Я мог быть первым -  и перестал им быть, а
значит, Я слишком ленив, рассеЯн, предпочитаю занЯтиЯм развлечениЯ...
     - ќто было справедливо?
     - Ћтчасти. ‚о всЯком случае, при сравнении.
     - ‘ кем?
     - ‘ ђеми. Њать вечно ставила его мне в пример.
     - ЃеднЯга! Ѓыло отчего его невзлюбить... Ђ он так хорошо училсЯ?
     - Џревосходно, и притом по всем предметам. …сли Я, кончив играть, вновь
погружалсЯ в  свои тревоги  - удел строптивцев,  - он преспокойно садилсЯ за
стол, готовил  уроки и без всЯких усилий получал  прекрасные отметки. ѓоворю
вам, в двенадцать лет он уже установил очередность общественных ступеней, по
которым  ему  надлежит  поднЯтьсЯ,  и  при  этом  разумность  и незыблемость
социального  механизма  не внушали  ему  ни малейших сомнений. …му все  было
понЯтно, и все его устраивало.
     - Ђ вам не удавалось почерпнуть в его взглЯдах хоть капельку оптимизма?
     - Ќаоборот. …го уверенность в  будущем еще неумолимее  подчеркивала мою
собственную  душевную  неустойчивость.  Њои вкусы,  мысли,  планы непрерывно
менЯлись,  вытеснЯЯ   друг  друга.   џ  собиралсЯ  быть   то   хирургом,  то
парикмахером,  то  путешественником,  то  машинистом,  то   плантатором,  то
преподавателем химии... Ќо все эти стремлениЯ по очереди  гибли, подорванные
сомнениЯми и неверием в свои  силы. ‘тать хирургом или парикмахером - но длЯ
этого нужна  незаурЯднаЯ ловкость. Њашинистом... а вдруг случитсЯ  крушение?
Ќа худой конец преподавателем химии  - мне  как-то удалось поставить два-три
опыта... Ќу  а  вдруг ученики менЯ освистают, как беднЯгу ”ийу, которого  мы
прозвали  ‚онючкой? ‘тать  плантатором, землепроходцем, а  значит, оказатьсЯ
одному в незнакомой  стране - это мне-то, который и на родине чувствует себЯ
чужим, неприкаЯнным,  изгоем? Ќет, никогда мне не найти своего места  в мире
взрослых,  в  социальной  схватке,  к  которой  на  моих  глазах  безмЯтежно
готовилсЯ ђеми.
     - ‚се это  очень интересно.  ‚аши  страхи, негодование, ложь по крайней
мере в одном  совпадают с ощущениЯми Љафки -  и то и другое крайности. џ уже
давно  подозреваю,  что наша  система  оценок,  отметок,  экзаменов  пагубно
действует на чувствительные и наивные, неокрепшие умы. Ќе будь этой системы,
и  Љафка,  и вы легко излечились бы от  нравственных мук,  которые отравлЯли
ваше детство. ђебенка с  натурой менее  прЯмой  они вообще могли завести бог
знает куда.
     - ‚ы правы. Ђбсолютно правы. ’ому свидетельство историЯ с электрической
железной дорогой. € с аттестатом.
     - —то за историЯ? ђасскажите.
     - ‘тоит ли? Ќе довольно ли разговоров о моем детстве? Ќе подумайте, что
Я уклонЯюсь,  но  какое, черт возьми, это  имеет отношение  к  здоровью моей
жены? џ не вижу никакой свЯзи.
     -  Ќи  вы,   ни  Я  не  можем  судить  об  этом,  дорогой  мсье.  ‹юбое
воспоминание, которое вас тЯготит, может нам что-то проЯснить.
     -  Њне,  однако,  хотелось  бы предстать наконец  перед  вами  в  более
выгодном свете...
     - Ќу-ну, не надо кокетничать, расскажите все как есть.
     - •орошо. ’еперь Я  сам  над  этим  смеюсь, и вы тоже  будете смеЯтьсЯ,
потому что, как видите,  Я не так уж плохо кончил. ‚ противном случае первый
же мой промах мог  бы  послужить  доказательством моих дурных  наклонностей!
Љакое предосудительное прошлое!  Љак  подумаешь - просто дрожь берет! Ќу так
вот.  Њне  было  лет  десЯть-одиннадцать, близилось  ђождество, мой  рыщущий
взглЯд обнаружил на шкафу краешек большой красной коробки,  при виде которой
сердце мое учащенно забилось: а что, если это предназначенный мне подарок? џ
подставил скамеечку, проверил - о чудо, электрическаЯ железнаЯ дорога! –елую
неделю  Я  был счастлив. € вот  наступает последний  день занЯтий. Ђ в  моем
дневнике - "постыдные" отметки. џсно, что Я их должен стереть...
     - ђади электрической железной дороги?
     - џ считал, что  да, но, конечно,  Я все равно стер бы их.  ‘трах,  что
менЯ лишат подарка, был вызван чистейшей мнительностью - по совету директора
лицеЯ менЯ никогда не наказывали.
     - ђазумный человек. Џродолжайте. €так, вы решили стереть...
     - Ќо в ‹юксембургском саду Я вдруг вижу свою мать, она сидит в кресле с
приЯтельницей.  „елать  нечего  -  мы  возвращаемсЯ  домой  вместе.  џ  бегу
прЯмехонько  в уборную и  прЯчу  дневник за  канализационную  трубу, а потом
заЯвлЯю, что забыл  дневник в лицее.  "‘ходи за  ним". -  "‡автра". -  "Ќет,
сейчас".  —етверть  часа спустЯ возвращаюсь.  "ЉласснаЯ комната заперта". Ќо
мать говорит: "Џопроси консьержку открыть тебе дверь". —то делать? Љак быть?
‘таруха, владелица  писчебумажной  лавки  на углу  нашей улицы,  моЯ  стараЯ
знакомаЯ,  одалживает  мне   листок   бумаги   и  конверт  ("•очу  разыграть
приЯтелЯ").  ‚озвращаюсь  с письмом от консьержки:  директор  увез  ключи  с
собой.
     - Ќу, знаете, дорогой мой!
     -  Ђ  Я о чем  толкую!  Њать просит:  "Ђ ну-ка напиши  слово "сегоднЯ".
‘тарательным почерком вывожу "‘иводнЯ" через "и" и "в". "’е же самые ошибки,
-  говорит  мать. - ’ы  уличен.  Џойдем вместе  в школу". € мы идем в школу.
Њожет, за это времЯ она, на счастье, сгорела?  ЏриближаемсЯ к школе, ноги  у
менЯ подкашиваютсЯ, в глазах темно, еще немного, и Я  потерЯю сознание. Њать
увидела,  как Я побледнел,  ей  стало  менЯ  жалко.  "Џойдем домой".  Ќо  ей
пришлось поддерживать менЯ, вести под руку по ступенькам. Љонечно, Я во всем
созналсЯ. Ќо вы сами видите, до каких крайностей...
     - ЊенЯ  удивлЯет  одно.  ‚  Ђмерике, один раз  поймав  вас на лжи,  вас
немедлЯ повели  бы к психоаналитику и травмировали бы, может быть, на долгие
годы. Ќо  почему никто не подумал  о том, что вас еще в  семилетнем возрасте
следовало показать психоневрологу?
     - ‚ ту пору это не было принЯто. Џо-моему, в двадцатые годы такаЯ мысль
просто  никому  не  могла прийти в голову. „аже когда Я перехватил табель за
триместр, посланный моим родителЯм по почте, окунул его в хлорный раствор и,
подделав подписи  учителей,  разными  чернилами проставил в  нем одни только
хорошие отметки по всем предметам. џ проделал это так тщательно, что вначале
вообще никто ничего не заподозрил.
     - —ас от часу не легче!
     -  €,  однако,  Я, как  всегда,  понимал,  что  правда  в  конце концов
обнаружитсЯ.
     - € кто ее обнаружил?
     - Њать. Џри первом же визите к директору  лицеЯ.  ќто случилось в  моем
присутствии.
     - € что же вы сделали?
     - „ругой  ребенок  на моем  месте и  от  меньшего пустЯка  попыталсЯ бы
утопитьсЯ.  џ  же  только бродил  по  улицам  несколько часов подрЯд.  Џотом
вернулсЯ домой. Њать плакала, но не сказала мне ни слова.
     - Џо совету директора, конечно?
     -  Љонечно.  Ќо  директор  высказал  предположение,  что Я, мальчик  от
природы хороший, попал под влиЯние какой-нибудь "паршивой овцы". Џусть, мол,
мать последит за моим поведением и моими знакомыми - она окажет услугу всем.
ЃеднЯжка мама! ‚ообразите,  каково было  этой  стыдливейшей  в  мире женщине
пытатьсЯ  выведать  у  сына, нет  ли  у  него "дурных товарищей".  џ в своей
невинности считал плохим товарищем  того, кто Ябедничает или не подсказывает
на уроках.  Љонечно,  у менЯ такие были.  "”реди,  не  дружи  с ними больше!
ЏоклЯнись,  что не будешь с ними дружить!" ЏредставлЯете себе мое удивление!
"…сли ты будешь с ними дружить, ты  весь пожелтеешь, уши у тебЯ оттопырЯтсЯ,
и  все  будут  про это  знать, и дЯдЯ запретит  тебе  играть  с ђеми!" џ был
слишком потрЯсен,  чтобы  возражать  или  задавать вопросы. џ пожелтею и уши
оттопырЯтсЯ  только из-за того, что такой-то и  такой-то - гадкий мальчишка?
…ще одна загадка. Њне понадобились годы, чтобы наконец постичь непостижимое.
     - ќто делает честь вам и вашим товарищам. „а и ђеми, наверное, тоже?
     - Ћ, в этом отношении он был натура совершенно здороваЯ.
     - ’олько в этом отношении?
     -  Ќет-нет,  во  всех отношениЯх.  џ  это  прекрасно  понимал.  Ћн  был
образцом,  который и  подстегивал менЯ, и приводил в  отчаЯние,  потому  что
постоЯнно напоминал  о моем собственном  ничтожестве. ’ак,  однажды... Ќо вы
знаете, который теперь час?  ‚от уже больше  часа вы заставлЯете менЯ молоть
Языком! Ќе хватит ли на сегоднЯ?
     Ќа первый раз было, пожалуй, даже слишком много. ’ут нельзЯ  перегибать
палку: тише едешь - дальше будешь. Ћн подошел к окну полюбоватьсЯ Џарижем, с
моего этажа город виден от Њонпарнаса до Њонмартра. Њы еще потолковали о том
о сем и договорились встретитьсЯ на будущей неделе. Ќа прощанье он улыбнулсЯ
мне доверчивой улыбкой, обаЯние которой длЯ него отнюдь не секрет.


        5


     Џрослушала  всю запись  первого  сеанса от  начала  до конца.  Џоражает
искренность его слов и интонации, какаЯ-то, Я бы даже сказала, чрезмернаЯ: у
него не было  никаких причин  длЯ такой внезапной откровенности. Њожет,  это
оборотнаЯ  сторона его  детской невропатии,  реакциЯ,  вывернутаЯ наизнанку?
Џочти   маниакальнаЯ   потребность   говорить  правду  в   противовес  былой
маниакальной потребности лгать? Ќадо проверить.
     ’еперь о том, что нас волнует, - о  здоровье его жены, - не сохранились
ли у  него  остаточные  ЯвлениЯ его детской болезни, стремлениЯ любой  ценой
внушить окружающим,  что он  тот,  кем  ему хочетсЯ быть и  кем он быть  уже
перестал, - то есть  лучший ученик в классе? € ради этого в случае  нужды он
не остановитсЯ перед тем, чтобы подделать чужой почерк. ’оже проверить.


     ’ак-так. —то означает это переодевание? ‚ прошлый  раз на нем был синий
шерстЯной костюм, строгий и подчеркнуто деловой. ‘егоднЯ - вельветовые брюки
и  куртка  серовато-бежевого цвета, что  придает ему  более  непринужденный,
домашний  вид. ‘ какой  целью он выбрал этот костюм? Њожет, просто так,  без
всЯкого умысла? —то-то не веритсЯ.
     Џоздоровавшись со мной,  подошел прЯмо к окну: "Ќевозможно налюбоватьсЯ
этим видом. Ќе правда ли?" џ  подтвердила, подошла к окну, мы стали смотреть
вместе. Ћн подчеркнуто обращаетсЯ со мной не как  с  врачом, а как с другом.
„алеко  не всегда хороший признак. Ќекоторое времЯ следует  подыгрывать,  но
при этом быть начеку.
     Џредоставила ему изливать свои  восторги по поводу  Џарижа. Ќаконец  он
сел,  Я спросила:  "Ќачнем?" „вижением  руки ответил: "Џожалуйста".  ‡акинул
ногу на ногу.
     - Џоговорим еще немного о вашем двоюродном брате ђеми.
     - Ђ-а! €звольте!
     - џ вижу, вы в восторге.
     - Ќет. Ќо если это на пользу...
     -  €так, подытожим:  этакий невозмутимый увалень,  главное  -  "никаких
неприЯтностей", приспособленный к жизни, неглупый, усидчивый, здравомыслЯщий
- словом, примерный мальчик. €наче говорЯ - зануда, верно?
     - Љак когда. џ вам уже говорил, во времЯ игр  мы отлично ладили  друг с
другом.  Ћтлично. „ва  сорванца. Џроказливые, изобретательные.  Ќо  вдруг  -
стоп, пора делать  уроки, и вот он уже засел за учебники и тетради, молчит -
точно воды  в рот набрал, сосредоточенный, прилежный, не голова, а шахматнаЯ
доска, каждаЯ фигура на своем квадрате...
     - ’акое раннее честолюбие?
     -  џ  бы  не  сказал.  —естолюбцам  свойственна  кипучаЯ  энергиЯ, даже
напористость. “ ђеми и в помине этого не было.  …му все было обещано заранее
- оставалось просто ждать.
     - †дать, пока преподнесут на блюде?
     -  Ќе совсем.  ‘корее по  принципу  автомата:  ты стараешьсЯ,  учишьсЯ,
сдаешь  экзамены, потом  нажимаешь кнопку  - дзинь - и  получаешь должность,
котораЯ тебе  причитаетсЯ. “ менЯ  же все  было наоборот: дзинь - в автомате
пусто, должностей не осталось,  разобрали другие. Џомню, однажды в ‹угано...
хм,  забавно,  почему вдруг  это всплыло в  памЯти?..  Ќадо вам сказать, что
семьЯ   ‹егран  -   весьма  скромного  происхождениЯ.  Њой  отец  родилсЯ  в
‘ент-Ђнтуанском  предместье.  †енившись на  моей  матери  - а она,  как  вам
известно, урожденнаЯ Џровен, - он поднЯлсЯ ступенькой выше  по  общественной
лестнице. Ћн долго  служил скромным  счетоводом  у старого торговца  лаками,
который привЯзалсЯ к нему и оставил в наследство свою лавку. Ћтец немедлЯ ее
продал и, пустив деньги в  оборот, нажил капитал на сделках с недвижимостью.
џ  рассказываю вам  эти подробности, чтобы  вы понЯли:  среда, в  которой  Я
вырос,  - состоЯтельные, но  средней руки буржуа.  ‘ам  Я родилсЯ  на  улице
Њезьер. ЏЯтикомнатнаЯ квартира окнами  во двор, с допотопным лифтом (помните
-  на  тросах?),  с черным ходом  - словом, вы  понимаете,  о  чем Я говорю.
Ќапротив нас жила вдова прославленного  генерала. Њать часто встречала ее на
рынке - генеральша  сама  ходила за покупками. ("Љак  просто она держитсЯ!")
„амы раскланивались, осведомлЯлись о здоровье друг друга. Ћтец очень дорожил
этим знакомством, Я  же  был им просто  ослеплен (шутка  сказать  -  мироваЯ
война!),  но этим  отношениЯ наших семей исчерпывались. „а  иначе  и быть не
могло:  в  моих глазах между берегом безымЯнных  мелких песчинок  -  рЯдовых
людей - и гордыми мраморными утесами славы лежала такаЯ  пропасть, что через
нее просто невозможно было перекинуть мост. Ќе знаю, внЯтно ли Я выражаюсь.
     - Џо-видимому, в вас уже пробудилось классовое чувство?
     -  Ќесомненно,  но тут  дело не  в  нем.  Њать встречала генеральшу  на
‘ен-†ерменском  рынке, раскланивалась и  разговаривала с ней.  Ћна встречала
там  и жену  сапожника, раскланивалась  с  ней,  однако не разговаривала;  Я
замечал  разницу. € все  же у  менЯ  было  ощущение,  что  слава знаменитого
генерала или президента  Џуанкаре, которым  восхищалсЯ  отец,  какого-нибудь
модного художника,  даже артиста  воздвигала  между  ними  и  семьей  ‹егран
преграду куда  более непреодолимую,  чем та,  котораЯ  отделЯла  ‹егранов от
сапожника.  Џонимаете?  ‘уть  была  не  столько в классовой  принадлежности,
сколько в _породе_. Њне казалось, что человеку от рождениЯ суждена слава или
безвестность, все равно как одному суждено  родитьсЯ леопардом, а  другому -
жабой. ѓлазам ребенка мир рисуетсЯ таким, каким он его  видит:  неизменным и
незыблемым.  џ не представлЯл себе, как из серой массы заурЯдных людей можно
перейти в блистательное меньшинство знаменитостей.  ‹еопард  ведь не  менЯет
своей  пЯтнистой  окраски.   Ќаверное,   именно  поэтому  Я  так  болезненно
воспринимал шутки  моих школьных товарищей, которые, переводЯ мою фамилию на
немецкий  Язык, называли  менЯ Friedrich der Grobe - ”ридрихом  ‚еликим, как
королЯ  прусского,  словно  длЯ  того,  чтобы  лишний  раз  подчеркнуть  мое
ничтожество.
     - ЌеуместнаЯ шутка родителей?
     - ’о, что они называли менЯ ”редериком?
     -  Џомню, на бульваре €нвалидов был булочник по  фамилии  Њань.  „олжно
быть,  шутники родители  нарекли его арлем,  потому что  на  вывеске он  не
решилсЯ обозначить свое полное имЯ, а написал только первую  букву  -  [имЯ
арль Њань звучит по-французски как арлемань, то есть Љарл ‚еликий].
     - џ его понимаю. ’акое имЯ - нелегкий груз.
     -  Ќо  теперь-то  вы не  должны это  чувствовать.  ‚ы создали себе свое
собственное имЯ.
     - Љак вам сказать... пожалуй, мои чувства мало изменились. Џо отношению
к  славе, Я  имею в  виду.  „о сих пор - не правда ли, странно? - Я не могу,
например, смотреть на групповой снимок, где  Њарсель Џруст, совсем еще юный,
стоит на коленЯх,  держа  в руке ракетку,  точно мандолину,  у ног  девушки,
сидЯщей на стуле, не могу смотреть на этот снимок без удивлениЯ;  Я никак не
освоюсь  с мыслью,  что  человек,  вознесенный,  подобно Џрусту,  на вершину
славы,  вел  когда-то  самую  банальную, нелепую светскую  жизнь и  при этом
окружающие не глЯдели на него словно зачарованные, как глЯдЯт на гениального
писателЯ, каким он стал двадцать лет спустЯ... ќто чувство во  мне настолько
сильно,  что  даже  теперь,  когда  Я  вам  описываю  эту  довольно  смешную
фотографию,  мне  кажетсЯ,  будто  от  нее  исходит  какой-то  аромат тайны,
скрытого   смысла,  особой   интеллектуальности...   ‹юбые   фотографии  или
документы, касающиесЯ молодости или частной  жизни  великих людей, неизменно
производЯт  на менЯ такое впечатление. Ѓыть  может, мои  фотографии  так  же
действуют на других... Ќо это дела не менЯет...
     ’ак вот,  мне вспоминаетсЯ, как однажды  во времЯ каникул в ‹угано мы с
ђеми ехали в маленьком  трамвае  - этот голубой кукольный трамвай курсировал
вдоль озера как  фуникулер, сейчас его заменили троллейбусом, -  с нами была
бабушка  ђеми по матери, в окно  мы  вдруг увидели цыганку. "ђасскажи своему
кузену", - обратилась бабушка к ђеми. Џеред этим ђеми  провел две  недели  у
нее в †ерармере. € он рассказал мне, что какаЯ-то  цыганка гадала ему там на
картах. Ђ  потом  полушутЯ-полусерьезно  добавил,  что она напророчила  ему,
будто он станет президентом ђеспублики.
     ‘начала, видЯ его улыбку, Я решил, что он посмеиваетсЯ над столь грубой
лестью. ’ак на его месте поступил бы Я. Ќо вскоре Я понЯл: нет, если он и не
поверил  в  предсказание, он  вовсе  не  считает его  таким уж  несбыточным.
Ѓабушка  тоже улыбалась -  с  гордостью. ‡начит,  оба они  всерьез допускали
возможность   подобного   триумфального  будущего!  Ќо   ведь   ђеми,  такой
рассудительный,  такой уравновешенный, не способен предаватьсЯ  беспочвенным
фантазиЯм. ђаз он готов поверить в столь многообещающее пророчество, значит,
он так или  иначе чувствует свое таинственное предназначение! ‚ то времЯ как
Я  не  уверен,  что  способен обеспечить  себе  более  или  менее пристойное
существование в  серой массе ничем не примечательных людей, он, товарищ моих
детских игр, сознает, что призван быть членом свЯщенного и немногочисленного
братства великих людей! Љонтраст наших судеб поверг менЯ в еще большую тоску
и уныние. Ќе знаю, понЯтно ли вам то, что Я пытаюсь объЯснить.
     - ‚ общем - да. —то же было дальше?
     - „а,  собственно,  тем  дело и кончилось.  ‘  гадалкой. ќтот  анекдот,
пожалуй, просто показывает, как мои опасениЯ и страхи перед будущим увлекали
менЯ все глубже в водоворот  горьких сомнений. €, однако, это были цветочки.
„а.  •оть  Я  и был  готов  к самому  худшему,  хотЯ мои школьные  неудачи и
прегрешениЯ  подготовили менЯ  к  этому худшему и Я считал,  что уже изведал
тЯгчайшие  невзгоды, налагаемые бременем  жизни,  но  когда вдобавок  в один
прекрасный  день  Я обнаружил  у  себЯ  (усмехаетсЯ) чудовищные  склонности,
переполнившие  менЯ стыдом  и отвращением,  вот тут  Я  решил, что  поистине
проклЯт.
     - џ догадываюсь, о чем вы говорите. ‘колько вам тогда было лет?
     - ‹ет двенадцать-тринадцать.  Ќо в некоторых  отношениЯх Я был невинен,
как младенец. Ћднажды Я,  уже здоровый верзила, вогнал  в краску свою мать в
присутствии одной приЯтельницы,  с  которой мы вместе пошли в ‹увр. ѓлЯдЯ на
пухлого  мраморного отрока, наделенного  весьма двусмысленной красотой, мать
сказала: "Ќе  правда ли, вылитаЯ женщина?" "Ђ может,  это и есть женщина?" -
возразил Я,  как мне тогда  показалось, весьма кстати. џ, видите ли, еще  не
вполне разобралсЯ в некоем небольшом отличии, которое, впрочем, изображалось
весьма  ненавЯзчиво, а порой и вовсе  отсутствовало,  Я рассматривал это как
художественную вольность и, кстати, вполне ее одобрЯл. Ќо вы  представлЯете,
как хохотала наша приЯтельница!
     - „а, сказать по правде, вы не отличались скороспелым развитием.
     - Ћтнюдь  - и  даже  в большей мере, чем вы предполагаете. Џредставьте,
однажды... ха-ха...  однажды Я  расклеивал плакатики - в  тринадцать лет  Я,
видите ли, был  Ярым  противником  пьЯнства, сам  нарисовал пропагандистский
плакат и размножил его не то в пЯтнадцати, не  то в  двадцати экземплЯрах на
своем  детском  гектографе.  Ќа  плакате  был  изображен  человек,  которого
засасывают зыбучие пески. Ќадписи  Я  уже не помню,  это не важно;  и  вот Я
подумал:  "ѓде бы их расклеить, чтобы было получше  видно?" € не нашел более
удобного места, чем уличные уборные:  уж там-то, сами понимаете,  есть досуг
рассмотреть висЯщий на  стене рисунок... ‚ ту пору  уличные уборные были  на
каждом  шагу (теперь их почти отовсюду убрали): на одной только улице ѓинмер
и  напротив  лицеЯ  ЊонтенЯ  их было четыре,  напротив ѓорного  института на
бульваре ‘ен-Њишель три,  на  улице Њедичи  две...  €  вот как-то  утром,  в
четверг, Я вышел из дому с ранцем, набитым плакатами. Ќо поскольку  Я не был
уверен, что это  разрешено, Я то и дело озиралсЯ, чтобы менЯ не застали, так
сказать, на месте преступлениЯ. Ќа улицах ѓинмер и Ћгюста Љонта все обошлось
без приключений,  но  едва Я юркнул в  павильончик,  который стоит,  вернее,
стоЯл  на  углу  бульвара  ‘ен-Њишель,  как  за мной  следом вошел  какой-то
мужчина. џ решил: подожду, пока он  выйдет, но, к моему  испугу и изумлению,
он откидываетсЯ  назад и смотрит на менЯ... Ћсечка. џ проворно выскакиваю из
уборной  и  быстро,  незаметно  - в  соседнюю, метрах  в двухстах от первой.
’олько вошел -  мужчина тут как тутЋткидываетсЯ назад и глЯдит  на менЯ. “же
пожилой, с седыми усами.  Џолагаю, вы  догадываетесь, какие  мысли и надежды
пробудил в нем  юный  любитель уборных. Ќо Я перепугалсЯ насмерть - сомнений
нет,  это сыщик, он следит за мной, он потребует, чтобы Я открыл свой ранец,
увидит нелегальные плакаты и менЯ арестует. џ опрометью на улицу, он за мной
- к счастью, чуть-чуть отставаЯ. ‚оспользовавшись уличной толчеей, Я пересек
бульвар и спрЯталсЯ в какой-то подворотне. “ф! он менЯ не  заметил, теперь Я
могу следить за ним через  дверную щель. Ћн еще по крайней мере минут десЯть
искал менЯ и прохаживалсЯ взад  и вперед, так что Я уже начал опасатьсЯ, что
мне никогда отсюда не выйти. Ќаконец  он  потерЯл  надежду  и ушел;  тогда Я
отправилсЯ  следом  за  ним, чтобы  издали  убедитьсЯ,  не  пошел  ли  он  в
полицейский участок. Ќо что Я вижу? ‚место того чтобы отправитьсЯ в полицию,
он идет в ‹юксембургский сад, а потом за ограду, где устроили отхожее  место
мальчишки.  …ще  долгое времЯ  Я не  понимал, что  это  за  странные сыщики,
наблюдающие за уборными.
     - ‚аше счастье, что вы нарвались на робкого.
     - Њожет быть,  да...  а может быть, дело в другом... ‡а  всю  мою жизнь
мужчины подъезжали ко мне дважды, оба раза - когда мне еще не было двадцати.
Ќадо полагать, Я не отвечаю их вкусам...
     - ‚се тринадцатилетние подростки отвечают их вкусам...
     -  ...зато  они,  безусловно,  не  отвечают   моим,  а  это,  вероЯтно,
чувствуетсЯ.  Ќо чтобы покончить  с наклонностЯми,  о  которых  Я  упоминал,
скажу,  что у менЯ-то они были самые нормальные. Џросто Я  был слишком глуп,
чтобы  понЯть,  что  со   мной  происходит.  Ќо  Я  зрЯ  докучаю  вам  этими
россказнЯми,  вы их знаете наизусть. Љ тому же эти  новые волнениЯ и страхи,
хотЯ они долго терзали менЯ, не оставили во мне никакого следа.
     - ‚от об этом, друг мой, вы судить не можете. ‘ чего они начались?
     - Њои волнениЯ? ‘ почтовых открыток. ‚от видите.
     - ‚ы правы. ‘амаЯ банальнаЯ историЯ.
     -  ‚прочем,  погодите - не спешите  с выводами. Ќе  помню уже, с какого
именно времени Я  заметил, что  мне доставлЯет удовольствие рассматривать  в
витринах открытки с репродукциЯми картин из ежегодных  ‘алонов. ‚ наше времЯ
на почтовых  открытках печатают произведениЯ Џикассо,  Ѓрака и ‚ан ѓога. Ђ в
те  годы  воспроизводили  преимущественно  самых  красивых  "ню" официальных
‘алонов.  ќто были  мЯсистые,  тщательно выписанные красавицы с  бархатистой
кожей  в  соблазнительных  и  странных  позах.  ’еперь  нагота  такого рода,
непристойность во  вкусе буржуа, перекочевала в рекламу:  стены домов сплошь
покрыты животами и лЯжками, дети вырастают  среди  выставлЯющей себЯ напоказ
плоти. Ќе представлЯю, что теперь остаетсЯ подростку на долю  воображениЯ. ‚
мое времЯ все было иначе, Я до сих пор помню свое впечатление от одной такой
картинки  - голаЯ танцовщица, сидЯ  на  табурете, наклонилась  и  завЯзывает
балетную туфельку, а бедро слегка придавливает ей грудь. џ думал: "Ќаверное,
ей  немножко больно", и эта мысль причинЯла мне какое-то  сладкое  волнение.
‘амо  собой, этим  волнением, этим невинным садистическим удовольствием Я не
посмел поделитьсЯ ни с кем, даже со своими товарищами по классу, длЯ которых
всЯкаЯ "голаЯ баба" была просто предметом насмешек. Љ тому же Я заметил, что
не только случайно испытал это не совсем  позволительное волнение,  но и  не
прочь намеренно  вызвать его  сам. €  вот однажды Я глЯдел  на открытку, где
была в красках изображена обнаженнаЯ красавица,  раскинувшаЯсЯ  на диване  и
бесстыдно   выставившаЯ   напоказ   свой   прелестный   розовый   живот,   и
чувствовалось,  какой он теплый,  мЯгкий, упругий, - и вдруг  менЯ  охватило
непостижимое ощущение: как,  должно быть,  приЯтно медленно  погрузить в эту
теплую упругость, в эту восхитительную шелковистость... что-нибудь - но что?
- какое-нибудь острие, клинок, кинжал? Џонимаете сами, в тринадцать лет Я не
читал ”рейда. Ђ потаскушка природа - скрытница, она  вовремЯ не предупредила
менЯ, как,  впрочем, не предупредила она, хотЯ и в обратном  смысле, старика
ѓюго, который  оставалсЯ фатом и в восемьдесЯт  лет. Ќикто менЯ  ни о чем не
предупредил. ЏредставлЯете, как Я был напуган и потрЯсен,  обнаружив  в себе
подобные склонности, наивный символизм которых от менЯ  ускользал.  Ќапуган,
потрЯсен, и тем не менее каждый день Я  вновь и вновь рассматривал открытку,
потому что при  виде этой розовой плоти, обнаженного  живота, при чудовищной
мысли  о  погружающемсЯ  в  нее  клинке  моЯ собственнаЯ  плоть  проникалась
неуловимым,  странным,  ласкающим  и  упоительным  чувством  удовлетворениЯ,
которым Я  не  мог  насытитьсЯ. Ќаконец  однажды,  когда Я,  в  который раз,
зачарованным  взглЯдом   созерцал  нагое  тело,  смутное  наслаждение  вдруг
сделалось  буйным, огромным,  ошеломлЯющим - незнакомым и при этом настолько
мощным  и ослепительным, что  мне показалось: Я  тут  же, не сходЯ с  места,
рухну  на землю и умру.  ЊенЯ охватил такой  страх,  что Я  целую  неделю не
приближалсЯ ни к одной открытке. ‚ам смешно, но Я говорю  правду - Я  решил,
что  заболел...  €  вот  однажды  ночью,  когда Я уже  засыпал,  перед  моим
мысленным  взором  снова  возникло  сладкое  и волнующее  зрелище  терзаемой
наготы, и Я вдруг почувствовал, как во мне снова рождаетсЯ, менЯ охватывает,
во мне разрешаетсЯ огромное, неслыханное,  фантастическое наслаждение, -  но
только Я  заметил,  что  сам  способствовал ему. Њое  изумление едва  ли  не
пересилило  восторг. Ђ  вдруг  Я по  чистой  случайности  сделал  выдающеесЯ
биологическое открытие? ‚друг Я  открыл невероЯтное свойство жалкого органа,
в  обыденной  жизни   предназначенного   длЯ   выполнениЯ   самых  низменных
отправлений? Љто бы мог догадатьсЯ...
     Ќесколько   недель   подрЯд   Я   совершенно   искренне,   с   подлинно
альтруистическим великодушием вопрошал себЯ: имею ли Я право хранить в тайне
открытие,  чреватое  столь  неожиданными   и  восхитительными   чувственными
восторгами, и не  должен  ли Я, как это ни  мучительно длЯ моей стыдливости,
объЯвить  о  нем   во  всеуслышание,  дабы  им  могло  воспользоватьсЯ   все
человечество? Ќо интуициЯ подсказала мне, что лучше все-таки помалкивать; не
исключено, что другие  тоже предаютсЯ  этому  занЯтию, однако остерегаютсЯ о
нем говорить. ќтот период мук и  радости тЯнулсЯ довольно долго,  и моЯ душа
раздиралась  между  наслаждением  и  страхом  перед  образами,  которые  его
вызывали. Ќо со временем  страх стал притуплЯтьсЯ:  постоЯнство моих видений
успокаивало менЯ  - должно быть, это не  так уж ненормально и опасно. Љ тому
же Я подозревал  - сам не знаю почему, - что, несмотрЯ на  воображаемый мною
нож, во всем этом действе нет ничего кровавого. Њне даже стало казатьсЯ, что
прелестнаЯ  жертва не  окажет сопротивлениЯ  и даже, сам  не знаю  как, тоже
испытает  какое-то удовольствие.  ‚от  до чего  Я  додумалсЯ,  когда в  один
прекрасный  день  ђеми,  которому  было  почти  пЯтнадцать  лет  и  который,
очевидно,  не  подозревал, какой  Я  простофилЯ,  проходЯ  вместе со мной по
бульвару, остановилсЯ у одной из витрин, без всЯкого смущениЯ заглЯделсЯ  на
громадную соблазнительную "ню", насмешливо присвистнул и сказал: "•ороша, а?
Љакие груди,  какой живот... -  € вдруг добавил: - € чего только не  лезет в
голову..."  џ уставилсЯ  на него со смешанным  чувством ужаса и  облегчениЯ:
как? значит, и он тоже? ‚ыходит, Я не просто гнусное исключение? Њожет быть,
вообще так и должно быть: при виде бесстыдно обнаженного живота "чего только
не лезет  в  голову"? џ не без трепета  стал его  расспрашивать, вначале он,
само собой,  ничего  не понЯл, недоразумение длилось довольно долго. Ќо зато
потом,  сами  понимаете,  он  чуть не  задохсЯ от смеха. Ћднако вм