остак, собираешьсЯ делать в  течение  этих  долгих
лет?
   - ‚идишь ли, - сказал Я, - откровенно говорЯ, окулистика (Я с гордостью
произнес это слово, вместо обычного  "глазные  болезни")  интересует  менЯ
только во вторую очередь.
   - ’ак, а что же тогда тебЯ интересует?
   - „ушевные болезни.
   -  ЃесплоднаЯ  теориЯ,  и  только,  -  сказал  он.  -  ЏечальнаЯ  глава
печального романа. ЏотерЯнное времЯ. Њного премудрости и  никакой  пользы.
‚от это что. “ тебЯ самое искаженное представление  о  жизни.  Љонечно,  Я
нуждаюсь в твоей помощи...
   - ‡начит... - перебил Я его.
   - Ќикакого значит. Њне необходим человек, который вел бы мои  дела.  ’ы
знаешь, у нас есть недвижимое имущество. „ома,  которые  выгодно  сданы  в
наем.  Ќо  квартиронаниматели  высасывают  из   менЯ   соки.   “правлЯющие
грабители, говорю тебе, грабители. џ начал  приобретать  сейчас  кое-какие
ценные бумаги. Ќо банки существуют за счет нас, дураков. “ менЯ  семьЯ.  џ
должен себЯ обеспечить. џ хочу, чтобы после моей смерти...
   - Ќо, отец!..
   - —тобы после моей смерти  моЯ  жена  и  мои  дети  были  ограждены  от
материальных забот. ’ы на много старше нашей милой  малютки  ћдифи.  €так,
если Я - ты скажешь преждевременно - закрою глаза, заметь  себе,  что  моЯ
изнурительнаЯ и ответственнаЯ работа, в которой ты,  к  сожалению,  видишь
лишь роскошный фасад, не делает менЯ моложе, и - пойми менЯ,  Я  говорю  и
повторЯю - в случае, если в один прекрасный день Я умру, твоЯ  мать,  твоЯ
сестра,  а  может  быть,  и  другие  братьЯ  и  сестры  будут   нуждатьсЯ,
разумеетсЯ, в опекуне. ќтим опекуном должен  стать  ты.  Љонечно,  не  это
будет твоим основным призванием. Ћ нем мы еще поговорим с  тобой.  €  Я  с
удовольствием дам тебе совет. џ не требую сейчас окончательного решениЯ. џ
предоставлЯю тебе самому обдумать все. ‘ейчас это, вероЯтно, кажетсЯ  тебе
почти жертвой, не правда ли? Ќо, мальчик, - он схватил  менЯ  за  воротник
моего легкого летнего  пиджака,  -  это  благодеЯние,  это  лучший  совет,
который Я как отец, как старший, как человек,  твердо  стоЯщий  на  ногах,
могу дать тебе, юноше, моему единственному  сыну,  пока,  подразумеваю  Я,
единственному, потому что может ведь родитьсЯ еще мальчик... - Ћн запнулсЯ
и начал заикатьсЯ, как однажды, много лет назад...
   џ улыбнулсЯ очень покорно, но в душе Я был так раздавлен, что  он  счел
нужным утешить менЯ. —ем мЯгче, внешне, он становилсЯ, тем легче было  ему
преодолеть мое упорство.
   - Џрежде всего отдохни. ’ы хорошо поработал, славно,  славно!  -  Ћн  с
удовольствием повторил это глуповатое слово, как Я - слово "окулистика". -
Ћтдохни вместе с мамой и с красавицей ‚алли, но, надеюсь,  что  все  будет
честь по чести, разумеетсЯ, Я ведь знаю тебЯ? џ могу положитьсЯ  на  моего
единственного сына (покамест Я был все-таки единственным).  Ќе  говори  ни
да, ни нет, через несколько недель мы побеседуем снова. Џодать заЯвление в
университет можно и в начале октЯбрЯ. ’ем временем Я съезжу на конгресс  в
‹ондон. Њожет быть, мне оплатЯт путевые расходы, тогда Я возьму и  тебЯ  с
собой. ‚се уладитсЯ. “мей наслаждатьсЯ тем, что у тебЯ есть. Ѓыть врачом -
это вовсе не удовольствие. Ќет, это самаЯ неблагодарнаЯ из всех профессий.
’ратить всю свою  жизнь  на  больных,  на  неизлечимых,  никогда,  как  ни
трудись, как ни потей, не двигатьсЯ вперед ни на шаг  и  видеть,  что  все
кончаетсЯ все-таки анатомическим театром. ‚ нашем деле никогда  ничего  не
добьешьсЯ.
   - Ќо ведь должны же быть врачи! €наче что сталось бы с нами? -  спросил
Я в испуге.
   - „а, но стоит ли игра свеч? ‚от о чем Я часто  себЯ  спрашиваю.  Љогда
нужно охать и  плакать  -  тогда  пошлое  людское  стадо  с  удовольствием
преувеличивает свои недуги... Ќо стоит только их вылечить, о, у  них  были
сущие пустЯки! Љупцу принадлежит все,  сколько  бы  он  ни  заработал.  Ћн
приобрел это, это его собственность. Ќикто ее у  него  не  оспаривает.  Ќо
если наш брат добьетсЯ результатов, о, тогда это не  мы,  это  целительные
силы природы. ‚от если нам не удаетсЯ вылечить человека - это только  наша
вина.
   - Ќет, Я не верю тебе, - сказал Я страстно. - Ќикогда!
   - ’ак, ты не веришь? Ђ Я не верю, Я знаю.  Џомогать  страждущим,  может
быть, и благородное призвание, как скажешь ты, большой мальчик с  отличным
аттестатом, - Я с живостью кивнул, - но это горький хлеб.
   - Ќет, отец, нет, как можешь ты так говорить?
   - ‡начит, Я не  должен  говорить,  Я  ничего  не  смею  сказать  своему
любимому сыну в вечер, когда решаетсЯ его судьба...
   џ молчал.
   - џ прочел бы тебе несколько страниц из моей гонорарной книги, но Я  не
имею права, ты знаешь, мы свЯзаны профессиональной тайной!
   Њы? ‡начит, он все-таки видел во мне будущего товарища по профессии. Ќо
он не раскрыл книгу, он просто наугад сунул в нее  изогнутый  разрезальный
нож и сказал, не открываЯ страницы:
   - ‚от, катаракта у какого-то беднЯка, насилу  вытЯнул  у  него  пЯтьсот
крон. ЋперациЯ удалась. Ђ вот та же операциЯ: миллионер, угольный  король,
пЯтнадцать тысЯч крон. Ќе удалась. Ќу как тут не прийти в отчаЯние?
   - € все-таки ты стал врачом?!
   - ‡ачем вдаватьсЯ в историю? џ стал врачом потому, что мои родители еще
питали иллюзии. “ менЯ их нет. ‚ремена переменились. Џрежде врач, особенно
акушер, глазник, был жрецом. “дачно ли он лечил, неудачно ли, ему целовали
руки в благодарность за его служение, у него никто не требовал  отчета.  €
разве это было  возможно?  Ћн  помогал  словно  сверхъестественной  силой,
наложением рук, но по существу он не знал ровно ничего. ‘егоднЯ у нас есть
это, - отец указал на микроскоп в светло-желтом футлЯре, который стоЯл  на
столике у окна. - ‘егоднЯ у нас есть объективнаЯ наука, зримаЯ. Ќаш бог  -
факты; наш закон - необходимость. Ђ Я? џ такой  же  техник,  как  машинист
паровоза. џ использую технику, созданную и усовершенствованную другими,  и
только.
   - ђазве ты не веришь в бога? - спросил Я.
   - ‚ бога? - переспросил он, застигнутый врасплох. - ‚о  всЯком  случае,
не в области врачеваниЯ. ќтим Я никак не помог бы моим больным.
   - Ќо ты веришь или не веришь?
   - Ќе знаю. џ верую, как всЯкий порЯдочный  человек.  џ  верую  в  моего
старого императора и в мое дорогое отечество. € как следствие этого,  если
позволительно так выразитьсЯ, Я верую  в  бога.  Ђ  вот  тебе  не  следует
слишком слушатьсЯ матери. ‚ нынешнем  положении  ее,  разумеетсЯ,  терзают
религиозные настроениЯ. ќто имеет чисто физиологическое основание. ’ерзают
- не совсем то слово. …й они приЯтны. Ћна беседует со свЯтым духом, как  Я
беседую с тобой. ‚ сущности, Я с удовольствием разговариваю  с  тобой.  €,
честное слово, времЯ от времени это очень приЯтно. Њне  будет  недоставать
тебЯ. Њожет быть, Я все-таки приеду к вам недели на две. - Ћн  забыл,  что
уже твердо обещал  это.  -  ‚едь  замечательно,  что  мы  так  великолепно
понимаем друг друга. Ђ ты как думаешь? ’ам, в Џушбахтале можно  арендовать
ручей с форелЯми просто за гроши. •очешь?
   - Ќе знаю.
   - ‚от видишь, - сказал он, и прежнЯЯ безобразнаЯ улыбка  показалась  на
его лице, Я Ясно увидел ее, когда мы  подошли  к  дверЯм,  прежде  чем  он
выключил электричество. - ’ы не знаешь, хочетсЯ ли тебе удить форелей, а Я
должен знать, рожден ли ты длЯ нашего отвратительного призваниЯ, да еще  и
отвечать за тебЯ. Ќо мы посмотрим, оба. Ѓереги мамочку. Ќе пускайте  ћдифь
одну в деревню. …сли ‚алли будет слишком перегружена, Я  говорю  серьезно,
ведь работы ей на вас троих да еще в саду и в доме невпроворот, - возьмите
младшую дочь бургомистра. Љак  же  ее  зовут?  ‚ероника,  да,  ‚ероника...
‚ероника. - €, повторЯЯ это имЯ, он втолкнул менЯ за плечи в комнату,  где
в темноте неЯсно белела постланнаЯ на ночь постель с  маленькой  думочкой,
как в старые времена.
   Џотом он опЯть вернулсЯ к себе,  и  Я  услышал,  как  он  крутит  ручку
телефона. ђаздалсЯ  звонок,  отец  начал  разговаривать,  должно  быть,  с
клиникой или с кем-нибудь из  пациентов,  как  всегда,  коротко,  Ясно,  с
длинными паузами. џ уснул.


        11

   Љогда Я проснулсЯ на другое утро, мне показалось, что Я снова в  родном
городе. ‘начала Я не понЯл, откуда взЯлось это ощущение. Џотом  Я  услышал
на тумбочке тиканье великолепных  новеньких  золотых  часов,  приглушенное
подложенным под них лоскутком.  Ћтец  не  забыл,  значит,  о  старой  моей
просьбе. € мне потому вспомнились последние недели в родном городе, что  Я
спал тогда рЯдом с отцом и  каждый  день,  засыпаЯ  и  просыпаЯсь,  слышал
тиканье его часов и втайне ему завидовал.
   ‘ейчас отец был уже в  клинике,  и  Я  не  мог  поблагодарить  его.  Ќа
радостЯх Я показал часы матери, котораЯ, увидев их, как-то  смутилась,  но
ничего не сказала.
   Њы торопились. ћдифь требовала, чтобы в  дорогу  на  нее  надели  самое
красивое, небесно-голубое шелковое платьице, мать уступила, но когда встал
вопрос о перчатках и банте, дело все  же  не  обошлось  без  слез.  ћдифь,
продолжаЯ безмолвно плакать, упрЯмо уселась на сундук  и  не  тронулась  с
места, даже когда швейцар и слуга отца (уже  не  старый  ‹ука,  а  другой)
пришли, чтобы погрузить сундук вместе со всеми прочими вещами на  тачку  и
отвезти на вокзал.
   Ћбычно Я мало занималсЯ сестрой.  џ  восхищалсЯ  ее  воистину  чарующей
красотой, Я завидовал иногда любви, доходившей  до  баловства  и  даже  до
обожаниЯ, которой окружали ее отец и мать,  но  Я  еще  не  привык  к  ней
по-настоЯщему. ‚ сущности, она была мне чужой, и ее  робкаЯ  привЯзанность
раздражала менЯ. џ должен был быть добрым взрослым  братом,  и  Я  пыталсЯ
иногда играть с ней. Ќо хотЯ Я был мастер на  бесконечные  выдумки,  когда
играл с товарищами, в присутствии  ћдифи  Я  смущалсЯ.  џ  ничего  не  мог
придумать, зевал, и она напрасно ждала продолжениЯ игры. Њысли мои  витали
далеко. џ не любил ее. Ќи той, повторЯю, страстной любовью, которую  питал
к отцу, ни той покровительственной, снисходительной товарищеской  любовью,
которую чувствовал к матери. Ќо ћдифь  заключила  в  свое  упрЯмое  сердце
только менЯ.
   Ќаконец Я решительно снЯл девочку с ее трона и вынес на  лестницу.  Ћна
была такой легонькой! ћдифь просиЯла, улыбнулась, и тоненькими  пальчиками
стала приглаживать свои волосы, словно стыдЯсь, что она растрепана.
   Љак ни была она мала, она все-таки уже сознавала свою  красоту  и  свою
власть, власть ћдифи над людьми, почти над всеми, кроме  менЯ.  €  поэтому
она не огорчилась, когда Я спустил ее на первой же площадке. Ћна  послушно
взЯла менЯ за руку и пошла вниз "пешком".  ‚алли  ждала  у  подъезда,  она
натЯнула на руки ребенка дорожные перчатки, серые и толстые, вместо  белых
лайковых, и ћдифь, котораЯ только  что  так  дико  сопротивлЯлась  и  даже
ударила маму по лицу, спокойно позволила делать с собой все,  что  угодно,
глЯдЯ на менЯ снизу вверх.
   џ перестал обращать на нее внимание, Я был еще  в  полном  восторге  от
моих новых часов. ‘верив с ближайшими городскими  часами,  Я  поставил  их
правильно, они спешили на несколько минут. ’ак продолжалось всю дорогу.  џ
всюду сравнивал времЯ со временем на моих часах и не  мог  понЯть,  отчего
это  вокзальные  часы  идут  так  неправильно.  Њать,  смущенно  улыбаЯсь,
перешептывалась о чем-то с ‚алли, и обе украдкой поглЯдывали  на  менЯ.  џ
еще раз спросил мать, в чем дело, она не  хотела  говорить.  Ќо  ‚алли  не
могла хранить от менЯ секретов, и на ближайшей  большой  станции,  где  мы
долго стоЯли и все вокзальные часы - их там было трое - совершенно неверно
показывали времЯ, хотЯ  на  всех  трех  оно  совпадало,  Я  узнал  историю
новеньких часов.
   Џочти двадцать лет назад, дедушка и бабушка  -  родители  моей  матери,
которые в свое времЯ проЯвили скаредность в отношении  моего  отца  (между
прочим, и при выплате приданого), подарили ему к помолвке эти  часы.  —асы
шли неверно; у отца случались из-за этого неприЯтности, раза два  или  три
часы отправлЯли к часовщику, но  исправить  их  было  невозможно,  и  отец
спрЯтал их. ’еперь он извлек эти часы на свет божий, чтобы  исполнить  мое
желание, в сущности - единственное, если не считать выбора профессии.
   џ не мог этому поверить. Ќо на этот раз мать  не  лгала,  хотЯ  иногда,
ради сохранениЯ мира, она не останавливалась перед маленькой  ложью,  как,
впрочем, и Я. „а, Я вынужден был ей  поверить.  Њать  велела  мне  открыть
нижнюю крышку часов, и здесь, благодарЯ моему удивительно острому  зрению,
Я увидел выгравированные цифры - даты различных починок, по меньшей  мере,
трех...
   Љак это уже было однажды, мне снова пришлось боротьсЯ за свою любовь  к
отцу. Њне снова пришлось простить его, но, как  всегда,  он  стал  мне  от
этого еще дороже. џ убедил себЯ, что, стесненный большими расходами,  отец
все-таки хотел сделать мне ценный подарок,  а  золотые  часы  стоили  куда
больше обычных никелевых, которые уже много лет назад  были  у  всех  моих
товарищей, даже у сына бедного чиновника, у Џерикла. ‡олото на часах  было
очень высокой пробы. џ просто не  хотел  видеть  в  поступке  отца  ничего
преднамеренного, не желал допустить и мысли об этом. Њне  хотелось  только
одного: никогда больше не брать в руки  эту  дурацкую  штуку.  Љак  охотно
швырнул бы Я ее в ручей, где водились форели, но Я не решилсЯ.  џ  боЯлсЯ,
что отец потребует менЯ к ответу...
   ќто лето, несмотрЯ на прекрасную погоду, особенно в первые  дни,  и  на
необычайную нежность, которой менЯ окружали все три женщины, мать,  сестра
и ‚алли,  становившаЯсЯ  все  краше  и  милее,  превратилось  длЯ  менЯ  в
настоЯщую пытку.
   ‚алли тоже не чувствовала себЯ счастливой. Џравда, почти целый день, не
считаЯ двух-трех часов, мы проводили вместе, но моЯ мать, желаЯ разгрузить
свою горничную, взЯла на лето в  услужение  и  ее  сестру  ‚еронику;  хотЯ
‚ероника походила на большинство  некрасивых,  костлЯвых  и  неприветливых
дочерей этих мест, ‚алли ревновала менЯ к младшей сестре -  ‚ероника  была
моЯ ровесница. ЊенЯ ‚ероника ничуть не  волновала,  зато  ‚алли  Я  теперь
просто возненавидел. Ћна слишком возбуждала менЯ. € все-таки Я  уже  начал
ей поддаватьсЯ. ЊенЯ терзало страшное нетерпение, и  Я  бросил  регулЯрные
занЯтиЯ. Џрежде они поглощали менЯ целиком, теперь Я откладывал их со  днЯ
на день. џ думал только о ‚алли, только о ней одной. €  все-таки  мне  еще
удавалось держатьсЯ вдали от нее. Ќетерпение и беспокойные ночи - и вдруг,
на секунду, дурманЯщее, по существу совершенно чуждое,  почти  возмущающее
менЯ чувство. ‘ознательное бегство от нее и бессознательные поиски  встреч
и угрызениЯ совести в предчувствии падениЯ. Ќо Я сознавал, что  не  должен
пасть, не должен во имЯ отца. џ отправилсЯ к славному местному свЯщеннику.
Ћн знал менЯ много лет, и подобные искушениЯ  плоти  казались  ему  чем-то
вполне естественным и легко преодолимым. џ не  назвал  ему  имени  той,  о
которой шла речь, да старого пастырЯ это и не занимало. Ћн велел мне ни  в
коем случае не прикасатьсЯ к женщине, к которой менЯ влечет  плоть.  Љроме
того, он посоветовал мне заниматьсЯ физическими упражнениЯми  -  ходить  в
горы, работать в саду, плавать, удить и т.п. Ќаконец,  приказал  аккуратно
ходить к обедне, избегать  нескромных  мыслей  и  прежде  всего  регулЯрно
ЯвлЯтьсЯ на исповедь. ‚се эти приказаниЯ Я выполнЯл. џ чувствовал, что  не
смею поддаватьсЯ искушению, что мое будущее, мое призвание, нет - всЯ  моЯ
жизнь зависит от силы моего  сопротивлениЯ,  и  в  этом  Я  не  ошибсЯ.  џ
относилсЯ к ‚алли серьезнее, чем свЯщенник, которому подобные грехи здесь,
в этой местности, представлЯлись не слишком безнравственными  -  ведь  это
была "природа", и они казались ему столь же естественными, как моему  отцу
религиозные размышлениЯ моей матери во времЯ ее беременности. Џадение было
длЯ  свЯщенника  обыденным,  а  не  смертным   грехом.   Њне   же,   почти
бессознательно, оно казалось преступлением, и это давало мне силы избегать
прикосновениЯ к ‚алли.
   Ќо кроме прикосновениЯ? ђазве все остальное дозволено? џ был достаточно
слаб, чтобы ответить себе на этот вопрос утвердительно, и тогда  длЯ  нас,
длЯ менЯ и длЯ ‚алли, пришло времЯ  (длившеесЯ,  правда,  всего  несколько
недель)  самой  неистовой  чувственности,   никогда   не   доходившей   до
прикосновениЯ. ‚се началось с того, что как-то вечером, еще в  первые  дни
нашей жизни в Џушберге, ‚алли принесла мне тарелку  черники.  „ержа  ее  в
левой руке, она правой  взЯла  со  стола  сахарницу  с  мелко  истолченным
сахаром и, слегка встрЯхиваЯ ее, стала  посыпать  Ягоды.  ‘воей  пылающей,
чуть загоревшей на летнем солнце щекой она почти касалась моей щеки,  и  Я
замер,  весь  охваченный  нетерпением,  блаженством,  тЯжестью   и   жаром
опьЯнениЯ, которые пронизывали менЯ. Ќаконец Я  потЯнулсЯ  к  руке  ‚алли,
чтобы  остановить  ее.  €  только  сейчас,  а  не  тогда,  когда  щека  ее
приблизилась к моей, менЯ словно ударило  электрическим  током.  €з  руки,
котораЯ держала сахарницу и которой Я еще не  коснулсЯ,  струилось  в  мою
руку нечто неописуемое. Њы смотрели друг на друга,  белаЯ  сахарнаЯ  пудра
все сыпалась и сыпалась, тихо шурша, часы тикали, сердце мое билось.  ѓубы
ее чуть приоткрылись, между ними мелькнули чудесные зубы  и  нежно-розовый
Язык. Њы смотрели друг на друга, словно  виделись  в  первый  раз.  Њы  не
прикоснулись друг к другу. ђуки наши не сплелись. Ќаконец, собрав всю свою
волю, Я вскочил и оставил Ягоды на столе, - они совсем исчезли под толстым
слоем сахара, но ћдифь, котораЯ любила сладкое, сжалилась потом над ними.
   ќту как  будто  невинную  игру  мы  повторЯли  теперь  чуть  не  каждую
свободную минуту. ‚ прежние годы Я частенько брал велосипед у брата ‚алли,
вихрем мчалсЯ в Џушталь и купалсЯ там в горном озере. ’еперь  Я  караулил,
когда мать и ћдифь отправЯтсЯ полдничать на  ближайшее  пастбище,  где  их
ждало знаменитое альпийское молоко.  Њы  оставались  одни  и  остерегались
только, чтоб нас не застала ‚ероника. ‚прочем,  несмотрЯ  ни  на  что,  мы
всегда находили укромный уголок - то за дверью, то  под  деревом  в  саду,
даже позади маленького ульЯ, из которого, жужжа,  вылетали  редкие  пчелы,
весь рой в этот  час  уже  был  дома.  Џодкравшись  с  разных  сторон,  мы
останавливались друг против друга (мы с ней были почти одного  роста).  Њы
не разговаривали. Њы не протЯгивали друг другу рук. џ не гладил ее  волос,
она не гладила моих, Я не прикасалсЯ к ее груди.  Њы  только  придвигались
друг к другу, все ближе и ближе, стараЯсь не  коснутьсЯ  друг  друга.  Њои
губы почти касались ее губ,  она  приоткрывала  рот,  Я  тоже,  мы  дышали
дыханием друг друга, мы ощущали его тепло; у нас  у  обоих  была  привычка
жевать листьЯ креса и мЯты, и один только запах этих растений уже дурманил
менЯ.
   ќтому не было и не было конца, старые заржавевшие часы  на  деревенской
колокольне отбивали четверть за четвертью, мы все еще стоЯли  рЯдом,  наши
губы разделЯло расстоЯние в миллиметр, наши руки лежали ладонь  в  ладонь,
чуть приподнЯтые одна над другой. ‚се внимательнее прислушиваЯсь к каждому
подозрительному шороху, плотно сомкнув веки, приближались мы друг к другу.
Ќо соприкасались только наши ресницы  да  несколько  непокорных  волосков.
Ћчень ласково, очень нежно, очень бережно мы  разъединЯли  ресницы,  очень
нежно, очень бережно и не противЯсь, снова сближали их.  Ќо,  несмотрЯ  на
все наслаждение, мы в глубине души сознавали  нашу  греховность,  ибо  эта
страннаЯ близость не давала нам счастьЯ, она  не  утолЯла  нашего  голода,
никогда. Љогда Я приподымал  руку  над  красивой  округлой  грудью  ‚алли,
крепкой, как молодое Яблоко, и все-таки не  прикасалсЯ  к  ней,  а  ласкал
только в воображении, ‚алли глЯдела на менЯ злыми глазами. Ћна тЯнулась ко
мне, пыталась броситьсЯ в мои объЯтиЯ, но  Я  отступал  от  нее  дальше  и
дальше. ‘ловно прикованнаЯ, двигалась она за мной, не знаЯ устали  в  этой
игре. …сли бы только Я любил ее!
   ЊоЯ беднаЯ мать вынуждена была очень беречьсЯ. Љак и во времЯ последней
беременности, она страдала от мучительной тошноты. џ всегда пыталсЯ прийти
ей на помощь. Ќо на мою сестру нездоровье  матери,  которое,  в  сущности,
должно было вызывать жалость, производило совершенно обратное впечатление.
Ћднажды, когда у матери началась рвота в  присутствии  ћдифи,  девочка  не
смогла сдержать своего отвращениЯ, испуга и ужаса. Ћна с криком  бросилась
на галерею, она неистово билась о стены своей нежной белокурой головкой и,
несмотрЯ на свойственную ей чувствительность, не  замечала  ни  шишек,  ни
царапин. џ насилу ее успокоил. Ќо мне  не  всегда  это  удавалось.  Љак  Я
мечтал, чтобы отец наконец приехал.
   "Ћн зарабатывает деньги, никак не может оторватьсЯ от работы" - сказала
мне мать доверительно. ’олько когда она  написала  ему,  что  наша  крошка
ћдифь очень капризничает  и  даже  немного  похудела  (маленькаЯ  ложь  во
спасение, Я знал это), он обещал прибыть в начале будущей недели.
   ‚се мы вздохнули с облегчением. Њать ела  одна  в  полутемной  комнате,
‚ероника пожелала есть в кухне, а мы, то есть ‚алли, ћдифь и  Я,  ели  все
вместе, в теплую погоду обычно в саду  под  деревьЯми.  Ќа  самом-то  деле
худела мать, и Я видел, не смеЯ, конечно, сказать ей об  этом  и  огорчить
ее, глубокие морщины вокруг  ее  милого,  теперь  такого  бледного  рта  и
большие мешки под глазами. џ  поддерживал  ее,  когда  она  поднималась  с
места,  ей  становилось  уже  тЯжело  ходить.  ‚  присутствии  сестры  она
старалась скрывать свое нездоровье. ‘ловом, все мы щадили друг друга.
   Ќеожиданно Я получил очень длинное дружеское письмо из  нашего  родного
города. Љ моему удивлению, письмо было от полковника и его  сына,  которые
вспомнили обо мне. Ћни надеЯлись, что письмо это догонит менЯ,  и  писали,
что будут "ужасно" рады, если Я наконец навещу их в их галицийском имении.
Љогда бы Я ни приехал, Я буду желанным гостем. Њне нужно только доехать до
моего родного города, там они менЯ встретЯт; наша стараЯ ЂвстриЯ была  так
велика, - ’ироль и ѓалициЯ казались разными частЯми света.  ‘естра  џгелло
тоже передавала мне  привет  и  даже  приписала  несколько  любезных  слов
крупным, чуть размашистым почерком.
   ‘ейчас Я очень охотно поехал бы к друзьЯм юности, впрочем, разве юность
уже миновала? Ќо Я колебалсЯ. ‚алли влекла менЯ, Я не  мог  уже  быть  без
нее, и в то же времЯ Я боЯлсЯ ее, и в  этом  состоЯнии  смЯтениЯ  Я  бывал
подчас так резок с ней - только днем, правда, - что она часто била тарелки
к великому испугу матери, котораЯ  не  знала,  как  ей  оправдатьсЯ  перед
бережливым мужем в столь необычных тратах на предметы  домашнего  обихода.
ђасчетливость отца ЯвлЯлась  основным  препЯтствием  и  длЯ  получениЯ  им
почетного гражданства в Џушберге, вопрос этот все  еще  не  был  разрешен.
Џравда, обе партии - партиЯ свЯщенника, хотевшаЯ восстановить  церковь,  и
партиЯ  учителЯ,  желавшаЯ  починить  окончательно   прохудившуюсЯ   крышу
богадельни, котораЯ не только пропускала дождь, но, что самое скверное,  и
снег, - обе эти партии давно пришли к  соглашению.  Ћднако  требуемаЯ  ими
сумма, очевидно, казалась чрезмерной моему отцу, и боюсь, что страх  перед
встречей с местной знатью заставил его не сопровождать нас  сюда.  Џравда,
мать сообщила мне, что только за одну удачную операцию он получил тридцать
с лишним тысЯч  крон,  а  бедное  общинное  управление  Џушберга  было  бы
премного благодарно за восемьсот и даже за пЯтьсот крон.
   - Ќе можешь ли ты повлиЯть на него? - спросила мать, которую  со  своей
стороны усердно обрабатывал свЯщенник.
   - Ќе знаю, буду ли Я еще здесь, - ответил Я и рассказал ей о полученном
мною приглашении.
   - ’ы не уедешь, ты ведь не бросишь менЯ одну? - спросила мать,  бледнеЯ
еще больше.
   - Ћдну! ‚едь приедет папа, - ответил Я и взЯл в свои  большие  руки  ее
бессильную, холодную, унизанную кольцами ручку, всю  испещренную  голубыми
вздувшимисЯ венами. - џ думаю, мне лучше уехать на несколько недель...
   - „а, ты так думаешь? - спросила мать,  быстро  успокаиваЯсь  (пожалуй,
слишком быстро, слишком легко). - џ помню,  его  преподобие,  патер,  тоже
говорил мне об этом. Ќо разве у тебЯ есть деньги на дорогу?
   - Љонечно, - ответил Я, словно иначе и быть не могло. Ќа самом деле Я в
течение целого года скопил ровно столько, сколько стоит плацкартный  билет
третьего класса до нашего города, и у менЯ не было даже денег  на  расходы
во времЯ долгой дороги. Ќо Я решил уехать во что бы то ни стало.
   - “ менЯ денег куры не клюют, - сказал Я.
   ‚алли, конечно, узнала об этом, и, ничего не говорЯ, - в  то  времЯ  мы
вообще не говорили почти ни о чем, чего не могла бы слышать мать. ‚ероника
и  даже  моЯ  ревниво  прислушивавшаЯсЯ  сестренка,  -  ‚алли   дала   мне
почувствовать свою боль и свою радость, когда Я согласилсЯ наконец еще раз
встретитьсЯ с ней.
   Њать из-за нездоровьЯ совсем перестала гулЯть, она почти не  двигалась.
‚ течение днЯ ‚алли не могла выходить из дому.
   ‚се покупки делала ‚ероника.  Ѓольшинство  продуктов  нам  приносили  -
масло, молоко, прекрасную спелую землЯнику  и  малину,  из  которых  ‚алли
варила джем.
   Њы - ‚алли и Я - могли встречатьсЯ теперь только ночью. Ќо мы  понимали
друг друга по знаку, по взглЯду, по слову, произнесенному шепотом.
   ‚ечером нам приходилось ждать очень долго. Њать, как  всегда  во  времЯ
беременности, мучила бессонница и тЯжелые сны, и она никогда  не  ложилась
раньше полуночи. ‘пала она чутко и просыпалась от малейшего шороха. Ќо нас
с ‚алли так непреоборимо влекло друг к  другу,  что  мы  преодолевали  все
препЯтствиЯ. Ѓосиком, чтобы скрип башмаков не разбудил кого-нибудь в тихом
доме, мы крались вниз по лестнице и с отчаЯнным сердцебиением  пробирались
по дорожке, усыпанной гравием, за деревьЯ или за молчащий ночью улей.  ’ам
мы стоЯли и смотрели друг на друга,  и  целовались,  не  соединЯЯ  губ,  и
гладили  друг  друга  по  лицу,  а  ночью,  накануне  приезда   отца,   не
уславливаЯсь заранее, мы на цыпочках, словно нас могли услышать в  высокой
траве, пробрались на луг, примыкавший к терновой изгороди. ‹уны  не  было.
€з долины, предвещаЯ ненастье, подымалсЯ туман, птицы на деревьЯх молчали,
не было слышно даже сонного  чириканьЯ,  только  кузнечики  громким  хором
стрекотали  под  камнЯми,  да  по  ту  сторону  изгороди,  по   светЯщейсЯ
молочно-белой, пахнущей пылью и мЯтой дороге, в  спЯщее  село  пробиралась
кошка. Њы легли на землю, Я ближе к изгороди, она ближе к дому. џ лежал на
левом боку, устремив на нее широко раскрытые  в  ночной  тьме  глаза,  она
совсем рЯдом, глЯдЯ на менЯ. Њы придвигались все ближе. Џальцы  наших  ног
соприкоснулись, но мы тотчас разъединили их. Џотом мы коснулись друг друга
коленЯми, бедрами, грудью, кончиками мизинцев. џ видел ее  большие  темные
прекрасные глаза, голова ее почти прикоснулась к  моей.  Њы  оба  откинули
головы, чтобы не прижатьсЯ лицом к лицу, и лишь на короткое мгновение губы
ее почти слились с моими. Ћна поднЯла руку, словно длЯ того, чтобы стереть
поцелуй, и Я Ясно почувствовал на ее ладонЯх  крепкий  запах  раздавленной
землЯники, из которой они с сестрой сегоднЯ после обеда варили джем. џ  не
хотел целовать ее. џ не смел. џ  лег  на  спину.  Ћна  повторЯла  все  мои
движениЯ. џ закрыл глаза. џ слышал ее дыхание, ее  вздохи,  и  сердце  мое
забилось. Џошел дождь, медленно, медленно, как он почти всегда  начинаетсЯ
в этих местах, каплЯ за  каплей,  тЯжелый  и  теплый.  Њне  казалось,  что
незримаЯ туча под большим мЯгким сводом ночи ищет место, куда  бы  уронить
каплю. џ расстегнул ворот рубашки,  грудь  моЯ  была  раскрыта.  ‚  ночной
тишине сквозь шум дождЯ Я услышал, как зашуршало платье ‚алли. Ћна  делала
то же, что делал Я,  она  чувствовала  то  же,  что  чувствовал  Я.  Љапли
затекали мне в уголки губ, в уши, падали на руки, на шею, на ноги, на  все
мое тело. ЊенЯ охватило неописуемое счастье быть здесь, на  земле,  лежать
под душистым дождем, на примЯтой, с хрустом распрЯмлЯющейсЯ траве,  дышать
и знать, что ‚алли так спокойно лежит со мной рЯдом. Ќо дыхание ее уже  не
было спокойным. ‚незапно она поднЯлась,  она  перестала  отвечать  на  мои
чувственные, но холодные ласки, она вскочила и попыталась бежать, и вдруг,
уже на дороге, опомнилась, сделала несколько быстрых  шагов  назад,  упала
возле менЯ на колени, сжала мою голову  ладонЯми,  потом  снова  вскочила,
снова бросилась прочь и снова вернулась. Ћна искала мой рот, нашла  только
шею, но ей было все равно, что целовать. Ћна затопила мое лицо  слезами  и
поцелуЯми.
   „ождь шел все сильнее, мой легкий костюм промок насквозь, мокрое платье
‚алли прилипло к ее телу. Ћна  снова  опустилась  на  колени,  но  уже  не
целовала мое лицо. Ћна смотрела на менЯ, словно желаЯ  что-то  узнать.  Њы
слышали, как пробили часы на колокольне. „ождь стекал по блестЯщим, мокрым
волосам ‚алли, по  цветущим  щекам,  по  шее,  по  груди,  котораЯ  упруго
подымалась под тонкой материей и  казалась  нагой.  Ћна  заметила,  что  Я
пожираю ее грудь глазами, и,  продолжаЯ  стоЯть  на  коленЯх,  еще  больше
откинулась назад так, что грудь ее поднЯлась еще  выше.  Ћна  не  целовала
менЯ, но в движениЯх ее груди и тела уже не было  греховной  игры  дерзкой
невинности. Ћна взЯла мои руки, прижала их к земле, словно желаЯ  удержать
менЯ, и точно так же она удержала и мой взглЯд. Њожет быть, она ждала, что
Я скажу ей что-нибудь? џ не мог.
   џ вспомнил вдруг слова отца: "’ы слишком любишь".
   - Ќе смейсЯ! - прошептала ‚алли с угрозой. Ќо, увидев,  что  Я  покачал
головой, - мне было совсем не до смеха, - она горько улыбнулась. ‚ероЯтно,
она вспомнила о моем отъезде и, может  быть,  понЯла,  почему  Я  не  могу
иначе.
   - ‘тупайте, ступайте, пожалуйста!  -  крикнула  она  совсем  забывшись,
поднЯлась и, не дожидаЯсь менЯ, пошла домой  по  дорожке,  сверкавшей  под
дождем так, словно ее отлили из бронзы. - Њой грех был бы больше твоего! -
проговорила она уже тише.
   џ догнал ее. Њы молча поднЯлись по лестнице. Џеред  дверью  стоЯли  мои
подбитые шипами горные башмаки. Ћна поднЯла их.
   џ жил теперь внизу, рЯдом с матерью.
   Њы стоЯли друг против друга. ‘низу доносилсЯ знакомый легкий храп  моей
матери. ‚округ была тишина. ‚алли все глЯдела на менЯ. Њне хотелось  снова
приблизитьсЯ  к  ней,  мне  безумно  хотелось  проглотить   ее,   сломать,
растерзать, сам не знаю, что во мне бушевало, только Я начал  дрожать.  Ќо
тут она овладела собой.
   - Ќет, нет, - сказала она, звонко постукиваЯ  башмаками  и  не  замечаЯ
этого. - ’ы слишком стара длЯ него, ‚алли.
   џ пожелал ей спокойной ночи. Ћна не ответила и  начала  подниматьсЯ  по
скрипучей лестнице в свою комнатушку, тихо бормоча:
   - ‚ероника - да, ты - нет. ’ы слишком стара! ‘лишком стара!
   „обравшись до своей комнаты, Я в  смертельной  усталости  повалилсЯ  на
постель. Ќо Я  не  спал.  Ќа  дворе  шумел  ливень,  несколько  неутомимых
сверчков пели еще и сейчас, дождь барабанил  о  старую  бочку  и  шумел  в
сточных желобах. ѓорный ручей журчал громче, и петух в деревне  неуверенно
прокричал первое кукареку. Ќаконец Я заснул, так и не снЯв мокрой рубашки.
Ќа другой день приехал отец. џ встретил его  на  вокзале  в  девЯть  часов
утра. Џрежде всего он осведомилсЯ, как  здоровье  ћдифи,  и  только  потом
спросил о матери. Џосле этой ночи Я выглЯдел несколько утомленным,  но,  к
счастью, отец заметил это не сразу. Ћн слегка удивилсЯ, когда Я  рассказал
ему о моих путевых планах, но тотчас же согласилсЯ.
   - Ђ как обстоит у тебЯ дело с деньгами на дорогу?
   - Ќе беспокойсЯ, - сказал Я. - џ скопил.
   - ‚ твои-то годы! ‚от чудо-ребенок! - промолвил он иронически, потрепал
менЯ по щеке и протЯнул мне монету в пЯть крон. џ удивленно  посмотрел  на
него.
   - “езжаЯ  от  полковника,  ты  должен  будешь  дать  на  чай  прислуге,
понимаешь?
   џ понЯл. Њне пришла в голову счастливаЯ мысль.
   - Џапа, дай мне еще немного, - сказал Я.
   - ’ебе нужны деньги на парикмахера?
   - „есЯть крон, - сказал Я храбро.
   - „есЯть? „есЯть?
   - Њне нужно починить мои часы.
   - ’ак, так, так, - повторил он, менЯЯ  тон.  -  Ђ  не  слишком  ли  это
много?.  Ќу,  разумеетсЯ,  разумеетсЯ!  „а,  помню,  они  всегда  были   с
капризами. ‚от, бери и поезжай с богом.
   џ любил его, несмотрЯ ни на что. Ќа другой день Я  сухо  протЯнул  руку
‚алли, но она спрЯтала свою под передник. џ попросил мать  поговорить  обо
мне с отцом и сказать,  что  она  хочет,  чтобы  Я  тоже  стал  врачом.  ‘
сестренкой Я не простилсЯ. Ћна была слишком мала. Ћна жила еще в  детской.
џ - уже нет.


        12

   ‚алли не могла удержатьсЯ, чтобы  не  сунуть  потихоньку  в  мой  мешок
всЯких сластей на дорогу. ќто были не слишком изысканные, но самые  лучшие
лакомства,  которые  ей  удалось  достать  в  деревенской  лавчонке.  Ћтец
дружески, как встарь, проводил менЯ на  вокзал.  “  менЯ  было  тЯжело  на
сердце. џ сам искал предлога не возвращатьсЯ подольше, но разлука с  ‚алли
была мне все-таки тЯжела. Ћтец - знал ли он об этом? €ли, может  быть,  не
знал?
   Ћн  спокойно  смотрел,  как  Я  вытаскиваю  из  кармана  кучу  медЯков,
скопленных  за  год  из  моих  скудных  карманных  денег,  и   беспрерывно
подсчитываю, хватит ли мне их на билет, стоимость которого была обозначена
на большой таблице, висевшей здесь как и на всех станциЯх Ђвстро-‚енгрии.
   - ‘обственно, - сказал он, когда Я с билетом в руках наконец вернулсЯ к
нему (он сторожил мой рюкзак),  -  собственно  говорЯ,  Я  думал,  что  ты
собираешьсЯ со мной в ‹ондон.
   "Џочему же ты ничего не сказал мне об этом вчера,  когда  еще  было  не
поздно?" - чуть было не спросил Я. Ќо  на  этот  раз  Я  оказалсЯ  хорошим
учеником. „елать столь глупое замечание было  совершенно  бесполезно.  Њне
хотелось говорить, следовательно, умнее было молчать. Ћн улыбнулсЯ немного
насмешливо, может быть потому, что завидел  вдали  учителЯ,  собиравшегосЯ
опустить письмо в почтовый Ящик на вокзале, - отец хотел  и  на  этот  раз
оставить его в дураках и не дать ему денег на богадельню.  џ  молчал.  Џро
себЯ Я думал о том, что не люблю ‚алли. ‚от отца Я любил.
   ‚ нашем городе Я первым делом разыскал моего друга  Џерикла.  џ  застал
его за странным занЯтием, которое  он,  правда,  немедленно  прервал,  как
только Я вошел в комнату, где он жил вместе с отцом. Ћтец его, не то из-за
политической, не то из-за антирелигиозной деЯтельности, лишилсЯ службы, то
есть значилсЯ в длительном отпуске, что по существу одно и то же. „руг мой
радовалсЯ любой возможности остатьсЯ одному хотЯ бы часа на два. Ћтец  его
шаталсЯ по окрестным пивным, ища возможности подкрепитьсЯ, и трубил всем в
уши,  как  выражалсЯ  его  любЯщий,  но  непочтительный  сын,   о   старой
несправедливости властей и о новом своем горе - он стал  вдовцом.  Ђ  сын,
этот хилый, косой, чудовищно близорукий Џерикл, которого тошнило от каждой
выкуренной сигары, что делал он? џ никогда бы  не  догадалсЯ.  Ћн  доводил
себЯ до седьмого пота, упражнЯЯсь на удивительном аппарате длЯ  укреплениЯ
мышц - "ѓеркулесе", как  он  называл  его,  состоЯщем  из  двух  рукоЯток,
соединЯющихсЯ множеством пружин. Џерикл вставил только две пружины, и  все
же пот градом катилсЯ по его бледному, измученному лицу. Њы  поздоровались
- так  сердечно,  как  только  могут  поздороватьсЯ  два  старых  приЯтелЯ
(€мператор и Џерикл прежних  времен),  которых  дружба  соединила  на  всю
жизнь, как бы редко они ни встречались.
   џ взЯл эту смешную штуку и спросил, сколько всего пружин  можно  в  нее
вставить.
   - „есЯть, - ответил он, - но это по силам только атлету.
   - Ќу-ка, начнем с пЯти, - сказал Я, смеЯсь.
   Џерикл отыскал остальные пружины среди грЯзного бельЯ в шкафу,  который
служил ему и его отцу местом хранениЯ решительно всего,  и  Я  напрЯг  все
силы, чтобы выдержать это геркулесово испытание. Ќо  оно  далось  мне  без
всЯкого труда.
   - „авай-ка еще две! - сказал Я. - €ли, знаешь что, вставь спокойно  все
десЯть.
   Ќо Я перестал смеЯтьсЯ, когда заметил, что Џерикл невесело  смотрит  на
мои упражнениЯ. …му ведь понадобилось несколько недель,  чтобы  перейти  с
одной пружины на две. џ не стал вставлЯть все десЯть. џ  сделал  вид,  что
мне это не по силам, и с  радостью  увидел,  что  на  лицо  его  вернулось
прежнее смелое и жизнерадостное выражение.
   Џотом мы обошли пивные в поисках его отца и очень весело провели день.
   ‚ то времЯ много говорилось об оккупации коронных  земель  -  Ѓоснии  и
ѓерцеговины. •одили даже слухи о предстоЯщей войне с ‘ербией или  ’урцией,
где младотурки стремились  к  национальному  возрождению.  „алеко  не  все
симпатии были на стороне  Ђвстрийской  империи,  котораЯ  силой  захватила
чужие владениЯ. Ћ  войне  и  слышать  не  хотели.  Ќе  хотели?  Џерикл  не
принадлежал к этой массе. Ћн был безоговорочно за войну, за крайние  меры,
за беспощадное наведение порЯдка на Ѓалканах. € больше того, он сам  хотел
стать солдатом, или, вернее говорЯ, воином (он делал между этими понЯтиЯми
тонкое различие, в  котором  Я  не  совсем  разбиралсЯ),  он  уже  пыталсЯ
поступить вольноопределЯющимсЯ. Њне бы и в голову  не  пришло  ЯвитьсЯ  на
призывной пункт хоть на день раньше  срока,  у  менЯ  был  еще  целый  год
впереди. Ќо Џерикла забраковали из-за слабого здоровьЯ и "дефекта зрениЯ",
как он выражалсЯ. ‘вою физическую слабость философ пыталсЯ преодолеть  при
помощи геркулесова аппарата,  а  дефект  зрениЯ  собиралсЯ  устранить  при
помощи операции и поэтому жалел, что мой отец уехал из этого города, ибо в
сложных случаЯх он как хирург-окулист был по-прежнему незаменим. ‡ато отца
Џерикла, очевидно, было гораздо  легче  заменить  в  должности  налогового
чиновника. Ћднако старик примирилсЯ со своей судьбой, в  противоположность
сыну, который решил во что бы то ни стало "схватить судьбу за горло",  как
говорил героический Ѓетховен. ‘идЯ за столиком в кафе на открытом воздухе,
мы говорили и о наших будущих профессиЯх.
   Њой бывший ученик џгелло, которого Я намеревалсЯ разыскать вечером,  не
сдал  еще  экзамена  на  аттестат  зрелости,  он  провалилсЯ  в  последнем
семестре. Џерикл часто виделсЯ  с  џгелло,  но  сегоднЯ  ему  не  хотелось
сопровождать менЯ. Ћн с презрением  говорил  о  любимом  предмете  џгелло.
ЏолитическаЯ экономиЯ?! ’оже наука! Џотомок старинного  дворЯнского  рода,
очень богатый сын полковника-полЯка и матери-француженки, происходившей из
высших финансовых кругов, џгелло интерес совалсЯ преимущественно вопросами
детского труда. Ћн начал уже писать работу, посвЯщенную этой проблеме,  из
которой, разумеетсЯ, проку не будет.
   Њой  Џерикл  тоже  решил  систематизировать  свои  мысли  по  некоторым
вопросам и  послал  некоему  профессору  философии  в  ѓермании  небольшой
трактат,  написанный  от  руки  его  отвратительным   почерком.   ’рактат,
очевидно, произвел впечатление, потому что Џерикл получил ответ. Љогда  мы
в конце днЯ еще раз зашли к нему на квартиру, он  начал  разыскивать  этот
ответ в универсальном шкафу, на этот раз среди чистого бельЯ.  Ќаконец  он
нашел его совсем измЯтым. џ прочел только обращение: "ѓлубокоуважаемый г-н
коллега!" ‡начит, профессор - тайный советник - считал его своим коллегой!
…го, полуслепого юношу, которому не было еще девЯтнадцати лет! Ќа  Џерикла
это, очевидно, не произвело большого  впечатлениЯ,  он  скомкал  письмо  и
швырнул его в угол. Џерикл считал всех  университетских  бонз  "жалкими  и
ненавистными ничтожествами". Ћтец его, который уже еле держалсЯ на  ногах,
вполне разделЯл это презрение к официальной университетской философии.
   џ все времЯ возвращалсЯ к вопросу о моей будущей профессии. Џосле  отца
она занимала менЯ больше всего на свете.
   - Ђ что, в сущности, ты намереваешьсЯ делать? - спросил Џерикл.
   - €зучать медицину, - ответил Я гордо.
   - ’ак, так, так, - заметил он. - ’ы, в сущности, не так менЯ  понЯл,  Я
хотел спросить, что ты собираешьсЯ  делать  сегоднЯ  вечером.  Ќеужели  ты
действительно намерен терЯть времЯ на этих недочеловеков (на полковника  и
џгелло)?
   џ не стал углублЯтьсЯ в эту тему.
   - Ђ ты кем хочешь стать? - спросил Я наивно.
   - ‘тать? - переспросил он.
   џ понЯл и промолчал. Ћн уже твердо встал  на  путь,  который  сам  себе
предначертал. “ него не было такого отца, как у менЯ.
   џ вздохнул. џ предвидел,  что  мне  придетсЯ  еще  выдержать  борьбу  с
семьей, прежде чем Я смогу сказать - Я изучаю медицину. ’еперь  Џерикл,  в
свою очередь, не понЯл менЯ. Ћн стал как-то мЯгче и, придвигаЯсь  ко  мне,
спросил:
   - “ тебЯ тоже горести? †енщины! —то за пошлаЯ порода -  и  все  же!  ’ы
тоже несчастлив в любви?
   џ не хотел обидеть его и только вздохнул еще раз.
   Љ чему рассказывать о моих переживаниЯх с ‚алли?
   -  „а,  -  кивнул  он,  обрадованный.  -  ќто  тЯжело.  џ  люблю.   Ћна
удивительнаЯ женщина, злаЯ, великолепнаЯ. €мЯ  ее  не  имеет  значениЯ.  џ
сделал ей предложение, но она говорит, что  Я  еще  слишком  молод  и  она
должна подумать. …й хочетсЯ государственного чиновника с правом на пенсию.
—то же! ”илософов, которые имеют право на пенсию, не бывает.
   ‘ловно боЯсь, что  Я  расскажу  ему  о  более  счастливом  чувстве,  он
торопливо оборвал разговор:
   - “ тебЯ есть перчатки?
   џ не мог сказать ему, что нельзЯ  ЯвлЯтьсЯ  с  туристским  мешком  и  в
лайковых перчатках.
   - ’оропись, малыш, - продолжал  он.  -  Ќе  можешь  же  ты  приехать  к
пол